Однажды я скажу – тебе или кому-то – что завтра на рассвете мне в дорогу.
Что завтра, ноябрьским утром, восходящее солнце и утренняя звезда даруют мне свой свет, опустят на мои ладони – и он отразится в моих глазах.
Что мне предстоит аккуратно расставить книги, убрать бумаги, погасить свечи в кабинете и закрыть ящик стола на ключ. Скрыть тканью мутное стекло зеркал, в полутьме и тишине обойти дом, прикоснуться пальцами к стенам, половицам – пряча глубоко ощущения, каждую неровность и шероховатость теплой поверхности. Остановить стрелки всех часов – от больших резных циферблата в гостиной, до тоненьких – наручных часов.
Прощаться – долго, медленно. Выйти безлунной, беззвездной, туманной зимней ночью в сад, погладить ствол раскидистого дуба, в ветвях которого прятался в детстве летним днем от зноя, посидеть в беседке, где любил читать раннеосенними вечерами, вдыхая аромат астр. Далеко за полночь уйти в дом, а там – в дальнюю комнату, запереть дверь, оставив сны на пороге, спать как когда-то давно – спокойно, безмятежно, утонув в ласковых руках Морфея, меряя минуты ровным дыханием.
Проснуться до рассвета и выйти во двор, в первый снег – налегке, в одной рубашке. Оставить дверь и калитку открытыми – выйти на дорогу, дойти до перекрестка, а там, встретив худую высокую женщину с темными, как провалы преисподней, глазами, бледную, как нежное полотно первого ноябрьского снега, позволить ей взять тебя за руку и увлечь на запад, прочь от встающего на востоке за облаками солнца.
Позволить снегу замести след.
Однажды я скажу – тебе и только тебе – что завтра мне уходить навсегда. Приди в мой дом вечером, помолчи в тишине, не нарушаемой даже тиканьем часов в моем уснувшем доме, помолчи со мной. Продли мою вечность – положи руки мне на плечи, пропусти шелк волос сквозь пальцы. Завтра мне уходить навсегда. Приходи, забери остатки тепла, прими сокровища сердца моего как последний дар.
Однажды я скажу – тебе – что завтра мне умирать.
Приходи, пожалуйста.
Вот уж без пяти минут завтра, скоро мне - через перекрестки на запад...