Глумленье гнилого гламура.
Они дождались своего певца. Он рявкнул зычным басом на всю страну о проблемах их тонкой психики; он вывернул наизнанку их души, он показал их ценности – и теперь страна спорит, хороши эти песни или плохи. А те, кому он посвятил свои разошедшиеся миллионными тиражами романы, вздыхают облегченно – офисная тля перестала быть тлей, а превратилась в явление искусства. Так когда-то корявые строки тюремных графоманов тихонько пробивали себе дорогу в народном сознании, и вот уже – из каждой второй машины гремит копеечный шансон. И можно часами спорить о текстах и мелодиях, о смысловой подоплеке и истинных ценностях уголовной романтики, все будет впустую. Она агрессивна и навязчива, она стала явлением культуры – точнее, тех ошметков, которые остались от такого явления, как культура…
Они – серая масса в стандартных офисах. Они – невнятные пятна лиц за стеклами стоящих и смердящих в пробках автомобилей. Они одинаковы на одинаковых курортах, в боулингах и территориях для пейнтбола. Они дружно восхищаются новыми фильмами – точнее, их бюджетом – они свято уверены, что тексты нужны только для подписей в глянцевых журналах и рекламных слоганов. Они бы навсегда остались толпой, состоящей из одинаковых единиц с шаблонной отметкой – менеджер – если бы не появился человек, откровенно, яростно, демонстративно и даже не бесталанно их ненавидящий.
Сытое стадо менеджеров, слепленное по западному образцу, крайне удобная прослойка. Они не знают ничего, кроме своей узкой специализации ( это в лучшем случае) и охотно поглощают ту недоваренную пищу, которую им, своим выкормышам, вываливают из зобов хозяева. И менеджеры проглатывают все…
Но реальность всегда смешнее и страшнее самой буйной фантазии – оказалось, что гораздо приятнее быть оплеванным, обгаженным, растоптанным – но замеченным. Менеджер, ни черта не понявший в романе Минаева – ну, разве что про кокс и попытку взятки – вытирает с лица слюни и, в лучших традициях калоедства, кое-что еще, выпрямляет тщедушную офисную грудку и гордо говорит.
- Вы видите? Вот это я.
И становится ясно – гнилой гламур глумится над людьми. Никого не интересует грязь, на которую налипли блестки ночной московской жизни – все видят только эту сверкающую пыльцу.
Они вознесли ненавидящего их человека в ранг полубожества – действительно, раз он посвятил целый роман, поливая грязью их сытенький и ущербный мирок, значит, он не настолько уж сытенький? Значит, он даже не такой уж ущербный? И вообще, может, это просто банальная зависть – к хорошему здоровью, великолепному аппетиту, жизнерадостности, любознательности, с которой менеджеры поглощают полупереваренную отрыжку с глянцевых листов? Может, за яростью его разоблачений скрывается стыдливая любовь?
Менеджеры не обладают прозорливостью и дотошностью литературных критиков, к сожалению. Менеджеры чувствуют себя этаким коллективным Печориным, несчастным, выбившимся из потока времени человеком – лишним в своей среде. Менеджеры свято уверены, что раз значительный человек, писатель, тратит на них свой драгоценный порох из пороховниц, значит, не все так примитивно. Что у них душа помещается не в утробе, как на продвинутом – с двухсотлетней благородной историей – Западе, что у них есть идея. Какая? Какая-то. Иначе не стал бы писатель стачивать пальцы о клавиатуру…
И вот тут-то менеджеры попадают впросак. Потому что их певец, голос их прослойки, ненавидит не только их. Он ненавидит всех. Тех, кто колет ломом лед и тех, кто катит по льду на шипованных шинах. Тех, кто поет у костра и тех, кто поливает клеем тупые менеджерские затылки под видом перфоманса. Тех, кто смотрит Петросяна – бедняга, кто только дяденьку не кусает. И даже главарь сытого стада за пятку цапнул…
Минаев ненавидит советские фильмы – растащили на пошлые цитаты!! Действительно, господин обличитель зажравшегося зла – растащили. Потому что три – не тех, о которых вы подумали – слова могут дать больше, чем текст, написанный после трех дорожек лучшего кокоса.
И когда менеджеры поймут, в какую лужу вы их, наивных, посадили – кто будет растаскивать на цитаты ваш гнилой гламур?
Кто громче всех кричит – держи вора? Кто яростней всех ненавидит гламур? Кто обличает Оксану Робски в неграмотности?
Человек, ставший своим во всех гламурных тусовках. Человек, радеющий за чистоту русского языка и пишущий – «порву их, как грелок» Очевидно, писатель (хотя, простите за неточность – сетевой публицист) хотел сказать « порву, как Тузик грелку?»
Тут все ясно… я понимаю несчастного хозяина страны – менеджера. Пусть поливает помоями, лишь бы говорил. Я не понимаю самого автора. Допустим, что он, вращаясь в гнилом гламуре и ненавидя его всеми фибрами своей утонченной души, не может и не хочет вырваться из порочного круга. Допустим. Он – голос, он – трибун. Он сделал себе имя за счет безъязыких и безобидных, в общем-то, клерков. Он связан с гнилым гламуром пуповиной, как безумная старуха Лера связана с Россией – и ненавидит ее, и без нее никуда.
И вот наконец появилось позиционирование я – они. Они – это не только менеджеры, которым досталось на орехи, это весь народ. Тупое злобное быдло, которое мажет подсохшую икру на черствый кусок и гордиться этим, которое по своему скудоумию рассуждает о разнице цен на пиво в двух городах – а рядом, в поганом тамбуре поганого вагона, парит в кокаиновых высотах судья. Твари ничего не знаю и ничего не понимают, потому что они – твари. Одни твари подражают другим тварям, а те, которым подражают, просто настолько твари, что слов нет. Но все таки те твари, что повыше, должны же кому-то подражать? Кому они-то вылизывают зад, чувствуя своим задом миллионы языков нижних тварей? – размышляет великий судья. Он уже соскочил с простого оплевывания менеджеров, теперь он – то под кокаинчиком, то под травкой, то под виски – водка, как ясно всем, напиток грязного быдла – рассуждает.
Он имеет право рассуждать. Он свят. Он не берет взяток. Он вырывается из понятийных рамок тварей нижнего уровня. Он жестом туземного божка оставляет быдлу жизнь – то есть должность, что в его понимании одно и то же – но при этом не может отказать в удовольствии принимать от быдла всякие услуги. И русский скот тупит – почему это его развели на бабло, потом от бабла отказались? Он что, не наш? А вот тут герой воспаряет без всякого героина – да, он такой. Он иной. Он чужой.
Занятно разбирать его лирического героя. Интересно, сам автор отдает себе отчет в том, насколько отрицательного персонажа он наделил жизнью? И привил ему свои взгляды? И не надо говорить о разнице в мировоззрении автора и того, кого он с таким упоением описывает. Самки, которые носят в сумочках по три крутых мобильных телефона? Да какая разница, в конце концов – три, четыре или пять? Для того, чтобы звонить по делам, достаточно одного аппарата – причем не самого крутого. Нет необходимости ни в пяти мегапикселях, ни в шестидесяти полосной полифонии, ни в возможности иметь в кармане мобильный Интернет. Телефон – это всего лишь средство связи, и в этом контексте та старательно описываемая приезжая дура, поднимающая свою самооценку за счет количества и крутизны мобильных, ничем не хуже любого другого, меняющего телефон раз в полгода сразу после появления рекламы очередной навороченной модели.
Для того, чтобы позиционировать себя как судья, нужно стать иным – действительно иным, в корне, по самой своей сути. Но это, будем говорить прямо, страшно. Пусть от гламура тянет гнильцой, пусть ясно, насколько это мир чудовищно беспринципен и пуст – он позволяет Минаеву, пользуясь всеми удовольствиями «элитарной» жизни Москвы, выступать в роли этакого пророка. Пророка настолько же бессмысленного, как бессмысленна старательно описываемая им тусовка. Убери его из ночных клубов, лиши его возможности охмурять малолетних дур или пользоваться услугами пьяных перезревших развратниц – и его не будет.
Довольно занятно наблюдать историю его литературного вознесения. Я не буду говорить о качестве навязанных массам текстов – обычное среднее, ничем не выделяющееся и не царапающее внимания. Мат? Ну господи, кого этим сейчас можно удивить? К тому же после раскрутки Большой Блевотины с Бородкой. Фамилию БББ я упоминать даже не буду, чтобы не замараться – итак всем станет ясно, о ком речь. Ясно, что налицо как полнейшее безвкусие толпы, так и вопиющая беспринципность тех, кто такие продукты выпускает в свет. Ясно, что там, где речь идет о деньгах, отступают все составляющие человеческого облика – даже элементарное уважение к слову, не говоря уже о читателе. И то, что продукты жизнедеятельности БББ лежат в магазинах рядом с классиками русской литературы, говорить лишь о глобальном по масштабам позоре зарабатывающих деньги издательств.
Для чего здесь это маленькое лирическое отступление? Само появление БББ было бы невозможным без четко спланированного наступления на умы – в том числе и тех особей на современном литературном пространстве, которые по недоразумению именуют себя интеллигенцией.
Так вот… мне очень нравиться рассказ собственно Минаева о появлении его на литературном Олимпе. «Мой друг отнес книжку хозяину издательства, тот посмотрел и сказал – можно попробовать». Прелестно. Попробовать заработать. Попробовали. И получилось.
Я думаю, что подобным образом издавались книги такого недоразумения – я имею в виду писательский уровень, деловые качества этой женщины даже не ставятся под сомнение, а о личностных я не могу судить – как Оксана Робски.
Всем интересно, как живут богатые – неужели они не только плачут? У презираемой богатенькими серой толпы постоянно свербит любопытство – и на этом легко можно сделать деньги. У богатеньких тоже свербит от невозможности купить то, что не продается по определению – хотя бы талант. Можно заработать миллионы на спекуляции нефтью, смертью или женским телом и покупать все – от чиновников до яхт, от золотых колец до островов в теплых морях. Но способность написать хоть одно талантливое стихотворение нельзя купить ни за какие деньги. И «скоробогатенькие молодчики с короткими волосатыми пальцами» этого никак понять не могут. И пытаются доказать обратное… хотя – почему пытаются? Уже доказали.
Наше время – исключительное по количеству мыльных пузырей, которые успешно изображают из себя гири. И в этом плане нет никакой разницы между гламуром и антигламуром, между издательским позором БББ и уродованием русского языка ублюдочной сетевой нечистью. Все одни – ядовитые ягоды одного поля.
Итак – литературные достоинства – очень и очень средние. Сатира? Окститесь, дорогие. Что там сатирического? Знание предмета бесспорное. И больше ничего.
Обличитель? Да помилуйте, что там обличать, и так все ясно – денежное дно жизни, смерть человеческого духа, торжество утробы. Что взамен? Уже сказано - ничего.
Деньги заработаны. Минаев стоит в одном ряду с таким раскрученным персонажем, как БББ. Воротилы от издательского бизнеса потирают руки, доказав еще раз, что деньги не пахнут. Менеджеры, утерев плевки, озадаченно скребут в затылке, ища в себе тайну третьей прослойки. Те, кому нормально платят, дружно нападают на Минаева – и тот с упоением огрызается. В общем, идет нормальный бизнес… вопрос только один – когда-нибудь вся эта свистопляска закончиться?