Такая вот любовь... Повесть В. Личутина Крылатая С

       
       «Он мучил её, она мучила его,
       и мучили они друг друга».
В.Личутин


«Повесть о любви» - так изначально было заявлено. Но скорее эта повесть об ожидании любви, но ожидание настолько расплывчато, что герой уже и не верит, существует ли любовь вообще? И у Настасьи и у Тимофея живёт в душе образ идеальной любви, они её страстно ищут и не находят. На их глазах безнадёжно доживают свой век Хрисанф Малыгин и долготерпящая Серафима Анатольевна. И все в этой повести «мучают друг друга». Полная безнадега оставляет свой мрачный след в сердце.
       Встречаются такие старушки в тюрьме… потому что не дотерпели, не вынесли, хлопнули под старость лет домашнего мучителя его же топориком или ещё чем. Терпели-терпели всю жизнь, молодость на извергов, пьянчуг беспробудных истратили. Но, сломались…
       Серафима вынесла. Возможно потому, что,- «У Серафимы, как живые, бились под байковым халатиком острые лопатки» (стр.199). Измучилась, но не взяла грех на душу. Может ещё и потому она «крылатая». Лопатки-то есть у всех, словно зародыши тех самых крыльев. Но пробиваются они у единиц. И как поёт В.Бутусов—«Где твои крылья, которые нравились мне?».
       Серафима обычная русская женщина – продукт «домостроя». Сколько таких ещё на русской земле! Потому так и любят иностранцы в жёны брать русских женщин. Они же и «коня на скаку», и «в горящую избу» и всё-то им нипочём. Работала первой учительницей в Вязьме. В 16 лет приехала, там и познакомилась с Хрысей. Два раза её спасал – раз из воды вытянул, другой – подвешенной за юбку обнаружил. Видимо, за это она жизнью своей загубленной и уплатила.
       Критики отмечали в Серафиме некую юродивость, но юродивость в положительном плане. Значение такого феномена как юродства на русскую культуру сложно и многогранно. Юродство внесло одну очень важную и присущую из всех европейских народов, только русским психологическую особенность: тягу к мученичеству. В европейских странах принята традиция аскезы: отказа от жизненных благ, ухода к трудной жизни монаха с её тяжёлой работой, многочасовыми молитвами и различными ограничениями. Но только на Руси существовало желание не просто уйти от мира и жить, преодолевая трудности, но страдать и, возможно, даже умереть за веру, за что-то святое для русского человека. Косвенным доказательством наличия у русских тяги к мученичеству могут служить старообрядцы, заживо сжигаемые за свою веру, а также многочисленные секты, которых немало было на Руси и в России, с довольно варварскими, жестокими обычаями: скопцы, хлысты и т.д. Религиозной основой юродства является идея об отречении от всего материального, в том числе и от собственного тела, и, самое главное, избавление от гордыни для достижения более близкого духовного контакта с Богом. Юродство оказало значительное влияние на психологию русского народа: оно способствовало возникновению и укреплению у людей тяги к мученичеству. В жизни Серафимы, носящей имя одного из высших чинов ангела, таким мученическим подвигом оказался собственный муж. В принципе, как и для многих русских женщин.
       Хрисанф – ущербный мужик (но с каким самомнением! – должен же он хоть как-то защищаться…). Такие и лопаток не приметят. Какие там крылья!.. И доживая свои последние дни, Хрисанф часто говорил Серафиме о сожительнице, пытаясь ей досадить. Такая вот месть за своё утраченное счастье. Хрыся-крыся пытается научить Тимофея как с «бабами обращаться». Жалуется на Серафиму что та его за дурака считает и учёностью своей кичится. И тут же сам себя защищает,- «Это не Фимка, это я своим родом могу похвалиться»,- никак не угомониться Хрыся. «Улыбка детская, как и обиды его». Но это существо с «детской улыбкой» произносит чудовищную фразу. Причём, ничуть не считая оную чудовищной, а даже с некой гордостью, якобы силён мужик, - «Я было иду с охоты, а мне навстречу со слезами кричат: у тебя девка меньшая померла. Я и говорю ладно, что померла, новую сделаем. Ха-ха…». Всё то он петушится, хорохорится, а слабак слабаком. Вот и пьёт, по углам чекушки прячет. Даже Аннушка говорит,- «Дед вином сыт, ему бы опохмелиться».(стр.202)
       Настасья, в отличие от матери сильная. В некоторых рецензиях её даже сравнивали с Настасьей Филипповной Ф.М.Достоевского. Не соглашусь. Хоть и дала она затрещину своему никчёмному папашке. Но безумства Настасьи Филипповны… нет! Слабовата будет, хотя сама и говорит Тимофею Ильичу «Убью, если обидят». Не убьёт! Обижали же, и не раз. Хотя, Настасья у Личутина, несомненно, сильнее Тимофея Ильича. Она не смирилась – ушла от мужа, хотя все упрекали,- «Ты разрушила семью».
       Он же даже от жены не любимой уйти не может, терпит ненавистный, удушливый запах герани, который является неким символом неволи.
 У неволи такой же запах – удушливый.
Живёт в духовном рабстве, и стремиться в облака…Вот и потянуло его к Настасье, которая сильнее его в духовном плане, в надежде, что она избавит его от личной неустроенности. Но внутренний разлад и боль не отпускают.
       Когда между Настасьей и Тимофеем возник неожиданный спор о любви, как рукой сняло образ Настасьи, который существовал у Ланина в воображении. Моментально сошла пелена с его глаз и он, озлобленный, начинает замечать недостатки её внешности, они сразу бросились ему в глаза и он забыл недавнее влечение, близкое к поклонению. Беспрекословное доказательство, что никакой любви не было. Влюблённые недостатков не замечают. В искренне любящем сердце любые недостатки превращаются в достоинства. Любовь всегда означает новое видение: с приходом любви и ее предмет, и все его окружение начинают восприниматься совершенно иначе, чем раньше. Это выглядит так, как если бы человек в один момент был перенесен на другую планету, где многие объекты ему незнакомы, а известные видны в ином свете. Любовь, создающая ореол вокруг любимого объекта, сообщает ему святость и внушает благоговение. О том, сколь сильным может быть благоговение, говорит, к примеру, то, что даже самые уродливые изображения богоматери находили себе почитателей, и даже более многочисленных, чем хорошие изображения.
       А. Шопенгауэр и 3. Фрейд полагали, что любовь ослепляет, притом настолько, что в любовном ослеплении человек способен совершить преступление, ничуть не раскаиваясь в этом. Но любовь не ослепление, а именно иное видение, при котором все злое и дурное в любимом предстает только как умаление и искажение его подлинной природы. Недостатки любимого, замечает С. Л. Франк,— это как болезнь у больного: ее обнаружение вызывает не ненависть к нему, а стремление выправить его.
       А это было – наваждение, иллюзия, мираж. Настасья словно читала его душу, просветив своим взглядом. «Есть любовь-то, есть»,-- и попросила никогда так не говорить. Это мир мужчин заставил женщину быть сильной, а она, как и её праматери хочет простого женского счастья. «Что может быть лучше этого дела, господи: рожать любимому детей, кучу детей, растить их, стирать рубахи, готовить еду, когда в доме светло, тихо, ласково…» (215). Ещё в одной размолвке с Тимофеем она, казалось бы, по пустяковому поводу нервно говорит,-- «Я ничего зря не делаю». Но на самом-то деле подтекст сказанной её фразы более глубок. « Это вы не мужчина, а баба»,- говорит Настасья Тимофею, но в его лице она касается всех мужчин.
       Автору удаётся совершенно верно описать чувство внутренней нестабильности и неудовлетворённости. Боль мятущегося сердца. Отсутствие любви в семье, так важное для человека подавляет любые его порывы. И он не в силах что либо изменить. Он смиряется с этим. Настасья не смирилась -- ушла от мужа. Но выход тоже не нашла. И, похоже, порой сожалеет о поступке.
       «Так случилось, что мы мучили друг друга», -- говорит Тимофей. И через шесть лет такой семейной жизни он вспоминает, как впервые попал в Чижу. Пять мужиков в горенке и она -- «соблазнительница». Хотела вырваться баба из деревни, с её неустроенным бытом, физическим недостатком. Но случилось это только во второй приезд, -- « Судьба вела меня за руку, иль рок какой руководил мною в тот год, иль семьи мучительно хотелось, крова своего и женской непотаённой ласки…».
«Тот весь день» всё и решил, затянул его в болото, окутал сетями липкими, сотканными из одной жалости, которая «необоримо гнездилась в душе». «Какого приворотного зелья намешала в хмель?», -- задаёт он теперь себе вопрос. И отыгралась свадьба пьяная, молчаливая и скорая.
       Цвета и запахи в прозе Личутина живут своей особенной жизнью, передают психическое состояние, действия, желания. Тоска «И беда, наверно тоже носит свой запах, цвет и прочие характерные свойства», -- верно подмечает автор. В эзотерике давно известно, что подобное притягивает подобное. К примеру. эмоция страха притягивает аналогичные ситуации. И писатель подсознательно, а возможно и сознательно это чувствует или знает. Одно из объяснений, почему в ведической традиции не едят мясо – в нём остаётся этот страх, который передаётся человеку, поедающему мёртвую плоть животного. И писатель описывает, как кабанчик «предугадывает свою гибель».
       Передаёт автор и состояние несвободы Ланина в собственном доме,-- «От герани душно пахнет карамелью, пахнет печально и сладко…» « а мне печально и тошно, хочется смести глиняные горшки за окно, тогда и гераням станет вольно!» (стр.166). и «Последняя ночь жила на воле». Хочется вырваться, но «герань душно пахнет» и этот скверный запах, явственно ощущаемый имеет сдерживающее, парализующее свойство. И потому-то,-- «… ему не спится и смутная улыбка часто вспыхивает на лице, не предназначенная Ей». «Гостем почувствовал себя в этой избе, человеком, случайно забредшим середка ночи в поисках приюта». Как часто мы себя чувствуем гостями, «чужими на этом празднике жизни», по какой-то нелепой жестокой ошибке оказавшимися в семье, да и вообще на этой планете. А Тимофей Ильич будто и дом не сам строил, -- «А ведь когда-то радовался». Теперь же жизнь показалась ему наваждением сразу после свадьбы, только жена вызывала жалость и чувство вины. «Ничего не жило к ней, кроме жалости» (170). В итоге он замкнулся в своём мире, к ней осталось одно раздражение. Так всегда происходит, когда любви нет.
       А настоящая жизнь мелькает мимо, словно яркие цветы за пыльным стеклом электрички.
       Форма повести также напоминает некий заколдованный круг. Приём круга не редок в магических ритуалах. Особенно широко данный стиль применяется в заговорах, когда действо заканчивается там же, где и начиналось. Возможно, автор преднамеренно употребил эту форму, что бы символично показать, что у героев нет выхода из этого заколдованного круга. Свою единственную повесть от первого лица В.Личутин начинает повествованием, о смерти Хрисанфа, ею же повесть и заканчивает.
       Творчество Личутина, несомненно относится к деревенской прозе. Здесь можно провести параллели с В. Беловым и В.Распутиным их сближает знание крестьянской психологии и быта. Писатель отобразил национальный характер, живо прорисован живой русский язык. Звучащие в прозе диалектизмы совершенно естественны в устах поморских жителей. Личутин зафиксировал опыт народа – языковой, житейский и духовный. В повести присутствует и народный фольклор: вера в приметы -- Серафима сон видела о приезде гостя, готова была к появлению гостя и ничуть не удивилась, когда тот появился на её пороге. Крендель именинный не поднялся – жить мало, пустой – умрёт именинник. Примечательны также многие другие колдовские штучки. Это и упоминание о колдуне на свадьбе – обязательном в деревнях атрибуте подобных торжеств. Хозяюшко Аннушке в лицо дышит. Вера в привороты, зелье и прочее чародейство деревенское.
       Личутин отличается и умением подмечать детали с виду незаметные, но несущие огромную информацию и о быте и о душевном состоянии героев. Часто эта детализация сливается в одно целое. Интригует и отношение ко времени – за необязательным застольным разговором Тимофей вдруг думает о времени и видит его враждебным и непостижимым. «Серафиме 69 лет, и она вновь будто девочка, а внучке – 9, и вот на какое-то временное состояние их пути пересеклись…». Боже, что за бред вдруг навестил меня…». «Странное это время, старая мать казалась дочкой своей дочери»
       Проходит также художественное осмысление жизни и смерти. Тимофей находит Настасью, сидящую на стёртой колоде, заменяющей крыльцо. Его потянуло на разговоры, но на его ни к чему не обязывающий вопрос,- «О чём вы думаете сейчас? Она отвечает как-то буднично – «о смерти…» «…но я всегда думаю о смерти». И сны ей сняться о смерти. «Он-то кричал им, мол, вы сами повинны, в вас веры нет…»Настасья, размышляя о своём сне произносит, -- «Я вот сейчас думаю, почему они убили человека? Вроде бы он благо нёс, он же не обманывал, это неверье их погубило, ведь так? Это неверье их обмануло» (213).
       В повести встречается и излюбленный приём Личутина – отделять душу от плоти. «Бывало ли с вами, Тимофей Ильич, вот вы лежите в постели, но будто не вест лежите, а только половина вас…» «… и так становится тошно и неловко, что хочется всего себя вернуть!»,- несколько по-детски говорит Настасья. Душа опустела, и Настасья почувствовала это раздвоение.
       Душевное состояние героев автор подчёркивает удачными образами природы, они как бы перетекают друг в друга. Начавшийся было разговор, прервала Аннушка, которой стало страшно спать. «Грозы так и не состоялось» «…и сразу тихо изнутри засветилось небо…».
       Интересен и эпизод купания Серафимы. Здесь чувствуется запах смерти, подсознательное ожидание, что это её последнее купание в реке. Автор словно описывает процесс омовения покойника. Настасья удивительно нежно с матерью, словно отдаёт ей последний дочерний долг,- «Пойдём, я тебя накупаю, я тебя намою, волосики тебе расчешу, будешь ты у меня как куколка» (210). Тимофей видел,- «…что всё плотское неожиданно стёрлось, рассеялось в золотистом воздухе…» (211). И читатель видит продолжение «золотистого воздуха» -- душа Серафимы собирается отправиться в дальний путь.
       Повесть В.Личутина «Крылатая Серафима» – это своеобразный дневник. Но речь идет не столько о биографии в полном смысле слова, сколько о биографии души. События слагаются в единую книгу-исповедь. Мучительный порыв человека к себе, к сущности своей души — это лирика В.Личутина.
       В прозе Личутина любовь находится в постоянном конфликте с разумом, это область постоянной внутренней борьбы. Любовь, а точнее — страсть, в человеке так же борется и со стыдом, что приводит в полное замешательство разум. Любовь предстает перед нами как самоцель. Она для лирического героя является главной жизненной задачей, без нее он просто перестает быть цельной личностью. Для героев В.Личутина любовь — это домашний уют, тепло, любящие тебя люди. Без любви нет ни молодости, ни радости, если это чувство отсутствует в жизни, то для чего же нужна жизнь. Подобные мотивы звучат в повести «Крылатая Серафима», из уст Настасьи вырывается фраза,
- «Ты слушай меня, есть любовь-то, есть! Тогда зачем жить, если нет?».
       Размышляя о самом себе и о своей жизни, о людях ему встречающихся, он приходит к выводу, что любовь является самым главным компонентом жизни человека. Но любовь у Личутина — это не только тихое, домашнее чувство. Любовь может быть и битвой, сражением между двумя сердцами. То есть сражение происходит не столько с любовью как с внешней силой, а как с чем-то, что поражает изнутри. И в этой борьбе из двух любящих ни один не остается в выигрыше, эта борьба — без выигравших. Но любовь, не только радует, но и жалит, и мучает. В творчестве В. Личутина возникают мотивы сентиментализма. Автор говорит о человеке с его интимными, внутренними чувствами. Появляется образ любви — горестного малопонятного чувства.
       Для В.Личутина наиболее важен сам человек “со всеми его психологическими противоречиями, с его настроениями, чувствованиями, переживаниями”. Человек для него — это живая чувствующая личность. Настасью и Тимофея Ильича связывает духовная близость, общность мыслей и чувств. Автор восхищается нравственным обликом Серафимы воспевает его, стремится описать чувства, которые испытывает человек со всеми переживаниями, настроениями, психологическими противоречиями.
       Русская деревня в изображении В.Личутина предстает перед нами как светлый образ Родины. Личутинская деревня духовно чиста и красива. Этим она и отличается от деревни, изображаемой другими писателями, например Солженициным, у которого деревня, полная противоположность, нищая, живущая только одним — только бы прожить, не умереть с голоду, не замёрзнуть зимой, не дать соседу получить то, что мог бы получить ты.
       Личутин переводит вопрос о “роковом одиночестве” человека на почву подчеркнуто будничной, реальной действительности.
       Современная деревенская проза играет в наши дни большую роль в литературном процессе. Этот жанр в наши дни по праву занимает одно из ведущих мест по читаемости и популярности. Современного читателя волнуют проблемы, которые поднимаются в романах такого жанра. Это вопросы нравственности, любви к природе, хорошего, доброго отношения к людям и другие проблемы, столь актуальные в наши дни.
       Колыбелью, которая дала В.Личутину толчок к развитию творческих сил, стала поморская деревня. Память, размышления о жизни вели его в село, здесь он распознавал конфликты, которые побуждали к широким размышлениям над проблемами современной жизни общества. Неизгладимый след на творчестве В.Личутина оставила самобытность и колорит деревенской жизни. В народности искусства этого писателя заключены объяснения его дарования, его естественности, простоты. В творчестве В.Личутина его личности, биографии самобытно выразились характер народа, духовное состояние, условие его бытия.
       Герои писателя естественны. Он изображает своих героев на фоне конкретных и обобщенных образов - реки, бесконечного пространства, родного дома. Личутин понимает этот центральный образ всеобъемлющим содержанием, решая кардинальную проблему: что есть любовь? В чем суть его бытия на Земле?
       Исследование русского национального характера, складывавшегося на протяжении столетий и изменений в нем, связанных с бурными переменами ХХ века, составляет сильную сторону творчества Личутина.
       Народно - образные ассоциации и восприятия создают цельную систему понятий национальных, исторических и философских: о бесконечности жизни и уходящей в прошлое цепи поколений, о Родине, о духовных связях.
Его мировосприятие, жизненный опыт, обостренное чувство родины, художническая проникновенность, рожденные в новую эпоху жизни народа, обусловили такую своеобразную прозу.
       Такое открытое движение к “неслыханной простоте”, своеобразной обнаженности - в традициях русской литературы. Тут собственно уже не искусство, выход за его пределы, когда душа кричит о своей боли. И везде вопросы, вопросы, вопросы. Самые главные -- о смысле жизни.
       Славянская душа трагична в своей сущности. В сравнении с душой других рас она отличается от них и глубиной своих эмоций, и напряжённостью совести, и остротой трагических противоречий. Личутину удалось выявить самую глубинную и индивидуальную сущность национальной души. А главное художественно осмыслить необъяснимую потребность человека – потребность любить. Только в любви и через любовь человек становится человеком. Без любви он неполноценное существо, лишенное подлинной жизни и глубины и не способное ни действовать эффективно, ни понимать адекватно других и себя.
       Любовь – и в этом проявляется ее уникальная роль в жизни – одна из немногих сфер, в которых человек способен почувствовать и пережить свою абсолютную незаменимость. Именно поэтому только в любви человек может прочувствовать смысл своего существования для другого и смысл существования другого для себя. Это высший синтез смысла существования человека. Любовь помогает ему проявиться, выявляя, увеличивая, развивая в нем хорошее, положительное, ценное. И, наконец, любовь – это одно из проявлений человеческой свободы. Никто не может заставить любить – ни другого, ни самого себя. Любовь – дело собственной инициативы, она основа самой себя.
       Красив человек или безобразен, молод или не очень, богат или беден, он всегда мечтает о любви и ищет ее. Причина этого проста: любовь — главный и доступный каждому способ самоутверждения и укоренения в жизни, которая без любви неполнокровна и неполноценна. Ситуация, создаваемая любовью, парадоксальна: два человека становятся одним и одновременно остаются двумя личностями. Это ведет к тому, что любовь приобретает не только облик совпадения и согласия, но и облик конфликта и борьбы.
       Поскольку любовь — это конфликт, на нее можно перенести все общие положения о социальном конфликте. В частности, можно сказать, что чем больше эмоциональная вовлеченность, тем острее конфликт; чем крепче было раньше согласие, тем острее конфликт; чем он острее, тем больше будет изменений, выше их темпы и т. д.
Однако, хотя любовь всегда включает не только единство, но и конфликт, она почти всегда приносит с собою ощущение радости, счастья и специфического внутреннего освобождения.
       Перечисленные особенности любви — это лишь то, что понятно в ней, или, лучше сказать, то, что лежит перед глазами. Но в любви, несомненно, есть и что-то непонятное, роковое и даже мистическое. И возможно, что как раз эта, не поддающаяся объяснению сторона тяготения душ друг к другу и является главным в любви.
Подводя итог, следует отметить, что русская литература, публицистика и литературная критика постоянно обращались к теме любви, настойчиво пытаясь понять ее философский и нравственный смысл, ее связь с явлениями мировой и отечественной культуры. В этой традиции Эрос понимался широко и многозначно, прежде всего, как путь к творчеству, к поискам духовности, к нравственному совершенствованию и моральной отзывчивости. Концепция Эроса предполагает единство философии и искусства, и поэтому она так тесно связана с миром литературных образов.

Список использованной литературы

В.Личутин «Повести о любви». М., «Молодая гвардия». 1985.
Баранова Л., «Душа и слово». О Личутине// Лит. Учёба//, 1981, №4; стр. 116-125
Васильев В., «Дебют прозаика». //Лит. Россия, 1974 № 28; 12 июля.
Хайлов А., Деревня изнутри.//Дер. Проза: поиски нового качества?; Север. 1974 №10., с. 121-125
 Русский Эрос, или Философия любви в России. - М., 1991.
Василев С. Психология любви . М.: Интерпринт, 1992.
“Христианство: энциклопедический словарь” ./ М. 1995 г. Т. 3.