//ВЕЧЕРНИЙ ЧЕЛЯБИНСК, 07-12-1999
Геннадий ШВЕЦ: "КАК ИЗМЕРИТЬ СИЛУ ВОЛИ? - НЕСГИБАЕМОСТЬЮ ДОЛИ!"
Говорят, что самый трудный подвиг - это подвиг обыденный и каждодневный, а самая трудная борьба - это та, конечно, что ведется с собой. На первый взгляд это кажется отвлеченной философией, лишь в малой степени касающейся нас, расхожей фразой при описании различных героических профессий: милиционеров, например, или врачей. Однако те же врачи могут указать вам на людей, для которых вышеприведенное утверждение не пустой звук, а задача, поставленная жестоко и, бывает, от рождения. Это инвалиды - слово, которого избегают многие, но другого пока не придумано, приходится довольствоваться тем, что есть. Но бывает, что использование оного слова в некоторых случаях никак невозможно: просто нельзя сказать латинское invalidus ("бессильный, слабый") о людях, себя переборовших, что не под силу и иному "матерому человечищу".
Вот два примера, причем оба относятся к миру литературы, но один - более уже к истории искусства, это пример классический и хрестоматийный, всем нам знакомый, другой - из обыденной, близкой к нам жизни, об этом человеке знают немногие, конечно, но и немалое число людей. Я имею в виду советского писателя, автора романа с говорящим названием "Как закалялась сталь" Николая Островского и челябинского поэта Геннадия Лазаревича Швеца. Два человека, писатель и поэт, судьба к которым была одинаково несправедлива. Единственная разница заключается лишь в том, что Островский заболел в сравнительно зрелом возрасте, а Швец до сих пор страдает остаточными явлениями от перенесенного в детстве ДЦП. Привыкший с детства к преодолению себя и недуга, он не мог не заинтересоваться классическим советским примером мужества. Это была задача почти как в шахматах, где неизвестны тайные цели и помыслы противника, они лишь могут быть угаданы с той или иной долей вероятности. Но почему противника? И не слишком ли натянута здесь привязка к шахматам?
Впрочем, расскажем обо всем по порядку.
УРОКИ ФРАНЦУЗСКОГО
Когда в семимесячном возрасте Геннадию Швецу был поставлен страшный диагноз, началась его борьба. Сначала без непосредственного его участия: на этом этапе за его здоровье боролись родители - Лазарь Михайлович и София Семеновна, особенно много сделала бабушка Фира Самойловна Лившиц, мамина мама. Год был расписан плотно: Евпатория, Москва, санаторий "Березка" (поселок Бажово), санаторий "Огонек"(Челябинск), озеро Горькое (Курганская область), в некоторых санаториях приходилось бывать и по нескольку раз в год. Интенсивное лечение продолжалось до семилетнего возраста.
- Можно сказать, что уже там началось мое "гражданское взросление", - признается Геннадий Лазаревич. - Я воочию видел весь тот негатив, что меня окружал, - ребят и девчат, страдающих от своих недугов. Именно тогда я понял, что мое спасение в самоконтроле и самокоррекции. Иного не дано.
Первой победой стало позволение медико-педагогической консультации при АН СССР (Москва) учиться в обыкновенной общеобразовательной школе. Первые два класса, правда, пришлось окончить на дому, но 3-й класс уже начал в обычной копейской средней школе № 48, где и проучился до 10-го класса в окружении здоровых ребят. Оценки - почти все пятерки, лишь несколько четверок. Пятерка, кстати, была и по французскому языку с его немыслимым галльским произношением - победа особенно приятная для Гены Швеца, который с детства преодолевал нарушения дикции. Учительница Инна Васильевна Печерова была даже убеждена, что он будет и далее специализироваться по иностранному языку.
ХОД КОНЕМ
Но в 1976 году Геннадий Лазаревич с отличием оканчивает Копейский техникум легкой промышленности, отделение бухгалтерского учета. Дело в том, что по тогдашнему законодательству надо было до 20 лет проработать на предприятии, чтобы тебе пересчитали пособие инвалида с детства (16 рублей!) на пенсию в соответствии с получаемым заработком.
- В моей группе оказались одни девушки, - вспоминает Геннадий Лазаревич. - Для меня это были, что называется, "огненные годы"!
После отработки в центральной бухгалтерии Копейского машиностроительного завода имени Кирова была получена пожизненная группа инвалидности. С завода пришлось уволиться - с такой группой работать нельзя. Но через два года Швец вновь возвращается к прежней работе - понадобилось, правда, обратиться к ЦК ВЛКСМ. После все же уволили по сокращению кадров, тут уже никакой ЦК не мог помочь.
- Помогали мне всегда, не удивляйтесь, шахматы, - признается Геннадий Лазаревич. - Началось это увлечение еще в школе. Подкупала в них аналитичность мышления как форма познания своего "я". Участвовал в соревнованиях с 1975 по 96-й годы. С 81-го являюсь неоднократным участником и победителем международных турниров, проходящих под флагом ИКЧФ (Международная организация игры в шахматы по переписке). Заочно меня тренировал заслуженный тренер СССР Александр Маркович Константинопольский (Москва): мы обменивались с ним письмами с записями ходов. Я даже входил в состав сборной страны в матче с Югославией, где дважды победил национального югославского мастера Ратомира Огняновича, получил разряд кандидата в мастера спорта. Шахматы принесли мне многое - умение легче переносить боль после поражений, нестандартно мыслить в ограниченном промежутке времени, дар предвиденья. Все это очень пригодилось мне в будущем, когда я пожертвовал шахматами ради творчества, когда я поступил на филологический факультет педуниверситета... Александр Маркович, кстати, предсказал, что мои стихи будут печататься.
Шахматист, достойно принявший выбор своего ученика, не ошибся. Уже вышли два стихотворных сборника: "Побег из плена" и "Первоцвет", Геннадий Швец является дипломантом 1-го областного фестиваля творчества инвалидов "Смотри на меня как на равного", выступал по телевидению, его стихи неоднократно читают по радио, стихи, среди которых, например, и такое, озаглавленное "Истина":
Я в отражение смотрю,
Природы данность сознавая.
Люблю я жизнь - но и терплю.
Терплю, из плена убегая.
А вы взгляните на меня -
Зеркальный вид всего дороже...
Лев прыгнул, пламенно горя.
Чтоб убедить вас прыгнуть тоже!
Однако главное в творчестве Геннадия Швеца не лирика, как может показаться, а гражданская тематика. Позднее это сыграет свою роль при обращении к жизни Николая Островского. А произошло это уже в педуниверситете. Чтобы стать только абитуриентом, пришлось даже обратиться к президенту России, а после действовать через посредство министра просвещения и проректора по заочному обучению ЧГПУ.
- Когда успешно сдал вступительные экзамены, мы с отцом привезли маме букет цветов, - говорит Геннадий Лазаревич. - А через полтора месяца ее не стало. Так что могу с полным правом сказать, что университет для меня "альма-матер" - "мать-кормилица"! Я долго привыкал к нагрузкам в три-четыре пары, но не пропускал ни одной лекции, по университету ходил под папину руку.
ТАЙНА НИКОЛАЯ ОСТРОВСКОГО
Когда подошло время писать дипломную работу, сомнений никаких не было - Николай Островский! Решено было проанализировать письма Островского, впервые полностью опубликованные лишь в 1990 году. Геннадий Лазаревич намеревался найти в них ответ, кем же был писатель в действительности, какова его подлинная история. Всего было проанализировано 634 письма (!) и телеграммы Островского. А сама дипломная работа насчитывала 90 печатных листов, Швец настоял на очной защите, счел это делом чести и долга. Тем более что выводы, к которым он пришел, вполне могли кому-то не понравиться.
- Увы, я убедился, что образ знаменитого советского писателя, борца весьма далек от хрестоматийного, - заявил Геннадий Лазаревич. - Николай Островский был типичным продуктом своей эпохи, и когда партийные идеологи решили сделать из него легенду, он поверил, что это необходимо и оправдано с моральной точки зрения. К тому же он и сам к тому стремился. Ключевым моментом тут, думаю, будет его письмо Людмиле Беренфус, дочери главврача санатория в Бердянске, с которой он был очень дружен, от 3 октября 1922 года:
"... Люси, я когда-то был таким же, как и все мои товарищи, и будь таким же теперь, влюблялся бы каждую неделю, жил бы вовсю и не понимал бы тех, кто мне теперь дорог. Мне не жаль утерянного, и я пишу Вам, Люси, не плача на судьбу и зная закон, закон природы, где слабые уступают место сильным, я не уступаю, а стараюсь КАК-НИБУДЬ ИНАЧЕ УЙТИ" (выделено мной - Г.Ш.).
Вот это "как-нибудь уйти" уместно сопоставить с изречением М.Салтыкова-Щедрина: "Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти". Такое сопоставление и помогает нам понять Островского, желающего вечно жить в памяти потрясенного человечества. Тем лучше что его мечты сообразны с целями партии. Островский пошел на компромисс со своей совестью, согласился с переписыванием своего изначально слабого и неуклюжего романа. Его переделкой занялись ответственный редактор журнала "Молодая гвардия" Анна Караваева и ее заместитель Марк Колосов. В их журнале, кстати, и был впервые напечатан роман "Как закалялась сталь". Разумеется, свои выводы я подкрепляю в дипломной работе лингвистическим анализом. Впоследствии ужасная измена себе сказалась на Островском, лишь усугубив его недуг. Вы знаете, что он был подвержен приступам психической неуравновешенности? Есть заключение врачей. К окончанию работы над дипломом я окончательно убедился в том, что мы с ним, конечно, антиподы. Я уважаю его внутреннюю личную борьбу с болезнью, но как человек творческий он потерпел поражение!
Защита диплома прошла на "отлично", выступление Геннадий Лазаревич закончил под аплодисменты педагогов и студентов-сокурсников. Научный руководитель Швеца профессор Лидия Андреевна Глинкина призналась, что "... работа совершенно очевидно свидетельствует не просто об усвоении вузовской программы, по существу это серьезное и глубокое монографическое исследование".
РЕКОМЕНДАТЕЛЬНОЕ ПИСЬМО
После окончания университета Геннадий Лазаревич получил даже рекомендательное письмо от декана филологического факультета: "... Г.Л.Швец - человек в высшей степени доброжелательный, порядочный и ответственный, что так важно для воспитателя... Он мог бы оказывать особую помощь в обучении у себя на дому инвалидов... консультировать в области теории и практики стихосложения и шахмат".
Сейчас Геннадий Лазаревич Швец ведет "Литературную гостиную" в газете "Милосердие и здоровье" - рецензирует стихи, дает уроки стихосложения, организует вечера, встречается с авторами, также - клуб знакомств инвалидов по телефону. Но и этого ему мало. Он ждет учеников, хочет преподавать на дому, поместил соответствующее объявление. Он просит откликнуться всех, кто готов поддержать его стихотворный лозунг:
Как измерить силу воли?
Несгибаемостью доли.
Чем возвышеннее доля,
Тем напористее воля.
Он верит, что это возможно.
Эльдар ГИЗАТУЛЛИН.
Фото Сергея АРСЕНЬЕВА.