... везет, когда классный руководитель молод и не опытен. Потрясающе скоро укатают Сивку крутые горки, но это пока впереди. И, куда ж он денется, будет бедолага спотыкаться на ровной дороге, шарахаться от своей тени, огладываться и приседать от резкого звука.
А пока, особенно если он еще и мужчина, любой вес по плечу. Всё хочется и все можно...
Новый год ожидается нами с особым нетерпением по разным причинам. Разумеется, многие ждут подарок. Да и как иначе, если еще с лета раз за разом отцу прозрачно намекается, что рыбы можно и больше поймать, но удилище коротковато, и без нормальной катушки тоже не рыбалка. Или заводятся душевные разговоры с матушкой, что неплохо бы к новому году, к праздничку...
Многие собирается с первого января в очередной раз начать новую жизнь: отправиться в путешествие, засесть наконец-то за описание изобретения, сделанного сто лет назад.
Для школьников этот праздник знаменует начало зимних каникул и целую кучу радости связанными с ними.
В середине декабря в ночь на субботу приснился Вовке сон.
- Чем тебя наградить? - поинтересовался Президент, показывая на неудобный стул напротив себя. Польщенный вниманием парень, уселся на антиквариат. Ни дать ни взять министр.
- За что? - удивился Вовка.
- За хорошую учебу, - ободряюще улыбнулся Дмитрий Анатольевич.
При этих словах Вовка ясно представил, как будет выглядеть ведомость его четвертных оценок. Картина была хоть и бездвоечной, хоть и с проблесками четверок, но и не такой уж радостной. Может быть, президента интересует только успеваемость по физкультуре? Тогда, разумеется, все нормально. Впрочем, была не была, попрошу что-нибудь. Только вот знать бы еще, какие у нас награды есть!
- Хочу орден Ленина.
- Орден Лени? На! Ты его заслужил!
Вовка проснулся раньше обычного. Он ощущал зудящее чувство желания что-нибудь изменить в своей жизни. Причем не абстрактно «вообще» и когда-нибудь «потом». Даже не с нового года, как это делают все нормальные люди. Нет, немедленно. Сейчас. Окончательно. Бесповоротно. При этом легкая досада разбирала. Что ж он там наверху, совсем ничего не видит! Вот с математикой дела пошли на лад. Какая же тут лень?
Вовка спустил ноги с кровати на холодный пол. Мать уже затопила печь, но изба за ночь выстыла. Зябко поеживаясь, Вовка натянул на босые ноги валенки, накинул на плечи куртку подозрительной чистоты и, не обращая внимания на привычное напутствие, выскочил на двор.
- Ага, шапку надевать еще. Время тратить, - ворчал он. - И так вся жизнь прошла даром. Вон... уже и президент среди меня воспитательную работу проводит. Понимает, что школа, родители и разная общественность не справились, - ворчал он, рысцой направляясь в уличный выбеленный в белый цвет домик на одного человека.
Возвращаясь домой, он остановился, не доходя до крыльца. Привычно погладил пса по лобастой голове.
- Привет, Дружок! Что, лохматый, щуришься. Стыдно, что проспал, и не заметил, как я проскочил? Так вот всё время, надумаешь начать новую жизнь, даже начнешь ее, а фигушки, никто не замечает. Даже лучший друг. Ладно хоть Витька с математикой на каникулах помог. А вообще вокруг все то же самое осталось. Класс - тот же. Родители... а откуда другие возьмутся! Причем и мать в работе, и отчим со своей нефтянки по полгода не выезжает. Родня, знакомые, друзья - все те же. Дружок, ты как считаешь, могу я начать что-то новое, когда вокруг, - Вовка мотнул головой на ближайшее «вокруг», - все то же самое?
Дружок сочувственно вильнул хвостом. Уж кто-кто, а он прекрасно понимает, что жизненное пространство почти всегда ограничено длиной цепи. Никакой новизной не пахнет. Разве что ошейник поменяют...
Вовка пошарил в целом кармане, нашел две ириски.
- Будешь?
- Спрашиваешь! - удивился Дружок
- Тебе развернуть? - хозяин безрезультатно повозился с прилипшей бумажной оберткой, - Ага, фиг ее развернешь. Сам как-нибудь справляйся.
Угостив друга ириской, мальчишка с сомнением подкинув на ладони вторую, себе-то хоть как надо разворачивать, кинул и ее к черному носу.
- Все, Дружок, начинаю новую жизнь. Уже начал. Видишь, с тобой не просто поделился, а все отдал. Думаешь, самому не хотелось? Не правда, хотелось. Ладно, я пошел домой, и ты не мерзни тут... беги в будку.
Дома Вовка твердой походкой подошел к умывальнику. Так же когда-то шли на эшафот несгибаемые революционеры. С холодным прищуром он посмотрел на стакан с зубными щетками, глубоко вздохнул, стянул хрустящую упаковку со своей. Давно тут стоит, ждет. Ладно, дождалась. Решительно выдавил на нее ляпку зубной пасты и ожесточенно сунул ее в рот.
- Что-нибудь случилось? - озабоченно спросила мать.
- ...что? - на секунду прекратив свое занятие, переспросил Вовка.
- Что так рано подскочил. Куда-то собрался?
- ...и...у..да...
- По-человечески можешь сказать?
- ...
- Ты язык проглотил?
- Я этой пасты проклятой наглотался. Теперь мой желудок отбеливается. Не могу же я и зубы чистить и говорить! Никуда не собрался. Просто надо же когда-то их начинать чистить. Пока есть еще.
- Может быть, и умоешься с мылом?
- Запросто.
Вовка не просто умылся, он даже и уши слегка смочил мыльной водой, а потом тщательно вытер полотенцем. Так вот выковываются настоящие герои! Мать задумчиво смотрела на него от стола.
- Есть будешь?
- Буду.
- Сегодня суббота, между прочим, занятий в школе нет.
- Ну и что?
- Мог бы и поспать еще.
- Ага, так всю жизнь проспать можно. У меня дела, - отрезал Вовка.
- Да что ты говоришь!
Вовка еще не знал, какие у него дела, но предчувствовал, что все они важные и их невпроворот. Для начала нырнул под кровать, отыскал спрятавшиеся носки. Заправил постель. Энергично: с левой, с правой, и опять с левой взбил подушку. Установил на вмятый последним ударом цветной угол.
За окном неуверенно свистнули. Вовка накинул куртку, выскочил на крыльцо.
- Пошли в школу, первая репетиция начинается, - позвал Кустик. В другой раз Вовка сто раз подумал бы, но сегодня, но сейчас! Какие раздумья, когда рядом с братом нетерпеливо подпрыгивает на морозе в тонких сапожках Ленка.
- Ща. Погодите. Только шапку возьму.
К Новому году директор и завуч затеяли устроить в школе концерт. Легко придумать мероприятие, а сделать? Учителя выкручивались, кто как может и умеет. Виктор Александрович, вспомнив свой опыт режиссера в студенческой жизни, решил разыграть кусочек сказки. Выбрал знакомую по программе. Ставили несколько сцен из «Спящей царевны». Неожиданное для всех появление Вовки на репетиции и его еще менее ожиданное согласие принять участие в спектакле Саныч использовал на все сто процентов.
Ларчик открывался не просто. Он и не закрывался. Спящую царевну единогласно поручили играть Кустиковой Ленке. Кому же еще!
При любом другом раскладе Вовка предпочел бы играть роль, где слов меньше. Мать царевны, к примеру. Почему бы нет? В Японии с женскими ролями во все века пацаны справлялись. Всего-то и делов: родил Кустикову Ленку и готов. Можно вместе с другими зрителями спектакль смотреть. Мог бы сыграть отца. Вернулся из командировки, похоронил жену, погоревал, женился, нашел дочке жениха... и все без слов. И без комментариев. Любого из богатырей мог бы. А еще лучше - собаку, которая не давала царевне есть яблоко! Бабку - отравительницу. Пришла, яблоко дала и ушла, пока милиция не поймала. Без лишних сантиментов. Да и вот ту же царевну, например. Лежи себе да и лежи. Никого не трогай. И не говори ничего. Под конец спектакля ее еще и целуют.
А Саныч (как назло) взял да и выдвинул его в главные герои. Хотя... почему назло. Кто с президентами в Краснокаменке чай пил. Хотя бы во сне? Дёба! Кто царевну спасет? Вовка! По пьесе так получится. Вовка готов по жизни Кустикову спасать? Да только возможность такую дай.
Пришлось учить роль. Оказалось - не трудно.
Репетировали в актовом зале, чтобы все было привычно и не провалиться на представлении. Долго мучились с реквизитом. По Пушкину королевич находит Кустикову где? Правильно:
«Перед ним гора крутая;
Вкруг нее страна пустая;
Под горою темный вход...»
Пещерной темнотой Вовку не напугать. Да где же все эти ужасы на крохотной сцене разместить? И царевну в хрустальном гробу здесь же. Никакой техники безопасности.
«И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном.
И о гроб невесты милой
Он ударился всей силой».
Ни Вовка, ни режиссер ни обо что не ударялись. Мавзолей делать... поставили четыре табуретки в ряд, застелили их почти новой зеленой ковровой дорожкой из медицинского кабинета. Все путем. О таком ложе царевна только мечтать могла.
В словах путались, но до конца самодельной пьесы с грехом пополам добирались. Вовка в кульминационной сцене наклонялся над спящей царевной. Как бы целовал. Она садилась, театрально хваталась за голову... «Ах, как долго я спала, типа!»
Нормально. Добро победило. Все живы и здоровы. Зло наказано.
Здорово получалось. Актерам нравилось. Правда режиссер почему-то плевался, хватался за голову, топал ногами и кричал, что не верит. Странный, что верить-то? Сказка же. Не нами придумана. Почти двести лет уже ей. Все верят, что царевны такие дуры и у кого попало немытые яблоки на обед берут.
Пришел день. Точнее - вечер представления. Кустик по просьбе Саныча зашел за Вовкой. Вдруг схлюздит или забудет. Как бы не так! Вовка стоял перед зеркалом. Одет с иголочки. Готов ко всему и хмур как декабрьский рассвет.
- Что, Дебильченко, не весел, что ты голову повесил? - поинтересовался Колька.
- Да вот, блин, перхоть забодала, - возмущался Вовка, стряхивая с черной рубашки перхоть. - Надо шампунь какой-нибудь хороший купить.
- Не поможет, - спокойно отозвался Кустик.
- Почему?
- Лечить надо. Причем здесь шампунь? От веснушек можно отмыться?
- Нет, конечно.
- А по твоей логике можно. Пошли, а то опоздаем.
Концерт шел своим чередом. Вот и очередь семиклассников выходить на сцену.
Представление воспринималось нормально. Натренировались! Даже Саныч за кулисами одобрительно головой кивал. А под конец на Вовку нашло помутнение.
Наклонился он над царевной. Ленка старательно лежит, не шелохнется. Лицо от дорожки зеленым цветом отсвечивает. Как будто она и в самом деле в коме какой-нибудь. Надо спасать! Была - не была. Взял да и чмокнул у всех на глазах по-настоящему прямо в губы.
Как она подскочила!
- Ты что? Дурак! - говорит совсем не по сценарию. Громко так. Всем слышно. И не репетиция, целый зал народа.
Вовка беспомощно оглянулся на учителя. Ситуация вышла из-под контроля. Все не О-кей. Он, черт возьми, сделал это. Зачем-то. А что же Саныч может сделать! Он пока еще не научился время назад поворачивать. Обреченно за кулисами махнул рукой: «Сам влип, сам выкручивайся». Зал еще никак не успел отреагировать на события, а Вовка уже ответил на вопрос:
- Я не дурак. Не узнала, что ли? Я королевич, твой жених. Меня Елисеем зовут, забыла что ли? Пришел тебя спасти, пока не поздно. Хватит уже спать-то. Ешь импортные яблоки, а потом дрыхнешь без задних ног, не добудиться никак. И будильник не слышишь.
Шквал аплодисментов спас Вовку от необходимости импровизировать дальше.
- Ну, Вовка, ты крутой! - восхитился Петька, когда артисты возвращались домой.
- Почему ты так считаешь?
- На сцене уже целуешься, как настоящий жених. А ведь никто вам «горько» не кричал.
- Я не как жених, а как артист. Положено было по роли.
- Да?! Что-то я припоминаю, у Пушкина не так все было. А вообще надо будет «Спящую царевну» перечитать. Это, оказывается, эротика, - пробормотал Петька.