С кухни доносится запах жареной капусты.
Кухня вообще является самым главным местом в доме.
Именно здесь происходят самые важные событие.
Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, ну, а если он при этом еще и соберет и вымоет посуду после, и даже если это произойдет в первый и в последний раз, это незабываемое зрелище.
Жареная капуста имеет своеобразный запах, и папа всегда спускается и слега, морщась, спрашивает: «Чем это пахнет?».
Вообще-то начинку можно сделать любую, но именно жареная капуста пользуется наибольшим успехом.
Значит, будут пироги, значит, будут гости, скорее всего, одна из сестер.
Значит, уже давно сварены яйца, и сейчас замешивается тесто, греется молоко, скорее всего, специально купленное, насыпаешь дрожжи, это раньше их надо было замачивать заранее, а теперь это такие маленькие патетики, открываешь и высыпаешь содержимое, растапливается сливочное масло или маргарин, соль, сахар, добавляешь муку, осторожно размешиваешь и, накрытое полотенцем, ставится в темное место.
Если дать ему хорошо постоять, потомиться, то тесто получится мягкое, воздушное.
Руки утопают в этой влажной, теплой, бесформенной и податливой, лежащей на доске, присыпанной мукой, массе мудрого теста.
Из поколения в поколение, из рук в руки передавалась эта мудрость, оттачивая движения до совершенства.
Где-то война. Где-то совсем, рядом. Близко.
Даже не знаю, где именно на мировой карте. Стыдно.
С тревогой всматриваешься в специальные выпусти новостей, прерывающие обычную налаженную вещательную сетку печальной статистикой. Смотришь на тех, кто там, и у тебя зарождается совершенно искреннее и естественное желание помочь. Отдать им все. Сделать что-то исключительно полезное. В общем, не быть в стороне.
Ведь одно дело - природные катаклизмы, наземные катастрофы, тут ничего не скажешь, и совсем другое -умышленный человеческий фактор.
Это так серьезно, что может быть главнее.
Пирог уже готов. Его достанут. Поставят на специально приготовленную доску и накроют полотенцем. Надо немного подождать.
Сегодня должна приехать сестра со своей новорожденной дочкой, показать родителям, на смотрины, так сказать.
Она появилась на свет, такая долгожданная и очень любимая.
Вес 3 150.
Рост 53 см.
Середина лета.
Хорошее время для появления.
Еще одна важная дата в календаре.
Целый день лил дождь, лето в этом году дождливое.
Вечером было две радуги.
Вот и ее первая история.
Теперь ей будет отдаваться все.
Безропотно, без сожалений.
Она наследница семейных альбомов, истории, рецептов.
Интересно будет наблюдать за ней. Как она растет, меняется, как обретает себя.
Как-то странно смотреть на сестру, как она нянчится с ней, как общается, как привыкает к ней, и помнить ее совсем другой – она мама, непривычно, но приятно.
Садимся. Рассказываем. Обсуждаем. Смотрим. Вспоминаем.
Ну и что, что где-то началась война – она где-то далеко.
И какое нам дело, что в новостях кричат о колоннах беженцев, о раненых, убитых, о тех, кто еще остается там, в подвалах разрушенных домов, что гибнут миротворцы, что там нет воды, электричества, газа? Через неделю, через две, три все пройдет, успокоится, люди привыкнут, волна всеобщей солидарности и патриотизма отхлынет и так много громких и красивых слов будет сказано за это время,
Неужели для того, чтобы появилась такая волна, должно произойти нечто грозящее перейти ни во что?
По-видимому, да, ведь все это не здесь, а там, никак не выходя за пределы этого небольшого черного ящика с прозрачным экраном, который в любой момент можно выключить, ведь ребенку нужна тишина. Что может быть важнее этого?
Запах пирога.
Для нас, для детей, теперь уже взрослых, этот запах такой родной, так же как аромат неизменных духов, которыми пользовалась мама в нашем детстве, теперь называемый нами «запах мамы».
Как правило, люди помнят свое детство смутно, лишь ощущениями, пятнами, яркими насыщенными картинками, часто никак не связывая их между собой.
Это правда.
Детство, оно вообще круглое.
Если посмотреть со стороны, то сначала в детстве все имеет очень простую обтекаемую округлую форму.
Сказки, игрушки, рисунки, воздушные шарики, пластинки с детскими песенками, карусели, мыльные пузыри.
Оно лишено острых углов.
Круг - это первая геометрическая фигура.
Постепенно все усложнится.
Будет приобретать все более и более сложные формы
и очертания. Будут появляться новые фигуры, трехколесные велосипеды, самодельные книжечки, все яркое,
появится много нового: новых вкусов, запахов,
много новых страхов, желаний, и, как бы плохо люди ни помнили, они все берут оттуда, из первых впечатлений.
Сдержанный крик восторга при виде на экране ставшей уже такой родной домашней вэб-страницы Mail.ru, и никаких проблем. Ура.
Целая неделя, как я живу без доступа во всемирную паутину.
А ведь когда-то не было даже компьютера. Боже, что я тогда делала, чем занималась, не помню.
Первым делом вводим пароль залезаю в почтовый ящик.
Так что там у нас, 33 непрочитанных письма!
Однако… Я пользуюсь успехом, в основном спам, конечно.
Я стала пленницей этой паутины, но вполне добровольной.
Мне понравилось. Мне нравится получать письма, общаться, знакомиться, если только попадаются нормальные, заполнять анкеты, они заставляют задуматься.
Это интересно. Это будоражит.
Да, как быстро привыкаешь к хорошему.
Как когда в доме появилась новая кухня, когда ее установили, подсоединили, с какой любовью, с каким вниманием расставлялась, раскладывалась по еще пустым полочкам, шкафчикам, ящикам вся кухонная утварь, банки, склянки, кастрюли, сковородки, горшочки, вазочки, сервизы, как часто тщательно протирались ее поверхности, столешницы, дверцы влажной тряпкой.
Как нам нравится все новое, но потом привыкаешь, принимаешь, как должное.
Приоткрытая форточка впускает немного вечерней прохлады и запах дождя.
По комнате расползаются тени.
Меня всегда завораживало их совершенство, особенно от букетов цветов.
Они совершенны.
Я люблю тени. Я их собираю.
Так же, как некоторые движения, жесты просты, не осознанны и не контролируемы.
Тени бывают разные, забавные, смешные, грустные, простые, неприметные
Они могут быть непонятными, таинственными, странными, пугающими.
Одни очень капризны, чувствительны к малейшему неосторожному движению, дрожат от любого сквозняка.
Другие монументальны, недвижимы, строги, невозмутимы, непререкаемы, словно отражая спокойствие вечности.
Они выползают из своих укрытий. Такие знакомые, привычные, легкие, совсем прозрачные, неприметные, обычные, простые, почти невесомые днем и такие густые, насыщенные вечером, когда, ложась на ближайшие поверхности, они, ломаясь, изгибаясь и преломляясь, сливаясь с другими, рисуют свои причудливые узоры, постепенно превращаются в темноту.
Темнота. Она обитаема. Она живая.
В ней живут наши фантазии, обретают форму, облекаясь в плоть. В темноте можно скрыться, она прячет тебя, делает невидимым. Ей можно слепо довериться, ей можно все рассказать, в ней не видно твоего собеседника, и она тебе не ответит, только выслушает. Она меняет привычные вещи, видоизменяет их, трансформирует, делает их живыми, звуки делает громче и отчетливее.
Темнота усмиряет, успокаивает
Она подбирается к тебе незаметно, укрывая своей бархатной мантией, закрывая глаза, уводит в мир света.
Моя комната. Мое царство. Мое логово.
Здесь все по-моему.
Тут стол, кровать, шкаф, полки, все, что нужно.
Раньше стены были увешаны рисунками, фотографиями, плакатами, но недавно был ремонт, и половина вещей выбросилась, комната еще не совсем обросла разными вещами.
Я люблю вещи, вещицы, маленькие игрушки, куклы, немецкие и обычные, но памятные и те, которые дарятся кем-то мимоходом, диковинные бутылки. Одна, такая интересная, из-под текилы, с белой пальмой на стенке и стеклянной фигуркой внутри, говорят, Вуду; сухие букеты, живые цветы, вазы, комнатные растения, поделки, занявшие собой все свободные поверхности.
Они меня вдохновляют.
\ Однажды ему в руки попала железная дорога.
Какая была, наверное, у каждого в его далеком детстве, когда по середине комнаты миниатюрные рельсы выстраивались в немыслимые фигуры, обещая невероятное путешествие.
И ему стало любопытно, куда она его привезет.
Где ее конечная станция.
Но эта старая детская железная дорога была в таком состоянии, что перед тем, как отправиться в путешествие, ее надлежало привести в должный вид.
А для этого понабилось несколько железных листов из наборов типа «сделай сам», краски, клей, немного какой-то мишуры, немного воображения и совсем немного времени.
И вот железнодорожный состав готов тронуться в путь.
Наш герой занимает свое место. Поезд трогается.
Путешествие начинается.
Мимо проносятся плюшевые зеленые холмы, бархатные долины, атласная гладь озер, и пестрость лоскутного одеяла и дома, домики, домишки.
Иногда поезд проходил через темное чрево гор, покрытых густыми лесами и пушистыми снежными шапками, и снова оказывался на просторе лугов.
Ну, вот конечная станция.
Картонные фигурки встречающих, сначала суетливо хлопоча и кудахча, бегали по перрону, затем медленно и чинно направились в город, и перрон опустел.
Этот город, затерянный между долинами и горами на просторах карт, был образцовым городком.
Как и полагается, в нем была главная центральная площадь, вокруг которой удобно расположились все главные здания города: на то она и центральная.
Тут была и мэрия, и банк, находившийся в одном здании с ней.
Разные магазины, ресторан, парикмахерская.
Школа, церковь, часовая башня.
А еще был здесь музей, посвященный славной истории города.
Словом, вся жизнь этого маленького городка сосредоточилась здесь, вокруг главной площади.
На всех главных площадях других городов стоят либо памятники отцам основателям, либо фонтаны,
носящие имена местных героев.
На этой площади не было ни памятника, ни фонтана.
В центре города на главной площади росло дерево.
И каждый год в то время, когда оно уже давно лишалось своей листвы, перед самым началом зимних праздников горожане собирались на площади и украшали его.
Они приносили с собой разные вещи, все, что угодно.
Приносились сюда настенные часы, вышедшие из строя, одинокий ботинок, потерявший свою пару, сделанные дома игрушки.
Кто-то мог принести и повесить на ветку пониже корзину, наполненную сладостями, а кто-то просто повязать ленточку.
Так что, в конце концов, на дереве не оставалось ни одной свободной ветви.
Это была традиция.
А еще фотографии.
Недавно мы просматривали наш большой фотоальбом. Что-то искали.
Перед глазами мелькали.
Какие-то далекие события,
знакомые и незнакомые лица бабушек, дедушек, детские фотографии родителей, студенческие друзья, просто знакомые, чьи-то дни рожденья, посиделки у кого-то, какие-то встречи, поездки. сначала сестра, потом я.
Видно, как меняется время.
В начале это деланные, очень постановочные снимки.
Я с любимой морской свинкой на плече.
Какие все смешные, родные. Другие.
Как и детские рисунки, которые аккуратно складываются и бережно хранятся родителями.
Эти рисунки - отражение детей, простые, забавные, они растут, меняются, усложняются вместе с ними.
В них становится больше свободы, уверенности в себе.
Уверенность в том, как на таком маленьком клочке бумаги уместить целый мир, ну ведь уместится же!
Полукруг, квадрат, треугольник, маленький квадратик в центре большого, солнышка в вернем углу рисунка, облачко в другом, и два дерева или несколько человечков по бокам.
Наши детские мечты
Такие смешные, такие наивные, волшебные и такие настоящие и нелепые. Самые первые.
Все оттуда
Там, где все впервые, все ярче: вкусы, запахи, краски.
Потом они становятся отчетливей, реальней и прагматичней, и мы изменяем им. Они убираются на пыльный чердак, где хранится детская кроватка, первые книжки с картинками, недоделанный театр.
И когда изредка мы поднимаемся зачем-то наверх, а затем, спускаясь, лишь бросаем быстрый взгляд (?)
Мы все берем оттуда. Когда еще не имели пола и не знали различий, мы были детьми.
Мы играли в то, что было интересно.
Это потом нас научили, нам сказали, что мы разные, стали дарить разные подарки.
Мы все берем оттуда. Наши мечты, наши страхи, наши сны. Наши первые яркие воспоминания, впечатления. Время постепенно стирает их из памяти, так же как память со временем сокращает расстояние, корректирует и редактирует, щадя нас, сохраняя лишь на уровне подсознания, чувств, привычек. Мы уже не можем точно сказать, откуда они.
Но именно к ним всегда обращаемся, к ним возвращаемся, они нас тайком вдохновляют, а мы им так не верны.