Немецкая овчарка - удивительное существо, очень разумное и внимательное, понимающее и молчаливое. Первая овчарка пропала на пятом году жизни, уж не знаю, съели ее местные бомжи, задавила машина или увез кто-то, чтобы посадить на цепь в глухой деревне. В округе были прочесаны все тропы, дороги и канавы, но тщетно. Я рыдала месяц, обзванивая все «потеряшки» и выезжая на осмотр подобранных псов с грустными умными глазами. Потеря оказалась значительной, хотя наш пес Буран был довольно непокорным, поскольку не проходил дрессуру на послушание и имел, видимо, крепкие дворовые корни. Он был куплен на рынке за полторы сотни рублей, что не гарантировало приличной родословной. Но дети любили его, да и мы тоже жалели о неразумной твари – привыкли.
Вооружившись газетой, я начала поиск щенка, конечно же, немецкой овчарки. За сущие пустяки – всего четыре сотни зеленосотенных бумажек, предлагался помет от «известного производителя Хауфа Ван Хогеля». Мы немедленно выехали на осмотр шести прекрасных двухмесячных «мальчиков», из которых уже трое были распределены и почти проданы. Братья, освоившие малогабаритную квартиру заводчицы, были восхитительны. Они играли и радовались жизни, сверкая черными бусинками глаз, перекатываясь кубарем друг через друга и покусывая все подряд.
Характер и даже внешний вид «овчариков» сильно различался. Общим у всего выводка были только широченные лапы и оживленное поведение. Щенки как будто чуяли, что приходят люди сюда не зря, и старались понравиться, кто как умел. Один из них был само средоточие зла: самый худой, с прижатыми ушами, он попытался сожрать у меня тапок, попутно покусывая и отталкивая братьев. Двое других напоминали близнецов – у каждого из щенков стояло только по одному уху: у одного левое, у другого правое. Другую пару не очень подвижных, с опавшими ушками мы не успели оценить – в комнату вошел, вернее, гордо ступил на застеленный тряпками паркет Шоу. Это слово вырвалось невольно, да так и осталось за этим хорошим парнем по сию пору в качестве «домашнего» имени.
Оба уха у Шоу стояли гордо и симметрично, он не демонстрировал никакого буйства и суеты. С достоинством он прошелся перед нами, ткнулся приветственно носом в ближайшую ногу, а потом присоединился к резвой куче катающихся в углу родственников. Нам дали бумажку с невнятной круглой печатью, где было написано, что овчарку зовут Хорст Ван Хауф. А домашнее имя посоветовали придумать особое, чтобы его знали только члены семьи, то есть стаи.
Шоу – прекрасная собака, шести лет отроду, красавец и умница, а как же иначе. Он никогда не знал, что такое цепь, его дрессировали, хоть и недолго, но с толком. Иногда жаль, что он ничего не говорит, но его собачий язык жестов: тычки носом и лапами, особые вздохи и наклон головы понимают все. Самое главное – он «идейный» и никогда лишний раз не залает, молчун. На прогулках все встречные-поперечные восторгаются или пугаются – это действительно настоящий Шоу.
Январь 2008
P.S. Шоу умер от сердечного приступа 11 марта 2009 года, на руках у "главного" хозяина. Меня не было рядом. Говорят, что собаки часто принимают на себя удары, направленные на хозяев. В этом есть большая доля истины - месяца два до этого у меня невыносимо ныло сердце, было просто страшно жить. Шоу все время тёрся около меня, ластился и жалел, как умел. Шоу не стало, и сердце у меня болеть перестало. Я думаю, что навсегда. Эта собака спасла меня, выполнив свое самое важное предназначение, и теперь наверняка в собачьем раю. А как же иначе. Мы решили, не сговариваясь, что собак у нас пока больше не будет. Не гоже закрываться друзьями, как щитом, от собственных проблем. Их просто нужно решать вовремя.