Мы сидели и смотрели друг на друга пристально, будто стараясь запомнить, сфотографировать. Улыбающаяся физиономия Ёгана с голубыми прозрачными глазами полна таким довольством и высокомерием, что я задыхаюсь Благонравный честный бизнесмен и не ожидает кидалова, которое ему приготовил русский бандит с большой дороги. Да, дороги у нас большие, хоть и не отремонтированные. Расслабился он, думал, во всем мире бизнес делают по немецки.. А четыре года были хорошие. Очень честные и правильные. Мы с Ёганом купили компанию на равных паях, сорок - сорок, и двадцать было разбросанно по мелким акционерам. Пока я их собрал… Да ещё надо было это по тихому, чтобы он не догадался, что я под него рою. Тоже не лыком шит мой Ёган, акула запада. . И договор составили - не капнёшь. А он сидит, и улыбается. Хорошо, что я на российском бизнесе потренировался. Через месяц ты у меня не так поулыбаешься. Я сижу, глаза долу. Слушаю компаньона, киваю. Он и не догадывается, что у меня теперь все шестьдесят процентов. Чего мне это стоило, сколько нервов, денег, но когда я объявлю о необходимости эмиссии, поздно будет ему рыпаться. Хотя он единственный, кто может заявить на весь мир, что это надувательство. Поэтому его надо отстранить от участия в собрании. При шестидесяти процентах всё равно мой голос единственный. Заказывать его конечно не стоит, тут вам не совок.
- Твои предложения Ёган? – Это по поводу очередного проекта.
Он пожал плечами с вежливой улыбочкой. Сразу ясно, какое у него может быть предложение. У меня такой патент на руках, который при правильном распространении средств даст чистой прибыли миллионов пятнадцать. При минимальных телодвижениях. Новые технологии лености не терпят, крутиться надо. А если кручусь я, нахожу я, внедряю я – с каких радостей я буду отстегивать жирный кусок этому заплывшему жиром немцу. Мне нужно тихонько провести собрание акционеров в какой-то менее благополучной стране чем Австрия, и вынести решение о необходимости эмиссии. Как это сделать? Тут уж подключу своего старого друга Романа.
- Я мог бы съездить, посмотреть.... - медленно тянет он. Мы друг друга отлично понимаем, не зря за четыре года из миллиона сделали двадцать. Ехать он предлагает мне, просто ему неловко меня гонять, но ему так не хочется поднимать свою жирную задницу… Забыл, что волка ноги кормят, или не знал никогда. А я уже съездил, и договорился, и купил, только ему об этом знать не обязательно.
На случай акционерного собрания в другой стране в договоре специальный параграф имеется. Только в случае нетрудоспособности одного из главных акционеров или внезапной смерти.
- Мы же партнеры! И потом это твоя страна, - скулит Ёган. – Съезди, проверь перспективы!
- Партнеры, а не семья! Разницу чувствуешь? – Конечно, я поеду, это то, что мне надо. Чтобы он сам меня попросил. А его мы посадим на огромный якорь в Австрии. Что или кто будет работать якорем – вариантов масса. Когда я объявлю о собрании, он физически не сможет приехать.
Разговор закончим на грустной ноте, посмотрим укоризненно, не скажем ничего, мы же интеллигентные люди. Ну хорошо, Ёган, переходим к плану "Б"
Единственное отступление от договора я собирался раскрутить в потрясающий спектакль. Когда я покупал эту компанию, то сразу планировал кинуть своего немецкого партнера, а Ромка меня остановил. Под таким прикрытием можно поднять немало денег, а кинуть я его успею.
Ромка пришел ко мне десять лет назад после проживания в местах не столь отдаленных. Его естественно никуда не брали, характеристика была чудная. Но я то знал его ещё из яслей. Парень он верный, друг настоящий. А то, что у него по малолетству не всегда получались его шалости с огнем, так это от недостатка опыта. Сейчас он в своем деле единственный специалист. А специальность у него редчайшая. Он и на красных и на белых ишачит, и все ему башляют и кланяются. Он и в программе по защите свидетелей, и у наших серых монахов - а я его прикрываю, когда надо. Началось с того, что явился ко мне очень богатый бизнесмен с письмом устрашающего содержания. Плачет. Последние дни, говорит, доживаю. И правда, люди очень серьезные ему письмо написали. Он всё деньги перевел, семью спрятал, сам только не успел уехать. Тут вспомнил я, за что Рома в колонию попал. За пиротехнику. В одном месте грохнуло, в другом убыло. Пригласил я его на беседу, а бизнесмену предложил подождать в приёмной. Ромка оживился, глаза загорелись, лицо побелело. Он до этого в охране костяшками по столу стучал целый год.
- Я ему устрою аварию с моста. Красивое надо зрелище сварганить, чтобы весь город увидел и услышал. Он как, спортом занимается?
- Сделайте без него. Он того и гляди инфаркт схлопочет.
Так мой друг детства нашел себя в новом качестве спасителя очень богатых людей, которым угрожала опасность. За десять лет Ромка стал профи в своём деле, а я в своём. Но денег много не бывает. У меня уже давно это увлечение превратилось в своеобразный спорт. А двадцать миллионов – очень большие деньги по общепринятым стандартам. Убивать Ёгана я конечно не стану, но обдеру на законных основаниях как липку.
Мы с Ромкой сидели в лодке и обсуждали детали. Его шикарная Келли уже два раза звонила с хижины и жаловалась, что мы её бросили, а мы никак не могли остановиться и всё оттачивали свой план.
Для успешного осуществления нам нужен был свидетель - лицо незаинтересованное. А много свидетелей – даже лучше. А ещё страховка. Это была Ромкина идея, и его чистый навар. Без него я бы просто забыл об этом. Страховка есть у каждого уважающего себя человека в капиталистическом мире. А вот получить по ней деньги – занятие не простое. Я не говорю о честных способах. Есть люди которые живут только за счет страховки. Они бросаются под машины, с целью получить неплохие дивиденды, страхуют дом от пожаров и выносят всё предварительно, организовывают аварию грузовика со щебнем в магазине хрустальных изделий. Вариантов масса. Но обмануть страховую компанию очень сложно, разве что они сами захотят обмануться. Я деловой человек, глава нескольких компаний, и ко мне эти умные хитрые и неприятные дельцы ходят как на работу. Когда наш бизнес с Ёганом только начинался, Ромка посоветовал мне сдать крепости и застраховаться на большую сумму. Четыре года я исправно платил. По заключении контракта с крупной страховой компанией мне устроили банкет, пригласили главу компании, благодарили и уговаривали жить вечно. Теперь мы и этот шнурочек потянем. Хватит их кормить бесплатно.
Когда мы в темноте причалили к берегу, Келли не разговаривала с нами, не звала ужинать и вообще проявляла признаки бунта. Но Ромка не сильно огорчился, он вообще с дамами не церемонится.
- Не переживай, остынет к утру. А нет – так пошла она. Тут такая тёлочка на вилле одна мается.
- Ты вроде говорил, Келли тебе нравится?
- Понимаешь, Клим, если я к женщине привязываться начинаю, сразу рву отношения и больше никогда не встречаюсь.
- Интересный подход. Просто тебе не встречались настоящие женщины.
- Ну почему же, - уклончиво возразил Ромка. – Они меня сразу переводят в разряд друзей, чтобы поменьше душевных драм. Ты лучше скажи, сколько ты ещё со своим Ёганом протянуть можешь в таком положении, как сейчас?
- Думаю, месяца три. А зачем?
- Потренироваться надо, чтобы комар носа не подточил. Завтра и начнем. Я бригаду соберу, детали обсудим и начнем.
- Мне ещё нужно сливной бачок подготовить.
- Кого-то из своих пригласишь?
- Зачем? Я недавно выкупил маленькую страховую фирмочку, а теперь я её использую. Продам себе акции, а потом волью такие эмиссии, что он у нас рядовым акционером станет, наш дорогой Ёган. Раздену до гола.
Келли томно продефилировала в салон, косясь на двух сумасшедших русских, с которыми ей приходится ночевать под одной крышей. Напрасно он так с ней. Хорошо, что нам всегда разные женщины нравятся, я предпочитаю яркую восточную красоту, формы, покорность в глазах и молчание. А он всё на барби западает. Его дамы все фарфоровые, с обложек, со счетчиками в голубых глазах.
- Нравится? – Поймал мой взгляд Ромка.
- Мы с тобой эту тему уже обсуждали. О вкусах не спорят.
- Слушай, Клим… а может мы её в качестве якоря твоему Ёгану подложим?
- Рома, запомни есть границы, которые я не переступаю, и никому не позволяю переступать. Их всего две. Проституция и наркотики.
- А оружие?
- Эту причину я не называл. Но использовать свою женщину в целях наживы это мерзко. Подумай об этом, Рома.
- Я же для дела хотел, Клим. И потом она не моя женщина, это так – взаимовыгодное сотрудничество.
- Не разбазаривай генофонд, друг мой.
- Ты будешь так рассуждать, пока не встретишь на улице свой идеал, и не женишься в ту же секунду.
- Я собираюсь подобрать себе жену, когда мне стукнет пятьдесят. Она ещё не родилась, Ромчик. Давай о бабах потом, а пока собирай бригаду. Первым делом – самолеты.
вышла на тёмном проспекте. На небе только обозначился новый день, когда Женя открыла двери своего кабинета.
- Евгения Александровна, кофе хотите? – Это охранник с проходной. Он прекрасно знает, что кофе она не пьет, но проводив взглядом её стройную фигурку, ждёт несколько минут и вопреки субординации звонит в директорский кабинет чтобы убедиться что она пришла. Они бывшие одноклассники.
- Слышь, Сенчик, ты бы мне лучше яду предложил!
- Яд вы дома выпивайте, а тут нам ЧП создавать не надо. Жень, тебе вчера какой-то парень записку оставил на проходной, а смена не моя была. Вот они и написали в журнал.
- Занесешь мне после обеда.
- Угу. В смысле, обязательно.
Она отключила связь и принялась пролистывать последние договора. Директор второй месяц отвисает в Японии, но кажется, ей есть чем хвастаться. Всё под контролем.
Утро начиналось как обычно с хлопанья дверей кабинетов, воплей в приёмной, нескончаемой телефонной трели заказчиков. Потом - селектор, иногда до перерыва, которого у Жени не было. Из дверей проходной она выползала в лучшем случае к семи, когда окна производственных этажей уже давно чернели пустотой, а в плановом отделе засиживались только свободные от семейной жизни некоторые редкие типы. Секретарша отпросилась к зубному. В приёмной бардак. Она устало зажгла сигарету и злобно чертыхаясь, затушила. Прикурила фильтром. Уже четыре, конец рабочего дня у многих. Только не у неё. Надо ещё посмотреть несколько документов. План заказов, пару телефонных звонков сделать в ближнее зарубежье.
Звонок по-внутреннему.
- Жень, тут твоя записка, а мне дочку из садика забирать, если я сейчас не выскочу – жена мне башку скрутит.
- Ладно, Сенчик, прочти.
- А вдруг любовная?
- А ты очень застенчивый?
- Читаю. «Не пора ли руководящему звену перестать звенеть и встретиться со старым другом? Р.» Ты что-то понимаешь?
- Спасибо Сеня. Беги, в садик опоздаешь.
- Знаешь, почерк какой-то знакомый.
- Тебе бы в сыске работать. Знакомый? Это твой дружок с камчатки - Роман Витязь.
- Не может быть! Я слышал, его в тюрьме убили.
- Естественно. Беги, жена убьет на воле.
Женя улыбнулась. Объявился, пропащая душа. Когда-то ей казалось, что любовь одна и больше не повторится, потом – что нет повести печальнее на свете, а потом она решила не усложнять свою и без того взбалмошную жизнь, и сообщила ему о своём решении. Ветреный любовник, впрочем, она и не искала верных. Верные хотели жениться, увезти посадить на цепь, видеть каждый день, не пускать в командировки, которые наваливались как лавина, иногда по десять в месяц. Семейная жизнь не для неё. Да и зачем? Зарабатывает лучше любого мужика, готовить не надо, отчитываться перед кем-то ещё и бесплатно, это тоже не для неё. В каждом большом городе по воздыхателю, и вполне достаточно. А в старости? Надо ещё дожить, тогда и подумаем. Далеко ещё – в свои тридцать пять она выглядит как девочка, в отличии от своих сверстниц, .отяжелевших, вечно недовольных дам с опущенными уголками губ и вздёрнутыми бровями. Старый друг, настоящий, верный – это гораздо надежней любви, какой бы страстной она не была. Посмотрелась в маленькое зеркало над столом, поправила мягкие вьющиеся волосы и взялась за телефон.
- Ромка? Ты приехал? Конечно, рада. Только не сегодня, у меня работы куча. Нет, в гости не зову. Нет, не из-за нового хахаля. Просто мой дом, моя крепость, а ты крестоносец. Давай посидим где-нибудь завтра. Расскажешь, как там Гавайские острова, не развалились с твоей помощью? А где? Хорошо, подъезжай завтра к семи, сделаю исключение. С другом приехал? Это что-то новенькое. Да, нет, шучу я. Нет, не забуду. А почему в таком шумном месте? Ты же любишь тишину и одиночество? Покирять в бомонте? Ладно, мне всё равно. Да не грустная я, просто устала как собака. Позвони мне завтра по этому телефону, а то я могу заработаться.
Заработаться как сегодня, например. Она обвела взглядом кабинет, поправила пачку листов на столе. Выключила экран компьютера. День пролетел метеором, уже снова темно. Скоро зима, и тогда солнца вообще не будет. Она закрыла кабинет, оглядела пустой этаж и медленно пошла по коридору.
Двери лифта открылись, и в проход шагнула крупная фигура. Кто здесь так поздно? Она узнала зама по связям Серова. Он шел, слегка пошатываясь в сторону её кабинета. Странно. Вроде не пьет. Интересный мужик, жалко что они не ладят. С первого дня не ладили. Она его поставила на место, а потом и вовсе убрала с этажа. Серов числился её штатным врагом. Они мило бранились на заседаниях, директор улыбался в усы, но мирить не собирался. Все знали что Серов её ненавидит, а ей было его даже жалко. Умный, дальновидный, хваткий. Только её не углядел, вот и попал под раздачу. Кажется, он изрядно набрался.
- Евгения Александровна? Вы ещё на работе? В такое время?
Как будто он не может проверить на проходной. Если кабинет открыт, там лампочка красная горит, а когда она замок запирает, синяя загорается.
- А вы что тут делаете Серов на директорском этаже? – И не хотела зацепить, а получилось.
- Я хотел вас спросить, что означает полное отсутствие желаний у человека? – Он перекрыл проход и не моргая смотрел ей в глаза.
- Наверно это означает полную или клиническую смерть данного человека.
- Я умираю! – Он протянул к ней руки, грубо схватил за плечо и впился в губы. Ей стало смешно. Ещё только попытки изнасилования замдиректора не было у них на предприятии.
- Серов, иди проспись!
- Женька, ты мне нужна, я думать ни о ком не могу, у меня работа из рук валится, подожди, ну куда ты?
- На выходе поговорим.
- Нет здесь! - Он всё пытался прижать её к стене. – Что ты со мной делаешь, сука!
- Ещё какая, Стас. Ты даже не представляешь!
Она вывернулась из под руки и не торопясь пошла к лифту. Ноги немного дрожали. Только не показать, что опасается, а не то…Как он честно изображал врага, а всё туда же. Как надоели эти идиотские попытки пристроить её к кому-то! Нет, он действительно был врагом, настоящим, честным. Но теперь перебрал там у себя внизу и решил хоть в чём-то ей доказать, что он мужчина. Захлопнув дверь лифта перед его носом, она поправила прическу перед тусклым зеркалом, подкрасила губы, и цокая каблучками вышла в пустой проходной. Никто её не держит тут так долго. Свободный график, ни перед кем не отчитывается.. А сегодня повторяют любимый фильм, который она смотрела последний раз лет десять назад, и сегодня не посмотрит. Машина Серова была припаркована прямо возле входа. Надо поторопиться, на улице никого. Если он пьяный озлобленный начнет её приглашать – отвертеться будет не просто.
- Евгения Александровна! Подождите! Я вас отвезу!
- Спасибо, Стас, я на машине.
- Зачем вы обманываете? Или боитесь меня? Я вас за город не повезу, тут покатаемся.
Вот чёрт. А он может и за город. С него станется.
- Серов, если хотите убиться – ищите себе другую компанию, я с пьяными в машину не сажусь. Проспитесь – покатаемся. Зачем вы мне в таком состоянии? – Она насмешливо окинула взглядом его мускулистую фигуру.
Он побледнел.
- Я в нормальном состоянии! И вы в этом убедитесь! – Прорычал он.
Она поёжилась внутренне. И кто её за язык тянул. Зачем будить лихо.
- Женечка, ну сколько можно! Я замерз уже. А ты всё общаешься с рабочим классом!
Она живо обернулась на голос. Из-за автобусной остановки вышел красавец в длинном черном пальто, с небрежно болтающимся на шее шарфом, с чёрными жесткими волосами, её старый друг Ромка. Он разумеется, слышал всю беседу, хорошо, что не видел её начала. Ромка снял перчатки и выразительно уставился на Женю. Потом понял, что драться ни с кем не придётся, сжал её в объятиях, подхватил на руки и понес в сторону стоянки, где бросил свою ауди с открытыми дверьми и несущейся на весь пустырь арией из итальянской оперы. Рома говорил, что на зоне полюбил классическую музыку.
Женя ненароком взглянула на Серова, застывшего возле проходной в столбняке. Рядом с разодетым по последней моде Ромкой, Серов казался посыльным. И тут его унизили. «Прирежет он меня когда-нибудь».
- Ты откуда, милый? – Спросила она громко, обвила руками шею Романа, и облегченно засмеялась.
- Просто повидаться хотелось сразу. А пробиться к тебе без пропуска невозможно даже с корочкой.
- Конечно, нужна моя подпись. Спасибо что выручил.
- Пожалуйста. А ты как всегда неотразима и за тобой всегда хвост страдальцев.
- Взаимно. Ромочка, отвези домой, я спать хочу.
- И в гости не пригласишь?
Он остановился у её дома, и повернулся к ней глядя хитрыми веселыми глазами.
- Мой дом, моя крепость. Я предпочитаю любовников с жилплощадью.
- Приезжай ко мне в Австрию.
- Обязательно. Но сейчас я иду спать. А завтра ты меня встречаешь с работы – договорились?
- И что, ни один мужчина тут не бывал? – Он мотнул головой в сторону тёмных окон второго этажа.
- Нет, почему же. Иногда приходится делать исключения. Например для сына. Он когда приезжает, я его в дом пускаю.
- У тебя есть сын? Ты никогда не говорила!
- Успокойся, к тебе это не имеет отношения. Он взрослый. Живет в Англии. Учится там в колледже. Ему 17.
- Вот так новости! Мне казалось, я хорошо тебя знаю. Из-за него ты замуж не вышла?
- К чему эти откровения? И почему ты решил, что не вышла? Я сходила, и поняла что мне это совсем не нужно. Все, милый, до завтра.
Она потянулась к нему, будто раздумывая, задержала взгляд на губах, потом чмокнула в щеку и вышла из машины.
Сосед поджидавший своего Буля вежливо открыл ей дверь парадного. Хороший мальчик, умный. Закончил тот же колледж, в котором её малый учится. Малый. Двухметровый детина, говорящий басом. Тяжело поверить. Самостоятельный парень. И упрямый – весь в маму. Потому и живет за тридевять земель. Она грустно усмехнулась. «У тебя сын?» как будто у неё не может быть детей в принципе. Ошибки ранней молодости – это не всегда страдания в зрелости. Надо будет всё же пригласить Рому в гости. Правда не сюда, не в эту квартиру. Недавно она купила дачу, в черте города, совсем недалеко. Ей понравился заброшенный домик, выходящий окнами в лес. Метро близко, супермаркет под боком. «Дорога правда разбитая, но это меня не касается.» Она всё не могла заставить себя купить машину. А брать служебную в личных целях считала верхом неприличия. Придётся купить, и так уже директор косится, что у первого зама всегда проблемы с транспортом.
Включив тусклый торшер в прихожей, она бросила сумку в кресло и присела против большого зеркала, старинного как многие вещи в её доме. Она не была коллекционером фанатом, но ей нравилось окружать себя старинными добротными вещами. Сколько женщин смотрелись в эту зыбкую гладь? Скольких хозяек оно сменило? Может как раз благодаря ему она так выглядит? Или это просто самовнушение? Нет, она знает сколько усилий прилагают женщины, чтобы сохранять красоту и молодость. Ей это пока не нужно. И жизнь у неё беспокойная, вечные командировки, наглые заказчики, хамоватые подчиненные с которыми нужно всегда держаться подчеркнуто вежливо, а хочется иногда послать всех подальше. «Спать, не то засну прямо в прихожей». Она сбросила с ног опостылевшие элегантные лодочки и пошла босиком в ванную. Терапия собственного сочинения. Лавандовая пена, ароматическая соль, любимый диск в плеер и пятнадцать минут нирваны. Может кого-то тяготит одиночество – её нет. Забраться с книжкой под одеяло, включить тихонько телевизор, сунуть под бок мягкого игрушечного кота. Будильник на пять утра. Завтра надо проверить пункты того договора… и секретаршу с днем рожденья… и про Ромку не забыть…
Я совсем не был уверен, что всё пройдет гладко. Ромка явился в номер гостиницы задумчивый и молчаливый.
- Ты где шлялся? Почему телефон выключил? Меня в этой гостинице плохо приняли.
- В каком смысле? Эта лучшая гостиница города. Да твоим европейским отелям до неё…
- Они ко мне исключительно по-английски. Неужели я так изменился?
Ромка хмыкнул.
- А ты рожу свою надменную видел, глаза свои бесстыжие?
- А что с глазами не так?
- Страха в них нет.
- Не гони, Роман. Сейчас все наши кто в Австрию приезжают от меня ничем не отличаются.
- Так то избранные!
- А в этом отеле за пятьсот баксов ночь - только рабочий люд обычно останавливается?
- Ладно, уел. Не знаю, почему тебя плохо приняли, или хорошо. Не знаю. Что там у вас с Ёганом? Заглотнет наживку?
- Уже. Он хоть и богатый, а всё прибедняется. Всё гениальное просто. Я ему прислал проспектик, и сообщил что он выиграл два билета на круиз. Мне это обошлось всего десять тысячь. Пока он будет кататься на пароходике, мы проведем собрание акционеров. Он ни о чем не будет знать. Чем дольше он будет оставаться в неведении, тем лучше. Собрание акционеров в лице меня одного будет проведено, как только мне сообщат, что он уехал. Вряд ли он прилетит через шесть часов после уведомления, никто его с корабля не ссадит, и вертолет за ним не пришлет.. Всё как и ожидалось. А как твои ребята? Готовы?
- Завтра всё по плану. Эффектный выход. Твоё маленькое выступление. Транспортируем тебя в Австрию через месяц. Знаешь, я старого друга встретил. Она завтра с нами поужинает, я пригласил. Не возражаешь?
- Она? Поужинает?
- Это наших планов никак не нарушает. Даже наоборот. Она человек публичный и честный. Ты свою роль знаешь, ребята всё отрепетировали. Но даже если ты волнуешься, это не повод. Поужинаем в приятной компании.
- Я не возражаю. И естественно я волнуюсь. А ты в своём репертуаре. Ни одной юбки не пропускаешь.
- Это не то, она мой друг, и отношений у нас никаких нет.
- Барби? Или из тех, кто перевел тебя в разряд друзей?
- Нет, не барби. Но не в твоём вкусе. Я за неё кого угодно пришибить могу без спецэффектов.
- Предупреждение?
- Да, брось Клим. Это первая любовь, школьная. Если я когда-то и надеялся на что-то, то сейчас поумнел. С тобой пообщался. А когда-то шел из-за неё по канату между двумя крышами. Потом дрался до потери пульса.
- У меня такого опыта нет. Я и спортом-то заниматься начал совсем недавно. И обычно вопросы решал не кулаками. Для человека всю жизнь занимающегося аналитической деятельностью тяжело решиться на такое. До знакомства с тобой я вообще не считал возможным давать кому-то в морду. Мне казалось это ниже моего достоинства.
- Да-а? А теперь что же?
- А теперь я полагаю, что настоящий мужчина просто иногда обязан разобраться со своими врагами физически. Иначе он не сможет себя уважать.
- Браво. Прогресс на лицо. Хорошо, что не на лице. Но в морду ты будешь не давать, а получать. К этой маленькой разнице и надо отнестись хладнокровно и с пониманием.
- Не нуди, тренер! Так это ты из-за неё такой кислый?
- Я же тебе говорю, между нами хорошие теплые отношения. Сразу после возвращения искал её, было такое опьянение свободой, тебе не понять. Нашел, и понял что лучше иметь хорошего старого друга, чем любовницу. Так что если бы не твой завтрашний выход – я бы вас специально свёл, посмотреть.
- Всё не мешай, я работаю.
Рома пожал плечами, налил себе пива и вышел в соседний номер. Он благоговел перед учетными ставками, колонками цифр, тонкими механизмами заработка больших денег и просаживанием миллионов за короткий срок. А я только теперь научился делать сальто назад. Когда я закрыл лэптоп, мой друг давно спал, оглашая гостиницу и окрестности деликатным храпом.
Она закрыла дверь кабинета и огляделась. Коридор управления был пуст, лифт стоял. Все разошлись ещё несколько часов назад. Сегодня день плодотворный. Столько работы перелопатила. А Серов бедняга совсем усох. Видно вспоминает вчерашний вечер в тумане и холодеет. Она усмехнулась. Часы над лифтом показывали семь пятнадцать. «Черт! Я же с Романом договорилась! Вот идиотка, даже будильник завела, и решила, что это я себе напоминаю о конце рабочего дня!»
Его ауди стоял у самой проходной, и он мило беседовал с вахтером, поглядывая изредка на часы.
- Ромчик, я уже тут. Ты не передумал меня кормить?
- Ещё три минуты и передумал бы. Ты как всегда пунктуальна. Помнится кто-то утверждал, что на встречи к друзьям не опаздывает, а опаздывает только на свидания. Из этого мне надо сделать вывод?
- Ты слишком логичный стал за то время, что мы не виделись.
- Ничего подобного. Ну что едем? Или ещё поработать останешься?
Он медленно обошел машину, отк5рыл ей двери. Сев за руль, посмотрел на часы.
- Мы куда-то опаздываем?
- Нет, абсолютно. Но мой друг не любит расхлябанности. Так что пристегнись. Я собираюсь проехать тридцать км за пятнадцать минут.
- Рома, я же не каскадер, прекрати! Это тебе не Европа, в яму влетишь, и капец твоей машине.
Она знала, что он не шутит. По городской дороге, в вечерние часы, когда на улицах полно транспорта, да это самоубийство! Она зажмурилась и открыла глаза когда он уже парковал машину.
- Идиот! Я всегда знала, что ты сумасшедший! Европа ничуть тебя не изменила.
- Зато мы не опоздали. Отстегнись. Тебе помочь подняться?
Она вышла, с силой бахнув дверью.
- Ты что обиделась? Женька, ты же знаешь, что со мной ничего не надо бояться!
- Если бы мы были любовниками, ты бы получил сейчас по морде, и пошел бы ужинать один. Но мы друзья, и я тебя прощаю. Домой я поеду на такси.
- А может тебе не захочется ехать домой?
- Всё может быть. Одно я знаю наверняка – с тобой в машину я больше не сяду.
Он усмехнулся у неё за спиной. Швейцар распахнул перед ними двери ресторана.
Она вздернула подбородок, поправила прическу и не глядя по сторонам прошла к предложенному столику. Из-за стола привстал высокий мужчина с коротко стриженными волосами, высоким гладким лбом и черными пытливыми глазами под длинными ресницами. Тонкие губы изобразили вежливую улыбку. Из-за спины Жени выступил Роман. Он подвинул Жене стул и представил своего друга. «Клим» - сказал он. – «Мой старинный друг, проверенный и надежный. Женя. Моя не сложившаяся любовь, а потому тоже верный друг, и прекрасная женщина». Клим холодно кивнул. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он внимательно рассматривал Женино лицо, ей показалось, что он удивлен. Но ничего нельзя было прочитать по неподвижному лицу и глубоким чёрным глазам. На миг ей почудилось, что Рома преследует какую-то цель, знакомя двоих старых своих друзей, но потом она расслабилась, стала улыбаться шуткам, остроумно парировать Ромины колкости по которым соскучилась за время его долгого отсутствия. Клим заинтересовал её. Он был молчалив, но когда принимался говорить, речь его изобиловала тонким юмором, книжно правильный русский язык грел сердце. Он чётко формулировал свои мысли, спорил тихо, и мягко доказывал свою правоту. Не пытался за ней «приударить». В общем, вел себя как иностранец. О себе рассказывал мало, в основном задавал вопросы и очень внимательно слушал. Уже от Ромы она узнала, что Клим бизнесмен, что приехал на Украину по делам фирмы, что много лет уже живет в Австрии, и никого тут не знает. Время проходило незаметно, и Женя всё больше проникалась симпатией к этому холодному человеку, со скептически поджатыми губами. Но вот ужин подошел к концу. Ей ужасно хотелось спать, и она боролась с этим желанием из последних сил. Роман, казалось, не замечал её усталости, но Клим взглянув на часы, внезапно поднялся.
- Рома, уже поздно. Наша дама нуждается в отдыхе. Вы позволите проводить вас Евгения?
- С удовольствием! Главное, что мне не придётся снова садиться в Ромину машину.
- Я тоже иду! – Встрепенулся Роман. Он взглянул на часы, нахмурился и расплатившись по счету, зачем-то ещё раз взглянул на чек. Женя слегка удивилась, это было не в его духе. Потом опять посмотрел на часы. Клим молча наблюдал за ним.
- Ну что? Ты долго будешь проверять эту бумажку? Или пойдем?
- Ещё пол минуты, - без улыбки ответил Роман. Женя пожала плечами и пошла к выходу. На улице накрапывал дождик, она поискала в сумке зонтик, закурила сигарету и оглянулась. Клим и Рома появились в дверях и тоже полезли за сигаретами.
- Покурим, потом поедете? Какоё воздух, грех не отравить его никотином. Разговор затух, как свечка оставленная на влажном от дождя подоконнике. Где-то на соседней улице послышался звук приближающегося мотоцикла. Клим почему-то напрягся, с беспокойством глядя на Романа. Рома лениво потушил сигарету, взял Женю под руку и сошел с ней со ступенек, собираясь что-то сказать наедине. Клим остался стоять, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он был отлично виден на фоне ярко освещенного входа в ресторан. Женя увидела как на огромной скорости к ним приближается мощный Кавасаки с маленьким пригнувшимся к самому рулю водителем. Не доехав несколько метров до ресторана, мотоцикл попал передним колесом в неглубокую яму в асфальте. На глазах изумленных зрителей огромная махина оторвалась от земли, и сделав пируэт врезалась в застывшего на крыльце Клима. Пролетев по воздуху, Клим упал спиной назад, посыпались осколки стеклянной двери ресторана. Как в замедленном кино посыпались кровавые брызги вперемешку со стеклами, блеснула ослепительная вспышка взорвавшегося мотоцикла, растаял летевший в ворохе огня, водитель, не шевелился лежащий в луже крови Клим. Женя медленно осела на землю, поддерживаемая Романом. При этом Рома шептал ей что-то успокоительно ободряющее. Она механически полезла в сумку, беспомощно оглянулась. Откуда ни возьмись, в руках у Ромы появилась ампула с нашатырем. Она вдохнула острый запах аммиака, и отшатнувшись закашлялась.
- Случайно завалялась в пауче, - виновато сказал он.
Она рванулась к толпе, мгновенно обступившей лежавшего Клима. Водитель мотоцикла очевидно взорвался вместе со своим транспортным средством. Скорая, пожарная машина, и дорожный патруль разогнали толпу, попросив остаться только тех кто знали потерпевшего. А потом начался бесконечный кошмар. Подъехала машина частной скорой помощи, которую вызвал Роман не доверивший тело бездыханного друга рукам выпившего изрядно дежурного врача неотложки. Их в машину не пустили. Она только видела перепачканные кровью спокойные крупные руки Клима, когда его увозили. На работу она не поехала. Вместо этого позвонила Роману и предложила свою помощь, связи и влияние, чтобы как-то облегчить положение Клима. Рома обещал перезвонить. На следующее утро в газетах появилось сообщение о происшествии. «Австрийский бизнесмен пострадал в результате несчастного случая у дверей фешенебельного ресторана, от которого остались только обгоревшие руины. Виновник события погиб при столкновении, и не удалось выявить не только хозяина транспортного средства, но и сами кости погибшего обгорели настолько, что идентифицировать их не удалось. Пострадавший пришел в себя. Его обследует бригада врачей вылетевших специально из Австрии. Прогнозы не утешительные. Молодой и здоровый бизнесмен возможно навсегда останется прикованным к инвалидному креслу. Поврежден позвоночник. Транспортировать пострадавшего в Австрию в таком состоянии может быть опасно для его жизни, а промедление означает, что операцию в ближайшее время сделать не смогут. Может быть в лучшем случае через несколько лет».
Женя настойчиво звонила Роману, но он не отвечал на звонки и сообщения. К вечеру он появился сам, осунувшийся, похудевший, но полный надежд.
- Он просил тебя не волноваться. Его ещё держат в реанимации. Но через неделю его выпишут.
- Они что поднимут его на ноги за неделю?
Роман невесело усмехнулся.
- На ноги? Он вряд ли будет когда-нибудь ходить. Просто им не выгодно его держать. Это частная больница. А переводить его в государственную - сама понимаешь.
- Но кто-то же должен за ним ухаживать! Вызвали жену, маму, кого-нибудь!
- Кого-нибудь он не хочет. Жены-мамы у него нет. Сниму квартиру где-то на первом этаже, найму сиделку. Это оптимальный вариант. Перевезем его осторожненько на скорой и уложим, пока отек не спадет. Через пару лет может и прооперируют его. Это не полный паралич. Только ноги отнялись Он даже сидеть сможет самостоятельно.
- Какой ужас, Ромка!
- Да уж. Человек может только предполагать.
- Поехали, я хочу его видеть.
- Жень, зачем тебе это? Не впутывайся. Забудь об этой истории. Я справлюсь.
- Почему ты решил, что мне тебя жалко? У меня может, идея есть. Поехали. Только я за рулем.
Если бы я знал, что неделю придется жить в этом клоповнике, я бы придумал что-то менее болезненное. Это не стоит тех денег, которые я получу. Советская, давно забытая действительность навалилась на меня пахнущей луком и потом медсестрой в сером халате. Единственный плюс этой клиники в том, что со мной тут делать ничего не будут. На первые три дня пока делали снимки, приводили в порядок поцарапанную осколками спину и регулярно хлопали дверью палаты, Ромка натер мне ноги какой-то дрянью из своих иллюзорных штучек. Ноги перестали подчиняться и я испытывал такой страх, что регулярно звонил ему по ночам и материл его и всю его идиотскую затею. На пятый день прибыли не без помощи моего агента представители страховой фирмы. Я быстро подмахнул бумагу, сумма в которой была несколько меньше той, которую они должны были мне выплатить. Но я не был готов к торгам и проверкам. А вот если страховая компания заплатит деньги, то Ёгану нечем будет крыть. Ведь всякому известно, что эти ищейки нароют что-то там, где всё чисто. А они согласны ни в чём не копаться, если я соглашаюсь на их цену. Хоть тут «баба з возу». Ромка позвонил встревоженный и сказал что едет ко мне вместе с Женей. Зачем она мне тут в этом сером вонючем госпитале. Я наотрез отказался. Но похоже эту даму не так легко убедить в чем-то. Роа должен вытащить меня отсюда как только найдет квартиру. Этого я очень жду. Причем квартира должна быть на первом этаже, должен быть специальный скос для инвалидной коляски. Мне придётся держать лицо – выезжать из дома только в кресле, а ходить только по комнате, да ещё и шторы при этом задергивать чтоб ни дай бог Ёхан не послал частного детектива. Но мне кажется – он поверил. Таких талантов как Ромка в мире единицы. Всё это красивое действо показали по новостям, и даже в Австрии. Им и в голову не пришло, что Ромкины ребята подкинули уже изрядно полежавшие в земле кости, а виртуоз гонщик превосходно выскочил из пламени в своём плаще. Они свою работу сделали великолепно. Осталось мне не подкачать. Через две недели у меня запланирован финальный разговор с Ёганом, а пока начнем сливать. Закрываю глаза и претворяюсь спящим. В комнату входит наглая баба, которой достаточно заплатили за то, чтобы она вела себя скромно. Но она всё равно лазит по тумбочке, оглаживает меня под предлогом поправления одеяла. Извращенка. Большого труда стоит не лягнуть её ногой. Скорее, Рома, скорее! Найди мне хоть какое-то пристанище! Я отвык от местных реалий и потерял иммунитет. Я хочу хоть какую-то берлогу. Сколько я плачу сиделке на своей квартире, чтобы она не задавала лишних вопросов, готовила и убирала – это не так просто выяснить. Если я просто исчезну в этой пугающей любого европейца стране, мой компаньон не кинется на поиски. Он только обрадуется. Думаю, нормальная медсестра только обрадуется такому повороту событий. Рома говорит, что в команду бы меня взял. Что я слишком нервничал, но в ответственный момент собрался и сделал всё как надо. Ну ещё бы я не нервничал! Он притащил эту Женю непонятно для чего. Будто у нас мало было свидетелей! Ручка двери тихо повернулась. Я притворился мёртвым. Если Ёган меня вычислит… Как-то я не подумал о том, на что люди идут ради двадцати миллионов. Да даже ради одного. Это был Рома, но не один. На моё запястье легла лёгкая прохладная рука.
- Клим, вы меня помните?
Я устало приоткрыл глаза. Надо мной склонилась Женя. Без макияжа и завитушек она совсем не походила на привычную барби. Усталые грустные глаза мудрой спокойной женщины смотрели с сочувствием. Чёрт подери! Почему я должен и с ней играть паралитика. Это не входила в сценарий!
- Помню, но вам тут делать нечего! – Твердо сказал я и гневно уставился на Ромку.
- Подождите. Я знаю, как вас вытащить из этой богадельни. У меня есть подходящий дом. Мы всё оформим. И сиделку и уборщицу. И вам никто не будет докучать.
- Какой это дом? – С подозрением спросил Ромка. – Ты мне ничего не говорила!
- Это мой дом. Дача. Я там не живу, но он вполне обитаем. Там останавливается мой сын, когда приезжает летом на каникулы. Телефон, Интернет, спутниковое телевиденье. Нужно только крыльцо отреставрировать, чтобы удобней… - она осеклась. Я с удивлением заметил, что её глаза стали влажными. – И не отказывайтесь! Я знаю, вам нельзя нервничать и передвигаться, но можно заказать кресло-кровать. Я видела такие из лёгких сплавов на выставке мед оборудования.
- Спасибо, Евгения. Мне бы не хотелось впутывать вас в эту историю.
- А что? – Вступил в разговор Рома, - это идея! Женька, спасибо тебе! А как же быть с постулатом, что твой дом твоя крепость? Или мы его запишем в пленные?
- Идиотский юмор у тебя! И всегда был такой. Хватит трепаться. Договаривайся, иди. Его и так до воскресенья продержат, не больше. А в воскресенье я не могу. Так что забирать будем завтра.
- Меня вы решили не спрашивать? – Беспомощно возмутился я. – Я же сказал, Рома, ищи другой вариант!
- Женечка, выйди на минуту. Мне надо уговорить этого осла.
Когда дверь за ней захлопнулась он обернулся кол мне с налитыми кровью глазами.
- Ты идеалист херов! Она тебе что – нравится? Нет? Тогда в чём дело? Её целый день нет. Она там вообще не живет! Сиделку можешь каждую неделю менять под предлогом вздорности характера. Близко к центру, всё под рукой. Мне между прочим улетать надо. Я не обязан сидеть возле умирающего друга, пока ты не кинешь своего Ёгана. У меня заказ в Швейцарии через двенадцать дней, мне готовиться надо. Или оставить тебя здесь с милой медсестрой, которая только что не запрыгивает на твои неподвижные конечности?
- Всё Ромка. Убедил.
Я устало отвернулся к стене и Ромка пошел звать Женю. Кажется, я действительно заболеваю. Сколько я уже лежу? Спина болит. А там я хоть смогу двигаться.
Она металась по даче, кусая губы и не вытирая бежавшие слезы. Холодная и уравновешенная женщина, много повидавшая в своей насыщенной событиями жизни. Кресло должны были доставить прямо в больницу. Рома настоял, чтобы она не присутствовала при транспортировке Клима.
- Ему же ещё привыкнуть надо, понимаешь, он человек гордый, ты его этим очень обидишь. Мне и так стоило больших нервов убедить его воспользоваться твоим великодушием. Не добивай его!
Она сама не понимала, почему ей так хочется помочь этому человеку. Заставив себя успокоиться она обложилась справочниками по медицине, и чтобы убить время до приезда частной скорой помощи, принялась изучать травмы позвоночника. У него был странный перелом. Традиционная медицина предлагала операцию по вживлению пластин, но это могло ещё больше ухудшить состояние пациента. Успешными считались операции, когда удавалось поднять больного на ноги. Таких операций было десять процентов.
«Что ж – шанс есть!» Но всевозможные кудесники предлагали массажи, специальные ванны, источники с заряженными водами. Женя набрала телефоны нескольких фирм и записалась на вечерние курсы массажа. На работу она явилась к перерыву, чем очень порадовала замов и огорчила директора, вернувшегося из отпуска.
- Что стряслось, милая? На тебе лица нет!
- Один мой друг попал в аварию. Я хочу взять отпуск на несколько дней.
- Но тебе действительно надо отдохнуть а не мотаться по больницам.
- Кирилл Григорьевич! Это не ваше дело!
- Отнесем это хамство за счет твоего волнительного состояния. Сегодня можешь уйти раньше, а завтра чтобы была как часы! У друга нет денег? Помоги ему материально. Пусть возле него будут специалисты. А ты работай в своей отрасли. А вечером можешь сочувствовать ему сколько угодно.
Когда директор начинал говорить таким тоном, можно было хоть повеситься у него перед глазами – его ничего не трогало. Да Женя и сама бывало, пользовалась таким прохладно добродушным тоном, всё переводя в денежный эквивалент. Она молча развернулась и ушла в свой кабинет. Позвонил Роман. Она схватила трубку, забыв о договорах и накладных.
- Ну как там? Ромка, мне обещали рабочих на следующей неделе. А пока посидит в доме. Кресло нормальное? Я приеду вечером проведать?
- Ты можешь вообще не приезжать. Он предлагает заключить с тобой договор на сдачу дома.
- Сиделку наняли?
- Пока нет. Найму и уеду. Мне срочно надо в Швейцарию. Я не могу возле него быть неотлучно.
- А если не найдешь сиделку?
- Такого не может быть! Если предложить нормальные деньги – сразу найдутся желающие.
Вечером она закрыла кабинет в шесть и бегом побежала к метро. Обнаружила, что едет на дачу, когда объявили нужную станцию. В потемках добежав до своего дома она стала шарить в сумочке. Свет на крыльце был выключен и пока она нашла ключи, ей казалось что по дому кто-то ходит. «Может сиделка?» Но когда она наконец вошла в тёмную прихожую, то поняла что никого кроме Клима в доме нет. Свет везде был выключен, окно в салоне открыто настежь, телевизор выключен. Клим сидел лицом к окну и смотрел на тёмное небо.
- Добрый вечер. Вы ели? – Начала она с порога. Его руки легли на колёса кресла. Большие сильные руки уверенного в себе человека.
- Здравствуйте Женя. Нет, я не ел. Но я не голоден.
- Мне послышалось, что по дому кто-то бегал… - Она сама поняла, что сказала бестактность и прикусила язык. – Я думала, сиделка. – Но стало только хуже. Он молча уставился на нее, не стараясь сгладить положение.
- Я тут человек новый. Честно говоря, не собирался задерживаться на Украине. У меня к вам несколько просьб. Если вы сможете мне помочь, будет великолепно. Вы говорили, тут есть Интернет? Это значит, что если понадобятся лекарства, я смогу заказывать через компьютер в Австрии. Только нужен лэптоп. У вас есть счет в банке? Я переведу туда деньги на расходы. Ещё я хотел вас попросить об огромном одолжении. Переконструировать временно санузел и ванну под моё состояние.
- Вы можете со мной даже не согласовывать. Я в этом доме бываю редко. Тут останавливается мой сын, когда приезжает в гости. Если вам это облегчит передвижение – я согласна. И если нужны деньги – пока вам переведут….
- Женя, я же вам рассказывал, что у меня своя компания. Деньги не нужны, спасибо. А почему вы это для меня делаете? Из-за Романа?
Она рассмеялась.
- Ромка мой старинный друг. Мы были соседями когда-то, я с ним занималась математикой, но он вместо института попал в другое место. Он регулярно знакомит меня со своими дамами, чтобы я одобрила, как мама. Конечно в некотором смысле из-за него. Но вы мне симпатичны, и надеюсь вы встанете на ноги, несмотря на то, что говорят вам врачи. Я не хочу всякий раз думать, что сказала что-то не то. Поэтому не ждите от меня чуткости и жалости. Если нужна помощь – постараюсь. А жалеть я не умею.
- Спасибо, это то, что нужно.
- У меня к вам тоже просьба, и знаю, что вы не сможете мне отказать. Я записалась на курсы массажа и буду на вас тренироваться. Обещаю, что хуже не сделаю.
- А как вы собираетесь меня перетаскивать на топчан? А обратно?
- Соседа приглашу, пусть вас это не волнует.
Он пожал плечами.
- Похоже, моё тело мне больше не принадлежит, тем более, что вам я действительно обязан.
- Вот и отлично. Вы уже разобрались с управлением кресла? Тогда двигайтесь в кухню, осторожно там ковровая дорожка. Я принесла ужин и вам придётся его съесть.
Он с удовольствием поужинал, поглядывая на Женю, стоящую у окна с сигаретой.
- Вы так вкусно готовите! Только советские женщины ещё занимаются домашним хозяйством. В Австрии всё не так.
- И не только в Австрии. Я заказала еду в ресторане. Я абсолютно не умею готовить.
Она ушла очень поздно. А я провожал взглядом её тонкую фигурку и думал, что я буду делать, если сейчас кто-то попытается её обидеть по дороге к метро. Частный сектор, безлюдье. Старые, почти заброшенные дома. Она скрылась за поворотом улицы. Я задернул шторы, встал, закрыл дверь на цепочку и замки. Потом откинул цепочку. Она же не сможет войти! Да и не станет человек после такой аварии думать о запорах. Я бы и двери запирать не стал. Не дай бог, случись такое. А что бы я сделал? Сел бы на иглу, или глотал бы колёса, чтобы не думать. Ещё немного бездействия, я так и поступлю. Кстати, Ромка принес мне сильнодействующие обезболивающие, надо положить коробку на стол и несколько штук смыть в унитаз на случай экскурсии из страховой фирмы, или внезапного приезда Ёгана. Сколько времени ещё я буду тут маяться? Я не предполагал, что это будет так тяжело. Приятная женщина. Я даже не смогу пригласить её в ресторан, когда всё закончится. Ведь мне придется оставаться безногим ещё некоторое время, чтобы собрание акционеров не объявили мошенничеством. Она совсем не такая, как остальные привязанности Ромы.
Возле входной двери послышалось тихое шуршание. Я был так увлечен своими мыслями, что не слышал машины, и шагов на крыльце.
Быстро сел в кресло и подрулил к двери.
- Кто? – Голос прозвучал надтреснуто и печально, как и должен звучать голос человека, сраженного внезапным неизлечимым недугом.
- Вставай, что ты там расселся! У меня руки отваливаются! – загремел Ромка.
Я вскочил и принялся отпирать старинные замки. Рома держал в руках груду коробок и сумок.
- Я принес тебе всё необходимое для современного мужчины. Ноутбук, чипсы и пиво.
- Спасибо, Рома. Ты видел Женю? Она только ушла.
- Пришлось отогнать машину, чтобы она не видела меня, и переть всё это в руках с соседней улицы. Слушай, ты конечно пользуешься успехом у дам, но чтобы такая мудрая уравновешенная женщина… Ты бы её деликатно отодвинул от себя…
- Это личная просьба?
- Мне не хотелось, чтобы ей было больно, я её очень люблю, но не так как ты думаешь. Она мне как младшая сестра.
- Это была твоя идея, пригласить её на ужин! А теперь – отодвинуть?
- Клим, я тебя редко о чем-то прошу.
- Я и так её всё время прогоняю. Да и не нужен я ей, просто она всех убогих зверушек жалеет.
- Никогда за ней этого не замечал.
Рома ходил по дому и подключал телефон, настраивал стерео, совмещая его с телевизором. Я возился с ноутбуком. В доме, оказывается, был вай-фай. Такая глухомань, а беспроволочный Интернет.
- Ром пришли прораба, я хочу джакузи, и крыльцо надо забетонировать, и ремонт не мешало бы. Раз уж так получилось с твоей подругой.
- Вот ты и займись. Я тебе связь с внешним миром настрою, и завтра вечером – ауфидерзейн. Мне улетать надо. Кстати, твой Ёган уже на кораблике плавает. Самое время собрать собрание, иначе он может и успеть.
- Теперь это не так важно. В Украине законы намного гибче, чем у нас. Он мне даже помешать не сможет.
- Понимаешь, - запнулся Ромка, - я её пригласил, но не подумал, что она так серьезно воспримет. Если она узнает, не только тебе не поздоровится, но и меня зацепит.
- Не стоит повторять, что я предупреждал?
Ромка ушел раздосадованный и молчаливый.
Женя приехала утром на следующий день. Я едва успел подкатить кресло к кровати и запрыгнуть под одеяло. Но окно осталось открытым, и туфли под кровать я заталкивал уже при последнем повороте ключа. Она вошла нахмуренная и строгая.
- Я привезла вам тёплые вещи, а у вас окно нараспашку. Кто его открыл?
- Я. Доброе утро Евгения.
- Вы курили?
- Да. Поэтому и открыл окно.
- А как вы перебрались с кресла на кровать? Я думала, вы будете его раскладывать. Тут всё регулируется легко.
- Я же должен делать хоть какие-то усилия, иначе не только ноги но и руки пострадают.
- А туфли под кроватью вам зачем?
Я онемел и наверно покрылся красными пятнами.
- Ой, простите, Клим. Конечно, пусть стоят! Как только вы встанете, сразу их наденете! Я же говорю, что я чёрствая. Мне и в голову не пришло, я не предполагала, что … хотите, куплю вам зимние ботинки, уверена, что через пару месяцев они вам понадобятся!
Я не знал куда смотреть. Она не усомнилась в моей инвалидности, решила, что я выставил эти туфли под кроватью как знамя надежды. Потом она увидела распечатанную пачку обезболивающих и принялась читать состав.
- Тут есть наркотик, вы в курсе?
- Да, конечно.
- Сколько вы приняли?
- Женя, перестаньте меня опекать, я не маленький ребенок. Если надо будет, приму все.
- У вас появился компьютер? Рома привез? Я хотела его попросить, а он сам догадался. Я в этом мало сто понимаю, купила бы не тот. Я помогу вам пересесть на кресло, и поедем в кухню завтракать.
- Я не голоден. – Нельзя допустить, чтобы она надрывалась и тянула здорового мужика из кровати.
- Ну, хорошо. Я уехала на работу, а вы поешьте когда проголодаетесь. В два придет сиделка вас купать. Вам в туалет не надо?
Я взбесился. Как она собирается меня сводить в туалет? Утку под меня подставить, что ли.
- Женя, никогда, слышите, никогда я не буду разговаривать с вами в таком тоне! Вы не моя сиделка, и я скорее лопну, чем начну посвящать вас в подробности моего организма.
Наверно это было очень грубо. Она отшатнулась. Лицо стало безучастным и замкнутым.
- Хорошего дня вам, Клим. Вечером я заеду. В семь. Вам будет удобно?
- Что удобно?
- Я заеду вас проведать. Не возражаете? Я больше никогда не стану интересоваться подробностями. Но я должна быть уверена, что сиделка справилась.
- Вы не можете меня спрашивать, когда вам заехать, это я лежу в вашем доме! Простите, я не хотел быть невежливым.
- Нет, вы правильно ответили. Мне пора. До вечера.
И она ушла. А я принялся искать в Интернете строительные фирмы, готовые в рекордные сроки перестроить и переделать дом, но всё не мог сосредоточиться. Надо было купить гантели и что-то ещё из спортивных снарядов. Иначе мне действительно грозило обездвиживание. Договорившись о встрече с прорабом, я принялся выдумывать джакузи для инвалидов. Это должно было быть кресло, которое спускалось бы в воду без риска пощекотать своего хозяина неслабым электрическим разрядом. На интернетном рынке таких патентов было несколько. Но всё равно без посторонней помощи не обойтись.
В семь вечера ровно в замке повернулся ключ. Я к этому времени проветрил комнату, убрал пивные бутылки и сделал все заказы, которые запланировал. Между делом объявил о собрании акционеров, погулял по бирже, послал Ёгану персональное уведомление. По моим подсчетам, сообщение он получит только завтра, когда корабль пристанет в порту, к тому времени собрание уже будет запротоколировано.
Она вошла и сбросила с плеча большую сумку. Меня всегда бесит, когда маленькие женщины таскаются с большими сумками. Это нонсенс.
- Добрый вечер. Выбирайте – или мы едем гулять в парк, или я буду тренироваться на вас.
- Что значит тренироваться?
- Я же говорила, что записалась на курсы массажа. Но не волнуйтесь, я не новичок. Лет пятнадцать назад я уже умела делать массаж.
Я только вылез из душа, и выходить в промозглую ночь мне совсем не хотелось, а тем более выезжать на инвалидном кресле.
- Я не стану с вами гулять. Как мы будем смотреться? Люди будут оглядываться вслед, жалеть вас и качать головами.
- Вот уж не думала, что вас волнует чье-то мнение. Тогда распрямляйте кресло. Я вам помогу перелечь на живот. Или вы сами можете?
- Справлюсь, - буркнул я, понимая, что придётся выбирать, прогулка или массаж. Когда выровняют крыльцо, я смогу выезжать на этом проклятом кресле. А пока ей придется свозить меня по ступеням, как ребенка в колясочке, а вешу я раза в два больше чем она. – Выйдите. И почему вам обязательно надо меня мучить?
- Не мучить, Клим, а лечить. И перестаньте капризничать, вам не идёт.
Она вышла. Я перелег на кровать и повернулся на живот, задрав рубашку.
- Готово, - крикнул я, и закрыл глаза.
На спине был наклеен огромный кусок пластыря, который мне изрядно мешал. Но эта предосторожность была рассчитана именно на подобные случаи. Если бы ко мне заявились представители страховой компании, у них бы хватило наглости попросить меня продемонстрировать травму. А вот срывать пластырь они бы вряд ли решились.
Легкие прохладные пальцы прошлись по моей спине и шее. Мне было велено поднять руки, и рубашка полетела на кресло. Потом пальцы остановились на пластыре. Это было необычайно приятно, особенно если учесть что кожа уже чесалась от клея.
- Вы что-то чувствуете? – Пальцы переместились на ноги. Я чуть не застонал, но помотал головой, схватив зубами подушку. Массаж был профессиональным, это я понял сразу. После спортивного зала я часто пользовался услугами массажиста, и теперь только что не мурлыкал от наслаждения. Схватившись руками за края кровати, я мечтал лишь о том, чтобы это действо никогда не кончалось. Руки у нее, безусловно, были волшебные, но дело было не в этом. Я чувствовал такое возбуждение, которого не испытывал никогда, даже во время бурного студенчества. Будто электрические искры проскакивали между нами при каждом прикосновении. Она молчала, а я не мог повернуться, чтобы увидеть её лицо. Наверно я не выдержал и застонал. Она отняла руки и наклонилась ко мне. Её волосы коснулись моей щеки.
- Клим, вам больно? Почему вы молчите?
Я продолжал молча кусать подушку.
- Что за мальчишество! Если вы чувствуете боль, то должны мне сразу сказать! Я же не делаю это для собственного удовольствия! Я хочу вам помочь.
- Если вам это не доставляет удовольствия, тогда давайте на этом закончим. Мало того, что вы пустили меня к себе жить, так вы ещё и вопреки своему желанию вынуждены нянчиться со мной, разминать мне спину, терять здесь своё драгоценное время.
Сказать это спокойно мне стоило неимоверных усилий. Во-первых, я охрип, борясь с желанием, во-вторых, я понимал что это её обидит, и в-третьих я хотел только одного, чтобы она не убирала своих волшебных пальцев от моего тела. Я вспомнил, что когда мы знакомились, она не протянула руки, а после этого только один раз прикоснулась ко мне в больнице, и тогда я тоже почувствовал нечто особенное.
- Давайте договоримся – я буду терять столько своего драгоценного времени, сколько мне заблагорассудится. И потом у вас такая спина…
- Какая?
- К вам приятно прикасаться. Сплошные мускулы. Думаю, вам нужны гантели, я посоветуюсь с врачом.
- Я сам спрошу врача.
- Хорошо-хорошо. Давайте, я помогу вам повернуться.
- Нет! – Я чуть не заорал. Ещё не хватало, чтобы она заметила моё возбужденное состояние. – Я буду так спать.
- Нужно надеть рубашку, и поесть. Вы принимаете очень сильные обезболивающие. Испортите себе желудок.
- Вы опять!?
- Что опять? Вы оставите меня голодной или предлагаете мне поесть одной? Я собиралась поужинать с вами. Принесла свою самую любимую еду.
- И какая это еда?
- Вам удобно разговаривать лежа ко мне спиной с подушкой во рту? Или вы всё-таки переберетесь в кресло?
- Выйдете.
- А я не могу посмотреть, как вы это делаете?
- Нет! Ни в коем случае!
Когда она вышла, я подумал о том, что неплохо бы научиться перемещаться с максимальной степенью достоверности без помощи ног. Может пройтись на руках? Нет, сомневаюсь, что это возможно при таких травмах. Я расслабил ноги и попытался перевернуться. Получилось не сразу. Потом потянул за кресло, и придвинул его вплотную к кровати. Как же это возможно? Меня осенило, только когда Женя подала голос из кухни. Я распрямил кресло, придав ему горизонтальную форму, и отжимаясь на руках, переполз на него. Поднял боковые скобы и перевернулся, работая только руками. Это заняло ещё минут пять. Лёжа на спине, я нажал кнопку, превращающую топчан в кресло. Надо качаться, иначе мне не удастся повторить этот фокус при ком-то. Но это возможно, а значит ни у кого не возникнет ненужных вопросов. А переползать на кровать можно тем же путем, только разворачивая кресло подголовником к кровати. Значит, когда я в кровати, кресло должно быть в разложенном состоянии. Поехали. Руки болели от усилий, хорошо, что тут кнопки, и не надо крутить колеса.
Женя приготовила в кухне настоящий суши бар. Взглянув на фирму ресторана, я присвистнул. Этот ресторан я знал. Самый дорогой, в котором я бывал за время своего недолгого пребывания на Украине. Надо вытребовать у нее номер счета и просто перечислить ей туда деньги. Нехватало, чтобы она меня ещё и кормила.
- Ваша любимая еда - суши?
- Суши и продукты моря. У вас уставшее лицо. Сейчас поужинаем и ложитесь.
Ещё бы не уставшее, ползать на руках. Она положила руку мне на лоб, потом прикоснулась к нему губами. Перед глазами всё поплыло от запаха её духов и близости. Я обнял её за талию.
- Что с вами Клим? Вам плохо?
- Вы удивитесь, если я скажу, что мне хорошо. Но я живой человек, нельзя же так!
Она отодвинулась, посмотрела на меня пристально и усмехнулась.
- Нельзя, так нельзя. Давайте будем ужинать.
Мы поели в гробовом молчании. Я совершенно не понимал, как мне себя дальше вести. У меня было множество любовных историй, просто я не считал возможным делиться ими даже с Романом. Удачный брак, и ещё более удачный развод, замечательная веселая любовница в Австрии, несколько длительных связей в других странах. И тут такое! Она совершенно не похожа на тех женщин, в которых я обычно влюбляюсь. Она слишком умная и опытная. Слишком властная. Нет, мне просто показалось, что я ей нравлюсь. А даже если это было и так, то теперь, когда я заперт в рамки этой идиотской роли, я просто не имею права ей как-либо намекнуть. Наверно все очень больные люди влюблены в своих сиделок. Так и на войне случалось. Солдаты всегда влюблялись в медсестер в госпитале. Но я это поломаю. Я буду жить так, как привык. Закажу специальную машину для инвалидов. Мебель, ванну, ступени… всё что потребуется, чтобы обойтись без её помощи. Роман вернется через три недели, и я сразу улечу. А пока надо ограничить наши встречи, свести их к минимуму.
Она вышла в половине двенадцатого ночи. Собиралась успеть на метро, но Клим заговаривал зубы, и не отпускал пока не подъехало такси, которое он вызвал. Попросил завтра не приходить, обещал, что обязательно закажет себе еду на дом, и сказал, что ему нужно поработать.
Она смотрела в тёмное окно такси, и ей мерещилось лицо Клима, неподвижное, когда он пытался скрыть эмоции, веселое и открытое, когда он слушал её рассказы о работе и друзьях. Она рассказала ему про Серова. Просто вдруг вспомнила. Он слушал без улыбки, внимательно, поглаживая длинными пальцами чашку. Она не могла понять его реакции. Постепенно она переключилась на работу, и её понесло. В этом была основная жизнь. Все печали и радости. Ей хотелось поведать всё этому странному инвалиду, но она прикусила язык и решила не распространяться о своих любовниках – бывших и настоящих. В каждом городе, куда забрасывала её судьба во время многочисленных командировок, у неё находились враги и обожатели. Но мужчины переставали её интересовать, как только она начинала чувствовать, что сильнее их. В этом была её беда, а может - удача. Она всегда подавляла, и все подчинялись, а как только она брала верх, моментально остывала и бросала своего очередного воздыхателя. «Каждой женщине хочется быть слабой, но слабой можно быть только с сильным, а такие не встречаются в нашем эмансипированном мире». Эта формула въелась в сознание, и она больше не хотела экспериментов. Ей было хорошо одной в своей уютной квартирке. Ей никто не нужен! Такси подвезло её к самому подъезду. Она полезла за деньгами, но таксист остановил её.
- За все ваши поездки мне уже заплатили на неделю вперед. Так что я буду вашим личным водителем, пока не иссякнет касса.
«Когда он успел заплатить?» Она вошла в квартиру, заперла дверь и отправилась в свою нирвану, которая сегодня не срабатывала. Что он сказал, как посмотрел, о чем промолчал, как сжал её в объятиях. « О чем ты думаешь? Он же не мог действительно… а почему не мог? Откуда ты знаешь? Бред!» Она окунулась в ванну с головой, зажав нос, и не выныривала, пока могла задерживать дыхание. «Женя, что ты делаешь? Ты подводишь себя к ситуации откуда не будет выхода. Прекрати навязывать ему своё общество. Но ты же не можешь бросить человека в инвалидном кресле. Он даже не сможет съехать с крыльца. Надо заняться ремонтом дома. Создать ему условия. Всего на месяц. Через месяц его увезут на частном самолете в Австрию. Как это должно быть тяжело, вдруг лишиться мобильности, остаться привязанным к одному и тому же месту. Неужели до аварии он был один? Не может быть! Где женщина, которая должна была примчаться ухаживать за ним? Или он специально избегал таких. Тогда наверно он теперь тяготится моим обществом. Надо уезжать. Командировка - хороший способ забыться. И шеф будет доволен, он последнее время подозрительно на меня поглядывает. Женя, от тебя зависят люди, контракты. Тебе нельзя расслабляться!» Она услышала, как в спальне звонит телефон. Накинула махровую простынь, и оставляя мокрые следы, прошлепала к трюмо. Это был Роман. Он звонил откуда-то с другого конца света пожелать ей спокойной ночи.
- Вы уже заключили с Климом договор на сдачу дачи? Нет? Тогда чего ты ждешь? Он достаточно богат, чтобы оплачивать своё проживание.
- Ром, я не могу. Дача всё равно стояла бы пустая. И потом… мне тогда нельзя будет там появляться, а этого я не могу допустить.
Он помолчал.
- Жень, держись от него подальше. Я бы тоже самое сказал бы и о себе, но не могу с тобой расстаться. Ты же помнишь, что я совсем не изменился, и ничему не научился кроме осторожности?
- Помню. И ты позвонил мне в два часа ночи чтобы предостеречь от своего старинного друга?
- Нет. Просто я чувствую себя виноватым.
- Тебе это полезно, Витязь. Спокойной ночи.
И она бросила трубку.
Спать. Завтра подпишу командировку и уеду. Хватит копаться в себе. Хорошие веселые попутчики, надо подумать, кого взять с собой.
Операция по киданию Ёгана успешно завершена, и через три недели я могу спокойно уехать. Когда он вернется из своего круиза, то очень удивится обнаружив, что вместо сорока процентов акций у него осталось десять. Новые технологии приносят ощутимые плоды, можно и в качестве рантье себя прекрасно чувствовать лет до ста пятидесяти. Но служение бирже не терпит суеты. Я поработал пару часов за компьютером, потом встал, чтобы проветрить комнату и размяться. Сидеть на обычном стуле - оказывается это удовольствие. Сегодня не нагрянет Евгения с ужином, да и страховые агенты благополучно улетели. Всё получилось. Сейчас бы забуриться куда-нибудь на яхте. Порыбачить в средиземном море, или в пустыню – фотографировать сели. Но терпение, иначе все может рухнуть. Позанимавшись до изнеможения с гантелями, я взял пиво и сел к телевизору. Украинские новости не вселяют присутствия духа. Всё зашибись, как здорово. А CNN и того хуже. Мне захотелось позвонить моей новой знакомой. Я набрал номер мобильника, оставленный возле кровати.
- Женя? Добрый вечер. Может, у вас появилось свободное время? Вы уезжаете в командировку? Надолго? Нет, ничего не случилось, просто мне захотелось угостить вас ужином. Да, я сказал, что буду работать, но уже закончил. Мне вас очень не хватает. Пять дней? Хорошо, я буду вас ждать. Спасибо. Как за что? За то, что я с вами познакомился.
Я отключил связь и замер от странного ощущения в горле. Чувство было как после успешно сданного весеннего школьного экзамена, когда безграничная радость переполняет всё существо и хочется взлететь и зависнуть над крышами отмерзающих домов, над первыми побегами, жертвами будущих заморозков. Очнись, парень, сейчас осень! И тебе ещё три недели сидеть в этом доме на инвалидном кресле. Но счастье клокотало и ширилось. Хрен с ним, всего три недели! Зазвонил телефон, я схватил трубку и только потом спохватился, что я не могу ответить таким голосом, который рвется из глотки.
Ответил я тихо и устало. Это снова звонила Женя. Она сказала, что возможно сократит командировку, и если удастся выехать раньше, то она приедет завтра вечером и позвонит мне. Спросила, ел ли я, принимал ли лекарства. Я покосился на коробку с таблетками и вытащил четыре. Иначе забуду. Я выложил их на прикроватную тумбочку и естественно забыл. Договорился с прорабом о начале ремонта, и заказав джакузи и мебель в ванную, я пошел спать, и проснулся только на следующее утро. Сказалось напряжение последних дней ожидания. Утром приехали рабочие во главе с прорабом. Они принялись ломать крыльцо. Дом сотрясался от ударов, а я наблюдал за ними сидя в кресле у окна. Работали они великолепно, как немцы. Без перекуров и болтовни. Я обещал прорабу всю сумму сразу и налом по окончании работ, но предупредил, что ему придется дождаться банковского служащего, который привезет деньги. Оказалось, что эта услуга в местных банках тоже есть, если очень захотеть. К вечеру пошел дождь, но это не смутило строителей. Вынеся старую ванну, они споро клали новую плитку в ванной комнате. Такими темпами они закончат к приезду Жени. Она не позвонила, наверно не достала билетов. Проведя весь следующий день в томительном безделье, я обзвонил несколько фирм в поисках машины, которую можно было бы взять в лизинг. Мне нужна была машина с выдвижным креслом, и это ставило в тупик все лизинговые фирмы. Под конец нашелся один страшно довольный собой агент, который сообщил, что только что получил два новых оборудованных джипа. Он заломил баснословную цену за наем, но мне было уже всё равно. Женя не приехала к семи, и у меня испортилось настроение. Наверно командировку сократить не удалось. Я решил не звонить ей, и не надоедать. В десять она соизволила вспомнить обо мне, а голос у неё был такой веселый, что меня пронзило не свойственное мне чувство ревности.
- Вы всё ещё в командировке?
- Да, извините Клим. Заработалась. Тут очень милые люди. - Пауза. - Они забронировали нам места в самой лучшей гостинице города, и мы решили остаться, познакомиться поближе, через три дня прилечу самолетом.
- Кто это мы?
- Нас тут много. Мы сейчас в ресторане.
Она помолчала. – Вам плохо?
- Нет, всё в порядке. Я рад за вас.
- Клим, как только прилечу, в тот же день вечером я у вас. Договорились?
Мне показалось, она чувствует себя виноватой.
- Не знаю, - протянул я. – Если получится. Не торопитесь, позвоните, когда приедете. Хорошо?
- Не морочьте голову! Что у вас может не получиться?
- Если я буду работать, то мы не сможем пообщаться. До встречи Женечка, отдыхайте.
Она отключилась. У меня резко испортилось настроение. Представляю, как она отдыхает! Милые заказчики. Ресторан, крутая гостиница. Мимолетное знакомство. Я встал и пошел к холодильнику. Пусто. Набрал телефон ресторана. Еду привезут через час. Суки. Я не должен злиться, она меня приютила, была очень добра, что ей, похоже, не свойственно, приходила проведывать, делала массаж. По спине пробежал холодок. Надо выбросить её из головы. Милая женщина, хрупкая, умная, но не в моём вкусе. Всё, баста. Рабочие возились с джакузи.
В салон зашел прораб.
- Завтра будем подключать? - Спросил он небрежно, но видно было, как он гордится собой и своими ребятами.
- Если ещё и подключится, это будет фантастика! Жду с нетерпением.
На следующее утро они начали в семь, проработали до пяти, и тихо ушли.
Работа продвигалась как по волшебству, если я у себя в Австрии надумаю делать ремонт, выпишу эту бригаду частников. Изменились времена, люди изменились. Скоро они организуют вторую смену, и я совсем не смогу вставать.
Завтра они должны закончить, ну в крайнем случае – послезавтра. Я запер дверь спальни на ключ и повесил табличку «не беспокоить», которую рисовал в течении часа. Проснулся я от звука отбойного молотка во дворе. За окнами смеркалось. Дверь на улицу была распахнута, и на крыльце слышались бодрые покрикиванья. Роботы какие-то, честное слово. Ровно в шесть вечера они прекратили работу и измученные уселись в коридоре, пока я рассчитался с их начальником.
- Можно купаться?
- Лучше до завтра подождите, пока силикон схватится. Завтра утром закончим крыльцо. Тогда и купаться сможете.
Сейчас они уйдут и я наконец смогу встать. Спина болела. Подъехал на кресле, закрыл за ними дверь и вскочил с кресла. Ноги свело судорогой. Звонок телефона прозвучал пронзительно в тишине опустевшего дома.
- Клим, я выезжаю поездом. Завтра утром могу заскочить к вам перед работой.
- Лучше отдохните после поезда. Приходите вечером.
Заказчик веселый улыбчивый парень с открытым лицом и причёской Ивана царевича, или Иванушки дурачка действительно был приятным человеком. Несмотря на огромный оборот его фирмы. Женя обычно умела воспользоваться данными ей чарами. Она даже не знала, как это делала. Это просто - смотреть на человека, чтобы он растаял, или возненавидел. Встреча – вторая по счету с этим заказчиком. Он свозил их по всем достопримечательностям, кормил в самых лучших ресторанах, и выразительно поглядывая на Женю, предлагал остаться ещё на одну ночь. Договор был подписан, больше тут ничего не задерживало.
Может остаться? Женя лениво потянулась, как породистая кошка, и уставилась на русые, густые волосы заказчика, за которыми он тщательно следил, судя по тому, сколько раз он причесывался. Она закусила верхнюю губу и выразительно уставилась ему в глаза. «В это время Клим наверно уже спит. Я же обещала позвонить!» Она извинилась и взялась за телефон. «Похоже он обижен, но делает вид, что его это не касается. Хорошо. Значит, она ему не безразлична. А какая тебе разница? Вон, как на тебя смотрит этот Олег, или как там его? Оставайся, полетишь завтра. Развлекись, расслабься». Она ещё раз взглянула на парня, будто раздумывая. Она видела, что он трепещет в ожидании её слова. С Климом это не выходило. Он ловил её пристальный взгляд, улыбался и делал всё по-своему. «Нет, дорогой. Не обломится тебе. Договор подписали, и радуйся». Она дотянулась до его руки и выразительно положила свою сверху.
- Возьмите мне билет на поезд, Олег. Надо завтра утром быть дома.
- К чему такая спешка, Женечка. Завтра полетите со своими коллегами.
- Нельзя. У меня дома очень больной родственник. Инвалид после аварии. В следующий раз, Олег.
- Но вы неизвестно когда ещё приедете! Договор подписан, а рядовые вопросы вы поручите своим ребятам.
- А вы ждите, и всё обязательно сложится. Давайте решим с билетом. Поезд через два часа. И СВ, только СВ!
- Хорошо. – Заказчик потерянно встал. Он поручил кому-то забронировать билеты. Потом отвез Женю на вокзал. Удивятся её коллеги, узнав, что она уехала ночью поездом, вместо того чтобы утром лететь с ними самолетом. Когда она поднималась на подножку, он поймал её руку.
- Женя! Вы приедете?
- Обязательно.
Она наклонилась и поцеловала его в губы. Он замер, не шевелясь и глядя ей вслед, исчезающей в дверях вагона.
«Вот и достаточно. Договор, путешествие. Лёгкий флирт. Домой.
Клим не хочет, чтобы я к нему ехала? Ладно! Вот свинья. Я срываюсь, кидаю хорошенького мальчика, буду трястись ночь в поезде, а он не хочет! А зачем мне надо чтобы он хотел? Обычная женская стервозность. Мне всё почудилось. А может, нет? Завтра сделаю ему ещё раз массаж. Женя, он инвалид, причём возможно на всю жизнь, не забывай об этом».
Она выдержала всё утро, но к двум часам дня совсем расклеилась, и в конце концов попросила секретаршу отменить встречи, если таковые запланированы. Сказала, что ей надо к врачу и выскочила за дверь приемной. Сунулась в метро, но потом передумала и поймала такси. Можно было позвонить тому таксисту, что вёз её домой с дачи, но ей было неудобно пользоваться любезностью Клима.
Выйдя у своего дома она остолбенела. Крыльца не было, вместо него была проложена вьющаяся дорожка, огражденная с двух сторон периллами. Мощные растения в кадках будто всегда тут и были. Прямо колониальный дом какой-то. Её ещё хлопнут за такое великолепие. Он действительно был занят. За пять дней «такое» сотворить невозможно. Она медленно поднялась по дорожке, прикасаясь к цветам. «Жалко, зима скоро. Они все померзнут, придется заносить в дом, обогревать. Она приоткрыла дверь и прислушалась. Надо было позвонить. Но уже поздно. В ванной шумела вода. Наверно сиделка пришла. Она прошла в кухню и открыла холодильник. «Что-то ел, хорошо». Потом приоткрыв дверь спальни, постучала на всякий случай. Кровать другая! Какая красота, старинная, похоже, и кольцо для балдахина. Вошла, закрыла окно, посмотрела на прикроватную тумбочку и нахмурилась. На столике лежали четыре капсулы обезболивающего. «Он что собирается принять их все!?» Она схватила их и кинулась в ванную.
Утром я проснулся от стука на улице. Крыльцо приобретало вид лыжного трамплина, из спальни виден был угол ванной, новый пол блестел под слабыми лучами утреннего солнца. Чёрт! Почему я не завел будильник? Надо было встать и размяться. Гори оно огнем! Я осторожно выглянул в окно, встал и пересев на кресло, подъехал к двери, запер её на ключ, задернул шторы. Сегодня ещё мебель привезут, и дом приобретет вполне цивилизованный вид. Я взял на себя смелость сосредоточить в сарае остатки мебели всех времен и народов, снесенной на дачу за время её существования, и заказать старинное бюро из каталога антиквариата, кровать с высокой деревянной резной спинкой, и сервант. Женя обмолвилась, что любит старинные вещи. Интересно, совпадают ли наши вкусы? Мебель обещали привезти в одиннадцать. Но обещанного три года ждут. В двенадцать ко мне в спальню постучался прораб. Наконец-то! Я сказал, что должен проверить работу, и выехав на террасу, спустился с трамплина. Восхитительно. Зимой Жене будет тяжело взбираться по скользкому подъему, надо ещё сбоку ступени. О чём я не преминул ему сообщить.
- Мы всё это учли. – Не моргнув глазом, ответил он. Таких людей надо выписать к себе в Австрию, хотя им и тут неплохо, те кто умеют работать - нигде не пропадут.
- Рассчитаемся и вы свободны.
Рабочих было пятеро, и я добавил ещё по сотне на каждого премиальных. Кажется, они были приятно удивлены. Только за ними закрылась дверь, как явился грузчик, и увидев меня на кресле попятился.
- Вы мебель привезли?
- Мне не сказали, что к инвалиду.
- А что это влияет на цену? Нет? Тогда устанавливайте.
- Но я один, - заныл он. – Думал, мне кто-то поможет.
- Хорошо, позовите кого-то из соседей. Скажите, я за помощь дам триста долларов.
Он осекся.
- Тогда я пожалуй и сам…
- Вот и отлично, мне всё равно с кем расплачиваться, если работа будет сделана. Его как ветром сдуло. Через пять минут этот новоявленный бизнесмен нашел помощников, пообещав им какие-то деньги.
Час дня. Я сидел с идиотской улыбкой и упивался одиночеством и тишиной. Надеюсь, Евгения не выкинет меня из своего дома за все эти самовольные проекты. Да, надо проверить джакузи! А вдруг течет, или вода не подключена правильно. Я набрал полную ванну, добавил пены и стал выставлять кресло вровень с краем ванны. Это очень сомнительное решение. Вряд ли я смогу залезть из воды на кресло без помощи ног. Но это же на крайний случай. Никто вроде больше прийти не должен. К вечеру я закажу ужин. Что-то изысканно японское. Надо позвонить и спросить, когда её ждать. Но сначала джакузи. Жалко, что для бассейна место здесь не выкроить.
Распечатав сигару, я погрузился в воду, пена поднялась выше головы. Полный кайф. Надо поискать сиделку. Желательно немую, не старше двадцати пяти, брюнетку. Третий размер. Сигара отличная.
Дверь распахнулась. Я вынырнул из пены. Женя!? Как вы тут оказались?
- Вы сколько таблеток принимаете от боли!?
- Что? А в чём дело? Закройте дверь, пожалуйста.
Она показала четыре капсулы на ладони. Чёрт. Забыл смыть в унитаз.
- Ну и что? У меня болела спина, я собирался принять, а потом решил сначала принять ванну.
- Чтобы чистым предстать перед всевышним? Вы наркоман?
- Не привлекался.
- Перестаньте морочить голову! Вы знаете, что это наркотический препарат, а вы собирались принять четыре таблетки?
- Вам нравится джакузи?
Она осеклась и впервые обратила внимание на новшество, огляделась.
- Это всё замечательно, а как вы смогли сами залезть в него?
- Продемонстрировать?
- Нет. Всё очень красиво. Просто обалдеть. Если бы не таблетки.
- Всё не так, как вам кажется. Я не видел вас несколько дней. Каждый раз доставал таблетку, когда болела спина, и старался не использовать, вот они и накопились.
- Странно.
Она смотрела на меня с недоверием. Потом мне показалось, что она разглядывает меня. Глаза её стали задумчивыми и какими-то прозрачными.
- Что? Что случилось? – Спросил я, добавляя в воду мыло и пытаясь взбить пену, которая начала постепенно оседать.
- Вам помочь?
Что бы это значило? Мыла в воду добавить или спину помыть? И чего я так нервничаю?
- Если вам не трудно.
Она сняла жакет, оставшись в тоненькой шелковой рубашке и узкой юбке. Я затаил дыхание.
- Повернитесь. В воде это не составляет труда?
Я молча развернулся к ней спиной. Она налила мыло на руку.
- Руки холодные, - предупредила она.
От её первого прикосновения я чуть не утонул. Набрав побольше воздуха, сжал зубы. В голове взорвалась граната, пульс участился. Я чувствовал глухие удары в горле. Как странно она на меня действует, безумное желание снова овладело мной. Это пытка, но отказаться от неё я не в силах. Она наверно думает, что я импотент. При такой травме, какую я имитирую, всё может быть. Ничего она не думает, идиот! Она вообще не рассматривает объект сидящий в ванной, как мужчину. Обернувшись, я увидел, что она вытирает рукавом рубашки лицо. Длинная прядь волос выбилась из прически, и лоскут пены прилип к волосам.
- У вас пена на волосах. Позвольте? - Я смыл руку под краном и погладив её по щеке, убрал мыльную прядь. Пальцы, будто пронзило током. Впредь буду принимать ванну только по утрам, когда она на работе.
- Вам ещё нужна помощь? – Спросила она тихо. – Я подожду вас в комнате.
Я молча кивнул. Она вытерла руки и вышла, плотно закрыв дверь. Я подождал немного и встал из ванной. Пропади всё пропадом. Не стану я выезжать на мокром кресле, закутанный в полотенце. А что я ей скажу? Что я её обманывал? Что я совершенно нормальный мужчина, и просто зверею от её прикосновений. Обдумывая всё это, я медленно оделся, восстановил сидячее положение кресла и сел в него. Потом побрызгал водой на подлокотники, повесил полотенце на ручку, и подъехал к двери. Нет. Ничего я ей не скажу. Завтра должны доставить машину, тогда я буду себя чувствовать более независимым. Смогу пригласить её куда-нибудь. Хотя… Эта дурацкая картина – мужчина в инвалидном кресле и рядом с ним красивая молодая женщина-мученица. Почему я не выбрал другую страну!?
Женя сидела с пультом в руках перед включенным телевизором и смотрела мимо экрана. Она успела переодеться в одну из моих рубашек. Мокрая шелковая рубашка и юбка висели на батарее.
- Вам придется терпеть моё общество, пока не высохнет одежда.
- Хоть бы батареи выключили, - парировал я.
Заказав еду в японском ресторане, мы расположились в кухне.
- Завтра должны прислать машину. В восемь утра. Это реально?
- А как вы будете в неё садиться? Вам всё равно потребуется помощь. Почему вы не наймете человека, чтобы он помогал вам перелечь из кресла в кровать, сесть в машину, принимать ванну?
- Я не хочу потерять форму. Я ведь ещё могу надеяться на нормальную жизнь. И вообще предпочитаю с вами поговорить о новых фильмах, о состоянии биржи, или лучших хитах, но не о моём состоянии.
- У меня совсем не остается времени ни на хиты, ни на фильмы, а в бирже я ничего не понимаю. Я всё время на работе, или у вас. Я останусь сегодня тут. Мне ужасно не хочется под дождем бежать к метро, или ехать в холодном такси. Лучше я залезу в новую ванну, а потом мы посмотрим какую-нибудь комедию. Раз вы не принимали ваши таблетки, вам наверно можно немного бренди?
Я покосился на полупустую бутылку в серванте. Правильно, надо наполнить бар. Завтра сяду на машину и поеду по магазинам.
Она отправила в мусорное ведро остатки еды и взялась за ручки кресла.
- Идёмте в комнату. Меня знобит, переутомилась наверно в командировке. В поезде почти не спала.
Она села на кровать, убрав покрывало. Спрятала колени под мою рубашку и взялась за пульт. Я остался сидеть в кресле, хотя мне очень хотелось вскочить, схватить её на руки и кружиться с ней по комнате, прижимая к себе.
- Может, переберетесь на кровать? У вас спина устала, я вам сделаю массаж.
- Переберусь, только не при вас. Если вы готовы отвернуться, я с удовольствием приму горизонтальное положение.
Она засмеялась и отвернувшись, накрылась с головой одеялом. В этот раз нельзя было вставать, она могла подглядывать. Я распрямил кресло, опустил ручки и перекатился на кровать, коснувшись ногой её обнаженной коленки.
- Впечатление такое, что вы занимаетесь спортом. Так у вас это играючи получилось, что я начинаю верить, что сиделка вам не нужна.
- Я как раз собирался завтра этим заняться. Когда получу машину, съезжу в бюро.
- Думаете, там вам предоставят фотографии? Лучше по телефону, и голос понесчастнее. Или представьтесь родственником инвалида, а не самим инвалидом. Через неделю у меня опять командировка. Вам хватит недели?
Кажется, она издевается. Наверно она давно обо всем догадалась и теперь просто играет в кошки мышки. А может, ждет моего прокола, чтобы закричать об этом на весь мир.
- Займемся массажем. Мне сказали на курсах, что поясницу трогать ни в коем случае нельзя. Тут нужен врач невролог. А кровь желательно разгонять. Я буду массировать вам ноги. Позвольте, я вам помогу.
Я не успел «не позволить». Хорошо, что я надел под спортивные брюки боксеры.
Наверно, пронаблюдай я такой массаж со стороны, смеялся бы, представив, через какие испытания приходится проходить герою, чтобы воплотить в жизнь лёгкую на первый взгляд афёру. Но теперь ситуация совсем не казалась комичной.
Сладостная пытка продолжалась четверть часа. Время от времени она спрашивала, чувствую ли я что-нибудь. Потом мне позволено было накрыться, и она пошла кипятить чайник. Меня знобило, руки дрожали так, что я не мог прикурить сигарету, в ушах стучало. Я так долго не выдержу, я свихнусь!
Потом она нырнула ко мне под одеяло, и мы смотрели французскую комедию, как супруги с многолетним стажем.
Затем она заснула, положив голову мне на плечо, а я лежал и смотрел на длинные ресницы, лёгкую улыбку на чувственных губах, на детские мочки ушей. Так больше продолжаться не может, я должен уехать быстрее! Но почему мне вдруг стала так нужна эта женщина? Мы знакомы две недели, она совсем не похожа на мой идеал, я тоже явно не гожусь в её рыцари. Можно было рискнуть всей операцией, во всем сознаться. Но тогда я подставлю Ромку и его бригаду. Надо будет спросить у Ромы, как она может отреагировать. Он знает её с детства. Потом, когда она уедет.
Что я буду делать без неё? Нате вам! Приплыл! А что я раньше без неё делал? Совсем неплохо себя чувствовал. А если она узнает правду? Нет, нельзя этого допустить! Я по её представлениям криминальный тип, аферист. Хотя… с Ромкой же она дружит? И всё о нём знает. А вдруг не всё? Наверняка не всё…
С этими мыслями я заснул. Проснулся утром в её объятиях. Это было волшебное ощущение, но я не рискнул прикоснуться к её губам, хотя они были так близко. Я так не могу!
Она проснулась и засобиралась на работу. Я молча наблюдал за ней, делая вид, что сплю.
Ничего не будет, не может быть между нами. Скоро я уеду, но эта неделя навсегда останется со мной.
Пришлось проснуться, когда в дверь позвонили. Это пригнали машину из агентства. Удивительно, но опоздали всего на час. Я предложил отвезти Женю на работу. Она смутилась. Наверно не хочет, чтобы её видели в обществе инвалида. Сказал, что высажу её за квартал от работы. Замолчала, задумалась, нахмурилась, потом согласилась. Так у нас будет время позавтракать. В десять мы собирались выехать. Потом она вспомнила, что звонила в агентство по уходу за лежачими больными и сегодня придет представитель. Я возмутился: представитель подождет, я хочу проехаться по городу, а не сидеть у окна в кресле.
Под окнами остановилась машина. Из неё выпорхнула юная красотка и стала карабкаться по моему трамплину.
- А вот и сиделка, - сказала Женя, выглянув в окно в направлении моего взгляда. – Вам никак нельзя уезжать!
Девушка была прехорошенькая. Мой тип. Чёрные волосы, сколотые на затылке, вздернутый носик, большой бюст.
Женя усмехнулась и взяла зонтик.
- Не будьте нелюбезным, Она ехала сюда под дождем, её заносило на поворотах. А мне пора. Я доберусь. Меня давно никто не ругал за опоздание.
И она, не дав мне рта раскрыть, распахнула двери.
- Проходите, вы как раз вовремя. – Услышал я её разговор с сиделкой. – Он сам вам всё расскажет, нет, речь не пострадала, только опорно-двигательный аппарат. Разве вам в агентстве не всё объяснили? Вот и отлично! Надеюсь у вас получится.
Они поговорили ещё несколько минут, подвергнув моё состояние такому тщательному анализу, что я краснел и бледнел одновременно.
Она любила бродить одна по тёмным улицам осеннего города. Всегда чувствовала, куда свернуть, где её поджидает гора желтых листьев, аккуратно собранных дворниками и прибитых дневным дождем. Она любила осень. Это время года всегда привносило в её душу философское настроение, покой, но никогда она не чувствовала той дрожи ожидания сказки как теперь. Сегодня она решила не ехать на дачу. Нужно появиться дома. Кому нужно, зачем нужно? Сын не станет её искать, он звонит на сотовый телефон. Две, оставшиеся со школы подруги – тоже. Полное одиночество. Она сама так хотела. Ей никто не нужен. Она закоренелый холостяк. Когда Клим уедет, нужно будет завести собаку. Нет, не стоит. Кто будет гулять с ней по вечерам? Командировка, это спасение. Спасение от себя.
Она вошла в промерзшую квартиру. Батареи в её районе до сих пор не включили. На кухне тихо бубнило радио. Зазвонил телефон. Она сняла трубку, послышались короткие гудки. Кто-то ошибся номером. Закрыла окно, задернула шторы. Почему-то сегодня так не хотелось оставаться одной. Но если она поедет на дачу, получится, что она ему навязывается. И эта сиделка. Красивая девушка. Видно, что сумеет о нем позаботиться.
Позаботиться? Когда это ей хотелось о ком-то заботиться? Тем более, ему не нужна забота. Это видно невооруженным глазом. Это ей вдруг снова захотелось почувствовать себя маленькой девочкой, чтобы о ней тревожились, чтобы её опекали. Странно. Рядом с этим спокойным, холодным мужчиной она чувствует себя защищенной. Может, она выбирала не тех? Молодых, глуповатых бравых. Даже Ромка не давал ощущение надежности. Скорее младший брат, за которым надо присматривать, иначе попадёт от родителей. Ромка, он конечно будет ругаться. Она взялась за телефон. Мимоходом взглянула на часы. Час ночи. Занято. Странно. У него телефон настроен на параллельный звонок, но заграничные номера не видны. Ладно. Она зачем-то повертела в руках телефонную трубку и положила на место. Она объясняла Климу, что не умеет жалеть. На самом деле он совсем не выглядит больным. Более сильным и надежным чем все, кого она знала раньше. Ей даже снилось, как они танцуют вдвоём, кружатся во всё ускоряющемся темпе. Сколько лет назад она перестала примерять мужчин как спутников жизни. Все они были зыбкими тенями – веселые и задумчивые, герои и трусы. Ей так хотелось вчера сказать: «Клим, женитесь на мне». Но что она может ему дать? Постоянные командировки, злость, не выплеснутую на работе? И он никогда не согласится, решит, что она это говорит из жалости. Ещё раз набрала Ромкин телефон. Занято. Что там у него случилось?
Утром она подписала командировку. Сидя уже в самолете, когда вот-вот должны были попросить выключить мобильные телефоны, позвонила Климу.
- Мне нужно улетать. Нет, всего на три дня.
Он казался расстроенным. Спросил, не звонил ли ей Роман.
- Нет, я ему звонила. Но у него было занято ночью. Всё в порядке? Или что-то случилось?
Он заверил её, что всё отлично, и как будто повеселел.
- Я вас буду ждать Женя. Возвращайтесь скорее.
- Как ваша новая сиделка? – Не сдержала она язвительности.
- Сиделка? А эта девушка? Я попросил её не приходить. Она очень напрягает своими разговорами, а мне неудобно отмалчиваться. Особенно, когда я работаю. Мне нужно думать, а она садится за спиной и ждет ответа. Мне это мешает. Женя, а если бы не случилось это происшествие в ресторане, вы бы пустили меня на свою дачу?
- Что? – Она замолчала. – Клим, я уже в самолете. Мне нужно выключить телефон.
- И всё-таки?
- Может, на одну ночь пустила бы.
Она отключила мобильник и уставилась в пыльное стекло иллюминатора.
Она мне везде мерещится. Это какое-то наваждение. Чудную девушку-сиделку я попросил удалиться, и обещал позвонить. Кажется, девушка поняла, что пришла не вовремя.
Я целый день наматываю круги по дому, натыкаясь на это проклятое кресло. Хрен с ней, с компанией. Я не боюсь потерять двадцать миллионов. Я не боюсь потерять намного больше. Я даже готов сидеть в этом кресле по настоящему! Но ведь если я всё расскажу, это ничего не решит, только усугубит положение.
День двигался медленно, как осел по горной дороге. В семь я поставил в вазу цветы, съездил, купил. Теперь есть машина, и я могу вести почти привычную жизнь. Даже бильярдные клубы здесь снабжены лифтами. Правда, сидя играть неудобно, а ещё неудобней выигрывать. Если начнется заваруха, придется встать. Она не звонила целый день. Что происходит? Утро было таким безоблачным, несмотря на холодный моросящий дождь. Она любит книги по истории древнего мира. Нашел в Интернете целую тонну этих книг. Что она любит? Почему ты не разузнал подробней, осел? Привык, что весь мир крутится вокруг тебя. Она не звонит. Хватит надоедать человеку. Ей не до тебя. У неё серьезная работа, не женская, между прочим. Ей влетело наверно от директора. Пару часов я кружил возле телефона, пока не взглянул на часы. Двенадцать. Поздно. Я даже не знаю, где она живет! А вдруг с ней что-то случилось? Я схватил листик с её домашним телефоном. Набрал номер. Она сразу сняла трубку но голос был сонный. Я нажал на рычаг. Нет, ничего с ней не случилось, она просто спит, а я мечусь тут и места себе не нахожу. Надо позвонить Ромке. Я так больше не согласен. Продолжать эту пытку не хочу и остановить тоже.
Он сразу снял трубку.
- Клим, что случилось?
- Я так не могу! – Заорал я, и потом сразу сбавил тон. Он меня просил держаться от неё подальше. – Рома, я живой человек. Эта каждодневная пытка, я свихнусь тут!
Он явно меня не понял.
- Потерпи ещё немного. Твой Ёган продает акции. Скоро ему не будет до компании никакого дела. Всё под контролем моих ребят. Потом пришлем за тобой самолет, и распрощаешься со «страной рабов, страной господ».
- Рома, я не хочу уезжать! Я прошу тебя, придумай что-нибудь! Может рассказать ей правду?
- Клим, ты что там травки обкурился? Кому рассказать? Какую правду? Ты по незащищенной линии говоришь!
Потом он кажется понял.
- Ты про Женю? Я тебя предупреждал! Но ты же взрослый человек. Ты говорил, твоя жена ещё не родилась, вот и карауль её рождение! Женя прирожденный волк одиночка, вернее волчица. Да она тебя на части порвет, если узнает! И меня с тобой вместе!
- Я просил тебя не впутывать её в эту историю. Мне плевать на последствия, слышишь!?
- Подожди, Клим. А давай мы разыграем чудесное спасение. Врач-светило, успешная операция, всё такое, а врача найдем такого, чтобы нуждался в рекламе. За рекламу такого рода многие готовы выложиться.
- Нет, я не хочу обманывать её, понял?
- Давай, лучше я с ней поговорю. Остынь. Не ночью же ей звонить.
Когда мы закончили разговор было три часа ночи. Я немного успокоился, но заснуть не мог. Утром позвонила она и сообщила что улетает. Я чуть не завыл.
Ромка ей до сих пор не звонил. Наверно, тоже не может решить, как это лучше сделать.
Всё время её отсутствия я находил всевозможные занятия: ремонтировал кухню, сидел на бирже. Заработал и потратил кучу денег. Купил яхту. Закрывал глаза и представлял как мы с ней вдвоём выходим в море. Она не испугается. Не из тех женщин, которые чего-то боятся. Она звонила мне каждый вечер. За час до предполагаемого звонка начинал кружить возле телефона. Если бы агенты Ёгана стерегли меня – я был тёпленький, можно было брать голыми руками. Её приближение я почувствовал, как голодный волк или как верный пёс, и сам усмехнулся этому сравнению. На кого ты стал похож, Клим! Краше в гроб кладут. Похудел, это как раз неплохо. Щеки впали. Если Ромка приедет, будет потешаться и поделом мне. Когда она вошла, я сидел в кресле напротив входной двери и считал. Решил, что если число до которого я успею досчитать будет кратно пяти – расскажу ей всё. Трус. Вероятность то двадцать процентов всего. Она вошла на цифре сто тринадцать. Вошла и вздрогнув кинулась и обняла меня. Наклонилась, обвила руками мою шею, прижалась холодными губами к щеке.
- Я знала, что с вами что-то происходит, но не думала, что так тяжело. Клим, возьмите меня в жены!
- Что!? – Я был поражен. Потом мне пришла в голову страшная мысль, что если я встану, она не захочет быть со мной. Возможно, ей нужен именно беспомощный, прикованный к креслу инвалид. – А если я выздоровею, Женя, вы всё ещё будете этого хотеть?
- Не задавайте дурацких вопросов, скажите «да» или «нет»?
- Мы едем сейчас, пока вы не передумали.
- Куда?
- Расписываться, или венчаться. Это не важно.
- У нас сразу не распишут, дадут время подумать. И на улице холодно, там дождь, куда вы Клим?
Я уже съезжал с трамплина, нажимая одновременно кнопки на кресле, открывая свой напичканный электроникой джип, и распихивая по карманам деньги и документы. Она бежала следом и смеялась.
- Возьмите сзади полотенце, у вас волосы мокрые. Заедем за платьем, потом в загс.
- У вас паспорт иностранный, будут проблемы.
- Женя, позвольте мне хоть что-то сделать самому, если я спину не могу сам помыть, это ещё не значит, что я совершенно ни на что не годен.
Она замолчала и только улыбалась своей снисходительно грустной улыбкой.
Платье я повез её покупать в самый яркий магазин. Выбирал по рекламе. Вдруг подумал, что ни разу не видел её в платье. Цвет розового жемчуга, необыкновенно подходил к её каштановым волосам. Я выбрал, она не стала возражать.
- Всё? Теперь можно в загс?
- А вы будете жениться на мне в спортивном костюме? Нет, уж. Теперь вы.
Пришлось купить рубашку и брюки. Я нетерпеливо посматривал на часы. Кто их знает, как они работают эти загсы. Меня преследовал страх, что если я её сегодня не получу, то завтра она передумает. Наконец мы въехали в ворота загса. Серое унылое здание под проливным дождем наводило на мрачные размышления о суетности бытия. Облупившаяся штукатурка на стенах, вытертая ковровая дорожка. Испуганная служащая поднялась мне на встречу. Я попросил Женю остаться в коридоре.
- Вы разводиться?
- Нет, дорогая, совсем наоборот.
- Но сегодня день разводов.
- Понимаете, милая, милая дама, я должен жениться именно сегодня и именно здесь в вашем доме скорби. Мне кажется, у вас не бывает дня свадьбы, только дни разводов, но меня это не смущает.
- Бывает. Это четверг!
- Сколько?
- Что?
- Сколько стоит ваше божественное вмешательство в дни недели, чтобы вторник стал четвергом?
Она смутилась. Может ей редко предлагали взятки. Я взял инициативу в свои руки.
- Тысяча?
- Что?
- Долларов?
Она задумалась, я не стал ждать.
- Пять?
- Пять тысяч долларов?
Видимо ей стало нехорошо.
Быстрее, дорогая. В вашем городе много загсов, просто ваш был первым, что подвернулся мне по дороге.
- Надеюсь, вы женитесь не на мужчине?
- Так я зову невесту?
- Да, но…
- Ах, да. Деньги. – Я выгреб из карманов наличные и бросил их на раскрытую книгу, занимавшую весь стол. Женщина покраснела и захлопнула огромный том.
- Подождите здесь. Я принесу другую книгу - эта для разводов, зажгу люстры, и сама позову невесту.
Женя вошла в зал, когда он уже не выглядел так мрачно. Женщина нараспев, как священник стала читать принятый в этом случае, бред. И в горе и в радости…и в болезни и в здравии… потом посмотрела на моё кресло и осеклась.
- Клим, почему вы решили жениться на Евгении?
Этот вопрос явно выпадал из общей картины бракосочетания. Я задумался.
- Потому, что мы как разно заряженные частицы притягиваемся друг к другу, потому, что мне никогда не хватает времени сказать ей о главном, а так есть надежда, что она не будет всё время убегать.
- А вы Евгения? Почему выходите за него замуж?
- Он единственный человек, за последние двадцать лет, рядом с которым я чувствую себя под защитой, я чувствую себя слабой и могу себе это позволить.
Женщина с сомнением посмотрела на моё инвалидное кресло, и кивнула.
- И ещё я верю в его безусловную честность! – Добавила Женя.
Я сглотнул подступивший к горлу ком.
- Объявляю вас мужем и женой.
Мы расписались в книге регистраций. Нам было предложено прийти за свидетельством во вторник, когда будет ещё одна работница, у которой красивый почерк.
Когда мы вышли из старого здания загса, было почти темно. У Жени зазвонил мобильник. Она вернулась под навес и полезла в сумочку.
- Ромка! – Радостно воскликнула она. Очевидно, он заговорил быстро. Она молчала, прижимая телефон к щеке, и хмурилась всё больше. У меня внутри что-то оборвалось. Я понял, что сейчас произойдет что-то ужасное.
- Хорошо, я поняла. Нет, ничего. Всё в порядке.
Она подошла ко мне, погладила по щеке и положила мне на колени свой мобильник.
- Подержите его у себя.
Сбежала со ступенек и подняла руку. Сразу перед ней остановилось такси с зеленым огоньком.
- Женя! Подождите!
Но она не оглядываясь села в машину и захлопнула дверь. Я подумал, что у меня нет её адреса, нет рабочего телефона, а единственное средство связи с ней лежит у меня на коленях. Оттолкнув кресло, я побежал к своей машине. Вдавил газ до упора. Я не знал, что буду ей говорить, как объяснять, но сейчас было самое важное догнать её. Такси я видел далеко впереди в тумане брызг и режущем свете светофоров. Я почти догнал его, когда из подворотни вышел какой-то старик загораживаясь от проезжающих машин огромным черным зонтом. Он ступил на проезжую часть. В последний момент я вывернул руль и увидел перед собой большой плакат: «ремонтные работы! Проезд запрещен!» Машину повело в глубокой луже, последнее что я увидел был мигающий желтый свет светофора и разворачивающееся по сплошной - такси.
Когда я пришел в себя, первое, что я почувствовал, это дикую боль в ногах и спине, сухость во рту и головную боль. Я был весь обмотан проводами, ноги были придавлены бетонными плитами, или закатаны в цемент. Мне сразу пришла в голову кошмарная мысль, что я всё ещё в той жуткой больнице, куда упек меня Ромка, а Женя, её дом, наша свадьба – всё это приснилось под действием препарата, что он мне вколол.
Кто-то вошел. Я услышал взволнованный шепот Жени.
- А позвоночник, позвоночник, не задет?
- Девушка, - прозвучал недовольный ответ, - вы уже спрашивали! И я вам ответил. Перелом ребра, переломы обеих ног, множественные ушибы. Вы хотите, чтобы он сломал именно позвоночник?
- Нет! Я могу с ним посидеть?
- Женя, - позвал я. – Не уходи, я всё тебе объясню! Да какая разница, что я буду говорить, просто не уходи!
- Теперь мылить спину будет сложнее, ты просто не сможешь принимать ванну с поломанными ногами. Гипс мочить нельзя, - надо мной склонилось её усталое лицо, но глаза смеялись.