Магистр права затворяет двери каземата, регистр судна расписали в судовом журнале, вдруг стало тихо, а потом дошло до мата, дискант поднялся до фальцета и разошёлся на фекалии.
Унылый вечер под руку со мраком ночи свой променад вершат под мерзкое арго и хохот невпопад; то донесётся топот, то чей – то возмущённый шёпот: «Он чегой - то хочет». И сонм, нет – легион, нет – мириады плутней – мыслей закружат в интимной кутерьме. Им не мешает свет рекламы, ни ртуть светильников - ничто, они продолжат и во тьме свой невидимый для глаза симбиоз. Вижрятся маленькие смерчи, неподчиняемые смерти, нетленны эфемерные астралы, как жаль, не видим мы всех этих зарослей кораллов.
Что здесь творится - здесь другое измерение, здесь видно Время–реку, текущую меж гор из безвременья. Здесь Кафки – дух почти что бог, Дали совсем не в Сальвадоре, он здесь – архиапостол, а Бунюэль, почтенный буржуа, весь истекает обоянием. Великий Гёте с Фаустом ведут о чём–то жаркий спор, а Мефистофель охраняет их покой. Принц датский перестал терзаться мыслью, сводить с ума Офелию и череп Йорика оставил где ему и место. А пэр английский Байрон не помнит: хромой он или не хромой. Джордано Бруно ходит по дорожкам в костюме из брезента и несмотря на то, что не года - столетия прошли от памятной той даты. Да Винчи с Архимедом толкуют мирно за обедом ни с кем–нибудь, а с Галилео Галилеем. Наполеон святой Елене с итальянским жаром живописует о пожарах и о последнем – на Москве. Наш Мастер - на нём берет фламандский - куда–то бережно уводит Маргариту. Екатерина, графья Орловы с одноименной водкой, князь Таврический и, как ни странно, с ними сын степей калмык, но почему–то в тюбетейке. Быть может – это Вася, ну тот, Али–бабаевич.Да , смешалось всё здесь, как на балконе у Волконских. А вот и сам наш князь Андрей беседу томную ведёт и не по–русски с Одри Хёпберн. Д ,Артаньян и граф Эдмон показывают Петьке и Чапаеву защиту в момент ночного рандеву. А Аль–Капоне проводит совещание «ячейки» «Коза Ностры». Раскольников сошёл с тропы войны и закопал топор в окрестном парке, а Данте Алигьери – нет, он в аде до сих пор…
Но мы не видим этого всего, всё это в голову пришло кому – то, возможно пациенту из шестой палаты...
14.06.1994г.