Родовая реликвия
Истинная ценность вещи познается при ее утрате. Какую роль играл в твоей жизни человек, понимаешь только после расставания с ним навсегда. На мою долю такая участь выпала в связи с политической эмиграцией, лишавшей права уехавших на встречу с родными и близкими.
За границей мои чувства к маме, умершей через три года после нашего отъезда из страны, обострились, и я лелеял каждую нить, связывавшую меня с мамой. Одной из таких нитей было покрывальце с кружевным треугольником для новорожденного.
Я хорошо помню этот тонкий, белый, ситцевый квадратный пододеяльник с грубоватым кружевным углом, которым прикрывали личико младенца: летом – от мух, зимой – от сильного мороза. И этих младенцев была длинная череда…
Первым в этом ряду был я – в июле 1941 года. Вполне возможно, что покрывальце было изготовлено уже в Малыни, куда мама уехала вскоре после моего рождения. Крещен я был, вероятнее всего, в Крапивне, поскольку моей крестной матерью была мамина сестра тетя Шура, жившая вместе с моей бабушкой в Малыни. Уголок был связан (белой ниткой-десяткой) скорее всего кем-то из тёть.
Вторым носителем покрывала стал, в 1947 году, мой средний брат Алексей, родившийся в Пушкинском роддоме (я в это время жил в деревне). Затем, в 1951-м, – младший брат Николай, родившийся в каком-то московском роддоме.
Во втором поколении покрывальце перешло к моим детям. И, наконец, в марте 1982 года он перешел к внуку Валере. Вручая покрывальце снохе, я сказал ей, что оно невидимыми узами прикосновения связывает мою бабушку (по маминой линии), маму, меня, братьев, сыновей и внука Валеру невидимыми узами. И пусть отныне оно станет наследственной реликвией рода Сорокиных…
И вот с этим покрывальцем наш первый внук пересек государственную границу СССР. Мы с женой и младшим сыном получили политубежище во Франции, а старший сын с женой и внуком – в США.
По требованию гебистов нам ничего, кроме постельного белья и одежды, вывезти не позволили (письма и фотографии пришлют к нам позже по нелегальным дипломатическим каналам лишь через несколько лет). И потому после смерти мамы я все чаще вспоминал о покрывальце как о частице самой мамы.
Как только мы заработали денег на билет в Америку, мы поехали навестить семью старшего сына. Постепенно в процессе общения зашла речь и о покрывальце. Но сноха с сыном удивились: «Какое покрывальце?! Мы что-то не припоминаем, никакого покрывальца у нас и нет…» Уточнять обстоятельства я не стал: по-видимому, реликвия была выброшена как ненужная устаревшая тряпка… Мы с Соней, конечно же, порядком взгрустнули.
К счастью, каким-то чудом они сохранили зимнюю меховую шапку с помпончиком, которую сначала, в середине 1960-х, носил наш младший сын, а затем, в середине 1980-х (уже в Америке), две-три зимы изредка внучек Валера. И сегодня это единственная вещь, которая осталась от маминой ветви рода Сорокиных… Мы ее храним как самую бесценную реликвию.
Однако желание найти какую-нибудь лично мамину вещь у меня не проходило. И когда в марте 1998 года мы поехали в Москву на конференцию в связи с двадцатилетием со дня выхода первого номера нашего журнала «Поиски», нам удалось выкроить три дня и заглянуть в Пушкино. Я лелеял особливую мечту: найти хоть одну шишку с чудом уцелевшей сосны, что росла рядом с нашим домом и к которой мама привязывала бельевую веревку. И нужно мне было хотя бы одно семечко от этой сосны. Но и этой мечте не суждено было сбыться– ни одной шишки под сосной найти не удалось…
Но в следующую поездку в Россию, в 2002 году, с заездом на мамину Родину – в деревню Малынь Тульской области – хоть и «седьмая вода на киселе», но мое желание все-таки исполнилось: из овражка за рекой, ближайшего к дому, где родилась мама, я выкопал шесть кустиков луговой земляники. Я уверен, что моя любознательная мама не могла обойти это место стороной.
Под Парижем четыре из шести кустиков земляники дожили до нашего переезда в Ланды, где я высадил их в «русском углу» сада, под березками. За пять лет земляника разрослась, и в этом году я собрал более двух литров ностальгических ягод, так не похожих на своих лесных родственников. Но зато они всегда напоминают мне о маме и родине моих предков...
====================
На фото: младший сын, жена и МАМА. Деревня Малынь, Тульская обл. 1968 г.