Русский процесс

 
Пьеса-памфлет

В одном действии
Но с перерывом на обед


Действующие лица

Господь.
Администратор (руководитель господней администрации).
Аналитик (руководитель аналитической службы).
Оптимист (Главный ангел).
Пессимист (Главный сатана).
Смотрящий (ответственный за безопасность).
Свидетели:
«Царь»,
«Архиерей»,
«Вождь»,
«Мужик»,
«Баба»,
«Интеллигент».


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Оно же последнее

Пустое место.
Слева входит Господь, справа – Администратор.

ГОСПОДЬ. Ну что, я не опоздал?
АДМИНИСТРАТОР. Мы первые, господи.
ГОСПОДЬ. Да? Так-то вы чтите отца своего.
АДМИНИСТРАТОР. Прости нас, господи. Остальные заняты важными делами, они вот-вот будут.

Слева появляется Пессимист, справа – Оптимист.

ОПТИМИСТ. Слава тебе, господи.
ПЕССИМИСТ. Здравствуйте.

Господь кивает.
Bбегает Аналитик, в руках у него огромная книга.

АНАЛИТИК. Господи, прости!
ГОСПОДЬ. Тебя я прощу охотней, нежели остальных. Ты хотя бы не с пустыми руками. А что, протоколов уже не ведём?
АДМИНИСТРАТОР. Обижаешь, господи.

Достаёт бумагу, ручку.

ГОСПОДЬ. Протокол, это... Вы что же думаете, посовещались, и всё? Нет, я с вас спрошу!
АДМИНИСТРАТОР. Не переживай господи, я всё запишу, назначим ответственных, поручения и прочая мутота.
ГОСПОДЬ. Что? Какая мутота? Что такое мутота?
АДМИНИСТРАТОР. Прости, господи! Виноват, нахватался словечек. Люди есть люди, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Вникал в вопрос, вот и…
ГОСПОДЬ. Да? Мне нравится, когда в вопросы вникают. Это внушает надежду. Ну, ладно. Хорошо. Начинаем? Постойте, а где же?..
СМОТРЯЩИЙ (эффектно появляясь прямо в центре пустого места). Я здесь, господи. Я давно уже здесь.
ПЕССИМИСТ. Не может без дешёвых трюков.
ОПТИМИСТ. Не могу не согласиться. Хотя и не хочется… Разве это хорошо, подслушивать?
СМОТРЯЩИЙ. У меня работа такая.
ГОСПОДЬ. У него и в самом деле… важная должность. Только не надо увлекаться. Подслушивать… Ну ладно. Итак, какой вопрос?.. Кстати, а почему такой антураж невесёлый? Голо как-то… Нам, конечно, практически ничего не надо, мы одним духом сыты, но всё же...
АДМИНИСТРАТОР. Одну минуту.

Хлопает в ладони. Появляются не райские, но тоже очень приятные кущи. Поют птички, журчат ручьи, светит солнышко.

ГОСПОДЬ. Ну вот, уже лучше. Итак, какой вопрос? Я забыл взглянуть на повестку дня.
АДМИНИСТРАТОР. Россия.
ГОСПОДЬ. Россия?

Обводит всех взглядом. Все кивают с кислым выражением.

Постойте, ведь мы, кажется, собирались по этому вопросу?
ПЕССИМИСТ. Ты, господи, перепутал русских с евреями.
ГОСПОДЬ. Неужели?
Смотрит на Администратора.

АДМИНИСТРАТОР. Да нет, не то чтобы перепутал, просто…
ПЕССИМИСТ. Просто у них много общего.
АДМИНИСТРАТОР (пожимая плечами). Не знаю. Не готов к таким обобщениям. А по русским как-то проводили заочный опрос. (Кивает на Оптимиста.) Он был инициатором. Кричал, что всё плохо, гибель земли русской…
АНАЛИТИК (глядя в книгу). Так называемое монголо-татарское нашествие. Потери… Ну, с нынешними не сравнить. Заочный опрос. Никаких решений. Приняли к сведению.
АДМИНИСТРАТОР. Да просто ангельская душа не вынесла впечатлений, преувеличила размер бедствия... Нервы.
ОПТИМИСТ. Давайте без сарказмов. У кого-то ведь должно болеть сердце за людей?
ГОСПОДЬ. Не надо так трагически. У нас у всех болит за них сердце. То есть, болело бы, если было бы. Что это я? Заговариваюсь. Вот так всегда на совещаниях. А перепутать с евреями я их не мог. Евреи – это… Вы же мне все уши прожужжали про евреев. (Оптимисту.) Ты и жужжал. Из-за них я и затеял ту историю… (Вздыхает.) Ну, не будем о грустном... Нет, евреев я перепутать не мог, как же, как же… Я же помню, этот высокий, рыжий, я с ним ещё на горе
сидел…
АДМИНИСТРАТОР. Моисей.
ГОСПОДЬ. Точно, Моисей. Который туда, на гору в один миг забрался.
АНАЛИТИК. За двадцать минут.
ГОСПОДЬ. Да? Невелика разница. Неглупый парень. Хотя немного… как бы это сказать… Он всё доски эти просил, скрижали. Я ему говорю, зачем тебе доски, ты что же, десять пунктов запомнить не можешь? Нет, подавай ему скрижали!.. И как это получается: делаешь одно, а выходит – другое. На всё воля божья. (Пессимисту.) И нечего зубы скалить! Да, я сказал: на всё воля божья… Думаешь, я в маразм впадаю? Вот вы можете так заканчивать любую глупость: на всё воля божья… А я, значит, не могу?
АДМИНИСТРАТОР (пожимая плечами). Можете.
ПЕССИМИСТ. Вы всё можете.
ГОСПОДЬ. Всё, начали. Россия так Россия. Кстати, где она?

Администратор хлопает в ладони. Появляется огромный шар-глобус. Господь подходит к нему и с интересом разглядывает.

Большая страна.
АНАЛИТИК. Самая большая.
ОПТИМИСТ. И самая богатая.
ГОСПОДЬ. Богатая? А зачем тогда мы собрались?
ПЕССИМИСТ. Он имеет в виду: потенциально богатая.
АДМИНИСТРАТОР. Да, недра её полны.
ГОСПОДЬ. Прекрасно! Что же ещё нужно?
АДМИНИСТРАТОР. Руки.
ПЕССИМИСТ. И головы.
ГОСПОДЬ. Судя по выражениям ваших лиц… Неужто, проблема в головах?
АДМИНИСТРАТОР. Поэтому мы и собрались.
ГОСПОДЬ. Вы меня расстраиваете.
АНАЛИТИК. Большая страна, но холодная.
ГОСПОДЬ. Холодная? Да, это не очень хорошо.
ПЕССИМИСТ. В любом минусе есть свой плюс.
ОПТИМИСТ. Да? Какой же плюс в данном случае?
ПЕССИМИСТ. Пиво будет холодное.
ГОСПОДЬ. Очень смешно. Приступим. Ну, давайте справку. Что там у нас, в России?
АНАЛИТИК. За последнюю тысячу лет невынужденные потери – в пять раз больше среднепланетной нормы.
ГОСПОДЬ. Ого! А если сравнить с другими мирами?
АНАЛИТИК (переглянувшись с Администратором). Боюсь, сравнение будет некорректным. Там ведь всё по-другому. Другая биология, другая этика, другие нравы.
АДМИНИСТРАТОР. Другая история.
ГОСПОДЬ. Да? Всё другое? Ну, хорошо, нет так нет. (Сухо.) Вот всегда так. Хочется взглянуть под другим углом, так сказать, вид сверху, как-то по-новому. Но всегда найдётся узкий специалист, который спустит даже господа с небес на землю.
АНАЛИТИК (надувшись). Завтра у вас будет подробная сравнительная сводка невынужденных потерь по всему сонму начиная от сотворения мира.
ГОСПОДЬ. Спасибо. А мы уж решим, что этично, что корректно. Продолжим.
АНАЛИТИК (пихая ногой ухмыляющегося Пессимиста). Таким образом, с учётом фактора невынужденных потерь, эффективность распространения человеческого потенциала в рамках теории Вернадского оставалась всё время низкой. А скорость использования минеральных ресурсов всё возрастала…
ГОСПОДЬ. Стоп, стоп, стоп... Кто такой Вернадский?
АДМИНИСТРАТОР. Русский учёный.
ГОСПОДЬ (удивлённо). Мы что же, теперь уже человеческие теории используем для своих анализов?
АДМИНИСТРАТОР (показывая Аналитику пальцем у виска). Да нет, конечно, господи. Просто изучаем, надо же знать их бредовые теории.
ГОСПОДЬ. Бредовые? Ну, не знаю… Вот, помню, христианство у них… Не всё так плохо. (Вздыхает.) Ну, не будем о грустном. (Смотрящему.) А ты чего молчишь, не участвуешь в работе?
СМОТРЯЩИЙ. Я потом скажу.
ГОСПОДЬ. Когда потом?
СМОТРЯЩИЙ. Если я сейчас скажу, вам не понравится.
ГОСПОДЬ. Вот, ей богу, какие вы! Все знают заранее, что мне понравится, а что нет. Я – не знаю, а они знают. И нечего ухмыляться! Хорошо, потом так потом. В общем, что у нас получается?
АДМИНИСТРАТОР. А получается, что крови всё больше, а толку всё меньше.
ГОСПОДЬ. Ай, яй, яй. (Оптимисту.) Неужели всё так плохо?
ОПТИМИСТ. Как тебе сказать, господи? С одной стороны, дела неважные, с другой стороны, надежда всегда остаётся.
ГОСПОДЬ (вздыхая). Это верно, надежда всегда жива... Но, не будем о грустном! И что же вы предлагаете?
АДМИНИСТРАТОР. В том-то и вопрос. Мы не знаем, что с ними делать.
ГОСПОДЬ. Вот те раз! Какие молодцы! И вы что же, хотите, чтобы я вам подсказал. А зачем же я вас всех держу? То есть… ваша-то какая роль?
АДМИНИСТРАТОР. Господи, да мы как раз на предмет посоветоваться, так сказать, коллективный разум, мозговой штурм и так далее и тому подобное. Потому что, с одной стороны, толку никакого, а с другой, и в самом деле, – кое какие надежды-то подавали эти русские.
ГОСПОДЬ. Да, я помню. Сначала были эти, дай бог памяти… триста спартанцев…
АНАЛИТИК. Греки.
ГОСПОДЬ. Да. Греки. Парфенон, Венера выходит из пены морской… Помню. А потом эти, ну… Карфаген должен быть разрушен.
АНАЛИТИК. Римляне.
ГОСПОДЬ. Вот. Рубикон, Антоний и Клеопатра… Да… Ну а потом уже евреи и русские. Вы мне больше всего надоедали по евреям и по русским. А теперь что? (Смотрящему.) Что?
СМОТРЯЩИЙ. Сказать?
ГОСПОДЬ. Не надо. Потом скажешь. Какие мнения?
АДМИНИСТРАТОР. Какие мнения? Как обычно.
ГОСПОДЬ. А какие обычно?

Администратор делает знак Оптимисту.

ОПТИМИСТ (торжественно). Надо им помочь.
ПЕССИМИСТ. Как это ново.
ГОСПОДЬ. Не надо сарказмов. Помочь. Так, хорошо. Ещё?
ПЕССИМИСТ. Я предлагаю оставить всё как есть.
ГОСПОДЬ. Ну вот, видите. Совсем другое мнение. Оставить всё как есть. Хорошо. Что ещё?
СМОТРЯЩИЙ. Сказать?
ГОСПОДЬ. Не надо. Я и так знаю. Всё?
АДМИНИСТРАТОР. Всё.
ГОСПОДЬ. Негусто.
АДМИНИСТРАТОР. А что ещё может быть, господи?
ГОСПОДЬ. Ну, я не знаю. Вы все такие умные, теорий всяких людских начитались, а как практический вопрос, так сразу ко мне, спаси, мол, господи, и сохрани… Так?
АДМИНИСТРАТОР. Так. А куда же нам ещё бежать?
ГОСПОДЬ (вздыхая). И то правда. Что же делать? (Аналитику.) Дай-ка анализ по предложениям!
АНАЛИТИК. Первое предложение – помочь. А чем помочь? У них и так всё есть. Пространства – во сколько. Седьмая часть суши. Полезных ископаемых – тьма тьмущая, на человека какие-то невообразимые цифры. Я считал, получается так много, что побоялся ошибиться. Завтра пересчитаю, на трезвую голову. То есть, на свежую. Прости, господи.
ПЕССИМИСТ. Оговорка по Фрейду.
ГОСПОДЬ. Опять что ли какой-то смертный теоретик?
АНАЛИТИК. К тому же ещё и еврей.
ГОСПОДЬ. А какое это имеет значение? Ты что... этот... как их люди называют?
АНАЛИТИК (вздыхая). Нет, я не антисемит.
ГОСПОДЬ. Да? А кто же ты тогда?
АНАЛИТИК. Прости, господи. Глупость сказал.
ПЕССИМИСТ. То есть, дурак?
ГОСПОДЬ. Не надо ярлыков. Каждый может ошибиться. (Аналитику.) Продолжай.
АНАЛИТИК (толкая ногой ухмыляющегося Пессимиста). Вот я и говорю, чем помочь-то? За ручку их водить? Взять тех же евреев. Их родина – пустыня. И мёртвое море. Их с родины выгнали, по миру рассеяли, тысячи лет давят и преследуют. Вот даже термин придумали… Сейчас. (Ловко листает книгу.) Холокост. И что же? Родину себе вернули, генофонд сохранили, мировые финансы у них в руках. Пусти еврея голышом в пустыню, через год он будет на вилле в оазисе наслаждаться. А русские? Ей богу, как дети. Собственно говоря, они уже один раз, незадолго перед тем, как мы совещались, нянек призывали. В анналах это звучит… (Листает книгу.) Из варяг в греки… Нет. Призвание варягов. Вот, пожалуйста! Вы только послушайте, цитирую их же летописи: земля наша обильна, а порядку в ней нет, придите и владейте нами… А, каково?
ОПТИМИСТ. Как же ты не понимаешь? Да, они не совсем приспособлены к жизни. Тем более их надо защитить…
АНАЛИТИК. Защитить! Вы только послушайте его! Приди в себя! Чем они лучше евреев?
ГОСПОДЬ. Ну, ты потише. Разошёлся. Аналитик должен быть беспристрастен.
ПЕССИМИСТ (озабоченно). А может, он... наоборот... еврейский лоббист?

Все невольно глядят на Смотрящего.

СМОТРЯЩИЙ. Не замечено.
АНАЛИТИК. Да вы что, в самом деле?
ГОСПОДЬ. Он шутит.
АНАЛИТИК. Хороши шуточки.
ГОСПОДЬ. Продолжай.
АНАЛИТИК. Таким образом, насчёт помочь, я уж и не знаю, чем им можно помочь. Разве что новую няньку послать.
ГОСПОДЬ. Какую няньку?
АНАЛИТИК. Ну, я не знаю. (Косится на Оптимиста.) Может быть, какого-нибудь специального посланца...
ГОСПОДЬ. Кого? (Смотрит на Оптимиста.) Его? Во-первых, он нужен здесь, у него важная функция, а во-вторых... Если всем посылать нянек, у нас здесь никого не останется. И потом… (Вздыхает.) Не будем повторять ошибок. То есть, не будем о грустном. Продолжай.
АНАЛИТИК. Что касается второго варианта, то он реализуется сейчас на практике. То есть, как совершенно верно выразился наш коллега, крови всё больше, а проку всё меньше. Может быть, это и в самом деле выход: представить событиям течь так, как сложилось веками.
ГОСПОДЬ. И к чему это приведёт?
АНАЛИТИК. В самом благоприятном случае, исчезновение с лица земли за триста-четыреста лет.
ГОСПОДЬ. Так быстро?

Аналитик разводит руки, Администратор качает головой, Пессимист усмехается.

ОПТИМИСТ. А культура?
АНАЛИТИК. А что культура? Культура никуда не денется. У русских этой культуры навалом, они народ чувствительный и мечтательный. Культура останется. Вон, греческие трагедии до сих пор ставят. А римское право лежит в основе мирового права.
АДМИНИСТРАТОР. Культуры – навалом, а быт обустроить не могут.
ПЕССИМИСТ. Да что быт? Друг дружку бы научились не убивать.
ОПТИМИСТ. А тебе-то что? Тебе бы радоваться.
ПЕССИМИСТ (с невесёлой усмешкой). Так я и радуюсь.
АНАЛИТИК. В общем, не первые они и не последние. Их не будет, а культура, как говорится, вольётся в мировую сокровищницу.
ГОСПОДЬ. Только не надо иронии. Не тот предмет. Мы не для того с ними столько времени возимся, чтобы радоваться такому исходу.
АНАЛИТИК. Прости, господи.
ГОСПОДЬ. Продолжай. То есть, завершай анализ.
АНАЛИТИК. Ну, а третий вариант… (Кивает на Смотрящего.) Сами знаете.
ГОСПОДЬ. Да уж.
СМОТРЯЩИЙ. Да, да, да! Зачистка территории!
АДМИНИСТРАТОР (без энтузиазма). Это понятно.
СМОТРЯЩИЙ. Да, зачистка. Я не боюсь этого слова. Я очень внимательно изучил вопрос. Там, оказывается, не всё так просто... Там рядом… эти… как их, жёлтые такие.
АНАЛИТИК. Китайцы.
СМОТРЯЩИЙ. Вот, китайцы. Народ работящий, терпеливый. Горы да пустыни, ютятся, можно сказать, на головах друг у друга. А эти русские? За что им такие пространства, за какие такие заслуги?
АДМИНИСТРАТОР (косясь на Господа). Слишком радикально.
СМОТРЯЩИЙ (тоже косясь на Господа). А что такое – слишком?

Все смотрят на Господа. Господь дремлет. Администратор делает всем знаки, что – нужно продолжать.

АДМИНИСТРАТОР. Слишком – это слишком. И ты сам прекрасно понимаешь, что такое решение не пройдёт.
СМОТРЯЩИЙ. Это почему?
АДМИНИСТРАТОР. Да потому. Мы когда-нибудь зачистку делали?
СМОТРЯЩИЙ. Но надо же когда-нибудь начинать?
АДМИНИСТРАТОР. Но не с России же.
СМОТРЯЩИЙ. А почему бы не с России? А что такое Россия? Чем она лучше других?
АДМИНИСТРАТОР. Чем? (Аналитику.) Чем?
АНАЛИТИК (пожимая плечами). Чем? Да, в общем-то, ничем.
ПЕССИМИСТ. Она самая большая.
АДМИНИСТРАТОР. Вот только не надо иронии.
ПЕССИМИСТ. Вот только не надо этого…
АДМИНИСТРАТОР. Чего этого?
ПЕССИМИСТ. Не надо корчить из себя господа.
СМОТРЯЩИЙ. Да уж.
АДМИНИСТРАТОР. Никого я не корчу. Но кто-то ведь должен вести совещание?
ПЕССИМИСТ. А ты веди. Но будь скромней.
СМОТРЯЩИЙ. Да.
АДМИНИСТРАТОР. Ну, хорошо, хорошо… Дальше. На чём мы остановились?
ОПТИМИСТ. Чем Россия хуже других?
АДМИНИСТРАТОР. Действительно, чем?
АНАЛИТИК. Да ничем. Найдётся много стран и похуже.
ПЕССИМИСТ. Не надо передёргивать.
АНАЛИТИК. А кто передёргивает?
ПЕССИМИСТ. Да не ты! (Оптимисту.) Вопрос звучал по-другому: чем Россия лучше других?
ОПТИМИСТ (невинно). Я не вижу разницы.
ПЕССИМИСТ. Ишь ты, романтик.
АДМИНИСТРАТОР. В самом деле… Нехорошо. Итак, чем Россия лучше других?
АНАЛИТИК. Да, господи, я же говорю, что ничем не лучше!..
АДМИНИСТРАТОР (косясь на Господа). Тише ты!.. Пусть господь отдыхает. Быстрее закончим... Итак, на чём мы остановились? Я совсем запутался.
ОПТИМИСТ. Послушайте меня! Хватит пустой болтовни! Мы обсуждаем серьёзный вопрос, а вы ведёте себя так, словно речь идёт о паре пустяков.
АДМИНИСТРАТОР. А о чём идёт речь? Просвети нас.
ОПТИМИСТ. А речь идёт, ни много ни мало, – о возможной гибели целой цивилизации!
ПЕССИМИСТ. Во как.
ОПТИМИСТ. Да, так! Великой цивилизации! Я не боюсь этого слова. Великой!
АДМИНИСТРАТОР. Тут у нас были подозрения насчёт еврейских лоббистов. (Аналитик криво усмехается.) А как расценить такие запальчивые речи? Что-то я не припомню, что бы ты бил в колокола, когда евреев стирали с лица земли и рассеяли по миру. А когда русских пощипали эти… как их?
АНАЛИТИК. Татаро-монголы.
АДМИНИСТРАТОР. А что это, кстати, значит? Наполовину татары, наполовину монголы?
АНАЛИТИК. Не знаю. Глубоко не вникал. Термин такой установился.
АДМИНИСТРАТОР. Термин... Так вот, когда эти самые наполовину татары, наполовину монголы обложили русских данью, ты тут бегал с выпученными глазами и призывал к неотложным мерам. А ведь с евреями мутота была ещё та… тьфу, прости господи!.. (Косится на господа. Господь дремлет.) Где же был твой гуманизм?
ОПТИМИСТ. Не надо сыпать мне соль на рану. Да, я виноват, я…
ПЕССИМИСТ. Вот, вот. Не хотелось бы показывать пальцем… Некоторым было не до евреев. Любовь, даже ангельская… то есть, тем более, ангельская – это такая штука, что ежели заберёт, никакие еврейские судьбы уже не интересны.
ОПТИМИСТ (подавлено). Да, я грешен. Я пропустил еврейскую трагедию. Это теперь моё вечное терзанье. Слава богу, наш господь исправил ошибки…
ПЕССИМИСТ. Да уж, исправил. Через две тысячи лет.
АДМИНИСТРАТОР. Что такое две тысячи лет на весах справедливости?
ПЕССИМИСТ. В самом деле.
СМОТРЯЩИЙ. А что такое две тысячи лет на весах справедливости?
АДМИНИСТРАТОР. Да ничего.
ПЕССИМИСТ. Забудь.
СМОТРЯЩИЙ. Уже забыл.
АДМИНИСТРАТОР (Оптимисту). Можешь по существу?
ОПТИМИСТ. Я всегда по существу. Но вы же не даёте сказать!
АДМИНИСТРАТОР. Говори.
ОПТИМИСТ. Есть такая теория, что Россия – отдельная, очень важная цивилизация.
ПЕССИМИСТ. Энный Рим?
ОПТИМИСТ. Да нет, это уже проехали.
АДМИНИСТРАТОР. Чья теория?
ОПТИМИСТ. Этот неважно.
АДМИНИСТРАТОР. Нет, дорогой, это важно. Нам не нужны вздорные человеческие теории. Ну что за мода пошла. Всё брать от них! Ну, ничего своего! Надо быть патриотами! (Смотрящему.) Верно говорю?
СМОТРЯШИЙ. Всем хочется быть бессмертными, а грешить по-земному. Не выйдет! (Администратору.) Верно я говорю?
АДМИНИСТРАТОР (строго). Совершенно верно.
ОПТИМИСТ. Прекратите издеваться над здравым смыслом! Это моя теория! Слышите! Моя. Я кому угодно это скажу.
АДМИНИСТРАТОР (косясь на Господа). Ну, хорошо. Твоя так твоя. Так и запишем. Продолжай. Иначе мы тут до скончания времён провозимся.
ОПТИМИСТ. Да, это отдельная цивилизация. Не знаю, насколько можно сравнивать с Римом и Грецией, но… Поэтому просто так отнестись, арифметически, нельзя.
АНАЛИТИК. А не арифметически, это, значит, забыть все потери? Так?
ОПТИМИСТ. Никто не предлагает забыть потери. Просто надо взглянуть на происходящее диалектически.
СМОТРЯЩИЙ. А это что такое? Ещё одна человеческая теория?
ПЕССИМИСТ Да что ты, конечно же нет. Какой там Гегель! Никаким Гегелем здесь и не пахнет. Это всё наше. Своё. Патриотическое.
ОПТИМИСТ. Виноват, сорвалось с языка... В общем, я не согласен на зачистку. Ни в коем случае. Как вы помните, я предлагал помощь.
АДМИНИСТРАТОР. О какой помощи ты ведёшь речь?
ОПТИМИСТ (подходя к глобусу). Тут некоторые сыпали цифрами полезных ископаемых на душу населения и так далее. Математики, арифметики… (Аналитик усмехается.) Но также было неоднократно замечено, что Россия – страна холодная. Земли много, но часть её вообще на вечной мерзлоте, большая часть в зоне неустойчивого земледелия. Вот мы китайцев жалеем из-за того, что у них пустыни да горы. А русские? Да, у них много нефти и угля, но ведь эти полезные вещи надо ещё добыть!..
ПЕССИМИСТ. Не повезло русским. Японцам повезло больше. У них нет ископаемых, зато им не нужно возиться с их добычей.
ОПТИМИСТ. Ты можешь сколько угодно иронизировать, но меня ты не собьёшь.
АДМИНИСТРАТОР (себе под нос). С пути праведного…
ОПТИМИСТ. Что?
АДМИНИСТРАТОР. Ничего. Продолжай.
ОПТИМИСТ. Так вот, я предлагаю решение… (Косится на Господа. Господь спит.) Очень простое.
АДМИНИСТРАТОР. Очень простое?
ОПТИМИСТ. В общем… надо изменить наклон земной оси.
АНАЛИТИК. Что?
АДМИНИСТРАТОР. Изменить наклон оси?
ОПТИМИСТ (наслаждаясь произведённым эффектом). Да. На полтора градуса.
ПЕССИМИСТ. Ай да ангел. Ай да сукин сын!
АНАЛИТИК. Наклон оси? (Принимается лихорадочно листать книгу.) Последствия… Так, так…
СМОТРЯЩИЙ (с уважением). Ну, ты даёшь!
АДМИНИСТРАТОР. Да зачем, зачем изменять наклон? Что это даст?
ОПТИМИСТ (торжественно). Это решит все проблемы. Климат изменится. Холодная природная полоса России сделается умеренной, а умеренная превратится в теплую. Повысится урожайность, станут доступней природные ископаемые, увеличится продолжительность жизни, повысится рождаемость.
ПЕССИМИСТ. И наступит всеобщее счастье. Рай на земле.
ОПТИМИСТ. Критиковать легко, гораздо труднее вносить конструктивные предложения.
АДМИНИСТРАТОР. Так, так… (Аналитику.) А ты чего молчишь? Ты на что у нас?
АНАЛИТИК (по-прежнему листая книгу). Что? Погоди... Минуту.
АДМИНИСТРАТОР (вздыхая). Ну, не знаю… Это очень глобальное предложение. И кто, по-твоему, должен это сделать? Ну, изменить ось?
ПЕССИМИСТ. Наклон оси.
АДМИНИСТРАТОР. Ну да, конечно, наклон. Кто?
ОПТИМИСТ (осторожно усмехаясь). А то ты не знаешь?

Администратор косится на Господа. Все косятся на Господа. Господь спит.

АДМИНИСТРАТОР (Пессимисту). А ты что думаешь? Куда подевалось твоё язвительное красноречие? Уел тебя коллега?
ПЕССИМИСТ. Не стану спорить. Коллега действительно меня поразил. Такого размаху мы ещё не видели. Изменить наклон земной оси… Кстати, изменить в какую сторону?
ОПТИМИСТ. Что значит, в какую сторону?
ПЕССИМИСТ. Пардон, неудачно выразился. Наклон земной оси нужно увеличить или уменьшить?
ОПТИМИСТ (растерянно). Что значит, увеличить?.. Не понимаю.
АДМИНИСТРАТОР (подозрительно). Отвечай на вопрос коллеги.
ОПТИМИСТ. В данном случае… Это означает…
ПЕССИМИСТ. Отвечай без увёрток: увеличить или уменьшить?
ОПТИМИСТ. Увеличить!
ПЕССИМИСТ. Допустим. Допустим, увеличили наклон оси, и в России стало хорошо. Только, видите ли, коллега, по вселенскому закону равновесия, если кому-то прибудет, то у кого-то непременно должно поубавиться.
СМОТРЯЩИЙ. Самой собой.
АДМИНИСТРАТОР. Ага…
АНАЛИТИК (захлопывая книгу). Если увеличить наклон земной оси, это приведёт к увеличению контрастов времён года. Зимой станет холодней, летом – жарче. Не думаю, что это улучшит положение России. Во всяком случае, это надо исследовать. (Оптимисту.) А кто готовил для тебя сей прожект? Только не говори, что ты сам придумал.
ОПТИМИСТ. Конечно, не я один. Мой аппарат тоже работал.
АНАЛИТИК. Знаю я твой аппарат. Залезли в Интернет, нахватали цитат из диссертаций, а ты даже не удосужился проверить на непротиворечивость.
ОПТИМИСТ (гордо). Что значит, не удосужился?
АНАЛИТИК. Во-первых, все те замечательные последствия, описанные нам коллегой для России…
ПЕССИМИСТ. Живописанные.
АНАЛИТИК. Можно и так сказать. Все эти прелести наступят не в случае изменения наклона оси, а в том случае, когда наступит потепление. Но…
ПЕССИМИСТ. Потепление просто так не наступает.
АНАЛИТИК. Разумеется. Представим себе, что солнце вдруг стало светить ярче. Или земля вдруг перешла на меньшую орбиту вокруг солнца. Количество энергии стало больше, наступило потепление и пришло счастье в Россию.
ОПТИМИСТ. Только не надо устраивать здесь шоу.
АНАЛИТИК. Не надо валить с больной головы…
АДМИНИСТРАТОР. Короче.
АНАЛИТИК. Здесь уже было сказано, что общее равновесие не может быть нарушено, поэтому некоторые преимущества, которые даёт потепление для России, оборачиваются для остального мира настоящими катастрофами… Чего тут говорить, сами можете лицезреть. (Администратору.) Можно?
АДМИНИСТРАТОР. Пожалуйста.
Аналитик щёлкает пальцами. Огромный шар-глобус оживает, на нём начинается демонстрация последствий потепления: таяние полярных шапок, изменение береговой линии, затопление городов, переселение десятков миллионов людей.

ОПТИМИСТ (отчаянно). Мы просчитывали эти последствия. Пострадавшие как раз переселятся в Россию, там будут прекрасные условия, всем хватит плодородной земли.
АНАЛИТИК. Гениально! Устроить планетарный кавардак, чтобы спасти неумелую цивилизацию.
СМОТРЯЩИЙ (Оптимисту, без всякого уважения). Ну, ты даёшь.
АДМИНИСТРАТОР (Оптимисту). Это всё?
ОПТИМИСТ. Всё.
АДМИНИСТРАТОР. Понятно. Какие предложения?
ГОСПОДЬ (просыпаясь, бодро). Предложения?
АДМИНИСТРАТОР. Слава тебе, господи!
ГОСПОДЬ. А не послушать ли нам экспертов? И свидетелей.
АДМИНИСТРАТОР (без энтузиазма). Свидетелей? Конечно, можно послушать, только что это изменит?..
ГОСПОДЬ. Ничего не изменит. Но послушать интересно. Или только на вас свет клином сошёлся?
АДМИНИСТРАТОР. Конечно, нет, о чём разговор. (Переглядывается с остальными.) А кого слушать будем?
ГОСПОДЬ. А кому мы эту землю поручали?

Администратор шепчется с Аналитиком, потом щёлкает пальцем. Входит Царь.

ЦАРЬ. Слава тебе, господи!
ГОСПОДЬ. Ты кто?
ЦАРЬ. Цари мы.
ГОСПОДЬ. Тебе, значит, поручена была земля русская?
ЦАРЬ. Нам.
ГОСПОДЬ. Вам. Хорошо. Ну, так расскажи нам, как вы там живёте? Как поручение исполняете?
ЦАРЬ (переглядываясь с Администратором). Так ведь, как бы это сказать…
ГОСПОДЬ. Так прямо и говори.
ЦАРЬ. Так ведь мы не исполняем уже… В отставке мы.
ГОСПОДЬ. В отставке? Кто ж тебя отставил? Кто посмел без моего ведома?
ЦАРЬ. О, господи… Так ведь, сами мы… отреклись.
ГОСПОДЬ. Отрёкся?
ЦАРЬ. Отреклись.
ГОСПОДЬ. Как же ты посмел? Как же ты бросил свой народ?
ЦАРЬ. Меня убедили, что так будет лучше.
ГОСПОДЬ. Кто убедил?
ЦАРЬ. Да все. Со всех сторон.
ГОСПОДЬ. Так-так... Убедили. (Администратору). А кто у нас там духовно окормляет? Штат укомплектован?
АДМИНИСТРАТОР. Полностью.
ГОСПОДЬ. Давай сюда главного.

Входит Архиерей.

АРХИЕРЕЙ. Слава тебе, господи!
ГОСПОДЬ. А скажи-ка мне, дружок, советовался с тобой мой порученец, когда отрекался от престола, нами ему вручённого?
АРХИЕРЕЙ (испуганно). Советовался, господи.
ГОСПОДЬ. И что же ты ему насоветовал?
АРХИЕРЕЙ. А что мы могли? Прости, господи… Мы советовали ему молиться, испрашивать совета у тебя, господи.
ГОСПОДЬ. Вот как! У меня, значит, совета? А что же сказал ему ты, именно ты? Ведь ты мой наместник на земле? Так ведь в ваших земных книгах значится?
АРХИЕРЕЙ. Прости, господи!
ГОСПОДЬ. Что ты заладил, прости да прости! Ты толком отвечай!
АРХИЕРЕЙ. Тяжёлые времена… Никто не знал, что нужно делать. Как правильно. С одной стороны, нельзя оставлять порученный престол, а с другой…
ГОСПОДЬ. А с другой, можно?.. Ладно, сиди тут, с тобой отдельный разговор. (Царю.) Так, ну и что, стало лучше? Да не трясись, будь мужчиной. Ты казал, тебя убедили, что так будет лучше, если отречёшься. Стало лучше?
ЦАРЬ. Как тебе ответить господи? С одной стороны, не лучше, а с другой…
ГОСПОДЬ. Надо же, какие диалектики. (Аналитику.) А ты что скажешь?
АНАЛИТИК. Невынужденные потери в двадцатом веке составили, по разным данным, от пятидесяти до восьмидесяти миллионов человек.
ГОСПОДЬ. А до того, до отречения?
АНАЛИТИК. А до того… тоже немало, но, в пересчёте на каждый век… В среднем, не более трёх миллионов.
ГОСПОДЬ (качая головой). Да уж, с любой стороны стало лучше.
ЦАРЬ. Прости, господи!
ОПТИМИСТ. Оправдать его может лишь то, что он думал о своей семье.
ГОСПОДЬ. Семья? Мы ему поручали весь народ. Народ – его семья. Глаза бы мои тебя не видели.

Царь исчезает.

СМОТРЯЩИЙ (деловито). Что, зачистим?
ГОСПОДЬ. Тебе бы только зачищать!
СМОТРЯЩИЙ. Эх, господи, не даёшь нам исполнять обязанности. Надо быть построже. Да и у меня ребята застоялись.
ГОСПОДЬ. А ты их тренируй.
СМОТРЯЩИЙ. Нельзя же без настоящего дела.
ГОСПОДЬ. Не трогай их.
СМОТРЯЩИЙ. Не понял. Кого не трогать, господи?
ГОСПОДЬ. Да этих!.. (Машет с досадой рукой). Царей. Им и так не позавидуешь. О, господи! (Пессимисту). И нечего ухмыляться!
СМОТРЯЩИЙ. Так что, господи, с них как с гуся вода? Какой же пример подаётся? Какой же урок извлекут другие?
ГОСПОДЬ. А что ты предлагаешь? Они же всё-таки люди.
АДМИНИСТРАТОР. А что с людей взять...
ГОСПОДЬ. Вот только не надо иронии. Вы же знаете, я не люблю зубоскальства по важным вопросам. Ну, хорошо... что вы предлагаете? Коли нельзя без наказания.
СМОТРЯЩИЙ. Конечно, нельзя!
ГОСПОДЬ. Ты помолчи пока.

Смотрящий, надувшись, отворачивается.

АДМИНИСТРАТОР. Зашлём их души на самую глухую периферию. Там ужасно скучно.
ГОСПОДЬ. Быть по сему. (Пессимисту.) И нечего ухмыляться. Мы же не звери. Так, хорошо... Где этот, окормитель?
АРХИЕРЕЙ. Я здесь, господи.
ГОСПОДЬ. Ну-ка скажи мне, дружок, как же это так вышло, что стали вы ни богу свечка, ни чёрту кочерга?.. Прости, господи! Я же помню, кто-то мне рассказывал про этого протопопа, который с женой своею в диком краю... Как она отчаялась, а он ей: ещё побредём!
АНАЛИТИК. Протопоп Аввакум, прозванный неистовым.
ГОСПОДЬ. Какая прекрасная картина стойкости! А вы что же?
АРХИЕРЕЙ. Прости, господи! Денно и нощно... мы, рабы твои...
ГОСПОДЬ (грозно). Ты мне брось Ваньку-то валять! Отвечай по делу, объясни, почему не исполняли свою духовную функцию?
АРХИЕРЕЙ. Исполняли, батюшка, живота свово не жалели...

Плачет. Администратор что-то шепчет на ухо Господу.

ГОСПОДЬ. Ну, хорошо... Будет тебе, вытри сопли. Ишь, какие хлипкие. Небось со своими-то чадами громы мечете... (Пессимисту.) И не надо ухмыляться! (Архиерею.) Всё же объясни нам, почему не исполнил до конца свою духовную миссию? Ты знаешь свою духовную миссию?
АРХИЕРЕЙ. Знаю.
ГОСПОДЬ. Говори!
АРХИЕРЕЙ. Наша духовная миссия состоит в том, что... (Смотрит с отчаяньем на Администратора). В том, что...
АДМИНИСТРАТОР. В том, что архиереи должны быть духовной опорой своего народа.
АРИХИЕРЕЙ. Духовной опорой...
АДМИНИСТРАТОР. Должны окормлять свою паству силою господнего учения, господней милости...
АРХИЕРЕЙ. Окормлять...
АДМИНИСТРАТОР. Быть опорой власти, которая одна от господа...
АРХИЕРЕЙ. Одна от господа...
АДМИНИСТРАТОР. Но и не позволять власти преступать закон божий и человеческий!
АРХИЕРЕЙ. Не позволять...
АДМИНИСТРАТОР. Он знает, Господи. Просто разволновался.
ГОСПОДЬ. Ну, хорошо, если знает. Тогда пусть ответит, почему позволил соделаться отречению? Нешто не понимал, что народ бросают на произвол судьбы?
ПЕССИМИСТ. И что же это такое – произвол судьбы? И что такое судьба? Кто-нибудь встречался здесь с судьбой?
АДМИНИСТРАТОР. Что за глупые шутки!
ПЕССИМИСТ. Я не шучу. Судьба… Мы с вами знаем всё. Суть вещей. Значенья слов. А что такое судьба, я не знаю. (Смотрит на господа.) Может быть, у этого слова есть синоним, хорошо нам известный?
АДМИНИСТРАТОР. Перестань сейчас же!
ГОСПОДЬ. Слава богу, я ничего не слышал. У меня как раз в ушах прострелило. (Архиерею.) Не слышу ответа!
АРХИЕРЕЙ. Бес попутал.
ПЕССИМИСТ. Ну вот, приехали. Бес его попутал. Чревоугодие, разврат, ложь, приспособленчество – всё бес попутал? (Господу.) Вот на кого вы опираетесь! Какой там духовный контроль за властью? Легли под власть, нестяжателей за можай загнали, куда им царям в лицо правду молвить?..
АРХИЕРЕЙ. Вам-то здесь легко говорить, а ты ему, царю-то, слово божье, а он тебе кулачищем по харе! А большевики – так и вовсе, в полынью вниз головой...
АНАЛИТИК (вздыхая). В коммунистическое правление было убито и отправлено в заключение по разным данным от сорока до ста тысяч священнослужителей...
ГОСПОДЬ. Вот как? И кто же это так расстарался?
АНАЛИТИК. В двух словах не ответить.
ГОСПОДЬ. Да? Надо заслушать свидетеля.
АДМИСТРАТОР. Будет сделано.
ГОСПОДЬ. Бес попутал, это понятно. Это всё равно что – на всё воля божья. (Косится на Пессимиста. Пессимист невозмутим.) А твоя бессмертная душа куда глядела? На что в неё, в твою бессмертную душу вдохнули огнь божий? Вон сколько вас на нашем имени кормится. И правильно тут некоторые привели в пример нестяжателей, потому что вам с них не грех пример взять. А то обмирщились, попущаете и грешникам, и власти, и самое первое – самим себе попущаете, вот в чём беда... (Смотрит на Архиерея.) Ну, есть что сказать? По делу?
АРХИЕРЕЙ (тихо). Прости нас, господи.
ГОСПОДЬ. Это понятно. Ну что же, ступай. Иди... ну, иди, с богом.
АРХИЕРЕЙ (радостно). Слава тебе, господи.
Изчезает.

ПЕССИМИСТ. Одних, значит, с глаз долой, а другим – иди себе с богом. А ведь это надо ещё взвесить, чья вина тяжелее.
АДМИНИСТРАТОР. Не надо заедаться...
ГОСПОДЬ (словно бы смущённо). Подумаешь, это всего лишь слова.
ПЕССИМИСТ. Ваше слово – это дело.
ГОСПОДЬ. Ну, хорошо, хорошо… Обещаю впредь быть осторожней. Как это говорится… буду равноудалённым.
АДМИНИСТРАТОР. Вот и замечательно. Итак…
ГОСПОДЬ. Итак, на чём остановились?
АДМИНИСТРАТОР. Вот именно. Остановились… (Бодро.) Одним словом, разобрались.
ГОСПОДЬ. Да? Ты разобрался? (К остальным.) И вы тоже?
ОПТИМИСТ. Конечно, нет!
АДМИНИСТРАТОР (себе под нос). Кто бы сомневался.
ГОСПОДЬ. Что? Ничего не слышу.
АДМИНИСТРАТОР (вздыхая). Я имел в виду, что разобрались в одном вопросе, переходим к другому.
ГОСПОДЬ. Правильно. Переходим. Помнится, мы намеревались послушать свидетеля по поводу гонений на священнослужителей...
АДМИНИСТРАТОР. Одну минуту, господи.

Шепчется с Аналитиком и Смотрящим. Щёлкает пальцами.
Входит Вождь.

ГОСПОДЬ. Кто это?
АДМИНИСТРАТОР. Это вот те, которые имеют отношение…
ГОСПОДЬ. Да? Туманно как-то. Ты кто?
ВОЖДЬ. Вожди мы.
ГОСПОДЬ. Вожди? И кому же вы вожди?
ВОЖДЬ. Как кому? Народу.
ГОСПОДЬ. Вот как? И кто же вас назначил вождями?
ВОЖДЬ. Как кто? Народ.
ГОСПОДЬ. Народ? Народ вас назначил, и вы его же, народ, и вождируете… (Оглядываясь на Администратора и Пессимиста). Это что-то новое.
АДМИНИСТРАТОР (пожимая плечами). Демократия.
ГОСПОДЬ. Хорошо, допустим. Демократия… Хорошо. (Вождю.) Говорят, вы священников убивали?
ВОЖДЬ. Мы? Нет. Клевета.
ГОСПОДЬ. Клевета?
АНАЛИТИК. Что значит, клевета? У нас источники верные. Десятки тысяч… а может, и сотни.
ВОЖДЬ. Может, и сотни.
ГОСПОДЬ. И ты так спокойно об этом говоришь?
ВОЖДЬ. Может быть, нам и жаль их немного… Да ведь что тут поделаешь? Народная стихия.
ГОСПОДЬ. Ага, вот как… Ну-ка разъясни подробней. Насчёт народной стихии.
ВОЖДЬ. А что тут объяснять? Народный гнев. Копится веками. А когда его прорвёт, никакого удержу нет.
ГОСПОДЬ. Народный гнев? (Берёт бумажку, которую сует ему Аналитик.) А как с этим быть? Есть такое мнение, что русский народ богобоязнен... А?
АДМИНИСТРАТОР (заглядывая Господу через руку.) Народ-богоносец!
ВОЖДЬ (презрительно улыбаясь). Выдумки. Бред больного интеллигентского сознания. Достоевщина. Сам народ о себе гораздо откровенней. Вон, пословицы да поговорки. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Или… на бога надейся, а сам не плошай. (Усмехается.) Прости, господи.
ГОСПОДЬ. Да ничего. Мне даже и нравится. Дескать, на меня надейся, а сам не будь дурак. Очень здраво. (Спохватывается.) То есть, ты хочешь сказать, что жертвы среди священников – дело народной стихии? И власть тут ни при чём?
ВОЖДЬ. Ни при чём.
АНАЛИТИК. Врёт, господи, у меня тут данные…
ВОЖДЬ. Данные у него… Знаешь умную мысль насчёт того, что есть ложь, а есть статистика?
ГОСПОДЬ. Погоди, погоди… Власть, значит, ни при чём? Тёмный народ учинял расправы?
ВОЖДЬ. Да, господи, учинял.
ГОСПОДЬ. А вы, вожди, наблюдали за этим? Вождь или царь, но вы же должны быть всему народу заступники. Что же это за власть, если она хладнокровно наблюдает за тем, как одна часть народа убивает другую?
ВОЖДЬ. Ты, господи, прав. С одной стороны. А с другой…
ГОСПОДЬ. Вы, я гляжу, там, в России, все большие диалектики.
ВОЖДЬ. А что? Философиям обучались. Так вот, господи, ты же сам власть и должен понимать её механизмы.
АДМИНИСТРАТОР (тихо). Ну и наглец.
СМОТРЯЩИЙ. А мне он нравится. Он прямой.
ПЕССИМИСТ. Как правда? Правда?
ГОСПОДЬ. Тихо! (Вождю.) Так что там про механизмы власти?
ВОЖДЬ. А механизмы проще пареной репы. Вот, царь какой-нибудь сидит себе на троне, царствует. Недурно проводит время в компании своих царедворцев. Ему хорошо, и он не замечает, как другие его приближённые, помещики и всяческие сатрапы жестоко угнетают народ. Выжимают из народа все соки, чтобы, опять же, иметь средства для этого самого царедворничества.
ГОСПОДЬ (косясь на Пессимиста, который сидит смирно). Ты покороче.
ВОЖДЬ. Куда уж короче. Народу-то приходилось так жить веками, если не сказать – тысячелетиями.
АДМИНИСТРАТОР. Тебе же сказано, заканчивай свою витиеватую мысль.
ВОЖДЬ. Ишь, какие вы! Не нравится вам слушать про народные беды.
СМОТРЯШИЙ. Ты говори, да не заговаривайся! Развёл тут пропаганду.
ВОЖДЬ. А ты нам рот не затыкай! Мы земных царей не боялись, так и…

Наступает тишина, так что слышно, как Аналитик листает страницы своего фолианта. Остальные с испугом смотрят на Господа.

ГОСПОДЬ (с любопытством). Ну, и как вы собираетесь поступать с царями небесными?
ВОЖДЬ (чуть оробев). Прости, господи, зарапортовался.
ГОСПОДЬ. Говори смелей, не разочаровывай меня!
ВОЖДЬ. Я хотел сказать, что цари земные тоже ведь думали, что на них никакой управы нет, что царствовать им вечно. А иной раз выходило-то совсем по-другому…
ГОСПОДЬ. Это ты хорошо сказал. Совсем по-другому… Любая власть относительна и временна. Но ведь со мной-то вот какой случай. Я-то ведь создатель. Я вас всех-то и создал. И царей, и простых смертных. А если я создатель, то вы куклы, а я кукловод. И, значит, нет на меня управы. Что скажешь, ты, вождь, обучавшийся философиям?
ВОЖДЬ. Да мы-то, вожди, всякие. Кто философию изучал, а кто только жизненные университеты проходил вроде кнута да зуботычины.
АДМИНИСТРАТОР. Не увиливай. Отвечай, не прикидывайся более глупым, чем ты есть на самом деле.
ВОЖДЬ (усмехаясь). Есть на тебя управа, господи, или нет, покажет время.
ГОСПОДЬ. Вот как! Учитесь! А вы – на всё воля божья… Значит, не веришь ты в бога всемогущего?
ВОЖДЬ (устало). Да верю я, верю…
ПЕССИМИСТ. Жаль только, проверить нельзя…

Вождь улыбается.

СМОТРЯЩИЙ (грозно). Рот-то прикрой. И глаза опусти долу. И вообще, веди себя поскромней. Ты не у себя в Кремле.
ГОСПОДЬ. Занятные вы типы, вожди... Ну да ладно. Вернёмся к твоим баранам. Так что там за властные механизмы, которые требуют убивать служителей господа? Это что, жертвы на алтарь вашей религии?
ВОЖДЬ. Да какие там жертвы! Какой алтарь!
АНАЛИТИК. Официальной религии не было. А земной бог – был. До сих пор на Красной площади лежит. Скоро сто лет как лежит.
ГОСПОДЬ. Что вы говорите? Лежит сто лет? И они ему поклоняются?
АНАЛИТИК. Да не то чтобы поклоняются…
ПЕССИМИСТ. Да совсем не поклоняются. Разве каждый десятый.
ГОСПОДЬ. А чего не закопают труп?
ОПТИМИСТ. Чтобы не колебать основы.
ГОСПОДЬ. Бога они не боятся.
АДМИНИСТРАТОР. Золотые твои слова, господи.
ГОСПОДЬ (Пессимисту). Твои проделки?
ПЕССИМИСТ. Обижаешь, господи. Разве я так топорно работаю? Я говорил этим большевикам: глупость вы затеяли, даром что сами просвещённые…
ГОСПОДЬ. А они просвещённые?
ПЕССИМИСТ (кивает на Вождя). Философиям обучались. И даже закону божьему... Только не надо на меня смотреть. Повторяю, я тут ни при чём.
ВОЖДЬ. Я же говорю, народная стихия. И как должны были поступать мы, новая власть? Мы только что эту власть подобрали и что ж нам теперь: попов защищать, народ репрессировать, основу своей власти подрывать?
СМОТРЯЩИЙ. Против народной стихии не попрёшь...
ГОСПОДЬ (качая головой). Ну, хорошо, стихия. Бунт, революция. Но бунты заканчиваются, а дальше?
АНАЛИТИК. А дальше они, Господи, от священников перешли к остальным.
ГОСПОДЬ. Ага... И много наколотили остальных?
АНАЛИТИК. Счёт на десятки миллионов.
ГОСПОДЬ (Вождю). А ты говоришь, народная стихия...
ВОЖДЬ. Когда колотили попов и дворян, это была народная стихия. А потом уже была государственная политика.
ГОСПОДЬ. Так-так... Объясни нам эту политику.
ВОЖДЬ. Господи, я уже говорил... Как цари земные и дворяне выжимали соки из простого народа, чтобы жить в своё удовольствие. И вот царя прогнали, у помещиков землю забрали. Что дальше? А дальше народ решил, что теперь он может жить в своё удовольствие. Пахать землю, собирать хлеб да продавать его задорого городу и государству. А на остальное ему, народу, то есть мужику, – наплевать.
ГОСПОДЬ. То есть, плохой тебе достался народ, вождь.
ПЕССИМИСТ. Плохой мужик.
ВОЖДЬ. Мы не знаем, господи. У нас, кроме русского, другого мужика не было.
ГОСПОДЬ. Так. Плох, значит, мужик. И что же с ним делать?
ВОЖДЬ. Да нашему мужику, господи, только бы свой амбар насыпать полным, а там – трава не расти. А ещё болтали славянофилы, будто он, мужик, коллективист. Куда там! С каждым годом у него хлеб всё труднее становилось забирать. (Показывает кукиш.) Вот, говорит, вам заместо нашего хлебушка!
ПЕССИМИСТ. А вы бы покупали у него хлеб, а не забирали.
ВОЖДЬ. Да мы пытались и покупать. Так ведь всё равно кочевряжится. Хочу отдам, хочу – нет.
ГОСПОДЬ. Так ведь, своё. Может, цену давали плохую?
ВОЖДЬ. Знаешь, господи, для продавца цена покупателя всегда плоха.
ГОСПОДЬ. Оно так.
ВОЖДЬ. Он, мужик, думает только о себе. А мы должны позаботиться обо всех остальных. Город, рабочие, промышленность, армия. Вот и получается – цена... Нет, наш мужик – антисистемный элемент. И если его не встроить в государственную систему, никакого ладу с ним не будет.
АДМИНИСТРАТОР. И вы его встроили?
ВОЖДЬ. Встроили.
ПЕССИМИСТ. Мужик не хотел продавать хлеб за деньги, ему пришлось выращивать его даром.
ГОСПОДЬ. И во что обошлось?
АНАЛИТИК. По разным источникам, от голода погибло до десяти миллионов.
ГОСПОДЬ. Вот, значит, какая государственная политика.
ВОЖДЬ. А что же нам было делать? Сдаться на милость мужика? Распустить государство? Самоуправляемая мужицкая община от Камчатки до Карпат!
ПЕССИМИСТ. Так может быть, крови было бы меньше?
ВОЖДЬ. А держава?
ГОСПОДЬ. А что держава? Будет жив человек, будет и держава.
ОПТИМИСТ. Они, господи, хотели как лучше. Они первопроходцы.
ГОСПОДЬ. Куда первопроходцы?
ОПТИМИСТ. От капитализма к социализму. К обществу, где нет угнетателей и угнетённых.
ГОСПОДЬ. Это интересно. Социализм, говорите? Что-то такое я уже слышал.
АНАЛИТИК. Были такие прожекты. Сен-Симон. Фурье. Оуэн. Казарменный, муравьиный социализм.
ГОСПОДЬ. А попроще?
АДМИНИСТРАТОР. Капитализм, это когда у каждого своё дело, никто указаний не ждёт и куёт свой маленьких бизнес.
ГОСПОДЬ. Очень разумно. Всё, как я говорил. Как я говорил?
АНАЛИТИК. И сказал господь: в поте лица своего будешь добывать ты хлеб свой.
ГОСПОДЬ. Так… А что, хорошо сказал? Кстати, кто мне тогда проект решения готовил?
АДМИНИСТРАТОР (кивая на Пессимиста). Он. Кто ещё мог такое придумать?
ГОСПОДЬ. Ну ладно. Капитализм – понятно. А социализм?
АДМИНИСТРАТОР. Это сложнее. (Морщится.) В общем, никто не работает, пока не поступит команда от самого умного.

Все смотрят на Господа. Пессимист ухмыляется.

ГОСПОДЬ (сердито). А что вы на меня так смотрите? Вы на что это намекаете? Я таких порядков не заводил. И нечего тут… И потом, что ж они так вот прямо сидят и ждут?

Аналитик кивает.

АДМИНИСТРАТОР. Как правило.
ГОСПОДЬ. А если самый умный отлучился? На обед или ещё куда. Мало ли? И что ж тогда?
АДМИНИСТРАТОР. На этот случай есть заместитель самого умного.
ГОСПОДЬ. Ага, уже лучше. Всё-таки продумано. Система же не должна давать сбоя… Постой. А если и этот – куда-нибудь отвернётся?
АДМИНИСТРАТОР. У второго тоже есть заместитель.
ГОСПОДЬ. Так… Понятно. А у третьего – четвёртый?
ПЕССИМИСТ (нагло улыбаясь). Верно, господи. Ты всё ловишь на лету.
ГОСПОДЬ (с удовольствием). Вот только не нужно так грубо льстить.
ПЕССИМИСТ. Говорить правду в лицо господу легко и приятно.
ГОСПОДЬ. Ну хорошо… И сколько же у них тогда аппарату?
АНАЛИТИК. Много.
ВОЖДЬ. Зато каков аппарат! Предан душой и телом. И при этом аппарат был под контролем.
ПЕССИМИСТ. Под чьим контролем?
ВОЖДЬ. Под контролем специальных органов.
АДМИНИСТРАТОР. А органы под чьим контролем?
ВОЖДЬ. Под контролем нашего личного аппарата.
ГОСПОДЬ. Что это за аппарат?
ВОЖДЬ. Партийные работники.
ПЕССИМИСТ. Архиереи на новый лад.
ГОСПОДЬ. Понятно. А можно на главного взглянуть?
АДМИНИСТРАТОР (показывая на Вождя). Так он и есть главный.
ГОСПОДЬ. Вот как… Понятно. И царь, и архиерей. Умно, ничего не скажешь.
АДМИНИСТРАТОР. Такой опыт был и до них. Но в полной мере не удавался.
ГОСПОДЬ. А тут удался?
ВОЖДЬ. Ещё как! Полмира покорили. И вторую половину забрали бы, да мешали враги и предатели.
АНАЛИТИК. Полмира покорили, а населению есть нечего.
ВОЖДЬ. Нашему населению не привыкать.
АНАЛИТИК. Рацион деревенских жителей: картошка, щавельные щи, чёрный хлеб.
ВОЖДЬ. Между прочим, щавельные щи – очень вкусные. Я однажды пробовал.
ПЕССИМИСТ. Вкусные. Если туда кусок мяса положить.
АНАЛИТИК. Мясо – по праздникам. Сахар – по воскресеньям. Овощи – огурец и капуста. Фрукты… (Листает книгу.) Фруктовые сады вырубались по причине высоких налогов.
ГОСПОДЬ. Они ещё и налоги платили?
АНАЛИТИК. На фруктовые деревья. Натуральные налоги: молоко, масло, яйца.
ГОСПОДЬ. А если коровы нет?
АНАЛИТИК. Покупай.
ГОСПОДЬ. А если денег нет?

Аналитик пожимает плечами. Все смотрят на Вождя.
ВОЖДЬ. А вы как думали? Держава дело серьёзное. А налоги – инструмент власти. Мы ещё что, вон Пётр Великий ввёл налоги на гробы, когда со шведами воевал.
ПЕССИМИСТ (Аналитику). Ты ещё про жилищные условия скажи.
АНАЛИТИК. После второй мировой войны на жителя приходилось менее 10 кв метров жилья. И это с учётом ветхих изб, землянок и подвалов.
ГОСПОДЬ. Десять? Это на таких-то просторах?
ВОЖДЬ. Не всё сразу. Мы не волшебники.
ОПТИМИСТ. Так я ж и говорю: они первопроходцы!
ГОСПОДЬ. Ну, знаете... Эдак по первому разу сходить, на второй и народу-то не останется.
АНАЛИТИК. Природной среды – тоже. Главная река России – Волга. Так вот, по мнению учёных-экологов, главная река России – в катастрофическом положении. Собственно, реки уже нет. Есть сообщающиеся между собой, разделённые плотинами мелководные водохранилища. Четыреста плотин в бассейне реки. Уничтожены пахотные земли и пойменные луга. Рыбные запасы падают, загрязнение растёт.
ГОСПОДЬ. И что, воду пить нельзя?
АНАЛИТИК. Можно. Если химически очистить.
ГОСПОДЬ. Батюшки мои! Вот, значит, как вы используете богом данные ресурсы!
ПЕССИМИСТ. Мы не ждём подарков от природы. Взять их у неё – вот наша задача.
ГОСПОДЬ. Что это?
ВОЖДЬ. Это наш лозунг. Для нас природа – не фетиш.
ГОСПОДЬ. А что – фетиш?
ВОЖДЬ. Интересы народа.
ГОСПОДЬ. Понятно. Который вас назначил вождями. И который вы теперь так умело вождируете. Ладно, с тобой всё ясно. Иди… (Косится на Пессимиста.) Иди, иди.

Вождь изчезает.
ОПТИМИСТ. Я боюсь, господи, что может сложиться превратная картина. Если вожди оказались не на уровне, то это не значит, что нужно всё перечёркивать.
ПЕССИМИСТ. А что не нужно перечёркивать?
ОПТИМИСТ. Народ ведь хотел совсем другого.
ГОСПОДЬ. А что это мы без перерыва работаем? (Зевнув.) Это неправильно. Нам положен обеденный перерыв?
АДМИНИСТРАТОР. Разумеется, господи. Но…
ГОСПОДЬ. Вот и не надо нарушать… как это у них там называется?
АДМИНИСТРАТОР. КЗОТ. Кодекс законов о труде.
ГОСПОДЬ. Вот именно.
АДМИНИСТРАТОР. Но вы сами говорили, господи, что они нам не указ.
ГОСПОДЬ. Конечно, не указ. С одной стороны. А с другой… (Пессимисту.) И нечего ухмыляться. В общем, вы как хотите, а я прервусь ненадолго.

Уходит.

АДМИНИСТРАТОР. Этому русскому процессу не будет конца.
ОПТИМИСТ. А тебе бы всё решить за четверть часа!
АДМИНИСТРАТОР. А чего тянуть? Россия, Россия… Да что Россия, у нас сонмы таких миров, как эта Земля! (Аналитику). А ты тоже хорош… Вернадский, Вернадский… Забыл что ли, где сидишь? И вообще, ты вроде такой сухой учёный, а иногда увлекаешься на манер романтических личностей, на которых не будем показывать пальцем… (Оптимист усмехается и крутит головой.) Да и другие личности тоже… Они только на первый взгляд такие противоположные, а поскреби, так оттуда розовые глазки выглянут.
ПЕССИМИСТ. Посмотрите на него! Он у нас один только защитник господней линии. А остальные все бездари и неумехи!
АНАЛИТИК. Семнадцатый принцип Питера.
ПЕССИМИСТ. Что гласит сей принцип?
АНАЛИТИК. Административный раж доведёт до цугундера.

Все хохочут.

АДМИНИСТРАТОР (Аналитику). От тебя не ожидал.
АНАЛИТИК. Извини.
ОПИМИСТ. Платон мне друг, но истина, увы, дороже.
АДМИНИСТРАТОР. А у Питера, между прочим, нет семнадцатого принципа. Он только до седьмого успел.
ПЕССИМИСТ. А ты откуда знаешь?
АДМИНИСТРАТОР. Да уж знаю.
ПЕССИМИСТ. Ага, значит, и ты не чужд… И как только ты успеваешь среди административных дел?
АДМИНИСТРАТОР. Какая тонкая ирония! Давайте-ка заканчивать. Надо решение подготовить, чтобы он подписал, и всё.
ПЕССИМИСТ. Концы в воду.
АДМИНИСТРАТОР. А ты хочешь её толочь без конца?
АНАЛИТИК. Слушайте, а где этот?

Приставляет руки к ушам. Тут же появляется голова Смотрящего.

СМОТРЯЩИЙ. Я здесь.
ОПТИМИСТ. Нет, он неисправим.
СМОТРЯЩИЙ. А зачем меня исправлять?
ПЕССИМИСТ. Он и так хорош.
АДМИНИСТРАТОР. Вполне. Ты всё слышал?
СМОТРЯЩИЙ. Конечно. Это моя функция, всё слышать.
АДМИНИСТРАТОР. Ведь надо подводить черту?
СМОТРЯЩИЙ. Надо. (Кивает на Оптимиста.) Только дадим ему последнее слово.
АДМИНИСТРАТОР. Для чего?
ОПТИМИСТ. Как это для чего? Ты что мне рот зажимаешь?
СМОТРЯЩИЙ. Он там что-то говорил насчёт того, что не нужно всё перечёркивать.
АДМИНИСТРАТОР. Что перечёркивать?
ОПТИМИСТ. Из достижений социализма.
ПЕССИМИСТ. Ты хочешь удручающую картину раскрасить весёленькими красками благих намерений?
ОПТИМИСТ. Всеобщее образование – раз!
АНАЛИТИК. Да, пожалуй, это достижение.
ПЕССИМИСТ. А кто доказал, что без социализма было бы хуже?
ОПТИМИСТ. Никто. Но история, как известно, не имеет сослагательного наклонения!
АДМИНИСТРАТОР. Не увлекайся! Это для них, людей, не бывает. Потому что они не знают сонма миров. В нашем сонме всё уже было, и любой опыт можно извлечь.
ПЕССИМИСТ. Да что сонм! Полмира не пробовали социализма, но и там можно извлечь любой опыт: от всеобщей грамотности до дикости!
АНАЛИТИК. Аргумент не принят.
ОПТИМИСТ. Социальная защищённость!
ПЕССИМИСТ. Равенство в нищете.
АНАЛИТИК. Самое современное медицинское оборудование для верхушки, для остальных – убогие поликлиники.
ОПТИМИСТ. Пусть, как вы говорите, равенство в нищете, но у людей почему-то было ощущение, что они идут к справедливому обществу!
ПЕССИМИСТ. Ещё бы не быть ощущению: ведь о нём, о самом справедливом обществе, советскому человеку талдычили день-деньской. Обещали. В будущем.
ОПТИМИСТ. Люди были патриотами, они готовы были жизнь отдать за свою родину.
ПЕССИМИСТ. Романтики и фанатики иной раз жертвовали собой, а правящая верхушка привыкала жертвовать всем народом.
ОПТИМИСТ. Вам не угодишь! Вы циники, вам не понятен этот порыв в прекрасное будущее!
ПЕССИМИСТ. Куда уж нам понимать порывы. Мы слишком опытны и испорчены, чтобы верить в прекрасное будущее, в котором, как остроумно замечено, крови всё больше, а толку всё меньше.
АНАЛИТИК. Может, и нам прерваться? Всё равно это никогда не закончится.
АДМИНИСТРАТОР. Сиди! Нам команды на обед не было. Итак, на чём мы остановились?

Появляется Господь.

ГОСПОДЬ. А мы остановились на свидетелях.
АДМИНИСТРАТОР. Так мы же всех прослушали.
ГОСПОДЬ. А главного?
АДМИНИСТРАТОР (переглядываясь с Аналитиком). Главного? А кто у нас главный?
ГОСПОДЬ. Народ. (Пессимисту.) И не надо ухмыляться!
ОПТИМИСТ. Как это верно! Слава тебе, господи!
АДМИНИСТРАТОР. Да, господи, не в бровь, а в глаз.
АНАЛИТИК. А народ – это что? (Листает книгу.) Народ – это кто? Кого слушать-то будем?
ГОСПОДЬ. Как кого? Простой народ.
АДМИНИСТРАТОР (глядя на Аналитика, который пожимает плечами). Значит, простой народ…

Администратор хлопает в ладоши, появляется Мужик.

ГОСПОДЬ. Здравствуй, дружок. Вот, говорят, что ты антисистемный элемент? Что ты на это скажешь?
МУЖИК. Что за алимент такой? Нет, батюшка, мы больше по земле. Пашем, сеем. Земледельцы мы.
ГОСПОДЬ. Ну да, земледельцы. Это понятно. Ну, хорошо, как вы поживаете?
МУЖИК. Да как тебе сказать, батюшка? Ежели не мор, не голод, да ежели не война иль пятидневная барщина, – почитай, что хорошо жили.
ГОСПОДЬ. Жили? А что это ты, братец, в прошедшем времени? Почему – не живём?
МУЖИК. Так ведь вывели всех нас.
ГОСПОДЬ (осторожно). Вас – это кого?
МУЖИК. Земледельцев.
ГОСПОДЬ. Вывели?
АНАЛИТИК. Вывели – значит, извели на корню, уничтожили.
ГОСПОДЬ. Спасибо, я сам не догадался. И кто же вас вывел?
МУЖИК. Не могу сказать.
ГОСПОДЬ. То есть, как не можешь? Ты заявляешь нам, что какие-то злодеи вас всех, земледельцев, извели, а кто – сказать не можешь?

Мужик молчит.

АДМИНИСТРАТОР. Ты чего молчишь?
МУЖИК. А что говорить-то?
АДМИНИСТРАТОР. Как это – что говорить? Ты дурака тут не валяй!
ОПТИМИСТ. Что вы на него набросились? Он же как ребёнок. (Мужику.) Послушай, дружок, мы хотим с тобой поговорить о твоей жизни. О твоих проблемах. Мы хотим тебе помочь. Понимаешь?
МУЖИК. Как не понять. Спасибо на добром слове.
ОПТИМИСТ. Вот ты говоришь, что земледельцев извели? А кто же теперь землю обрабатывает? Ведь кто-то её обрабатывает?
МУЖИК. Должно быть, обрабатывает.
ОПТИМИСТ. А кто?
МУЖИК. Эти, как их… колхозники.
ОПТИМИСТ (радостно). Ну вот, а говоришь, не знаешь.
АДМИНИСТРАТОР. А разве колхозники не земледельцы? Они же на земле трудятся.
МУЖИК. Вроде земледельцы.
ОПТИМИСТ. Значит, не всех извели.
МУЖИК. Может, и не всех.

Все молчат, смотрят на Мужика. Тот молчит.

ГОСПОДЬ. Так мы далеко не продвинемся.
ПЕССИМИСТ. Позвольте, я.
ГОСПОДЬ. Попробуй.
ПЕССИМИСТ. Скажи-ка, братец, что тебе нужно для хорошей жизни? Говори как на духу. Ты же видишь, перед кем стоишь?
МУЖИК (глядя искоса на Господа). А чего нам надобно? Земли да воли.
ПЕССИМИСТ. Ага, земли. А сколько ж тебе надобно земли?
МУЖИК. А чтоб всем моим ртам прокормиться да ещё чтоб осталось столько же.
ПЕССИМИСТ. А воля? Какой тебе надо воли?
МУЖИК. Какой воли? (Начинает загибать пальцы.) Чтоб на барщину не гонять. Ну день, два, а то ведь управляющий велит каждый день, дескать, барин велел, ему дохода мало.
ПЕССИМИСТ. Так ведь освобождение вышло.
МУЖИК. А долг, за землю-то? Хошь бросай, хошь плати, хошь отрабатывай. Хрен редьки не слаще.
ПЕССИМИСТ. Так. Ещё что?
МУЖИК. Хлебушек не забирать.
ПЕССИМИСТ. Да хлеб-то ведь твой?
МУЖИК. Вот и я говорю, мой. А эти, городские – отдай, говорят, мироед, хлебушек, у нас детишки помирают. Видали? У него детишки помирают, а он с ружьем по белу свету шастает.
ПЕССИМИСТ. Слушайте внимательно...
МУЖИК. Отдай ему мой хлеб, чтоб его детишки выжили. А моим помереть.
ПЕССИМИСТ. Но ведь налог надо платить.
МУЖИК. Нешто мы не понимаем? Налог можно. Только чтоб загодя объявили: столько-то пудов с хозяйства. А не так что – отдал налог, а завтра тебе ещё и – вдвое.
ГОСПОДЬ. А на тебя вот жаловались, что ты хлеб государству не хочешь продавать? Было?
МУЖИК. Так ведь они настоящую цену не дают. Правильную.
ГОСПОДЬ. А как это, правильная?
МУЖИК. А ты, батюшка, сам рассуди. Какая же это цена правильная, ежели за неё в нонешнем году ситцу купишь наполовину меньше? А?
ГОСПОДЬ (переглянувшись с Аналитиком). Ага, как всё у них там интересно устроено...
АНАЛИТИК. Инфляция, наверное.
ПЕССИМИСТ. Инфляция… Кое у кого руки чешутся на чужое добро.
МУЖИК. Нам цену давай правильную.
ПЕССИМИСТ. Так вы её и получили...
МУЖИК (усмехаясь). Ты про колхоз что ли? В колхозе что? Дождь брызнул, бабы грабли бросили и по домам. Пропадай колхозное сено.
ГОСПОДЬ. А что так?
МУЖИК. Так оно ж ничьё, сено-то. Колхозное.
ГОСПОДЬ. Понятно. Так кто хлеборобов-то вывел? То есть, извёл?

Мужик молчит и делает странные движения пальцами.

АДМИНИСТРАТОР. Что это с ним?
ПЕССИМИСТ. Самокрутку сворачивает.
ГОСПОДЬ. Инстинкт. Народ живёт инстинктами. (Мужику.) Покурил? Отвечай.
МУЖИК (с сомнением). Взаправду?
ГОСПОДЬ. А то как же.
МУЖИК. Ну ладно. (Делает вид, что бросает самокрутку и растирает её ногой.) Всем миром вывели земледельца.
ГОСПОДЬ. Всем миром?
МУЖИК. Всем. Староста с барином, городские с ружьями, поп со своей десятиной. Царь-батюшка, который неправильную свободу дал… Да и ты, господи…
ГОСПОДЬ. Я?
МУЖИК. А ты что же, в стороне? Ты ведь кто? Господь? Или так, погулять вышел?

Господь молча смотрит на мужика. Мужик на Господа. Тишина.

ГОСПОДЬ. Ну, иди. Иди с богом.
МУЖИК. Прости, господи.

Исчезает. Все смотрят на Господа.

ГОСПОДЬ (задумчиво). Выходит, всё у них испортил крестьянский вопрос?
АНАЛИТИК. На этот счёт у них до сих пор полный раздрай мнений.
ГОСПОДЬ. Раздрай?
АНАЛИТИК. Противоположные мненья. Никакого консенсуса.
ГОСПОДЬ. Понятно. И что, это весь народ?

Администратор переглядывается с Аналитиком, хлопает в ладоши. Входит Баба.

ГОСПОДЬ. Здравствуй, милая. Кто же ты будешь?
БАБА. Трудящаяся женщина.
ГОСПОДЬ. Вот как. Интересно. И где же ты трудишься?
БАБА. Как где? Везде.
ГОСПОДЬ. Везде?
БАБА. Везде. И в поле работаем, как лошади. И на ферме. И на заводе. Всякую чёрную работу, какой мужики брезгуют.
ГОСПОДЬ. Какой интересный взгляд на труд.
БАБА. Да какой там взгляд! Они же, мужики, ей-богу, как дети. С работы пришёл, уже устал. Ему надо газетку почитать, футбол посмотреть. Или в гараж сбегать. Там его собутыльники ждут.
ГОСПОДЬ. Пьют, значит?
БАБА. Нет, за воротник льют. Ты, господи, сам как ребёнок.
СМОТРЯЩИЙ. Ты говори, да не заговаривайся.
БАБА. А ты на меня не цыкай. Очень я тебя испугалась.
ГОСПОДЬ. Не боишься?
БАБА. Я-то? Да чего мне бояться? Что вы со мной, русской бабой, можете сделать? Хуже того, как я жила, не бывает!
ГОСПОДЬ. Понятно, милая... А вот ты мне скажи, почему пьют ваши мужики? Вот вы, женщины, не пьёте?
БАБА. Ежели нам запить, всё пропадёт.
ПЕССИМИСТ. Может быть, им чего-то не хватает, мужикам вашим?
БАБА. Может, и не хватает.
ПЕССИМИСТ. Чего он в гараж-то бежит? От жены, от детей? Не любит, ни жену, ни детей?
БАБА. Конечно, есть такие, что и не любят. Но редко. По правде сказать, ему и места нет, мужику-то. Квартирка малая, в одной комнате дети, в другой мы да телевизор. Начнёшь прибираться, а он, мужик, мешает. А если коммуналка, то и говорить нечего.
ГОСПОДЬ. А почему квартира маленькая?
БАБА. Где ж её взять, большую-то? Большая у начальства. А мы люди маленькие.
ГОСПОДЬ. Понятно. А что тебе нужно для полного счастья?
БАБА. Мне?
АДМИНИСТРАТОР. Тебе, тебе!
БАБА. Не знаю я, что это за полное счастье такое. Мы его не видывали.
ПЕССИМИСТ. А ты подумай. Ты ведь женщина умная. Сразу видно.
БАБА. Да? Ну ладно тогда. Для полного счастья нужно, чтобы квартира была большая, а квартплата маленькая.
ГОСПОДЬ. Так. А ещё?
БАБА. Чтоб мужику зарплату хорошую платили, тогда женщине можно на работу не ходить.
ГОСПОДЬ. Ещё?
БАБА. Чтоб детей бесплатно выучить. Да много ещё. Всего сразу не упомнишь, надо сесть да записать.
ГОСПОДЬ. Понятно. Ну, спасибо тебе, милая. Дай бог тебе удачи… Тьфу ты. В общем, иди с богом.
БАБА. И тебе удачи, господи.

Исчезает.

ГОСПОДЬ (Администратору). Правильно говорит женщина?
АДМИНИСТРАТОР. Да вроде всё правильно.
ГОСПОДЬ (с упрёком). Так что же, нельзя всё сделать, как она желает? Это ведь так просто.
АНАЛИТИК. Что ты говоришь, господи? Кому просто? Тебе? Твой же закон, чтоб они в поте лица добывали свой хлеб. Только своим собственным трудом добьются они благополучия и счастья.
ГОСПОДЬ (грустно). Почему же у них не получается?
АНАЛИТИК. А чёрт его знает! Прости, господи! (Пессимисту.) И не надо ухмыляться!
ГОСПОДЬ. Что же нам делать с этими русскими?
ПЕССИМИСТ. Я предлагаю послушать ещё одного свидетеля.
ГОСПОДЬ. Кого же?
ПЕССИМИСТ. Интеллигента.
ГОСПОДЬ. Это что за зверь?
ПЕССИМИСТ. Это не зверь. Это русский феномен.

Кивает Администратору. Тот хлопает в ладоши. Входит Интеллигент.

ГОСПОДЬ. Здравствуй, дружок. Что скажешь?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. По какому вопросу?
ГОСПОДЬ. А ты можешь по любому?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. За любой не ручаюсь. Но что вас интересует?
ГОСПОДЬ. Ты знаешь, кто я?
ИНТЕЛЛИГЕНТ (усмехаясь). Вроде бы господь.
ГОСПОДЬ. Вроде бы?
СМОТРЯЩИЙ (грозно). Ты что себе позволяешь, интеллигент паршивый? Морду давно не били?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Надо же, и здесь то же самое. Жалует царь, да не жалует псарь.
ОПТИМИСТ (поспешно). Это поговорка такая у русских.
АНАЛИТИК. И не только у русских. У турок, например: милостив падишах, да грозен евнух.
ГОСПОДЬ. А кто такой евнух? (Администратор шепчет ему на ухо.) Понятно. Очень умно. Хотя и жестоко. Ну, хорошо. (Интеллигенту.) Что ты можешь сказать по существу вопроса?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. А в чём вопрос?
АДМИНИСТРАТОР. Вот он каков, интеллигент... Ты ломайся, да знай меру.

Смотрящий исподтишка показывает Интеллигенту кулак.

ПЕССИМИСТ. Тебе спрашивают, почему вы в России так неважно живёте?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Неважно? По сравнению с кем?
СМОТРЯЩИЙ. Господи, это невозможно терпеть! Позволь, я его возьму на пять минут, подготовлю к совещанию.
ГОСПОДЬ. Не надо.
ПЕССИМИСТ. Сравнительный анализ уже проведён. Мы не собираемся с тобой дискутировать. Мы просто хотим услышать твоё мнение.
ИНТЕЛЛИГЕНТ. И, разумеется, в двух словах.
АДМИНИСТРАТОР. Можно в трёх.
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Не получится.
АДМИНИСТРАТОР. Что не получится?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Ничего не получится в трёх словах.
ПЕССИМИСТ. А говорят, что умный человек может любую сложную вещь объяснить просто.
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Кто говорит?

Смотрящий от гнева проваливается сквозь землю.

ГОСПОДЬ. Чем ты занимаешься?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. В каком смысле?
ГОСПОДЬ. Один человек пашет землю, выращивает хлеб. Другой воюет с врагами. Женщина рожает и воспитывает детей. А ты что делаешь?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Что касается детей, то мы в этом участвуем.
ГОСПОДЬ. Я догадываюсь. А чем ты занимаешься, когда не участвуешь в этом деле?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Я думаю.
ГОСПОДЬ. Наконец-то я вижу первого человека, который говорит, что думает.
ПЕССИМИСТ. Ты продаешь результат своих размышлений?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Пытаюсь.
ПЕССИМИСТ. Что, плохо покупают?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Если не продаваться власти, то на жизнь не хватает.
ГОСПОДЬ. А продаваться – это как?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. А это говорить всегда то, что нужно власти.
ПЕССИМИСТ. А что нужно говорить, чтобы угодить власти?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Что власть у нас самая лучшая. Что она всё делает правильно. А если что-то не получается, виновата не власть, а враги. Внутренние и внешние.
АДМИНИСТРАТОР (взглянув на Господа). А на самом деле это всё неправда?
ПЕССИМИСТ. Настоящий русский интеллигент уверен, что власть виновата всегда и во всём.
АДМИНИСТРАТОР. А врагов нет.
СМОТРЯЩИЙ (появляясь одной головой). И за это могут хорошо заплатить...
ПЕССИМИСТ. Внешние враги.
СМОТРЯЩИЙ. Именно так.
ИНТЕЛЛИГЕНТ. У вас, я гляжу, тоже здесь не всё гладко.
ГОСПОДЬ. Нормальный плюрализм мнений. А почему ты усмехаешься?
ИНТЕЕЛИГЕНТ. Плюрализм – это хорошо. Только знаем мы эту доброту власти. Сегодня плюрализм, а завтра все, которые рты пораскрывали, на карандаше.
ГОСПОДЬ. Что значит, на карандаше?
АДМИНИСТРАТОР. Всех смутьянов переписала служба безопасности.
ГОСПОДЬ (взглянув с усмешкой на Смотрящего). Понятно... Так ты можешь нам сказать что-то новое?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Новое – это хорошо забытое старое.
ГОСПОДЬ. Вы, гляжу, с мужиком – два сапога пара...
ПЕССИМИСТ. Позвольте, я... (Интеллигенту.) Два вопроса. В трёх словах. Вопрос первый. Кто виноват?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. В том, что мы плохо живём? Власть.
ГОСПОДЬ. А поподробней?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Вы же сами требовали в трёх словах.
АДМИНИСТРАТОР. Не испытывай нашего терпения.
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Власть виновата потому, что она не понимает, в какой стране живёт и как надо проводить реформы.
ПЕССИМИСТ. И как же надо проводить реформы?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. То власть берётся за реформы то в стиле восточного деспотизма, тогда летят прочь бороды и головы, людей стреляют тысячами, возводят мавзолеи и заводы, а потом всё это начинает рассыпаться. Или, наоборот, на западный манер, парламенты, суды и всеобщее избирательное право. Зачем рабу избирательное право? Раб не знает, что с ним делать. Он не может сделать свободного выбора.
ПЕССИМИСТ. А кто будет делить людей на рабов и свободных?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Мы. Свободные и мыслящие люди.
ПЕССИМИСТ. Понятно. То есть, мы уже перешли ко второму вопросу?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Как вам будет угодно.
ПЕССИМИСТ. Итак, вопрос: что делать? Ты отвечаешь: отдать управление страной свободным мыслящим людям. Так?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Так.
ПЕССИМИСТ. Но ведь ты сам сказал, что твоё занятие – думать. То есть, ты и тебе подобные свободные мыслящие люди – это люди интеллектуального труда. Абстрактного мышления, люди пера и слова. А управлять страной, хозяйством, городом, деревней – очень практическое дело.
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Подумаешь, бином Ньютона.
ПЕССИМИСТ. Знания по литературе, философии, даже истории не могут заменить практических навыков. Чтобы жил город, нужны люди, которые знают городское устройство, городское хозяйство как свои пять пальцев. Они каждый день должны приходить на работу и принимать сотни конкретных решений. Что могут сделать в этих сферах твои свободно мыслящие люди?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Культура – основной стержень жизни.
ПЕССИМИСТ. В широком плане – да. Развитие жизни есть развитие культуры. В немалой степени – бытовой культуры. Но – для всех, а не для избранных. Когда вас, свободно мыслящих, пять процентов, а остальные обречены на тяжёлый труд, – что из этого выйдет?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Известно что: революция.
ПЕССИМИСТ. Верно. Получается, что у вас, свободно мыслящих, ничего не получится, не выйдут из вас управленцы. Так?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Ну, так.
ПЕССИМИСТ. И что же делать?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. А мы наймём профессионалов в каждой области.
ПЕССИМИСТ. То есть, вы будете править, а они будут заниматься конкретной работой. Так?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Так.
АДМИНИСТРАТОР. Так, да не так. Тогда править будут именно они, а вас со временем отправят на задворки. Если не на Соловки.
ПЕССИМИСТ. Не согласен?
ИНТЕЛЛИГЕНТ. Послушайте, что вы от меня хотите? Мы не врачи, мы не лечим. Мы – боль! Понятно?
ГОСПОДЬ. Вот теперь понятно. Боль… Ишь ты, как интересно. Ну, тогда прощай, дружок. Иди, болей. Иди… с богом.

Интеллигент исчезает. Все смотрят на Господа.

СМОТРЯЩИЙ (появляясь полностью). Вот гнида! Из-за таких Россия и погибает.
ГОСПОДЬ. Думаешь?
СМОТРЯЩИЙ. Уверен!
ОПИМИСТ. А я совсем не уверен!
ГОСПОДЬ (Пессимисту). А ты?
ПЕССИМИСТ. А я ни в чём не уверен.
ГОСПОДЬ (Аналитику). Тебя не спрашиваю. Потому что в твоей книге ответа нет.
АДМИНИСТРАТОР. А что же с ними делать, господи?
ГОСПОДЬ. Я не знаю. То есть, знаю… Мы все знаем, что их может ждать в том или ином случае. Но все эти возможности – в их собственных руках.
ОПТИМИСТ. То есть, предоставим событиям возможность течь так, как они текут?
ГОСПОДЬ. В каком-то смысле, да.
ОПТИМИСТ. Но ведь это верная гибель России!
ГОСПОДЬ. Ты так думаешь? Откуда такое неверие в божественный проект? Может быть, у них такая судьба – исчезнуть с лона земли физически, оставив яркий след в мировой и вселенской культуре?
ПЕССИМИСТ. И что же это за зверь такой – судьба?
ГОСПОДЬ. Вот только не надо нам этого софизма… То есть, я хотел сказать, не морочьте мне голову. Где протокол?
АДМИНИСТРАТОР (весело). Готов, господи!
ГОСПОДЬ. Зачитай решение.
АДМИНИСТРАТОР. Принять к сведению.
ГОСПОДЬ. Поручения?
АДМИНИСТРАТОР. Аналитическому отделу отслеживать ситуацию, периодически оповещать. Контроль – за службой безопасности.
ГОСПОДЬ. Быть по сему. (Подходит к глобусу.) Да, большая страна. Ведь сумели же они такое громадное холодное пространство за собой застолбить. Что-то в них есть, в этих русских. Кто-то из вас сказал, что народ хотел другого…
АНАЛИТИК. А ты, господи, тогда уходил на обед.
ГОСПОДЬ. Народ хотел другого… Народ всегда хочет рая на земле. Но чаще всего дело их рук больше смахивает на ад. Почему? Молчите? Хотите сказать, что этот вопрос я должен задать самому себе? (Пессимисту.) Так?
ПЕССИМИСТ. Так.
ГОСПОДЬ. И всё-таки что-то в них есть, в этих русских. Живут бедно, а хотят для всех справедливости. Что это?
АДМИНИСТРАТОР. Глупость.
ОПТИМИСТ. Это не глупость, это тяга к высшему свету.
ГОСПОДЬ (Пессимисту). А ты что думаешь?
ПЕССИМИСТ (мрачно). Слишком много крови. Чуть ли не больше, чем трудового пота.
ГОСПОДЬ. Да, крови много… И поэтому они не заслужили ни помощи, ни покоя.
СМОТРЯЩИЙ. А кто, господи, заслуживает помощи?
ГОСПОДЬ. Никто. Люди получают свои жизни, получают ресурсы. Они свободны в своём выборе в рамках своих возможностей. Всё в их руках, головах, сердцах. Живи, трудись, радуйся. У кого-то получается, у кого-то – нет.
ОПТИМИСТ. А зачем тогда мы собирались?
ГОСПОДЬ. Зачем?.. Вы меня спрашиваете? Сами всё это затеяли… Ладно, не будем о грустном. Лучше пожелаем им удачи. Глядишь, как-нибудь выкарабкаются.
ПЕССИМИСТ. С божьей помощью.
ГОСПОДЬ. Только не надо ухмыляться. Божья помощь – хорошая формула.
ПЕССИМИСТ. Ты имеешь в виду, господи, плацебо?
ГОСПОДЬ. Устал я. Ладно, с бо… то есть, я хотел сказать, пока.

Уходит.

ОПТИМИСТ (Администратору). Доволен?
АДМИНИСТРАТОР. Я? При чём тут я?
ОПТИМИСТ. Вы все довольны! Обрекли на гибель целую цивилизацию!
АДМИНИСТРАТОР. А что ты предлагаешь? Что это за манера размахивать кулаками после драки!
ПЕССИМИСТ. Это жанр такой.
АДМИНИСТРАТОР. Какой ещё жанр?
ПЕССИМИСТ. Оптимистическая трагедия.
ОПТИМИСТ. Очень остроумно. Там цивилизация гибнет, а вы сейчас побежите по своим мелким делам как ни в чём не бывало.
АНАЛИТИК. Вообще-то в нашем сонме миров каждую минуту какая-нибудь цивилизация погибает. Это закон.
АДМИНИСТРАТОР. И каждую секунду нарождается новая.
ОПТИМИСТ. А ты уверен, что новые лучше старых?
ПЕССИМИСТ. А кто у нас здесь оптимист?
ОПТИМИСТ. Вы все стали равнодушные.

Уходит, всей фигурой подчёркивая трагизм происходящего.

АДМИНИСТРАТОР. Очень скоро утешится в чьих-нибудь объятьях.
ПЕССИМИСТ. Мягка ангельская душа.
СМОТРЯЩИЙ. А что такое плацебо?
ПЕССИМИСТ. Много будешь знать, быстро состаришься.
СМОТРЯЩИЙ. Я никогда не состарюсь.
АНАЛИТИК. Пустышка.
СМОТРЯЩИЙ. Какая ещё пустышка? И при чём тут божья помощь?
ПЕССИМИСТ (хлопнув Смотрящего по плечу). Ты никогда не состаришься.

Уходит.

СМОТРЯЩИЙ. Это что, шутка?
АДМИНИСТРАТОР. Да нет, наоборот.

Хлопает в ладоши. Всё исчезает, остаётся пустое место. Администратор и Аналитик уходят.

СМОТРЯЩИЙ. Что значит, наоборот?

Тишина. Смотрящий машет рукой и эффектно проваливается сквозь землю.

КОНЕЦ