Томаш РЖЕЗАЧ «СПИРАЛЬ ИЗМЕНЫ СОЛЖЕНИЦЫНА» - М.: Издательство «ПРОГРЕСС». 1973.
Вот такая старая книга попала мне в руки.
И читать ее было совсем не скучно. Автор дает реалистичный портрет Александра Исаевича. Сам Томаш Ржезач проживал некоторое время в Швейцарии и принадлежал к узкому кругу друзей Солженицына. Более того, он был его сотрудником. Достаточно хорошо узнав писателя, автор занялся изучением и осмыслением тех противоречий, которые бросились ему в глаза при непосредственном общении с Солженицыным. Немало помогло ему и личное знакомство с бывшими друзьями Солженицына.
Портрет получился отталкивающим.
Прежде всего – автор убедительно доказывает, что арест Солженицына был специально спровоцирован им самим. Сделано это было в самом конце войны (в феврале 1945-го года), когда погибнуть от случайной пули или осколка было особенно обидно. Солженицын начал испытывать панический страх. Он ясно видел, что победа уже предрешена, но не исключена его собственная гибель. Единственной возможностью спасения было попасть в тыл.
Но как? Стать самострелом? Расстреляют как дезертира. И тогда Солженицын, прекрасно зная о военной цензуре, начинает писать антисоветские письма об организации подпольной деятельности с целью изменения существующего строя (очищения марксизма от западных влияний). На фронте такие дела не расследовали. Следствие могли вести только в тылу. И если существует подозрение, что раскрыта группа, то ни один следователь не возьмет на себя смелость передать дело трибуналу. Верит он или не верит солженицынским наветам, его обязанность – направить дело вместе с арестованным в тыл. Расчет Солженицына был точен и прост – до победного конца войны он будет в глубоком тылу. А вот когда война закончится, то будет объявлена большая амнистия – и он выйдет на свободу. Вот тут Солженицын просчитался. Советское правительство рассудило, что победа, купленная ценой двадцати четырех миллионов погибших и замученных, принадлежит только честным. Справедливое решение.
Томаш Ржезач доказывает и то, что во время пребывания в лагере А.И. Солженицын активно работал «сексотом» (секретным сотрудником лагерной оперчасти). Убедительно показано приспособленчество Солженицына, которое проявилось у него еще в детстве.
«Не знаю, кто именно, но кто-то сказал, что солженицынская смелость – это смелость человека, первым вступившего на разминированное поле», - остроумно заметил Л. К.
Николай Виткевич (друг детства и «подельник» Солженицына) говорил: «В лагере Солженицын встречался с людьми, морально слабыми, озлобленными; они жаловались, сочиняли небылицы. Таких С. поддерживал, способствовал утверждению в мысли об их несчастной судьбе. Он занимался сбором «лагерного фольклора», а не фактов, т.е. собирал бездоказательные россказни заключенных, которые, как это хорошо известно, склонны к преувеличениям пережитых ими событий. А собирать материал и действовать на основании собственного опыта С. просто не мог, потому что он почти не знал, что собой представляет лагерь. Он был лишь в Экибастузе, да и то недолго».
Кирилл Семенович Симонян, на которого Солженицын написал 52-страничный донос, говорил, что Солженицын искажает истину и сгущает краски. Солженицын описывал историю семьи Симоняна, историю их школьной дружбы и позднее, обвинял Симоняна в антисоветизме, в том, что Симонян политически разлагал своих друзей и особенно его, Саню Солженицына, подстрекал к антисоветской деятельности. И Кирилл Симонян обнаружил в многостраничном доносе, что изложенные факты соответствовали действительности, но преподносились в грубо искаженной интерпретации. Они были приведены совершенно в иной связи; им придан был абсолютно иной смысл – все было преувеличено или неправильно прокомментировано. Можно сказать, что литературный метод лауреата Нобелевской премии Солженицына не отличается от метода доносчика Солженицына.
В книге «Архипелаг ГУЛАГ» на сороковой странице С. рассказывает, что в первые годы после революции царил произвол. В сноске к тексту он ссылается на источник информации: «Вестник НКВД, 1918, №21/22 с. 1». Ржезач поинтересовался этим источником. Оказалось, что такового не существует. В 1918 году НКВД вообще не было. Он был создан только 10 июля 1931 года. В 1918 году подобная служба безопасности называлась ВЧК. После нее (с 1922 г.) было ГПУ, а в тридцатые годы – ОГПУ. И лишь затем возник НКВД! А в 1918 году «Вестник НКВД» не выходил.
Евгений Александрович Гнедин, человек очень умный и точно мыслящий, сказал: «Да, Солженицыну сейчас кажется, что было бы идеальным восстановить романовскую монархию. Но при одном условии, а именно: чтобы царствовали не Романовы, потому что они делали глупости, а Солженицын. И православие ему нужно тоже, но не само по себе, как «вещь в себе», но как декорация для самодержавия. Если бы он хоть чуточку был верующим христианином, как пытается сам себя убедить, он хоть немного бы уважал церковные каноны. А своими действиями он доказывает нечто противоположное. Одну из поклонниц своего литературного таланта он обратил в православную веру (речь идет о Наталии Светловой, второй жене Солженицына, еврейского происхождения – Т.Р.). Она согласилась креститься, а он, в соответствии с христианским обычаем, стал ее крестным отцом. Через какое-то время он решил на ней жениться. По церковным канонам это запрещается: крестный отец не может вступить в брак со своей крестницей, так как с точки зрения церкви это кровосмешение. Но что законы церкви для Солженицына! Церковные правила запрещают? Кому? Солженицыну? Какие правила и что ему могут запретить?..
- Я протестую!.. Я требую!.. Где свобода личности!..
И литературный самодержец Солженицын потребовал от православной церкви повенчать его со своей крестницей Наталией Светловой. Ну и повенчали».
Авторитетный свидетель, врач экибастузского лагеря Николай Зубков, выразил свою абсолютную уверенность в том, что Солженицын был активным стукачом.
Можно ли без горькой усмешки называть «совестью русского народа» стукача с псевдонимом «Ветров»? Человека, который во время следствия доносил на своих самых близких друзей – на Кирилла Семеновича Симоняна, Николая Виткевича, на Лидию Ежерец и даже на свою первую жену – Наталию Решетовскую?
Даже следователь госбезопасности отозвался о Солженицыне: «дрянь-человек».
P.-S. О правдивости Александра Исаевича можно прочесть на странице:
http://www.evangelie.ru/forum/t21944.html
и http://oper.ru/news/read.php?t=1051606058
На этой же странице можно найти и другие материалы о творчестве А. Солженицина:
1. "Двести лет вместе" (http://proza.ru/2007/09/29/241 )
2. Островский Александр. Солженицын. Прощание с мифом (http://proza.ru/2006/11/06-299 )
В финале приведу цитату из книги моего друга Андрея Мадисона "Поэтика и политика" (2004 г.):
"Писатель Солженицын был возмущен тем, что в 1991 г. «тихим указом» не разогнали Верховный Совет, мол, все бы проглотили, ибо «так были перепуганы» - и стало б хорошо. И он же страшно возмущен разгоном (между прочим, тихим) в 1918 г. Учредительного собрания: а вот это плохо (потому что недостаточно были перепуганы?). Соответственно, писатель Вас. Аксенов был доволен антисоветской деятельностью Солженицына, но возмущался тем, что Солженицын не был доволен реформами российского общества после распада СССР. Один ангажированный был недоволен тем, что другой ангажированный недостаточно ангажирован.
В. Аксенов («Русский курьер» от 21.06.2004) утверждал, что в 1917 г. население России впало в амок. Если предположить, что В. Аксенов был писателем и, соответственно, судить литераторов 1917 года по законам, им выработанным, то получается, что в состоянии амок (т.е. острого психоза) находились разом и Вл. Маяковский, и Сергей Есенин, и Андрей Платонов, и Александр Блок, и Исаак Бабель, а также время от времени пописывавшие (бредни, разумеется) художники Павел Филонов и Казимир Малевич. После же 1917 года все они, согласно схеме диагноза, обязаны были впасть в сумеречное состояние сознания и далее – в амнезию, т.е. в маразм забытья. Что не подтверждается никакими фактами. Следовательно, либо В. Аксенов сознательно клеветал на этих людей, либо сам находился в состоянии амнезии (которому предшествовал настоящий амок, предположим, 1991 года). В любом случае выходит, что он – не писатель.
Таких навалом".