Я сижу на окне

Я сижу у окна, обхватив колени,
В обществе своей грузной тени,
Я сижу у окна…
Я сижу у окна, и я помыл посуду,
Я был счастлив здесь, но уже не буду,
Я сижу у окна…
И.А. Бродский


Что? Чего? Ничего не пойму. Я спать хочу. Отстаньте от меня. Да кто там всё пиликает? Убью.
Пробую открыть глаза. Медленно. Один, потом другой. Не надо было. Волной бьёт свет. Сразу зажмуриваюсь. Больно. Аж до слёз. Но надо попы­таться снова. Что-то, что разбудило меня, не хочет успокаиваться. Звук на­стырно врывается через уши в мозг. Приоткрыть глаза, закрыть. И так не­сколько раз, пока не привыкнут. Получилось. Теперь бы встать. Оторвать го­лову от мягкой подушки, а тело от кровати. И раз!
- Стоять, Алексей. Не падать. Держаться.
 Как голова то кружится. Не надо было вчера пить. Притом столько много. Ищу причину прерывания моего сна. Где ты? Что ты? Нашёл! Чёртов будиль­ник и только… Убью. Забыл, наверное, отключить. Вот он и звенит в поло­жен­ное время. В шесть утра!
- Спасибо тебе! Но сегодня я никуда не пойду. Есть очень уважительная причина. Меня уволили с работы. Взяли и уволили, не спрашивая, хочу я или нет. Поэтому умри будильник!
 Хватаю и разбиваю его об стенку. Он моментально замолкает. Покой. Ти­шина. Счастье. Надо бы снова оказаться в кровати и продолжить спать. То, что надо. Работа. Забудь, тебя уволили. Можно и нужно спать. Теперь ты во­лен делать всё, что хочешь, а раньше не мог. Первым делом – хорошо вы­спаться. Закрыть снова глаза и погрузиться в объятия морфея. Но не получа­ется.
- Проклятый будильник! Чёртов будильник! Шесть часов утра! Меня уво­лили! Голова раскалывается! Я ненавижу этот мир!
Лежу на кровати и рассматриваю потолок. Тонкая, расширяющаяся со вре­менем трещина, на месте стыка плит. А так девственно белый, чистый. Ничего особенного. Ничего нового в нём не появилось за всю мою жизнь. Был я ре­бёнком, затем юношей, сейчас взрослым, - он оставался всегда потолком. Ви­сит над головой, не падает.
- Не интересно.
Огляделся по сторонам. Моя комната. Холостяцкая, неприбранная, давя­щая. Четыре стены и неинтересный потолок. Напротив двери у окна стоит ра­бочий стол. На нём компьютер и в творческом хаосе раскиданы рисунки, чер­тежи, модели, макеты. Моя бывшая работа. Простая, скучная, но зато по про­фессии. С детства любил рисовать, чертить – вот и пошёл в архитекторы. Ни одного собственного дома не спроектировал пока, но половина офисов го­рода моих рук дело. Наверное, можно гордиться. По правую руку от стола на всю стену исполинский книжный шкаф. Пара сотен нужных и интересных для меня книг. Столько же и даже больше в другой комнате. А по левую руку опять шкаф, только совсем маленький – для одежды. Насчёт одежды, уснул в чём пришёл домой. И уютное кресло.
Разглядывая комнату, я немного успокоился. Больше не хотелось кидать о стенки будильники, кричать на всю квартиру и, уж точно, спать. Снова попыта­емся подняться, на этот раз осторожнее. Одну ногу опустить на пол, теперь другую. Медленно поднять туловище. Встаём.
- Получилось.
Подумав, решил зарядку не делать. Не в моём состоянии. Голова болит, трещит, гудит. Тело ломит. Трубы горят. Типичный абстинентный синдром. И, правда, за несколько лет можно хоть раз не сделать. Ничего же не случится. Я не умру. Сейчас добраться бы до кухни и глотнуть бы водички. Без неё точно умру.
Доковыляв, шатаясь до кухни, я стал с жадностью пить воду. Стан за стака­ном.
- Живительная влага.
От выпитой воды застонал желудок. Понятное дело. Я вчера с утра не ел. Лишь пил спиртное и, притом, в больших количествах. А в холодильнике хоть шаром покати. Но простенькую яичницу можно сообразить. Разбил пару яиц на ско­вородку и ждёшь пять минут. Всего дел то. Оно то так, но… Не хочу. Совер­шенно не хочу я что-либо делать. Бывают такие дни. Сегодня как раз он са­мый.
- С похмелья, без работы и голодный. Хуже не придумаешь…
Осилить я смог лишь чашку кофе. И то растворимого. Вскипятил воду и залил подозрительный порошок кипятком. Получилась серая жижа со вкусом кофе со сливками. Жижа обожгла мне нёбо.
На кухне сидеть не было желания. Окружающая обстановка напоминала о еде. Готовить я не собирался. Даже за миллион рублей. И к тому плюс стали вспоминаться мои слова об обещанной её перепланировке. Мне моя старая кухонька нравится. Без современных новоротов, без супер техники и гигант­ского холодильника. Лишние хлопоты. Однако придётся. По мне, кухня должна быть как космический корабль. Роботизирована, облегчена по макси­муму, раз я живу один и времени на кулинарные изыски нет. Поэтому я с кофе прошёл в зал. Там можно усесться за просмотр телевизора. Сел и забыл хоть про конец света. Беспроигрышное средство. НЕТ. Его одного не хватает со своими войнами, глупой музыкой, сопливыми сериалами и бездарными шут­ками.
- Что мне остаётся делать? Куда податься?
Окно! Выход найден. Открою его и сяду на карниз, свесив ноги. Буду си­деть, пить кофе, вдыхать утренний воздух и… Может упаду ко всем чертям вниз и успокоюсь навсегда. Отличное решение. Я улыбаюсь.
Открыл окно, и шум начинающегося дня рванулся мне навстречу. Стеной звуков он оглушил меня. Гудки машин, голоса прохожих, лай собак, грохот стройки неподалёку – слились в одну какофонию. Я мог быть сейчас одной частичкой этих звуков, но планы изменились. Я сел на окно и стал слушать. Вслушиваться в отдельные звуки. Их так много оказалось. Все разные, непо­хожие друг на друга. Раньше не замечал того, как они по отдельности обра­зуют привычный уличный гам. Стоит лишь быть повнимательнее. Звук, жест – это отдельная, чья-то жизнь. Человек идёт по делам и не замечает, что я слу­шаю, слежу за ним. Я подмечаю, во что он одет, как идёт. Мужчины и жен­щины. Взрослые и дети. Столько неповторимости в целом, едином.
Ветер обдувает лицо. Мягко и жестоко одновременно. Так приятно чувст­во­вать кожей его поток. Похмелье немного спадает. Голова проясняется. Осоз­нание остаётся.
- И что, спрашиваю я вас. Что прикажете делать? Вам легко, вы не в моей шкуре. Где я теперь найду такую же хорошую работу? Ответьте мне.
Я закурил. Единственный мой наркотик после книг. Никак не могу бросить. Да и не очень то стараюсь. Всегда можно бросить дело и выйти покурить. Пять минут свободы от всего обеспечены. Курю и пью кофе. Коктейлю нау­чили ещё в институте. Вреднее, чем по отдельности. Я не думаю. Я делаю. Что остаётся?
С высоты шестого этажа смотрю на утро. Замкнутый круг. Я сам не хотел выходить из него. Я социальная личность и живу в нём. Без него нельзя про­жить достойно. Я не хочу жить бедно, зря тогда я что ли 16 лет учился. Я был примерным мальчиком и хочу награды. А мне подсовывают…
- Нечестно. Несправедливо.
Что-то проплывает рядом. Медленно кружит по воздуху. Что это? Похоже на пузырь – на мыльный пузырь. Ха! Мыльный пузырь! Честное слово. Я не обманываю. Вот он плавно опускается предо мной. Вот он, а вот другой. Сила тяжести тянет их к себе. Но они, не долетая до земли, лопаются. Не долговеч­ная жизнь. Зато красивая. Эй, да их целая стая снизу летит. Один за одним. Один, два, три, четыре…
-Ха! Ха! Ха!
Откуда они взялись? Кто пускает мыльные пузыри рано утром? Немного высовываю голову и вижу сверху этажом пару ног. Детские, девичьи ноги. От­личить сразу можно. Странная девчонка? Кто она? С соседями мало обща­юсь, вот и не знаю.
- Здравствуй, девочка. – Поздоровался я. Девочка не шелохнулась, не испу­галась. Пузыри продолжали лететь.
- Здравствуйте. – Ответил мне тонкий голосок.
- Это ты пускаешь мыльные пузыри? – Вместо ответа на меня посыпался це­лый град пузырей. Они летели, падали мне на лицо и лопались. – Интерес­ное занятие ты нашла себе. А что не в школе?
- Если мешаю, могу прекратить пускать. А в школу я не хожу. Должна быть в восьмом классе. Там глупо и неинтересно. Лучше уж потолок изучать, чем быть там.
Про свои размышления насчёт потолка я не стал распространяться.
- Да пускай себе на здоровье. Не каждый раз рано утром увидишь мыльные пузыри. Но в школу все обязаны ходить. Образование и прочее.
- Я не обязана. Учусь сама. И умнее многих своих сверстников, которые хо­дят в школу. Я, например, знаю, что пускать пузыри – лучшее средство от тоски. Их полёт – их жизнь. Он слишком короткий, слишком быстротечен. Я похожа на них. Моя жизнь тоже коротка. Я знаю.
Слышатся, мои собственны мысли. Девочка на самом деле умная и имеет праву заявлять так. Или я слишком стар?
- Значит ты сейчас в депрессии. Тебе тоскливо? Почему? – Мне приятно разговаривать с девочкой.
- Не то чтобы тоскливо. Больно. Я говорила, что… - Она на секунду запну­лась. – Мне кажется вы хороший человек. И вам нравятся мои пузыри. Я больна. У меня рак. Я, как мыльный пузырь, вскорости лопну. – По голосу слышны слёзы.
Такая маленькая, умная девочка, и рак. Не может быть. Я не верю, не могу поверить собственным ушам. Правда или ложь? Кому захочется лгать, что у него неизлечимая болезнь.
- Кажется, вы шокированы.
- Ты права. У меня нет слов… - Их и не было.
- Я привыкла к болезни. Я научилась не замечать её. Она часть меня и пус­кай. Я продолжаю жить. Пузыри.
Маленькие, большие, переливающиеся, различные. В последнем и единст­венном танце пролетают вниз. Кружатся, смеются. Девочка вместе с ними.
- Ты смелая. Отважная. И мне тоскливо. Вылетел с работу - нагру­бил дирек­тору. Мучаюсь с похмелья. – С ней кроме правды нельзя.
- А зачем нагрубили? И зачем пили? Знали же заранее последствия.
Зачем? Не сдержался. Вспылил. Проявил характер. И зачем? Я безработный и только. А прочее осталось по своим местам, чтобы я не хотел исправить. И после надо было обязательно выпить? Зачем? Чтобы утром мучаться и про­клинать себя. Зачем? Зачем? Не ответить мне.
- У кого ещё безвыходная ситуация? Надо придумать, что делать далее.
       - Поступайте как я. Закройте глаза на неприятности. Забудьте о моей бо­лезни. О своей проблеме. Пузыри. Пузыри.
Закрыть глаза. Пузыри. Девочка. Хмурое утро. Работа. Закрыть глаза.
- Девочка, не убегай никуда. Я мигом. – Я, было, спохватился бежать, когда вспомнил. – А как тебя звать?
- Лена.
- Лена, подожди чуточку.
Быстрее. Дверь не закрываю – не уворуют. Лифт бы пришёл вовремя. Где я в такую рань поблизости найду необходимый магазин?
***
Запыхался. Пот льёт ручьём. Вредно совершать молниеносные забеги рано утром. Вредно, но необходимо. Успел. Купил. Лена не ушла? Вижу, пузыри летают – здесь.
- Лена? – Позвал я.
- Куда-то бегали? Тяжело дышите.
- Не волнуйся. Я в порядке. Сбегал в магазин поблизости. – Алексей, дыши ровно, глубоко. – Объясни мне, как ты их пускаешь, чтобы не лопались. С дет­ства не пускал, да и тогда не особо получалось.
 Достаю из кармана баночку для пускания мыльных пузырей.
- Хорошо встряхните. И выдувайте слегка. А потом незаметным движением подбросьте вверх. Секрет прост. – Она смеётся, поясняя мне. Радуется. И я вместе с ней.
- Попробую. Раз, два, три.
Первый блин комом. Второй лучше. Третий – успех. Мои пузыри полетели в небо.
- Вижу ваши. Вы молодец. Надо много больше. Пузыри. – Лена кричит.
-Пузыри. – Подхватываю я. – Пузыри.
Маленькие, большие, переливающиеся, различные. В последнем и единст­венном танце пролетают вниз. Кружатся, смеются. Девочка вместе с ними. Я заодно с девочкой. Зачем? А просто так! Захотелось!
Мы смеёмся. Мы летим…

(22.04.08)