(От упанишад к глубинной экологии)
Издревле правда нам открылась,
В сердцах высоких утвердилась;
Старинной правды не забудь!
- Гёте, Завет
Оракулы веков! В уединенье величавом
Яснее слышен ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.
- Пушкин, Деревня
Введение
Всю человеческую историю можно рассматривать как постоянную борьбу разума с безумием. Святые и пророки, поэты и художники, ученые и философы не прекращали свои попытки расширить сознание человека посредством науки, искусства, поэзии, музыки, архитектуры. “Не хлебом единым жив человек”, – сказал один великий ум, и другие великие умы с готовностью согласились.
Борьба за человеческий разум продолжается. Более того, она принимает все более ожесточенный характер ввиду убывания ресурсов и возможности возникновения новых, беспрецедентных по своим масштабам, войн. Многие чувствуют, как их увлекает ужасная бездна, одни закрывают глаза на происходящее, другие проклинают поджигателей войны, третьи верят, что их минует опасность смерти, и они каким-то образом выживут.
Но главные артисты мировой трагедии полны адского воодушевления: дефицит природных ресурсов обещает им большие прибыли.
Другая, не меньшая опасность уничтожения человечества, – разрушение природы научной и промышленной деятельностью людей.
В этой ситуации ускоренная эволюция человеческого разума критически важна для выживания всего живого на планете. Сегодня для многих становится очевидным, что духовная нищета и ничем не сдерживаемый эгоизм – серьезные препятствия на этом пути.
Другими словами, разум не стал во главе человечества. Более того, ввиду заблуждений в науке, создания ядерных, химических и биологических вооружений, разрушения экосистем создалось даже недоверие к разуму. Это трагическая ошибка. Только разум может спасти нас. Но время, отведенное историей нашему биологическому виду, на исходе.
Разум человека – основная его опора в жизни, действительный его «хозяин» и «лоцман»; он требует правильного к нему отношения и сегодня требует переоценки. Многие, слепо полагающиеся на человеческий разум, не представляют себе его глубины и многосторонности, а также скрытых в нем ловушек. Часто разум ассоциируется исключительно с интеллектом, сознанием, психической деятельностью (по Бехтереву), или “здравым смыслом”. Но это очень ограниченный взгляд. Человеческий разум – это наша врожденная способность мыслить, делать добро и испытывать добрые чувства; он включает в себя такие качества как совесть, любовь, поэзию, мужество, великодушие, самопожертвование, и т.д. – то, что в обыденной речи называют «сердцем» или «душой». В самом широком смысле, разум это комплекс интеллекта, поэзии и доброй души. Его также можно рассматривать как динамическое равновесие ("взаимную игру") между полюсами интеллекта и эмоций. Так, преобладание у человека низких эмоций (таких как ненависть, ярость, жадность и т.п.), несмотря на возможно высокий интеллект, может привести к потере разума, да и самой жизни. И наоборот: низкий интеллект может ослабить добрые чувства.
Люди не единственные существа, обладающие разумом. Разум буквально пронизывает вселенную. Мы обнаруживаем его в гармонии природы, в поведении животных, в растениях и даже в «неодушевленных» существах, таких как реки и горы. Это многоуровневое, всеобщее, загадочное свойство придает жизни красоту и величие. Это качество, которое дает возможность человеку, вследствие саморефлексии, постичь высший закон, управляющий миром изнутри, т.е. закон Поэзии. Поэзия дарует высочайшую радость миру и его обитателям (не только человеку). Именно в этот момент у человека возникает мысль о Боге. Нарушение этого закона, или сведение его к чистой функциональности, неизбежно обедняет человечество, и, в конце концов, может разрушить его (что фактически происходит).
Для того чтобы осознать этот универсальный закон и действовать сообразно, человеческий разум должен эволюционировать. (У животных такой проблемы не возникает, поскольку они, не обладая саморефлексией и собственной волей, действуют строго в природных рамках, т.е. изначально разумно). Однако эволюция человеческого разума должна происходить не только в интеллектуальном отношении, но прежде всего в моральном и поэтическом отношениях. Греческое слово «poiesis” (делать, создавать) указывает на то, что такое развитие предполагает творческое начало. Вся Вселенная развивается, или, по крайней мере, действует, и мы, люди, не исключение. К несчастью, на протяжении своей истории, эволюция человечества принимала искаженные формы или даже шла вспять (войны, насилие, культурные извращения, и т.п.). В такие периоды, можно сказать, что человеческий разум “затемнялся”. Сегодня, похоже, что наступил такой период потери сознания.
Однако есть надежда на то, что эволюция по-прежнему работает на человека. Как заметил Николай Рерих, “В мире утеряно счастье, ибо счастье в духе. Отвернувшиеся от духа должны испытать несчастье, ибо иначе, как же им вернуться? В этом смысл великих событий” [1].
Ниже я попытался представить поэтическое видение человечества в исторической перспективе как непрерывную борьбу за расширение сознания, и показать ее необходимость для современных людей.
Это видение можно назвать «поэтической парадигмой», в противоположность «научной парадигме», которая доминировала в нашей цивилизации на протяжении нескольких сотен лет и вызвала глубокий онтологический и экологический кризис. Заглядывая в историю, мы, к нашей радости, обнаруживаем целую линию мыслителей и поэтов “на другом полюсе”, которые –тихо и настойчиво, – продвигали “альтернативную” мудрость на протяжении поколений. Мы обнаруживаем бесценные источники поэзии у древних философов, начиная с упанишад. Гете и Пушкин, Петрарка и Данте, Уитмен и Тагор, Блейк и Шекспир вторят восточным мудрецам, подбадривая нас, как бы говоря: “Не падайте духом, вы не одни, мы идем следом за вами”.
Главная идея, лежащая в основе Поэтической парадигмы, состоит в том, что разум тесно связан с поэзией, которая сообщает жизни больший смысл. Эта связь угадывалась многими поэтами и философами прошлого; однако, именно в наши дни эта связь представляется критической для выживания. В эссе кратко разбираются некоторые идеи о поэзии и науке, философии и религии, а также излагаются некоторые взгляды на этическую эволюцию человечества. Автор полагает, что эти вопросы заслуживают более глубокого рассмотрения и надеется, что эта работа будет продолжена.
Поэзия как истина: послание упанишад
Поэзия тесно связана с Истиной. Так было с незапамятных времен. Первое изложение духовных истин мы находим в упанишадах – древней сокровищнице духовных законов (по некоторым данным относящихся к 7000-5000 до Р.Х.), переданных устно и не систематизированных логическим путем в какую-либо отдельную философию.
Учителя упанишад провозгласили: истина открывается посредством поиска, и может достигаться любым человеком и в любое время. Их мудрость укрепляет, окрыляет и просветляет искателя истины. Знание, которое приносят нам упанишады, уникально, т.к. оно открывает истину, не достигаемую чистым интеллектом. Мы можем назвать это Глубинной Истиной, или Высшей Реальностью. В упанишадах говорится, что она трансцендентна, бесконечна и свободна от всех отношений. Субъект и объект сливаются, как это выражает одно из изречений упанишад: “Ты есть то”. Другими словами, истина – это не познаваемый объект, а, скорее, интуитивное ощущение единства, или тождества, между субъектом и объектом. Мудрецы часто выражали подобные духовные откровения посредством поэзии, как наиболее адекватном способе выражения.
Свами Вивекананда, великий индийский провидец, говорит: “В древних упанишадах мы обнаруживаем высшую поэзию; их авторы были поэтами… Они не читали проповеди, не философствовали, не сочиняли. Музыка лилась из их сердец. Из глубины своей самореализации они пели”[2]. И это не случайно, поскольку мир можно выразить лишь посредством звука, находясь на глубинном, интуитивном уровне сознания. Вивекананда добавляет: “Мы как бы покидаем мир интеллекта, мир сознания и приходим в мир, который, несмотря на всю свою непостижимость, всегда остается с нами.” [3]
Будучи высоко поэтичными, упанишады имеют существенно практический характер. С помощью йоги они показывают нам, как следует реализовать истину в практической жизни. Религия и поэзия, которые не практичны, не имеют большой ценности и смысла. Они должны входить в каждый аспект нашей жизни. Упанишады изобилуют огромным количеством дисциплин, рекомендуемых для совершенствования морали (Но что такое мораль, как не метод воплощения истины?). Первая и главнейшая задача состоит в оттачивании и укреплении буддхи, или высшего интеллекта, который управляет (низшими) эмоциями. Буддхи это нечто большее, чем просто способность мыслить; это ментальные качества, включающие интуицию, эстетическое восприятие, проницательность и другие высшие ментальные качества. Поэтому их можно назвать “высшей логикой”. Более того, такие качества как искренность, чистота, ненасилие, нестяжательство и т.д. также входят в понятие буддхи, поскольку без этической подготовки разум не в состоянии постичь Реальность, которая весьма и весьма тонкая. Например, в Катха-упанишаде читаем:
Тот, кто не может отказаться от постыдного поведения, чьи чувства не укрощены, чей ум не обуздан, не сможет постичь [Реальность] даже с помощью знания. [4]
Внимательно читая упанишады, мы начинаем понимать всю скрытую в них красоту и мудрость. Иногда даже противоречия и “несистемный” характер изложения поражают нас глубокой проницательностью и полнотой. Проникновение в тайны природы происходит на интегральном, мистическом уровне, в отличие от смертельного рассечения, присущего методам современной науки. Глубина этих прозрений, которые возможно покажутся наивными или даже абсурдными современному человеку, наполнена практическим опытом и поэтической метафорой, а потому истинна. Вот один из примеров этих драгоценных диалогов:
Подобно тому, сынок, как пчелы делают мед, собирая сок с разных цветов, смешивая его и превращая в единую патоку… и соки, поэтому не могут сказать: “Я – сок этого цветка, а я –сок того цветка», так и все существа, сынок, достигают Бытия (Сат, Истины) и не знают, что они достигли Бытия (или погрузились в Истину).[5]
Интересно, что современные теории сознания (напр., феноменология) приходят к подобным же выводам, указывая, что самосознание и раскрытие внутреннего мира идей невозможно понять только на основе позитивистского, логического знания. Согласно индуистскому понятию майи (творческой, магической энергии), психологическое состояние человека находится под постоянными чарами ума; другими словами, человек постоянно творит себя и свое окружение. (Справедливо и обратное: окружение постоянно творит человека). Можно также сказать, что майя аналогична творческой энергии, или поэзии, которая пронизывает вселенную. (Ср. с poiesis – греческим словом, означающим действие, творение).
Удивительно современными кажутся заключительные слова Брихадараньяка-упанишады, когда Бог Праджапати обращается с наставлениями к божествам, людям и асурам, произнося лишь начальные слоги: Да, Да, Да. Каждый из них правильно угадывает обращенные к ним слова: для богов они оказываются “Даньята – занимайтесь самоконтролем!”; для людей – “Датта – отдавайте!”; для асуров “Даядхвам – будьте милостивыми!”. Божественный голос звучит как раскаты грома - в самом деле, это предупреждение всем нам! В этом и состоит послание упанишад вечности, а именно: учиться триаде мудрости, состоящей из самоограничения, щедрости и доброты. Так поэзия, истина и мораль оказываются нераздельно переплетенными.
Бесчисленные истины и одна универсальная Истина
Жажда истины никогда не оставляла человечество. Она служила приводом для его эволюции, а стремление объять всю полноту явлений с помощью науки, музыки, искусства, философии – и просто свободной жизни – никогда не ослабевало. Но истина часто оказывается неуловимой и многозначной. Более того, каждое существо ищет свой, уникальный, смысл существования. Эта конкретная истина и есть его религия. По словам Рабиндраната Тагора, "Люди и животные отливаются и принимают форму согласно своему глубоко сидящему инстинкту… Глубоко сидящая в человеке творческая сила и есть его религия. Таким образом, на моем языке слово «религия» имеет более глубокий смысл. “Водянистость” воды – это существенно ее религия; в искрах пламени покоится религия огня. Точно так же, религия человека это его внутренняя правда".
В человеке – в каждом существе – истина проявляется двояко: в универсальной форме и в личностном аспекте. На этой двоякой истине зиждется религия каждого. Именно благодаря ей человек узнает о разнообразии вселенной.[6]
Итак, истина представляется двоякой: с одной стороны она вынуждает нас искать и поддерживать свою уникальность, а с другой – отражает универсальность, которую мы чувствуем, к которой стремимся, но которую никогда не можем объять в силу ее тотальности (до тех пор, пока не войдем в медитативное состояние, или дхъяну).
С точки зрения творения, нам не позволено сознательно обладать всей полнотой и мощью универсального знания – иначе мы, несовершенные, конечные, существа, могли бы легко нарушить божественное разнообразие, господствующее в мире. И именно это разнообразие доставляет нам особое наслаждение и поэзию. Таким образом, следует признать, бесконечное разнообразие обеспечивает миру полноту, богатство, и непостижимость.
В то же время, мы смутно чувствуем, что существует нечто, что связывает всех и превосходит многоликость разнообразия. Существует странное притяжение между нами и другими людьми, между людьми и животными, растениями и предметами. Вот почему по словам Тагора, “мы чувствуем изначальную привязанность к животным и растениям. Вот почему эта огромная и загадочная Вселенная не кажется нам враждебной”[7].
Это чувство единства имеет религиозную и экологическую основу. Мы оказываемся связанными практически с каждым атомом этого мира, и это делает нашу судьбу нераздельной от всех форм творения. Древнее изречение Упанишад “Тат твам аси” (Ты есть То) указывает на единство и равенство всего сущего, и одаряет нас не меньшим восторгом, чем восторг разнообразия; в самом деле, это Наивысшая Демократия, которую только можно себе представить!
Любовь-энергия
Пьер Тейяр де Шарден, «западный» гений, создавший универсальную философскую систему, весьма близкую к индуистской, попытался синтезировать науку и духовность вполне в духе Тагора. В своем знаменитом труде “Феномен человека”, он так определяет дифференцированное единство:
«В любой области – будь то клетки тела, или члены общества, или элементы духовного синтеза – мы видим дифференцированное единство. Части развиваются и достигают организованного единства. Игнорируя это универсальное правило, пантеизм сбивает нас с толку культом великого Одного, в котором индивидуумы теряются словно капли воды, или крупицы соли, растворенные в море… Нет, крупицы сознания не стремятся потерять свою индивидуальность».[8]
К несчастью, в тоталитарных обществах личность принесена в жертву универсальному порядку вещей. Не удивительно, что такие системы недолговечны. С другой стороны, раздутые индивидуалистические «эго» в западных демократиях ведут к отчуждению своих членов, а значит, к ослаблению всего общества. Ясно, что требуется “срединный путь”. Однако следует быть осторожным при определении этого пути, т.к. легко опуститься до цинизма.
Шарден отмечает различие между индивидуальностью и личностью: “Вершина нашей оригинальности – наша личность, а не индивидуальность; первую можно обнаружить лишь через эволюцию мира и духовный синтез”.
Любовь – единственный ответ для такого синтеза. И не только метафорически. Именно в этой точке поэзия сливается с наукой. В весьма интересном параграфе «Любовь-энергия» Шарден утверждает:
“[Любовь] представляет собой общее свойство всей жизни, и как таковая присуща в разной форме и степени всем формам, последовательно принимаемым организованной материей. У млекопитающих, с которыми у нас много общего, мы легко обнаруживаем ее различные качества: половую страсть, отцовский или материнский инстинкт, социальную солидарность и т.д. В нижней части древа жизни аналогии становятся мене ясными. Они стушевываются и оказываются неуловимыми. Но и здесь, на самом рудиментарном уровне, если бы у молекул не существовало внутреннего влечения к единению, то физически любовь не могла бы обнаружиться и выше, у нас, у людей.”[9]
Шарден предпринимает попытку решить поистине сверхчеловеческую задачу – исследовать природу любви на физическом уровне, выходя за рамки ее традиционно культурной парадигмы и метафоры, и определяя ее как космическое чувство, присущее всей материи. Там же он пишет:
«Чтобы мир пришел к своей завершенности под воздействием сил любви, фрагменты мира ищут друг друга. И здесь – никакой метафоры. Сила ли она, или кривизна, или всеобщее притяжение тел, которым мы столь поражены, – лишь обратная сторона или тень того, что реально движет природой. Чтобы обнаружить «ключевую» космическую энергию, следует, если вещи имеют свою внутреннюю сторону, спуститься во внутреннюю или радиальную зону духовных притяжений.
Любовь во всех своих нюансах – не что иное, как более или менее непосредственный след, оставленный в сердце каждого элемента психической конвергенцией Универсума. Если я не ошибаюсь, не тот ли это луч света, который может помочь нам яснее видеть окружающее вокруг нас?
Мы страдаем и беспокоимся, замечая, что нынешние попытки коллективизации человечества приводят вопреки предвидениям теории и нашим ожиданиям лишь к упадку и к порабощению сознаний. Но какой до сих пор мы избирали путь для единения? Защита материального положения. Создание новой отрасли промышленности… Что же удивительного, если вслед за животными сообществами мы механизируемся самим ходом нашей ассоциации! Даже в высокоинтеллектуальном акте развития науки (по крайней мере, до тех пор, пока он будет оставаться чисто умозрительным и абстрактным) наши души сталкиваются лишь косвенно и как бы окольным путем[10]. Еще один поверхностный контакт и, значит, опасность еще одного порабощения… Только любовь по той простой причине, что лишь она берет и соединяет существа их сутью способна – это подтверждает ежедневный опыт – завершить существа как таковые, объединив их. В самом деле, в какую минуту двое влюбленных достигают полного обладания самими собой, как не в ту, когда они утрачивают себя друг в друге?
Человечество, дух Земли, синтез индивидов и народов, парадоксальное примирение элемента и целого, единства и множества – для того, чтобы эти сущности, ранее считавшиеся утопическими, однако на самом деле биологически необходимые, обрели в мире плоть, не достаточно ли вообразить, что наша способность любить развивается до охвата всей людей, всей Земли?
Чувство Универсума, чувство целого проявляется в охватывающей нас ностальгии при созерцании природы, перед красотой, в музыке, при ожидании великого... Исключая мистиков и их толкователей, как могла психология игнорировать эту фундаментальную вибрацию, тембр которой для натренированного уха слышится в основе или, скорее, на вершине всякой сильной эмоции? Резонанс в целое – существенная нота чистой поэзии и чистой религии. Что же выражает собой этот феномен, появившийся вместе с мыслью и возрастающий вместе с ней, как не глубокое согласие между встречающимися друг с другом реальностями – разъединенной частицей, которая трепещет при приближении к остальному (Reste)?» [11]
Я намеренно привел эту пространную цитату из Шардена, поскольку именно в ней, как мне кажется, он выразил поэтическую парадигму с особой ясностью и полнотой, начало которой положил Платон своим определением: «Любовью называется жажда целостности и стремление к ней»[12].
После секуляризации науки в 16-17-м столетиях, проблема любви была делегирована теологам, поэтам и психологам. Ученые свели любовь к естественной селекции, физиологии и биохимическим реакциям. В этой точке поэзия и наука разошлись и стали враждебны друг другу. В этом состоянии они остаются и по сей день[13].
Концепция «любви-энергии», впрочем, не принадлежит исключительно западной философии. В древней тантрической науке мы находим детально разработанный принцип «любви-энергии» задолго до того, как им заинтересовались западные ученые. Центральным положением тантры является дуальная природа всего сущего. Нет ничего однополярного, все имеет биполярную структуру. Так называемое «единство вещей» заждется на единстве двух сил, или полюсов – Шиве и Шакти – символизирующих мужское и женское начала жизни.
Чтобы лучше понять данную мистическую концепцию вселенной, обратимся к традиционной индуистской доктрине универсальной клетки (Брахманды), которая расщепилась на две составляющие – Космического мужчину и Космическую женщину.
Поскольку обе части и их последующие подразделения принадлежат целому, существует естественное притяжение между положительным и отрицательным, как на космическом уровне, так и на низших уровнях, до самого атома, который состоит из биполярной структуры с положительным ядром и отрицательными электронами, окружающими его самым загадочным образом. (Все обстоит так, как если бы память о разделении никогда не оставляла частицы, и они постоянно стремятся к объединению). Поведение этих двух частей единого организма как-бы отражает двойную установку сознания на одновременно существующие дуальность и единство. Не может быть отдельно стоящих частей, и в то же время, полное притяжении невозможно, если между ними (и в них) не действует сила притяжения. Это тайна: в физике такое явление известно как притяжение, в обыденном, человеческом контексте – любовью иди влечением.
Концепция Шивы и Шакти в предельном выражении представляет собой Высшую Космическую Дуальность, иногда называемую Космическим Андрогеном. Принцип отталкивания существует на низших уровнях сознания, где биполярный элемент принимает множественность форм и не может вынести вмешательства, или даже только присутствие, другого биполярного элемента, из-за страха потерять свое изолированное, обладающее самосознанием, биполярное единство. Эти тонкие явления могут проявляться в более грубых формах, когда одна семейная группа не воспринимает другую семейную форму; более того, один организм не может наблюдать без опасения за другим организмом (в биологии это явление известно как межвидовая конкуренция).
Согласно тантрической доктрине, страдание в жизни вызывается биполярным, разделенным существованием, поскольку истинность – это всегда единство, а не разделенность. Дуальная форма жизни, в некотором смысле, неестественный образ жизни, смена похожих и непохожих элементов, любовь побеждается ненавистью или наоборот, причем эти крайние состояния присутствуют в каждом отдельном организме. На поверхность, однако, выходит только один из аспектов в зависимости от ситуации. Возвращением к единству занимается йога, особая наука, или дисциплина. Освоение этого процесса можно рассматривать как эволюцию сознания.
Поэзия как дисциплина
В Бхагавад-Гите, в одной из самых прекрасных философских поэм, созданных когда-либо человечеством, и содержащей мудрость Упанишад в кристаллизованной форме, мы находим следующие строки:
Будь настойчив в йоге,
Выполняй действия, не заботясь о результатах;
Оставайся равнодушным к успеху или неудаче –
Такое равновесие ума называется йогой.
Все дело в том, что Поэзия, или Высшая Истина, или Красота, не могут открыться эгоистической, неискренней или слабовольной личности. Ее сознание будет во власти низких желаний и не сможет созерцать истину. Вообще говоря, обычному человеку очень сложно (если вообще возможно) созерцать Высшую Истину. Человек может достичь лишь определенных уровней такого созерцания. На протяжении тысячелетий индийские мудрецы и риши разрабатывали ряд практик приближения к Истине, приспособленных для различных способностей.[15]
Напомню сюжет Бхагавад-Гиты. Арджуна, воин, управляющий колесницей, оказывается между двух армий, готовых начать сражение на поле боя. Он видит свою родню, братьев, дедушек, учителей и друзей. Убитый горем, он отбрасывает свой лук и стрелы и отказывается вступать в бой. Неожиданно он замечает, что его колесницей управляет Господь Кришна, который начинает вести с ним одну из самых проникновенных духовных бесед. Он убеждает Арджуну не отказываться от сражения и мужественно вступить в бой. В ходе беседы, однако, становится ясно, что этот бой Арджуна должен вести с самим собой, с человеческими слабостями, для того, чтобы достичь наивысшей цели в жизни (освобождения). В аллегорическом смысле, поле битвы олицетворяет собой поле, на котором разум ведет битву против (низких) страстей; в определенном смысле это борьба разума с безумием.
По преданию Господь Кришна разработал для человечества науку йоги, которая представляет собой ряд духовных практик, отвечающих определенному характеру искателя, а именно хатха-йогу (психофизические упражнения), карма-йогу (бескорыстное действие), бхакти-йогу (преданность выбранному идеалу), джнана-йогу (различение и бесстрастность), раджа-йогу (медитация и джапа).
Следует заметить, что каждая система йоги в отдельности не может обеспечить интегральное духовное развитие. Все системы тесно связаны между собой, и должны рассматриваться как начальные пути для достижения наивысшего развития.
Например, карма-йога считается обязательным подготовительным этапом и представляет собой прочную этическую базу. Она учит бескорыстию, состраданию, терпимости, доброте, любви, стойкости, самоконтролю и другим высшим качествам, необходимым для развития человека. Она убивает ревность, ненависть, злость и самонадеянность. Доктрина кармы раскрывает загадку жизни, и ее девиз упрощенно можно сформулировать так: “Что посеешь, то и пожнешь”, который оказывается истинным не только в физической, но также и в моральной и ментальной плоскости. Выдающийся йогин и общественный деятель Свами Вивеканада говорит:
«Что такое карма-йога? Это знание того, как следует трудиться. Мы видим, что весь мир работает. Ради чего? Ради свободы, ради спасения. Начиная от атома и кончая высшими Существами, каждый трудится по одной и той же причине – для достижения свободы разума, тела и души. Все неустанно стремятся освободиться от рабства… Поэтому карма-йога говорит нам: не ищите плодов своих трудов! Освобождайтесь!»[16]
Этот призыв может показаться западному человеку абсурдным, поскольку он (или она) привыкли работать для достижения результатов, и чем скорее, тем лучше. Вся этика бизнеса капитализма, например, основана на понятии прибыли. С другой стороны, карма-йога дает понять, что ожидание “плодов” может спровоцировать жадность и затемнить достижение благородных целей. Не говоря уже о том, что у «результатов» такого корыстолюбия могут быть тяжелейшие последствия.
Другая проблема – способность предвидеть последствия своих действий. Именно карма-йога делает упор на причинность человеческих действий (и мыслей), указывая на то, что “добро, которое мы делаем сегодня, принесет счастье завтра”. (Я понимаю весь скепсис, который может вызвать данная формула у западного человека; но должен заметить, что ее справедливость подтверждается на значительных временных промежутках, часто перекрывающих жизнь отдельного человека). Эта формула находится в очевидной оппозиции к “научному” детерминизму или фатализму, утверждающему, что все наши мысли и действия определяются биохимическими процессами, независящими от нашей воли.
Мета-наука
Тантра, древняя индуистская мета-наука (которую можно перевести как «паутина знания») объединяет в себе художественные и научные аспекты реальности. Ее сердцевиной является наука об энергетических потоках во вселенной, человеческом теле и душе. В тантре разработана сложная система пробуждения кундалини – психосексуальной энергии, управляющей всеми процессами посредством т.н. чакр (центров, которые отражают уровни психического развития); глубоко исследуется природа звуков (мантры) и символов (янтры).
Два важных ответвления тантры, а именно аюрведа (ведическая медицина) и джьотиш (астрология) хорошо известны на Западе, хотя и в упрощенном варианте. Кроме того, у тантры тесные связи с алхимическими традициями Китая, Индии, Ближнего Востока и Европы. То, что сегодня называют алхимией, по сути, есть западная интерпретация тантры. Поэтому не будет преувеличением сказать, что европейский мистицизм во многом лишь обновленная тантрическая традиция.
Таким образом, тантра – это наука, интегрирующая духовные, оккультные и материальные знания. Прозрения тантры находятся в поразительном согласии с достижениями современной «западной» науки (квантовой физикой, системной экологией и юнгианской психологией [17]), хотя этот факт и не признается официальной наукой; более того, именно тантра подчеркивает тесную взаимосвязь между энергетическими и моральными проблемами для решения важнейших задач сохранения личного и общественного здоровья.
В чем же особенность тантры по сравнению с другими йогическими дисциплинами?
Отличие очень тонкое. В большинстве религиозных практик существует аскетическое отречение от внешнего в пользу внутреннего, от материального в пользу духовного, отсечения всех желаний как препятствий на пути к просветлению.
Для тантры же, напротив, все сущее в мире, все материальные формы и их восприятие представляют собой не препятствия, а спасительные пути для достижения просветления. Желания преодолеваются не путем подавления и отречения, а путем преображения и трансформации. Всё в мире, и сам мир – лишь путь к совершенству. Видимое – путь к невидимому, а не помеха на пути. В тантре объект неразрывно связан с субъектом, объект – это полюс, для которого существует дополняющий его другой полюс, субьект. Любое проявление бытия – лишь проявление комплекса субъект-объект, и поэтому, не возникает даже мысли о преодолении одного сознания объекта, изменение может касаться лишь отношений между объектом и субъектом. И в этом смысле тантра гораздо глубже и экологичнее других религиозных учений.
По учению тантры в западном мире уродливые или «грешные» вещи воспринимаются вне контекста. В то же время, с точки зрения самих вещей, они ни плохие и ни хорошие. Эти суждения выносит лишь наше сознание, обусловленное частными интересами. Вселенная имеет бесконечное число точек зрения, которые восходят к единству через грубое, тонкое и божественное разделение. Сперва мы приходим в чувственное соприкосновение с объектом. Затем начинаем думать о нем. Возникает ложная идея, которая генерирует желание (т.е. "низкую" страсть).
Техника [освобождения от страстей] тантрической йоги включает в себя чтение мантр, выполнение ритуалов посредством янтр и адаптацию к определенной степени реальности. В этом процессе человеку следует выучить множество мельчайших деталей, а также выполнить очищение тела, ума и социальных отношений. Загадочный процесс под названием "ньяса" представляет собой обратные техники, позволяющие почувствовать объект в самом себе, ощутить божество внутри себя. Все это ясно дает понять, что тантрическая садхана является одновременно точной наукой и тяжелой (и опасной) практикой.
Тантра неразрывно связана со всеми видами искусства, с поэзией и музыкой. Беседы между Шивой и Деви (Богиней) легли в основу индийской музыки и танца. Шива также известен как Натарадж, или Бог танца. У Богини свой собственный танец, называемый «лашья». Основы индийского искусства, живописи и архитектуры уходят своими корнями в древнюю мифологию и имеют непреходящую ценность для современного искусства.
В настоящее время существует настоятельная потребность возродить артистическую традицию Востока и все системы ритуалов священного искусства. Тантра может помочь нам, поскольку в ней сохранились все необходимые для этого инструкции. Тантра не поддерживает т.н. “свободное” искусство, искусство без правил, или инновации в экзотической упаковке. Тантра надежно защищена от этих «инноваций» структурно и концептуально, и обладает глубокими знаниями оккультных и духовных сил во Вселенной.
Поэзия звука и образа
В тантрических текстах мы читаем [18]: “Заряженный трансцендентной психической силой, Звук, во всех творениях является единым мощным принципом, который воздействует и подчиняет себе все другие проявления. Можно найти много примеров, подтверждающих этот вывод, как по отношению к индивидууму, так и всему космосу.”
Действительно, трудно представить себе мир без звуков. Сколько людей заглушают свою боль и жизненные проблемы в сладких звуках ритмической музыки? Даже человека, незнакомого с музыкальной грамотой, завораживают волшебные звуки музыки. Это доказывает тот факт, что в присутствии ритмических звуков сознание отказывается думать о чем-то ином и растворяется в звуках.
Между звуком и сознанием существует тесная связь, причем сознание стремится окунуться в звук, после чего забывает напрочь о внешнем мире. Эта тенденция отмечается во всех существах, стремящихся найти покой и отдохновение в звуках.
Во многих духовных традициях звук рассматривается как первое проявление Абсолюта. Ведические философы утверждают, что мы ничего не можем знать об истинной природе Абсолюта за исключением того, что Он Есть. В Священных писаниях говорится: Брахман единый и неделимый. И Он подумал: “Ekoham, Bahu syam” (Единое станет Многим). Эта идея вызвала вибрацию, которая стала Звуком, и этим Звуком был ОМ, из которого произошли все проявления. (Ср. “Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог”, От Иоанна, 1.1.).
Свами Шивананда писал: “Когда сознание растворяется в Анахата-звуке[19], вы познаете то, что было скрыто. И у вас развивается интуитивное зрение”.
Сколько существует Вселенная, столько же существует и космическая вибрация, Звук. Когда вибрация заканчивается, Звук растворяется в Трансцендентном. Пока продолжаются вибрации, продолжается и творение, рождаются один за другим элементы мира (эволюция), и мы видим мир таким, как он есть. Когда же вибрации прекращаются, имеет место обратное (инволюция), и весь мир исчезает в Звуке, а звук исчезает в Боге.
Все, что говорится о Вселенной, применимо и к отдельному человеку.
Наши физическое и астральное тела, наши индрии (чувства) и сознание имеют в качестве основы Звук. По мере того, как мы глубоко проникаем в них, они ведут нас к Звуку. (Звук живет в анахата-чакре, т.е. в сердце).
“Сердце человека, - пишет Тагор, - состоит из ритма. Но под давлением времени и машин, его ритм в настоящее время нарушен”. Тагор, вероятно, величайший музыкант и поэт нашего времени, замечает: “Жизнь – это не машина, сделанная из железа и вращающаяся с бешеной скоростью. У нее есть свой внутренний ритм. Этот ритм может выдерживать давление до определенного момента, затем он нарушается. Загадка прогулки пешком состоит в том, что она подчиняется ритму стиха. Мелодия звучит сладко до тех пор, пока ее ритм согласуется с темпом. Если же темп увеличен, мелодия должна иметь особую артистичность, чтобы не чувствовался дискомфорт. При дальнейшем увеличении темпа, мелодия будет звучать противоестественно и не будет восприниматься слушателем.” То же самое относится и к нашей способности видеть. По этому поводу Тагор замечает: “Живые глаза – не кинокамера. Им необходимо время, чтобы различать вещи.”[20]
Между звуком и образом существует глубокая тесная связь. Звуки – это вибрации. Они приводят к определенным формам. Каждый звук создает невидимую форму, а комбинация звуков создает сложную картину. В учебниках физики описываются эксперименты, которые показывают, что ритмические вибрации производят регулярные геометрические фигуры (паттерны).
В невидимом мире все звуки сопровождаются паттернами, т.е. многосложными фигурами. Подобным образом все паттерны сопровождаются звуками. В современном мире, однако, визуальное восприятие практически вытеснило аудио-восприятие. Исторически люди общались с окружающим миром и между собой посредством рассказов и песен. Однако, с изобретение письменности, а затем телевидения, кинематографа и компьютеров, визуальное стало главенствующим. Это привело к нарушению равновесия между органами чувств и обеднению человеческого сознания [21].
Поэзия и дыхание
Дыхание, по-видимому, главнейшая характеристик жизни. Перефразируя известное выражение Декарта «Cogito, ergo sum» (Мыслю, следовательно, существую), можно было бы сказать: «Spiro, ergo sum” (Дышу, следовательно, существую). (Ведь бывают же «мертвые» мысли!). Действительно, что такое дыхание, как не сотворчество со Вселенной? По выражению мастера дзэн Кодо Саваки, «Наш выдох – это выдох вселенной, наш вдох – это вдох вселенной. В каждый момент времени мы помогаем вселенной выполнять великую работу: устранять несчастья и порождать абсолютное счастье».
Душа, Дух, Spiritus – все это производные «дыхания», ничего потустороннего, сверхъестественного. Но когда воздух отравлен, в нем нет духовности, нет поэзии.
Тара – тантрическая богиня, представляющая собой очищающую силу дыхания. Дыхание, как дух жизни и как звук, выражается мантрой Сохам (Ом). Поэтому, любой, кто поет эту мантру, очищает и заряжает себя и свое сознание. Известно, что йога широко использует пранаяму, т.е. дыхательные упражнения, которые уравновешивают потоки энергии в человеческом теле. Так поэзия осуществляет прямое благотворное влияние на тело и сознание.
Неудивительно, что современное звуковое загрязнение, вызываемое автомобилями, радио, телевидением и т.д., производит отрицательный эффект как на психологическое, так и на физическое состояние людей. Становится все трудней избегать диссонирующих звуков современной цивилизации.
Каждая богиня имеет свою мантру (очистителя ума), которая выражает определенную идею. Кроме того, мантра содержит ряд характеристик и особый центр, называемый биджа (например, у богини Тара таким центром является звук ОМ). У каждой богини есть соответствующая форма Шивы. (Приходит на ум прямая параллель с поэтической «музой». Поэт выбирает только ему присущую богиню, отражающую его творчество, его поэзию).
У каждой богини есть также и неантропоморфный символ (янтра), которая насыщена божественной энергией. Мандалы представляют собой развернутую панораму янтры, своего рода медитативные формы богинь.
Как правило, тантрические учения предлагают определенные формы (или мурти) богинь для визуализации и медитации. У каждой богини есть свое тонкое тело, на которое направляется медитация (дхъяна-мурти), своя цветовая гамма, свои жесты, или мудры, свое оружие и украшения. Эти формы отражены в различных медитативных поэмах, называемых дхьяна-шлоки.
Поэзия слова
Суть тантры заключена в мантра-йоге, которую нельзя понимать как простое повторение священных звуков. Цель мантра-йоги – пробудить ум и настроить его с помощью вибраций, т.к. ум формируется вибрациями и естественным образом отвечает на них – будь то мантра, слова или музыка.
Согласно тантрической науке, Божественное Слово имеет женскую природу. В Ведах отмечается, что вначале было Слово, и что это слово пришло от Богини. Это одновременно и звук, и образ, и смысл. Истинная природа этого «слова» настолько сложна, что людям подвластны лишь некоторые ее аспекты.
Согласно тантре, существуют четыре уровня речи. Духовно просветленные люди знают все четыре аспекта. Три уровня тайные, и не должны использоваться всуе. Обычные люди используют только первый уровень[22].
Вайкари – обычная произносимая речь, используемая для выражения чувств и идей в результате размышления и привязанности к материальному миру.
На уровне мадхьяма наши мысли проникают глубже в суть вещей и явлений. Мы выражаем удивление по поводу красоты форм (художники, поэты, ученые).
Пашьянти, или сверхментальный уровень, раскрывает перед нами скрытый смысл вещей, их космическое значение. Этого уровня можно достичь посредством глубокой медитации или Божественной милости.
Уровень пара – это уровень абсолютной тишины, когда сознание настолько совершенно и самодостаточно, что не требует никакого выражения. В этом состоянии абсолютного безмолвия чистое сознание (чайтанья) пропитано божественной тишиной. Очевидно, что медитацию (дхъяну) можно рассматривать как чистое сознание.
Эта высшая энергия тишины должна будет опуститься на низ позвоночника, чтобы пробудить силу спящей кундалини, которая начнет подниматься и пробуждать все чакры и весь человеческий потенциал. Таким образом, запасенная космическая энергия должна опуститься, чтобы поднять наше сознание на более высокий уровень. Мантра-йога, ведическая музыка гандхарв (природных духов) и любая другая духовная музыка как раз предназначены для этой цели. В этом, по-видимому, заключен смысл будущей эволюции человека через музыку.
Энергия пранаямы, в комбинации с вибрациями, сознательно направляется в различные части тела, стимулируя духовное пробуждение. Например, вайкари локализует звук и прану в горле, мадхъяма концентрирует их в сердце, пашьянти – в области пупка, и пара – в корневом центре сушумны (корневая чакра).
Поэзия как очарование
Non intratur in veritatem nisi per charitatem [23]
- St. Augustin
Что такое красота? Какова ее универсальная мера? И что имел в виду Достоевский, когда сказал, что “Красота спасет мир”? Я уверен, что древние мудрецы, хорошо понимающие красоту как движущую силу творения, знали ответ на этот вопрос.
Начнем с того, что красота не человеческое изобретение, она существовала до появления человека, и, по-видимому, останется после него. Это универсальный закон, охватывающий все аспекты бытия, о которых человек имеет лишь приблизительное представление. Наша эстетика (как и этика) имеет узконаправленную антропоцентрическую природу, и поэтому заведомо искажена.
Обычно красоту ассоциируют с женской природой. Наблюдая за космическими проявлениями, мы видим ее женский аспект, воплощенный природой в божественно прекрасных формах, в то время как мужской аспект прячется в абстрактном, бесформенном виде.
И все же, что такое красота, и где можно найти «чистую» красоту? Тантра приглашает нас искать чистую красоту там, где истина, подчеркивая, что “красота – это истина, а истина – это красота». Очень глубокое и точное определение. Представляется, что красоту можно искать во всех аспектах жизни – в природе, в науке, в любви, в искусстве, в человеческих отношениях. Однако истинная красота может присутствовать только в полноте. Любое разделение ведет к ее потере.
Когда мы думаем о красоте, мы обычно представляем себе некие прекрасные формы (например, женщину или цветок). Но как только мы начинаем глубоко изучать то, что кажется совершенным, мы начинаем замечать определенные дефекты. Даже если дефект сразу не виден, через некоторое время мы придем к выводу, что наш идеал подпорчен. Дело в том, что форма имеют непостоянную природу, поэтому красота часто ее покидает и переходит в другую форму. Таким образом, хотя красота и абсолютна, формы ее относительны. Скорее всего, красота – это то, что позволяет «в одном мгновеньи видеть вечность, в единой горсти – бесконечность» (Вильям Блейк).
Однако, это видение можно освоить, лишь очистив индивидуальное сознание. Только тогда оно будет способно воспринять Божественный свет, с помощью которого индивидуальный дух сливается с Универсумом. В противном случае, наше загрязненное сознание не пропустит свет тонких энергий.
Для очищенного сознания Абсолютная Реальность (т.е. истина) не отделена от субъекта, т.к. его природа не позволяет помещать Бога где-то на небесах, вне сознания; субъект наблюдает за Абсолютом как изнутри, так и снаружи. И куда бы ни направляло свой взор просветленное сознание, везде оно будет видеть божественный свет истины. Даже обычный предмет вызывает у такого сознания радостный отклик. Будучи свободной от времени, пространства, формы и других условий, такая личность будет постоянно наблюдать вселенную в состоянии самадхи (наивысшего счастья).
Наиболее сознательно воспринимали красоту, вероятно, японцы, которым удалось гармонизировать природную и человеческую красоту с помощью древней религии Синто, обожествляющей природную красоту. Позже эта природная религия слилась с буддизмом и сформировала дзэн-буддизм, особенно чувствительный к красоте. (Следует заметить, что жажда артистического творчества и стремление к красоте прослеживается на протяжении всей человеческой истории и охватывает все без исключения традиции – египетскую, майя, греческую, римскую, православную и другие[24]).
Согласно восточной традиции, существует два пути постижения красоты: природный, спонтанный, тайный (инь) и другой – искусственный, сознательный, человеческий (ян). Оба пути комплементарны и соответствуют древнему китайскому принципу Гармонии (дао). Более того, оба пути взаимно сопряжены. Задача людей, прежде всего, сбалансировать “две красоты” и тем самым достигнуть совершенства (которое можно было бы назвать «срединным путем красоты»). Для восприятия красоты нам следует как бы отойти в сторону и найти для нее соответствующую рамку. Для этого требуется дистанция. В противном случае, мы ее просто не узнаем. Говоря метафорически, люди постоянно находятся в поиске соответствующей «рамки» и «дистанции». (Хайдеггер говорит в этом случае о поэзии, как об особом «измерении» человека по отношению к Богу). Как только мы подходим слишком близко к красоте, она исчезает. Сегодня эта дистанция опасно сократилась. Наши технологии и наши города не дают возможность «отойти в сторону» и увидеть красоту. Вот почему японцы так осторожны в отношении экспрессии – минимум слов и деталей, максимум суггестии для того, чтобы не спугнуть красоту. Нет необходимости доказывать, что этот принцип постоянно нарушается в западной культуре.
По-видимому, именно японцы являются родоначальниками того, что называется «экопоэзией»[25]. Будо, икебана, бонзай, сумие, хайку [26] позволяют убрать перегородки между внешним и внутренним, человеческим и природным, и приводят к «изначальному» сознанию. Теперь вы свободны, видите все вещи сразу, но не привязываетесь к ним. Ваша природа чиста, мысли приходят и уходят, не оставляя следа. Даже в нашем, «западном», мире, когда мы плаваем в море или катаемся на лыжах, мы можем иногда достичь спонтанного единства с природой. Даже прогулка по лесу или любование предметом искусства могут вызвать у нас (тех, кто особенно восприимчив к красоте) состояние полноты бытия, или дхъяны. Очевидно, это и есть то очарование истиной, о котором говорил Блаженный Августин.
Перекос сознания в западной культуре
В западной культуре поэзия составляла неотъемлемую часть жизни (и истины) вплоть до средних веков. Человек жил в некоем полусне, все ему казалось чудесным, все было наполнено смыслом – и небосвод, и природа, и человечество. Это было холистическое религиозное сознание, не лишенное, впрочем, больших предрассудков. Конец этому сознанию положила наука и религиозные распри.
Объективация сознания началась, по-видимому, с «научного метода» Ньютона и Бэкона [27]. Другими словами, природа стала восприниматься как нечто объективное, независимое от человеческого сознания. Трудно сказать, что способствовало такому разделению. Ясно одно: и природу, и человека увидели как бы заново со стороны, причем человек стал главным действующим лицом.
Радикальный поворот сознания можно обнаружить, анализируя, например, хорошо известную картину Леонардо да Винчи «Улыбка Мона Лизы» . Как пищет голландский ученый-психолог Ян Хендрик ван дер Берг,
“Это было обличье новых поколений, открытие нового образа жизни. Мона Лиза улыбается, потому что обнаружила восхитительный и неожиданный аспект своей внутренней природы, спрятанную доселе субъективность, способную преобразить мир. Внезапный расцвет Ренессанса, детская страсть Научной революции, нетерпеливое стремление Колумба и других великих мореплавателей доплыть до краев Земли – все это указывает на то, что человечество проснулось от средневековых чар.”
Из новой субъективности рождалась новая объективность. Ван дер Берг далее анализирует ландшафт,
“Это был первый ландшафт. Чистый ландшафт, а не просто фон, на котором разворачиваются какие-либо человеческие действия: природа такая, которую не знали средние века, внешняя, независимая и самодостаточная; это был внешний объект, из которого человеческий элемент был принципиально полностью исключен. Это «прощание вещей с человеком», и поэтому, воспринимается как расставание с самым дорогим. Это самый странный ландшафт, который видели человеческие глаза”.
Далее ван дер Берг цитирует Рильке:
“Данный ландшафт не отражает ни настроение, ни суждение человека; это природа, обретающая свое независимое существование, это мир незнакомый человеку, подобно джунглям необитаемого острова. Нужно было увидеть ландшафт таким образом, удаленным и странным, без человеческое теплоты и любви… Он почти враждебен в своей предельной отстраненности, придающей, как-будто новый смысл нашему существованию”.
Только человек теперь обладал рациональностью (логосом) и моралью, природа же свелась к иррациональному и аморальному началу. Очевидно, именно в этот период происходит разделение на душу и тело, разум и чувства. Задачей человека стало проникновение в тайны природы и подчинение этих тайн «разуму». В этом корни антропоцентризма (который, по большей части, отсутствует в восточном мировоззрении). Религия целиком осветила эту новую миссию человечества, представив занятие наукой и эксперименты над природой как «богоугодное дело». С этих пор всякая исходящая от природы мистика, магия, поэзия приравнивались к дьявольскому наваждению. Истина могла исходить только от человека. Блэйк писал[28]:
Пусть Бог удержит нас
От узкого видения и
Ньютонова сна!
Но поэты оказались в меньшинстве. Создатель научного метода Фрэнсис Бэкон с благословления церкви перешел в наступление на природу, провозгласив «Знание – сила». Отныне требовалось «выпытывать ее секреты и заставлять работать как рабыню» [29]. В этом призыве чувствуется не только антропоцентризм, но и откровенный мужской шовинизм. (Как это непохоже на преклонение перед женским началом в тантре!). Вскоре последовали процессы над язычниками, ведьмами и алхимиками. Поэты ушли в глухое подполье.
Появление осмысленного протеста против десакрализации и объективации природы в век Просвещения мы видим прежде всего в движении английских романтиков – Китса, Вордсворта, Кольриджа, Шелли и др. Разрешите процитировать отрывок из Китса, приводимый Мэри Миджли в ее замечательной книге «Наука и поэзия» [30]:
Не разлетаются ли чары,
В тот момент,
Когда умом холодным их коснутся?
Когда-то в Небе радуга жила:
Мы чувствовали ткань ее вибраций;
Теперь она занесена в разряд
Вполне обычных ситуаций;
Философ ангела распял
И отдал в экспозицию музея;
Все тайны расшифрованы и нет
На свете больше чародеев,
и пряди радуги распущены навек,
и Ламиа – змея, не человек …
(Китс, Ламиа, часть 2, строки 229-39)
Здесь надо дать некоторые пояснения. Миджли пишет:
«Китс пересказывает греческую легенду о таинственной женщине Ламии, которая выдает себя за человека, но оказывается змеей и которую разоблачает философ на ее свадебном пиршестве. Затем Китс выходит из канвы повествования и начинает критиковать эту историю как анти-жизнь, как пропаганду против любви и женщин как таковых. В легенде, разумеется, Ламиа изгоняется после разоблачения. Но возникает вопрос: должны ли мы строить жизнь на подобных историях? Можно ли ожидать, что каждая женщина скрывает в себе змею? Можно ли рассматривать алмаз как углерод, а радугу как капельки воды? Китс, конечно, против всего этого. И для этого он придумывает другое окончание легенде. Вместо того, чтобы поблагодарить философа и ретироваться, расстроенный жених умирает с горя»…
Надо признать, что механистическая картина мира, заложенная в век Просвещения, по-прежнему доминирует в обществе; более того, получает неожиданную поддержку благодаря новейшим научным открытиям и технологической революции. Мир по-прежнему огромная машина, существующая для удовлетворения человеческих потребностей, машина, в которой люди – да и все живое – лишь винтики, работающие по законам физики.
Попытка исправить ситуацию: холистическая наука
Перекос научного объективного знания, который давно ощутили поэты, стал в наше время особенно опасным. Первыми, кто попытался объединить мысль и чувство, были английские романтики. Они провозгласили: разделение ложно, а понять мысль и чувство можно только придерживаясь срединного начала – воображения. Но это не должна быть отвлеченная и иллюзорная фантазия – напротив, конструктивное видение. «Поэт, говорил Вордсворт, это человек, который, обладая особой чувствительностью … способен глубоко и долго размышлять… Наши мысли…являются концентрированным выражением всех наших прошлых чувств [31]. Весьма интересны его рассуждения о синтезе науки и поэзии. Вот что он далее говорит (цитируется по Миджли):
Если усилия людей науки когда-нибудь приведут к материальной революции в нашей жизни и в нашем воображении, поэту больше не придется спать (чем он, по большей части, занимается сегодня): он будет готов пойти по следам человека науки, не только что касается общих косвенных эффектов, но … и приведет чувствительность в центр самой науки. Самые тонкие открытия химика, ботаника или минералога, составят предмет поэтического искусства, как и любые другие открытия… если только настанет такое время, когда эти вещи для нас, существ умеющих наслаждаться и страдать, станут привычными и доступными. (Там же, с. 939)
Ранее попытку объединить поэтическое и научное видение предпринимали Вольфганг Гете, Камиль Фламмарион, Рабиндранат Тагор, Тейяр де Шарден и некоторые другие великие мыслители. Но современному человеку все труднее следить за достижениями науки (имеющими весьма абстрактный и специализированный характер) и, тем более, за техническим развитием. Трудно назвать мыслителя современности, который способен взяться за поистине сверхчеловеческий труд научно-поэтического осмысления мира. В этой связи замечу, однако, что попытки синтеза западной науки и восточной философии не прекращаются. [32]
Современный мир
Наш мир невероятно усложнился ввиду нескольких ситуаций, возникших практически в одно и то же время: загрязнение среды, потеря биоразнообразия, катастрофический рост населения и убывание природных ресурсов. Тяжесть и неразрешимость многих проблем приводит к опасному затемнению разума. Люди все меньше полагаются на проверенные временем «человеческие» решения. Все чаще ставка делается на технику, на то, что «ученые что-нибудь да придумают». Но грозящая катастрофа может быть отведена лишь за счет роста сознания критической массы людей.
В этот решающий момент обращение к духовным истокам – единственный выход для человечества. Необходимо вернуться на дорогу, где поэзия, мораль и знание идут взявшись за руки.
На протяжении своей истории человечество пыталось ускорить эволюцию сознания с помощью религии, науки, психологических методов, социальной революции и даже сомнительной медицины (евгеника).
В настоящее время некоторые ученые серьезно рассматривают создание «искусственного интеллекта» как решение проблем человека. Однако такое решение нельзя признать приемлемым (или даже возможным). Трудно представить себе, что все психические элементы человека (такие как любовь, совесть, поэзия, ненависть и т.п.) можно воплотить на техническом уровне. Кроме того, психика человека неразрывно связана со всем окружающим ее миром, с человеческим опытом, и находится в процессе непрерывного изменения; ее характеристики далеко не изучены. Поэтому вряд ли можно рассчитывать на ее воплощение в некоем техническом устройстве.
Несмотря на то, что разум развивается под воздействием науки и техники, такое развитие в настоящее время имеет явный перекос, хотя бы потому, что выводы науки об окружающем мире и человеке становятся все более противоречивыми и недостижимыми для больших масс людей (а, значит, опасными для всего человечества и других существ).
Ниже мы укажем на некоторые теории и методы, отчасти заимствованные из восточной философии, и позволяющие расширить человеческое сознание западного человека.
Психоанализ
Психические нарушения существенно затрудняют эволюцию сознания. Первым, кто глубоко исследовал расстройства человеческой психики и попытался ее структурировать, был основатель психоанализа Зигмунд Фрейд. Однако его исследования не пошли далее психотерапии сексуальных расстройств (что, вообще говоря, немало). Дальнейшую работу по структурированию коллективного сознания и подсознания проводил Карл Густав Юнг [33]. Он же занимался поисками выхода из эволюционных тупиков. Для Юнга глубинные слои подсознания содержат память обо всем прошлом человечества (и даже дочеловеческий опыт) и поэтому имеют колоссальное значение для выживаемости нашего вида. К сожалению, его работы до последнего времени дискредитируются официальной наукой из-за их якобы «мистицизма» [34].
Трансперсональная психология
Дальнейшее изучение человеческой психики, и в частности, возможности ее выхода за пределы обыденного состояния, проводилось Станиславом Грофом [35] и другими; он же ввел понятие «трансперсональной психологии», граничащей с религиозным опытом. Основная идея, стоящая за данной психологией, состоит в том, что психику человека нельзя рассматривать изолированной от мира, так же как нельзя представить организм в виде набора отдельных частей. Фрагментарность реальности рассматривается не только как главное препятствие для ее понимания, но и как главная причина психических расстройств. С этой точки зрения, отделение тела от души, и далее индивидуума от окружающего мира представляют собой коллективное психическое заболевание большинства людей западной культуры.
Кен Уилбер предпринял смелую попытку объединить несколько различных психологических теорий Запада и Востока с целью создать интегративную психологию. [36]. В его подходе выделены несколько уровней (этапов) самосознания, начиная от сверхсознания (космического сознания) до узкого эго индивидуума. Уилбер различает четыре главных уровня сознания (со множеством оттенков и переходов), а именно: уровень эго, биосоциальный уровень, экзистенциальный уровень и трансперсональный уровень.
На эго-уровне человек отождествляет себя не со всем организмом, а только с некоторыми ментальными его характеристиками. Этот тип сознания хорошо описал Фрейд.
Биосоциальный тип сознания отражает социальную среду, в которой находится человек – его семейные связи, культурные традиции, верования и т.п. Как правило, они являются подавляющими и формируют сознание такого человека.
Экзистенциальный уровень характеризуется пониманием единства тела и души как единой организующей системы. Этим типом сознания занимается гуманистическая психология (в частности, экзистенциализм). На этом уровне дуализм тела и души преодолен, однако остается дуализм субъект-объект, я-другие, жизнь-смерть и т.д.
Трансперсональный опыт расширяет сознание и преодолевает указанный выше дуализм. Сознание человека выходит за рамки организма как такового и достигает космического уровня. На этом уровне превалирует коллективное бессознательное. Вступает в силу психология Юнга. Данный уровень превосходит логический анализ, поскольку наступает прямое мистическое познание реальности.
В этом контексте мы должны, пожалуй, упомянуть о попытках синтезировать восточные (буддийские) традиции с современной «хай-тековой» цивилизацией [38]. Цель такого синтеза – как противостояние чрезмерному материализму современной цивилизации, так и «естественной духовности» примитивизма. Другие исследования направлены на разработку машинных человеческих гибридов, якобы превосходящих «пороки» биологических форм [39]. Такое «просветление» однако отчуждает людей от остальных биологических форм, и неприемлемо ни с философской, ни с экологической, ни с этической точки зрения. Бесспорно, все биотехнологические манипуляции с человеческими генами имеют сомнительный характер и должны быть приостановлены. Большинство современных проблем лежат не в научной или технологической плоскости, как утверждают многие гуру хай-тека, а в совершенствовании этических и эстетических качеств человека, сформированных природой.
Поэтическая парадигма Хайдеггера
Мы должны кратко остановиться еще на одном направлении холистической мысли, наиболее близкой поэтической парадигме. Речь идет о Мартине Хайдеггере и его весьма глубоких исследовательских статьях о взаимоотношениях литературы, языка и природы [40]. Нельзя не удивляться экологичности и глубине его мысли, когда он говорит о «проживании в доме», как главной характеристике человеческого существования – о необходимости учиться искать место на земле, в котором человек не будет ни доминировать, ни манипулировать, ни пачкать, ни разрушать. Только поэзия может обеспечить ему такое существование, поскольку поэзия (по греч. «творение» или «творчество») – основа всякого «дома». Хайдеггер предупреждает нас, что только поэзия может спасти нас от «мертвого языка современности» и восстановить все богатство нашего этимологического наследия. Именно благодаря памяти мы «проживаем на земле», в полном сознании о значимости прошлого и настоящего. (Эта мысль очень близка Гете).
Глубинная экология и наследие человечества
Ввиду надвигающейся глобальной экологической катастрофы мы видим, как всё большее количество людей стремятся спасти красоту и магию Земли. Мы видим, как в душах людей спонтанно пробуждается экопоэзия – религия, для которой вся Земля – храм, и все живое – Бог. Эти люди верят, что еще не поздно изменить самомнение и эгоизм нашего вида и выйти на устойчивую траекторию развития.
Гете сравнивал историю цивилизации с грандиозной фугой, в которой по очереди каждая нация вступает со своим голосом. Для удержания этой человеческой симфонии важно, чтобы каждый народ сохранил свой тембр и звучание. На протяжении всей истории человечества тихие голоса поэтов и философов пробивались сквозь рев машин и грохот пушек. Это были английские романтики, трансценденталисты, русские символисты, поэты-битники 1960-х и многие, многие другие.
Одним из таких «тихих» голосов можно считать голос Арне Нейсса, норвежского философа и «гуру» глубинной экологии. Совместно с Джорджем Сешнсом и Биллом Деволом ему удалось кратко сформулировать основные принципы глубинной экологии, которые во многих отношениях перекликаются с философией буддизма махаяны, философией Спинозы, пантеистическими религиями, но имеют сегодня особое звучание. Это новый качественный скачок в этике человечества и новое расширение сознания [41]:
1. Все живое имеет самостоятельную ценность, независимо от пользы, которую оно приносит человеку.
2. Богатство и разнообразие жизни способствуют благосостоянию всех живых организмов и имеют самостоятельную ценность.
3. Люди не имеют права уменьшать богатство и разнообразие жизни, за исключением случаев, когда они должны удовлетворить свои самые насущные потребности.
4. Влияние людей на мир чрезмерно и быстро ухудшает экологическую ситуацию.
5. Образ жизни людей и количество населения ответственны за это ухудшение.
6. Разнообразие жизни, включая культурное разнообразие, могут процветать только при уменьшении влияния людей на мир.
7. Основные идеологические, политические, экономические и технологические структуры должны, поэтому, измениться.
8. Принимающие вышеуказанные положения обязаны участвовать в осуществлении необходимых перемен, но действовать демократически и без насилия.
Главная задача человечества – отойти от самонадеянного антропоцентризма и начать учиться у других существ, одушевленных и неодушевленных. Философское обоснование такого «возвращения» можно найти у многих ранних философов и поэтов; назовем лишь некоторые имена: Спиноза, Торо, Толстой, Ганди, Хайдеггер, Блэйк, Вордсворт, Уитмен, Тагор, Джефферс, Снайдер. Научное обоснование мы находим у Гете, в гипотезе Геи, в поэтической парадигме Хайдеггера и даже в шаманистской магии [45]. В самом деле, глубинная экология объемлет все идеи и практики, накопленные человечеством за тысячелетия. Эта наша истинная ценность и самое большое достояние. И единственная мудрость, которая может вывести мир из тупика.
Люди цивилизации стонут: как нам снова стать людьми? Я скажу как.
Обернитесь и полюбите все, что вокруг – но не людей. Обернитесь к ним спиной, пусть эта кукла лжет. Посмотрите на лилии; прикоснитесь к молчаливой скале, почувствуйте в ней божество; охладите кровь; посмотрите на молчаливые звезды; взгляните поверх той ямы, в которой сидит человек.
Все предметы и существа вокруг прекрасны, ибо они – это Бог; полюбите снова Бога, и это будет не напрасно: ведь то, что мы любим, мы тем и становимся.
В конце концов, вы посмотрите вниз и увидите, что даже у бедного, несчастного, кукольного человечества есть место под солнцем, оно вписывается в мозаику бытия, как и все остальное.
Но теперь вы свободны от того, чтобы быть человеком;
Теперь вы родились от скалы и воздуха – не от женщины.
- Робинсон Джефферс
Примечания.
[1] Агни-Йога.
[2] Complete works of Swami Vivekananda. 2(1968): 140.
[3] Там же, 3(1970): 385.
[4] Kathopanisad, trans. Swami Sarvananda (Madras: Sri Ramakrishna Math, 1968), p.64.
[5] Chhandogya Upanishad (6:9), trans. Swami Sivananda (The Divine Life Society, 1997), p. 108.
[6] Tagore’s Testament (trans. Indu Dutt) (Jaico, 1980), p. 35. Платон. Сочинения в трех томах. Т. 2, М., 1970, с. 120.
[7] Там же, с.7.
[8] Тейяр де Шарден, Феномен человека (M.: Наука, 1987), с. 207.
[9] Там же, с. 208.
[10] Столкновение душ «прямым путем» может производить еще более разрушительный эффект. Исследованием темных глубин души человека занимались Достоевский, Фрейд, Юнг и др., но проблема далека до своего завершения.
[11] Там же.
[12] Платон. Сочинения в трех томах. Т. 2, М., 1970, с. 120.
[13] Mary Midgley, Science and Poetry Routledge Classics, 2006.
[14] Близкая по смыслу доктрина даосизма возникла, возможно, под влиянием тантры.
[15] Читатель может обратиться, например, к фундаментальному исследованию Мирче Иллиаде (Йога: свобода и бессмертие), или к практическим аспектам йоги, адаптированным Свами Шиванандой.
[16] Свами Вивекананда. Лекции (Амрита, 1992), с. 65.
[17] См., например, Фритьоф Капра, Дао физики (1972), Ник Герберт, Квантовая тантра (1999), К.Г. Юнг, Йога и Запад (1936).
[18] Swami Sivananda, Tantra Yoga, Nada Yoga and Kriya Yoga, the Divine Life Society, 1994.
[19] Анахата – одна из восьми чакр, обитающая в сердце человека.
[20] Завещание Тагора (Перевод Инду Дутт) (Jaico, 1980).
[21] Маршалл Маклюэн, Галактика Гутенберга (Торонто, 1962.)
[22] Rigveda, 1. 164. 45
[23] Истина раскрывается через очарование (лат) – Св. Августин.
[24] John Lane, The Timeless Beauty (Green Books, 2003).
[25] V. Postnikov, Eco-poetry, The Trumpeter (2001) 17,1.
[26] Путь соответственно через военные искусства, аранжировку цветов, выращивание деревьев, живопись и поэзию.
[27] Фритьоф Капра, Поворотный пункт, 1982.
[28] Из стихотворения Томасу Баттсу, «Где счастье растянулось меж холмами», строки 87-8.
[29] Цитируется по Фритьоф Капра, Поворотный пункт, 1982, с.
[28] Маршалл Маклюэн, Галактика Гутенберга (Toronto University Press, 1962).
[29] Петр Успенский, Психология возможной эволюции человека (London, 1973.)
[30] Mary Midgley, Science and Poetry, (Routledge Classics, 2006). (Мой перевод)
[31] Там же, с.
[32] Фритьоф Капра, Дао физики, 1972.
[33] C.G. Jung, Yoga und der Westen, Gesammelte Werke, vol. 11. (In Russian)
[34] Цитируется по Фритьоф Капра, Поворотный пункт, 1982, с.
[35] Фритьоф Капра, Поворотный пункт, 1982.
[36] Ken Wilber, Integral psychology, (Shambhala, 2000)
[37] Peter Ouspensky, The Psychology of Man’s Possible Evolution, (London, 1973).
[38] Ken Wilber, Integral psychology, (Shambhala, 2000)
[39] Hans Moravec, Mind Children: The Future of Robots and Human Intelligence (Harvard Univ. Press, 1988)
[40] Martin Heidegger “… Poetically Man Dwells…» The Green Studies Reader, Ed. by Laurence Coupe (Routledge, 2000)
[41] Devall, Bill; Sessions, George (1985). Deep Ecology. (Gibbs Smith Publishers. Salt Lake City), p.70.
[42] Eckerman J.P. Conversations with Goethe, (London, Dent & Sons), 1935.
[43] Stephen Harding, Exploring Gaia, Resurgence n 204, 2001.
[44] Owen Barfield, Poetic Diction (Wesleyan Univ. Press), 1973
[45] David Abram, Spell of the Sensuous
Библиография:
1. Агни-Йога.
2. Complete works of Swami Vivekananda. 2(1968): 140.
3. Tagore’s Testament (trans. Indu Dutt) (Jaico, 1980), p. 35.
4. Платон. Сочинения в трех томах. Т. 2, М., 1970, с. 120.
5. Swami Sivananda, Tantra Yoga, Nada Yoga and Kriya Yoga (The Divine Life Society, 1994).
6. Mary Midgley, Science and Poetry, (Routledge Classics, 2006).
7. Mircea Elliade, Yoga: Freedom and Immortality (Sofia, 2000) (In Russian)
8. Swami Vivekananda, Lectures (Amrita, 1992) (in Russian)
9. Richard Dawkins, Selfish Gene (Oxford University Press, 1976.)
10. Fritjof Capra, Tao of Physics (Bantam Books, 1980).
11. Фритьоф Капра, Поворотный пункт, 1982.
12. Маршалл Маклюэн, Галактика Гутенберга (Торонто, 1962.)
13. John Lane, The Timeless Beauty (Green Books, 2003).
14. V. Postnikov, Eco-poetry, The Trumpeter (2001)17,1
15. C.G. Jung, Yoga und der Westen, Gesammelte Werke, vol. 11.
16. Georg Feuerstein Tantra (Shambhala, 1998).
17. Петр Успенский, Психология возможной эволюции человека (London, 1973.)
18. Тейяр де Шарден, Феномен человека (M.: Наука, 1987), с. 207.
19. Hans Moravec, Mind Children: The Future of Robots and Human Intelligence (Harvard Univ. Press, 1988)
20. Eckerman J.P. Conversations with Goethe, (London, Dent & Sons, 1935).
21. Stephen Harding, Exploring Gaia, Resurgence n 204 (2001).
22. Owen Barfield, Poetic Diction (Wesleyan Univ. Press, 1973).
23. David Abram, Spell of the Sensuous (Vintage Books, 1996).
24. Ken Wilber, Integral psychology, ( Shambhala, 2000)
25. 25. Devall, Bill; Sessions, George (1985). Deep Ecology. (Gibbs Smith Publishers. Salt Lake City).
Пасха, 25 апреля 2008 г.
Новая редакция 13 авг. 2008 г.