«Ata Bra Golem Dewuk Hachomer Wrtigzar Zedim Chewel Torfe Jisrael»
(Сотвори голема из глины и уничтожь пошлую чернь, пожирающую евреев)
1
Воробей заснул на подоконнике, прилипнув лбом к стеклу. Мать перенесла мальчика на кровать и, укрывая одеялом, осторожно сняла с пальца кольцо от гранаты: с солдатами играл. За окном в блеске мокрых фар нескончаемо ползла колонна тяжёлых тягачей. Картинка не выглядела как обычная учебная тревога. Эта бесконечная река машин, силуэты накрытых брезентом «сигар» растревожили её: "Неужели война?" Напускная бодрость мужа и вкус его торопливого поцелуя были очевиднее любых слов.
В ночь с 21-го на 22-е августа 1968 года отдельный полк оперативно-тактических ракет Группы советских войск в Германии досрочно вышел в район боевого предназначения и, перекрывая все установленные нормативы, с колёс развернулся для сокрушительного ядерного залпа.
2
"Прибегнуть к каббале – это большой грех, но другого выхода сейчас нет. Нужно дать защиту людям, остановить погромы" Рабби макнул перо в полоску крови на изгибе ладони и твёрдо начертал на кусочке пергамента: «Ata Bra Golem…»
В пляшущем свете факела лицо куклы казалось живым. Напротив, лица обоих учеников, оглашавших тайные цируфимы *, выглядели серыми масками.
Верховный раввин Праги Иехуда Бен Бецалель дважды обошёл грубо слепленную из глины фигуру мужчины, вложил ему в рот пергаментный шем **, склонившись, прошептал: "И вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою!"
3
В военном городке остались одни женщины и дети. Уехали даже солдатики-свинари, выменивавшие у детворы военные значки на рыжие макаронины артиллерийского пороха. Из мужчин задержался только весёлый старшина - водитель автобуса, отвозивший по утрам детей в школу.
В первые дни школа гудела. Нормально учиться было невозможно. Для обсуждения последних событий не хватало перемен, жаркие разговоры продолжались на уроках. Учителя разъясняли ситуацию, как могли: ваши отцы защищают независимость братской Чехословакии.
Прошло несколько дней – и счастливцы стали приносить в класс конверты и открытки с рыцарскими замками и солнечными озёрами.
Офицеры писали, какой отзывчивый чехословацкий народ, но есть, конечно, хулиганы, которые наголо стригут девушек, сочувствующих нашим солдатам. Главное, теперь милитаристы не посмеют сунуться, хотя были готовы. Лихие советские десантники в одну ночь перекрыли границы. Танкисты – молодцы! Тоже не подкачали: никто ещё не проснулся, а танки уже на улицах Праги. Отличились немцы, дескать, лупили из автоматов по окнам без лишних разговоров. Чехи их боялись и уважали, а советским было строго запрещено стрелять.
Воробей завидовал одноклассникам. Ему хвалиться было особо нечем. Отец как-то быстро вернулся, похоже, ни разу не пальнув по врагу.
4
– Я нарекаю тебя Йозеф,– рабби подошёл вплотную, пытаясь ухватить взгляд монстра,– будешь защищать евреев и исполнять всё, что я скажу.
Голем кивнул. Теперь он мог стоять самостоятельно. Одетый в старую одежду раввина, он был похож на невысокого мужчину почти квадратного сложения с непропорционально большими руками и маленькой, вросшей в плечи головой. Пугающим казалось его коричневое лицо с ассиметричными провалами глазниц.
5
В класс во время занятий вбежала «русичка», её фарфоровое личико вдохновенно светилось румянцем.
– Ребята! Сегодня уроков не будет. Мы идём встречать наших воинов-освободителей!
Казалось, на улицы высыпало всё население тихого немецкого городка. Грохоча по булыжникам, мимо нарядной толпы осторожно проходили танки, катились бронетранспортёры и грузовики. С тротуара к ним подбегали обычно сдержанные немцы, хватали солдат за руки, подпрыгивали, пытаясь обнять или хотя бы дотронуться, в военных летели цветы и конфеты.
У Воробья перехватило дыхание – он видел такое в кино тысячу раз.
– Победа! – подпрыгивая, заорал он,– Мы победили!
6
Новый слуга раввина поселился на чердаке Староновой синагоги. Никто не знал, что ест и когда спит этот уродец. Необычайно сильный и бессловесный, он помогал раввину и безропотно делал любую работу.
Когда наступил срок назначенного погрома, пьяная толпа не решилась пересечь границ еврейского квартала. Покричали до вечера и разошлись по домам, побросав в канаву колья и камни. Возможно, горячие головы остудил тяжёлый звук шагов Йозефа Голема. Кто знает?
С того времени каждую ночь бродил он по гетто, чуть не до смерти пугая случайных прохожих и заблудившихся пьяниц. Говорили, что от него не было пощады ни вору, ни разбойнику, поднявшему руку на еврея.
7
День выдался солнечный, будто промытый вчерашним дождём. Воробьёв, фотографируя всё подряд, прошёл по Карлову Мосту и, стараясь оторваться от галдящей толпы, стал неспешно подниматься к цели своей сегодняшней прогулки – ажурному «коржу» собора на холме. Однако внутрь крепости попасть не удавалось – все переулки неизменно заканчивались опрятными тупиками.
Заныло в пояснице, тут же захотелось передохнуть в каком-нибудь кабачке, приятно взвешивая в руке запотевшую кружку светлого «праздроя».
Покрутив головой, Воробьёв решительно повернул по указателю «музей садов». «Быть такого не может,– подбадривал себя,– чтобы в столице пива и вдруг музей – без пива».
Однако в этот раз интуиция подвела. На террасе при входе в музей не стояли привычные столики с круглыми картонками для кружек, а под аркой грота, где когда-то хранились садовые лопаты и тачки, было растянуто красное полотнище с надписью: «40. VYROCI OKUPACE CSSR». Понятно было без перевода. Вздохнув, он зашёл в прохладную тень.
8
Раввин уронил Тору – это очень плохая примета. Хуже не бывает. Всё пошло прахом – голем поднял руку на еврея! Ночью он чуть не убил заезжего прелюбодея. Несчастный с непокрытой головой в одном белье бежал до городских ворот. Женщина сама позвала его. Кто же мог знать, что муж вернётся с пардубицкого базара днём раньше?
Дети кричали: «Йозеф сошёл с ума!». Глина может сойти с ума?
Голем в исступлении давил посудные лавки в узких улицах, не разбирая пути. Задача оказалась невыполнимой: он должен был покарать еврея, чтобы защитить другого еврея?!!
9
По стенам безлюдного подвальчика были развешены фотографии, и газетные статьи того времени. На фотографиях – знакомые танки и напряженные худые лица.
У выхода на столике ветер шевелил книгу отзывов. Через весь лист было написано по-русски: «Извините, если сможете. У вас хорошая страна!». Воробьёв взял ручку, начал крупно: "Что же вы ...", вырвал листок и быстро пошёл прочь с холма, обходя грязноватые ручейки. Начинался дождь.
Прага – Москва, 2008
* цируфимы – (др.евр.) каббалистические заклинания;
** шем – (др. евр.)зд. пергамент с заклинаниями, одушевляющее начало.