Oleg Savchenko
Сергей Глухов разыскал купе, бросил чемодан на полку и пристроился у окна - за столиком: "Наконец-то!"
Вздохнул и опустил лицо в подставленные ладони. Уставшие нервы просили отдыха. Мысли бежали, путаясь в водовороте случайных фраз и образов. Вот счастливая, озорно выплясывающая шейк, Нелька. Она в голубом платье с ослепительно белой каймой. Вот светловолосая девочка-подросток говорит своей подружке: "Это же Нелькин Серёжка!" Потом какие-то моряки, военные корабли и волны. Волны - мягко перекатываются по Нелькиным коленкам - чистые и прозрачные волны…
Вагон тихо тронулся, скрипнув буксами, качнулся раз-другой и понёс, набирая скорость, веселя пассажиров глухим перестуком колёс.
Все вдруг захотели есть. Соседи Сергея, пожилые люди, заёрзали по скамье, разворачивая множество свёртков и кулёчков. Чтобы не мешать им, Сергей вышел в тамбур. Движение и грохот успокаивали. Да и, в сущности, не произошло ничего особенного: солдат отслужил и едет домой.
Высокий, стройный с обычным русским лицом, на котором выделялись твёрдые скулы и выразительные глаза. До призыва в Армию эти скулы прикрывали нежные и немного пухлые щеки, которые иногда розовели, выдавая его смущение. Теперь, обветренные, они подчёркивали его мужество. Глаза, как глаза, смотрели просто, но почему-то вызывали у женщин, то оживление, то сочувствие.
За окном бежали назад заснеженные ели, а тайга то вплотную подступала к поезду, оставляя для него неширокий, сумрачный тоннель, то расступалась и уходила вниз, открывая вид на отдалённые холмы и сопки. Сергеем вновь овладела грусть, которая, чем бы он ни занимался, о чём бы ни говорил, была с ним постоянно в эти годы. Эта грусть, эта боль – Нелька. Теперь не его – чужая, но всё-же, Нелька:
"Эх, Нелька! Неправильная ты. Так было хорошо…".
Были и письма, потом – безмолвие и, наконец, чистенькое, ровненькое письмо в одну страничку. Оно перевернуло всё разом, опрокинуло казавшиеся реальными надежды и мечты.
Сергей неверным шагом подошел к ротному почтальону:
– Ты меня заставлял плясать? – спросил он.
– Что, плохие вести? – догадался тот, поправляя очки.
– На! Читай!
Сергей сунул ему распечатанный конверт и выбежал на построение.
Потянулись обыкновенные армейские будни. Сергей врос в них и, хотя всё успевал, считался дисциплинированным солдатом, щемящее чувство тоски у него не проходило. Однажды, во время тяжёлого кросса в полной выкладке он поймал себя на том, что упорно думает о Нельке, а сам бежит зло, обгоняя одного за другим признанных полковых бегунов, словно доказывает ей что-то. Пришёл на огневую и занял позицию в числе первых; за что был отмечен командиром.
Сергей, хотя и пытался больше не думать о ней, всё же не мог выбросить из головы. Слишком много было связано с этой неверной девчонкой. И продолжая думать о ней, он становился всё более замкнутым. Нет, он не желал ей зла. Так и написал в прощальном письме: "Я не шлю тебе проклятий, они ни к чему. Каждый человек кузнец своего счастья, ты права. Но Нелька! Всё ещё любимая мною Нелька! Прошу тебя лишь об одном - будь хорошим кузнецом. Ты понимаешь меня, Нелька?"
Он не знал, поняла ли, но надеялся - поймёт. Жизнь научит. Открыл дверь. В лицо ударил свежий, леденящий ветер, ворвавшийся в тамбур вместе с грохотом и зимними запахами леса. Он глубоко вдохнул эти чистые запахи - раз, другой – и почувствовал радость от того, что молод, что теперь его ждут друзья, работа, и что он, Сергей Глухов, едет домой!
Замёрз. Повернулся и, хлопая лязгающими дверьми, пошёл искать своё купе. Было ещё светло, когда он взобрался на полку. За переборкой громко смеялись его счастливые товарищи, стуча о чемодан костяшками домино. Под этот аккомпанемент, да ещё под монотонный стук колёс Сергей и уснул.
В Волгоград приехали днём. Ребята в последний раз обменялись адресами, пожали друг другу руки и разошлись. Сергей привык к товарищам и теперь с сожалением расставался с ними. Но ему нужно было на автовокзал. Поднялся на виадук и огляделся тоскливо – вокруг были знакомые с детства, "Нелькины" места. "Эх, Нелька! – думал Сергей, – Жестокая моя, Нелька! И это всё без тебя?…"
Прошли два моряка из соседнего вагона, они тоже, кажется, спешили в Волжский. Сергей кивнул им, почувствовав, как что-то всколыхнулось в груди; зависть что ли? Форма у них красивая.
Сел в полупустой автобус и оставил у окна место для Нельки. Потом с тоской взглянул на вошедшую вслед за ним женщину и подвинулся. "Что за наваждение? – встряхнулся Сергей. – Зачем-же я туда еду?"
Вошли моряки. Они вошли скромно, как и Сергей, стараясь не привлекать к себе внимание и чувствуя на себе понимающие взгляды пассажиров. Форма у них, и в самом деле, красивая. Опять эти ребята вызвали у Сергея болезненную зависть… "Да ведь это муж у Нельки в Морфлоте служил!" – неожиданно вспомнил он.
Автобус скользнул с уклона, чуть дёрнулся при запуске двигателя и легко покатил по асфальту, взяв курс на Волжский. Был октябрь. Однако по южному светило солнце и странным казалось отсутствие снегов.
Вот и ГЭС! Он ещё мальчишкой приходил с отцом, наблюдал, как работают шлюзы судоходного канала с кораблями на верхнем и нижнем бьефе реки. Вскоре показался и сам Волжский. Панорамой раскинулся родной городок в степи и по мере приближения к нему становился всё больше и значительнее. Так хорошо в нём! Там, справа, угловое здание техникума, и начиналась исхоженная с Нелькой набережная. Он мог вспомнить любое место на ней.
Когда побежали мимо знакомые до боли дома, Сергей вдруг почувствовал сильное волнение. Он не мог вообразить там, в армии, что столько мест в городе и сам город так тесно связаны с Нелькой. Вот здесь она сломала каблучок и весело прыгала на одной туфельке, впервые прижавшись к нему. Там, у дворца гидростроителей, его однажды вызвал "поговорить" Димка - парень, с которым она раньше дружила. У парня были крепкие кулаки и тоскливые, опустошённые глаза. Сергей вёл себя достойно, и Нелька торжествовала, хотя он потом целую неделю ходил с чувством человека, укравшего чужое счастье.
Нелька была весела и жила восторгами. Восторг из-за нового платья, восторг, что из-за неё дерутся мальчишки. И, конечно, главными источниками её восторгов были: сам Сергей и его танцы. Нелька, казалось, уже любила Сергея, но видно совсем ещё не осознавала этого. Она признавала, что в их городе он непревзойдённый танцор и сочинитель новых танцевальных фигур. Ей нравилось восхищать им окружающих. А ведь ею и Серёжкой восхищались все.
Нелька так хорошо выходила на фотографиях вместе с Сергеем, что дарила их всем желающим. Особенно любила на них смотреть маленькая глупышка из соседнего подъезда их дома. Она была намного младше Нельки, всегда по-детски восхищалась ею и даже сама просила у неё фотокарточки. Она долго выпрашивала большую фотографию, где Нелька в розовом платьё летала вместе с Сергеем на качелях в городском парке. Нельке самой нравилась та фотография, однако уступила. Это была единственная её свободная фотография, где она в розовом платье. Была ещё одна - в альбоме и негатив.
Ещё мать не нагляделась на сына, не успел отец расспросить всё "по-человечески", как сын принял душ и засобирался.
– К ней пойдёшь? – нахмурился отец. – Не ходи! Ни к чему это, – Он задумался: "Сказать сыну или нет?"
– Не ходи, не трави себя, Серёженька! – подхватила мать. – Да и ребёнок у них, не до тебя им.
Сергей вздохнул, но всё же оделся в ставший тесноватым штатский костюм. Выбежал из дома, походил по подъездам, но скоро остановился в растерянности. Друзья разъехались. Кольку, как сказала бабка: "Ожанили и снарядили в свадебное путешествие". Как выяснилось, к тётке на Украину. Вадик учится в Саратове. Ехать на ТЭЦ, где он работал до армии, уже поздно. Подумал и пошёл в ТЭЦ-овское общежитие. Но и там никого знакомых. Одни в армии, другие учатся. Что ни говори, два года всё-таки срок! Наконец направили к двум братьям, работавшим на тепловой электростанции и очевидно пришедшим на неё позже. Неловко беспокоить незнакомых в воскресенье, но он всё же, пошёл:
– Я из армии, – объяснил он братьям. – Все знакомые разъехались, никого не найду.
– А где на ТЭЦ работал?
– В электроцехе.
– В электроцехе? – переспросил старший брат Евгений, – Так и мы с Витькой в электроцехе работаем.
Он задумался, вспоминая что-то:
– Это не ты поздравления на Главный щит присылал: "Привет из Сибири..." и так далее?
– Ага, каждый праздник! – добавил Виктор, держа чайник.
Сергей улыбнулся:
– Не знаю, может, ещё кто, но я тоже присылал.
– Дай стул человеку! – скомандовал старший брат младшему.
Поговорили, попили чай, вспомнили общих знакомых, познакомились сами. Старший брат Евгений просто работал. Младший Виктор работал и учился заочно. У старшего цель была: "Чтобы Витька выучился, тогда женюсь".
– А мы сейчас с Витькой во дворец идём, – сообщил Евгений, – Пойдёшь?
– Пойду, – согласился Сергей. – А что там?
– Да ничего, – пожал плечами Евгений. – Так, активный отдых перед сном – танцы.
Сергей был рад неожиданному знакомству, и ему было всё равно куда идти. Но танцы будили в нём болезненные воспоминания о Нельке, и один он бы туда не пошёл.
Продолжение: http://www.proza.ru/2008/10/16/52