Та-тара-тара-та-та - напевал он тихо, лежа в траве. Поднялся легкий ветер в такт новой мелодии, или мелодия - в такт ветру.
Пум-пурум - усилилась мелодия, творимая в голове, он потянулся и взял в руку засохшую травинку. Птицы стали кружить рядом, щебетанием и ритмом своих крыльев - вторя его ритму.
Паба-да-ба - мысленно вступили ударные, распадаясь градом мелких барабанчиков, невоспроизводимых человеческим голосом, но так явственно звучащими в грозовых раскатах.
Он взял другую травинку и стал дирижировать обеими руками, он упивался неизвестным ему заклинанием - он не знал, что это - он играет мир, или окружающее играет им.
Увлекшись, он привстал на колено и наигрывал, наигрывал:
Паба-пап-пабап. Собиралась нешуточная гроза, но ему так понравилось ощущать эти незримые потоки, что он не мог остановиться - он развивал мелодию, как она ему представлялась - птицы, чувствуя приближение ливня, разлетелись по укромным местечкам. Ветер усилился и порывами клонил колосья травы, волнами вороша зеленое одеяло.
Он встал и в полный рост дирижировал Своей Музыкой. Аккорды усложнились, добавились смычковые, тенором звучал тромбон. Барабаны нещадно бились на смерть.
Бах-бабах - ударила в тарелки молния. Он уже не мог остановиться - его самого вовлекло в этот самодостаточный и самовоспроизводящийся оркестр, но на место дирежера. Он был частью, но определяющей, композитором.
Группа скрипок закружила огромную воронку урагана, виолончели добавили угрожающей силы, барабаны сотрясали землю, арфа еле слышно играла вдали нотки только что бывшего спокойствия.
Неистовое сплетение звуков, инструментов, стихий - вода, ветер, земля, молнии и огонь. Непонятной нитью в стихийное буйство природы добавилось одушевленное - бормотание духовых, замысловатость клавишных - все взвилось и сконцентрировалось здесь - в великом смерче.
Он уже понимал, что происходящее вокруг - его рук дело. Он не знал, кто доверил ему эту силу, не знал, как он запустил этот механизм, это чудо, это волшебство - он держал в руках, в тоненьких палочках - мир, он кружился и жил перед его взором и целиком зависел от его воли.
По щекам его катились слезы, потому что он знал, чем закончится симфония и не мог остановиться, став единым с метамузыкой жизни.
Название приходит иногда внезапно, вспышкой: "Конец Света"...