Его просто так звали. Как он не скрывал, как не пытался играть роль веселого и удачливого. И сколько бы не менял имен, все равно его рано или поздно называли Злыднем и прогоняли. Сначала он даже топился, вешался. Но вода выталкивала его на поверхность, а крепкие дубовые сучья гнулись и ломались под тяжестью его худого тела.
А потом он просто привык. Привык, что его вид отпугивал почти всех. Почти, потому что те, кому было очень плохо, все-же привечали его. То-ли из жалости, то-ли из солидарности. А скорее потому, что и сами чувствовали себя одинокими и ненужными. И были долгие ночные разговоры за пустым чаем, горькие слезы ни о чем, объятия женщин, которые не любили Злыдня (не до любви им было). Просто прятались они в его больших ладонях от всего мира. И полные печали глаза голодных детей, которых он не мог накормить, но которым рассказывал сказки о молочных реках с кисельными берегами.
И, казалось, он вбирал в себя горе и беду этих людей. И горе и беда отступали. Сначала незаметно, потом все явственней. И вот уже улыбки просыпались на лицах, и то, что рассыпалось и плесневело, становилось надежным и крепким. И когда он слышал, как женщина поет за работой, ему становилось тепло и грустно. Потому что вот еще одна смогла справиться с безысходностью и проклятием. И вот еще одна его скоро прогонит. Потому что он - Злыдень. Он не умеет петь, а в его улыбке - вся собранная им боль и нежность... И его унылый вид и грустные глаза начинали сначала удивлять, потом раздражать. И объятия становились все более дежурными и холодными. и когда он дожидался сказаного в сердцах "Отстань, Злыдень", то понимал - пора уходить. Потому что дальше будет только хуже - он уже не нужен здесь. Да и эти люди становились ему чужими и незнакомыми. Они начинали гордиться своей удачливостью и оборотистостью, забывали про то, какими были. И Злыдень их прекрасно понимал: кому охота вспоминать свое горе и безысходность.
Только вот он не мог забыть ничего. Никогда! И любая новая тропинка приводила его в ветхую лачугу, где его ждали. Ждали Злыдня, который не поможет, но разделит боль и повернет судьбу.