ЭПИЛОГ
Кисандра
Старуха жила в доме так давно, что, казалось, живёт вечно. Все в округе узнавали её согнутую фигуру, когда она шаркала ногами, идя по улице с бидончиком молока. Соседи знали её сто лет. Они нянчили детей, потом внуков, старились, умирали, а старуха каждое утро ходила за молоком, как будто жила в другом временном измерении.
Казалось, старуха жила всегда. Она постепенно стала восприниматься как элемент интерьера. Мало-помалу соседи перестали её замечать. И только по вечерам, глядя на свет из её окон, они вспоминали, что видели её утром и удивлялись, как долго она живёт.
Старуха не пускала к себе гостей. Побеспокоенная соседями по какой-либо нужде, она приоткрывала дверь ровно на ширину ноги, выпуская из квартиры затхлый прокисший старушечий воздух. Никто не знал, как она живёт, чем обставлена квартира и чисто ли вымыт пол. Впрочем, соседи старались реже беспокоить её.
Однажды зимой старуха подобрала под подъездом маленького котёнка.
Сначала она просто вынесла ему молока в старой консервной крышке. Котёнок вылизал крышечку и тут же уснул. На другой день он проводил старуху до её квартиры, а потом стал встречать её, когда она возвращалась с молоком. Участь котёнка была решена. Старуха внесла его в квартиру, угостила его молоком, накрошила корочек. Голодный котёнок отъедался несколько дней, отсыпаясь тут же, у еды. Наконец он отъелся и превратился в бедовую кошечку. Старуха кормила его молоком и дешёвой рыбёшкой, и маленькая хищница быстро подрастала.
Утром кошечка просыпалась затемно и начинала охотиться. Она ловила тараканов, бумажный мусор, катушки, занавески, точила когти о половик, грызла мебель, будила старуху.
Проснувшись, старуха долго лежала в постели, что-то вспоминала или просто дремала. Потом уходила за покупками. Ходить было с каждым днём тяжелее. Устав от забот, она спала днём, а по вечерам сидела у окна, вглядывалась в догорающий закат и что-то тихонько напевала.
Что было в той песне? Тоска по несбывшемуся? Тихая радость от того, что тяжкая жизнь прожита правильно, и всё трудное уже позади? Кто ты, женщина, честно прожившая свою жизнь и давшая миру другие жизни? Кого напоминаешь ты на этом опустевшем вокзале? Путника ли, уложившего свои вещи и увлекаемого роковым поездом в неизведанную даль, навстречу таинственной неизвестности окончания бытия? Или провожающего, печально глядящего вослед уехавшим детям своим, увозящим даже не душу, но саму оставшуюся краткую частичку жизни, и в гулкой пустоте брошенной души колотятся замирающие звуки колёс, и вместе с ними замирает и умирает душа?
Иногда она разговаривала с кошкой. Ругала, когда та, расшалившись, начинала кататься на половике или нападать из засады на голые ступни. А когда они обе, угомонившись, ложились спать, подолгу о чём-то рассказывала кошке.
Они подружились, полюбили друг друга и были счастливы.
Однажды старуха несколько дней подряд не выходила из дома. Она лежала на кровати, грустно улыбалась и кормила кошку размоченными корками.
Но в воскресное утро старуха всё-таки встала, покормила кошку, расчесала её чудесную шерсть, закутала в старую шаль и поехала на базар. Там она долго стояла в кошачьем ряду среди десятков котиков и кошечек разных мастей и пород. Кошка высовывала голову из шали, то и дело порываясь вылезти, но спелёнута была крепко. Старуха как могла успокаивала её.
Они стояли долго, дожидаясь только одного покупателя - своего.
И дождались. Кошечку взяли в добрую семью, случайно затесавшуюся в полном составе в этот район рынка.
Отдав кошку, старуха аккуратно свернула шаль, положила её за пазуху, вздохнула и поехала домой. А кошка, проехав на руках ребёнка чуть ли не через весь город, оказалась в чистой ухоженной квартире, где её тут же до отвала накормили колбасой и мясными обрезками.
Поев, кошка подошла к двери и попросилась. Оказавшись на улице, она юркнула в ближайшую дыру в заборе и помчалась по асфальту.
Отбиваясь от котов, прячась от собак, кошка медленно, но верно двигалась в нужном ей направлении. Она не могла дать себе отчёт, почему идёт так, а не иначе. Но, следуя голосу древнего инстинкта – вернись туда, где был счастлив,- настойчиво преодолевала широкие магистрали и узкие улочки, глухие заборы и глубокие канавы. Она исхудала и перепачкалась. Шерсть её свалялась, и в ней завелись злые блохи.
Но всё-таки однажды мокрым осенним днём она оказалась у знакомого подъезда. Понюхав воздух, она осторожно пробралась на свой этаж и затаилась. Возле знакомой двери толпились люди, громко разговаривали, грели на спичках вонючий сургуч. Кошка не знала и не могла знать, что старуха, приехав с базара, тихо умерла на диване, что узнали об этом недавно, но уже схоронили её.
Поэтому кошка проскользнула в квартиру мимо ног должностного лица, которое, ничего не заметив, закрыло дверь старухиной квартиры и опечатало её, чтобы вновь открыть только через полгода, когда пройдёт установленный законом срок и тогда выяснится, что наследников у старухи нет, а последняя старухина подружка уже не может ничего наследовать, да и не могла бы, потому что не была человеком.