В последние дни уходящего лета я побывала в Одессе – городе, где прошли мои студенческие годы. С тех пор минуло два десятилетия, многое здесь изменилось, прекрасный город у Черного моря значительно обновился и еще больше похорошел. По-новому выглядит даже «визитная карточка» Одессы – морской вокзал. Но мое внимание приковывают не грандиозные сооружения вроде многоэтажного отеля или скульптурной композиции Эрнста Неизвестного, а скромная мемориальная доска на стене православной часовни у причала. Она напоминает о том, что в конце августа 1986 года отсюда ушел в свой последний рейс пароход «Адмирал Нахимов».
Двадцать два года назад трагедия «Адмирала Нахимова» потрясла весь мир. Круизный лайнер, совершавший рейс из Одессы в Батуми по Крымско-Кавказской линии при выходе из порта Новороссийск столкнулся с теплоходом «Петр Васёв», возвращавшимся из Канады с грузом ячменя. Пассажирское судно, получив огромную пробоину в правом борту, затонуло за семь минут в двух милях от берега – мыса Дооб. Жертвами крушения, по официальным данным, стали 423 человека.
Память об этом трагическом событии до сих пор чтят и в Одессе, и в Новороссийске. Благотворительный фонд «Нахимовец», который был основан Галиной Андриевской, чья мать погибла в катастрофе, а теперь возглавляет ее дочь Наталья Рождественская, ежегодно организует траурные мероприятия для родственников погибших пассажиров и членов экипажа «Адмирала Нахимова». В годовщину трагедии участники фонда совершают рейсы памяти и скорби к месту, где погибли их близкие.
…Листаю старый альбом с фотографиями. На снимке более чем двадцатилетней давности – я с двоюродной сестрой Ларисой на фоне огромного, размером с пятиэтажный дом, белоснежного лайнера, стоящего у причала Новороссийского морвокзала. Вспоминаю тот давний круиз летом 1984 года: жаркое южное солнце, ласковое море, удивительная природа Крыма и Кавказа, нарядный, праздничный пароход, где созданы все условия для отдыха туристов. В судовой библиотеке с просторным холлом, уставленным мягкими креслами, можно было почитать прессу, посмотреть телевизор. Ее уютную обстановку легко представит себе каждый, кто видел замечательный советский фильм, лирическую комедию «Дамы приглашают кавалеров». Один из его эпизодов с участием Леонида Куравлева и Марины Нееловой снимался именно здесь. А «хозяйкой» судовой библиотеки в то время была милая, приветливая девушка Тоня, с которой я подружилась.
И вот – волнующая встреча с подругой молодости почти четверть века спустя. Вместе с участниками рейса памяти и скорби я побывала у памятника затонувшим кораблям в парке имени Тараса Шевченко, на кладбище, где похоронены жертвы крушения, на заупокойной церковной службе. На следующий день наша группа выехала в Новороссийск. За плечами у каждого из собравшихся в эту поездку – человеческая трагедия. Несмотря на прошедшие годы, воспоминания о ней живы и свежи, продолжают бередить душу. Слушать их без слез невозможно.
Рассказывает непосредственная участница тех страшных событий Антонина Блок:
- В тот вечер мы долго сидели с моей подругой Татьяной Дымковой, пили кофе, разговаривали, делились впечатлениями о нашумевшем фантастическом романе Стивена Кинга «Воспламеняющая взглядом» (Впоследствии на суде капитан Марков, отвечая на вопрос, чем он занимался во время столкновения, ответил, что читал этот роман. - И.К.) Таня пообещала дать мне журнал с его продолжением, она тогда работала библиотекарем вместо меня – я собиралась уходить на другое судно и передала ей библиотеку. Около одиннадцати часов вечера мы попрощались, и я пошла в свою каюту. Она находилась на той же палубе, в том же коридоре, где был вход в машинное отделение, расположенное ниже. Именно туда пришелся таранный удар сухогруза. Зайдя в каюту, я почувствовала сильное сотрясение корпуса судна. Это меня не очень испугало, потому что было похоже на недавний случай, когда «Нахимов» сел на мель недалеко от Сочи. Но вскоре в дверь кто-то постучал и закричал: «Все наверх! Мы тонем!»
Что нужно делать в аварийной ситуации, я знала четко: надеть спасательный жилет и идти к «своей» шлюпке номер 13, закрепленной на шлюпочной палубе с правого борта. Надев жилет, я запуталась в длинных тесемках, которые тянулись метра на два. Недолго думая, обвязала их вокруг себя несколько раз. Это спасло мне жизнь: когда пароход погружался на дно, этот жилет с меня бы просто сорвало потоком воды, а плавать я не умею.
Постучала в соседнюю каюту, где жила заведующая бельевым складом Зинаида Ивановна Марчук (Тоже участница рейса памяти. – И.К.), кричу ей: мы тонем! А она не верит. Но когда увидела, как из двери, ведущей в машинное отделение, поднимается вода, осознала опасность и сказала мне: «Подожди меня здесь, я схожу за своим жилетом, он на складе». Когда она вернулась, вода уже доходила нам до колен. Мы стали пробираться наверх. А судно уже дало сильный крен, приходилось цепляться за поручни трапов и подтягиваться на руках. Идти к спасательной шлюпке не было смысла – весь правый борт уже находился в воде. И вдруг пароход резко пошел под воду кормой вниз на глубину почти 50 метров. Но поскольку его длина превышала 170 метров, он уперся в дно и на какое-то время задержался в вертикальном положении, а потом завалился на правый борт. Этих мгновений мне чудом хватило, чтобы спастись. Как это произошло, я не знаю. Помню, что когда я была под водой вместе с «Нахимовым», упиралась головой во что-то, мешавшее мне всплыть – в дверь или переборку. Пришла в сознание на поверхности, увидела над собой звездное небо и подумала, что я уже умерла… Потом нас подобрали спасатели. А Татьяна Дымкова утонула, как и другие мои подруги: Таня Андреева, Марина Воробьева, Света Рожкова, Таня Федорова…
Я побывала в Новороссийске в позапрошлом году, на двадцатую годовщину гибели «Нахимова». А в этот раз не хотела ехать, слишком больно и тяжело всё это вспоминать. Но накануне мне приснилась Маринка и сказала: «Тоня, мы погибли, потому что кто-то должен был погибнуть. А вы остались живы, потому что мы погибли вместо вас». Я подумала: действительно, ведь я тоже могла оказаться в числе погибших, отдать им дань памяти – это мой долг.
Самая старшая участница рейса – Калерия Калинина из Луцка за прошедшие годы не пропустила ни одной поездки в Новороссийск, несмотря на дальнее расстояние и возраст (ей исполнилось 80). На «Нахимове» Калерия Васильевна потеряла сразу двоих – единственную дочь и внука. Горе вошло в ее жизнь, когда она была совсем молодой: после трагической гибели мужа, военного летчика, она осталась одна с трехлетней дочерью на руках. Несмотря на материальные трудности, дала ей прекрасное воспитание и образование.
- Наташа окончила университет, в совершенстве знала английский язык, играла на фортепиано, писала стихи. Очень любила море, - вспоминает Калерия Васильевна. - На «Адмирале Нахимове» она путешествовала и раньше. В тот круиз взяла с собой старшего сына Павлика, которому было десять лет, а маленького Максимку оставила со мной, пообещав, что возьмет его на следующее лето. Прощаясь, внук крепко обнял меня и долго не отпускал, а когда я сказала: ну, хватит уже, он ответил: бабушка, я загадал, что должен поцеловать тебя двадцать пять раз, не мешай, я считаю…
Узнав о катастрофе, я приехала в Новороссийск. В списках живых моих родных не было, не нашла я их и среди погибших. Десять дней ходила на пятнадцатый причал морвокзала, куда доставляли тела поднятых из моря жертв крушения, в надежде увидеть дочь и внука. После того, как во время работ по подъему утонувших с «Нахимова» погибли два водолаза, было принято решение прекратить поиски. Но тут судьба послала мне встречу с людьми, которые видели, как в то время, когда все пассажиры поднимались наверх, Наташа спускалась на палубу F, самую нижнюю из пассажирских палуб, где была ее каюта. Она шла за спящим в каюте сыном. Я обратилась к руководителю правительственной комиссии Гейдару Алиеву с просьбой разрешить еще одно погружение на пароход и указала точные координаты – палубу и номер каюты, где следует их искать. Именно там, в тесном коридоре, водолаз увидел, по его собственным словам, леденящую кровь картину: молодую красивую женщину в вечернем наряде, крепко обнявшую ребенка, который был в одних трусиках, а их обоих окутывало облако ее длинных волос. В едва колыхавшейся воде они казались живыми.
Павлика очень любили в школе, - не сдерживая слез, продолжает Калерия Васильвна. - Он был отличником, старостой класса, хорошим товарищем. Каждый год, до самого окончания школы, первого сентября ребята всем классом приходили на кладбище; вся его могила в этот день была усыпана цветами…
Тридцать первого августа катер с участниками скорбного рейса направился к месту трагедии. Море в Цемесской бухте редко бывает спокойным, особенно когда дует норд-ост, знаменитая новороссийская «бора». Вот и в то утро волны немилосердно качали наше суденышко, порой даже перехлестывая через его борта. Но, казалось, качки никто не замечал – таким напряженным было эмоциональное состояние присутствовавших на печальном обряде православного богослужения и возложения на воду поминальных венков. Для 65 человек лежащий на дне «Адмирал Нахимов» стал братской могилой. Среди них – младшая сестра волынчанки Аллы Юречко.
- Мы не видели Оксану мертвой, поэтому до сих пор считаем, что она жива, просто уехала куда-то. Так нам легче перенести эту утрату, - говорит Алла. - Моей сестричке шел двадцать второй год. Она была высокой стройной девушкой, спортсменкой-волейболисткой, полной сил и жизни. Ее комната в доме наших родителей по сей день ждет свою хозяйку. В ней всё осталось на прежних местах: мебель, одежда, книги, игрушки. На стене висит большой портрет Оксаны, нарисованный местным художником. Каждый год 31 августа мы с родственниками и друзьями собираемся, чтобы помянуть всех, кто погиб на «Нахимове» в ту страшную ночь. Стараемся, чтобы кто-то из нашей семьи побывал в этот день и здесь, где Оксана обрела свой последний приют, хотя поверить в это так тяжело...
Людмила Яковчик из Макеевки в этом году приехала на встречу «нахимовцев» впервые. Во время аварии у нее погиб отец.
- Папины товарищи, с которыми он отдыхал в круизе, рассказывали, что в тот последний воскресный вечер августа они вместе отмечали День шахтера – все четверо работали на шахте. Папа ушел в каюту раньше, а они еще оставались на открытой палубе, где играл оркестр и продолжались танцы. Те трое друзей спаслись, а моего отца подняли из моря только на восьмые сутки…
Когда 8 сентября 1994 года у меня родился сын, я назвала его в честь дедушки – Павлом. И лишь недавно мне на глаза попалось отцовское свидетельство о смерти, оно хранилось у мамы. Каким же было мое удивление при виде даты, проставленной в нем – 8 сентября! Как тут не поверить, что наши родные не уходят бесследно, а продолжают жить с нами в следующих поколениях.
На обратном пути наш катер сопровождала стая дельфинов. При виде их грациозных прыжков над волнами скорбные лица людей просветлели, озарились улыбками.
- Дельфины как будто передают нам привет от тех, кто остался здесь навсегда, - сказала одна из женщин.
Поздним вечером участники рейса памяти и скорби прибыли на мыс Дооб, где установлен памятный знак напротив места трагедии, разыгравшейся в Цемесской бухте. В центре скульптурной композиции – часы с затонувшего судна. Их стрелки остановились в момент катастрофы, за сорок минут до полуночи. В руках у родственников погибших – зажженные свечи и живые цветы. Звучит заупокойная молитва… Несмотря на поздний час, в траурной церемонии, как всегда, принимают участие представители Новороссийской госадминистрации, а также местные жители и отдыхающие из курортного поселка Кабардинка.
Мы стоим у поручней над крутым обрывом. Внизу тихо плещется успокоенное море. Над головой – черный купол неба, усеянный яркими звездами. Всё как тогда, в последнюю ночь лета 1986 года. Как хочется, чтобы время повернуло вспять, и из Цемесской бухты снова вышел сверкающий огнями красавец-лайнер, на этот раз мирно разойдясь со спешащим к причалу тружеником-сухогрузом. Но это невозможно. Мы можем лишь сохранить для следующих поколений память о трагедии «Адмирала Нахимова». Хотя бы затем, чтобы она больше никогда не повторилась.
Одесса-Новороссийск, 2008