Начало здесь: http://www.proza.ru/2008/09/10/97
Все приношения Богам были сделаны, можно было бы и перемещаться на городскую площадь, но жрец медлил. Что-то не давало ему уйти от капища. Тогда он разразился словесным водопадом, восхваляющим всех иллавертов в целом, и предрекающей славную жизнь этому мальчику, наречённому Авенором. А пока он удерживал внимание слушателей, его зоркие глаза углядели облачко пыли, перемещающееся по направлению к городу. Оценив расстояние и скорость перемещения он подгадал окончание своей пламенной речи к тому моменту, когда всадник поднимется на площадку перед капищем.
В руках тот держал свёрток. Видя, что жрец уже закончил, он высоко поднял то, что держал и громко прокричал: - Этот ребёнок родился в один день с иллавертом!
Жрец порадовался, что дождался посланного. Отец? Нет, скорей старший брат. Всех женатых мужчин племени жрец помнил, ни одна свадьба не проходила без его прямого в ней участия. Конечно, невест он запоминал лучше, ведь именно они были предметом его забот в столь важный для них день, но женихи копошились рядом, их он тоже всех видел. Это лицо ему было незнакомо. Значит и живёт в отдалении. Вон, и пыли сколько на одежде, хорошо, хоть ребёнку лицо догадался прикрыть, и на ярмарки редко приезжает, и свадьбы своей ещё не гулял. Отец ребёнка, видно, остался с матерью, а старшего сына послали показать ребёнка. Лишь бы ребёнок крепенький оказался, чтобы ему эта скачка не повредила.
Жрец принял из рук юноши свёрток, развернул пелёнки и увидел, что ребёнок спокойно спит. Ну и ну, такая скачка, передают из рук в руки, а он и в ус не дует, спит себе. Надо будет запомнить его. Из такого может хороший судья получиться.
- Родители уже нарекли его? – спросил он у предполагаемого старшего брата.
- Её, это девочка, Великий Жрец.
- Я имел в виду просто ребёнка, а не мальчика или девочку, - выпутался жрец. Надо же! Впервые он ошибся. Всегда безошибочно определял пол младенца, а тут так опростоволоситься! А уже карьеру судьи предрёк младенцу! Хотя, кто сказал, что судьёй может быть только мужчина? Ну и что, что ни одна женщина ещё не судила других людей? Конечно, за девочкой ему будет сложней уследить, они находятся в ведении жрицы, но надо будет с ней поговорить об этом.
- Но ты не ответил мне, нарекли или нет?
- О нет, Великий! Родители оставили это право тебе. Ты сможешь найти ребёнку такое имя, которое будет сопровождать его по жизни и во всём помогать.
- Её брата, иллаверта, нарекли Авенором. Сестра же его пусть будет Аверой! Встречайте люди сестру иллаверта Аверу!
И жрец высоко поднял девочку. Тут она, наконец, открыла глаза и удивительно осмысленным взглядом посмотрела на жреца и на толпу перед капищем.
- Как тебя зовут и долго ли ты ехал, юноша?
- Зовут меня Нортис, а выехал я когда солнце стояло в зените.
- Сейчас оно уже начинает клониться к закату. И всё это время Авера ничего не ела?
- О, да, Великий! Она всю дорогу спала.
Тут вмешалась жрица. Она приняла девочку на руки, присела на заботливо подставленный младшей жрицей стульчик, обнажила грудь и дала её малышке. Та быстро зачмокала. Тут заворочался в своей каменной колыбельке Авенор, и младшая жрица, повинуясь движению бровей Верховной, тут же подала ей сына, приложив его удобно к другой груди.
Слов нет, иллаверт смотрелся, как полугодовалый, но и Авера от него не очень отставала. Тоже крупная, розовенькая, она сосала с не меньшей силой, чем названый брат. Закончили они свою трапезу одновременно. Подбежали жрицы, взяли детей, споро освободили их от пелёнок и дали им освободиться от лишнего. Потом снова завернули. Правда Авере пришлось пелёнки заменить, путь то долгий был, но зато теперь она щеголяла одеждой с символом Великой Жрицы – колесом с глазом.
Жрец довольно посмотрел на детей. Вот теперь действительно пора праздновать.
- К пиршественным столам, дети мои, плясать и веселиться! – провозгласил он.
Жалко, что князя Иллиатимрила нет сейчас с ними. С группой иллавертов отправился он путешествовать по чужим землям. На севере он уже бывал, привёз много всяких интересных вещиц. Договорился с тамошними купцами о торговых связях, так что они теперь стали частыми гостями на ярмарках. Сейчас его путь лежал на юг.
Упрашивать людей не пришлось. Как только раздался призыв жреца перейти к пиршественным столам, все довольно поспешно стали переходить на городскую площадь. И дело было даже не в том, что хотелось побыстрей начать пировать, а в том, что молодёжи хотелось занять места рядышком друг с другом, а их отцы и матери не хотели их отпускать со своих глаз, и норовили сесть поближе. И не прикажешь, дети то уже большие, им действительно интересно с такими же молодыми праздновать.
Семьи Дианора и Яолиллы не беспокоились. Всё уже было решено, и они могли совершенно свободно наслаждаться обществом друг друга. Следить за ними никто из родственников не собирался. Но, оказывается, кроме родственников, было кому ещё приглядеть за ними.
Стоило Дианору потянуться своей кружкой к разливающему, как он поймал взгляд Великой Жрицы. Она чуть мотнула головой, прикрыв на мгновение глаза, и он послушно отдёрнул руку. Что ж, ему и трезвому весело. Если жрица не велит пить пиво, значит не надо. На собственной свадьбе молодым пить всегда запрещалось, видно жрица хотела, чтобы он не пил и до свадьбы. Яолилла же пиво никогда не пила. На одном из праздников, когда её сочли уже достаточно взрослой, ей плеснули немного в кружку, но она, попробовав, тут же отдала напиток отцу. На вкус ей пиво совершенно не понравилось. То ли дело взвар ягодный, подслащённый мёдом. Вот это действительно праздничный напиток! Или квас. А пиво горькое, и пахнет потом от тех, кто его пил, не очень хорошо. Яолилла так и не поняла, зачем оно нужно, это пиво.
Дианор и Яолилла не столько ели, сколько плясали. Музыкантов было две смены, чтобы они не были обиженными, чтобы и они могли и поесть, и поплясать. То же самое было и с подавальщиками. Парни, таскавшие тяжеленные блюда и девушки, следящие за тем, чтобы на столах всегда стояла еда и питьё, все они успели - и сами за столом посидеть, и на площадку выйти, ноги размять.
А сидеть рядом с Яолиллой было сладостной пыткой. Руки и верхняя часть туловища были далеко от неё, но седалище, бедро, колени и икры плотно прижимались к таким же частям тела Яолиллы. Очень плотно прижимались. И при каждом движении одного из них возникало трение, усугубляющее сладостность пытки.
Яолилла захотела танцевать. Не утруждая соседей просьбой пропустить их, Дианор с Яолиллой просто перешагнули через скамейки. И тут Яолилла обратила внимание на странные изменения, произошедшие с телом любимого. Неожиданно спереди пониже живота он стал неоправданно широк, если смотреть сбоку. Что-то оотопыривало штаны от соединения штанин почти до самого пупка и торчало вперёд. А Дианор этого не замечал, глядя на Яолиллу. Она среагировала очень быстро, надеясь, что никто, кроме неё, конфуза не заметил. Сорвала с себя тонкий платок, который мог ей служить при необходимости даже платьем, настолько он был большим, сунула один конец в руку любимого, и побежала вперёд, огибая Дианора спереди, так, чтобы платок прикрыл его штаны. Тут и Дианор понял, что происходит, мгновенно принял игру Яолиллы и побежал за ней, разворачивая тело к платку.
Яолилла надеялась, что никто не увидел, но Великая Жрица видела всё. Брови её немного приподнялись, что можно было бы расценить, как «Ого!», и тут же опустились. Никто не заметил никаких изменений, даже младшие жрицы, привыкшие ловить каждый её взгляд и каждое движение.
Молодая пара выбежала за пределы освещённого круга, и пусть там не было совсем темно, но людям со света их уже не разглядеть. Можно уже пойти спокойно. Дианор увлёк Яолиллу за кусты шиповника, где они могли оставаться незамеченными, при условии, что будут вести себя тихо. Но с площади доносилась музыка, песни и возгласы пирующих, поэтому их горячее дыхание никто, даже стоя на тропинке за кустами, не расслышал бы. Штаны Дианора до сих пор оттопыривались и он поспешил, схватив руку девушки, прикоснуться ею к своему пылающему жезлу. Почти одновременно он обнял Яолиллу и впился губами в её губы. Одной рукой он продолжил обнимать её, поглаживая по спине и чуть ниже, а вторая подтянула подол её рубашки и погладила пушистый треугольник, нащупывая щёлку на его перевёрнутой вершине. Бугорок в самом начале щёлки немедленно отозвался на его прикосновение, и Дианор почувствовал, как обмякла в его руках девушка.
- Ты сейчас упадёшь, – шепнул он.
- Подожди, я расстелю платок.
Яолилла оторвалась от него, нашарила на земле платок, который она выпустила из рук, как только они зашли за куст шиповника, и расстелила его. Всё это время Дианор не выпускал её из своих рук. Он повалился на землю первым, увлекая за собой любимую, положил её на себя.
- Подожди, мне надо рубашку снять. Она помнётся, и все сразу догадаются, чем мы тут с тобой занимались.
Яолилла вскочила, быстро стянула рубаху, наклонилась к Дианору, разоблачила его, но не до конца, чтобы оставалось какое-то сдерживающее начало, и упала рядом. Руки их пошли блуждать уже знакомыми путями, а губы слились в глубоком поцелуе. И оторваться друг от друга они не смогли даже тогда, когда совсем рядышком, на тропинке раздались голоса. Потом послышался шорох веток, и совсем близко, на расстоянии, наверное, всего лишь в десяток локтей, не более, они услышали девичий смех, а приглядевшись, увидели, как белая рубашка поползла вверх, но на землю не упала.
- Хорошо, что мы пришли первыми, а то они увидели бы нас, - шепнула Яолилла на ухо возлюбленному. – Теперь придётся лежать очень тихо, а то мы их напугаем.
Слушая слова чужой любви, они продолжали наслаждаться своей. Та, вторая пара, ещё видно не поняла, как можно получать удовольствие не нарушая запрет Оробарруда, они продолжали стоять, целовались и гладили друг друга. И очень много говорили. И с каждым их «Люблю!» рука Дианора сильней сжимала Яолиллу, а губы её плотней обнимали язык Дианора. А когда их ласки стали похожими на те, которые они опробовали сегодня утром на острове, самым трудным было сдержаться и не завопить в голос, чтобы, во-первых не спугнуть вторую парочку, а во-вторых, чтобы не услышал никто из празднующих.
Та парочка уже давно ушла, а они лежали рядом, счастливые.
Продолжение http://proza.ru/2009/01/08/104