…Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня…
К. Симонов «Жди меня»
Листочки, жёлтые листы падали с огромных пушистых вязов на землю и, пачкаясь о грязь луж и человеческих ног, становились похожими на всё серое в этом мире. Одна из веток этого старого вяза тихонько колыхалась от лёгкого ветерка и задевала одно из окон большого кирпичного дома.
Лиза тихонько посмотрела на колышущуюся ветку и, не нарушая покоя, улыбнулась и продолжила свою работу. Своей тонкой и аккуратной рукою она провела пару раз по белому холсту.
Девушке от природы был дан невероятный дар рисовать карандашом. Она иногда говорила, что ничего толком не смыслит в «буйстве красок» и что туман и тучи для неё намного разнообразнее, чем синий и красный цвета. Эта удивительная сила, скрытая в ней, часто так выплёскивалась наружу, что её учитель по рисованию просто прыгала до потолка от успехов своей подопечной.
Сегодня Лиза настоятельно решила покончить с одним рисунком, который она начала ещё неделю назад. Каждый день что-то в рисунке менялось: то изгиб, то тень, но неизменным оставался персонаж. Он-то больше всего и занимал воображение девушки в данную минуту.
С портрета, искусно выполненного карандашом, на неё глядел внешне интересный юноша. Поначалу казалось, что он слишком уж красив, но потом сквозь невидимую пелену проглядывалось в нём что-то необычное. Левый глаз у молодого человека был немного прищурен, как бы сужен по отношению к правому. Носик его был гладок и миниатюрен. Губы тоже были узкими, как и левый его глаз. Да, Он был воистину серьёзен, как настоящий гений.
На голове его лежала взъерошенная на макушке копна волос. Казалось, что они гладко лежали только по бокам и были светло-коричневыми и немного золотыми. Ещё интересней были очертания его лица – круглое, ровное и широкое, оно свободно умещалось на тонкой, хрупкой соломинке-шее. На ней же была едва заметна лёгкая, маленькая родинка, довольно непредсказуемая в этом месте, даже неуместная.
Наконец, фон играл особенную роль на картине. Любому, наверное, показалось бы, что художник хотел «сфотографировать» миллионы разнообразных красок. Но, так как «фотоаппарат» оказался чёрно-белым, на портрете возникал лишь холодный спектр цветов от белоснежно-белого до тёмно-серого тонов.
Сегодня юная художница заканчивала своё новое творение. Теперь она подправила пару штрихов на лёгкой, с широким воротом майке, довольно удачно у неё получившейся. Затем она взяла вату, плавно распределила тени и, тихонько сдунув остатки графита, посмотрела на портрет.
Кто он, она не знала. Она видела его впервые. Но, всматриваясь во взгляд портрета, Лиза всё больше убеждалась, что она наверняка знает его всю свою жизнь, все его колкости и тонкости, все черты характера и трещинки.
Она знала, что он существует, несмотря на то, что перед ней был обычный портрет молодого человека, который впервые перед её глазами появился на белом листе бумаги…
Листы снова падали. Падали всё сильнее и сильнее, ещё похлеще, чем вчера, когда ярко светило солнце. Сегодня же землю подметал пронырливый, холодный и жёсткий ветер, сметающий всё на своём пути. От этого Лизе, которая сидела у своей подруги Веры на белом широком подоконнике, было как-то не по себе. Она обняла плечи своими тонкими и узкими ручонками и сжалась, словно загнанный зверь.
Лиза закончила свою работу ещё вчера. Она чувствовала, что она истощена и бессильна, но с другой стороны Лиза стала как будто бы свободней. Ей казалось, будто что-то тяжёлое лежало у неё на душе, а теперь этого нет и не будет. Ещё больше ей становилось непонятным то обстоятельство, что её куда-то манило. Внутри будто бы оказалось стремление совершить что-то невероятное и немыслимое.
- Красотень какая, Лиза, а как натурально! – сказала с завистью Вера и добавила, - Расскажи скорее, где такого нашла?
- Я же тебе рассказываю: сидела дома у окна, вдруг ни с того, ни с сего в голове – Он!
- Ой, да слышала я уже всё это, - нагло произнесла подруга, - Уж кому ты рассказываешь – на свете ничего просто так не бывает. Даже ворона не каркнет!
Наверное, Вера просто была простушкой, раз так говорила. Но всё же, как никак Вера с первого класса сопровождала Лизу. Они никогда не ругались, всегда понимали друг друга, обе оказались добрыми, ласковыми и романтичными натурами. У них всё было общим: родители их хорошо общались, секретами девушки всегда делились, и никогда по поводу них споров не было.
- Вер, я прошу тебя, выслушай меня хоть раз…
Глаза Лизы выразили глубокую надежду и умиление…
- Ну, как я могу отказать…? – медленно, с нежной улыбкой проговорила Вера.
- … Это было ровно неделю назад. В моём сознании возникло что-то реалистичное, до чего я могла действительно дотронуться и прикоснуться, как сейчас тебя. Он был воистину необыкновенным. Откуда-то сзади дул ветерок, его волосы шевелились, вздымались и ложились обратно. Я могла тихонько подуть в его прищуренный левый глаз, могла отразиться в его гладком носике, могла ещё раз восхититься его неразумной родинкой на тонкой шее.
И я знала, что на самом деле он не сидит рядом и не смотрит в мои зелёные, зеркальные глаза, наполненные ожидания, веры, надежды и любви – всё смешалось во мне. Я не верила своим глазам, пока не поняла, что он не со мной.… Тогда я и решила нарисовать его портрет.
В комнате наступила пауза. Вера молча сидела в зелёном кресле и то смотрела на Лизу, то поворачивалась к портрету.
- … Нет, ну я не знаю, … - начала Вера, - Я бы, наверное, поняла ещё, если ты увидела бы его на улице, влюбилась. Или в какой-то книжке начиталась про милых мальчиков.… Но чтобы выдумать человека ниоткуда. Просто так, из воздуха…
- Да, да.… Из воздуха. Я соткала его из ничего. Теперь я начинаю думать, может быть, он тоже на другом конце света придумал себе меня. И, может,… хочет найти меня и увидеться…
- Подожди. Уж не хочешь ли ты его искать среди миллиардов людей, населяющих нашу планету?
- Да, да, да! И ещё тысячу раз «да» - я хочу найти его, прикоснуться к нему рукой, и чтобы по-настоящему, чтобы, немного подняв голову, смотреть на него тысячу лет и не отрываться…
- Так, это я уже слышала, - надменно продолжила Вера, - Как же ты собираешься найти его?
Лиза улыбнулась тихонько и проговорила:
- Если я нарисовала его, никогда его не встречая, значит, мы едины, целостны. Если я пойду в парк, то, по-видимому, он будет стоять у молодой липы. Если я буду покупать какую-нибудь из моих любимых книг, то я не найду её, потому что он купит её раньше. Если я сяду в общественный транспорт, то, возможно, он сядет туда же, и я буду сидеть за его спиной, даже не подозревая о его существовании. Я не знаю, встречу ли я его когда-нибудь, но я должна найти его и буду искать. Я люблю его…
- … Человека, которого ты никогда не видела?
- … Иногда и увидеть человека мало, чтобы понять его. Я же вижу его каждый день в своих мыслях, разговариваю с ним. Я знаю, что всё это глупость. Я знаю, что моё состояние девяносто восемь процентов называют «шизофренией», но я считаю, что человек должен верить, надеяться и любить…
Вера вздохнула и обняла Лизу:
- … Бедная моя девочка, мне так хочется верить тебе…. Если бы не было здравого смысла, я встала бы на свою сторону. А про веру ты сказала верно – по крайней мере, она всегда будет с тобой.
- Я обещаю тебе. Я найду его.
Солнце уже не так ярко светило на улице. Ветер был ещё сильнее, чем вчера. По началу Лиза долго стояла у окна и думала, что ей одеть. Ещё позавчера она надевала лёгкое осеннее зелёное пальто, которое безумно ей нравилось. Тёплый пуховик одевать не хотела, а решилась она на светло-фиолетовый вязаный джемпер и жгучий шарф. Наверху у неё была узкая курточка.
Выйдя на улицу, Лиза сразу заметила, как сильно обдувало морозом её лицо. Оно всегда мёрзло даже при слабом морозе, особенно щёки и нос. А сегодня ей показалось совсем холодно.
Лиза кое-как добралась до школы искусств, куда давно собиралась наведаться. Она хотела повидать своих подруг, старушку Аделаиду Петровну, которую она очень любила и ценила за умение изображать прекрасные моменты природы.
В гардеробе Лиза разделась и оставила свою верхнюю одежду. Когда она подошла к кабинету, внутри собрались уже все, готовые к обсуждению новых работ и шедевров.
Аделаида Петровна помахала рукой Лизе, и та заняла одно из мест у окна. Мольберт, стоящий возле неё был разрисован детской рукой – минут десять назад здесь сидели первоклассники из неподалёку находящейся школы.
Наконец, Аделаида Петровна начала расспрашивать девочек о рисунках. Девушка с ближайшего к учителю мольберта нарисовала птицу, из перьев которой лились все цвета радуги. Птица, бесспорно, была прекрасной, но… казалось, что она слишком напыщенная, яркая и … вообще ненастоящая…
Потихоньку учительница продвигалась к Лизе и, наконец, достигнув её, увидела лист бумаги, вынутый ею и положенный на мольберт. Аделаида Петровна несколько раз изменилась в лице. Поначалу она просто удивилась. Потом она странно улыбнулась и завершила просмотр полотна серьёзным, даже хитрым выражением лица.
- Кто это? – спросила учитель. – Может быть, это твой брат или … молодой человек?
- … Я, только не подумайте плохо, я … никогда его не видела и толком не знаю. Я не знаю его, просто он возник в моём уме неделю назад. Я … я выдумала его…
Лёгкий смешок прошёл по всему классу.
- Выдумала? Девочка моя, посмотри на то, что рисуют твои подруги: прекрасные птицы, цветы, мир – чудесен! Ну, посмотри на него, Лиза, он же … Я, конечно, видела много идеалов. Но этот?! Он абсолютно нереалистичен. Тоненькая шейка и такая голова!? А глаза? Посмотри – они разные. И … откуда взялась эта родинка? Я родинок в таких местах и не видала. Я не узнаю тебя, Лиза!
- В том-то и проблема, Аделаида Петровна, что вы видите, все вы видите этот мир «чрезвычайно идеальным». Никто не имеет права на ошибку. Люди в вашем мире – ну, просто модели какие-то. … Сколько бед, Аделаида Петровна, несчастий в этом мире.
Скажите, почему такой человек не имеет права на существование? Я уже неделю смотрю в его глаза. Он ждёт меня и ищет. Я найду его, он где-то есть! Я обещаю!
Аделаида Петровна жёстко смотрела на свою подопечную. Наконец, она проскрипела:
- Сумасшедшая!
Лиза со слезами на глазах схватила листок с портретом. Освободившийся мольберт она скинула со всей силой перед носом своей ошеломлённой учительницы.
- Ну и сидите здесь со своими птичками и цветочками. А я найду его.
Лиза со слезами прибежала домой и, отперев дверь, увидела на пороге маму. Та со странным видом стояла и приглядывалась к девочке.
- Что-нибудь, наверное, случилось, раз Аделаида Петровна звонила и извинялась таким озабоченным голосом, - сказала она.
Лиза медленно достала из портфельчика рисунок и подала матери.
- Неделю назад я увидела его во сне. Он был реален, как мы с тобой, стоял рядом и говорил что-то нежное и приятное. Я не хотела его потерять. Поэтому портрет был нарисован.
- Неужели ты веришь, что он … существует?
- Верю! «На белом подоконнике, скрестив две тоненькие ручки на своих коленях, сидела девушка и смотрела в заоконную даль. Там было прекрасно, но ещё прекрасней была она… Её длинные каштановые волосы, её нежные изумрудные глаза, её бледно-красные тонкие губы, словно лепестки юных роз. Я найду её, слышите, я найду! Мы едины, целостны. Если я пойду в парк, то, по-видимому, она будет стоять у молодой липы. Если я буду покупать какую-нибудь из моих любимых книг, то я не найду её, потому что она купит её раньше. Если я сяду в общественный транспорт, то, возможно, она сядет туда же, и я буду сидеть за её спиной, даже не подозревая о её существовании. Я не знаю, встречу ли я её когда-нибудь, но я должен найти её и буду искать. Я люблю её…»
Эти строки из его мыслей, мама, я не выдумала их, я не умею так сочинять. Я верю, что это он написал обо мне, и ищет меня, ждёт встречи. Мама, я прошу тебя, мне так нужна твоя помощь и поддержка. Поверь мне!
Мама нежно посмотрела на Лизу и, обняв, промолвила:
- Лиза, доченька моя, на то я и твоя мама, чтобы тебе верить. Как, скажи, как я могу не поверить тебе. Ты такая чистая, такая невинная. Твои слова так просто разлетаются по воздуху и наполняют сердце желанием любить. Лиза, я верила, я верю, я всегда, не смотря ни на что, буду любить тебя. Ты – моё самое дорогое, самое моё любимое создание на земле…
Они щедро обнялись, и мама, отклонив Лизу, сказала твёрдо:
- А теперь тебе пора. Если вы действительно любите друг друга, то сердце подскажет, куда идти. А я помолюсь за тебя ещё раз и попрошу у бога, чтобы он хоть немного помог тебе!
Лиза бежала по переулку к ближайшему книжному магазину. Ветер вновь усиливался и вскоре сорвал с невинной шеи Лизы широкий шарф. Но ей, наверное, было уже всё равно. Вскоре она ворвалась в «Книжную лавку» и быстро подбежала к полке с её любимым писателем Александром Брусняновым. Он писал особенную литературу, которая была очень труднопонимаемой, несмотря на лёгкость чтения. Но сегодня, похоже, вся коллекция автора была на месте.
Девушка подбежала к продавщице и спросила:
- Скажите, … а Бруснянова никто сегодня не брал?
- Нет, вы были последней на той неделе, кто брал его…
Разочаровавшись в книжном магазине, Лиза побежала в сторону парка. Ветер качал деревья, вскоре и тучи прикрыли белое до тех пор небо. Люди забегали в дома – одна Лиза не хотела думать о том, что можно сложить руки.
В парке началась рябь на воде, ветви деревьев путали прохожих, а девушка бежала в самый центр парка, к пруду, где у липы должен был стоять он…
… Лиза повернула за угол и увидела молодого человека с цветами, стоящего спиной к Лизе и смотрящего сквозь ледяную рябь куда-то вдаль. Лиза подошла к нему и дотронулась до плеча.
Медленно с нежной улыбкой к ней повернулся красивый парень. Глаза его были голубыми, волосы - белыми, а на шее не хватало той родинки, в которую она безнадёжно влюбилась. Нет, это был не он.
- Девушка, вам помочь?
- Нет, спасибо, всё в порядке…
Тихо Лиза шла по дорожке парка к остановке. Она зашла в троллейбус и села на одно из мест против движения. Она вздохнула и посмотрела на обмороженное стекло и, прислонившись к нему, вспоминала всё то, что она пережила за эту неделю.
Неожиданно что-то кольнуло её глаз. Что это? Там в глубине троллейбуса на противоположном кресле сидел юноша с двумя разными по размеру глазами, с гладким носиком и узкими губами. Широкая голова его помещалась на тонкой шее, на которой виднелась с боку маленькая родинка.
О чудо! Как оказался прав портрет! Чёткость линий, все размеры – всё это в точности было на её портрете. Он тоже пристально наблюдал за ней…
Они вышли вместе из троллейбуса и подошли друг к другу. Он был выше её, поэтому сверху смотрел на это юное создание. Они стояли молча. Казалось, что им хватало всего лишь присутствия друг друга. Им не надо было слов…
Наконец, юноша протянул Лизе смятый кусочек бумаги. Лиза развернула его и прочитала те самые знакомые ей уже неделю строки, слово в слово запомненные ею и принятые в самую глубину её сердца:
«На белом подоконнике, скрестив две тоненькие ручки на своих коленях, сидела девушка и смотрела в заоконную даль. Там было прекрасно, но ещё прекрасней была она… Её длинные каштановые волосы, её нежные изумрудные глаза, её бледно-красные тонкие губы, словно лепестки юных роз. Я найду её, слышите, я найду! Мы едины, целостны. Если я пойду в парк, то, по-видимому, она будет стоять у молодой липы. Если я буду покупать какую-нибудь из моих любимых книг, то я не найду её, потому что она купит её раньше. Если я сяду в общественный транспорт, то, возможно, она сядет туда же, и я буду сидеть за её спиной, даже не подозревая о её существовании. Я не знаю, встречу ли я её когда-нибудь, но я должен найти её и буду искать. Я люблю её…»
Они шли, взявшись за руки, по шумным проспектам и бульварам. Они были одним целым – единым пейзажем, который так прекрасно смотрелся на фоне города. Ветер успокоился, уложил старую жёлтую листву обратно на землю, а в небе, пробиваясь сквозь тучи, следило за городом ленивое октябрьское солнце. Лёгкий снег падал им на лица. Они устали – их можно понять, их нужно простить. Хоть, в общем-то, они ни в чём не виноваты. Виноват мир, безжалостный мир, окружающий их…
… Телефонная трубка зазвонила у Веры в комнате. Спотыкаясь и, ругаясь на ходу, она подхватила её и с радостью услышала голос Лизы.
- Алло…
- Вера, Верочка… я нашла его!
Вера с нетерпением ждала того, что Лиза откроет дверь, чтобы не разочароваться в словах своей подруги. Итак, может быть, она действительно нашла его. Или это просто похожий на портрет самозванец, желающий наживиться на горе девушки?
Лиза открыла дверь и кинулась на шею Вере:
- Ты не представляешь, как я рада! – сказала Лиза. – Я не думала, что найду его…
Проходя по коридору, Вера всё ещё была в сомнениях, но когда завернула за угол и посмотрела в шумную кухню, то оказалась поражена…
… Перед ней стоял молодой человек с золотисто-коричневыми волосами, глазами разного размера; с гладким носиком, широким лицом и узкой шеей, на которой вырисовывалась нежная, до боли знакомая Вере родинка, значение которой она так и не разгадала.
Лиза угадала всё до последней мелочи. Теперь все те, кто ей так неохотно верил, сидели здесь, в этой уютной кухне и мило, по-домашнему болтали, не замечая счастья молодых. В углу, ближе к раковине, сидела мама Лизы и что-то переспрашивала у сидящей рядом учительницы рисования.
Да, и Аделаида Петровна была здесь, чтобы убедиться в силе юного невинного искусства. Она то громко разговаривала с гостями, то шутила в сторону разговорчивой Веры. Но изредка она с завистью смотрела на молодого человека, в существование которого никогда бы не поверила, если бы не увидела его наяву.
Вера пила свой любимый чай и лишь иногда взглядывала на влюблённых. Но было у неё и несколько вопросов, ответы на которые она так и не нашла.
- Ну, что ж, все мы в сборе, - медленно проговорила Вера. – Представьтесь, пожалуйста, и расскажите, каким образом вы встретились в том самом троллейбусе?
- Меня зовут Роман, - начал юноша. – Я живу неподалёку отсюда, у того самого парка, в котором меня искала Лиза. Вообще я – писатель. Вот уже три года я состою при Союзе писателей России, где недавно меня попросили написать какое-нибудь новое произведение. Но в голову ничего не шло. Казалось даже, что я зря теряю время – я не умею писать «по наводке». Нужно вдохновение, которого в эту осеннюю пору так не хватает…
Вскоре я позвонил нашему редактору и сказал, что отказываюсь от работы над новым романом. Мне было ужасно плохо. Душа рвалась на части, одна из которых тянула писать «безупречную ерунду», другая говорила заснуть на веки вечные и не просыпаться…
Но вдруг, где-то неделю назад, в моей голове всплыла идея о том, как девушка ищет свою судьбу и не может найти. Я подробно описал её портрет, движения, руки, пальцы… я не видел её, но чувствовал всё то же, что и она. Отрывок из этой части у Лизы всплыл вовсе не откуда-нибудь, а из сердца … Я рассказал о ней всем своим коллегам в Союзе писателей, но ни один из них не понял, не осознал всей ситуации. В них не было ни капли поэтичности – они не верили в чудо! ...
- Знакомая ситуация… - медленно прошептала Аделаида Петровна.
- … Роман был написан за три дня. Я принёс его в редакцию, дал ему имя – «Ищу тебя». Но там меня уже ждали. Наш редактор, беспокоясь за настроения в Союзе, за всех его членов, пригласил в кабинет психиатра. Тогда я бросил рукопись на пол и, хлопнув дверью, ушёл.
Этого, наверное, и ждал редактор.
- Печальная история, - проговорила мама. – Но… почему, простите, у вас глаза разные?
- Все детали, нарисованные Лизой, - продолжил Роман, - Были абсолютно верны. И нос, и родинка, … и глаза. Всю жизнь, что помню себя, они были разными. Даже на фотографиях я как будто прищуривал левый глаз. Потом попривык. Уж больно навязчиво люди спрашивали о глазах.
Так они просидели до вечера. Рома читал стихи и отрывки из своих романов. Лиза рассказывала о своих планах, о выставке собственных картин в доме культуры. Потом Вера играла на гитаре, все ей подпевали. Ничто не нарушало общую идиллию. Даже старый портрет, стоявший на мольберте у окна.
Там, за окном стояла необыкновенная тишина. С неба падал самый первый октябрьский снег, которого, как и первой осенней любви, никто, совсем никто не ждал.
Я знаю эту историю давно. Года два назад я познакомился с ними в парке, где они безумно любили гулять. Они рассказали мне всю свою историю, не упуская ни одного факта. Рассказали про то, как они поженились, и что каждый день они дышали друг другом. На момент моего с ними знакомства они были женаты уже более трёх лет, и ни на секунду с тех пор не усомнились друг в друге.
На следующий день мы снова встретились у лип. Они пригласили меня к себе на чай. Лиза умеет варить удивительный чай «земляника со сливками». Запах его пропитывал всю квартиру. Роман продолжал писать, причём очень знаменитые рассказы по всей стране. Он писал о ней, обо всём, что видит и о чём мечтает. У него была огромная коллекция книг, и один раз он предложил мне порыться в его кладовой в поисках старинных безделушек и новых мыслей для творчества. В углу, прислонённая к старому креслу, лежала рамка с листом бумаги и рисунком. Это был он. Тот самый портрет, соединивший их среди серости окружающего мира.
- Лиза, скажите, а почему он лежит здесь? Разве он не заслужил сиять своим светом на стене?
Лиза и Роман подошли ко мне. Рома обнял её за плечо, и Лиза, прислонившись к нему, ответила:
- Я забыла о нём. Я выкинула его потому, что не могу отдавать свою любовь двум людям: и одинокому печальному портрету, и молодому человеку, вечному и прекрасному…
Я забрал его себе. Сумрачными днями я гляжу на серую стену и думаю о чём-то своём. Теперь он висит там, где ему самое место – на этой стене, украшая её своим солнечным светом.
Он такой же, как и много лет назад, с прищуренным левым глазом, гладким носиком и маленькой родинкой на шее, напоминающий всем моим посетителям о том, как нужно вечно надеяться, не отчаиваясь, верить и искренне любить…