Soundtrax: Leger Des Heils "Geistesmahnung"
Theatre Of Tragedy ‘A distance there is’
Глава 15. Осколки ее сердца
Ядовитая зелень. Мониторы показывали балансирующую на краю жизнедеятельность. Кривые пики графиков еле удерживались у дозволенных пределов.
- Теоретически он мертв, - сказал Сато. – Но практически...
- Как ты думаешь, кто он? – вопрос Грозы повис в воздухе, разорванный трелями наружного видеофона.
- Поворотная точка, - ответил Сато и перевел сигнал на свои чипы.- Ты не вовремя, - сказал он гостю. – Срочно? Нет ничего бесконечнее времени, мой друг. – Он задернул занавеску, изолируя тело Койла от остальной комнаты.
- Открой, он нас не задержит, - старик приторговывал контрабандой и дурью, чтобы сводить концы с концами, как объяснял он Грозе. Она знала, что кредов у него хватало, скорее всего это был страх перед временем, типичный для людей, начиная с некоторого возраста. Чуя дыхание смерти они думают, что привычная непрерывная деятельность избавит от неизбежного объятия. Впрочем, это их право.
Ржавая плита ушла в сторону, даря острый запах беды.
Предчувствие обитало в ней давно. Живя одним днем, она пришла к осознанию будущего, а следовательно смерти.
Таран. Он принес это имя с собой, вместе с нашивками о ранениях, ожогом плазмотрона на шее, свернутым носом и блеском волка в глазах. Шизоидная личность, коих в Копье легион. Гроза не винила его, чтобы выжить нужно зарабатывать, даже таким примитивным способом. Тактильные сенсоры рукоятки «Вдовы» позволяли ей не думать о предохранителе, прицеле и спусковом крючке. Всем занимался ПБР «Викинг» – не самая дорогая модель на рынке боевых чипов, но имевшая оптимальное сочетание цены и качества на тот день, когда Гроза смогла его себе позволить. К тому же Фред добавил пару ворованных патчей. Барыга Фред, застреленный неизвестными при попытке продажи технологии нелегального синтеза триметилфантанила, он знал, как заставить женщину сделать покупку. Два патрона уже ждут – бронебойный и разрывной уйдут в цель с интервалом в микросекунду и сделают свое нехитрое дело. Но похоже Таран не дарил ей форы, в его суженных зрачках она не встретила нерешительности, он уже выстрелил.
Процессор бросил ее вниз, одновременно правой стреляя от бедра парными выстрелами. Ей повезло дважды. Чужие пули зацепили плечо и бок вскользь, разорвав «кору» бесполезную при выстреле в упор. Тяжесть ранений была не определяемой, она не обратила на них внимания, находясь под обезболами, которыми «Викинг» сразу же накачал ее. Многие часы интуитивной стрельбы не проходят даром, что-то потеряно, срикошетив в стену ближайшего здания, заставив вздрогнуть двух размалеванных проституток. Но одна из ее пуль все таки раздробила нападавшему ключицу, другая вонзилась под челюсть, даруя отныне вечный покой недостойному. Он забронировал место в аду задолго до этого дня. Но если бы все было так просто.
Они входили в дом по всем правилам карателей, исключая возможность провала клиновидными жалами плазмотронов. Солдаты Синдзюку, цветы вишни, генетически преданные своей корпорации, как легендарные камикадзе своему императору. Цветы смерти.
Значит Таран не наркоман-одиночка, укусивший руку дающего, он безвольная жертва чужой интриги, одна корпорация все таки выследила ее. Она ни на миг не поверила, что они пришли за Сато.
Сато. Она хотела крикнуть «нет», но то ли ее подстрелили действительно сильно, то ли ПБР переусердствовал с дозой, она могла только хрипеть. Струйка горькой слюны в углу рта, слезы навернулись на глаза, хамелеоны тут же впитали влагу, поэтому она никогда не плачет, она видела, но ничего не могла сделать...
Словно замедленное кино, трансфокатор выхватывает отдельные фрагменты, старик выдергивает из стойки чуть искривленный меч, древний как время и грациозным движением с разворота разваливает первого солдата на двое, следующий успевает только вскинуть оружие на уровень груди, его голова отделяется от тела и скачет по полу, брызжа кровью и чавкая исчезающе малыми дозами жизни. Катана кусает третьего, с шевроном лейтенанта, в грудь, однако тот молниеносно поворачивает корпус и меч Масамунэ скользит по кирасе, лишь процарапав декоративное покрытие. Сквозь алый туман на автопилоте, не думая, Гроза стреляет, пули стаей захлебываются у корпа где-то в районе плеча, шарнирным трупом он складывается вперед. Очевидно поврежден какой-то важный узел матрицы, клубок агонии, визор его шлема прогоняет шкалу режимов тонировки, оставшись прозрачным на треть секунды, что дает ей возможность увидеть такое знакомое лицо, серое и искаженное судорогой боли, губы в красной пене, звуки умерли...
Продолжается мизансцена без вариантов. Выстрелы. Сато отбрасывает назад, его спина вспучивается в нескольких местах багровыми заплатами. Огненный плевок плазмотрона довершает убийство. Гроза пытается приподняться на негнущихся руках, от боли темнеет в глазах, удар прикладом погружает ее в жгучее море, потом в хаотический мрак без снов.
Ее выудили из небытия голоса. Слетелись падальщики. Две пары ног, их хозяева над ней обсуждают очередность изнасилования. Каждый претендует на первенство.
Она знала, что будет дальше. Выигравшему спор она воткнет в горло шило, спящее до поры в локте, а второй размозжит ей голову. Однако иногда судьба машет своими крыльями в такт событиям.
Мародеру оторвало выстрелом большую часть лица и он упал на нее, залив своими кипящими мозгами и без того безнадежно испорченный макияж. Что стало со вторым можно было догадаться.
Потом тело стащили, кто-то мокрым полотенцем стер сгустки крови и грязи с лица, разлепил ей глаза.
- Кавай, - она была рада увидеть не врага в этот не лучший час своей жизни.
- Тром послал меня предупредить, но... – он безнадежно обвел взглядом комнату. – Надеюсь он умер настолько красиво, как мечтал.
- Честь превыше всего, - ответила Гроза. – Его поиск наконец окончен.
- Когда-то Сато сказал мне «Твоя жизнь имеет предел, а честь переходит из поколения в поколение», - кивнул Кавай соглашаясь.
- Синдзюку заплатят за это, - Гроза сплюнула кровью. – Помоги мне подняться.
- Ты не сможешь искоренить все зло в мире
- Я попытаюсь
- Горе приносит мудрость
Она сидела на уцелевшем столе. Койл исчез, со слов Кавая два вездехода без баркодов встретились ему на пути. Они спешно возвращались в Копье. Гроза должна была решить для себя – стоит ли продолжать поиски истины. Каждый новый ее шаг оборачивался новой смертью и она подсознательно ощущала, что это только начало. Сато редко ошибался.
- Мы не верхи на колпаке фортуны, - Кавай процитировал классика доинтегральной эпохи.
- Меня убивает, что мир вертится по-прежнему, когда нас обгладывают черви, - она стянула изуродованный броник через голову, боль сжала виски зазубренными тисками, ее бросило в пот, - Вселенная не замечает, что нас уже нет.
- Ты ошибаешься
- Разве? – дурацкий разговор отвлекал от боли. Кавай присвистнул, ранение выглядело страшнее, чем она надеялась.
- Насчет того, что нас не будет, - он нашарил в аптечке дозатор кетаминосодержащей микстуры. – Закон сохранения.
- Только превратимся в то, что не будет иметь никакого значения, - она поморщилась когда давление вбило лекарство в плоть. Кавай набрал на реаниматоре программу остановки обширных кровотечений и прилепил датчики, потом добавил впрыск антибиотиков. Под успокаивающее гудение машины Гроза засыпала.
- Были религии, которые давали разумные решения проблемы, - Кавай выдавил из тубы клей и приготовился штопать ей бок.
- Sub specie aeternitatis, - прошептала Гроза.
- Банзай, - улыбнулся он, больше она ничего не помнила, тьма сомкнула объятия.
* * * * * * * * * * * * * * * *
Гиперссылка. «Книга Эсмеральды» – прошедшее цензуру собрание анонимных текстов, популярное среди слабообразованных обитателей свободных городов.
Ей десять лет, ее руки в крови,
Отец утыкан стрелами, мать без головы,
Они сожгли дома и ушли на восток
Оставив только мертвых и воронье
И солнце пряталось в скалах, ветер уснул
И желтоглазые волки устроили пир
Шиповник вырос позже в этих местах
И бело-красными цветками пепелище укрыл
Ее нашла лесная ведьма в кустах бузины
Она в истерике билась и затихла когда
Ее вырвало из объятий крови и огня
Простое заклинание сна
Она выросла красоткой, каких поискать,
Но свидетелем тому только лесное зверье,
Только пруд с кувшинками да ночные огни
На дне ее глаз печали гнездо
Придет душная осень, за нею зима
Вызвездит небо кусочками льда
Пляшут демоны джигу, мелькают года
Беда не ходит одна никогда
Старуха смерть скалит зубы из тьмы
Выписывая в воздухе руны мечом
Ничто не вечно на зеленой земле
Ее приемная мать усыплена палачом
Ей двадцать лет, ее руки в крови
Навстречу зову и оранжевым снам
Она идет, напевая Green Sleeves
Одиночество следует за ней по пятам