Супруги Конебляцкие разлепили глаза по принуждению. Из ванной доносился шелест воды, вода же плескалась и в квартире. До отъезда оставалось достаточно времени, чтобы немного поспать, но вода, затопившая квартиру, продолжала прибывать, и спать было нельзя. Конебляцким хотелось опохмелиться, поспать и повеситься одновременно.
Трясущимися пальцами Конебляцкий набрал номер Бляхомуцкого.
Теперь уже захотел удавиться Бляхомуцкий. Дело в том, что они вчера отмечали сегодняшний отъезд Конебляцких и разошлись скорее рано, чем поздно.
Всё же через некоторое время Бляхомуцкий пришёл на помощь. Выглядел он плохо, но держался мужественно. Стараясь дышать каждый сам на себя, друзья, стоя по щиколотку в воде, тщательно осмысливали ситуацию. Текло из ванной, но фекалиями не пахло. Конечно, они могли ошибаться, так как вообще никаких запахов по понятным причинам не различали. Но текло долго, и запах, если бы он был, диагностировали бы соседи. Но и соседи, обладавшие не только музыкальным слухом, но и охотничьим чутьём, фекалий не учуяли тоже. Мало того. Измученные постоянным ростом цен на услуги Водоканала, многие жители соседних домов уже пристроили свои тазики и ведёрки. Очередь замыкала прозрачная фигура приблудившейся бабушки, классифицируемой в категории «Дитя Пунических войн». Бабушка на всякий случай держала в одной руке кошёлку, в другой – сапетку. Слух о дармовой воде пронёсся по улице, и очередь стремительно росла. Друзьям было от этого не легче. Бляхолмуцкий снял друзьям квартиру у старичка, который каждое лето жил на даче в соседнем пивном павильоне. Теперь эта квартира протекала, как пиратская бригантина. Назревал скандал. Бляхомуцкий, как ответственный квартиросъёмщик, поплыл в туалет перекрыть воду. Но вентиль ввода воды, ровестник Жанны Д Арк, мумифицировался ещё в эпоху иезуитов. Зато бачок был – новьё, муха не сидела, образца середины прошлого века. Но он вентиля не имел по определению. Изобретательный старик, систематически забывавший смыть за собой, потому что мозг уже находился в финальной стадии декомпенсации, ещё тогда, когда вода была бесплатной, установил бачок-самосмыв по образцу системы общественных сортиров. Теперь преимущества бачка обернулись его недостатками. Забитый продуктами питания Конебляцких, которые ели много и умело, бачок перестал пропускать даже воду. А вода текла неотвратимо, как Время. Бляхомуцкий заломил шланге суставы и опутал её проволокой, как террориста. Часть дела была сделана – вода перестала топить квартиру. Теперь надо было чистить унитаз.
Вообще-то говоря, следовало бы опохмелиться, но друзья решили сначала развязать себе руки.
Послали в ЖЭК за сантехником. Сантехника не было так долго, словно ему перед работой нужно было сначала получить загранпаспорт. Уставшие от хлопот, друзья покуривали на скамеечке.
- Мой сосед однажды тоже вызвал сантехника. – сказал Конебляцкий, еле ворочая пересохшим языком. – Тот пришёл. Они открывают дверь: стоит джентльмен во фраке, цилидре, тросточку держит в руках. Ни тебе инструмента, ни тросика – ничего. «Сантехника вызывали?» «Вызывали». «Что случилось?». «Унитаз забился». Он прошёл в сортир, отдал хозяйке свой цилиндр, засучил рукав фрака и запустил руку как есть в унитаз. Ковырял – ковырял, достаёт кусок гавна, внимательно смотрит на него и так, и эдак, нюхает, меняется в лице, брезгливо швыряет его обратно и кричит, благородно возмущаясь: «Вы что, туда срёте?» Ха…Ха…Ха…
- Знаешь, за шо Каин убил Авеля? – еле выговорил Бляхомуцкий.
- За шо?
- Шо то рассказывал старые анекдоты. У твоего – такая борода, он в десять раз старше нас…
В конце переулка показался парень с импортной барсеткой. Он был в фирменных джинсах, дорогой рубашке и итальянских туфлях. У Бляхомуцкого зашевелились нехорошие предчувствия. Поравнявшись с курящими, парень спросил:
- Чи тут тикёт? Чи не тут?
- Тут! Тут! – закричали друзья и повели парня в квартиру.
Они вдруг стали различать запахи. От сантехника пахло двумя ароматами. Один –сто долларов за флакон, - исходил от одежды. Другой – совсем дешёвый – разил из щербатого рта.
Подойдя к двери, сантехник остановился. Внимательно оглядев затопленную квартиру, он, выдержав театральную паузу, солидно произнёс:
- Воду…воду откачайте.
Бляхомуцкий, медленно закипая, вежливо спросил:
- А шо, сапоги резиновые слабо надеть?
На что сантехник, преисполненный уважения к себе, солидно молвил:
- Нема их у меня.
- Как же ты по подвалам ходишь?
- Та да… хожу… ото так и хожу!
Наконец они вошли. Сантехник передал барсетку мадам Конебляцкой, засучил рукава и полез голой рукой в унитаз. Что-то нащупав, он достал нечто и стал внимательно изучать. Но изучение оказалось безрезультатным, и пришло время органолептических исследований. Сантехник, медленно принюхиваясь, поволок содержимое унитаза ко рту. Он почти донёс его к губам и уже открыл рот. Но тут же, видимо, всё же принюхавшись, побагровел, брезгливо стряхнул пальцы в раковину, вытер их о белоснежное полотенце и задал сакраментальный вопрос:
- То шо, гамно, чи шо?
Он только ткнул вглубь унитаза концом тросика, фокусным жестом извлечённого из барсетки, и застоявшаяся смесь заклокотала, приветствуя космические глубины мариупольской канализации.
Сантехник ушёл, сопровождаемый истерикой Бляхомуцкого, которому Конебляцкий успел сказать сквозь слёзы:
- А ты говорил, что анекдот – с бородой…
Всё это чистая правда. Клянусь, честное слово!
Гимназист Попопехлопов, наличник