Талантливого узбекского фотохудожника Умиду Ахмедову знают далеко за пределами республики. Выставки ее работ, глубоких по содержанию и выполненных на высоком профессиональном уровне, не раз проходили в Дании, России, Грузии, Чехии. В Узбекистане Умида Ахмедова – яркая звезда на небосклоне отечественного фотоискусства.
Фотохудожник и кинооператор документальных и научно-популярных фильмов Умида Тухтамурадовна Ахмедова умело сочетает в себе большой профессионализм и мудрость восточной женщины, проявляющуюся не только по отношению к семье и домашним обязанностям - Восток чувствуется в ее видении мира в целом.
Надо сказать, что при первом взгляде на Умиду Ахмедову - стильную, спортивную, общительную, уверенную в себе – никогда не подумаешь, что она родилась и выросла в маленьком Паркенте, в многодетной узбекской семье, где, кроме отца, никто не говорил на русском языке. Но потом понимаешь, что именно там, «в тиши уединенья», могла появиться талантливая девушка, чей характер закалится позже, когда она столкнется с неудачами и жизненными трудностями. Впрочем, Умида Тухтамурадовна никогда не падала духом и другим советует то же самое. Ведь на свете столько всего интересного, нужно только захотеть это увидеть.
Умиду Ахмедову непросто застать в Ташкенте: участие в выставках за рубежом, многочисленные выезды на фотосъемки по регионам республики, конференции, семинары и т. д. И все же наша беседа с этой необыкновенно интересной женщиной состоялась.
- Ваш путь в мир фотографии.
- В мир светописи, как по другому называют фотографию, я попала случайно. Никогда в жизни не мечтала стать фотографом. После окончания в 1973 году единственной русской школы в Паркенте мне на протяжении нескольких лет никуда не удавалось поступить. Возможно, из-за того, что я долго не могла определить, чего действительно хочу от этой жизни. Такое случается у молодых людей, полных романтических идей. А я, выросшая на запойном чтении книг и популярном тогда журнале «Кругозор» с вклеенными звуковыми грампластинками, как раз и была той романтической девушкой, готовой к восприятию нового и неизвестного. Кстати, я страшно боялась быть как все мои односельчанки, чья жизнь текла по обычному сценарию: семья-дети-быт. Когда в 21 год я приехала в Москву и недобрала баллов на философский факультет МГУ, а многие мои одноклассники уже заканчивали вузы, - испугалась: неужели так и умру, ничего после себя не оставив? Жить по лимиту в Москве, работать от звонка до звонка, получить жалкую комнатушку - нет, мне это было совершенно неинтересно. Ведь я всегда считала, что должна жить только на своей родине. Однако возвращаться назад ни с чем тоже не хотелось. Тогда моя подруга посоветовала поехать во Владимир. Там, в культпросветучилище, было отделение фото- и киносъемки. Как говорил позже мой супруг, директор Ташкентского Музея кино Олег Карпов, в этот момент, я просто оказалась прижатой обстоятельствами к стенке. Сколько можно было чего-то искать!
- Насколько удачной оказалась находка?
- Город Владимир навсегда останется сияющей точкой в моей юности. Именно там я впервые поняла, что такое красота икон. Каждую свободную минуту стремилась пойти в Успенский собор и полюбоваться фресками Рублева, послушать церковное хоровое пение, увидеть православные обряды. Это было нечто! Местный служитель с пониманием относился ко мне, хотя видел, что я не христианка. К слову, собор посещали одни бабульки, а молодежь бесилась на танцплощадках. До сих пор возмущаюсь тем, что коммунисты рядом с этим чудным местом устроили дискотеку. Учеба же давалась непросто, однако я старалась, как губка, впитывать всё, что нам преподавали в училище. Кстати, мои подружки, заканчивавшие МГУ и смотревшие на меня с откровенной жалостью, советовали никому не говорить о том, что я учусь в училище. «Говори всем: пединститут. Это престижнее». Каково же было мое удивление, когда, получив диплом и профессию кинофотодеятеля и встретившись с ними, услышала: «Как хорошо, что у тебя, в отличие от нас, есть профессия». Тогда я поняла – судьба делает правильные вещи, главное, не нужно сетовать на нее.
- А родители не были против такого странного выбора дочери?
- Мой отец был особенным человеком. Пройдя всю Вторую мировую войну офицером медицинской службы, он впитал в себя русскую культуру. Особенно ценил русскую аристократию, которая была для него неким эталоном. Прозаик Н. Орлов писал, что видел достаточное количество отребья среди аристократов, и аристократов среди простых людей. Полностью с этим согласна. Бывает, что, начав говорить с людьми, имеющими ученую степень, добившимися известности, понимаешь, по уровню своего восприятия мира - XIII век, да и только. Ферганская долина. Обыкновенный чабан. Однако он настолько воспринимает то, что ты говоришь ему, что беседовать с ним доставляет огромное удовольствие. Вот и папа был простым, но открытым новому человеком. Благодарна, что он поддержал меня в моих стремлениях. Впрочем, и мама моя была начитанной женщиной с феноменальной памятью - Евгения Онегина на узбекском языке нам читала наизусть. В кишлаке родители выглядели, как белые вороны. Жили мы в Паркенте очень скромно, и, казалось, не стоило даже мечтать о каких-то высотах, тем более о том, что когда-нибудь одна из их дочерей станет настоящей европейской женщиной. Но отец всегда говорил, указывая на меня, - вот моя надежда, которая будет ездить по странам. Это было своеобразное программирование. Я вообще думаю, что по-настоящему любящие родители хотят, чтобы дети жили лучше них. Видя же, что ребенок нашел себя и у него есть возможность самореализоваться, должны радоваться за него. Еще. Детей нужно воспитывать так, чтобы они смогли самостоятельно найти выход из любой жизненной ситуации.
- Воспитывая детей, следовали этому принципу сами?
- В какой-то мере - да. Но надо сказать, что дети сейчас совсем другие. Приведу такой пример. В узбекских семьях, по крайней мере раньше, как-то не было принято покупать детям игрушки. Мы же всегда были с игрушками, правда, куклу из-за скудных финансов родителей мне так и не купили, зато были мячи. И вот однажды я увидела во дворе у соседей свой мяч. Мне было ужасно совестно попросить его назад, так он у них и остался. А как-то наблюдала я за своей старшей дочерью, игравшей на улице. Одна из ее подружек случайно прихватила куклу. Дочь догнала девочку и потребовала назад свою игрушку. Этому никто ее не учил. Но даже из этого маленького примера можно сделать вывод, что сама природа у детей сегодня совершенно другая, чутко реагирующая на изменения в обществе.
- Вы известны еще и как оператор документального кино. Что вам ближе – кино или фотография?
- Я всегда говорю, что кино и фото – мои дети, а к детям нужно питать равные чувства. В документальное кино я пришла после культпросветучилища. Вернувшись домой и устроившись на «Узкинохронику», тогда же и решила поступать заочно во ВГИК. За время учебы как помощник оператора участвовала в съемках около 20 документальных лент. Но фотографию не бросала, хотя и уделяла ей все меньше и меньше времени. Тогда я сблизилась с опытными мастерами в фотоклубе «Панорама», которым руководил Михаил Штейн. Именно там проходили всевозможные выставки и встречи, собирался цвет узбекистанской фотографии. Слова Штейна четко врезались в мою память: "Мы, не узбеки, все-таки снимаем многое как экзотику, разыскивая для съемки какую-нибудь девушку с кувшином. А для тебя, Умида, это непосредственно твоя жизнь". Он был первым, кто здорово поддержал меня как фотографа, помогал отобрать снимки перед поступлением во ВГИК. А в 1985 году Штейн посоветовал отпечатать фотографию «Одиночество». И на ВДНХ, на конкурсе в честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне, эта работа получила серебряную медаль. Но вплоть до развала киностудии в начале 90-х годов продолжала снимать документальное кино, пока не поняла, что продолжать работу по ряду причин бессмысленно. Здесь-то меня и морально, и финансово поддержал мой супруг, сказав, чтобы я взяла фотоаппарат и снимала. Хотя в материальном плане тогда у нас в семье, где подрастало трое детей, было очень туго. За это я очень благодарна Олегу, с которым сегодня мы еще и вместе работаем над проектами.
- Что представляет собой узбекское фотоискусство сегодня?
- К сожалению, наши люди не привыкли воспринимать фотографию как разновидность искусства. Отечественную публику нужно еще воспитывать. За рубежом даже в рекламе используется художественная фотография, и все прекрасно это воспринимают. Наверное, потому, что с самого появления светописи людей, которые решали посвятить себя фотографии, учили канонам композиции, света и т.д. А еще - говорить об этом виде искусства. Язык фотографии там понятен простому обывателю. У нас же не ремеслом, а именно фототворчеством занимались и занимаются лишь отдельные любители в редких фотоклубах. Если оценивать в целом сегодняшнее состояние фотографии в Узбекистане, то, в первую очередь, волнует отсутствие молодежи в этой профессии. Есть молодые ребята, которые неплохо снимают гламур, моду, портреты, натуру. Я понимаю, это приносит деньги, что немаловажно. Но что такое фотография, которой мы, профессионалы, занимаемся? Это жанровая, реальная, документальная фотография. Очень мало наших молодых фотографов в этом плане вышли на международный уровень. В то время как именно обилие молодежи меня поразило на фестивале документального кино в Праге.
- Насколько требовательным к себе и к тому, что снимает, должен быть фотограф?
- Главный принцип у фотографов, как и у врачей, - не навреди. Ведь фотография – это своего рода магия. Некоторые африканские племена до сих пор считают, что при помощи этой «коробочки» с объективом можно украсть душу человека или ландшафта. В этом есть доля истины. С фотографией нужно быть очень осторожным. Я считаю, что ею можно сглазить человека. Но опять-таки все зависит от того, кто производит съемки, от его внутреннего настроя, его души. Фотограф должен иметь внутреннюю цензуру, грань, через которую он не имеет права переходить, чтобы после себя не оставить смерть и черноту. Нельзя использовать простодушие народа, его доверчивость для своих корыстных целей. В своих работах я всегда стремлюсь показать позитив и любовь к тому, что снимаю. Вообще, высшим пилотажем в фотографии считается, если ты смог передать свое отношение к сюжету. Например, войну можно показать так, что зритель, смотрящий на фотографию, наполнится агрессией и жестокостью. А можно и так, что все твое существо будет протестовать против войны вообще.
- Как бы определили основную тему вашего творчества?
- Тем у меня действительно много, но главное, - люди, а их я очень люблю.