Вы слыхали когда-нибудь о Дрыгоберте Разноглазом? Не слыхали? Ну, тогда я расскажу вам о нем. Дрыгоберт Разноглазый - это я. Я родился в семье Хольгерда Косого, по праву считавшего себя королем, поскольку у него было три деревни и стадо в сорок пять коров. Однако гордиться я мог не только отцовыми владениями и фамильным поголовьем скота. Наш род был самым древним на всем побережье Стремландии, не говоря уже о Швеции, Дании и Норвегии. Мой прадед, Эйнар Шепелявый, служил легендарному Ульфу Костогрызу, наделившему его титулом и землей, а моя прабабка, Ангильда Криворукая, приходилась племянницей Харальду Хромому, самому владетельному королю тогдашней Стремландии.
Что касается меня, то я родился в штормовую ночь, когда море затопило наши огороды, и это, по словам нашей прорицательницы, предопределило мне бурную судьбу. Говорят, мать, впервые увидев мое лицо, горько зарыдала. И было отчего! Глаза у меня были разного цвета, что и послужило причиной моего прозвища, а одна половина лица совершенно не соответствовала другой. Но печальнее всего было то, что родители, пораженные моим видом, долго не могли придумать мне имя, и я почти до года вынужден был обходиться без него, довольствуясь лишь кличкой. Я рос болезненным, хилым ребенком, однако уже с первых дней жизни очень сильно дрыгал ногами, из-за чего моя бедная кормилица лишилась передних зубов. Когда, раздосадованная моим поведением, она пожаловалась на меня отцу, задумчивость на его лице сменилась выражением величайшей радости, и он запрыгал, хлопая в ладоши, как ребенок.
- Нашел, нашел! - кричал он, забыв о подобающей королю солидности. - Я буду звать его Дрыгобертом!
Впоследствии я едва не проклял отца за эту его находку. Дурацкое имя послужило причиной злых шуток и насмешек, сопровождавших меня до самого совершеннолетия. Надо мной издевались все, даже рабы моего отца втихаря давились от смеха, едва заслышав мое имя. Впрочем, я умел за себя постоять. Как-то раз мой старший брат, Эрик Гнилозубый, решил меня подразнить, но дорого за это поплатился. Я лягнул его ногами с такой силой, что он отлетел на добрых десять футов и врезался головой в бревенчатую стену. С тех пор Эрик навсегда перестал насмешничать, а заодно и говорить вообще: видимо, я ненароком отшиб ему что-то в мозгах. С тех пор меня стали уважать не только рабы, но и домочадцы, а отец как-то даже сказал, что гордится мною.
Когда мне исполнилось шестнадцать, моя старшая сестра, Хельга Заика, вышла замуж за Гуннара Страшноликого, и у меня появился новый родственник. Честно говоря, Гуннар мне не понравился с первого взгляда. Когда, войдя к нам в дом, он впервые снял с головы шлем, все просто присели от ужаса. Когда-то на охоте Гуннар сошелся в схватке с медведем, и тот оторвал ему половину лица вместе с носом, ухом и щекой, так что, когда он стоял ко мне боком, я мог видеть все его зубы с правой стороны лица. Зубы, правда, у него были ровные и крепкие, но на этом красота Гуннара заканчивалась.
При виде его с моей бедной сестрой случился припадок, и няньки полдня отливали ее водой. Впрочем, отцу все же удалось уговорить сестру выйти замуж за Гуннара. Он принадлежал к самому знатному и богатому после нас роду Стремландии, и родство с ним могло упрочить наши позиции на побережье. Не знаю, что и как внушал Хельге отец, но она подчинилась его воле, и вскоре мы сыграли свадьбу, на которой я напился до позеленения. Спустя неделю Гуннар увез Хельгу в свой далекий замок, после чего слез и ужаса в нашем доме немного поубавилось. Мать смирилась с незавидной судьбой дочери, а отец даже веселился, предвкушая, как разбогатеет наш род, присоединив к своим землям владения Гуннара.
Радовался он недолго. Однажды ночью я проснулся от страшного переполоха в замке. Со двора доносились хриплая брань, звон клинков и стоны умирающих. В кровавом факельном свете метались полчища уродливых теней, и я долго не мог сообразить, что происходит. Только на утро, когда стихли звуки битвы, и во двор прокрался робкий рассвет, я понял, что наш замок подвергся нападению какого-то воинственного племени с севера. Со смешанным чувством ужаса и изумления увидел я среди мертвых тел труп моего отца с разрубленной надвое головой. Даже мертвый он продолжал косить на переносицу, а его руки так же крепко, как и при жизни, сжимали рукоять огромного меча.
Не сумев взять замок приступом, чужеземцы ушли восвояси, оставив под его стенами сотню трупов, которые нам теперь предстояло похоронить. Мать моя была безутешна, не лучше выглядел и мой брат Эрик, со страху спрятавшийся в отхожем месте. Вскоре к нам на выручку пришел Гуннар со своей дружиной, но увидев, что враг сбежал, а отца уже не воскресить, выразил свои соболезнования и уехал обратно. Через несколько дней он снова появился в нашем замке, чтобы посочувствовать нашему горю и предложить свою помощь в управлении отцовыми владениями. Но что самое главное, он принес имя убийцы моего отца. Им оказался некий Рагхольд Дурнопахнущий, о котором по всему Стремланду гремела дурная слава.
По закону королевской чести старший мужчина из нашего рода должен был отомстить убийце, но, поскольку мой слабоумный брат был на такое не способен, эта обязанность легла на меня. Наша придворная прорицательница долго трясла в кружке гадальные кости и жгла в тигле зловонные травы, прежде чем предречь мне славу и счастливое возвращение после удачно завершенной мести. Лишь спустя много лет я узнал, что Гуннар заплатил ей кошель серебра, чтобы она своей ложью убедила меня пойти на верную смерть. Но тогда ее слова казались мне истиной в первом лице, и я, не задумываясь, сел на коня, взяв с собой отцовский меч, щит и доспехи. Управление землями отца в мое отсутствие взял на себя Гуннар, и я мог смело покинуть дом, зная, что он в надежных руках.
Я долго ехал на север, выспрашивая у случайных прохожих, не встречался ли им дурнопахнущий воин в турьей шкуре, с туром на щите и с турьими рогами на шлеме. Одни недоуменно пожимали плечами, другие намеренно не хотели отвечать, третьи показывали пальцем на север, утверждая, что именно туда направилось множество дурнопахнущих воинов в рогатых шлемах.
На пятый день пути я заехал в дремучий лес, где на меня напали волки. Это было так неожиданно, что я едва успел взобраться на ближайшее дерево, уже с вершины которого я увидел, как хищники терзают мою бедную лошадь. Но даже она не смогла насытить волчий аппетит, и кровожадные твари окружили мое дерево, ожидая, когда от голода и усталости я упаду вниз. Всю ночь я просидел на ветвях, и к утру меня стало мутить. К счастью, поблизости пробегало стадо кабанов, и волки, забыв обо мне, устремились за более привычной добычей. Это и спасло мне жизнь. Спрыгнув с дерева, я помчался прочь со всей быстротой, на которую был способен в шлеме и кольчуге, с тяжелым мечом и щитом. К полудню я достиг обширного болота, тянувшегося куда-то на восток. К счастью, мне не нужно было через него пробираться, поскольку дорога на север шла как раз вдоль его края.
Я уже собирался сделать привал, когда над головой у меня что-то зашипело, и огромный огненный диск пронесся по небу, разбрызгивая разноцветные искры. Описав широкий круг, он вдруг резко пошел на снижение и скрылся за кромкой леса, видимо, нырнув в болото. Пораженный необычным зрелищем, я пошел вслед за ним, надеясь увидеть если не сам диск, то, по крайней мере, что от него осталось. Пройдя полмили и миновав небольшую рощицу, я вышел как раз к тому месту, куда он должен был упасть. Там-то со мной и произошло событие, перевернувшее всю мою жизнь.
То, что я сначала принял за огненный диск, вовсе не было диском. Вблизи оно походило, скорее, на огромную перевернутую плошку, внутри которой мог бы спрятаться человек. Неудачно опустившись на болотную кочку, она сползла в трясину и наглухо в ней увязла. Я не знаю, чем она была и откуда прилетела, но выглядела эта штука слишком уж необычно. Из ее чрева доносился странный гул, а по возвышавшемуся над водой краю пробегали разноцветные огоньки.
"Без колдовства не обошлось" - подумал я, рассматривая ее с берега. - "Лучше уйти, пока ничего не случилось."
Словно услышав мои мысли, внутри гигантской плошки что-то зашевелилось, потом в верхней части ее открылось темное отверстие, и оттуда вылезло диковинное существо. Больше всего оно походило на огромную ящерицу, вставшую на задние лапы. Все ее тело было покрыто чешуей, следом за ней волочился длинный хвост. Голова выглядела тоже по-ящериному, но большие желтые глаза смотрели на меня вполне разумно. Увидев меня, существо резко нырнуло в свое укрытие и вновь появилось оттуда со странной блестящей дудкой в руках. Дудку эту оно направило в мою сторону, но играть на ней не спешило, видимо, опасаясь, что мне не понравится его игра.
- Ну, что же ты остановился? - миролюбиво спросил я у существа. - Давай, тролль, покажи, на что ты способен, даже если мне не понравится, я все равно не стану тебя ругать...
Судя по тому, как живо передернулась его физиономия, тролль понимал человеческую речь. В глазах его застыло изумление.
- Да, не спешишь ты меня развлечь, - продолжал я, видя растерянность тролля. - Ладно, не хочешь - не надо. Честно говоря, ты выбрал неподходящее время для музыки, приятель...
- Будь я трижды проклят, если с помощью этой штуки можно кого-нибудь развлечь! - неожиданно ответил скрипучим голосом тролль. - Ты что, никогда не видел, как она действует?
Странно, тролль говорил сразу на двух языках. Из пасти у него вылетали скрежет и шипение, а человеческая речь доносилась из маленькой блестящей коробки, укрепленной у него на груди.
- Не-а, не видел, - честно признался я. - Но я знаю, кто ты. Ты - болотный тролль, мне про тебя кормилица сказки рассказывала...
- Все мы для вас тролли, - презрительно фыркнул двуногий ящер. - Вы лет через тысячу только поймете, кто мы такие на самом деле!
Разговор явно не клеился. Я решил, что самое время уходить.
- Погоди, парень! - неожиданно остановил меня тролль. - Ты случайно не поможешь мне вытащить на берег мой корабль?
На корабль его летающая плошка походила меньше всего, но я понял тролля и согласился ему помочь. Сняв с себя оружие и доспехи, я полез в трясину, и мы вместе с троллем вытащили его посудину на берег. Я должен был спешить, потому что солнце клонилось к закату, но тролль, в благодарность за услуги, решил угостить меня обедом. Еда у него оказалась на редкость невкусная, и я с трудом заставил себя проглотить ее. Особенно мне не понравились черные шарики, начиненные змеящимися червяками. Тролль сказал, что это самое изысканное блюдо в его мире, но меня вырвало от одного вида этой изысканности. Правда, мои хлеб и солонина понравились троллю не больше, чем мне его черви, и, отведав их, он тут же побежал блевать в кусты. В общем, расстались мы с ним добрыми друзьями. Он долго расспрашивал меня о нашей жизни и о причинах, побудивших меня отправиться в столь рискованное путешествие. Узнав о пророчестве и о том, что я должен отомстить за смерть отца, он протянул мне свою дудку и сказал, что дарит мне ее навсегда.
- Если тебе будет угрожать враг, направь на него этот раструб и нажми красный камешек сбоку, - сказал он мне на прощание.
- И что при этом произойдет? - поинтересовался я.
- Сам увидишь! - ухмыльнулся тролль. - Ты сможешь навсегда забыть о его существовании.
Он сел в свой "корабль", который мелко задрожал и, изрыгнув пламя, с шипением взмыл в вечернее небо. Солнце уже касалось горизонта, и я решил заночевать в лесу. Взобравшись на раскидистое дерево, я привязал себя к стволу ремнями и заснул тревожным, прерывистым сном.
Проснувшись на следующее утро, я перекусил остатками солонины и побрел в прежнем направлении. Вскоре леса и болота расступились, и я вышел на открытое место. Это и была та сторона, откуда к нам пришли завоеватели. На горизонте возвышался мощный бревенчатый замок, и я направился к нему, надеясь навести там справки об убийце моего отца. Ворота крепости оказались открытыми, и я беспрепятственно вошел во двор, где у коновязи стояло множество оседланных боевых коней. В крепости шел пир - местный вождь со своими дружинниками праздновал удачный набег на соседские земли.
Я вошел в большую трапезную и стал осматриваться, ища глазами своего врага. Найти его оказалось нелегко. Здесь сидело немало воинов в звериных шкурах и рогатых шлемах, а дурнопахнущих было еще больше. Отчаявшись найти убийцу, я стал выкрикивать его имя, в надежде, что он сам откликнется из любопытства. Мой отчаянный призыв не остался без ответа. Громадный бородач в турьей шкуре поверх кольчуги встал из-за стола и грубо притянул меня за воротник, смрадно дыша перегаром.
- Кто ты, и почему тревожишь мое имя? - прогремел он мне в самое лицо. - Отвечай немедленно, мальчишка!
- Я пришел, чтобы отомстить тебе за смерть отца! - прохрипел я, задыхаясь от его зловонного дыхания.
Оглушительный хохот сотряс низкие своды трапезной. Громадные бородачи тряслись от смеха и падали со своих скамеек, развеселенные моей дерзостью.
- Ты прямо сейчас хочешь со мной сразиться? - кровожадно усмехнулся Рагхольд. - Что ж, пойдем, я готов дать тебе удовлетворение.
Он выволок меня за шиворот из трапезной и, как лягушку, швырнул на землю. Гордая кровь предков закипела во мне, и, поднявшись на ноги одним прыжком, я обнажил меч. Но мой обидчик ничуть не уступал мне в проворстве. Он уже ждал меня в боевой стойке, со щитом и мечом в руках. Здесь, на улице, он выглядел еще страшнее, чем в полумраке трапезной. Он был на две головы выше меня, а глухой рогатый шлем и турья шкура на плечах придавали ему вид сказочного чудища.
- Ну что ж, не передумал, сопляк?! - прогудел он сквозь стальную личину шлема.
Я ударил его со всей силы клинком, но убийца отца ловко подставил щит, и мой меч, зазвенев, как струна, вылетел из моей руки. Прежде, чем я успел отскочить назад, злодей обрушил на меня свой меч, и я упал на спину с расколотым щитом и резкой болью в левой руке. От толчка шлем слетел с моей головы, и, падая, я крепко ударился головой оземь. Как в тумане видел я нависшую надо мной тушу моего врага. Убежденный в своей неуязвимости, он отшвырнул щит и, взяв меч в обе руки, занес его над головой, чтобы прикончить меня мощным ударом. Сломанная левая рука мне не повиновалась, до меча я все равно не мог дотянуться. У меня оставалась надежда только на подарок тролля и, направив волшебную дудку в брюхо врага, я нажал маленький рубиновый камешек. Сначала я даже не понял, что произошло. Перед глазами у меня что-то полыхнуло, подобно молнии, и в лицо мне полетели кровавые клочья мяса и кольчуги. Придя в себя, я увидел, что Рагхольда разорвало пополам, а перепуганные дружинники разбегаются из трапезной, кто куда. Я направил дудку на трапезную и снова нажал красный камешек, превратив ее в пылающую груду обломков.
- Ну как, есть еще герои? - дрожа от возбуждения, спросил я убегающих храбрецов.
Ответа не последовало. Подняв фамильный меч, я покинул горящий замок и побрел домой, туда, где родился и откуда ушел, чтобы совершить благородную месть. Через месяц я достиг родного королевства и был принят, как герой. Правда, мой зять Гуннар отказался признать меня королем, обвинив меня в самозванстве, но я направил на него подарок тролля и навсегда забыл о его существовании. Напуганные силой неведомого оружия, окрестные короли живо признали мое первенство и даже согласились платить мне умеренную дань. Я разбогател и вскоре женился, через год у меня родился сын, которого потомки назовут Олафом Шестипалым. Дом у меня - полная чаша, и я никого не боюсь. Есть тут, правда, на юге один королишка, Карл, именующий себя Великим, так вот, он грозился отнять у меня мои владения. Что ж, пусть приходит, интересно будет посмотреть, что оставит от его воинства моя любимая игрушка. Кстати, я вот подумываю, не взять ли мне какое-нибудь возвышенное прозвище? Как по-вашему, подойдет мне имя Дрыго Великолепный? По-моему, в самый раз!
1996