Вася любил Че Гевару и не любил капитализм. Нет, не так. Вася ОЧЕНЬ любил Че Гевару и ВСЕЙ ДУШОЙ ненавидел капитализм. Он мечтал написать книгу, которая перевернет сознание его сограждан, поднимет их на баррикады во имя всеобщего счастья или же подвигнет на мирный труд ради оного же, причем без тени намека на стяжательство и поклонение аццкому жёлтому сотоне.
Он учился на филологическом факультете одного провинциального универа, не так, чтобы уж очень хорошо, но ничё, нормально, сессию вовремя сдавал, любил попьянствовать в компании себе подобных, трындя с ними о ****ной глобализации и сраном обществе потребления и хватая свою революционную подругу за ее столь же революционно выдающуюся назад жопу.
Время проходило весело и беззаботно, предки всегда вовремя отгружали бабло за право их отпрыска посещать храм науки, до сессии оставалась еще пара месяцев, посему в один прекрасный вечерочек засел Вася за письменный стол и начал писать своё охуительное книго. Кой-чё передрал у Пелевина, кой-чё - у Паланика, а развязку сам придумал, поковыряв пальцем в заднепроходном отверстии. Там это... Короче, там герой евойный изобрел одну хрень такую, как же ее, ****ь,.. А, точно! Энергетический напиток для молодых и успешных, за полдоллара распространявшийся целенаправленно в офисах транснациональных корпораций во время обеденного перерыва, когда молодые и успешные организованным строем шли жрать в корпоративную столовую под звуки корпоративного гимна. Отведав этого напиточка, они видели в своих коллегах еду и начинали ее (то бишь их) страстно поглощать. А в конце опуса главный герой, стоя на вершине горы, наблюдал в оптический прибор, как в городе желтого дьявола жители повсеместно пожирали друг друга, а сам город в это время проваливался в пропасть.
Закончив, Вася утер пот трудов праведных со лба и перечитал все еще раз. Заебись криатифф получился, манифест поколения, не иначе.
На следующий день в общаге была пьянка, на которой новоиспеченный инженер человеческих душ зачитывал свое произведение перед благодарными слушателями. Изрядно перед этим приняв на грудь, публика пришла в неописуемый восторг. Парни дружески похлопывали Васю по плечу, девочки поскромнее тайно представляли себя его боевыми подругами, боровшимися днем с врагами человечества, а ночью - целующимися под луной под звуки песен о бессмертном команданте Че, а девки поопытнее пялили на него свои ****ские глаза, сгорая от желания просто дать, не отходя от кассы.
Среди последних была одна миловидная молодая журналистка, любовница владельца местного издательства, специализирующегося на всяческом нонконформистском чтиве. Как-то раз, ползая по своему папику прямо в джакузи с шампанским, она сболтнула ему про юного и перспективного писателя, кумира друганов и тёлок. Папик за свой век видел целый веник таких щелкоперов, у него даже в жопе кольнуло от услышанного в очередной раз ля-ля, но он-таки решил не сразу расстраивать свою подругу и полистать это новое откровение, о котором она прожужжала ему далеко не только уши.
Через некоторое время папик принимал Васю в своем кабинете. Стены кабинета были украшены оружием времен войны во Вьетнаме, плазменный телик на потолке непрерывно показывал по кругу кадры обрушения башен-близнецов и марширующих воинов Аллаха, а сам его хозяин сидел за металлическим столом в виде серпа на ножке в виде молота. Папику было, в общем-то, все равно, что там Вася насочинял, но факт его популярности в среде своих собратьев натолкнул его на мысль о том, что на всем этом можно срубить не то, чтобы очень большое, но какое-то бабло. Договорились, что издательство папика полностью берет на себя вопрос распространения Васиного криатиффа в магазинах и обязуется отчислять по десять рублей за каждый проданный экземпляр, а Вася, в свою очередь, должен всегда упоминать название издательства, когда рассказывает о своей книге или просто вдохновляет новые толпы молодых людей на подвиги.
Прошел год. Васина жизнь завертелась с бешеной скоростью. Он завел много новых знакомств и через некоторое время вышел на одного издателя из Москвы. Тот выкупил у папика права на книгу, и понеслась. Васин опус появился вовремя - известный московский контркультурщик, на каждом интервью особенно подчеркивающий, что не общается с прессой, разродился очередной нетленкой о загнивании общества потребления, и темка была еще свежа. Вася, конечно, не бог весть какая птица, но и ему кой-чего перепало от этой шумихи.
Дела шли, через год Вася обзавелся любовницей куда круче той, что была у папика. На бабло от книжки, которое текло хоть уже и не рекой, а ручейком, зато постоянно, он приобрел небольшой, но достаточно популярный ресторанчик в центре Москвы, оформленный в стиле агитпропа Маяковского, заплатив тем, кому нужно, за услуги по нейтрализации его прежних хозяев, а тем, кто все видит - за нейтрализацию нейтрализаторов.
Время продолжало идти. Несмотря на юный возраст и популярность, Вася не сторчался в ночных клубах, нюхая кокс, не просадил остатки гонорара на ****ей и рулетку, в бизнесе был строг, поскольку многие из его потенциальных конкурентов заканчивали свой век при весьма странных обстоятельствах, но справедлив, ибо те, кто помогал Васе, всегда были довольны его щедростью.
В один прекрасный момент решил-таки Вася остепениться. Завел жену, детей, собаку. Однажды, гуляя с мелким по парку, он наткнулся на толпу волосатых подростков, распевающих под гитару о разрушении мира насилья и показывающих тем из прохожих, кто был получше одет, свой неизменный фак. Естественно, Вася в стороне не остался и тоже получил свое.
- Папа, что это за ребята? Хулиганы? - спросил сын.
- Нет, сынок. Это хорошие ребята, хоть и лохи. Завтра утром они придут в магазинчик и принесут еще немного денежек, а вечерком зайдут попить пивка и оставят еще немножко. Так потихоньку мы и купим самолетик, я на нем тебя покатаю обязательно, обещаю.