В Германии фруктовые деревья бывают на на обочинах в черте города, в лесопосадках. А бывает так что хозяева имеют не огороженную, большую территорию в которой тоже фруктовые деревья. И по этому можно ошибиться. Так и случилось. Подошли к сливе, она стоит рясная, а снизу треть самых плодоносных ветвей, самых спелых, уже черви съели. Мы с детьми и нарвали две небольшие сумочки. А в это время, оказывается за нами наблюдала хозяйка пекарни и устроила нам скандал. Говорит я ждала эту сливу когда она поспеет, хотела пирог испечь. Я сейчас полицию вызову.
Будь мы одни, возможно плохо бы кончилось, но...
Хорошо что с нами была родственница и дала ей должный отпор. Вызывай говорит полицию - а мы скажем что ты в своём саду разводишь вредителей, которые потом уничтожают другие деревья. Инцидент закончился тем, что хозяйка замолчала и поделилась с нами, по сути дела, уже нашими плодами.
Правда, хозяйка почему-то запомнила именно меня, и когда я проходил мимо, она смотрела на меня зверем, готова была прощупать даже все мои карманы.
Может потому что я русский?
Прошедшей порой
Уходящего лета.
Бродил я с семьёй
За полуденным светом.
Менялись лужайки,
Покосы и травки.
И в воздухе спелом,
Хлеба дозревали.
Эх, был хороший денёчек!
Попался грибочек.
Положил в туесочек.
Заглянув за пенёчек.
А там, среди сенного бала,
Одинокая слива стояла.
Но чудес не бывает,
И без чудес, не бывает.
И в душе человек,
Всё ж, соблазном страдает.
Соблазн это сладость,
Соблазн это радость.
Соблазн это гадость.
На нём,
Прошлым днём.
Даже Ева с Адамом! Попалась.
Шептал голос души.
Ты мой друг, не греши.
Но голос другой.
Отметал все сомненья долой
Не играть же нам в прятки,
Ты давай же смотри, поспеши.
Ни оградки, ни бирки, ни грядки,
И вокруг, даже мертвой души.
Но тишина не молчала.
Она притаившись, нас просто встречала.
Ну, давай же, греши!
И давай поскорее спеши!
Сливы с куста, молчаливо смотрели.
Всё-таки жаль, что эти плоды перезрели.
Нижние ветви
Совсем потускнели.
И в углу было мрачно,
Их кушали смачно.
Но все не доели,
Жёлтые, белые, сивые черви.
Вдруг в воздухе, скрипнул кузнечик.
Вскричал человечек.
За пулемётом, сорока трещала.
Гвалт вокруг сенного бала собрала.
Вы тут наследили,
Вы нам навредили.
Наложим на вас мы,
Пудовые гири.
Взывали к юстиции,
Стращали полицией.
По нашим канонам, сказать даже ОМА.
Вы нарушители, нашего тихого дома.
Кричала пекарня,
Их гавкала псарня.
И все магазины.
Во дворе лимузины.
Стрекотал тот кузнечик,
Рычал человечек.
Сорока и галка.
И придорожная, старая палка.
Вернувшись домой
И наевшись бузины.
Теперь обхожу стороной,
Уже те магазины.
Прошёл уже год
Может кто-то поймёт.
Что я просто не балую рот.
Я не кушаю сливы.
Мимо дома с мансардой,
Так же, этой пекарной.
Прохожу словно слива,
Варёный, копчёный, сгноенный.
Снова и снова, в окне эти лики,
Оконные блики.
Мансарда и зала, сорока сказала.
Та-та-та, парапет, панорама.
И взглядом удава.
С них взирает, милая дама,
Этот взгляд измывает,
Этот взгляд, раздевает.
Прощупает лямки,
Носки и портянки.
Карманы и брюки
И что вложишь ты, в руки.
Стрекочет кузнечик,
Рычит человечек.
Пекарня
И псарня
И все магазины,
В гараже лимузины.
Сороки и галки.
Во дворе эти палки.
Оконные блики,
Эти хмурые лики.
Я прошу если можно, простите!
Сколько стоит, два килограмма, скажите.
Оплачу я с лихвой,
Хоть бы нет за душой.
Только вы не тяните,
Сколько стоит, ну скажите, скажите.
И говорят ведь, чудес не бывает
Но и без чудес, не бывает.
От своего же соблазна,
Человечек страдает.
****