Сирена скорой помощи, словно душераздирающий крик разрывала ночь на части.
« Трудно дышать, Боже, почему»?- словно из воздуха вдруг выкачали весь кислород сразу.
Вдруг укололо в левую руку, и он почувствовал, как в вену что-то потекло. Вздох, хрип, кислорода всё нет, ещё вздох, ещё. Будто выброшенная на берег живая рыба. Напротив глаза человека в белом халате и маске, он что-то говорит, но собственный хрип оглушил его и он не разбирает, ни слова.
« Дышать, только бы дышать. Не получается. Где-то в грудной клетке затаилась тупая боль, словно на грудь уронили бетонную плиту. Дышать, ды… Темно. Почему так темно? Уже не больно и легко. Наверное, лекарство подействовало, не болит. Уф. Думал сдохну. Но всё же,
Почему так темно»?
Однако в полной темноте он почувствовал, что движется в неизвестном направлении. Препятствий на его пути не возникало, но он ощущал собственное движение. Относительно чего? Он не знал, но «плыл» и «плыл» в непроглядной пустыне, где кто-то неведомый выключил все фонари. Время утратило свою протяженность, и он не понимал уже, когда началось его путешествие и когда оно закончится.
« Может я ослеп»?- и тут же липкий ужас искорёженной лапой, взял его за горло.
Но ничего не менялось вокруг, и страх разжал свои мерзкие тиски.
От нечего делать он стал вспоминать, почему-то мамины руки, когда она потрёпывала его затылок и нежно говорила:
- Сынок.
Глаза отца, когда он стащил из дома магнитофон, они были удивлёнными и обиженными, как у ребёнка.
Свою Свету – светлячка. Он видел её нежное, с по-детски вздёрнутым носиком личико. Светочка моя.
Несмотря на отсутствие в их семье большого достатка, если ей удавалось приготовить вкусный обед, или изменить интерьер их квартиры так, что загляденье просто, она любила приговаривать:
- Видишь милый, у богатых свои причуды.
И как потом осунулось это любимое личико, когда в один прекрасный солнечный летний день у неё обнаружили рак. Началось всё с банальной температуры. Кто мог подумать, чем закончится это «лёгкое» недомогание.
Она уходила долго и мучительно, а он, чем мог, помогал. Но чем тут поможешь?Конечно, моральная поддержка дорогого стоит, но кардинально повлиять на развитие заболевания он не мог, да и никто не мог, и от этой безысходности было мучительно больно.
А потом годы, годы одиночества, если бы не друзья и родные, что бы с ним было?
Он всё вспоминал и вспоминал, перед внутренним взором проносились картины прожитой жизни и так увлёкся этим занятием, что не сразу заметил, что окружающая его непроницаемая тьма перестала быть таковой.
Наконец он обратил внимание на то, как изменилось всё вокруг, жаль только, не заметил, как и когда это произошло.
Вокруг, на разной высоте и расстоянии друг от друга, словно на новогодней ёлке, каждый на своём волоске в туманном, сером, клубящемся пространстве висели светящиеся эллипсоиды, они непрерывно мерцали, каждый в своей цветовой гамме, кто-то желтоватым, кто-то белым, а кто-то светло-бирюзовым не слепящим, приятным светом. Волоски, на которых они удерживались, уходили в непроглядную высь и терялись в пустоте мглистого пространства. Здесь не было видно ни звёзд, ни солнца. Ни верха, ни низа, странно, он видит теперь во все стороны, а наверху, такой похожий на все другие волосок, и нежно-сиреневое сияние вокруг, ни рук, ни ног.
Наверное, ему вкололи что-то типа снотворного, и он просто спит. Какой красивый сон!
И дышится легко, да просто не нужно дышать, ему и так хорошо.
Долго он любовался открывшимся совершенно неземным, но прекрасным видом, но диковинный пейзаж, несмотря на все его усилия проснуться, никак не изменялся.
Всё те же, раскачивающиеся на своих волосках эллипсоиды, всё та же серая мгла вокруг, и тишина.
Наконец, когда он совсем было, заскучал, пришёл вихрь, похожий на Торнадо, что показывали когда-то по телевизору, он пронёсся по стройным рядам эллипсоидов, нарушив их мирное сияние. Один из них, как ему показалось, со стоном сорвался со своего волоска и унёсся прочь, но через некоторое время, на его месте оказался другой, нервно помигивающий новичок.
Вихри периодически навещали этот однообразный мир, а в остальное время, он предавался воспоминаниям, однако память со временем стала егоподводить , и перед его внутренним взором уже не возникали полноценные картины прошлого, сначала они стали смазанными, нечёткими, цепь событий утратила стройность и превратилась в бессвязные отрывки. Мгновения. Вот мамино лицо. А это кто? Он силился вспомнить, но не мог.
Время шло, вихри периодически навещали их, забирая с собой одного, реже двоих.
Воспоминания совсем растворились и уже не тревожили его ясный дух, их просто не осталось вовсе, а вскоре он всецело увлёкся новым занятием.
Он совершил открытие, которое заставило его радостно трепетать на своём волоске.
Оказалось, что соседние эллипсоиды мигали и перемигивались не просто так. Их совместное свечение образовывало гармоничную симфонию света и он, сначала неуверенно, а затем, все, более вливаясь и вникая в красоту и сторойность световой феерии, стал вторить им. Всё больше проникаясь великой тайной единения. Всё сильнее вживаясь в каждый маленький миг гармонии с окружающим его миром. Лишь только вихри мешали им творить свою симфонию, и он с грустью пережидал ураган. Да ещё новички, не смыслящие в красоте их световых мелодий, нарушали их стройный хор, он уже забыл, что и сам некогда был таким, и раздражался, глядя на их хаотичные помигивания.
И вот, когда он достиг высшей степени понимания и смог воспроизводить в нужный момент все полутона и обертоны и начал ощущать безмерный восторг от творимой им музыки. Да, да, это была именно музыка. Снова пришёл вихрь. Его вихрь, он понял это сразу, как только серая мгла сгустилась неподалёку. Он сжался от ужаса, и когда вихрь поглотил его, как и его товарищи не смог сдержать сдавленный стон.
Его крутило и вращало во тьме, ничего не было видно, потом послышалось какое-то бульканье. Мир из серого превратился в тёмно-багряный, он давил на него со всех сторон, силясь превратить в маленькую точку, ещё он услышал странное мерное постукивание и боль застила его сознание. Потом опять мрак и пустота, боль и багрянец. И вдруг он оглох от крика. Человеческого крика, но не сразу осознал, что кричит он сам.
Чьи-то руки хлопали по спине.
- Ну вот, дорогая, всё обошлось. У вас мальчик, поздравляю. Смотрите.
Мама, глядя на малыша, плакала от радости, а малыш, накричавшись вдосталь, мирно пускал пузыри из приоткрытого кукольного ротика, его положили к ней на грудь, и он, уткнувшись в неё носиком, тихо уснул.