***
В автобус заглянуло огромное счастливое лицо, с искрящимися радостными глазами. Посмотрело равнодушно и, как показалось, его совсем не взволновали проблемы мелких людишек, наполнявших салон транспортного средства. Карел сидел возле окна, неотрывно глядя на ровные строки текста, нанесенного на качественную, плотную бумагу.
«Согласно молодежной программе Совета Управления на вас наложена стандартная распределительная нагрузка размером в двести тысяч золотых единиц, в которые входит плата за водные и воздушные очистные сооружения, социальное управление и охрану общественного порядка. Данные обязательства являются абсолютными и вы, как специалист, обязуетесь погасить СРН в течение пяти лет практики на должности. С уважением, центр Социального Контроля и Распределения.»
Пока Карел еще раз пробежал глазами эти строки, в окно опять равнодушно-счастливо глянул брат-близнец предыдущего великана с биг-борда. Теперь удалось прочитать внизу надпись: «Очередь: твой шанс».
Теснота ощущалась, несмотря на то, что Карел ехал с конечной и сразу устроился на сидение. Все равно дышать было тяжело: столько людей, собранных в одном месте, создавали ощутимую нервозность. Каждое движение могло стать причиной всеобщего негодования. Вот кто-то протискивается к выходу, толкает сидящего рядом с Карелом мужчину, тот бормочет: «А поаккуратнее никак нельзя?!» Сзади постоянно передают мелочь водителю. Карел, передавая денежную эстафету, усмехнулся – вспомнилась старая шутка из Интернета, что в таких случаях деньги нужно не передавать, а просто бросать в сторону кабины...
Мимо промелькнули знакомые постройки, Карел встал и начал протискиваться к дверям. На несколько мгновений окунувшись в привычно неприятное месиво, он вырвался на свежий воздух. Приятно обдувал легкий ветерок, по небу быстро двигались облака. Здесь же, на земле, мимо шли толпы людей. Карел после секундного замешательства влился в один из потоков, который должен был принести его домой. Нырнув в подземный переход, он двигался в толпе и отрешенно поглядывал на разнообразные киоски: музыка, софт, пирожки с мясом, цветы... Лампы освещения в переходе не работали или вообще отсутствовали в гнездах, и каждый продавец освещал свои лотки и витрины чем мог. Лампочка с аккумулятором, лампа в абажуре, бра, прикрученное к стене, - все эти, непредназначенные для использования на улице, приборы источали слабый свет, которого было достаточно только для того, чтобы покупатель рассмотрел надписи на ценниках.
Карел вышел из перехода, и опять, как и после автобуса, вздохнул с облегчением. Теперь весь путь предстоял на поверхности. Свернув с главной улицы, он углубился во дворы. На одной из лавочек сидела парочка, парень яростно жестикулировал и пытался что-то втолковать девушке. Она смотрела на него презрительно, без капли снисхождения. Карел расслышал единственную фразу – «...да хоть бы в очередь стали, и то!..» Опять эта очередь. Такое ощущение, что людям нечего делать, только на чудо надеяться... Всем им хочется в Очередь, а не работать и пытаться выжить!
Проходные дворы, один за другим, разворачивали перед Карелом свои внутренности, и этот лабиринт, казалось, может быть вечным – из одного двора в другой, из предыдущего – в следующий. Но Карел, наконец, добрался до своего жилища, нажал кнопки кодового замка и шагнул во тьму подъезда.
***
Щелкнул электрический чайник. За окном с неба срывались первые капли зарождающегося дождя. Они с мамой сидели за маленьким столиком, застеленным клеенкой, и тихо разговаривали.
- Закрой форточку, простудишься, - сказала мама. Карел повиновался, сделал последний глоток свежего воздуха и молча захлопнул окно.
Дождь начинался неторопливо и уверенно: так после долгой отлучки домой приходит хозяин.
- Я до сих пор в шоке, - продолжал Карел свой рассказ - они что там, одурели, двести тысяч!
- Ну, мы вон с папой твоим столько за всю жизнь не заработали, а тебе пять лет... Так может зарабатывать водитель... или, допустим, стоматолог в частной клинике... А программист?! Попробуй еще пролезь в хорошую фирму...
- Да уж... А на свою денег нет. Ну вот, что его делать?! Казалось бы, закончил только учебу, только жить начинать, так на тебе...
- Мне знакомая рассказывала, там можно как-то уйти от оплаты этой... – продолжала мама. Тем временем, подул ветер. Полетела дорожная пыль, окутав двор в серую пелену; покатились брошенные детьми пестрые коробки из-под различной еды.
- За многих моих знакомых родители платят... Просто в банке нужно открыть счет, «на погашение СРН» на мое имя, и перевести...
- Что?! – перебила мама, - нечего нам туда переводить!
Хлынула вода. Мощным потоком, гордо и яростно очищая землю от налипшей скверны Картинка за окном стала размытой. На душе становилось легче. Дождь все лил и лил, а Карел смотрел на небесные потоки, и проблемы отступали, сдавали позиции дождевой свежести.
Он встал и вышел на балкон, облокотился на поручень, стал смотреть. Капли дождя попадали на руки, стекали по волосам... По широкой магистрали неслись машины, синхронно работали дворники, очищая лобовые стекла. Для водителей непозволительная роскошь наслаждаться размытым миром. С той стороны проспекта были другие дома, а перед ними через сизоватую водную пелену проступало знакомое счастливое лицо – бигборд «Очередь».
Вместе со свежестью пришла новая, неожиданная мысль: а почему бы и нет?! Чем плоха идея с очередью?! Карел посмотрел на бигборд внимательнее и увидел внизу, небольшими буквами надпись: «смотри рекламу по ТВ в 18:00, 19:00 и 20:00 и узнай подробности!».
- Мам! А что, если я стану в очередь?! – голос был воодушевленный, под стать радостно смывавшему грязь дождю.
- Ты что, совсем?! – в голосе мамы просыпалась та ярость, с которой гроза уничтожала скверну. В квартире назревала своя буря.
- Ну, серьезно! Многие же там!
- Вот именно! Многие! Там миллионы халявщиков!
- А вдруг мне повезет?
- Да, конечно! Повезет тебе, - с сарказмом ответила мать. – Это же лохотрон! Для чего я тебя учила, чтобы ты в очереди пропал?!
- Ну давай хоть рекламу послушаем, что они там скажут...
Через полчаса они включили телевизор. Экран мгновенно отобразил лицо какого-то диктора, вещавшего о политике: «...Управляющий Совет постановил...». Карел переключил на пятый канал. Там заканчивались новости. Все те же новости.
Мама немного успокоилась и пришла в себя после первого шока. Стала вспоминать, как дети знакомых уходили в Очередь. Набрала номер лучшей (да и, по сути, единственной) подруги.
- Привет, Мирочка! Как ты?
...
- Как там твой сын, вроде в Очередь ушел?..
...
- Да, даже письмо?! И как?
...
- Ну слава Богу!
Карел не слушал продолжение беседы. Он понял одно: в Очереди не так плохо. Там есть то, за что можно сказать «слава Богу». Хотя в душе боролось две силы: страх и стремление к переменам. К лучшему. Естественно, только в лучшую сторону! Если думать о плохом – тогда и не стоит начинать дело!
Ровно в шесть на экране вместо обычной рекламной заставки появилась надпись «Социальная реклама». Диктор в студии был похож на ведущего, который только что уступил ему место в эфире.
- Итак, мы предлагаем вам уникальный для нашего мира шанс. Вы можете уйти от проблем и прекратить страдания, вступив в Очередь. Что же это такое? По сути, очередь – это вынужденная мера. Мы готовы раздать благо обустроенности жизни всем желающим. Но так как наплыв народа слишком велик, образовалась Очередь. Чтобы занять в ней свое место, вам достаточно позвонить по номеру...
Мама и сын молча слушали голос диктора. Когда человек договорил номер, Карел выключил телевизор. Стало тихо, даже слишком тихо. Говорить боялись. Сейчас в воздухе носился дух важного решения, и в его присутствии страшно было нарушить тишину.
***
- Что, сына, в Очередь собрался? – папа, сидевший за столом, старался выглядеть весело, но в глазах явственно читалась тоска, - ну, давай. Бросай все, иди в очередь.
- Я серьезно...
- Явор, может и правда стоит попробовать? – подала голос мама.
- Ну да. Попробовать. Как же! – отец наконец-то бросил попытки казаться веселым, - хотя мне-то все равно, он уже взрослый, что мы за него, как за малыша решаем?!
- Почему это за меня?! Я просто нуждаюсь в совете! У кого же еще спросить, как ни у родителей! – рассерженно ответил Карел.
- Сам уже должен решать! – не унимался папа
- Ну что ты, все-таки он прав, он надеется на нашу поддержку... – женский голос пытался звучать убедительно и успокаивающе.
Отец, буркнув что-то вроде «ну, не знаю...» встал из-за стола и вышел. Из комнаты донеслись звуки музыки – заработал телевизор.
Они сидели на кухне, опять вдвоем, тьма заглядывала в окно и спрашивала: «Ты готов? Ты способен?»… «А я готов?» - спрашивал Карел сам у себя. И да, и нет.
- Ну, позвонить и узнать-то можно... – нерешительно проговорил сын.
Карел решил не откладывать этот момент, а сразу взял трубку и набрал по памяти короткий номер. Длинные гудки…
- Добрый вечер, вы позвонили на горячую линию «Моя Очередь». Если вы хотите продолжить и связаться с оператором, нажмите один.
Уверенное нажатие клавиши, которое сопровождалось звонким «п-и-и-к».
- Добрый вечер! Оператор семьсот пятьдесят три Огрен слушает вас.
- Добрый вечер... Я по поводу очереди...
- Естественно. Изложу основные моменты: вы подписываетесь на получение комплекта социальных благ, который определяет Уважаемый Организатор. Вы обязуетесь выполнить правила пребывания в очереди. Вы обязуетесь честно находиться в Очереди в ожидании Благ. Если вы готовы, сообщите ваши паспортные данные и адрес, через три дня вы получите билет на поезд до Очереди и пропуск на территорию Очереди, а так же гарантийное свидетельство Уважаемого Организатора на предоставление Благ.
- Можно несколько вопросов?
- Сначала скажите ваши данные. Высылка гарант-пакета ни к чему не обязывает. Срок явки – три дня, в случае просрочки Гарантия Уважаемого Организатора аннулируется.
- Хорошо, мои данные: Карел Грегур, город Синев, улица Майская, четырнадцать, квартира сорок три. – мама вытаращила глаза. Читалось возмущение: зачем?!
- Спасибо. Теперь вопросы.
- Какие именно блага гарантируются?
- Уважаемый Организатор гарантирует набор всех доступных в нашем обществе социальных благ бесплатно.
- А-а-а... Что вы скажете по поводу тех, кто уже прошел очередь? Где они? Что о них известно? Они вообще есть?
- Конечно! Естественно есть! – тут голос оператора дрогнул... – Но вряд-ли они станут афишировать свое прохождение очереди... Всего доброго.
Конец связи. Молчание в трубке, мертвая тишина выключенного аппарата.
***
Этот день должен был пройти, как серые тучи проходят по небу – быстро и непримечательно. Но ему было суждено стать решающим для семьи Грегуров. Карел зашел в квартиру и кинул на стол два конверта. Дома еще никого не было, но решение уже было принято. И он понимал, что, когда родители вернутся, им ничего не останется, кроме как пожелать ему удачи.
В первом конверте лежали обещанные Оператором Очереди бумаги. Во втором было заключение Центра Социального Наблюдения:
«Уважаемый Карел Грегур! Ваш возраст, двадцать один год, является базисным для формирования семьи. Комиссия оценила Ваше физическое, духовное и материальное состояние и присвоила вам коэффициент Е. С уважением, координатор семей при ЦСН»
Когда мама зашла домой, она сразу ощутила эту атмосферу решимости.
- Что, таки поедешь?
- А что остается?! Мало того, что они дали нагрузку двести тысяч, да еще теперь присвоили класс Е.
- Как это Е?!
- Вот. – Карел протянул конверт.
Мама пробежала глазами казенный текст. Вздохнула.
- Ну, мало ли.. вдруг среди девушек класса Е тоже найдется ничего...
- Ага. Или дура, или калека, или из бедняков как... – Карел осекся.
- Ну да. Договаривай уже. Давай-давай! – обиженно ответила мать. Ей было действительно больно. Сын подвел итог всей их с мужем деятельности – бедняки.
По тому участку неба, который не был скрыт соседними домами, равнодушно шли облака. Матери они показались мрачными тучами: на душе было тяжелое, предгрозовое ощущение. Как в тот день, когда он набрал номер и продиктовал свои данные.
- Прости. Ну мам, прости...
- Да нет, ничего... ничего... Ты, наверное, прав. Отдали все на твою учебу, но не учли обязательную золоторазверстку. Не хватило нас. – Мама, так и не переодевшись в домашнее, тяжело опустилась на кухонный стул.
Карел налил ей чаю; вскоре он положил на тарелку бутерброды, подал. Мама молча пила чай и смотрела в окно. Глаза стали влажными, их поверхность стала неровной от собиравшихся слез… Карел подошел к ней, обнял. Самый родной человек, а он вот так ее оскорбил. В области солнечного сплетения ощущалась тупая боль – наверное, совесть поселяется там...
- Ну правда, прости... Я не хотел... Я сам был в шоке от этого «класса Е»!
- Да пусть их пораздирает, тех, кто эти классы присваивает!
Мама швырнула в мусорное ведро повестку о «классе Е». Улыбнулась сквозь слезы.
- Давай, сына. Иди в очередь. Нужно как-то шевелиться, что-то делать... Не то, что мы... С папой твоим... Надо что-то делать...
***
Отец молчал с самого вечера, не сказал ни единого слова ни сыну, ни жене. В глазах его была какая-то глухая, недостижимая боль. За Карела? За всю страну? За ушедшее время? Но утром он превозмог себя, улыбался, старался шутить. Пытался разрядить обстановку гнетущего ожидания бури.
Завтрак. Обычный и ничем не примечательный.
Рюкзак с нужными вещами готов – как и в годы учебы.
Вот и все. Теперь пора выйти из квартиры. Пора на поезд. В никуда, в неизвестность.
Мать и отец провожали сына в путь – в тишине прозвучало лишь «удачи» и «пусть поможет тебе Господь». Карел был молчалив и сосредоточен, он открыл дверь своим ключом, сделал уверенный шаг в темный коридор.
Утро еще не осветило внутренности дома, а электрические лампочки здесь долго не жили. Карел уходил прочь от своего дома с рюкзаком на плечах. Когда он свернул за угол, послышался глухой стук закрывающейся двери – мама закрыла ее, только потеряв сына из виду.
Серое утро огромной кошачьей мордой смотрело на просыпающийся Синев, подсвечивало дома, заставляло сам воздух давать людям свет. Жители города уже вышли на улицы, стекал в метро привычный поток людей. Карел влился в человеческое течение, несся по станциям до остановки «Вокзальная». Вот и приехали.
Поезд прибыл на перрон за час до отправки. Карел сразу же зашел в свой вагон и занял положенное ему место. За окном были неподвижные конструкции козырька над перроном и текучая толпа. Эта картинка за час успела засесть в его подсознании: неподвижный и бурлящий движением одновременно вокзал.
Вскоре присоединились трое попутчиков. У всех был нездоровый блеск в глазах. Один из них все время доставал из кармана и разглядывал испещренный голограммами билет. На нем значилось «Все социальные блага, которые может дать это общество отныне вам гарантированы».
Через сорок минут раздался мерный гул, и поезд приподнялся над перроном. Включились магнитные подушки. Как только перрон плавно уплыл назад, Карел взял у проводника постель, расстелил ее на верхней полке и улегся спать. Так он и пролежал весь день и всю ночь, сквозь сон видя перед собой искусственное деревянное покрытие вагона. И ночью только частые вспышки света, попадавшего сюда от фонарей на улице, давали представление о том, что поезд идет.
***
Как это обычно бывает, поспать подольше не удалось. Он проснулся в пять. За окном было почти так же, как при его отъезде. Серо. Облачно. Небо смотрело на несущийся поезд тяжелым взглядом.
Карел слез с полки, поняв, что его соседи по купе давно не спят. Постель была сдана проводнику, люди сидели, молча глядя в окно. Степь простиралась наверное даже дальше, чем Карел мог видеть. Вдали кроме горизонта не было ничего. Высокая трава, еще различимая у вагона, исчезала вдали, давая ощущение гладкой поверхности.
- Долго вы спите... Уже приезжаем скоро... – первым обратился к Карелу один из попутчиков.
- Почему же, еще час ехать... – вяло ответил Карел
- Что-то вы без энтузиазма едите... Очередь таких не любит, - включился в разговор другой попутчик.
- Ты там знаешь, что она любит, а что нет! – резко бросил первый пассажир.
Третий сидел молча, трогал длинную бороду. Но вдруг заговорил неожиданно высоким голосом:
- Господа, да что вы вообще знаете об Очереди! Все мы едем как на убой. И боимся неизвестного.
Дальше молчали. Такие разговоры бывают опасны.
***
Туша электромагнитного чуда техники медленно опускалась. Пассажиры потянулись к выходам. Перрон встретил их равнодушно: серый, как и всё в этом мире. На металлическом каркасе висела выцветшая надпись «Очередь». Странно, но Карел продолжал держаться вместе с, казалось бы, неприятными попутчиками. Они все смутно ощущали какой-то командный дух, зарождавшийся в этот момент.
Вокруг была все та же степь. Только в том направлении, куда вела асфальтовая дорога с платформы, ближе к горизонту, трава имела странный оттенок.
- Что это там? – спросил Карел, уже предчувствуя ответ.
- Очередь... Это очередь... – почти прошептал бородатый попутчик.
Вдруг произошло что-то странное: люди начали галдеть все громче. Некоторые сорвались и побежали. За ними кинулись другие. Паника нарастала, народ помчался в сторону Очереди сломя голову. Двое попутчиков, которые шли с Карелом и Бородатым кинулись следом за бегущей толпой. Медленно шли лишь некоторые.
Над головами раздался сухой треск вертолетных лопастей, заговорил мегафон:
- Внимание! Взгляните на ваши билеты! На них указан порядковый номер. Это и есть ваше место в очереди. Физическое прибытие к Очереди раньше или позднее не дает вам права занять лучшее место! Организатор просит прекратить панику.
- Пусть побегают, идиоты... – проговорил Бородач. – кстати, как тебя зовут?
- Карел... А вас как? – обращение на «вы» было обусловлено уверенностью в солидной разнице возрастов.
- А меня зови на Вы... или «Слышишь»... или «Хотел сказать» - все равно как. Теперь мы вдвоем, и это существенно. Врядли удастся найти еще кого-то. А имя тут лишнее...
- Вы так странно говорите, как будто... В общем, не важно. Все-таки, интересно узнать ваше имя.
- Меня зовут Петр. Непривычное имя, правда? Давно так не называли детей... Тем не менее...
Дальше шли молча. Слова, сброшенные в толпу с вертолета, произвели такое же действие, как если бы на головы бегущим вылили несколько тонн воды. Все успокоились. Шли медленно. Постепенно узнавали друг друга и напряженно смотрели вдаль, на Очередь.
***
- Ваш билет, - солдат на входе выглядел жалко: один против десятков миллионов. Карел никогда не видел столько людей. За железным ограждением начинался океан голов. Одни стояли смирно, многие сидели. Однородность толпы прерывали лишь регулярно встречающиеся биотуалеты и палатки, похожие на военные.
- Вот, возьмите, - Карел протянул билет.
- Ваше место в очереди ХВ95733ПР. Вот ваш жетон навигации.
Солдат протянул Карелу круглый предмет. На верхней плоской грани красовалась стрелка, указывающая направление. На ней горела надпись «ХВ95733ПР». Его место. Еще солдат дал ему увесистый томик правил поведения. Карел вошел в Очередь просто и буднично. Толпа не была такой плотной, как показалось сразу. Прямо на утоптанной земле красовались нанесенные белой краской отметки с номерами мест. Многие ячейки пустовали, Карелу пришлось пройти вперед, пока он достиг своего места. Прямо перед ним стояла молоденькая девушка. Карел ощутил непонятную радость: все-таки не самый плохой спутник в очереди. Природное свойство психики отрешаться от всего непостижимого не давало Карелу подумать, что именно ему предстоит. Судя по разметке на земле, очередь располагалась на огромном поле и была уложена, как солитер укладывается в желудке жертвы – пластами. Но пластов этих было намного больше, чем самый страшный солитер может себе отъесть.
Петр, недавний попутчик, вошел в Очередь прямо за Карелом. Он видел, как пожилой человек ищет свое место. Находит. Оно оказывается примерно в семи ячейках от Карела. Старик смирно становится и поглядывает на своего нового знакомого. Во взгляде трудно было что-то прочитать: зависть, издевка, или ирония...
- А почему вы не перейдете ко мне? – Карел не удержался и окликнул бывшего попутчика.
- Почитай то, что у тебя лежит в кармане. Пункт сто. – устало ответил Петр.
Карел достал из кармана толстую книжечку – «Правила поведения в Очереди»
«100. Категорически запрещается самовольно менять место без соответствующей надписи на жетоне.»
Девушка, стоявшая впереди, оглянулась. Глянув на Карела, она улыбнулась и заговорила первая:
- Привет! Меня зовут Зора.
- Карел. Очень приятно. – по лицу скользнула улыбка.
- Стоять будем долго, так что надо дружиться... – она явно была в хорошем настроении.
***
Прошло два дня
Цифра на жетоне не думала меняться. За эти дни ячейки справа и слева от него успели заполниться законными хозяевами. Что-то происходило на границе, там, где стоял солдат на КПП. Сначала Карел не мог понять, что там делается, но потом они вместе с Зорой разглядели, что КПП передвинулся дальше. А новую землю расчерчивают на клетки для очереди... Она росла.
- Смотри, очередь расширяется... – проговорил Карел.
- Очередь еще расширяется... – это Зора уже говорила человеку, который стоял перед нею. Тот передавал новость дальше...
Быт был обустроен просто, но не так уж плохо. Туалет был чистый, на двадцать человек одной кабинки хватало. Карел стеснялся ходить туда слишком часто; также порадовала кухня-столовая, которой оказалась та самая загадочная военная палатка. Там давали простую еду (каша, салат, суп) и стакан сока. Два раза в сутки. Только теперь Карел начинал понимать, что он здесь не будет стоять. Он не будет в этой очереди ждать. Здесь придется жить.
***
Прошла неделя
Цифра на жетоне менялась двадцать раз. Соответственно, Карел сделал двадцать законных шагов. Впереди творилось что-то странное: доносились крики, стоны, ругань. Зора вытянулась в струнку, пытаясь рассмотреть, что там происходит. Ничего видно не было, только головы, островки полевых кухонь и туалетов каждые двадцать ячеек. И некая проблема, возникшая впереди.
Вскоре «телеграф», передававший сообщения по цепочке, принес сведения: это еще не сама очередь, это был «предбанник». Теперь на КПП собирали какие-то поборы, и это вызывало возмущение.
Карел узнал, что на его жетоне, снизу, под металлической крышкой, есть красная кнопка – сигнал о помощи или нарушении. Узнал это чисто случайно, когда наблюдал интересную сцену: какой-то мужик ушел обедать, а стоявший за ним влез на его место. Тогда тот, вернувшись, не стал шуметь. Он просто снял металлическую пластину, нажал на красную кнопку. Через десять минут откуда-то прибежало пятеро солдат. Один из них проверил жетоны, кивнул. Тогда нарушителя скрутили и потащили к выходу, не обращая внимания на крики и мольбы. Нарушил – получи. Этот мир был безкомпромисен. Этот мир был устремлен туда, куда показывала стрелка на жетоне. А еще там каждый день вставало солнце.
- Что там интересно... – часто говорила Зора.
Новый КПП вынырнул неожиданно, прямо в центре заварухи. Тут было несколько рядов солдат, которые сдерживали многотысячную толпу. Суть скоро прояснилась: на этом КПП требовали сдать все материальные ценности. Конечно, выдавалась бумага, гарантирующая возврат.
Доносились увещевания солдат:
- Да зачем тебе эта мобилка, тут же все равно нет покрытия! Нет и все! Вот так! Письма пиши!
И Карел, и Зора молча сдали деньги, телефоны... Какая-то странная апатия сожрала всякое желание скандалить. За их спинами продолжались споры и крики.
***
Прошел 1 месяц
Жизнь была примитивной, и в этом примитиве была своя радость. Люди вели себя довольно спокойно, хотя изредка случались скандалы.. Так или иначе, непонятно откуда возникали солдаты и наводили порядок. Причем, чем дальше продвигался Карел, тем реже были такие вспышки непослушания. Народ просто стоял в очереди. За счастьем, как за хлебом.
Однажды Зора сказала:
- Там, впереди, говорят... в общем, мы всего не знаем. Нас еще ждет что-то... не все так просто.
Морю голов не было предела. Впереди, там где вставало солнце, не было ничего примечательного. Просто туда указывала стрелка-ориентир, туда стремилась очередь. Эта часть света была особой, и потому люди вставали ранним утром, и ловили первые лучи солнца. Казалось, все стоят в очереди за солнцем.
Счетчик уменьшил число почти на пол тысячи.
***
Прошло полгода.
Сегодня Карел передал первое письмо. Оно пришло откуда-то издалека, говорят, из Головы. Читать письма было запрещено, об этом строго говорил пункт двести четыре устава очереди. Карел теперь хорошо и тщательно изучил этот документ.
Когда из его рук шершавая бумага перешла дальше, в Хвост, Карел достал из рюкзака кусок бумаги, и принялся писать. «Привет, Мама и Папа... Стою в очереди, тут не так плохо, хотя очень долго...» - банально…
Карел смял бумагу и кинул под ноги. Зора заметила этот жест, проговорила:
- Правильно. Не время для писем.
В Очереди стабильно работал информационный обмен. С головы приходили относительно достоверные сведения о творящемся впереди, из хвоста приходили новости современного, настоящего мира. Золоторазвертску подняли. Народ начинал бунтовать. Там было хмуро, жестко, опасно. Люди начинали ценить очередь, она казалась теплицей. Привычной стала простая еда, сон под открытым небом в спальных мешках, вездесущие биотуалеты. Вот что надо для относительного счастья – максимальное, животное упрощение.
***
Прошло три года
Они с Зорой гадали, пройдена ли половина, когда их номерки позволили спуститься в подземелье. Сам факт существования подземных этажей стал шоком для обоих где-то неделю назад, когда до них дошли тревожные слухи. В то же время с Хвоста дошла информация о начале гражданской войны. Кто с кем воевал не было понятно, ясно было лишь то, что это мировая гражданская война. А еще долетали новости о том, что очередь охраняют вооруженные подразделения, принадлежащие Уважаемому Организатору.
Но эти новости намного меньше шокировали Карела и Зору, чем предстоявшее впереди подземелье. Выглядело все примитивно. В утоптанную землю, вниз уходил лифт-платформа. На ней каждые три часа опускалось по десять человек. Очередь обрывалась здесь. И только на горизонте глаз мог смутно различить некое темное пятно. Раньше, еще на платформе, Карел уже видел это - продолжение Очереди.
Было дико видеть, как очередь заканчивается. Вход в подземку выглядел пугающе: неужели и цель всей очереди примерно такая же?! Впрочем, точно не было известно, что именно это за подземка. Видно было лишь лифт, огромный пробел в очереди и несколько рядов военного оцепления.
***
Лифт натужно гудел, когда очередные десять пассажиров стали спускаться вниз. На него попали Карел с Зорой. Был там и бородатый старик, тот самый, из поезда. Впрочем, понятие «бородатый» здесь теряло значение: брились тут только те, кто додумался взять бритвы. О стрижке речи вообще не было. Петр пробрался к Карелу и передал ему скомканную записку. Карел сразу понял, что это нечто особенное, то, что не стоит видеть всем остальным, и спрятал в бумажку карман.
Зора заметила. Она смотрела на него с ужасом. В ее глазах читался страх увидеть, как солдаты уволокут Карела. А ведь он прошел так далеко.
Под землей людей ожидало то же самое, что в наверху – толпа. Массы людей. Вы когда-нибудь бывали в многоэтажном гараже? Если увеличить площадь каждого из этажей такого гаража в несколько раз, получится примерно то, что увидел Карел, когда платформа коснулась земли. Толпа тут стояла плотнее, точек жизнеобеспечения было меньше; а еще здесь было душно. Довольно яркое освещение позволяло рассмотреть бледные лица тех, кто стоял впереди, когда они изредка поворачивались, осматривая уже пройденный ими путь. Людям, привыкшим к свежему воздуху было тяжело в подвале. А еще на уши давил постоянный гул вентиляционных коробов – устройств, без которых Очередь вообще задохнулась бы.
У Карела кружилась голова. Было душно и жарко. Он снял куртку, обвязал вокруг пояса. Проскочила странная мысль: «это же надо! На кого мы похожи! Сборище бомжей! А ведь это все охотники за счастьем...»
Тут он вспомнил о бумажке в кармане. Проследовав в туалет, он закрыл дверь на защелку и принялся читать. Это было очень сложно, так как света почти не было. Неразборчивым почерком было написано: «Сделаем рывок. Честно Пещеры нам не пройти живыми. Сегодня вечером. Бери свою девку, предупреди, чтобы повторяла все за тобой»
Туалет стал своего рода переговорным пунктом. Другие парочки часто использовали эти сомнительной гигиеничности места для уединения, так как душевые кабины попадались одна на пятьсот ячеек. Карел завел в эту тесную кабинку Зору под любопытные взгляды стоящих рядом людей.
- Так. Сегодня вечером Петр что-то будет делать. Повторяем все за ним. Точно как он. Я ему доверяю... Хорошо?
- Хорошо... надеюсь, он нас не подведет.
Когда Карел открыл дверь, несколько человек отпрянули от кабинки, - обычное дело, чаще всего парочки, уединившиеся в кабинках, так и не могли полностью уединиться... всегда находилось несколько зрителей. Только сейчас зрители были крайне разочарованы.
***
Вечер того же дня.
- Пошли. Быстро. – Петр говорил таким шепотом, про который говорят «мертвого разбудит». О том, что наступил вечер, люди поняли по приглушенному свету.
Они двинулись за его спиной, исчезающей во тьме. Он просто медленно шел, переступая спящие тела. Теперь стало ясно, откуда так резво выскакивают солдаты... Очередь патрулировалась! Когда Петр замечал патруль, он нырял в туалет. Приходилось следовать примеру и Карелу с Зорой. Так, перебежками, они все шли и шли, а противоположная стена этого циклопического подземного барака приближалась невероятно медленно.
Тошнило от туалетной вони. Зора в один из заходов чуть не потеряла сознание. Карел поддержал ее. Дальше шли медленнее, она держалась за него при ходьбе. Тишину нарушал лишь храп, шум вентиляторов и громогласный шепот Петра: «Быстрее! Ради Бога быстрее!»
Они шли. Терпеливо.
***
Утро следующего дня
Как только лампы зажглись на полную мощность, Петр быстро сдернул жетоны с шей Карела и Зоры, сорвал свой. Потом аккуратно снял с троих спавших людей их жетоны. Нарушители правил надели чужие жетоны и улеглись спать. На пол.
Карел старался не видеть того, что случилось. Но он все равно осознавал, что когда хозяева краденых жетонов проснулись, они начали нападать на Петра (и, соответственно, на него с Зорой), но Петр их прикрыл. Он просто вызвал помощь, нажав красную кнопку на краденом жетоне. Солдаты прибежали быстро. Карел не видел - знал, что этих людей вывели из очереди. Навсегда. Или просто в конец? А что хуже?
Соседи тех людей, которых увели, смотрели на пришельцев зло и недоверчиво. Они молча наблюдали, как кто-то куда-то пытается пролезть. Однажды кто-то нажал красную кнопку тревоги, попытался доказать неправомерность того, что на полу валялись не его бывшие соседи, а эти люди. Солдаты проверили жетоны и ушли. Молча.
***
Прошел еще месяц
У подземелья было двадцать этажей. Зора не выдерживала такого темпа: ночная беготня по сортирам и кухням изматывала ее, высасывала все силы. Петр неутомимо воровал жетоны и вел, вел, вел молодую парочку вперед. Уже порядка шестидесяти человек было отправлено в никуда. Нарушители ловили на себе косые взгляды. Дальше становилось все труднее прятаться – количество «ложных» тревог зашкаливало и могло стать критическим. Петр говорил, осталось немного. Осталось совсем чуть-чуть.
- Я больше не могу так... – проговорила Зора однажды. – Сколько мы можем портить людям жизнь? Чьи места мы сейчас занимаем?!
- Не волнуйся, - говорил Карел, обнимая ее, - все будет хорошо. У нас все будет хорошо.
Она не заметила этого ключевого слова – «нас». Или сделала вид, что не заметила.
В очередной раз наступило время суток, обозначенное приглушенным светом ламп. Нарушители шли по обычному маршруту, и им встретилась душевая; Карел с Зорой зашли туда вместе. Вот тут бы «зрители» нашли для себя нечто интересное. Но в этот раз из свидетелей был только Петр, который матерился под нос и приговаривал:
- Ну, связался... ну, связался... А что, дело молодое...
***
Прошел день или два
- Неужели дошли? – выдохнул Карел, когда они в очередной раз проснулись с измененными жетонами.
- Да. Дошли, - глядя на подъемник сказал Петр. Теперь ждем циферок на наших жетонах, - «наших» он проговорил с таким нажимом, что Карел даже думать не хотел о том, чьи они на самом деле. Правильно: наши жетоны, наше счастье, наше право...
Здесь все было как и вверху: оцепление, конец очереди; правда, была еще стрелка вверх на стене возле подъемника.
Через пять или шесть часов лифт нес на поверхность. Шел быстро, но шахта была настолько глубокой, что Зора успела задремать, перед тем, как лифт поднялся и в глаза ударил солнечный свет.
Зато когда ослепление прошло, Карел обомлел: вокруг были старики. Дряхлая кожа на лице, тусклые взгляды, лохмотья вместо одежды. Казалось, что они попали в царство смерти. И эта вечная, непобедимая сила вот-вот коснется их самих, и им придется поддаться и тоже стареть, стареть, стареть до самой кончины.
А море голов впереди было не таким уж большим. Из-за горизонта поднималось огромное строение. Петр, глядя на него жмурился, как довольный кот и приговаривал: «вот она, цель... вот она...»
Когда Карел оглянулся назад, туда, где раньше была очередь, он не увидел ничего. Там был только горизонт и странная, подозрительно темная трава. Не хотелось думать, что это люди. Не хотелось, и все.
***
Прошло полгода
- Завтра, - уверенно проговорил Петр. Именно завтра.
- Я не могу поверить... – выдохнула Зора.
- Интересно, что же там? – сказал Карел. Петр глянул на него с грустью. С какой-то странной, неожиданной грустью.
До огромного, красивого здания, сияющего позолотой в лучах восходящего солнца, оставались сутки. Все это время они честно продвигались по очереди, так как на поверхности патрули намного лучше контролировали ситуацию. Как сказал Петр, они сэкономили годы... что им теперь пару дней...
***
- Проходи. Поздравляю, – отчеканил солдат
Он повторял это раз за разом. Оказывается, очередь здесь шла довольно быстро. Карел, еще не осознавая до конца, что происхдоит, миновал турникет. Остановился. Оглянулся.
Сзади колыхалось человеческое море. От него отделились Петр и Зора. Они шли к нему. Втроем они двинулись по растрескавшейся асфальтовой дороге (асфальт! Тут был асфальт, а не земля! Глаз радовался проявлению цивилизации...) к этому строению... Храм? Офис? Нет. Просто - Цель.
Поднявшись по широкой лестнице на крыльцо, все трое пошли к роскошным дверям, которые занимали центральное место фасада. В воротах была проделана дверца, в которую и заходили немощные старцы... Солдат на дверях выдавал каждому в руки пакет с бумагами.
Под золотым навесом здания-цели, прямо на мраморном полу, сидели странные люди, подстелив под себя истлевшую одежду. Они угрюмо и зло провожали взглядами тех, кто входил в Двери.
Карел шел первый. До ворот оставалось десять шагов. Глухие удары ног по мрамору. Улыбающийся солдат.
- Сдайте, пожалуйста, жетон.
Карел протянул надоевший за годы увесистый камень. На нем горела надпись АА000001АА Солдат поднес к стене этот жетон. Нахмурился. Достал из кармана аппарат, похожий на сканер в супермаркете. Провел по жетону. Посмотрел на Карела.
- Вы же не Йожев Гойц, верно? – Карел медленно, как во сне, оглянулся. Там стоял бледный Петр. На него опиралась Зора.
- Вас же зовут Карел Грегур? Ведь так... Откуда у вас этот жетон?!
Разговор померк, погас, стал глухим. Карелу казалось, что это не солдат с ним говорит, а вестник конца света. Лицо Петра в это время пронзила тяжелая, непонятная Карелу и Зоре боль.
Все кончилось просто: ему дали его жетон, с номером «ВГ23954ПП» и попросили присоединиться к «тем людям», как сказал солдат. К тем же людям примкнули со временем и Зора с Петром. К слову, здесь тоже была кухня, был туалет и душ. А еще раз в два-три часа цифры уменьшались на единичку. А тем временем старики все шли и шли в портал. В светлое будущее. Оно у них есть, интересно?
***
Прошло пятнадцать лет
- Зорь, я состарился? – спрашивал Карел
- Нет. Ты такой же, каким был, когда мы познакомились в первый день Очереди.
Карел улыбался. Петр спал, привалившись спиной к стене. Он очень постарел.
Вдруг Петр резко открыл глаза. Схватился за сердце. Закричал. К нему, не сговариваясь, одновременно бросились Зора с Карелом.
- Вот видите, дети, второй раз не получилось... не вышло... простите, я не знал, что сволочи защитились от этого... Просто когда я шел первый раз, этот фокус удался... Эх, мне просто не понравился мир, в котором я очутился после Первой моей Очереди. – Он слабо улыбнулся.
Их решительно оттолкнули люди в форме. Они медленно подошли к нему, взяли за руки и ноги, унесли куда-то. По пути один из солдат бросил им:
- Он умер.
- Он был нам как отец...
- Сожалею.
***
Последние сутки.
Вереница стариков, двигающаяся в сторону ворот неожиданно прервалась. Упал один, другие бросились ему помогать. Карел наблюдал за этим мрачно и неподвижно. В нем ничего не шевельнулось. Просто умер дед. За пятнадцать шагов до цели. Не дошел. Бывает.
Солдат подошел к мертвому старику, снял жетон. Вдруг на лицо Карела легла тень. Он медленно поднял голову и увидел солдата. Того самого, который унес тело Петра. Он же только что снял жетон. Солдат молча кинул жетон мертвого старика на землю. Раздался звон, стеклянная пластинка покатилась, но Карел остановил ее.
- Вас зовут Николай Иванов? – просто спросил солдат.
- Да, - невозмутимо ответил Карел
- Это ваша жена? – продолжил военный.
- Да. – сказал Карел, Зора подошла ближе.
- Сдайте жетон, проходите. Оба. Быстро. – говорил солдат, вручая пакет.
- Спасибо...
- Да быстрее же! – не унимался тот
Они оба нырнули в двери. На них повеяло холодом. Фосфоресцирующие стрелки показывали направление. Шаг за шагом они двигались в неизвестное, но, непременно, счастливое будущее.
После нескольких часов пути по подземелью, они дошли до двери. На ней буднично было написано «Выход». Карел открыл дверь. За нею был простой подземный переход, каких тысячи в Синеве. Музыка, софт, пирожки с мясом, цветы...Толпы, потоки народных масс.
И дверь, с надписью «выход» с одной стороны и «посторонним вход воспрещен» с другой. Как только Зора вышла, дверь закрылась сама. Они покинули переход и очутились на улице, вокруг кипела такая обычная, размеренная жизнь. С плаката смотрело счастливое лицо гиганта.
Карел распечатал конверт, в котором на качественной бумаге было написано: «Вы стали обладателем максимального блага, которое могло дать общество из которого вы пришли. Так как благ та формация не содержала, то максимальным благом Организатор считает темпоальный пропуск неблагополучной эпохи с перемещением в более благополучную».
Карела и Зору со всех сторон накрывала жизнь, как море накрывает пловца волнами.
***
Дверь открыла пожилая женщина. Мама. Она смотрела на них, и не могла сказать ни слова. Карел вошел в квартиру, и обнял самого родного в мире человека. Из комнаты, шаркая по паркету, вышел отец. Он улыбался, он гордился сыном.
- Здравствуйте! Проходите! Как же я рада, что ты вернулся... Тут столько всего было... война, восстание... новая власть...
Пока мама грела обед, Карел с Зорой вышли на балкон. Тот самый, старый балкон, на котором и было принято Решение.
- Зорь, а что толкнуло тебя в Очередь? – спросил вдруг Карел
- Глупо так... Мне присвоили «социальный класс Е», - она улыбнулась.
- Так мне тоже!
Оба рассмеялись. Это был смех людей, которые обладали максимальным благом, которое может дать весь мир. И сам Уважаемый Организатор улыбался им с биг-борда. Не равнодушно, нет: он был рад за них.