Длинный наклонный тоннель. Движущаяся лестница в нем. Эскалатор. Старик неуверенно озирался по сторонам, крепко держась за ленту-поручень. Она все время норовила убежать вперед, вырваться из рук, тогда старик перехватил резиновую ленту повыше. Толпы двигались в четыре потока: два – вниз, два – вверх; и все методично перехватывали вырывающийся поручень. Кто-то изучал лица людей, кто-то неподвижно смотрел в одну точку, кто-то читал гигантские рекламные щиты, проплывавшие мимо.
Тусклый электрический свет, специфический затхлый запах, толпа, - все это было непривычно и чуждо Старику, он всю жизнь прожил без этого, и сейчас не желал примерять к себе нормы нового времени, бегущего все быстрее. Его жизнь медленно шла к концу. Не было желания прожигать этот остаток быстро, хотелось покоя и тишины.
Достигнув дна, толпа рассыпалась, каждый двинулся к нужной ему платформе. Перед стариком было огромное пространство, освещенное люминесцентными лампами. Масса букв, цифр, указателей. Лестницы вели в разные стороны, каждое возможное направление было обозначено указателем и подписано: на станции Итиль, Равентон, Наварра – подняться на первый уровень, к станциям Порт, Энгер, Тор пройти к левой платформе... Старик с трудом сориентировался, в каком направлении ему нужно пойти, шаркающей походкой двинулся к одной из лестниц. Поднялся. Три глубоких вдоха-выдоха. Три удара сердца, которые в сознании заглушили весь шум вокруг, прозвучали ясно и отчетливо.
Он двинулся дальше. Отсюда, с первого уровня станции, были хорошо видны нижние. Старик, проходя мимо пластиковой ограды, засмотрелся на четыре поезда, которые приходили с разных концов мира, пересекались в этом узле и разъезжались в разные стороны, пройдя друг над другом на разных высотах.
Очередной пешеходный тоннель привел его на платформу. На ней уже собралось прилично народа, все смотрели в ту сторону, откуда должен был приехать поезд. В лицо дунул ветер, Старик прищурился: глаза болели от таких налетающих воздушных масс. Какой противный, неживой ветер! Совсем не тот, что гуляет в полях...
Поезд ворвался на остановку с оглушительным ревом, остановился, открыл двери, впустив массу людей в свое нутро. Старика увлекло потоком, и только благодаря этому он смог попасть в вагон, - его туда, фактически, втолкнули. Когда дверь закрылась, оставив физически не поместившихся в вагон, динамик, перекрывая гомон толпы, объявил, что следующая остановка – Вишневое. Старый путешественник думал об одном: «Агростанция... это моя остановка... дай Боже силы вернуться...»
Слух привык к постоянному шуму. Старика сжимали со всех сторон: впереди была чья-то широкая спина, сзади и сбоку тоже напирали. В ноги упиралась чья-то сумка на колесиках. Старик стоял, вмонтированный в эту массу, как клетка в живом организме, покачиваясь в такт с вагоном, с поездом, со всей толпой. Через несколько десятков минут поезд прибыл на обещанную станцию Вишневое, о чем и сообщил динамик. Толпа зашевелилась, на этой остановке непременно нужно было выходить тем, кто был дальше всего от выхода. Вагон забурлил, разозлился, напрягся. Старик ощутил это напряжение, его толкали, наступали на ноги, кидали злые взгляды. Молоденькая девчушка, дремавшая на сидении у окна проснулась из-за толкотни в вагоне: ей тоже пару раз наступили на ноги. Чистые до того, замшевые сапожки теперь выглядели оскорбленно и беззащитно. Она посмотрела на Старика, привстала, тронула его за рукав и сказала:
- Садитесь...
- Спасибо, - ответил Старик спокойным тихим голосом. Он опустился на сидение и ощутил, как расслабляется все тело. Ноги физически радовались покою. Поезд уже двигался по очередному тоннелю, девчушка, пожертвовшая своим местом толкалась с обладателем широкой спины, а Старик сидел и неподвижно смотрел в толпу. Было светло. Поезд гулко грохотал по рельсам. Но монотонный шум успокаивал. Расслабление и гипнотизирующий грохот полностью захватили сознание Старика, он просто сидел, потеряв ощущение времени, и медленно засыпал...
***
Никас работал на электростанции с самой молодости. Так уж сложилась его судьба: получил высшее юридическое образование, но юристов тогда было слишком много. Начал искать работу. Ему сказали: что-то строится на западе, в горах... Говорят, работы хватает всем.
Юрист очень быстро освоил нехитрые навыки разнорабочего, был трудолюбив и брался за любую работу. Информацией их не баловали: вот здесь проложить кабеля, вот тут нужно сделать коммуникации. А что все это – загадка.
Но вот, однажды, им объявили, что их услуги больше не нужны. Строительство переходит в ту фазу, когда будут применяться только высококвалифицированные строители. Вот тут Никасу и пригодилась его юридическая корочка. Он остался в новом статусе: младший юридический советник. И только тогда он узнал, что ведется строительство мощнейшей электростанции, в которой будут применяться какие-то сверхсовременные разработки. Никто не знал, какое будет применение этой станции, но Никас ощущал нутром: что-то будет особенное. Просто так, ради электрики для народа, такого строить не могут...
***
Старика выдернуло из сна необычное прикосновение. Его трясли за плечо. Он продрал глаза и увидел женщину в темно-синей форме.
- Дедушка, конечная, станция Нагак...
- Что? – встрепенулся дед, - а Цалим когда был?
- А-а-а, это где-то в середине маршрута... Я даже точно не скажу, как туда добираться, это вам нужно к информатору...
Старик встал и вышел из вагона. Теперь сердце тихо, но настойчиво напоминало о себе. Постоянно.
Он крутил головой, осматривал станцию, на которой очутился. Здесь было сумрачно, стены украшали осветительные приборы в форме свеч, потолок был оформлен в стиле шатра, на полу - паркет в виде узорчатого ковра. И пусто. Только сейчас он ощутил, как охватывает, окружает пустота. Женщина-проводница нырнула куда-то в, известную только посвященным, дверцу, и он остался наедине с искусственным ветром, который поднял ушедший в депо поезд. И веером лестниц на разные ветки.
Одно из возможных направлений движения было перекрыто глухой стеной. В углу светился экран информатора. Старик подошел к электронному стенду, как и говорила проводница. Там была нарисована розовая ветка метро, и выделена зеленым станция «Нагак». Путешественник выбрал пункт меню «путь до станции» и ввел там «Цалим». Карта плавно начала уменьшаться, поднимая наблюдателя на все большую воображаемую высоту. Компьютер четко изображал маршрут в нужную точку. Как там писали много-много лет назад... «Из пункта А в пункт Б»...
Только старик пришел в ужас, когда увидел, что путь назад состоит из десятков пересадок, переходов, смен уровня сети тоннелей... Здесь не было так, как в старом метро, которое Старик успел застать в молодости. Здесь линии шли в одном направлении, по сложным маршрутам. Видимо, так удобнее. Путешественник выяснил (или подумал, что выяснил) куда ему нужно переместиться. Пересек платформу, стал ждать поезд... В тоннеле было тихо и темно. Тишина оглушала. Хотелось шума, толпы, чтобы пропало это дикое одиночество... Но было только остановившееся время, пустая платформа и глупое, неуместное самотерзание: «как можно было проспать?!»
***
В тот день весь мир на несколько секунд погрузился во тьму. Об этом предупреждали. Об этом говорили, долго и настойчиво: «проводятся особые работы, подача электроэнергии будет приостановлена!». С экранов телевизоров, с бигбордов, со страниц веб-сайтов. Народ все равно паниковал. Находились те, кто кричал о терактах и о конце света. Тем не менее, на этот раз мир окунался во тьму преднамеренно, в одиннадцать часов по Гринвичу.
Никас уже знал, что именно проектируется. Три года под землей прокладывались специальные «энергетические направляющие», строились конденсаторы огромной мощности. Разрабатывались нормы, проводилась юридическая подготовка, Никас продвигался по службе. Вскоре он стал Главным Юридическим Советником этой организации. И вот, пришло время подвести итоги своей деятельности.
Генеральный директор Организации, чья бредовая идея воплотилась в жизни, буднично повернул ключ, вставленный в кнопку «старт» на панели управления и вдавил эту кнопку. Пространство вокруг загудело, раздался хруст и шелест. Три минуты земля боролась с электрическими червями, грызшими ее недра. Три минуты термоядерная электростанция извергала в землю потоки энергии. На четвертую минуту в зале загорелся свет. На огромном плазменном экране Директор, Никас и другие сотрудники увидели огромный тоннель, слабо освещенный лампой видеокамеры. Выпаленная в земле дыра. Будущее перемещения и коммуникаций. Скоро туда пойдут толпы рабочих, которые превратят этот подземный мир в оплот цивилизации.
***
Старик все так же стоял на платформе. Прошло довольно много времени, а тоннель оставался пустынным. Вскоре одиночество было нарушено: спустился на станцию какой-то смуглый человек в строгом костюме. Старик подошел к нему, спросил:
- Вы не подскажете, если я еду на станцию Цалим, мне здесь садиться?
В ответ пассажир понес какую-то тарабарщину, указывая в тот угол, где светился дисплей информатора.
- Был я там... – тихо пробормотал Старик. – Куда же это я заехал, что не по нашему бормочут...
Боль в ногах накатила волной, оглушающе и мощно. Старик понял, что больше не выдержит и минуты такого вот стояния. Он подошел к стене, оперся на нее. Стало немного легче: если до того силы утекали, то теперь они просто сохранялись на определенном, низком уровне.
Поезд пришел через час. Пустой и дико грохочущий в этой невероятной тишине. Старик успел рассмотреть лицо машиниста: изможденное, напряженное лицо человека, видящего только тот свет, который исходит из фары его локомотива.
Старик занял место в вагоне, и только сейчас ощутил, насколько эта жестянка была раскаленной! Он прикоснулся к стеклу, и тут же отнял руку: обжигало. Вагон мерно покачивался на рельсах, унося путешественника из земли иероглифов и пустынь, в неизвестность. Старик попытался вспомнить название станции, на которой ему нужно было делать пересадку, но сознание отказалось сложить буквы в слово: крутилось что-то в голове... Нарон... Нарун... Оран...
Глаза раздражало мелькание осветителей за окном, в стробоскопном свечении которых угадывались несущиеся рядом с поездом провода. У проводов другая философия: они никуда не несутся, они настолько длинны, что и, будучи статичными, могут находиться везде...
***
- Пап, ну что ты, к сыну не сможешь доехать?! – с экрана на Старика смотрело немолодое лицо. Никас. Сын.
- Да ну, в даль такую...
- А если на Глобалке? – предложил сын.
- Ох, не верю я в твою глобалку, ну да ладно...
Старик не хотел ехать, он привык жить тихо и спокойно. Выучив сына, он думал, что выполнил все, что от него требовалось. А теперь, вот, надо ехать в гости. Сквозь эти проклятые подземелья, сплетения линий...
- Как там называется станция, куда мне надо приехать?
- Ну ты даешь, не знать где сын живет! Цалим!
- Цалим... – медленно повторил дед, оглядывая журнальный столик в поисках ручки, - сейчас запишу... Цалим...
- Окей, ждем!
На экране появилось окошко «Абонент завершил вызов». Старик крикнул жене:
- Ну что, поедешь со мной, к сыну в гости?
- Да куда нам уже ехать, скорее бы он к нам приехал!
- Говорит, не может...
Старик поехал сам. Кроме денег и паспорта не взял ничего: все-таки понадеялся на сыново творение.
***
На каждой станции народу становилось все больше. Если до того дед видел мигающие лампы и свое отражение в противоположном окне, то теперь он наблюдал незнакомые лица, подсвечиваемые теми самыми мигающими лампами...
Динамик честно объявлял ничего не говорившие Старику названия станций. Теперь он надеялся на интуицию, - чувство, в помощи которого он не нуждался, наверное, много лет. С тех пор, как бросил свое дело... Теперь вспомнилось то напряженное ощущение взгляда в себя, вовнутрь. Что говорит внутренний голос? Что подсказывает? Где выходить?!
Поезд неожиданно сбавил скорость, пассажиры наклонились в одном направлении, как рожь гнется под порывами ветра. Старик прищурился, его накрыли картинки из прошлого: колышущееся поле ржи, он пробует рукой колоски, солнце садится, окрашивая облака багряным. Что-то шевельнулось в душе. Интуиция все так же могла говорить громко. Только удары сердца ей мешали. Совсем чуть-чуть.
Старик поднялся, решительно двинулся к выходу. В окне промелькнуло неизвестного назначения расширение тоннеля. Похоже, недостроенная станция, так и не начавшая свою деятельность. Таких было море на всех ветках, Проект запрограммировал намного больше станций, чем того требовало население.
Вагон не был полон, потому старик легко достиг дверей. Динамик проговорил «Станция Иртвей», в окнах замелькала пестрая толпа, поезд влетел на остановку. Старик вышел из вагона и, все так же слушая внутренний голос, он пошел прямо. Повернул. Еще прямо. Переходы и эскалаторы смешивались в его сознании, рисуя картину дома, родной пейзаж. Путешественник недоумевал: зачем ему сейчас этот вызов? Почему именно сейчас опять вернулось старое, полузабытое чувство «вернуться домой». Любой ценой. Его вело чутье... И толпа, казавшаяся раньше плотным месивом, теперь была океаном со своими течениями, направлениями. Старик продвигался, следуя за одними спинами, минуя другие, пока не вышел на другую платформу. Здесь нужно ждать. Пауза.
***
Солнце садилось, озаряя небо багряным. Молодой студент, Йорн, стоял в поле, и руки его касались колосьев ржи. Он ощущал, как растения питаются этими последними лучами солнца, как дозревают. Как становятся пригодными к употреблению.
Он погладил колосья, как гладят собаку. Что-то прошептал, посмотрев на срезанный диск солнца – непривычно большой в этих широтах.
- Это поле уже готово, - отрапортовал Йорн координатору проекта.
- Хорошо, сегодня ночью начинаем.
Когда солнце исчезло, оставив о себе лишь краткое воспоминание в виде непродолжительного свечения горизонта, они вдвоем вновь вышли в поле. С ранцами на плечах и приборами в руках. Они опыляли колосья экспериментальным препаратом. Точнее, Йорн опылял, а сзади шел Координатор и просто водил над колосьями прибором дискобразной формы.
- Ты посмотри, Йорн! Да здесь же клондайк! Тысячи, десятки тысяч единиц Жизненных Сил! Куда там экспериментам со стволовыми клетками... Этой энергией можно воспользоваться намного эффективнее! - К кому он обращался? Кого он убеждал? Самого себя?
Кажется, Координатор хотел что-то сказать, но резкий крик Йорна прервал агитационную речь Координатора.
Йорн обернулся, посмотрел на Координатора искаженными от ужаса глазами. Выдавил из себя единственную фразу:
- Оно чувствует, профессор!
И побежал. Куда глаза глядят. Только тогда Координатор ощутил, как все его сознание пронизывает недовольный взгляд, как этот взгляд проникает в саму его сущность, вскрывает, извлекает все... Оно мстит! Поле!..
***
Йорн, который теперь скитался в глубинах Глобального Метро, пытался стать рыбой. Старик пытался ощутить, почувствовать тот, нужный поток, как было тогда. (они убегали оба; профессора потом нашли мертвым среди колосьев – врачи постановили, что это был инфаркт; Йорн добежал до трассы, перемещаясь по известным только ему потокам энергии, бушевавшим на том поле и вернулся домой. Оттуда и позвонил в Институт.)
Теперь толпа была намного больше чем тогда, во ржи. Теперь потоки растворялись один в другом, но Старик все-таки ощутил нужный ему, ведущий домой. Он хорошо запомнил свою остановку – «Агростанция». И цель пути – «Цалим». Старик толком не знал, куда его выведет выбранный поток, но он четко осознавал, что идет в одно из этих двух мест.
Медленно начинала болеть голова. Каждый шаг по лестнице отдавался глухим ударом по вискам, голос интуиции становился все тише. А тем временем, платформы становились все более людными.
Его вела вера. Поезда, вагоны, толпы, лестницы, - все слилось в один поток. Голова болела все сильнее, но вера не покидала Старика. Он продолжал перемещаться, как бы боясь остановиться даже на мгновение. Остановка казалась олицетворением мгновенной смерти, как тогда, на поле...
Когда в очередной раз все тот же сухой голос проговорил название станции, у Старика закружилась голова. Он вдруг ощутил немыслимое пространство вокруг себя. Ощутил полно и ярко: он потерян, затерялся, нет сил выбраться. Водоворот людей его засасывал, и стало ясно, что никакого внутреннего голоса не было. Он одряхлел вместе с самим Йорном. Его не вело – несло в толпе, куда придется.
Последняя, отчаянная, надежда – просто выйти из Метро, - сгорела и разлетелась в прах, когда на его вопрос о выходе наверх одна из проводниц пожала плечами:
- Это пересадочный узел... нету здесь выхода наверх. Где есть – смотрите на информаторе.
***
- Да что ж такое, почему связи нет?! – возмущался Никас.
- Может, покрытие глючит, как всегда... - отозвалась его жена, Оллин.
- Какая же была дурацкая затея приглашать его к нам! – сокрушался Никас.
Они ждали его у входа в метро, на станции Цалим. Но когда солнце опустилось к горизонту, муж с женой уехали домой, не дождавшись.
***
Старик сокрушенно кинул в карман телефон: батарея разрядилась. Надо было раньше звонить. Теперь он действительно наедине со стихией. Странно было себе признаться в этом, но он был рад. Он считал свою жизнь давно потерявшей смысл. И только сейчас этот смысл выглядел осязаемо: дойти, добраться, попасть на нужную станцию. Он десятки раз на десятках станций подходил с информатору, изучая все новые маршруты к цели. Он старался двигаться согласно плану, но расстояние почти не сокращалось: то он перемещался с ветки на ветку, то все-таки путал название (нужен был Праттон-2, а не Праттон-3).
После очередной порции подземной гонки, он наконец улыбнулся: станция Цалим приблизилась. Информатор указал, что осталось всего-то двести двадцать остановок. А не пятьсот, как все время демонстрировалось до того.
Теперь – добить. Дойти. Старик вычислил очередную нужную станцию, двинулся на платформу. В голове уже более-менее четко засела сложнейшая карта маршрута, с пересечениями, переходами и обрывами веток. Поезда несли его все ближе к нужной остановке... Старик уже плохо осознавал, почему он пошел в это подземелье...
***
Привычный сухой ветер в лицо. Привычное море людей. Привычные консультации с неживым аппаратом. Уже скоро. Осталось чуть-чуть... Информатор уверял, что до цели две станции по прямой.
Еще несколько перемещений среди пластиковых оград и движущихся ступеней, и он на финишной прямой. Все как всегда: ветер из тоннеля, название станции на стене, толпа на платформе, готовая внести его внутрь поезда. И появляется озаряющий лица людей поезд. Он разрезает монотонную картину существования станции, вносит штрих временности, непостоянства. Штурм. Опять заболела голова, кровь застучала в висках. Внутри. В массе. Клетка организма.
Когда старик покинул вагон, а поезд понесся дальше, открылось название станции на стене:
«Цадим».
Старик протер глаза, он не хотел, не желал, не мог видеть эту букву «Д» там, где обязана была стоять буква «Л». Информатор равнодушно сообщил, что путь от станции «Цадим» до станции «Цалим» составит двести восемьдесят станций.
К Йорну подошла молодая женщина, взгяд ее был уставший, а лицо изможденное.
- Вы не знаете, как добраться до станции Горова. Я туда уже пять часов пробираюсь...
- А вы не знаете, как выбраться отсюда, - ответил Старик с усмешкой.
Женщина отвернулась и ушла, нырнув в толпу.
Тут мимо прошла представительница «касты посвященных», очередная проводница. И исчезла в очередной неведомой дверце. Старик проследил, куда пошла эта девушка в форме. Когда дверь за нею закрылась, он подождал несколько минут, и последовал за нею. Он попал в тоннель. Было темно, мрак грубо разрывали только мощные фонари, так раздражающе мелькавшие в окнах вагонов. Куда же она пошла?!
Тут Йорн, наконец, заметил ответвление, он заглянул туда и увидел открытую дверь. Туда! Послышался знакомый шум, тоннель озарился светом. Поезд стремился нарушить спокойствие этого темного тоннеля. Появился искусственный ветер. Старик шагал в сторону двери, стараясь укрыться от надвигающегося поезда. Когда в спину ударил порыв ветра, он уже был в служебном помещении.
Здесь было тихо и сумрачно. Горели обычные, старинные лампы накаливания. Был всего один коридор. Старик осознал, что должен идти быстро, он должен показаться любому встречному своим. Только так он имеет шанс выбраться.
Йорн продвигался дальше в административном (или служебном?) помещении, и тут глаз порадовала дверь с надписью «выход». Картина показавшаяся за дверью повергла Йорна в шок: вверх уходила лестница. Конец ее терялся во мраке. Он должен был ее пройти. Последнее, что он услышал, когда вошел на лестницу и захлопнул за собой дверь было:
- Дедушка, вы куда?!
Он знал, куда он идет: домой. У него хватит сил выбраться. Осталось только вырваться из подземного плена, а на поверхности он как-то уж справится. Ноги несли его вверх по лестнице, но в ушах все время глухо пульсировала кровь. Когда было пройдено несколько маршей, он схватился за сердце, и опустился прямо на ступени. Его взгляд уткнулся в надпись «Глубина двадцать пять метров». Он шептал что-то. Похоже, уговаривал сердце потерпеть.
Йорн встал и продолжил подъем. Ноги раз за разом звонко ударяли по металлическим ступеням, каждый раз он морщился от боли, когда поднимался на очередную ступеньку. Опять вернулась головная боль: при каждом подъеме казалось, что голова хочет взорваться изнутри.
«Глубина десять метров». Опять передышка. Он сидел, привалившись к стене, и тяжело дышал. Всего десять метров. Это все равно, что подняться пешком на его родной, четвертый, этаж. Просто прийти домой. Домой...
Последний рывок, опять переставлять ноги, опять тащить себя наверх. Ноги подвели его, он зацепился за одну из ступеней и рухнул на лестницу. Боль пронзила колени, он уже не пытался встать а так, на четвереньках полз вверх весь этот марш. Когда ступени сменились площадкой, он все-таки встал, помассировал колени. Оставалось всего четыре марша.
Когда Йорн вышел на верхнюю платформу, он увидел дверь с надписью «ВЫХОД». Рванул ручку. Еще. Еще усилие. Потом он просто свалился на пол, сел, привалившись к двери спиной, и замер. Дверь не поддалась. Было, чтоли, закрыто с той стороны, кто его знает... Его это уже не волновало. Он просто сидел под дверью, и засыпал. Медленно погружался в дремоту.
***
- Маш, позвони диспетчеру, там какой-то сумасшедший у нас сидит под выходом запасным... Наверно придется разрыть дверь...
- Н-да, кого только не занесет в Метро, - отозвалась девушка, взяла в руки телефонную трубку и набрала номер. – Алло, координация Метро?
***
Сон его опять прервался, как и тогда, в вагоне. Он ощутил, как падает на спину. Открыл глаза, и увидел ржаное поле, и солнечный диск, на половину ушедший за горизонт. Йорн так на четвереньках и вылез из двери, вывалился из проклятого подземелья. Огляделся. Море ржи впитывало последние лучи солнца, рядом, в каком-то метре от него была трасса. Еще ближе стоял экскаватор. Дверь же находилась внутри странного холма, часть которого была разрыта. Старик Посмотрел на солнце, прикоснулся к колоску. Как и тогда, он добрался до дороги. Как и тогда, рядом было теплое море ржи. Он лег на спину, окунувшись в покрытое оглушительно красивыми, подсвеченными закатным солнцем, облаками. Весь мир ласково обнимал его, и только редкие глухие удары в груди напоминали о недавнем ужасе...