Я быстро сбежал по камням вниз, отставив правую руку с биноклем далеко в сторону для противовеса, а левой придерживая норовящие распахнуться полы куртки. Наклонившись к Славику, я невольно вздрогнул. Артур неуверенно спускался по скользким валунам. Собственный голос показался мне чужим - каким-то хриплым, задавленным:
- Артур! Он весь в крови! Он перерезал себе горло! Скорее сюда, помоги мне!
Мурцелов подался было вперед, но, увидев маслянистые пятна на камнях, побледнел и отшатнулся.
- Н-не-ет... я... я позову ребят! - И с неожиданной прытью рванул по тропинке вверх.
Солнце уже поднялось над водой, когда на восточном берегу собрались все. Бледно-зеленую Анжелу вели под руки Вовка и Леночка - она была близка к обмороку. Первым решился подойти к телу Вольдемар. Он выглядел совершенно трезвым. И, если бы не крепкий дух перегара, можно было подумать, что этот бугай вообще не пил. Он посмотрел на скорчившегося в луже крови Славика, потом на меня:
- Когда это случилось?
Я постепенно приходил в себя, хотя зубы все еще лязгали - и от холода, и от нервного потрясения.
- Н-не зн-н-наю... Мне по... показалось, что он был еще жив. Я пытался остановить кровь...
Только тут я заметил, что вся моя одежда в крови - когда дело касается человеческой жизни, о таких мелочах ведь не думаешь... Видимо, не совсем еще отойдя от шока, я начал машинально отмывать рукав непромокаемой куртки, зачерпывая ладонью между камней ладожскую воду, которая все прибывала.
- Надо поднять тело наверх, - распорядился Вольдемар. В решающие моменты он поражал всех самообладанием. Мы взяли Славика за ноги и под мышки, стараясь не глядеть ему в лицо и на алый разинутый "рот" под левым краем челюсти. При этом Вольдемар не забыл, обернув пальцы разорванной пачкой от сигарет, аккуратно взять валяющийся рядом с телом рыболовный нож и положить его в пакет из-под хлеба, завалявшийся у меня в кармане. Страшный крик Анжелы разорвал утреннюю тишь. Она рванулась к Славику, но Селиванов и Вольдемар удержали ее.
- Не надо, - Вольдемар мягко, но настойчиво оттеснил ее от мертвого тела, - Ты уже не поможешь. Потом он обратился ко мне, - Ты ничего вокруг не трогал? Нож, вещи какие-нибудь у него в карманах?
- Нет, конечно! О чем ты говоришь? Разве мне было до этого?
Почему-то люди думают, что если ты врач - у тебя нервы должны быть - как у терминатора! То есть, вот так вот, должно ничего вообще не дрогнуть... Возможно, я вас разочарую, но это далеко не так. Это менты, может быть, могут спокойно смотреть на перерезанное горло... а я - даже не травматолог! Психиатрам редко приходится иметь дело с такими вещами... Да, к нам привозят суицидников, но только после НЕУДАЧНЫХ попыток, причем, в заштопанном виде, уже после реанимации... После УДАЧНЫХ попыток везут сразу в морг...
- Надо обыскать его карманы. Если он и правда сам чиканулся - должен оставить записку, - пояснил Вольдемар, - Как в тот раз, помнишь?
Да, я помнил. Три года назад, пытаясь удавиться, Славик написал предсмертную записку: типа, не хочу больше жить, в моей смерти никого не виню и т.д. Потом я проводил с ним курс реабилитационной психотерапии. Официально обращаться к врачу Славик не захотел - опасался слухов, которые могли бы повредить его карьере. Вольдемар не ошибся. Выпотрошив карманы Грушкина, мы обнаружили пачку антидепрессантов (не хватало одной таблетки - той, что Славик проглотил при мне), синенькую авторучку, ключи, мобильник и сложенный вчетверо листок бумаги "для записей" - такие продаются в канцелярских магазинах толстенькими цветными пачками. Я развернул его и прочитал вслух: "Моя жизнь зашла в тупик. Я не вижу выхода. Прошу в моей смерти никого не винить. Владислав".
- Я звоню? - Селиванов достал мобильник, защелкал кнопками, - Отключен у него телефон... вот зараза!
Вольдемар тоже начал набирать какой-то номер, но остановился и спросил:
- Ты кому звонишь-то?
- Да мужику, который нас перевозит.
Вольдемар постучал пальцем по лбу.
- Ты даешь! Кому ты в субботу с утра дозвонишься? Народ гуляет... Ментов надо вызывать!
Значит, у Вольдемара в телефоне забит номер местного отделения... Надо же, какая предусмотрительность! Впрочем, его звонок больших результатов не дал. Узнав, что во время какой-то пьянки кто-то вскрыл себе сонную артерию, дежурный сонным голосом ответил, что вызов принят, но служебный катер в ремонте, единственный участковый - где-то в радиусе пятидесяти километров, а дознаватель будет в отделении только к вечеру, так что завтра к нам, возможно, кто-то и приедет. При этом Вольдемару рекомендовали "не трогать труп и все, что вокруг него". Да если бы мы не трогали тело, оно бы уже где-нибудь плавало!
Я тупо в десятый раз перечитывал строчки, выведенные красивым, как на поздравительных открытках почерком с легким нажимом и выпендрежными виньетками, выдающими склонность автора к демонстративности поведения. Чья-то рука взяла у меня листок. Я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы справиться с дрожью. Эх, Славик, Славик... И тут прямо над моим ухом прозвучал снова этот голос со знакомыми интонациями:
- Это не моя ручка. Смотрите.
Мы подняли головы. Вика положила записку Славика на свою ладонь. В другой руке у нее был ластик. Вика сосредоточенно терла им по бумаге. Вольдемар вскочил и вырвал у нее записку:
- Что делаешь, дура?! Это вещественное доказательство!
- Покажи ручку, которая была у него в кармане, - не дрогнувшим голосом продолжала Вика.
Вольдемар поднял ручку над головой, не позволяя к ней прикасаться. Но Вике было достаточно беглого взгляда.
- Напиши ею что-нибудь... ну, вот, хоть на сигаретах, - она протянула ему пачку "Вок", предварительно сорвав целлофан. Вольдемар почиркал по картону.
- Теперь попробуй стереть, - Вика протянула ему резинку.
Вольдемар потер пачку. Следы пасты исчезли - это была ручка "шпион".
Вика пояснила:
- Когда мы вчера играли в буриме, Владислав не нашел ручку, и я дала ему свою - он машинально положил ее в карман, а я не стала напоминать - неловко как-то. Но если бы записка была написана ею - текст бы легко стирался. У него были в карманах другие ручки?
- Нет, - уверенно ответил Вольдемар. - Значит, эту записку написал не Славик? - Он подал листок заплаканной Анжеле, - Это ведь его почерк?
- Да...
- Мне тоже кажется, что его... - задумчиво пробормотал Вольдемар, - Но ведь почерк можно подделать!
Я уже окончательно оправился от шока.
- Значит так, друзья. Записку Славик мог написать раньше... и вообще, пусть следователь разбирается.
Вольдемар согласился со мной и добавил:
- Наше дело сейчас - не допустить потери улик. Поэтому нож никому не лапать! Записку тоже надо сохранить. Скорее всего это самоубийство, а если нет... вы догоняете, что мы все тогда под подозрением?
- Может, это маньяк? - пискнула Леночка, - Сбежавший из тюрьмы преступник?
- Ага! Еще скажи - инопланетяне... - отмахнулся Вольдемар.
Но Артур разделил опасения Леночки: преступник не мог скрыться, иначе мы бы услышали шум мотора. Значит, он еще на острове. Надо обследовать местность!
Решили, что всем идти необязательно. Осмотреть побережье вызвались мы с Вольдемаром. А Вовка и Артур должны остаться с женщинами - если преступник еще здесь, нельзя оставлять их одних. Леночка, ни секунды не колеблясь, заявила, что пойдет с нами. Типичная психология самки: она мгновенно оценила соотношение сил. Со мной и Вольдемаром она чувствовала себя в бОльшей безопасности, чем под охраной тщедушного Артура и калеки-Вовика. Как и следовало ожидать, мы ничего не нашли - ни катера, ни шлюпки, ни даже вшивой резиновой лодки. Озеро просматривалось на десятки километров во все стороны - если бы злоумышленник вздумал покинуть остров на веслах, что было бы, конечно, чистым безумием, то мы бы его сейчас увидели. Но поверхность Ладоги была пуста и спокойна.
Тело Славика мы завернули в брезент, положили между камней повыше и укрыли лапником. До приезда милиции. Хотя все устали и плохо себя чувствовали, мысль о том, что среди нас может оказаться убийца, отгоняла сон. Я пытался успокоить женщин, склоняясь к тому, что это, все-таки, суицид. Что в конце концов, у рассеянного Славика могла оказаться в кармане и другая ручка, которую он уронил или бросил где-нибудь там, она провалилась между камней, ее смыло водой... Но Анжела вдруг вспомнила, что когда Славик уходил, этого ножа у него с собой не было. Мы спросили, откуда у нее такая уверенность. Анжела ответила, что сама видела этот нож на земле уже после ухода Славика. Даже брала его, чтобы открыть банку, а потом еще Вика брала - порезать колбасу...
Такие вот дела... Куда все было бы проще, окажись это самоубийством. Вот уж не думал, что мне когда-либо придется осваивать профессию сыщика! Но факты - вещь упрямая, при всем желании с ними не поспоришь... И эти факты недвусмысленно говорили о том, что на острове совершено убийство. И что преступник - среди нас...
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)