Электропоезд не двигался с места. Это было непривычно – только что ехал, двигался, а сейчас стоит. Как и не было за окном промелькнувшего поля, мирно пасущихся пятнистых коров, маленькой деревеньки с обветшалыми избами. И вот, когда кажется, что такая большая и тяжелая машина не может остановиться, колеса издают протяжный звук и перестают двигаться.
Я сегодня вовсе не собирался садиться в электричку. Как обычно пришел с надоевшей работы домой почти под утро, сел за компьютер. Часа два "резался" в какую-то старую стратегию. Меня в игре что-то не устраивало: то ли то, что мне хронически не везет в видеоиграх и самый простой тетрис превращался для меня в бой на смерть, то ли то, что в реальной жизни дела обстояли еще более паршиво. Я не про внешний облик жизни, так она была довольно миловидная, простая. Работа на которой платят деньги ( не смейтесь, это, между прочим, важный пункт), дом, одноэтажный деревенский (еще бы руки дошли крышу починить, а то все время забываю на стол тазик поставить) очень даже неплохой, хотя с виду и неказистый. Все в порядке. Все нормально. Но был один немой вопрос. Именно он заставил меня встать из-за с потрохами проигранной компьютерной игры, взять куртку и пойти на станцию. Потом этот же безответный, но от этого еще более зудящий вопрос толкнул меня в вежливо открывшиеся двери электропоезда, усадил к окошку на одну двухместную (иногда и четырехместную, в зависимости от маршрута следования и количества людей) лавку, такую холодную и неприятную, какой она бывает только рано утром или поздно вечером. Вся прелесть, на мой взгляд, поездок в электричке состоит в наблюдении за людьми. Вот, скажем, сел напротив вас немолодой мужчина в спортивной куртке и каким-то вовсе непонятном головном уборе с круглым, туго набитым рюкзаком , по пятнам на котором можно догадаться, что раньше он был зеленого цвета. Что можно про этого человека подумать? Наверняка едет на дачу, такой маленький домик совершенно бесполезный зимой, так как стены промерзают насквозь, но такой родной и уютный летом. На следующей станции мужчина, кряхтя, поднялся, закинул свой совершенно круглый и не подъемный рюкзак за плечи и вышел на маленькой пустынной станции с каким-то неблагозвучным названием.
Народу вообще сильно поубавилось. Со мной в вагоне тряслись теперь только несколько пассажиров, рассредоточенных по салону. Стало немного теплее. Солнце вскарабкалось немного выше, но холодный металлический червь не хотел нагреваться и сидеть в вагоне все еще было холодно. Я застегнул потертую куртку и прильнул боком к холодной стенке. Из-за холода было свежо, но как только от тряски приоткрывалась дверь тамбура, тянуло табаком и чем-то еще более неприятным.
- Пытался отвлечься рассуждениями о прелестях общественного транспорта? – ехидно спросил вопрос, свешиваясь ко мне со спинки сиденья.
-Не получилось – грустно констатировал я тот факт.
- Думаешь, если я смог вытащить тебя из дома в такой холод, то так просто оставлю? – опять спросил надоеда.
- Даже не надеялся веришь?
- Нет, врешь…
- Если захочу, могу встать, выйти и поехать домой! К проигранной стратегии и текущей крыше. – Рассердился я.
- Опять врешь…
Я перестал ему отвечать. Нельзя беззвучно разговаривать со всякими там маниакальными идеями. А то войдет в привычку. Ведь каждый наверняка вел такие разговоры со своими мыслями, хоть раз. Только тех, кто об этом говорит окружающим отводят в психдиспансер.
Стало уже совсем тепло. Нет, металл стенок серого вагона еще холоден. Просто света стало больше. Вопрос замолк и повис в воздухе, как обычно это делают его собратья, желая оставаться вне досягаемости человеческого сознания. Ну и ладно, виси засранец. Окончательно обидевшись на вопрос, из-за которого кукую в холодной электричке уже битых два часа, я отвернулся к окну и уставился на мелькающее в нем изображение. Вдруг поезд резко затормозил. Ну, не совсем так, что бы улететь лицом в противоположенное сиденье, но тряхнуло прилично. А главное неожиданно. По невнятным и гневным крикам с разных концов вагона, я понял, что все еще не в гордом одиночестве. Электропоезд затормозил около густого и старого леса. Да, прямо напротив тропинки, выползавшей из него. Открыл гостеприимно двери и стал чего-то ждать. По дорожке шел человек. Секунду назад его там не было, я уверен. То есть был уверен. Потому что сейчас человек уже сел в поезд и двери закрылись. Но привычного толчка и протяжного звука не было. Внеплановый пассажир прошел в мой вагон и сел напротив меня. Поезд тронулся. И я кажется, тоже.
Вопреки моей идеи, что законные пассажиры, севшие в электричку совершенно правильно, то есть с какой-нибудь станции, будут таращиться на новичка, все вели себя спокойно и безразлично. Я был не так хорошо воспитан, поэтому стал разглядывать любителя останавливать маршрутный транспорт черт знает где. Парень лет двадцати с тонкими женоподобными чертами лица и совершенно белыми волосами. Одежда тоже белая, штаны и майка. Как и не из лесу вовсе, а только из прачечной. Улыбается. Смотрит на меня и щурится. По задумке композиции «Утро в вагоне» тут не должно быть никакого белобрысого пижона. Ну не смотрится он тут. Ни к месту, совсем никак. А он есть и с не меньшим любопытством разглядывает меня. Улыбается.
- Это ваше? – спросил незнакомец и указал рукой мне за плечо.
Я растерялся. Секунд пять не мог понять про кого он. Может, если б вопрос мне так не надоел, так и не понял бы. Точно, эта безответная скотина висит именно там.
- Ээээ… - мда, как в песне «… и в воздухе повис немой вопрос…», - Мой, кажется..
- Когда кажется, креститься надо! – произнесено было с какой-то издевкой и уколом, к сожалению я пока не понял какой. Причем единственный, потому что вопрос нехорошо так, тоненько засмеялся.
- Вы, собственно, кто? – тупой вопрос, но необходимый.
- Я тот, кто эти вопросы создает – просто ответил белый.
- А зачем? – чувствую себя ребенком.
- Что б ты спросил! – засмеялся он.
- От меня что вам надо? Я вас впервые вижу…
- Мне? От вас? Ничего. Это Вам от меня кое-что надо.
- Что? – Опешил я.
- Хм. Собственно, ответ. – Улыбнулся попутчик. – Хотя вряд ли даже я могу вам дать его.
- Тогда какого четра вы ко мне пристали?! – Не выдержал я этого балагана. Что он, в самом деле держит меня за идиота!
- Я не пристал, – спокойно поправил незнакомец, - меня оторвали от важных, с вашего позволения дел, ради ответа. Вы, люди, такие безответственные. Ладно, созидатель с ними, с действиями, но разве непонятно, что нужно сознавать о чем можно думать, а о чем нельзя. А от безответственности появляются такие умные, которые создают вопросы, а потом сами с ними же и мучаются.
Что за чушь он городит?! Какие действия, какая безответственность, какие вопросы….
- Кхм! – кашлянул всеми забытый виновник беседы.
Ладно. Вопрос правда есть. Но понятней от этого сознания не стало.
- Но ответ-то не за просто так – неожиданно даже для себя спросил я.
- Разумеется – улыбнулся он.
- Ну и что, душу попросите? – Пошутил я.
- А то как же! Естественно! – Обрадовался белый.
- Пошел нафиг! – Рассмеялся я.
- Чего? – опешил он.
- Что слышал.
- А как же вопрос? Он не отстанет, так и будет висеть, может всю жизнь, а может и после смерти. – Незнакомец уже не смеялся. И не улыбался.
- Пусть.
- Так просто? Ты тысячу раз пожалеешь.
- Может быть. Пусть не в силах я чего-то понять. Но по-моему, это не равноценный обмен. Пусть висит. – Я покосился на вопрос, он помахал мне ручкой. Я тоже помахал в ответ. – Уж думать я хочу о чем угодно.
- Ты тысячу раз пожалеешь… - вздохнул незнакомец и исчез. Совсем.
Картина «Утро в вагоне» стала традиционной. Свет уже совсем теплый, а металл вагонной обшивки все еще был холоден. Вряд ли он вообще прогреется за день.
Поезд остановился на грязной, заплеванной платформе. Я вышел и направился к билетным кассам. Вопрос поплыл за мной, но теперь я относился к нему, как к обычному явлению. Стандартная такая галлюцинация.