Подтянув резинку от трусов, я попытался незамечено прошмыгнуть в туалет, покурить. Но из этой затеи, ровным счётом не хрена не вышло, видимо теряю навык.
- А куда это мы собрались? – Пришпиливая меня вопросом к стене, дежурная медсестра.
В принципе мы оба знает ответ на этот вопрос, но это такая игра и вслух я произношу совсем другое:
- Знаете ли, взвеситься хотел. – Тычу я пальцев в стоящие в коридоре медицинские весы.
- Так вы вроде вчера взвешивались?
- А я кровь сдавал и мочу, хочется знать, на сколько процедур меня ещё хватит.
- Такие как вы живут долго. – Произносит медсестра. Сарказма в её голосе дофига, а вот уверенности, что я проживу долго, я как не старался, так и расслышал. – Кстати вы в курсе, что у вас сегодня суточный мониторинг?
- А что это?
- Электрический стул знаете?
- Более или менее. – Уходя от прямого ответа, бормочу я.
- Ну, вот! Это то же самое только на электрическом стуле всё кончается за пару минут, а у вас будут целые сутки. Ну, там чтобы с родственниками попрощаться, венки себе подходящие, на могилку выбрать.
Если бы окружающий мир, был таким же добрым как наша дежурная медсестра по этажу, наверняка человечество просто не знало бы горя.
- А у меня больничный не закрыт.- Ни к селу не к городу, в надежде отсрочить неизбежное брякнул я.
- Пусть это вас не тревожит, это меньшая из всех проблем, которая вас ждёт.
Не имея шанса смыться от заботливой ведомственной медицины, под конвоем медсестры я последовал в кабинет, где другая медсестра сходу задала мне шокирующий вопрос:
- Грудь побрили?
- Чью? – Не сразу вникнув в куртуазность ситуации , к тому же нелепо краснея, как первоклассница, пробормотал я.
Медсестра как-то странно на меня посмотрела:
- Но не мою же! Свою естественно!
- Нет. – Замотал я головой.
- Вам же хуже, снимайте футболку.
Под мстительные взгляды медсестры из отделения я стянул со своей тщедушной тушки футболку. Волос на груди не оказалось, а это и не удивительно их и раньше там не было. Медсестра из отделения смотрела на мою впалую без единого волоска грудь, с явным раздражением. Видимо о смысле таинства бритья груди она знала что-то такое, о чём я и не догадывался.
Медсестра кабинета кардиологии в считанные секунды облепила мою грудь белыми кружочками с электродами и, любуясь на дело рук своих, как художник любуется на оконченную картину, призналась:
- Всё-таки я мастер.
Спорить против этого было глупо, и мне ничего не оставалось, как разделить её восторг:
- Типа зачёт? Да?
- Ну, типа того. – Кивнула медсестра.
Затем ловкими движениями рук она накинула провода на оголённые электроды и повесила мне на бок белую коробочку с кнопкой.
- Вам удобно? – Спросила она меня.
Собственно, а что тут может быть удобного? Когда неизвестно что ждёт впереди, да ещё это непонятная кнопочка на приборе. Ни хочется верить, что она играет ту же роль что и пистолет с одним патроном который пираты выдают своему осужденному товарищу высаживая его на необитаемом острове. Охотиться с пистолетом, заряженным одной пулей нельзя, и через пару дней безрадостных размышлений, в башке ржавым гвоздём, застревает мысль о самоубийстве. Прочитав мои мысли, сестра кабинета кардиологии замахала руками:
- Это ни то о чём вы подумали, это ни кнопка самоуничтожения. Когда вам станет невыносимо хреново, вы просто нажмите на эту кнопку, и всё.
- И ведомственная медицина, как те двое из ларца, немедленно придёт мне на помощь?
- Щас! Прибор особенно тщательно зафиксирует ваше состояние и когда его снимут с вашего бездыханного тела он как «чёрный» ящик на разбившемся самолёте в подробностях расскажет, от чего вы крякнули. Короче, ваша смерть не будет напрасной и вы как собака «Павлова» продвинете науку вперёд.
- А памятник как собаке «Павлова» мне поставят?
- Как собаке «Павлова» не знаю,- пожала плечами медсестра. – Но как старшему офицеру, в соответствии с положением о прохождении службы, гроб и троекратный залп над могилой вам обеспечен.
- Ага! И буденовку с кружевами на крышку гроба! - Саркастически улыбаюсь я.
- И буденовку с кружевами на крышку гроба! – Соглашается медсестра.
Получив ещё кое-какие необходимые инструкции по выживаю в новых условиях. В сопровождении сестры по этажу я был препровожден в свою палату.
Там первым делом я содрал с себя майку и поглядел на себя в зеркало. Выглядел я непривычно, примерно как старая клизма перевязанная цветными проводами.
- Ты выглядишь мужественно, как подопытный кролик из поликлиники. – Услышал я за своей спиной голос Иван Сергеевича, ветерана МВД, а заодно и моего соседа по палате.
- А почему, ни как собака «Павлова»?
- Потому что у собаки «Павлова» в пузе должна быть трубка для слива желудочного сока, у тебя, её пока нет, значит, больше чем на подопытного кролика не тянешь. Но ты не расстраивайся,- авторитетно заявил ветеран. - Трубка в пузе тебя ещё ждёт и тогда, сходство с собакой «Павлова», к которому ты так стремишься, будет полным.
И тут я обращаю внимание, что сидит Иван Сергеевич в позе, эксгумированной фигуры Роденовского мыслителя, уставившись своими глазами, вооруженными очками на трёхлитровую банку. Взгляд у Сергеевич такой, что любому понятно, что, глядя на банку у него, прогрессирующе развивается комплекс неполноценности.
- Ты чего грустишь? – Спрашиваю я у соседа.
- Уверенности в своих силах не чувствую, мне завтра к утру эту банку до краёв надо заполнить мочой.
- Задача не из простых, но для тебя ветерана поликлиники ГУВД, вполне выполнимая. С твоим-то опытом…
- Слушай, а давай меняться. Ты за меня в баночку надуешь, а я за тебя приборчик сутки потаскаю.
- А какая мне в том выгода?
- Не торгуйся ты как падшая женщина, а выгода прямая. Я такой прибор носил, когда записи расшифровали, врачи целый консилиум собрали, советовались что со мной делать, даже в Москву хотели отправить.
Перспектива на халяву съездить в Москву, конечно, душу грела, но одновременно и пугала, хрен его знает, заставят потом до конца жизни мочу сдавать трёхлитровыми банками и кал совковыми лопатами. По этому предложение старика дипломатично отклоняю:
- Иди ты в жопу со своей человеческой заботой о подрастающем поколении. Сам ссы в свою банку.
- Бездуховный ты, - Вздохнул старик.- Ведь для тебя затейника, это плёвое дело.
В конце концов, где-то в глубине душе у меня шевельнулись атавизмы моего тимуровского детства, и я решил проявить посильную отзывчивость. Взяв банку, я отвернулся с ней в сторону угла палаты и прожурчал в неё всё что смог.
Принимая из моих рук банку, и глядя на солнце сквозь её содержимое, старик сказал:
- Меня прям слёзы душат, от твоей сердечности. Надеюсь, когда ты будешь такой же больной и старый как я какой-нибудь «тимуровец» не откажется нассать тебе в банку. Кстати если уж ты оказался такой безмерно душевный человек может, сдашь за Петра Петровича из третьей палаты кал, а то сегодня крайний срок приёма анализов, а у него четвёртый день запор.
Серьёзная проблема, это вам не понос когда не успеваешь снять штаны, здесь дело посерьёзней, снимай не снимай штаны толку нет. Но на всякий случай я уточняю:
- А не тот ли, это Петр Петрович, из-за которого всё отделение третий день в туалет сходить не может? Заперся в кабинки туалета и играет там сам с собой в рифмы. Если у него запор, какого хрена он в туалете запирается, если результат известен заранее?
- А надежда?
- Надежду можно вынашивать и сидя возле туалета.
- Кстати, а почему ты решил, что он в рифмы играет?
- Потому что играть в морской бой самому с собой это шизофрения, а у нас здесь, как ни как, терапевтическое отделение! А почему в рифмы? Да потому что он слово в простате не скажет. На все вопросы типа: вы скоро, вам плохо, или даже такое душевное проявление сердечности как - вам помочь? Он отвечает одно и тоже – пошел на х…! Кстати, а сам-то ты чего душевность не проявишь, в коробочку ему не подкинешь пару шоколадных шариков?
- Не хочу старику жизнь осложнять, у него и без моей душевности проблем выше крыши. Ты карточку у него видел?
- Посчастливилось.- Киваю я. – Я в первый день на эту лажу купился типа - помогите старичку. Лежу в палате, ни кого не трогаю, заходит медсестра и вкрадчиво так, со всей своей медицинской чуткостью спрашивает: «У нас ту старичок к невропатологу намылился, не проводите его». Ну, я так интеллигентно отвечаю: «А у вас, мол, руки, что ли отсохли или он сам дорогу найти не может»? «Да, нет»,- говорит: «Дорогу он сам найдёт, вы ему только карточку донесите, а то он её всё время теряет». Короче, подписался я сдуру донести карточку. Когда я допёр полное собрание болезней этого заслуженного ветерана у мен пуп чуть не развязался. Не удивительно, что он её везде забывает, видимо полагает, что если он потеряет карточку, то избавиться от всех болезней сразу. Фетиш у него такой.
- Молод ты ещё, хоть и старший офицер. Не понимаешь, чтобы уйти на пенсию по болезни, эти болезни всю жизнь надо копить.
- Ага, он, наверное, свои болезни месяцев за десять до своего рождения собирать начал.
В это время в палату заглядывает лечащий врач:
- Жалобы, просьбы, пожелания?
- Нам бы вместо этого старого хрыча, женщину молодую с амнезией положить.
- А почему именно с амнезией?
- Ну не с трипером же. А с амнезией чтобы она потом перед выпиской не закатывала истерик: «После всего, что между нами было ты просто обязан на мне жениться»!
- А чем вас ветеран не устраивает.
- Ну, во-первых, он конечно в силу физиологии уже существо бесполое, хоть по привычки и считает себя мужчиной….
- И тебя не минует чаша сея.- Обижено сопит ветеран.
- Верно, - киваю я. – А во-вторых, своими трёхлитровыми банками для мочи, он разрушает мне иллюзию о счастливой старости.
- Не минует тебя, чаша сея. – Опять бухтит ветеран.
- Я в курсе. Ты мне об этом уже говорил. – Киваю я.
- Подумаем, что можно для вас сделать. – Говорит лечащий врач и исчезает. Всё, до завтрашнего дня мы больше его не увидим.
Ладно, заболтался я тут с тобой, тебе чего с воли принести?
- Ничего, не надо. Сегодня жена придёт, принесёт всё что надо.
- Ну, тогда пока.
Я быстро переодеваюсь из больничной одежды в цивильную одежду и высунув голову за дверь палаты оглядеываюсь по сторонам. Не заметив явной угрозы, я выхожу в коридор.
- Стоять! – Слышится властный оклик дежурной медицинской сестры. – Вы куда?
- В городскую больницу. – Не моргнув глазом, вру я. – На двенадцать часов мне назначена процедура дуоденального зондирования. Кстати вы не знаете что это такое?
- Дуоденальное зондировании!- Закатывает глаза медсестра, предвкушая всю мучительность предстоящей мне процедуры. Рисуя в своем осведомлённом в таинствах медицинских процедур мозгу картину, как с дуоденоскопом в заднице я корчусь в руках могучих эскулапов из городской больницы.
А пока она витает в грёзах, я на цыпочках выбегаю на лестницу и через пять минут я уже на воле, где меня невозможно отличить от простого гражданского человека спешащих по своим делам. Закривив сигарету, я достаю сотовый телефон, и поразмыслив минуту, набираю номер, чтобы остаток дня провести с толком.
Утром следующего дня я являюсь в отделение ни свет не зоря. Стараясь не шуметь, я вхожу в палату, и тихонько бужу третьего пассажира в нашей медицинской гауптвахте, Лёху начальника следствия из удаленного сельского района, и знаком зову его в коридор. Выслушав моё предложение, Лёха согласно кивает. Вместе мы идём к столу дежурной медсестры берём стандартную бумажку «анализ мочи», в которую вписываем фамилию ветерана и наклеиваем её на принесенную мною трёхлитровую банку яблочного сока. Затем Лёха идёт в палату и снимает с подоконника банку с мочой старика. Затем вхожу я и на её место ставлю банку с соком. Ветеран спит чутко, но храпит громко. Я возвращаюсь к двери и включаю свет:
- Хватит спать! – ору я пьяным голосом. – Завтрак, а заодно и Царствие небесное проспите! Ветеран! Замечание насчёт, Царствия небесного тебя касается в первую очередь.
- Опять нажрался! – Бухтит недовольный ветеран, продирая глаза. – Теперь весь день его «сухачь» будет мучить, всю воду из крана выпьет
- Кстати о «сухаче»! – Я подхожу к подоконнику и взяв с окна банку начинаю из неё пить.
Дальше дед хватается за сердце и говорит:
- Лёха! Ты посмотри, что он делает! Мне же её сдавать! А банка должна быть полной!
1 КУРТУАЗНОСТЬ (куртуазия) (англ. courtly love; франц. amour courtois от courtois — учтивый, рыцарский), средневековая концепция любви, согласно которой отношения между влюбленным и его Дамой подобны отношениям между вассалом и его господином; оказала значительное влияние на всю европейскую культуру вплоть до настоящего времени.
2 АМНЕЗИЯ (от a — отрицательная приставка и греч. mneme — память, воспоминание), отсутствие воспоминаний или неполные воспоминания о событиях и переживаниях определенного периода.