эссе
Щелкнул, открываясь, замок задней дверцы, и вместе со вспышкой ламп, освещающих салон, в затылок ударило:
-Прощай!
Он, как смертельно раненый, медленно повернулся. Мелькнул за закрывающейся дверью взгляд полный ненависти и боли, вонзившись в переносицу добивающей пулей. Хлопнула дверь и его поглотила темнота .
Прощай.., прощай.., прощай...,- затихая с удаляющимся стуком каблучков, звучало в голове.
Безысходность этого слова наваливалось всей тяжестью. Руки судорожно сжимали руль. Прошло мгновение или вечность…
Он очнулся. Кривая улыбка тронула губы: сколько он слышал этих «прощай», обращенных к нему и к другим?
Перед глазами всплыл образ худенького старика с крупными слезами на морщинистых щеках у гроба деда. «Прощай, Саша, прощай:», - тихо повторял он, проводя по лицу жилистой трясущейся рукой. А пятнадцатилетний мальчишка, глядя из угла на них двоих, одного спокойного прямого в гробу и другого убитого горем, сгорбившегося рядом, не мог ещё понять, что это последние слова человеку, который уходит из твоей жизни.
Потом, не задумываясь, он многим говорил «Прощай!», и люди уходили, не возвращаясь в его жизнь, хотя и продолжали свою.
Весь страшный смысл этой фразы дошел до него сразу, внезапно, когда его друга, любимца роты, острослова и хохмача, Фомку, привезли с границы прошитого очередью. Глядя на обмякшее тело, на губы в запекшейся крови, которые ещё несколько часов назад растягивались в белозубой улыбке, он вспомнил последнее фомкино слово, кинутое ему мимоходом, когда наряд выходил из ворот заставы. Это было «прощай».
Ещё он вспомнил, мгновенно ставшую тесной и душной, кабину междугороднего телефона, тихий, до боли родной голос в трубке - «Прощай! Я вышла замуж». Хмельную ватагу демобилизованных солдат: «Ну, будь здоров! Может, когда свидимся! А, вообще, прощай!»
Вспомнил спутников по турпутевкам, с которыми весело и дружно проходило время отпусков, но потом все тоже «прощай». Вспомнил разжатую ладонь, из которой сыпалась земля над не закопанными могилами друзей и родственников, аэровокзалы, пристани рек и морей. Много глаз, одни со слезами, другие с безразличием.
И всюду - прощай... прощай... прощай...
Рука машинально включила стартер. Навстречу поплыли, все убыстряя своё мельканье, фонари проспекта. Он знал, что это «прощай» будет болью отдаваться в душе до тех пор, пока не придет следующее, а потом затеряется в веренице будущих, и они все разом исчезнут в самом последнем, которое он уже не услышит...
Шалфей (Sage) 1983г.