С чего всё началось? Наверно с тоски, или одиночества, или от нелюбви. Человек не может долго жить в нелюбви: мужчина он или женщина, старик или ребёнок. Для людей любовь как вода для растений, без неё он погибает..
И вот когда всё устоялось, состоялось, когда много пройдено и пережито, когда казалось должна бы явиться долгожданной гостьей мудрость, вдруг нечаянно всё переворачивается! Жизнь, словно подсолнух за солнцем поворачивает голову в сторону любви. И не важно, сколько тебе лет, хоть тридцать, хоть семьдесят – пока человек жив, он стремиться к свету и счастью.
Лера своё долгожданное счастье встретила и поздно и с сопутствующими сложностями в виде семей, детей, и серьёзных проблем со здоровьем.
Но несколько лет не взирая, ни на какие сложности они были счастливы. Пусть урывками, пусть тайком, но счастливы.
Только жизнь штука переменчивая, то солнышком пригреет, то дождичком охладит.
При всех их сложностях, дождичек был неизбежен. Лера ведь и твердила это с самого начала: что с нами будет, как ты меня бросишь? Ну и довыспрашивала.. Всё в своё время узнала и почём фунт лиха, и каков он пуд изюма. Расставались больно. Настала пора запретов! Лера, сторонясь всю жизнь мужчин, об этой боли и не подозревала, не готова оказалась. Но об этом даже вспоминать не хочется. Дело то в другом. Смогла ли дальше жить? Смогла, но только отпустить так и не сумела. День - мысли вокруг него крутятся и как заклинание непрестанное: « Он меня не забыл, он помнит, я ему нужна», ночью он ей снится: то нежно и страстно, то страшно и горько. Когда один человек о другом так думает, другой это чувствует.
Были редкие звонки, доводившие обоих до сердечных приступов. Пару раз Лера даже напилась, как говорится, в стельку… Да, что толку?!
Так и жили они с редкими известиями, в основном основываясь на чувствах и мыслях друг о друге. Но уж в этом они поражали даже сами себя. Она подумает о чём-то – он об этом пишет. Он грустит и что-то печальное пишет, а у неё сердце разрывается от тоски. Как связанные.
А однажды она его потеряла. Все легальные способы для поисков ею были исчерпаны, в ход пошли даже запрещённые, вроде звонков домой и на мобильный. Лера, конечно, ходила на работу, делала что-то по дому, но время от времени чуть не падала подкошенной от необъяснимой тревоги. Так прошла почти неделя, казавшаяся вечностью. И наконец она вызвонила его по мобильному. Он ответил, но голос было не узнать. Говорил еле-еле слышно, вымученно и с нарушенной дикцией, что толку говорить здесь о диагнозах? Она поняла только одно – она должна для него сделать ВСЁ! Всё, что в её силах. А что в её силах? Денег дать некому, не жену же злить своим появлением, приехать само собой, тоже нельзя. А что можно? плакать? Да, это можно…
Голос, его родной голос, изменившийся до неузнаваемости звучал в ней то, затихая , то усиливаясь: «Скажи мне что-нибудь хорошее..» И она срывающимся шёпотом потому, что все дома: « Ты, мне нужен!!! только ты! Прошу тебя, живи! Я не смогу без тебя!» Он урезонивал, как всегда, что главное для неё её семья, что у неё есть более близкие люди, а она, обезумев от боли за него, твердила сама себя не помня: «Ты мне нужен, ты!Ты один! Ты должен выздороветь!»
Потом рыдая, она писала письма всем кого знала лично, кого знала по переписке и кого совсем не знала. Она просила помочь, просила людей пожелать ему здоровья или помолиться, кто верующий. И сама всю ночь то плача, то что-то шепотом причитая…всё просила- просила и плакала.. На почту приходили замечательно-добрые и светлые письма. Люди готовы откликнуться и отдать часть своего тепла, тому, кто нуждается! Все такие разные, но такие хорошие…Сердце как сосуд наполняется этим людским теплом и расцветает, и появляются силы… Утром бросив в недоумении домашних, поехала в монастырь.. Всё сливалось перед глазами, люди, горящие свечи…слова акафиста. Как-то издалека звучал собственный голос. Сознание то включалось в процесс, то выпадало туда к нему, измученному приступами и болью…Она всем сердцем стремилась разделить с ним это или передать часть себя, лишь бы ему стало легче. Потом, после долго сидела на лавочке, ветер срывал с головы платок к неудовольствию охраны,и подгонял к ней жёлтыми шуршащими мышатами опавшие берёзовые листья, а она читала его смски и плакала, в им подаренный мужской платок. Когда дарил, смеялся: -Таким рёвам, платков не напасёшься.
Тревога не отпускала, она никак не могла с ней совладать. Потом позвонил ребёнок, что-то с глазом. Побежала бегом к метро.. Куда-то ехала, металась.. Приёмная, нарочито вежливые медсестры, клиника, молоденькие врачи, ожидание как на иголках – лишь бы помогли. Слегка прояснив ситуацию, вымотанные до последней крайности приплелись домой. Процедуры, аптеки, мази.. Сестра уговаривала поберечь себя, но старалась подбодрить. Лучшая подруга, почти кричала в трубку, что нельзя свои чувства ставить выше семьи, что надо срочно выбросить это всё из головы и увидеть тех, кто с ней рядом…Что она нужна ребёнку, мужу, маме! А со всех сторон страны, из ближнего и дальнего зарубежья шли письма с приветами и пожеланиями здоровья ему, веры и сил ей! Ночью, когда все угомонились и заснули Лера зажгла свечу из храма и глядя на святые лики говорила, говорила еле слышно. Сколько говорила, не помнит, очнулась от того, что муж поднимает её с колен и бурчит, что могла бы устроить пожар, что это безумие видно никогда не кончится, что он уже не знает как её урезонить и терпение его на исходе.
Утром, что-то случилось с общесемейным любимцем котом, побежала с ним в клинику. Кота надо лечить, уколы, процедуры…Жалко его, перепуганный, шерсть торчком глаза как два зелёных фонаря. Сама вместо еды наглоталась таблеток: желтенькую, ещё беленькую, вот и зелёненькую.. А какой смысл есть, если еда есть, а вкуса у неё нет? Эти два безумных дня и две безумных ночи превратили Леру в автомат, в робота, только успевающего поворачиваться в нужном направлении: бегом сюда, скорей туда, успеть здесь, не забыть там.. И всё теряется, выпадает, не находится…всё расползается по швам, а она смотрит на это, как в страшном сне и понимает, что нужно какое-то усилие, чтобы собрать это всё в кучу, чтобы всё поставить на свои места, а сконцентрироваться не может. Только смотрит растерянно по сторонам..
Как будто в наказание ей за её: « ТЫ, только ты! Ты один!! » - всё в доме не ладилось…
И вдруг долгожданная смс: « Мне лучше, приступы реже. Нам надо возвращаться к прежнему режиму общения!» т.е. к режиму отчуждения…
Она обессиленная сидела на кухне, раскачиваясь и глупо улыбаясь. Даже, кажется, что-то напевала или смеялась, а слёзы? что слёзы? – это просто слегка солёная вода, видно в организме её переизбыток.
Ему лучше! Лучше! Лучше! Это главное, а что снова давит что-то под левой лопаткой, так это уже привычно…сейчас таблеточки, беленькую, жёлтенькую, вот ещё коричневую…
И его искажённый голос, тогда, когда она его нашла: «Знаешь, чего я сейчас больше всего хочу?» Лера знала…произнести побоялась… и всё же с этим можно жить дальше, зная, что нужна ему в самую трудную минуту.