Новое сердце взорвется над нами,
Новая жизнь поведет за собой.
И окрыленный седыми богами
Я как на праздник пойду в этот бой.
Ю. Шевчук.
Пролог
Эта история могла бы совсем не начинаться. Но коль скоро она произошла, автор думает, что многие хотели бы услышать ее в первоначальном варианте без купюр и цензуры, что называется on line. Автор не может поручиться за полную историческую идентичность, поскольку рассказчик, равно как и сам названный автор чаще всего при событиях были пьяны или находились в состоянии смятения чувств.
После подобного начала следовало бы написать строки «Вначале бог создал Землю». Однако же нет. Все началось значительно позже, уже минуло более 2000 лет после рождения Иисуса, всеобщий передел собственности как раз подходил к концу, так как природные энергоресурсы постепенно заканчивались, но период вымирания населения от недостатка продуктов питания еще не наступил.
В ту эпоху трудно было винить кого - либо в чем- либо, так как каждый решал вопрос о своей причастности к концу света индивидуально и достигнуть объективности в данном вопросе было практически невозможно. Хотя многие понимали, что подобный порядок вещей долго продолжаться не может, так называемое общественное мнение находилось в состоянии легкой комы и деяния отдельных индивидуумов, выходящее за рамки принятых приличий вызывало лишь приятное волнение, связанное с получением новой информации. Так серийные убийцы и террористы бесконечно тиражировались в средствах массовой информации для поддержания рейтингов политиков и коэффициентов продаж. Далекие от так называемой экономики люди искусства с экранов телевизоров и из динамиков радио призывали к прекращению подобной практики, чем еще сильнее разогревали интерес публики, однако градус накала социума не менялся по вполне очевидным причинам.
Для завершения описания общественно - политической обстановки в момент описываемых событий можно добавить только следующее: упадок Великого Рима повторялся, правда в более жутких и гипертрофированных формах, связанных с техногенным фактором, упоминать о коем вообще неприлично. Для восприятия аромата времени достаточно сказать, что долгое время на телевидении выходила программа под девизом «Построй свою любовь». Впрочем, мораль в общеупотребительном смысле этого слова все же существовала, так как передачи «Отштампуй себе бога» еще не было.
Прежде чем передать повествование рассказчику нелишне добавить, что хоть человеком он был слегка не от времени, но самобичевания, которым он подвергал свою душу были скрыты от окружающих толстым панцирем защитных форм поведения, вследствие чего описываемые внешние проявления его жизнедеятельности могут показаться читателю пожалуй вопиющими и даже шокирующими. Но судить его строго автор бы не решился хотя бы потому, что сам никогда не бывал в условиях, создавшимися вокруг рассказчика на момент его восхождения к краю пропасти.
Февраль. Утро.
Я помню этот день по суматошному желанию побыстрее все закончить. Дело было не в том, что я был не уверен в себе или боялся предстоящей процедуры, просто чувство подступающего безразличия соперничало с инстинктом самосохранения, и не было твердой уверенности в исходе подобного соревнования. Говоря проще, застрелиться еще не хотелось, но соблазн такой возможности уже давал знать о себе.
Как обычно, утром я встал в шесть утра и после обычной перебранки с женой отправился на работу в обычную специальную школу. Тут следует внести ясность: я работаю учителем уже тринадцать лет, и не вижу в этом никаких гламурно - маргинальных проблем. Даже наоборот, если я вижу человека, который теряет ко мне интерес, сразу, как только узнает о характере моей деятельности, то он сам становится мне неинтересен, даже если и достиг в жизни всего, о чем может мечтать современный человек, и лихо ездит на почти новом джипе. Говоря о том, что я учитель, в моем мозгу всегда всплывает замечание Конфуция о том, что, встретив учителя, следует сразу же убить его. К сожалению приверженцев конфуцианства в прямом непосредственном смысле я еще ни разу не встречал, поэтому до сих пор живу и даже, возможно, процветаю. Говорить так мне дает право мнение окружающих, например техслужащих нашей школы, которые часто вопрошают: «Чего ж Вам еще надо? Хорошая зарплата, семья, работаете в тепле… и т. д.» Иногда я и сам думаю так - почему нет?
Впрочем, глупости. В тот день я проделал дорогу в обычном темпе, пульс мерно сигнализировал о полной концентрации, руки были сухими, тошноты почти не было, в голове зияла пустота, словом я был готов к работе. На входе, как всегда, пришлось обменяться репликами с дежурными.
-…небось волнуешься…как не спал?... да все у тебя шуточки… да мне без разницы с кем…нет, еще не пришла, начальство не опаздывает…
Моя мастерская обычно бывает заперта, но на то и необычный день, чтобы даже двери впускали без ключа - хорошая примета.
Я часто спрашиваю себя, почему желанная и обожаемая цель вдруг превращается в пыль перед самым ее осуществлением? Неужели классики философии правы до неприличного натурализма и все мои потуги - это не более чем желание инфузории- туфельки более-менее безболезненно продлить род? Зачем я только что взял почти неприличный фривольный тон в разговоре с гардеробщицей и даже мило улыбался, изображая обычного суетливого, но ответственного человека, вместо того чтобы пройти с бессмысленным взглядом, проклиная мысленно тот час когда родился?
Я сел в кресло и попытался несколько минут ни о чем не думать, но тут же ударился о барьер мысли о том, что пора бы уже точить инструменты. Почти всегда эфемерное проигрывает борьбу с материальным, поэтому я встал и с ожесточением начал перекладывать стамески, правда острее они от этого не стали, но импульс был подавлен.
Вообще, это обычная практика: писатели хватаются за плуг, сантехники за перо, учителя труда за все, что подвернется под руку, потому как и думать и физически работать одинаково противно. Но в моменты жуткого похмелья, в понедельник, например, хочется что-то делать без всякой мотивации, хочется творить, не имея никакого плана, используя при этом всю имеющуюся в наличии технику, шуметь, отпугивая любопытных и громко жаловаться на отсутствие условий в коротких перерывах сумасшествия. Собственно из этого и состоит так называемая жизнь, средняя продолжительность которой страшно и неумолимо растет во всем мире...
Мои рассуждения прервал Слава, коллега по работе, он пришел необычно рано и приветствия, щедро разбавленные рассуждениями о провалах отечественного футбола, окончательно добили свободное время. Он феноменальный человек, я обязательно о нем расскажу немного позже; сейчас некогда - пора бежать на аттестацию.
Пробегая по коридору, я встретил Наташу, она наш музыкальный руководитель, она схватила меня за рукав и начала нести обычную для нее чушь:
-Ты представь, вчера мне сказали, что синтезатор не нужен и достаточно пианино?
Я ответил, что ничего не знаю, и что мне самому абсолютно наплевать на причуды начальства, однако она вернула меня к жизни, заявив, что я как ответственный за эту аппаратуру должен предоставить ее незамедлительно.
Тут я должен сделать лирическое отступление и рассказать о том, как я вообще живу.
Это было задолго до описываемых событий, тогда я считал себя вполне счастливым человеком и жил по принципу: «Живи по уставу, завоюешь честь и славу!». Когда честь и слава стали не в чести, я обратился к работе по специальности, где нашел самый непосредственный отклик. Мой новый шеф, Екатерина Владимировна, сразу объяснила мне все: и зачем я нужен, и почему я принят. Я был доволен, ибо не услышал ничего нового: служи по уставу… Однако устав был новый. Чтобы получать хоть что-то я должен был проводить дискотеки, снимать на видео высокие встречи и вообще отвечать за видео- аудио. Это конечно ерунда, но господа, как вы не правы, я ведь и в самом деле человек слова, и все, за что я берусь - правда.
Теперь хотелось бы обрисовать вам понятие «правда» - для многих это пресловутая объективная реальность, однако люди вообще не представляют, что такое реальность, а уж тем более объективная. Я понимаю так: если ты жив, это реально, а если ты мертв это объективно. Соответственно объективная реальность в том и состоит, что основной вопрос современного думающего человека сводится к опереточному «Быть или не быть?» А кто виноват и и что делать- это уже следствия решения первого вопроса. Если быть- значит сам виноват, а если не быть, то и делать уже ничего не надо, потому как некому.
Впрочем я опять отвлекся- это у меня такой метод: внутренне отрываться от тупой малопродуктивной физической работы, коей я и занимался, перетаскивая синтезаторы, усилители, колонки и проч., лишь подчиняясь безграничному чувству долга, которого у меня в общем – то и нет.
Когда все было готово, я оглядел зал и несколько успокоился, так как бестолковщина и нервозность поглотила не только меня, но и почти всех окружающих людей: одни болтали о пустяках и преувеличенно весело смеялись, другие зевали, третьи суетились над продуктами своей интеллектуальной деятельности- стендами, плакатами, альбомами. Одно слово- аттестация. Пожалуй о ней стоит рассказать отдельно.
Аттестация.
В те времена, когда жизнь еще не предъявляла особых требований на предмет обоснованности ее продолжения к каждому человеку и учителю в частности, последние аттестаций и не ведали. Хотя слово такое все же существовало, но грозный смысл оно несло разве что для сантехников, да и то крайне нерегулярно. Однако вследствие того, что прогресс не стоял на месте, аттестация холодной змеей вползла в тихие школьные коридоры и начался своеобразный поединок между справедливостью и гуманностью. Как выяснилось позже, погибли обе, а на руинах бывшего здания гармонии вырос уродливый особнячок амбиций, в котором наиболее предприимчивые граждане стали отстраивать отдельные веранды, а если везло, то и целые мансарды под железобетонной крышей реформ. В то время я не понимал смысла надвигающихся перемен и считал их очередным чудачеством провидения. Видимо поэтому и написал заявление об аттестации одним из первых, недоумевая для чего все это нужно, под мягким нажимом любимого руководства. Нажим состоял в том, что мне разъяснили полезность подобной процедуры для профессионального роста и вредность отказа от нее же, так как по началу добровольно никто аттестоваться не хотел. «Ведь дело это полезное! А кто не хочет, в том и нет особой надобности»… Словом я согласился с великим энтузиазмом, так как растущий сын постоянно требовал еды и медицинского ухода, а конкуренция грузчиков на рынке, в рядах которых я мог оказаться в случае отказа, была неприлично высокой. В принципе все могло быть и значительно хуже, история знает тому не мало примеров. И то, что я начал пить горькую, пытаясь залить стыд от воспоминаний процедур, проделанных над моей совестью, совсем небольшая плата за открывающиеся горизонты служебного роста.
Хоть вспоминать об этом и неприятно, но все же я должен пояснить, что аттестация в то время состояла из нескольких концентрических кругов. В первом из которых взрослых людей заставляли сдавать разнообразные теоретические экзамены, предоставляя для подготовки обширные опросники без ответов, а комиссия, состоявшая из их же коллег, иезуитски улыбалась, зная о негласной установке отсева определенного процента бедолаг, всеми силами помогала торжеству справедливости. Понятно, что субъективизм и сведение личных счетов на первых порах как раз и являлись основным содержанием аттестации. Во втором круге следовало написать обширное теоретическое исследование, прочитав которое, любой грамотный человек должен был бы обнаружить глубокий педагогический талант аттестуемого. (No comment). Наконец испытуемый должен был показать свое педагогическое мастерство через серию открытых уроков, после самоанализа и обсуждения которых частенько происходили микродрамы местечковых масштабов. Седые волосы, расстроенные нервы и заявления об уходе по собственному желанию были в порядке вещей. Сейчас, оглядываясь на те веселые времена, я понимаю, что выдумал аттестацию далеко не дурак. Дать такую дубинку в руки масс, давно уже «возлюбивших» друг друга выше всякой меры- поистине имперский расчет. Совесть же горела от того, что я понимал собственную некомпетентность в новом деле, однако от предложенных послаблений не отказался и в памятный вечер, после разбора урока, когда мне первый раз пришла мысль о самоубийстве, просто напился вдрызг прямо на рабочем месте.
Повторяю, так было на заре светлого прошлого, в наши дни аттестация осталась почти без ядовитых клыков, да и современники стали обладать большим иммунитетом к ее яду. Правда гидра аттестаций значительно размножилась и окрепла: сейчас аттестуют все: людей, рабочие места, школы, классы, институты. И все потому, что их стало слишком много: институтов, школ, рабочих мест, наконец, людей, и власть вынуждена принимать хоть какие- то меры, чтобы их стало меньше.
Так вот результатом аттестации является присвоение или не присвоение человеку очередного ярлыка. Педагоги, например, делятся на категории, как куры. Учителя второй категории получают большее жалование в абсолютных единицах, чем учителя без категории, первой- выше чем второй, а высшей- выше чем первой. Чем больше в школе учителей с высшей категорией тем лучше и такая школа сама может аттестоваться и перейти в новое состояние- возвыситься до гимназии или лицея, что тоже несет зримые материальные преимущества для всего коллектива и руководства в частности. Аминь.
Февраль. День.
Все проходило как обычно, речи, творческие отчеты, дрожащие пальцы и срываемые аплодисменты вспыхивали и затихали в строгом соответствии с иерархией. Чай- пауза и последовавшие после нее стендовые доклады доколачивали минуты до обеда. Обед- дело приятное и даже веселое, если тебе не надо во время него перетаскивать разнообразные предметы в еще более разнообразные места. Проще говоря, умывшись очередной порцией пота, я вошел в отдельный кабинет для комиссии и скромно уселся в конце стола, естественно руководствуясь инстинктом самосохранения, а не природной добродетелью. Однако этот маневр не удался: на меня обратили внимание:
-А вот и он! Долго жить будете, мы тут как раз обсуждаем ваш доклад. Сильно, ничего не скажешь. Так что можете считать себя уже специалистом высшей категории!
Я потупился, опустил глаза и промямлил, что еще предстоит заседание комиссии, и что я старался и что конечно еще рано делать выводы…
-Кстати о выводах, - подытожила Екатерина Владимировна, наш директор, - Есть мнение, что вы должны принять участие в конкурсе «Учитель года» нашего города. Положение о конкурсе как раз пришло, так что через три недели готовьтесь.
Услышав подобную новость, я словно напился новокаина и ответить не смог вообще никак, сообразив спинным мозгом, что любой ответ был бы неправильным и вот почему. Конкурс, о котором собственно и пойдет речь в дальнейшем, привлекал и отталкивал мою натуру уже много лет. Привлекал потому, как чудовищная гордыня все время просилась на волю, ей активно помогали неудовлетворенность и амбиции. Однако привитые во время унизительных педагогических мероприятий чувства собственной неполноценности и даже закоренелой тупости держали баланс вооруженного паритета между горящими половинками сознания и не позволяли физической оболочке воплощать планы в жизнь. Долгое время я наблюдал за конкурсами со стороны и примерял на себя вериги участника. Чувства, которые рождались в глубинах моего сознания были диаметрально противоположными- от гомерического ржания до тихой тоски кретина, увидевшего однажды воздушный шар. Словом вопрос хранился в одном из самых охраняемых файлов моего сознания, окруженного сигнализацией нервозности и ранимости столь плотно, что даже самая грубая и неумелая попытка его вскрытия вызывала целую бурю сигналов и блокировок, отчего вся система приходила в состояние задраенного бункера. Если бы я ответил согласием, то провалил бы мечту о победе напрочь, так как без подготовки длиной хотя бы в один год подобные мечты выглядят не просто воздушным замком, а замком из водорода, расположенном , этак, на орбите Сатурна. С другой стороны, если бы я напрямую отказался, подобным замком оказалась моя высшая категория, за получение которой я нес определенные моральные обязательства. Наконец ответ «я подумаю», означал капитуляцию без условий и позволял при определенных обстоятельствах стать обычной разменной монетой в раскладах внутренней политики нашего учреждения. Все эти мысли промелькнули в сознании за какие то миллисекунды, в то время, как на губах появилась застенчивая улыбка а язык начал нести обычную околесицу:
-Я хотел бы поднять этот бокал не за звания и регалии, а за педагогические баталии, чтобы не зная горя и боли все получили свои категории!
Пока все смеялись и тянулись с рюмками для ритуала звякания стеклом о стекло, в моем правом полушарии уже зародился коварный план разводки опасной темы: для отсрочки приговора я, закусывая, упомянул о предстоящем повышении зарплаты. Так как у людей не обремененных финансами подобные разговоры вызывают живую и бурную реакцию, то внимание от моей персоны было отвлечено, после чего я с озабоченным видом вытащил из кармана сотовый телефон и с умоляющими глазами вышел в коридор.
В последнее время коридоры школы навевали на меня тоску трансцендентного происхождения: год от года стены становились все красивее от появлявшихся на его стенах оформления, но воспоминания о том, сколько и каких щитов еще предстоит сколотить, заставляли морщиться. Между тем, глядеть на фотографии и вспоминать былое мучительно хотелось, но изуродованные иголками и авторучками учеников собственные растиражированные физиономии отталкивали…Словом этого не объяснишь даже себе. Я медленно побрел вниз по лестницам, намереваясь укрыться в мастерской, испытывая при этом чувство собственной ненужности помноженной на стыд.
Около мастерской стоял Слава и я немного успокоился от того, что с ним не нужно быть кем то, кем не являешься на самом деле. Тут будет очень кстати представить моего товарища по любимой работе более подробно, так как доставать меня в ближайшие полчаса никто не собирался.
Слава.
Я не помню первой встречи с эти замечательным человеком…
Слава.
Так вот, что касается Славы. Я не помню точно, когда мы впервые встретились, однако подозреваю, что это было еще в те времена, когда он работал в милиции и честно топтал землю по большому и малому патриотическому долгу. (Большой- это когда Родина зовет на ее защиту от ее же граждан, а малый- это когда понимаешь, что денег платят мало, но делать свою работу на предпоследнем рубеже плохо не позволяет вышеозначенный патриотизм.) Так вот однажды я зашел в отдел внутренних дел по пустяковому делу- в семнадцатый раз задержали некоего Счастливцева, тринадцати лет от роду, он как водится в криминальной среде, почти открыто воровал аппаратуру из автомобилей. Меня же пригласили в качестве педагога, потому что допрашивать малолетних граждан, можно только в присутствии работников образования. Я вяло слушал, как мой давний знакомый по футбольным трибунам- оперативный работник Марат, подтрунивает над задержанным- мол фамилия у него не соответствует действительности. Подросток отвечал просто, а порой и весело, я отметил, что со времени последнего задержания тот значительно повзрослел. Он уже научился профессионально подбирать ключи для отечественных машин, тогда как раньше просто разбивал боковое стекло или пользовался ротозейством владельцев. Всем присутствующим было ясно, что сделать в подобной ситуации ничего нельзя- клиент слишком молод, к тому же недавно отсидел в ЦВИНПе положенный законом месяц и упечь его снова не было никакой возможности, словом мы теряли время, ругая скупщика краденого и родителей мальчика. Наконец Марату надоело, и он произнес сакраментальную фразу:
-Ну где этот е…ый педагог! У меня еще три дела, а мы сидим здесь как последние придурки!
Я рассмеялся, но у одного из присутствующих по лицу пробежала изморозь морщин, словно его ударило током в обнаженный нерв- наверное это и был Слава, поскольку я часто потом замечал, что он болезненно реагирует на двусмысленные ситуации- даже если они не касались его лично.
Тогда я под общий хохот пояснил Марату, что педагог- это я, но качество, которое он приписал мне в запальчивости, не соответствует действительности, а потому можно приступать к допросу по всей форме. Слава знал меня как учителя, а Марат нет, поэтому он, слегка смутившись, посетовал, что не придавал моей профессии значения и т. д. и т. п. Тогда я не думал, что через несколько лет мы будем тянуть одну лямку и коротать будни в беседах о прошедшей жизни.
В тот февральский день после всех переживаний и унижений я долго не мог объяснить суть пожиравших меня противоречий, на что Слава реагировал интуитивно, он вроде бы совсем не слушал, но вывод сделал неожиданный, но очень подходящий к случаю:
-Пойдем в «Ромашку», там говорить удобнее.
«Ромашка»- это заведение, в котором собираются люди парадоксального свойства- им некуда спешить после работы, поэтому они забегают, заказывают, быстро пьют и растворяются в шуме улиц, для того чтобы забежать еще куда- нибудь. Мы ходили туда как ни странно для того, чтобы найти островок спокойствия- хотя место с точки зрения обывателя, было крайне беспокойным.
Но что такое спокойствие? В абсолютном пределе это приличная оградка и плита из гранитополимера, на которой висит ваша фотография, три раза в год поливаемая пьяными слезами уцелевших родственников, до такого совершенства нам было еще очень и очень далеко, поэтому забегаловка с пластиковыми столами вполне подходила.
-Послушай, Слава, я кажется сегодня попал в отвратительную ситуацию- надо участвовать в конкурсе «Учитель года», а я не готов- ни морально, ни материально. Чего теперь делать?
Он подумал немного и сформулировал опять же точно и по существу:
-Шансы есть?
Я покрутил головой, для убедительности сделав печальное лицо, на что он ответил лаконично но гениально:
-Тогда крути «динаму», за год подготовишься, ну а нет- то и суда нет.
С одной стороны, «крутить динаму»- одно из любимейших моих занятий, с другой стороны- мероприятие это глубоко бесчестное, а этого я не терплю уже давно. Но о динаме потом – а сейчас о вечном.
«Жизнь прожить не поле перейти»- гласит народная мудрость. Я бы конечно очень сомневался, прежде , чем выпустить ее на волю .
Ну да вот простой пример- гуляете вы самонадеянно где- нибудь по заминированному огороду в Сербии и считаете что находитесь на пике формы- шутка ли быть представителем иностранной фирмы в разоренном войной государстве, где многие согласны день и ночь копать землю, лишь бы не голодать… Ан нет. Через несколько суток, очнувшись в лазарете, и поняв, что у вас отсутствуют не только ноги, жизнь становится вдруг не такой дружественной, как казалось.
Вообще с человеком много чего можно сделать в короткий промежуток времени и смерть- это совсем не самое страшное. Это поняли азиаты, это поняли индейцы, это поняли вообще все кроме нас, потому как мы считаем себя кем- то особенным. Я тоже это понял, находясь в армии и перетаскивая с места на место трупы тех, кому повезло немного меньше, чем мне самому. Другое дело, что сейчас я стал сильно задумываться, о том кому на самом деле повезло.
Еще шестьдесят лет назад с этим вопросом была полная ясность- погиб, как положено, на поле битвы- честь хвала тебе и твоим родным. Правда и тогда кормить родных никто не обещал- но все- же… Сейчас другое дело: погиб- значит сам дурак, туда и дорога, подвел своих родственников- а те тоже хороши- вырастили идиота.
Сейчас в почете проститутки и предатели обоих полов- они актуальны и востребованы, они олицетворяют здоровый оптимизм и активно участвуют в жизни общества. Об этом свидетельствуют результаты выборов в различные органы власти- декаданса среди победивших нет. Только вот я все думаю: если они – это т о, что нужно, то зачем мы?
Белое снежное поле жизни, которое нужно перейти вдруг представляется мне огромной воняющей рекой нечистот, где народная мудрость еще даже не ночевала, и моя задача становится вдруг совсем некрасивой- научить учеников плавать в этой реке, не теряя чувства собственного достоинства.
Где то поле, которое нужно перейти? Что оно по сравнению с жизнью и что такое пресная, провонявшая политикой и нефтью жизнь по сравнению с тем единственным, заминированным чешскими минами полем?
В общем, это не интересно и не продуктивно, я ведь сейчас не о философии а о жизни.
А жизнь просит разъяснить, что такое «динама». Девушкам этого не надо разъяснять- все их существование и есть «динама», когда она кончается , вместо девушки появляется женщина, или другими словами «супер- динама», та что крутит до тех пор, пока дышит.
Для себя же я уже давно принял методу, увиденную в кино «Тактика бега на длинные дистанции». К спорту это кино имеет весьма отдаленное отношение, впрочем судить вам- раненый боец Красной армии, понимая, что у него нет шансов на выживание, запутывает немцев бегая по кругу- с невысокой скоростью, но с величайшими хитростями, подражая погибающему оленю. Главное правило- экономить силы, так как кровь все равно убывает и пополнить ее запас нет никакой возможности, зато удается создать у преследователей впечатление своей силы и всемогущества.
Правда сам- то ты знаешь, что остается всего несколько вздохов, но окружающие, а уж тем более преследователи, через некоторое время начинают тебя уважать, и тут наступает развязка- последний бой, который вроде бы еще за горами, но с другой стороны- единственное мероприятие, которое может украсить мрачную картину окружающей действительности любого индивида, имеющего мотивацию к победе в этом самом бою.
Вот ключ, в котором заключается мое отношение к конкурсу «Учитель года»- это мой последний бой, после которого уже ничего не будет.
То есть это конечно неизвестно, будет ли что- то, но новости из районов ада и рая приходят с крайним запозданием и в совершенно искаженном виде, поэтому ожидать чего- то от предстоящего вечного «ничто» совершенно невозможно.
Каждый день, отправляясь на работу я знаю наверняка, что тактика на день состоит в сохранении жизненных сил, и любые форс- мажоры сокращают дистанцию до последней черты, что в свою очередь наносит вред коллективной безопасности моей семьи, так как функционирование моего организма- главное и решающее условие ее существования. Угроза существования семьи- единственное условие, побуждающее меня к каким либо действиям, в силу чего я до сих пор играю в жизнь и не выхожу за надоевшие рамки.
Следует пояснить, что выходить за рамки- не мой профиль и вот почему. Внутри меня живет другой человек- я называю его Ледяным воином, он и есть настоящий я, но так как ему уже давно все по барабану, то обычное его состояние- почти летаргическая спячка. Просыпается он крайне редко, например когда я узнаю, сколько именно газа независимая Украина ворует у России, или когда американские убийцы захватывают очередное маленькое, но гордое государство.
Не думайте, не все так глобально, он просыпается и тогда, когда кто- нибудь посягает на жизненное пространство моей семьи. Семья- это единственное, что у меня есть. Больше у меня никогда и ничего не будет, деньги собственность, успех, признание- это все не про меня, воин спит и даже не улыбается, когда я проигрываю одну позицию за другой, потому как они не задевают его последний оплот. Однако когда кто- либо приближается слишком близко, глаза мои вспыхивают адским огнем и начинается бой- не последний, но жестокий и беспощадный, невзирая на личности и понесенные утраты. Не знаю как к этому относятся окружающие, но от других людей я слышал, что многие считают меня за нормального, а некоторые и за опасного человека, что безусловно льстит моей безмерной гордыне.
Учитывая все перечисленное, на следующий день я прибыл на работу точно по графику, поздоровался со Славой, немного поболтал о жизни в учительской и, как водится, ушел проводить уроки. Для того, чтобы хоть как- то жить, приходится вести три ставки- переводя на человеческий язык, работать пятьдесят часов в неделю. За пятидневку это получается в среднем по десять часов- и это большое благо, так как на заре «карьеры» я вел всего тридцать часов, и моя семья часто физически голодала. Объяснения по поводу укрощения плоти и пользе похудения на детей впечатления не производили, и Ледяной воин просыпался иногда просто по пустякам в совершенно неподобающей обстановке, например в очереди при реализации продуктовых карточек. (Наличных денег тогда почти не выдавали, и вообще зарплата, выдаваемая один раз в три месяца никого не удивляла) Стоишь бывало в очереди, и вдруг слышишь, что сахара больше нет, и тот кто миновал кассу может взять гороха на всю сумму, вроде мелочь, но потом, уже на улице вдруг понимаешь, что мог только что кого- нибудь убить. Словом отношения с окружающим миром у меня всегда не были простыми, общежитский быт, дрянная еда и нескончаемые проблемы с самооценкой довели меня до состояния тихого бунта против объективной реальности. Воин спал, я пил водку- жизнь медленно утекала.
Забавное наблюдение: я убиваю время, а время убивает меня, исход этой схватки конечно известен, пылинка моей жизни мелькнет на небосклоне вечности как нейтрон из ядра атома плутония, но хотелось бы, ай как хотелось бы, вызвать при этом цепную реакцию.
Так я и прожил всю следующую неделю, и даже еще одну, но когда она закончилась, Екатерина Владимировна вызвала меня в кабинет и сообщила, что для профилактики мне совершенно необходимо посетить городской конкурс «Учитель года», который начнется в ближайший понедельник.
В принципе я был рад- освобождение от половины уроков в течении двух дней само по себе знаменательное событие, а уж проводить время с пользой для дела, включив весь свой креативный оптимизм- об этом можно только мечтать.
В тот весенний день я плелся по городу …
Первый конкурс.
Да, я помню, что плелся по городу, удивляясь скорострельности наступавшей весны. Самое начало марта расчертило улицы пунктирами луж и синусоидами ручьев.
«Снова пришла весна». Кажется так написано у Гавриила Троепольского по поводу смерти Белого Бима, а в «Поднятой целине» у Шолохова по поводу гибели сразу всех главных героев. Уж не знаю пафосом это назвать или философией, но каждую весну я испытываю подобные чувства- вроде бы уж все, конец, и не надо никакой весны. Но только стоит защелкать счетчику капели под окном, и внутри обугленных остатков моего сознания прорастает пышный цветок немотивированной радости. От чего это происходит? Ответ конечно ясен- ведь человек- это биологическая единица, и процессы пробуждения природы наводят в его крови гормональный карнавал, что в свою очередь действует на головной мозг и т.д. и т. п. Откуда я это знаю? Законный вопрос, но однажды я прошел тест Люшера на уровне полной откровенности и понял, что божественное происхождение человека равно как и его возможную миссию придумали умнейшие люди, жившие к сожалению задолго до существования этого долбанного Люшера.
Впрочем, я мало-что понимаю в психологическом бизнесе и говорю лишь то, во что верю. Так вот, я шел по расквашенному тротуару и обдумывал предстоящее действо. Из программы следовало, что в конкурсе этого года принимают участие всего трое девушек. Всех троих я знал если не лично то через общих знакомых, поэтому мне было совершенно непонятно, кто из них победит.
Первый вечер- это всегда по традиции торжественное открытие конкурса и самопредставление участников. Однажды я уже наблюдал нечто подобное: на украшенной сцене одной из городских школ происходило то, что я называю вкусным словом «фарш- мажор». Невообразимые переодевания героев, пляски, джигитовка, сольные выступления с применением ручных и станковых музыкальных инструментов, дрессированные дети, слезы на глазах и ревущие эмоции, при которых слезы являются скорей правилом а не исключением- все это я больше всего и не любил в профессиональном конкурсе учителей. Природная застенчивость, помноженная на комплекс неполноценности, не позволяли мне даже думать о публичном показе собственной некомпетентности. С другой стороны гипертрофированное чувство собственного достоинства подталкивало меня к активным действиям- сами понимаете, все условия внутреннего кризиса соблюдались неукоснительно.
Увиденное действо на этот раз было скучноватым. Эмоции не хлестали, а плавно подогревали зал и когда одна из участниц вывела на сцену целый хор ей подобных, бедолаг, одетых в черно- белые почти похоронные костюмы, некоторые зрители потянулись к выходу. Я испытывал противоречивые чувства, потому как чувствовал, что могу сделать все гораздо лучше и даже начал рисовать в воображении свое представление. Я понимал, что не могу идти в рамках так называемых традиций, читая чужие стихи и клянясь в любви к профессии- ложь никогда не продашь за правду, если ты плохой актер. С другой стороны единственным своим сценическим достоинством я мог считать только исполнение песен под гитару, коль скоро правдивых песен, выражающих мой внутренний мир, не существовало, то следовало такую песню написать. А дело это не легкое, это вам любой композитор скажет.
Я решил поговорить с одной из участниц и даже подошел к ней после окончания шоу, но она не стала разговаривать, и меня холодной волной вынесло из зала. Обычное дело: во- первых я подошел не вовремя, во- вторых все участники подобных мероприятий на некоторое время становятся очень важными, обычно до подведения итогов, в- третьих плохие манеры говорят о человеке только то, что говорить с ним абсолютно не о чем.
Вечером я долго обдумывал создавшееся положение, не перестал думать даже лежа в постели и даже тогда когда зазвенел будильник, призывая меня к героическому походу на работу- так незаметно для себя я вступил в процедуру подготовки к конкурсу, для которой характерны бессонные ночи и потеря аппетита. Я часто вспоминаю об этих минутах почти с упоением, поскольку муки творчества хоть и подрывают организм, но вносят в жизнь чувство насыщенности и даже какой- то смысл. Вообще- это счастье, когда обдумываешь идею и уже почти собравшись на работу, вдруг вспоминаешь, что идти надо совсем в другое место.
Впрочем, в этом самом другом месте, увиденное действо, а это был открытый урок, приблизило меня к разгадке тайны, почему Михаил Афанасьевич Булгаков так активно не любил лгунов.
Наверное, тут следует сделать пояснение, чем открытый урок отличается от обычного, потому что многие люди этого просто не понимают. (Хорошо еще если эти люди не профессиональные педагоги, а то ведь бывают случаи… Но не будем о грустном.)
Открытый урок- это такое мероприятие, в результате показа которого учитель должен подняться в глазах пришедших людей по крайней мере раз в десять. Пришедшие люди- это чаще всего братья- педагоги, по окончанию урока они выражают свое мнение о качестве увиденного, и от этого зависит степень успеха мероприятия. Называется данное действие анализом. Так как от успеха до провала один шаг, то несчастному педагогу, отважившемуся на проведение открытого урока, предоставляют последнее слово для защиты, как подсудимому, а называется этот этап самоанализом или рефлексией.
Непрофессионалу сложно отличить хороший урок от плохого, поэтому в художественных фильмах, для придания особой живописности, плохим учителям пририсовывают такие недостатки, что даже кухарки, едва справляющиеся с управлением государством, понимают степень их преступного непрофессионализма.
На самом деле все обстоит несколько иначе, и учителя часто бывают хорошими практиками, но плохими лицемерами, в результате чего и сидят на своих прочных позициях в самом хвосте социальной иерархии. Зато власть предержащие обычно бывают бывшими троечниками, в силу чего не могут справиться с комплексом несправедливо оцененного в свое время ребенка, и всячески тормозят процесс развития учительства как такового.
В этом заключается причина огромности педагогической теории- ведь теоретики люди умные и они очень быстро понимают, что жизненный успех лежит не в сфере практики и окончив пединститут они спешно бегут в аспирантуру, защищают диссертации, после чего с легким сердцем сочиняют теорию, которую и считают лучшей в мире. Вся жизнь таких людей проходит в семинарах и диспутах, самые сильные из них организуют собственные экспериментальные площадки и в жизнь отдельных школ вползает очередной эксперимент на людях, осложняя жизнь всем членам педагогического сообщества. Понятно, что умных людей в России много, во всяком случае при пересчете на душу населения. А значит и педагогическая наука растет как снежный ком. Есть, конечно, и настоящие ученые, их авторитет неоспорим, но жаждущие признания директора и завучи школ, равно как и передовые учителя давно сделали из них предметы культа и артефакты. Поэтому качество образования в современных условиях неуклонно падает- даже Эйфелева башня не любит вибраций, а вибрации постигшие нашу отечественную школу в результате пересмотра результатов национализации 1917 года, сравнимы с хорошим землетрясением и остается только удивляться как она (школа) до сих пор стоит. Единственное отличие современной школы от былой заключается в том, что раньше в слово «стоит» я бы вложил определенные фрейдистские ассоциации, а сегодня нет.
Так вот об открытом уроке, который я видел тем веселым мартовским утром: неестественность улыбок и полное отсутствие содержательной части занятия слегка смутили меня. По всему было видно, что учительница до смерти боялась ошибиться, чем сковывала учеников эффективнее видеокамер, что собственно и навело меня на мысль о необходимости дьявольской самоуверенности для достижения успеха. Тогда я понял главное- урок это не место для театральных игр, а обычный цирк, где от искренности клоуна зависит успех всего представления.
Тогда же я задумался над серьезным вопросом: какой я учитель хороший или плохой? В глубине души я был уверен, что плохой. Это мне доказывали и завучи и другие учителя и друзья. Кто-то прямо, кто- то через длинные цепи умозаключений, кто- то совершенно не осознанно, на грани обычной трепотни по телефону. Помню случай, когда после очередного посещения моего урока завуч сказала мне только: «У тебя же красный диплом…», после чего ушла без объяснений. Я обдумывал всю глубину причиненного оскорбления не менее двух недель, но природа его была столь трансцендентна, что я так и не понял масштабов своей серости. Это был хороший опыт, после того случая веры в себя у меня не стало вовсе, зато окружающий серпентарий не давал возможности быстро и эффективно поменять сферу деятельности, поэтому я и продолжал служить Родине на поприще воспитания молодого поколения.
Забегая вперед скажу, что много позднее, заседая в президиумах разных собраний я часто слышал мысль о том, что учителя пережившие перестройку и оставшиеся работать в школе- есть настоящая соль земли. Можете судить сами, какие мысли приходили мне в голову при таких славословиях, но к чести говоря , я ни разу не рассмеялся.
После уроков участники конкурса защищали концепции, то есть частную интеллектуальную собственность, состоящую из многих тысяч печатных знаков в сочетании которых, должна была родиться живая и светлая мысль, интересная кому- то еще кроме самого автора. К сожалению, в тот день я увидел только безнадежные потуги родить задолго до начала беременности. В целом это было интересно- ведь все приготовления были налицо, пациентки делали серьезные лица, объясняли свои действия и даже приводили примеры собственной осведомленности в вопросах современных теорий. Однако при определенной подготовке, любой кочегар сможет наговорить вам кучу правильных и непонятных вещей и даже возможно все сказанное будет правдой- но только не живородящей мыслью- увы и ах, из чужого опыта не сложишь свою жизнь. Это я не от неуважения к кочегарам говорю, многие из них были моими кумирами- Виктор Цой, например, художники «Митьки» во главе с Дмитрием Шагиным и многие многие другие. Просто их работа несет в народе репутацию неинтеллектуальной.
Вообще говоря, личный опыт каждого учителя зависит от условий, его окружающих. Если условия его возникновения проходят при полном разгуле методической работы в его школе, то опыт бывает положительным, при отсутствии таковой- чаще отрицательным или смешным. Для тех, кто мало разбирается в хитросплетениях профессионального сленга, поясню, что за методическую работу рядовым учителям денег не платят, исключая компенсацию за методлитературу (3,37 доллара в месяц) поэтому добровольные занятия этим увлекательным, но не очень прибыльным делом приветствуют далеко не все. Однако при аттестациях и проверках спрашивают как раз за состояние подобной работы, поэтому заниматься ею все равно нужно.
За методическую работу в школе обычно отвечает специальный человек- заместитель директора по научно- методической работе. Так как человек этот либо действительно является специалистом высокого уровня, либо раздувающимся от проблем и гордости высоко работоспособным павлином, то и методическая работа на месте не стоит. Лично я ввел условную классификацию такой деятельности. По моему мнению, методическая работа в школе может вестись на одном из представленных уровней:
А)формальном.
Б) неформальном
В) неформальном с извращениями
Можно выделить еще один запредельный уровень, на котором я по глупости однажды побывал: это когда в программе телепередач вместо слова «Четверг» читаешь слово «Дистервег» и не особо удивляешься прочитанному, но это, пожалуй, перебор. Такое состояние наступает в результате длительного погружения в какую либо научную теорию. Причем сам ты обычно не замечаешь разницы между собой обычным и собой загруженным, но когда зрение само отыскивает в тексте смешные с педагогической точки зрения ошибки нужно насторожиться: не за горами глубокая депрессия.
Вот так и я хохотал, прочитав в брошюре фамилию Выгодский, хотя и думал, что точно знаю фамилию классика- Выготский. Правда жизнь не на столь проста, как кажется, об этом я узнал много позже, когда читал биографию Льва Семеновича- оказалось, что урожден он был действительно Выгодским, но через некоторое время стал подписывать свои научные труды через букву «т», и ссылки на оба варианта, что называется, имеют место быть.
Так вот не шатко не валко прошел первый «мой» конкурс. Тогда я сделал много выводов, важнейшим из которых состоял в том, что нужно браться за работу со всем запасом ослиного упорства, которое мне оставила природа. Главным препятствием к осуществлению замыслов была внутренняя ранимость и отсутствие сценического опыта- преодолевать их я был намерен единственным возможным способом- практическими упражнениями. На этом кончилась моя эпопея с первым серьезно проанализированным конкурсом. Я пришел на работу и направился прямо в кабинет директора, чтобы сообщить о принятом решении. Екатерина Владимировна выслушала мои доводы с полным вниманием, после чего поставила конкретную стратегическую задачу:
-Значит так, на городе ты должен выиграть, на области войти в тройку призеров, на России- в десятку лучших.
Я было, открыл рот, чтобы прояснить ситуацию, та как от области полагалось выставлять на федеральный уровень только одного победителя, но моя милая директриса слушать не стала а добавила уже совсем по- деловому:
- В средствах не стесняйся, поможем всем, чем располагает школа.
Таким образом, через месяц я попал на второй конкурс, на этот раз областного ранга, но об этом пока рассказывать рановато.
Середина марта.
Меня раздражает формулировка основной проблемы современных учителей- отсутствие любви к детям, предвзятость, конфликтность и вытекающий отсюда приговор о профессиональной непригодности. Так говорят обычно природные враги учителей- бывшие двоечники. Если таковой духовный питекантроп достигает в жизни определенного положения, то свое мнение он начинает усиленно раздувать, в результате чего на телевидении появляются программы антиучительской направленности, и какой нибудь Малах Андреев, брызгая слюной в микрофон, обвиняет несчастных педагогов во всех грехах, какие только может выдумать. Происходит это обычно накануне нашего профессионального праздника- Дня учителя. Андреев специально отслеживает всю грязь, которой действительно хватает в текучке педагогического ремесла, и в самый, по его мнению, подходящий момент он выливает очередной ушат грязи на тех, кто должен быть источником всего самого светлого и доброго в душах его же, фигурально выражаясь, детей. Зачем он это делает? Быть может и в самом деле существует какой- то заговор против сил добра? А может Малах до сих пор мстит своему преподавателю физкультуры, за осмеяние в далеком детстве?
Не знаю, но лично я испытывал небольшие сложности в общении с учениками только на заре карьеры, когда и сам был достаточно зеленым юнцом- думаю без этого не обошелся не один профессионал. Но уже через три года работы я забыл вообще о том , что есть какие то проблемы в общении, и что к ученикам можно относиться неправильно. Они ведь фактически персонал, с которым я взялся работать, откуда же может взяться особое отношение? Ведь токарь не предъявляет претензий к станку, если тот неправильно настроен? Он его ремонтирует и направляет- а как же иначе ? Конечно, случаются и неизлечимые случаи, но это реальная жизнь, а она бывает настоль красивой и удивительной, что обращать внимание на мелкие неприятности просто глупо. Нужно работать день за днем и тогда плоды твоего труда будут радовать тебя же гораздо в большей степени, чем полученные от них материальные дивиденды. Это мое давнее и укрепившееся мнение.
Но сейчас речь не об этом. Тогда, в период размышлений о своем месте в жизни, я вдруг впервые почувствовал приближение старости. В тридцать пять лет у меня начали возникать смешные проблемы со здоровьем: то уши переставали слышать, то я начинал задыхаться, пробежав два километра на лыжах.
Есть такое мероприятие- учительская спартакиада. В ней очень много видов и я с удовольствием участвовал в соревнованиях по настольному теннису, волейболу и стрельбе. Лыжные же гонки я не любил еще с детства- предпочитал бегать. Поэтому, когда Екатерина Владимировна объявила всему коллективу, что бороться за честь школы это почетная обязанность, и что те кто не хочет этого делать люди пустые и бесчестные, то я начал подыскивать себе соответствующий спортивный инвентарь- старые раскатанные деревяшки с болтающимися креплениями и сломанные палки. В таком виде я и вышел на старт.
Не помню, как я бежал последние метры дистанции- сознание почти покинуло тело. Мне дали горячий кофе, но я не смог его выпить, потому как меня сразу вырвало, после чего я попробовал выпить коньяку, но не смог- упал в снег и несколько минут острые ножи дыхания разворачивали мои внутренности. Потом кто- то подошел и попросил не притворяться, я встал и улыбнулся, или попытался улыбнуться, скорчив ужасную гримасу, потому что собеседник вроде перестал приставать и попытался сбежать. Мои физические мучения видимо были настоль очевидны, что сознание уже само нашло ответ для вытягивающейся в розовой дымке физиономии: «Пошли вы все на …», после чего окружающее исчезло в тумане.
Ладно бы если спартакиада была одним приятным приключением в серой учительской жизни, но нет, к ней прилагался также и медицинский осмотр. В результате которого у врачей возникли множественные вопросы к моему организму, основной из которых звучал так: «Ты куда четверть легкого дел, лишенец?»
Точно не знаю, сколько микрорентген человек может получать без особого вреда для жизни, но меня просветили шесть раз подряд, позволяя иногда надевать свинцовые трусы. После чего консилиум врачей долго совещался в кабинете рентгенографии. О чем они говорили неизвестно, но иногда из-за закрытой двери долетал оптимистичный, а порой и гомерический смех. Когда я вошел, они стали спрашивать меня о том, как давно я болел воспалением легких и другими простудными заболеваниями. Я тоже стал смеяться, потому что последние лет шесть не болел вообще ничем, кроме переломов. После чего мне было объявлено о временном запрете на активные виды спорта и о том, что придется пройти обследование через полгода или «как получится». Я понимаю- врачи люди тактичные и это «как получится» скорее всего обозначает наметившееся в ближайшем будущем вскрытие. Однако работать мне не запретили, за что я и безмерно благодарен людям в белых халатах.
Из всего сказанного можно было сделать один неопровержимый вывод- время снова сжалось до неприличного размера и дальнейшая жизнь полетит как выпущенный из пращи камень- такое уже бывало, но тут я понял, что действительно нужно торопиться, иначе начатое дело может умереть не начавшись.
Я начал работать тогда почти вдохновенно- среди необходимых материалов для подачи заявки числился видеофильм об увлечениях конкурсанта, его жизни, работе. Словом- это то, что нужно творческому человеку, или человеку – фантазеру, коим собственно говоря я и являлся. Вообще говорить так крайне нескромно, но таким уж я видимо уродился ( наверное от слова «урод»), что не могу выполнять шаблонную тупую работу, каждый раз меня заносит так сильно, что люди, читавшие мои печатные труды часто вообще не понимали о чем идет речь. В свою очередь меня самого крайне забавляли некоторые формулировки из работ моих коллег, например, как вам это: «Главной своей целью я считаю самоудовлетворение учеников», или это «Создавать у детей тяговую силу головой, а не руками», или еще: «Лишение собственности- разве это не пример успеха?» и наконец «Учитель обязан использовать продукты жизнедеятельности своих учеников».
Я задумал снять ролик из своей практики ежедневных боев- то есть на протяжении года запечатлевать все самые значимые события, и сопроводить их космической музыкой. («Nightflight to Venus», BoneyM). Логика тут простая, ведь жизнь человека- это и есть самый знаменитый полет из жалкого существования в неизвестность, разве не это нужно снимать? Мне говорили что к ролику существует большое количество требований, но я остановился на одном- продолжительности не более 5 минут. Панорама из окна моей квартиры со сменой времен года, ежедневный распорядок, занятия волейболом и многое другое- один день и один год как одна жизнь за пять минут- такова была сценарная идея. Наступало счастливое время- начиналась работа на долгую перспективу, на главное дело моего эфемерного существования (правда осознание такого простого на первый взгляд факта пришло много позже).
В то время я начал еще одну директорию подготовки- необходимо было набираться сценического опыта и профессионального нахальства, то есть бороться с застенчивостью и мандражом- они могли сыграть дурную услугу в Главном деле, и их следовало удушить со всей жестокостью и цинизмом, на которые я был способен. И когда подвернулась возможность поучаствовать в городском конкурсе «Семья года», я почти с радостью согласился, хотя еще пару месяцев назад об этом не могло идти и речи.
Вообще семья- это как не смешно, также социальный институт, призванный защищать человека от обжигающего холода бессмысленной практики под названием жизнь. В семье все свое- порядки, традиции обычаи. Одни пьют денатураты и избивают детей, другие отдыхают на Лазурном берегу и вкладывают в своих отпрысков всю наличную энергию (к сожалению часто только в виде денег), отчего отпрыски становятся гламурными подонками задолго до того, как узнают значение этих слов. Серединной характеристикой в настоящее время можно признать ячейку общества состоящую из 3-4 членов, постоянно заботящуюся о добывании хлеба насущного, для чего глава семьи много и продуктивно работает, а его вторая половина успешно тратит почти все заработанное. У такой семьи есть сад, маленькая квартира, часто ремонтируемая и бесконечно любимая, небольшая и очень старая машина, с качествами указанной квартиры, гараж и даже овощная яма. В принципе и моя семья- это нечто среднее. Правда я не являюсь собственником всей перечисленной недвижимости, но определенные традиции у нас все же есть. На конкурсе семей все традиции следовало преподнести в виде некоторой идеальной системы.
Да, это было весело, когда мы собрались на репетицию, и жена едва не удавила меня за предоставленную возможность показать все грани нашей коллективной убогости. Дети тоже развлекались вовсю и совершенно безнаказанно просили денег на вещи, призванные коренным образом подорвать их здоровье- например на турецкие жвачки или чипсы со вкусом свежего картона и получали их! Задания были простыми, но выполнять их следовало с серьезностью и старанием, иначе исчезал дух конкурса. А вот его (дух) я действительно почувствовал, общаясь с совершенно незнакомыми людьми на уровне какой- то непонятной доверительности. С одной стороны мы все были конкурентами, с другой – братья по несчастью. Я не понимал их мотивов, они не понимали моих, но все вместе мы были так называемой командой- это модное в современных условиях слово, которое у меня, как представителя отжившего поколения, всегда ассоциировалось с произведениями ребенка- убийцы А. Гайдара.
Когда пришло время конкурса, я был словно во сне- дело в том, что на этом конкурсе я опробовал методы и средства, которые в будущем планировал для использования в главном деле- видеоролик и песню собственного приготовления. (О ней я расскажу немного позже). Естественно главную цель я видел в результатах апробации- очень хотелось, чтобы концептуальные задумки дали положительный результат.
Однако, несмотря на бессонную ночь подготовки и проблемами технического характера, которые были успешно преодолены, ценой очередных седых волос на висках, результат оказался достаточно поучительным- первое место на конкурсе учредители решили вообще не присуждать. Сначала я был в шоке- я чувствовал, что сделал все правильно, но червячок сомнений грыз воспаленный мозг. Что было не так? Что я не учел? Имею ли я право так думать?
Теперь представьте, что подобные вопросы терзали меня несколько часов, включая часы когда большая компания сидела у меня дома и праздновала триумф- за участие мы получили электрический чайник. Понятно, что в такой ситуации все воспринимали мое состояние по- разному. Верней всех реагировал магнитофонный голос: «Он в небо глядит, взгляд дурной, с поволокой, морока мне с ним, ведь гляди в оба ока…»
В том и проблема, что я не хочу глядеть в оба ока, не хочу и все. Нет, умом я понимаю, что надо бы глядеть в оба ока, приспосабливаться, лгать, воровать при возможности. Но ледяной воин никогда не позволял мне ничего подобного, поэтому я жил, так как жил. От этого страдал мой выводок- три беззащитных и глупых создания, которые видели во мне главу семейства и главного распорядителя кредитов.
По этому поводу не худо привести пример- однажды я проходил медицинский осмотр в период бурных реформ и был совершенно голоден, так как денег тогда не платили, а собственной латифундией я еще не обзавелся. Врач- пожилая и приличная на первый взгляд женщина, спросила меня почему у меня такое низкое давление крови (90\60) на что я ответил, что зарплату платят крайне нерегулярно. Она так сморщилась и надулась одновременно, что казалось, будто она второй раз в жизни увидела особенно мерзкое и нелюбимое животное, после чего заявила, что настоящий мужчина всегда сможет найти денег. К несчастью ледяной воин проснулся в моей груди, несмотря на слабость, и я с холодной иронией поинтересовался, не предлагает ли она мне пойти воровать? Но она ничего не поняла и с упрямостью старой ослицы снова повторила свое гнусное утверждение. На что я заявил, что она не имеет права работать врачом, и что ее родители сильно погорячились, не воспрепятствовав ее поступлению в медицинский институт. Последующая сцена была вообще не красивой, поэтому ее описание я не привожу. Главный вывод, который я сделал тогда, это то, что со мной что- то не так. Я понял, что нужно расти над собой, суетиться и хлопотать- но ледяной воин отвечал, что ему все это по барабану.
Приведу еще одну небольшую, но забавную деталь- после многих конкурсов, в которых участвовала моя семья и я лично, призами обычно служили электрические чайники. Стоит задуматься, почему выбор организаторов падал именно на этот безусловно полезный и незамысловатый бытовой прибор. Если копнуть глубоко, то становится понятно, что старые металлические чайники более олицетворяли собой мужское начало, однако современные цилиндры из пластмассы скорей напоминают скорее женщину. (Я совсем не имею в виду тонкую крышку, которая хранит под собой либо пустоту, либо закипающую жидкость а скорей отсутствие у современных изделий устремленного вверх фаллического символа). Так вот на вопрос, что олицетворяют чайники сегодня в виде призов, можно ответить, что это скорее всего необремененный содержанием «юнисекс», личное отношение к которому вообще невозможно.
Вроде бы невозможно, или почти невозможно. Только вот когда в пятый раз за один год получаешь чайник, как символ победы в непростом состязании, отношение появляется само собой и вызывает сначала улыбку потом хохот, потом легкую досаду ну а потом жгучую ненависть.
Весна была как обычно напряженной и утомительной: огромное количество мероприятий, к которым следовало готовиться на полном серьезе, заполняло всю жизнь, дни бежали ручьями, не давая расслабиться и переполняя оперативную память. Любой учитель вам скажет, что время олимпиад, праздников труда, выставок и подготовки к экзаменам вполне заменяют разгрузку вагонов с углем. Ужасно хочется в отпуск, хотя в отпуске мы тоже не особо отдыхаем- на заработанные гроши в лучшем случае можно на недельку съездить в местный профилакторий, но сельскохозяйственные работы обычно с лихвой заменяют и его, такая ситуация называется «лечением в горбатом санатории» ради куска хлеба насущного.
Именно сейчас я хотел бы рассказать о песнях и музыке в частности…
О музыке
Что касается музыки, то я бы мог пояснить- музыка- это часть моей жизни, которая окрашена скорей в теплые и даже пожалуй горячие тона. На заре юности, когда основной проблемой молодого человека является обычно подтверждение его сексуальной состоятельности, мы с товарищами часто посещали так называемые танцы- мероприятие во многом интересное и полезное. В те времена это действо осуществлялось исключительно под живую музыку какого- либо ВИА (вокально- инструментального ансамбля), те кто не застал этого своеобразного великолепия, скорей всего не поймут детского восторга от звуков настройки электрогитар и барабанных установок.
Там все было по- особому: высокая сцена, запах от нагретых электропроводов и старых колонок, фонящие микрофоны, музыканты, порой пьяные и давно не мытые, но все равно казавшиеся небожителями... Тогда не было частных охранников и пропусков, не было VIP- персон и золотой молодежи, но статус музыкантов был недосягаем до такой степени, что я не могу привести современного аналога. Сердце мальчишки навечно прикипало к ревущим мониторам и мурлыкающим гитарам.
Тогда я и начал учить первые аккорды- боже как это было прекрасно! Три «блатных» «ля-ре ми» значили тогда больше чем школьный аттестат. Дома у родителей стояло старенькое пианино, на нем обучалась играть моя старшая сестра. Так вот я сам подобрал первые трезвучия и научился ими оперировать.
Презентация этого искусства пришлась на сложные времена в жизни страны- как раз умер один из партийных лидеров, нас отпустили из школы, так как траур предполагался полный и всенародный, а мы, пятнадцатилетние пацаны пошли на квартиру одного приятеля и устроили там небольшой концерт. Песни «Машины времени», «Воскресенья» и «Альфы» загремели так мощно и проникновенно, что кто- то из соседей позвонил в школу и мы едва не вылетели из комсомола за идеологическую диверсию.
Вообще песни тогда были другими- настоящими и серьезными. Вам любой фанат рока скажет, что добрая музыка давно умерла. Но не умерли мы- поклонники и хранители лучших традиций советской рок- музыки.
Часто эта музыка звучит в моей голове, не считаясь с обстоятельствами и основным занятием ее владельца. Причем сила воздействия бывает таковой, что меняет мое настроение от радостного возбуждения до полной и тотальной депрессии. Как это происходит, я и сам не знаю точно, но я в это верю. Виктор Пелевин в одной из своих замечательных книг выразил следующую мысль: когда во что- то сверхъестественное верят все- это называется религией, но если же в это что- то веришь ты один, то это называется шизофренией. Не знаю, шизофрения это или нет, но вера в музыку является для меня всеобщим и однозначным основанием для легендарного смысла жизни.
Объяснить такое положение вещей другим людям крайне затруднительно. Во- первых они не являются шизофрениками, во- вторых я сам не уверен насчет своей шизофрении, в- третьих музыка- это не всегда шизофрения.
Сейчас многие поклонники настоящей музыки могут обвинить меня в неграмотности и непонимании классики, однако смею всех уверить, что «Щелкунчик» Чайковского и многие другие произведения классической музыкальной культуры производят на меня не меньшее впечатление, чем покаяние Юрия Шевчука, но, извините, и не большее. Долго объяснять в чем состоит конфликт разных поколений меломанов, просто тогда это была их правда, а сейчас это моя- и другой быть не может. Тут и гомофобия и другое восприятие социально устоявшихся парадигм- словом лучше не ругаться, все равно концов не найти. Представьте, в каком положении я оказался, когда окончательно и твердо решил написать песню для презентации- она не могла быть «попсой», но не могла быть и металлической балладой, к которой все чаще склонялся мой перевозбужденный мозг. Такие вещи не делаются волевым усилием или простым желанием- для этого нужно вдохновение. Вот только это самое вдохновение приходит в самый неподходящий момент- во сне, во время путешествия на историческую родину. (Проще говоря в родную деревню) Как это происходит известно только высшим силам, я люблю все классифицировать и узаконивать, но в данном случае, как и в ряде других, мои слабые земные силы совершенно не способны дать адекватный и приближенный к истине ответ. Просто идешь по улице и вдруг, тебя словно молнией прошибает неизвестная и тем более интересная, манящая к себе мелодия. Где она была за миллисекунду до этого? Пришла она только ко мне или сверкнула во всем мире, круша мозжечки композиторов и просто ремесленников от музыки? Кто ее написал, кто закодировал и кинул в мир, кот предвидел ее успех?
Так было и в тот раз, когда замысел будущей композиции вдруг пронзил мое сознание без всяких гарантий на будущее воспроизводство. Я сидел около телевизора и рассматривал детали недавно полученного резца по дереву, как вдруг по телу пробежала едва заметная дрожь и я с надеждой взглянул на экран- иногда еще случаются телечудеса и в мелькающей картинке проглядывает интересная мысль или ее прародительница. Все зависит от удачи смотрящего и степени извращенности автора сценария- он подчас является не таким уж и послушным исполнителем коммерческого руководителя проекта, благодаря чему на тиражируемый экран выходят самые настоящие человеческие противоречия , коими и славится русская духовность, убитая в девяностых годах двадцатого века.
Только не надо думать , что эти противоречия заключаются в безответной любви альфонса Эстебана-Хорхидо Моралеса к русской пианистке Екатерине Романовой – Верхневяземской, всвязи с нетрадиционной ориентацией их совместно усыновленной дочери- больной синдромом Дауна, благодаря, естественно, царственному происхождению ее несчастных родственников. Что уж говорить о гемофилии, рифмовании слов любовь и кровь а также катарсисе телезрительниц, которые с огромным удовольствием глотают любые предоставленные в прайм- тайм опереточные коктейли между сессиями умерщвления организма если не на личных приусадебных участках, то в очередях за слабительным и свечами от геморроя. Извините, занесло.
Бывают истинные просветления, точно бывают- сидишь иногда с закрытыми глазами и слышишь из телевизора: «Жизнь- это огромная колбаска из дерьма и каждый день приходится откусывать новый кусочек…» Пытаешься понять- кто это сказал и по какому поводу, но уже поздно, зубные пасты, исцеляющие от всех болезней и браслеты дающие лишнюю минуту агонии перед смертью смело перешибают весь смысл вышесказанного.
В этом есть также глубинная правда жизни: если раньше для познания истины приходилось рисковать карьерой и свободой, то сейчас приходится рисковать общественным мнением или кругом общения. Культ денег ничем не лучше культа личности. Просто если во втором случае явно притесняли, изолировали и убивали инакомыслящих, или казавшихся таковыми людей, то сейчас убивают изолируют и притесняют людей на первый взгляд самых обычных (а подчас так оно и есть!), у которых свои взгляды на роль денег в жизни общества.
Впрочем, музыка тут была бы абсолютно не причем, если бы не являлась предметом купли и продажи на уровне межличностных отношений «а ты кто такой».
Наверное требуются пояснения: все большие коммерческие вопросы решаются на следующих уровнях «Сам дурак»- это на рынках, мелкооптовых базах и «бутиках», «а ты кто такой!?»- в в вопросах эксклюзивных рынков, в сфере шоу- бизнеса и наперсточных катал, «без базара!»- в сферах среднемонополизированных производств и бандитских консенсусов и наконец «пошел вон!» на рынках крупных монополистов а также энергонасыщенных преступников, пусть и временно но не слабо надувшихся от изобилия жизни.
Все эти отступления нужны были именно для того, что бы вы прочувствовали накал чувств, который я тогда переживал. Практически без внешних проявлений, я вел свои 50 часов в неделю, умирая по утрам от необходимости идти на работу и умирая по пути с работы к дому, поскольку чувствовал далеко не радостный прием- проблем за учебный год накапливалось не мало, а решать их сил уже не оставалось.
Но музыка… Тут я не могу удержаться, так как не могла удержаться Жанна Агузарова, когда во время записи хита «Ты… ты … только ты…» все время меняла интонацию.
Тогда я почувствовал первый ветерок удачи, первое эфемерное дуновение триумфа. Песня не оформлялась и не всплывала- но уже жила! Я ее чувствовал, созерцал, соблазнял и предвкушал, но не слышал. Я выключил телевизор и долго сидел, закрыв глаза- пытался уловить ее слабые токи в опустошенном приемнике моей черепной коробки. Иногда я просто ненавижу ее (коробку ) за инертность и тугоумие- ведь вот оно, счастье, было совсем рядом, поманило, открылось на секунду и снова пропало в бесконечной вселенной неизведанного информационного пространства! Но что такое счастье?
Для многих философских категорий я уже давно коллекционирую определения. Например: «Счастье- это когда тебя понимают», или «Счастье, это то чего многим не хватает до полного счастья» или математическое «Счастье= любовь + здоровье, следовательно, любовь= счастье- здоровье». Но мне ближе еврейский анекдот, который для современной России имеет практическое значение: счастье, это когда не надо врать, что у тебя все хорошо.
Вот я и не вру- рассказываю все так как есть, или по крайне мере то как помню.
Песня, которую я твердо решил написать пропала не надолго- она снова прилетела примерно через два месяца, но этому предшествовал еще целый ряд интересных и важных событий, без которых дальнейшее повествование может оказаться не полным, а следовательно не совсем логичным.
Региональные страсти.
Я уже говорил, что подготовку к любому делу следует осуществлять с полным старанием- иначе потом постоянно будешь мучаться вопросом: все ли ты правильно сделал? Именно для исключения возможных случайностей я и поехал в областной центр на региональный этап конкурса «Учитель года России».
При себе я имел блокнот, видеокамеру и фотоаппарат- многие детали следовало зафиксировать, с тем чтобы подвергнуть в спокойней домашней обстановке жесточайшему анализу.
Ехать следовало во дворец культуры, с которым у меня были связаны приятные воспоминания молодости- там раньше проходили соревнования по трассовому автомоделизму. Совсем забыл сказать, что первым официальным местом моей работы был Клуб юных техников, и если бы наступившая приватизация не лишила меня места работы и жительства, то я бы до сих пор собирал все более мощные электродвигатели для моделей, стремясь к вершинам автомодельного спорта.
А так все было хорошо- я ехал в автобусе и мнил себя этаким шпионом, получившим очередное задание, с которым не справился бы ни один агент.
Обстановка во дворце подействовала на меня также благостно, как и раньше: высоченные колонны и совершенно эксклюзивная люстра производили впечатление солидности и достоинства всего происходящего под их сенью. Правда когда я вошел в зрительный зал, то почувствовал слабую дежа вю: пробегавшие изредка конкурсантки удивительно походили на тех, что я наблюдал совсем недавно на городском конкурсе- они были не то напуганы не то обрадованы происходящим и удивительно похоже суетились с одновременным осознанием чувства собственного достоинства.
Однако было и пригвоздившее меня к месту открытие- мультимедийный проектор. Сейчас мне самому смешно от своей дремучей невежественности, а ведь с тех пор прошло всего два года! Правда технический прогресс бежит впереди познаний провинциалов с неприличной скоростью, по телевизору обо всех электронных примочках говорят крайне невнятно, а на периодическую литературу в современных условиях не хватает денег. Поэтому прибор, транслирующий на экран не только слайды но и видеофильмы при свете люстр, произвел на меня впечатление интеллектуального ногдауна, когда же я понял, что изображение можно синхронизировать со звуком благодаря использованию всего одного ноутбука, то моя голова показалась мне бесполезней ног Дауна. Мало того- участницы конкурса вполне свободно использовали так поразивший меня прибор!
Далее по ходу начавшейся презентации я был на краю перегрева мозга- здоровая его половина фиксировала происходящее, давая изредка команду рукам- снять, записать или сфотографировать, заслуживающее внимания событие. Но другая часть просто закипала от волн накатывающего воображения. Скажу проще, за два часа в моем сознании родилось столько замыслов, сколько до этого не рождалось и за два месяца.
Много позже стоя на той или иной сцене мне часто вспоминался этот суматошный и счастливый день- я представлял, что в зале сидит какой- нибудь маленький человек и впитывает происходящее , строя планы на будущее и наслаждаясь предстоящими открытиями.
Участниц тогда было около пятнадцати, и все несли на сцену что- то свое, присущее только ей, мужчин на этот раз не было и этот факт слегка разочаровывал- сравнить свои замыслы было практически не с чем.
Именно в тот период я столкнулся еще с одной загадкой- загадкой судейства. Тогда я терялся по поводу возможного исхода, с одной стороны казалось, что вычислить хотя бы тройку претендентов на победу не составляет труда, нужно только иметь все необходимые исходные данные- то есть видеть все этапы конкурса воочию. Но как оказалось впоследствии, этого было недостаточно. И дело тут было абсолютно не в симпатиях или антипатиях, хотя естественно, члены жюри являлись людьми и имели свои взгляды на впечатление, производимое аурой конкурсантов.
Например, мне очень понравилась одна преподавательница иностранного языка, она была абсолютно свободна в поступках, выражениях- чувствовалась ее внутренняя раскрепощенность и уверенность в себе. Я решил, что место в первой тройке ей обеспечено и поэтому после оглашения результатов пришел в некоторое душевное волнение: из прогнозов, которые я делал для себя (и слава богу никому о них не рассказывал!) сбылся один- победительница планировалась мною как возможный кандидат на место в тройке.
Другие выводы были неутешительны- не смотря на серьезный подход, судьи всю ситуацию увидели по- другому. Это означало только одно- я не готов к успеху, не готов к достойному выступлению и даже не готов к участию. Писать сценарий, основываясь на неверных предпосылках значило завалить все дело- получить эти самые предпосылки было не где (Как я тогда предполагал). То есть замкнулся круг умозаключений, в которых я был совершенно уверен. Преодолеть затруднение решено было как всегда иезуитски, то есть, прикрывшись вполне благовидным поводом, поговорить по душам с нашей (из нашего провинциального городка) участницей и в процессе этой беседы получить необходимые сведения. Разговаривать с людьми я умею, это уже не предположение, а многократно проверенный факт.
Повод представился довольно скоро, я подошел к Ане во время открытия выставки декоративно- прикладного творчества учащихся и заговорил просто и достаточно самоуверенно (как ни как я был председателем технической комиссии и даже произносил какую то речь при открытии).
- Послушайте, Анна Вадимовна, я хочу предложить Вам видеозапись с областного конкурса «Учитель года», я вел съемку из зала и большое время уделил именно вашим выступлениям.
Она как- то удивленно посмотрела на меня и вроде бы даже поморщилась:
-У меня уже есть записи, вернее сказать скоро будут, нам видеооператор обещал.
Я не повел даже бровью, а наоборот улыбнулся застенчиво и уважительно:
-Конечно я не профессионал, но думаю что взгляд со стороны достаточно интересен, кроме того, я не прошу денег, если вы предоставите обычную кассету, я просто сделаю копию.
Она несколько секунд недоверчиво смотрела куда- то мимо меня, после чего стала говорить тихо, явно подбирая слова:
-Вы знаете, я достаточно успешно выступила, стала победителем в номинации и мне предложили хорошую работу- в лагере отдыха на море, поэтому сейчас мне абсолютно некогда заниматься еще и видеозаписями… - она сделала паузу и холодно улыбнулась, давая понять, что разговор закончен. Однако я не сдавался:
-Это не займет много времени, вы знаете, я хочу попробовать свои силы в конкурсе через год, и мне очень хотелось бы поговорить о некоторых аспектах…
Она не стала дослушивать и, оглянувшись по сторонам, помахала кому- то рукой, затем вновь удостоила меня взглядом и предложила:
-Оставьте мне свой номер телефона, если будет время, я позвоню.
Нужно ли говорить о том, что она не позвонила? Вообще о натянутости отношений между «богемой» учительства и простыми рядовыми работягами нужно сказать отдельно.
Во- первых, между нормальными мужиками отношения всегда хорошие.
Во- вторых между женщинами отношения почти всегда натянутые.
В- третьих между мужиками и женщинами- учителями отношения складываются по- разному, в зависимости от обстановки и степени конкуренции на рынке безумия и самодовольства, которое в пирамиде потребностей Маслоу называется самовыражением.
Если вы думаете, что я сгущаю краски, то совсем нет. Когда приходишь на знаковое мероприятие, например связанное с изменением статуса образовательного учреждения, то видишь порой не коллег по ремеслу, а раздувающихся от чувства собственного величия баранов. Поскольку говорить в такие дни (Да еще хозяевам!) положено только комплименты, то чувство некой неловкости – это основное чувство преследующее лично меня на таких мероприятиях. Правда защитные формы поведения позволяют достаточно просто выходить из повседневных ситуаций: улыбки, ничего не значащие слова, глубокомысленные цитаты- арсенал маскировки у меня богатый. Конечно, значительно приятней говорить правду и не стесняться в выражении эмоций- бывают и такие презентации. Просто видишь, что люди работают как надо, и тогда не выкручиваешься и не пускаешь крокодиловы слезы, а просто выражаешь свое мнение без всяких обиняков и не ждешь ничего в ответ, но случаются такие прорывы не часто.
Хотелось бы еще добавить , что на региональном этапе конкурса сложности в общении бывают не у конкурсантов а у публики, так как до недавних времен публика представляла собой группы поддержки отдельных участников. Правда в последние годы положение коренным образом изменилось благодаря работе организаторов, и о ней (работе организаторов) следует рассказать отдельно.
Курсовая подготовка.
Не помню, как пролетела та весна и вдруг, неожиданно, подкатило зелено- красное водно- солнечное лето. Были конечно неприятности, связанные с выпускными экзаменами, производственной практикой, недостаточностью финансирования, плохими результатами любимых учеников и наездами всяких инспекций, связанные с открытием пришкольного лагеря.
Все эти подробности, обычно вызывавшие во мне приступы желчи и крайнюю усталость, стерлись, под влиянием доминирующего мотива- поездки на курсы в институт усовершенствования учителей (как он тогда назывался, понятно, что сейчас это институт повышения квалификации и переподготовки работников образования). Старое название нравилось мне больше, может быть потому, что я всегда любил усовершенствоваться, может потому, что название было трогательно глуповатым.
Усовершенствование учителей- это как замена блоков оперативной памяти или установка более емкого винчестера на старенький компьютер. Из такой ситуации можно провести несколько весьма забавных аналогий:
Во- первых, чтобы что- то усовершенствовать нужно иметь подходящий исходник.
Во- вторых, усовершенствовать исходник можно только тогда, когда исходник имеет конструкцию годную к усовершенствованию.
Наконец в – третьих, усовершенствовать старый исходник на поздних годах службы экономически не выгодно.
К сожалению, последнее замечание нашло серьезный отклик в сердцах регионального правительства и поэтому до меня доходят печальные слухи о том, что мой любимый институт ныне могут реорганизовать а потом и вовсе вывести на самофинансирование. Это вполне в духе времени, ибо руководство института не практикует добычу нефти и газа, что в свою очередь чревато большими осложнениями в жизни профессорско- преподавательского состава и реорганизация как водится, обернется либо полной ликвидацией либо кадровой кастрацией, что тоже обидно.
Я понимаю что оптимизация бюджета дотационного региона- важнейшее и первостепеннейшее дело, но почему пожарным фирмам- монополистам платят огромные деньги за постоянные обновления аппаратуры, сигнализаций и т.п., а нищим учебным заведениям все время урезают расходы на ремонт? То и другое – вопросы безопасности, если хотите даже национальной безопасности, но одни пожирают средства и обогащаются а вторые продолжают гореть. Видимо происходит обычная для России ротация денег- если школы горят, надо их закрывать, если школы нужно закрывать то не нужны и учителя, если не нужны учителя, то не нужны и институты их усовершенствования. Зато нужны многочисленные пожарные, санитарно- эпидемиологические, налоговые инспекции и другие важные инстанции- иначе кто будет оптимизировать бюджет и закрывать школы?
На момент описываемых событий институт вовсю функционировал и не собирался самоликвидироваться, во всяком случае, на первый взгляд.
Я приехал в старое здание и долго ходил по коридорам, пропитываясь духом ученичества. Странное дело: учебный год выжал и измолотил меня почти до полной духовной опустошенности, но только я попал в стены, ставшие когда- то для меня отдушиной в темном царстве самоистязаний (то есть в повседневной профессиональной деятельности), как мозг запросил продуктивной и серьезной нагрузки. Кто бы мог подумать?
Иногда я пролистываю записи тех дней- мне становится весело и светло. Например, вот одна из записей, сделанная очевидно серым и дождливым утром:
«Сегодня нет солнца, верней оно есть…но нам его видеть не представлена честь.»
Стихи в виде поэзии! Не часто посещает меня поэтическое настроение, видимо на курсах дух творчества так и клубился над потрепанными партами, поскольку творил не только я но и все окружающие люди. Теперь феномен подобных мероприятий мною изучен достаточно глубоко- представьте, что вас окружает 30-40 замечательных людей, да мало того, людей- коллег, единомышленников, подвижников. Пошло и даже не смешно говорить сейчас о роскоши человеческого общения и о том что «было б только с кем поговорить». А ведь это правда, да еще какая- лучше одноименной газеты застойных времен, лучше «Столичной» водки советского производства, да что там! Лучше чем московские сосиски восьмидесятых годов двадцатого столетия, и почти такая же замечательная как зимние шашлыки в детстве.
Начались курсы с психологических тренингов. Не знаю, имею ли я право разглашать их содержание, но без частных методик, пожалуй, можно. Милейшая Василиса Сергеевна после пионерского знакомства среди прочего задала такой вопрос: «Вспомните те моменты в жизни, когда вы были по- настоящему счастливы…»
Она говорила что-то еще, просила привести примеры и даже предложила метод защиты от вышестоящих начальников. Но меня уже не было, вопрос настолько загрузил все ресурсы памяти, что я не мог думать о чем- либо другом.
В самом деле, когда я был счастлив? Вы попробуйте себе задать этот вопрос и честно на него ответить, не просто, правда? Дело было еще и в том, что на полном пределе откровенности я лично был счастлив два раза в жизни, самое смешное было в том, что эти два раза я помнил всегда и помню до сих пор. Первый случай как и у многих других до банальности предсказуем- это был момент моего возвращения из армии.
Я шел по улице и не верил в реальность происходящего. Маленькие домики, бывшие когда- то большими, птичьи крики и … запахи. После чужих, пусть и интересных подчас земель, после ограничения свободы, после ненависти к карьерным офицерам и физической каторге, вдруг, ветер приносит запах земли и свежеспиленной сосны, запах дымка из кочегарки, запах застоявшейся воды в пруду- запах дома. Маленького и огромного одновременно- дома, где я провел лучшие годы жизни, дома, где жили лучшие люди в мире, дома, в котором не надо врать, что мне хорошо. Это ведь счастье? Скажете нет?
Второй эпизод, приходящий на ум, весьма специфичен. Понять его могут только люди увлекающиеся. Я всегда был рыбаком, первым осознанным социальным актом моей жизни был побег на рыбалку в возрасте шести лет. Тогда я поймал крупную чехонь и вернулся домой под конвоем соседа, который поехал искать своего пропавшего сына, с которым мы собственно и убежали. Однако, это был всего лишь приятный эпизод- выход из сумрака долговременной памяти. Потом прошли годы и даже десятилетия, сотни удачных и не очень удачных рыбалок и походов, возможно даже локальное счастье хлестало при поимке очередной рыбины редкой породы или при удачном стечении обстоятельств, когда возможные трагические последствия преодолевались благодаря лишь помощи небес. Наверное, тогда я поверил в свою звезду, но о ней потом, если не забуду.
Так вот однажды, когда мне было уже около тридцати, жарким удушающим июлем, освободившись от ежедневной трудовой повинности (Хорошо иметь домик в деревне!) я поехал рыбачить к месту, которое называлось «Стерляжьей ямой». Там было немало народа и никто ничего не мог поймать. Я приехал, как и все, более для проформы, чем надеясь на успех, дело было в том, что мне хотелось проверить один способ ловли, в нашей местности ни кем не апробированный. Я расположился не на самом удачном месте, так как мой любимый обрыв у омута облюбовали трое рыбаков. Всё было против меня- время, место, способ ловли, шум от купавшихся невдалеке детей. Я забросил одну снасть и прикрепил колокольчик, неторопливо разматывая вторую, как вдруг…
Только рыбак или коллекционер или просто фанат чего- либо знаком с этим чувством- нежданная удача, звонок Бога, просветеление, от которого хочется кричать : «Я все правильно сделал! Победа!! Я не ошибся!!!»
Колокольчик бешено колотился, не успевая звонить, я среагировал скорей на свист пляшущей ивовой вицы, служившей сторожком и амортизатором. Все это произошло за какие- то секунды, но в памяти осталась словно замедленная съемка- я поворачиваю голову и не веря в происходящее делаю подсечку, медленно, с большой амплитудой. Там, где-то в мрачной глубине заходила упругая и неизвестная, и т ем более желанная тяжесть.
Потом… все было потом: и небывалый клев и ночь, своей темнотой напоминавшая конец света, и дорога домой, но это все стерлось. Остался один поворот головы, одно мгновение, один, записанный в памяти момент истины. И этот момент преследует меня всю жизнь, может быть потому, что больше таких эмоций я не испытывал, может потому, что я вскоре потерял интерес к окружающему миру.
Попросту говоря умер.
Очень трудно описать словами состояние физической оболочки после смерти души. Был ли это несчастный случай в энергетике или банальное отупление, я не знаю. Как говорил Игорь Тальков «Наступает момент, когда каждый из нас, у последней черты, вспоминает о боге…» Я о боге не вспомнил, просто однажды проснулся и понял- все, кранты, больше ничего не хочу. НИЧЕГО НЕ ХОЧУ!!! Скорее всего, этот процесс шел уже давно, организм на своих рефлексах еще как- то боролся, принимал участие в различных акциях, гуманитарного характера, выступал на педсоветах и позволял гордиться собой немногочисленным родственникам. Но была ли это жизнь? Сказочная гонка в светлое будущее, запоминающиеся события, новые впечатления, тихое семейное счастье? Или быть может наоборот гнусное существование, завязанное на подлости и преступлениях, ничтожно мелких и оттого более отвратительных?
Оглядываясь назад, могу заверить, что было и у меня какое- то такое подобие в прежнем фарсе, под названием повседневность. Вы спросите, что изменилось? Изменилась как ни странно мотивация. Я всегда был внутренне неуверенным и ранимым кретином, который все усилия прилагал для того, чтобы доказать обратное. Потом оказалось, что доказывать ничего и никому уже не нужно. Поскольку лично для себя я никогда ничего не делал то и результаты этого процесса равнялись нулю. С точки зрения общечеловеческих норм современного российского среднего класса пора бы к тридцати пяти годам иметь хорошую квартиру, машину, и множество других мелких признаков успешности и конечно же общепринятую точку зрения на происходящие вокруг события. Ничем подобным я похвастаться не мог да и не хотел, особенно касательно последнего замечания- никакого экономического прогресса в распродаже природных богатств моей Родины я не видел. Кроме того, я видел большой минус в поведении людей, вошедших с успехом в ряды этого самого среднего класса. Глаза женщин обмасливались, кошельки мужчин распухали и уходили в темные пространства за гранью дружбы и товарищества. Все чаще на моих глазах происходили ситуации, когда прямой обман из-за денег делал из бывших друзей врагов, из подруг как ни странно коллег по самой древнейшей профессии, а из коллег по ремеслу идеологических антиподов.
В общем и целом вопрос о наличии и количестве счастья вызвал в моей душе целый ряд ассоциаций воспоминаний и умозаключений. И это, заметьте, только в первый час занятий, когда основной целью, ставилась психологическая защита от стрессов конкурсной программы.
Следующие дни я помню весьма смутно- программа была настоль обширной и необычной, что описать всё фактически не представляется возможным. Яркой вспышкой можно назвать испытания технологии мастерских- до сих пор я слыхал только о ее существовании и вдруг, не взирая на природный скепсис и общую потерю интереса к жизни, во мне вспыхнул совершенно необычный хоровод чувств- меня заинтересовала профессиональная деятельность!
Чудо? Не похоже. Просто я почувствовал, что мозг превращается в свернутую губку, которая просто требует насыщения знаниями. И это после тринадцати лет мрака, грязи, рутины, после рождения и смерти внутреннего нигилизма, после пьянства и лицемерия, после всего!? Что же за существо человек, что же это за частица бога или мироздания, если ему позволено падать и подниматься из небытия, подобно птице феникс возрождаться из пепла старых догм и логических тупиков. Да возможно ли это?
Мастерские вела великолепная Елена Олеговна- доктор наук, умница и хозяйка своей жизни. Это было видно без всяких слов, она была настолько уверенной в своем профессионализме и профессиональной в своей уверенности, что я невольно испытал чувство неловкости за свое косноязычие и узость кругозора. Мало того, я постарался не попадаться ей на глаза, но увы и ах- когда солнечная мастерская (солнечная – это такое название) вышла на решающую стадию, показаться все же пришлось.
Опять же повторю, что не имею права раскрывать все особенности методики, хотя она и опубликована отдельной книгой в хорошем российском издательстве. Решительно точно подмечено- одно дело прочитать всё на бумаге и совсем другое участвовать во всем лично. Нам было предложено нарисовать солнце- но не просто солнце а СОЛНЦЕ, которое могло отразить настроение и состояние души- ведь совсем просто, черт меня возьми. Но потом началось самое интересное- из всех сорока солнц нам было предложено создать галерею- то есть вывесить на доске свое солнце- тире душу на всеобщее обозрение. А уж потом всех поделили на группы и от каждой группы требовалось подготовить выступление по ролевому признаку- одни стали экскурсоводами, другие зрителями, третьи критиками. И наша галерея ожила, ожила голосами и мнениями, смущением и нарочитой серьезностью, ожила образами и спорами. В тот день я впервые был избран группой для публичного выступления в заключительной части.
К этому я не был предрасположен совершенно- как могли эти умные и совершенно незнакомые женщины принять такое решение? Ведь я сидел как мышь и что-то подсказывал, стараясь не вмешиваться в общий ход обсуждения. Ан- нет, не тут- то было, как говорится шило в мешке не утаишь. Весь вопрос заключается в том, есть ли это шило или же плод моего больного воображения пытается прикрывать тот простой факт, что выбрали меня просто по половому признаку (мужиков не хватает катастрофически!). Выражаясь гипотетически, производимое мной впечатление на окружающих, могло быть отточенным и острым как вершина отточенного инструмента, а могло напоминать тупой и достаточно мягкий предмет, такой, например, как валенок. (Впоследствии я внутренне честил себя и валенком и имбецилом и скотом ленивым- но это немного позже.)
А тогда все дело вылилось в полуцирковой номер, когда я, изображая акцент с неправильным произношением шипящих, нагородил что- то такое:« Пъедставленные кайтины, конечно же, пйиятно удивляют на фоне совйеменной язнувданности и всеобщего засилья массовой куйтуы в умах моодого покойения. Почувсвуйте аомат нафтояффего твойчества, внутйенней свободы худовников не явъяюфихся даэ пьофессионаами, но несуффих в своем искусстве неодолимый зайяд позитивной энейгетики и своефо взгйяда на совйеменный дискуйс»
В таком духе я прокривлялся минуты 3-4 , после чего Елена Олеговна поинтересовалась:
-Почему вы вдруг начали так ужасно коверкать речь?
Я не нашел ничего лучшего как промямлить:
-Просто все искусствоведы- люди часто слишком увлеченные делом, что мелкие проблемы с внятностью речи их просто не волнует и истинные интеллигенты в детстве не заставляют детей ходить к логопедам…
Елена Олеговна посмотрела на меня поверх изящных очков и с чувством произнесла:
- Будем считать, что это просто игра, но конкурс… конкурс- это не место для шутовства и уж тем более не комедийное шоу, хотя должна признаться, что вы разыграли меня достаточно реалистично… - Она говорила что- то еще, но я уже не воспринимал окружающее, мне большего всего в ту минуту хотелось провалиться сквозь землю и если продолжать аналогию, то сравнивал себя не с шилом а с мешком- старым серым и рваным куском негодного льняного сукна.
Не бывает слишком простых решений для очень сложных задач, и то, как я с треском провалился в «солнечной» мастерской, дало мне в дальнейшем немалую порцию материала для анализа. Самый главный вывод из которого можно сформулировать так: играть можно только серьезно и только с серьезными вещами, опираясь на глубокое знание предмета.
Потом дни полетели с ужасающей скоростью, память просто стерлась, но многое осталось. Например лекции по философии образования- тут было о чем подискутировать. Дело было совсем не в том, что по этому поводу думают классики и современники, просто я считаю, что уважающий себя человек должен иметь свой взгляд на такие вещи. То есть не совсем свой взгляд с точки зрения авторского права, глупо спорить с законами диалектики, но направление мысли, пусть и пересекающееся с какими- либо теориями быть все- таки должно. Лично для меня близки были и Кант и Лао- Цзы, как это соединить? Самым лучшим соединятелем всего самого парадоксального для меня является современный автор- Виктор Олегович Пелевин, а о нем мнения у большинства продвинутого педагогического сообщества мягко говоря противоречивы.
Пожалуй стоит сказать об одном неприятном эффекте постигшем всех учителей на фоне непрекращающихся реформ: не секрет, что школьную программу по предметам, отличным от своего, учителя- предметники помнят более всего по своему ученичеству в школе, и это не так уж плохо, если речь идет о точных науках. Гуманитарная же составляющая изменилась весьма серьезно: нет истории прежнего образца, нет литературы, нет обществознания, весьма серьезно видоизменилась философия, идеология исчезла напрочь, благодаря чему морально- этические маяки если не перестали гореть совсем, то изменили направление и цвет.
В условиях анархического бреда, коим мне лично представляется идеологическая доктрина здоровой части молодого поколения, трудно выделить принципы и основополагающие понятия. (Если конечно отбросить понятие «деньги»).
И вот в таких условиях ты вдруг слышишь о борьбе антропоцентрического подхода с социоцентрическим и даже если умом понимаешь, что многие люди говорят об этом серьезно, да еще декларируют необходимость природосообразности для воспитания детей, то душа протестует абсолютно революционно, так как встречает в повседневной реальности только один действенный подход- эгоцентрический. Если бы власть озаботилась прописать моральный кодекс строителя капитализма, то он бы выглядел примерно так:
1. Строитель капитализма, это человек, сочетающий в себе физическую привлекательность для обоих полов, аморальную нечистоту и верность принципу беспринципного накопления финансовых средств любыми путями.
2. Строитель капитализма никогда не откажется от личной выгоды, несмотря на социальные, половые и расовые препятствия, поскольку это противоречит общечеловеческим принципам.
3. Строитель капитализма не имеет Родины, поскольку общечеловеческие ценности предполагают мировое единство обладателей денег.
4. Строитель капитализма не нарушает законов, ибо это противоречит общечеловеческой доктрине, он сам создает законы, позволяющие ему обогащаться.
5.Строитель капитализма всегда готов оказать помощь нуждающимся, но под определенный процент и на определенный срок: «Товарища убивай, а себя выручай!».
6. Строитель капитализма всегда поддерживает сторону выгодную для его бизнеса, и в этой позиции он тверд и несгибаем.
7. Для строителя капитализма нет догматов и условностей, порожденных стадной природой человечества, нет грязных денег, а есть только деньги.
Думаю вполне достаточно для примера. Так вот на лекциях по философии я как раз и высказался в духе объективного восприятия происходящего строительства светлого будущего. Речь шла о человеке с точки зрения философского понятия. В этом вопросе я был солидарен с определением, почерпнутым из «Священной книги оборотня» о чем и заявил во всеуслышание:
- Человек- это бесхвостая обезьяна, способная совершать противоестественные поступки!- я ждал весьма бурной реакции, как со стороны лектора, так и со стороны зала, но реакции почти не последовало. Весьма интеллигентная женщина с печальными глазами- Жанна Валерьевна, вздохнула и ответила как- то отстраненно:
- Такая точка зрения не является очень новой или альтернативной. Соотношение в человеке биологического и духовного начал всегда волновало философов и ученых, как раз в этом состоит основной вопрос философии, если хотите… Никто не может доказать первичности духа или наоборот плоти человека. Вы, наверное, более исповедуете материализм, вследствие чего и выделяете некоторые признаки, характерные для отдельных представителей человеческого общества, существование коего также всегда являлось неразрешенной загадкой для философов. Ведь стаю рыб нельзя назвать обществом, хотя они и являются биологическими организмами, с другой стороны люди в стае не всегда представляют собой общество, хоть и являются одухотворенными уникумами. Отсюда нетрудно обосновать как версию богоподобности человека, так и первичность его низменного животного начала. Гипертрофикация отдельных признаков есть не что иное как гротеск, и ваше определение верное, по сути, на самом деле, есть, если угодно, карикатурное отображение имеющей место картины.
Никто не вмешивался и я изумленно оглянулся вокруг- неужели люди не возражают против их нахального принижения, да еще с глобальной точки зрения?
Ай- яй- яй.
Вот я привел кодекс строителя капитализма, а вы даже не возмутились. Каюсь, я часто провоцирую собеседников на острую реакцию для того, чтобы мой личный измеритель человечности был нивелирован в соответствии с общественным. Я ждал реакции бурной, со словами: «Да как вам не стыдно…Да ведь многие люди жизни своей не жалеют для спасения других людей…Нельзя людей скотинить! Да вы просто циник и человеконенавистник!»- это было бы правильно. Тогда была бы борьба и единство противоположностей, в полном соответствии с диалектикой. Увы, не побеждает теория над практикой, хоть и должна по всем канонам.
Стоит отметить и еще один аспект, которого я не понимал, тогда но понял спустя некоторое время, когда при обсуждении конкурсного задания «Педагогический ринг», одна из сокурсниц- Марина, на полном серьезе высказала следующую мысль: «Тебе не страшны все эти испытания потому что ты уверен в себе и всегда знаешь, что сказать , а как быть нам?»
Чем мог самый неуверенный в мире и к тому же не очень умный человек производить такое впечатление на окружающих? Быть может, удались тренировки с участиями в разных соревнованиях неудачников? Быть может, тезис о дьявольской уверенности возымел свое действие? Не знаю, но в дальнейшем я сталкивался с феноменом неадекватного своего восприятия другими людьми весьма часто.
Рождение песни.
В те же жаркие июньские дни примечательным событием были не только курсы. Я не обратил вашего внимания на быт, который часто исключает все остальные компоненты так называемой жизни, но я устроился с некоторым комфортом – жил в отдельной комнате у родной тетушки в областном центре. Естественно при таком положении вещей для долгих размышлений и творчества было достаточно времени и места. Обедал я в маленькой кулинарии и даже простой факт того, что для насыщения организма не требовалось больших затрат времени и сил, придавал мне определенный оптимизм. Мысли, как говаривал Павел Кашин (это такой замечательный музыкант), такие несносные, скажут, спляшут и снова закажут новую музыку… я маленькой птичкой, долечу до волшебной земли…
Я тоже долетел до своей волшебной… нет, не земли, скорее мечты. Каждый день по пути в институт в моей голове как обычно в хорошие дни играла музыка. Примерно через два дня я заметил, что мелодия, складывающаяся из отдельных кусочков, повторяется в разных вариациях и, кажется, уже начинает мне нравиться. Она была незатейливой, но достаточно ритмичной и запоминающейся. Самое главное- финальный проигрыш, вселился в меня несколько позже, но сила его воздействия была таковой, что просто занимала все свободное время, не давала уснуть.
Мне чудилось, что эту грустную мелодию выщелкивает небесный тамбурин, потом я вдруг понимал, что это должен рыдать тенор- саксофон, через несколько часов эта идея казалось просто чудовищной и представлялась гитара с мощнейшей приставкой «Драйв- дисторшн», выводившая последнюю в жизни лебединую песню. Все описанные события происходили в условиях полной неопределенности- нотной грамотой я не владел, записать даже самую примитивную версию технически, было невозможно. Элементарной темы для стихов не прощупывалось, я упивался только грустной мелодией и бесчисленными вариантами аранжировки.
Вся прелесть ситуации заключалась в том, что я не видел препятствий в реализации своей задумки и одновременно не видел возможностей этой самой реализации. Создание фонограммы в провинциальном городке- это и деньги и разочарование и разочарование от истраченных денег одновременно. Тогда я понятия не имел, что за пару тысяч можно получить вполне сносный трек, конечно при условии грамотного подхода. Все это проплывало в какой-то отдаленной дымке неопределенности. Идея создания песни захватывала, окрыляла и звала за собой- препятствия казались ничтожными, сила желания – неодолимой.
Я тогда даже перестал снимать видеофильм и задумываться над обязательным перечнем документов для конкурса. Днем продуктивно работал в учебной аудитории, а вечером ложился обдумывать будущий «шедевр». Логическая цепочка сводилась к тому, что на фоне предполагаемого невыразительного выступления, визитная карточка с песней и таким пронзительным окончанием должна была реабилитировать меня в собственных глазах, одновременно хотелось оставить след, вернее такой малюсенький но яркий следочек в истории конкурсного движения.
Идея текста родилась сама собой- после просмотра совершенно незначительной телепередачи, в которой красивые и на первый взгляд умные люди пытались научить всех педагогов нашей страны жить. Я слушал вполуха и поражался инфантилизму и незнанию ситуации участниками передачи (потом я решил, что они вели себя так в угоду законам телебизнеса), даже приглашенные учителя вели себя диковато, без напора и совершенно индифферентно. Так и родился текст- вместо ответа на брошенный совершенно трансцендентной формацией, коей я считаю все телепередачи вызов:
Научите учителя жить,
Не вставать до рассвета с постели.
Не тужить о часах, не творить.
Не бежать на урок сквозь метели.
Научите его отдыхать,
Без сомнений тревожных, привольно.
И детей иногда наблюдать
Из окна серебристого «Вольво»
Так научите? Нет никогда!
Откажитесь от этой затеи.
Вы ведь скажете: «Дело в деньгах».
А его окрыляют идеи.
Смущали конечно отдельные рифмы и неграмотности: вставать ведь нужно из постели а не «с постели». Но в целом текст был утвержден внутренним худсоветом в качестве текущего варианта. (Давно известно, что в России нет ничего более постоянного, чем временное, благодаря чему этот вариант и распространился впоследствии не только в нашем регионе)
Первую запись намечалась на осень. В техническом плане я располагал стареньким синтезатором «Ямаха», парой непрофессиональных микрофонов и очень старой акустической гитарой Кунгурского производства. Запись предполагалась с помощью бытового музыкального центра, на обычную магнитофонную кассету.
Во времена тревожной юности я играл в самодеятельной рок- группе «Королева варваров», которая исповедовала металлический рок, эта метаморфоза детского увлечения музыкой произошла во времена моего возвращения из армии, когда казалось, что весь мир открыт для покорения и давние, неосуществившиеся в школе, мечты вполне четко реализовались на университетской скамье. Подарили мне это волшебное время друзья, более молодые и продвинутые- они писали музыку и играли так, что мне было неловко за свои не всегда удачные пассы на бас- гитаре. Но они все переносили просто, объясняя мне, недавнему дембелю, хаму и скоту как нужно играть ту или иную композицию. После единственного публичного выступления моих друзей забрали в армию, группа распалась, но навыки звукозаписи в кустарных условиях засели в моей голове прочно, как металлический заусенец под ногтем.
Самой большой проблемой при записи стал именно заключительный фрагмент композиции- моих технических навыков игры на синтезаторе хватало только для записи общего рисунка. Если вы не знакомы с устройством синтезатора, то поясню, что вся клавиатура при задании функции автоматического аккомпанемента делится на два мануала- для левой и правой рук. Левая рука отвечает за смену аккордов, а правая ведет сольную партию, причем для нее можно избрать любой из сотни предоставленных в опциях голосов инструментов. За ритм- секцию, барабаны варианты сбивок, переходов и окончаний отвечают специальные кнопки, расположенные под центральным дисплеем состояния. Так как магнитная запись не предполагает возможности монтажа в домашних условиях, то всю фонограмму следовало сыграть за один дубль без ошибок и огрехов. К проблемам технического характера прибавилось отвратительное качество магнитофонных кассет. Вначале я покупал их в дорогих магазинах, полагая, что качество напрямую зависит от цены, но, забегая вперед, скажу, что самый удачный вариант получился на ленте купленной в ларьке за 18 рублей.
Так вот, несмотря на все ухищрения и бесконечные тренировки дублей я не мог записать стоящую фонограмму- один вариант можно было признать более менее подходящим , но о большой сцене нельзя было и думать.
Решение пришло примерно недели через три и опять с помощью друзей. Мучаясь в очередное воскресенье над записью, мне пришла в голову простая и естественная мысль, что для исполнения проигрыша мне нужна настоящая пианистка, причем такая, которая могла бы прочувствовать смысловую нагрузку пятнадцатисекундного фрагмента всей душой и исполнить его так, чтобы слушатели прошли за эти секунды полный курс позитивной реморализации.
Я обратился к нескольким знакомым пианисткам, но не нашел сочувствия и понимания, некоторые не смогли играть на синтезаторе (у него была активная клавиатура), некоторые не могли играть без нот. Наконец в общей компании, состоящей из нескольких семей, за рюмкой чая я познакомился с еще одной замечательной учительницей музыки, которая впоследствии и стала главным исполнителем мелодии.
Все прошло достаточно гладко, после четвертого дубля фонограмма была готова. Правда записать ее в плюсовом (то есть с голосом) варианте так и не удалось, но живое исполнение меня абсолютно не волновало, более того, я к нему стремился.
Позднее я долго думал, почему одни люди могут работать вместе, творить, вкладывать частицу себя в стихи, музыку, фильмы, а другие нет? Универсального ответа, наверное, не существует, но один фрагмент истины я установил точно: люди, испытавшие на себе вкус настоящей жизни, что в России и странах СНГ означает усталость и боль, понимают друг друга и тянутся к свету, создавая при этом некоторое подобие гармонии. Люди, прошедшие путь мотылька чаще всего страдают неискренностью и формализмом, что влияет на их профессиональную и творческую деятельность самым печальным образом, хотя и совершенно не затрагивает карьеру.
Так или иначе, осенью песня была готова на первом наивном и поэтому весьма невысоком технологическом уровне. Однако, именно этот вариант вызвал в зале настоящие слезы и аплодисменты переходящие в овацию. Это был случай преобладания чувств над холодным анализом, такие случаи вообще редкость в наше время и хорошего в нем было мало, так как катарсис зала для солидного профессионального конкурса- это серьезный перебор.
Второй ошибкой, которую я совершил, было полное самоотождествление с визитной карточкой, проще говоря, я ставил на эту карту весь банк, всю стратегию выступления, весь свой душевный заряд, всю жажду быть понятым и принятым. (Когда такая карта вдруг становится битой наступают весьма впечатляющие последствия… Но до этого еще очень и очень далеко.)
Песня родилась и жила своей жизнью довольно долго. В первоначальном варианте я сопровождал магнитную фонограмму звуком живой гитары, что вызывало проблемы, связанные с различной скоростью вращения лентопротягивающих механизмов на различных бытовых проигрывающих аппаратах. Естественно, что гитару приходилось подстраивать, иногда это было весьма непросто, так как оборудование подзвучки сцены подавляло звук гитары и петь приходилось на свой страх и риск в тональности, далекой от оптимальной. Поэтому иногда я хрипел, иногда просто произносил текст, но хрипотца, похожая на преступный блатняк всегда сопровождалась большим сочувствием зала.
Спустя полгода я записал профессиональный вариант фонограммы в различных форматах, с голосом и без, однако до сих пор я не знаю какой вариант считать более удачным.
Впоследствии два человека официально спрашивали моего разрешения на исполнение песни в своих программах, я конечно разрешил, но сам никогда не слышал профессионального исполнения своей композиции и, наверное, не услышу, но повторю снова: я не знаю, плохо это или хорошо.
Об организаторах.
Давеча я обещал рассказать об организаторах конкурса, но обдумывая эту мысль, до сих пор не могу подобрать нужных слов и вот почему. В старых записях этому вопросу посвящено не так уж много места, а допустить очевидной подтасовки действительности никак невозможно в силу теплых чувств, испытываемых мною к этим славным и нужным людям. Поэтому сейчас я больше опишу свои туманные впечатления и получится некая импрессионистическая зарисовка с элементами приукрашенного реализма.
Главным действующим лицом при подготовке кандидатов на участие в конкурсе, была Ольга Васильевна, добрая и всегда по- боевому настроенная женщина. Она вырабатывала стратегию и организовывала весь процесс. Галина Николаевна вела огромную рутинную работу по приему, регистрации документов, обработке данных, переговорами с лекторским составом, осуществлению связей с общественностью и т.п. и т.д. Галина Михайловна была идеологом и самым авторитетным независимым экспертом.
Мне почему- то казалось, что именно она смотрела на меня недружелюбно и даже презрительно, порой даже с немым укором, что воспринималось расстроенным воображением как рентгеновский снимок моей вопиющей дремучей невежественности. Поговорив однажды с Галиной Михайловной об облике современного учительства, я даже решил забрать документы, и лишь соображения практической шкурной возможности понаслаждаться жизнью на курсах перевесили паническое самоуничижение, возникшее после этого разговора.
Так вот именно человеческое отношение организаторов во многом создавало ауру вечного праздника для участников конкурса на всех этапах, от знакомства до финала. Трудно объяснить людям, никогда не пробовавшим свои силы в конкурсных испытаниях, в чем заключается прелесть и особое состояние души на разных этапах подготовки. Это совсем не заискивание перед вами известных людей, не осознание собственного достоинства- это скорее свобода, быть как признанным так и повергнутым в равной степени.
Приведу простой пример: на одном из занятий, проводимых милейшей Ольгой Васильевной, нам было предложено следующее задание: защитить собственную концепцию в учебных условиях, то есть без большого приближения к истинной теме выступления на конкурсе. Думаю не надо говорить о том, что одним из выступающих оказался и я. Дело это уже прошлое, но тогда задача казалась одновременно простой и серьезной: свою концепцию я разрабатывал много лет и мог без особой подготовки ее изложить. Другое дело, что производимый эффект от выступления всегда бывал разным, что обескураживало и злило меня- ведь если бы концепция была хороша, то ее все должны были воспринимать хорошо. Однако вопросы, которые мне задавали чаще всего, вообще не относились к делу: спрашивали о том «А как вы работаете со своими учениками столько лет, и с такой нагрузкой, наверное трудно?», или «Вы не жалеете, что выбрали именно эту профессию?», или даже «Сколько вам лет?» Скажите пожалуйста, какое значение имеет мой возраст или трудности работы с необычными учениками? Это ведь на концепцию не влияет, какая может быть концепция у человека, который бы в основу своей деятельности ставил вопрос «Правильно я выбрал профессию?».
Когда я закончил изложение своего опыта работы, основанного на некоторых личных наблюдениях и анализе произведений Ю.К. Бабанского по проблемно и системно- ориентированным схемам, вопрос, который задала Ольга Васильевна макнул меня тепленького и беззащитного в омут ледяного отчаянья: «А при чем здесь Бабанский?» И действительно причем?
При всей огромности педагогической науки, о причинах которой я уже говорил, к рождению собственного опыта можно подойти несколькими путями.
Первый путь самый правильный- научный, это когда изучаешь законы и закономерности, находишь серьезное несовпадение, выдвигаешь гипотезу и действуешь по схеме: серии исследований, лабораторные опыты, естественные испытания- оценка результатов и снова опыты. Так можно продолжать до логического конца, коим очень часто бывает защита диссертации или выпущенная книга, и путь этот прям и светел как луч в эвклидовой геометрии. (Аминь).
Другой путь можно назвать проблемно- ориентированным- это когда живет учитель как раньше, но не дают ему покоя мыслишки о том, что работать можно и получше. А что мешает? Проблема. Проблема в том чтобы осознать проблему, после чего попытаться ее решить. Решил и дальше живет, а там еще проблема и так далее, и в том же духе, и в том же направлении. Важно, чтобы проблемы на самом деле решались и решались правильно: ведь гильотина действительно отлично снимает головную боль, но причин возникновения этой самой боли она даже не затрагивает.
Неким сплавом первых двух способов является подход системный, при котором проблемы решаются не по факту их осознания, а в комплексе с общим направлением. В этом случае учитель прорабатывает идеологию, которая в просторечии называется ведущей педагогической идеей, намечает пути ее реализации и, исходя из местных условий, разрабатывает по возможности всеобъемлющий план. По окончании действия этого плана проводится обязательный мониторинг и по его результатам устраивается душераздирающая рефлексия.
Наконец, если учитель работал просто хорошо, но никогда не задумывался над природой этого «хорошо», то он применяет подход хронологический, который представляет собой более или менее удачно описанный путь проб и ошибок.
В любом из перечисленных случаев нужна основная доминирующая теория, своеобразный щит за который в случае чего можно спрятаться при различных аттестациях и презентациях. Для меня таким щитом была теория оптимизации, а также уважаемый мною Юрий Константинович Бабанский, автор этой теории. Получив вопрос о его отсутствии в представленной концепции, я остался просто голым на площади во время парада. Следующие вопросы пропали за бортом основного, сознание отключилось и рефлексы, укрепленные годами успешной службы на педагогическом поприще, отбрехались от них сами по себе.
После всего этого в душе осталось одно неприятное, но необходимое ощущение идиотизма ситуации, когда нет сил даже на внутреннюю самокритику. Однако Ольга Васильевна сослужила мне великую службу, этим ледяным душем. Он смыл последние островки иллюзий о серьезности происходящего, игры почти кончились, началась длительная и малоприятная работа по шлифовке спорных положений и шапкозакидательских начал.
В подобные ситуации попадали многие, но ни разу никто не пожаловался на бестактное или предвзятое отношение организаторов конкурса. Почему? Не знаю, может быть просто жюри не отождествляется у участников с организаторами, что по сути верно, или быть может люди отлично понимают собственные промахи и в глубинах так называемой души давно установили планку личного рейтинга.
Бывают слезы, бывают обидные слова, высказанные сгоряча или в качестве очищающего катарсиса- это зависит от характера человека, но чем дальше течет исцеляющая река времени, тем меньше становится обиженных и озлобленных и наоборот больше просветлившихся и воспрявших к жизни людей. Эти люди стали объединяться в профессиональные клубы, что через некоторое время привело к созданию новых некоммерческих общественных организаций, участниками которых являются учителя, прошедшие через конкурс «Учитель года» различных уровней.
Эти организации еще проявят себя во всей красе, ведь невозможно, чтобы объединения таких хороших людей, не нашли себе достойного применения в наше бурное и можно сказать богоборческое время.
Страсти по эссе.
Примерно к концу декабря я определился с вариантом защиты концепции и считал себя почти подготовленным к участию в конкурсе, оставался последний штрих- третья сессия курсов и регистрация некоторых документов предварительного этапа, в которых не последнее место играл эссе «Моя педагогическая философия». Прослушав уйму информации и прочитав несколько вариантов подобных произведений, я был неприятно удивлен: почти все доступные материалы страдали одной и той же болезнью: безграничной любовью авторов к детям и собственной профессии.
Простая, живущая во мне ненависть к штампам, не объясняла глубокой хандры, которую я испытывал всякий раз, как намеревался написать эссе. Понимание того, что моя педагогическая философия в значительной степени различается с общеизвестной, производило своеобразную закольцовку противоречий: когнитивная часть сознания требовала повторения некоторых общеупотребительных выражений как то: «Я с детства мечтал стать учителем», или «Глядя на мою первую учительницу я решил…», наконец «О эти детские глаза! Когда я вхожу в класс- это всегда праздник».
Мало того, что лично я не испытываю особой радости, входя в класс, мало того, что говорить о любви мужчины к детям я считаю по меньшей мере неприличным, так я еще должен прилюдно врать о том, что профессию свою считаю лучшей в мире! ( Хотя на самом деле лучшей в мире я считаю профессию инструктора по дайвингу).
Креативная часть сознания требовала выражения с наибольшей степенью откровенности, с живописанием всех прелестей и лишений, с саморазрушающим сарказмом и истовой печалью.
Осуществи я любой из вариантов и результат был бы предсказуем- в первом случае бесцветное и безвкусное серенькое месиво (так как особым литературным слогом я не обладаю, то оценка эссе была бы даже ниже средней), во втором- лучше даже и не думать, скорее всего волна благородной ярости жюри смела бы меня с горизонта событий как вентилятор фирмы «Silver» сдувает пушинку.
Я долгое время обдумывал создавшуюся ситуацию, иногда даже во сне или вернее в том сумеречном состоянии, которое нельзя однозначно описать как сон или бодрствование. В таком состоянии встаешь утром с твердой уверенностью, что не спал, но спать почти не хочется, усталость накатывает после полудня, когда нужно работать с особой интенсивностью. В этот момент думаешь только о том, как продержаться и не наломать дров, невзирая на приступы отключения сознания. Впрочем, это чувство знакомо многим учителям и без написания всяких там эссе.
Решение возникло как обычно неожиданно и абсолютно не вовремя. Я шел по замерзшему тротуару недалеко от магазина «Титаник» и обдумывал предстоящие во вторую смену уроки, когда обычный гул улицы перекрыл сигнал гражданской обороны, похожий на завывание пароходной сирены. Я поднял глаза от ледяной уличной крошки и увидел в витрине магазина модель небольшого парусного корабля, оглянувшись назад я вдруг отчетливо осознал, что только прошел мимо гимназии, которая имеет сходство с моей школой, напоминающее сходство между хрустальной бригантиной и старым речным работягой, способным только издавать звуки подобные сирене. Дальнейшее осмысливание передать трудно- мысли возникали одна за другой, аллегория казалась уже единственным способом решения проблемы, красивых сравнений и всяких там маразмов из повседневной жизни уже не хотелось. Пожар вдохновения захватывал все новые директории мозга, хаос из нерешенных проблем вдруг начал складываться в совершенно четкую определенную одной идеей структуру. Даже ледяной воин, дремавший внутри меня, проснулся и шесть уроков второй смены, обычно выматывающие меня подобно центрифуге, на этот раз пролетели совершенно незаметно и с большим душевным подъемом. (Вероятно это почувствовали и ученики, так как они не хотели уходить не закончив очередной работы- это были резные карнизы для штор, которыми мы были намерены украсить мастерскую).
Дома я не стал тратить время на ужин, а сразу уселся за толстенную тетрадь, в которой вел все записи, связанные с конкурсом и конкурсными заданиями. К ночи первый вариант был почти готов, не хватало эффектной концовки, но она манила к себе и одновременно скрывалась в дымке сладкого предчувствия успеха.
Трудно сказать, возможно ли объяснить это физиологически, но в такие моменты у меня начинают сладко побаливать внутренние поверхности передних нижних зубов, перечитывая написанное, стараешься отложить момент окончания в полной уверенности, что он уже рядом, и что будет он замечательным и красивым как дельфин в природной среде обитания. В такие моменты хочется как следует оттянуть завершение и сотни раз, рассматривая свое неоконченное дело, отойти к окну или выпить чая или вообще помыть посуду.
Это чувство возникает при конечном этапе выполнения любой сложной работы, независимо от ее характера. Помню, однажды, мне заказали изготовить раму для зеркала, весьма необычной формы и с использованием ажурной резьбы. Я склеил и вырезал основу, отфрезеровал фальцы и кромки, изготовил несколько цветов и завитков лиан- оставалось только приклеить элементы декора на основу и отполировать готовую раму, но… Что собственно «но»? Дело было в расположении цветов и лиан друг относительно друга. Поскольку заказчик не дал жестких указаний, предоставив поле для фантазии, сладкое чувство близкого окончания затормозило работу на несколько дней: я прикладывал лианы и так и эдак, но наилучшего варианта не находил. Умом я конечно понимал, что любой из вариантов пригоден и заказчик будет только рад, с другой стороны, душа просила не торопиться, продлевая сладкую муку предвкушения успеха. В конце концов, последний вариант, как водится, полностью воспроизвел самый первый.
В случае с эссе, я как раз долгое время обдумывал окончание, так как оно уже не имело особого значения, общее построение, раскрытые мысли аллегорически раскрывали мое восприятие повседневной действительности и в какой- то степени могли называться моей педагогической философией.
Поскольку произведение это было в первой редакции совсем небольшим я пожалуй приведу его полностью, используя старые записи.
Эссе на тему “Моя педагогическая философия”.
Жить- вот ремесло, которому нужно обучить ребенка...
Жить значит уметь пользоваться всей полнотой чувств, всеми способностями, всеми частями своего существа”
Жан- Жак Руссо.
На берегу...
Солнечные осенние дни на берегу реки сплошное удовольствие. Спокойное течение настраивает на неторопливость мысли, чистота и глубина хрустальных вод дают чувство умиротворенности и настраивают на философский лад. Хотя на улице тепло, вода все же очень студеная- не всякий отважится искупаться, даже если жара становится невыносимой.
Безветрие, тишина, свобода и даль. Словно и нет в этом мире ни тревоги, ни печали. Светло и тихо на душе...
“ На берегу так оживленно, людно.”- поет Андрей Макаревич из неизвестно где притаившегося динамика. И правда людно: вот любитель низких температур готовится к ежедневному ритуалу купания, вот рыбаки возятся с резиновым мешком, а вот неспешный селянин готовит свою утлую лодчонку. Из- за кустов выпархивает стайка подростков. Им на реке особенно хорошо- жизнь только начинается, столько интересного вокруг. Слышится смех и веселая болтовня: “Ребята, айда на тот берег! Там красота, цветы, деревья, ягоды!”
Все обернулись: голос прозвучал громко и призывно- явно в расчете на сочувствие собравшихся.
- Ну что, молодежь, поплывем?- это “ морж”, зайдя в воду, обратился к детям. -Водичка отличная, бодрит как летом.
Один из подростков засучил штанины и смело пошел в воду, но почти моментально выскочил обратно- слишком холодно. Смех разорвал тишину, идея купания всем показалась просто немыслимой, а спортсмен оттолкнулся ото дна и поплыл уверенно и спокойно, посмеиваясь в душе над несмышленышами.
-Может попросимся к рыбакам? -несмело предложила кудрявая девчушка, и все устремили взгляды на надувное суденышко, в которое превратился резиновый мешок.
Однако рыбаки народ хоть и отчаянный, но практичный:
-Возьмем только одного человека, да и то в одну сторону! -был их ответ.
Проходившая мимо дама с собачкой, посоветовала:
-Ребята, вверх по течению есть отличный мост, правда он далеко, но вам ведь все равно делать нечего...
Рыжеволосый взлохмаченный мальчишка резонно заметил:
-Пока дойдем до этого моста, уже будет нужно возвращаться. И время потеряем и ноги собьем.
Все взгляды устремились к пожилому мужчине, который меж тем деловито вставлял весла в уключины лодки.
-Так чтож, хлопцы, поплывем?- спросил он. -Только, чур, уговор, грести будете сами, да и многовато вас, кому-то нужно остаться. Присутствующие посмотрели на кудрявую девчушку, но она уже все поняла сама и быстрой походкой направилась к легкой, но ненадежной резиновой лодке.
“Я получил эту роль, мне выпал счастливый билет.” -пропел невидимый Юрий Шевчук из того же динамика. Однако ребята его уже не слышали- они плыли дружно распевая совсем другую песню: “Черный бумер, черный бумер девкам сильно нравится!” Что в переводе на простой русский язык наверняка обозначало:”Автомобили немецкого концерна БМВ черного цвета очень нравятся девочкам, девушкам и молодым женщинам свободной независимой России.”
Да, мы, учителя, тоже получили свою роль и нам также выпал счастливый билет. Но только вот беда: в счастье главное не обладание им а осознание его.
Кто мы? Пловцы- одиночки, гордящиеся мускулами знаний и стальными нервами малочувствительными к холоду, или свободолюбивые и практичные рыбаки- репетиторы? Проводники, знающие отдаленные пути к красоте знаний или работяги- землепашцы, плывущие на багаже добротных, но нелегких старых знаний?
Наверное, ответ очевиден: мы разные и поэтому совершаем абсолютно разные поступки, имея одну и ту же цель: сделать своих учеников счастливыми людьми. И для этого всего лишь нужно научить, воспитать и развить хорошего человека в каждом из пришедших к нам людей.
Продолжая аналогию, мы все плывем на своих кораблях, иногда по течению, иногда против. Сквозь дождь непонимания и ветер перемен, на галерах математики и хрустальных ладьях литературы, на канонерских лодках коррекционных школ и круизных лайнерах гимназий и лицеев .
Плывите же мальчики и девочки по океанам жизни байдарками и катерами, на каноэ и аквациклах, на шаландах и бригантинах. Радуга путей познания, которую вы получили прекрасна, прекрасна и ваша роль -создание будущей жизни. Только вот песни эти бросьте. Не девки вы, и не в бумерах счастье...
“На берегу...
На берегу.
Моей земли,
Кто-то грустный, жжет мои корабли.”- поет Павел Кашин, но это уже совсем другая история.
Вот такая получилась история, немного наивная, немного грустная, такая, какой я видел ее на первых порах. Много позже, варианты этого эссе размножились подобно грибам после дождя. Один из вариантов даже был опубликован, но самый первый опыт как первая нереализованная любовь остался в памяти пламенным и безнадежно устаревшим цветком. Когда не помнишь его названия и форм, но зато никогда не забудешь, что он был.
Испытание огнем
Время, несмотря на всю казуистику, разводимую вокруг факта его существования и скорости течения, все же весьма субъективная вещь. Иногда оно бежит, мелькая пощечинами дней с ненастной погодой и поцелуями солнечных вечеров, иногда замирает, становясь самым безжалостным и жестоким палачом.
Отгремели зарницы Нового года и Рождества Христова, пробежали безнадежные зимние каникулы и жгучий ополоумевший январь- приближался момент истины.
В нашем городе конкурс «Учитель года» решили провести 19-22 февраля, учитывая тот факт, что 23 февраля отныне и вовеки веков объявлялся выходным днем, давая конкурсантом лишние сутки для отдыха. Рассказывая о перипетиях подготовки к конкурсу региональному, я совсем упустил из вида милую непосредственность местных провинциальных условий.
Самым первым из серьезных разночтений в программах, было не соответствие положений, благодаря чему в срочном порядке пришлось перешивать мастер – класс в старинный урок- импровизацию, педагогический ринг был заменен на пресс- конференцию для средств массовой информации, а конкурсный урок и защиту личной концепций было решено объединить в один рабочий день.
Представьте ситуацию, когда соискателю звания, скажем, кандидата наук за две недели до защиты говорят: «Вы, батенька не переживайте, но перед защитой нужно будет съездить на производство и поработать там по специальности до обеда, а мы посмотрим, как у вас получается- это ведь мелочь, по сравнению с глобальным потеплением на нашей планете, верно?»
Верно, еще как верно. Один день с мылом на известных частях тела- и считай свободен, никаких вопросов не возникает, возникает желание самым мерзким образом нарушить положения о здоровом образе жизни и начать как раз образ жизни нездоровый, пьяный и соблазнительно безответственный.
Еще одна немаловажная деталь занимала мои мысли: повальное увлечение всякого рода шаманологией всех знакомых и друзей отразилось и на моем, некогда весьма трезвом и практичном самовосприятии. Дело в том, что по восточному гороскопу, цикличность коего составляет двенадцать лет, выходило, что наступивший год должен был стать моим, то есть тридцатишестилетие неким магическим способом, по идее, должно было принести успех. Однако восточный календарь весьма значительно не совпадал с григорианским, и начало «моего» года могло еще не начаться. С другой стороны день моего рождения еще не наступил и вообще не собирался наступать в течение ближайших девяти месяцев, стоило ли вообще рассчитывать на помощь восточных мифологических животных, названиями которых метились определенные астрономически обоснованные промежутки времени?
С третьей стороны восток дело тонкое, и по глубочайшему моему убеждению мудрое. Проще говоря если Лао- Цзы сказал, что нельзя избежать неизбежного, то так оно и есть. Совсем другое дело, что он же говорил о том, что неизбежностей не существует, но кому это интересно, когда речь идет о благосклонности высших сил? ( Наивысшей из которых является ваше собственное сознание, кроме которого в принципе ничего не существует, так как существование чего- либо имеет место только в вашем сознании. Если кто не согласен, советую проделать следующий эксперимент: возьмите литр водки и один соленый огурец, употребите все это внутрь, и мир исчезнет. Есть, конечно, более радикальные способы проверки, но после их применения восстановление окружающего мира в текущих опциях не представляется возможным).
Ну не идиот? До конкурса остается каких- то две недели, а я пытаюсь выяснить дату начала нового года по восточному календарю. Такое состояние называется в психологии защитной реакцией организма на стрессы. Их вообще много существует, этих самых защитных форм. Например, замещающая деятельность, это когда не добиваешься результата в одной, зато с бешеной настойчивостью штурмуешь совсем другую. (То- то я думаю, чего меня так потянуло волейболом заниматься пару лет назад?) Психология, наука, честно говоря, мерзкая, я уже говорил про тесты Люшера и иже с ним. Так мало того, что ощущаешь себя говорящим куском мяса, мало того, что загадочная русская душа не более чем плод плохого усвоения алкоголя организмом северных народов, так даже занятия спортом в среднем возрасте не более чем реакция ослабленного мозга на полное неудовлетворение основной деятельностью. Каково?
Бог с ней, психологией, (точнее как раз наоборот, бог не с ней а против нее) в феврале меня ждало первое серьезнейшее испытание- боевое крещение, в котором должны были победить или погибнуть основные тезисы моей стратегии. Накануне конкурса была назначена репетиция, так как участников было совсем немного, то организаторы предложили сопроводить выступления участников выступлениями групп поддержки. Поскольку группа поддержки была совершенно не в курсе моего выступления, то сценарии предлагалось срастить в одно действие продолжительностью не менее 15 минут. Я не был потрясен- участие в разных конкурсах выработало в организме определенный иммунитет против такого рода неожиданностей. Но чувство легкой досады осталось хотя бы потому, что наши сценарии не вязались друг с другом в одном маленьком но существенном пункте- они были совершенно полярны.
Если свою концепцию я прорабатывал в стиле гордого и слегка трогательного нейтралитета к себе, то выступление группы поддержки носило ярко выраженный «нашей школы шовинистический характер», что в свою очередь напоминало расхваливание товара на рынке. Возражать я не стал, потому как понимал, что люди старались и делали все, с их точки зрения, возможное для «отмывки черного кобеля добела».
В том испытательном конкурсе был здоровенный плюс- место проведения, новоиспеченное статусное образовательное учреждение. Я давно дружил со многими учителями из этой школы, они по человеческим качествам наиболее импонировали мне, дружба эта началась еще тогда, когда я играл за них в волейбол, и мы стали чемпионами. Редко встретишь такое большое количество единомышленников в одном месте, но в этой школе был удивительно сработанный целенаправленный мирок. Например, звукорежиссер Андрей понимал то, чего я от него хотел и принимал решения, порой опережающие мое желание: когда я сказал ему о проблемах со скоростью воспроизведения фонограммы, он предложил зафиксировать после репетиции необходимые настройки с помощью компьютера. Ему не нужно было объяснять необходимость работы с уровнем звука микрофона от акустической гитары, и даже необходимость перестройки частот эквалайзера для усиления эффекта от заключительного (и главного!) проигрыша. Андрей играл большую роль в организации шоу и знал это, как не удивительно, это знали даже люди осуществлявшие руководство школой! И никаких конфликтов, во всяком случае на моих глазах, не происходило.
Перед самым выступлением меня напутствовала Екатерина Владимировна:
- Не обращай внимания на обстановку, американская улыбка, как ты умеешь, и ноль эмоций. Как сам чувствуешь, все в порядке?
-Все хорошо, - ответил я, - лучше и быть не может.
Одновременно я подумал, что и хуже тоже быть не может поскольку, ничего еще не произошло.
-… свое дело и делай дальше, главное не думай о результате. Хотя конечно выиграть нужно из самоуважения.- Екатерина Владимировна продолжала гнуть свою линию. - Потом скажут, что наша школа, конечно же, не может конкурировать с гимназиями и лицеями…
Я совершенно неожиданно вспомнил о том, что не показывал ей материалов, подготовленных к конкурсу, и хотя получилось несколько неловко, я протянул папочку с моим эссе, оборвав тем самым на полуслове пространную речь.
-Екатерина Владимировна, прочитайте это и скажите мне свое мнение.
Она посмотрела несколько смущенно и обескуражено, взяла папку и резюмировала:
-Вижу, что настрой у тебя правильный, не буду мешать.
Настрой у меня действительно был боевым. Когда я вошел в зал, частично заполненный зрителями и участниками, то мне, не сговариваясь, начали уступать дорогу. Я поймал себя на мысли, что выгляжу сейчас так, как выглядели участники подобных мероприятий других лет, и над которыми я так зло подтрунивал в своих записях. Тогда я решил стать чертовски доступным и начал это мероприятие с многочисленных раскланиваний и рукопожатий. Впрочем, долго этого делать не позволили корреспонденты местной газеты.
- Как вы думаете, кто победит?- спросили они после обычных анкетных вопросов.
-Кто бы ни победил, я буду участвовать в областном конкурсе, я рассматриваю данный этап, как генеральную репетицию.- Был мой ответ. Пожалуй, слишком самодовольный и даже нагловатый, хотя в то время положение о процедуре конкурса вполне предусматривало подобное положение дел.
Вязко потянулись различные приветственные слова, говорили о том, что профессия учителя издревле почиталась и о том, как важна миссия подвижничества в учительстве и о том с чего начиналось молодое Советское государство и о том, что многие великие люди почитали своих учителей. В конце концов, речи кончились и мне пришлось выйти на сцену. Несмотря на то, что выступление было хорошо отрепетировано, перед самым появлением в свете софитов нервы меня едва не подвели. Если заготовленные слова лились довольно ровно, то руки покрылись противной мелкой испариной, и когда пришлось ставить аккорды на гитаре, пальцы начали разъезжаться. Видимо мои личные переживания были видны и из зала, но воспринимались видимо по- другому: как минимум половина приняла слова песни вкупе с музыкой, за чистую монету, которая представляла собой истинные переживания рядового учителя за судьбы образования. Аплодисменты сначала оглушили, потом я заметил двух плачущих женщин и мысленно поздравил себя с неплохим дебютом, хотя мнение жюри было в тот момент абсолютной загадкой. Далее вечер сморщился и как- то незаметно перешел в эндшпиль, сознание уловило лишь распорядок следующего дня- открытые уроки и защиту концепций. Лично мне не терпелось посмотреть на мастерскую и договориться с местным учителем технологии о подготовке к конкурсному дню. Тут опять появились корреспонденты, они представляли местное телевидение и я дал какое- то несуразное интервью о необходимости проведения подобных мероприятий и о прекрасной атмосфере- словом сделал все правильно и достаточно корректно.
Следующий день начался с того, что я оставил дома новенькие ботинки и пришел в школу в армейских берцах, которые использовал в качестве повседневной обуви. Вспомнил я о ботинках только тогда, когда времени уже не оставалось, и нужно было готовить мастерскую к предстоящей шоу- программе.
Между тем подготовки было порядочно, поскольку необходимого оборудования не хватало, я принес с собой складную демонстрационную технологическую карту, шаблоны, ножницы, необходимые заготовки, листы исследований, напечатанные заранее и наборы лекал для учеников. Поскольку урок я посвятил проектной деятельности, то в конечных результатах урока можно было усомниться- но тут я применил военную хитрость, без которой как известно нельзя выиграть настоящего сражения. Хитрость была такая: я построил урок столь элементарно, что даже совершенно неподготовленные ученики могли бы справиться, не применяя особых усилий. С другой стороны хотелось немножко присмотреться к классу и хоть как- то оценить задуманное «в полевых условиях».
То и другое произошло почти одновременно. Когда ученики вошли в мастерскую, диковато озираясь на разложенные аксессуары, я понял, что работа с ними уже была проведена и работа немалая. По всей видимости, вышестоящие инстанции школы настолько сердечно и доходчиво объяснили бедным школярам задачу на ближайшие пару часов, что они были готовы провалиться сквозь землю задолго до начала урока. Поэтому мне пришлось их слегка раскачать. Через три минуты некоторые из них улыбались, через пять многие начали размораживаться, через десять они были в рабочем состоянии. Однако обольщаться не стоило, так как при появлении первых гостей из числа комиссии и разного рода любопытствующих процесс пошел в обратную сторону.
Как бы там ни было, прозвенел звонок, я поприветствовал класс, включил магнитофон (фонограмму для песни «Клен ты мой опавший») и начал декламировать стихи: «Лес, точно терем расписной….» и далее по тексту.
Потом мы поговорили о главном богатстве нашего лесного края, потом о сути современного лесопильного производства, потом посмотрели на обрезки досок, обычно уничтожаемые в кострах. Потом обсудили морально- этическую сторону этого уничтожения, потом задали вопрос «Что делать?», потом получили ответ, а уж потом занялись творчеством и попытались спроектировать изделия, которые вполне могли бы изготовляться из отходов. В общем, все прошло неплохо, если не считать некоторой пассивности запуганных детей- могло быть и хуже. На этапе самоанализа я что- то рассказывал об экологии, разъяснял содержание различных частей и мотивировал свои действия исходя из местных условий. Все это происходило как во сне, волнения не было, было желание быстрее все закончить и даже пожалуй поспать.
Однако чего- чего, но здорового сна не предвиделось, поскольку комиссия стала задавать разные вопросы, которые, по моему мнению, вообще не имели практического значения. Меня спросили, какие технологии мною используются в обычной повседневной работе? Я отгрузил их по полной программе и рассказал так много хорошего и нового даже для себя.
Поскольку никто ничего не понял (об этом можно было судить по лицам присутствующих) то обсуждение зашло в тупик и меня наконец отпустили.
Защита концепции через двадцать минут прошла в том же духе; мне даже не пришлось отвечать на вопросы- их просто не было. Я мучился только одной проблемой: произвело ли мое выступление достаточно проникающее впечатление? Поскольку на защиту отводилось двадцать минут, то я, ориентируясь по специально закупленным часам, несколько растянул резиновую часть доклада и приводил множество примеров из практики. Комиссия вела себя хорошо: большинство ее членов смотрели на меня неотрывно, не делая попыток зевать и не отвлекаясь на важнейшие дела как то: звонки по сотовым телефонам и выставление закорючек в фирменных блокнотах, изготовленных специально для конкурса. Когда я закончил говорить и скорчил приличествующую случаю вопросительную гримасу, в зале стояла гробовая тишина и было понятно, что что-то умерло, но было ли это мое мировоззрение или надежды комиссии на потеху было не ясно.
Следующий день планировался как финальное действо и не требовал никакого напряжения- пресс конференция проходила в атмосфере вялой шизофрении. Например девочка, представлявшая одну из газет спросила меня как звали художника Малевича: столь неожиданная постановка вопроса привела меня в идиотское состояние: буквально пару недель назад я прочитал книгу Татьяны Толстой «Изюм» в которой приводилось среди прочего впечатление от просмотра «Черного квадрата», но о том что Малевича звали Казимиром я просто забыл! Правда язык как всегда начал выпутываться: он говорил о том, что Малевич был поляком по национальности и его имя вертится у всех на языках, и что если бы мы располагали временем, я бы непременно вспомнил и т.д. и т. п.
В общем всем присутствующим был объявлен перерыв, а участников попросили остаться для консультаций. Консультация состояла в том, что нам предоставили возможность высказать свое впечатление от конкурса, что было вдвойне глупо, так как итоги еще не были подведены.
Потом снова зазвучали здравницы и славословия и начальник управления образования произнес сакраментальную фразу: «Учителем года хххх года города хххх признан…» А далее последовало мое не совсем благозвучное имя.
Что сказать? Я был конечно рад, и после того как мне вручили пылесос, я начал опасаться, что скоро последует и чайник- но я ошибся, вместо чайника на этот раз был чайный сервиз.
Потом были какие- то интервью, небольшой фуршет, поскольку напиваться не хотелось, я немного поел и тихонько смылся, благо этого никто не заметил, так как все торопились по своим делам.
Настоящий конкурс начался после - когда я пришел в школу. Это был неприятный и весьма ощутимый ветерок неприязни, от которого я вначале слегка ошалел, потом посмеялся, а затем серьезно задумался о бескорыстной любви к ближнему, коей должен обладать каждый человек.
Те кто недолюбливал меня и раньше отношения не изменили, но те кого я считал либо нейтральными либо хорошо относящимися ко мне- вдруг изменили мнение. Может я чего- то не понял? Может быть надо было проиграть? Такие мысли лезли в голову абсолютно не спрашивая мнения владельца, но одно успокаивало: ледяной воин спал и его поведение вносило в жизнь чувство стабильности и мира. Приближалось совсем другое время- время настоящего конкурса и его я ждал сильнее, чем расстраивался по поводу мелких проблем личностного характера. Пожалуй, это все, что я могу вспомнить о НАЧАЛЕ…
Лекция.
Как случилось изменение в планах областного конкурса я уже не помню- это было что- то экстренное, а потому абсолютно не информативное. Говоря просто, за пару недель до начала ГЛАВНОГО, я получил очередное задание- написать лекцию на свободную тему, которая по сути должна была раскрыть мои ораторские способности.
Когда шок от известия прошел, я начал напряженно соображать чем создавшаяся ситуация грозит и чем вдохновляет. По сути большинство участников, получивших ту же самую порцию адреналина скорей всего пойдут простым, предложенным методистами путем- используют материалы эссе для прочтения. Однако этот путь я сразу отмел, как не конструктивный- судите сами, написанное произведение наверняка будет где- то опубликовано, как это бывало и раньше, и какой смысл перечитывать вслух банальности, которые вдобавок уже и не новость? Пугать жюри стреляным патроном, это примерно то же самое, что пытаться поймать рыбу на крючок без наживки. Любой рыбак подтвердит, что добиться результата при таком положении дел можно либо с помощью бешеного везения, либо филигранной игрой, методики которой попросту не существует.
Очнувшись, я посмотрел на улицу, из окна троллейбуса первого маршрута, в котором ехал, и понял одну очень важную и полезную в практическом плане вещь: мир вокруг не изменяется от проблем того или иного индивидуума. Тресни сейчас мои мозги- холода и кинжальный ветер не изменят своей злобной сущности. Забавное происшествие только слегка развеселит небольшую группу попутчиков, которые за вечерним чаем с придыханием расскажут своим домочадцам как у них на глазах у какого- то мужика вдруг полилась кровь из ушей, а потом он безобразно грохнул головой о заляпанный соляной кашей пол. Прочувствовав весь комизм индуцированной мозгом ситуации, я вдруг совершенно отчетливо понял, о чем будет моя лекция- о человеке как таковом, а если говорить конкретно, то о писателях Достоевском и Пелевине.
Тема представлялась мне совершенно дискуссионной, сравнивать несравнимое, увязывая бузину в огороде с киевским дядькой, казалось очень смелым и даже нахальным мероприятием- но кто не рискует, тот не пьет шампанского… Или все же пьет? Так, иногда, закончив трудовой год и получив зарплату 31 декабря, после 18.00?
Не знаю, как не знает никто, посвятивший свою жизнь составлению прогнозов погоды или разработке концепций по экономическому росту. Откуда берется та или иная мысль в безбрежном океане природной тупости человека я уже писал- она дает взглянуть на себя сразу большой группе одинаково настроенных телеприемников, коими являются определенные части головного мозга живых кусков органической плоти, классифицируемых ими же как хомо сапиенс вульгарис.
Лекция в подобном свете вдруг серьезно заинтересовала меня как способ выражения некой позиции протеста. С одной стороны получалось, что я, пытаюсь анализировать мир, ищу противоречия и удивляюсь их отсутствию, то есть веду себя как обычный, слегка озабоченный жизнью индивид. С другой стороны я провоцирую думающую часть жюри к определенного рода дискуссии, которая сама по себе давала бы мне многие плюсы, несмотря на некомпетентность.
Расчет иезуита всегда прост: если я не понимаю дискутируемой идеи, то по крайней мере, могу ее красиво преподать.
Когда троллейбус приехал к нужной точке, я совершенно четко осознал необходимость позиционирования себя, как не простого учителя, а выразителя идей части общества, опирающегося на практическую работу с молодым поколением.
Принципиально эта идея не несла ничего нового, так как других просто нет. С другой стороны, неприкрытый кетч должен был вызывать ответную реакцию, ценную своей святой непосредственностью
Так вот, играя на противоречиях и раздвоенности сознания судей , можно было вести свою, путаную по содержанию и спорную по форме игру, основным содержанием которой являлось бы достижения общего положительного впечатления. После двухчасового скрипа авторучки родилось следующее произведение:
Гуманизм: от Симона Соловейчика до Виктора Пелевина.
“Но ты- ты теперь будешь другим. И никогда не забудешь, кто ты на самом деле...”
В. Пелевин
В жизни каждого человека есть книги, после прочтения которых он уже не может жить по- прежнему.
Для одних это библия, для других Устав Вооруженных Сил, для третьих “Война и мир”, а вот для учителей такой книгой может стать “Педагогика для всех”, Симона Соловейчика. В чем же её главный секрет, сила и уникальность? Сразу не объяснишь, книга построена на сходной с “Эмилем”, Руссо, платформе. Только вот главный герой- мальчик Матвей, живет в условиях совершенно уникальной и неповторимой во всех смыслах общественно- исторической формации, в стране по имени Советский Союз.
Вроде бы простые истины: свободу можно воспитывать только свободой, любовь- любовью, духовность духовностью... Бесчисленные повторы и примеры из жизни иногда просто кажутся навязчивыми. Но закрываешь книгу и понимаешь- что- то внутри тебя изменилось.
“Тот же лес, тот же воздух и та же трава...” Та, да не та.
Другое понимание. Другие горизонты. Другая картина мира. Чистая, с красивыми людьми, с гармонией серебра в душе. Настоящая.
Говорить об этой книге можно долго- слова сотрясут воздух и только. Нужно нырнуть в глубину её, набравшись терпения, пролить, проглотить, пожечь сквозь себя чистоту её слова.
Гуманизм Соловейчика ясен, доступен и непререкаем, несмотря на ужас приводимых примеров проявления животной части человеческой природы.
Но вот проходит двадцать лет и вы читаете книгу В. Пелевина “Жизнь насекомых.”
Что это!? Для чего это!? Неужели это мы- разумные мокрицы, пьющие кровь, убивающие друг друга без видимых причин, роющие ходы под землей для того чтобы навсегда покинуть Родину?
Вывод неутешителен- это действительно мы. Только уже другие, обновленные и обозленные мрачной картиной окружающей действительности. Возникает резонный вопрос: могла ли суть человека измениться за столь мизерный в историческом плане срок, как четверть века? Конечно же нет, но изменились реалии нашей жизни, изменились вкусы, цели и приоритеты. Гуманизму в новой формации места вроде бы не оказалось...
Но вот удивительное дело: в грязи и копоти темных времен мы вдруг видим ясный и зовущий к себе свет! Свет источником которого является сам человек!
“Он висел в пятне ярко- синего света, словно на нем скрестились лучи нескольких прожекторов. Но никаких прожекторов на самом деле не было- источником света был он сам. Митя поднял перед лицом руки- они сияли ясным и чистым светом...”
Скурихин Дмитрий Анатольевич Кирово- Чепецк
Откуда он взялся? Почему вслед за издевательствами и несносным черным юмором вдруг вспыхивает в читателе любовь к жизни, своим близким, просто к настоящим людям?
Дело тут не только в литературном таланте Пелевина и чистоте его языка, что, кстати, официально подтверждено опросом известных писателей по информации агенства MIGnews.com.
Мне кажется, что я разгадал секрет. Симон Соловейчик искал основу человеколюбия у Пушкина, а Виктор Пелевин у Достоевского. Это несомненно.
Говорить об Александре Сергеевиче как о светоче русской поэзии и гуманисте почти смешно. Из этого в начале 21 века едва не вырос культ личности. (По меткому замечанию Татьяны Толстой “Пушкин- наше все!”) Зато Пелевин заставил меня (именно заставил!) перечитать Достоевского, рассматривая его под новым углом зрения. Я был потрясен, смят и раздавлен. Я вдруг понял, что неправильно относился к людям. Федор Михайлович доказал, что даже ничтожный негодяй, такой, например, как капитан Лебядкин, это величайшая ценность. Ценность, имя которой ЧЕЛОВЕК, вселенная, имя которой ЧЕЛОВЕК.
Единственная же реальность, существующая в романах Пелевина- это гипотетический человек внутри физической оболочки, а этот человек и есть весь мир. Так мишура нецензурной брани, насмешек и уничиженья каждого из людей и общества вцелом нарисованная Пелевиным вдруг опадает как забавная упаковка для хорошего, но не востребованного товара, а остаются в голове только слова песни Ю. Лозы, посвященной В. Высоцкому: “И за что он нас любил, тех кто нем и глух...”
На этом можно было бы и закончить, хочется только добавить: чтобы стать настоящим учителем- гуманистом, надо прочитать С. Соловейчика, чтобы научиться любить людей нужно прочитать Достоевского, чтобы не утратить этих качеств сегодня, нужно читать Пелевина.
“...он тащился по серому ноябрьскому парку, над которым летели с севера низкие свинцовые облака. Он шел и думал, что ещё несколько дней такой погоды- и небо опустится настолько, что будет, как грузовик с пьяным шофером, давить прохожих, а потом поднял глаза и увидел в облаках просвет, в котором мелькнули другие облака, высокие и белые, а еще выше- небо, такое же, как летом, до того синее и чистое, что сразу стало ясно- с ним, небом, никогда никаких превращений не происходит, и какие бы отвратительные тучи не слетались на праздники в Москву, высоко над ними всегда сияет эта чистая неизменная синева.”
Не добавить не убавить, но такие строки мог написать только человек с огромной верой в жизнь. (Это я пор Пелевина и про последний фрагмент а не про себя).
Непоследний бой.
Весеннее утро пахло талой водой и каким- то непонятным дымком- возможно это была галлюцинация после бессонной ночи, но мне казалось, что так пахло мое забытое детство, когда кровь вскипала от мысли, что уже в ближайшее время начнется ледоход. Тем не менее я ехал в стареньком автобусе, удивляясь собственной успокоенности, ехал к тому финалу, который заранее переживал как манящий и страшащий одновременно своей фатальной важностью венец. Мысли путались- радость от встречи с друзьями- соперниками вдруг перемежалась буйным помешательством, главным лейтмотивом которого был всепоглощающий ужас от возможности совершения ошибки. Наверное несколько сотен раз в мозгу происходила вялотекущая инвентаризация припасов и материалов, которые я вез с собой. Не найдя ошибки внутренний бухгалтер уходил и все сознание вновь заполняла беспричинная радость. Я улыбался в окно, увидев ручей или летящего грача- ну вы понимаете, снова весна. Правда в Австралии была осень, этот факт достаточно убедительно доказал накануне комментатор чемпионата мира по автогонкам в классе машин «Формула-1», сетуя на огромное количество падшей листвы, затруднявшей работу как пилотам так и механикам команд.
Наша провинция отличалась от Австралии во многом: когда автобус в очередной раз ухнул в дорожную яму, я всерьез задумался о сохранности гитары, лежавшей в чехле. Поскольку гитару я позаимствовал у моего друга- музыканта Евгения, то опасения вполне могли перейти в какую- либо фобию, но на этот раз обошлось.
Потом была пересадка и прямо в городском троллейбусе я встретил первых участников конкурса, мы о чем –то весело болтали и улыбались, выдумывая все новые остроты о своей участи.
В холле института повышения квалификации нас уже ждали организаторы- в моем сознании этот кусок времени сжался до размеров полной архивации, поэтому целиком восстановить его я не берусь, отчетливо запомнилась фраза милейшей Ольги Васильевны: «Все ребята, игрушки закончились, начинаем работать!» Закончились игрушки или нет, но девчонки, встав в ряд, проскандировали: «Поздравляем!»
Когда курирующий психолог Василиса Сергеевна поинтересовалась, кого они поздравляют, одна из участниц заявила, что поздравляют они меня с победой на конкурсе, который уже прошел. Однако Василиса Сергеевна совершенно точно подметила, что поздравлять кого бы то ни было рановато, и что победа участника на муниципальном уровне дело вполне обычное и ничем не примечательное.
Потом потянулись инструктажи о том, как надо вести себя на сцене, куда идти и чего придерживаться. Наконец настало время жеребьевки и я вытащил бумажку с цифрой 5, надолго задумавшись о том хорошо это или плохо. С одной стороны я был не первым и не последним, с другой стороны число 5 могло означать как положительное начало (аналог лучшей оценки в Российской школе), так и невнятную половинчатость- не первый, но и не седьмой. Если быть до конца откровенным я порадовался жребию, так как особой неприязни к числу 5 не испытывал, как например к числам 17 или 6 с точки зрения турнирной позиции. Потом мы получили задание: придумать номер «Ответное слово», который по традиции исполняли на сцене все предыдущие поколения конкурсантов. Неожиданно было то, что сценарий мы должны были «родить» прямо на месте, то есть в кабинете психологической поддержки. Тут же посыпались предложения о возможных вариантах, я согласился подыграть на гитаре мотив песни Ю. Шевчука «Что такое осень». Правда слов я не выучил- последствия работы в школе часто выражаются в разрушении памяти, но в целом все было неплохо.
Вечером я смотрел на экран телевизора, не воспринимая стреляющей и матерящейся картинки. Мысли плыли достаточно монотонно, но главная из них крутилась вокруг завтрашней самопрезентации. Если попытаться выразить словами те тяжелые рассуждения, можно сказать что в мозгу крутилась испорченная пластика с хитом дня «Ты должен!»
Итак началось. На следующее утро я вышел из дома очень рано- что- то около семи. Хотелось понюхать сцену до того, как на нее посыплются все остальные заинтересованные лица. Я ставил на презентацию и особенно на финальную песню с рыдающей гитарой огромную ставку- по большому счету я понимал, что других достоинств у меня нет, поэтому задуманный блиц- криг, должен был разворотить в головах членов жюри центры когнитивного мышления и включить мощнейшую программу эмпатии.
Все было неплохо- звукорежиссер оказался понимающим парнем, он вполне адекватно воспринял мою просьбу о небольшом прогоне, я даже пропел первый куплет, но тут же поймал себя на волнении, сбился и к тому же захрипел. Системный администратор Ярослав с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал, он вообще был наглухо погружен в настройки мультимедийника, но не смотря на это пообещал вовремя включить мой видеоклип.
Следующий час тек как холодная патока- чем больше в зале появлялось людей, тем больше бессмысленных поступков я совершал- мысль о том, что все это просто смешно отошла на задний план. Сознание блуждало вокруг холодной пропасти провала, все время пытаясь отодвинуться, но напрасно. (Это как поездка в переполненном автобусе, когда уже отвоевываешь место и смотришь на всех чуть ли не приветливо, в то время как новая остановка топчет ноги, вырывает сумку и сгибает тело).
Наконец понеслось- мы бодро поднимались на сцену, улыбались, хлопали в ладоши и раскланивались публике. Потом были речи и песни по обыкновению. Наконец прозвучала торжественная фраза: «Пятнадцатый областной конкурс Учитель года объявляется ОТКРЫТЫМ!»
Выступление первых трех участников я воспринимал благожелательно, пытаясь увлечься драйвом, но уже на четвертом витке мои руки покрылись противной испариной, голос вообще забастовал, и пока я вел с ним напряженные переговоры, мягкий диск в моей голове вдруг сбросил весь набранный текст. Между тем ведущие уже поглядывали в мою сторону, а кто- то за спиной прошептал: «Идите на сцену, ваша очередь». И я вышел! Зазвучали первые ноты проигрыша, руки сами обхватили гриф гитары, а откуда- то издалека я услышал невнятное хрипение. Это включилась антикризисная программа и мой организм начал отрабатывать вложенные в него средства. Подходило время финальной мелодии, а пальцы двигались медленно, словно не желая спасать положения, за полсекунды до начала я решил не искушать судьбу и не исполнять соло, а продолжать обычный гитарный «чес», вкладывая в него всю энергетику проигравшего в шахматы кретина. Послышались чахлые аплодисменты и я, улыбаясь, понес ахинею, о том, что поздравляю всех собравшихся с праздником, ибо считаю конкурс величайшим праздником, и о том, что написал прозвучавшую песню как ответ одному телечеловеку, который все время пытается научить учителей жить накануне профессионального праздника, (три раза «ха- ха- ха»!), и о том, что лично я воспринимаю свою жизнь как полет к звездам а также о том, что в один из таких полетов («Night flight to Venus»!) мы сейчас отправимся. Дальше шоу повела техника и через четыре минуты, прохрипев еще какую- то банальность я спустился в зал, улыбаясь лицевыми мускулами и отчаянно матерясь правым полушарием головного мозга.
Принципиальная прелесть конкурсов подобного рода состоит в том, что отыграв свой номер, ты вдруг получаешь немалый промежуток времени для отдыха, который превращается в суетливую рефлексию, которая впрочем, быстро заслоняется необходимостью готовиться к следующему испытанию
Таким испытанием в этот вечер стала для меня публичная лекция на свободную тему. Конечно, прежде чем добраться на другой конец города мне пришлось выслушать десятки всяких пространственных обсуждений само презентаций, обменяться своими впечатлениями с редколлегией конкурса, посмеяться над несмешным анекдотом и конечно признаться в том, что у меня сегодня ничего не вышло. А как же иначе? Надо же приподнимать себя в глазах окружающих, в тот момент, когда этого меньше всего ждут. К тому же Екатерина Владимировна улучила момент и озабоченно зашептала мне на ухо:
- Ну что же случилось с твоим голосом? И вообще если подходить объективно, то больше всего мне понравилась участница из ХХХнинска- она очень достойно держала себя, очень!
Я ответил немного отстраненно:
- Я перегорел. Все понимаю. Сознаю свою вину. Силу. Тяжесть. Глубину. (Спасибо Игорь Плахов!)
Она еще что- то говорила, но я погрузился в самосозерцание и поэтому ничего не запомнил. Мысль успокоилась, пропасть близкого крушения отошла на задний план, и я стал думать как ни странно о провидении, которое так жестоко но справедливо посмеялось надо мной в очередной раз. Логика его неумолимого рока была такой как показал Тарантино в фильме «Криминальное чтиво», в сцене, где бандит Марселлос объяснял боксеру Бутчу истинное положение вещей, перед тем как подкупить его: « Ты близко подошел к заветной черте, но звезд с неба не схватил. Если бы тебе было дано, ты сделал бы это уже очень давно».
Подошел я к черте или нет, было не ясно, но то, что звезды остались далеко, было до оглупления ясно.
С другой стороны задача вроде бы даже упрощалась- о победе можно было уже не беспокоиться, а выступать следовало так, чтобы попасть в тройку. Это казалось возможным, более того, вполне реальным. Было немного грустно, что все так получилось, но ведь по- другому и быть не могло, на небе все уже давно написано и забыто, а мы, самовлюбленные червяки, все ползем перед стальным колесом асфальтоукладчика, размышляя о том, что жизненный путь на удивление утвердился.
Вот такие размышления и злость на себя составили мой психологический портрет перед выходом на трибуну с публичной лекцией, которая завершала первый конкурсный день.
Я поставил перед собой автомобильные часики с крупными цифрами, купленные специально для контроля времени на конкурсе и начал чтение. Секунд через тридцать я понял, что не смотрю в текст, а просто рассказываю комиссии о своих переживания по поводу провала гуманизма и роли моих любимых писателей в нем (в гуманизме, а не провале). Через некоторое время я начал волноваться по поводу состояния здоровья некоторых членов жюри- поскольку мое выступление было последним, то многие занимались насущными делами: кто собирал сумку а кто спал. Но через две минуты все движения прекратились, а на меня в упор начали глядеть восемь пар внимательных глаз. Когда я закончил последнюю цитату и остановился, ожидая реакции, в зале стояла гробовая тишина. Я потянулся за часами и уж совсем было повернулся уходить как вдруг оглушающая волна аплодисментов разогнула мою спину в гордый полупоклон- полукивок, а руки непроизвольно поднялись и опустились. Уже продвигаясь к выходу я пришел к парадоксальному выводу, что в прошлой жизни был или клоуном в цирке- шапито, или королевским пингвином.
Следующий день. Конец марта. Утро.
Во второй день мне не очень повезло- защищать концепцию предстояло после обеда, а с утра можно было лишь сидеть в зале или слоняться по коридорам, что само по себе не впечатляло из- за туманной перспективы быть или не быть полезным хоть кому- нибудь и чем- нибудь. Иногда приходили мысли, что скоро кончатся каникулы, кончится сказка и я снова нырну в ледяной омут бесконечных уроков, из- за которых некогда будет даже заменить текущий смеситель в общежитии и жена будет ругаться, без особой в общем злобы, на мою отстраненность от семьи. Да и права она- я не приспособлен для жизни, но по- другому уже нельзя и … все. Пора в зал.
Происходившие в зале бои между тем произвели на меня весьма неприятное впечатление- на трибуне стояла одна из конкурсанток – Катя, ее я выделял еще на курсах, как потенциальную победительницу. В тот момент она была похожа не на победительницу, а на уставшую от жизни волшебницу- в ее руках был карандаш, похожий на волшебную палочку, но пассы этой палочкой не приводили к ожидаемому волшебству, а наоборот злили комиссию как плащ тореадора злит одуревшего от транквилизаторов быка. Вопросы сыпались градом, без обычной для таких мероприятий тактичности. Что послужило причиной я так и не понял, но понял одно- что главного понять вообще невозможно. А если возможно, то лишь тогда, когда уже поздно. (Также возможно, что понял я это только сейчас, а не тогда и велика вероятность того, что сейчас я тоже понял все это неправильно.)
Потом в коридоре пытаясь найти какие- то слова утешения, я нес пустую бредь, а потом и вообще стал помогать рисовать тушью разные слова совсем другой конкурсантке. Что тут сказать? Когда рисование закончилось, мы пошли на обед, и никто не подсказал мне, что тушь, оставшаяся на подбородке придавала моему и без того неблагонравному облику уж совсем смешной вид.
Когда за окнами начало темнеть, в институт подъехала целая делегация из родной школы- они что- то говорили, серьезно посматривали по сторонам и держались с большим достоинством. Надо полагать индифферентно поддерживали меня перед экзекуцией. Я почти не сомневался, что таковая будет устроена наверняка- несмотря на позднее время члены комиссии были настроены решительно.
Однако, когда пробил час и поднялся на трибуну, то разговоры как-то сами собой смолкли и меня никто не прерывал в течение положенных пятнадцати минут. Потом вопросы потекли как мягкое и теплое парное молоко, не было холода в лицах, не было уколов, не было оглушающего холода презрения. Я просто отвечал, удивляясь в тайне положению вещей, ибо чувствовал свою слабость в теоретических вопросах. Вечер перешел в эндшпиль и я снова очутился в квартире тетушки с огромным желанием приготовиться к предстоящему мастер- классу.
Следующий день предполагал и урок и мастер- класс, но я чувствовал, что урок пройдет как надо и передумывать его замысел поздно. А вот о мастер- классе у меня было весьма расплывчатое представление. Я думал о нем в десять вечера, я думал о нем в одиннадцать вечера, я думал о нем в 00.00, я думал о нем во сне. Последний этап обдумывания оказался самым эффективным- вскочив около четырех утра я начал судорожно рисовать новые карточки, сетуя в тайне на отсутствие компьютера. Факт остается фактом- к шести часам утра я имел полный дидактический комплект и живородящую идею. «Кому сказать спасибо?»- спросила невидимая Жанна Агузарова из динамика эФэМ- радио, и я подумал: «А действительно кому?» Про бога и иже с ним я вроде бы уже рассказывал- не могу поверить или не поверить в его существование. То что миром правят силы нематериальные- совершенно ясно. Но называют эти силы по- разному. От этого на Земле много бед и несчастий, а значит сказать кто прав не представляется возможным.
Проще все объяснить на примере: иногда я приезжаю на ночную рыбалку один в дурную погоду, но вся природа вроде бы так и шепчет: «Останься!» На следующее утро я с гордым видом везу домой полный садок, а сердце поет гимн победителя. С другой стороны, бывает так, что несмотря на хорошую погоду, внутри вдруг поднимается непонятный ужас, а в сознании возникают архетипические монстры от одного вида которых можно сойти с ума. В такие моменты я сижу у костра, глядя на восток, потому что там обязательно должно взойти солнце, однако часто случается, что ночной ветер приносит облака и вместо рыбалки начинается сплошное мучение, а солнце не показывает себя до самого позднего утра. В такие моменты мне бывает тяжело дышать, дым от костра как назло лезет в глаза, а снасти путаются и цепляются за все, что ни попадя. Нужно ли говорить, что животная часть организма при этом трясется от непонятного холода, а утром я с пустыми руками и тяжелой головой ложусь спать, едва дотащившись до дома.
Почему так происходит? Кто дает знаки и воплощает их суровый смысл в случае отказа подчиняться? То- то и оно.
Так вот утро следующего дня принесло с собой серенькую, но весьма характерную для этого времени года гримасу тепла. Школа, к которой нас не без дорожных приключений доставил автобус «а-ля пятидесятые», была совсем недурна. Переговорив с местным учителем технологии, я уже точно знал, как нужно себя вести, чтобы не вызвать у детей шока первой встречи. Через сорок минут я уже болтал с ними на темы весьма далекие от кошмарного открытого урока, широко улыбался и подбадривал всех вновь прибывших.
Сам урок прошел неплохо- это я потом оценил по записи. Скованность конечно была, но были мысли, была работа и даже был результат- немного смешной, и трогательный. Мой язык был в ударе. Он плел такое, что одна из цитат попала в газету под рубрикой «желтые камни»- в ней высмеивались различные несуразности, изрекаемые конкурсантами. Так вот мой собственный язык вылепил следующую конструкцию: «Будем проектировать разделочные доски для рыбы, для мяса, для бабушки, для мамы…»
Даже этот досадный и весьма неоднозначный перл не испортил общего настроения, и самоанализ пролетел быстро и по- деловому. Обсуждались в основном технические детали и подробности от разъяснений которых приходила уверенность в общем успехе.
Потом был обед в местной столовой, где за мой столик подсела девушка неопределенного возраста и попросила описать мои переживания- она де собирается участвовать в конкурсе на следующий год. Памятуя о своем опыте общения с конкурсантами, я долго и подробно излагал ей свою точку зрения. Напоследок она спросила:
- Вы не жалеете, что приняли решение об участии сейчас, когда позади уже половина, а что если все пойдет не так…- Тут она словно поперхнулась и начала краснеть, видимо мысль едва не сорвавшаяся с губ показалась ей слишком откровенной- Не боитесь проиграть?- Она больше не поднимала глаз и смотрела куда- то в сторону.
- Все боятся, ответил я, - но сейчас я больше боюсь мыслей о том, что мог отказаться от участия. Это было то же самое, что отказаться от любви, или возможности другой жизни. (Если конечно вам известно, что существует и то и другое.)
Поговорив таким образом, на мастер- класс я ехал совсем в хорошем настроении- если есть счастье под названием «путь домой», то есть и счастье под названием «конец работы». Этот конец приближался- оставались в сущности мало значимые вещи- педагогический ринг, к которому я всегда относился с большим интересом но не пиететом. Подготовки он не требовал, нужно было всего лишь более- менее правильно прожить предыдущую жизнь а там…
Да вот как раз и там- мы не смогли подъехать к зданию института и отправились пешком по раскисшим от тепла ледяным коростам, веселя друг друга историями о проваленных минутах прошедших уроков.
В зале было малолюдно и даже почти буднично, если бы не видеокамеры и комиссия можно было предположить, что все происходящее не больше чем репетиция. Я с большим энтузиазмом стал участником двух мастер- классов моих коллег и даже продемонстрировал чудеса физики по просьбе как раз той участницы, что понравилась Екатерине Владимировне во время самопрезентаций.
Демонстрация «чуда» прошла настолько зрелищно, что по залу пробежал восторженный шумок. Суть опыта состояла в том, что человек должен был встать одной ногой на головку обычной лампочки накаливания, поставленной цоколем вниз в майонезную банку, вторую же ногу нужно было отвести назад и вверх, изображая ласточку для вящего удовольствия публики. Пикантность ситуации состояла в том, что Ольга Вячеславовна, проводившая эксперимент сначала поинтересовалась:
-Вы точно весите не более восьмидесяти килограммов? Иначе лампочка может не выдержать. Кроме того подошва ботинка должна быть идеально чистой- одна песчинка и – она сделала драматическую паузу- Но надеюсь до этого не дойдет
Я тоже очень надеялся, так как не был уверен:
1. В величине собственного веса, так как он был очень близок к критическому для данных условий.
2.В физических качествах предоставленной лампочки, поскольку разглядел на ее поверхности надпись «Сделано в КНР»
3. В прочности подошвы своего ботинка, так как он тоже был сделан в КНР.
В самый решительный момент, когда одной ногой я уже стоял на лампочке, отыскивая баланс и следовало оторвать вторую ногу от пола, в сознании мелькнул небольшой медиаролик о том, как края раздавленной лампочки прорезают подошву и мягкие ткани моей ноги. Вот тут то и пробежал по залу вздох ужаса, заставивший меня раздвинуть плечи и мило улыбнуться. Все прошло как по маслу. Поэтому, когда настала моя очередь показывать мастер- класс помогать бросились сразу человек десять. Как и что происходило, точно сказать не могу, помню только смех вспыхивающий то тут, то там. После окончания ко мне подошла одна из сидевших в жюри представительница науки. Она мило улыбалась, поэтому я не ощутил напряженности, когда она спросила:
-Вы сами изобрели эту технологическую карту? (Один из атрибутов моего мастер- класса).
Я был весьма удивлен, но ответил несколько развязно:
- Для наших школ это обязательное требование, я просто доконструировал ее и разработал необходимую методику работы, но это ведь не важно- главное людям нравится!
Она посмотрела на меня несколько недоуменно, но ничего не сказала. Когда я выходил из зала, ко мне подскочила Катя и испуганно прошептала:
- Мы тебя не подвели?
- Разве что самую малость, - ответил я, –А с чего такие вопросы?
Она указала глазами на мою недавнюю собеседницу:
-Ты знаешь, кто это?
Я продолжал недоуменно улыбаться, а она выпалила:
- Это москвичка! От ее мнения может зависеть все!
После этих слов я надолго задумался о том, что природная живость характера в некоторых обстоятельствах может сыграть злую шутку с ее владельцем. Но все это отошло на задний план, когда я вышел на улицу и вдохнул полной грудью весенний воздух свежего разлива. Было чему радоваться: испытания кончились, осталась сладкая мука ожидания результатов и последний штрих – церемония награждения.
Следующий день, как я и предполагал, двигался к обеду достаточно просто, после педагогического ринга у нас брали интервью для телевидения, решали организационные вопросы и говорили о сценарии закрытия конкурса. Когда подошло время обеда, нам объявили о том, что на последний конкурс снова нужно приготовить программу выступления, но к этому все отнеслись уже совсем без эмоций: что- то отрепетировали, что- то придумали. По плану, перед обедом нужно было посетить музей истории образования, и вот тут накатила усталость.
Никогда в жизни я не чувствовал такой адской тяжести в голове и ногах. Каждый новый зал, по которому мы тащились за экскурсоводом, прибавлял отчаяния, больше всего хотелось прямо сейчас упасть на пол и спать. Слова слышались как из- за пелены тумана, руки висели вдоль туловища, словно цепи на набережной, смотреть на что- либо было так же противно, как и стоять. Оглянувшись, я понял, что нахожусь в таком состоянии не один, и многие конкурсантки уселись на немногочисленные стулья, (включая и раритетные!). Из всех чувств осталась только воля, говорить не было сил, заметив состояние группы, экскурсовод предложила дальнейший осмотр продолжить самостоятельно, после чего большая часть посетителей тут же испарилась.
Очнулся я уже в автобусе по пути к предпоследней станции маршрута- банкетному залу кулинарного техникума, но даже мысль о предстоящем пиршестве не радовала- усталость завоевывала все большие директории мозга, между тем настала пора брать гитару в руки и играть…
«Все прошло, пройдет и это.»- Примерно такая надпись была на внешней поверхности кольца царя Соломона. Мудрее не придумаешь.
Утро высветило в темных углах моей комнаты веселых солнечных зайчиков и разукрасило потолок разноцветными сполохами от хрустальной люстры. Я быстро ополоснулся, побрился без особой тщательности, и весело насвистывая, вприпрыжку пролетел пять этажей до подъезда. Оставалось последнее испытание- заключительное шоу на сцене Дворца культуры. Я уже совершенно не думал о результате, так как в глубине души был уверен если не в победе, то в призовом месте, а большего и не требовалось. (Потом я часто вспоминал свое настроение и не мог понять откуда бралась пузыристая радость бытия, вопреки логике, по которой предчувствие конца должно было рождать самые сильные и неприятные переживания, но логика логикой, а жизнь- жизнью).
В зале было все так же торжественно и официально, как и во время открытия, я здоровался с друзьями, о чем –то спорил, помогал организаторам в перетаскивании разнообразных предметов, словом совсем не волновался.
Но вот погас свет и зал замер в ожидании слов жюри. Самым трудным оказался момент начала награждения, поскольку все мы надеялись услышать свое имя как можно позже, то внутри рождалось чувство неловкости за своих товарищей, которые не стали победителями. Чем дольше продолжалась церемония, тем чувство это усиливалось. Ладони вдруг стали влажными и сухость во рту подступала как раз в те моменты, когда было нужно что- нибудь сказать.
Перед оглашением тройки победителей был запланирован концертный номер и время остановилось, он тянулся и тянулся казалось бы целую вечность. Мы переглядывались, делая счастливые лица, но близкие слезы на глазах конкурсанток, вдруг наполнили мое сознание чувством сокрушительной вины и я постарался отвлечься от всего земного, вспоминая редкие минуты безусловного счастья, о которых нам говорили психологи.
Время кончилось, кончилось пространство, я переводил взгляд с одной руки на другую и мне казалось что, за взглядом тянется осязаемый след, как на экране жидкокристаллического монитора, при слишком быстром передвижении объекта.
«… третье место присуждается…(НЕ Я!)… для награждения на сцену приглашается…»- все это сознание фильтровало в мыслеобразы, в то время как руки бодро аплодировали, а мимические мышцы растягивали лицо в широкую американо- азиатскую улыбку. Сердце стучало гулко и не ритмично.
СЕЙЧАС.
Но слова ведущих снова заставили меня погрузиться в матрицу: «…за второе место (СНОВА НЕ Я!)…»
И тут все стало понятно. Волнение прошло и вместо бури эмоций получилась какая-то суетливая борьба мыслишек: «Что сказать? Или ничего не говорить? Но ведь сказать что-то нужно, иначе скандал, или что еще хуже- бесчестье. Но кому сказать слова благодарности? Может просто поблагодарить всех или пошутить? А может быть оставить язык в покое- он сам наплетет сообразно случаю, как бывало уже не раз».
Для награждения победителя на сцену поднялись патриархи педагогической мысли. Я был собран и спокоен, мысли перестали бороться друг с другом, фальшивая улыбка сползла с лица, щеки побледнели. Я услышал свое имя, услышал и то, как за мгновение до этого зал вздохнул- поскольку фотография победителя выскользнула на экран чуть раньше слов ведущих, но видеть ее я не мог, поскольку поднимался на сцену.
Когда хрустальная статуэтка оказалась в моей руке, я поднял ее высоко над головой и держал в таком положении почти целую минуту. Потом я поцеловал ее и обратился к залу с короткой речью, пытаясь найти глазами кого- то родного. Но увы- разглядеть что- либо конкретное не удалось. Увидел я только своих коллег из родной школы с неизбежным чайником в руках.
Даже это не смутило, пускай чайник- может оно и к лучшему? (Потом оказалось, что в коробке был кофейник- большая разница!)
После пары интервью для местных каналов я пробрался на сцену, чтобы обсудить произошедшее с друзьями, но никого не нашел- в пустоте кулис стоял только главный приз- телевизор и несколько коробок со спонсорским подарками.
Мне вдруг стало зябко, я вытащил коробки в зал и с помощью появившихся земляков перенес их в холодную машину. Никто ни о чем не говорил, никто ничего не спрашивал, обмениваясь малозначительным фразами, мы прибыли домой.
Потом был небольшой фуршет в кабинете директора, и когда все формальные слова кончились, я пошел домой в каком- то сомнамбулическом трансе.
По дороге позвонила мама и я дал твердое обещание приехать на историческую родину, потом позвонили друзья и поздравили по- настоящему, без высоких фраз. Явившись домой и получив трепку от жены за что- то такое, чего не совершал, я улегся спать.
Поскольку каникулы еще не кончились, то следующий день выдался весьма насыщенным- турнир по волейболу начинался с самого утра. Понимая, что не явиться было совершенно невозможно из морально- этических соображений я кое- как собрал форму и потащился в спортивную школу. Игра шла плохо, несмотря на выигранную первую партию мы проиграли два матча подряд и тут я почувствовал усталость. Она так обволокла все тело, что доигрывая последнюю партию я едва двигался. Во рту стоял противный железистый привкус, брюшной пресс ныл, перед глазами плыли радужные круги. После того как я отказался идти в кабак по поводу закрытия спартакиады, чувство загубленного дня переросло в твердую уверенность. Однако появилось и другое чувство- виртуальная шапка Мономаха вдруг овладела всеми помыслами. Мне захотелось признания, а вместо него получались одни недоразумения, как это вышло не знаю, но гаденькая уверенность в том, что меня недооценивают, впилась своими острыми лапками в душу и мучила меня до самого вечера. И никто не сказал: «Очнись, кретин! Ведь ничего не изменилось, пойми, что все самое хорошее уже прошло, и прошло мелко, быстро и буднично!»
Собственно говоря сказать все это я должен был сам себе, но вот не сказал и все. В знаковой системе «да»- «нет» это означало «нет», а на нет и суда нет. На этом мысли кончились и я рухнул на диван как подкошенный.
Шапка Мономаха.
Утро следующего после волейбольного матча дня встретило меня весьма недружественно. Все тело болело, казалось, что ноги принадлежат вообще другому человеку- каратисту, которого жестоко побили в соревнованиях по тайскому боксу. Болел живот, болела спина и голова. Пить не хотелось, есть я вообще не мог.
Однако принятые обязательства быстренько поволокли меня в душ, и после дежурного: « Вернусь через пару дней!», я пошел к автовокзалу, переставляя бревна, которые еще вчера были ногами под бодрый аккомпанемент весенних синичек.
Всю дорогу я думал о том, что должен сказать и сделать в родительском доме. На ум приходила банальная фраза о том, что «Все мои успехи стали возможны только благодаря…», или «Мама, если бы не ты…» или даже пафосно: «Наша земля рождает такие чувства, что…»
Все эти благоглупости ушли на задний план, когда я действительно доехал до родных мест, весь пафос опал как осенние листья, когда мои друзья- настоящие, те что с детства, устроили вечер встречи. Таская дрова в сени нашего старого домика, я думал только о том, что очень сильно ошибался, считая что не получил должного признания. Нет, в самом деле, а какого черта я вообще чего- то хотел от окружающих? Разве это входило в условия договора или оговаривалось в положении о конкурсе?
После буйной вечеринки на следующий день в дверь тихо постучали- это были корреспонденты местной газеты, оказывается один из моих лучших друзей- Валера, позвонил в редакцию и договорился об интервью.
В последствии, читая мелкие буковки, на серой малобюджетной бумаге я понял, что истинное признание лежит не в глянцевых разворотах, а в простом человеческом участии незнакомых тебе людей. Эта статья и сейчас хранится в моем архиве, как образчик лучшего мнения, которое я слышал о себе. Ах, друзья мои друзья, если б вы знали, какую змею вы греете в своих чистых душах. (Пожалуй даже не змею- коварством я никогда не отличался, скорей ужа- тоже гада, но не такого опасного и ядовитого.)
По возвращении на работу я несколько раз давал пространственные интервью средствам массовой информации регионального значения, после чего просто впадал в шок, читая небылицы, которые просто и естественно растекались в сознании людей. Выходило, что я порочил сам себя, отнимал время у учеников и еще сам же был этим не доволен.
Были конечно и приятные моменты- глава администрации города принял меня в своем кабинете и вручил новенькую акустическую гитару- «Ямаху» ( как прочитал потом младший сын «УАМАНУ»). Вообще с этой гитарой была целая история- потому как меня спрашивали, что бы я хотел получить в качестве подарка от администрации довольно давно. Памятуя о чайниках и кофейниках, я без обиняков заявил, что хочу хорошую гитару. Подумайте сами, разве можно было ехать на первенство России ( а победа на местном уровне предполагала такую возможность) с кунгурским хламом производства прошлого века? После длительного переговорного процесса гитара была принята в качестве рабочей версии. Однако после ее получения ко мне в мастерскую явился завхоз и потребовал предъявить инструмент, чтобы поставить на него инвентаризационный номер. Тут я немножко взбесился и сказал, что инвентаризационный номер скорее поставлю на нем самом, после чего наотрез отказался от порчи инструмента. (Потом я еще не раз вспомнил этот забавный инцидент, но уже как горькую правду жизни.)
Многие коллеги по работе вообще никак не восприняли мою победу. Слава богу, что каникулы сгладили первые дни, и мне не приходилось отшучиваться, на самые явные признаки недружелюбия, как уже бывало.
С новой учебной недели мысли получили толчок совсем другого свойства, когда мобильный телефон голосом Ольги Васильевны безапелляционно произнес: «Нагулялся? Теперь за работу, забудь все то, что ты делал раньше, теперь будем работать серьезно!»
Такие сообщения всегда вызывали у меня волну адреналина, потому что получалось будто все, во что я верил опять становилось неправильным. Однако мысленно я умыл лицо ладонями рук и произнес: «Рахмат!»- так один из киногероев переносил несправедливые обвинения, и его поведение произвело на меня серьезное впечатление.
Вообще говоря, тот период отпечатался в памяти как тяжелый, но очень продуктивный. Для усиления подготовки Ольга Васильевна отправила меня на курсы корпорации «Интел», где в течение продолжительного времени я одновременно занимался информационными технологиями и разрабатывал свою же концепцию, недоумевая, зачем ее перерабатывать, если она и так хороша? Однажды я поделился своими сомнениями с Ольгой Васильевной и получил еще один веский и неприятный удар: «Запомни, - сказала она,- Ты выиграл только благодаря личностным качествам. Как педагог- ты ноль, причем ученые в Москве не сделают скидку ни на провинциальные условия рождения твоего «опыта», ни на внешнее обаяние. Если хочешь хоть как- то не опозорить всю область, делай так, как тебе говорят.» После этого последовал ряд примеров, когда люди, думавшие о себе слишком много, плакали на ступеньках московских школ. Все это произвело на меня крайне негативное впечатление, так как в ее словах был зловещий, но совершенно объективный огонь правды- я и в самом деле не считал себя хорошим учителем, а скорее как в сказке Шварца поверил этому со слов окружающих людей. Душ был опять же ледяной, но очень полезный, так как я развернулся ко всем своим предыдущим находкам спиной и начал почти все заново. Презентацию я оставил без изменений- снимать еще один фильм было некогда, да и лжи там почти не было. Песня оставалась спорным моментом, но я все же полагал, что соберусь и исполню ее на большой сцене как следует- иначе и быть не могло! Ведь я провалил ее уже два раза, это даже для непрофессионала многовато. (Тогда я забыл поговорку, что бог любит троицу, и практика подтвердила ее справедливость, но это было много позже.) Самое смешное, что слабым звеном моего выступления Ольга Васильевна считала защиту личной концепции, а я – урок и мастер- класс.
Насчет мастер класса вопрос решился очень быстро- Ольга Васильевна просветила меня со свойственной ей прямотой, что мастер классы на Российском конкурсе дают только те кто попадает в финал- то есть в состав пятнадцати лучших. Поскольку в эти самые пятнадцать представитель нашего региона попадал только один раз за пятнадцать лет, то беспокоиться не стоило. Понятно, что в данной формулировке мои шансы расценивались ею как никакие. Мне наоборот хотелось добиться невозможного, поэтому с остервенением я взялся именно за мастер- класс. К тому времени были готовы три варианта защиты моей концепции, при чем первый вариант- мой собственный вообще не рассматривался как рабочий, что вызывало чувства злости и обиды.
К маю шумиха вокруг моего имени совсем утихла, и я почти успокоился, подразумевая под спокойствием боевую концентрацию, при которой любые волнения могли помешать достижению цели. По этой же причине я перестал употреблять алкоголь и ограничил время занятий спортом, дабы не тратить силы напрасно. Когда пришла пора школьных экзаменов, я почти не занимался их подготовкой, в результате чего получил весьма низкий уровень качества знаний учеников. Впрочем, провалов не было, и я с легким сердцем ушел в отпуск.
В то лето я часто ездил на рыбалку и брал с собой младшего сына- мы сидели у воды, рассуждая о закономерностях природы, разводили костры и жарили бутерброды- этот этап подготовки к главному я рассматривал как необходимый. Подсобное хозяйство я почти бросил- обработал картофель лишь один раз и без всякой жестокости протравил колорадских жуков- проблемы добычи пропитания отошли на задний план. Домашние смотрели на меня порой осуждающе, но не вмешивались. Сейчас мне кажется, что наши отношения перешли на какой- то новый уровень, все понимали, что изменился я неспроста.
По ночам мне снились необычные сны- их еще называют вещими, причем период между сном и его реальным осуществлением быстро уменьшался . Если это эпилепсия, как трактуют ученые, то в это лето со мной обязательно случился бы припадок. Поскольку ничего подобного не произошло и это было принято мною как добрый знак- в детстве происходило что- то подобное, а ведь тогда я был счастлив.
Постепенно белые ночи превратились в обычные- почти осенние, подул восточный ветер и по утрам вместо солнца все чаще стали появляться наглые дождевые облака. Подходил сентябрь, а вместе с ним самый серьезный и решительный момент в моей жизни. День знаний, казавшийся раньше хоть и грустным, но все же праздником, пролетел абсолютно незамеченным, поскольку я почти судорожно перебирал литературу и пытался произвести экспертизу всего наработанного материала. При этом больше всего меня беспокоила именно концепция- все ее научное содержание было готово, но я не был готов защищать ее в новом виде, ибо это было совсем чужое произведение.
Почти не удивляясь, я получил известие, о том, что Ольга Васильевна, заручившись поддержкой еще одной представительницы местной научной элиты, едет на просмотр всего приготовленного мною материала. Полигоном была выбрана гимназия в которой я когда- то столь удачно дебютировал.
Стоит дать еще одно небольшое пояснение: когда я готовил урок, то очень тщательно разрабатывал материальный компонент- в этом мне помогали многие люди, в том числе мама конкурсантки Кати, которая по несчастливому сложению звезд не попала в призеры областного конкурса (Катя то есть а не мама), но осталась хорошим другом (тоже Катя).
Естественно, когда я узнал, что все образцы, добытые с большими трудностями, придется в прямом смысле уничтожить, то ледяной воин, который к этому времени весьма укрепился в своей позиции невмешательства, проснулся, и мне стоило больших трудов успокоить его.
Почему образцы должны были быть уничтоженными? Да потому, что я предполагал провести урок – исследование, при котором образцы для сравнения свойств ломались на динамометрических столах, поджигались на определенный промежуток времени, погружались в воду и т.д. и т. п. То есть их дальнейшее использование не представлялось возможным, однако я пошел и на это только для того лишь, как выяснилось, чтобы получить очередную порцию уничтожающей критики. После всех испытаний и сомнений предстоял главный шаг, сделать который следовало с королевской уверенностью и величием. Под словом «королевской» я имею в виду короля, который с большим достоинством поднимается на эшафот под улюлюкание собравшейся толпы и делает замечание палачу за его неопрятный внешний вид.
Так или иначе, в конце сентября я выехал на поезде в город- герой Москву, для того чтобы оттуда полететь в далекий и неизвестный Калининград. Всю ночь в вагоне срабатывала пожарная сигнализация и я совсем не мог уснуть, рисуя сценарии по которым наш поезд не доедет или получится какой- нибудь досадный эпизод из- за которого я не смогу защитить честь области и оправдать вложенные в меня средства (поездка обошлась бюджету в немалую сумму.) Даже утром, попав в безумный московский поток мысли о чем- нибудь этаком не оставляли мое возбужденное воображение.
На этом шапка Мономаха, которую я незримо нес на своей голове, улетучилась. Подозреваю, что произошло это в момент пересечения турникета Федерального агентства по образованию, который (в смысле турникет) раскрыл свои объятья, чтобы подарить нам декаду счастья.
Пересекая невидимую черту, я и не догадывался о том, что жизнь уже никогда не будет такой, какой она была раньше, и что началось новое время.
В гардеробе стоял невообразимый кавардак: все приехавшие, прилетевшие и пришедшие учителя принесли, привезли и прикатили с собой невероятно много оборудования. Гитары самых диковинных марок стояли кострами, как винтовки революционных матросов, горы сумок и чемоданов напоминали оптовый склад турецкого рынка. Я не стал исключением и, пристроив свою гитару среди ее сестер, с сильным сердцебиением поднялся на второй этаж. Там нас уже ждали- откуда- то издалека долетал голос инструктирующего организатора. После непродолжительной регистрации я получил целый набор артефактов- фирменную сумку с набором печатных материалов, бейдж с собственной фотографией на пижонском шнурке с надписью «FPRU. оrg» и билет на самолет до далекого и неизвестного балтийского города. Чувства переполняли, я жадно разглядывал окружающих, словно пытаясь упиться социальной значимостью новой компании. Впервые в жизни я почувствовал совершенно новый ритм сердца- оно пело как выпущенная на свободу птица. Ко мне относились как к равному, не было злобы, не было зависти и пренебрежения, все было по- настоящему. Словно во сне, мы проследовали в автобус, который вез нас до Павелецкого вокзала невообразимую вечность, благодаря чему не удалось зарегистрироваться на рейс большинству собравшихся. Скоростной поезд до аэропорта «Домодедово» отправлялся буквально через считанные минуты, и не успевшие сдать багаж едва не плакали. Кто- то из организаторов громко произнес:
-Джентльмены, возьмите багаж милых дам, иначе мы никуда не улетим!
Далее началась невообразимая борьба рыцарства и разума. Мы весело похватали почти все сумки, но оказалось, что часть из них принадлежит вообще посторонним людям. Наконец все уладилось, и я подобрал кофр конкурсантки Наташи из Тамбова, которая всю дорогу слушала плеер, но из нескольких фраз я понял, что она учитель физики и очень рада участвовать в столь уважаемом мероприятии. Рад был и я, слов нет.
Аэропорт покорял современностью, суетой и каким- то европейским запахом. После длительной процедуры регистрации и обыска мы, наконец, попали в новехонький «Боинг- 737», который был пристыкован прямо к зданию, как космический шаттл. Быстро промелькнули плиты взлетной полосы и вот мы, как заправские асы заложили свистящий разворот над Москвой. Потом была далекая Балтика, инструктаж на случай падения самолета в море и наконец бодрое приземление, при котором самолет так брякнулся о треснувшую бетонку, что после остановки в салоне долго не смолкали аплодисменты.
Встреча в аэропорту была просто шикарной, хоть оценить ее по достоинству нам так и не удалось: несмотря на жару мы оделись в одинаковые нейлоновые курточки, которые по замыслу организаторов должны были позиционировать нас единой командой, но обычно дождливая погода выкинула коварный фортель и мы просто плавились на ступенях аэропорта, созерцая приготовленные для нас чествования. Песни, костюмированное шоу, вспышки фотоаппаратов и зрачки телекамер просто окрыляли, хотелось общаться с милыми людьми, которые так готовились, так ждали встречи с нами. Но дело есть дело, пришлось снова грузиться в автобус и ехать в гостиницу курортного города Светлогорска. По дороге я познакомился еще с двумя замечательными людьми: учителем физики Пашей и математиком Толей (везло мне на точные науки!). У нас оказалось настолько много общего, что в гостиницу мы заселялись уже друзьями, уговорившись, несмотря на позднее время и сумерки обязательно выбраться на море.
И выбрались. Вообще, на море я был только однажды в жизни, но впечатление, которое оно на меня произвело можно назвать колоссальным, притом, что это было всего лишь Черное море. В этот раз, когда я почувствовал знакомый запах сердце заколотилось просто бешено, не зная дороги мы долго шли параллельно набережной, но звук прибоя заставил меня решиться на рискованный шаг и не доходя до канатной дороги броситься прямо по склону. Остальные последовали за мной. Зрелище, открывшееся нашим глазам, завораживало: Балтийское море, как оживший роман Валентина Пикуля вдруг навалилось со всех сторон. Свинцовые и белесые волны, словно былинные реки из молока падали на песчаный берег, оставляя фосфоресцирующий след. Я вдруг осознал, что к этим берегам когда-то причаливали немецкие подводные лодки и вывороченные глыбы гранита у сгнившего причала наполнили сознание таким романтизмом и воспоминаниями, что я невольно сел на валун и замер. Что-то подобное испытывали и остальные- вся компания подобралась из Сибири и величественное дыхание балтийского великана произвело самое неизгладимое впечатление. Потом мы фотографировались на память, я, стесняясь своей китайской «мыльницы», тоже сделал пару кадров, но было темно и гарантии в качестве снимков не было совершенно, поэтому я достал телефон и заполнил его память морскими пейзажами минут за пять. Тогда же мы поклялись одеться соответствующим образом и обязательно искупаться, несмотря на обманчивую сентябрьскую погоду. Кто мог предположить, что такой групповой выход окажется предпоследним для многих из нас?
В конце концов, я очутился в гостиничном люксе и впервые понял, что могу быть настоящим человеком. К этой мысли меня привели не евроокна балкона, с видом на живописный лес, у парящего туманом озера, и даже не персональная душевая кабина с набором ароматных масел, а простой факт осознания того, что немыслимые условия были предоставлены мне авансом, только за прибытие. Тогда я вспомнил милую сердцу провинцию, то, как выкраивал минуты на подготовку к конкурсу между ворохами проблем и мне стало весело. Ни с того ни с сего пришла уверенность в собственных силах и какая – то демоническая жажда начала. Все это было похоже на рай, словно небо раскололось и выплеснуло на меня все причитающиеся в будущем блага за проделанную работу, а возможно и за всю жизнь, но об этом думать не хотелось. Я лежал в постели и удивлялся: за что мне всё это? Разве я заслужил? И наконец: разве возможно, чтобы ко мне относились ТАК?
Волшебная страна.
Было небо и была земля. Это я помню особенно отчетливо. Каждое утро начиналось с прогулки вокруг гостиницы, после чего нас приглашали к завтраку. Это был великолепный шведский стол, говорить о котором бессмысленно по следующим причинам:
А) Это было божественно, а следовательно недоказуемо.
Б) Если вы там были, то и сами знаете.
В) Если вы там не были, то не поверите.
Первый день был пристрелочным- мы встречались с большими людьми местного и Российского масштаба, просматривали мастер- классы грандов и слушали пространственные рассуждения организаторов о смысле проводимого мероприятия .
К вечеру первого дня стало совершенно понятно, что перелет всех заинтересованных лиц несколько затянулся- часов на десять.
Приведу записи из дневника: «Что сказать про этот день? Отличная погода- +25, с утра снимал на видео мастер- класс прошлогоднего победителя, в принципе он молодец. Но затем… 13.00- ждем, 15.00- ждем, 18.00- поужинали и ждем. 21.30- мне пора выступать, ну гитара, не подведи меня…
22.50 Это надо же, чтобы я всем помогал с настройками а для себя не смог вывести звук на колонки!? Гитара не подвела, а вот тело и связки… 01.00- появились результаты, мой номер- 27, результат восьмой по России. Совсем не плохо, тем более что седьмому месту я проиграл лишь 0,3 балла».
Следующий день был совсем необычным- в этот день родилась моя благоверная- отправил ей СМС. За окном плакал осенний дождик, видимо как раз тот, которого ждали в день прилета. Море подернулось белой пеленой и стало похоже на сельскую речку осенью.
Нам выделили новый автобус- из- за того, что он двухэтажный появилась возможность располагаться прямо над водителем, что превращало поездку в своеобразное шоу- дорога была очень узкой, и идущий впереди автомобиль ДПС распугивал дорогие иномарки по сторонам. Я смотрел в окно и не верил, что это происходит со мной. В тот день было совсем немного работы- нужно было защитить концепцию или с позволения сказать опыт работы. Еще накануне вечером я твердо решил выбросить всю наукоемкую часть и использовать только свои разработки- а там будь, что будет. Приведу записи из дневника: « 11.30- Ну все, мне пора на защиту- удивительно, но волнения вообще никакого. 20.30 Я увидел напротив своей ячейки результат 39, 8 из 40, лучший из всех. Может ошибка? Но спросить не у кого. 22.00- видимо меня показывали в местных новостях, поскольку даже незнакомые люди подходили и поздравляли с удачным выступлением. Зашел в ночной бар, где собралась целая компания наших- уверяют, что получилось неплохо. Такое чувство, что передачу видели все, кроме меня, ладно, переживу».
Когда подошло время давать урок, я был в наилучшей форме за все время испытаний. Аппаратура работала, срывов программы больше не предвиделось. Местный учитель технологии показал мне свое рабочее место- очень даже неплохо. Учитывая, что прямо в лаборантском помещении стоял компьютер, круглосуточно подключенный у к Интернету, можно было надеяться на общий успех предстоящего мероприятия. Все было по- другому, но ощущение близкого триумфа непонятным образом рождалось в голове каждый раз, как только я начинал думать об уроке.
Поражала степень готовности любого педагога прийти на помощь. Например, когда я спросил о наличии спирта в спиртовках, его принесли сразу столько, что я начал опасаться кого- либо о чем либо.
За час до урока в мастерской были торжественно установлены видеокамеры- предполагалась полная видеосъемка, потом пришли дети и наконец комиссия. Я уже не сомневался в успехе- гимназисты и в самом деле здорово отличались от простых учеников. Когда прозвенел звонок и я после приветствия включил первый слайд время снова сжалось до состояния взведенной пружины.
«Таким видел наш край знаменитый художник Иван Шишкин…»- я говорил в каком- то упоении. Когда пришло время создать проблемную ситуацию ученики уже не обращали внимания на камеры и присутствующих. Кульминация прошла как надо. Потом были эксперименты и суждения, смех и напряженная работа, ребята работали по- настоящему! После урока они подходили ко мне, чтобы пожать руку и сказать какие- то слова, комиссия безмолвствовала. Пара вопросов по теме не несла смысловой нагрузки, скорее это был разговор старых друзей.
Одним словом, вечером в гостинице я делился с Толей своими впечатлениями, не замечая его сурового настроения. Дело было в том, что он посчитал баллы всех участников для составления рейтинга и досадный срыв в первый день по всей видимости выводил его за пределы пятнашки финалистов. Хотя баллы за урок не были обнародованы, он почти не сомневался в отрицательном исходе для себя, в то время как я не сомневался в положительном.
Утро следующего дня встретило нас солнцем и пением птиц. Торжественный обряд завершения первого тура проходил в актовом зале гимназии, волнение наполняло сердце трепетом. Сладко ныли зубы, хотелось пить и двигаться, тогда как процедура предполагала смиренное ожидание в креслах. Наконец жюри начало оглашать результаты. Услышав свою фамилию, я вскочил, поклонился залу, после чего каким- то невообразимым аллюром выбежал на сцену и встал подле других счастливчиков. Когда процедура награждения плюшевыми пеликанами завершилась незамедлительно последовала следующая процедура награждения всех участников золотыми знаками- пеликанами поменьше, к которым прилагалось удостоверение подписанное министром.
Проходя обратно в зал, я был остановлен пожилой иностранкой.
-Найс тойз,- сказала она, указывая взглядом на игрушку в моих руках
- Фор май чилдрен- с улыбкой ответил я. Это было почти все, что я мог сказать в данной ситуации по- английски. Однако она не отстала, а спросила через переводчика:
- Сколько Вам заплатят за это выступление?
Я не сразу нашелся, как ответить и поэтому пробормотал что- то вроде
-На конкурсе мы выступаем не для денег…
Она несколько секунд слушала перевод и вглядывалась мне в глаза, продолжая меж тем улыбаться, и спросила уж совершенную глупость:
-Тогда зачем Вы все это делаете?
Нужно было ответить правильно и быстро, поэтому язык не стал дожидаться моего решения и понес обычную околесицу:
- Такие конкурсы служат для обогащения методической подготовки…профессиональный рост невозможен без… идея о конкурентоспособности учителя близка скорее западу, чем России… и т.д. и т. п.- Словом загрузил я ее капитально как баржу с песком.
Именно тогда в глубине сознания вдруг красной розой распустилась мысль о том, что может случиться через несколько дней. Эту мысль нельзя назвать нахальной или просто очень эгоцентричной- мне вдруг страшно захотелось войти в пятерку победителей. Поскольку в рейтинге по итогам первой части я занимал третье место, то основания к такой постановке вопроса все же были.
Последующие три дня только утвердили меня в этой мысли- мастер класс для большого жюри прошел довольно хорошо, ректор МГУ задал мне пару вопросов весьма благоприятного содержания, лекцию на свободную тему я прочитал так, что даже был удостоен упоминания в «Учительской газете», поскольку в зале некоторые весьма восприимчивые представители старших поколений искренне расплакались.
Приближалась развязка, которая как и в любом деле должна была поставить логическую точку. И точка эта удалась: весь день мы отдыхали: ели шашлыки у моря и вспоминали о прошедшей неделе как о всей жизни. Не огорчало даже то обстоятельство, что в гостиницу прибыла делегация из Китая и на с расселили по 2-3 местным номерам- я переехал к Толе и мы весьма недурно проводили время в песнях под гитару и за составлением фотоархива, который тут же тиражировали на компакт- диски для всех желающих участников. Словом это были чудесные дни- даже не думалось о том, что на дворе глубокая осень и на малой родине наверняка идут гнусные дожди. Жизнь фонтанировала так как я даже не мог представить.
Но момент истины приближался- организаторы раздали нам билеты на заключительное шоу. Всех участников финала разместили по боковым местам, для того, чтобы можно было легко подняться на сцену в случае необходимости. Мой третий ряд был великолепен. Когда поднялся занавес, я увидел знаменитых артистов так близко, что захватило дух. Потянулись приветственные речи и номера, каждый артист имел право огласить имя одного из победителей. К тому моменту я почти не сомневался в успехе и поэтому приветливо улыбнулся своей соседке по ряду когда назвали имя первого победителя. Благодаря отличному месту я оказался в весьма почтительной компании- например моя соседка была членом большого жюри и относилась ко мне с большой симпатией. Однако на этот раз она не ответила и даже отвела глаза куда- то в сторону. Я почувствовал, что ледяной воин шевельнулся в груди, задев мечом сердце. Я стал зорко всматриваться в происходящее- когда объявили фамилию четвертого участника зал замер, понимая что остается последний шанс.
Я тоже поддался всеобщему волнению и сжал подлокотники кресла так, что они жалобно заскрипели. Конверт появился в руках ведущих совершенно неожиданно, громко хрустнула бумага и я услышал, то чего ожидал меньше всего и то, что оказалось безжалостной правдой. Я проиграл.
«Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко!»- пропел детский хор, настолько проникновенно и талантливо, что глаза женской половины зала предательски заблестели. Я сжал зубы и уставился на портьеру у края сцены так, словно именно она решала мою судьбу. Медленно разгорался свет, публика заметно зашевелилась, а в сознании стоял только один идиотский слоган «Это ошибка!». Ноги сами отволокли тело в какое- то помещение с накрытыми столами, руки вытащили телефон и чужим голосом я сказал в трубку два слова: «Я проиграл».
Агония.
Когда я наконец понял, что все кончено и другого результата уже не будет, то с ужасом оглянулся назад и осознал всю глубину содеянного. Прекрасное далеко, воспетое в последней песне представления вдруг показало мне себя в ужасном разрезе социалистического реализма, приверженцем коего я являлся на протяжении всей жизни. Ледяной воин безмолвствовал ( позднее я понял, что он проходил обряд сеппуку, ведущий к мученической и очищающей кончине) Окружающие люди обходили меня как прокаженного, только представительница Воронежской области попыталась ободрить, сказав, что что- то подобное она испытала не попав в финал.
Забавно, но пребывая в глубоком шоке, я вдруг включил совершенно новую программу поведения, которая сама по себе не несла ничего нового, однако предполагала абсолютную самодостаточность ее обладателя.
Все было кончено. Кончены мечты, кончены амбиции, кончены иллюзорные планы освобождения от рутины.
Что осталось? Подумав над этим вопросом, я оценил масштабы состоявшейся катастрофы. Это не была формальная и тем не менее болезненная ошибка, это не была случайность, отделявшая спортсмена от золотой олимпийской медали- олимпиец хотя бы имел иллюзорный шанс отыграться на следующей олимпиаде или ближайшем чемпионате мира.
Нет.
В последней атаке камикадзе, я ошибся, как ошибся в свое время мифический профессор Плейшнер, выполняя задание Штирлица. Но даже в приведенной аналогии не содержится пропасти постигшего меня поражения. Если Плейшнер, умирая, все же сохранил существующее положение дел, то я зачеркнул свою жизнь, без возможности положительного исхода.
Я проиграл. Я не только проиграл, но и подвел других людей. Тех людей, которые поверили в меня и понесли за это определенные финансовые обязательства.
И это был я. Я, всегда ратовавший за дисциплину и выполнение данного слова, я, возомнивший себя человеком, и я боровшийся за честную игру. Я, который был победителем, я, который даже не смог красиво уйти.
Первые мысли, посетившие мою голову после «ядерного взрыва» прозрения были примитивны пошлы и до вульгарности предсказуемы- как ни глупо я постарался переложить ответственность на необъективность судейства и происки богатых регионов, но…
Ничего не вышло, в интервью, которое я прочитал много позже в газете «Труд», было много обид и эмоций, но совершенно отсутствовала месть. Наверное, когда Ледяной воин умер, моя сущность лишилась способности протеста. Чего лишилась моя малая Родина и чего лишилась моя дырявая и мелкая, но тем не менее еще светлая душонка я не понял, поскольку умерла последняя жилка тянувшая меня к свету, анализировать произошедшее стало просто некому.
Я стоял в центре фуршетного зала, рядом проходили официанты с бокалами вина, пролетали светящиеся от счастья конкурсантки и пили артисты, с которыми можно было поговорить и даже сфотографироваться на память. Жизнь, бьющая ключом для всех окружающих, казалась нелепым и совершенно невозможным пиром во время чумы. Кричать было нельзя, плакать я не был приучен.
Напиться?
Я оглянулся и не без удовольствия обнаружил официанта с подносом водки, не имевшей популярности настолько, что он уже начинал предлагать свои услуги случайным людям, просочившимся на шоу. После двух стограммовых бокалов сознание вновь включилось и, оборвав интервью, я направился, к скучавшему у ограждения лестницы Толе.
-Как ты?, Не бери в голову… - он вел себя по всем канонам друга, но увидев мою полную абстрагированность, ушел куда- то далеко, бросив напоследок- Ты извини, всю жизнь мечтал познакомиться с Анжеликой Варум, а она совсем рядом, пойдем?
Анжелика Варум как и все остальные артисты, в тот момент, вызывали в моем сознании те же образы, что и космонавт Юрий Гагарин в атрофированных мозжечках современных молодых людей- даже услышав о его существовании, они не верили в его подвиг, несмотря на полную легитимность сопровождающей легенды.
После четырех- пяти бокалов водки я начал выходить из коллапса. Во- первых захотелось отзвониться домой, во- вторых захотелось еще выпить, в- третьих я услышал свою фамилию из уст ведущего- полагалось получить какой- то приз зрительских симпатий.
Приз был такой большой, что я сразу понял неперспективность его перевозки в авиабагаже и тихонько пристроил трофей в местный детский дом, наказав нигде не шуметь об этом факте.
Конец вечера прошел на удивление хорошо- головная боль унялась и очнувшись в гостинице я даже начал вполне нормально складывать вещи в сумку.
Одна мысль не давала вести процесс сборов спокойно: «Что дальше?» Когнитивная часть отвечала прагматично: «Ничего», креативная зловеще выдавала последний слоган: «Все!» Однако насчет «всего» я был непреклонен, находясь на чужой территории мое тело защищало честь целой области и было властно над объективной подоплекой происходящего светопреставления. Насчет «ничего» ясности не наступало, так как ближайшие двое суток представлялись достаточно ясно по причине немалой суеты переезда через треть огромной страны.
Когда наступает период физических или моральных перегрузок сознание, почувствовав угрозу, перестает выдавать тревожные импульсы, все рефлексы определяют адреналин и тестостерон. Поэтому когда в четыре часа утра в наш номер постучали и я получил авиабилет на рейс, который улетал через смешной промежуток времени (это учитывая регистрацию и обыск!), то сумка сама взлетела на плечо, сон и опьянение отскочили как шар от лототрона, а сознание сделало робкую попытку постучать во внутреннюю часть черепной коробки уже в воздухе над независимой Литвой.
На этот раз вместо «Боинга» нам достался старенький, но весьма комфортабельный «Ту», и когда он медленно покачивался с крыла на крыло, я думал о том, что упади он сейчас над водами Балтики и все проблемы будут решены. Однако давнее мое предубеждение, что все советское заведомо выше качеством, чем западное, не подвело и на этот раз- самолет благополучно сел, даже не потревожив спящих в креслах иностранцев.
Я вышел на взлетную полосу и проследовал к переполненному автобусу: Шереметьево-2 , значительно уступал современному Домодедово в комфорте, зато выдача багажа прошла очень быстро и эффективно- утомительной процедуры досмотра не было и я благополучно ретировался, помогая по дороге замечательной девушке Лене из Кургана.
Лена была замечательной хотя бы потому, что у аэропорта ее ждал «Бьюик» с водителем, и она вполне любезно согласилась доставить меня до Москвы. Учитывая современные реалии, это был поистине акт милосердия. По пути мы весело болтали, вспоминая прошедшую декаду, вспоминали настолько весело, что шофер принял живое участие и поинтересовался у меня о размере полученного вознаграждения. На это я гордо ответил, что работаю не из- за денег, а в частности, если это кого- то интересует, то три месяца назад получил премию правительства своей области, после чего в беседе возникла неловкая пауза и вот почему. Водитель решил, что премия правительства это страшные деньги, Лена, зная о размерах этой премии, (эквивалент 200 долларов) пожалела меня, а я был горд произведенным эффектом.
Словом через полчаса сказка кончилась и начались серые и несколько утомительные будни: я стоял у метро «Химки» и раздумывал как поступить дальше: раннее утро не впечатляло перспективой попасть в сумасшедшее метро. С другой стороны ехать на вокзал все равно пришлось бы, хоть время и было много, примерно часов двенадцать. Однако провидение снова показало себя: прямо к моей, припаркованной у бордюра, гитаре подкатил джигит на битой «шестерке» и предложил услуги такси. После десятиминутной торговли и обещании джигита подвезти «Прям к паиздам, да?», я мысленно попрощался с двумя сотнями рублей и уселся на переднее сидение, оборудованное подушкой из лоскутов после чего приготовился к новым испытаниям. Но доехали мы очень неплохо, даже посмотрели на припаркованные у Госдумы роскошные иномарки, после чего я прослушал лекцию с акцентом о том, как хорошо можно устроиться в столице нашей Родины, а также о том, сколько денег для этого требуется, а также о том, что деньги нужно зарабатывать как угодно и даже о том, что приезжим в Москве не место.
Последнее замечание явно касалось моей персоны, но ругаться не хотелось, а другого продолжения разговора не предвиделось, поэтому когда на горизонте показалась площадь трех вокзалов я аккуратно рассчитался и побрел к хранилищу ручной клади.
После окончания препирательств по поводу стоимости одного места хранения, я остался один на один с вечностью- до поезда было часов десять, а спать было нельзя- ценные вещи, которые непременно украли бы московские воришки, не принадлежали мне лично, а были взяты под честное слово, что было значительно сильнее расписок и платежных поручений. Поэтому ноутбук, видеокамера, некоторые личные ценности и подарки клонили меня к земле каждый раз, как я пытался отдохнуть, но другого выхода не было.
С точки зрения классической философии все было правильно, после высокого и горделивого отдыха следовала череда физических и моральных испытаний, которые в глазах бога должны были нивелировать мое ничем не оправданное счастье бытия, в течении предыдущих двух недель. Но в те минуты думать о философии совсем не хотелось, скорей хотелось спать или к черту бросить все имущество, правда мысль о невыполненном долге врывалась уже каждые десять секунд и призывала к самоочищению, но до него было очень и очень далеко…
Время тянулось мучительно, между приступами сонливости я делал какие – то мелкие делишки- съел блин с начинкой, подивился стоимости чашки чая, позвонил давнему другу Олегу, который уже давно перебрался в столицу и доложил о своем прибытии, потом купил книгу «Звездные корабли» на распродаже и даже попытался ее почитать. Но все это были практические попытки направить сознание по иному пути, так как оно все время устремлялось к одному руслу- «Ты проиграл, ТЫ проиграл! ТЫ ПРОИГРАЛ!!!»
Звонок милейшей Ольги Васильевны застал меня врасплох- посмотрев на определенный моим «Сименсом» номер я похолодел. Сказать было нечего, оправдываться не хотелось, не поднимать трубку казалось крайне неуважительным. Я нажал на зеленый телефончик указательным пальцем правой руки и произнес: «Алло?». Разговор получился странным: говорили о чем- то несущественном, о том, что дома меня ждет торжественная встреча, на что я отвечал, что недостоин и неплохо бы встречу отменить. Или мы оговорили возможность дальнейших действий на случай интервью- приходилось делать красивую мину при плохой игре, однако я не обольщался насчет будущего
Приближавшееся забвение не пугало- пугала перспектива возвращения на круги своя. Серые утренние сумерки перед десятью уроками, от которых потом делалось нехорошо, дрязги, чудовищные по своей мелочной природе, и беспросветная бедность материального и духовного существования – все условия для нового витка лонгированной деградации просто убивали. Убивала также мысль о том, что жаловаться на это было нельзя, так как последнее просто превратило бы меня в тряпку для протирания столов в пивниках. Перспектив не было, возможности реабилитироваться тоже не было, была тупая усталость и железная необходимость определенных действий. К вечеру ситуация стала просто критической: приехал Олег, приехал Толя, но я не мог разговаривать с друзьями, даже выпитое пиво не добавило беседе живости. Когда подали поезд, и я с огромным облегчением загрузил ящик под дерматиновым топчаном, мыслей не осталось вообще никаких. Я не помню, как прощался с друзьями, помню только, что не очень красиво. Потом я расстелил белье и задолго до отхода поезда провалился в липкий и бесконечный сон.
Утро ворвалось перебранкой проводницы с кем- то из пассажиров, пытавшимся воспользоваться туалетом, я вскочил и увидел за окном родные пейзажи- спутать покосившиеся деревянные домики без обшивки и грязные колеи вдоль насыпи с другими местностями нашей огромной страны было просто невозможно. Я оглянулся вокруг и понял, что даже не распаковал сумку с походной одеждой, следовательно, спал в костюме, опустив взгляд вниз и убедившись в справедливости таких предположений, я тихо засмеялся. Правда галстук все же был снят и спокойно валялся на полу. Внешний вид был как раз для торжественной встречи. Даже не смотря на все мелкие промахи, душа вновь наполнилась непонятной радостью- путь домой это на самом деле счастье. Когда на перроне мелькнули телекамеры, а потом я увидел жену и еще кучу знакомых все обиды и разочарования отошли куда- то очень далеко. Я взял в руки плюшевого пеликана, пришпилил золотого на лацкан мятого пиджака и вышел в тамбур- дальнейшее легко восстановить по видеозаписям местных телеканалов. Цветы, поздравления, короткое интервью- все смешалось. Быстрая смена декораций приводила в состояние легкой эйфории.
Просто невероятно пролетела встреча в доме Правительства, вспоминая о моментах псевдославы позже, я часто вытаскивал фотографии и рассматривал лица окружавших меня людей, пытаясь определить степень их искренности.
Однако все это прошло быстрым и несколько нервным воспоминанием- так проходят критические мгновенья. Главное действо началось, как я и предполагал по приезду на малую Родину.
Приготовления к следующему дню я начал загодя- настроил презентацию в которой кадры конкурса менялись в хронологической последовательности, купил хорошего вина, выбрал наиболее красивые кусочки янтаря для подарков коллегам отутюжил костюм и внутренне ликуя отправился на работу. На этом волшебство закончилось: несмотря на дикую усталость меня прямым ходом отправили сдавать экзамен по электоробезопасности. Слайд- шоу никто не стал смотреть, вино выпили буднично, вопросов ни кто не задавал.
В тот день я хотел уволиться, но вместо этого пошел домой и лег на диван, а на следующее утро уже шел на обычную работу в обычную спецшколу, мысленно матерясь и проклиная тот час, когда появился на свет.
Июнь. Сегодняшнее утро.
Год прошел почти обычно, правда меня несколько раз приглашали на различные мероприятия и даже награждали, но я отчетливо понимал, что все это скоро кончится. В этом году я часто замечал, что начинаю плохо дышать, дважды мне казалось, что во сне у меня останавливается сердце. В мелких страстишках и суете прошел этот год.
Объявили конкурс на Президентский грант и я без всякого энтузиазма сдал необходимые документы. Возможно я выиграю а может и нет. Сейчас мне все это абсолютно параллельно, как выражаются современные дети.
Сегодня я приехал к маме, мы с ней долго говорили после чего я решил попытаться войти в одну реку дважды: обрести счастье старым способом- через несколько минут еду на рыбалку в то самое место и в то самое время как бывало. Надеюсь, рыбалка принесет успокоение. Именно поэтому я думаю, что все сказанное прошло невозвратимо и превратилось в фантом, стало неправдой, именно поэтому я умолкаю.
Я думаю также, что больше вы обо мне никогда и ничего не услышите.
Эпилог
Тело рассказчика было впоследствии найдено на берегу реки, в месте, которое местные рыбаки называют стерляжьей ямой. Рядом с телом не было найдено никаких следов, разве что следы лап береговых ворон. Он лежал, как будто улыбаясь, устремив застывший взгляд на восток, туда, где должно было взойти солнце. Однако сведения эти крайне неточны, так как их передал первый свидетель - психически ненормальный человек, показаниям которого абсолютно не стоит доверять. По результатам вскрытия тела можно сделать вывод о том, что рассказчик умер от разрыва сердца, никак не связанного с болезнью легких. Мало того, никакой болезни у него не было и быть не могло, так как он каждый год проходил профессиональный медицинский осмотр. Но это не так уж и важно, важней оказался тот факт, что рассказчик оставил записи о том, что его ждет подобная кончина за год до описываемых событий, то есть планировал свою смерть. После этого совершенно ясно, что вся представленная «драматургия» явилась не более чем фарсом в их смутном времени, которое рассказчик и сам не приветствовал.
А жизнь только слово, есть лишь любовь, и есть смерть…
Эй! А кто будет петь, если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать…
В. Цой. «Легенда»