В воздухе витал запах дыма, - едкий, кисловатый, такой, что становилось трудно дышать. Небо было белесым и каким-то искусственным, как будто горизонт стыдливо прикрыли серой фанерой. Такой же серой была земля. Где мы сейчас – не знал никто, что происходит вокруг – не знал никто. Люди крутили головами и видели одно и то же – дым, поднимающийся столбом в это ненастоящее небо. Земля, – когда-то плодородный чернозем, - теперь просто преграда на пути, серая грязь. Над толпой разносился голос, зычный, сильный, ставший привычным за последние дни. Я не разбирал слов, не улавливал смысла. Круглосуточное вещание заблокировало сознание настолько, что вдумываться в текст уже не представлялось возможным. Но этот голос спасал, защищал. Врезалось в сознание одно слово – «обреченные». Как штамп, как молитва – «обреченные».
А потом толпа пришла в движение. Воздух наполнило шарканье тысяч ног. Спины передо мной начали мерно раскачиваться. Я двинулся следом, не понимая, к чему это движение. Просто нужно идти, нужно слушать голос, нужно. Тело уже не реагировало на толчки идущих рядом, ноги не ощущали, как на пятки кто-то то и дело наступал. Кто идет рядом? Кто они такие?
Движение продолжалось, а я наблюдал, как по небу плывут дымные облачка, медленно растворяются, рождаются новые. Было довольно холодно, тонкая куртка не спасала. Кроме того, воздух был наполнен влагой - и эта сырость забиралась под одежду, в обувь, окутывала руки. А люди все шли, шли, одинаковые, с мрачными лицами, сосредоточенные на своих мыслях. И летящие над головами толпы слова. Репродуктор во много раз усиливал голос, но все прекрасно ощущали, что это не запись, что Он говорит и говорит, делая секундные паузы, задумываясь лишь на мгновение, чтобы сформулировать фразу. Но понять эти фразы никто не пытался.
Я достал из кармана полулитровую бутылку с водой, отхлебнул немного, положил емкость назад. Краем глаза заметил, как подозрительно на меня косятся окружающие. В глазах страх, недоверие. Все следят друг за другом. Все сосредоточены. Все держатся за голос, говорящий несмотря ни на что.
***
По телевизору, как всегда, не было ничего интересного. Как всегда, я все равно смотрел в этот экран, потому что ничего другого делать не хотелось. Даже не помню, что там показывали – какую-то рекламу. Типично счастливый безликий представитель хомо-сапиенс наглядно демонстрировал пользу от применения очередного товара.
А потом я взял с полки небольшую вазочку, и со всей силы швырнул ее в экран. Лицо счастливого потребителя не шелохнулось, а вот экран покрылся трещинами. Потом я вскочил, ухватил телевизор в руки и швырнул его об пол. Следом за пластмассовым ящиком потянулся хвост антенны. Впрочем, ящик уже был не в состоянии понимать, что эта антенна ему вещает.
Я хватал мебель, и просто валил ее на пол. Выпотрошил полку с книгам, просто принялся рвать страницы. Однако, вскоре это наскучило – и я двинулся на кухню. В окно полетели тарелки. Стеклопакеты выдержали этот напор, тогда в них последовало несколько ударов табуреткой. Стеклянная крошка посыпалась вон из квартиры, а в образовавшуюся пробоину полетела табуретка.
На плите стояла какая-то кастрюля, я одним ударом руки сшиб ее на пол, на ноги хлынула еще теплая жижа – что-то съедобное. Зажечь газ удалось только с третьего раза – все время гасли спички. Зато, когда расцвел знаменитый синий цветок, стало гораздо веселее. В моих руках оказалась газета, свернутая в трубочку. Вскоре из нее получился отличный факел. Я подносил его к шторам, к полке с бумагами, к мебели.
Огонь начинал расползаться по кухне. Тогда я быстро накинул куртку и пошел в прихожую. В коридоре было дымно. На меня залаяла соседская собака, но сильный удар с ноги урезонил животину. На появившегося из дыма соседа пришлось задействовать руки. Я нырнул в дым, вышел на лестничную площадку. Здесь было людно. Вдруг я ощутил резкую боль в спине и упал. Вставать было не обязательно. На четвереньках я пополз вниз по лестнице, из дыма то и дело выглядывали чьи-то ноги, по которым тут же наносились удары. Вскоре, бетонный потолок над головой закончился, уступая место серому небу. Я встал в полный рост и немного огляделся.
Улица наполнялась людьми. Дома, казалось, тошнило: из окон вылетали один за другим различные бытовые приборы. С грохотом рухнул на асфальт чей-то холодильник. Из многих окон вырывался огонь. Слышались крики, ругань. Люди дрались друг с другом. Совершенно случайным образом выбирая партнера. Вскоре я тоже нашел своего Врага. Впрочем, он еще не догадывался, что является врагом. Но после удара в затылок он это понял. Или поймет, когда очнется. Или вообще не поймет.
Затем я поднял с земли кирпич и побежал по улице…
***
Почему-то любая одежда, если ее носить очень долго, становится серой. Вот и сейчас, рядом со мной были красно-серые, сине-серые, желто-серые куртки. Шли мы не так долго, но все время или через поле, или пешком по опустевшим дорогам. Почти не останавливаясь, всего на пару часов ночлега.
Сейчас была ночь, и мы двигались при свете прожекторов. Где-то далеко впереди и далеко сзади двигались машины сопровождения, на которых и были установлены громкоговорители, прожекторы, была платформа медицинского обслуживания. Они и высвечивали нам путь через хаос. Здесь почти не разговаривали, потому о том, что происходит на границах толпы, узнать было почти невозможно.
Шарканье ног, темные спины, тьма над головами. Звезд не видно, как будто просто выключили подсветку искусственного неба. И голос, произносящий одно слово за другим. Слова человеческой речи. Настоящие.
«Будущее».
Это слово достигло моего сознания. Будущее. Мы туда идем? В будущее?
На мгновение привычный голос Лидера перебил хрипловатый бас, сказавший «Всем стоять! Пауза. Отдых». По толпе пронесся вздох облегчения – таких длинных переходов еще не было. Обычно, как только небо темнело, мы останавливались. Похоже, теперь Лидер спешил.
Я сел прямо на землю, попытался расслабить затекшее за почти десять часов ходьбы тело. Многие последовали моему примеру – тоже упали на землю, насколько это позволяла теснота. Никогда бы не подумал, что в поле может быть тесно.
Ночь разрезали прожекторы, все пространство вокруг было месивом из силуэтов, их теней, и туманной мглы. Холодно. Изо рта идет пар…
***
Я несся по городу, не ощущая усталости. Когда кто-то пытался наброситься на меня – приходилось уворачиваться. Еще чаще приходилось нападать самому. Наносить удары булыжником, который, казалось, прирос к рукам и стал продолжением тела. Как и положено хорошему оружию.
Нужно было разрушать. Нужно было, необходимо. Эту необходимость осознавали все, кто был на улице в тот день. Кто-то выбрал спокойную тактику: не бежал, просто шел, однако не пропускал возможность пырнуть каким-то кухонным ножом проносящихся мимо «бегунов». Те не чувствовали боли, и бежали дальше. Потом падали, когда тело отказывало.
На проезжей части было металлическое месиво: вся дорога была сплошной аварией. Другие машины, подъезжавшие с перпендикулярных улиц, спешили набрать скорость и посильнее въехать в это месиво, искорежив собственное железное тело. По крышам этих автомобилей тоже бегали люди, молотили лобовые стекла кусками арматуры (и другими подручными средствами). Шум, крик, стоны, - ничего не могло сбить меня с толку. Я продолжал делать то, что должен был делать. И, главное, ощутил счастье. Счастье от простоты бытия, то понятности происходящего. Вот оно, предназначение. Булыжник в руке, хаос перед глазами, и ты – такой гармоничный элемент хаоса.
Я пробежал уже с десяток кварталов и уложил с сотню врагов, когда вдруг четкая картина мира дала трещину. Тогда я впервые услышал Его голос. Говорил он очень громко, подавляя рев хаоса вокруг. Говорил очень внятно. Слова звучали так, что пройти мимо было невозможно. Моя рука ослабла, опустилась. Ноги пошли по улице направо, к источнику звука.
- Опомнитесь, обреченные! – кричал стоявший на крыше какого-то разбитого автомобиля человек, - хаос захлестнул наш мир так просто только потому, что внутри вас было слишком много хаоса. Все мы обречены. Но мы должны держаться до последнего и сохранить остатки порядка. Остановитесь!
В этих словах не было ничего необычного. Однако, это были человеческие слова. Речь. Дело в том, что после начала этого хаоса я вообще не слышал человеческой речи. Только собственные мысли в голове. А теперь, казалось, этот человек говорит со мной на языке моих мыслей. Дальше идти не хотелось. Я выбросил булыжник, он с глухим стуком упал на землю.
А потом наступило омерзение от понимания – что мы все творим… Только почему-то после этого в сознании начали путаться слова. Только отдельные реплики достигали цели – «обреченные», «предназначение», «уйти»… А смысл фраз скрылся, растворился.
***
Восход солнца заметить было невозможно из-за плотных туч. Просто подсветка опять медленно включилась, обозначая начало очередного дня. Прозвучал уже ставший привычным сигнал к пробуждению – звук горна. Голос Лидера все так же создавал экран от хаоса над толпой. Люди медленно вставали, разминали затекшие тела, пили воду из фляжек.
А потом прозвучал еще один сигнал – к старту. И опять переход. Опять сотни и тысячи ног принялись топтать землю, двигаясь в неизвестном направлении. Я видел только дым, поднимавшийся от бывших городов. Наверное, там до сих пор беснуются люди. Те, что до сих пор живы. Это не на долго.
«Обреченные изначально, обреченные самой сущностью мира, мы не в праве противиться». Эта фраза прошла в сознание, как будто ударила мокрой плетью по лицу. Я вздрогнул. Почему-то мне снова стали понятны слова, которые говорил Лидер.
- Когда мы появились в этом мире, вся наша природа была построена на зависимости. Мы несвободны и слабы, с самого первого дня существования. Таким образом, мы обречены, и легче не существовать вообще, чем существовать так. Наше будущее раздвоилось совершенно явственно: или мы станем сильными, отрекаясь от слабостей, или же просто исчезнем, утонем в хаосе.
Меня пробрала дрожь. Мир обретал совершенно другой оттенок. Дымный горизонт сразу перестал казаться основной угрозой. Гораздо страшнее прозвучали эти слова Лидера. В них не было надежды на то, что мы станем сильными. Скорее, это был именно призыв «перестать быть». И он нас ведет. Он – Лидер, оказывается, говорит такое.
Звук теперь тянул меня как магнит. Я стал проталкиваться через толпу к источнику звука, все ускоряя шаг. Люди и так шли довольно быстро. Потому мое поведение казалось им подозрительным и страшным. Я своими глазами видел, как забивали насмерть и затаптывали тех, кто поддавался хаосу и набрасывался на людей, шедших рядом. Как бы меня не постигла такая участь…
***
Мы тогда стояли очень долго. Наверное, часов шесть, просто слушая голос, не понимая смысл, и ощущая омерзение от происходящего. Именно этот эффект омерзения, похоже, и был точкой отсчета нового времени, новой жизни.
Машина, на которой стоял говоривший человек (в сознании к нему сразу прилипло название «Лидер»), оказывается, была оборудована громкоговорителем. Потому, когда толпы стало много, человек включил эту систему, и голос покрыл шум снова.
Потом откуда-то появились люди с пластиковыми бутылками, наполненными водой. Они раздавали такие самодельные «фляги» всем, кто стоял в толпе. Я получил бутылку с этикеткой «пепси-колы», положил увесистую флягу в карман и стал слушать дальше. Точнее, не слушать, а стоять и ждать.
В речь лидера неожиданно вклинился другой, хрипловатый голос.
- Выдвигаемся из города в пешем порядке. Приказы выполнять беспрекословно. Так повелел Лидер, - сообщил он буднично.
Машина завелась и поехала, а голос продолжал звучать. Автомобиль двигался медленно, чтобы люди успевали следовать за ним. Я навсегда запомнил, как сложно было выбраться из города. Толпу разрезали улицы, многие терялись, многих уничтожали люди, одержимые хаосом. Груды металлолома на дорогах не позволяли машине Лидера проехать, приходилось искать обходные маршруты.
Мы шли всю ночь, и как раз к рассвету вышли на трассу, миновали табличку с названием нашего города. Дорога была совершенно пуста. Тут, из-за горизонта появилась какая-то машина. Я был повыше стоящих впереди, потому мог все это наблюдать. Машина, разгоняясь, врезалась прямо в толпу. Увязла в ней, как муха в меду. Сколько там погибло людей – неизвестно. Но Лидер принял тогда решение – двигаться не по дорогам.
Мы свернули прямо в поле. С тех пор движение не прекращалось…
***
За сегодня я прошел в два раза больше, чем все остальные. Потому что почти добрался до головы толпы, до места, откуда звучали слова. Я пока что не пытался снова уловить смысл, просто пробирался поближе. Зачем я двигался туда – объяснить было сложно. Но почему-то я понимал, что должен быть там. Близко. Совсем рядом.
Голос какого-то полевого командира объявил привал. Сегодня рано… Мне стало намного проще двигаться: все-таки маневрировать в стоящей толпе проще, чем в двигающейся.
И когда последний ряд спин был пройден, я наконец-то увидел цель своего «похода в походе». Небольшой автобусик с двумя большими колонками на крыше. Оглушительный звук, колонки уже хрипят. Образ величия Лидера рассеивался, таял, как тает очарование спектакля, если присмотреться к костюму актеров и увидеть дыру.
Просто прислушаться – и смысл тут же откроется.
- Мы влюбляемся – и делаем себя обреченными на страдание. Мы приобретаем – и делаем себя обреченными на потерю. Мы привыкаем – и обрекаем себя на боль от неудовлетворенной привычки. Мы рождаемся – и обрекаем себя на смерть. Обреченный народ. Этот порочный круг должен быть разорван, преодолен. Только собрав силу, только отказавшись от всех пристрастий, мы выстоим перед волной хаоса.
- Нет… - тихо сказал я, и звук в колонках утих. Мои ноги понесли меня прямо к машине, теперь я стоял лицом к толпе. Смотрел им в глаза. В их испуганные затравленные глаза.
- Нет, - уже громче выговорил я, - нельзя считать себя обреченным. Этим мы обрекаем себя быть им! Такое учение ведет нас к пропасти. Мы идем не в будущее – а валимся в пропасть, как весь мир. Только растягиваем удовольствие.
Перед глазами темнело. В ушах упруго и гулко стучал пульс. Часто-часто. Лидер примолк, видимо, слушал меня.
Народ зашевелился, первые ряды двинулись вперед, напирали задние – тоже хотели меня слышать.
- Наш путь – путь к силе. Мир, основанный на слабости уже был, и он рухнул, - прогрохотало из колонок оглушительно-громко – они явно добавили звук. Теперь хрип некачественных динамиков ощущался еще явственнее.
- Наш путь – к спасению, к сохранению человеческого лица. Сильными не могут быть все.
Это иллюзия. В мире сильных всегда будет масса слабых, покоренных сильными.
- В мире слабых тоже всегда есть сильные, только их намного меньше, зато силы у них намного больше– ответил мне Лидер.
Потом дверь машины открылась, и Он вышел ко мне, держа в руках микрофон. Он посмотрел на меня внимательно, оценивающе. Повернул на микрофоне выключатель, отключив звук.
- Ты можешь быть координатором… Ты – Сильный… Когда мы будем готовы построить Новый Город, тебя ждет в нем отличное будущее.
- Нет у нас будущего, мы обреченные, сам же говоришь, - ответил я. Сейчас в моей душе окончательно рухнул образ «Лидера». Это был обычный человек. Чуть более сильный духом, чем остальные. Сумевший подчинить себе бушующий хаос.
- Что ты предлагаешь тогда? – отозвался Лидер.
- Смотри… народ решит сам.
А толпа в это время шевелилась. Люди перемещались, перестраивались. Похоже, лидер еще не понимал, что это за движение. Кроме того, люди начали говорить. Я уловил отголоски моих собственных слов. Эти слова уходили из уст в уста, вглубь толпы. Люди опять начали говорить, после нескольких дней молчания.
Еще стало тихо. Какая, оказывается, сладкая тишина! Монотонный монолог лидера настолько давил на уши, что сейчас сознание отдыхало. Спустя несколько минут, толпа разделилась на две части. Правую и левую. Не нужно было никаких пояснений, чтобы понять: это – мои, а то – Лидера. Это – те, кто хочет жить по-человечески. Это – жаждущие «силы».
- Посмотрите! Ваш «гуманист» уже проявил слабость, внес раскол! Он проявил слабость, обрекая себя на душевные метания. Обреченный! – зычно заговорил лидер.
- Я просто высказал свои мысли, – негромко ответил я.
- Твои мысли стоят на пути Спасения! – продолжал давить лидер.
- А твои речи не обещают спасения… - отозвался я.
Потом из толпы раздался крик. Воинственный, угрожающий. Люди повернулись лицами друг к другу. Мгновения тишины прошли – теперь снова на уши давил шум. Только грохотали не колонки лидера, а тысячи человеческих глоток. Кто-то поднял с земли булыжник и метнул в толпу напротив. Этот булыжник, казалось, завис в воздухе, медленно, красиво проделал дугу и упал кому-то на голову.
Стройные первые ряды двух противоположных групп пошатнулись, их повело, как стекло перед тем, как оно разобьется. Разбилась и стена людей, ринулись вперед, друг на друга. За человечность, за Силу, за Будущее… В памяти всплыли картины из города, когда его поглотил хаос.
- Остановитесь! – это орал я. Сознание настолько мобилизировалось, что я сначала крикнул, а потом только услышал собственный голос.
Толпа не слышала. Это уже была и не толпа – а месиво. Слабые? Сильные? Обреченные…
- Стойте! Прекратите! – крикнул лидер, уже в микрофон. Но охрипшие колонки не заглушили рев толпы.
- Мы же идем в будущее! – голосил я, выхватив у лидера микрофон. Однако, смешно призывать шторм утихнуть. Он утихнет сам, забрав с собой несколько десятков жизней. Или сотен.
- Бесполезно, - тихо проговорил лидер, достал из кармана сигареты. Закурил.
- Точно? – как-то безнадежно спросил я.
- Абсолютно точно. Они обреченные, я же говорил. Боялся я такого как ты, ой как боялся.
И правильно делал…
- Но… - хотел возразить я.
- Не оправдывайся. Пошли отсюда. В городах еще есть живые… попробуем еще раз… Садись.
Я сел в машину. Лидер забрался за руль. Кроме того, в фургоне сидел бородатый мужчина – это он объявлял привалы.
- Серега, - протянул он мне руку. Мы обменялись рукопожатиями, однако свое имя я не сказал. Просто не хотелось вспоминать его.
- Куда едем? – поинтересовался лидер.
- А куда мы шли, кстати? – ответил я вопросом на вопрос.
- Шли? На восток. Через Полтаву. Думал там еще набрать народу.
- Вот туда и поехали. Новых наберем… попытаемся…
Лидер кивнул, завел мотор, и мы поехали. Машина подскакивала на кочках, бородатый внимательно смотрел на карту и на компас, а в зеркале заднего вида все еще было видно какую-то черную массу. Обреченные.