ЭПИГРАФ
- Зачем нужны зеркала?
Он так любит задавать странные вопросы.
- Чтобы в них смотреться.
- А зачем смотреться?
- Как? …хм… прическу поправить.
- Прическу… - он смотрит не на нее и думает не о ней. Намек на новую прическу, естественно, не достоин внимания. - Может, чтобы видеть себя со стороны?
- Да – знать, как видят тебя другие люди.
- Нет, чтобы видеть себя: если видишь себя, значит, ты есть.
- И без зеркал понятно, что ты есть. Ты же чувствуешь, пьешь, ешь, болеешь. И себя видно и без зеркала. Руки, ноги, волосы…
Она снова ничего не поняла.
- Зеркало отражает свет. В темноте зеркало не работает.
ГЛАВА 1.
- Ну, как у нас дела?
- Кажется, вы поставили передо мной неразрешимую задачу. Я не могу однозначно ответить на вопрос: «есть ли жизнь на марсе?».
- Ответ на этот вопрос волнует меня меньше всего.
- Наш вопрос… точнее – ваш вопрос не менее загадочен. Дело в том, что микросхема, которую вы требуете…
- Я ничего не требую. Я просто прошу вас помочь. И если вы отказываетесь…
- Голубчик, да разве я в праве… Просто микросхема… Такая микросхема требует, по крайней мере, трех гениев для своего создания.
- Было уже почти все готово.
- Да, было… Но вы же знаете, как у нас сейчас все нестабильно. Мы получили новую информацию… результаты второго тестирования показали, что новая формула не так уж совершенна. И теперь…
Сбивчивую речь пузатого профессора Виша заглушает грохот из незакрытой двери в коридор. Веселый лаборант в зеленой шапочке со звоном везет тележку к отсеку утилизации. Обломки неизвестных на Земле металлов, сплавленные в сложные фрагменты аппаратов разнообразного назначения, навалены кучей и кроме звука издают еще и теплый серный запах.
- Как можно работать в такой обстановке! Молодой человек! Потрудитесь правильно выбирать тележку для мусора. Могу поспорить, что эту вы везете из армотдела!
Лаборант криво улыбается и ускоряет шаг. Он обязан отчитываться только руководителю своего отдела. Профессор тяжело дышит и машет руками вслед лаборанту. Резкий белый свет, глянцевые пластиковые стены и двери совсем не способствуют душевному равновесию и спокойствию.
- Вы понимаете, голубчик, нам нужны свежие умы, новые кадры. – Лепечет профессор, как будто немного успокоившись.
- Такие, как этот?
- Этот – бездарь! Я говорю о людях с мозгами. У нас сейчас кризис, геронтократия. Мудрость и опыт – это хорошо, но при решении типовых, стандартных задач. Вы же понимаете меня. А для чего-то нового нужны новые силы, новые идеи. Мы можем построить мощную теоретическую базу, организовать адекватные эксперименты и все прочее. Этого недостаточно… Вы понимаете, голубчик, новые силы…
- Мы не можем приглашать сюда студентов.
- Естественно не можем. При такой секретности… о нас не знает даже глава государства, какие тут могут быть студенты! И, тем не менее, вы поймите… То, чем мы занимаемся…
- Давайте по делу, профессор.
- Я предлагаю…
- Предложите совету
- Мне необходима ваша поддержка на совете.
- Вряд ли ко мне сейчас прислушаются.
- О, вы недооцениваете свой авторитет. В глазах всех вы – это… это…
- Предлагайте уже.
- Я предлагаю программу по привлечению молодых специалистов.
- Это не согласуется с политикой организации.
- Почему же!
- Молодежи все меньше – молодежи вообще и интеллектуальной молодежи в частности. Рабочей силы предостаточно, а нации, которые в течение многих веков совершенствовали ментальность, развивали рацио, аппарат мышления, способность к творчеству и аналитике – вымирают. Конечно, в тех, которые бурно растут и развиваются, сокрыт более сильный потенциал, нерастраченная интеллектуальная энергия затаилась. Но открывать ее нам просто некогда.
- Я не предлагаю открывать. Ведь есть же…
- Разве еще остались?
- Естественно!
- Это означает, что наша система работает плохо.
- Отнюдь. Во-первых, в связи с уменьшением количественных показателей… происходит… э… как бы естественный отбор.
- Профессор, вы не генетик.
- Кроме того – разве система работает плохо? Мы ведь… Мальчиков мы не трогаем.
- Матери тоже участвуют в воспитании мальчиков.
- О, мой друг, если они матери – значит, наше изобретение на них не подействовало.
- Таких много?
- О, все меньше, статистика свидетельствует…
В комнату входит женщина с морщинистым лицом, молча берет профессора Виша под локоть и настойчиво тянет в сторону комнаты для совещаний.
- Извините, мой друг, мы продолжим позже.
Профессор, ведомый женщиной, несколько раз оборачивается и даже робко улыбается. Да, улыбайся, больше ты уже ни на что не способен.
В небольшой комнате в разгаре очередное собрание ведущих разработчиков. Выступающий слегка шевелит губами – но его голос звучит отчетливо и громко в больничной тишине. Резкий свет обостряет все органы чувств и слышно, как на другом конце коридора лаборант закладывает металлические отходы в диферную печь.
Когда профессор входит в комнату, выступающий оправдывается.
- Зато мы разработали новую систему фильтрации информации. Теперь телевизор не покажет то, что вы не хотите видеть. С помощью этого кода можно ввести «вредные» слова, звуки и изображения, при появлении которых в сигнале телевизор переключится на другой канал. Наше изобретение сразу же приобретет популярность среди мамаш и тех, кто не любит смотреть рекламу. Кстати, наши специалисты уже начали следующий этап этого проекта – разработку антисистемы. И знаете…
- А как насчет антизеркала? – сухой голос исходит из щели в стене и принадлежит переводящему устройству. Тот, кто решает главные вопросы секретной Лаборатории, не знает языка, на котором изъясняются все присутствующие.
Вопрос адресован профессору и его группе. В этой группе люди талантливые и смелые, поэтому отвечает на все вопросы начальства всегда первый помощник главного лица группы – профессор Виш.
- Мы значительно продвинулись в разработке, но считаем необходимым привлечение молодежи. Здесь без новых идей, неклассического мышления и нестандартных подходов не обойтись. Я разработал программу проверки и очистки и считаю…
- У вас есть кто-то на примете?
- Тесты подтвердили, что он лучший. Он уже два года проходит подготовку в 22 отделе и показывает себя как инициативный, креативный…
Экран в углу на неудобной для людей высоте показывает в ускоренном темпе работу 22 отдела. В центре кадра – молодой человек с бледным лицом и длинными пальцами.
- Кто он?
- Его зовут Дин 6715.
- Эй, Дин?
Шепот растворяется в насыщенном гуле задних рядов лекционной аудитории.
- Эй, Дин, глухомань!
Сид зовет громче, но Дин слишком погружен в чтение какой-то сверхумной статьи. Буквально вчера утвердили новую формулу воздуха и планируют запустить ее в продажу со следующего сезона.
- Дин!
На этот раз вместе с окликом Дину адресован синтетический карандаш-хамелеон.
- Чего тебе?
- Сколько время?
Сид отвечает за время. В битве он стоит на безопасном расстоянии, бросает стрелы наугад в толпу, бежит со всех ног к лагерю в случае опасности. В схватку вступает поневоле – и проигрывает, уводя очки у товарищей по поединку. Зато в его холодильнике всегда есть, чем подкрепиться и что закусить. Сид таймкипер, хотя его билав старой модели не сообщает при щелчке пальцами, который час.
Дин знает, почему Сид так интересуется временем. Прежде чем ответить Сиду, он сворачивает журнал и с трудом запихивает его в большую бесформенную сумку, которая ломится от всяких документов, статей, электронных книг, реактивов и деталей.
- Без пяти двенадцать.
Сид встает, встряхивает рыжей гривой и произносит зычным голосом:
- Профессор, извините, можно выйти.
Это сигнал.
- Конечно, молодой человек. Я с радостью вас отпускаю. Вы все равно не вписываетесь в группу ваших усидчивых и любознательных коллег.
Хорошо подготовленную, отрепетированную на младших курсах реплику преподавателя никто не оценит. Усидчивые и любознательные поднимаются и, задевая коленями сиденья, переступая парты, нестройными рядами направляются к двери.
- Куда же вы, господа? – Взвизгивает профессор.
- Перезагрузка. – Март как всегда предельно краток и откровенен.
- Что-что?
Не стоит трудиться объяснять – профессор вряд ли поймет правильно.
Все, или почти все, спешат на кровавую баталию.
Эльф застрелил из лука опасного монстра, и тут же получил удар огненным шаром от его родственника – зловещего колдуна в черном плаще. На помощь соратнику приходит свирепый гном в тяжелой броне. Он замахивается массивным топором уже набегу – и без промаха бьет чудовище, рассекая его пополам. Врата логова монстров неистощимы, и вслед погибшим убийцам спешит новая партия. Эти твари хитрее, они обходят, выжидают, присматриваются – и нападают с бешеной яростью и непобедимым пылом. Длинноногая эльфийка подпрыгивает, оборачивается вокруг себя в магическом танце, придающем силу отважным людям, кровожадным оркам и мудрым гномам.
Сто минут ужаса и смерти – и все стихает. Кое-где среди груды трупов постанывают раненые. Еще несколько часов можно расслабиться тем, кому посчастливилось выжить. Как восхитительно страшно! Но это всего лишь игра…
Март потягивается, разминая затекшие руки, отводит напряженный взгляд от монитора ДД. «Добрый Друг» может и не вполне «друг», зато вполне незаменимый в хозяйстве персональный компьютер, разве что кофе не варит. В нем есть и эта функция – просто некому починить кофемолку. Руками умельцев ДД подсоединен к стулу, чтобы поддерживать комфортную температуру сиденья. Стул точно повторяет форму каждого сидящего, так что для исправления осанки нужна особая программа. Еще ДД служит отличницей с третьего этажа – у него есть конспекты всех лекций и полезные советы от гигиены до пикапа. Как друг он задает слишком много вопросов – и потом пытается угадать твой биологический ритм, предлагая то новую диету, то автоматически выставляя будильник на 6 утра. Плата «беседа» с функцией «этикет» выдрана с мясом, о чем напоминает неопрятная дыра с фасадной стороны корпуса.
Марта эта дыра особо не смущает. Он медленно расправляет ноги под столом, задевая панель управления акустикой. Поводит головой из стороны в сторону. При нынешней экологической обстановке он в свои 20 лет уже бы развалился на куски без этой зарядки для хвоста. Идти на кухню перекусить непреодолимо лень. Самое сложное, что Март готов сейчас сделать – это лечь поудобнее на волшебном стуле, закрыть глаза и во сне увидеть, как наши снова побеждают, круша не только боссов, но и сильнейших из врагов – соперников по игре, живущих в северном крыле общежития. Ни на какие другие сны он не согласен. Разве что…
Как всегда не вовремя билав принимает импульс. Хорошо, что Март не носит его, как сказано в инструкции, в непосредственном контакте с кожей. Сейчас эта капризная крошка лежит на столе и настойчиво вызывает помехи на мониторе ДД. Первые билавы были удобнее этих – ими можно было открывать пиво. Новые версии перегружены лишними функциями: память и воспроизведение запаха партнера, отправка синтетических голосовых сообщений, будильник, барометр… И кто придумал эту чушь! Ты чувствуешь любовь – и посылаешь импульс своему «партнеру». Новая акция – ты можешь послать импульс не одному партнеру, а сразу нескольким. Какая прелесть! Женщины вымирают как вид, на ультратеках и инфратеках на 10 девчонок до 70 ребят, а билав Марта почему-то не лежит молча больше часа.
Этот импульс посылает Зая (за утро уже накопилось четыре не принятых вызова от Ю. и два от И.). Вдогонку импульсу приходит звуковое сообщение. Монотонная имитация человеческого голоса, которую Зая считает похожей на свое капризное сопрано, сообщает: «Мы с тобой сегодня идем в силентеатр, в восемь будь на нашем месте». Теперь придется перезванивать, чтобы сквозь ее слезы выяснить в который раз, где находится это таинственное «наше место». А потом еще раз перезванивать, чтобы сообщить, что у него другие планы. Конечно, Март не пойдет в гипер-модный силентеатр. Тол, наверняка, зависает в партере каждый вечер в кругу взволнованных девчонок. Но ничто не способно заменить Марту блаженный крепкий сон. Разве что хорошая компания, в которой пьют только устаревшее сильноалкогольное пиво. Да и то – частично.
За окном пасмурно, метеометр билава горит желтым, обещая солнечную погоду на ближайшие полгода. Из зеркала в ванной на Марта красными от неправильного режима выпуклыми глазами смотрит небритое тяжелое лицо. Мягкий рот роняет нецензурные слова по поводу открытого тюбика с зубной пастой. Светлые волосы всклокочены и на другой голове были бы немедленно вымыты. Недельная щетина… Для кого стараться? Если он ей нужен – пусть принимает его таким, какой он есть.
Пригоршня холодной воды, чтобы не уснуть по пути к «нашему месту». Точный пинок ДД предпоследней модели – есть и более деликатные способы работы со сложной техникой, но это не повод лишний раз нагибаться. Свет останется гореть до возвращения кого-то из хозяев комнаты. Сейчас изобрели такое количество альтернативных способов добычи энергии, что профицит не облегчается даже электрификацией уже давно не черного континента.
На улице – вопли и мелькания. Рекламные щиты пестрят, ослепляя светом, оглушая слоганами и псевдомузыкальными звуками.
Пошли двадцать импульсов за минуту – и еще 150 ты сможешь отправить бесплатно в течение 24 часов!
«Билет на луну» – новый парк стереоэффектов, каждый тысячный посетитель заходит без билета.
Вы все еще женщина? – забудьте о стрессе с новыми инъекциями «бифри».
Билав для подружек «Ой!». Любовь бывает разная. Ты любишь свою подругу, и вы неразлучны? Пошли ей импульс тепла. «Билав «Ой!» – подружка всегда с тобой!»
- Как вам новая концепция?
В рекламном отделе Лаборатории стены выкрашены зеленым и красным – это новые фирменные цвета билава. Все продумано: зеленый – это спокойствие, красный – агрессия, а билав – посередине, он не задевает ваших чувств, а только сообщает их «партнеру». Билав – люби и будь любимым!
- Вам кажется это забавным? – Сегодня глава психоотдела не в настроении. Может это из-за этой дурацкой микросхемы, о которой он случайно подслушал в столовой. Если кому-то рассказать – тех, кто проболтался, отправят в карантин. А если не сказать – на проверке выяснится, и его выкинут за покрывательство.
- Нет, это мне не кажется забавным. То есть, да – это забавно. Но ведь не только! Это ново и действенно! Вот мы тут спланировали…
- А вы не боитесь снова обжечься на глобальности?
- Какая же тут глобальность? Лучший друг…
- Подруга.
- Подруга… какая разница?
- Действительно…
- …лучшая подруга – и только. Самые близкие и любимые. Никакой глобальности.
- Возрождаете рудиментарные семенные идеалы?
- Нет! Что вы! Не родные же – а подружка.
Зачем так набрасываться на бедную девушку. Вдруг она права – и это действительно сработает. Апокалипсис и время делают свое дело – билав для влюбленных уже всем приелся, нужна оригинальная концепция.
- Ладно, работайте. Только смотрите, чтобы не случилась еще одна статичная революция.
- За 150 лет многое изменилось.
- Тогда рекламщики тоже не видели, что переусердствовали. Идите.
Девчонка… Ей здесь не место, если бы она не была дочкой… За окном серое небо все ниже опускается на километровые энергетические антенны.
- Передайте в метеоотдел – сегодня вечером по прогнозу солнечно.
- Будет дождь вечером.
Когда-то при встрече они говорили друг другу «привет»…
- Ну и что.
- А ты без зонта.
- Ну и что.
- Промокнешь.
Март равнодушно улыбается. Она думает – радуется ее заботе.
- В театре промокну?
- Нет, когда домой будешь идти.
- Извини, мне пора.
- Что? А силентеатр? – Зая слишком поздно пытается ухватить скользкий рукав его куртки.
- Я вспомнил – у меня срочное дело.
- Какое? – Зая кричит вслед.
- Купить зонтик.
Дело действительно важное и неотложное. Из-за затянувшегося сражения Март не поужинал. Упреки плохо усваиваются натощак.
У Сливы часто собираются храбрейшие из воинов, чтобы обсудить осаду замка, новый вид брони, мощный скил или полезную бижуху. Сид, ошибочно относя себя к храбрейшим, тоже заходит сюда поужинать. Март берет две порции еды, богатой холестерином и другими очень вредными по каталогу Хомо Хелси веществами, садится рядом с Сидом послушать очередную историю его драматической личной жизни. Март любит уютный запах дыма и гари, всегда разный вкус еды от Сливы. Синтетические энергетические смеси, овощи, выращенные в теплицах, всегда одинаковые на вкус. А поджаристая корочка пиццы – каждый вечер новая. И приносит пиццу всякий раз кто-то другой. Сегодня это Малыш – внук Сливы. Она считает, что отдавать внука в школу смысла нет – пускай лучше поработает у нее официантом. Когда подрастет – надо отправить его на строительство Башни в Небо – энегроантенны, которая заодно передает импульсы билавов, информацию ДД, транслирует телевидение и делает еще много такого, о чем ее строители даже не догадываются, хотя, возможно, мечтают.
Сегодня на десерт душещипательный рассказ о том, как Дис отказалась рожать Сиду детей. Вернее – не только от него, а вообще отказалась. Это Сид во всем виноват. Он уделяет ей слишком мало внимания. По большому счету – все бабы дуры. Раньше она хотела и даже его уговаривала. А теперь ей подружка рассказала, что она читала в журнале, что в ДД опубликовали, что…
Если бы Март не ел – он бы спал. Убаюкивающий рокот Сидовских жалоб сменяется довольным мурлыканьем. Вот кто рад получить импульс. Марту, наверное, пришел уже с десяток – но он мудро забыл билав на столе в комнате и теперь тот тревожит только ДД.
- Это Дис?
- Да. Она знает, что я о ней думаю. – Сид почти счастлив здесь, в дымной забегаловке с пластмассовым стаканом пива в руке и пряным послевкусием Дис на губах.
- Мальчики, а вы знаете, зачем они придумали билав? Билав – зло. Это островок дьявола внутри нас. – Март и Сид каждый в своей сладкой полудреме не заметили, как за крошечным столом возникла старуха. – Это зло придумали специально, чтобы всех нас уничтожить. – Старуха для пущей убедительности потрясает широким рукавом старинной вышитой рубахи. – Они распространяют это зло среди нас. Билав убивает настоящую любовь, настоящее тепло, живых людей. Взрывы уже не используют. Сейчас другое оружие. Они облучают нас со спутников. Каждый билав работает на излучении. Он притягивает излучение спутника и убивает вас. Постепенно, ребятушки, медленно. Он убивает материнство, отравляет кровь. – Хрипловатый мягкий голос старухи, синий дым жареной картошки, приятное тепло и тяжесть в желудке… может, Март заснул, и эта сивая со своим бредом ему только снится?
- Ну-ка, поподробнее про материнство. – Сида слишком волнует эта проблема. Он не знает своих родителей и не помнит себя в детстве, а увидеть детей на улице – большая редкость в наше время. Чтобы хоть посмотреть на ребенка – он готов даже своего завести.
- Материнство они убивают. Спутник посылает излучение. Этот билав – фу, фу!
Старая колдунья с бельмом на левом глазу все ближе подвигается к Сиду. Она больше не произносит членораздельных слов – гипнотическая мантра струится из сухих губ, речь переходит в равномерный рокот…
- Удачи, Сид.
Но приятель уже не слышит Марта, не реагирует на его похлопывание по плечу. Он погружается в темные воды своих мыслей и просветленное знание Апокалипсиса.
В парке безлюдно. Здесь вообще редко кто бывает. Только престарелые фанаты до сих пор бегают сюда по утрам. Синтетические листья совсем не так шуршат на ветру, как настоящие, а ковровое покрытие голубоватого цвета лишь отдаленно напоминает зеленую траву лужаек. Деревья неестественно поблескивают в лучах фар проезжающих по дороге санранов и электромобилей. Кустик карликовых помидоров на подоконнике в кухне третьего этажа общежития куда более выразительно создает ощущение природы.
Март выбирает прямую узкую дорожку – неужели настоящий гравий хруст под ногами? В прошлом году для мэра, уходящего в отставку, в фонтан запустили живых рыбок. В этом году гравия насыпали. Скоро начнут завозить жухлые листья, специально прожухленные в стерильных лабораториях. Март не торопится – но и не гуляет. Дорожка упирается в пластмассовый спальник. Элитный жилой район в центре города построен на месте гипермаркета. Руки просятся поглубже в карманы, зябко сжимаясь в одиночестве.
Спальник, гладкий и чистый, сияет в неоновом свете фонарей. Возле одного из одинаковых домов Март замедляет шаг. Над входом модная в позапрошлом сезоне табличка: «Лиля». Март и без таблички легко узнает этот дом, двадцать пятый левого крыла третьего от парка квартала. На фоне освещенного окна – ее гибкий силуэт, растрепанные волосы, лейка в руках для кудрявых пестрых цветов.
Март проходит мимо, пряча нос в холодный воротник. Он не зайдет, не остановится сказать пару слов. Ни одного. Ему нечего сказать. Это не передать словами. А говорить всякую чушь – зачем? К тому же у нее на шее, целуя ямку между ключиц, бликует билав.
На площади Света – хлещет ливень. Шторм сбивает с ног, струи плетьми бьют по лицу. За два вдоха Март настолько промок, что готов даже посмотреть на Заю в силентеатре. С разбегу он запрыгивает на ступеньки большого каменного здания топорной архитектуры, распахивает дверь – и окунается в сумеречный мир трухи, пыли и звезд. Сколько лет Март не был в обсерватории?…
За «сколько лет» здесь ничего не изменилось. В коридоре все так же пахнет старой вахтершей – пирожками и сладким чаем. Крупные фотографии планет висят на том же месте – в правом верхнем углу обшарпанной доски объявлений. Марту всегда больше других планет нравился Сатурн – загадочные разноцветные кольца. Рядом с афишей о визите какого-то столичного профессора – расписание. Кое-где подправлено карандашом. Сегодня лекция, можно посмотреть на живые звезды сквозь линзу телескопа-потолка второго зала.
Вдоль стен темнеют макеты знаменитых телескопов, наблюдательных спутников, модели планет солнечной системы, галактика Ракушка, манят туманности в голограммных витринах – все как раньше, как всегда. Март опоздал всего на 15 минут. Даже в такую погоду зал наполовину заполнен. Теперь вообще никто не должен интересоваться космосом – о нем слишком много известно. Все равно, что читать инструкцию по применению ДД, зная наперед каждое слово в неграмотно составленной нелогичной брошюрке. Март стоит в недоумении на пороге второго зала под куполом-телескопом, усеянным разноцветными (на вид все голубовато-белые, но на самом деле ведь разноцветные) космическими телами. Почему эти люди променяли комфорт глянцевых квартир на прохладный зал, спертый воздух и гнусавый голос лектора, скрежещущий из старых колонок? Март садится с краю – шпионская привычка, обеспечивающая быстрое отступление в случае необходимости. Почему он пришел сюда?
Случайно заскочил, прячась от дождя – понятно. Ради этого он зашел под крышу обсерватории. А зачем он прочел расписание, зачем прокрался в зал, сел в кресло и запрокинул голову, зачем распахнул глаза? В скользящих созвездиях то и дело мелькает веселый детских смех – его смех, большой леденец, непослушные шнурки, ее тонкое запястье, неудобная бритва отца, зияющая дыра в брюхе ДД, маленькая подводная лодка с настоящим двигателем, затонувшая в лоханке во дворе, кадр из того фильма… Там все – пустота и холод бесконечности, безумно несущиеся в никуда.
- …. мы не можем себе этого позволить….
- … а если силу тока….
- … поменять местами…
- … почти готово. Микросхема … несколько дней…. иначе все…
- …мощности недостаточно. Надо достать еще генератор...
Напряженный шепот сначала какими-то посторонними звуками, потом отдельными словами и обрывками фраз перебивает калейдоскоп образов в голове Марта и все-таки выводит его из грезы, похожей на сеанс ретроспекции в обожаемом девчонками салоне психостабилизации. Март прислушиваться – и через полминуты забывает о звездах и увлекается занятием, которым не баловался уже много месяцев. Он думает о таинственном устройстве, который так оживленно обсуждают его соседи по ряду.
- … не хватает еще одного звена. Если сделать схему, которая могла бы работать скачками – было бы намного эффективнее. Это бы позволило высвободить энергию. Так температура не успевает понижаться. Нестабильная частота снизит риск обнаружения.
- Мы слишком неточно знаем диапазон. Если бить куда попало…
- Сигнал все равно будет проходить – и тогда мы будем просто мелкими пакостниками, вроде апиков.
- Можно сделать небольшую отвлекающую установку, которая заодно поможет точнее определить диапазон.
- Мы не можем построить еще один глушитель, даже очень маленький – вы помните, во что нам этот обошелся.
- Можно использовать энергию исходного сигнала, и антенна, направленная вдоль, будет эффективнее, чем широкая. – Шепчет Март по старой, еще школьной привычке совещаться с самим собой.
Группа молодых людей поворачивается к нему, обращая в темноту удивленные взгляды. Март в смущении оглядывается назад, будто ты тоже интересуясь, кто это сказал. Потом пытается рассмотреть носки своих промокших спортивных туфель. Наконец откидывается в кресле и будто бы сосредотачивается на звездном небе. Весь правый бок, правая нога, локоть, плечо, правое ухо и правая щека ощущают взгляд и немое вопрошание тех, в чью беседу он нехотя вмешался. Март краснеет, как не краснел с пятого класса даже в самых пикантных ситуациях. В туманностях и созвездиях ему мерещатся схемы и формулы оптимизации «глушителя». Голосов не слышно – то ли опасаются, что Март их снова подслушивает, то ли Март слишком захвачен своими размышлениями и работой истосковавшегося в бездействии ума. Лекция заканчивается, по кромке закрывшегося купола-потолка зажигаются тусклые лампы, Март поднимается, расправляет плечи, ежится в промокшей куртке и уверенным шагом направляется к выходу. Ему не любопытно посмотреть на изобретателей глушителя. Вечер уже распланирован – сейчас он придет, примет горячий душ и ляжет спать. Может, перекусит перед сном. А через пару часов проснется и до утра весело проведет время в мелких схватках, обучении, коммерческих предприятиях, планировании бюджета небольшого государства и прочих жизненно важных занятиях. Выходя из тяжелых высоких дверей, Март повыше поднимает воротник, ловя остатки влажного тепла. Быстро определен фарватер между глубокими лужами площади. Наперерез ему, шлепая напрямик, подходит юноша в сером дождевике с поднятым капюшоном.
- Надо поговорить. – Кажется, знакомый голос…
- О чем? – судя по низкому небу, дождь готов в любую минуту разразиться снова, а куртка Марта явно менее приспособлена к осадкам, чем верхняя одежда его нежелательного собеседника.
- У тебя нет выбора. Теперь ты один из нас.
ГЛАВА 2.
- Что у вас здесь происходит? – профессор запыхался от быстрого бега по коридору, сумеречно освещенному красной сигнализацией. Он с трудом перекрикивает вой сирен. – Что происходит?
- Профессор Виш, а вы что здесь делаете? – молоденькая лаборантка с разбегу налетает на профессора, едва не сбивая его с ног.
- Объясните мне, что здесь творится?
- Некогда, профессор. Потом. Чрезвычайная ситуация.
Единственное, что профессор понимает и сам, это чрезвычайность ситуации. Иначе не было бы такого переполоха, в его кабинете не погас бы свет и не выключился бы аппарат моделирования частотных колебаний, который был с таким трудом настроен на нужные параметры.
- Нет, я отказываюсь работать в такой обстановке!
По коридорам снует куча людей, в основном из биоботанического отдела, в зеленых халатах. Вероятно, это они напортачили. Но им санкции не страшны, потому что стерилизующий чеснок – величайшее изобретение за последние полгода.
- Профессор, сюда.
Один из коллег-физиков заводит профессора в тихий кабинет.
- Может быть, вы мне объясните, что здесь творится, в конце концов. – Профессор совершенно обессилил, бегая по коридорам. – Конечно, в случае пожара кроме светового сигнала включилась бы еще и вода – но лучше убедиться, что произошедшее не угрожает жизни. А то мало ли… Вот в химической лаборатории в прошлом сезоне… до сих пор техник ходит с пиратской косынкой на глазу… мы ведь все понимаем…
- О случившемся доложат на общем собрании через десять минут.
- Но вы ведь знаете.
- В мои обязанности распространение слухов не входит. А официальной информацией я не располагаю.
Вбегает голый подросток, описывает круг по центру маленькой комнаты, задевая профессора неуклюжими конечностями, и исчезает в громком коридоре.
- Чей это ребенок?
- Это не ребенок, профессор. – Отвечает неизвестно откуда возникший Рок из культурного отдела. – Нас ждут на общем собрании.
Спрашивать бесполезно, поэтому недолгий путь к залу прошли молча. Даже Рок из культурного отдела знает больше профессора.
В зале для собраний хорошо – прохладно и стерильно, по стандарту. Взволнованный руководитель биоботаников забился в дальний угол, который, вероятно, показался ему самым темным и неприметным. Его первый заместитель стоит за кафедрой, выпучив глаза, и ждет, пока все рассядутся по отделам. В суете распределяться получается очень медленно. Толкучка в проходах, путаница с секторами… Но сесть куда попало нельзя, потому что даже по цвету халата сразу будет понятно, что ты не нашел свой отдел. А беспорядок даже в таких элементарных вещах нарушает общую дисциплину, которая так важна для любой системы.
Моложавый мужчина у кафедры откашливается и начинает. Аппаратура не работает, и его слабый голос срывается на крик в особо эмоциональных местах.
- Господа! Сегодня в… минут 15 назад, то есть около 21, вернее в 21.05.33 из инкубатора убежал… то есть, убежала… убежало Оно. Не волнуйтесь, Оно не опасен, то есть не опасно. Он абсолютно здоров, вполне адекватен… был… не знаю, что на нее нашло… в общем – задавайте вопросы лучше… Впрочем, и так все понятно… что же тут непонятного…
- А что это такое? Расскажите поподробнее.
- Да, всем важно знать. Если вдруг найдете его – приведите, пожалуйста, к нам. Он безобиден, но это единственный экземпляр. Мы потратили несколько лет, и не хотелось бы… не хотелось бы, чтобы она просто… чтобы оно просто умерло от голода где-нибудь под столом профессора Виша.
- На что вы намекаете, молодой человек!
- Я так, к примеру, извините… Я посмотрел на вас… извините… Конечно, вы... мы вас все очень... по-разному бывает, но мы… вы…
А когда-то этот заика был первым претендентом на место лучшего ученика профессора Виша. И если бы не одна молодая особа, абсолютно непримечательная...
- Оно – это естественно взращенный без хирургического вмешательства следующий этап развития человеческой расы. Цель опыта состоит в том, чтобы убедиться в невозможности продолжения рода не половым путем.
- Как же получился этот ваш Оно, если невозможно?
- Долго рассказывать. Но понимаете – если он хорошо поддается обучению и при этом не способен к рефлексии и размышлению, и, тем не менее, пригоден для ручного труда – чем же это плохо?
Возможно, профессор поторопился с проектом по привлечению молодых специалистов. Их идеи могут быть слишком радикальными и непредсказуемыми.
- Оно ростом где-то около 148 сантиметров. Первичные половые признаки отсутствуют – извините, он убежал прямо с купания, и мы не успели ее одеть. Волосы кирпично-охристого цвета. Глаза меняют цвет от миндаля до ультрамарина. Во сне издает мурлыкающие звуки. Для поддержания жизнедеятельности организма необходим кислород и глюкоза.
- Оно разговаривает?
- Нет, и на имя не откликается. К сожалению, мы еще не успели исследовать интеллектуальную активность. То есть – мозгограмму мы сняли, но сложные рефлексы не проверили.
- Мы видели его в лаборатории генных модификаций. Но оно слишком быстро передвигается – вы гарантируете, что оно не опасно? – Профессор на всякий случай переспрашивает.
- Простите, его зовут Оно, с ударением на первое «О». – поправляет профессора Рок, сидящий рядом. Видимо, на некоторых правило расположения отделов по секторам не распространяется.
- А вы откуда все знаете? – профессор раздражен осведомленностью товарища.
- Я интересуюсь.
Из щели над экранной панелью передней стены зала раздается шуршание, потом машина для перевода поприветствует всех и произносит строго:
- Грубая ошибка. Угроза утечки секретной информации. Вы должны найти его до пятницы. Иначе мы найдем.
В секторе биоботанического отдела кто-то едва слышно вскрикивает. Некоторые скорбно опускают глаза. Все они уже успели привыкнуть к своему детищу – немому бесполому Оно.
Март открывает глаза. В затылке давит, как с похмелья. Март закрывает глаза и снова открывает, но кромешная темнота не рассеивается. На всякий случай Март шевелит пальцами на руках и широко зевает. Он определенно не в своей комнате. Может, после силентеатра они пошли… нет. Он не был с ней на представлении. А пошел поесть, но вроде с Сидом они не пили. Что же случилось? И какой странный сон – обсерватория и «глушитель»… нет, это не сон – куртка до сих пор влажная. Вдруг в виске кольнуло – люди в капюшонах, большой стакан вязкой голубой жидкости, бегущие по кругу дома во дворе старого района. Значит…
- Извините, это для вашей же безопасности. – над головой Марта зажигается лампочка.
- И вашей, разумеется.
- Разумеется. – Судя по голосу, собеседник Марта улыбается.
- Где я?
- Долго объяснять.
Глаза, закаленные многочасовым излучением монитора ДД, быстро привыкают к свету. В небольшой длинной комнате вдоль стен стоят трехъярусные койки. На одной из таких лежит Март.
Торцевая стена помещения – своего рода компьютер. Среди множества разноцветных проводков, шлейфов, свичей, кнопок, диодов и рычажков нет ни одного дисплея – разобраться с эдаким безобразием мог бы только тот, кто все это собрал. Диоды неравномерно мигают, что-то попискивает, внешне вся конструкция походит на остывшие равиоли в итальянском соусе, какие Слива готовит по четвергам.
Молодой мужчина с редкой бородкой в тканой одежде рассматривает Марта примерно с той же степенью интереса, с какой Март изучает безликую панель. Он будто бы ждет какой-то реакции. Через несколько минут он понимает, что не дождется, и жестом предлагает Марту следовать за ним.
Март нагибается, проходя в низкую дверь – и оказывается на площадке под открытым небом. Прозрачный воздух трещит и стрекочет, от чего у Марта звенит в ушах. В комнате не было этого странного звука. Цикады старательно трут коленками, а Март глубоко вдыхает чистый воздух, от которого колет сердце и кружится голова.
На сиреневом фоне закатного неба четко вырисовываются контуры людей. Из больших картонных коробок от одежды на килограммы и пищевых полуфабрикатов появляются детали и крепления. Люди ритмично двигаются, практически на ощупь возводя большую металлическую конструкцию. Фигуры в серых плащах беззвучно и четко, как шестеренки в часах, производят тщательно отработанные действия. Все это похоже на ритуальный танец. Каждый выполняет свою роль, точно придерживаясь отрепетированного сценария. Март заворожено наблюдает за музыкой жестов этого молчаливого оркестра.
- Неправда ли, это восхитительно.
- Да… - Март еще никогда не видел, не в рекламном ролике о бережно собранном вручную чае, чтобы люди так вдохновенно и дружно что-то создавали.
- Ты не туда смотришь. Смотри выше, выше глушителя, выше людей. Какая красота! Какой чудный оттенок приобретает лес в несмелом еще лунном свете…
- Тим, у нас много работы. – Негромко окрикнули парня с бородкой.
- А ты можешь не представляться. – Улыбнулся Тим.
- Для моей же безопасности.
- И для нашей. – Подошедший парень инстинктивно вынимает руку из кармана комбинезона, спохватившись, смущенно почесывает за ухом. – Пошли. Тим устал от железа. Не обращай внимания. Меня можешь называть Втор.
В тесной комнате Втор по-хозяйски раскладывает столик, заваривает чай – и душный воздух наполняет терпковатый аромат. Втор копошится в приборной доске, без раздумий тыкая, кажется, куда попало. Свет загорается ярче, после скачка напряжения из-под горсти проводов летят искры – Втор спокойно пробегается по клавишам – и откуда-то из кучи запасных деталей достает большую потертую тетрадь. Замасленные углы всех листов топорщатся одинаково, но владелец сразу открывает ее на нужной странице. На столике перед Мартом красуется в своей обнаженной красоте «глушитель» – детальная схема этого странного аппарата. Вот здесь явно не хватает резистора, а ключ логичнее было бы поставить вот тут, после определителя. Втор спохватывается – и загибает верхний край листа с какими-то цифрами и, вероятно, заголовком.
- Ну, как тебе?
- Бесполезно спрашивать, зачем это нужно.
- Мне сказали, что ты сообразительный. Но чтобы настолько! – Втор высоко смеется и захлебывается своим терпким чаем, сипло прокашливается, брызгая на схему.
- Думаю, лучше начать с перепланировки посылающего элемента. Ели его подсоединить вот так…
Втор неряшливо черкает на схеме, доказывая Марту свою правоту. Но гарь и дым Сливы в волосах Марта оказываются убедительнее смазки и чая, и ключ отправляется с почетного места возле разделителя полей в огород переключателей и питания. Добрый друг расчертил бы все это в считанные секунды, раскрасил входящие и исходящие в общепринятые цвета, проверил бы возможность снабжения и отметил красным ошибки. По крайней мере, ДД Марта точно бы справился. Втор коряво чертит цепь карандашом, сковыривая грязным ногтем древесину с грифеля, чем дает Марту несколько минут избыточной форы.
- Так что ты говорил про напряжение?
…
Пока Втор в четвертый раз строит схему перевода силы – и как он потом разберется в этих вариантах? – Март внезапно вспоминает, что пропустил свой утренний сон и из-за кого пропустил обеденный, и если закрыть глаза – его не разбудят до следующей перезагрузки. Входит Тим с большой щербатой чашкой чая для Марта. Привкус меда, терпкость во рту, слегка обожженный язык, необыкновенный прилив бодрости… Экстази со вкусом апельсина отдыхает.
На новой схеме внешней конструкции Март проводит короткую прямую линию:
- Если антенну повернуть вот так…
Втор в восторге:
- …Как это я раньше не догадался! Как это…
Втор бьет кулаком по столу, вскакивает и быстро выходит из комнаты. Март слышит пару громких реплик снаружи – потом в целях конспирации все снова переходят на громкий шепот, к которому никак не может привыкнуть Март, стараясь тихо разговаривать вслух.
Втор вбегает обратно с широкой улыбкой, быстро сгребает в охапку листы, даже не пытаясь отделить принятые решения от черновиков, и куда-то их засовывает. После короткого этюда на растрепанной панели Втор садится на твердую кровать и довольно улыбается Марту. Потом, забыв о постороннем, встает, шерудит за панелью – и отворяет поросшую проводками и диодами дверь в крошечную мастерскую. Там царит еще больший бардак, чем на стене-компьютере: горы технического мусора, обломки доисторических приборов, груды отходов, которые можно использовать только в качестве осеннего леса, где необходимо спрятать лист. Войти в коморку можно только боком, рискуя завалить колонны непонятно каким образом закрепленного вдоль стен хлама. На пятачке по центру, где только двое могут стоять на обеих ногах, расположилась уменьшенная модель «глушителя». Втор берет слишком большую отвертку и начинает усовершенствование глушителя. Ему не нужно подсматривать в тетрадь – он прекрасно помнит каждый миллиметр схем, проводков, каждый изгиб, каждый винтик и гайку. Он любовно поглаживает бока глушителя, поправляя динамические детали.
- А, да. Через два часа запуск. Можешь пока отдохнуть.
Март выходит на улицу и едва не валится с ног, вдруг ощутив всю усталость. Большой глушитель разбирают не менее организованно, чем собирали. Все детали бережно складывают в коробки. Как только каждый взял в руки свою коробку – их снова ставят на пол, раскрывают, достают части…
Март садится рядом с Тимом на траву – ноги затекли от неудобной твердой лавки.
- Тренируются ребята. Надо довести алгоритм до автоматизма, чтобы не получилось как со спутниколовом.
Тим делает паузу, глубоко затягивается тяжелым сигаретным дымом, выжидает, пока Март заинтересованно переспросит и, не дождавшись, продолжает:
- Сначала все шло хорошо, даже слишком. Как только возникла идея – сразу же спроектировали, на одном дыхании. Повезло с материалами – в лабо… м… э… в общем, с материалами повезло, быстро нашли все необходимое. Собрали, даже без тестирования обошлись – все сразу заработало. Никогда еще такого не было.
Монтаж совершается дружно и гладко, люди поворачиваются ровно на тот градус, который необходим для закрепления этой детали, протягивают руки ровно на то расстояние, чтобы следующий мог дотянуться до передаваемого ключа таким же механически точным жестом. Глушитель стремительно растет.
- Даже модели не понадобилось. Потом на празднике, когда они расслабились… э… ну, когда… в общем, мы выбрали подходящий день, поставили, включили.
Девушка со сдавленным криком падает с каркаса глушителя. На мгновение все сборщики замирают, и тут же возобновляют танец часового механизма.
- Но тут нагрянули вита… витамины… комиссия из Университета – мы же не в рамках учебных планов работаем, сам понимаешь. – Тим заговорщицки улыбается. Марту не нравится, что его держат за дурочка. Он бы повернулся и ушел, но перспектива в одиночку шататься ночью по лесу не особо прельщает, к тому же – интересно, прав он или нет по поводу угла антенны.
- И мы не успели достойно уйти. Все бросили и побежали. Несколько человек не успели скрыться. Теперь все схемы раскрыты, и спутниколов нельзя больше использовать. Взяли первого инженера – теперь у нас остался только второй, с ним ты уже знаком.
Девушка встала, отряхнулась – и снова заняла свою позицию, восстанавливая наспех залатанную цепь.
- Зачем все это? – Март не озвучивает вопроса. Последний глоток чая действует на него как снотворное, а убаюкивающий голос Тима напоминает мамины сказки перед сном. Март опускает веки – и оказывается в готическом тронном зале. На плечах почти не чувствуется вес легкой брони, в руке вместо кружки чая он сжимает рукоятку меча. На шее висит дающий жизнь амулет – золоченый билав. Перед ним, ощетинясь оружием, стоит черная эльфийка, бесстыдно затянутая в неуязвимый корсет – враг, которого необходимо уничтожить. Она гордо встряхивает головой и поводит волшебной лейкой. Март готовится контратаковать – и противник не заставляет себя ждать. Один шаг длинных ног – и она получает мощный удар в живот, со звоном отбитый прочной кольчугой. Март чувствует холодящее дыхание ее кинжала в миллиметре от своего затылка и ловко отскакивает в сторону, заставляя эльфийку потерять равновесие. По тонкому кружеву стен пляшут удлиненные резкие тени. Свет факелов бросает кровавые блики на румяные от ярости лица. С прытью пантеры эльфийка в два шага оббегает Марта и наносит неожиданный удар, который он почти не ощущает благодаря надежной защите талисмана. Но могущество магических сил не бесконечно, как и проворность соперницы. Март метко бросает дротик и едва не ранит ее стройное бедро. Вдруг она подскакивает на опасное расстояние и брызгает из лейки в лицо Марта. Он вздрагивает – и просыпается оттого, что упал лицом в росистую траву. Правую щеку и ухо приятно холодит сырая земля. Но кто же победил в этой схватке?
Сидящий рядом Тим встает и протягивает руку Марту:
- Пора.
С полминуты Март и Тим стоят у дверей, пропуская колонну с тяжелыми коробками. В свете лампочки из комнаты Март видит в капюшонах уставшие пустые лица, без эмоций, без мыслей. Интересно, сколько раз за ночь они собрали глушитель?
- Тебе снова придется это выпить. – Марту протягивают металлическую кружку с вязкой голубой жидкостью.
- Для моей же безопасности. – Он выпивает залпом.
33 отдел работает круглосуточно. Дежурные в черных халатах оперативно собирают нужные снимки с 18 спутника в секторе Ф-56, где замечен незарегистрированный сигнал, световые пятна и обширный очаг энергии. 33 отдел совещается в комнате без щелей и переводящих устройств.
- Версии?
- Токсичные отходы.
- Неактуально.
- Пожар.
- Не тот характер изображений.
- Подправим.
- Нет, это не то.
- Может, это их нелегалы?
- Они слишком хорошо осведомлены о своих нелегалах. Иначе бы они их не пропускали.
- А может это бликует смогосфера?
- Нет, это очевидно неприродные тела.
- Апокалипсис.
- Лучше. Что Апокалипсис?
- Тайное собрание. Готовят очередную акцию.
- Отлично. Центры в городе еще остались?
- Нет.
- Плохо. Что есть?
- Общество нездорового питания.
Вдруг дверь, нарочно плотно прикрытая, распахивается, вбегает маленький человек с длинными рыжими волосами, делает несколько стремительных шагов вдоль стенки – кроме большого круглого стола и 8 стульев здесь ничего нет. Оно убегает, хлопнув дверью.
33 отдел ничем не удивишь. Срочность задач не позволяет им отвлекаться даже под угрозой посягательств на конфиденциальность.
- Итак. Что у нас есть?
- Общество нездорового питания.
- Они агрессивны?
- Нет, они выполняют бюджетный план по реализации вредных продуктов ниже 56 позиции по рейтингу Хомо Хелси.
- Еще что?
- Клуб классического бумажного чтения.
- Нет.
- «Мо» - союз молодых матерей.
- Это подойдет. Собирайте информацию. Завтра Вита их обезвредит. Теперь к делу. Что это?
Спутник при стандартном обходе снимает только общие планы, особо не присматриваясь к деталям. Дежурный по экрану уже уволен в карантин секретности за невнимание на работе. Вне зоны действия лицензии ясно виден блеск большого металлического объекта и возможно большое скопление людей. В условиях глобального отчуждения наряду с унификацией мирные горожане не собираются просто так в группы свыше 5 человек. На более детальных снимках, сделанных через целых двадцать минут, парк – именно здесь замечены источники света и тепла – пуст. Дежурный настройщик зум-спутника уже уволен в карантин секретности за несвоевременное выполнение обязанностей.
- А может это…
- Да. Нилгири…
Дикий храп соседа по общежитию вот уже который год неизменно возвращает Марта к серым будням действительности. Март открывает левый глаз с любопытством: где на этот раз? Он лежит на кровати в своей комнате в общежитии. Мудро было бы закрыть глаз и продолжить сон, но лоб раскалывается вдоль, и веселая болтовня ДД усиливает колокольный звон в голове. Назойливая консервная банка бодро сообщает под радостную музыку, что уровень углекислого газа в комнате превышает норму, установленную таблицей параметров среды Хомо Хелси, на 200%, и без получасового проветривания не обойтись. ДД надрывается, но окно предусмотрительно подперто тапком. Капризная машина будет напрягаться до тех пор, пока не добьется своего – или пока ее не заткнут. Выключение динамиков действует успокаивающе не только на ДД, но и на нервную систему Марта. Солнце за окном приближается к горизонту, часы ДД показывают раннее утро. Наверное, кто-то из соседей снова пустил девчонку в «программу управления полетами» ДД.
Темные круги под глазами, пошатывание и молоток у виска – не стоит так злоупотреблять крепкими напитками. Теперь кроме жестокого похмелья начались еще и провалы в памяти. Вот он смотрит откуда-то сверху на искусственный парк с настоящими гравиевыми дорожками. На полянке рядом с фонтаном стоит глушитель. Втор сообщает, что все датчики показывают стабильный сигнал и высокую мощность. Пилотная цель дымится – излучатель дизориентирован, каналы засорились шумами с эффектом памяти. За спиной Марта радостно вздыхают и удивленно восклицают шепотом. Он мысленно идет по аллее – вон той, прямой, поперек парка, которая упирается в пластмассовый спальник.
Огни погасли, шелест приборов и писк контроллеров стих. Щелчок – закрылось устройство, фиксирующее данные.
- Мы сделали это! – Втор довольно улыбается.
- Да здравствуют Голубые горы!
А потом – провал. Последний раз голова так болела на первом курсе – с непривычки закусывать сильноалкогольное пиво выращенными в прачечной грибами.
Горячий душ с ионизирующим эффектом не сильно освежает, зато теперь Март может безболезненно поворачивать голову и не падать, моргая. Намного больше помогает для возвращения в свою тарелку нездоровая шестиглазая яичница и чай. Бывает же такой отвратительный чай.
В комнату входит Сид и садится на неубранную кровать. Март уже погрузился в поиск рецепта для двойного а-грейдового ятагана и появление ответственного за время остается без ожидаемого внимания.
- Пока ты там вчера по бабам зависал, мы тут одно дело чуть не провернули, прикинь. Оказывается туда можно щемиться еще и через кузницу. Там стражей почти нету, а кузнеца вырубить несложно. Надо сегодня до полуночи пройти – иначе после перезагрузки они тему вкурят и уже не прорвешься.
- А который час?
- Опа, тю-тю часикам. А вчера вроде нормально работали. – Ответственный за время впервые за три года не выполнил свое назначение.
Март смотрит на билав. Имена авторов последних шести импульсов неизвестны устройству. Но легко догадаться, что минимум три из них – от Заи, скорее всего – все 6. Один из силентеатра. Потом она героически молчит – и только поздно ночью посылает короткий импульс. А следом – еще два, уже сочных и многозначительных. И один очень злой. Наконец утром – прохладный, нарочито равнодушный.
- А еще мы нашли, где посеять магический табак.
Вчера Март действительно пропустил много интересного. Посмотреть суточный цикл не удается – сегодня глючит не только мозг, но и самая продвинутая техника.
17:00. Обычное собрание клуба молодых матерей «Мо».
Ведущей сегодняшнего вечера назначена Фао. Мягкий розовый свитер плотно обтягивает выпуклый круглый живот. Через два месяца у нее родится девочка Фия. Фао – одна из новых членов «Мо». Фао знает, как тяжело живется молодым матерям, и с удовольствием принимает психологическую поддержку и помощь в защите своих прав.
- «Мо» – это молоко, это молодость и мама. А еще это море любви и ласки. Молодые матери сегодня – люди особые, это совсем не модно, ошибочно признано символом низкой образованности и моральной недоразвитости. А как это прекрасно – маленькая жизнь внутри тебя! Хотя жизнь – это всегда великое и прекрасное. Внутри тебя – огромная прекрасная жизнь. – Фао гладит свой живот и смотрит влажными глазами на сидящих в кругу молодых женщин. Они прекрасно понимают друг друга.
– Сегодняшняя тема – «Развитие математических способностей у девочек 5 лет». Ученые, и один из них сегодня среди нас, установили, что если в этом возрасте у девочек развивать математические способности, то они смогут опровергнуть недавнее заключение института патрократии об интеллектуальной отсталости женщины в связи с детородной функцией ее как вида.
Фао старательно готовила материал, записывала вопросы, тщательно стуча двумя пальцами по клавишам мужниного ДД, долго искала женщину-ученого. И теперь все слушают ее, запоминают ее слова и непременно воспользуются полезными советами.
- Вера, ты хочешь что-то сказать? – Самое важное на собрании «Мо» – выслушать молодых матерей. Вера недавно родила. Беря слово, она волнуется, и ее налитая грудь в глубоком немодном декольте прерывисто вздрагивает.
- Я читала эту статью. Они так убедительно пишут и исследования проводили настоящие.
- Вера, их статистика – совершенная правда. Но почему мы глупее? Потому что нас недостаточно развивают в детстве.
- Нас вообще не развивают в детстве. – Сварливой Нес всегда есть что сказать. – Мужчины опасаются собственной неполноценности, поэтому и пытаются изо всех сил доказать, что они умнее.
- За них компьютер думает!
- Конечно, компьютер умнее человека!
Все-таки, Фао молодец. Она нашла правильную тему. Раз молодые матери заинтересовались и высказываются – значит, ведущая выполнила свою главную задачу и нашла насущную проблему.
- А что скажет наш специалист?
- Я работаю в институте уже 15 лет. Правда, в лаборатории доступа у меня нет. Зато я сама мать и знаю, что детей нужно развивать.
Фао не будет ждать пять лет – она сразу же начнет учить Фию математике.
После горячей дискуссии молодые мамы пьют полезные витаминные смеси. А потом делают расслабляющую гимнастику, лежа на теплом полу. Их животики равномерно поднимаются под плавную музыку. Их лица светятся счастьем материнства. Они не понимают, что происходит, когда падают двери и рассыпаются окна. Женщины не кричат, когда их валят на пол, оглушают прикладами. Фао не успевает закрыть лицо от удара локтем. Вера продолжает улыбаться, лежа навзничь. Музыки не слышно за топотом тяжелых ботинок и дребезжанием амуниции. Когда композиция окончена – в зале уже никого нет. Последнее собрание общества молодых матерей объявляется закрытым.
Отряд Виты отлично справился с заданием. Ровно в 17:45:08 обезврежен еще один центр террористической организации Апокалипсис. Задержаны давно объявленные в розыск опасные преступники-рецидивисты, изъято психотропное оружие. Предотвращен новый террористический акт, направленный против благополучия граждан. Теперь город может спать спокойно.
После непонятной ночи и трудного пробуждения Март с отвращением выходит в город. Синтетическое покрытие тротуаров, искусственный запах хвои в метро, пластик зеленых оград вдоль улиц – все напоминает ему свежесть и откровенность ночного леса. Треск цикад не похож на грязный шум города, даже настоящий лунный свет совсем не такой, как в парке. Здесь даже когда молчишь и прячешь глаза – не можешь остаться один, все время есть кто-то еще. Из манящих пастей витрин и подмигивающих глаз светофоров, из темных очков прохожих, из экрана ДД, из открытых дверей и окон кто-то смотрит на тебя. Кто-то подглядывает, подслушивает. Зачем же нужен этот глушитель?
Идя по улице, Март слышит торопливые шаги за спиной. После совещания у Сливы он хрустит гравием парка, но даже сытость в желудке не производит привычный успокаивающий эффект. Март специально выбирает другую, извилистую тропинку. Специально сворачивает на шумный проспект, перебегает дорогу под самым носом санрана. Он обманывает пропускной аппарат в метро, чтобы успеть на отъезжающий поезд. И, даже в последний момент запрыгивая в двери, он не может облегченно вздохнуть. Март выходит не на своей остановке, быстро пересекает грязные центральные улицы, ныряет в переулок. У него на всякий случай есть в запасе несколько тайных путей туда. В одном из узких подъездов он останавливается, побежденный одышкой. В висках стучит от быстрой ходьбы. Ноет плечо – зацепился о нелепую вывеску с рукой для хватания потенциальных посетителей лавки новинок билава. Что за чушь. Кому понадобится за ним следить? Надо будет выпить пива и хорошенько выспаться. Март замирает. Скользя вдоль темной стены, его взгляд упирается в дикие широко открытые глаза.
ГЛАВА 3.
… А теперь подробнее. Сегодня главный министр альтернативной энергии встречался с представителем племен Аоа, на территории обитания которых недавно было открыто большое месторождение апельсинов. Министр озвучил очень выгодные условия сотрудничества: в обмен на право владения и распоряжения землей все работоспособные взрослые Аоа получают возможность бесплатно пользоваться услугами электронного информационного обмена и становятся участниками программы обучения настройке малых эмоциональных сетей.
Коротко о спорте. Сегодня состоялся…
- Внимание! Тревога! Спать запрещено! Новинка от билава – специальная функция для сильных и активных «Не спать!». Стимуляция нервной системы позволит вам не спать целую неделю. Загляните за пределы своих возможностей! Для всех женщин первый месяц подключения к новой услуге – бесплатно!
Только особо стойкие и голодные студенты могут спокойно есть в такой обстановке. Ведь совсем недавно ученые установили, что пища намного хуже усваивается при высоком уровне шума. И куда только смотрит администрация Университета. Хотя, если верить Хомо Хелси, энергетические коктейли усваиваются при любых обстоятельствах.
На экране во всю стену женщина в годах, которая давно не получала весточки от сына из большого города, прижимает его к груди и просветленно улыбается:
- Сынок, ты прав – куплю билав!
Надо наесться за весь вчерашний день. Чай был, конечно, вкусный – но не шибко сытный. Март откладывает пластиковую вилку, на белой ручке которой виднеется синее пятнышко. Может быть, раньше это был игрушечный дельфин. А может – тазик для препаратов Лаборатории. Или стаканчик для энергетического коктейля «Утро». Март пытается отковырнуть пятнышко, тяжело выдыхая. Еще одна порция «вот этого вот» из отдела нездоровой пищи университетской столовой отправляется вслед за предыдущими двумя. Но странная пустота внутри – ниже и правее желудка, и заполнить ее не так просто. Может, это потому что под ногами давно не хрустели гравиевые дорожки?
Март безразлично обводит взглядом сотни студентов в зале. Они идут плотным потоком, на ходу едят и слушают общеразвивающую лекцию. Слишком много информации – даже если удается систематизировать данные, лекционного времени не хватает на их передачу и получение. Поэтому с больших экранов в прямом эфире смотрят добродушные профессоры и пропагандисты, просвещая слушающих в вопросах истории, географии, механики и арифметики. Реже – культуры, литературы и энергетики. Еще реже – биологии, философии и футурологии.
Весело щебечущих блондинок-первокурсниц новые свойства сероводорода и расширение галактики на восток волнуют не меньше, чем нездоровое питание Марта. Попивая разноцветные коктейли, они с опаской оглядываются на этого хмурого, загадочно притягательного парня. Нынче в моде облегченная синтетика. В прошлом сезоне модными были свежие овощи. Жареная натуральная пища – не в моде, и никогда, наверное, не войдет в моду, потому что это очень вредно для слабого человеческого организма. И если в нынешней экологической обстановке вы планируете дожить до морщин, надо здорово питаться. Это не стоит абсолютно никаких усилий, потому что легкая еда не только содержит все необходимые вещества (девочки наизусть цитируют целые абзацы аналитики Хомо Хелси), но еще имеет самые разнообразные вкусы. Март ест то, что нравится, а не то, что модно. Вилкой отделяет большой кусок желтка, широко открывает рот, сочно облизывает жирные губы, жует крупными движениями. Девочки заворожено смотрят на дикаря – правду говорят, что университеты чересчур демократичны для нежных девичьих натур.
Тол сидит за соседним столом в отрепетированной раскованной позе. Сияющая куртка в тон светлым волосам, мягкий джемпер в тон лазурным глазам, улыбка в тон непринужденной беседе о шампуне. Тол гладко выбрит. Его хлопко-алюминиевый костюм плотно облегает упругие мышцы. Все жесты подчеркивают грацию и элегантность. Сосед Тола одет не менее гламурно, но значительно уступает в артистизме и уверенности. Естественно, Тол не смотрит на своего нагеленного дружка – в струе студентов показалась Ми с подружками. Очкарики с первых курсов мечтательно гладят взглядом округлые формы первых красавиц, а их тощие спутницы завистливо щурятся. Ми киношным движением поправляет волосы, демонстрируя их силу и рекламный блеск. Ее тонкую смуглую шею обнимает металлическое кольцо со стразами – новая модель билава. Можно не присматриваться – этот экземпляр вибрирует непрерывно. Тол одевает самую обольстительную из своих улыбок и слегка выпячивает нижнюю губу. Ми с подружками садится на привычное место – в пол-оборота к Толу, презрительно спиной к Марту, лицом к экрану. Ходят слухи, что Ми снималась в одной из реклам билава, и теперь она оценивает качество своей работы. Один из пяти Гибких стульев остается пустым – Зая подсела к Марту.
- Я посылала тебе импульс.
- Я знаю.
- Ты ничего не ответил. Мог бы как-то отреагировать.
- Мог бы.
- Ничего не хочешь сказать в свое оправдание?
- Нет.
- А в силентеатре… если тебе конечно интересно… Интересно?
- Нет. – Слово «нет» вербальный фильтр Заи не пропускает.
- Там был актер из столицы, представляешь! Ты много пропустил.
- Ужас.
- А знаешь, я подключилась на новый тариф. Не скажу какой. Угадай.
- Не знаю.
- Ну, о нем только вчера в рекламе сказали.
- А…
- Ты догадался?
- Конечно.
- Жди сюрприза. – Зая с трудом сдерживается, чтобы не прикоснуться к нему. Март бросил ее в силентеатре. Она, конечно, не скучала, все равно – пускай почувствует себя наказанным. Довольная своим коварством, Зая плавно возвращается на законное место – напротив Ми: пренебрежительно спиной к экрану и сплетням о рекламе с Ми, великодушно боком к Толу, случайно лицом к Марту. Но вместо того, чтобы подхватить увлекательную игру взглядов, Он встает, громко убирает с дороги стул и неторопливо уходит, даже не обернувшись на прощанье. Не стоило с ним связываться. Хотя – это интереснее чем затянутая в стрейч банка с одеколоном. В конце концов – в любой момент Зая сама может все прекратить. Вот тогда-то он помучается.
- Здравствуйте, №807867. Ваше последнее посещение датировано вторым днем двадцать второго сезона. Получите флеш с последними информационными обновлениями в базе кафедры. Ваш научный руководитель №5459ц. Последнее посещение – 15 минут назад. Получите флеш с последними информационными обновлениями в базе кафедры.
Все, кто находится на кафедре, раздраженно смотрят в сторону двери, куда вошел №807867. Он берет положенный флеш скорее для чистоты отчетности, чем из интереса к находящейся там информации, и собирается выйти, хотя посещение длиной менее получаса не будет занесено в базу.
- Привет, Март.
- Привет, Дин. Давно тебя не видно.
- Да, мой добрый эльф ушел на пенсию. Я теперь занят в 22 отделе.
- Поздравляю.
- Спасибо. Пока только по мелочам. Так что к открытиям непричастен. Зато в курсе последних новостей. – Последнюю фразу Дин, подмигивая, произносит шепотом. Ему очень хочется поделиться.
- Только не новости.
- Эти новости с экрана не услышишь.
- Ну, смотри. Если услышу – я за твой рейтинг не ручаюсь.
- Все же …люди могут размножаться почкованием.
- Есть и более естественные способы.
- Конечно, и более экономичные. Но все же.
- Ты в генетика переквалифицировался?
- Нет. Это не на уровне ДНК. Это в нашей как раз компетенции. Понимаешь, при определенных условиях излучение, которое…
- Здравствуйте, №0123. У Вас есть новые посетители. Давность 30 минут - №…
Кафедра – не самое подходящее место для обсуждения технологий мутации.
- …я потом расскажу.
- Дин, но ведь это получится уже не обычный человек.
- Зато никаких проблем с женщинами.
Плотно сжатые губы и капризный голос Заи – Март улыбается. Дин не шутит. Наука требует серьезности и полной отдачи, не оставляя места лишнему веселью. Белый халат стажера с синим кантом, светлые стены Лаборатории, тишина – вот где он чувствует себя хорошо. Сегодня он создаст новое крепление для проникающего билава – теперь билав вы можете без труда спрятать под одеждой. Крышечка для замены батареек такого аппарата от вибраций соскакивает, необходимо придумать новое крепление. На экране – подробная схема. Под ладонями – чуткий планшет. Немного сосредоточиться, вдохнуть чистого воздуха – и приступим. Все для усовершенствования условий жизни на Земле.
Искусственные деревья отбрасывают длинные тени на гравий. Март замедляет шаг, оттягивая встречу. Он забирает немного в сторону, проходит мимо пруда под стеклянной крышкой. Неотвратимо навстречу движется спальник с одинаковыми глазами окон и ртами дверей. Когда живешь в таком, все квартиры одинаково свои – и одинаково чужие. Все живут в таких. Март точно знает, сколько шагов нужно сделать, чтобы оказаться за десять метров до того окна. Сколько раз нужно вдохнуть. Сколько раз придется остановиться в нерешительности. Что, опасливо озираясь, надо посмотреть сначала направо – оттуда большая вероятность появления человека, и только потом налево. Зачем кого-то облучать, чтобы от него отпочковался человек? Зачем обманывать природу? А может, наоборот, это попытка исправить ее ошибку, случайность, в результате которой произошла эволюция. Происходила. Происходит. Произойдет. И кто уполномочил Дина и его Лабораторию исправлять ошибки непонятной природы? Правительство? Вита, чуть ли не ежедневно разоблачающая очередные логова террористов, которых от этого все равно не меньше? А может, это естественный шаг эволюции – размножение неполовым путем. Зачем же тогда облучать кого-то. Это в нашей компетенции, но в нашем ли праве? А древняя курчавая Долли… Почему бы не вывести человека клонированием? Потому что каждый человек должен быть полноценной индивидуальностью. Чушь…
Вот эта дверь. Это окно. Ее окно. Прошлый раз Март стоял вот тут, под деревом, а до этого – вон там, за углом, делал вид что размышляет, свернуть направо или налево. Сегодня он постоит как бы у порога соседней квартиры.
Лиля растрепана больше обычного. Чаще поправляет волосы, прядями падающие на лицо. Она не читает и не поливает цветы. Заламывает руки, кусает губы. Удивить бы и успокоить ее своим приходом. Но Лиля ждет не его. Рассеянно смотрит в окна домов напротив. Тонкими пальцами теребит немой билав. Черты ее лица обострились. Глаза тревожно ищут, замирают в одной точке. Что могло обеспокоить ее, всегда такую отстраненную.
Лиля включает в комнате свет, забывая занавесить окно. Невысокие потолки. Угловатая мебель. Минимум техники. Пастельные тона. Как диссонирует со своим спокойным интерьером хозяйка. Сидя с бумажной книгой, Лиля смотрит не на страницы, а на голубую стену, пытаясь там прочесть ответ на главный вопрос:…
Лучше бы она задернула штору – мало ли кто смотрит на нее сейчас.
- Уважаемый отдел безопасности. Если в течение часа мы не исправим ситуацию – вы все уволены. А меня, скорее всего, утилизируют за преступление против системы. Какого черта, я вас спрашиваю, магнитное поле вместе с голограммным щитом отключилось?
- А может…
- Меня не интересуют ваши предположения. Где аварийная защита? Куда исчезло 30% архивов технологического сектора? Я вас спрашиваю!
Секретное собрание отдела безопасности похоже на воспитательное мероприятие в детском саду строгого режима. Специалисты вжимаются в совсем не удобные теперь кресла, забыв о своих высоких званиях и заслугах. Грозный руководитель отдела в праве кого угодно уничтожить – из соображений безопасности Лаборатории. К сожалению, это не спасет ситуации. Серьезный сбой в системе и без лишних воплей очевиден всем присутствующим, но причина этих неприятностей не ясна. И если бы они не касались Лаборатории, все проблемы, конечно, решал бы 33 отдел.
- Теперь о мелочах. Это животное все еще не поймали. По оперативной информации, оно покинуло пределы Лаборатории. Так как оно остается собственностью Лаборатории… это глупая идея, и совершенно глупая, но Совет настаивает. Необходимо найти его и желательно живьем доставить обратно в Лабораторию. Вы, да-да, вот вы этим займетесь. Ботаники вас ждут.
Двое из первого ряда облегченно вздыхают и выходят из переговорной комнаты отдела.
- Уф, пронесло.
- Ты так говоришь, будто эта зверушка живет у тебя дома.
- Не дома. Но это лучше, чем провалиться на операции по устранению дырки, причины появления которой неизвестны.
- Эту фигню нужно еще и живьем доставить.
- Желательно…
- Продолжим совещание. Напоминаю, гипотезы меня волнуют в наименьшей степени. Версии – профиль не нашего отдела. Мне нужны решения и ответы.
- Но если мы не знаем причины…
- Вам не положено знать причины. Вы должны устранить неполадки в работе системы безопасности. Можете привлекать кого хотите. Больше ошибок быть не должно. Все свободны, кроме советников. Господа, вчера подожгли овощную базу, вы в курсе. Это дело рук Виты. Но база – наша. Поэтому без Апокалипсиса тут не обошлось. Нилгири действует более аккуратно.
- И они, похоже, тоже не отдыхают.
Вот мобильный телефон, спровоцировавший статическую революцию. Переливается на солнце гора CD. Теперь они только декорация свалки. А сколько интересного хранят перламутровые круги. В подвале Втора можно посмотреть домашнюю коллекцию любительских фото, почитать электронную переписку двухсотлетней давности. Вот, кажется, подходящая железяка. Нет, слишком тонкая. На переплавку нет времени. Найти бы, как в прошлый раз, полуфабрикаты кастрюльной фабрики. Вон там, под вековыми фреоновыми холодильниками и стиральными машинами в прошлом году обнаружили лист с обшивки самолета…
Для рационализации производства Лабораторией разработаны специальные каталоги универсальных деталей. В одном из таких Дин уже третий час ищет силиконовый А32 винтик – и не находит. Не может быть, чтобы эти винтики не были предусмотрены. Один А32 быстро исправит несовершенство крепления батареи билава. Каталоги прошлого сезона, каталоги другой техники, каталоги промышленного оборудования тоже не дают положительных результатов.
- Здравствуйте, мистер Виш.
- Называйте меня профессор Виш, юноша.
- Да, профессор. Вы не знаете, где я могу найти такой винтик?
- Какой? Нарисуйте мне схему – я попробую в отделе разработок что-нибудь выяснить для Вас. Учтите – исключительно из личной симпатии.
Профессор добродушно улыбается. Дин уже чувствует себя в неоплатном долгу. В этом и заключается секрет политики отношений Виша со студентами. Его «команда» боится и уважает Виша: он облагодетельствовал каждого ее члена и с удовольствием пользуется незаслуженным почетом. Дин мог бы послать запрос непосредственно в отдел разработки, где его обращение было бы рассмотрено, проверено на целесообразность и в случае позитивного результата – удовлетворено без промедлений.
Виш берет флеш со схемой винтика и оставляет Дина. Виш заходит в дверь, ведущую в длинный нисходящий коридор, еще дверь, снимает халат и протискивается сквозь рамку металлоискателя. Полоса препятствий при входе в Лабораторию состоит из нескольких «ловушек». Липкий детектор рисунка кожи ладони и пальцев правой руки сильно раздражает Виша, оставляя красные пятна на нежном запястье. От сканера зрачка рябит в глазах, определитель голоса снова требует повторного произнесения пароля: после изучения руки и зрачка Виш взбешен и голос его неузнаваем. Теперь – психологический тест. Своего рода проверка-предупреждение: карантин. Коридор белее, чем в других помещениях Лаборатории, голубоватый свет со всех сторон, и множество дверей – в одиночные камеры карантинников. Работникам технического отдела – две недели. Рекламщики и ботаники – месяц. Для всех остальных – два-три месяца. Для отдела безопасности – полгода. Специалистов 33 отдела в карантин не увольняют. В камере есть все необходимое для поддержания жизнедеятельности, но не больше. Камера герметично закупоривается и, что бы ни случилось, выпускает ровно в положенное время – по окончании срока карантина. Многие не выдерживают и из карантина уходят не домой, а в адаптационный центр. Мало кто добровольно идет на увольнение – чаще всего увольняют за некомпетентность в новых условиях или за провинности, несоблюдение дисциплины, нарушение конфиденциальности, посягательство на безопасность и т.п. Только руководители отделов могут не проходить через этот коридор, всякий раз входя в Лабораторию.
После такого аттракциона натянутые нервы профессора Виша спасает лишь нежная зелень экспериментального сада и свежие лаборантки-биологини. Шумный этаж отдела культуры сегодня невозможно обойти – химики снова что-то испытывают и к себе никого не пускают. Вот и пункт назначения – дверь с пустой рамкой для названия подразделения.
- Здравствуйте.
- Как у нас дела?
- У вас – по-прежнему. Более того…
- Не у меня – а у нас.
- Подвижек еще мало, но работа идет, не сомневайтесь. Этот молодой человек подает большие надежды.
- Смотрите. Чтобы они оправдались.
- Да-да, конечно. Вы главное не волнуйтесь. Психоотдел уже работает…
- Теперь сделайте так, чтобы им было что продавать.
- Зая, я не понимаю, как можно такое терпеть. Ты за ним просто бегаешь.
- Он мужлан и хам.
- Зато он самый экстравагантный парень.
- На их кафедре все такие «экстравагантные». Как можно настолько не заботиться о своей внешности. Когда он брился последний раз?
- Когда ходил со мной в силентеатр.
- Не может быть! Он там был?
- А мне говорили, что видели тебя там одну. Конечно, его могли и не заметить – такие куртки перестали носить еще в позапрошлом сезоне.
- В следующем сезоне снова будет мода на естественность – я уже купила краску для волос натурального цвета, хотя мне мой серебристый так нравится…
- Кто тебе сказал про новый сезон?
- Ах, это же очевидно. Если сейчас мода на синтетику, скоро будет мода на не-синтетику.
- Не обязательно. Вот двенадцать сезонов назад мода на синтетику держалась целый период.
- Если придет мода на естественность, у Заи будет самый модный, после Жу, парень.
- А что Жу?
- Ты не знаешь, кто это?
- Подожди, а почему это у меня будет самый модный парень?
- Потому что… Ты видела, что он ест? Не думаю, что его брюшко – эффект силиконовой мази.
Девушки дружно смеются, повышая риск появления нежелательных морщин в уголках глаз. Было бы еще веселее, если бы они могли по расписанию подкрепиться энергетическим коктейлем «Ужин до». Но аппараты синтетической пищи почему-то перестали работать ровно в 20:34:59.
- Есть хочется.
- Пойди к своему дикарю – там ребята едят это… как его… ну лепешку с мясом и скисшим жиром из молока, фу.
- Горячая псина?
- Нет, по-другому… Ну, как же… Зая, думай ты
- Я такого никогда не пробовала.
- Зато твой Март только этим и питается.
- Это слово как-то связано со словом «пацаны»…
- Пацца, точно!
- Аж сюда несет, фи.
- А пахнет, кстати, неплохо. Как коктейль «Чиз».
- Скажите «чиз». Или лучше изюююм. Щелк
- Сид, что такое изюм?
- Издеваетесь. Я даже который час сейчас не скажу.
- Всем от Дина привет.
- Че он там? Совсем погряз в науке?
- Типа того.
- Ну че, за знакомство? Пей давай для сугреву. И прекрати дрожать. Давай, по чуть-чуть.
В тройке тепло и тесно. Желтоватый свет самодельной лампочки, тяжелая ритмичная музыка, вкусная еда, добрая компания – жаль, нельзя так проводить все время. Хотя нет, не жаль. Нужно еще спать – и побольше. Ребята собрались обговорить важные стратегические вопросы: обмундирование новых членов группы и дальнейшие наступательные операции. Ведь лучшая защита, несмотря ни на какой прогресс, – нападение.
- Ты откуда такой взялся?
Одетый в просторную футболку и клетчатые шорты гость дружеской компании пугливо отводит взгляд.
- Я знаю откуда. Я вдруг вижу – сидит. Мы вообще-то пришли… и думали без свидетелей…
- С дамой? О…
- Да ладно вам… А тут смотрю…
- Да я его еще раньше видел на улице. Голый бегает – в такой мороз. Ты не тушуйся, вот, на добавку. Он синий весь был.
- Как зовут-то?
- Дай поесть человеку. До сих пор дрожит.
Таинственный субъект небольшого роста непредвиденно сорвал стратегическое совещание, зато поспособствовал веселой пьянке и душевным беседам.
- Вы представляете, она больше не хочет семью, детей. Так мне и сказала: я больше не хочу, не хочу живот и детей рожать.
- Сид, не хочешь рожать детей – не рожай! В чем проблема!
- Вам смешно.
- Тебе самому не смешно?
- Ничего вы не понимаете. Она была такая… Мы же хотели пожениться и все такое. Уже все продумали, а тут такое… Вы разве не понимаете…
- Как дети – все понимают, но не говорят. Когда маленькие. – Незнакомец неожиданно вмешивается в унылый монолог Сида.
- Вот-вот. Все мы понимаем. Но чем тут помочь? Забей, новую найдешь.
- Меня ищут. – Незнакомец говорит очень тихо и скромно, опасаясь доставить неприятности гостеприимным хозяевам.
- Кто ищет? Комендантша не ищет. Мы подсунули ей стандартную дискету, не волнуйся. Кровать Марта сегодня свободна. Да и моя.
- Решили сегодня?
- Мы вместе решили.
- Был трудный день.
- Да подождите вы. Кто тебя ищет?
Незнакомец ежится, с явным сожалением откладывает недоеденный кусок пиццы.
- Я сбежал из Лаборатории. Меня все ищут. Три дня по городу. Здесь у вас хорошо – без уколов и датчиков.
- Ты кто вообще?
- Я – первый полученный почкованием человек. Меня называют Оно.
Драматическая пауза.
- Нифига себе.
- Завтра перетрем. Ложись спать, друг.
Кто владеет замком – владеет деньгами и землей. Кто владеет семью замками – владеет миром.
Завоевать замок – дело чести каждого клана. Сегодня этот замок будет наш. Сейчас – или никогда!
Или на следующей неделе…
- Разрешите доложить.
- Докладывайте.
«Вита» - серьезная организация. Субординация здесь решает многое.
- Система снова дала сбой. Атакован стратегический объект – пищевые аппараты. Мы ищем.
- Что говорят захваченные террористы?
- Как мы и предполагали, это женщины. Они хотят рожать детей. По предварительному заключению расследования, это они подожгли овощебазу Лаборатории.
- Вы же взяли их раньше.
- Так точно.
- Ясно. Работайте. Для вас подготовлена тестовая партия нового оружия – многоточечное разрядное ружье. Рекомендую тестировать в полевых условиях. На этой неделе необходимо обезвредить еще один центр заразы. В городе неспокойно.
- Будет сделано.
- Тим, мне нужна еще неделя.
- Втор, ты знаешь – у нас нет недели.
- Иначе я не даю никаких гарантий.
- Дай хотя бы надежду.
Лекция по звездоведению только началась, и линзу свода еще не открыли. Но дело не терпит отлагательств, некогда ждать, пока все непосвященные слушатели погрузятся в легкую дремоту.
Цей запустил запись лекции известного профессора и присоединился к экстренному совещанию.
- Надежда у нас уже есть.
- Это единственное, что вполне принадлежит нам.
- Почему же, они тоже надеются – что у нас ничего не выйдет.
- Оставим лирику. Вы знаете, чего не хватает.
- Да, пока ничего по этому вопросу. Я профильтровал у разных знакомых – ничего. Если это секретно – вы в курсе, какой уровень.
- Не то, что у нас.
- Чего ты, Втор. Успокойся. Извини, у нас нет недели.
- Ладно. Не нужна мне ваша неделя. Но без штучки все бесполезно.
- Цей. Мы рассчитываем на тебя.
- Я ничего не обещаю.
- Спасибо всем.
- За мир.
- За мир.
- За наш мир.
- Да здравствуют….
6:00 – Подъем
6:30 – Разминка
7:30 – Душ
7:35 – Завтрак
7:40 – Построение, лекция
9:00 – Кросс
11:00 – Релаксация
12:00 – Обед
13:00 – Тренировка
16:00 – Релаксация
18:00 – Тренировка
21:00 – Ужин
21:30 – Укрепляющие процедуры
22:00 – Отбой
Любимый пункт Вик в расписании рядового «Виты» – укрепляющие процедуры. Вик всегда чувствует, как растут мышцы после тренировок. Но сегодня этого пункта не будет. После второй релаксации – в поле. Хотя, если их бригада уложится до 21:00… Нет, без ужина никак нельзя. Значит, надо уложиться до 20:00. Тогда они успеют и на ужин, и на процедуры.
Объект не кажется особо устрашающим. Вик сделал бы все, чтобы успеть до 20:00. Как было бы здорово. Но уже полдесятого, а приказа нет. Сильные руки его и еще трех десятков таких же, как он, сжимают шершавые рукоятки новой разработки – целиться надо в крупные нервные узлы. Шея, спина, конечности – суставы, туловище – таз.
В ухе слегка кольнуло трижды – это сигнал к выходу на позиции. Вик вдохнул поглубже – во время атаки дышать будет некогда. Еще мгновение – и он уже не замечает, как глупо смотрится ветхое здание на фоне свежего пластика новых построек, не чувствует молодых росточков газона под коленями.
Два укола – готовность номер один. Твердый палец на холодном курке, левая ладонь – под тяжелым дулом. Вдруг – вспышка, на мгновение картинка перед глазами – наверху звезды, по сторонам – картонные макеты планет, впереди – добрые родные глаза.
Один.
ГЛАВА 4.
Полнолуние. С крошечного кусочка светлого неба жарит луна. Большая желтая луна – прямо в окно. Странно, раньше это не мешало Марту спать. Трудно вспомнить, что вообще мешало ему спать когда-либо. Кроме очень важных дел вроде наполнения желудка или смертельной схватки с виртуальными врагами. Раньше этот наглый кругляк плотно закрывали жалюзи. Под чутким руководством солнечного индикатора они изменяли угол по движению источника света – и луна даже в самой яркой фазе не мешала спать. Теперь и такая мелочь не работает. Как люди умудрялись выживать без электричества и искусственного интеллекта целые тысячелетия?
ДД слегка фонит. Этот звук, или шум, или ощущение легкой вибрации средним ухом с детства вошло в привычку. И если луна по ошибке заглянула в окно – то гул ДД здесь прописан испокон сезонов.
Сильно алкогольное пиво тонизирует – третья бутылочка с Оно была явно лишней. Это забавное существо… по сути – нормальный парень. Оказывается, он из Лаборатории. Причем не из той части, куда пускают только немногих студентов после полугодовой «проверки на вшивость» и теста на энцефалографическом детекторе лжи. Из настоящей Лаборатории, о которой слагают легенды и врут в газетах. Да… Март бы сейчас паял там каналы для спутников и аналитических шатлов. Видать, не судьба. Он скатывает трубочкой простыню под боком и уже не пытается остановить широкий поток мыслей.
Надо тщательно взвесить каждый шаг, продумать каждый залп, рассчитать позицию каждого воина, мудро распределить силы и компенсировать слабые места. Поставить и оборудовать лагерь. Предугадать движения противника. Осада замка – решающий момент. Десятки лучших воинов клана плечом к плечу под бирюзовыми знаменами… или лиловыми… голубыми… как чай, или эта жидкость в стакане… и луна так же ярко светит – будто нет окна и стекла, нет стен и кровати, и гул ДД вместо стрекота… что же глушит этот глушитель? Билавы, кондиционеры, шторы, заслоняющие бесстыдную луну, старый добрый ДД с дырой в боку – как сговорились и вместе с аппаратами синтетических коктейлей морочат голову не только всем студентам и жителям планеты Земля – но и Марту… наверное, он принимал участие в чем-то более интересном, чем сходка клуба любителей посмотреть на звезды и попить чаю. Регулятор температурного режима тоже тю-тю – прохладно, как в сырой траве… и наглая луна… чай, Втор, Тим… Для всеобщей безопасности… Они-то знают, как и Март, что такая штуковина, если бы ее включили… то есть, когда ее включили, не могла остаться незамеченной, учитывая насыщенность эфира. Понятно, почему именно с того самого дня… с той самой ночи… слизкая голубая жидкость…
Когтистые лапы туч крадут луну с неба. В тишине ночного города тихо свистит дротик – часовой на башне падает на колени, не успев подать предупреждающий сигнал защитникам стен.
Ловкие отважные воины бесшумно скользят вдоль стен, подбираясь к кованым воротам. Глаза блестят. Дрожь крепко спит в глубине стальных сердец. Скилы прокачаны до предела. Массаж на сегодня отменяется. Не стоит торопиться – дождемся, пока соберется вся банда. Надо взять всех, а не побить телескопы. Воины четко знают цель. Они видят ее – и только ее. Написать свое имя и имя клана на печатях замка – разве не об этом все они мечтают, забывая мягкую постель, горячий ужин, любимых женщин… Спасти мир от зла и нечисти – разве не для этого они пришли сюда?
Первая преграда на пути – тяжелые двери. Белокурая эльфийка поет, вдохновляя воинов и даря магическую силу их мечам и щитам. Пестрые серьги и амулеты искрами мелькают в опасных сумерках. Беспощадный, как орк, хитрый, как гном, легкий, как эльф и отважный, как человек – Вик бросается в бой. А-грейдовое разрядное ружье новейшего образца будто создан для его богатырских рук. Он готов уничтожить любого монстра на своем пути к заветной цели.
У входа страшная тварь вскидывает руки к жилистым сводам, преграждая проход. Мозаика фотографий и объявлений для посетителей бросает цветные блики под ноги, враг делает стремительный шаг навстречу нежданным гостям, источая смертоносные заклинания. Волшебная защита не пустит колдовское оружие к телу воина – Вик бесстрашно бьет чудовище. Еще, и еще, рядом верные товарищи – его помощники. Сегодня дело не в очках и фрагах – главное, чьим станет замок.
Острые шпили башен и гардероб остались за спиной – первый уровень обороны прорван. За этими дверями – тайное святилище, где ждут победа, слава – и самые свирепые и коварные противники. Побольше воздуха в грудь. Чародейка-эльфийка, громче пой свою чудесную песню. Сегодня эта крепость будет наша!...
ДД пищит и вибрирует, хотя на 9 вечера его никто не программировал. Эх, разбудил как всегда на самом интересном. И все же принципиально важным остается вопрос – для кого он так старался и кто эти ребята из обсерватории.
И куда девалась привычка поваляться и сонливость как минимум часа на 2 после подъема? Март быстро одевается и почти бегом преодолевает толпу удивленных соседей и соседок в коридоре. Мимо с гравийным хрустом проносится парк. Ровно через два квартала и 17 домов…
… - А вот эта забавная туманность называется так за свою смешную форму. Ну, кто угадает? – Шесть десятков глаз устремляются к улитке из звезд, планет и кометной пыли. – За форму арфы туманность №447587 официально называется «Орфей», потому что «Арфой» назван другой небесный объект. Да-да, совершенно верно – созвездие 67 галактики под порядковым номером 49276 в группе «6Б».
Под звуки симулятора арфы Орфей отважно спускается в царство мертвых.
– Покоренные прекрасной музыкой и чудесным пением Орфея правители царства мертвых соглашаются освободить его любимую нежную Эвридику. Орфей должен просто выйти в мир живых – а Эвридика будет идти за ним по пятам и спасется. Но есть одно условие – Орфей не должен оборачиваться всю дорогу. Он идет сквозь страну теней, в темноте и тишине, изредка нарушаемой стонами страдающих душ. Ни шагов, ни дыхания Эвридики не слышит он позади. Но запрет грозных богов строг – и Орфей не решается его ослушаться. Он продолжает долгий ужасный путь. Вот показался свет мира, где сияет солнце и синеет небо. Что если Эвридика отстала, потеряла дорогу – и тихо плачет где-то там, среди теней, без надежды спастись? Орфей, потеряв благоразумие и терпение, оборачивается – и!
С грохотом распахивается дверь. Из потока слепящего света появляются резкие тени.
- Лежать! Не двигайтесь!
Дым прогоняет остатки темноты. Монстры переворачивают и швыряют стулья, пытаются бежать, сопротивляются.
Вот и обсерватория. Странно, что горит свет – неужели лекция еще не началась? Гладкая ручка тяжелой входной двери поворачивается с легким щелчком.
Среди дыма и шума в темном углу, за моделью спутника крадется фигура в берете. Вик не даст злодею скрыться! Он бросается на неприятеля – в два шага настигает, хватает за рукав. Голубые глаза, борода, в руках – теплая кружка.
Март рывком распахивает дверь.
Вспышка. Грохот.
Поток горячего воздуха сбивает с ног. Обломки дерева, металла, штукатурки взвиваются столбом. Как осенние листья, кружатся клочки календарей, пятна фотографий, строки расписаний… звонко бьются об асфальт стекла линз и коленчатые ноги штативов. Пылью повисает в воздухе купол-экран.
Из окон-глаз полощутся языки пламени горящих штор и библиотеки. Рот дверей распахнут и сочится согнутыми стонущими телами.
Теперь релаксация растянется на несколько недель, а то и месяцев…
- Что произошло?
- Мы не знаем. Все по инструкции…
- Это же ваши ребята!
- Нет, им было приказано…
- Какая разница! Что мы имеем?
- …уничтожить штаб…
- Штаб? Где фамилии, где трупы, где факты? Может, они вас заманили и взорвали.
- Никак нет. Есть трупы. Операция проходила успешно. Мы захватили…
- И упустили. Вы уволены. И весь ваш отряд.
Для 33 отдела карантин не предусмотрен. Каждое слово под знаком "3" секретно и не устаревает.
- Но ведь…
- Ну-ну? Я вас слушаю…
Желтоватое напыление на стеклах кухни общаги не выполняет своей функции приукрашать пасмурный день. Из кастрюли на плите пахнет немодной вареной картошкой. Девушка с пресным лицом в ионизирующих бигуди поцеживает новый вид энергетического коктейля «Микс – попробуй и подпрыгни!». Оно грустно смотрит в окно, механическим жестом отводя от лица пряди волос.
- Привет! Как спалось? – Сид нашел в Оно интересного собеседника, то есть свободные уши.
- Что это был за грохот?
- Не знаю, не слышал. – Какой-то грохот мало интересует Сида. Его распирают другие новости. – Мы сделали это! Сегодня. Мы взяли замок! Попотеть пришлось, конечно… Зато – он наш! Че есть пожрать?
Коктейли Сида привлекают мало. Картошка явно еще не сварилась – придется отложить завтрак до лучших времен.
- Ладно, я спать. Не скучай.
- Прошедшей ночью было успешно атаковано…
- Лучше операция.
- Прошедшей ночью с успехом прошла операция по разоблачению еще одной… еще одного преступного гнезда «Апокалипсиса». Конец света удалось отвратить.
- А про взрыв что?
- Хм… не знаю. Может, не заметят…
- И вот это не заметят? – на небольших снимках вместо обсерватории – груда обломков и струйки дыма от тлеющих аппаратов.
- А может так? Прошедшей ночью апокалипсис предпринял отчаянную попытку …
- Агоническую.
- …агоническую попытку нанести удар по нашей науке и истории. Мало кто останется равнодушным, узнав об уничтожении обсерватории. По горячим следам бойцы «Виты» разоблачили еще одно гнездо террористов. Добро снова торжествует! Конец света удалось отвратить благодаря мужеству и отваге наших защитников!
- Отлично. Поменьше восклицательных знаков. Вы записали?
Стажерка психоотдела энергично кивает.
- А на самом деле?
- Это вас не касается, дорогая… как вас там…
Туман сереет, теряя лунный блеск. Сквозь его густую завесу кое-где уже поблескивает стекло и металл зданий, пестрит неон рекламных бордов. Отсюда с чердака замечательный вид – но не сегодня: туман съел город, оставил только обглоданные неясные очертания ближайших двух кварталов и красное око главной информационной вышки где-то на размытом краю горизонта.
- Ты уверен, что это был не он?
Тихий низкий голос повисает, цепляясь за капельки влаги, и сомнение вдруг заполняет слух и мысли сидящих с холодными кружками за круглым чердачным окном.
- Я уверен. – Это утверждение нельзя подтвердить формулами и чертежами, тем более – проверить опытным путем. Втор уверен, уточнения неуместны. Пальцы, испачканные маслом, еще подрагивают от гаечного ключа. – Зачем бы он нам помогал?
- Больше некому.
Эти ненужные, пустые разговоры только отнимают драгоценное время. Втор встает, берет гаечный ключ и продолжает собирать защитный куб для заземлителя.
- Мы вместе работали 30 часов подряд. Он не мог. – Пережатая гайка стонет и звонко соскакивает с сорванной резьбы. Втор спокойно достает из кармана другую.
- Раз ты ему так доверяешь – почему снова не зовешь?
- Еще не время. Надо с Тимом…
- Тима взяли. – Тихий голос вновь пришедшего звучит неестественно резко и отчетливо из тусклой тени глубины чердака.
- Очень жаль. – Еще два года назад Втор бы вздохнул. Теперь сухо констатировал. – Он был полезен. Трудно будет найти замену.
- Полезен? Замену? Он лучший! И почему был?
- Оттуда не возвращаются. Надо перемещаться.
- Неделя. – Втор точно знал, сколько времени нужно на демонтаж, упаковку, транспортировку, восстановление и настройку основного оборудования.
- 8 часов максимум.
- Мы не успеем.
- У нас нет другого выхода.
- Доброе утро!
- Вы сегодня рано.
- Есть новости!
- Надеюсь, хорошие.
- О, да! Замечательные. Мы нашли того, кто сделает…
- Микросхема у вас?
- Еще нет, но в ближайшее время…
- Профессор, вы будите меня в такую рань только для того, чтобы сообщить, что время проходит зря?
- Простите, я думал, это вас подбодрит. – Профессор дрожащей рукой смахивает каплю пота с виска. Он старается не смотреть на взъерошенного гостя, понимая, чем может обернуться невыполнение его задания. Сейчас такое происходит, что…
- Неужели непонятно! Мне не интересны ваши объяснения. – Услужливо поданный профессором стакан, роняя брызги, разбивается о стену. Струйки вязкой синтетической смеси ползут по гладкой белой поверхности, застывая в фантастических фигурах. Осколок стакана больно задевает запястье без того морально израненного профессора.
- До свидания. И поторопите того, кого вы там нашли…
Профессор торопится, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Наконец-то дверь захлопнулась. При звуке удара профессор зажмуривается в ужасе – он не рассчитал силу впопыхах, но вдруг гость расценит хлопок как… Лучше об этом не думать. С чувством облегчения и затаившегося на время ужаса, он спешно покидает отсек, не замечая стажеров, тележек, приветствующих коллег. Дверь помещения для совещаний открыта – сейчас начнется утренний совет, но ему не до обсуждений и планирования. Позади остаются сад, карантин, куда так не хочется попасть, вверх, вверх – к бледному естественному свету, к натуральному грязному воздуху, наверх – в 22 отдел.
Стандартный рабочий день здесь не больше 10 часов. 22 отдел тоже относится к Лаборатории, но уровень секретности и степень важности проектов позволяют делать перерывы для сна и питания. В одном из кабинетов, несмотря на нерабочее время, горит свет. Стол, занимающий большую часть пространств тесной неуютной комнатки, завален бумажным и металлическим хламом. Между стопкой журналов и горкой деталей, увенчанной стаканчиками из-под питательных коктейлей, на большой схеме электрической цепи спит студент. Какая умильная картина. В правой руке зажат карандаш. На левой щеке останется складочка от скрепок конспекта. Плечи спящего слегка подрагивают – он и во сне продолжает усердствовать. Профессор в нем не ошибся. Это его последняя надежда – и не только его.
- Просыпайтесь. Эй, просыпайтесь. – Твердая заботливая рука профессора по-отечески треплет студента по плечу.
- Здравствуйте, - сипло шепчет Дин, жмурит мутные от сна и красные от напряжения глаза.
- Доброе утро.
- Извините, я вчера засиделся…
- Ничего-ничего. У меня к вам серьезный разговор.
- Я вас слушаю.
- Понимаете ли… Вы нужны государству. Все человечество рассчитывает на вас. Идите домой, поспите, собирайте вещи и приходите сюда. Вы, конечно, можете отказаться. Вы согласны?
Дин механически протирает очки. Он не раздумывает над ответом, не взвешивает, не сомневается – просто протирает очки.
- Да.
- Отлично. Я знал, что на вас можно положиться. Жду вас вечером.
Сквозь случайное отверстие в урбанистическом пейзаже окна общаги смотрит грязный безлунный краешек неба. Комната наполнена душным воздухом – кондиционер неисправен. На экране ДД мелькают выпуклости юных красоток в бикини.
- Эх, мне бы на этот остров. Слышишь, Март, хотел бы ты на такой остров?
По мнению соседа, вопрос риторический и он задает его не чтобы завязать разговор, а чтобы снять неуместное возбуждение.
Резко открывается дверь – стабилизатор отключился – Сид, уставший, но довольный, заходит большими шагами и опускается на пустую неприбранную кровать.
- Ну че, где наш герой? Как мы их вчера вдули – хо-хо-хо!
Мурлыканье из-под одеяла – это максимум, который можно требовать от Марта в данный момент.
- Вставай! Надо укрепляться срочно. Эти снупы уже побежали читерить вовсю, чтоб откат сделали. Админы те еще…
- Дай поспать. – отзывается Март невнятно, но очень убедительно.
- Ок, спите. Кстати – прикинь, обсерваторию разваляли.
Эта новость отвлекает соседа от горячих южных девушек:
- Снесли в смысле?
- Да нет, опять террористы.
Март сладко зевает и с хрустом потягивается:
- Не может быть.
- Да точно говорю! Во всех новостях. Я ДД попинал – снова нормально вроде пашет.
- А кто взорвал? – лениво любопытствует Март, прочищая нос.
- Говорят эти ребята – «Апокалипсис» или как их…
- Ага, прикольно. Борются за здоровую нацию. – Сосед сворачивает девочек – они где-то на островах, а террористы у тебя под боком взрывают. На первом курсе они с пацанами как-то ходили в обсерваторию пива выпить.
- В смысле, за здоровую?
- Ну, я как-то листовку читал. Хотели меня завербовать. Они думают, что нас типа облучают, чтобы детей не было. А они типа с этим борются.
- А при чем тут обсерватория?
- Они фанаты – фиг поймешь. ДД по ним тонны инфы выдает. Только нафиг надо.
- А че, интересно. – Разговор со старухой в кафе и личные проблемы значительно повысили социальную активность Сида. В раздумьях он отправляется набивать желудок нездоровой пищей, а голову – тяжелыми мыслями.
Интерес к действительности Марта остается на прежнем нездорово низком уровне. Глушитель строит точно не «Апокалипсис». Зачем ровнять с землей собственную явку?
- А кто их главные враги?
Сосед снова вернулся на тропические острова и продолжать познавательный разговор не намерен: - Спроси у ДД.
- Я сплю.
- Ой, снова будильник глючит. Мне пора – кое-кто здесь еще учится.
- Ага. Только чему?
В одиночестве нет необходимости прятать открытые глаза под одеялом. Блеклая футболка, старые штаны, стакан воды чтобы взбодриться после трудной ночи – и ДД уже сотнями плодит скоростные результаты по запросу «апокалипсис». Информационный поток хранит массу картинок и текстовых материалов. Потные орущие лица фанатов. Гербы и флаги. Слоганы и уставы. Угрожающие пророчества и низкопробная агитация. «Наши враги – все враги человечества».
Может, ДД знает и кое-что, чего не следовало бы из соображений общей безопасности…
глушитель – схемы, функциональность, перечень элементов, автомобили, оружие…
Тим – возможно, вы имели в виду «Тис», «Тир»…
Втор – и кальций, ксилит и карбамид…
….
Это хорошо, что ничего не находится. Но поискать стоило. Что же еще… Что-то было еще…
Чай, голубой напиток, голубые горы… Голубые горы – Нилгири, сорт чая, названный в честь местности произрастания. Нилгири.
На губах – яркий вкус, в ушах – цикады, пред глазами – луна и блестящее крыло глушителя. Да, именно это он искал.
Нилгири – чай. Нилгири – местность, провинция, арабский наркотик позапрошлой эпохи…
Может этот из Лаборатории знает?
В коридоре в облаке духов Зая.
- Ты снова меня игнорируешь!
- И ты здравствуй.
- Я к тебе. Надо поговорить.
- Я спешу. Не сейчас.
- Я специально к тебе пришла. Вернее – за тобой. Через два часа открытие выставки «ЭХО». Представляешь, собрали 250 видов эхо без синтетической модуляции.
Зая едва поспевает за Мартом, сбивчиво выбивая каблуками нервный ритм. Она отстает, и в отчаянии обратить на себя внимание хватается за рукав мятой куртки.
- Ты слышишь меня?
- Нет. То есть да. Я занят. Я позвоню.
- А где твой билав?
- Не знаю.
Дверь Сида издает легкий скрип свежей пластмассы, Март ни на мгновение не замедляет шаг.
- Март!
Дверь с насмешливым писком захлопывается изнутри. Слезы злости дрожат на крутых ресницах, старательно завитых с утра. Топнув розовой туфелькой по грязному половику, Зая распахивает дверь и стремительно вламывается в обитель хамства.
- … спросить у Тола. Он в модных штуках разбирается. Привет, Зая. Присаживайся. Чайку? – Сид любезен как всегда.
- Ты не знаешь, кто собирается в обсерватории? – Неужели Март обратил на не внимание!
- Нет, я со школы там не была. Наверное, школьники. Март, нам надо серьезно поговорить.
- Хорошо. Где Тол живет? – Неужели он не понимает! При чем тут Тол?
- На 25 этаже. Дверь с синим наличником. Там пахнет пачули и сосед Тола варит вкусный кофе – в смысле, энергетический коктейль с кофейным вкусом и апельсиновым цветом.
Марту достаточно номера этажа. Он уже поднимается по лестнице.
Сид улыбается Зае, протягивая стакан сладкого дешевого чая.
- Передай своему дружку…- Не находя слов и едва не рыдая, Зая выбегает из комнаты. Нарочно брошенная дверь не издает ожидаемого грохота, тревожащего привычный бытовой шум общаги. Синий старый тапок застрял в проеме и не дал двери захлопнуться.
Надо же! И откуда этот прыщик вдруг взялся. Неужели грин-пенка для умывания не подходит его чувствительной коже. Вот и доверяй после этого рекламе. Ну, с такого ракурса прыщик вообще не видно. Тем более если видно контур дельтовидной… а если вот так повернуться – тогда прогиб талии… четкие брови… Да на этот прыщик и внимания никто не обратит. Но пенку он сегодня же сменит. Резкий стук в двери прерывает сеанс самолюбования Тола.
- Одну секунду, я не одет. – Тол быстро окидывает взглядом ряд коробок с новыми моделями, вчера пополнившими его гардероб. Вот этот с зеленоватым блеском идет к его сегодняшнему настроению. И туалетная вода «Фреш». Нет, лучше «Морис»… Или «Ванила»… Решено, «Морис». У него тоже зеленоватый оттенок. Дозу в районе подбородка. Дозу на затылок. По полдозы на подмышки. Еще вот так. Прическа? В порядке.
- Уже иду. – Эпирэнс венчает чуть удивленная томная улыбка. – А… Это ты, Март.
- Привет.
- Ну, заходи.
Опасаясь, что в комнате пахнет пачули еще сильнее, чем от ее владельца в коридоре, Март предпочитает беседу на нейтральной территории.
- Да я на пару слов.
- Мгм. Как дела у Заи? – У Тола не сложились дела с Заей. Не поймешь этих девчонок – что она нашла в Марте?
- Лучше всех. Ты случайно не знаешь, кто тусуется в обсерватории?
- Случайно знаю. Я слышал, вы вчера взяли какой-то замок? – Как светский человек, Тол, естественно, был осведомлен и о последних новостях непонятной затягивающей игры.
- Да. Так кто в обсерватории?
- Да разные там тусуются. То есть – больше не тусуются. Обсерваторию вчера, кажется, взорвали.
- Да. А кто раньше тусовался? Ты кого-то знаешь?
- Знаю. Хотя мы близко не общаемся. Есть что-то в этом наивно-детское – смотреть на звезды и слушать сказочки. – Дружеская улыбка, понимающий смешок. Но Март не поддерживает невербального диалога.
- Познакомишь?
- А зачем тебе?
- Хочу сказочки послушать.
- Без дамы не обошлось? – Тол заговорщицки подмигивает. Март отводит глаза, пряча гримасу гадливости и скуки.
- Понятно. Пошли. – Когда он последний раз был у парикмахера? И что только девчонки в нем находят? Вроде сейчас не в моде животный магнетизм… - Вообще-то я там не помню ни одной стоящей особи. Я был пару раз в позапрошлом сезоне (когда твоя куртка была модной и Зая еще не запала на такого неудачника). Тогда это было модно (но тебе это слово, видимо, не знакомо). Сезон ретро. Лучше сходи в силентеатр – там сливки. Хотя Зая… Впрочем, это не мое дело, конечно. Вот здесь. Только он странноватый. Ну, ты тоже не стандарт. – Тол фальшиво смеется. Он хотел бы сказать Марту нечто иного рода.
Забыв даже поблагодарить за услугу и извиниться за беспокойство, Март уже стучит в указанную дверь, и Тол со своим презрением удаляется.
На пороге – парень небольшого роста в толстых древних очках.
- Я вдел тебя в обсерватории. – Похоже, Март пришел по адресу. – Зайдешь?
В сумерках одиночки мерцает экран ДД странной модели – то ли экстра-новой, то ли не моложе 5 сезонов.
- Ты ищешь Нилгири?
- Может быть.
- Ищешь. – Хозяин комнаты хихикает. – Я фильтровал твои запросы ДД. Парень в берете… вообще-то, в зале он сидит без берета… Я ждал тебя. Вот адрес и все условия. Не опаздывай.
Очкарик спешно выталкивает Марта в коридор, сунув в руку наспех оторванный угол клетчатого листа бумаги. 14:20 – это через два часа. Оказывается, Март зря был уверен, что знает практически все улицы этого города.
- Ну, как? – Тол выглядывает из своей комнаты. Почти научный интерес к вопросу привлекательности Марта как мужчины надолго отвлекли его от выбора прически на сегодняшний вечер.
- Спасибо. Он и правда странный. Очки толстые.
- Очки? – Все-таки у этих девчонок – никакой логики в предпочтениях.
На своем этаже у лифта Март натыкается на Дина.
- Привет. Впрягли?
- Не то слово.
- Удачи.
Дин знает, что это одно из немногих искренних пожеланий. Март не завидует потому, что ему все безразлично. Или потому, что он понимает, кто чего стоит и где чье место. И еще – потому что он тоже мог бы оказаться там. Вместе с Дином, или вместо…
- Эй, Дин. Ты случайно не знаешь, где улица 1-А-56?
- Хм… Точно не скажу. Должно быть, где-то в районе факультета миграций. – Где-то Дин встречал это название. То ли в каталогах в адресах складов, то ли на чьей-то визитке.
ДД знал точно. Но ему и так сегодня слишком много доверили. Расслабился спросонья. Если очкарик – значит, могут и другие. И если очкарик не послал электронное сообщение, а дал бумажку…
На распечатанной карте такого масштаба вполне реально за полчаса найти любую улицу. Тем более есть ориентир – факультет миграций. Где-то здесь. Осталось меньше часа.
Прояснилось. Влажный воздух не бодрит. Липкими щупальцами пролазит за воротник, обнимает за запястья, неплотно обхваченные манжетами. Над развалинами обсерватории, опустив голову, стоит человек в сером капюшоне. Еще один субъект в капюшоне идет навстречу. Он был там, тоже строил и носил коробки. Он скользит взглядом по Марту и быстро проходит мимо. Март не оборачивается. Не опоздать бы.
Точное время по Гринвичу – 14.19. Улица 1А56, 25 квадрат, дом 77, 12 вход от северного края. Кроме Марта здесь никого нет. Где-то в тени крыльца щелкает замок.
- Сюда.
Март идет на голос. Перед ним три одинаковых двери. Две из них приоткрыты. В какую же?
Резкая боль в шее – решать уже не приходится.
ГЛАВА 5.
Белоснежные шершавые стены. Мягкие туфли, похожие на больничные тапочки. Яркий искусственный свет. Белый цвет стен, пола, потолка и равномерного света не имеет оттенков. Неразличимую для человеческого глаза голубоватую подсветку стенам придает лазурный халат Дина. Стоя здесь в одиночестве, он впервые осознает, что произошло. Теперь он – один из них. Из тех самых, о которых говорят с уважением, презрением, ужасом, равнодушно. О которых все знают и все болтают. Где он? На седьмом небе, там, где заканчиваются мечты и начинается унылое «счастье», или в начале большого пути к изобретениям и открытиям. Лаборатория…
Дин – не просто эгоистичный карьерист. Он думает о причастности к великому делу общегосударственного, а может и общеглобального значения. Родители будут в восторге, особенно отец. В тот день, когда Дин отказался поступать в юридический колледж, отец сильно обиделся. Но теперь он поймет, что и в «этом ковырянии в проводках, вечно грязных руках и вони паяльника» тоже могут быть большие успехи. Теперь и мама почувствует, что Дин не зря испортил зрение и пищеварение.
- Ну что, мой юный друг. – Профессор Виш сегодня решил устроить Дину самый пафосный день в его жизни. – Пойдем, переступи порог этого святилища науки, этой колыбели всего разумного и технологически совершенного нашей эпохи.
Несмотря на немалое волнение, Дин с первого раза проходит все детекторы – его данные вносят в базу с завидной оперативностью, привычной в этом заведении. Профессор мешкает возле голосового идентификатора.
- Здесь должен каждый день проходить каждый, кто работает у нас. Это напоминание всем нам о том, что не только ум, но также мораль и долг должны быть развиты в нас на высшем уровне.
- А…?
- Это карантин. Чем больше ты знаешь – тем дольше для тебя карантин. У некоторых особо секретных отделов нет карантина. Здесь работают только по-настоящему преданные люди, лучшие из лучших, для которых Лаборатория – вся жизнь.
- А…
- Этот великолепный сад выращен руками наших биологов. Прекрасно – не правда ли? Не обращай внимания на этот шум. Так, сюда, сюда. Ох уж эти зеваки… Ты запомнил дорогу? Только сюда и отсюда. Больше ходить пока никуда не надо. Все необходимое тебе принесут лаборанты. Вот твой кабинет.
Кабинет очень похож на комнату Дина в тот день, когда он переехал в общежитие: голые стены, стол, удобное кресло, запах пластмассы, который в его комнате так и не выветрился за несколько лет. Только вместо окна здесь стеклянный шкаф.
- Ах, да. Заявки на все складывать вот сюда. Их забирают каждые 15 минут. Если что-то тебя не устраивает – пиши заявки на мое имя. Удачного дня. – Виш воодушевляющее улыбается и уже поворачивается спиной к своему протеже.
- А что я должен делать?
- Ах, да… - Старый дурак. Как он мог о таком забыть! Тут каждая минута на счету! А ведь он мог бы не вспомнить до конца дня, до самого визита к гостю. Это был бы его последний вечер. – Для начала… Это очень важное и ответственное задание. Вы должны сделать вот такую вот микросхему. – Профессор достает из кармана несколько листков, мелко исписанных и сложенных в несколько раз. На перегибах надписи неразборчивые, но это не должно помешать. Ведь Виш не зря так долго выбирал именно этого мальчика.
- А для чего это?
- Вот такого рода вопросы не должны тебя волновать. Тебе надо как можно скорее сделать микросхему. Вся необходимая функциональность и схемы расписаны вот здесь. В этом нет ничего сложного. Только поторопитесь, пожалуйста. – На вас вся надежда, голубчик. Иначе не поздоровится ни вам, ни нам.
Профессор бежит по коридорам не в свой кабинет, заваленный заявками, бумагами и планами. Он жаждет успокоить того, кто сейчас прильнул к крошечному экрану и наблюдает, как Дин, не осматриваясь, присел на кушетку и приступил к изучению загадочных листиков.
- Не слишком ли он молод, профессор?
- Он справится.
- У вас нет альтернативы. Он не может не справиться.
Сид проснулся и обнаружил, что лежит под розовым одеялом со своей девушкой. Что должно было произойти, чтобы они вновь были вместе? Да еще настолько вместе! Сид ласково обнимает ее, вдыхает знакомый запах ее волос.
- Ммм…
- Привет, милый
- Спи, дорогая, еще темно. Ой, что это у тебя?
Ее хрупкую шею туго охватывает черный обруч.
- Уходи, Сид. Я не хочу детей. Я не хочу больше тебя видеть.
О нет, неужели опять. Черный обруч становится все шире и все злее врезается в нежную кожу.
- Что с тобой? Что это?
Девушка сильно дрожит. Ее рыжие волосы и кожа за секунды становятся пепельного цвета. Под тонкой сорочкой теплое мягкое тело ссыхается и скрючивается. Любимые черты лица сморщиваются, глаза выцветают – и вместо невесты Сид оказывается в постели со старухой из пиццерии.
В холодном поту и с нервным вдохом Сид выныривает их кошмара. Надо же – приснится такое. Может быть, старуха была права… Иначе с чего бы она… И этот сон… Тут без сильноалкогольного пива не разобраться.
Сид впопыхах одевает что попало – впрочем, как и всегда. Хорошо, пивной ларек недалеко от общаги.
На улице влажные сумерки. Небо сиреневого цвета, облака не в тон – темно-синие. Но Сид не смотрит на небо – ему не интересна и грязь под ногами, которую он в задумчивость пристально изучает. Окурок – такое можно увидеть только возле общаги, курить в этом сезоне вообще не модно. В луже отражается газовый фонарь. «Спасите себя. Откройтесь для откровения…» У подножия магазинчика разбросан десяток листовок. «Придите – и знайте!» Завтра вечером собрание легальной ветки «Апокалипсиса». Или полулегальной... «Вы верите в любовь?»
В компьютерной игре получать по шее куда приятнее, чем в действительности. Приключения – это здорово. Но сотрясение мозга и хроническая мигрень – чересчур дорогая плата за нескучную жизнь.
Это вам не голубенькие снадобья. Лежанки, одеял и чая, судя по всему, тоже не предвидится.
Углы комнаты теряются в темноте. Глаза режет свет маленькой яркой лампочки. Голова неловко закинута назад. Руки скручены за спиной. Стул не похож на современную мебель, повторяющую форму тела сидящего. Он будто создан для максимального дискомфорта. Спину ломит, руки сильно затекли. Солоноватый привкус всему происходящему придает разбитая губа. Вероятно, для профилактики Марту съездили еще и в челюсть.
Тихий скрип – открылась дверь. Легкие шаги – это за ним. Низкий шепот:
- Он еще не очнулся?
- Вроде нет.
- Как очнется…
- Да, я сразу дам сигнал.
Показать, что он уже очнулся, чтобы поскорее все закончилось? Или молчать и наслаждаться неудобным покоем, пока все не началось.
Одно ясно – Март попал не туда, куда направлялся. Хотя… Может быть, он уже выполнил свое предназначение, и больше нет смысла с ним церемониться. Почему тогда его раньше не закопали в лесу? Или потом – в обсерватории… Может, утечка информации и его подозревают… Или не сработало – и срочно надо найти виноватых… Хотя…
- Где я?
- Очнулся. Позовите Зе… за…заведующего. – Хорошо вовремя сообразил! А то чуть не болтнул лишнего…
- Кто вообще взял тебя на работу.
Резким движением голову Марта приводят в вертикальное положение.
- Здравствуйте.
- Ага. – Как-то не хочется желать здоровья, долгих лет жизни и приятного настроения тем, кто так ласков с тобой. Один из этих ребят молча стоит у двери, другой нависает над Мартом с дешевой улыбочкой. Оба вооружены до зубов, как на олимпиаде.
- Вы, вероятно, догадываетесь, почему вы здесь?
- Да, вы меня сюда притащили.
- О, молодой человек… А разве вы не сами пришли?
Март жалеет, что выбрал активную тактику и не прикинулся отрубившимся.
- С вами не происходило ничего странного за последнюю неделю?
Март шумно выдыхает.
Дверь скрипит – бодро входит еще один человек, в сером и без оружия.
- Здравствуйте, Март. Извините, что пришлось так грубо с вами обойтись. Это для вашей же безопасности.
Серый присаживается на непонятно откуда взявшийся стул и продолжает с удивительно добрым лицом.
- Как человек неординарный вы, Март, естественно, не остаетесь в стороне от глобальных проблем и их не менее глобальных последствий. Вы стали участником событий, суть которых, насколько я понимаю, для вас не очевидна. И вы, возможно, хотели бы знать, в чем, собственно, дело.
Март хотел бы поспать, размять руки и поесть. Бутылочка пива тоже не помешает.
- Ах, простите. – Серый обходит стул Марта и развязывает ему руки. – Пойдемте со мной.
Идти пришлось недалеко. Короткий сырой и темный коридор ведет в такую же комнату, но вместо придурков и стула здесь журнальный столик и диван.
- Может быть кофе? Нет? Я тоже не люблю отвлекаться, ведя серьезный разговор. А разговор наш весьма серьезный. Вы как человек думающий не могли не заметить ужасающие вспышки жестокости, происходящие вокруг. Но знаете – любая эпоха, даже самая сильная и развитая, имеет свои кризисные моменты.
Март силится сдержать зевок.
- И даже когда все, казалось бы, идеально – есть недовольные. Некоторое время назад кучка недалеких религиозных фанатиков – наши специалисты потом установили, что они были просто нездоровыми психически – основали «Апокалипсис», общество по борьбе за чистоту души и природы. Не правда ли, удачное название.
Март не подхватывает почти натуральный ироничный смех.
- Вы, наверное, не раз слышали это слово в прессе, на улице, в общежитии…Главной уставной целью «Апокалипсиса» является, как можно догадаться из названия – приближение конца света.
Марта одолевает одна мысль: «зачем я здесь сижу?». Он бы встал и ушел, как со скучной лекции, но немного смущают вооруженные парни за дверью. Да и этот хотя и не размахивает топором, не похож на доброго дядю.
- … когда мир очистится от грехов и грешников. Безобидные сначала проповеди умалишенных переросли в провокацию агрессии. И «Апокалипсис» становится террористической группировкой. И кто бы мог подумать, что в нашу эпоху наши цивилизованные люди, пусть не лучшие из них – но в нашем обеспеченном государстве… Столько времени боролись мы со злом на земном шаре – и не заметили, как сами заразились тем, от чего лечили! Их методы банальны – они поджигают и взрывают частные и общественные сооружения с целью уничтожить побольше «неверных». Еще они ведут активную пропаганду против развития науки и техники. Вы – интеллигентный и неравнодушный человек, и, вероятно, знаете, что недавно их целью стала наша обсерватория.
Трудно оставаться равнодушным, когда тебе чуть не оторвало башку.
- Понимая несовершенство дикарских силовых методов, некоторые члены «Апокалипсиса» возомнили себя техническими гениями. Они объединились в группу «Нилгири» и творят мелкие гадости.
Значит, Нилгири еще предстоит найти.
- В основном это партизанские шалости, вроде вывода из строя бытовой электротехники. Однажды они пытались перерезать провода центральной инфотеки. Или вот недавно – лазером хотели вызвать сбой Башни. Эти потуги смешны и наивны с точки зрения нас с вами, образованных людей.
Для подтверждения смехотворности этих карликов от технологии серый демонстрирует Марту большое фото: на фоне малинового вечернего неба – огромная башня, вершиной цепляющая пасма рябых облаков. У подножия – кучка людей возится вокруг маленького лазерного излучателя, похожего на тот, которым балуются первокурсники, проводя опыты над жидкостными объектами. Сумерки, лиц не разобрать. Вот этот, кажется… нет, не он.
- По последним данным правительства – у них не только технологии, но и безопасность кустарная и дырявая. Поэтому мы в курсе всех их грязных планов. Сейчас они работают над так называемым «глушителем». К счастью для цивилизации – и к сожалению для вас, ведь и вам пришлось поучаствовать в его создании, «глушитель» – всего лишь игрушка, бледная тень той фантазии, которую недоучки и бродяги просто не в силах реализовать.
Располагающая улыбка, просторный, небрежно примятый костюм. Серый неплохо подготовился к этой «приятной беседе». Здорово живете на деньги налогоплательщиков.
- Мы понимаем, что вы участвовали в этом нелепом проекте, не зная его организаторов и их целей. Поэтому, естественно, не приравниваем вас к террористам. Но впредь попрошу вас – будьте осторожнее. Ваши знания и талант достойны лучшего применения. Например, у нас стартует проект…
Они даже не пытаются выведать, что он знает. Значит, им уже все известно. Интересно, сначала они взяли Нилгири, а потом взорвали обсерваторию, или взорвали по наводке вместе со всеми?
Даже десяток вот таких вот улыбающихся умников, похлопывающих Марта по плечу, не убедил бы его в том, что глушитель – пустая игрушка и глупая шалость. Он видел схемы.
- … постараемся посодействовать. А сейчас вы, вероятно, с удовольствием вернулись бы домой. Извините за грубое обращение и вот такие вот обстоятельства нашего знакомства. Еще раз благодарю вас, Март, за понимание и готовность к сотрудничеству.
Серый встает и, судя по всему, не собирается больше задерживать Марта. Они выходят в пустой темный коридор, сворачивают направо – и сразу же оказываются в круглом лифте. Кнопки не помечены цифрами – для конспирации. Лифт не дергает на этажах, как ту развалюху в общаге, движется он явно вверх – но этажность установить не удается. Выход из лифта – два шага – и на пороге перед входной (или – выходной) дверью. Часовой открывает створку – Март спешит переступить порог, пока они не передумали.
- До свидания.
Март оборачивается с безопасного расстояния к уже закрытой двери. Пред ним нет здания – только большая, сужающаяся книзу металлическая арка, похожая на греческую «Омегу». А вокруг – обычный пластиковый спальник.
Еще совсем светло – Март провел в подвале «правительства» не больше двух часов. В раздумьях или в поисках знакомых мест Март наугад идет сквозь длинный ряд безликих одинаковых домов, стараясь не сворачивать. Кажется, в этом районе он никогда не был. А на 25 этаже живет очкарик, который шпионит за всеми и доносит правительству. Надо назначить дату штурма и подготовиться к обороне – иначе все было зря…
И вдруг – ее улица. Так вот что находится слева, откуда меньшая вероятность появления нежелательных прохожих. Вон там парк, там обсерватория. Была… Там общага. Туда – к универу. Значит, он был… он уже так давно здесь не был. А она…
Март поворачивает голову – она. Лиля медленно идет домой, устало поправляет на плече большую тяжелую сумку с угловатыми книгами. Так близко. В двух шагах. Может – сейчас…
- Вы не знаете, где я могу найти Марта?
Неряшливо одетый парень спрашивал не Сида. Но вдруг этот чувак принес Марту что-то важное и полезное?
- А вы, собственно, кто?
- Здравствуйте, я представитель торговой компании. Неделю назад Март, купил у нас пива – и оказался пятимиллионным клиентом в этом сезоне. Он заполнил анкету…
Не похоже на Марта, тут что-то нечисто…
- …но, к сожалению, только наполовину…
Это уже ближе к истине.
- Дело в том, что он должен получить вот этот бочонок пива.
- О-о-о! – алюминиевый сосуд, в какие разливают домашнее пиво, оказался не бутафорской примочкой. – Узнаю брата Колю. – Сид расслабляется, но не на все 100. – Я не знаю, где он сейчас, но могу передать ему бочонок.
- Извините, по правилам я должен отдать приз лично выигравшему.
- Ох уж эта бюрократия… - Нет, так нет, Сид идет в свою комнату, надо немного поспать перед интересным вечером.
Парень с бочонком с завидной исполнительностью спрашивает едва ли не каждого встречного. Наконец его все же отправляют на нужный этаж.
В коридоре глухо – поищем зацепку на кухне и заодно выпить стакан воды, от непривычного количества болтовни пересохло в горле. Здесь на подоконнике сидит студент небольшого роста и грызет морковь.
- Вы случайно не знаете, где Март? Я должен отдать ему выигрыш – вот этот бочонок пива.
- Там ведь не пиво. – Оно спрыгнул с подоконника и серьезно посмотрел в глаза курьеру, угадывая его мысли. Ели бы у него были гормоны, он бы пришел в ярость или впал в панику.
- И ты ведь не студент радиофака.
Оно знал, что этот момент настанет. Жаль, что теперь могут пострадать его новые друзья. И почему именно Март?
- Пойдемте отсюда. Тебе ведь нужен только я. – Оно глубоко вдыхает и сжимает правый кулак для решимости.
- Нет, мне нужен только Март.
- Кто ты?
- Он будет рад меня видеть.
- Я не знаю, где он.
Зая заходит на кухню как всегда с недовольным лицом. Эта машина для синтетических коктейлей не оптимизировалась три сезона – и ее любимого бананового имитатора вкуса здесь нет. Не обращая ни на кого внимания – она подходит к аппарату и долго выбирает хотя бы не самый отвратительный. В дрожащих руках стаканчик не сразу попадает в пазы. В раздражении Зая бьет ладонью пластиковую поверхность.
- Простите, вы не знаете, где Март?
- Он мне не отчитывается, подонок…
- А где я могу его найти?
- Зачем он вам? Вы одеты ужасно – но все же похожи на приличного человека. Лучше не связывайтесь с ним. А то превратитесь в такого же… Вон, спросите Оно.
- Оно?! – посыльный удивленно поворачивается к подоконнику, Оно отводит глаза и быстро выходит. – Теперь ясно…
- И что же вам ясно? – Симпатичный молодой человек. Если бы его вымыть, нормально одеть и ногти почистить…
- Вы, наверное, хорошо знаете Марта.
- Даже слишком. К сожалению.
- Дело в том, что я должен передать ему приз. Он выиграл в лотерею.
- Придумайте другую историю. Март никогда не играет в лотерею. Он слишком занят собой, игрушками в ДД и своими потными дружками.
- Он выиграл пиво.
- Ах, пиво… Я вам не верю – но вы, кажется, тоже неплохо его знаете.
Зая облокачивается на коктейльный аппарат и, потягивая «Утро», внимательно изучает нового приятеля Марта. От такого взгляда парень с бочонком приходит в замешательство.
- Мне пора. Передавайте ему привет. – Втор, не помня себя, вылетает из кухни, спускается вниз, перескакивая через три ступеньки, и вырывается на свежий воздух. Скорее, подальше от этого рентгена.
- Эй, вы забыли приз. – Зая, довольная своей проницательностью и коварством, не может удержаться от очередного доброго дела, которого Март не заслужил и никогда не оценит. Она откатит бочонок в блок Нии. Он точно придет за пивом, и тогда…
- Ну что, раскололи?
- Вот энцефалограмма. Электрографический слепок воспоминаний – на этом чипе. Стенограмма сыворотки правды в файле «111».
- Меня интересуют не файлы, а информация.
- Мы сопоставляем факты. Но ничего нового. Кроме того, что мы и так знаем – ничего нет.
Командир вздыхает облегченно. Может быть, хотя бы сегодня удастся провести вечер с женщиной, а не рассказывая этим тупоголовым, как надо работать.
Легкий стук в дверь – и новость опережает входящего.
- Мы знаем новое убежище.
Командир разочарованно нажимает кнопку вызова:
- Разрешите доложить.
На другом конце провода – такой же седой и строгий начальник внимательно принимает данные о новом убежище – тут же кладет трубку, чтобы сделать срочный звонок.
- Срочно ко мне командира 7Д отряда. Вся страна надеется на вас. В течение двух часов надо найти и обезвредить эту базу террористов.
…И пойдет огненный дождь – и смоет всю грязь и нечисть рода людского с лица Земли. И возопят грешники. Помолимся об очищении их черных душ.
Тысячу лет мы немо и слепо несли тяжесть рока. Наши матери были героинями, рожая нас вопреки страшному излучению.
Телевизоры, компьютеры, холодильники, электрические зубные щетки, микроволновые печи и кондиционеры объявили войну роду человеческому. Ведомые пультом управления в руках антихриста, они облучают нас, лишая детородной силы. Гигантский спрут раскинул свои конечности над нашей голубой планетой и пьет из нас соки. Его норы и логова повсюду. Недавно рассадник технозаразы, губящий нежные сердца и умы детей, был уничтожен нашими братьями. Спутники и телескопы – от лукавого, чтобы убить самую мысль о природе и любви в душе и в чреве людском.
Сид уже второй час напряженно слушает седого глухого старца, который вещает из глубины капюшона. Два десятка людей в таких же капюшонах раскачиваются в такт словам за спиной оратора. С полсотни новичков стоят вокруг Сида и слушают, ковыряют в носу, зевают или посмеиваются. Но ни один из пришедших не покинул собрания за последние полчаса.
Что-то в этом есть. Ведь раньше она хотела детей, хотела семью, хотела быть с ним, а потом… И у Марта с женщинами… то ли он не хочет их вообще – то ли непонятно что. А Тол вообще ведет себя как девчонка – и вряд ли когда-то станет отцом. Дина поглотила Лаборатория – им детей нельзя. И правда – убить самую мысль…
Выносят четыре факела и тушат свет. Языки пламени пляшут по стенам. Звучит скрежещущая музыка с какими-то шаманскими завываниями – и к подножию трибуны выходит старуха:
- Я знаю эту боль. Я видела черный луч, который убивает жизнь внутри нас. Я видела мертворожденных детей и женщин, которые рождены матерями, но убили в себе материнство. Эта боль в каждом из нас.
Старуха поднимает костлявую руку и узловатым пальцем указывает – прямо на Сида. Кто-то оборачивается – и встречает его испуганный взгляд. Откуда она знает?
Апокалипсис – божественное откровение. Откройте глаза – и увидите, как адская машина жрет ваши сердца, пьет вашу кровь, глотает ваших детей…
Опомнитесь!
Ее надо остановить!
И как можно скорее. Ее нервный центр совсем рядом. Мы и наши братья все ближе подбираемся к ее больному месту. Исполним же божественное откровение!
Приблизим счастливый день очищения!
- Тебя кто-то искал.
- Да, искал какой-то чувак.
Март слишком резко окунулся в шум общаги после свежести вечера и не сразу понял, что обращаются к нему и с чем именно.
- Пиво принесли – а тебя нет.
- Какое еще пиво? – Март постепенно приходит в себя.
- В лотерею… фиг его знает. Кто с ним говорил?
- Сид кажется. Но он куда-то свалил.
- Какая еще лотерея? – Или память сильно подводит Марта после химических и механических воздействий на мозг, или…
Его искали. Про него выпытывали. Маскарад с допросами и рассказами устроили, чтобы спокойно обыскать его комнату. Март со всех ног бросается в свой блок. Замок в порядке. Сосед сидит за ДД как обычно. Бардак терпимый – то есть, по комнате можно более-менее свободно перемещаться, на кровать можно лечь, на стул – сесть, если аккуратно, но одно неосторожное движение или маленькая баночка из-под пива могут нарушить это хрупкое равновесие – и комната погрузится в хаос. Да, искать здесь определенно нечего – и найти что-то конкретное не представляется возможным.
На кухне – бессменный Оно. С каждым днем он все больше времени проводит у окна. То ли скучает по лаборанткам в халатиках, то ли боится, что за ним придут, вернее – за ним обязательно придут, но боится, что это случится неожиданно. А еще Оно подумывает о том, чтобы сдаться и не подвергать опасности этих гостеприимных молодых мужчин и женщин, которые так добры к нему.
- Привет, Март. К тебе кто-то приходил.
- Я в курсе. А кто?
- Не знаю. Сказал, ты будешь рад его видеть. Он знает обо мне, о том, кто я, хотя я его никогда раньше не видел. У него руки, как у рабочего, и взгляд, будто он в уме постоянно производит расчеты.
- Спасибо.
- А еще… - Оно переходит на смущенный шепот и опускает глаза. – С ним говорил… говорила девушка, которую ты очень обидел.
- Хм… Кого это я очень обидел?
- Я видел тебя с ней раньше. Она красивая. Только злая.
- Привет, Ния.
- Привет. – Ния в халате и ионизирующей маске для лица. – Зая говорила, что ты придешь за пивом.
- Она здесь?
- Зая, ты здесь? Сейчас она подумает, хочется ли ей с тобой говорить.
Ния пренебрежительно фыркает и исчезает в приторных сумерках комнаты. Март нетерпеливо переступает с ноги на ногу.
- Ну, здравствуй.
- Ты знаешь, кто ко мне приходил?
- Я думала, ты знаешь.
Март ковыряет ногтем пластиковую чешуйку стены, смотрит на соседнюю дверь.
- Занятный молодой человек. Темные волосы, задумчивый взгляд. Очень плохо и старомодно одет – даже хуже чем ты. Руки такие грязные… будто он долго работал в лаборатории без перчаток.
Было бы логичнее, если бы о нем расспрашивал опрятный, располагающий к себе человек, неприметный и ненавязчивый.
- А еще твой приятель ужасно застенчивый и совершенно не умеет обращаться с дамами. Как и тот, кого он искал.
- Он мне что-нибудь передал?
- Нет. Хотел отдать пиво, лично тебе в руки. Но потом убежал и забыл его. Вот.
Зая продуманным изящным жестом стройной ножки выкатывает бочонок и хитро останавливает его так, чтобы Марту, забирая трофей, пришлось склониться к ее коленям.
Затаив торжество триумфа, Зая как бы механически поправляет кончиками пальцев край его воротника.
- Март, а может быть…- ее большие глаза под изумрудными линзами увлажняются немного больше, чем следовало бы…
- Все может быть, Зая.
Март носком ботинка поддевает бочонок, вытаскивает его на середину прохода, берет за ручку и тащит в свою комнату.
- Итак, враг снова успел скрыться.
- Мы имеем чертежи…
- …помеченные позавчерашней датой…
- …скорее всего – нарочно.
- В любом случае, пару листов бумаги – это не то, что нам нужно.
- Необходимо усовершенствовать методы получения и обработки информации.
- Так вперед! Усовершенствуйте! Чертежи – в технический отдел. Грифы смыть.
- Так точно.
- Что с разработками?
- За обществом любителей бумажной книги следят. Места скопления электроники – телестанции, сети ДД, промежуточные узлы коннектов «билав» – под контролем. Старые и новые места явок заминированы.
- Срочно разминировать и поставить засады.
- Есть засады. Активность студентов и старших на кафедрах и в лабораториях анализируется. Объект 37223 включен в список тотал-контрол. Мотивы не ясны. Потенциально опасен.
- Он может быть полезен.
Кроме двух человек в комнате – экран с трехмерным планом города. То тут, то там мигают разноцветные точки. Синяя точечка 5М на мгновение приковывает внимание обоих.
- …очень полезен…
ГЛАВА 6.
- Доброе утро.
-
- Если оно, конечно, доброе…
-
- Как у нас дела?
-
- Бывало и получше. Мы можем не успеть. Клан Снупа очень резво готовится к осаде. Думают отобрать у нас замок.
-
Не удается расслабиться и наслаждаться победой: нужно тяжело работать, чтобы сохранить добытое.
- У тебя что – бодун?
- Типа того. – Сегодня Сид на удивление молчалив. Вместо того чтобы рассказывать, как провел ночь – он вздыхает и отводит глаза.
- Нашел себе подружку?
- Нет.
- И в сетке тебя вчера не было…
Хорошо, что Март спит. Хоть кто-то не задает дурацких вопросов. Да Март и бодрствуя не задает вопросов. Зая права – его вообще ничего не интересует.
- Я поеду к родителям на выходные.
- Не забудь привести нам помидоров.
- Нет, в этот раз – только хрена.
На веселое ржание отзываются тонким хихиканьем соседки, хотя шутку вряд ли было слышно сквозь звукоизоляционную стену.
Кап, кап-кап, кап, кап. Тик-тик-тик-тик… Сто сорок шесть, сто сорок семь… Ритм капель не совпадает с тиканьем часов. Только один из двадцати – в унисон. Мерный звук то ли раздражает, то ли успокаивает. Сколько времени прошло. Сколько еще осталось до утра. Давит невидимый зеленоватый потолок. Луна и цикады куда приятнее водопровода, часов и затхлых помещений – достижений цивилизации. Равнодушный лес сейчас развлекает бычков из Виты.
Надо расслабиться. Хватит думать об этой штуке. Расслабиться – и потом свежим взглядом…
- Ты спишь?
… и поменьше болтать. Кто-то все слышит – столько сил и времени впустую. Бесконечные сворачивания-разворачивания, утомительное запутывание следов, системы шифров… Они водят за собой большое ухо – но некогда разбираться, кто это. Рациональнее было бы… если бы совпали точки Р4 и А17… Нет, не думать об этом. Кто же из нас – из них? Парни в камуфляжах всего на шаг позади – сами они не могли догадаться. О тринадцатом чердаке не знал даже Тим. Теперь шумовой модулятор придется паять заново.
Жаль, нельзя работать одному. Это будет слишком долго. А они не ждут. Судя по тону последних перехваченных сеансов – им безразлично, кто выживет, а кто пойдет на удобрение, кто останется, и останется ли кто-то после…
- Втор?
Он не угомонится…
- Чего?
- Как ты думаешь – что сейчас с Тимом?
- Я думаю не об этом.
- Неужели тебе все равно?
Надо было расправить одеяла – складка давит под ребром. На одном из них валялся Март – не долго. Да… тогда было чем заняться… В бараке койки – его мы долго обживали. Теперь на полу на одеялах… Явки, сходки… И зачем эти группы? Почему нас пятеро? Хватило бы и двоих, и одного – по крайней мере, стопроцентное доверие. Детские игры в шпионов отбирают драгоценное время. 8 часов оказываются шестью. Сегодня до 11 утра не было даже карандаша.
- Эй, Втор?... Вы ведь были друзьями.
Если друзья – это те, кто вместе идет к одной цели…
- Вы ведь с детства…
- Кто тебе сказал?
Кур – добрый парень. И его бицепсы очень пригодятся, когда нужно будет снова все хватать и бежать. Но его чересчур волнует, кто о чем думает.
- Странный ты, Втор. Неужели тебе все равно? Ведь Тим…
- Нет, не все равно. Давай спать.
- Как ты думаешь – как он там?
- Думаю, уже никак.
На большом плазменном мониторе сменяются слайды презентации по теоретической электронике. Но профессор зря садит батарейки лазерной указки. В сумерках амфитеатра под тихий рокот его голоса студенты погружаются в непреодолимый сон, кое-кто уже мирно посапывает. А те, кто героически поборол дремоту, увлечены мыслями поинтереснее вот этой вот четырехэтажной формулы.
«…Если заходить с левого фланга – там у нас нехилая дыра. Послезавтра тесты в группе 56 – прокачать трех орков не успеем. Еще и Сид сошел с дистанции, эгоист. Помидоры – вещь интересная. Зато Снуп слил пару своих вчера – и они не должны успеть восстановить скилы. А если успеют – нарвутся на откат. Надо договориться с Билли, пока он на столбе славы светится…»
«…Наверное, они правы. К черту все. Она ушла из-за черного луча, а не потому, что я к ней плохо относился. Я очень даже хорошо… даже коктейль синтетический в постель приносил. И простыни нашел шелковые – Тол знает что посоветовать, провалялся на полу полночи. Это точно из-за облучения она не захотела детей. Взрывать – это они, конечно, зря… Надо послать ей еще пару импульсов…»
«…Бывают же такие глубокие и непонятные глаза… сияющие... И так близко… Пустота – и весь мир… Вблизи черты лица еще тоньше… И тоска что ли… Обнять, утешить, согреть… Мечтай…»
«…Скоро они придут за мной. А я… вечно таиться не получится – я слишком заметен и не обучен этому. Совсем ведь не похож на студента – хотя выгляжу похоже. Как тот догадался? Он знал… Но он не оттуда – иначе уже бы пришли. Надо вернуться самому. Хватит подвергать опасности этих добрых людей. Зачем они так издеваются друг над другом? Может, это все гормоны?..»
«…И как ему это удается? Вон еще одна – прямо глаз не сводит. Небось, дружки из Лаборатории раздобыли ему запрещенных феромонов? Точно, добавляет их в свой афтершейв. Раз в году, когда бреется…»
«…Бедная Зая – вся изогнулась, чтобы только на него не смотреть. А он как нарочно – не обращает на ее муки никакого внимания. Не стоило с ним связываться – и говорили же ей сто раз. Нет… Она ждет, когда этот… да что от него вообще можно ждать? Надо послать ей утешающий и ободряющий импульс. Держи, дорогая. Он тебя не достоин...»
- А сейчас немного расслабимся. – Молодой лектор наивно полагает, что кто-то кроме него здесь напрягается. – Я расскажу вам о новинке от «билава». Теперь вы можете усиливать импульс вдвое, втрое и даже в пять раз. Новый аппарат разработан для по-настоящему тонких чувств и сильных ощущений. Ваш импульс не останется незамеченным!
«…Этот очкарик – тоже студент? Что-то раньше его не было видно. Даже на лекциях тотал контрол… Может это наш новый староста?»
«Нилгири…»
Свет монитора мягко гаснет. С чего бы – до окончания лекции осталось еще как минимум полчаса.
- Опомнитесь! – какой-то парень в модном костюме вскакивает на стол. В мгновение темноту поджигает факел в его руке – недавний конспект.
- Опомнитесь, мы же люди! – парень тыкает себя факелом в грудь, - Апокалипсис сбывается!
Парень героически бьет себя факелом, проводит горящим конспектом по бедрам. Но вместо того, чтобы вспыхнуть, одежда плавится, вздувается пузырями, шипит, дымится и воняет. В сумерках слышатся смешки и фырканье.
В аудиторию влетают двое охранников, хватают печального парня под руки и уводят. Продолжать лекцию нет смысла. Экран зажегся – но никто уже не делает вид, что ему интересна электроника. Пиротехника – тема дня. Вопрос «кто этот парень?» волнует всех тех, кого не волнует слабая защита северных ворот замка.
- Здравствуйте, профессор. Я как раз пишу к вам заявку. С кем я могу проконсультироваться по поводу микросхемы?
Наивный! Если бы было с кем консультироваться, Виш не брал бы под свою ответственность мальчика практически с улицы, без специальной подготовки, в Лабораторию. Посоветоваться есть с кем. В смысле – ошибок мы найдем кучу, если понадобится. Но для начала надо что-то сделать – что-то новое, чего не смог сделать Виш и его коллеги-профессоры. Для того Дин здесь – чтобы свежим взглядом оценить ситуацию и, руководствуясь неклассическими методами, создать микросхему такой, какой ее могут сделать те.
- О, мой дружок. Ты сам должен найти решение.
- Но… я ведь не знаю, от чего эта деталь.
- О, голубчик… - Это не деталь. Это ключ. Это, если изволишь, игла в яйце. Мы сделаем чип быстрее, чем они, ты сделаешь. Потом мы вместе создадим античип – и тогда все будет под контролем. Тогда наши серьезные друзья снова начнут вести себя подобающе – как гости, пусть на некоторое время. Контроль не только над противником, но и над союзником…
- Хорошо, я понял. – От этого старого маразматика толку мало. Придется самому догонять. С крышечкой было проще: вот билав, вот старая конструкция, вот ее недостатки, вот требуемая функциональность. И надо найти решение поставленной задачи. А «пойти туда не знаю куда»… Этим Лаборатория и хороша – нельзя изобрести новое, находясь в рамках старых предпосылок. – А где я могу выйти в глобальный инфопоток?
- Здесь – в психоотделе. Но я бы не советовал… они, знаете ли, люди специфические… и у вас может сложиться превратное впечатление о том, чем мы занимаемся… Лучше сходите домой, отоспитесь как следует. Я полагаю, нет смысла напоминать о секретности вашего задания и о том высочайшем доверии, которое мы возлагаем на вас как часть нашего коллектива…
- Да профессор. – Стоит напомнить молодому человеку простые правила. И Виш разглагольствует о конспирации, прогрессе и еще о чем-то.
Пуговицы застегнуты через одну… потому что живот торчит. Со времен детского сада Дин не видел пуговиц – и только здесь в Лаборатории.… Через одну… а что если попробовать через один – это, конечно, безграмотно, но зато позволит снизить фон. А если еще каждую пятую сделать ложной…
- … и отдохните как следует. Нам предстоит серьезная работа.
- Да профессор.
… и функциональный акцент сместить от центра…
Гравий все так же бодро хрустит под ногами. Деревья по-прежнему неестественно шуршат над головой. И все же что-то изменилось. Теперь не стоит замедлять шаг, проходя под окнами с неосмотрительно отвешенными шторами.
Развалины обсерватории сильно пахнут гарью. Каким-то чудом уцелела модель солнечной системы. Орбиты погнулись, планеты потеряли свои условные цвета. Меркурий встал в один ряд с лунами Юпитера. Марс с Венерой вспомнили древнюю легенду и прижались обгорелыми боками. Нептун прилип голубой щекой к кривому рыжему Солнцу. Кольца, потерянные Сатурном, прибились к крошке-Плутону. Земля одиноко торчит вверх, ожидая спасения разумными существами.
Вот здесь, третий ряд, 8 место, всегда сидел Март на уроках астрономии в 6 классе. Опасно было занять это место раньше него. Трупы ветхих кресел и сложных телескопов… Через 3 дня официальный траур закончится – и на этом месте поставят еще одного пластмассового, неустойчивого на вид урода, который переживет не одну цивилизацию, потому что его прочность удивительна, а период полураспада…
- Закурить не найдется?
- Я не курю.
- А я курю. – Худой парень высоко смеется.
И что, теперь каждый встречный идиот – потенциально опасен? Он или из Нилгири, или от «правительства» или от каких-то еще добрых дядь, которые ради всеобщей безопасности бьют его чем попало куда попало и рассказывают о том, какой он образованный и что ему делать.
Март сворачивает на людную шумную улицу – и в отражении витрин безремешковых билавов видит, что худой идет за ним и беззаботно курит. Еще один неудачливый конспиратор, вроде того, с бочкой. Этот точно не из правительства. Хотя тот очкарик на лекциях тоже очень нагло светится. Может не стоит так переоценивать «правительство» (кто чем правит все равно не ясно…) – и они вечно ламеров подсылают, чтобы он знал, что на мушке, и не выпендривался.
На углу Март останавливается – худой останавливается шагах в двадцати. Он будто ждет, пока Март с ним заговорит. Избавиться бы от этого клоуна. Март ускоряет шаг, ныряет в какой-то темный проулок, ждет за углом с полминуты, потом выходит на другую улицу, заворачивает в магазин, где ровно 45 минут назад стартовала распродажа моделей билавов прошлого сезона. Шум, давка, суета – как хорошо и спокойно. Март выходит с другой стороны магазина, энергично проходит два квартала – резко оборачивается. Худого нет. Теперь не помешает и перекусить. Но для начала отдышаться – сидячий образ жизни, лишние килограммы и недосыпание дают себя знать.
Дожились – как в дешевом боевичке уходит от погони. Слива… Через пару минут его волосы и одежда пропахнут жареным луком и укропом. А еще через полчаса он будет сыт и доволен. Март подходит к стеклянной двери – и за вторым столиком от входа видит улыбающуюся физиономию худого, который даже не делает вид, что не хочет быть замеченным. Первая мысль – перекушу в общаге. Вторая – какого черта! Март резко дергает ручку двери, заходит и проделывает обычные в таких случаях телодвижения: прилавок – полка с посудой – пиво – столик у окна. Март чувствует на себе взгляд, но таращиться в ответ не намерен. Хотя, возможно, это бы смутило преследователя и заставило отвернуться и дать Марту спокойно поесть.
- Привет!
- Привет, Сид.
- Я тут кое-что узнал о снупах. У них есть на трех лысых громил. Но на палку джедаев уровня не хватает.
- Угу. Посидишь сегодня с эльфом? Его бы подкачать.
- Не знаю… я последнее время того… плохо соображаю. Наверное, все из-за радиации.
- Надо поесть и поспать.
- Согласен. И пива выпить.
- Угу. У Сливы нальем?
- Чувак, у тебя под кроватью 20 литров!
- Ты уверен, что это пиво и его можно пить?
Март встает – и снова на глаза ему попадается худой с наглой мордой. Нет смысла скрываться. Раз он нашел Сливу – значит и про общагу знает. Хотя – если он курит, не удивительно встретить его у Сливы…
- Здравствуйте.
- Этот мальчик… вы передали ему мои наброски?
- Да, в первый же день.
- Тогда зачем ему вот это? – На маленьком мониторе камеры наблюдения видно стопку бумаг с вычислениями. - Или он дурак, или вы…
Вот это зря, молодой человек. Профессор Виш тоже иногда ошибается. Но это не повод его оскорблять. Он участвовал в запуске антенн глобального масштаба, когда вы еще только учились читать. И то, что вы почетный гость здесь, еще не дает вам права…
- Простите. – Как дорого вы заплатите и за это простите. Дайте нам только закончить проект и утереть нос этим соплякам – мы и за вас возьмемся, уважаемый. – Ах, простите его великодушно, я так надеялся, что ему можно доверять. Ух! Не волнуйтесь, пожалуйста, я непременно его накажу.
Виш потер то место на запястье, где еще остался светлый шрамик от осколка стакана.
- Вы лучше отдайте ему полную схему устройства.
- Но как можно…
- Профессор, вам определенно пора на пенсию. Вы дали парню яйцо, но не дали огня и сковородку – и требуете от него яичницу. Даже в самом лучшем случае – он гений, а не чародей.
- Вы не понимаете! Я не имею права! Конспирация прежде всего!
- Микросхема прежде всего, Виш. Микросхема.
Пить или не пить? Бочонок призывно поблескивает. Где-то под окнами ошивается худой парень с сигаретой. На 25 этаже очкарик фильтрует все его контакты с ДД. Снуп собирает кристаллы и сеет овощи.
В сетке почти никого нет. Искать в ДД нечего. Только мания преследования может заставить почистить папки на винте, когда занято всего 80 процентов общего объема памяти.
Вот эти бумажки лучше «ирэйз». Этот мусор можно и в корзину. В папке с точной датой – открытка и фото: яркий летний день, фонтан в парке, голые дорожки поблескивают пластиком. Март сидит на лавке и смотрит куда-то мимо объектива. Зая сидит рядом в открытом платье, кокетливо закинув ногу на ногу. Ее смуглое плечо касается его груди, волосы как всегда безупречно уложены… Схемы курсовой еще пригодятся – Март записывает их на диск и удаляет из памяти.
По инерции Март начинает разгребать мусор на столе. Под стопкой чужих конспектов попискивает билав. 45 не принятых событий. 3 – реклама. 2 – от родителей, одинаковые, на всякий случай. 40 – от Заи. И кто этот парень, который принес бочонок?
- Тук-тук. Март, ты один? Я хотел кое-что… - Сид и сам не знает, чего хочет.
- А… привет. Что там Снуп?
- Знаешь, не до снупов мне… че-то фиговато чувствую… - Черный луч совсем одолел – но Сид не может говорить о нем вслух.
- А… - Март даже не повернул голову в его сторону. Черный луч отобрал у него остатки человечности и сочувствия.
- Синий или красный?
- Красный, двоечник.
- Кажется, последняя. Нельзя было электронные поставить?
- Так надежнее. Твое окно – вон то.
- Конечно, где сквозняк.
- А ты думал! Подрастешь – сам будешь выбирать. Если доживешь.
У бойцов «Vita» своеобразный юмор. Новичкам не всегда смешно – но приходится ржать погромче, чтобы никто не думал, что ты слабак. Из круглого окна без стекол – обалденный вид. Да, эти террорюги удачное место нашли для своих задниц. Только мы их немного поджарим.
- А обед у нас когда?
- Когда ты сходишь за коктейлем.
Почему его не определили в бригаду 72 или 189? Там все не такие бывалые – и сами могут сходить за коктейлем. Зябко на сквозняке. И массаж сегодня пролетает.
На полу лежат фрагменты схем и документов, старые газеты, глянцевые развороты журналов. Такого вы еще не видели. Билав для младенцев! Спите спокойно – ваш малыш не останется без присмотра. Вы узнаете о любом его капризе и легко проснетесь в тот же миг. С первого дня – на всю жизнь. Билав.
- Эй, ты чем там занят. Хочешь, чтобы твой труп нашли с газеткой в руках?
Темные полосы смога. Огни города. К ночи холодает. Из окна дует. В желудке пусто.
- Прикурить есть?
- Нет. А вдруг заметят?
- Кто? Эти?
Самодельный бинокль на шее нужен на случай, если захочется прочесть «Vita 723» на рукаве. Чердак, где они жили пару дней назад, отлично просматривается с этого чердака, потому что он на два этажа выше. Окна здесь не круглые – оригинальность и эстетика мало интересовали строителей. Зато паутины нет, и сыростью не пахнет.
- Я думал, что их специально обучают.
- Еще как! На деньги налогоплательщиков.
- Могли бы хоть фонарики потушить.
- Ты что, страшно ведь в темноте.
Они говорят шепотом и искренне смеются тоже шепотом.
- Вот было бы весело, если бы вот этот выпал из окна.
- Не волнуйся. Он простудится – к утру уже будет готов. К завтрашнему обеду его внимание вообще снизится процентов на 80. Но его не сменят – потому что он самый молодой, а от окна дует.
- Убери эту вонь отсюда.
- Отвали.
- Между прочим, вредные привычки повышают твои шансы быть сцапанным.
- Между прочим, лишний чес повышает твои шансы получить в ухо.
Кур вздыхает. Есть ведь простые правила – почему нельзя их соблюдать?
- А правда, что Втор и Тимом дружили с детства?
- Я те чего – архив?
- Ну, мало ли… ты давно с ними…
- Да уж… давненько…
- А сколько?
- А тебе что?
Быстро темнеет – и огонек очередной сигареты теперь видно еще лучше. А когда он затягивается – то видно все лицо. И воняет дымом на три километра.
- Ты лучше бросай, это вредно и для тебя и для нас.
- Хорошо, мамочка, я больше не буду. – Легким щелчком пальцев курильщик посылает сигарету из окна вниз, разбрызгав мелкие оранжевые огоньки в ночном воздухе. Потом по-кошачьи потягивается, ловко встает и отправляется укладываться на мятых одеялах.
Сегодня у гаммы перспектив больше всех. Мю – самый многочисленный клан, зато гамма заняли супер-выгодные позиции. И этот толстяк только в реале еле ходит – а тут вон как носится и режет горло карликам своим кривым ятаганом. Зато у альфы всегда есть козырь – ум и хитрость. И свой человек в ряду админов. Они неважно подготовились. Эльф Дина потерял сноровку. Да и поздно сообщили о внеплановой осаде. С коалицией как следует договориться не успели. Шансы есть – но они крайне малы. Стрелка часов на башне движется с трудом, таща на себе всю тяжесть последних секунд ожидания. Еще полвдоха – и ударит.
Бешеный вихрь металла и мяса, колдовские зелья и мощные кулаки, вдребезги щиты и головы. Каким-то чудом Дин – у самых ворот. За ним – рев боя. Сверху со стен крепости летят факелы, тяжелые камни, льется кипящая смола. Прижавшись к избитой древесине ворот, заговоренной и пропитанной зельями, Дин выгадывает мгновение – и бьет лучшим в сегодняшней битве мечом о тяжелый замок. Искры – ворота с диким скрипом разверзаются. В него с двух сторон врезаются волна защитников – и волна нападающих. В глазах темнеет – но магический амулет возвращает силы, отбирая их у кровожадных врагов. Дин с прежней яростью бросается на хищных монстров и безумных человекоподобных. Вот он сразил одного. Вот другой отступает – и падает. Третий не унимается, размахивая тяжелой дубиной – Дину удается проскочить мимо двухголового великана и забраться в узкую бойницу. Вот – слабина. Даже кольчуга не спасает от ядовитой шершавости стен. Обдирая кожу, обливаясь потом и кровью, Дин просачивается в бойницу – и оказывается в кромешной темноте, секунда перевести дыхание. Перед ним – черный ход в тронный зал. В нескольких шагах – бесценное сокровище, которое стоит тысяч жизней и миллионов часов. Полсотни бесшумных осторожных шагов, сердце выскакивает из груди, ослабевшие руки из последних сил приоткрывают тяжелую дверь. Не помня себя, Дин бежит к богато украшенному сундуку. Только бы успеть схватить желанное право на обладание замком, только бы успеть – и тогда уж он его не отдаст. Умрет – но не отдаст. И только товарищи смогут отнять это из его мертвых рук. Дин одним ударом разбивает замок – и хватает… в руках его – помятый лист бумаги. Да-да, именно тот, которого не достает. И на нем, неразборчиво и неаккуратно в знакомой спешной манере, - схема.
- Это она… как же я раньше не догадался… - Дин забывает о замке, о смертельных ранах, о монстрах, о своем сне – обо всем. Он вскакивает с постели, хватает тупой карандаш, попавшийся под руку, и на странице конспекта быстро чертит неуловимую комбинацию переходов и узлов. Вот она… некоторые элементы скользят и уплывают – но Дин уже все понял. Осталось только записать. Она.
Время давно перестало быть абсолютным. ДД так и не удалось полностью восстановить. Скорее всего, виновата дырка в корпусе, или загадочный глушитель, а может просто пора менять железо. Хорошо, если он не глюканет, когда снупы будут нас штурмовать. После нескольких часов напряженного тренировочного поединка надо освежиться. Регулятор климата на их этаже отключили за неадекватность – теперь сосредоточиться и подумать можно только на свежем воздухе.
Грязных рук не было ни у кого из парней от «правительства», потому что они только языками чешут и оружием размахивают. И одевают их там неплохо. Да и характеристика грязи… будто в лаборатории… Кто бы работал в лаборатории без перчаток? Большой вряд ли стал бы так шифроваться. Дина все знают – и он уже пару лет как приучился к перчаткам. Может все-таки Большой? Его в общаге уже не помнят – и Март действительно рад был бы его увидеть... Большой бы прямо сказал, что ему нужно, а не прикидывался… И откуда ему знать про Оно. А если это был кто-то из Лаборатории, который точно об Оно знает – он бы уже донес…
Хруст гравия, ночная прохлада, голубоватый свет фонарей, холодный тихий пластик квартала…
Он работает руками, фанатично и неофициально. Он много знает. Он не студент. Он не из Лаборатории. Он не от «правительства». Значит он…
Март нарочно прошел дальше на два подъезда. В ее окне темно – хорошо, не будет отвлекать. Вот эта скамейка подойдет. С третьей слева, со щербатой спинкой, самый лучший вид. Но сегодня Март садится поодаль – так спокойнее.
Неряшливые локоны в контровом свете, тяжелая бумажная книга в тонких руках… Март лично знаком только с одним технарем из Нилгири. Но чего бы это он сам… А может – все настолько плохо и Втору нужна помощь. А он тут…
- Холодно.
Март не сразу понимает, что произошло. Рядом на скамейке сидит худой парень, ежится и курит. Интересно – он шел за Мартом или ждал его здесь?
- Ты кто вообще?
- Я Рома. А ты, кажется… э… Мос? А, нет – Мик. – Большие темные глаза парня хитро поблескивают в бархатных сумерках.
- Ты кто?
- Приятно познакомиться. А чего ты тут висишь постоянно?
Пойти подышать была не самая удачная идея. Пошел бы ты вместе с табачным дымом и этой дурацкой улыбочкой. Идти – все равно куда, туда, где Март еще никогда не был или давно не бывал, чтобы этот худой оставил его в покое.
- Эй, Март!
Март ускоряет шаг. Еще три двери – и можно свернуть в переулок. А потом через двор пройти в диагональный квартал. Там где-нибудь в подъезде притаиться – или наоборот бегом, в общежитие, в удушливую комнату, в галдеж и безразличные разговоры, к истерикам Заи и пиву…
- Чайку не хочешь? …горного… с запахом цикад…
ГЛАВА 7.
«Есть контакт!» Самый близкий человек всегда на связи. Любовь побеждает все. Благодаря билаву – он всегда чувствует вас. Постоянный импульс 25 часов в сутки. Удовольствие не заканчивается!
Молодые и красивые парень с девушкой очень убедительно обнимаются и целуются, всем своим румяным видом доказывая прелести нового изобретения.
- Теперь вы всегда вместе. Расстояние и время покорены. 25 часов в сутки ваша любовь рядом с ним.
- Нет, надо более универсальную идею. Билав – это не искусственно генерируемый физиологический импульс, это великая, Великая любовь, абсолютная Любовь.
- «Любовь побеждает все»!
- Стереотипно привязан к отношениям мужчины и женщины.
- «Есть контакт»!
- Слишком несерьезно.
- «Абсолют»
- Уже теплее…
Виш с отвращением морщится, минуя психоотдел. И почему они вечно нараспашку! Никакой конфиденциальности… Да что им скрывать – свои стишки и поговорки? И за что таких людей держать в столь серьезном месте, как Лаборатория. Они же откровеннейшим образом разлагают молодежь. Хоть бы двери запирали, что ли… Еще и гордятся, что что-то создают! «Креативный отдел». Вы жалкие эпиграммщики, а не демиурги. Ботаники со своими лютиками хоть какую-то пользу приносят. Этот зверь, конечно, им с рук не сойдет – кто знает, на кого он работает и какую информацию унес с собой. Да и сам он – ходячая сенсация.
Виш готов думать о чем угодно, только не о встрече с гостем. Две минуты унижения и страха – и многие часы без сна в нарастающем напряжении ума и нервов. Но сегодня он будет чувствовать себя королем.
- Доброе… Что-то вы сегодня неважно выглядите, голубчик.
Гость необычно бледен и не мечет молнии глазами. Он только слегка поворачивает голову навстречу Вишу и недовольно кривится.
- Ели бы вы поторопились со схемой, мне было бы значительно лучше.
- Значит, не далее как послезавтра вы непременно пойдете на поправку. – Виш едва сдерживается, чтобы не захлопать в ладоши. Оттягивает сладость реванша.
- Что? – Гость приподнимается на локте. Вероятно, он так ослаб, что даже перестал наблюдать за кабинетом Дина.
- Почти-почти. Завтра финальное тестирование детали, в ночь на послезавтра мы соберем весь аппарат. – Виш говорит нарочито спокойным тоном, будто бы не сообщая ничего серьезного. Он жадно ищет в глазах гостя скрытое восхищение, радость – или даже злость и разочарование: сегодня в моральной схватке победил тот, кому и следует всегда побеждать – Виш.
Гость устало выдыхает и опускается на подушку. Виш не в силах выдержать такого равнодушия к своему успеху. Понимая сегодняшнюю немощь – спускает с короткого поводка свою ярость:
- Чего же вам, черт возьми, надо!
- Микросхему.
Светает. Март с Ромой так и сидят на скамейке. Они почти ничего не сказали друг другу за несколько часов, и смотрит каждый в свою сторону. Март пытается угадать – можно ли верить этому назойливому парню, который знает слишком много. А Рома выжидает, пока Март примет решение. Нужно внимательно изучить этого хама – он успел заметить только некоторые детали: живой рот с сигаретой, тонкие чистые пальцы, маленькие уши, неаккуратные волосы, более-менее чистая одежда, ничего особенного. Как следует рассмотреть его не удается – Рома шустро ловит осторожные взгляды Марта в свою сторону.
- Это не ты приходил в общагу.
- Нет. Может второй.
- Зачем?
- Спросишь у него. – Рома широко улыбается, зажав потухшую сигарету белыми зубами. Наверное – он курит совсем недавно.
Как на распутье у города лжецов…
- Ты часто бываешь у Сливы?
- Там вкусно кормят.
Зачем задавать вопрос, если все равно не получишь ответа.
Время поджимает – а этот умник не торопится! Может, мамой поклясться – и сэкономить три часа?
- На самом деле, у нас очень мало времени.
- У кого «у вас»?
- У нас. – Рома оглядывается – вряд ли сотрудничество Марта с Нилгири осталось незамеченным. Какие приняты меры – остается только догадываться. На всякий случай стоит ожидать худшего – тотальной слежки. – Пойдем, поговорим у фонтана.
Гравий хрустит неуютно, и шум фонтана раздражает – а может, раздражает этот настырный тип. Он и передвигается как-то странно – только ногами шевелит, а руки и плечи неподвижны.
- Ну, рассказывай. – Марту надоела эта игра в кошки-мышки, в особенности потому, что мышкой был он.
Шум воды элементарно вычистить из фонофильма – но это лучше чем ничего. Плюс специальный передатчик в кармане – и ты почти конфиденциален.
Рома снимает ухмылку, и лицо его меняется: резко выступают скулы, темные глаза расширены, губы угловато очерчены. Он говорит быстро и серьезно.
- Мы с тобой до сегодняшнего вечера должны достать одну штуку.
- Какую штуку?
- Такую, без которой мы не сможем построить наш аппарат.
- Глушитель?
- Нет, глушитель у нас отобрали. Но это и хорошо, о нем слишком много народу левого знало.
- Почему я должен тебе верить?
- Ты не должен мне верить.
- Тогда – до свидания. А лучше – прощай. – На этот раз Марту сложнее повернуться и уйти. Возможно, перед ним стоит тот, кто знает ответы на все вопросы. Шея заныла, напоминая о веселых приключениях. Сигаретный дым – угли взорванной обсерватории.
Худой, сдвинув тонкие изломанные брови, выдерживает строгий испытующий взгляд Марта, бросает окурок в фонтан и поворачивается спиной к воде. Кто же из этих мирно прогуливающихся горожан поставлен следить за Мартом?
- Я хочу знать все.
- Всего не знает даже… Хотя – он знает. – Вообще-то сейчас не до шуток. Но Рома никогда не отличался адекватностью.
- Кто такие Нилгири?
- Давай договоримся так. Сначала мы спасем вселенную – а потом будешь задавать вопросы. Если еще захочешь что-то узнать.
- Как будем спасать?
- Пойдем к серьезным дядям и отберем у них нашу цацу.
- Отличный план. – Если бы не надежда найти Нилгири, Март бы с удовольствием избавил себя от общества этого юмориста.
- Только сначала надо выяснить – где дяди нашу цацу спрятали.
- Если знать, что это такое, выяснить будет проще.
- Конечно. Еще будет проще обзавестись лишней дыркой в котелке. Пошли, спросим у твоего приятеля из Лаборатории. У тебя же есть приятели из Лаборатории?
- Есть?
- Наверняка найдется парочка.
Эта сволочь знает – или блефует?
- О какой цацке я у своих дружков из Лаборатории должен спросить?
- Это называется микросхема.
- Очень оригинальное название.
- К сожалению, автор не я. – Рома резво стартует в сторону общаги.
Март догоняет его, все еще сомневаясь в надежности этого типа:
- А почему ты сам с ними не поговоришь?
- Ты часто сливаешь секретную информацию незнакомцам? Или ты просто самый умный из своих друзей?
А с чего это Март должен этому… как его… информацию предоставлять?
- Черт. – Рома резко останавливается и хватает Марта за куртку, - Что сделать, чтобы ты мне поверил?
- Попрыгай на одной ножке.
Рома приподнимает брови, сжимает губы, секунду раздумывая. Сплевывает, раскидывает руки – и невысоко подпрыгивает на одной ноге, с трудом удерживая равновесие на сыпучем гравии. Март широко улыбается, глядя на эту нелепую черную птицу. Рома, смеясь, старается подпрыгивать выше.
- Веришь? Ты мне веришь? – он уже порядочно запыхался, но ребяческий азарт горит на щеках. Рома хохочет, готовый разрыдаться своей глупой покорности.
Люди в парке показывают пальцами. Март отворачивается и отходит в сторону, то ли чтобы его не приняли за спутника этого прыгуна, то ли жалея о своем издевательстве. Заметив, что лишился основного зрителя, Рома становится на обе ноги.
- Я бы не пришел к тебе, если бы был выбор.
- Выбор есть всегда.
- Да, сдохнуть как мухи на липучке – или хотя бы подергаться перед бесславным концом. Я предпочитаю подергаться.
- Да, у тебя здорово получается.
Худой одергивает куртку.
- Знаешь что. Тебе хотели горло перерезать еще тогда в лесу, чтобы избежать утечки. А потом, когда Тима утилизировали, тебя решили отравить – у Сливы, кстати, приятного аппетита. – Голос Ромы дрожит, и сквозь шипение сквозят высокие плаксивые нотки. – А когда забрали глушитель – все думали, что ты… А Втор… Он почти за руку схватил тогда… Он против всех – за тебя заступался. А теперь он уже не втор. Он один – и только ты можешь помочь. Я тоже так думал.
Рома сочно плюет, и, сутулясь, шаркает обратно к фонтану. И зачем Втор выбрал такого бармалея для связи?
- Пойдем, есть у меня пару подружек из Лаборатории.
Несколько больших шагов – Март берет Рому под руку и тащит в общежитие. Рома, потупившись, украдкой сжимает пальцами локоть Марта.
Сегодня Дина отпустили пораньше. Его вариант микросхемы ушел на тестирование – нужно как следует выспаться перед нагрузочным испытанием. Конечно, он может еще двое суток не спать – энергетические коктейли и вдохновение, подкрепленное успехом, заряжают его силой и бодростью похлеще зелья и заклинаний. Он не идет по улице – а бежит вприпрыжку. И по коридору общаги летит, озаряя всех сияющей улыбкой.
- Привет, Дин.
- Привет, Март. Как дела?
- Как всегда. А ты как?
- Хорошо. Наконец-то начало что-то получаться.
- Удачи тебе.
- И тебе.
- Да, кстати, Дин, ты не слышал о микросхеме?
Дин заметно тускнеет. Он втайне надеялся на сверхсекретное задание, а тут оказывается даже… Март, конечно один из самых, но почти не интересуется наукой – и вдруг… Хотя – мало ли микросхем?
– А какая именно тебя интересует? – даже если бы Март назвал ту самую микросхему – Дин не мог бы проверить, что речь идет именно о его работе, потому что он и сам не знал, как она называется и для чего предназначена.
- Ну… Говорят, есть там у вас… - Дин ничего не скажет, даже если что-то знает, да и вряд ли новичков сразу привлекают к серьезным проектам, а Нилгири вряд ли понадобилось из-за какой-то дребедени для нубов лезть в самое логово врага. Но попробовать стоило.
- Нет, не знаю. – Можно было бы еще прибавить «Я занимаюсь другой проблемой», или спросить «А тебе зачем» - но Дин не любит играться в такие игры. Он устал и хочет спать.
- Удачи тебе в работе.
- Ага, и тебе.
Тощий во время разговора торчит за плечом у Марта, вряд ли его отсутствие помогло бы разговорить Дина.
- Он тебя обманул.
- А ты думал, он сразу вывалит, где что лежит?
- Я думал, он твой друг.
- С чего ты взял?
- Он был рад тебя видеть. А потом сразу зажался, глазки забегали, кровь в голову.
- А ты психолог?
- Если бы я был физик, я бы с тобой не возился. Где тут кухня?
На кухне у окна щебечут первокурсницы в узких домашних трико и бигуди. Оно сидит на табуретке с банановым коктейлем.
- Привет девчонки. – Рома расплывается в улыбке, девчонки шепчутся, хихикают и гуськом семенят в коридор. – Ну, здравствуй, чудище.
Хорошо бы вмазать этому шутнику по его нахальной морде.
- Привет, Март. Здравствуйте. Они ничего не знают обо мне. – И Март снова рядом с тем, кто пришел его забрать.
- Мы к тебе, а не за тобой. А водички у вас нету попить?
Этот вопрос немного успокаивает Оно. К нему возвращается острое желание быть полезным этим добрым людям.
- Март, по лицу твоего дружка было ясно, что цацка у них уже есть. И вообще: если она где-то и есть, то только в Лаборатории.
На месте худого, Март бы осторожнее произносил это слово в стенах общаги. Мало ли шпионов-очкариков копошится вокруг.
- Оно, нам нужно как-нибудь пробраться туда, куда тебе не хочется возвращаться.
- У меня есть… - Оно достает из-под чьей-то старинной рубахи и расправляет на коленях лист желтой бумаги с какими-то каракулями. Требуется немало фантазии, чтобы узнать в по-детски нарисованных домиках и деревцах подробный план помещений секретной лаборатории. – Но не сейчас.
- Нам бы поскорее. – Рома легко отнимает драгоценный листок и быстро прячет где-то на себе.
- Когда все уйдут на совет, я вас проведу.
- Спасибо тебе, Оно.
Оно скромно опускает глаза. Март спешит выйти из кухни – вдруг повезло, и никто не успел подслушать разговор.
Рома еще несколько секунд смотрит на Оно – то ли чудо эволюции, то ли издевательство науки над природой. Хочется пощупать это, чтобы убедиться, что это не робот и не голограмма, а живое существо. Рома медленно протягивает руку – и пугливо одергивает, касаясь пушистых волос.
- Какое необычное… существо…
- Оно – стопроцентный человек. У него есть не только мозг. Хотя многим и этого не достает.
- Март. – Он совсем перестал ее замечать. Он не здоров? И кто это с ним? А Зая, между прочим, сегодня одела синий костюм, который появится в открытой продаже только послезавтра. Естественно, она не для него старалась. Но он мог заметить если не костюм – то хотя бы ее. Конечно, она оказалась на его этаже совершенно случайно – шла к подруге в гости. Но раз уж обстоятельства так сложились… А он прошел мимо. Ну, нет – это больше не может продолжаться.
- Март!
Март не сразу понимает, кто к нему обращается, но на всякий случай останавливается.
- Зая? – Узкий синий костюм идеально облегает стройную фигуру. Но Март видит только искривленное злобой серое лицо.
- Можно тебя на два слова?
Он молча соглашается. Рома деликатно делает крошечный шаг вперед – чтобы не пропустить сцены.
- Между нами все кончено.
- Это четыре. – Рома не сдержался и захихикал, всем видом изображая презрение к девчачьим соплям и семейным разборкам.
Март не чувствует ни сожаления, ни облегчения. Он равнодушно идет в свою комнату, уводя Рому, довольного своей «остротой». Зая стоит посреди коридора одна. Хорошо, что все вышло именно так. Хотя, как именно все вышло – для нее загадка. Зая не знает, огорчаться или радоваться, рыдать от его безразличия – или ликовать, что так хладнокровно разбила ему сердце. Придя в себя, она легко и небрежно откидывает прядь роскошных волос со лба – в этом сезоне модна легкая небрежность – и цокает по коридору. Как эффектно смотрится сейчас она, идущая, мягко поводя бедрами, на фоне яркого окна в конце коридора.
- Может, ограбить учебный центр или военную базу?
- Тебе жить надоело? Я понимаю, ты тоскуешь, ведь Тим… но…
Втор тоскует о том, кто мог бы действительно хоть чем-то помочь. Эти пустые разговоры… Нельзя просто сидеть и ждать, пока нагрянет «Вита» и уничтожит «еще один рассадник террористической заразы».
- А что именно тебе там надо?
- Так просто не объяснишь. – Втор громко ставит кружку на пол и выходит из сырой подвальной комнаты на воздух.
- Кур, тебе не кажется, что последнее время Втор стал какой-то странный…
- Да… почему Тима взяли, а его нет?
- Ты что – он же Втор!
- Он совсем не тоскует по Тиму. Наверняка, здесь без женщины не обошлось. И Рома не захотел ничего рассказывать.
- А где он, кстати, давно не слышно чего-то.
- Не знаю. Может и его взяли?
- Или – это он…
- Кур, проверь почту. – Из-за этих глупых игр в разведчиков пришлось отказаться от таких простых вещей, как ДД и рация, и вернуться к чему-то похожему на узелковую письменность. В принципе передавать особо нечего – но в любой момент, когда все будет готово, могут понадобиться люди, пусть даже не самые надежные – для последнего рывка. Поэтому надо поддерживать связь. На развалинах обсерватории под третьим окном ожидает зашифрованное послание – несколько разноцветных синтетических конфет. Красная означает один, желтая – два, синяя – пять, зеленая – 10. Явки рассчитаны по порядку от севера, через 8. Обсерватория – номер 77. А даты считаются по старинному календарю – от 1 марта, и в дате зеленый – это один, синий – два, желтый – пять, и красный – пятьдесят. Конфеты лежат целый день, каждый приходящий почтальон оставляет одну черную конфету – и последний забирает все конфеты. Если до полуночи черных конфет меньше, чем должно быть, недостающее число групп вычитается – навсегда. Осталось совсем немного времени – и тогда уже не надо будет так мучиться, можно будет смело смотреть в глаза знакомым, говорить «Здравствуй», пожимать руку…
- Сегодня 45…
- Стой!
Кур опешил от крика и, отдуваясь, притих у порога.
- Не надо нам говорить. - Сколько можно объяснять. Вместо того чтобы забивать голову этими глупыми системами – надо думать, где взять огромный кусок металла, или хотя бы много жесткой проволоки.
- Извини, Втор… Я забыл.
- Ничего, все мы нервничаем. – Ник не смеет подозревать Втора в предательстве. Но Кур прав – его поведение с каждым днем становится все более странным и подозрительным. Такой тихий и сдержанный раньше, он теперь все чаще выходит из себя, раздражается по пустякам…
Главное, чтобы те не успели. Они выиграли массу времени – и могут опередить. Тогда придется придумывать нечто концептуально новое. А на это может не хватить времени. Ведь у них тоже есть мозги или какой-то другой орган – и они могут потерять терпение, тогда уже не будет смысла бороться.
- Кур, ты как?
- Спасибо, Ник, в порядке. – Хоть кто-то интересуется его самочувствием. – Ник… назначили на завтра в Университете. – Кур опасливо смотрит в сторону Втора, но тот уже погрузился в размышления. – Давай оставим его…
- Ты что, Кур. Он же…
- А вдруг это из-за него все. Я уже вторую неделю не могу избавиться от кашля. А он заставляет каждую ночь дежурить.
- Нас всего трое. Мы все дежурим.
- Но он больше вех спит.
- Так ведь он работает.
- А мы – отдыхаем? – Большое румяное лицо Кура краснеет, он едва не переходит на крик. – Ты что, не видишь, что с ним происходит? Его же завербовали!
- Кур… но без него мы…
- Кто он? Всего лишь Втор. Уно нет, Тима нет, Дока нет… А он остался – тебе это не кажется странным?
- И Дока нет?
- Сегодня всего 5. Думаю, это его группы не хватает.
- Ну…
- Он выйдет наверх – и мы уйдем через эту дверь. Я возьму одеяла, а ты – тубус.
- Но там ведь чертежи!
- Ты хочешь, чтобы он отдал их им? То, над чем мы так долго работали, ради чего Тим… и Док, и Рома…
- Так ведь это его чертежи. Мы в них ничего не поймем без Втора.
- Не такой уж он и умный. Мы раскусили тебя, Втор. Что ты теперь будешь показывать шпионам правительства? – Кур ярко представляет сцену: Втор с пустыми руками приходит к правительству, и они вместе грустят, что Нилгири опять оказались сильнее.
Только небо немного развлекает. Каждый день разное. Все вокруг по-старому: глупые перегонки – кто быстрее загубит человечество, техника, стихия или… Глупость снова неумолима. Разум так же бессилен. И только закат каждый вечер другой. Каждую минуту вечера – новый. Сейчас – ярко-розовый, а над самыми башнями города – уже сиреневый. Бликует линза оптического прицела витовских ребят – они все еще дежурят на чердаке, откуда чудесный вид на город. Облака сереют, теплые цвета блекнут – мрачные сумерки…
За спиной – торопливые шаги… Теперь можно не сидеть в сыром подвале – а провести ночь в забегаловке за пивом или за ДД. И не надо таскать с собой груду бумаги, на которой он уже давно ничего не записывает
Смерклось, младший «Виты» выходит за коктейлями на ужин – Втор потуже затягивает шнурки ботинок и покидает темный подвал.
- Какие сегодня подвиги?
- Накрыли еще два логова – но они успели уйти.
- Тогда что значит «накрыли»? Кого вы накрыли? Это вас с вашей карьерой накрыли – медным тазом. Мальчишки развели вас, профессионалов, уже в который раз!
Стыдно признаться, но так и есть. И одна из обнаруженных сегодня явок находилась в зоне прямой видимости засады на чердаке. Они прятались в подвале соседнего дома. – Обнаружены остатки пищи – конфеты – и одежда, оставленная, видимо, в спешке.
- Конфеты… А документы? А оборудование?
- Следов установки оборудования…
- Следы меня не интересуют! Меня интересует результат. Идите, и смотрите, не повторяйте ошибок своих товарищей. Отрядов у нас хватит на десяток Нилгири. Недоумки. Конфеты они обнаружили. Утилизируют меня вместе с вами… двадцать лет… и вместо ордена… чтоб вас…
- Ну что, пошли?
- Поехали!
Март повел плечами – и толкнул дверь своей комнаты. Вместе с тремя спутниками в коридор проникает запах гари от сожженного плана Лаборатории. В лифте едут молча. На улице впереди Оно. Лавируя в подворотнях, они углубляются в однообразный серый лабиринт города, где-то сзади и слева остается просторный нежилой центр. Темно и только по легким шагам впереди понятно, куда теперь сворачивать. Кажется, идут очень долго. Март не окликает Оно и не оборачивается к Роме, старается не думать ни о чем. Сердце бешено колотится от быстрой ходьбы, Март пытается дышать не так громко. Как малыш нашел этот путь? Совсем еще ребенок, один, голый, он бежал по чужому городу – и теперь без труда нашел обратный путь. Даже взрослому человеку… Хотя – он ведь не совсем человек…
Оно резко останавливается – Март с разбегу налетает на него и ловит спиной Рому.
- Нам сюда.
Протискиваются, спрыгивают с какого-то парапета. Под ногами липкая грязь, каплет за шиворот. Рома ойкает, хватаясь за Марта. Где они? Неужели это тот самый глянцевый пластмассовый город, перенасыщенный радиоволнами и электромагнитным полем?
- Аккуратнее. – выдохнул Оно – и Март тут же больно стукнулся головой о низкий потолок. Значит они уже не на улице. Может, в древней канализации? Сейчас ею уже никто не пользуется – отличное место для Лаборатории. Нет, слишком просто.
Рома, споткнувшись, грубо ругается.
- Март, подсади меня. – Март легко поднимает Оно.
Что-то скрипнуло под маленькими руками Оно – и в глаза ударил зеленоватый свет.
- Здесь.
Помогая друг другу, трое карабкаются наверх – в заросли тропических растений. Сплетения корней хватают за плечи, за ноги. Большие листья липнут к лицу.
С того вечера, когда Март впервые познакомился с Нилгири, он не ощущал живой природы настолько близко. Но второй взгляд его отрезвляет – со всех шести сторон тропический газон окружен пластиком Лаборатории. Вдоль стен стоят клетки с измученными опытами животными, которых уже ничем не удивишь.
- Мне лучше пойти с вами.
- Нет, действуем как договорились. Жди нас здесь. Через час уходи. – Было бы неплохо взять Оно с собой, но теперь они знали план Лаборатории не хуже него, а два лаборанта привлекут к себе меньше внимания, чем два лаборанта и существо, которое все разыскивают.
Приглядываясь и прислушиваясь, Март и Рома оставляют сень пальм, обуваются в мягкие лабораторные туфли, одевают поверх влажных курток зеленоватые халаты – и выходят в коридор. Ослепляет белый свет. Март цепляет первую попавшуюся тележку с цветочными горшками и катит ее, если верить плану Оно, в сторону радиофизического отдела. Даже в ясный летний день солнце так не жжет глаза, как этот свет – не щуриться невозможно. Не желтоватый, не голубоватый – стерильно белый свет, отраженный абсолютно белыми стенами, полом и потолком. Больно смотреть по сторонам – лучше уткнуться в тележку. Странные листья и вывернутые корни растений, разноцветный грунт, сморщенные неудавшиеся плоды на сухих ветках… Отходы великой Лаборатории, благодаря которой мы можем жить до 200 лет – но протягиваем в среднем не больше 60.
- Эй, сюда. – Рома, вероятно, не задумывался над вселенскими проблемами, поэтому четче отслеживал путь, прячась за спиной Марта. Прямо перед ними коридор суетливо пересекает мужчина в халате. Март едва успевает придержать тележку, чтобы не сбить его с ног.
- Аккуратнее, молодой человек. Понабирали… - Виш никак не успокоится после очередного разговора с гостем. Все тузы уже у него в рукаве – и он снова отчаянно проигрывает.
Вот за этой дверью с цифрой 59 – клад, счастье, ключ от главных ворот замка, Грааль, золотое руно. По плану Рома мешкает у двери, перебирая мусор на тележке. Не заперто.
- А как это выглядит?
Рома только задумчиво пожимает худыми плечами и показывает мизинец. Март входит и прикрывает дверь.
Небольшой кабинет завален книгами, чертежами, деталями, приборами. Под грудой бумаг виднеется письменный стол. Между тестовым аппаратом высокого напряжения и стеклянным шкафом можно протиснуться только боком, и то с трудом. В дальнем углу, рядом со второй дверью стоит еще один стол, покрытый ровным слоем припоя и металлического мусора. На небольшой фиксирующей подставке блестит слишком большая по современным масштабам микросхема. Она еще теплая. Зачем такая большая? Даже в глушителе управляющие детали были как минимум вчетверо меньше, хотя и создавались в полевых условиях.
Кожей лица Март чувствует движение воздуха – и поднимает глаза. Перед ним замер Дин. Он смотрит стеклянным взглядом на Марта, и оба от удивления не шевелятся. Ступор продолжается несколько секунд. Март плавно отводит ногу для шага назад. Дин, не дыша, опускает глаза на микросхему в его руках и кидается вперед. Март проскальзывает к двери, сшибает стул. Свет гаснет, в темноте звенит стеклянный шкаф.
Оно вздрагивает, когда внезапно тушат свет, и привстает из зеленого убежища. Как они там? Он робко перемещается к выходу – под развесистой вишней тяжелая рука ложится на хрупкое плечо.
Аварийное освещение оттеняет стены серо-голубым. Март забыл план – они бегут куда-то и Рома ни секунды не тормозит на развилках коридоров. Впереди зазеленело – скорее туда! Навстречу выходят люди в черных костюмах. Похитители переходят на шаг, Рома судорожно соображая, куда дальше.
- Кажется, нам туда.
- Кажется?
- Ок. Нам туда.
Пока коридор пуст, они несутся со всех ног «туда». В одном из проемов Март видит знакомые глаза: отчаяние и страх. Оно…
За углом снова замедляются, переводя дыхание.
- Славная зверушка.
- Это человек.
- Так оно ведь…
- Какая разница.
Топот сапог из-за поворота, голоса: «они побежали туда!». Снова бегут, спотыкаясь, скользя в неудобных туфлях на гладком полу. Рома двигается быстро и легко, Март сто лет не тренировал свои старые кости. Поворот – тупик. Вместо ответа Ромы Март находит его потерянный затравленный взгляд. С диким грохотом стена перед ними падает: перезаряжая сверхновое оружие, Вита готова сокрушить всех и вся на своем пути.
Не сговариваясь, Март и Рома бросаются в первую попавшуюся дверь. Треск пластика, свист испаряющейся материи, шорох скользящих вдоль стен халатов.
- Сюда.
Еще дверь, поперек коридора, еще дверь. Полутемная комната с пустыми аквариумами. Прижимаясь к стеклу, таращат глаза странные животные. На изможденных бритых телах победоносно сияют новейшие модели билавов. Вдруг цепкие пальцы хватают Марта за халат – из клетки на него смотрит человеческое существо, лишенное признаков интеллекта.
- Абыр… абыр… - силится что-то сказать, кривит лицо, но не справляется с членораздельной речью. – абыр… абыр…а, А-а! – слова превращаются в обезьяний визг. Март спешит прочь, тошнота подкатывает к горлу – спасительная дверь едва не бьет его по лбу, резко выпущенная бегущим Ромой.
Здесь тише, в мутном свете видно стеклянные банки на полках. Рома мечется в поисках укрытия – но Март больше не контролирует себя. Изуродованные человеческие плоды безмолвно кричат сквозь густую жидкость в банках. Мутанты, посланные природой, чтобы предупредить об опасности. И среди серо-розовых, синюшных тел – ярко-красные, бледно-зеленые, индиговые эмбрионы невообразимых форм.
- Сюда, скорее.
Рома тощими руками с неожиданной силой запихивает Марта в узкий душный шкаф, где тоже стоят банки, с трудом влезает туда сам, толкаясь острыми локтями. Расширенные темные глаза Ромы встречают мутный взгляд Марта. Рома бесполезно пытается унять дрожь тонких конечностей и ловит такт тихого дыхания товарища по несчастью, силясь набрать побольше воздуха и света. Хочется сказать что-то успокаивающее – но в мыслях мелькают страшные картины. Совсем рядом что-то роняют об пол – Март больно хватает Рому за ушибленное колено – и рывком захлопывает дверцы.
ГЛАВА 8.
… Абсолютная любовь – в ваших руках, в вашем сердце! Любите сердцем. Теперь ваш билав в прямом контакте с вашими чувствами. Прикрепите аппарат между четвертой и пятой парами ребер слева – и наслаждайтесь чистой, абсолютной любовью.
Коротко о последних событиях. Сегодня была обнаружена и ликвидирована еще одна ячейка апокалипсиса. Секретная лаборатория психо-химического оружия многие месяцы портила экологию и вредила благополучию граждан. Эти люди забыли о морали и гуманизме. Но теперь все позади, преступники получили по заслугам. Отважные герои службы «Вита» мужественно защищают наше здоровье и жизнь, побеждая зло.
- Неплохо… Почему пустили в эфир только в 9?
- Были проблемы с монтажом… оперативной съемки нет… Спутниковые фото…
- Какие еще спутниковые! Вы еще план-схему в газете опубликуйте! И кто это придумал «зло…». У нас и так неприятности, крупные неприятности… Прошу иметь это в виду.
После короткого стука в кабинет входит еще один человек в сером.
- Вы просили докладывать по поводу этого… эм… Этой.
- Ну так нечего мямлить, докладывайте!
- Он не колется, на кого работает.
- Вы… Да вы… на кого он может работать! Спросите у подопытных крыс, на кого они работают! Он – экспериментальный образец, синтетическим путем выведенный в лаборатории. На кого он работает, по-вашему!
- Его могли завербовать. Мы обнаружили его… и еще…
- Ну? Что еще?
- Там полно секретных разработок. Он пришел, вероятно, что-то разнюхать.
- Закройте уши фикусу – вдруг он шпион. У вас нет других дел?!
- Виноват. Вчера задержали двадцать три человека, участвовавших в тайном собрании апокалипсиса. При сектантах обнаружены взрывчатка, листовки с призывом к террористической активности, запрещенные наркотические вещества: табак, сода, сильноалкогольные напитки.
- Сода… Вы хоть знаете, что такое сода?
- Среди ранее захваченных материалов обнаружили какую-то техническую документацию.
- На изучение в верховный институт. Что, все? Нда… Надеюсь, вас утилизируют раньше, чем меня…Хотя – какая разница…
Белый пластик стен местами потрескался, кое-где расплавился и обнажил свинцовый свод. Лампочки почти все разбиты вдребезги ультразвуком и взрывной волной. Пол пестрит следами сапог, мусором с опрокинутых тележек, кровью. Двери сорваны с петель и перегораживают узкие проходы. Зеленоватое аварийное освещение из-под пола придает Лаборатории колорит дикой природы. В сумеречных углах жмутся подопытные экземпляры биохимического отдела. С криком пролетела бесперая птица. Виш опасливо выглядывает из дверей кладовки. Звуки погрома давно затихли в этой части Лаборатории, но он на всякий случай выжидает. Глаза не слезятся от тусклого света, сиротливо поскрипывает под ногами песок с металлолом. На пороге своего кабинета Виш едва не растягивается на полу, поскользнувшись на разлитой вязкой голубоватой жидкости. Откуда она здесь взялась? Неужели кто-то еще тащил банки с собой, когда все бежали? Хорошо, людей было немного – иначе началось бы настоящее столпотворение. Особенно если учесть, что при любой тревоге все входы и выходы автоматически блокируются. И кому вообще пришло в голову… И как они нашли Лабораторию? Это же…. Мы же – абсолютно секретный… Теперь начнут всех шерстить… Просто всех утилизируют – им-то не жалко…
Виш без цели шаркает по коридорам. В психоотделе как всегда что-то трещит – при любых обстоятельствах они шумят. Вот из-за таких…
Зеленый пар струится из отдела химиков. Наверняка, это что-то не самое полезное для ослабленного бессонницей и переутомлением организма. Дверь в карантин цела – и, естественно, намертво заперта. Откуда же они пришли?
В комнате 33 отдела лежит Оно, привязанный к опрокинутому стулу. Глубокие темные глаза ловят блуждающий взгляд Виша. Профессор спешит подальше. И как это они умудрились…
- Профессор? Вы в порядке?- Незнакомая лаборантка берет Виша под локоть и ведет в рентгенкабинет. Здесь девушка возится с большим настенным пультом – часть дальней стены отделяется, обнаруживая узкий проход куда-то вниз. – Вам туда.
Виш сильно сомневается, что пройдет в эту щель. Девушка, видя его замешательство, без церемоний толкает профессора в темноту. Через несколько минут спуска Виш находится в 7-м бункере, где в разгаре совещание. Помятые изодранные халаты, перевязанные головы и конечности. Все молчат, прячут глаза. Из динамика еле слышно доносится незнакомый язык – переводчик восстановить пока не удалось.
Профессор Ней снимает и механически протирает разбитые очки. Виш садится с ним рядом, не решаясь заговорить. Здесь всего-то человек 20. Неужели это все, кто остался? Но не все же были ночью на месте. Виш невольно вздыхает. О чем он жалеет больше? Уничтожение ценного оборудования? Потеря полезного собеседника или пропажа микросхемы? Да, он проверил – на столике Дина ее нет. А ведь почти закончена. Может, мальчик успел ее спрятать? Но если его обыскали… Наверняка обыскали… А он не проходил тренировку, хотя и рассказывать нечего…
Неясные звуки из динамика становятся громче. Смысл их не ясен, но по тону легко догадаться, что ничего доброго и позитивного собравшимся не сулят.
Из двери за большим экраном бункера появляется весь в белом гость. Воспаленные глаза ввалились, губы потрескались, все тело бьет дрожь. Быстро оглядев небольшой зал и кучку измученных грязных ученых, он выходит, где-то там за экраном громко хлопнув дверью.
Облака цвета мокрого асфальта цепляются за крутые рога месяца. Лунная дорожка зовет желтой рябью на мутной воде. Камни под водой голубовато светятся. Жесткие стебли камыша шуршат вдоль берега. Заброшенный мост покосился и, скрипя, покачивается от легкого ветерка, едва не роняя ржавые балки. Холод пробирает до костей. Хочется верить, что уровень радиации в реке не смертельный, ведь сюда сливают только те отходы Лаборатории, переработка которых могла бы ее обнаружить.
- Зато теперь можно экономить на лампочках.
- И на шампуне.
Рома встречал не много людей, которые не потеряли бы чувство юмора в такой обстановке.
- Руки-ноги целы?
- Еще не знаю. Башка, вроде, на месте.
- А ты молодец, не растерялся.
- Да ладно. Это ты молодец – как для новичка держался молодцом! Мне первый раз было очень страшно.
Марту до сих пор очень страшно.
- А теперь не страшно?
- Теперь еще страшнее. Когда больше узнаешь о… об этих ребятах… Ну, ты видел...
- Кстати о птичках.
Март с трудом разгибает затекшую руку, расправляет плечи, чтобы добраться до нагрудного кармана. В складках слипшейся синтетической ткани отыскивает микросхему: она долго не хочет покидать теплое надежное убежище, цепляясь и царапаясь.
- Держи.
Рома поворачивает голову – перед ним на сером песке сидит нечто взъерошенное, черно-зеленое и скрюченное, весьма отдаленно напоминающее гомо сапиенс. Рома не может удержаться – и заливается напряженным истеричным смехом. Март смотрит на Рому и тоже хохочет. Рома берет в руки ладонь Марта и внимательно смотрит на микросхему, но не прикасается к ней.
- Лучше оставь себе.
- Ага, на память.
- Авось пригодится.
Уголок откололся, дорожки съехали, ножки обломались.
- Эта уже точно не пригодится.
- Ты же знаешь, как ее починить.
Наверное, Марту стоило бы порадоваться, что спутник такого высокого мнения о его технических навыках. Или наоборот – расстроиться, что он не может починить чип. Март встает и, ежась, прикидывает, в какую сторону им идти.
- Я точно знаю, что очень вредно думать на голодный желудок.
- Эй, ты в порядке?
Голова кружится, трудно дышать, острая боль в правом боку. Вместо ответа – какой-то шипящий звук, выдох.
- Эй, парень?
Упавший стеклянный шкаф отодвинут – и дышать становится легче. Правой ногой пошевелить все еще не удается.
- Ох… Где я?
При попытке подняться, оказывается, что повреждено плечо. Голова кружится еще сильнее.
- Спокойно. Вот так.
Спаситель не геркулес. Совместными усилиями оба встают на ноги. Череп раскалывается, изображение плывет.
- Надо поскорее выбираться отсюда.
Они с трудом идут по коридору, заваленному хламом, который еще несколько часов назад составлял вершину научно-технического прогресса человечества. Возле двери в карантин спасатель достает большую связку ключей, долго ищет нужный – тяжелая дверь отступает. Весь спектр контроля наоборот: голос дрожит и срывается, зрачки расширены, пальцы саднены, но все же удается преодолеть ослабленную атакой систему.
Дверь в уютный кабинет закрыта на механический замок – так надежнее. Мягкий диван принимает в свои объятия израненное тело, боль и тошнота понемногу отпускают.
- Где мы?
- Не волнуйся. Пока что здесь ты в безопасности. Поспи. Завтра нам нужно будет хорошо поработать.
Дин осторожно вздыхает – и проваливается в глубокий, долгий, слепой сон.
Сегодня конфеты привели ошметки Нилгири в клуб поддержки африканских дикарей. Штаб этой неформальной организации расположился в подвале жилого дома в центре. Заседания клуба по вторникам – поэтому сегодня здесь сравнительно спокойно.
- Приветствую всех! – Кур мог бы обойтись без лишнего пафоса для 15 человек. Взяв на себя ответственность руководить собранием, он хочет подтвердить, что ему это дело доверили не зря. – Я знаю, как трудно было нам собраться. Спасибо всем, кто имел мужество дойти сюда.
- Кур, а где Втор?
- А где кавалерия? где цветник?
- Вероятно, они не получили оперативной информации о собрании. В целях конспирации предлагаю прибавить тройку ко всем шифрам.
- А как мы тогда найдем остальных?
Стоит ли рассказать им, что Кур решил отсеять ненадежных?
- Придется пока что без них обойтись.
- А где Втор? Как же мы теперь…
- Сейчас главное выжить. А потом уже…
- Но у нас всего несколько дней! Атака может состояться в любой момент. Мы в кафе сегодня видели по телевизору…
Чем тут крыть?!
- Братья, от мертвых нас толку никакого.
- А где Втор?
Да что они заладили! Эх, ребята. Даже если Кур ошибся в своих расчетах, что вряд ли, Втор не пропадет. Вы бы лучше позаботились о своей шкуре.
- А планы нападения и контратаки – придется их отложить на неопределенный срок. У нас не хватает не только времени и оборудования – но и людей! – если бы Втор и был с ними – это не хватит, чтобы спасти ситуацию.
- А где Втор?
Как здорово раньше жилось людям. Давно, когда было что изобретать. Лучше всего – когда колеса еще не было. Так много нужных вещей надо было придумать и сделать. Потом весь научно-технический прогресс – соревнование с природой. Теперь – соревнование с самими собой. Без предела – и без пользы. Придумали СПИД – придумали вакцину. И сразу же куда-то СПИД делся. Глобальное потепление удалось приручить. Научились сжимать время и растягивать пространство – это перестало быть интересным и прекратило изучаться и волновать. Осталось только придумать, как уничтожить человечество так, чтобы оно само не догадалось. Только такое изобретение могло бы прекратить бессмысленную техническую эволюцию.
Втор переступает через разбитую микроволновую печь, сожалея, что ее никак нельзя использовать. Его каталог деталей и материалов раскинулся на несколько километров посреди непроходимого леса недалеко от города. Вот загадка – почему бы не убрать эту свалку? Ведь так просто все переработать, высадить растения, не экспериментальные – просто траву и деревья. Это же не центр города, они бы никому не помешали. Раньше думали, хорошо бы убрать свалки. Теперь легко убрать – поэтому пусть себе лежат. Столько занимательных и полезных штук – но здесь нет того, что могло бы действительно пригодиться. Втор просто гуляет, наслаждаясь уединением и тишиной. Все-таки жаль, что теперь он остался совсем один. Такой аппарат в одиночку не соберешь быстро. А надо очень быстро, как можно скорее. Они не будут ждать. По последним новостям, Лабораторию уже разворотили. Даже неприступную Лабораторию. Вряд ли, конечно, но если Роме удалось, то может быть… Нет, Март бы не пошел на такой риск ради неизвестно чего, а Рома не станет ему рассказывать… Даже если они туда проникли, то… об этом лучше не думать. Теперь Втор знает, как сделать микросхему. Он даже знает где. Ходят слухи… Вернее – существует предание, что в городе есть человек, которому удалось одному создать полноценную техническую лабораторию. Это – голубая мечта любого инженера. Большой…
- Здорово, Март. – Большой протягивает Марту большую руку.
- Привет. – За много дней, пока Рома наблюдал за ним, Март ни разу не был так рад встрече с кем-либо.
- А это кто?
- Не обращай внимания. Он тихий.
- Он?... – Большой криво улыбается и исчезает за железной дверью. – Эй, проходи.
Рома следует за Мартом в маленькую мастерскую. Большого там нет. Март уверенно шагает за кривой стеллаж, заваленный железками и пластмассками, пинает ногой стенку, в которой бесшумно открывается толстая дверь.
- Тише там! – Вот за это Большой не любит гостей.
За дверью – большой зал в два этажа высотой. Вдоль всех стен – стеллажи, такие же, как в мастерской, но аккуратные, ровные; все детали и приборы строго разложены по полочкам. Большой раздраженно кривится, пока посторонние спускаются по гулким ступенькам.
- Руками ничего не трогать.
Март уже теребит в пальцах небольшой светодиод.
- Здесь есть все, от скрепки до ионного ускорителя. – Рома цитирует фольклор о Большом и его чудесах.
Большой без лишней скромности польщен искренним восторгом гостя.
- Это моя спальня, здесь кухня, это межгалактический космический корабль, а вот тут я храню разные проводки…
Рома, вытаращив глаза и разинув рот, крутит головой во все стороны. Эх, он совсем не разбирается в технике – сюда бы Втора или Уно, уж они бы разгулялись! Здесь, наверное, есть все!
- А чем ты вообще занимаешься?
- В основном – сплю. – Большой коротко и громко смеется.
- Тут дело есть… - и Март на непонятном Роме языке излагает «дело», пока Большой раскладывает в коробочки винтики и кусочки канифоли.
Легенда гласит, что Большой был одним из лучших во всем Университете. Он участвовал во всемирных конкурсах изобретателей и настройщиков оборудования. На приглашение работать в Лаборатории ответил отказом – не захотел служить политике. Тогда его перестали включать в конкурсы, не допускали к новому оборудованию. И он исчез – не ушел в подполье, а просто окончил Университет и не пошел работать ни в одну престижную компанию. Через несколько лет в кругах технарей поползли слухи, что Большой сделал свою лабораторию, Большую мастерскую, где он исключительно для собственного удовольствия изобретает и собирает сложнейшие устройства. Роме передал эту легенду Втор, много лет мечтавший найти Большого. Но очень мало кто знает, где его искать. Большой может заработать миллионы – но чинит пылесосы и билавы в своей каморке. Именно поэтому его так сложно найти. Втор Роме просто не поверит! Еще бы дорогу запомнить… кажется, от реки налево, если против течения. Потом какие-то заброшенные здания, или просто очень старые. Уже в городе, подворотни … Нет, вряд ли Рома сможет повторить этот путь. И откуда Март знает? Черт, Втор не ошибся. Он сразу понял…
- Эй, иди сюда. – Март резко прервал раздумья Ромы. – Пошли.
- Минут 10 потусуйтесь там.
- Угу.
Март и Рома возвращаются в маленькую мастерскую наверху. Март сразу отыскивает, где присесть, Рома устраивается на перевернутом ведре. Было бы здорово поспать, поесть и переодеться.
- Откуда ты его знаешь?
Март пожимает плечами и устало трет глаза.
- Что будет через 10 минут?
- Мы свалим отсюда.
Уж на этот раз Рома изо всех сил постарается запомнить дорогу. И потом приведет сюда Втора. Они с Большим обязательно найдут общий язык. Вот бы здорово…
Мерзкий дребезжащий звук издает звонок – посетители. Большой, легко ступая через две ступеньки, вбегает в мастерскую и сует в руку Марту коробку размером с кулак. Март только открывает рот – Большой уже нажал какую-то кнопку, ругнулся из-за перевернутого ведра, плотно закрыл дверь вниз и открыл люк под столом. Без лишних вопросов Март прыгает туда, Рома в последний раз оглядывает перекошенные стеллажи, догадываясь, что и на этот раз не удастся зафиксировать в памяти дорогу. Большой уже у входной двери – Рома, сдержав вскрик, ныряет в трубу и на лету ясно слышит, как задвигается люк.
Через несколько секунд Рома понимает, что не летит, а скользит по гладкой трубе. Главное не поднимать голову. Хорошо, что Март первый – едет он значительно быстрее. По инерции вылетают по трубе вверх, опять с горы – на гору. С трудом сдерживая тошноту и крик, Рома все теснее прижимается в трубе, невольно подпрыгивая на пике и больно цепляясь головой за борта на поворотах. Кто соорудил эту трубу, с какой целью и почему они так гладко скользят?
- Осторожно. – Слышится сверху. Рома не успевает среагировать – мягко въезжает ногами во что-то, похожее на кучу жухлых листьев. Март вытаскивает его за шкирку из ямы, ставит на ноги, отряхивает куртку. Март не улыбается, не удивляется. Этот способ передвижения ему не в новинку. Рома покорно следует за ним, стараясь поскорее прийти в себя. Разбежавшиеся мысли собираются вместе – и вдруг Рома обнаруживает себя во внутреннем дворе Университета идущим в сторону служебного входа в столовую. Рома переводит дух, потирает поцарапанное ухо и ускоряет шаг.
- Я не могу жить без тебя. – Эффектная блондинка подвинула розовую коленку под розовым пеньюаром вплотную к бедру румяного светловолосого парня. Они полулежат на белом пушистом диване. Мягкий золотистый свет, символизирующий романтические чувства, обволакивает их. Девушка гладит его живот, приподнимает футболку и дотрагивается до прикрепленного к пупку билава.
Парень с девушкой застывают в эротическом блаженстве.
- Прикосновение будущего. Любовь не снаружи – а внутри. Импульс – больше чем поцелуй. Билав – больше чем любовь. – Мягкий голос поясняет ситуацию тем немногим, кто все еще смотрит рекламу в университетской столовой: первачки с готовностью впитывают впечатления и любую информацию. Некоторые из них прямо сегодня приобретут новинку, заменяющую физические ласки. Это стильно и модно. Старшекурсники предпочитают классические методы общения и привлечения внимания. Тол, например, обновил прическу – в этом сезоне в моде синий цвет, поэтому он блондин. Вероятно, это произвело нужный эффект, потому что он сидит спиной к телевизору напротив Ми, и она не закатывает глаза и не кривит с отвращением маленький изящно накрашенный рот.
- … а потом оказалось, что этот лак уже анонсируют на следующий сезон.
- Не может быть?
- Ну, ты представляешь! А я уже чуть не выбросила его.
- Все новое – хорошо забытое старое.
- Не правда. Вот моя новая кофточка…
- Да, ты права – ничего подобного я раньше не видел.
- Еще бы. Это, между прочим, эксклюзив. О, а вот и еще один эксклюзив…
Тол обернулся – и понял, что зря. Зачем лишний раз привлекать внимание к этой не заслуживающей его фигуре. Март выглядит еще хуже, чем обычно. Он явно не выспался – зачем же это так откровенно демонстрировать? Феромоны – это здорово, но еще не повод совсем игнорировать свой внешний вид.
- Да, а когда-то был приличным человеком.
- Да не был никогда. Зая так старалась – но он безнадежен. Наконец-то и она это поняла.
- Бедняжка.
- Я до сих пор в шоке, что она в нем нашла?
- Я вообще в парнях не разбираюсь. – Тол непринужденно смеется, Ми улыбается, от чего мужская половина студентов в столовой должна упасть в обморок.
- Я разбираюсь. И в нем совсем ничего такого нет.
Неужели на Ми не действуют феромоны? И понятно – человек отличается от животного умением управлять своими инстинктами.
- Какого такого?
- Стиля, обаяния, шарма.
Март тем временем решительно направляется к столу, где так мило беседуют Ми и Тол.
- Если он будет спрашивать про Заю – у нее сегодня свидание с Гором.
- Они случайно не в силентеатр идут?
- Тол, силентеатр – позапрошлый сезон. Сейчас ходят на выставку древностей: красные авто и карманные билавы.
- Привет.
Стоит ли при Ми с ним здороваться и разговаривать?
- Привет, Март.
- Тол, можно воспользоваться твоим билавом?
Естественно, нет. Беспроводной билав в области яремной впадины не так просто отсоединить. У Тола есть еще один – раритетный, в кармане, это так, на всякий случай… Но как Ми это объяснить?
- А кто это с тобой?
- Новый в нашем клане. Второй курс.
Тол достает из кармана билав – и протягивает Марту, надеясь, что Ми этого не видит.
- Спасибо.
Март отходит от столика, Тол выдыхает с облегчением.
- Он не спрашивал про Заю?
- Нет… - Как можно так выглядеть?
Ми внимательно смотрит Марту вслед. Он не оборачивается, хотя направление ее взгляда замечает вся столовая. И даже не вытягивает шею, стараясь казаться выше.
Март быстро на ходу разбирается с незнакомой моделью билава. Рома только присмотрел себе обеденное меню – как приходится покидать столовую.
- Март?
- Нужно сделать пару звонков.
Рому утомила роль ведомого. Он уже не у штурвала и с трудом догоняет логику событий. Информация, которая была его козырем, Марта, кажется, не интересует. Март что-то делает, но что и зачем – не ясно с того самого момента, как они вошли к Большому. Почему Большой дал какую-то коробочку, а не микросхему? Почему Март не спрашивает – кому ее отдать, а идет по своим делам? Что вообще происходит?
- Куда мы идем?
- Туда, где можно поесть и поспать.
- К девчонкам?
- Вроде того…
- А… кто она?
- Одна знакомая.
- Красивая?
По-родному хрустит гравий. Блестят пластиковые стволы и листья, в сумерках – как настоящие. Хорошо было бы пройтись здесь одному, без чипов и приставучего худого парня.
Знакомый маршрут. Взгляд направо, налево. Возле ее окна Март по привычке замедляет шаг, но не поднимает головы.
- Это вообще удивительно, как тебя девчонки терпят. Вот эта хотя бы в синем платье. Ты ее постоянно отшиваешь, да?
- Нет.
- Разве не видно, что она в тебя по уши влюблена?
- Мне все равно.
- Ты, наверное, в другую втюрился? – Рома мерзко хихикает и толкает Марта локтем в бок.
- Слишком много ты знаешь.
- Да уж побольше тебя.
- В детсаду натренировался? Ловелас. – Когда Рома подрастет – может, будет из него толк.
- Да, не все в четвертой мировой воевали.
Март толкает Рому в плечо. Они помнят, что за спиной не одна пара глаз, но стараются не думать об этом и хоть немного отвлечься.
Приближается пункт назначения. Март подходит к одной из одинаковых дверей и нажимает кнопку звонка. Его ждут. В квартире слышатся суетливые шаги. На секунду замолкают у самой двери – она проверяет свою неотразимость в зеркале и нажимает кнопку замка.
Холодный ветер шевелит легкий кремовый пеньюар, туго обвязанный поясом на тонкой талии. Свежий макияж едва заметен. При виде Ромы одна из идеально прямых бровей ползет вверх. Взгляд арктически равнодушен и томный голос звенит льдом.
- Привет, Март.
- Здравствуй, Зая.
ГЛАВА 9.
Люди! Берегитесь! Черный луч смерти угрожает всем вам! Нет: Всем нам угрожает черный луч смерти! Любите друг друга! Откажитесь от технических излишеств. Вы и сами можете поджарить кусочек хлеба на сковородке и посмотреть в окно, чтобы узнать погоду. И одеть свитер, когда вам холодно. Посмотрите вокруг! Смертоносный черный луч держит нас за горло. Освободитесь! Братья и сестры!
Нет, не то… Слишком мало информации…
Женщины перестали рожать детей, мужчины перестали любить женщин. Родители забыли о детях – и о себе забыли, потому что за них думают машины. Люди, опомнитесь!
Как будто я не люди – а они, кто-то другой люди… нет, все не то…
Сид уже час сидел перед монитором ДД, вдохновленный порывом рассказать всем людям о черном луче. Ребята из Апокалипсиса много понимают – но объясняют неправильно. Из-за этого их считают религиозными фанатиками. А та старуха – совсем не фанатик, она все знает про Сида и про других парней, девушек, мужчин и женщин.
Моя девушка не хочет иметь детей. У меня нет братьев и сестер. Ни один из моих знакомых не родил ребенка. Кто будет жить на земле, когда мы умрем от старости? Клоны и машины? Хотя – если вы не собираетесь производить на свет детей, и, естественно, при этом не надеетесь на внуков – всем вам глубоко наплевать, что будет с планетой, когда не станет вас. Представьте тот ужас, когда вы вдруг переживете своих сверстников и останетесь на планете в одиночестве. Робинзон Крузо жил надеждой, что его найдут, он точно знал – вокруг полно народу, просто до них очень далеко. А последний житель планеты Земля – на что ему надеяться? На чудо? Мечтать, что кто-то еще спасся? Или что нашелся кто-то немодный, какая-то глупая девчонка, которой нравилось ходить похожей на гусыню, с большим животом, и вместо того чтобы развлекаться, убивая в себе органику импульсами билава и излучением микроволновки, возиться с этим сморщенным безмозглым существом. Пока еще осталось несколько младенцев в нашем городе – попробуйте подержать их на руках. Это незабываемое, ни с чем не сравнимое чувство. А теперь, если телевидение и глобальный инфопоток не убили в вас остатки фантазии – представьте, что это ваш ребенок, ваша кровь и плоть – вы маленький, что этот человечек, крошечный и беспомощный, часть вас – ваш ребенок. Почувствуйте его пульс, загляните в его глаза, разглядите улыбку на круглых щеках, складочки на запястье, ямочки на коленках. Вы все еще считаете его бездушным куском мяса, который не стоит вашего времени и усилий? Тогда – не сочувствую вам, потому что и вы превратились в потомка мобильного телефона, или в кондиционер, или какую-то другую более-менее умную машину. И конечно вам не будет одиноко в мире железок на закате биологического существования человечества как вида.
Сид яростно стучит по клавиатуре, удаляет целые абзацы – и снова печатает. Соседи, видя его лицо, спаянное с монитором, не решаются мешать вопросами. После поездки домой Сид сильно изменился. И помидоров нигде нет.
- Ваш отдел уже переехал?
- Да, естественно, мы были вторые.
- Жалко было все оборудование там оставлять.
- Я думаю – так даже лучше, его еще на прошлой неделе необходимо было обновить.
- У вас ничего не пропало?
- Вы смеетесь! Очень много всего пропало – архивы, тестовые образцы, но волею небес они были взорваны этими дикарями, и ими никто не сможет воспользоваться для злых дел.
Меньше всех повезло биологам – множество растений и животных пришлось оставить там.
Час назад старая лаборатория была утилизирована вместе со всеми материалами и карантином.
В новой Лаборатории пропускная система не предусмотрена. Все работники живут здесь и не имеют представления о том, где находится вход или выход – их всех привезли сюда под наркозом. Появилось много незнакомых лиц, прошедших ускоренную подготовительную процедуру. Лаборантов здесь нет – вместо них в разнообразии присутствуют автоматические мусоропроводы и почтовая система. Общее вечернее собрание в большом светлом зале и начнется через 5 минут. Вместо халатов все одеты в костюмы без швов, изготовленные из приятной на ощупь бежевой субстанции.
- Здравствуйте, господа.
Вместо безликого динамика перед собравшимися стоит живой человек в сером. Говорит он на всем понятном языке и приветственно улыбается.
- Добро пожаловать в нашу новую Лабораторию! Надеюсь, теперь мы заработаем с новой силой и добьемся еще более выдающихся успехов!
Оратор поднимает руки, вероятно, призывая к аплодисментам. Не привыкшая к такому общению аудитория реагирует не сразу.
- Итак. Надеюсь, вы все уже разместились по отделам и бегло изучили инфраструктуру. Напомню, для удобства Лаборатория разделена на блоки. Блоки расположены радиально вокруг зала и сада. Биологический отдел будет высаживать в саду финальные образцы – и мы все будем наслаждаться их свойствами и продуктами. Работает оперативная система сообщения внутри блока и между блоками. Жилые помещения находятся этажом выше рабочих, также радиально по отделам, тоже с выходом в этот зал и сад.
Раз в неделю на общем собрании каждый отдел представляет к общему обсуждению свои важнейшие разработки – и все коллеги обговаривают результаты и пути исследований. В случае внезапного открытия или изобретения, достойного общего внимания, собирается внеплановое совещание с той же процедурой. По всем вопросам обращайтесь ко мне. Меня зовут Зер, я отвечаю за административную часть и организацию научно-производственного процесса. Это включает также вопросы по поводу оборудования, графика работы, планов и отчетности и т.п. А теперь – о самом важном. Как вы все понимаете, главная цель Лаборатории – обеспечить постоянное развитие и оптимизацию жизнедеятельности человека, его физиологического, духовного, морального развития и бытовых условий. Но с некоторых пор у нашей работы появилась и другая цель.
Зер снимает с лица улыбку и говорит другим голосом, жестким и не допускающим возражений.
- Кто-то посягнул на наше существование, на научно-технический прогресс, на будущее человечества. Мы найдем виновных и воздадим им сполна. За наших товарищей, превращенных в пар и трупы. За годы нашего труда. За все то, что они успели у нас отобрать. Нет пощады.
- Нет пощады!
Зер почти кричит, его последние слова ревом подхватывают люди в белых костюмах.
Собрание закончилось – работники Лаборатории встают и отправляются исследовать и создавать. С этого дня они будут не просто работать – а наказывать виновных, побеждать врагов и бороться за человечество.
-…в этот трудный для нас всех час. Мы бессильны в нынешнем состоянии. Нам нужно собраться с мыслями и силами – и радикально ударить по врагам. А сейчас – необходимо притаиться, разойтись, сделать вид, что мы покорились и уничтожены, пока еще остались те, кто помнит о Голубых горах, о напитке богов и о святой цели освобождения человечества.
Что он несет? Нельзя так просто распустить Нилгири. Хотя вряд ли среди десятка испуганной массовки, которая по инерции слушает осипшего Кура, есть настоящие бойцы Нилгири, которым не страшно ночевать под носом Виты, ходить за новостями в логово Омеги, вести светские беседы с представителями правительства и наносить визиты в Лабораторию. Да… Кур молодец – пускай расходятся, толку с них все равно никакого, а пару явок каждый знает – лучше им сидеть дома, чем попасться в лапы неприятеля.
Несмотря на тройку, прибавленную ко всем шифрам, Втор без труда отыскал место встречи. Естественно, хвост никто не фильтровал, и он спокойно сидел за забором радиостанции, откуда открывался чудесный вид на заседающих в сторожке. Позавчера они вместе ели и шутили, на него смотрели как на старшего товарища – а теперь бросили, похоронили и забыли. Даже злиться не на кого…
А как здорово все начиналось… Втор, тогда еще совсем не Втор, работал в сервис-центре магазина «Be loved» в самом центре города на 58 этаже. Как-то к нему пришел человек и спросил, сможет ли Втор сделать «билав наоборот» - перехватывающий и гасящий импульсы. Втор попробовал и у него получилось. Клиент пригласил Втора протестировать его прибор. Они тогда здорово посмеялись над пухлогубыми девочками, нагелеными мальчиками и суетливыми мамашами. А потом на берегу речки пили чай, восточный, по старинному рецепту, и незнакомец называл его Нилгири. Автор «билава наоборот» больше не появлялся. В ту субботу Втор глушил сигналы в парке, парень в берете подошел и сказал с улыбкой: «Вам не кажется неэтичным ловить чужие импульсы?». Втор ухмыльнулся в ответ. Их было пятеро, они сочиняли и делали маленькие устройства, перебивающие волны, сигналы, токи, импульсы самых сложных новомодных изобретений. Втор стал Квартой, а потом их осталось трое – и Втор стал Втором. Втроем они придумали глушитель – как сказку, и очень нескоро его построили. Зато когда построили… Тогда все начало разваливаться… Последнюю фишку Втор спроектировал сам. И те пятеро, и неизвестный заказчик «билава наоборот» с кружкой вкусного чая могли бы им гордиться. Придумать – это здорово, но еще лучше – сделать. Еще рано сдаваться. Программная часть – в надежных руках. В надежных ли? Да, вполне надежных. И микросхема если не у нас – то пока ни у кого. И нечего сидеть здесь, слушать трусов и погружаться в ностальгию. За работу!
- Ну, заходи. Не думала, что ты не один… - Зая отрепетированным естественным жестом отбрасывает локон со лба. – Проходите…
- Рома. – Рома протягивает руку, но Зая занята сохранением равнодушного вида.
Голубой пластик гостиной, слишком много света. Март щурится, старается не поднимать глаза, прячась то ли от яркого света, то ли от неуместных разговоров.
- Ты голоден?
- Нет, мы обедали. – Март жалеет, что пришел. Долгие выяснения отношений начнутся с минуты на минуту. Диалог, где молчание воспринимается как признание вины, а каждое слово – как попытка оправдаться. Он виноват во всем. В том числе – в ее мистической увлеченности им.
Рома недоуменно поднимает брови. Когда это Март успел пообедать? Последний раз они ели вчера, до штурма Лаборатории.
- Но неплохо было бы и поужинать.
Март жалеет, что взял Рому с собой. Не стоило приходить…
- Ты не против, если…
- Конечно. Я постелю вам в гостиной.
Большой диван в гостиной – для Марта. Матрац на полу – для Ромы. Зая спит в своей спальне на шелковых розовых простынях. Март знает их прохладу и скользкую фальшь.
Ловко лавируя между старинным стеклянным буфетом и модным пластиковым журнальным столиком, Зая накрывает ужин. Она целых полчаса провела на кухне – а он притащил этого худого урода… Может – эта таинственная проблема не просто повод прийти к ней…
Зая по-прежнему отвратительно готовит. И по-прежнему идеально выглядит. Точеные колени отработанным жестом элегантно сложены на диване.
- У меня есть для тебя сюрприз… для вас… - Зая обиженно смотрит на Рому – он, довольный, сочно уплетает невкусную здоровую пищу. Март не отвечает на его веселые подмигивания. Она специально приготовила из полуфабрикатов на жирном масле, кажется, картофель и еще какую-то зеленую гадость.
- Очень вкусно.
- Спасибо. – Зая великодушно дарит Роме улыбку – хоть кто-то обнаружил ее усилия.
- Март, может ты нас познакомишь?
- Рома – Зая. Зая – Рома. – Зая и Рома легко пожимают руки через стол и смеются лаконичности Марта.
- Что-то я раньше тебя не видела. – У этого парня интересные глаза…
- Я здесь недавно. – Рома выдерживает ее рентгеновский взгляд и расслабленно откидывается на мягком диване.
- Ты тоже играешь в эту игру?
- И не только в эту… - Рома кокетливо опускает глаза. Лучше не оставлять их одних – еще проболтается.
- У меня есть кое-что. – Зая удаляется на кухню.
- Она добрая. – Роме жаль, что Март так с ней жесток – видно, что девушка старается.
- Нет.
- Ну… вон приготовила тебе овощей, хотя сама сидит на коктейлях.
- Это знак большой доброты?
Зая входит с загадкой в дуге губ и чем-то тяжелым в салфетке, садится рядом с Ромой.
- Угадай, что это. – Он вряд ли помнит. И на этот раз их не двое. Но все же…
- Не знаю. – Меньше всего Марту сейчас хочется изображать интерес. Не стоило приходить. В общаге опасно – зато не надо делать вид…
От обиды Зая двигается резко и проливает несколько капель драгоценного напитка мимо бокала. Неужели он совсем все забыл? Или нарочно хочет сделать ей еще больнее? И зачем он притащил сюда вот этого…
- Я в душ.
- Голубое полотенце…
Март тяжело встает и выходит из комнаты. Рома пробует кислое вино, еле сдерживается, чтобы не поморщиться. Зая опускает голову и беззвучно плачет о зря потраченном времени на приготовление ужина, на праздничный маникюр. А когда он послал едва ощутимый импульс с устаревшего чужого билава… Ах… какие сказочные картины она себе представляла. Они уже другие. Начать все заново… по-другому… Ми права – он ее не стоит.
- А давно вы… м-м-м… знакомы?
- Да, мы были в одной группе на первом курсе. И жили по соседству. – Зая наполняет бокал до краев.
- А как вы познакомились?
- Какая разница. – Ей очень хочется все рассказать именно этому незнакомому человеку. Кому можно доверять больше, чем незнакомцу? Подружки перебивают, вставляя: «а вот у меня…» Родители не поймут – как им объяснить, что их малютка – взрослый человек со взрослыми чувствами. А кому еще? Может, вот ему… как его там… Рис?
- Интересно.
- А вы как познакомились?
- В обсерватории.
- Март уже сто лет не был в обсерватории.
- Почему же – недавно был несколько раз подряд.
- Да… - Оказывается, она кое-чего о нем не знает… Откуда бы?! Последние несколько месяцев они практически не общаются. Он игнорирует ее! А ведь было что-то между ними…
- Жалко, что ее больше нет…
- Да… кого?
- Обсерватории.
- А, да, я слышала что-то. Кажется, опять террористы.
- Негодяи. – Рома прячет улыбку в стакане. Какая гадость это вино. – А давно вы вместе?
- Уже не вместе… Я больше ему не нужна. – Зачем он пришел? Зачем она его впустила?
- Да… его не поймешь. – Рома оглядывает Заю в легком пеньюаре, ее волнистые волосы, правильное лицо, белые руки, стройную фигуру, овощи и вино на столе… чего еще надо? – Март вообще очень необычный.
- Это его не извиняет… А ты увлекаешься астрономией?
- Да. Вообще-то больше ботаникой.
- Зачем тогда ходить в обсерваторию?
- Посмотреть на звезды.
- А… – На звезды… как тогда на лавке, задрав голову… неужели сейчас на небе те же звезды? – А при чем здесь ботаника?
- Ни при чем. Я хожу в обсерваторию не на цветочки смотреть, а на звезды. Наверное, и от людей не стоит хотеть того, чего они в принципе не могут дать?
- Я не так уж много хочу. Чуть-чуть внимания.
- Поверь, тебе он уделяет внимания больше, чем всем другим девушкам вместе взятым. – Рома ободряюще улыбается. Он врет.
- Это не аргумент. Почему он не позвал меня с собой в обсерваторию? – Потому что ты все равно не пошла бы туда, это не было модно ни в этом, ни в прошлом, ни в позапрошлом сезоне… Хотя, сидеть на лавке, запрокинув голову, тоже никогда не было модным…
- Зачем ты тогда бегаешь за ним, раз он такой… - Рома долил себе и Зае волшебной кислятины и совсем уже вальяжно развалился на уютном диване. Да, это вам не скомканные одеяла на жестком кривом полу подвалов и чердаков.
- Не знаю… Он… я… я… - Зая задыхается, кровь ударяет в голову. Неужели, неужели снова? И зачем этот… Ах, Март… Такой свежий и красивый выходит из душа в просторных старомодных брюках. На груди поблескивают капли воды. Влажные волосы откинуты со лба. Когда-то она убирала их так… Но – все прошло. Встряхнув головой, Зая избавляется от наваждения.
- Пойдем, покажу, где душ. – Она встает, нарочно не поправляет пеньюар, кокетливо улыбается Роме и, слегка задевая Марта плечом, проводит Рому в душ. В дверях Зая цепенеет: пар… его запах… их ладони рядом на запотевшем стекле…
- Эм… ты не против, если я закрою дверь? – Роме приходится коснуться ее руки, чтобы Зая вышла из транса и дверного проема. Зая ни капли не смущена. Хмель и ностальгия небывало кружат ей голову.
В гостиную Зая возвращается с новой бутылкой.
- Тебе налить?
Зая старается не смотреть на Марта. Она останавливается у стола. Сесть напротив него – и не отводить глаз от его равнодушного лица? Или сесть рядом на диван, чтобы всем телом ощущать знакомое тепло. Март поднимает голову. Зря он пришел. Не надо было терять время на эти пресные овощи и пресные слова.
- Хорошее вино.
- Ты все-таки помнишь…
Неужели вино не может быть просто вкусным? Обязательно привязать к хрупкой ножке бокала груз лишних воспоминаний и мешок натянутой романтики?
Зая приняла решение. Она поворачивается и быстро выходит из комнаты.
Может, наконец-то этот коротышка покажет ему дорогу к Втору – надо отдать ему микросхему. Конечно, нет гарантии, что Большой понял все правильно и починил, а не испортил чип. С другой стороны, и у Втора неплохо прокачаны нужные скилы. Оказывается, где-то до сих пор еще делают настоящее вино. Это значительно лучше того… и диван мягче лавки под звездами.
- Ты не представляешь…
- Не ори так. – Март выдернут из приятной полудремы Ромой, который, брызгая мокрой копной волос, падает на диван.
- О, ты не представляешь, как давно я не мылся горячей водой и не вытирался надушенным полотенцем.
- Надушенное лучше вытирает?
- Ага, и потом весь пахнешь синтетической черешней. Зря ты так с ней.
- Как так? Что ты пристал.
- Она же… она старается.
- И тебе уже пожаловалась. – Какое ему дело?
- Нет… то есть да… но… неудобно как-то.
- Тебе неудобно?
- Мне? С чего бы? Я ей сердце не разбивал. – Рома мягко ударяет Марта в плечо. – Классная все-таки девчонка. Только вино кислое.
- Ты знаешь, куда нам завтра идти?
- Ну… догадываюсь. К обсерватории – а потом… там посмотрим.
Март не слушает ответа на свой вопрос. Он думает о дубовых бочках и смуглых африканских крестьянах, трогающих пальцами согретый солнцем виноград.
Рома доливает себе еще. Все равно других развлечений на вечер не предвидится. А перед трудным днем надо как следует отдохнуть.
- Не стоит с непривычки налегать. Вдруг что.
- Ты о тех, кто следит за нами?
- Может быть… - По поводу действия вина на Рому Март, похоже, не ошибся.
- Если бы омега хотела нас убить – они давно бы это сделали. – О тотальном контроле лучше пока не говорить…
- Омега? Кто это?
- Это п… - Рома икнул. – ой, плохие парни.
- Они разгромили Лабораторию?
- Нет. Это была их лаборатория.
- А кто тогда?
- Вита.
- Кто?
- Государственная спец служба. Они за тобой следят.
Март вспомнил добряка в сером костюме, ушибленную челюсть и пустую арку.
- А кто тогда омега?
- Ну… как тебе сказать… - Рома засыпает. Схватить его за уши – и выяснить, наконец, с кем они борются и за что. Надо не спугнуть Рому – пускай сначала отведет к Нилгири, а там уже…
- А все-таки? – Март подлил Роме еще вина, наивно надеясь напоить своего спутника и выведать то, что ему знать не положено… ну-ну.
- Это о-о-очень плохие парни. Ты скоро сам узнаешь. – Если слежка, то узнаешь не только ты…
- Что у нас в планах?
- У нас? Лично у меня в планах поспать, пока ты будешь… ворковать со своей девчонкой.
Просветительская беседа на сегодня окончена.
- Учти, я отдам схему только Втору в руки.
- Не волнуйся. Мы же договорились. Я тебя завтра к нему отведу…. Может быть…
Март опять не верит. Снова попрыгать на одной ножке? Или постоять на голове?
Вино закончилось, Рома по-младенчески сопит, склонив голову на подлокотник. Ладно, на полу поспит Март. Там не хуже чем на диване – Зая постелила на совесть. А диван… на сегодня достаточно воспоминаний.
Шум приближается и нарастает. Топот сотен ног в тяжелых боевых сапогах, звон брони и мечей, бряцанье щитов, звяканье амулетов, шелест плащей. Волна гула захлестывает с головой. Воздух горячий от бешеного напряженного дыхания. Не все вернутся из боя. Честь – погибнуть в сражении за благополучие клана. Еще большая честь – взять замок, выиграть битву и войну – и овладеть светлым Элоном. Статный эльф, туго обтянутый магическим шелком, в этой толпе. На горизонте – неприступные стены вонзают башни в небо. Толпа бегущих превращается в сложную геометрическую фигуру, подобно большой смертоносной птице, расправляет крылья – мчится навстречу вражескому стану, смерти и победе. Эльф вырывается вперед, замирает, натягивая звенящую тетиву – и выпускает поющую серебряную стрелу, безудержно разящую не одного пунцового орка на своем плавном пути. И вдруг в пыл сражения вторгается… Она. Губы жарко впиваются в его рот, отнимая дыхание. Прохладные пальцы скользят по телу, сдирая одежду. В беззвучном танце сливаются влажные горячие тела. Руки обнимают до боли в ребрах, ногти вонзаются в плечи, пахучая кожа отбирает рассудок. Ее талия тоньше, чем когда-то, волосы мягче, тело теплее и гибче. Никогда еще Марту не было так хорошо с ней. Тихо, медленно и неровно они дышат в унисон. Как никогда еще. Как больше никогда. Он засыпает, нежно прижав ее к груди…
- Эй, просыпайся.
Кто-то мягко трясет Дина за плечо. В боку побаливает, зато голова больше не гудит и не кружится. Дин открывает глаза. Мягкий желтоватый свет равномерно заполняет комнату. День сейчас или ночь? Дин обводит взглядом комнату для того, чтобы размять шею, а не для изучения интерьера. Изучать особо нечего – тахта, небольшой столик и неприметная дверь в углу.
- Выспался?
- Да. Спасибо. – Где он находится, кто этот человек, что произошло в Лаборатории? Где Виш? Где Март?
- На, поешь. – Незнакомец в сером ставит на столик перед Дином большое блюдо со странной пищей. На вид и на вкус она напоминает фрукты, но Дину неизвестные. Когда кажется, что наконец-то разгадан очередной экземпляр, в нем вдруг обнаруживается инородная сердцевина или во вкусе проявляются загадочные нотки. Вот это круглое зеленоватое – почти банан. А вон то, с голубым отливом… такое знакомое…
Дин ест с интересом и удовольствием. Незнакомец внимательно наблюдает за ним. Забавный мальчик.
- Как тебя зовут?
Дин быстро глотает большой кусок алой мякоти: - Дин.
- А меня Уль. Очень приятно.
Дин кивает, пережевывая очередной кусок.
- Дин, а ты смог бы сделать еще одну такую микросхему?
Дин продолжает жевать, но уже не изучает производные фруктов. Откуда он знает? Если Уль уже все знает – стоит ли отпираться? Все-таки, ему спасли жизнь. Кто знает, на кого он работает. А на кого Дин работает?
- Ну… не знаю… могу попробовать…
- Хорошо. Попробуешь?
- А… м… но мои чертежи…
- Вот они.
Уль отодвигает опустевшее блюдо и кладет на стол аккуратно перевязанную шнурком толстую стопку бумаг, густо исписанных ровным почерком Дина.
- Но как… - Он из Лаборатории. Или пришел с теми, кто ее разрушил и теперь хочет… Да ну – вряд ли бы из-за Дина такое могло произойти. И эта микросхема, скорее всего, только тест на профпригодность…
- И еще кое-что. – Уль достает из кармана сложенный листок, расправляет его – и вручает Дину.
Дин сразу узнает его, хотя видит впервые. Тот самый листок, которого недоставало в переданных Вишем. Дин не однажды видел его во сне – но даже там он и представить не мог, насколько одна страничка прекрасна и богата. Дин вытирает об колени руки и бережно принимает листок. С одной стороны красуются ровные строки формул и расчетов – намного проще и изящнее тех, которые вывел Дин. Этот листок стоит всей его стопки! А с другой… мелкая, детальная схема аппарата, частью которого должна стать микросхема… Мурашки бегут по спине. Дин дрожащими пальцами вертит листок – и не верит своим глазам. Все сходится, все ясно, все встало на свои места. Конечно же! Вот зачем эта зазубринка. И естественно для этого надо разомкнуть пятнадцатую дорожку. Ах…
Уль широко улыбается, видя трепет и восторг на лице счастливого обладателя листка. Но любоваться некогда.
- Вот там, за шторой, ты найдешь все необходимое, материалы, оборудование и инструменты. Не буду мешать.
Дин невнятно мямлит, не в силах оторваться от листка. Боковым зрением он примерно видит, где искать «все необходимое». Боже мой – вот оно, все необходимое!
Уходя, Уль ставит на стол еще одно блюдо с фруктами. Но Дин уже погрузился в демиургический экстаз, забыв о голоде и сне.
- … Люди устали от власти машин! Мы – дети Земли. Мы видим ее слезы, слышим ее стоны. Мы – просветленные. Нам снизошло откровение. Апокалипсис!
- Апокалипсис… Апокалипсис… – вторят братья у трибуны. Собралось непривычно много просветленных. Сегодня будут священные танцы над костром – сейчас уже мало кто хочет слушать лекции. Надо чувствовать.
- Очистимся огнем!
Пришедшие начинают раздеваться, сносят приготовленные дрова в кучу посреди двора старого жилого квартала, где происходит действо.
К полукругу жрецов в капюшонах подходит один из новеньких.
- Позвольте мне высказаться.
- На тебя снизошло откровение?
- Нет.. то есть – да. Я думаю, надо ввести проверку братьев на детекторе.
- Зачем? У нас свободное общество. И каждый просветленный… и все могут…
- Да, но вы не боитесь… - Кур боязливо обернулся через большое плечо. – …вы не боитесь, что Вита вас накроет?
Кур говорит шепотом. Жрецы отвечают ему очень громко и их возгласы подхватывают все, кто не занят разжиганием костра. В домах вокруг двора отворяются окна. Жильцы молча смотрят, опасаясь обращать на себя внимание. Некоторые заворожено следят за разгорающимся пламенем, страшась думать, что будет сейчас. От апокалипсиса можно ожидать чего угодно. И где реакция правительства? И никуда не убежишь от откровения.
- Мы боимся? Братья – мы боимся?
- Нет! Не боимся! Ничего! Да придет откровение! – сотнями голосов отвечают братья.
- Мы боимся только ослепнуть и оглохнуть к откровению. Мы несем откровение. Машины и детекторы – язвы зла на теле духовности и красоты.
- Но ведь безопасность…
- Пока мы чисты от металла и его ржавчины, от электрического тока и химических ядов – мы в безопасности. Говорящий воздевает руки и поворачивает к Куру страшное в пляшущем пунцовом свете лицо: - Может, ты против свободного деторождения и за черный луч с его билавами? – Он говорит очень тихо, но Кур отчетливо слышит каждое слово, как и стоящие за его спиной ученики откровения.
Утренняя сырость заползает за расстегнутые воротники униформы и новенькие блестящие пульсострелы покрываются сизой росой. Настоящий гравий громко хрустит под грубыми ботинками. Вчера хорошо поработали, здорово размялись вечером, правда, на дежурстве в одной из конур этих дохлых крыс не поспишь и не согреешься… 7 группа дежурит на чердаке, 684 – дома у одного из террористов. А Юн и При снова дежурят в сыром подвале. Зато после сбора в штабе они пойдут на массаж и спать, потому что удалось в вонючем углу этой паршивой дыры откопать кое-что. Похоже на термос. Это или бомба или портативный сейф – пускай уже в штабе разбираются.
- Думали хитрые.
- Ага. Умники.
- Ну, еще бы под лавку положили.
- Да там даже лавки нет. Крысы есть крысы.
- Ага. Ты видел, чтобы крысы строили лавки?
Бодрое ржание тает в тумане мутного рассвета. Они идут победоносно и гордо. Крошатся под подошвами угли обсерватории. Скоро вычистят всех гадов. Юн обходит искусственный газон – При как обычно идет напрямик. Еще 137 метров – и они у цели.
- Эй, смотри.
Слева от стандартного пути, в двух шагах от ворот в штаб на земле сидит голый человек, весь облепленный глубоко проникающими билавами. Он дрожит от холода и временами подскакивает от множественных импульсов.
- Ты че? – Юн поднимает оружие – мало ли что задумал этот хулиган. – Не дергайся. Стреляю без предупреждения.
- нн-не стреляйте. – Голый говорит хрипло и отрывисто, с трудом владея стучащими зубами.
- Ты кто?
- Я… Не стреляйте. М-мн-не нужно вам кое-что сообщить.
ГЛАВА 10.
Просачиваясь сквозь плотные розовые жалюзи, лучик солнца щекочет ухо и заставляет проснуться, потянуться и зевнуть. Март много дней не спал так сладко. Приятный сон… сон? Из одежды на нем только одеяло. Может и не сон...
Март снова потягивается. Так не хочется вставать – но нас ждут великие дела. Он садится на диване. Хм… все-таки он на диване… Вроде на диване заснул Рома. Как это получилось? Постель на полу разворошена, но там уже никого нет. Наверное, умывается.
Март одевается, собирая по полу одежду. Идет в ванную – но и здесь Ромы не обнаружено. Как и коробочки со схемой в кармане. Значит этот паршивец… Кто бы мог подумать… Не стоило доверять ему… И приходить сюда не стоило. Зая…
Попробуем по горячим следам нагнать подонка. Март наспех умывается, быстро обувается и выбегает из квартиры. Он спешит не за кем-то, а от кого-то. Он совершенно не готов ко встрече с ней после… после такого странного сна.
Воздух свежий – рань небось. Вот не лень было Роме подрываться в такое время. Почему он раньше не забрал эту штуку и не смылся? Хотя – когда это «раньше»? До этой ночи он был все время на виду, обстоятельства не самые удачны для побега. Схема не была готова. А теперь… интересно – на кого он работает? На правительство или на «плохих парней» из Омеги. Кстати о плохих парнях…
Из-за угла прямо перед Мартом возникают двое крупных мужчин в хамелеоновых камуфляжах. Март непринужденно сворачивает в сторону – там его ждут хамелеоновые здоровяки. Слева и сзади та же картина. Они не похожи на тех придурков в зленном с огромными тяжелыми пушками. Мужчины двигаются четко и бесшумно. На одежде, быстро принимающей оттенки окружающей среды, нет никаких опознавательных знаков. Марта окружают плотным кольцом. Оружия не видно, но при их приближении Март чувствует слабость и сонливость. Ноги подкашиваются, и руки стоящих сзади мягко принимают его.
- Опять… - В затылке легко кольнуло, и Март отключился.
Камыши легко шуршат. Плеск воды тихо несет шелест вдоль берега, перемешивая с другими звуками.
- Это то, что я думаю?
- Ага.
- Отлично.
- А что с сырьем?
- Я уже договорился. Уйдет время на инструменты…
- Думаю, справимся. Остался запасной склад.
- Хорошо. Ты еще говорил…
- Да. Ты найдешь его там. Его зовут Сид.
- Закурить есть?
-
- Нет, я не курю.
-
- Я тоже. Но сегодня чего-то захотелось.
-
- Трудный день?
-
- Ага.
-
Тяжелый вздох – один на двоих.
- Прохладно сегодня.
- Да, свежо.
- И тучи темные надвигаются.
- Передавали на западе дождь.
- Сто лет уже не был дождя.
- Странно… обычно в это время дожди.
- Да? Как-то не обращал внимания.
Гладкое горлышко бутылки сухо скользит по губам.
- Нормальное пиво.
- Уж получше этих коктейлей.
- С банановым вкусом.
- Или клубничным – фу.
- Но самый писк – это абрикос. На вкус – мыло.
Улыбка – у каждого своя.
- У тебя есть девушка?
- Нет.
- А была когда-то?
- Нет, не было.
- Ну а влюблен был когда-нибудь?
- Был… Давно очень. Не срослось.
- А у меня девушка была. Но потом с ней что-то случилось.
- В смысле?
- Она сильно изменилась, стала какая-то… была резвая и веселая – потом вдруг оп, и как коктейльный автомат.
- Мало ли что с людьми со временем происходит. Все мы меняемся.
- Не, не во времени дело.
- Извини, что-то серьезное случилось?
- Да. И оказывается, это происходит со всеми нами постоянно.
- Это точно.
- Вот знаешь, я много лет играл в одну игру. Она была для меня всем: там и друзья, там я жил, ел, спал вместе со своим персонажем, рос, учился…
- Воевал…
- Да, и сражался. Потом вдруг – оп, и нет ничего. Когда с девушкой моей случилось… – я совсем забыл про игру. А она была для меня… очень много значила.
- Девушка?
- Да… Нет, не девушка – игра. И я ведь не один – сотни, тысячи людей по всему миру, может даже миллионы.
- В одну и ту же игру?
- Ага, ты представляешь? Там целый мир. Свои государства, растут, воюют. Турниры, кланы, сражения. Мы забывали поесть и поспать.
- Это затягивает.
- Нет. Затягивает – это когда сядешь и раунд за раундом, до крови из носа. А это – другое. Ты все время думаешь о том, как стать сильнее и опытнее, как заработать больше, как улучшить оружие. Как взять замок, как защитить его, как врагов обмануть. Встречаешься с друзьями – и не болтаешь о погоде. Там какая-то деревня плохо кристаллы выращивает – не до погоды. И праздник, если победили – не формальность какая-то. Настоящее торжество.
- Весело у вас в общаге.
- При чем тут общага. У нас в клане со всего города люди. Работники крупных фирм, не только студенты.
- Да? Я думал, только студенты играют.
- Нет, там целый мир, там интереснее, чем в жизни. Что в жизни: универ, пиво с друзьями, девчонки скучные, родители надоели. А там ты можешь добиться всего. И постоянно что-то происходит. Авторы новые версии выпускают – постоянно что-то новое узнаешь, учишься чему-то. И все как в жизни: и война, и бизнес, и дружба, все по-настоящему.
- Не знаю. По-моему и в жизни можно и войну, и бизнес найти.
- Можно. Но в жизни на войне умирают. А там один герой умер – можно нового завести. Бизнес – другое дело. Играют с настоящими деньгами, если хочешь. Можно пойти и взять настоящими деньгами.
- Наверное, надо попробовать, чтобы понять.
- Ага... Хочешь – иди в наш клан.
- Сейчас некогда.
- Мне тоже, честно говоря. Как все это закрутилось – вообще не могу за ДД сидеть.
- Почему?
- Думаю постоянно: с чего она так? Что с ней случилось?
- Девушка твоя?
- С ней вдруг что-то случилось. И теперь я знаю что – и от этого еще страшнее.
- Что случилось?
Сид потупил глаза и выдохнул:
- Черный луч. - Зачем он сказал? Почему так загорелись глаза случайного собеседника?
- Я знаю, как победить черный луч.
- Доброе утро, профессор Виш.
Утро? Разве сейчас утро?
- И вам доброго утра.
Даже если и не утро – то, несомненно, доброе. Такой покой здесь, тишина. Птички щебечут в зарослях зимнего сада – и никакой тебе трескотни и рекламы, никакого шума и гама. И никто не поучает и не рассказывает именитому профессору, как ему работать. Благодать. Нет нервных гостей и болтливых мальчиков. Нет спешки и суеты. Проекты идут гладко, и сроки вполне соответствуют трудности заданий. То есть – «сделайте до завтра» вы здесь больше не услышите. «Сделайте, вы ведь сами знаете, насколько это важно для человечества и как мы ценим ваш труд». Теперь только так.
Кабинет Виша, да, теперь у него есть свой светлый и просторный кабинет, находится с краю физического крыла. Не приходится каждый день по несколько раз переживать этот дикий стресс: проверки, карантин, датчики, анализаторы. Нет этих вечных подозрений, допросов и изменений паролей, красных пятен на запястье и воспаления слизистой. Стоило раньше разгромить тот концлагерь, чтобы наконец-то для уважаемых людей создали достойные рабочие условия
- Ну что, может пускай изобретут заменитель воздуха?
- Это давно уже сделано. В архиве 7 образцов – у каждого своя географическая и расовая специфика. И еще 3 универсальных.
- Хм… звездолет прямого луча?
- У нас есть уплотнитель и генератор черной дыры.
- О! Гомункулус.
- В кунсткамере целая коллекция – и один в зверинце, IQ 135, гермафродит.
- Почему в зверинце?
- Крупноват для младшей школы.
Разговор слишком серьезный, чтобы даже улыбнуться шутке.
- Неизлечимая болезнь.
- По уставу мы сразу разрабатываем сыворотку. Не имеет смысла.
- Думаю, о машине времени и спрашивать не стоит.
- Стоит – нам есть чем похвастаться.
- Пускай изобретут аналог колеса.
- Что вы имеете в виду?
- Концептуальный заменитель колеса.
- Но сейчас колесами почти не пользуются.
- Ну вот – почему бы на новой ступени эволюции не создать новое колесо.
- Хорошо.
- И параллельно пускай работают над вечным двигателем. Надеюсь, это займет хотя бы несколько месяцев.
- Есть, сэр.
- И сообщите их семьям о новой процедуре доступа.
- Семьям? О какой?
- О принципиальном отсутствии какого-либо доступа. До свидания.
Человек в сером костюме покидает наблюдательную комнату над Лабораторией. Сквозь короткий коридор проходит в лифт, там садится в удобное кресло – предстоит подняться на 50 этажей до уровня моря, а потом еще 5, и сделать это необходимо очень быстро, потому что допрос уже начался.
- Повторите, как вас зовут.
- Март 187 36
- Вам знакома организация Нилгири?
- Да. Голубые горы.
- Вы участвовали в создании глушителя?
- Да.
- В какой роли?
- Помогал с радиоэлектроникой.
- Кому помогали?
- Втору.
- Кто это?
- Конструктор глушителя. Один из главных в Нилгири.
- Как его зовут по-настоящему?
- Не знаю.
Кто это так резво отвечает за него? В затылке колет как в момент, когда Март потерял сознание. Но теперь прибавились и другие ощущения. Он совершенно не владеет своими мышцами: ни пошевелить пальцем, ни прикрыть глаза. Март сидит прямо на удобном стуле с подлокотниками. Напротив – человек, задающий вопросы. И кто-то на них отвечает.
- Как еще его называли в вашем присутствии?
- Втор.
- Над какими еще проектами вы работали с Втором?
- Ни над какими.
- Почему?
- Я не могу их найти.
- Кого?
- Нилгири.
- Вы работаете на Нилгири?
- Нет.
- Вам не нравится с ними работать?
- Нравится.
- Им не понравилась ваша работа?
- Не знаю. Возможно.
- Вы собираетесь и дальше с ними сотрудничать?
- Да.
- Назовите имена людей, связанных с Нилгири.
- Рома, Тим.
- Еще.
- Все.
- Что вы знаете о текущих проектах Нилгири?
- Им нужна микросхема.
- Для чего?
- Не знаю.
- Откуда вы знаете, что им нужна микросхема?
- От Ромы.
Кто может такое рассказывать? Если Март не владеет своим телом – значит, он и языком своим не владеет. Неужели это говорит он? Надо срочно взять себя в руки, пока он не выболтал лишнего. Хотя – кажется, он сказал уже все, что знал.
- Кто такой Рома? Ребята, вы слышали про такого из Нилгири? – «ребята» – еще несколько мужчин вдоль стен, вероятно, для охраны – качают головами.
- Вы видели эту микросхему?
- Да.
Белая обезьяна, белая обезьяна, белая обезьяна…
- Где вы видели микросхему.
Белая обезьяна, белая обезьяна, зеленая коробочка, зеленая коробочка…
- В Лаборатории.
- А еще?
Трава, Нилгири, чай, Лиля, замок, осада замка – в субботу была осада. Черт – какой сегодня день недели?
- В Лаборатории.
- Где сейчас находится микросхема?
- Не знаю.
- Где сейчас находится Втор?
- Не знаю.
- Где мы могли бы найти Рому?
- Не знаю.
- Куда вы направитесь, как только выйдете отсюда.
- К замку. На холме. Элон. Эльф в черном – его нужно до субботы прокачать хотя бы до 70 уровня.
- Что он несет? Какие эльфы? Ребята, вы уверены, что с дозой не переборщили? Куда вы отправитесь сейчас?
- Домой. Спать. – Наконец-то, знакомый голос. – Спать.
- Все. Включайте поле.
Щелкает крошечный рычажок, допрашивающие делают шаг назад, за зеленую линию на полу. В помещение входит человек в сером.
- Ну как? – опять опоздал и пропустил все самое интересное: момент, когда препарат начинает действовать. Как меняется у человека выражение лица, когда он еще соображает, но уже не владеет собой. А потом с лица уходят все эмоции – и он полностью в твоей власти. Эх…
- Появись новые персонажи. Но он очень мало знает.
- Судя по его маршрутам за последние несколько ней – не та уж мало он знает.
- Он перемещался не один.
- Вы хотите сказать, пара студентов снова нас надули. С удовольствием пожму им руки, когда мы сядем за круглый стол. Что за лица?
- Какой-то Рома.
- Пешка. Мы переоценили этого парня. Похоже, Втор больше не выходил с ним на связь. А чип?
- О нем тоже минимум информации.
В двери входит лысый в зеленом костюме.
- Невероятно! Нилы вообще обнаглели!
- Что произошло?
- Они прямо из-под носа… они вычислили момент слепого пятна – и утащили Сфинкса.
- Как это «утащили»? Это же конструкция размером с трехэтажный дом!
- Ну… не знаю я как! Нет его.
- Сфинкс точно у них?
- А где же еще!
- Так… значит у них и сфинкс, и микросхема… если успеют с «зеркалом» – то всем спутникам конец.
Они так запросто обсуждают хамство Нилгири в присутствии Марта. Думают, что он и так осведомлен? Или он уже нежилец? Тогда почему бы просто его не прикончить – зачем это загадочное «поле»?
- А с этим что?
- Он под полем. Через полчаса будет стерилизован.
- Господа. Последнее время мы сильно сдаем. Как Вита нашли Лабораторию?
- Сэр… тотал контрол… – Один из «ребят» кивнул на Марта.
- Так, отлично. Мы сами их навели.
- Кто же знал, что он сразу туда побежит.
- Да – и кто же знал, что зверушка-гермафродит с IQ135 найдет дорогу в Лабораторию из канализации.
Интересно – про канализацию им тоже Март рассказал? Или Оно?
- Как дела в правительстве?
Настала очередь зеленого оправдываться:
- Плохо в правительстве. Их больше не устраивает наша активность. Вероятно, мы слишком явно заявили о своих возможностях и намерениях. Эта тупая демократия…
- Надо накрыть Нилгири как ветку Омеги? Или лучше – сразу как всю Омегу.
- Легко сказать – накрыть. Деталь удалось изъять?
- Нет. Может, Вита нашли и спалили? Или они…
- Если Вита найдут ее – это самый приемлемый вариант, в экспертной комиссии свои люди. А если они – недолго нам тут щебетать.
Все истерически смеются. Кто это – «они»?
- Нам бы такую штучку.
- Да, тогда бы посмотрели, кто здесь вершина эволюции. Так, надо поднапрячься – и с Нилгири поспешить. Вита сильно их спугнула. А если «зеркало» запустить – то наша вся аппаратура тю-тю. Новые изобретения Виты тоже – и они просто из автоматов всех постреляют.
- Может – ну их? Камерная водородная бомба…
- Нет, если создавать новую расу – то из самых лучших. А Нилгири – молодые, смелые, умные. Они не первый год водят нас за нос, и всегда на шаг впереди, хотя за нами явные технологические преимущества. Кому же, как не им, стать началом нового витка эволюции.
У Марта звенит в ушах. Слепящий, пульсирующий свет заливает все пространство. В носу громко лопается сосуд – и разу стихают все внешние цвета и звуки.
- Ну, как у нас дела?
Дин уже много часов не выходит из-за шторы. Судя по постели и фруктам на блюде, он не ложился и не ел. Он не замечает прихода Уля.
- Эй, Дин?
- А! Здравствуйте.
- Как успехи?
- Успехи есть. Знаете, я не так вычислял. Все чертежи переделывать. И еще тут не хватило пластинки – я много испортил. – Дин виновато трогает рукой горку обломков.
- Ничего, главное результат. Когда схема будет готова?
- А который сейчас час?
- Около 10 утра.
Дин ищет подходящий ответ в коробочке с предохранителями.
- К рассвету, думаю, я дам вам схему.
- Давай на ты. Схема нужна к закату.
Уль кладет тонкую руку на сутулое плечо своего молодого друга. В этой комнате нет ни рассвета, ни заката. Здесь постоянно горит ровный теплый свет. Фрукты на столе приятно пахнут. Все оборудование новое, оптимально подобрано и настроено. Дин понимает, что делает и для чего. Где-то между печенью и желудком рождается незнакомое горьковатое чувство.
Март очнулся – и сильно об этом пожалел. Какого черта! Он снова не знает, где он и как здесь оказался. Он отлично помнит, о чем говорили люди в блестящих костюмах, и о Нилгири, и обо всем остальном. Что тогда значило «стерилизовать»? Все еще не получается пошевелиться. Март не чувствует неудобной позы, не знает, во что одет, не видит времени суток. Зябко – щеке и уху. Все остальное тело лишено ощущений.
Где-то за спиной шорох – попытка повернуть голову проваливается. Шаги – трое, нет, двое. Слышно голоса – слов не разобрать. Говорят на каком-то незнакомом языке – или на знакомом очень быстро. Трое переворачивают Марта на спину. Люди в балахонах очень рады и приятно удивлены. Март силится что-то сказать – но язык не ворочается. Ему удается взять контроль над веками и зрачками – и он жадно рассматривает этих людей. Со всех сторон подходят такие же добряки. Марта пытаются поднять, едва не роняют – кое-как перемещают вдоль улицы. Сумерки – или просто пасмурный день, или он в одной из оранжерейных улиц старого города, где вместо неба – мутный пластиковый свод. Вот они в какой-то подворотне. Стаскивая Марта в подвал, едва не расшибают ему голову о кривые ступеньки. Внизу волокут по узкому коридору – и вносят в большой зал с низким потолком. Стены выглядят так, будто зал прокопали вручную и чем попало. Затылком Март чувствует сырой пол. Мужчины и женщины в мантиях расставляют свечи на специальных полочках. Может, это входило в планы «плохих парней» – чтобы Марта принесли в жертву сектанты. Правильно – зачем руки пачкать. Кто-то в поднятом капюшоне медленно подходит к Марту и становится прямо над ним. Все остальные обступают полукругом.
- Да снизойдет откровение на всех нас и на каждого из нас! Да придет Апокалипсис и просветлит наши сердца и умы.
- Свет. Свет. Свет…. – люди в капюшонах покачиваются. Сид ничуть не удивлен, узнав в неподвижном теле у ног Светлого Марта. Рано или поздно все окажутся здесь.
- Кто видел свет – тот видит его во всем. Кто знает черный луч – тот узнает его и не ошибется.
- …свет…свет… свет…- прибоем шелестят просветленные.
- Черный луч все сильнее. Все больше людей сохнут и гниют изнутри. Мало света внутри нас. Но придет она…
Хор длинно шумно вдыхает на «а».
- … и свет польется отовсюду. Истает черный луч.
- …она… она… - пульсом вторит хор.
- Она – ум и красота. Она. В ее чреве живет жизнь и свет. Она – чистота. Она в белом.
- свет… свет… свет…
Март, завороженный музыкой голосов, закрывает глаза: Лиля. Белый свет вокруг – и из нее. И эти глаза…
Рядом с Мартом ставят большой таз, над которым облаком поднимается молочный пар. Началось жертвоприношение. Его раздевают и опускают в воду, трут маленькими губками – Март ничего не чувствует, кроме мелких брызг на лице. Его ставят на ноги, мажут пахучими маслами – аромат щекочет ноздри и слышатся чавкающие звуки, когда ладони наполняют новой порцией масла. Потом Марта аккуратно обматывают фольгой – еще немного, и праздничное блюдо готово. Дышать становится труднее, его крепко держат, чтобы он оставался на ногах. Март вспоминает урок биологии в 6 классе, когда маленькая сухая учительница в толстых очках рассказывала, что если лягушку полностью намазать маслом – она задохнется. Пальцы ног млеют, колет все тело, будто через него пропускают ток. Уже не интересно, что происходит, лучше покрепче зажмуриться.
- Вот здесь.
Фольгу снимают, острый ноготь тычет за правым ухом. Прикосновение холодного металла – острая боль, хруст разрезанного мяса.
- Тебе это больше не понадобится.
Март открывает глаза и видит маленький гладкий кусочек пластика обтекаемой формы.
- Теперь ты свободен. Ты принадлежишь сам себе. Впусти свет.
То ли Март снова теряет сознание, то ли это свет входит в него. Он тонет в сладкой белой дремоте. Вот что значит «следят». Вот почему их ждали в Лаборатории и так легко нашли у Заи. И где этот урод с микросхемой?
Перед глазами появляется Рома в белом. Ткань струится вокруг его худых рук и тонкой шеи. Он улыбается и растворяется в свете. И Март растворяется в светлом, глубоком сне, без тревог и сновидений.
- Нет, ну ты представляешь!
- Как он посмел припереться! Вот нахал!
Еще несколько часов назад на этом диване спал Март. Зая проводит рукой по спинке – если приложить нос и глубоко вдохнуть, можно еще поймать мимолетный запах его затылка. Ми не поймет.
- Как ты вообще его впустила! Неслыханно! Заинька, в тебе нет ни грамма гордости.
- Я не знаю. Он как-то действует на меня…
- Это все химия. У меня есть знакомый химик – мы тебя вылечим. Не волнуйся, дорогая.
Ми нежно обнимает несчастную. Прижавшись к плечу подруги, Зая оказывается в двух сантиметрах от спинки дивана. И не надо даже глубоко вдыхать… Ах… все эта химия.
- Пойдем к нему сейчас.
- Лучше пойдем завтра. Кстати, он очень даже ничего.
- Что значит ничего?
- Ну… блондин, высокий, стройный, и работа у него престижная. А еще – у него в шкафчике всегда есть пару флакончиков духов следующего сезона.
Ми заговорщицки подмигивает Зае – и они весело смеются. Конечно, Зая смеется не так весело как Ми… она даже послала два импульса утром… а вино ему понравилось, он все помнит… поскорее бы настало завтра – и срочно, срочно вылечиться.
Свет… свет меркнет, превращается в размытые конуры внутренней стороны век. Зябко. В ребра давят перекладины скамейки. Левое колено содрано – уже не угадать где и кто ему помог. Из рукава доносится приятный запах лаванды. Пояс застегнут слишком плотно. Это именно та лавка, на которую он так ни разу не решился сесть. Та, с которой лучше всего видно ее окно. А вот и ее окно. И в проеме штор – она, Лиля, вся в белом. Март ловит ее взгляд. Кажется – читает, угадывает в нем что-то, но что? Она лишком быстро задергивает шторы. Шторы…
- Ну че?
Что это.
- Мигрень одолела?
Знакомый сиплый тенорок. Отвратительная ухмылка. Рома сидит на соседней скамейке и улыбается глазами. Его щеку по-детски оттопыривает леденец.
- Где схема?
Рома резко встает, прячет руки в карманы и поворачивается к Марту спиной.
- Пошли.
ГЛАВА 11.
Оброненный зашедшим солнцем лучик падает на белую глянцевую страницу. Но она не замечает этого – по привычке смотрит мимо книги…
…Рома специально идет на два шага позади. Марту это не нравится. Он останавливается и оборачивается, но Рома толкает его под локоть и торопит.
- Куда мы идем?
-
- Прямо.
-
- Куда мы идем.
-
- Иди, не оборачивайся.
-
- Куда?
-
- В общагу. Забыл дорогу?
-
- Пошел ты…
-
- Вместе пойдем.
-
- Может, ты один из этих… плохих парней.
- Сейчас уже не понятно, кто тут хороший.
- Почему ты удрал от Заи и ничего не сказал?
- Ты был занят. – Рома противно хихикает.
- Почему ты меня не предупредил?
- Догадайся.
Тотал контрол. Фольга и хруст кожи. Март провел рукой за ухом – и зажмурился. Рома снова захихикал. Он-то откуда знает?
- Зачем мы идем в общагу?
- Мы там кое-что забыли.
Гравий не успевает как следует похрустеть – по нему слишком быстро переступают. Рома опасливо озирается по сторонам и постоянно толкает Марта, будто бы от этого они пойдут быстрее или станут менее заметными в пустынном парке. Короче было бы свернуть здесь – но они делают крюк. Март едва успевает кивнуть знакомым ребятам у входных дверей.
- О чем ты думаешь?
- Смотри: сколько звезд. Так вот они какие… - Он, запрокинув голову, смотрит на небо. Она смотрит на него. Его лицо… черты не крупные, не мелкие, не мягкие – это не черты, а лицо, его лицо. Его лицо, как и его мысли, не идеально. Но таких нет больше ни у кого.
Звезды – так близко. Мы на Земле – а звезды так близко. И их так много! Кроме больших знакомых созвездий их еще так много – ярких и не очень, красных, синих и перламутровых. Вон одна зеленоватая… а там, правее – совсем крохи. Люди так давно не смотрели на звезды, что совсем забыли, какие они на самом деле. Так вот они какие… Такие близкие и неравнодушные. Будто смотрят – и видят нас.
- Подай-ка мне вон тот ключ. Нет, вон тот, запачканный синей краской.
Глухая гладь зеркала слегка подрагивает от манипуляций с системой питания, совсем скоро она заблестит и запоет.
- Мы можем не справиться.
- Мы верим в тебя, Втор. – Втор… когда-то его звали именем, а не цифрой.
- Этого мало. После того, как собрали глушитель, нас втрое меньше.
- Что я могу сделать?
- Он нужен нам. Он может помочь.
- Зачем это ему?
- Ему тоже не все равно.
- Думаешь, его беспокоит судьба вселенной? – Март хороший парень, но вселенская тоска – не его профиль.
- Нет… может – любопытство, жажда действовать. Разве ты здесь не поэтому?
- Нет. Я переживаю за вселенную, за своих детей и внуков.
- Тогда бросай курить.
Рома выкатывает из-под кровати пивной бочонок.
- Самое время.
Рома берет бочонок под мышку:
- Пошли. Скорее. - Сегодня он не улыбается.
- Куда теперь?
Лифт ждать некогда – они летят вниз по ступенькам. Голова кружится, и площадки выскальзывают из-под ног. В глазах темнеет.
- Куда?
- Далеко. Высоко. Голубые горы вершинами упираются в небо…
- Ха, да тут и делать-то нечего. Не схема – детская игрушка.
- Я знаю. У меня даже паяльника нет в общаге.
- Да… Где-то у меня здесь такая валяется. Так… - Большой задумчиво трет ухо. – Когда упал шатл зеленых, у них такие были. Часа два потусуйтесь – я найду оригинал.
- Это долго. А мы по ходу с хвостом.
- Красавцы.
- Как сам?
- Да, ничего.
- Нифига не делаешь.
- Ну… ты знаешь.
- Да знаю.
К высокому потолку бункера поднимается тонкая струйка дыма, и запах горелой пыли просачивается в верхнюю мастерскую. Схема успела повидать виды за свой недолгий век.
- Конечно, если бы без хвоста – я бы поаккуратнее сделал.
- Ничего, и так сойдет.
- Осторожнее. Вот здесь может быть искра. А сгорит вот тут.
Март берет из рук Большого коробочку для микросхемы, где лежит всякий мусор.
- А это зачем?
- Пару винтиков, чтобы ее крепить, и спирт.
- А лимончик?
- Вали давай. С хвостом… - Грязи здесь натрусил, приводит кого опало. И дверь придется заново ставить. – Потусуйтесь там минут 10.
- Может, лучше назад в шкаф? – к законсервированным младенцам.
- А если они взорвут всю контору?
- Давай на три.
- Ага.
- Раз… два…
- Нет! Не надо на три.
- А как?
- Давай сейчас.
А-а-а-а-а-а-а…. Бултых.!
Вода бьет в голову изнутри. Все тело наполняется водой. Рот, нос, рукава и штанины, вода струей хлещет под одежду. Он не умеет плавать – но думать об этом некогда. Сквозь муть стока – свет, где-то там… Давно пора вдохнуть. А свет не приближается – а все дальше. Машешь руками изо всех сил. Темный спрут пугает, тенью подкрадываясь все ближе. Поскорее наверх.
- Дин? Дин?
Голос Уля слишком слаб, а Дин слишком увлечен работой, чтобы услышать его. Уль, с трудом передвигаясь, заходит в комнату и без сил опускается на диван. Переводит дыхание, встает и, опираясь на мебель, делает несколько неровных шагов. Дин механически отшатывается, но Уль успевает схватить Дина за локоть.
- Здравствуйте.
- Где…. Схема… - Уль еле шепчет – слишком много энергии ушло на путь к столу. Его глаза ввалились, щеки горят пунцовым румянцем. Вена на виске бешено пульсирует и кожа, истощенная этим воздухом, вот-вот лопнет.
- Еще немного. Еще не готово.
- Быстрее… быстрее… - губы слипаются и слышно только шипение. Уль дергает локоть Дина – и крошечный полуфабрикат падает на пол. Дин не шевелится. Уль всем весом навалился на его руку, и поднять схему некому. Дин поворачивает голову – отчаяние и страх, разочарование и смерть стоит перед ним в мягком сером костюме.
- Я боюсь снова тебя отпускать.
- Ты готов доверить ему всех нас – и боишься отпускать меня?
- Это другое.
- Значит, ты не доверяешь ему так, как говоришь.
- Значит, не доверяю. Тебя я и тебе не могу доверить с чистой совестью.
Ее худая спина в синяках и ссадинах. Шишка за затылке, локти содраны. Ее бы в шелк, парчу и кружева… А лучше – в морскую пену и тропический восход.
Ты поймешь. Ты узнаешь. Пусть через много лет – очистишься.
Сид сбрасывает накидку – и погружается в ледяную воду. В голове чисто. Ни лучей, ни мыслей. Белым-бело. Теперь он знает, что такое Апокалипсис.
Светлый не говорит ни слова. Он откидывает капюшон и распахивает дверь зала. Благовонный дым облаком выплывает во двор – просвещенные стаей следуют за ним. Они задирают головы, роняя капюшоны, показывают пальцами на точки звезд. Свет. Вот он, свет.
Быстрее, быстрее. Поворот, еще поворот. Вертикальная лестница вверх. Длинный узкий коридор, пыльная паутина. Круто вниз, слизко, влажно. Март роняет бочонок на пол, спотыкается об него. Не хватает дыхания, чтобы говорить. Рома хватает Марта, хватает бочонок, сует его Марту в руки, больно задевая подбородок. Быстрее, быстрее. Карабкаются вверх. Опять вверх, ржавый лифт, Марту кажется, что он слышит, как рассыпаются тросы. Еще бы на лифте – но уже налево и снова вверх.
Бежать больше нет сил. Март понимает, что через минуту упадет. Затылок гудит, вспоминая все удары от голубого коктейля в подворотне у обсерватории до хирургического вмешательства. Март зажмуривает глаза, выдыхает и, ускоряясь, ныряет в темноту. Раз, два, восемь, пять, сто, семнадцать… Ах!
Март ударяется о тонкого Рому, скрипит невидимая дверь – алый свет хватает обоих и выносит на воздух. По инерции Март делает еще два шага и на ногах его держит только изумительное зрелище. Весь город в сиреневой вечерней дымке, как на ладони. Темнеет синтетика парка, где-то там за домами прячется лес, дымится что-то на свалке у кромки горизонта. Да… до сегодняшнего дня Март созерцал такое только настраивая антенну на крыше Университета. Вот такую антенну. Нет, вот эту антенну – восточное ее крыло.
- Думаешь, что они согласятся?
- Ну, знаешь. Кажется, это была твоя идея.
- Я их совсем не знаю.
- Я тоже не особо… Но спросить стоит. – Сид улыбнулся сквозь красный шарф, увидев парня в таком же шарфе у входа в торговый центр.
- Привет.
- Привет. Тут такое дело… - С этим человеком можно обойтись без обиняков. Он кое-что им должен. Не для всех они достают а-грейдовую кованую кольчужку. - Надо одну штуку перевезти и разобрать.
- Сегодня машина занята.
- А надо сегодня? – Сид оборачивается к новому знакомому, который тактично отошел на несколько шагов.
- А?
- Это когда нужно сделать?
- Поскорее бы.
Сид снова обратился к боевому товарищу: - Может, ночью? – Сид сам от себя не ожидал такой сообразительности. Давно он уже не обдумывал предприятия такого рода.
- Да, ночью можно. Что и куда везти? – Приятно сделать полезную вещь для ребят из своего клана. Он бы давно развелся и спился, если бы не шестьдесят четвертые хроники.
- Живей, живей, парни.
Парни, весело тарахтя сбруей, плотно пакуются в машину. Быстрее было бы дойти пешком – но по уставу не положено. Все-таки они – бойцы Вита. Они задорно поглядывают друг на друга. Может, наконец-то сегодня все кончится, и эти подонки террористы уснут вечным сном, убаюканные их справедливыми пушками.
Вечно какие-то секреты. Это конечно ерунда. Не было никакой лотереи, и никаких анкет он не заполнял. Он даже подставить на солнце билав на полчаса раз в неделю не в состоянии. Может, это опять их игрушки? А может… Да нет, кто на него позарится? Пускай найдет еще одну такую дуру. Не жалея относительно свежий маникюр, Зая гневно вскрывает бочонок. Естественно, пивом и не пахнет. Внутри к тонкой стенке приклеена записка. Ну и почерк. Надо же – кто-то еще вручную пишет записки:
«Ты нужен. Встретимся азимут 157 от твоего места. День «Гамма».
2.»
Как мило. Теперь все ясно. Понятно, куда он так спешил, почему на нее внимания не обращал. Гори все синим пламенем! Подожженная записка желтовато тлеет, наполняя надушенную комнату угарным газом.
И как это им удалось протянут два миллиона лет? Они ведь элементарных вещей не могут сделать! Неуклюжее тело и чересчур интеллектуальные машины мешают оставить эту ненормальную планету. Люди обхитрили сами себя. Заставив машины решать задачи стандартно – они мучаются, борясь с ними, как только нужно нестандартное решение.
Зато здоровье у них отменное. Эта еда, эта вода, воздух… Без горсти семян с родной планеты он бы и пару месяцев не протянул – погиб от токсикации.
Они такие глупые. Атмосферный столб – шелковая шаль по сравнению с излучением. Этот колпак… Отключить бы его на 5 минут – можно было бы прорваться, и потом хоть перережьте все друг друга. Но этот профессор… Официально – один из умнейших людей планеты, ай-ай-ай! И такая халатность. Ни доли исследовательского интереса. А этот мальчик… Он все делает правильно – но уж слишком правильно. Не хватает ему здорового сна, чувства юмора и ребячливости. И здесь как в тюрьме. Лаборатория… Тюрьма это, клетка. С тех пор как гомункул, продукт почкования, убежал – фрукты не растут, акценты в исследованиях, видите ли, сместились. От химии тошнит.
И повсюду, даже здесь под землей – всюду этот тяжелый фон. Дома эту деталь делают за 10 минут – если индивидуально вручную. А на станке – 150 тысяч в час. А здесь…
Если бы не слабость тела и строгий пропускной режим… Ведь он уже нашел их и обо всем договорился. Но как передать деталь? Улизнуть бы хоть на час. Им до него дела нету. Когда они сделают все сами… Если поймать момент, когда они начнут, и успеть проскочить к лодке…
…Он снова здесь. Может, поднять глаза? А вдруг он испугается – и больше никогда не будет приходить. Лучше смотреть в книгу и немножко мимо, на цветы, на фонари – и краем глаза подмечать, что он сидит и прячет глаза. Чувствовать его взгляд, его присутствие.
- Давай повесим шторы.
- Люблю просыпаться в лучах солнца.
- Это опасно.
- Лучи солнца?
Сегодня эти люди снова шептались, указывая из-под капюшонов на нее. Они шли за ней и тихо пели песни. Странные.
- Это опасно.
- Свет?
- Ты понимаешь, о чем я.
- А ты?
…- Разрешите доложить.
- Докладывайте.
- Отряд послан на штурм. – Докладывающий с трудом перекрикивает невероятный гам. Все куда-то бегут, несут отчеты и оперативную информацию, распечатки, фотографии со спутников. На ходу докладывают и получают приказы. Даже здесь, в кабинете с окном в форме подчеркнутой буквы «О» шумно.
- Угу. Системы защиты…
- Активированы.
Самый главный вздыхает и поворачивается к окну. Он уже видел снимки, которые ему хотят показать. На крыше Университета копошатся люди, на глазах растет блестящий лист зеркала. И они уже ничего не смогут с ним поделать. Да и снимки со спутника ни к чему – отсюда, из круглого окна во всю высоту кабинета отлично видно, что там происходит. Кажется, заметны даже улыбки на уставших лицах. Они снова выиграли бой. А может быть – победили в войне…
- А он где?
- Спит.
- Ты шла одна? – Как можно позволять такую неосторожность. Она же рискует всем!
- Нет, в компании фанклуба.
- А как же… они?
- Им нужен он, а не я.
Свинство бросать его, конечно. Но есть по крайне мере два оправдательных «но». Даже три. И только одно достойное: Втору нужно время, чтобы все собрать, а Март… его миссия окончена, пускай спит. К тому же… Признайся. Признайся хотя бы себе. Ты не знаешь, как быть теперь. Делать вид, что ничего не произошло? Списать все на алкоголь? Хорошее, черт возьми, вино. Шутить и пускать дым из ноздрей? Быть противным нелепым мальчишкой? А как еще?
Черный луч прожигает дотла, неумолимо печет в груди, свистит в ушах. Куда спрятаться, где укрыться от него. Или наоборот – окунуться в него и разорвать изнутри. Свету тесно в душной комнате. Сид подходит к окну – жалюзи не поворачиваются. Сид хватает тонкие пластинки, ломает их на части, дергает, срывает крепления и датчики освещения. Мутное стекло хранит следы позавчерашнего дождя и отпечаток чьих-то ладоней и губ. Но Сид смотрит сквозь стекло – вниз. А она, проходя мимо, останавливается и поднимает голову к забытому окну.
- Сейчас эта штука включится.
Втор хватает бочонок и прилаживает его где-то снизу к большому металлическому листу.
- Вот сейчас включится – и ничего лишнего.
Ему все снится. Вон из того окна тогда смотрели на глушитель. Втор светится от радости. Он подходит и похлопывает Марта по плечу. Ведь сегодня все должны ликовать. Дедал возвращается к своему творению
- Схема на месте, не волнуйся. Вы все вовремя сделали. – Втор оглядывает конструкцию и снова хватается за отвертку. – Так, последний штрих….
Как грубо и пошло вторгаться, все крушить, ломать, уничтожать. Даже наши полудикие предки действовали куда изящнее. Немного подогреть с полюсов – и эта нестабильная система тут же дает сбой. Но за три миллиона их периодов интереснее места не нашлось. Не так много осталось в четырех измерениях необъяснимых явлений. Когда период обращения луны вокруг себя равен периоду ее вращения вокруг планеты – это уже стоит внимания. Я знаю, как это изменить. Но не знаю, почему так получилось, и как восстановить такое равновесие в столь нестабильных условиях.
И люди необъяснимы. Он презирают друг друга и самих себя. Но, убивая себя, верят, что есть новый виток эволюции их вида где-то в недалеком будущем. Откуда? Откуда возьмется здоровая раса? Сегодня самые сильные убивают самых умных, самые умные – самых сильных, а самые красивые – самих себя. Остаются те, кто ничего не может и не хочет. Нам всем уже надоело это шоу. Но мы не варвары. Максимум лет 5. Они мутируют очень быстро – но не настолько. И размножаются все медленнее. Чтобы не вышло как с Марсом – лучше подождем. Потом немного почистим экваториальную зону – и можно латать озон и мыть на западе от продуктов полураспада. Плюс-минус два-три их периода, в конце концов, ничего не решают. Мелочь – с точки зрения вечности.
Виш медленно прогуливается вдоль перил сада, отдуваясь после плотного обеда или ужина, и погасший свет застает его врасплох возле пальмы. Странно, что в этой лаборатории еще не наладили аварийное освещение. Пол под ногами неприятно вибрирует, и поскрипывают банановые гроздья.
Зая проснулась и привстала на постели. Какое-то странное ощущение… Наверное, показалось. Она поправляет прохладную шелковую ночную рубашку на круглом бедре, переворачивается на другой бок. До утра еще далеко. Будильник билава не подведет.
Лиля отложила книгу. Необъяснимое чувство отвлекло ее. Она подходит к окну, приподнимает тяжелую штору.
Тихое жужжание медленно нарастает, дребезжит плохо затянутый болтик, молоком по низкому искристому небу разливается свет. Чистый, белый, мягкий свет.
- Левее.
Втор орет во все горло. Зеркало визжит и подпрыгивает.
- Крепче держите.
Не успели как следует закрепить – приходится страховать руками.
- Левее. Выше. Назад, тяните назад!
Когда еще не научились делать стекло, зеркала делали из металлических пластин.
Печет лицо – глаза закрыть покрепче. Поймали.
- Врубай!
Щелкнуло. Курок у виска, красная кнопка водородной бомбы, запуск вращения вселенной большой сильной рукой.
Звон перерастает в гул. Содрогается все внутри. Барабанные перепонки стонут от напряжения. В плечо больно давит локоть этого парня, хозяина рыжеволосой эльфийки. Он всегда был на правом фланге – и теперь. Пульс вопит в висках.
Свет… Свет… Свет… они сами излучают свет. С неба ночью льется свет. Тихая радость звучит в их умиротворенном пении. Факелы чадят в тесном зале. А под небом просторно, светло и радостно. Свет… Да придет свет, очистит мир и нас, принесет покой и дарит откровение.
Камеры наблюдения автоматически отключились. В иллюминатор видно и невооруженным глазом: там, на земле, с той стороны, где сейчас ночь, пляшут сотни светлячков. И ухо невольно улавливает отзвук, сон и воспоминание – сочный стрекот цикад.
- Еще!
Втор бросает рычаг и ныряет под зеркало, с трудом протискиваясь между коленями и спинами. Все – одно тело. Втор – маленький мозжечок. И перед множественным лицом – большое слепящее зеркало. Что там? со стороны… Или – изнутри? Самое главное – или…
Март открывает глаза – свет…
Зеркало трещит и лопается в четырех десятках рук. Со свистом падают, сгорая в дырявой атмосфере, лишние звезды. Заслоняя голову руками, жители Помпеи спешат в ненадежные укрытия. Вместо тишины и радостного чистого покоя – крики раненых, дым, лязг металла, скрип стекла, хруст пластмассы. Тяжелые спутники рушат хрупкий пластик жилых кварталов.
Команды звучат как выстрелы. Храбрые бойцы Виты отработанными действиями выходят из машины и строятся под стенами крепости. Целься. Огонь. Но оружие только ворчливо бурчит, отказываясь убивать, уничтожать, испепелять и расщеплять на атомы. И тогда отважные воины превращаются в играющих детей. Они бросают ненужное вооружение прямо под ноги – и бегут резвиться и плясать. Светло как днем. Массажа сегодня все равно не будет. Пускай свет… мир… покой… свет… свет…
Что происходит? Это хорошо или плохо? Страшно – дико весело. Позабыв о прелестях электрических заменителей чувств, мужчины и женщины берутся за руки и касаются губами.
Силы поменялись местами. Погасшие спутники не долетают до земли, тают в атмосфере. Втор больше не подтягивает гайки. Как все-таки красиво. Город, тонкая бровь леса, дырявое – но чистое небо и… где-то слева желтая вспышка… Уходя, авторы нового витка эволюции заметают следы. Вопреки падающим расплавленным уродам – легко взлетает на воздух стройная металлическая ;, превращается в пыль, рассеивается в густом ночном небе и оседает на искусственных листьях деревьев.
Все это – звуки и краски, едва ли преодолевают пуховую перину, укутавшую его с головой. Март оглох и ослеп. Свет. Так вот, для чего зеркало. Для того… Для того, чтобы…
ЭПИЛОГ
- Милый, как мне хорошо с тобой!
Она широко счастливо улыбается, за идеально очерченными губами показываются идеально белые зубы. Ее рука с идеальным маникюром проводит по его щеке с демократичной идеально недельной щетиной.
- А мне – с тобой…
Йогурт «Сиеста». Получай от жизни удовольствие.
- Ты здорово играешь, Ми.
- Ах, я и не знала, что у тебя такой талант!
В столовой Университета как всегда людно и шумно. Не все первокурсники заметили удивительное сходство героини рекламы с одной из студенток старшего курса Университета.
Ми сидит за привычным столиком вполоборота к экрану. Подружки завистливо смотрят на нее и на стройного брюнета Тола, нежно поглаживающего снисходительно поданное ему запястье.
- О… Зая, не вздумай обернуться.
- Ах…
Март проходил мимо и зашел промочить горло минеральной водой. На следующей неделе сдавать дипломное исследование – а в тексте еще и конь не валялся. В субботу осада. Лишним третий замок не будет. Надо поторопиться, пока не перешли на новые хроники. Успеть бы двойной акинак состряпать…
- Привет, Зая.
- Привет… - Зая изо всех сил старается принять скучающий вид, но щеки предательски розовеют в ответ на его легкую улыбку. Да, в актерском мастерстве ей до Ми еще далеко.
Задумавшись над кристаллами тройной ценности, Март сталкивается в проходе с молодым преподавателем, также погруженным в свои мысли.
- Ой, привет.
- Привет.
- Как ты?
- Да вот… завтра первая лекция.
- Здорово.
- Да. Столько всего нужно успеть рассказать. Второй курс.
- Повезло им.
Дин смущенно кивает. Они оба помнят, насколько скучными были пары его предшественника.
Выходя из столовой, Март встречает знакомый взгляд. Где-то он уже видел эти глаза, полные ужаса. Но теперь в них удивление, интерес и еще что-то неясное.
Пахнет мокрым грунтом. Девчонки говорят – весной. Надо взять подстилку – в лесу вечером будет прохладно и сыро даже у костра с кружкой горячего чая.
Гравий приветливо хрустит под легкими спортивными туфлями, совсем не модными в этом сезоне. Слева от центральной дорожки журчит фонтан. Кое-где на газонах между искусственными гигантами проклевываются молодые расточки живых деревьев. Март бодро идет по знакомой дороге. Он не торопится, даже нарочно замедляет шаг, чтобы оттянуть приятный момент. Лужайка на месте обсерватории как всегда заполнена студентами, сидящими и лежащими прямо на траве. Между ними ходит молодой профессор и, нервно теребя то рукав, то карман халата, читает лекцию по сверхновой истории. Его рассказ иногда перемежается рекламными паузами для сообщения новых открытий в области генной инженерии, механики и медицины. Конспектами и домашними заданиями Март займется чуть позже. Еще ровно 854 шага…
Вот ее дом. Следующий ее подъезд. Ее окно. А вот та лавочка. Март не забыл посмотреть сначала направо – и теперь может сделать то, чего так давно хотел. Он медленно, смакуя каждый момент, садится на лавку, чтобы не подавать поводов для подозрений. За тем окном она – спит, читает, принимает душ, пьет молочный коктейль. Не пройдет и получаса – и она снова будет поливать цветы и разговаривать с ними, едва шевеля губами.
Динозавры вымерли. Атлантида затонула. Древний Рим пал. Тоталитарные режимы сменились олигополиями. Этот мир тоже закончится. Но не так.
Киев, 2007.