Моросил нудный дождичек, я спешила к себе домой, на Северный, слава Богу, на остановке, что в центре города, стоит автобус. Кондуктор только что вошла с путевым листом в салон. А, чёрт, не мой маршрут, а в Тарку. Можно бы и на нём, а потом до дома идти две остановки пешком, но не в такую же слякотную, да ещё без зонта, погоду. Лучше подожду своей «семёрки».
Но и этот «пазик» ещё не спешил отъехать: кондуктор выпроваживала из салона женщину, у которой не было ни рубля денег.
- Алкоголичка несчастная! Пивом так и несёт, а на билет ни копейки! А ты знаешь, что пиво на вино... Вот и ты это самое!
Автобус тронулся, растрёпанная и ещё не старая женщина осталась на платформе. И только тут я узнала в ней сестру своего бывшего мужа. С ней, Маринкой, отношения у меня были гораздо лучше, чем с Евгением, даже свекровь, царство ей небесное, при наших с ним ссорах зачастую была на моей стороне. Сегодня утром она умерла, о чём мне в обеду по телефону сообщил мой бывший, сказав, что мама меня уважала, чтобы я пришла попрощаться хотя бы на вынос.
Маринка плюхнулась на скамейку, сразу склонив голову. Наверное, от горя так надралась.
А тут моя «семёрка» подошла. Маринка уже заснула, как бы с ней чего не случилось, теперь всякое бывает. Растолкала её, она меня сразу узнала, полезла целоваться. Я её строго одернула:
- Садись в автобус, поедем ко мне, дома и поболтаем обо всём, а сейчас сиди и молчи, не позорь меня перед знакомыми своим видом.
От конечной остановки, до девятиэтажки-малосемейки, где у меня на самой верхотуре хоть и просторная, но всё же однокомнатная квартира, ну ни как не миновать мини-магазина, почти киоска, но с входной дверью, в котором кроме всего прочего, точнее, больше всего прочего продавали водку, вино и пиво. Как бы Маринка, приведшая себя в относительный порядок и молчавшая всю дорогу, не попросила купить кое-что горячительное.
Так и есть. Маринка захныкала:
- Лен, купи мне четвёрку и пиво, ну, Лен, ну, пожалуйста!
Всё равно не отстанет, а то и заупрямится, не пойдет ко мне, обидевшись. А ведь до конца Тарки, вернее, улицы Пионерской, некогда деревенской, ей в таком состоянии не дойти: надо шлёпать или мокрым полем, хорошо, что дождичек, наконец, перестал зловредно капать, или возвращаться назад, до развилки дорог, где останавливается автобус её маршрута. Да и темнеет уже. Лучше куплю четвёрку, без, разумеется, ещё и заявленного ею пива, чтобы потом не было дива. Купила заодно колбасы с сыром.
Дома быстро, пока Маринка была под душем, я её туда отправила протрезветь и посвежеть, накрыла на кухне стол с нехитрой закуской, решив и сама чуть выпить: всё Маринке меньше достанется.
Как она быстро алкоголичкой стала. Когда я после свадьбы переехала к ним в дом, ей было всего десять, на пятерки училась до десятого класса, потом бывшая домоседка начала с подружками ходить на танцы, познакомилась с парнями, которые у неё менялись чуть не каждый месяц. Свекровь перекрестилась, когда Маринка почти после выпускного сообщила, что выходит замуж за курсанта зенитно-ракетного высшего военного училища. Я её потом видела очень редко, когда она с лейтенантом-старлеем-капитаном приезжала в отпуск. Двое детей. Когда супруг был на дежурстве на полигоне, встречалась с солдатами. Как ни таись, всё становится явным. Тут же выгнал, не отдав детей, отвез их в Нижний родителям, а через некоторое время и сам, уволившись из армии, так и не став майором, тоже вернулся домой, занялся с помощью отца, бывшего зампредоблисполкома – старые советские связи остались крепкими – бизнесом.
Маринка же поселилась у матери, я как раз в это время разводилась с Евгением, который мне и сыну Сергею, чтобы не делить свою квартиру, купил жильё в этой девятиэтажке, сделал тут до моего въезда почти евроремонт и обязался при необходимости кроме алиментов ремонтировать всё, что потребуется. Слово, кстати, сдержал: поставил железную дверь, заменил электропроводку, когда на стене появились подтёки, перекрыл крышу над квартирой новыми слоями рубероида и битума. Пить, между прочим, бросил и просил вернуться, поскольку он снова остался с мамой: Маринка, устроившаяся торговать в киоске на рынке, сошлась с продавцом-соседом, годами её старше. Переехала к нему, вдвоём и пили, да на такой работе, особенно зимой, в стужу, дополнительными градусами и спасались: с торговой точки не уйдёшь, разве только в туалет на минутку, если кто из соседей согласится присмотреть за твоим прилавком. Сожитель полгода назад допился, оставив Маринке в наследство дом и уже года два некопаный огород. Маринка стала без присмотра пить больше прежнего, с работы хозяин за недостачу выгнал, рыночные подруги иногда из жалости ей подносили стакан или давали десятку-другую на пиво.
А вот и Маринка вышла из ванной с перевязанной полотенцем головой, мой халат ей был великоват.
- А где мой племянник Серёжа?
- Три месяца как уже в армии служит.
- Почему меня не позвали?
- Так, Марин, там была одна молодежная компания.
Я тут немного слукавила, отец-то, недавно всё же подобравший себе пару, с этой своей половинкой и приходил на проводы, дав на прощание сыну у военкомата сколько-то денег, а тётю Марину Сергей просил не приглашать, чтобы она не позорила себя в этой хорошей компании провожающих.
Чокнувшись хрустальной рюмочкой с Мариной, я выпила. Марина тут же хлопнула вторую. Когда четвёрка оказалась пустой – так и не успели поговорить ни о чем серьёзном – Марина опустила голову на стол и моментально заснула. Я, растормошив её, кое-как увела на Серёжину кровать, еле услышав её бормотание о том, что её надо рано утром разбудить по делам. И ещё прошептала что-то неразборчивое о какой-то Пауле.
Утром она, не дожидаясь, когда я встану и приготовлю завтрак, умывшись, быстренько убежала. День был субботний. Я только через два часа собралась идти по магазинам делать продуктовые, на неделю, запасы. Поэтому направилась к перекрёстку двух дорог, на котором стоял маркет «Магнит», где большой выбор товаров и не очень грабительские цены, а у меня к тому же был их фирменный электронный кошелёк, помогающий при нескольких одновременно покупках немного беречь деньги. В остановочном павильоне с двумя мужиками и ещё одной лахудрой была Маринка и тянула из пластмассового стакана пиво!
Тут уж я не выдержала.
- Ты что, лахудра, у тебя мать позавчера умерла, а ты здесь пьянствуешь! Я думала ты к Евгению с утра пораньше уехала помогать, а ты что – похмеляешься?
- Как, когда мама умерла! – испуганно удивилась тотчас протрезвевшая Маринка. - Что же ты мне вчера об этом не сказала!
Мужики и лахудра быстро ретировались.
- Я думала, что ты знаешь, поэтому и выпила лишку с горя. А ну-ка пойдём ко мне, приведёшь себя в порядок, а потом, часика через два поедем к Евгению.
После похорон свекрови я увидела Маринку на сороковой день. Она к водке, а ей, как и мужикам, зная её способности к питью, поднесли гранёный стакан, не притронулась.
Домой возвращались в одном автобусе. Марина почему-то решила меня проводить, а от моей девятиэтажки идти пешком, поскольку теперь ведёт здоровый и спортивный образ жизни и дополнительная прогулка ей только на пользу.
Устроилась снова в киоск, но продавцам платят мало, поэтому с завтрашнего дня её приняли на наш завод, вернее ОАО, прессовщицей. Вот и решила от меня всё поподробнее узнать о будущей работе, о коллективе участка, о возможности заработать побольше, поскольку может работать и по полторы смены.
- Мне, главное, теперь своё тело в привлекательно-завлекательную форму привести, а то, сама видишь, как старо выгляжу. Вот уже зарядкой и пешей ходьбой, а иногда и бегом в берёзовых, у железной дороги, посадках увлекаюсь. Но этого мало, различные кремы нужны, морщины убрать, цвет лица посвежее сделать, а на это всё денег много надо, каких на рынке не заработаешь.
«Поздно пить боржоми....» - подумала я, глядя на Маринку, которой чуть за тридцать, но уже выглядит на сорок: годы пьянства, рыночная работа на морозе и на солнце украли её былую привлекательность. Это только в бразильских сериалах провинциальные простушки становятся, приехав на карнавал, принцессами.
- А конечная цель?
- Хочу уехать в Сан-Паулу, в красивый город на берегу океана. Найду там супруга с фазендой у самого прибоя.
- Сан-Паулу, - я по географии всегда была отличницей, - не на берегу Атлантического океана, надо ещё ехать от него до какого-то там ещё городка, и только после этого увидишь белый пароход. Значит, на Южный тропик потянуло?!
- Туда-туда. Вот и хочу, накопив денег, приодеться, приукраситься – и в Москву. Там приду в Бразильское посольство, дам пару раз послу, он мне и выпишет визу.
- Дать-то дашь, да он не возьмет. Тебя даже не то, что до посла, до посольства не допустят, и с какой стати тебе визу в Бразилию дадут, неужели так и напишешь в заявлении – замуж за богатого хочу, которого мне там ещё и найти надо. И сколько ты тысяч реалов на себя запишешь при въезде?
- Да, - задумалась Марина.- Но я тогда пойду другим путём. Буду копить денег, учить бразильский...
- Португальский, - поправила я.
О работе на прессовом участке я ей подробно рассказала, поскольку сама там после техникума начинала как раз на вырубке заготовок секаторов, потом из штамповщиц меня повысили в мастера, сейчас я уже в сборочном цехе – контрольный мастер, поверяю качество всего садово-огородного инструмента.
Проработала на прессах Марина лишь три месяца и в последний день зашла ко мне в комнатку контролёров.
- Увольняюсь я Лен, с такой зарплатой в Сан-Паулу я не уеду, состарюсь, когда денег накоплю.
- А что тебя туда тянет? Нереально всё это.
- А что мне в этом зачуханном городе с похожим названием делать, да ещё без такой святой приставки как «Сан». А там красота! Город в тысячу раз больше нашего, в тысячу же раз и богаче.
- В сто, - машинально правила я.- Там почти десять миллионов человек, а к богатству надо ехать со своим богатством, нищих там не примут, ты же не «просто Мария», а русская Марина в возрасте, без денег, образования и с умением лишь торговать и штамповать секаторы. Был такой мужик Остап, мечтавший ходить по Рио-де-Жанейро в белых штанах, но он до поездки туда ограбил подпольного миллионера Корейко. Впрочем, до Рио с чемоданом денег, кажется, так и не доехал.
- А я упрямая, я всё равно туда уеду! Кстати, ты не заметила, что я за это время помолодела!
- Помолодела, - польстила я.
Ну и мечта у Маринки! У меня в девятиэтажке соседка живёт, ей чуть за сорок, работает дворником, но всё ещё хочет выйти замуж за какого либо коммерческого директора, которые, разумеется, на дороге пачками не валяются. А пока коротает досуг с мужиками из соседнего общежития, вернувшимися их отдалённых мест и ищущих временных подруг до следующей «командировки» в такие же неблизкие земли. От некоммерческих директоров у неё уже третий ребёнок, но всё ещё радужную задумку свою сохраняет.
- На птицефабрику ухожу, - продолжала Маринка делиться планами.- Там, сказали мне, в убойном цехе хорошо платят, туда и устраиваюсь. А дальше, когда денег заработаю, у меня такой план: уеду на Чёрное или Балтийское море, надо лишь узнать, откуда пароходы в Бразилию отправляются, а, может, в какой-нибудь Марсель с пересадкой, там дам пару раз морячку, он меня тихонько на корабль проведёт, в пути подкормит. А в порту или сойду по-честному, сдамся властям, так, мол, и так, или, я тут недавно в сериале одном видела, как итальянец один в Бразилию на пароходе приплыл, а около пристани в море с парохода бросился и вплавь до берега добрался. Вот так и я могу поступить.
На птицефабрике Марину зарплата устраивала, деньги копить начала. Об этом я узнала, встретившись случайно с Мариной на остановке в центре города.
С тех пор больше её не видела. Как-то встретила Евгения, своего бывшего, он сказал, что сестричка куда-то уехала, ему ничего не сказав. Дом её на улице Пионерской на ржавом замке. Соседи женщину уже полгода не видели.
Может, и добралась до Сан-Паулу. Но вряд ли. Я думаю, что застряла где-нибудь в Одессе, Краснодаре или Санкт-Петербурге, у которого же тоже святая приставка "Санкт".