1
Кто не знает ничего, может ожидать всего
Станислав Лем
Марина выглядела так, что я бы непременно в неё влюбился, если б не сделал этого раньше. Причёска, макияж – всё было идеальным, одежда от шарфика до сапожек сидела безупречно. Глаза сияли как небо солнечным зимним днём, я уже и забыл, когда она последний раз была такой. Всё-таки женщина должна выходить в свет, иначе она перестаёт быть женщиной. Сидеть в декретном отпуске, не видя ничего кроме дитя, оказывается не только полезно, но и вредно. Но вот сыну минул первый год, и Марина решилась оставить его на моё попечение хотя бы на день, чтобы самой сходить в театр. Компанию ей составила Алёна Ведякина.
- В оперу идёте, или в драму?
- В оперы и балета. На «Тоску».
- Это Верди? Или Пуччини?
- Кажется, да.
Понятно, что ей по большому счёту всё равно, Верди, или Пуччини – главное, что есть куда одеться и накраситься. Но я не ставлю ей это в вину, я люблю её такой.
Позвонили Ведякины, попросили нас поторапливаться, поскольку они уже выходят. Ведякиным до театра, даже с ребёнком десять минут ходьбы – они живут в самом центре города, а нам пятнадцать минут на такси, если дорога хорошая, если пробок нет. Сегодня воскресенье, значит, пробок не будет. Пока дождались такси, пока доехали, прошло минут двадцать пять. Ведякин снова вызывает меня по телефону:
- Вы где?
- Мы уже приехали, - отвечаю я и осматриваю Театральную площадь, надеясь увидеть Ведякиных.
- А, ну мы уже выходим, - говорит Ведякин.
Пока мы ждали Ведякиных, Вовка тихо сидел у меня на руках, не без интереса посматривая на город. Здесь всё было для него непривычным и непохожим на родную квартиру, наверное, он и не думал, что мир бывает таким большим и шумным. Донецк поразил моего сына. Он даже не обратил внимания на пришедших Ведякиных, нагло проигнорировав предложение познакомиться с мальчиком Денисом. Привыкший, в отличие от моего Вовки, к городу Денис Ведякин, напротив, сразу же заинтересовался своим сверстником. Ведякин-младший вообще чувствовал себя весьма уверенно, и даже когда наши женщины покинули нас не скулил, и как следует, при помощи отца, помахал маме ручкой. Но мой! Это был жуткий рёв. Марина даже заколебалась, и начала всерьёз раздумывать над тем, чтобы взять сына с собой на спектакль, но мудрая Алёна убедила её не потакать детским капризам и оставить ребёнка с мужчинами. Конечно же, это правильно. Вовка ещё какое-то время поплакал-поплакал и успокоился.
Недалеко от нас просигналил автомобиль.
- По-моему это он, - предположил Ведякин, оглядываясь на звук сигнала.
Это, действительно, был он – уже знакомый «Мерседес» Чиркова. Ну вот, наконец-то выпала возможность сказать о том, чем же мы собирались заняться в выходной день в отсутствие женщин. Только что вернувшийся из поездки на острова Индийского океана Чирков, пригласил нас к себе в гости, чтобы похвастать сделанными им там видеозаписями. А поскольку никто из нас не знал его адреса, то Чирков предложил забрать нас с Театральной площади.
- Кто ближе живёт, тот позже приходит, - сказал Чирков Ведякину, когда мы садились в машину.
Оказывается, они с Колодезным приехали к театру ещё двадцать минут назад и наблюдали за тем, как мы с Мариной дожидались Ведлякиных.
- Как там Индийский океан? – поинтересовался Ведякин, - цунами видел?
- О! – восторженно произнёс Чирков, - не то слово.
- Что, даже понырял в него? – пошутил Ведякин.
- Ха, - усмехнулся Чирков, - приедем ко мне – всё покажу. Таких съёмок ещё никто не делал.
Чирков завёл мотор, и «Мерседес» плавно поехал по улице Артёма.
- А вы представляете, Колодезный – сепаратист, - заявил Чирков.
- Чего это я сепаратист? - обиделся Колодезный.
- А кто ты? Покажи им свои фотографии.
Колодезный протянул нам с Ведякиным пачку фотографий.
- У него есть такие ученицы, а он их от нас скрывал, - продолжал обвинять Колодезного Чирков, - ладно вы – мужчины женатые, а я – холостой. А у него такой Клондайк, и он молчал. Но я его простил. Я бы всё ему простил за этот диск.
Чирков нажал на кнопку магнитолы и протянул нам с Ведякиным коробку из-под музыкального диска.
- Адриано Челентано, - восхищённо произнёс он, - лучшие песни.
Так мы и ехали под зажигательные песни Челентано, рассматривая фотографии Колодезного. На фото были Дмитрий Алексеевич с ученицами, Дмитрий Алексеевич без учениц, а также ученицы без Дмитрия Алексеевича. Мы с Ведякиным не без интереса всё это рассматривали. И всем было весело, и даже Вовка не плакал, а Денис так и вовсе чувствовал себя в «Мерседесе», как хозяин.
Андрей Николаевич Чирков жил на окраине Донецка в собственном двухэтажном доме с небольшим садом и вместительным гаражом. В доме – пол с подогревом, минимум мебели, из электроники я заметил только домашний кинотеатр. Перед этим кинотеатром мы и уселись. Чирков угостил нас вином.
- Настоящий «Кальвадос», - похвастал он, - из Испании.
На большом экране появилась картинка райского уголка: синее море, зелёные пальмы, жёлтый песок, чёрные люди. Звуковым сопровождением служила музыка группы «UB-40». Как мы поняли, это была заставка, после которой возникли озвученные голосом Чиркова титры:
«Донбасспроминвест» представляет
ОХОТА НА ЦУНАМИ
Дальше шла демонстрация прилёта Чиркова в столицу республики Шри-Ланка город Коломбо. Чирковский голос за кадром рассказывал о звонке приятеля из Владивостока, предупредившего его о том, что с двадцать пятое по двадцать девятое декабря в Индийском океане может произойти катастрофическое землетрясение.
- Я его зову – Полковник Цунами, - прокомментировал нам Чирков, - работает в Приморском геодезическом институте, лучший в мире специалист в этой области.
Дальше экран показывал виды Коломбо, а голос Чиркова за кадром рассказывал об острове Шри-Ланка, об истории Цейлона, и о террористической организации «Тигры освобождения Тамил-илама». После начального лирического отступления автор фильма перешёл к делу и начал рассказывать о явлении цунами.
- А сам-то ты какое отношение ко всему этому имеешь? – поинтересовался я у Чиркова. По ходу просмотра фильма у меня складывалось впечатление, что наш Андрей Николаевич в геофизике далеко не профан.
- Самое прямое, - ответил Чирков, - моя кандидатская диссертация называлась: «Влияние глобальных катастроф на иерархическую структуру биоценозов».
- Чего? – не понял Колодезный.
- Ничего, - ответил за Чиркова Ведякин, - диссертация как диссертация, даже мне понятно. А тебе, как историку тем более, должно быть понятно.
- Должно, - согласился Колодезный, - но непонятно. Нет, глобальные катастрофы – это понятно, иерархическая структура, в общем-то, тоже… а что такое биоце…
- Биоценозы? Совокупность живых организмов населяющих определённое природное образование, - ответил Чирков, - к примеру, лес, или озеро.
- Или город, - сказал я.
- Или страну, - добавил Ведякин.
- Страна – это не природное образование.
- Город тоже.
- Город гомогенен, - нашёлся я в защиту своей идеи.
- Ничего подобного.
- Благородные доны, не спорьте по пустякам, - произнёс Чирков, - сейчас начнётся самое интересное.
На экране Чирков рассказывал о том, как он устанавливал видеокамеру в дупле самого толстого дерева росшего на берегу залива. Камеру необходимо было надёжно спрятать, поскольку местное население имело привычку воровать абсолютно всё, и в тоже время камеру нужно было установить таким образом, чтобы её угол обзора был максимальным. Иногда на экране вместо Чиркова появлялся другой мужчина примерно его ровесник, как я правильно догадался, это и был тот самый Полковник Цунами.
- Теперь нам оставалось только одно: ждать сильного землетрясения, - произнёс экранный Чирков, и растаял в изображении ночного побережья.
Дальше на экране совершенно неожиданно и вроде бы некстати появилась реклама корпорации «Донбасспроминвест».
- Что-то знакомое, - заметил Ведякин.
- Моя фирма, - ответил Чирков, - владеет семидесяти шестью процентами акций донецкого «Гормашзавода».
Вот это – сюрприз.
- Так что, выходит, я работаю на твоём заводе? – удивился я.
Всеобщее внимание переключилось на экран. Там начиналось самое интересное.
- Примерно в половине первого по местному времени, - тревожным голосом вещал экранный Чирков, - остров сотрясли подземные толчки. По предварительным оценкам, сила толчков в эпицентре, который находился под дном Индийского океана к юго-востоку от Цейлона, могла составлять от семи до девяти баллов. Это означало, что где-то через час на нас может обрушиться цунами.
Гостиница, в которой поселились Чирков с другом полковником, находилась на относительной возвышенности, а потому, когда цунами всё-таки пришло, не пострадала. В ключевой момент съёмка велась с двух камер: той, что была спрятана в дупле дерева на пляже, и с ручной, которой Чирков снимал стоя на балконе гостиницы.
- А вот это те самые кадры, которые ещё никому снять не удавалось, - объявил Чирков, когда на экране появился пенный поток не то воды, не то грязи.
Поток двигался так быстро, что нам с трудом удалось что-то разобрать. В считанные секунды грязная вода, появившись на горизонте, донеслась до пляжа, смыв всё, что стояло у неё на пути. И буквально за мгновение до ожидаемого столкновения цунами с видеокамерой, изображение пропало. На экране промелькнуло голубое небо, летящее бревно, мутные брызги, затем всё. Звук и изображение пропали.
Потом изображение снова появилось, показав нам цунами таким, каким его было видно с балкона гостиницы.
- Ну, это вы должны были видеть по телевизору, - прокомментировал Чирков.
Что-то подобное я действительно видел в программе новостей: вырвавшаяся из моря вода разливалась по городу, предварительно уничтожив прибрежные постройки.
- Какое-то цунами – нецунамистое, - вяло произнёс Колодезный, - я думал, будет большая волна, а тут как будто канализацию прорвало.
В это время мой малый ползал у него по животу, и этот процесс вроде бы и не раздражал Димку, но по всему было видно, что маленьких детей он не любит. Я принял сына с его живота и усадил себе на колени.
- Цунами, как цунами, - возразил я, - мне другое интересно, как Николаич потом ту вторую камеру нашёл, которая на пляже была.
- А я её и не нашёл, - ответил Чирков, - это была прямая трансляция с пляжа прямо на мой компьютер.
- Серьёзно, - отметил Ведякин.
И в этот момент в дверь позвонили. Хозяин пошёл открывать и спустя минуту вернулся с молодым человеком в милицейской форме.
- Добрый день, - поздоровался милиционер, - лейтенант Чижик, уголовный розыск.
Розовый сок
(Донецк, октябрь 2004г)
Осенний день выдался на удивление чудесный. Небо было невероятно голубое, а листья на деревьях невероятно золотые. И тишина была такая, какая вообще невозможна в большом городе, но тишина была именно такая. И всё вокруг было просто замечательно, раздражало только то, что в такой волшебный день приходилось работать. С большим удовольствием Андрей Николаевич сейчас бродил бы по городу, смотрел на осенних женщин и думал. «Настала осень – женщины надели сапоги», - думал бы он. Но думать, к сожалению, приходилось совсем о другом. Рядом с Андреем Николаевичем стоял председатель окружной избирательной комиссии и пытался ускользнуть от ответственности. Председатель – женщина лет пятидесяти – была баба тёртая, прошедшая не одну избирательную компанию, знавшая своё дело и знавшая многих влиятельных в городе людей. Заставить её работать по своим правилам, было задачей не из лёгких.
- Ты за мэра не прячься, - сказал ей Чирков, - что за мода пошла, чуть что, сразу на мэра ссылаться. У него свои задачи, у меня свои, он городом управляет, я выборы провожу, поэтому слушай, что я тебе говорю.
- Андрей Николаевич, я вам ни кто-нибудь, я председатель окружной комиссии, и действую согласно украинскому законодательству, а не по вашим сомнительным схемам.
- Жаль Ведякина сейчас с нами нет, - вздохул Чирков, - он бы живо тебе объяснил: кто ты и что ты, а мы – люди тихие, мы тебя молча убьём.
Андрей Николаевич буквально мгновение наблюдал изменившееся лицо женщины, и чтобы как-то сгладить впечатление от сказанного, двусмысленно посмеялся, давая понять, что это, конечно, шутка, но…
- Андрей Николаевич, я не оценила вашего юмора.
- А я тебе не Дима Хрусталёв, чтобы ты мой юмор оценивала. Ладно, понимай меня, как хочешь, но за выборы я с тебя спрошу. Не мэр, а я.
Оставив женщину в раздумье, Чирков запрыгнул в свой «Мерседес» и помчался по следующему адресу.
Колодезный уже поджидал его возле школьной ограды. Андрей Николаевич добавил громкость в магнитоле, открыл обе передние двери автомобиля и вышел на улицу. Когда-то, теперь уже кажется, что давно, громкая музыка во время важных секретных переговоров помогала как средство от прослушки, но теперь специальная аппаратура могла без труда отделить разговор двух людей от любого внешнего фона. Чирков вообще не боялся возможного прослушивания, хотя и допускал, что последнее имеет место. Он просто захотел, чтобы играла музыка, и чтобы на улице был слышен волшебный голос Далиды.
Андрей Николаевич объяснил Диме, что от того потребуется во время первого тура выборов, и что, может быть, потребуется во время второго. Дима слушал внимательно и со всем соглашался.
- Ну, да я за тебя не беспокоюсь, - подытожил Андрей Николаевич, - ты – свой человек. По крайней мере, нарочно нам вредить не будешь. А если будешь, то – мешок на голову и в ставок.
Чирков добродушно посмеялся, давая понять, что это шутка, без всяких «но».
- Да чего там, - ответил Колодезный.
- Ты Ведякина давно видел? – Чирков решил сменить тему разговора.
- Порядочно, с месяц, наверное.
- Я вообще за всем этим дерьмом никого не вижу. Не с кем даже водки попить – одни уроды вокруг, а Ведякин ваш – настоящий человек.
Дима, соглашаясь, кивнул головой.
- Да и вы с Серёгой тоже неплохие ребята, - добавил Чирков.
Они практически одновременно повернули головы. По направлению к ним шла девушка. Андрей Николаевич сначала уставился взглядом на её стройные ноги, затем на плавно покачивающуюся юбку, оценил должным образом её гордую осанку и, наконец, при приближении, попытался зацепить взглядом её глаза. Но девушка посмотрела не на него, а на Колодезного и произнесла: «Здрасте».
- Привет Оля, - ответил ей Колодезный.
Андрей Николаевич только проводил её взглядом, и вдруг, сам от себя не ожидая, сказал ей вослед:
- Девушка постойте! Не покидайте нас.
Девушка остановилась, медленно повернулась к нему лицом и посмотрела на него большими зелёными глазами.
- Ольга, можно пригласить вас на танец, - спросил её Чирков.
От подобного предложения глаза Ольги сделались ещё больше, а Андрей Николаевич, не теряя времени даром, подошёл к ней, взял её за талию и принялся раскачиваться с ней в такт музыке.
- Вы кто? – спросила Ольга, едва придя в себя.
- Андрей Николаевич.
- Понятно. По имени отчеству и шёпотом.
- Почему вы не улыбаетесь? Девушки должны улыбаться.
- Это другие улыбаются, а я нет. Это ваша машина?
- Моя. А вы – ученица Дмитрия Алексеевича?
- Да, бывшая.
- Бывших учениц не бывает. Бывшая ученица, это всё равно, что бывшая дочь.
- Какой-то вы странный.
- Да. И если этой осенью я влюблюсь, то пусть это будешь ты. И если я когда-нибудь вернусь с этой войны, то пусть я вернусь к тебе.
- Это чьи-то стихи?
- Да. Мои.