Угу. Значит так. Литгазета ЁЖ экспериментирует с новым форматом – его можно назвать «колонка редактора».
Итак, я доброволец. И один из моих коллег предложил мне выразить своё мнение о ситуации в Южной Осетии и вокруг неё.
***
Представьте себе такую картину. Спит женщина. Неважно, какой она национальности. Спит и видит сон. А во сне она не человек, а большая такая красивая медуза. Вся такая легкая, прозрачная, с огоньками, которые рассыпаны по всему телу и переливаются всеми цветами радуги. И вот она парит в толще соленой воды. Вода чистая, далеко в ней видно. Вот акула проплыла, вот стайка сардин промелькнула, черепаха морская вальяжно прогребла мимо. Но что это вдалеке? Что-то темное приближается к медузе. Что-то гудящее, шумит не на шутку. Все ближе, и ближе, и ближе. И громче, и громче, и громче. Вода сжимается, давит на медузу, начинает сжимать её в своих объятиях, и вот, в конце концов, это большое и темное подминает под себя студенистое животное и разрывает его части винтом.
А в комнату, где спит женщина, влетает снаряд. Или бомба где-то рядом приземлилась. Бабах! Женщина и сообразить ничего не успевает, даже испугаться, как её заваливает тем, что раньше было стеной или потолком. Перемолотый в муку бетон, пыль, кирпичная крошка запечатывают рот несчастной. Она открывает глаза, а в глаза - мусор. Она пытается поднять руку, чтоб глаза протереть, а рука обездвижена массой, навалившейся на неё. Все тело обездвижено. Вдох, второй, сколько-то ещё. Мышцы напрягаются, но куда там… В какой-то момент после мучений приходит спасительное беспамятство, а вместе с ним – смерть.
А под сердцем женщины в этот момент всё еще теплится жизнь. Человеческий зародыш плавает, пристегнутый пуповиной, в космосе материнского тела. Плавает и бредит кошмарами и радостями предков, всех предков, начиная от одноклеточного и заканчивая тем, кто дал начало его роду. Бредит, бредит, бредит… Бредит, не бредит… Не бредит.
… Или вот ещё. Сидят на старой скамейке возле дома дед и внук. А дед рассказывает внуку, неважно на каком языке, сказку. Про пахаря, богачей, дочь солнца… Внимательно слушает внук сказку – мал ещё, не успел ещё одичать на улице, в мальчишечьей толпе.
И тут неожиданно приходят взрослые небритые дядьки в дешевых спортивных кедах и с автоматами. Сначала обыскивают дом, потом его грабят, а затем пинками и затрещинами выгоняют деда, внука и всю семью заодно с ними взашей со двора. «Идите отседа!» - смеются, - «радуйтесь, что ещё живы остались». И взаправду радоваться надо, грозились же расстрелять. И быстрее-быстрее бегут бездомные вместе с небогатым скарбом, на который не позарились военные. Ведь кто их знает - могут и передумать.
Внук трясется на руках дедушки, идущего нетвердой походкой. И удивленно так думает, почти что плача – почему так: сначала добрый голос дедушки, дочь солнца, а потом – чужие дядьки, страх и слезы мамы? И дом удаляется…
… Ну и напоследок. Вот Вы едете на новенькой машине. Она вся в пыли, а так вообще нулёвая. Вы - военный, и машина везет Вас с ветерком по дороге. Возможно, эта машина принадлежит Вашей части, а может – она трофей, отбитый Вашей армией у врага. Как бы то ни было, Вы едете, ветер развевает Ваши волосы, солнышко светит, две проблемы только – передовая рядом и по-маленькому хочется. И думается: «Щас если не проссусь, лопну, как гондон с водой». Ну, это у Вас юмор такой, армейский.
И говорите шоферу остановиться. Шофер с неохоткою – передовая рядом – соглашается. Машина тормозит. А Вы, отойдя от машины на два метра – чего своих стесняться – расстегиваете мотню и начинаете мочиться. Громко так – в машине кто-то шутит про полковую лошадь. Но Вам все равно – не в первый раз, сами так же шутите, едко.
Шмяк, а Вам пуля прямо между ног залетела! Шальная или враг так пошутил, какая сейчас разница? И Вы складываетесь пополам и падаете на сухую пыльную землю. Сослуживцы перепугались – палят по сторонам, за машину прячутся, да вокруг смотрят. Между ног плотный, как звезда, сгусток боли, и ноги нельзя сдвинуть из-за него. Сгусток мешает. Вы скрипите, нет, не скрипите… И не воете… И не стонете. В общем, Вы издаете какой-то непонятный звук: то ли вой, то ли стон, то ли скрип, то ли скрежет, то ли крик, то ли шипение. Руки на ране, и через них льется кровь, много крови. Пальцами Вы чувствуете кусок плоти, который буквально на ниточке прикреплен ещё к телу. Вот чуть-чуть дернете, и насовсем оторвется. И смотреть страшно… Чувствуете только, что там не так как было раньше, а что-то страшное, уродливое и пробирающее до костей своим ужасным видом. Не разберешь, что сильнее – боль в голове, или внизу.
Наконец, спутники выбегают из-за машины и затаскивают Вас в кузов. Машина трогается. Убирают Ваши руки от раны, Вы не даетесь, насильно разводят их в стороны. Начинают обрабатывать рану. Один только утешает, остальные морщатся… И никто не шутит, не подкалывает. Вы понимаете – даже через боль Вы понимаете, что дела очень плохи…
***
Вот такое говно.