Глава IX
Сознание вернулось к Веселину не сразу. Когда оно вернулось, он еще какое – то время не понимал, где он, и что с ним происходит. Когда с его головы сдернули мешок, он понял и осознал, что произошло. В памяти начали всплывать события, предшествовавшие этому моменту. Моменту крайне неприятному, так как капитан Дражич сидел связанный, перед турецким капитаном, в окружении нескольких турецких солдат. Оглядевшись вокруг и увидев, что он сидит в кресле посреди гостиной его собственного дома, он окончательно вспомнил все.
Он вспомнил, как они с Борисом Крайневым добрались о Драговице, как не пошли сразу в усадьбу днем, решив дождаться темноты. Как, поднявшись на крыльцо темного дома, Веселин открыл незапертую дверь и сделал несколько шагов внутрь. Что случилось потом, он не понял. Страшная сила, громыхнув и вспыхнув, ударила его в грудь, перебив дыхание и почти остановив сердце. Веселин вспомнил, что последнее, что он ощутил, было то, как его ноги оторвались от пола и он куда-то полетел, увлекаемый этой страшной силой.
Очень болела грудь, дышать было еще достаточно тяжело. Ныла голова, стукнутая, вероятно, при падении, которым неизбежно закончился полет.
Веселин посмотрел на турецкого капитана. Примерно ровесник, даже чем-то похож на него, Дражича. Такие же усы, гладко выбритые, в отличие от многих турок, щеки и подбородок. Под густыми, но не косматыми бровями – темные глаза, внимательно глядящие на капитана Дражича. Веселин не знал, что сказать, тем более, не знал на каком языке сказать что-либо, так как, оглянувшись вокруг, Бориса Крайнева он не обнаружил.
Его раздумья прервал турецкий капитан, заговоривший на прекрасном французском языке:
- Надеюсь, господин капитан, вы пришли в себя? Вы удивлены моему французскому? Я окончил французскую военную академию. А до этого Сорбонну. Но это к делу не относится. Вы в состоянии воспринимать то, что я вам говорю? У нас важный разговор и я хочу, чтобы вы хорошо понимали то, что я вам говорю.
- Я хорошо понимаю вас, господин капитан. Что со мной произошло? Где мой унтер-офицер? Где хозяева этого дома?
Турецкий капитан немного покачал головой в такт задаваемым вопросам, когда Дражич умолк, опять поднял на него глаза и начал отвечать:
- Отвечаю по порядку. Вы испытали на себе действие моего изобретения. Может быть, его еще кто-нибудь где-нибудь изобрел, я не знаю. Это неважно. Я не гонюсь за славой первооткрывателя. Это был шомпол с большой мягкой колобашкой. Его заряжают в старое капсюльное ружье. Как оно действует, вы теперь знаете. Как в охоте на ценную пушнину, чтобы не портить шкуру и мех.
Ответ на второй вопрос. Подданный султана болгарин арестован и должен быть повешен за измену. Судьба хозяев этого дома, как мне известно, ваших родных, сложилась по-разному. К этому вопросу мы еще вернемся.
Сейчас я хотел бы задать вам вполне невинный вопрос. Если мои аскеры развяжут вас, вы не будете пытаться немедленно меня убить? Если будете, то, боюсь, разговора у нас не получится, а это было бы огорчительно. Разговор важен для нас обоих. И так? – Поток французского красноречия турецкого капитана замедлился и на мгновение прервался.
- Не собираюсь, - отозвался Дражич и турецкий капитан сделал знак своим солдатам. Рассеченные острым кинжалом узы пали к ногам Веселина Дражича.
- Давайте знакомиться, - продолжал разговорчивый турецкий офицер. – Я – капитан Фарман. Насколько мне известно, вы – капитан Дражич, сын хозяина дома, старого Воислава. Я не буду долго ходить вокруг да около, и перейду сразу к делу. Во время недавней операции, вашим отрядом захвачен в плен полковник Асаф Мехти-Оглу. Теперь же я хочу предложить вам оказать нам содействие в его возвращении. Без вашего участия это не удастся сделать без лишних жертв с обоих сторон.
Возмущенный Дражич вскочил с кресла, гневно глядя на капитана Фармана, практически выкрикнул ему в лицо:
Вы господин капитан, имеете неверное представление о воинской чести и достоинстве. Если бы я не был у вас в плену, я потребовал бы сатисфакции за оскорбление, которое вы нанесли мне, сделав подобное предложение!
- Ну что ж, - ухмыльнулся капитан Фарман. – Я вижу, вы настроены весьма решительно. Это понятно. Но я предлагаю вам совершить не предательство, нет! С определенной стороны это скорее акт милосердия. Тем более, что освобождение полковника Мехти-оглу ничего не изменит в уже начавших развиваться событиях. Наши эскадроны не ударили по Радковичу, из-под Белграда подошла помощь. Вы добились своего, похитив полковника. Теперь же он вам объективно не нужен. Он не посвящен в планы высшего командования, выполнял поставленные перед ним конкретные тактические задачи. И не более того. Мы же хотим заполучить его назад как правоверного мусульманина и отца четверых детей.
Давайте порассуждаем о дальнейшей судьбе полковника. Как боевой офицер, взятый в плен, он не подлежит ни суду, ни какому бы то ни было наказанию. Офицеров такого уровня просто обменивают на своих, попавших в плен офицеров. Так что рано или поздно, полковник все равно вернется к своей жене и детям. Я же просто предлагаю ускорить этот процесс, причем очень выгодным для вас, господин капитан, образом. Кроме вашего провожатого, этого болгарина, которого, как уже было сказано, следует просто повесить за измену, я предлагаю еще двух человек для обмена.
Глаза капитана Фармана лукаво заблестели. Речь замедлилась и французское произношение и без того очень приличное, стало просто идеальным.
- Прошу вас, господин капитан, пройти со мной на конюшню.
Фарман встал и жестом пригласил последовать за ним.
В конюшне был полумрак, глаза со свету привыкли не сразу. Но то, что Веселин увидел, заставило его тихонько вскрикнуть
- Владко! Милица!
Он не ошибся. К столбам конюшни были привязаны его брат и невестка. Рты у них были заткнуты, а глаза завязаны.
- Я хочу, чтобы их развязали, - Дражич резко повернулся к Фарману.
- Все в ваших руках!
- Я хочу говорить с ними!
- Ну что ж, извольте.
Веселин рванулся, было, к брату, но штык аскера уперся ему в солнечное сплетение.
- Не надо нервничать, мсье Дражич, - капитан Фарман подошел к Владко, развязал повязку на лице и вынул у несчастного кляп изо рта. Владко Дражич тяжело и часто задышал.
- Это я, Владко! Я – Веселин!
- Что ты тут делаешь, с турками? – Сразу спросил старший брат.
- Я тоже в плену, но я могу спасти и себя и тебя с Милицей.
- Я понял, ты что-то должен для них сделать. Умоляю тебя, ничего не делай. Они все равно убьют и меня и тебя и Милицу. Только сначала получат то, что им нужно.
- Где отец, мать, сестра?
В Белграде. Они успели уехать, а мы с Милицей нет. Все эти лошади. Пока с ними возились, не успели уйти.
- Я освобожу вас!
Веселин повернулся к Фарману, и, на мгновение задумавшись, произнес:
- Какие гарантии, что вы, получив полковника Мехти-Оглу, отпустите нас всех?
- Мое слово! Какие еще могут быть гарантии в данной ситуации? И что, у вас есть выбор? Нет, нет, выбор, конечно, всегда есть, но я все-таки предостерег бы вас от скоропалительных решений и необдуманных действий.
Дражич отвернулся, закрыв глаза, запрокинул голову назад. Через несколько мгновений он посмотрел на капитана Фармана.
- Едем! – Тихо, но четко произнес он.
- Ну, нет, - возразил Фарман. – Сейчас вам надо отдохнуть. До хозяйства полковника Радковича почти день пути. Попробуйте уснуть. Выбирайте любую комнату. Вы же все таки хозяин, как никак. Только, не обессудьте, вам придется потерпеть ночное соседство Энвера.
Фарман что-то отрывисто приказал молодому аскеру, и тот приблизился к Дражичу.
Веселин пошел в свою комнату, упал на кровать и стал смотреть в потолок. Куча мыслей лезла в голову, но усталость взяла свое, и вскоре он забылся тяжелым сном. Когда его разбудил вышеупомянутый Энвер, за окном уже сияло солнце.
Веселин вышел во двор, умылся из ведра у колодца и обернулся кругом, чтобы увидеть кого нибудь еще кроме своего вынужденного соседа по ночлегу.
В этот момент на крыльцо вышел Фарман, одетый в сербскую форму, снятую, как догадался Веселин, с Крайнева.
Из-за дома еще один аскер подвел им трех лошадей под седлами.
- Ну, с Богом! – Улыбнулся капитан Фарман. – Что вы поморщились, господин капитан?! Бог у нас с вами один, только называем мы его по-разному.
Теологическая лекция закончилась не начавшись, Фарман взлетел в седло, Дражич последовал его примеру, и вскоре Драговице скрылось за горизонтом.
К расположению Радковича подъехали затемно. Быстро проехав первых часовых, Веселин поприветствовал их, не отвечая на какие-то вопросы вдогонку. Мехти-Оглу был заперт в небольшом дровяном сарайчике, пристроенном к дому. Стоявший на часах у этого сарайчика рядовой Марич вскинул руку в приветствии. В этот же момент Фарман воткнул стилет в сердце бедного солдата по самую рукоятку. Дражич скрипнул зубами, на мгновение от ужаса закрыл глаза, но через мгновение взял себя в руки. Фарман зашел в пристроечку, произнес несколько слов по-турецки. Обратно он вышел уже в сопровождении полковника Мехти-Оглу. Кивком головы капитан Фарман пказал Дражичу на лошадей. Троица оказалась в седлах почти одновременно.
Повернув коня, Веселин услышал окрик дежурного офицера. Это был Вазов, болгарский волонтер. Они встретились взглядами в свете факелов и в этот момент Фарман, почти не оборачиваясь, выстрелил в сторону Вазова из пистолета. Тот схватился за левое плечо и упал, опрокинутый пулей. Три всадника растворились в ночном мраке.
Полковник и два капитана скакали несколько часов без остановки, затем Фарман , сделав знак рукой, остановил коня и что-то сказал полковнику по-турецки. Затем, опять перейдя на свой изысканный французский, обратился к Дражичу.
- Здесь мы дождемся моих людей. Они сопроводят нас в Драговице. Там мы расстанемся. Вы останетесь со своими родными и этим болгарином.
Дражич молча спешился и сел немного в стороне, искоса наблюдая за оживленно беседующими турецкими офицерами.
Примерно через час подъехало несколько всадников в турецкой форме. Они раскланялись перед полковником Мехти-Оглу, и капитаном Фарманом, не удостоив даже взглядом Веселина Дражича.
Поговорив с подъехавшими солдатами, капитан Фарман повернулся к Дражичу и, улыбнувшись, произнес:
- Ну вот, мы продолжаем путь, то есть возвращаемся к вам домой. В дорогу!
Через несколько мгновений кавалькада всадников тронулась в путь. К утру, они добрались до Драговице. Веселин не чувствовал усталости, вернее, не замечал ее. Мысли о брате и невестке не давали ему покоя. Он даже не думал о своей дальнейшей судьбе. Сейчас главное – отправить Владко и Милицу в Белград. Каким образом, этого он не знал.
Спешившись у крыльца, Дражич обратился к капитану Фарману:
- Я выполнил свою часть нашего договора. Теперь, ваша очередь выполнить свою.
Капитан Фарман шутливо поклонился.
- Конечно, конечно! Сейчас лейтенант Ширван вернет вам ваших родственников и болгарина. К сожалению, он не может вернуть их вам целиком. Они, как я предполагаю, состоят теперь, как минимум из двух частей каждый.
Ничего еще не понимающий Веселин смотрел на молодого турка в офицерском мундире лейтенанта, который приближался со стороны конюшни. Веселин не сразу понял, что этот лейтенант несет в руках. И только когда Ширван бросил к его ногам головы Владко и Милицы, Дражич, оцепенев от ужаса, повернулся к Фарману.
- Что…, вы…, вы же дали слово! – Задохнулся Веселин.
- Но, к сожалению, вам не давал никакого слова лейтенант Ширван. Его брат был адъютантом полковника Мехти-Оглу. Как вам хорошо известно, адъютантов полковника убили. Так вот все слова лейтенанта Ширвана были обращены только к Аллаху, с просьбой дать ему возможность отомстить…
Словоохотливый капитан Фарман не смог закончить свою речь. Осознавший страшную правду свершившегося и оценив ситуацию, капитан Дражич неуловимым движением выхватил саблю из ножен одного из стоявших рядом солдат и волчком закрутился между турками. Рухнул на землю с разрубленным животом капитан Фарман, упал на колени, вскинув руки к перерубленному горлу, мстительный лейтенант Ширван. Что-то кольнуло в бок, но Дражич этого не заметил. Воткнув саблю в живот солдату, вскинувшему ружье, Веселин оттолкнулся ногой от спины Ширвана, ползающего на четвереньках, и вскочил на коня.
Подняв коня на дыбы, сбил с ног еще пару аскеров, и, дав шпоры, припал к конской шее. Он уже вырвался из вражеского кольца, когда ему вдогонку захлопали выстрелы. Горячая сила ударила в спину, но капитан удержался в седле. Он не знал, куда скачет, пришпоривая коня до тех пор, пока силы не оставили его вместе с кровью ран, и сознание угасло. Конь остановился, и Дражич сполз набок и упал на землю.
Он не знал, сколько он пролежал в забытьи. Придя в сознание, он просто встал, и, превозмогая страшные боли в боку и в спине, забрался на коня. Он поехал наугад, не понимая, в какой стороне что находится. Конь, не подгоняемый седоком, шел не торопясь, Веселин пару раз терял сознание, но каждый раз оставался в седле.
В третий раз ему это не удалось, и он опять оказался на земле. Когда он очнулся, коня рядом не было. Над ним сияли яркие балканские звезды. Он лежал, смотрел на эти звезды, и ему казалось, что они понемногу приближаются.
Наверное, я умираю, подумал Веселин. Умирать не страшно, совсем не страшно. Не будет этой боли, будет тепло и спокойно. А может, я уже умер? Но если я умер, то я умер предателем. И Мадлен, она осталась жить женой предателя. И мой ребенок, может быть сын, будет сыном предателя. Нет, я должен все объяснить, пусть меня судят, но они узнают правду. Кто они, подумал Дражич, и сам себе ответил – все, кто будет судить, рядить, и обсуждать. Все должны знать, что он не убивал Марича, что это Фарман его убил. И что Ширван, будь он трижды проклят, убил его, Дражича, брата и невестку, а также, наверное, Бориса Крайнева. Дражич не видел головы Бориса, но вряд ли турки оставили его в живых.
И Мадлен, Мадлен нельзя оставлять одну в этом мире. Ее никто не защитит, она не пробьется. Да еще с ребенком. Надо жить. Надо идти к своим, доказать им, что он тоже свой.
Дражич собрал силы, встал, и пошел, сориентировавшись по звездам, туда, где с большей долей вероятности могли быть сербские войска.