Нет, это не была любовь с первой встречи. И даже не с первого месяца. Эта была из тех любовей, что воспитала себя во мне.
Наши отношения длились два года. Конечно и раньше бывали встречи, и какие-то из них западали в душу надолго. Но чтобы так серьезно, лицом к лицу - два года.
И теперь мне хотелось быть с ним. Я смотрела за окно и мне было пусто. Совсем пусто. Раньше казалось там, где горизонт - там всё. А теперь, горизонт стал обезличенным. Что-то в нем навсегда потерялось. Острота.
Я вышла во двор. Звездное небо и северный ветер - все, чем привыкла дышать, вдруг оказалось совсем ненужным. Я потерялась. Боже мой, как он изменил меня.
Два года - я не назову их лучшими в жизни. Но остальное я назову прошлым, а два года - так и останутся - два года.
Он был южным, а я с севера. Он не любил головные уборы, зато любил дожди. Потом и я привыкла. Мы любили гулять, особенно по ночам. После каждой такой прогулки он провожал меня. Во всем этом мне нравилось ощущение того, что он смотрит. Не уходит, а наблюдает: вот я подхожу к дверям, ищу ключи, открываю и исчезаю в дверях. И даже потом - я знала - он смотрит. Если в обычных отношениях всегда не хватает ощущения "вместе", то он смог остаться рядом навсегда. И даже теперь.
Он был солнечным, а я воздухом. Я знала, эта совместимость не случайна. Она полна внезапности: мы катались на трамваях, без билетов и маршрута. Мы находили таких же сумасшедших себе друзей, и ночевали в аэропортах. Мы оба любили плотно завтракать, но напрочь забывали об обедах и ужинах.
Мы могли сидеть часами в Cofeedelii, я не помню чем мы занимались, но я отражалась в его экране, как он в моем.
Я знала, что так не бывает. Два года ощущение счастья. Я знала, и поэтому плакала. Впервые я это поняла - там, на Арбате. Я вдруг увидела его, в красном. Таким беззащитным предо мною. Мы сидели на скамейке. Было около 10 утра. Дворники, сонные.
- К чему бы такие ранние встречи?
- Я уезжаю.
Я достала билет, повертела в руках. "Алматы - Лондон". Он побледнел.
- Не надолго?
- Не знаю.
Он больше ничего не спрашивал. Мы молча пошли гулять. Это было невыносимо. Я не снимала темных очков. Мы шли и я знала - это в последний раз.
Зачем-то оказались в Меломане. На эскалаторе я не выдержала:
- Я не смогу, я потеряюсь...ты...Ты...сделал меня другой. Ты стал моим миром. Нашим. Зачем?!...
Он обнял меня, я замолчала. Было сотни таких объятий, и могло бы быть миллион. Но не случиться. Я судрожно, словно ребенок, маленький и обидчивый ребенок, не отпускала его от себя весь тот день. А он, взрослый и сильный, был со мной до конца.
А конец случился в поезде. Мы приехали на вокзал позже обычного. Все хотелось о чем-то сказать, но уже не смоглось. Объявили мой поезд и началась давка. Я почувствовала себя в фильме военных лет: мелькание людей, ощущение приближающейся опасности, и каждый стремится укрыться по своим вагонам. Мы шли то теряясь из виду, то находясь. Встретились уже у самого вагона. Он сказал:
- Я любил тебя, а ты любила меня, но иногда, по ночам, тебе снилось другое небо...И я рад, что уедешь туда.
- Мне снилось небо Лондона. Прости. Но я вернусь. К тебе. Вместе с небом Лондона.
- Я буду вас ждать.
Другим не объяснить за что я тебя люблю. И даже этим коротким рассказом я бы не смогла высказать и толики. Я придала тебе облик, нарисовала и даровала тебе речь. А ты никогда не скажешь мне и слова. Ты будешь молчать, и никогда не позвонишь. Но я сама, знай, буду звонить тебе! Я раскодировала тебя. Ты - город. Город объятый горами. Город объятый любовью. Ты мой город...Алма - Ты...