Человек ко всему привыкает. Фикрет приезжал, уезжал. В те дни, когда он оставался у Ляман, Марзия ханум ночевала у подруги или спала на кухне. Фикрет постепенно взял на себя роль хозяина дома, и обе женщины были даже рады этому, тем более, что хозяин он был хороший. Наконец, на четвёртый месяц их общения Ляман сообщила Фикрету, что беременна и тут же получила в подарок бриллиантовое колечко.
– Откуда ты узнал про мою беременность? – спросила Ляман, примеряя колечко.
– Наверное, предчувствие, – ответил Фикрет.
Он долго объяснял Ляман, что она должна хорошо питаться, много отдыхать, слушать хорошую музыку и получать только положительные эмоции.
– Ребёнок внутри тебя всё понимает и воспринимает, – объяснял он, – я не хочу, чтобы
моему сыну было плохо, и не успела Ляман произнести слово, он добавил:
– Я уверен, что у меня будет сын! Ты сделаешь меня полностью счастливым!
Фикрет предложил Ляман уйти с работы, и Ляман сразу же согласилась, так как после того, как она «резко стала богатой» за её спиной все шушукались.
– Не рискуй, нельзя ни в ком быть до конца уверенной, – вставила тут же Марзия ханум.
– Как же вы меня достали! – обернулся Фикрет к так называемой тёще. – Разве я могу бросить мать моего ребёнка?
– Да получше тебя мужики бросали беременных женщин, вынашивающих их ребёнка!
– Значит, они были хуже меня! Ты пиши заявление, уходи с работы и ни о чем не беспокойся, – сказал Фикрет, глядя на Ляман, – и не о чём не беспокойся, поняла? – и впервые он очень ласково (Ляман это почувствовала каждой клеточкой своего тела) погладил её по щеке.
В следующий приезд он показал Ляман и Марзие ханум дом, который он хотел им купить. Дом был, действительно, хорош: двухэтажный, с двумя спаленками наверху, внизу был большой зал и огромная кухня-столовая. Дом был построен недавно, обставлен хорошей мебелью и в зале на стенке висел большой плоской телевизор. Возле дома был небольшой сад с плодовыми деревьями, гараж, хозяйственная пристройка.
– Можно купить корову! – сказала изумленная Марзия ханум.
– О чём вы говорите?! Какая корова в центре города? – возмутился Фикрет.
– Ну, и на чьё же имя будет куплен этот дом? – иронично спросила Марзия ханум.
– На имя матери моего сына! – твёрдо ответил Фикрет. – У тебя паспорт с собой?– обратился он к Ляман. Она кивнула головой.
Хозяин дома, у которого были готовы документы на продажу, спустился вниз, и они вместе поехали в нотариус. Неугомонная Марзия ханум и в нотариусе не успокаивалась:
– Что-то не верится мне, что он купит дом на твое имя!
– Если бы у меня была такая красивая жена, я тоже купил бы ей дом!– весело сказал старик-хозяин дома.
Фикрет, стоящий у дверей нотариуса, покачал головой и сказал старику в шутку:
– Эй, старик! Смотри у меня!
Он подошёл к Ляман, взял у неё паспорт, посмотрел в него, затем перевёл взгляд на Ляман и прошептал:
– Тебе тридцать семь лет?!
– Да, – спокойно ответила Ляман.
– Почему ты мне об этом не сказала?
– А ты меня не спрашивал!
– Выходит ты старше меня на четыре года!
– Это что-то меняет в твоих планах? – спросила Ляман.
– В принципе – нет, но ты должна быть очень осторожна и беречь ребёнка!
– А себя?
– Прости. Себя – в первую очередь, – произнёс Фикрет, понимая, что выразился не совсем правильно.
Дом был куплен, старик даже не пожелал возвращаться обратно. Он отдал ключи и какие - то квитанции Фикрету, сказал: «Живите на здоровье!» – и ушёл.
– Почему он не поехал с нами? Вдруг возникнут какие-то проблемы с подачей воды, газовым счетчиком или ещё с что-нибудь? – заволновалась Марзия ханум.
Фикрет объяснил, что он всё выяснил, когда давал старику задаток, и что в доме уже лежат его некоторые вещи. В тот же день Ляман с матерью переехали в новые апартаменты.
Беременность украшает женщину и Ляман, действительно, похорошела. Хорошие условия, покой, достаток – всё это тоже сыграло свою роль. Перед Новым годом Ляман родила здорового мальчика, который был точной копией своего отца: светлый, зеленоглазый. Фикрет во время родов не присутствовал в городе, но обо всём позаботился заранее: Ляман была выделена отдельная палата и обеспечен прекрасный уход. Поздно ночью он позвонил ей на мобильный телефон и, не поздравляя, спросил:
– Ты себя хорошо чувствуешь, у тебя нет никаких проблем? – и, услышав положительный ответ, добавил: – Спасибо! Ты умница! Я буду через неделю!
К тому времени Ляман уже выписалась из роддома. Фикрет накупил для ребёнка кучу вещей, игрушек, памперсов. Он долго стоял и смотрел на своего сына, не посмев даже дотронуться до ребёнка. Марзия ханум сказала:
– Возьми сына на руки, пусть он почувствует своего отца!
– Я боюсь, он такой маленький!
Марзия ханум взяла из кровати малыша и передала Фикрету, который бережно подержал ребёнка и положил его обратно в кроватку. Он достал из кармана серёжки от подаренного ей ранее бриллиантового кольца, поцеловал Ляман по-отцовски в лоб и сказал:
– Теперь я отчасти счастлив!
Ляман молчала.
– Ты даже не поинтересовалась, почему я счастлив отчасти!
– Потому что я знаю причину. Ты не можешь поделиться радостью со своими близкими.
– Ты права. Просто ты не представляешь себе, какой поднялся шум, если бы все узнали о рождении моего сыночка. Кстати, его имя Гусейн – так звали моего отца.
– Пусть растет здоровым! – сказали хором Ляман и Марзия ханум.
Следует отметить, что Марзия ханум после рождения внука стала мягкой и покладистой. Она ни на минуту не отходила от внука, давала возможность отдыхать Ляман. Да и мальчик был очень спокойным, редко плакал, а когда просыпался, у него было такое серьёзное выражение лица, что Марзия ханум говорила:
– Этот ребенок точная копия своего отца, такой серьезный, ужас!
Ляман души не чаяла в своём сыночке и была счастлива. Соседка, проживающая в доме по соседству, которая пришла поздравить её, сказала с долей зависти в голосе:
– Твой муж хоть в Баку работает и часто приезжает, а мой – в Мурманске. Приезжает в два года один раз. Он считает, что его обязанность только посылать мне деньги. На прошлой неделе послал детям фотографии по Интернету, так младший сын говорит, показывая на фото: «А кто из этих мужчин мой отец?» Представляешь?! Так что, ты не переживай!
– А разве я тебе на что-нибудь жаловалась? – спросила Ляман.
– Нет! Просто многие женщины расстраиваются из-за того, что их мужья работают в другом городе. Чёрт их знает, чем они там занимаются в свободное время!
Несмотря на естественное внутренне недовольство, которое никогда не покидало Ляман по причине её фактически незаконного положения, на которое она согласилась добровольно, разговор с соседкой её несколько успокоил.
– Действительно, Фикрет мог быть моим мужем и работать в Баку, а я бы терпеливо ждал его дома.
Спустя три года Ляман родила девочку, которая была названа в честь матери Фикрета, Шаргия, а они звали её Шарой. Девочка была похожа на Ляман. Фикрет делал всё возможное для своих детей, их матери и даже тёщи. В течение этих лет они неоднократно выезжали на курорты России, Украины, Турции, перед Новым годом слетали в Дубаи, а про наши курорты и говорить нечего. Они постоянно посещали места отдыха в Азербайджане.
Фикрет был очень доволен Ляман и радовался тому, что не ошибся в ней. За всё это время она ни разу не позвонила ему на мобильный телефон и, вообще, никогда не выражала недовольства чем-нибудь. Фикрет вынужден был признаться самому себе, что он теперь любил Ляман не только, как мать своих детей, а его тянуло к ней, как к привлекательной женщине. После родов она немного поправилась, но это делало её более сексуальной. Но в то же время он очень любил Фиру и последнее время постоянно думал о том, как у него получается любить двух женщин одновременно. Затевая историю с рождением детей, он рассчитывал только стать отцом и привязываться к Ляман совсем не входило в его планы. Ляман была умная женщина. Она прекрасно знала своё положение и то, какое место она занимает в жизни Фикрета. Она уже разменяла пятый десяток и была счастлива тем, что имела. Она никогда не уговаривала его задержаться на час или на день и не пыталась привязать его к себе путём каких-нибудь женских уловок. Она спокойно прощалась с ним, желая ему счастливого пути, и никогда не спрашивала, когда он приедет в следующий раз, то есть она не создавала ему проблем в его и без того сложной жизни. И за всё это Фикрет был бесконечно благодарен Ляман.
Однако Фикрета тяготило его двойственное состояние. Он хотел чаще видеться с детьми, и, если быть до конца откровенным, то и с их матерью, но он не мог оставить свою Фиру, которая была несчастлива без детей. Фира нутром чувствовала перемену в муже, но никак не могла его уличить. Она пыталась, но у неё ничего не получалось.
– Иногда у тебя на лице такая непонятная глупая улыбка, как - будто ты знаешь что-то такое, чего не знаю я, – сказала как-то Фирангиз.
– В моей голове столько информации, о которой ты даже представления не имеешь!
– Ты меня не понял! Я не имею в виду научные знания, я говорю о личном!
– Ты просто говоришь глупости! – ответил Фикрет вставая.
За эти пять лет он ни разу не прокололся, и надеялся, что это продлится долго.
Но это, конечно же, невозможно! Обязательно где-то, кто-то, что-то увидит и где-нибудь около кого-нибудь об этом обмолвится. И, несмотря на то, что Фикрет никогда вместе с Ляман или с детьми не выходил за ворота своего дома, неизвестно откуда кто-то узнал и сообщил Фирангиз о том, что у её мужа в одном из районов республики есть дети. И с этой самой минуты жизнь Фикрета превратилась в невообразимый кошмар. Бесконечные крики, скандалы, истерики стали постоянными спутниками их с Фирой семейной жизни. Без
сомнения, он предполагал подобную реакцию жены, но не такую.
– Фика! У тебя двое детей, а я об этом не знаю! – орала Фира. – Почему?
– Кто тебе об этом сказал? – стараясь держать себя в руках, спрашивал Фикрет, не соглашаясь, но и не опровергая информацию.
– Да какая разница, кто?! Ты ответь мне, почему я об этом не знаю и, вообще, правда ли это? – плача, вопрошала Фира.
Фикрет давно думал о том, что он ответит жене, если всё раскроется, и решил, что лучше всего сказать правду. Горькую, но правду.
– Да, у меня двое детей, но жены нет, есть женщина, которая произвела их на свет.
– И тебе не стыдно мне об этом говорить?! А что будет со мной, что мне делать?
– Ничего не делать. Живи, как жила! Я тебя очень люблю и не собираюсь тебя бросать!
– О чём ты говоришь?! Как я могу жить, как жила, зная, то ты едешь в этот город, гуляешь со своими детьми, а я, как дура, жду тебя дома?!
– А что, ты хочешь поехать со мной? – спросил Фикрет. – Что ты предлагаешь? У тебя есть конкретное предложение?
Фира отрицательно покачала головой.
– Когда будут – скажешь! Ты моя законная жена, я люблю тебя и хочу всегда жить с тобой, а дети они и есть дети! Будут расти. Уверяю, они тебе не помешают, как не мешали со дня своего рождения.
– Они уже помешали мне своим рождением на свет!
– Думай, что говоришь! При чём тут дети?
Подобные споры происходили изо дня в день, в них были вовлечены родственники и близкие приятели, которые были объявлены Фирой предателями, хотя они все, так же, как и Фира, не имели ни о чём представления.
Как-то Фикрет, впервые после разоблачения, зашёл к матери, которой накануне звонила Фирангиз.
– Бедная! Она так убивается! Причем, она думает, что я виделась с детьми и не верит ни одному моему слову. Как ты мог до такого додуматься! Ведь есть другие способы! Я тебе тысячу раз говорила об этом: можно было бы взять ребёнка из детского дома, найти суррогатную мать, наконец!
– Э-э-э! Эта женщина и есть суррогатная мать!
– Что ты говоришь глупости? Тогда взял бы и привёз новорожденного домой!
– Какая мать отдаст своё дитя?
– Вот суррогатная мать и отдала бы!
– Ой, мама, мне и так плохо, хотя бы ты меня не доставай! – примирительно сказал Фикрет.
Мать обняла сына и шепотом, как - будто её мог кто-то услышать, спросила:
– У тебя есть фотографии моих внуков?
– Конечно, нет! В такой ситуации фотографии можно держать?
– Один раз возьми меня с собой, в конце-концов дети наши, я должна их увидеть, а как их зовут?
– А как, по-твоему, я должен был назвать своих детей?
– Неужели… – Фикрет не дал договорить матери.
– Гусейн и Шаргия!
– Да будет бабушка их жертвой! – обрадовалась Шаргия ханум. – Но мне так жаль Фирангиз! Ты же знаешь, как я её люблю! Как же её успокоить?
Но сын с матерью понимали, что успокоить Фирангиз невозможно. Так и продолжал жить Фикрет в ссорах и скандалах с законной женой и с детской радостью и покоем с Ляман. И ему было очень тяжело. И каким бы неверным не был бы его поступок, я его осуждаю, но вместе с тем искренне сочувствую ему.
Что касается Фирангиз, то она, бедняжка, превратилась в комок нервов. Она
бесконечно звонила матери и сестре в Россию и плакала им в трубку. Она периодически ходила к свекрови или золовке и изводила их бесконечными разборками. Причём, старалась говорить только сама, не позволяя никому даже вставить слово. Шаргия ханум очень жалела невестку, но не знала, как ей помочь, потому что Фира не хотела ничего слушать. Но мало-помалу она как - будто успокоилась, вынудила Фикрета приобрести для неё автомобиль, и теперь весь день каталась на нём по городу.
– Фикрет! Почему ты купил ей машину? Вдруг с ней что-нибудь случится! Все скажут, что ты убил жену! –переживала Шаргия ханум.
– А что делать, мама? Я долго отказывался, ссылался на отсутствие денег, но последний раз она так кричала, что мой сосед по этажу в лифте сказал мне со злостью: «Да купи ты ей эту машину, пусть успокоится! Заодно и мы поживём немного в тишине, а то последнее время твоя жена столько орёт, что я хочу съехать с квартиры!». «Я тоже!», – говорю я ему со смехом, а он отвечает: «Тогда купи ей тачку!». Что, по-твоему, я должен был делать? Она меня упрекает, что я на своих детей трачу миллионы, а для неё мне машины жалко.
– Ой, какую же ты кашу заварил, сынок! – вздохнула Шаргия ханум.
– Не говори, мама, я сам голову потерял!
Уже несколько раз тайком от Фиры Шаргия ханум ездила к внукам и не могла на них нарадоваться. И Ляман ей очень понравилась, но, как и предполагал Фикрет, она теперь переживала за всех: и за Фиру, и за Ляман, и за детей. Последний раз Шаргия ханум, держа на руках внучку, сказала:
– Она почти не разговаривает!
– Она говорит только три слова: мама, папа и дай! Сколько я её не учу, она не ничего не повторяет. Лентяйка! Я её показывала здесь врачу, но он говорит, что ничего страшного нет!
– Да будет она говорить! – вмешалась в разговор Марзия ханум. – Вы лучше посмотрите, как она любит отца! Так радуется, когда его видит и всё время сидит у него на руках.
– Это всё хорошо, но я всё-таки показала бы ребёнка хорошему специалисту. Фикрет, ты меня слышишь? – обратилась она к сыну, который возился с какими-то документами.
Фикрет был согласен с матерью.
– Тогда Ляман с Шарочкой поедет с нами! – решительно сказала Шаргия ханум.
– А где они останутся? – спросил Фикрет.
– Как, где? У меня!
– Мама, ты, что, хочешь стать центром очередного скандала?! Она еле-еле успокоилась, а ты хочешь подлить масла в огонь?!
– Может, я ещё раз покажу её здешнему врачу? – спросила Ляман.
– Нет! Пусть её посмотрят в Баку! – сказал Фикрет.
– Я сама могу отвезти девочку в столицу и показать тому врачу, которому вы скажете! – предложила Ляман.
Но Фикрет уже с кем-то договорился по телефону и на три дня снял квартиру на улице Гуси Гаджиева. На вокзале их встречал мужчина с ключами, который и отвёз Ляман с Марзией ханум и детьми на съемную квартиру. Фикрет и Шаргия ханум вернулись к себе.
На следующий день ребёнок был обследован врачом, к которому Ляман ходила одна. У девочки ничего не нашли, и послезавтра она со своим семейством собиралась вернуться домой. Оставался один день, и Ляман решила под вечер сходить в недавно открытый
торговый центр недалеко от дома. Марзия ханум осталась дома с Гусейнчиком, а Ляман, взяв Шарочку за руку, неторопливо пошла по улице. Она покатала девочку на качелях в саду, а потом зашла в магазин. Она походила по отделам, купила себе какую-то кофточку и, взяв на руки уставшую и начавшую хныкать девочку, решила вернуться домой. Выйдя из отдела и, пройдя несколько шагов, она увидела, как ей навстречу идёт Фикрет с молодой красивой женщиной, которая, конечно же, была его женой. Убегать не имело смысла, это лишний раз привлекло бы внимание, и Ляман ничего не оставалось, как спокойно пройти мимо Фикрета. Его жена безразличным, но оценивающим взглядом скользнула по идущей навстречу женщине, которая держалась ближе к стене. Они поравнялись и только начали отходить друг от друга, как Шарочка, узнав отца, закричала, протягивая к нему ручки:
– Папа, папа!
Ни один мускул не дрогнул на лице Фикрета, он даже не обернулся и продолжал идти, но Фира остановилась и схватила его за руку. Она крикнула спокойно идущей Ляман:
– Эй, женщина с ребёнком, остановитесь на минутку!
– Что случилось, что ты вытворяешь? Оставь в покое посторонних людей! – заговорил Фикрет, освобождая свою руку.
– А что ты боишься? – закричала Фира, привлекая всеобщее внимание.
– Женщина с ребёнком, вы меня не слышите? – крикнула еще громче Фира и, оставив мужа, подбежала к Ляман. Фикрет последовал за ней.
Шарочка продолжала звать отца, Ляман успокаивала её и никак не могла найти соску, чтобы заткнуть рот ребёнку. Она достала печенье и дала девочке, но та выбросила его и все звала отца, который не обращал на неё никакого внимания. Фира подлетела к Ляман и громко, вызывающе спросила:
– Что же вы не даёте ребёнку повидаться с отцом? Что, стыдно? А рожать от чужого мужа не стыдно?
Несмотря на то, что Ляман было не по себе, она взяла себя в руки и, успокаивая девочку, сама наехала на Фиру.
– Что вы себе позволяете? Почему мне должно быть стыдно? У меня есть свой муж, и я на чужих мужей не смотрю! Не видите, ребёнок маленький! Ну, показался ей какой-то мужчина похожим на её отца, вот она и заплакала! А вы еще смеете меня останавливать! Вообще, кто вы такая, кто вам дал такое право?! – и переключилась на дочь:
– Не плачь, дочка! Это не наш папа, наш папа на работе, вечером придет, и ты его увидишь!!
Фира стояла в растерянности. Она не ожидала такого отпора, потому что была уверена, что эта девочка дочь её мужа, а женщина его любовница.
– Пойдём, Фира, не позорься! – сказал Фикрет, взяв жену за руку. – Извините, ханум, – обратился он к Ляман, которая, доставая из сумки бутылочку с водой, уронила её на пол. Фира подняла бутылку и протянула её Ляман.
– Пойдём, Фира! – повторил Фикрет. Одному Богу было известно, что творилось у него на душе.
– Или вы оба с ней великие артисты или я великая дура! – медленно сказала Фирангиз. – Ребёнок не будет врать, он ещё этому не научился! – Она смотрела вслед удаляющейся Ляман. – За что мне такое наказание?
Они вышли из Торгового центра так ничего и не купив, хотя собирались выбрать подарок для знакомых, пригласивших их на день рождения. Дома Фикрет дал жене какую-то таблетку, даже накапал валерьянки. Фира выпила всё молча. Она долго сидела в кресле с закрытыми глазами. Фикрет курил у открытого окна. Вдруг Фира резко встала.
– Помнишь, ты мне говорил, чтобы я сказала тебе, если у меня будет конкретное предложение?
Фикрет кивнул и погасил сигарету в пепельнице.
– Так вот! – нервным голосом продолжила Фира. – Ты должен оставить или меня или их! За меня не беспокойся: я уеду к сестре в Питер!
– Слушай, что ты говоришь? Какой ещё Питер?
– Не перебивай! Я тебе говорю: или я или они! Так нельзя! Я и так уже несколько лет на нервах, а теперь тем более! Когда ты уезжаешь, я с ума схожу! Может, ты едешь совсем в другое место, но я не ем, не сплю и всё время думаю о том, что ты сейчас с ней и со своими детьми. Я знаю, тебе нужны дети, но, поверь, я не могу тебя делить с другой! Подумай обо всём этом!
Фикрет ничего не ответил, вышел на балкон и долго курил одну сигарету за другой, обдумывая сложившуюся ситуацию. За небольшой отрезов времени он, мужчина пожелавший стать отцом и расти своих детей, так осложнил себе жизнь, что сам был этому уже не рад. Он не мог бросить детей, как предлагала Фира, но в то же время он не мог оставить жену, которую очень любил. Её вины не было в том, что она была бесплодна. Легко сказать: «Или я или они!». А как поступить?! Сколько мужчин за всю историю развития человечества терзались подобным вопросом! Он любил своих детей, но когда представил себе, что последует за тем, если он бросит Фиру и останется с детьми, он даже вспотел. Заново устраивать дом, вводить стареющую Ляман в свой круг, реакция окружающих и т.д. и т. п. Он вспомнил заплаканные глаза Фиры и протянутые к нему ручки Шарочки.
– Ай, Аллах! Что же мне делать?! – ещё и ещё раз задавался вопросом Фикрет. – А что он скажет Ляман? Этой покорной женщине, матери его детей, мужественно принявшей и с честью выполняющей все его условия?!
Что касается Ляман, то она, войдя в квартиру, отдала дочь матери и впервые за эти пять лет расплакалась. Она плакала уткнувшись в подушку, чтобы не пугать детей, но её печальный вой разносился по квартире.
Удивлённая плачем матери перестала хныкать Шарочка, а сын стоял около матери, пока она плакала. В этом плаче было всё: и детство, прошедшее в детдоме, и бедная жизнь с матерью сначала в семейном общежитии, а потом в маленькой однокомнатной квартире, низкооплачиваемая работа помощника бухгалтера на маленькой фабрике, её неожиданное знакомство с Фикретом в поезде и последующая, обеспеченная, с двумя прекрасными детьми жизнь. Своя, но ворованная, тайная, незаконная. Встретив Фикрета с женой, Ляман вдруг поняла, что несмотря ни на что, даже на детей, Фикрет никогда не променяет городскую жизнь на проживание в провинциальном городе, а она никогда не переедет в Баку. И дело вовсе не в том, что она подписала какой-то договор с Фикретом! Вовсе нет! Она поняла, что так и останется второсортной, второстепенной деталью в жизни Фикрета. Она, Ляман, для него ничего не значит. Нет! Он не бросит детей, он всегда будет о них заботиться, но отдельно от Ляман, так как у него есть своя жизнь, своё место в обществе, куда Ляман путь закрыт.
– Ты их видела? – спросила мать, когда Ляман немного успокоилась.
Ляман ничего не ответила, только заплакала ещё сильней, заскулила, как животное.
– Я боялась только этой встречи! – сказала Марзия ханум. – Ты – мать детей, но она законная жена!
– Хватит, мама, хватит! Я знаю, знаю!
В следующий раз Фикрет приехал к детям только через месяц. Фикрет предполагал, что Ляман будет комментировать их встречу в торговом центре, однако Ляман даже словом не обмолвилась об этом, но Фикрет видел, что она грустна. Против обыкновения Фикрет у них только переночевал и на следующий день собирался уехать обратно. Марзия ханум гуляла с детьми в саду. Фикрет обнял Ляман. Та высвободилась из его объятий и сказала:
– Я хочу с тобой поговорить, то есть у меня к тебе просьба, и я очень прошу тебя
постараться исполнить её.
– Неужели ты хочешь переехать в город? – предположил Фикрет.
– Мне не нужен никакой город! Выслушай меня, пожалуйста! Я очень тебя прошу, – сказала Ляман – не приезжай больше к нам! Я всё равно беру деньги в банке со счёта, который ты мне открыл. Я смогу вырастить детей и дать им хорошее воспитание, а когда они станут взрослыми, захотят, сами найдут тебя! Ты знаешь, что я никогда не скажу им ничего плохого о тебе, да у меня для этого нет никаких оснований. Но так больше продолжаться не может! Нам всем тяжело! Мне жаль твою жену, она не хочет тебя терять, а я хочу, чтобы дети не волновались. Они растут, и скоро будут задавать вопросы о тебе. Будет лучше, если они тебя вообще не будут видеть. Может, не лучше, но безопаснее. Нам всем нужен покой. Уезжай и не возвращайся больше! Тебе сначала будет трудно, но постепенно ты привыкнешь. Подумай о своей жене! У меня есть дети, а у неё только ты! Поэтому ты должен остаться с ней. Без сомнения, ты и так с ней, но я имею в виду, что ты должен быть с ней, не обремененный заботами о нас. Ты и так сделал для нас очень много. Дай мне слово, что ты больше сюда не вернешься!
– Я не могу! Это мои дети, я должен их видеть!
– Для их же блага ты не должен больше с ними встречаться. Если будет очень плохо или возникнут какие-нибудь трудноразрешимые проблемы, я обращусь к тебе.
Умница Ляман предлагала свой вариант решения проблемы, потому что она, как и Фира, любила своего единственного мужчину и хотела, чтобы ему было хорошо. Фикрет остался с женой, а Ляман - с детьми. Разумно это или нет, судить вам, дорогие читатели.
Эта история не имеет конца, но имеет продолжение. Как сложится дальнейшая судьба героев, покажет время, но я сейчас взываю к разуму мужчин. Миллион раз обдумайте и взвесьте все «за» и «против» прежде, чем затевать подобное дело. Нельзя удобно сидеть на двух стульях одновременно, как нельзя любить одинаково двух женщин. Кстати, некоторые мужчины, обсуждая аналогичные случаи, ссылаются на известную мусульманскую религиозную книгу, вряд ли внимательно прочитав нужные строки. Сообщаю тем,кто не читал или запамятовал, что в книге написано так: «Берите в жены тех, которые любимы вами. Но, если в вас страх, что справедливости вы к ним не соблюдёте, – берите в жены лишь одну». А справедливость заключается в том, что мужчина должен уметь одинаково обеспечивать и одинаково любить! Первое возможно, второе – вряд ли. Разве можно равно любить нескольких людей! Согласитесь, что нет! Так что, мужчины, независимо от того, к какому созвездию вы принадлежите: будьте разумны и дальновидны! Треугольник – неудобная фигура для семейных отношений.