Поездка в Америку 2 - высокое чувство измены

Высокое чувство измены


Тот переломный день, когда все началось, начался без особой радости. Я потом часто вспоминала все последние события и думала, а с чего, собственно, все началось? Может гораздо раньше – когда я полезла в мужнину электронную почту? Однако, каждый раз я приходила к мысли, что электронная почта, хоть и спровоцировала множество вещей, но была просто эпизодом, никак не связанным с последующими переменами.
Проснулась я, во сколько положено, хотя совершенно не выспалась. Да и то, что было ночью, сном можно было назвать с большой натяжкой. Как следствие, голова была тяжелой, а настроение мрачным. Выбравшись из кровати, я подумала, что сегодня с утра могла бы с удовольствием заехать кому-нибудь по физиономии. Был бы повод. Обычно мне такое не свойственно, я противник применения силы, но сегодня – случай особый. Оценив по достоинству эту интересную мысль, я напомнила себе, что агрессия, это не мое, и побрела в ванную.
В ванной я посмотрела на себя в зеркало, и тут меня посетила ещё одна свежая идея: а не выпить ли водки? Вот прямо с утра. Сегодня просто утро свежих идей. М-да. Надо же, какие гадости может сотворить с женщиной неудача в личной жизни… Потом я сказала себе вслух: «Хватит ныть». Умылась, причесалась маминой щеткой и сделала макияж.
Между прочим, у меня все не так плохо. Во-первых, я всегда могу приехать в родительскую квартиру – она всегда была моим домом. Во-вторых, родители уже переехали на дачу на все лето, а значит, не придется врать о том, что случилось. Есть ещё и «в-третьих». Так вот, в-третьих, родители взяли с собой и моего сына Антошку шести лет. Все это означает, что я могу никому ничего не объяснять, и не просить оставить меня в покое. Ко мне и так никто не лезет - ни с сочувствием, ни с советами.
Продолжая убеждать себя, что мне страшно повезло, я отправилась на кухню. Там я наскоро выпила кофе из маминой любимой чашки. О еде даже думать не хотелось, поэтому я просто влезла в свой «рабочий» костюм и уже взялась за ручку двери, как зазвонил телефон. Машинально я метнулась в кухню, где на стене висел ближайший простенький аппарат. Вообще-то, успела мелькнуть мыслишка, что лучше бы было трубку не снимать, а затаиться? Стоит ли засвечивать этот адрес… В моих планах было отсидеться тут в тихом месте, посвятить время зализыванию ран, подумать о жизни. Пока никто не знает, где я нахожусь…
Однако, к большому сожалению, я девушка стремительная – пока в голове сформировалась правильная мысль, руки уже схватили телефонную трубку и услужливо пристроили её рядом с ухом. Так бы и надавать по этим ручонкам! Быстры не в меру.
Тут же стало ясно, что отвечать на звонок не стоило. Конечно же, трубку я сразу бросила, как только услышала, кто звонит. Только было уже поздно. Опять противно задрожали руки, и заколотилось сердце. Ладони стали влажными и какими-то липкими. Я, как идиотка, стояла посреди прихожей и мяла свои пальцы, одновременно пытаясь пошире открыть глаза, чтоб задержать слезы и не испортить макияж. Только тогда, когда в мизинце что-то хрустнуло, я перестала таращить глаза, взяла ключи, закрыла квартиру и отправилась на работу.
Я вышла из метро необычно рано и уж думала, что прибуду на рабочее место самой первой, но шеф Борис Анатольевич уже сидел за своим столом и, как обычно, расчесывал пятерней свои последние волосы. Шеф, когда о чем-нибудь напряженно думает, то с остервенением начинает приглаживать скудную растительность у себя на голове, будто что-то усиленно втирает. Мы иногда отпускаем шуточки на тему «чесотки у начальства на черепе». Но, вообще, Борис Анатольевич мужик золотой, у нас его все любят.
- Ира! – завидев меня, шеф тут же вскочил со стула. – Вы сегодня пораньше. Уже знаете?
- Что я знаю, Борис Анатольевич? Кстати, здравствуйте.
- Ну да, здравствуйте, - он опять провел пятерней по волосам. Вернее, по тому, что от них осталось. - Вас вызывает к себе Цайберг для беседы. Сегодня утром. Мне только что звонила его секретарша. Вы, кажется, уже в курсе?
- Нет, я совсем не в курсе. Ксюха, то есть, Ксения Петровна - моя подруга, но я её вчера вообще не видела…
- И она вам не позвонила? – ещё больше удивился Борис Анатольевич. – Я, честно говоря, полагал, что пригласить должны бы Марину Львовну, но пути руководства неисповедимы, - шеф театрально развел руками.
- Так о чем речь?
- Точно не знаю, но речь легко может зайти о командировке за рубеж, - говоря это, Борис Анатольевич таинственно понизил голос и многозначительно на меня уставился.
А я сочла возможным уставиться на него. Подождем, чего ещё интересного расскажет начальство. Когда начальство сказало «А», иногда надо немного подождать, чтобы оно перешло к «Б». Это такой «начальственный» ступор. Но Борис Анатольевич с переходом не справился – задумался о чем-то своем, мысль потерял, опять стал наглаживать свою несчастную лысину и вовсе отвлекся – побрел назад к своему столу.
Спросить, что это за командировка? Я посмотрела на начальственную спину и решила шефа не отвлекать. Он у нас «последний из могикан», его беречь надо. Пусть сидит, думает о своем, «о девичьем». Все равно скоро сама узнаю, чего хочет от меня высокое руководство.
Под руководством, в данном случае, понимался Цайберг Антон Григорьевич. А это руководство не просто высокое, а высоченное. В те заоблачные дали, где находится его кабинет, я по работе никогда – то есть НИКОГДА – не заходила. Только к своей офисной подружке Ксюхе, которая по случайному стечению обстоятельств является как раз секретаршей господина Цайберга. С Ксюхой мы вместе периодически ходим курить. То есть, курит она, а я стою рядом и воспитываю силу воли. Я полгода назад курить бросила, а Ксюха мне страшно завидует и надеется, что я не выдержу и сломаюсь. Она сама всегда «ломается» на второй день после торжественных клятв, что «больше ни одной и никогда».
Ксюху я люблю. Если бы не она, то я бы, возможно, уволилась тогда, когда уволились почти все из нашего старого коллектива. Поступала-то я на работу совсем в другую фирму. Старая наша компания торговала американским наукоемким оборудованием для атомных станций и всяких других серьезных вещей. Борис Анатольевич был тогда у нас начальником московского офиса, а я офис-менеджером.
Примерно два года я работала на американцев, получала неплохую зарплату, постепенно узнала все тонкости деятельности нашей фирмы и замечательно влилась в коллектив.
Теперь все радикально изменилось. Борис Анатольевич уже не начальник московского офиса, а просто начальник отдела. Довольно небольшого отдела, по меркам нашей новой серьезной компании. Старого коллектива уже нет, хоть несколько человек все так же работают с Борисом Анатольевичем. Закончились наши обеденные посиделки с бесконечными разговорами о зарубежных поездках, о дачах, о курортах, о весенней рассаде, о дайвинге и столицах мира. Закончился дружеский треп, легкий авантюризм в ведении переговоров с партнерами по бизнесу и свобода в выражении собственного мнения.
Нынешнюю офисную атмосферу можно охарактеризовать как гнетущую. После обеда, проходящего, в основном, в молчании, каждый быстро отползает к рабочему месту и скучно валандается в текущих делах. Зато теперь я дружу с Ксюхой. Возможно, это достойная компенсация. С Ксюхой я ухожу из нашей комнаты отдыхать душой и травиться никотином.


Крупно поссорились мы с Ксюхой только однажды. Как-то она призналась мне, что у неё бурный роман с женатым мужчиной, от которого она ощущает себя на седьмом небе. Я тогда напомнила подружке, что и сама принадлежу к лагерю жен, а если она себя записала в лагерь любовниц, то нам с ней общего языка не найти. Не знаю, можно ли считать меня ханжой, но мне бы было неприятно крутить роман с мужчиной, зная, что дома у него жена. Поневоле будешь представлять, как он приходит домой и целует её так же, как совсем недавно целовал тебя. Мне бы постоянно не давали покоя мысли, что в постели он говорит мне то же самое, что и жене. Если с женой у них все кончено, почему тогда не разводятся? Да и вообще, как же тогда таинство брака? Там не должно толпится много народу.
Ксения Петровна тогда ужасно возмутилась моими собственническими взглядами. Она стала горячо доказывать мне, что брак – не тюрьма, что муж – свободный человек, который может и полюбить, что с женитьбой его жизнь не закончилась, он продолжает чувствовать, мечтать и быть личностью. А жены только и умеют, что наступать на горло чужой романтической песне, им только дай загубить что-то красивое в чужой жизни. Сами сели дома, обабились, и хотят, чтобы весь мир забыл, что на свете существует любовь.
Разумеется, после такого и я смолчать не смогла. Стала громко доказывать Ксюхе, что не может тут речь идти о «чужой романтической песне», потому, что когда она «чужая», то ни о какой семье уже говорить не приходится, и тогда чего-то беречь поздно. И жены тоже хотят романтической песни ничуть не меньше. Более того, они этого как раз от мужей и ждут. И, между прочим, именно в результате такой «песни» люди и идут в загс регистрировать отношения. И, кстати, что Ксюха понимает под словом «обабились»?
Под этим словом Ксюха понимала хождение по квартире в бигудях и халате, полное отсутствие талии и интереса к сексу. И где это она в наше время видела такой набор? Бигуди уже можно отыскать только в музее, раз человечество изобрело фен и электрические щипцы для укладки. А секс… разве женами становятся только после шестидесяти?
С подругой мы тогда два дня не встречались. Курила я на своем этаже, а секретарша господина Цайберга мне не звонила. Потом произошло экстраординарное событие – Ксюха явилась к нам в отдел. Когда она вплыла в нашу комнату, Борис Анатольевич вскочил со стула и принялся яростно наглаживать свой череп, остальные особи мужского пола дружно повернулись и начали шумно с Ксюхой здороваться. Даже Марина Львовна милостиво покивала и улыбнулась, что по нашей местной табели о рангах должно было означать глубокий реверанс. Иначе и быть не могло: секретарша самого господина Цайберга – личность в компании весьма известная. Никакой особой власти у Ксюхи нет и быть не могло – молода ещё – а вот известность… Этого не отнять.
 Все наши норовили хоть как-то с Ксюхой заговорить или кивнуть, выказав радость от такой нежданной встречи, одна я молча выглядывала из-за своего компьютера. Потом среди общего оживления прозвучал Ксюхин вопрос, нет ли у кого здесь зажигалки, и предложение покурить. Наши парни засуетились, вообразили себе, Бог знает, что, и дружными рядами потянулись в коридор, придерживая перед Ксюхой дверь. Вслед за всей этой компанией вышла и я, и тогда ветреная Ксюха, подхватила меня под руку и утащила в женский туалет, а мальчики остались курить на лестнице в своем тесном коллективе.
- Ирка, ты что, обиделась? – замурлыкала тогда Ксения Петровна, заглядывая мне в лицо.
- С чего ты взяла? – я была ей рада, но ещё изображала некоторую неприступность.
- Ты не думай, я ничью семью разрушать не собираюсь. И очень хочу, чтоб у всех все было хорошо. Особенно, у вас с Сережей. Я же не говорила, что ты обабилась, Ир. Ты же вон какая – глаз не оторвать!
- Не подлизывайся. Тебе что, покурить было не с кем? – проворчала я, но тут же улыбнулась. Без Ксюхи я скучала.
- А ты не ехидничай. Я к тебе, можно сказать за сочувствием пришла.
Тогда я обратила внимание, что у Ксюши слегка покрасневшие глазки. Оказалось, что роман подружки был грубо оборван жестокими обстоятельствами. Ксюшин женатый кавалер, оказывается, встречался не только с моей доверчивой романтической Ксюхой, он успевал обхаживать кого-то ещё. И вот этот неприятный факт стал подружке известен, что заставило её вспомнить о верности, о ценности отношений «с первого взгляда и на всю жизнь» с взаимными обязательствами. Ксюхин женатый поклонник просто развлекался и, кстати, не делал из этого большой тайны. Он был сторонником идеи, что «хороший левак укрепляет брак», и был уверен, что оказывает Ксюше услугу, скрашивая своим присутствием её будни. Ну, типа, мужиков-то настоящих на всех же не хватает – проходится совмещать.
Рассказывая все это, Ксюха пустила слезу, мне пришлось её утешать, и я уж не стала напоминать, что она ведет себя в данный момент, как типичная собственница жена. Ещё я тогда подумала, что тему, которую мы сейчас обсуждаем в женском туалете, обсуждали и в рабовладельческом Риме, и в эпоху рыцарских турниров, и во времена промышленной революции, так что, чего уж теперь… нового мы с подругой тоже не сочиним, это ясно.
Потом у подружки случались ещё романы, иногда - с женатыми мужчинами. И каждый раз, когда роман только разгорался, в нашей курилке шли разговоры о том, что муж – тоже человек, и никто не имеет на него право собственности, и вообще, если двое любят друг друга, то преград не существует, будь то жены или дети. Но, когда роман по тем или иным причинам подходил к концу, разговоры постепенно переходили в другую плоскость – как он мог? Он же был таким близким, нам же было так хорошо, он же такое говорил! А как же наша любовь? У нас же были отношения, а не просто секс…
Каждый раз я вместе с Ксюхой переживала её восторженную влюбленность и разговоры про то, что преград не существует. Потом она начинала мечтать, как они будут любить друг друга вечно, и «ничто не омрачит», и они будут жить долго и счастливо и умрут в один день. На мой взгляд, Ксюха была вечной любовницей, которой никак не удается перейти в категорию жен, хотя очень хочется…
Не знаю, зачем мне были нужны Ксюшины рассказы о её бурной личной жизни, но я их слушала с удовольствием. Может быть, потому, что мне самой рассказать обычно было нечего. У меня все просто – семейный ужин, телевизор, муж сидит за своим компьютером, а я мою посуду. Иногда эту картину нарушают болезни сына. Тогда появляется детский врач из поликлиники, рецепты, аптека. А потом, все равно – семейный ужин, телевизор, я мою посуду, а муж сидит за компьютером.
Если б я тогда поинтересовалась, а что мой муж так долго делает за своим компьютером в комнате, пока я на кухне мою посуду и смотрю телевизор? Возможно, ничего бы произошло, и теперь я бы не пряталась в родительской квартире. Эх, мужики… Наделают дел, а ты потом расхлебывай.
Ксюху я застала в приемной господина Цайберга за рассматриванием своего лица в маленькое зеркальце. Процесс был таким увлекательным, что подружка даже не смогла взглянуть в мою сторону.
- Ирка, ты? Привет. Тут какие-то дела готовятся, ты не удивляйся, если тебя на той неделе в Штаты пошлют.
- Чего? – я даже забыла поздороваться.
- На сто процентов, конечно, не обещаю, но вероятность есть! - Ксюша отложила, наконец, зеркальце и посмотрела на меня.
- Ничего себе… Вот только этого мне сейчас не хватало.
- Ты чего, недовольна? Мать, ты чего, спала плохо, что ли? В Штаты за счет компании. Включайтесь, девушка! – Ксюша помахала перед моим носом ладошкой. - Ты знаешь, какой отель Цайберг велел бронировать – там номера по 300 долларов за сутки! Фуршеты всякие, шампанское. А у тебя ребенок у родителей, представляешь, как все классно складывается! Сереженька твой без тебя пару недель перебьется. Там научная тусовка какая-то собирается, вот я расписание по факсу получила, - Ксюша бросила мне через стол какой-то листок.
А что? Может это как раз то, что мне сейчас нужно. Это вам не родительская квартира, это дальнее зарубежье. Кто станет искать меня за океаном? При моих теперешних доходах особенно. Туда один билет, наверное, больше пятисот долларов стоит. Странно, что работая в таком крутом месте, как наша компания, я ещё никогда не покупала для себя авиабилет за рубеж.
- Ксюш, а сколько сейчас авиабилет в Штаты стоит?
- Тебе бронируют первый класс, там, вроде бы, пара тысяч в один конец. Нашла о чем переживать, не тебе ж платить!
- Я не переживаю. Просто думаю - нужно мне это сейчас или нет?
Я поняла, что надо немедленно выбросить из головы мысли о личных проблемах. Я никому не собираюсь рассказывать о том, что произошло, даже Ксюхе. А от неё скрывать свое настроение труднее всего. Подружка уже с сомнением смотрела на мое лицо, видимо на нем что-то такое отпечаталось… лишнее.
Тут на столе у Ксюхи щелкнул селектор, и мы обе вздрогнули. «Иди давай, он ужасно не любит, когда задерживаются! С Богом!» - прошептала Ксюха и подтолкнула меня к начальственной двери.
Вышла я из кабинета Антона Григорьевича Цайберга через полчаса в очень смешанных чувствах. Если не сказать в растрепанных. Разумеется, я была рада оказанному доверию. Но и ясности в данном случае не было никакой, а вот про ответственность господин Цайберг распространялся очень долго. Господин Цайберг – мужчина очень серьезный. От него волнами исходит что-то такое, от чего хочется сжаться за своим рабочим столом и не поднимать глаз. Так же, как в школе на уроке, когда решается вопрос, кого же вызовут к доске, а ты знаешь, что ничего не успела прочесть. С таким человеком и легкая болтовня о погоде – уже стресс для психики, а он ещё не пожалел двадцати минут своего рабочего времени, чтобы нагнать на меня страху по поводу огромной ответственности, которую он на меня возлагает. Зачем же вы, мужчина, укладываете неподъемный груз на такие маленькие плечи, не лучше ли подобрать фигуру попрочнее?
Даже мелькнула мыслишка «а не отказаться ли от всех этих дел?» Не мотаться через полсвета в самолетах, не подвергаться бесконечным стрессам в чужой стране, не дергаться от ужаса, что не справлюсь.
 Поехать себе спокойно домой, не торопясь, поужинать, а потом начать долго смотреть телевизор, чтобы ни о чем не думать. А потом прислушиваться к шорохам за входной дверью. И вздрагивать от телефонных звонков. Или звонков в дверь посреди ночи… Командировка? Может, и не так глупо.
Ксюха, завидев меня, тут же схватилась за сигареты. Она быстро потыкала пальчиком в телефон и промурлыкала в трубку: « Светик, подмени меня на пару минут.» Секретарша руководителя такого ранга, как господин Цайберг, не может оставить свое рабочее место ни на секунду. Приемные, подобные этой, не могут пустовать. Но, поскольку, наша Ксюша живой человек, она просит Светку из соседней комнаты иногда заменять её на посту. Представления не имею, почему Светка соглашается. Я бы ни за что добровольно не согласилась находиться поблизости от господина Цайберга. Даже через стену. Уж больно строг и официален, просто зубы сводит от жути.
Мы с Ксюхой дружно зашагали в сторону женского туалета в полном молчании. Когда подружка закрыла за нами дверь нашего любимого помещения в данном офисном здании, то звук сразу пошел на полную мощность.
- Ирка! Я тебя поздравляю, подруга! – заорала Ксюша. – Какая же ты счастливая. Ну, давай рассказывай! Что он тебе говорил?
- Мать, ты не ори так, сейчас стены рухнут. И что рассказывать, если ты и сама в курсе. Кто тут среди нас - источник информации? Ты, между прочим. На нашем этаже все бабы со мной заигрывают, потому что я с тобой дружу, и от тебя все узнаю.
- Рассказывай, давай! – Ксюша крепко обхватила меня за плечи и уставилась мне в лицо. – Что он тебе говорил? Что обещал? Ну, что ты ломаешься, меня ж там с вами не было!
- Тем не менее, ты уже в курсе, что я еду!
Конечно, подружке интересно. Мы устроились с Ксюшей на подоконнике, и я стала рассказывать все по порядку, как прошла моя «встреча на высшем уровне». При этом, я отметила про себя, что мысли об утреннем телефонном звонке немного поблекли. Их уже перебили более свежие впечатления. Это неплохой результат, и его следует закрепить.
Итак, я принялась рассказывать Ксюхе, о чем говорил её непосредственный начальник с её ближайшей подругой. Первое, что я увидела на столе начальства, когда вошла, было мое личное дело. Потом Цайберг вкратце пересказал мне мою же рабочую биографию, не сделав ни одной ошибки. А далее уже пошло описание моей миссии. Из слов господина Цайберга я поняла, что мне предстоит отправиться в Соединенные Штаты на научную конференцию, посвященную проблемам мониторинга ядерных отходов и вообще, загрязнению окружающей среды. Наш отдел, в котором я уже довольно давно работаю, занимается продвижением на рынке нового оборудования для мониторинга ядерных отходов, так что я буду очень полезным помощником для руководителя нашей делегации Василия Николаевича Минкина.
Услышав это имя от господина Цайберга, я мысленно очень удивилась, а внешне изобразила глубокое внимание и удвоенную серьезность. Василий Николаевич Минкин в свое время работал в российской компании «Росглобал груп» одним из ведущих юристов, и иногда мелькал на экране телевизора. Господин Минкин - «особа, приближенная к императору», как у нас говорили, был тихо и мирно отпущен с должности примерно около года назад. Не уволен, а именно отпущен, в связи с признанием ранее оказанных неоценимых заслуг перед компанией и лично «самим». То есть, отцом основателем. Вслух никто этого не говорил, но все отлично знали, что Василий Николаевич Минкин элементарно спился, что при такой кошмарной работе, как в юридической службе, было вовсе неудивительно. Поговаривали, что компания даже оплатила ему курс лечения в очень дорогой частной клинике где-то в европейской стране, а потом он, якобы проходил курс реабилитации где-то уже у нас… Вот только, никто всерьёз не ждал вновь увидеть его на рабочем месте.
- Ох, и ни фига ж себе, - протянула Ксюша, глядя в даль. – С Минкиным, значит, полетишь.
- Ксюх, а я думала, он тут больше не работает.
- Да кто их разберет, - подружка снова затянулась сигаретой. – Они там все дружки-приятели, у них свои порядки. Раз он дружбан самого главного, то… с этой должности не увольняют. Если только раздружатся. А знаешь, я помню, как его в последний раз прямо с рабочего места увезли. Что у него в кабинете творилось! Пришлось ковролин менять и кое-что из мебели. Секретарша у него такая дамочка была – не подступись. Нелли Ивановна. Она его, чуть ли не каждую неделю, из под стола по утрам доставала, да рассолом отпаивала. Мы с девками ей предлагали частные объявления в газете давать «Вывожу из запоя. Дорого. Выезд.» Чего, спрашивается, опыт зря пропадает? – Ксюша хмыкнула.
- Знаешь, как-то это некстати все, - зачем-то призналась я. – У меня тут проблемы дома случились.
- То-то я смотрю, ты какая-то не такая.
- За проницательность тебе пять.
- Да ладно, пять…
Тут в туалет вплыла солидная тетенька из бухгалтерии. Мы с Ксюхой замолкли, как по команде. В бухгалтерии у нас собрались жуткие сплетницы. Любой нормальный человек знает, что при появлении в поле зрения хотя бы одной из них, надо немедленно закрыть рот. Просто из чувства самосохранения. Тетка из бухгалтерии зыркнула на нас недобрым глазом и скрылась в одной из кабинок. Я посмотрела на закрывшуюся за теткой дверцу и решила, что лучше Ксюхе ничего не рассказывать. И что это на меня нашло? Чуть не проговорилась, в самом деле. Да, командировка будет очень кстати.
- Пошли, Ириш, провожу до лифта, - подружка загасила свою сигарету.
- По местам? Мне, кстати, разрешили во вторник на работу не выходить. Вылет в среду, представляешь? Не понимаю, как они мне успеют визу сделать? – спросила я уже в коридоре. Хорошо бы она не вспомнила, что я начала говорить о каких-то проблемах.
- У Цайберга свои каналы. Этот многое может. Я, знаешь, его иногда боюсь.
- Только иногда? Смелая ты у нас. А чего не перейдешь куда-нибудь?
- Куда? – Ксюша безнадежно пожала плечами. – У нас не переходят, у нас увольняются. Забыла, что ли?
- Ксюх, а ты что-то давно про свою личную жизнь не рассказывала, - напомнила я подружке её любимую тему.
- Да нет никакой личной жизни, Ирка, тоска одна. Мужики такие пошли – ужас. Только и умеют ныть, что бабы сейчас не те, что нам всем подавай только одно… представляешь? Во все времена было известно, что это мужикам подавай только одно – секс. А они теперь плачутся, что бабы пошли «переднеприводные», им, то есть, нам, чувства не нужны, только бы перепихнуться, прикинь? Театр абсурда какой-то.
- Ты все на сайтах знакомств болтаешься? – нахмурилась я. Сейчас это Ксюхино увлечение виртуальными знакомствами мне особенно не понравилось.
- А что? Говорят, бывали случаи, люди так даже замуж выходили.
- Кто говорит? И кому... По-моему, лучше б книжку почитать или поспать, чем в Интернете часами сидеть, - расстроилась я. – Это самая настоящая подмена живой жизни на виртуальную. Ещё не известно, на какого маньяка там нарваться можно.
- Уж сразу и маньяка!
- Ладно, Ксюш, желаю удачи. Хотя, я в эти интернет-знакомства не верю, ты знаешь. Все получается, когда встречаешь человека лично…, - сказала я, нажав кнопку вызова лифта.
- Ой, ладно, девушка, с вами все ясно! Вы у нас глубоко замужем, – подружка махнула на меня рукой. – Бегите, девушка, в семью, о чем с вами разговаривать.
Мы разошлись по рабочим местам. Ксюхе я так ничего и не рассказала. Для неё моя предстоящая командировка так и осталась главной новостью дня. Ну, и слава Богу.
У нас в комнате моя поездка в Штаты уже новостью ни для кого не была. А ведь мы с Ксюхой обсуждали командировку в туалете, и нас не слышала ни одна живая душа. Как здесь разносится информация? Шеф сразу же велел мне передать текущие дела новой молоденькой сотруднице Лене, Марина Львовна, наша штатная красавица и специалист по заключению особо трудных контрактов, быстро организовала чаепитие, после чего мы с Леной уселись за мой стол, и я принялась за инструктаж.
Вечером я, конечно же, поехала домой к родителям. Я бы с удовольствием пожила где-нибудь ещё, но больше пойти было совершенно некуда. Да, к тому же, настроение портил этот неожиданный утренний звонок. Зачем я только сняла трубку? Это все равно, что написать объявление «да, я теперь живу по такому-то адресу» и повесить на каждой автобусной остановке. Жаль, что до отъезда ещё столько времени. Пожалуй, эта командировка – просто подарок судьбы. Конечно, отыскать человека можно и за границей, но ведь я не сбежавший олигарх. Кто решит, что у меня найдутся деньги на билет в такую даль? А ведь там ещё и жить на что-то надо. Теперь меня просто не будет дома ни по какому адресу. И меня через некоторое время просто перестанут искать.
По дороге с работы я вспомнила, что у родителей в квартире есть только чай и остатки сахара и кофе. Пришлось завернуть в магазин. Денег в сумке нашлось немного, на вожделенные копченые ребрышки мне не хватило, пришлось довольствоваться десятком яиц, батоном хлеба и пакетом молока. На этом мои скромные финансовые возможности закончились, а значит, придется есть яичницу с хлебом, но без масла. Для меня это почти наказание, я тут же страстно возжелала бутербродов с маслом. Ничего, послезавтра я уеду в командировку, где мне не дадут умереть с голоду.
Дома у родителей я отметила про себя, что почти полдня не вспоминала о своих проблемах. Мысли о грустном тут же вернулись и расположились на прежних позициях, будто и не было других впечатлений днем.
Был бы у меня сейчас под рукой компьютер, я бы могла зайти на какой-нибудь форум и поделиться с народом своими мыслями. Чем хорош Интернет – ты можешь разговаривать обо всем с невидимыми собеседниками. Тебя выслушают, поддержат, посочувствуют и могут дать хороший совет. И все это – люди, которых ты никогда не видела и не увидишь. Точнее, вероятность очень маленькая, что увидишь. Поэтому и можно свободно рассказывать, что хочешь – вряд ли на случайном форуме встретятся знакомые из реальной жизни.
Я побрела на кухню, зажгла свет – кухня у мамы почему-то очень темная в любое время суток – и принялась сооружать для себя ужин. Нет, все же без сливочного масла жизнь вовсе не так хороша. Может, занять у соседей?
Будто в ответ на мои смелые предложения, снова зазвонил телефон. В тихой пустой квартире он звонил особенно громко – я даже уронила нож. Нет, ходить по соседям – плохая идея! Я-то хотела затаиться где-то, подождать, пока пройдет время, улягутся эмоции, затихнут страсти. А сама подхожу к телефону, как ни в чем не бывало. Идиотка. Да ещё и свет на кухне зажгла!
Я метнулась к выключателю. С ужином, похоже, ничего не выйдет. Да, и есть уже совершенно не хочется. Хорошо бы куда-нибудь уйти, и пусть этот телефон звонит, сколько угодно. Его можно, конечно, и просто отключить, но где гарантия, что потом не начнутся звонки в дверь?
Тут я подумала о своей старой подруге детства. Ольга живет тут же неподалеку. Может, взять, да и заявиться с визитом? Скажу, что оказалась поблизости, вот и решила зайти. Давно не виделись, и все такое. Действительно, давно не виделись. И не созванивались. А раньше так дружили. Однако, заявиться без предупреждения я сочла, все-таки, не очень вежливым, поэтому набрала Ольгин номер. Телефон может оказаться и другом, если его правильно использовать.
Ольга моему звонку обрадовалась. Тут же начались расспросы о муже и сыне, приправленные легким ворчанием на тему «что так редко звонишь». По телефону рассказывать о своих трудностях не захотелось, я просто сказала, что у меня в данный момент возникли небольшие проблемы.
- Да ты что? – изумилась Ольга. – У тебя не может быть проблем по определению. Это у меня вечно «все не слава Богу», а ты-то у нас всегда была умница и красавица.
- А сейчас у тебя как? – говорить о себе мне не хотелось.
- Да опять с супругом разбежались. Сыну это уже так надоело, ты не представляешь! Думаю, надо бы прекратить эти его визиты под девизом «погулять с ребенком». Представляешь, придет, холодильник весь обшарит, все запасы мои поест – вроде, это он чай пьет с сыном за компанию, потом парня на улицу выведет и треплется со своими бабами по телефону. А на ребенка ноль внимания. Мне Мишка уже говорит «я с папой больше гулять не пойду, мне скучно».
- Понятно…
- А ты чего такая смурная? – наконец, Ольга заметила мое настроение. – Ты откуда звонишь?
- От мамы.
- Ой, давай приходи к нам! Посидим, посплетничаем, пожалуемся друг дружке на мужиков. У меня вино сухое осталось. Сухое вино очень полезно, между прочим. В полусладком и в крепленом сахар есть, а это уже искусственное вмешательство. А натуральное сухое вино ужасно полезно для сосудов. Знаешь, на сколько во Франции меньше инфарктов? Я процент точно не помню, но разница просто жуткая. Они без вина вообще не живут, я по телику видела.
- Хорошо, зайду. Только я поела уже. Оль, а у тебя масло есть?
- Конечно, а у тебя, что, нет? И чего ты у родителей делаешь? – наконец спросила она.
Я поняла, что ничего сейчас Ольге рассказывать не хочу, а поэтому надо срочно что-то придумать. Времени на выдумки не было, поэтому я тут же соорудила историю о том, что родители уезжая на дачу, велели мне произвести небольшой ремонт в ванной комнате, и теперь я вечерами буду сидеть в их квартире и ждать сантехника.
- Ой, как удачно! – обрадовалась подруга. – А я тоже сейчас одна, Мишку на дачу отправила. Твой сантехник уже и не придет, они у нас после восьми не ходят, ты ж помнишь. Хочешь, вообще у меня заночуешь? Я соскучилась по нормальным людям, а то приходится общаться только с бывшим супругом, так и с ума сойти можно.
- Ольга, я тебя люблю и сейчас буду. Беги открывать дверь.
Я положила трубку и накинула плащ прямо на мамин халат, в котором разгуливала по родительской – а когда-то и моей – квартире. Ольга живет через двор от нашего дома, идти ровно три минуты, так что можно особенно не наряжаться.
Я похватала свои вещи – сумку, костюм, ключи – и вышла из квартиры. Все складывается просто как по заказу. Теперь пусть хоть обзвонятся все. Нет меня! И никто не знает, где меня искать. Это особенно ценно. Зонта у меня с собой не было, и, как следствие, на улице начал накрапывать дождь. Ну и пусть, идти-то три минуты. Я пересекла двор, повернула у детской песочницы под фонарем и пошла вдоль Ольгиного дома к её подъезду. Ольгин дом длинный и в нем сделаны арки, чтоб выходить на проспект. Пока я шла, увидела сквозь арку, как молодой человек придерживает дверцу такси, а девушка садится в машину. Между прочим, у девушки в руках был букет. Везет же некоторым. У них все хорошо, и ни от кого не надо прятаться.
Ольга провела несколько минут после нашего телефонного разговора с большой пользой. Она успела накрыть на стол, достать свою начатую бутылку вина, нарезать сыр, выложить в вазочку оливки и даже нарезать фрукты кусочками.
- Установлен новый мировой рекорд! – радостно возвестила она, открыв мне дверь. – Ты появилась через восемь минут.
- Что это я так долго? Неужели пять минут одевалась? Кстати, мне здесь обещали масло.
- Не обещали пока, а только признали, что оно имеется в этом доме. Проходи, вон бери те тапки.
Мы уселись за стол, и подруга потребовала: «Ну, рассказывай!» И я рассказала. Кому-то же надо рассказать. С Ксюхой я вижусь каждый день, ей говорить о своих проблемах почему-то не захотелось, а Ольга… Мы практически вместе выросли. Так естественно поделиться проблемами с Ольгой. Если не с ней, то с кем? Родителям тем более, рассказывать ничего не хочется – зачем грузить неприятностями дорогих тебе людей? Спешить нам с Ольгой было некуда, и я рассказывала все подробно, с деталями и описанием собственных переживаний. Когда я иссякла, Ольга только покачала головой.
- Знаешь, тебе ещё повезло, - сказала она.
- Ты чего, Оль? Ты считаешь это везением? – честно говоря, я ждала другой реакции.
- Повезло, что это так произошло. Знаешь, я что думаю, - она пристально посмотрела на меня, - думаю, что ты сейчас побесишься, поплачешь, а потом успокоишься, и найдешь выход. Ты, Ирка, умная и сильная. Все решишь, всего добьешься. Не то, что я, - Ольга вздохнула.
Я поняла, что теперь подошла очередь подруги поговорить о своих несчастьях. Она ещё по телефону порывалась, да я не поддержала её откровения. Пора проявить благодарность за гостеприимство и дать женщине высказаться.
- Знаешь, Ириш, у меня с моим все кончено. На этот раз окончательно.
- Опять окончательно? – не удержалась я от иронии.
- А ты не смейся. Уже так меня его делишки достали, чувствую, прямо ненавижу его иногда. По-настоящему так, страстно ненавижу. Так и свихнуться недолго, а у меня сын, кто его растить будет?
Ольга залпом опрокинула в себя рюмку. Я молчала и ждала продолжения.
- Думаешь, почему у нас все так? Уж, конечно, не из-за его микроскопической зарплаты, да бытового свинства, - она налила себе ещё рюмку.
- Ты сама так говорила. У вас вечно скандалы на бытовой почве. Он орал, что из тебя хозяйка плохая, а ты орала, что с такой зарплатой хозяйства не бывает.
- Это я так всем рассказывала, чтоб не позориться, что я на самом деле терпела. Знаешь, что я ему в свое время прощала? – Ольга даже голос понизила и наклонилась ко мне через стол. – Поехала я как-то к родственникам в Волгоград, ну, ты знаешь, у меня там полно родни. Уехала в аэропорт, а рейс отменили. Перенесли на следующий день. Думаю, чего я буду в аэропорту сидеть, когда можно нормально дома выспаться? Взяла такси и вернулась. А дождь ещё такой сильный полил, а я зонт не взяла… Вставляю ключ в замок, а он не открывается. Я верчу, верчу – никак. Позвонила. Через несколько минут открывает мне муж дверь в спортивных штанах и босиком, говорит «пожалуйста, посиди пять минут на кухне, а потом мы с тобой поговорим». Я смотрю, а в прихожей сапоги женские стоят. Красивые, дорогие. У меня таких никогда не было. Я пошла и села на кухне. Мокрая вся, с головы течет, туфли грязные, тут у нас тогда во дворе копали что-то... Потом слышу, в комнате тихие голоса, возня какая-то, потом каблучки в прихожей процокали, и дверь входная закрылась. Заходит мой Коля, смотрит на меня, а я представляю, как выгляжу… Знаешь, что я ему тогда сказала?
- Ну?
- Прости меня, говорю, дорогой. Я перестала за собой следить, ворчу, не привлекаю тебя больше, как женщина, я виновата, наверное… Не бросай меня, пожалуйста, давай попробуем все исправить. Пошли мы с ним потом в нашу спальню, на простыни, теплые ещё после той… знаешь, какой у нас тогда был бешеный секс! Никогда такого не было.
- Оль, неужели это возможно? – я даже рот открыла.
- Возможно, Ир. Никому не рассказывала, только тебе. И знаешь, зачем? Не повторяй мою ошибку. Я думала, что мы все начнем сначала, что он оценит, что станем ближе друг другу. Нет, скоро он опять начал все по новой. То есть, первое время-то, конечно, было все хорошо, он на меня с интересом таким смотрел, видно не ожидал, что я так отреагирую. А потом нам часто кто-то стал звонить и молчать. Потом Коля себе сотовый телефон купил и всегда его при себе держал, даже в ванную брал. А один раз, он футбол смотрел, а телефон в прихожей звонит. Я и ответила. А там женский голос. Потом она СМС-ку прислала. Он-то думал, что я не знаю, как сотовым пользоваться, у нас же раньше никогда не было, а я разобралась. Не так уж и сложно, в меню выбираешь, что надо и на ОК нажимаешь. Короче, там этих СМС-ок от какой-то девицы – океан. И котик он у неё, и скучает она и все, что хочешь. Это, Ирка, такая порода мужиков. Раз есть у него такая потребность – баб менять, так ничего ты с этим не сделаешь. Он, даже если захочет верным быть – не сможет, против природы не попрешь.
- Это ты к чему клонишь?
- К тому, что не теряй времени, ищи себе другого. Мужчины все разные. Одного мамаша из последних сил знакомит, никак не женит до сорока лет, а другой сам каждую неделю с новой девицей знакомится. Одному нужна семья, борщи, котлеты. Такого из квартиры-то никуда не выпрешь в выходной. А другой лучше с голоду умрет, но ему подавай сексуальное разнообразие.
- Ты считаешь, что нормальный мужчина не может увлечься кем-то случайно? От этого никто не застрахован, Оль. Хочешь сказать, что прощать никого не стоит и давать ещё один шанс неправильно?
- А сколько раз прощать? Я старалась быть хорошей женой, прыгала вокруг него: морковочку на терочке в шесть утра свеженькую, кефирчик в постель. Думаешь, оценил? Принимал, как должное. Вот и выходит, что я сама себя к нему в прислуги поставила. Я всю жизнь на кухне с кастрюлями, да с половой тряпкой. И мне такой – цветы дарить? Нет, Ириш, настоящие женщины такими не бывают. Вот тут моя ошибка, теперь я это вижу. Давай выпьем.
Ольга опять налила вина в наши бокалы, и мы чокнулись.
- Давай, за нас, красивых, чтоб было нам все… Короче, за сбытие мечт, как говорится…
- Хорошо бы…
Мы выпили.
- Оль, а меня в командировку посылают, - сменила я тему.
- Да ты что! Вот это очень кстати, Ир. Прямо то, что доктор прописал. И далеко?
- В Штаты.
- Куда? В какие штаты? – чувствуется, подружка немного перебрала с вином.
- Ну, в Америку, в США.
Вот тут Ольга показала, на что способны её голосовые связки. Она бросилась обнимать меня через стол, повизгивая от радости и приговаривая, что Серега «теперь точно обзавидуется и будет знать свое место». Мы допили Ольгино вино, и я торжественно пообещала себе и подруге, что буду стараться отвлечься от своих проблем, чтоб не «наделать дел» в пылу эмоций.
Ночевать я осталась у Ольги. Мы проболтали ещё до двух часов ночи, и мне показалось, что я опять знаю, что такое счастье. Не прислушиваясь к телефону и не думая о том, видно меня в окно или нет, я утром поднялась раньше хозяйки и приготовила для нас обеих завтрак. Все было прекрасно уже потому, что в холодильнике у Ольги было полно сливочного масла, которое я немедленно употребила в пищу. Ну, Ольге я тоже оставила, совесть-то у меня ещё есть.
Потом я разбудила подругу, мы с удовольствием позавтракали, выпили кофе, и я поехала на работу. Сегодня мне должны выдать командировочные, билеты и прочее. Включая подробные инструкции.
В метро у меня появилась мысль, что все последние события мне приснились. На самом деле ничего не было. Может, командировка тоже – всплеск нездорового воображения? Слишком это нереально, не вяжется с моей прошлой жизнью. Сейчас явлюсь в наш офис, а мне скажут «какая командировка, Ирина Владимировна, вы себя хорошо чувствуете?» Именно с этой командировкой как-то все особенно неправдоподобно... Живет тихая сотрудница, ходит на работу, никто её не замечает, да она, собственно, и не претендует на заметные роли. Отслеживает прохождение грузов через таможню, печатает тексты договоров у себя в уголке, ходит курить с подругой пару раз в день, водит ребенка в детский сад. И вдруг, пристальное внимание руководства, заграничные поездки, международные конференции, блеск лимузинов, репортеры, вспышки фотокамер, отели, самолеты.
 Такие поездки за рубеж обычно долго готовятся, заранее известны сотрудники, которые туда поедут, все это подробно согласовывается с начальством. И вообще, для командировки в Штаты гораздо больше подходит Марина Львовна. У неё и должность, и природная стать в комплекте с неземной красотой, и знание двух иностранных языков, а я несчастный английский все никак не доучу, как следует. Если в итоге моя командировка окажется реальностью, надо будет обязательно взять с собой валерьянку.
В родном подразделении мне сообщили, что из приемной Цайберга уже звонили, и я должна бежать опять получать ценные указания руководства.
Поднимаясь на Ксюхин этаж, я представила вечно озабоченное неудачами в личной жизни подружкино лицо. Однако, сегодня Ксюша сияла. Она успела шепнуть, что у неё случился «ужасно красивый» роман. С молодым человеком она познакомилась в Интернете, а вчера они уже встретились наяву.
- Знаешь, Ксюш, с недавних пор мне перестали нравиться знакомства по Интернету.
- Чего это? Раньше ты одобряла.
- Одобряла только общение. Обмен мнениями, так сказать. А знакомства… ты же ничего про этого человека не знаешь.
- Ну и что? Когда в автобусе знакомишься, тоже первое время про человека ничего не знаешь, - парировала Ксюха. – Ладно, беги к шефу, а то орать начнет. Потом поболтаем.
Антон Григорьевич Цайберг опять быть деловит и строг. После того, как я с ним поздоровалась, он кивнул мне на стул и приступил к инструктажу.
Инструкции высокого начальства сводились к следующему: внимательно следить за здоровьем и режимом дня господина Минкина, главного в нашей командировке, денег на представительские расходы не жалеть, но и зря не сорить, обо всем докладывать по телефону лично ему, Антону Григорьевичу. Ежедневно. С учетом разницы во времени, разумеется. Кажется, именно об этом, мы уже вчера разговаривали. Довольно подробно.
- Запомните, Ирина Олеговна, ваша задача – обеспечение быта и решение мелких организационных вопросов. Все крупные – в компетенции Василия Николаевича. И о его деятельности вы тоже будете мне докладывать. Куда ездил, с кем встречался, что заказывал в номер. Это ясно?
- Конечно, Антон Григорьевич.
- Замечательно. У Ксении Петровны сейчас получите ваши билеты и паспорт с визой. Не забудьте зайти в бухгалтерию за командировочными и, кстати, вот возьмите нашу корпоративную кредитную карточку. На непредвиденные расходы. Банком уже получен образец вашей подписи, так что, уже можете начинать пользоваться.
Из начальственного кабинета я вышла в легком замешательстве. Мне вручили корпоративную кредитку и велели ни в чем себе не отказывать. А что взамен? Понятно было пока что только одно – я должна следить за господином Минкиным и постоянно на него «стучать». Не самая завидная роль для скромной исполнительной сотрудницы, каковой я себя считаю. И, тем не менее, это была самая понятная задача, поставленная передо мной господином Цайбергом. Он ещё много и туманно говорил об ответственности каждого сотрудника и об имидже компании в целом, но что конкретно требуется от меня лично, так и осталось загадкой. Не доросла я ещё до таких командировок. Начальство пространно на что-то намекает, и от сотрудника ждут, что он сам все поймет и сделает, как надо. А сотрудник, мало того, что туп до безобразия, так ещё и стесняется в этом признаться, что для пользы общего дела, вообще, смертельный риск. Остается надеяться, что я пойму что-то в процессе, не зря же получила красный диплом в свое время.
На рабочем месте я быстро почувствовала себя лишней. Лена уже вовсю возилась за моим столом, Марина Львовна что-то увлеченно рассказывала в телефонную трубку, а шеф и вовсе зарылся в бумаги в своем углу. Не было никакого смысла, имея в кармане паспорт с визой и авиабилет, сидеть и ждать окончания рабочего дня. Как только я намекнула об этом шефу, оторвав его от изучения спецификаций, он немедленно отпустил меня домой собираться.
Я побросала в сумку сотовый телефон и прочие мелочи, что обычно ношу с собой, попрощалась и зашагала к выходу. Странно, что меня так просто отпустили. Обычно я была всем нужна – шеф вечно не мог без моей помощи найти нужные материалы, Марина Львовна постоянно просила связаться с потенциальными заказчиками и договориться о встрече, парням вечно надо было помочь что-то быстренько отпечатать, переделать текст контракта и отправить по факсу. А сегодня всем этим уже занимается кто-то другой, новенькая Лена расположилась за моим столом, забыв, что у неё есть свой собственный у двери. Как бы по возвращении из командировки мне не пришлось заново доказывать, что я незаменимый сотрудник. Или, хотя бы, крайне нужный.
Чтобы отправиться в поездку через океан, мне надо было съездить домой за чемоданом и своими вещами. Когда я была вынуждена бежать из собственного дома, то схватила сумку, плащ, и выбежала из квартиры. Хорошо ещё, что на мне тогда оказался мой офисный костюм, иначе на следующий день мне не в чем было бы пойти на работу. Для командировки на десять дней этого явно недостаточно. Даже если неправильно истолковать действия руководства, вручившего мне корпоративную кредитную карточку, то все равно, покупать новый гардероб на деньги компании – немного слишком.
Пришлось ехать домой. Честно говоря, мне было просто страшно подходить к собственному дому. Я постоянно озиралась, а к подъезду прошла через кусты под окнами первого этажа. В подъезде стало совсем плохо: свет там, как всегда, не горел, а ближайшее окно на площадке второго этажа было заколочено фанерой. Из-за дурацкой осторожности я поднялась на свой этаж пешком – мало ли, кого можно встретить, выходя из лифта. На каждой лестничной клетке я останавливалась и прислушивалась. Поскольку был разгар рабочего дня, никто по лестнице не ходил. Только один раз наверху хлопнула дверь, и загрохотал мусоропровод.
Возле своей двери я постояла минут пять. Кажется, в квартире никого не было. Я вошла, оставив входную дверь приоткрытой, а ключи, вставленными в замок. Так, конечно, я очень уязвима, но зато я потрачу меньше времени на то, чтоб схватить чемодан, кое-какое белье, спортивный костюм и тапки, выскочить из квартиры и запереть её, пока сюда никто не заявился. Пока я судорожно хватала свои вещи и кидала их в открытый чемодан, мое сердце колотилось так, что с каждым ударом что-то взрывалось у меня в голове. Ещё немного, и голова разорвется. Через несколько минут мне стало по-настоящему дурно: в глазах потемнело и стало нечем дышать. Нет, черт с ними, с вещами, я ухожу. Потом разберемся, что брать в командировку, а сейчас главное одно – бежать отсюда. Скорее бы в Штаты.
В районе автобусной остановки мне полегчало. Слава Богу, сегодня никто не звонил и не подкарауливал меня у подъезда. Надо же, я чуть не потеряла сознание в собственной квартире. Правду говорят – все болезни от нервов. Не помню, как я вышла, и как заперла дверь. В метро я почти совсем успокоилась и проверила, наконец, не потеряла ли паспорт и билет. Документы спокойно лежали в сумочке. Корпоративная кредитная карточка тоже, к счастью, была на месте. Все не так плохо. К тому же, вылет завтра утром. Что может успеть произойти за несколько ночных часов? Особенно, если учесть, что ночевать я собираюсь, опять у Ольги.
Вечер перед отъездом прошел довольно сумбурно. Дневной нервный всплеск не прошел бесследно, и к вечеру у меня разболелась голова. К тому же, Ольга развела нездоровый ажиотаж вокруг моей поездки. Придя домой после работы, она принялась громко обсуждать мой гардероб и перетряхивать все то, что я успела нахватать в своей квартире. Она заявила, что я безнадежно отстала, что в таком виде за границу выпускать никого не имеют права, а то это повредит имиджу страны. А он и так не без вопросов…
Спорить с Ольгой у меня не было сил, и я послушно сложила в чемодан подругин брючный костюм, в который она перестала влезать ещё в прошлом году и пару её блузок. От Ольгиной суеты к ночи у меня зарябило в глазах, и я только тихо соглашалась со всем, что она на меня напяливала, а потом складывала в мой чемодан.
В аэропорт я приехала на такси. Согласно инструкциям Антона Григорьевича Цайберга, мой новый непосредственный начальник должен ждать меня за полтора часа до вылета в зале регистрации под расписанием. Я должна узнать его по светлому плащу. Встав под расписанием, я облегченно вздохнула. Ольга успела изрядно меня утомить своей беготней и суетой утром. Я даже подумала, что её бывший муж, наверное, имел причины, чтоб… но, чтоб не предавать подругу даже в мыслях, я стала думать о своем будущем начальнике по командировке, господине Минкине.
Вообще-то, более неопределенного описания господин Цайберг придумать не мог. Считается, что такого человека, как господин Минкин, все в компании должны знать в лицо. Не учитывает Антон Григорьевич, что после лечения в европейской клинике уважаемый господин Минкин мог измениться до неузнаваемости. Скорее всего, это дядя в годах, вроде Цайберга, раз они дружат с юных лет. Пристрастие к алкоголю должно было отпечататься на его внешности, а значит, он грузен и одутловат лицом. Таким образом, получаем солидного господина с животиком. Да, и светлый плащ. Сейчас весна, и огромное количество особей мужского пола носит плащи. Даже если не все они светлые, то все равно, как я должна понять, в каком именно из плащей спрятался нужный мне Василий Николаевич Минкин? Жаль, что я оттенка плаща не знаю – он может быть бежевым, серым, салатовым, да просто белым, наконец.
- А вы, должно быть, Ирина? – меня кто-то легко взял за плечо и развернул к себе. – Можно просто Ирочка?
- А вы, простите, кто? – я сделала попытку высвободить свое плечо.
Господин в светлом плаще снисходительно посмотрел на меня. Высокий худощавый плейбой неопределенного возраста. Вьющаяся шевелюра, подстриженная как у одного американского киноактера. Оценивающе посматривает на каждую проходящую мимо особь женского пола. На моей физиономии, видимо, отразилось мое первое впечатление от разницы между тем образом, что я представляла, и тем, что увидела в действительности.
- Начальство, моя дорогая, надо знать в лицо, - посоветовал мой новый шеф. – Даже если вы его никогда раньше не видели, - он удовлетворенно засмеялся собственной остроте.
С этим трудно было не согласиться. Про себя я сделала в памяти отметку о том, что допустила первый «ляп». Их никак не должно быть больше трех, иначе – не сработаемся. Не успев познакомиться со мной, как следует, он сразу во мне разочаровался. Надо что-то делать. Я постаралась мило улыбнуться.
- Прошу прощения, Василий Николаевич. Кроме вас никто не мог знать моего имени, как я об этом не подумала?
- В таком случае, будем считать, что процедура официального знакомства состоялась, - он снисходительно улыбнулся. Довольно мило, впрочем.
Мы встали в очередь на регистрацию. Впрочем, регистрация для бизнес класса проходила отдельно, и тех двух-трех человек, что оказались перед нами, очередью назвать язык не поворачивался. Публика тут сошлась довольно благополучная – хорошо одетые дамы и преуспевающие господа. Позже подошли несколько человек богемного вида, наверное, иностранные студенты. Василий Николаевич окинул их неодобрительным взглядом и слегка поморщился. Это у него получилось довольно аристократично. Как будто в ароматный бочонок изысканного меда некстати попала досадная капля дегтя… и это расстроило мое новое чувствительное начальство. Неужели мы полетим первым классом? Кажется, все идет к этому.
Мы зарегистрировались на рейс и сдали чемоданы. Я ожидала, что господин Минкин отпустит какое-нибудь язвительное замечание по поводу того, что я тащу с собой в Америку гардероб, рассчитанный на восьмерых женщин, как минимум. Ох, уж эта Ольга с её старанием! Однако, шеф мой багаж не комментировал. Багаж самого Минкина состоял из легкого чемоданчика на колесах, очень иностранного вида, который мог использоваться просто как вместительная сумка. По крайней мере, размеры его были такими.
Встретившись со своим новым шефом, я сразу поняла, что Ольга целиком права, и что с имиджем я безнадежно отстала. Шеф, несмотря на то, что Ксюха описывала его как горького пьяницу и опустившегося типа, был элегантен, раскован и просто красив. Я подумала, что смотрюсь с ним рядом ужасно. Нескладная простоватая деваха с тяжелой поклажей рядом с европейским господином. Бедная родственница из глухой деревни или прислуга? Наверное, я больше похожа на родственницу. Прислуге такой господин хорошо бы платил, и она бы прилично одевалась. Я с тоской посмотрела на свои ноги и побрела за господином Минкиным искать наш выход на посадку. Интересно, произошли бы со мной все последние ужасные события, если бы я шикарно одевалась и была блондинкой?
Подумать об этом мне не удалось. Мой новый начальник пребывал в прекрасном настроении, и, как следствие, пытался постоянно шутить. Он сам, кажется, был в восторге от своего чувства юмора, и на мою реакцию не обращал особого внимания. Тем не менее, я старалась вежливо улыбаться.
В полете шеф пытался как следует со мной познакомиться, то есть, рассказывал, в каких странах успел побывать за свою бурную жизнь, похвалился, что был трижды женат, сообщил, какой диеты придерживается на данный момент и в каких странах, по его мнению, подают лучший кофе по утрам.
Я хоть и допускаю время от времени «ляпы», но тут сразу сообразила, что начальство любит рассказывать и очень не любит, когда рассказывают другие. На сегодняшний день моя миссия понемногу прояснилась – внимательно слушать шефа, восторженно заглядывая ему в рот, заказывать ему кофе и, когда прилетим, бегать за сигаретами. Люблю, когда все понятно – и мои обязанности, и мое место. Кажется, командировка будет несложной. Зря я нервничала.
- А скажите мне, Ирочка, вы замужем? – игриво спросил Василий Николаевич.
- Пока да.
- Что означает это «пока»? Муж не хотел в командировку отпускать?
- Нет, боюсь, он даже не в курсе, куда, и на сколько я уехала. Так получилось.
- Вот как? Что ж это у нас за муж такой нелюбознательный?
- Он был в отъезде, а командировка срочная, - сказала я, чтобы прекратить его дурацкие вопросы.
- Так это отлично! – обрадовался мой шеф. – Сможете отдохнуть друг от друга, набраться новых сил для совместной жизни. Вот как раз этого мне так не хватало в отношениях со всеми моими экс-женами. Мужчине невозможно постоянно ощущать на себе контроль, ему нужна свобода, только так он сможет оставаться полноценной личностью.
- А как же семейные ценности? Доверие друг к другу? – не удержалась я. И кто меня за язык тянул?
- А что это такое – семейные ценности? Надежный тыл, устроенный дом, обеспеченное будущее детей. Да, этим должна заниматься женщина, а финансовые вопросы должен решать мужчина. И если он успешно решает эти вопросы, не стоит устраивать ему сцен из-за того, что он пару раз где-то задержался. Вы так не считаете?
- Не совсем.
- Ах, не согласны…, - поскучнел мой новый шеф. – Ну, что ж, ваше право. А я вот думаю, что брак вообще не должен длиться более пяти лет. За пять лет успевает закончится даже самая неземная любовь, это не я придумал, это статистика, а она неумолима. И потом каждый все равно занимается своей личной жизнью самостоятельно. Жены говорят, что занимаются воспитанием детей. Каким таким воспитанием? У каждой моей жены была в помощь нянька и домработница. Даже у самой первой, ещё в советское время. Дали, помню, в газете объявление, и на столбах в своем районе развешивали, так откликнулись сразу две бабули. Тогда ещё не было этих фитнесов и прочей ерунды, но моя супруга замечательно разобралась, чем ей заняться, пока прилично оплачиваемая бабуля гуляет с нашим малышом. Она болталась с подругами по магазинам и по кафе. И это был её тяжкий труд по воспитанию нашего сына.
- Ну, вы-то сами никогда, наверное, с ребенком не сидели. Знаете, как устаешь от отсутствия чего-то «взрослого», все время эти Колобки, Красные шапочки, очереди в детской поликлинике, талоны, микстуры, прививки.
- А многие женщины считают, что это удовольствие.
- Это так, но хочется же и какой-то своей жизни.
- Вот-вот. Все мои жены через какое-то время тоже начинали ныть, что им хочется личной жизни. Тогда мы и разводились. Хочешь личной жизни? Иди на все четыре стороны и ищи себе личную жизнь. И вам не стоит морочить мужу голову, если вы уже несколько лет в браке, то наступает момент, когда стоит поменять партнера. Помните, как говорят французы? Каждые пять лет надо менять работу, друзей и жену.
- Я бы оставила все, как есть. Конечно, если мужчина захотел себе новую жену, то тут сложно что-то сделать.
- Ну, знаете…, - протянул шеф неопределенно, - не судите нас строго. Ведь если ты видишь жену пять лет подряд в халате и с веником в руке, то ни о какой романтике не может быть и речи. А тут ещё манная каша, детский крик… Мужчине хочется видеть перед собой фею, богиню, а не тетку с веником. Если сможете опять стать богиней для кого-то, то у вас есть все шансы следующие пять лет провести в браке.
- Если мир устроен так, как вы говорите, то я бы лучше не выходила замуж. Я верю, что семья создается на всю жизнь, и пусть в ней случаются проблемы, но их можно решить вдвоем. Дома можно иногда оказаться «не в форме», устать, заболеть, и тебя за это не разлюбят. Если такой семье нет шансов на существование, то я хочу принять обет безбрачия.
И этот тоже - про халат. Дался им всем этот халат! Нормальная домашняя одежда. Она бывает, кстати, дорогой и красивой. Интересно, хорошо ли знаком господин Минкин с моей подругой Ксюхой?
- Вы молоды, и потому категоричны, - продолжал свою лекцию шеф. - Если уж, как вы выражаетесь, такой идеальной семье нет места в жизни, то не лучше ли получать удовольствие от того, что в реальной жизни, как раз, имеется?
- В этом нет никакого удовольствия, - сказала я и отвернулась к окну.
- Не скажите. Новая любовь – всегда большое удовольствие. Это подъем, выброс адреналина, это каждый раз новая жизнь, новая весна.
- Если просто не хватает адреналина, не обязательно менять супруга или супругу, можно вместо этого с парашютом прыгнуть. Говорят, даже избыток ощущений может приключиться.
- Ну, это уже лишний экстрим.
- А куда, кстати, деваются старые любови? Я имею в виду бывших фей? У них-то не новая жизнь и весна, у них слезы и одиночество.
- А вот это ошибка всех женщин. Зачем зря плакать? Им тоже надо искать новую любовь
Василий Николаевич вальяжно откинулся в своем кресле и с интересом поглядывал на меня. Видно было, что он получал удовольствие от нашей беседы. А вот я, напротив, стала чувствовать раздражение. Тоже мне, специалист по семейным отношениям. И лететь ещё целых девять часов…
- И как же нам искать новую любовь? Да, мы превращаемся в теток с веником и кастрюлей, потому что надо готовить мужу обед и подметать для него в квартире. Думаете, есть шансы отыскать следующего суженого в тазу с бельем?
- В тазу – нет, тут вы правы. Мне ужасно нравится, как вы разговариваете. И вам очень идет сердиться, между прочим.
Ах, вот оно что. Вот зачем начальству понадобилось рассуждать о проблемах взаимоотношения полов. Только этого мне сейчас не хватало. Нет уж, интим в мои служебные обязанности не входит, я не в киоске на рынке работаю, или где там это необходимо? Да простят меня работники киосков.
- Надо просто мужа отпустить, - заговорщически наклонился ко мне Василий Николаевич, - и не будет его обедов и его стирки. Будет время для себя, опять станете феей.
- А мои родители живут в браке всю жизнь. Лучше я попытаюсь следовать их примеру. И давайте лучше сменим тему. Уже ясно, что в вопросах семьи у нас с вами взгляды противоположные.
Теперь он меня уже сильно раздражал. Если бы был повод, я бы его хорошенько стукнула, честное слово. Мой новый шеф замолчал. Повисла пауза, а затем и тишина. После бурной дискуссии такой резкий переход к тишине не очень удачен. Что б там ни было, а оставлять начальство в недовольном настроении неправильно. Я решила попробовать продолжить беседу.
- Василий Николаевич, расскажите, что я должна буду делать в командировке? Цайберг говорил, что от вас я получу подробные инструкции в самолете, - я изобразила на лице сосредоточенность и внимание.
- Не подумайте, Ириша, что я такой уж неосведомленный болван, - Василий Николаевич снисходительно улыбнулся, хотя был явно недоволен развитием наших отношений. – Я в курсе, кто с вами предварительно беседовал и отлично понимаю, зачем Антоша Цайберг отправил вместе со мной вас. В ваши обязанности, несомненно; входит следить, а не выпью ли я рюмку-другую, ведь так?
- Ну, что вы…, - удивилась я, но шеф только рукой махнул.
- Да не оправдывайтесь, я знаю. Цайберг – великий перестраховщик, это я вам говорю. А мы уж с ним знакомы столько, - он глянул в мою сторону, - вы столько на свете не живете.
Что на это отвечает умный и преданный сотрудник? Скорее всего, молчит. Я тихо улыбнулась. В конце концов, Марина Львовна утверждает, что для женщины, улыбка, это иногда очень веская реплика.
- Кстати, Ирочка, а вы уже бывали в Нью-Йорке?
- Нет, только в Германии на конференции, - я с готовностью бросилась поддерживать разговор. Может, ещё не все потеряно?
- Ну, Европа, это отдельная статья. А мы сейчас направляемся в Штаты. Нью-Йорк это особый мир, вы увидите. Вам, между прочим, здорово повезло, имейте в виду, - шеф многозначительно поднял вверх указательный палец.
- Это я понимаю, - я взглянула в проход между кресел и заметила, что стюардессы начали разносить напитки.
Значит, по мнению Минкина, меня послали следить, а не выпьет ли он рюмку-другую?
- Для нас с вами забронирован хороший отель, Пятая авеню будет совсем рядом, там магазины, развлечения - Манхэттен, одним словом.
- На такие магазины у меня все равно нет денег, - вставила я, наблюдая, как приближается стюардесса с тележкой, уставленной бутылками и высокими пакетами. Однако, Минкин, меня не слышал.
- Вы знаете, что такое Манхэттен? Это же жизнь, водоворот, бурление страстей! Вы можете столкнуться там нос к носу с Джулией Робертс или с Иваной Трамп, оказаться в клубе бок о бок с Томом Крузом и его новой девушкой, да черт знает, что вы там можете увидеть. Земля возможностей и настоящей жизни… я вам все покажу, - пообещал он и сладко улыбнулся в предвкушении.
Стюардесса приблизилась к нам почти вплотную. Василий Николаевич теперь тоже её увидел. Он внимательно оглядел её ноги, потом скользнул глазами по лицу и посмотрел на тележку, заставленную напитками. На тележке его взгляд задержался дольше всего. Почему-то, мне это не понравилось. Ксюха говорила, что его прежняя секретарша стала просто асом в деле выведения начальника из запоя. Что делают, когда человек пьян? Мои скромные познания в этой области подсказывали только, что его надо уложить спать. Потом он проснется, и у него будет болеть голова. Кажется, анальгин у меня с собой. Лететь до Америки ещё восемь с половиной часов, этого как раз достаточно, чтобы выспаться. Думаю, ничего страшного не произойдет. Справимся.
- Что будете пить? – стюардесса сделала профессионально заботливое выражение лица и наклонилась ко мне.
- Апельсиновый сок, пожалуйста, - сказала я. Потом заметила, что у соседки слева на откидном столике стоят два стакана и ещё маленькая бутылочка, и добавила, - и ещё минеральной воды без газа.
- Что для вас? – так же заботливо девушка склонилась в сторону Василия Николаевича.
- Мне, пожалуйста…, - шеф выдержал паузу, оглядывая тележку, - два стакана минералки. Чтобы Ирочка не нервничала, - он посмотрел на меня и выразительно поднял брови.
Стюардесса поставила перед нами наши стаканы и передвинула свою тележку дальше.
- Довольны? – повернулся ко мне шеф.
- Дело ваше, - как можно равнодушнее сказала я и облегченно вздохнула.
- И тем не менее. Можете доложить Антошке Цайбергу, что я вполне себя контролирую. Именно так. И он зря потратил свои деньги, чтобы оплачивать билет и гостиницу ещё и для вас.
- Я тоже так думаю. Я так удивилась, когда меня решили отправить в командировку.
- Хотя, чего жалеть его деньги, у него и так скоро карманы лопнут. Он что, просил вас звонить и докладывать? Не отвечайте, я и так знаю, это его стиль. Не удивлюсь, если он послал кого-то ещё следить за нами – как там мы справляемся?
- На участие в конференции заявлено только два человека, насколько мне известно, - вставила я.
- Какая к черту конференция, - Минкин неожиданно стал раздражаться. - Строите из себя сообразительную девочку, а ни черта не понимаете. Разве посылают на конференцию, если уж она действительно кому-то нужна, двоих профанов? Вы что-то понимаете в этом вашем оборудовании по мониторингу ядерных отходов? Рекламные брошюры раздавать вы можете, а больше… толку от вас. Любой идиот сам может раздать брошюрки и распечатать текст контракта, который ему скинут через Интернет из Москвы, для этого не нужен помощник. А вот ответить на любой технический вопрос представитель фирмы обязан. Слышите вы, умная девочка, обязан! Вы сможете ответить на технический вопрос?
- Если это не очень сложно, то…
- А это очень сложно! Мы с вами не в Тьмутараканск летим в местном клубе с лекцией выступать. Мы летим в Штаты. Туда сбегутся академики и исполнительные директора крупных фирм. А от нас к ним для светской беседы посылают вас и меня. Я даже мимо вашего отдела по коридору никогда не ходил, это вы заметили? Я даже не знаю, как там эти ваши железки называются, и, должен вас уверить, знать не хочу.
Дама, что сидела справа от меня обеспокоено на нас посмотрела. Я поняла, что надо что-то сделать, чтобы на нас не оглядывались. Я уселась поудобнее, взяла свой стакан с соком и повернулась к Минкину, лихорадочно соображая, как бы сменить тему. Шеф, однако, среагировал гораздо быстрее меня. Он тут же заметил, что я томлюсь от неловкости, и сбавил обороты.
- Да, давайте лучше попьем водички, чтоб не тревожиться от неопределенности. Я вас не слишком напугал? Нервы, действительно, ни к черту. Раздражаюсь по пустякам.
- Если мы с вами такие неподходящие кандидатуры для поездки на научные мероприятия, так зачем же нас послали? – спросила я, понизив голос.
- А пусть вас это не беспокоит, - шеф опять вдруг пришел в хорошее расположение духа и даже похлопал меня по коленке. – Не берите в голову. Главное, получайте удовольствие. Компания за все платит. Заказывайте в номер икру и шампанское, скажете потом Цайбергу, что это представительские расходы – вам было нужно поговорить с важными людьми в приятной обстановке. Поезжайте на экскурсию по городу. Вы же не каждый день мотаетесь в Нью-Йорк и обратно! Я могу вам устроить даже поездку на Ниагарский водопад, там не так уж далеко. А Атлантик-Сити! Вы бывали в казино?
- Но нам придется зарегистрироваться на конференции, присутствовать на докладах.
- Зарегистрируемся обязательно, - он опять многозначительно поднял палец и широко улыбнулся. - А присутствовать необязательно. Туда и так почти никто ходить не будет. Все главные контакты будут происходить на фуршетах вечером. Вот туда мы с вами, пожалуй, сходим, - он широко улыбнулся и подмигнул мне.
К концу полета некое взаимопонимание было нами снова достигнуто. Правда, я никак не могла забыть случайную фразу, оброненную Минкиным, о том, что в Америку могли послать кого-то ещё, чтобы проследить, как мы там справляемся. Эта идея мне очень не понравилась. Хватит с меня и того, что в Москве два последних дня мне пришлось прятаться у подруги, а забежав в свою же квартиру на двадцать минут, я чуть не получила нервный срыв. Совсем не хочу повторения чего-то подобного в Америке. Неприятная ситуация.
Выйдя из самолета и пройдя в зал аэропорта, Василий Николаевич сразу перешел на английский. Он уверенно подтолкнул меня к очереди на паспортный контроль и что-то сказал темнокожей девице в форме, регулирующей поток пассажиров. Девица захихикала.
Нам с шефом пришлось отстоять в длинной очереди минут сорок, и все это время я тупо молчала и продвигалась по очереди. Господин Минкин это время зря не терял – он разговорился с приятной супружеской парой, что пристроилась в очереди за нами, обменялся с ними впечатлениями об авиакомпании, потом рассказал пару анекдотов, а когда мы подошли к той линии, за которой располагались только кабинки с представителями паспортного контроля, обменялся с новыми знакомыми визитками. И почему бы ему шпионом не работать с такой коммуникабельностью? Хотя нет, слишком неуравновешен. Подвержен частой смене настроений, да к тому же, в прошлом пьяница. Или алкоголик? Даже не знаю, что считается хуже, и в чем разница.
Продвинувшись почти до самого выхода к стойкам паспортного контроля, мой начальник вдруг повернулся ко мне и сказал по-русски, что я буду проходить паспортный контроль одна, а ему надо это сделать в другом потоке. Отстегнув от металлического столбика цепочку, отделяющую очередь от остального мира, он шагнул в сторону и пошел через зал к стойкам с надписью «граждане США и владельцы «Грин карт». Кстати, там было совсем мало народу, человек семь-восемь. Приоткрыв рот, я смотрела своему шефу вслед, наблюдая, как он достает синюю книжечку и подходит к служащему за стойкой. Оглянувшись на меня, Василий Николаевич крикнул по-английски, что будет меня ждать в зале получения багажа.
Отметив про себя, что я немного завидую свободному английскому начальства, я проследовала к освободившемуся служащему за стойкой. Никаких вопросов ко мне у паспортной службы США не возникло, так что, скоро мы с господином Минкиным встретились в коридоре и зашагали к залу получения багажа вместе.
В отель мы поехали на такси. Василий Николаевич распахнул передо мной дверцу машины и кивнул черному водителю на мой огромный чемодан, стоящий на тротуаре. Шеф бросил свое тело на сиденье рядом со мной, откинулся и с удовольствием огляделся.
- Ну-с, давненько не бывал я в Штатах, - веско сообщил он окружающим, то есть водителю и мне.
- У вас такой потрясающий английский. А когда вы приезжали сюда в последний раз? – спросила я, чтобы что-то сказать. Невежливо оставлять реплику начальства без внимания.
- А Бог его знает. Лет пять или шесть, наверное, - шеф с удовольствием смотрел в окно.
Я чувствовала, что надо бы как-то поддержать разговор, но не могла придумать ни одного нормального вопроса. Спрашивать, что он здесь делал пять лет назад, как-то неудобно, а пауза уже слишком затянулась. На мою удачу, Василий Николаевич начал говорить сам, без помощников. Кажется, с этим у него вообще не возникает проблем.
- А знаете, Ирочка, я люблю Нью-Йорк. Я когда-то жил здесь несколько лет, и это были не самые плохие годы, уверяю вас.
- Как вы сюда попали? Эмигрировали? – я почувствовала, что беседу стоит только слегка подтолкнуть, и она сама польется, без всяких усилий с моей стороны.
- Нет, я просто женился на американке, - сообщил мой новый шеф. – Такое случается нечасто, но мне удалось. Американские женщины осторожные, они и без мужа прекрасно живут. Сами имеют неплохой доход, квартиру или дом, хорошую машину. И делают карьеру. Зачем им пускать в свой устроенный мир какого-то иностранца, у которого нет работы, он плохо знает язык, и ещё неизвестно, кем был у себя в стране?
Мой новый начальник, кажется, готов был рассказать мне всю свою жизнь без всяких вопросов с моей стороны. Ну, по крайней мере, значительную её часть. Вот и хорошо, а то я, что-то устала.
- Тем не менее, мисс Джейн влюбилась в меня как кошка, и мы поженились, - продолжал хвалиться господин Минкин, развалясь на сиденье. – Мы поселились в Нью-Йорке, благодаря её гражданству и моим деньгам. И знаете, Ирочка, первое время мне здесь не слишком нравилось! Я не знал, куда себя деть, никуда не выходил без жены, мне элементарно было нечем заняться. Однако, уже месяцев через семь я освоился и завел свой собственный круг знакомых. И я полюбил Нью-Йорк. Это уникальное место, где есть все. Вообще, все. Так сказать, дворцы и лачуги. Интеллектуалы и дебилы. Красота и уродство. Ну, этот список можете продолжить сами.
Слушая своего шефа, я почему-то стала клевать носом. Вообще-то, рассказывал он интересно, но я ужасно захотела спать. Василий Николаевич был бодр и продолжал рассказывать, не глядя на меня. Он даже не интересовался, слушаю ли я его? Он увлекся.
Оказывается, в Нью-Йорке есть районы, заселенные представителями одной какой-нибудь национальности. Есть итальянский район, еврейский, китайский и русский район. Впрочем, еврейский и русский, это одно и то же. Разумеется, есть и «черные» районы. Их много, и туда лучше белому человеку не заходить. В крайнем случае, можно в компании, но лучше не стоит. А ездить лучше на такси. Метро здесь работает круглосуточно, это так, но это транспорт бедных. Или тех, кто живет и работает в Манхэттене, там большие проблемы с парковкой автомобиля. А знаю ли я, что такое Манхэттен? В этом месте я сонно кивнула, однако, моим ответом он не интересовался.
Манхэттен, это самый настоящий Нью-Йорк и есть, его сердце, его суть, так сказать. Вообще-то, это вытянутый остров, с которого и начался сам великий город. Позднее, в состав города вошли ещё четыре района, которые до этого были пригородами. Собственно, нечто подобное произошло и с Москвой – Бутово, например, когда-то было обычной подмосковной деревенькой. Так вот, к Нью-Йорку присоединились Бруклин, Бронкс, Квинс и Стайтен-Айленд. Русские живут в каждом из них. И, разумеется, ездят в Манхэттен на работу на метро. Если у них нет машины или они не работают рядом с домом. А ещё на метро ездят черные, то есть афроамериканцы, как сейчас принято говорить. Кстати, среди них есть очень приятные люди. И вообще, с ними у нас много общего, как ни странно. Гораздо больше, чем с этими надутыми потомками англичан и французов. Они даже на заборах пишут примерно то же самое, что и мы, только на своем языке, разумеется.
- Я очень рекомендую вам посмотреть какое-нибудь шоу «про черных» по телевизору. Правда, у них свой тяжелый акцент, но будете смеяться, гарантирую. А вот шоу «про белых» будет не совсем понятным, вы увидите, - посоветовал Василий Николаевич, а я постаралась сесть прямо и открыть пошире глаза.
Надо взять себя в руки, не то я сейчас начну сладко похрапывать. Сквозь сон, я слышала, как, на всякий случай, мой начальник рассказал мне пару-тройку простых правил безопасности для поездки на метро. Если, скажем, я захочу поехать в Бруклин на пляж. Если я правильно расслышала, ждать поезд на платформе не рекомендуется, потому что там нет полиции. Лучше подождать возле кассы, там даже табличка висит «зона ожидания». А то, мало ли, кто захочет выяснить со мной отношения на безлюдном перроне? Отвечай потом за меня. И лучше снять все золотые украшения, если поеду в метро поздно вечером или ночью. Очень не рекомендуется дремать – так можно оказаться легкой добычей злоумышленника. Если же в вагоне едут негры, то разглядывать их не стоит – себе дороже. Они найдут повод оскорбиться и могут тут же начать добиваться от вас расовой справедливости. А вообще, здешнее метро, хоть и старенькое – уж больше ста лет, как никак – но работает исправно, вполне удобный транспорт.
Когда такси остановилось, я проснулась. Пропало то нежное размеренное покачивание, которое так сладко убаюкивало. Когда мне удалось полностью раскрыть глаза, я поняла, что мой начальник Минкин уже вышел из автомобиля. Пришлось поторопиться.
Отель, куда мы прибыли был родом из пятидесятых годов прошлого века: швейцар при входе, носильщики в форме, везде зеркала и лепнина. В холле первого этажа расположился действующий фонтан, а его родные братья и сестры остались стоять в Москве на ВДНХ, где за ними уже никто не следит. Не заставят ли меня носить маленькую шляпку с вуалью и перчатки, чтоб не нарушать интерьер?
Пока я озиралась по сторонам и удивлялась на высокие расписанные потолки – почти как на наших старых станциях метро – мой шеф уже вступил в контакт с представителями администрации отеля. Или с организаторами конференции. Хотя, наверное, и с теми, и с другими. Я в этот процесс не вникала, я спала. К сожалению, спать приходилось стоя и с открытыми глазами. Сопротивляться неожиданной сонливости не было никаких сил. От этого мне было ужасно неловко – в конце концов, это я приехала помогать Василию Николаевичу, а не он мне. Однако, глава нашей делегации уже лично регистрировался в каких-то книгах, получал какие-то бумаги и конвертики, обменивался остротами и улыбками с теми, что стояли по другую сторону регистрационной стойки. Впрочем, он успевал беседовать и обмениваться улыбками и с теми, кто стоял с нами рядом. Даже я оказалась случайно втянута в круг общения Василия Николаевича, меня с кем-то познакомили, и я кому-то успела пожать руки. Все это время я была очень сильно занята тем, чтобы сохранять нормальное выражение лица. Верхние веки настойчиво пытались упасть на глаза, ноги хотели лечь, а спина – хотя бы сесть. В таких мучениях прошло минут десять. Когда я поняла, что сейчас умру, мой шеф протянул мне конвертик с пластиковой карточкой, оказавшейся ключом от номера и предложил подняться в наши комнаты. В лифте я чуть-чуть пришла в себя и обнаружила отсутствие чемодана, о чем шеф велел не беспокоиться.
С чемоданом мы встретились в моем номере. Просто он прибыл немного раньше. Номер мне понравился, но находиться в нем было странно – ощущения такие же, как посреди футбольного поля при отсутствии других игроков. Большая красивая комната, слишком большая, чтобы в ней можно было чувствовать себя уютно. Много мебели, почему-то две широченные кровати, но при этом все равно, много свободного места. Большая ванная комната, где при желании можно было бы устроить студенческую вечеринку. Человек, этак, на двадцать. А что? Вот на этой просторной столешнице легко можно расположить шведский стол, тут кстати, и кофеварка уже приготовлена, пакетики с молотым кофе, сахар, сливки, чай для тех, кто кофе не любит. А на оставшейся свободной площади – танцы, а в ванну пусть залезают покурить. М-да, наш человек не привык к чрезмерному простору в квартирах, вот мне и неспокойно.
 Поскольку жить мне здесь предстояло десять дней, то я принялась развешивать в шкафу свои вещи. Невозможно десять суток подряд рыться в чемодане, хочется спокойно открывать шкаф и выбирать, что надеть. Неожиданно в одном из шкафов обнаружился телевизор – я даже опешила от такого открытия и замерла с Ольгиным костюмом в руках. Хорошо ещё, что это всего лишь телевизор, вещь довольно безобидная, а что, если бы я обнаружила здесь нечто ужасное? Приходится признать, что нервы у меня в последнее время какие-то… ни к черту нервы, короче. Да и начальник новый, к сожалению, меня раздражает. Не успел познакомиться с помощницей, а уже читает ей лекции, сколько лет надо проводить в браке и как.
Однако, даже если шеф раздражает, все равно, не стоит раздражать его. И вообще, хорошо бы позвонить в Москву и доложить, что мы благополучно прибыли и зарегистрировались на конференции. О существовании господина Цайберга не следует забывать ни в коем случае. Это обязательная часть работы на нижних ступеньках служебной лестницы: ты, конечно, не несешь никакой ответственности, если что-то пойдет не так, и у компании произойдут серьезные неприятности. Это удобно. Но, с другой стороны, над тобой всегда очень много начальников, и им всем придется угодить.
Я набрала служебный номер Ксюхи, то есть, приемной господина Цайберга конечно, включая длинный международный код. По роду своей работы мне часто приходилось звонить и отправлять факсы в разные страны, так что коды некоторых городов, таких, как Лондон, например, или Нью-Йорк, я помнила наизусть. Ну, и разумеется, код России и Москвы не являлся для меня тайной. Однако, что-то было не так, потому что на другом конце провода никто не отвечал. В тубке раздавались только длинные гудки.
Потом я поняла, что все ещё не готова приступить к служебным обязанностям. Просто я все ещё ничего не соображаю. Досадно, что такая опытная барышня, как я забыла о такой элементарной вещи, как разница во времени, тем более, что именно из-за неё я и засыпаю на ходу. Я взглянула на часы – так и есть, три часа ночи по Москве. Круглая идиотка. Мне нужен кофе.
Кофе, как я помнила, поджидал гостей в ванной комнате вместе с кофеваркой, чаем и сахаром. Пришлось пойти и заправить кофеварку. Минуты четыре я молча смотрела на свое отражение в большом зеркале, а когда дымящаяся струя стала вырываться из кофеварки с устрашающим шипением, я очнулась и взяла запечатанный бумажный стаканчик.
Отпив несколько глоточков свежесваренного кофе, я немного проснулась. Перешла в свою комнату с двумя кроватями и отдернула занавески. Вид открылся и урбанистический, и промышленный одновременно. А что? В этом что-то есть. Понятия не имею, на каком этаже я нахожусь, но ясно, что где-то высоко. Рядом такие же дома-монстры по пятьдесят этажей, а между ними узкие провалы улиц. Неестественно узкие. Так, наверное, выглядят гигантские трещины в ледниках. В самом низу между соседними глыбами, равномерно утыканными окнами, можно разглядеть крохотные машинки. Самое смешное, что эти игрушечные создания двигаются. На крыше одного из соседних домов-гигантов я увидела небольшой квадратик сада. Значит там, внутри этого здания, прячется элитное жилище, и маленькая его часть выглядывает наружу. Как жаль, что это не с кем обсудить... Зато здесь меня никто не будет искать.
Я даже улыбнулась от этих мыслей и с удовольствием повалилась на кровать. Да! Вот она, удача. Ни одному идиоту во всей Москве не придет в голову, что Ирка из отдела продаж зарубежной техники могла отправиться в командировку не в Мытищи, и даже не в Шереметьево-2, чтоб заняться таможенной очисткой груза, а туда, откуда этот груз к нам в свое время выехал. И я поняла, что перестала бояться. Перестала и все.
Я раскинулась на огромной кровати и провалялась минут десять, улыбаясь потолку во весь рот. Потом я бодро вскочила на ноги, допила весь наличный кофе, и сказала себе, что жизнь прекрасна. Я буду заказывать в номер икру и шампанское, как советовало новое начальство, поеду на экскурсию по городу, а главное – я не буду все время оглядываться и проверять, не идет ли за мной кто? Я смогу побыть совершенно свободной. Целых десять дней.
В момент наивысшего подъема моего настроения, зазвонил телефон. Звонило начальство из номера напротив.
- Ира, вы в стране всего пару часов, а у вас уже занят телефон! Я пытался вам позвонить минут пятнадцать назад, и было занято, – голос Василия Николаевича больно стукнул меня по перепонкам. Ясно, начальство в раздражении.
- Я позвонила в приемную господина Цайберга, - быстро сказала я в свое оправдание, забыв, что в Москве три часа ночи.
- Торо-опитесь, уважаемая, - разочаровалось начальство. – Так молоды, а уже такая склонность к стукачеству… Я, собственно, звоню, чтобы предупредить. Сегодня вечером фуршет для участников конференции, можете составить мне компанию, если хотите.
- С удовольствием, Василий Николаевич, - я вложила в свой голос всю лояльность, на которую была способна. Жаль, что способна я не на многое.
- Имея в виду вашу постоянную готовность бежать докладывать Антошке Цайбергу о каждом моем вздохе, не следовало бы вас брать, но… , - шеф многозначительно помолчал, чтоб я могла в полной мере оценить размеры его благородства. – Надеть-то у вас есть что?
- Деловой костюм не подойдет? – неуверенно спросила я.
- Не разочаровывайте меня, Ирочка, какой ещё деловой костюм? Я догадываюсь, что вы не дочь Рокфеллера, поэтому сейчас быстро бегите на Пятую авеню, это рядом, буквально через два блока, то есть вам два перекрестка перейти, там в любом большом магазине покупайте вечернее платье. Денег не жалеть. Пусть видят, что мы из России. Из России сейчас приезжают очень обеспеченные люди. Корпоративную кредитную карту вам дали?
- Да, Цайберг сказал, что это на непредвиденные расходы…
- Это тот самый случай, не сомневайтесь. Я не могу появиться на здешней тусовке в компании замарашки, меня здесь все знают.
Последнее заявление начальства особенно привлекло мое внимание, но я ничего не сказала. Василий Николаевич ещё проворчал мне кое-какие инструкции напоследок, а я только молча слушала. Потом он вздохнул и буркнул что-то вроде «позора не оберешься».
Я ещё немного постояла с трубкой в руке, слушая короткие гудки, а потом обратила внимание на то, что у меня открыт рот. Ну, что ж. Будем привыкать к новому статусу. У кого бы узнать, какой он? Честное слово, это бы существенно облегчило мою задачу. Одно ясно - статус существенно повысился. Тогда нужно быть более сообразительной и не задавать глупых вопросов. Устыдившись собственного замешательства, я взяла себя в руки, положила трубку на место и постаралась вспомнить, где может находиться кредитная карта, врученная мне Цайбергом.
Тут я снова почувствовала, что падаю с ног. За минуту до разговора по телефону с непосредственным начальством я была ещё бодра, а сейчас я могла бы заснуть стоя даже на одной ноге. Марина Львовна что-то говорила про трудности адаптации, но подробностей я не помнила и думать об этом не хотела.
Кровать коварно раскинула передо мной свои прелести. Человек слаб, и я не исключение. Только на одну минутку прилечь и просто попробовать, а мягкие ли тут кровати?
И все-таки чувство долга не позволило мне окончательно опозориться перед новым начальником. Будто что-то толкнуло меня в бок, и подсознание громко напомнило, что спать-то сейчас некогда, надо бежать в магазин и приобретать вечерний туалет, чтоб Минкин не говорил потом, что со мной «позору не оберешься». Да и Ольга что-то такое говорила, про мой гардероб… Поблагодарив свое подсознание за бдительность, я, превозмогая все на свете, поднялась с кровати и взглянула на часы. Фуршет в девять? Время ещё есть.
Я снова напомнила себе, что здесь, на другом краю света, мне бояться нечего, и ждать неприятностей неоткуда. Я хочу быть красивой и веселой. И не иметь проблем. И не быть виноватой. И это очень просто, надо только перестать беспокоиться о служебных обязанностях и начать заниматься собственной внешностью. Лифт доставил меня в холл на первом этаже, где я похлопала глазами, стоя посреди большого холла, пытаясь определить местоположение входной двери. Дверь скоро нашлась. Уже на выходе я ощутила легкое беспокойство из-за того, что ничего не несу в руках, отчего у меня открылись глаза. Моя сумка с документами и деньгами осталась в номере. Так ли это ужасно? Я проверила карманы: в них нашлись кредитка компании и пластиковый ключ от номера отеля. Разве человеку в Нью-Йорке нужно что-то ещё? Я смело вышла на улицу.
На улице что-то грохало, гудело и вздыхало, что наводило на мысли о кузнечном цехе. И ещё было много солнца. От переизбытка света я сразу проснулась. В Москве весна только начинается, а тут уже настоящее лето. Я люблю большие города. Многие мечтают о сельской тишине, чистом воздухе и экологически правильных продуктах. А я обожаю городской грохот, толпу, бурление жизни. Ну и пусть автомобили испортили весь воздух, пусть под окном среди ночи постоянно вздыхает троллейбус, прибывая на остановку, и звякает трамвай, делая поворот. Зато везде общение, красивые женщины, шикарные автомобили, кафешки, магазинчики. Короче, жизнь. А ещё я люблю дома. Я люблю смотреть на них и представлять, когда их построили, кто жил в них, что происходило на улице перед ними. Когда-то я часто бродила по Москве с Ольгой, а потом и с Сережкой, моим будущим мужем. В те далекие времена я вечно таскала с собой фотоаппарат и фотографировала, фотографировала… Где-то валяются эти альбомы с городскими пейзажами.
И тут, на нью-йоркской улице, я сразу поняла, что это мой мир. Толпа жуткая! Отлично. Грохот страшный. Превосходно! И огромное количество витрин. То есть, все нижние этажи состоят из витрин. Ну, что, финансовая столица мира? Давай знакомиться. И я пошла по тротуару.
Точнее, я попыталась пойти. Каждые две-три секунды я сталкивалась с кем-то, идущим мне навстречу. На любой городской улице я всегда ориентировалась замечательно, сон почти прошел. В чем дело? Осмотревшись, я поняла, что народу просто слишком много: ширина тротуара не рассчитана на такую пропускную способность. Мне навстречу шли сотни людей - черных, белых и желтых, тонких и толстых, с портфелями и рюкзаками, с бумажными стаканчиками с кофе, с сэндвичами в пакетиках, жующих и смеющихся, озабоченных и праздно шатающихся. Мне нужно как-то протиснуться сквозь эту массу народа, просто потому, что мне - в другую сторону.
Поняв, что моего московского опыта движения в толпе не хватает, я шагнула с тротуара на проезжую часть улицы. Почти сразу рядом скрипнули тормоза и мне отчаянно загудели. Я в ужасе запрыгнула обратно. Как они тут ходят? Видимо, я ещё не совсем проснулась и медленно поворачиваюсь. Основная толпа идет мне навстречу, значит, мне тоже стоит пойти с ними в одном направлении, просто для адаптации. Я развернулась и повторила попытку пойти вместе со всеми по нью-йоркской улице. Однако, народ продолжал идти только мне навстречу, толкаясь и выражая недовольство помехой на пути в моем лице. Оставалось понаблюдать за окружающими, чтобы научиться здесь перемещаться.
Местные как-то умудрялись не сталкиваться между собой, только я болталась у всех под ногами. И ещё я обратила внимание, что на улице было очень много темнокожих. Я бы даже сказала, что только иногда в толпе попадалось белое лицо. Где-то я читала, что в столице США Вашингтоне основное население составляют как раз чернокожие, выходцы из Латинской Америки и представители других национальностей, а белых всего процентов пятнадцать. Кажется, Нью-Йорк имеет похожий этнический состав. Хотя, возможно, мне просто попалась такая улица.
Потом дело пошло на лад. Возможно, просто уменьшился людской поток – наверное, я попала на улицу в тот самый момент, когда служащие, закончив рабочий день, дружно отправились в метро и на автобусные остановки. Немного освоившись, я дошла до большого перекрестка, на котором возвышался столб с указателями и названиями улиц. Как выяснилось, названия улиц здесь писали не на домах, а на специальных табличках на столбах. На табличке, указывающей налево, было сказано, что это пятая авеню. Кажется, Василий Николаевич говорил именно об этой улице.
Я смело свернула и пошла вдоль красивых двухэтажных витрин. К сожалению, мне все время попадались магазины, торгующие джинсами, куртками и прочими повседневными вещами. Я уже готова была признать, что задача приобретения вечернего наряда для меня оказалась невыполнимой, но догадалась немного поднять глаза. В витринах второго этажа было все то, что я искала. Просто, торговые точки здесь были двухэтажные.
Сам процесс покупки оказался легким, тем более, что отличительной чертой нью-йоркского магазина готовой одежды было неслыханное разнообразие ассортимента. Такого количества вариантов одежды одного плана я ещё не видела никогда в жизни. Я просто вошла в магазин, поднялась там на второй этаж и сняла с вешалки ближайшее платье - одно из великого множества. Тут же подбежала продавщица и предложила помощь. Мне хотелось сострить, но для этого мой английский был недостаточно свободным. Вручив кассирше нашу корпоративную кредитную карточку, я через пару минут получила пакет с новым платьем.
Все складывалось чудесно, если не думать о том, как возвращаться в отель. Оказывается, я элементарно не помню, с какой стороны я сюда пришла. Помню, что отель находится рядом с большим перекрестком. Пакет с платьем сразу стал тяжелым, руки вспотели, а хорошее настроение пропало. Я одна в чужой стране, в чуждом городе, куда идти – не знаю, как позвать начальство на помощь – не знаю ещё раз…
 Так, Ирка, надо брать себя в руки, включать наблюдательность и думать. Минкин говорил мне, что улицы пересекаются всегда под прямым углом и этот город напоминает лист из школьной тетрадки в клеточку. Почему-то шеф считал, что это очень важное знание, а я пока не видела в нем никакого толку – окажешься в незнакомой «клеточке» и думай, как добраться, куда тебе надо. Потом я присмотрелась – оказывается, и правда, все очень просто. Номера улиц, пересекающих ту, по которой я иду, постоянно убывают. Вот, пожалуйста, сорок вторая «стрит», то есть улица, дальше идет сорок первая, за ней – сороковая. Так, видимо, будет до самой первой. Надо просто запомнить, что, когда я иду назад, они должны возрастать, а если я и сверну куда, то вернуться надо вот по этой же самой пятой авеню – это я прочла на указателе. Шеф говорил, что искать что-либо по адресу здесь проще простого.
Я пошла вдоль широкой улицы с клумбами тюльпанов на разделительной полосе. На углу, как положено, стоял столб с названиями улиц. Я узнала, что продолжаю идти по пятой авеню и пересекаю сороковую стрит, то есть, улицу. Очень скоро я узнала перекресток, на котором сворачивала направо. Повернув на этот раз налево, я скоро подходила к своей гостинице. Отлично, ничего сложного.
Вернувшись в отель, я окончательно расхотела спать. Видимо, в Москве в этот час начинается утро. Биологические часы в моем организме сработали, и мне стало снова интересно смотреть по сторонам. Я же в Америке! Надо бы уточнить наши планы на вечер. Вспомнив, что я девушка любознательная и неглупая, я обратилась к администратору за стойкой.
- Подскажите, в котором часу начинается фуршет для участников конференции?
- В девять, мадам.
- Благодарю вас, - кивнула я и повернулась, чтоб идти к лифту.
- Простите, мисс, - обратились ко мне сзади.
Я остановилась и тут же подумала, что все время хорошо быть не может. Опять вспотели ладони, и в горле образовался комок. Не может такого быть, чтобы в Москве кто-то узнал, куда я уехала… Этого просто не могло случиться. Неужели, Ольга? Подруга детства… Я оглянулась.
Мною интересовался мужчина средних лет в идиотской ковбойской шляпе. И Минкин опасается, что со мной позора не оберешься. Видел бы он этого красавца, что стоит сейчас передо мной. На всякий случай я сохранила вежливое выражение лица, только немного подняла брови.
- Мисс, вы, кажется, из России? – спросил мужик в шляпе.
- Да.
- Мы встречались сегодня днем, если помните, я Дэвид Хантер, отвечаю за службу безопасности в этом отеле.
- Очень приятно, - сказала я.
Днем я спала на ходу, и что тогда было, разумеется, не помнила. Тип в шляпе для меня оказался большой новостью. Служба безопасности? В животе сразу появилось неприятное ощущение. Нет, не может быть, тут что-то другое. Не разыскивает же он меня через Интерпол, в самом деле!
- Мне также приятно, мисс. Я буду иметь удовольствие увидеть вас и вашего коллегу сегодня вечером на фуршете? – поинтересовался представитель службы безопасности.
- Да, конечно.
- В таком случае, до вечера, мисс…? – он вопросительно поднял брови.
- Ирина.
- Очень приятно, мисс Ирина. До вечера.
Он протянул мне руку, и я машинально её пожала. Мы мило улыбнулись друг другу, и господин Хантер зашагал куда-то в глубь холла первого этажа. Я посмотрела, как он удаляется, и направилась к лифту.
М-да, совсем они тут заэмансипировались. Дамам положено руки целовать, а не пожимать. Равенство, конечно, вещь хорошая, но тут, кажется, возник перебор.
Василий Николаевич Минкин позвонил сразу, как только за мной закрылась дверь моего номера. Ворчал он в этот раз мало, и его голос можно было охарактеризовать как удовлетворенный. Шеф поинтересовался, готова ли я спускаться в банкетный зал, а когда я ответила, что только вернулась из магазина, сделал мне замечание. Впрочем, только для порядка. Он дал мне на сборы полчаса и сказал, что ждет меня в своем номере для инструктажа.
Интересно, что надо понимать под словом «инструктаж» в данном случае? На сборы мне достаточно и пяти минут – у меня короткая стрижка, украшениями я не увлекаюсь. Остается только срезать этикетки с платья и достать туфли. Оставшиеся до назначенного срока двадцать пять минут я смотрела телевизор, чтобы привыкнуть к английскому языку.
Ровно через полчаса, как и было условлено заранее, я зашла в номер к начальству. Шеф, кажется, был поражен успехом в моей работе над имиджем. А я, в свою очередь, была поражена великолепием его номера. Начать с того, что у шефа был не номер, а настоящие апартаменты. Две комнаты, одна из которых предназначена под спальню, а вторая – настоящая гостиная, с группой диванов и кресел напротив стильного электрокамина, в котором искусственное пламя колыхалось над почерневшими дровами, даже лучше настоящего. Тогда я сразу поняла, что у меня в номере было слишком прохладно, а у Минкина в гостиной – расслабляющее тепло.
- Ну-с, Ирочка, вы потрясающе выглядите. Деньги компании потрачены не зря.
- Спасибо, Василий Николаевич.
- Нам сегодня с вами предстоит приятный вечер, и ещё одна интересная встреча. Мы с вами познакомимся с одной молодой дамой.
- Хорошо, - я кивнула.
- Это будет не совсем деловое знакомство. Я сейчас вам кое-что расскажу, а вы по приезде в Москву, постарайтесь это все забыть окончательно и бесповоротно. Вы умеете хранить секреты?
- Думаю, да, хотя, если какая-то конфиденциальная информация для меня не предназначается, то я предпочитаю её не знать.
- Не волнуйтесь, страшных тайн вам никто доверять не собирается, - шеф легко махнул рукой и вальяжно закинул ногу на ногу. – Просто я хочу, чтобы для вас наше сегодняшнее знакомство не явилось большим потрясением. Не делайте круглых глаз, не изумляйтесь. Ведите себя совершенно спокойно, будто ничего особенного не происходит.
Не делать круглых глаз? Серьезное предостережение.
- Так что же нам предстоит?
- Мы сегодня на фуршете должны встретиться с дочерью Барковского.
- Владельца «Росглобал групп»? Так у него же два сына…
- Вот поэтому я вас и предупреждаю, Ирочка. У нашего дорогого хозяина и босса всех времен и народов есть ещё и дочь. И живет она здесь, в Штатах. Кстати, уже достаточно давно. Я сам её тоже очень давно не видел, но знаю, что зовут её Екатерина. А вот с её матерью я, между прочим, даже когда-то был лично знаком, правда, не очень хорошо. Вадька, зараза, никогда не любил знакомить нас со своими девушками.
Взять и обозвать великого и всемогущего российского олигарха Вадькой, это все равно, что… даже не знаю… Такое позволительно только очень близкому другу. Ну, очень близкому. Видимо, на моем лице отразилось что-то не то, поскольку Минкин неопределенно пожал плечами и сказал, будто извиняясь: «Это для всех наш олигарх - Владимир Борисович, а в молодости-то он был Вадиком. Так с тех пор никак и не отвыкну… Кстати, по паспорту он вообще Владлен.»
Потом мой новый непосредственный начальник позволил взять себя под руку, и мы проследовали к лифту. Внутри зеркальной кабины уже находилась одна разодетая пара. Мы мило улыбнулись друг другу, двери закрылись, и кабина мягко поплыла вниз.
Спустившись на первый этаж, я уже вполне вошла в образ светской дамы – расправила плечи, настроилась мило улыбаться всем и всему и подумала, что наступило время насладиться жизнью. Правда, не понятно, что же хотел от меня начальник службы безопасности. Но, лучше не напрягаться заранее. Подожду, послушаю, что у него ко мне за вопросы, если таковые, вообще есть. Мой супруг любил говорить на подобных мероприятиях: «Думай, что ты павлин и получай удовольствие!» Только, это было давно.
В банкетном зале стояла и бродила тьма народу. Удивительно, но если не смотреть на дорогие наряды присутствующих, общее положение дел здорово напоминало студенческую тусовку. Красивые дамы и хорошо одетые господа толкались у шведского стола, набирая на тарелки закуски. Потом, урвав свою долю добычи, можно было спокойно устроиться за столиком. Я была очень рада, когда Василий Николаевич взял на себя организационные хлопоты по добыванию провианта, я бы почувствовала себя страшно неловко, пытаясь протиснуться к блюдам с разносолами, сквозь толпу именитых гостей. Впрочем, сами именитые гости не очень церемонились друг с другом… Наверное, тут полно представителей из стран голодающей Африки, не иначе. Говорят, что из России только мы с Минкиным, да и на голодных мы не похожи. Особенно, Минкин. Хорошо бы он поторопился с нашим ужином. Разоделся он сегодня так, что Голливуд отдыхает.
Я поискала глазами свое новое начальство и заметила, что он даже ещё не вклинился в толпу жаждущих схватить кусок со шведского стола. Мой шеф радостно обнимался с каким-то господином в белом клубном пиджаке. Когда процесс объятий завершился, господин в пиджаке схватил Минкина за плечи обеими руками и с удовольствием потряс. При этом оба радостно улыбались. Потом приятель Василия Николаевича помахал кому-то рукой, и к ним подошла пожилая, но явно полная жизненных сил, дама в ожерельях. Встреча моего шефа с дамой прошла ещё более празднично, чем с господином в белом пиджаке. Счастью обоих просто не было границ – они расцеловались и принялись оживленно обмениваться впечатлениями, причем дама даже подскакивала на своих коротких ножках. Видимо, про меня Василий Николаевич вспомнит не скоро. И, как нарочно, я поняла, что ужасно хочу есть.
- Мисс Ирина? – негромко спросили меня из-за спины. Кажется, я даже вздрогнула.
- Ой, - сказала я и оглянулась.
- Простите, если напугал, - сказал представитель службы безопасности и уселся за наш с Минкиным столик. – Не возражаете, если я присяду на пару минут?
Как бы я могла возражать, если передо мной человек из «безопасности»? Сразу возникают ассоциации с государственной безопасностью – люди в погонах, люди в штатском… какие тут шутки. Кстати, он все ещё был в своей дурацкой шляпе. Лысину прикрывает?
- Разумеется, присядьте.
- Я не помешал вам?
- Я даже рада увидеть хоть одно знакомое лицо, - уверила я его.
- А ваш коллега, как я вижу, здесь довольно известная личность, - мистер Безопасность, как я его про себя окрестила, кивнул в сторону шведского стола. – Такое впечатление, что он пользуется популярностью в научных кругах.
- Да, кажется, это так, - осторожно сказала я. – Со своим коллегой по этой командировке я познакомилась сегодня утром перед вылетом из России, так что мало о нем знаю.
- Вот как? А я-то думал, вы мне о нем расскажете…, - мистер Безопасность даже не пытался скрыть разочарование.
Такое впечатление, что сейчас он встанет и уйдет не попрощавшись. Новичков везде принимают осторожно: и в школьном классе, и в спевшемся трудовом коллективе. Международная научная конференция – не исключение. Особенно - международная научная конференция. Здесь встречаются представители научных школ и академических кланов с представителями государственных фондов. Короче, с теми, кто выделяет деньги на исследования и разные научные программы. А там, где распределяются деньги всяких фондов, в том числе и благотворительных, там посторонних не приветствуют. Точнее, им вообще вход запрещен. Это я ещё по Германии помню, Борис Анатольевич нам тогда все популярно объяснил.
Я представила над входом в банкетный зал табличку «Просьба соблюдать тишину. Идет дележ фондов». По-моему, смотрелось бы здорово. Я даже хихикнула. Непонятно только, с какой стороны тут пристроилась огромная российская компания, которая нас сюда и прислала? У нас своих фондов столько, что эти господа слюной изойдут… И ведь не кого-нибудь прислали, а Василия Николаевича Минкина, который официально из компании был уволен, как считается, за пьянство на рабочем месте. То есть, по состоянию здоровья, конечно.
  Я вдруг подумала, что, несмотря на дикое количество сплетен, выслушанных на рабочем месте, я ничего не знаю о Минкине. Никогда не слышала, чтобы представители «Росглобал групп» принимали участие в каких-либо научных конференциях. Хотя бы в каких-то, не говоря уж о международных. Когда мы ездили в Германию, то я, Борис Анатольевич, и все прочие числились сотрудниками совсем другой фирмы. Насколько мне известно, могущественная компания, где все мы работаем сейчас, когда-то занималась продажей ширпотреба населению, потом продажей компьютерной и офисной техники. В последние годы в сфере наших интересов стали фигурировать нефтяные акции. По моим дилетантским представлениям, акции, это такие бумажки, пусть и очень ценные. А чтобы обрасти знакомствами в представительных научных кругах, нужны годы и годы. Нужны исследования, деньги на них, нужны публикации, поездки на конференции, научные статьи. И диссертации. Весь этот набор хорошо сочетается с нашей старой фирмой и начальником отдела Борисом Анатольевичем, а вот с моим новым шефом Минкиным – не сочетается никак.
Василий Николаевич органично смотрится на элитных попойках, в закрытых клубах для очень богатых. Да, даже в сауне с девицами он бы был на месте. А вот надо же, он оказывается свой в компании академиков и менеджеров, управляющих наукоемким производством. И почему-то, наша скромная делегация – всего-то два человека – так заинтересовала представителя службы безопасности, что он даже дождался меня днем в холле, чтобы закрепить знакомство, а теперь отыскал меня на фуршете, где собралось, наверное, человек пятьсот, подсел ко мне за столик и стал наводить справки о господине Минкине. Я принялась внимательно рассматривать своего нового начальника.
Возле длинного стола с закусками и напитками все так же толпились разодетые дамы и господа, а рядом с этой толпой совершенно счастливый Василий Николаевич тряс за руку уже какого-то лысого дядьку в смокинге. Должна признаться, что настоящий смокинг я увидела в реальной жизни впервые. Дама в ожерельях уже куда-то исчезла, а вот человек в белом пиджаке все так же радостно болтал рядом с Василием Николаевичем.
- Могу я предложить вам шампанского, мисс Ирина? – галантно спросил меня мистер Безопасность. А я даже забыла, что он сидит тут рядом.
- Я бы с удовольствием что-нибудь съела, - созналась я. – В Москве сейчас уже утро, спать больше не хочется, но я так проголодалась, а Василий Николаевич собирался организовать нам что-нибудь поесть, но он так занят, - я опять с тоской посмотрела, как к Минкину подошли сразу два солидных господина и оба раскинули руки, готовясь к дружеским объятиям.
- Позвольте мне этим заняться, - мистер Безопасность с готовностью поднялся.
Я снова осталась одна за своим столиком. Теперь я, уже не отрываясь, следила за своим новым шефом. Сегодня по телефону он обмолвился, что его здесь «все знают». Теперь-то я вижу, что это чистая правда. Василий Николаевич уже стоял в компании трех мужчин, а в руках у них я заметила стаканы с темно-золотой жидкостью. В руке у самого Минкина тоже оказался такой стакан.
Если шеф так и не вспомнит обо мне, то придется возвращаться в свою комнату, переодеваться и идти на поиски Макдональдса. Или заказать что-нибудь в номер. Заказать даже лучше – переодеваться не обязательно. Непонятно только, зачем Минкин напускал таинственности, рассказывая про дочь нашего отца-основателя и владельца. Даже если сегодня она должна выступить здесь с приветственной речью, то вряд ли я буду в этом как-то участвовать. Так что, мое присутствие на этом празднике научной и финансовой жизни совершенно не нужно. Зря потратила корпоративные деньги на вечерний туалет. Скорее всего, мой шеф уже успел позабыть не только о моем существовании, но и о предполагаемой встрече с наследницей российского олигарха. Точнее, с одной из многих наследников.
Мистер Безопасность появился возле моего столика в компании официанта с подносом. Передо мной тут же расставили тарелочки с крохотными бутербродами и другим неизвестным мне содержимым. Одно из блюд я определила как салат с явным присутствием крабовых палочек – заметила характерные кусочки. А по поводу остального оставалось теряться в догадках. Я благодарно посмотрела на мистера Безопасность – спас женщину от голодной смерти. Кстати, он вернулся к столу тоже не с пустыми руками – мой новый знакомый держал в руках два бокала и ведерко с бутылкой шампанского. Кажется, мне предстоит настоящий пир.
- Спасибо, Боб, - мистер Безопасность кивнул официанту, и тот ушел. – Вы не успели умереть от голода?
- Спасибо, все это очень мило с вашей стороны.
- Пришлось использовать свое служебное положение, - понизив голос, сообщил Хантер. – Официанты сейчас жутко заняты. Вот когда начнутся приветственные речи, - он кивнул в сторону, - тогда можно будет как следует заняться дегустацией.
Я посмотрела в ту сторону, куда он кивал. Оказывается, в зале был сооружен помост с кафедрой и микрофоном. Как я могла этого не заметить раньше? Наверное, была очень голодная. Пока мистер Безопасность наполнял наши бокалы, я успела проглотить почти все маленькие бутербродики, не поняв, какого они вкуса. Строго говоря, бутербродом назвать это сооружение было бы неправильно, но иначе я бы его не смогла классифицировать. Больших усилий мне стоило оставить своему собеседнику последний бутерброд. Ничего, раз он здесь свой – с голоду не пропадет. А мне простительно – женщина не спала сутки, а ела последний раз в самолете, что можно вообще, всерьез не рассматривать.
- Мисс Ирина, - мистер Безопасность, протянул мне бокал с шампанским, - я очень рад с вами познакомиться.
- И я очень рада, - заверила я его, плохо понимая причины нашей обоюдной радости.
- За ваши успехи, - сказал он.
Мы выпили, и мистер Безопасность понимающе подтолкнул ко мне тарелочку с последним бутербродом. Надо сказать, что тарелочка немедленно опустела. Остальные блюда смотрелись очень непривычно, но, поскольку, выбора не было, я принялась за них, начав с самого безобидного – с кусочками крабовых палочек. От шампанского мне стало немного жарко, но зато, у меня улучшилось настроение. В конце концов, съездить в командировку за океан, это знаете… всегда не плохо.
- Могу я попросить вас об одолжении? – интимно понизив голос, обратился ко мне мистер Безопасность.
- Конечно, - с готовностью согласилась я. Салат был восхитительным, жаль, что его так мало принесли.
- Когда ваш коллега немного освободится, не могли бы вы представить нас друг другу?
- Обязательно, - ответила я, и мы оба посмотрели в ту сторону, где недавно господин Минкин обнимался со старыми знакомцами.
Потом мне пришлось признать, что не так то он прост, этот начальник службы безопасности. Я развесила уши, выпила вина и, в конце концов, непозволительно расслабилась. И когда он неожиданно спросил меня, давно ли лечился от алкоголизма мой шеф и коллега по командировке, я с готовностью кивнула и сообщила, что нет, не очень давно. И сразу прикусила язычок. Но, поздновато.
Мне уже сочувственно кивали и говорили, что это серьезная проблема. Дальше мой кавалер понес такую чушь, что я даже растерялась. Он с невозмутимым лицом спрашивал, каждый ли день русские пьют водку, и может быть, он зря заказал вино, может, я предпочла бы более привычный напиток? Бедный имидж российской делегации!
- Знаете, должна вам сказать, что Россия очень большая страна, и народу в ней предостаточно. И, как следствие, люди встречаются очень разные. Нельзя утверждать, что все русские пьют водку. Это то же самое, что сказать, будто американцы все одинаковые –и профессор в колледжа и бездомный, что спит в метро.
- Но есть же национальные черты, общие для всех, - он немного растерялся от моей бурной реакции.
- Есть, наверное. Но для русского человека любовь к водке вовсе не обязательна… Я её вообще не пью. То есть, могу иногда, когда случай подходящий, - теперь я и сама растерялась.
Вспомнила, как с девчонками пили водку прямо из горлышка перед тем, как идти на дискотеку. А как не пить? Иначе там тоска и скукотища… а так, выпьешь – и тебе все фиолетово. И весело.
- То есть, конечно, русские пьют водку, но это не значит, что мы делаем это постоянно, - решила я внести ясность в вопрос.
- Просто мне так рассказывали, - пожал плечами мой кавалер.
- Нет, против хорошей водки никто ничего не имеет, - продолжила я свои объяснения. Что за сплетни могли ему рассказывать! – Но она должна быть качественной. Интеллигентный человек не будет пить плохую водку.
- Ваш коллега производит впечатление интеллигентного и очень обеспеченного человека, - заметил мистер Безопасность.
Василий Николаевич был на месте. Вокруг него собрался уже небольшой кружок, все держали в руках бокалы, улыбались, переговаривались. Потом вся компания сдвинула бокалы, и они дружно выпили. В мою сторону начальник ни разу не взглянул. Думаю, что он совершенно забыл, что пришел сюда не один. Цайберг явно мог отправить сюда его одного. Правильно говорил мой новый шеф: Антон Григорьевич – ужасный перестраховщик.
Я обратила внимание, что мой новый знакомый снова наполнил наши бокалы шампанским. Он взял свой бокал, а мне не оставалось ничего другого, как поднять свой.
- Я был очень рад с вами познакомиться, мисс Ирина, - сказал мой кавалер. – Хочу пожелать вам удачи.
- Мне тоже было очень приятно, - опять сказала я, и сделала пару глотков из бокала. Кажется, он желает мне удачи уже во второй раз. Знает, что мне она понадобится?
- Я здесь на работе, и должен идти. Надеюсь, вы не будете долго скучать, - он посмотрел в сторону Минкина и его приятелей.
Мы улыбнулись друг другу, и мистер Безопасность отправился по своим делам. Я обрадовалась, что он, наконец, ушел. Раз я не могу предоставить ему никаких сведений о своем шефе, ему придется добывать их самостоятельно. А сидеть и наблюдать за его разочарованием не доставляет мне никакого удовольствия. Вот и отлично, что он ушел. Я и так ничего не понимаю. Зачем-то в срочном порядке прислали на научную конференцию двоих первых попавшихся сотрудников. Почему-то именно Минкина и меня. Раз уж была охота тратить деньги на билет, то должна быть какая-то цель.
Я почувствовала приятную слабость и легкое головокружение. Не стоит пить, если ты почти сутки не спала и не известно когда ела. Хотя, это всего лишь шампанское. Отличная вещь для поднятия настроения, между прочим. Вот только теперь, наконец, я осознаю, что все мои неприятности остались далеко в Москве. Не просто далеко, а во-он как далеко – за океаном. И пусть там телефон хоть разорвется – меня нет. И никто не знает, где меня искать. Когда я вернусь – тоже никто не знает. Никому не придет в голову звонить на работу и искать меня через отдел кадров, когда ясно, как день, что после шести вечера я должна возвращаться в свою квартиру.
Я даже хихикнула от удовлетворения. Поздравив себя с очень вовремя подвернувшейся командировкой, я решила сосредоточиться на зеленой массе в оставшейся тарелочке. И немедленно к этому приступила.
- Иришка? Привет! Авокадо истребляешь? – раздалось у меня над головой. Я чуть не подавилась от неожиданности. Мало того, что меня называли по имени, так ещё и на чистом русском языке.
- Ой, Олег…, - оглянулась я. Передо мной стоял интересный парень в сером легком костюме поверх черной футболки.
- Ты как здесь оказалась? – спросил Олег. А я во все глаза рассматривала бывшего коллегу.
Я пошире открыла глаза, потому что просто не верила им.
 Этого просто не может быть… Олег был одним из первых, кто уволился после слияния нашей старой компании с «Росглобал груп». Никто из наших не видел его два года, и я отметила, что это время Олег провел с пользой – выглядел он отлично.
- Я в командировку приехала, - сказала я, разглядывая его шикарную стрижку, костюм и «дипломат». – Надо же встретиться в таком месте…
- Серьезно? Ты, Иришка, в менеджеры успела выбиться? Очень рад за тебя.
- Нет, что ты, какие менеджеры. Этот процесс забуксовал в самом начале. Так здорово, что я тебя встретила, - я и правда была рада его видеть.
- Взаимно, - он улыбнулся.
- Олег, а ты здесь работаешь? Или, как я, в командировке?
- Нет, Ириш, тут я не работаю, я недвижимостью американской занимаюсь, здесь просто встретиться надо было кое с кем.
- Надо же, как интересно. Садись, расскажи хоть, где ты, как ты?
- Слушай, я тут тоже по делам, надо бежать, а так хотелось бы с тобой как следует поговорить. Может, найдешь время, посидим где-нибудь?
- Конечно, Олег. Только я ещё не знаю своего расписания, да и Минкин меня невзлюбил с первого взгляда.
- Так твой новый шеф – Минкин? - он очень удивился. - М-да, Ириш, я тебе сочувствую. Знаешь, оставь свой телефон, созвонимся, лады?
- Хорошо, я живу здесь в номере 1209, звони в любое время. Надеюсь, сегодня Минкин внесет ясность насчет нашего графика.
- Позвоню обязательно, а сейчас, извини, страшно опаздываю. И не увлекайся шампанским, по-моему, тебе уже хватит.
Он широко по-американски улыбнулся и протянул мне руку, а я опять поймала себя на мысли, что у нас в России рукопожатиями обмениваются только мужчины. Чувствуется, Олег успел перенять здешние манеры. Я смотрела, как он идет к выходу, и почему-то надеялась, что он обернется. Он обернулся и помахал мне.
Жалко, что тогда он решил уйти из компании. Тогда, два года назад, у нас был замечательный коллектив. Все молодые, веселые, способные. Кроме Олега с нами тогда ещё работали человек пять других сотрудников: все молодые ребята с техническим образованием и одна дама - бухгалтер Лидия Ивановна. Помню, в те времена день начинался с общего чаепития, которое можно было бы считать производственным совещанием. Борис Анатольевич прибегал вечно голодный и жаловался, что не успел позавтракать. Тут же выяснялось, что Дима тоже не завтракал, потому что на работу приехал…, ну, в общем, не из дома. Кирилл говорил, что даже не пытался что-нибудь съесть, потому что его новорожденная дочь не давала спать всю ночь, и он сбежал из квартиры, как только стал ходить транспорт. Потом целый день Кирилл маялся чувством вины, что бросил молодую жену один на один с трудностями воспитательного процесса. В качестве компенсации ему полагался кусок кекса и чашка свежезаваренного чая. Как и всем остальным.
За утренним чаем народ одновременно хохмил, обсуждал Димкины сексуальные похождения и решал производственные вопросы. Очень часто важные организационные моменты решались именно утром в столовой.
Потом для меня наступало время разобрать полученные за ночь факсы и ответить на те, которые находились в пределах моей компетенции. В основном, это касалось заказов билетов на самолет, бронирования гостиниц и прибывших на таможню грузов. Разумеется, Борис Анатольевич мог неожиданно отправить меня в какую-нибудь организацию отвезти документы или получить чью-нибудь подпись. Тогда перспективы обеда в родном коллективе оказывались весьма расплывчатыми. А обедать в нашем старом офисе я просто обожала.
Часов в одиннадцать приходила Надежда Петровна и принималась за приготовление обеда. Потом она церемонно приглашала всех к столу и тоже усаживалась перекусить. Думаю, она тоже получала удовольствие от разговоров за столом: Сергей Анатольевич рассказывал о своих командировках по всему миру, Лидия Ивановна сообщала о последних коммерческих сплетнях, подслушанных в банке и налоговой инспекции, а наши молодые технари делились впечатлениями о собственной насыщенной жизни.
Хорошее это было время. Олег тогда был таким же техническим гением, как наши остальные ребята. Он обожал поспорить за обедом о направлениях современной музыки с Димкой, который был поклонником группы "Скорпионз". Также наш народ любил яростно поспорить о преимуществах той или иной марки горных лыж, о шипованной резине для Жигулей, о синтетическом и минеральном моторном масле, чилийском и итальянском сухом вине и о том, что ждет в будущем компанию Майкрософт. Потом что-то произошло, и финансовое положение нашей компании драматически изменилось.
Удивительно, но вместе с сокращением прибыли изменился и тон разговоров за столом. Борис Анатольевич перестал потчевать публику рассказами о дальних странах. Теперь он постоянно обсуждал производственные дела, лихорадочно почесывая и поглаживая голову. Димка помалкивал о своих любовных похождениях, а без конца мотался по разным организациям, которые могли бы стать потенциальными заказчиками, и тратил свое природное обаяние на директоров и ведущих менеджеров противоположного пола. Примерно тем же были заняты и остальные. Пару раз Дима заключил крупные контракты на поставку оборудования в подмосковный Обнинск, причем не последним моментом при подписании контрактов был личный Димкин контакт с какой-нибудь начальницей и её обязательная командировка в США за счет компании для ознакомления с работой оборудования в заводских условиях.
Потом количество заключаемых контрактов почему-то ещё упало. Из Америки нам присылали вежливые недовольные факсы с нашими неудовлетворительными финансовыми показателями. Борис Анатольевич лихорадочно изобретал новые рекламные ходы, однако, ничего не получалось. Все-таки, быть хорошим техническим специалистом и "продвигать продукт на рынке" - очень разные вещи.
Димка уволился первым. Он притащил огромный торт, кучу салатов из ближайшего супермаркета и пакет фруктов. Сказал, что устраивается работать по специальности в компанию сотовой связи.
Потом Борис Анатольевич объявил, что американский завод вместе с главным офисом нашей компании в штате Коннектикут переходит в собственность российского холдинга, а следовательно, и мы, простые смертные, вместе с нашим московским офисом, с нашими рабочими местами и со всем хламом, что на них навален, тоже.
На следующей же неделе после этого судьбоносного сообщения уволилась Лидия Ивановна. За ней от нас ушел Кирилл. А когда, через месяц встал вопрос о нашем переезде в офисное здание нового владельца, крупного российского холдинга "Росглобал груп", написали заявления еще некоторые члены нашей старой команды. В том числе и Олег. Отпала необходимость в услугах Надежды Петровны, поскольку в новом офисе было предусмотрено кафе для сотрудников и не было необходимости в штатной поварихе.
 Расставаться со старым коллективом было безумно жаль. Особенно, с Олегом. Мы тогда с ним по-настоящему сдружились. Кое-кто даже позволял себе всякие двусмысленные шуточки в наш адрес, но это было по-доброму. Однако, уходить мне самой было некуда, а деньги были очень нужны - Антошка был совсем маленький, а супруг пока не начал как следует зарабатывать. Он все вынашивал грандиозные идеи, что, конечно, замечательно, но семью кормить идеями очень трудно. Реализовать грандиозные замыслы в области компьютерного дизайна не получалось, потому что невозможно заниматься серьезными вещами, когда в квартире маленький ребенок, а кабинета нет. Мама срочно ушла на пенсию, чтобы сидеть с внуком, мой суженый все говорил, что ему не дают развернуться, постоянно отвлекают заботы о ребенке. На его заработки, не отличавшиеся особой периодичностью, рассчитывать не приходилось. Я осталась на фирме и принялась ездить в новый офис на другой конец Москвы.
Кстати говоря, Олег мне пару раз звонил после своего увольнения. Говорил, что нашел работу ничуть не хуже, и даже обещал устроить меня в свою новую компанию, если возникнет такая необходимость. Я тогда всерьез подумывала о его предложении, но потом нам, оставшимся, существенно прибавили в зарплате, а ещё я познакомилась с Ксюхой. Жизнь наладилась, уходить расхотелось. Олега я за последние два года не видела, как и других сотрудников из нашей старой команды. Судя по его виду, он очень преуспел за эти два года. Кто бы мог подумать, что я встречу его не где-нибудь в московском метро, а в холле дорогого нью-йоркского отеля?
Когда Олег ушел, я ещё посидела в одиночестве минут пять. А потом и Василий Николаевич, наконец-то, вернулся к нашему столику. Про закуски он, разумеется, забыл. Честно говоря, они и меня уже не интересовали. Шеф обвел мой столик равнодушным взглядом, а потом сфокусировал глаза на моем бокале с остатками шампанского. Почему-то мне это не понравилось. Снова вспомнились слова Ксюхи о том, что прежняя секретарша господина Минкина приобрела такой опыт за годы работы с Василием Николаевичем, что легко сама могла давать объявления типа «Вывожу из запоя. Профессионально, дорого». И Цайберг особенно подчеркивал, что надо следить за нашим имиджем. Голова у меня снова закружилась.
Шеф уселся за стол и глянул на часы. Я отметила про себя, что у него распаренное лицо, и двигаться он стал немного медленнее, чем раньше. А, может, это со мной что-то не то? Зато в его манерах появилось гораздо больше добродушия. Он был расслаблен и совершенно счастлив. Может, ничего страшного и не произойдет. Говорили ведь, что его курс реабилитации был практически завершен, а до этого был ещё курс лечения. Будем надеяться, специалисты из европейской клиники знали свое дело, и теперь у нас с Василием Николаевичем не будет больших проблем. А если он и выпьет бокал-другой на фуршете, то станет более разговорчивым и милым. Это не страшно. Наверное. Хорошо бы поскорее отправиться спать.
- Ирочка… что вы тут такое пьете? – начальник взял в руку мой бокал с остатками шампанского и скривился. – Давайте выпьем коньяку, здесь весьма приличный французский коньяк, вы такого наверняка никогда не пробовали.
- А вы уверены, что нам стоит это делать? – ляпнула я, отвечая на собственные мысли. И замерла от собственной излишней откровенности.
- А вы уверены, что можете мне указывать? - шеф напрягся, и лицо у него покраснело ещё больше. Его хорошее настроение как ветром сдуло. – Что за тон вы себе позволяете?
Потом он ещё что-то злобно шипел насчет того, что это я его ассистент, а не наоборот. И грозил, что заставит меня писать объяснительную записку Антошке Цайбергу о том, почему я отказывалась выполнять распоряжения руководства.
Хоть я и сама была не в форме, но поняла, что дело плохо. Шеф уже в той стадии, когда спорить или уговаривать поздно, лучше со всем соглашаться и постараться отправить его спать.
- Василий Николаевич, вы меня не так поняли… простите, пожалуйста. Я схожу за напитками и … вам ещё что-нибудь принести?
- Лимон. Официант знает. Впредь не забывайте, что вы мой ассистент, а не наоборот. У нас ещё важная встреча, и если она сорвется, вы будете отвечать перед руководством.
Я быстро поднялась и отправилась к шведскому столу. Даже в голове что-то прояснилось. Ну, разумеется. Кто же ещё будет отвечать перед руководством, если встреча, о которой я понятия не имела, вдруг сорвется из-за того, что Минкин зальет в себя коньячку и ляжет отдохнуть прямо на полу в банкетном зале? Виновата будет Ирина Олеговна, как младшая по должности.
Я оглянулась на наш столик. Шеф был страшно раздражен, я его ещё таким не видела. Красное лицо, нездоровый блеск в глазах, беспорядочно двигает руками. А ведь только что стоял в компании своих знакомых и смеялся. Быстро он разозлился. Если я создаю такие виражи в его настроении, то как бы мне на этих крутых поворотах шею не сломать. Выпила зачем-то, и теперь плохо соображаю. И все этот мистер Безопасность. Где, скажите на милость, я теперь должна искать этот проклятый коньяк?
К моей радости, возле шведского стола - кстати, неимоверной длины - народу уже почти не было. А ещё лучше было то, что по другую сторону стола я обнаружила целый строй официантов в белых рубашках и галстуках бабочкой. Оказывается, почтенная публика могла просто подходить к длинному столу и заказывать все, из того, что разложено. Многие прекрасно обходились без английского языка – достаточно просто ткнуть пальцем в то блюдо, что вам приглянулось, и вам любезно положат его порцию в красивую тарелочку. Сервисом я, разумеется, воспользовалась. Раз уж я здесь, надо пользоваться всеми благами до конца. Коньяк для шефа я тоже попросила, и поскольку у меня уже были заняты руки, официант вызвался сам все доставить к нашему столику. Я засеменила к столику начальства и отчего-то все время заваливалась вправо.
Василий Николаевич сидел и тревожно барабанил пальцами по столу. На меня он посмотрел так, будто собирался укусить. Я сразу представила, как должна была бы прятаться по квартирам подруг в Москве, если бы не поехала в Штаты, и жалеть себя раздумала. Надо мириться с шефом.
- Вот, пожалуйста, Василий Николаевич, все как вы просили, - я заискивающе улыбнулась, покачнулась и села на краешек стула.
- Вы по-английски говорите? – спросило мое начальство, хмуро поглядывая исподлобья.
- Конечно, Василий Николаевич, иначе меня бы с вами не отправили, - с готовностью подтвердила я. Чуть ли не пол командировки прошло, а он только решил поинтересоваться, знает ли помощница язык страны пребывания? Оперативно.
- Попросите его принести нам ещё бутылку конька… можно небольшую.
Я попросила. Официант кивнул, улыбнулся и ушел. Если это тест на знание английского, то не слишком сложный.
Шеф сидел ещё минуты три с весьма недовольным видом, не забывая, впрочем, прихлебывать коньяк из своего стакана с толстым дном. Стакан быстро опустел. Начальство нахмурилось и посмотрело на мой стакан.
- Василий Николаевич, вы не обидитесь, если я не буду пробовать коньяк? Я его не люблю…
- Как угодно, - буркнул Минкин, взял второй стакан, отхлебнул из него и расслабился. Наконец-то.
С прибытием небольшой аккуратной бутылочки коньяка на наш столик, Василий Николаевич моментально пришел в хорошее расположение духа. Он решительно взглянул на часы и залпом допил содержимое второго стакана.
- Ну-с, Ирочка, надеюсь, в дальнейшем мы избежим недопонимания, и все будет замечательно, - почти радостно возвестил он.
- Конечно, Василий Николаевич, - я в ответ счастливо улыбнулась.
- Вы тут посидите пару минут, а я пойду встречу нашу гостью. Она должна ждать в холле.
Минкин удалился твердой уверенной походкой. Я посмотрела, как он пересекает зал, полный разодетой ученой публики и как выходит из дверей, ведущих в холл. И чего я действительно, лезу к мужику со своими предупреждениями? Не маленький, сам разберется – пить или не пить. Главное, чтоб до Москвы доехал в адекватном состоянии, остальное меня не касается. У меня, вон, уже голова поплыла, еле сижу, а выпить успела всего ничего. Так что, не мне учить высокое начальство в этом вопросе. Интересно, что за коньяк он пьет? Попробую-ка содержимое бутылки, пока дражайший шеф её до конца не опустошил.
Коньяк мне понравился. Вопреки моим ожиданиям, у него был мягкий вкус, и долька лимона пришлась очень кстати. И никакого ущерба самочувствию, что приятно. А то, понимаешь, замучили инструкциями в Москве – следить, не пить, имидж, то, да сё…
Я поняла, что, почвы для взаимного непонимания у нас с Минкиным остается все меньше и меньше. Я налила в свой стакан ещё немного и заметила у края стола немного черной материи, явно дорогой. Ткань переливалась матовым блеском, и её край был аккуратно подвернут. Через мгновение я сообразила, что это - край платья или мини юбки, из под которой видны чьи-то ноги. То есть, сначала я наблюдаю уровень стола, а выше него начинается юбка. Какой же длины должны быть ноги? Я подняла глаза. Оказалось, мне уже давно что-то говорят.
Возле нашего столика стоял Василий Николаевич, счастливый, словно молодожен, а с ним под руку – уже! – стояла вызывающе красивая блондинка. Кажется, пары из нас с шефом не выйдет. Василий Николаевич, не успев подружиться со мной, уже предпочел другую. Что ж, нормальное мужское поведение. Где-то я слышала, что джентльмены предпочитают блондинок. Я залпом допила содержимое своего стакана. А нам что же, доживать свой век в резервациях?
- Ирина, вы же говорили, что не любите коньяк! – обрадовался чему-то мой шеф.
- Я ошибалась, - признала я.
- Вот, познакомьтесь, это Катенька, дочь небезызвестного нам с вами человека, - Минкин даже слегка обнял блондинку за плечи, так он был рад её видеть. Настроение у шефа опять было прекрасным.
Василий Николаевич усадил блондинку за наш столик, придвинул её стул, проверил, удобно ли ей, и только тогда принес дополнительный стул для себя и оседлал его, повернув стул спинкой вперед. Шеф сложил руки на спинке стула и устроил на них свою голову. Он, не отрываясь, смотрел на свою новую знакомую. То есть, нашу, конечно. Впрочем, обо мне он, кажется, снова забыл.
- Катю-юша…, - протянул он с удовольствием. – А расскажите нам о себе, Катюша. Как вам тут живется в Америке?
- Спасибо, хорошо, - ответила Катюша. Подняла красивые глазки на нашего единственного кавалера и тихо улыбнулась. Ангел, да и только.
- Да, вы же наверняка хотите есть! – опять обрадовался Василий Николаевич, хотя, кажется обрадоваться больше было уже невозможно. – Ира…, - повернулся он ко мне и запнулся. Видимо, хотел отправить меня за закусками, но раздумал. – Я сейчас приглашу официанта, - объявил он и бодро поднялся.
Мы с Катюшей остались вдвоем. Надо сказать, что меня немного развезло. Блондинка мне что-то говорила, но я не слышала ни слова. Я просто сидела и смотрела ей в рот, стараясь сохранять вертикальное положение верхней части туловища. Потом я подумала, что неплохо бы послушать, что девушка мне рассказывает, и напрягла слух. Из этой затеи ничего не получилось. Хоть бы разобрать, на каком языке она ко мне обращается.
На всякий случай, я улыбнулась и кивнула. Блондинка этому очень обрадовалась и стала что-то рассказывать с удвоенной энергией. Нет, самое лучшее, что я могу сделать, это извиниться и уйти к себе в номер, пока она не поняла, что перед ней совершенно пьяная женщина. Вдруг, рядом кто-то со вкусом чихнул. Оказалось, что это была я. Не знаю, выглядело ли это неприлично, но зато ко мне вернулся слух.
- Вы не против, если я закурю? – спросила моя новая знакомая.
- Пожалуйста.
- Не уверена, что здесь можно курить, - сказала она, доставая из крохотной сумочки сигареты. – В Америке в последнее время все словно с ума посходили. Везде завели зоны, свободные от курения. На улице курить нельзя, в транспорте – ни Боже мой, в ресторанах – только в определенных местах, в офисах – далеко не во всех, да и то, в курилке.
- Может, стоило бы бросить, раз такие сложности, - попробовала я поддержать светскую беседу, пока способность слышать опять не пропала.
- М-мм, - протянула она, красиво пожав плечами, - столько раз пробовала! Ничего не выходит. А знаете, здесь даже обсуждается проект введения зон, свободных от посторонних запахов. На тот случай, если у кого аллергия. В некоторых офисах хотят запретить пользоваться духами и туалетной водой.
Она покачала головой, снисходительно удивляясь на странности американцев, и легко взяла двумя пальцами сигарету. Откуда ни возьмись, рядом с ней возникла мужская рука с зажигалкой. Катя закурила и благодарно кивнула хозяину зажигалки. Им оказался вернувшийся Василий Николаевич.
Вместе с начальством к нашему столику подошел официант с целым подносом снеди, бутылкой шампанского и водки «Смирнофф». При виде водки меня слегка затошнило.
Официанту пришлось забрать опустевшие тарелки, иначе бы вновь прибывшая еда не разместилась на нашем маленьком столике.
К помосту в это время подошли несколько человек с папками в руках, а один из них наклонился к микрофону.
- О, сейчас начнутся приветственные речи, - сообщил нам Василий Николаевич. – Это, девушки, скучно. Хорошо, что мы запаслись провизией и напитками. Можем ужинать, отмечать нашу встречу и не обращать внимания на этих болтунов.
- Может быть, стоило встретиться где-то в другом месте? – забеспокоилась Катенька. – Наверное, я буду вам мешать…
- Ни в коем случае! Вы, дорогая, ни в каком случае не будете мешать. Это я прошу прощения, что пригласил вас в такое скучное место, но таковы уж были инструкции от вашего родителя, - он развел руками.
Минкин наполнил два бокала шампанским, а в стакан с толстым дном налил водки почти до краев. Сделав дело, он торжественно предложил выпить за нашу встречу и за знакомство с такой юной и очаровательной девушкой, как наша Катенька. Я подумала, что вполне могла бы уступить Катеньку в его полное владение, чтоб она была не «нашей», а только его. Мне-то она зачем? Про себя я отметила, что рада тому, что шеф не предлагает мне тоже выпить водки. Шампанское, это не так страшно.
Катя мило улыбалась, затушила свою сигарету и с удивлением слушала Василия Николаевича. А он рассказывал и рассказывал. А я снова перестала слышать. Впрочем, беспокоиться по этому поводу я тоже перестала.
Кажется, речь шла о том, что с Катиным отцом - Владимиром Борисовичем, как он предпочитает сейчас называться, мой шеф ходил в ближайших друзьях ещё в средней школе, и называл его тогда Вадькой, а никаким не Владимиром. Просто, сейчас считается лучше называться простыми русскими именами, а Вадим, это уже что-то не совсем наше.
- Вообще-то, я этих глупостей не понимаю, - добавил Василий Николаевич, и потянулся к бутылкам. – Вот, если бы он в политику пошел, тогда это ещё хоть как-то имеет смысл…, а так – всем совершенно по фигу, как там зовется один из самых богатых людей в России – Владлен, Владимир или, вообще, Вольдемар.
- Раз папа так захотел, наверное, были причины, - сказала Катя.
- Да ладно, мы в своей компании все равно называем всех так, как в юности, - Минкин снова наполнил наши бокалы и свой стакан. – Ну, что, дамы, за успех нашего общего дела? – он залпом выпил свою водку, а мы с Катей слегка пригубили шампанское.
Если Василий Николаевич будет продолжать в том же духе, то, боюсь, мне придется звонить Цайбергу и докладывать, что у нас проблемы. Причем, скорее, у меня, чем у Минкина. Ему-то что? Он получает удовольствие.
Однако, шеф сидел за столом ровно и даже пытался развлекать нас приятной светской беседой. На маленькой трибуне в это время тоже говорили речи, публика в зале периодически начинала аплодировать, но нас троих все это совершенно не касалось. Как себя вести, если Минкин выпьет слишком много и упадет под стол? Я и сама с трудом удерживаюсь на стуле. Я представила, как официанты выводят нас с шефом под руки из зала, а Катенька провожает эту процессию полными ужаса глазами. И все вокруг замолкают и смотрят с отвращением… Так не хочется участвовать ни в чем подобном… Может, извиниться и уйти пораньше?
За нашим столом продолжалась задушевная беседа моего босса и Катеньки о далеких временах, когда Катеньку ещё носили на ручках, а он был частым гостем в доме её родителей. На меня внимания никто не обращал, и я задремала. Уж не помню, смогла ли я спать с открытыми глазами, как того требовали приличия, или из этого ничего не вышло. Однако, через некоторое время я проснулась и увидела, что Василий Николаевич роется в своих карманах, но, кажется, не может там найти то, что ожидал. Катенька внимательно следила за его действиями.
- Блин, - неинтеллигентно заключил шеф. – Кажется, я забыл его в номере.
Мой начальник исподлобья посмотрел, как на трибуне старался очередной выступающий, и поднялся.
- Ира, развлеките пока нашу гостью, а я поднимусь на минуту к себе.
- Хорошо, - послушно сказала я и страшно обрадовалась, что могу слышать и даже говорить.
Мы с Катенькой проследили, как Василий Николаевич пробрался через зал к выходу, и посмотрели друг на друга. Я попыталась придумать, что бы такое рассказать Катеньке, чтобы её развлечь, но не смогла. Она, видимо, была занята тем же. Молчали мы долго. Потом Катеньке надоело думать, что бы такое мне сказать, и она снова закурила. А мне захотелось посетить туалет. Сначала я просто подумала, что хорошо бы было через какое-то время туда наведаться. Но очень скоро я поняла, что наведаться придется немедленно, не то могут случиться страшные неприятности, способные бросить тень на имидж нашей компании.
Я торопливо поднялась, буркнула Кате, что оставлю её только на минуту, и заспешила к выходу. Где-то в холле, помню, была дверь с картинками, условно обозначающими мужчину и женщину.
Заветная дверь быстро нашлась, внутри помещения не было ни души, и скоро я поняла, что успела попасть сюда в самую последнюю секунду. Ещё бы немного, и имиджу компании был бы нанесен непоправимый урон. Потом я, не спеша, вымыла руки с душистым жидким мылом и стала рассматривать себя в большое зеркало. Девица, которая смотрела на меня из зеркала, выглядела жутко. У неё было болезненно-бледное лицо, кое-где испачканное косметикой. Жидкие волосики на голове слиплись, а из-под комочков туши на ресницах смотрели бесцветные больные глаза. Сейчас я вернусь за наш стол, извинюсь и уйду спать. Все. Хватит издеваться над собственным организмом.
Правда, до нашего столика в банкетном зале мне было не суждено добраться. Едва я вышла в холл на первом этаже, как увидела Катеньку и Василия Николаевича, причем, второй опирался на хрупкое плечико первой. Вид у Кати был довольно растерянный. Кажется, я появилась как раз в тот момент, когда она уже собиралась громко позвать на помощь. Однако, не было никаких сомнений в том, что Василий Николаевич и не думал к ней приставать. Ему было сильно не до этого. Шеф был красный, потный и лохматый. От его вылизанной прически и элегантного вида не осталось и следа – передо мной еле стоял на ногах помятый и расхристанный алкаш. Точнее, он висел на своей хорошенькой спутнице.
- Ира, Василию Николаевичу плохо, - с отчаянием произнесла Катя. – Сделайте, что-нибудь! Может, позвонить вызвать «эмбуланс»?
- По-русски это называется «скорая помощь». И, по-моему, ему не плохо, а он просто пьян, - диагностировала я. - Давайте, - я смело подставила свое плечо под тушу Василия Николаевича.
Туша оказалась тяжелее, чем я ожидала. Пожалуй, одной мне его до постели не дотащить.
- Катя, помогите довести его до кровати, пожалуйста.
- Вы что, хотите, чтобы мы вдвоем тащили пьяного мужчину в его номер? Вы с ума сошли. Как это будет выглядеть?
- Теперь я вижу, что вы давно уехали из России. Какая разница, как это будет выглядеть? А если бы он был не пьян, а был бы болен?
- Я же говорю, надо везти его в госпиталь, - она не собиралась мне помогать. – Вы не сможете оказать ему квалифицированную помощь, это опасно.
- Ничего, в России и без неё справляются.
Я попробовала сама повести шефа к лифту, но почувствовала, что, либо сейчас уроню его, либо мы упадем вместе. Неужели придется привлекать посторонних? Вот за это Антон Григорьевич Цайберг меня прикончит. Причем, он сочтет расстрел слишком мягкой формой наказания, и меня четвертуют. Теперь пришла моя очередь беспомощно оглядываться вокруг.
Катя стояла и рассматривала какой-то конверт. Машинально я отметила, что это формат А4. Ясно одно - помогать она не будет, придется самой тащить шефа в номер. Я удвоила усилия, рискуя вывести из строя собственный организм. Мы с Минкиным с трудом побрели к лифту. Получалось у нас плохо. Интересно, эта Катя уже ушла? Я оглянулась – она запихивала в сумочку конверт.
- Да свидания, Катя, - крикнула я ей по-русски.
- До свидания. Звоните, если понадобится помощь, - она вежливо улыбнулась и заспешила к выходу.
Куда я должна звонить? Телефонами мы с Катей не обменивались. Плохо, если звонить придется в службу 911. На мое счастье из дверей банкетного зала вышел мистер Безопасность. Он мгновенно оценил ситуацию. Через секунду мое плечо было свободно, а рука обмякшего Василия Николаевича перекинута через крепкое плечо представителя силовых структур.
- На каком этаже его комната? – деловито поинтересовался мистер Безопасность.
- Идемте, он дал мне ключ. Спасибо вам, - начала я с чувством благодарить своего спасителя.
Мы с мистером Безопасность и его тяжелой ношей побрели к лифту. Хорошо ещё, что я немного пришла в себя. Если бы этому мистеру пришлось тащить наверх ещё и меня в бессознательном состоянии, то к вопросу об имидже можно было бы уже никогда не возвращаться.
Мистер Безопасность притащил моего начальника к двери нужного номера и вопросительно посмотрел в мою сторону. Я вытащила ключ и открыла дверь.
- Ваш босс знает толк в излишествах, - хмыкнул мой добровольный помощник, заволакивая Василия Николаевича внутрь.
- Положите его, пожалуйста, на кровать, это туда, - указала я направление.
- Это почти самые дорогие апартаменты, - продолжал мистер Безопасность. – Дороже только президентский номер. А таких номеров, как этот, в отеле только три. Я слышал, что русские в последнее время стали тратить очень большие суммы, теперь вижу, что это правда.
- Это у нас мода сейчас такая, - зачем-то сказала я.
Василий Николаевич уже был размещен на кровати, мы вместе с моим помощником сняли с него ботинки и пиджак. Мистер Безопасность ловко развязал шефу галстук.
- Теперь он будет спать. Вам тоже нужно отдохнуть, мисс Ирина, - сказал он, внимательно оглядев меня. – Жаль, что вы так и не представили меня вашему боссу, - он кивнул в сторону кровати.
Да, я ужасно устала. Ночь не спала, в магазин таскалась, на приеме этом замучилась, да ещё пила коньяк. В последнее время меня мучила бессонница, и возможно, я бы могла спать часа по четыре в сутки. Однако, дополнительные испытания в виде перелета через Атлантику, а также, шампанского и коньяка, практически, на голодный желудок мой организм выдерживать отказывался.
Я пробормотала что-то о том, как я благодарна мистеру Безопасность за помощь и пообещала, что если у меня опять возникнут проблемы, то я дам ему знать немедленно. Потом мы вместе вышли из номера шефа, и я захлопнула дверь. Потом я вошла в свой номер и отключилась.
Утром я долго не могла сообразить, где нахожусь и что мне делать. Потом, взглянув на часы на прикроватной тумбочке, я попыталась понять, день сейчас или ночь? Электронные часы показывали два часа пятнадцать минут. По идее, должна быть ночь или, что называется, раннее утро, однако, за окошком яркое солнце и чудесная погода. Поскрипев после ночного простоя, мои мозги вспомнили, что в Штатах нет таких часов, которые будут показывать четырнадцать часов или семнадцать. Здесь принято говорить два часа пополудни или пять часов пополудни. И правда, на электронном табло я разглядела маленькие буковки «рм», которые и означали наше «пополудни». Кажется, я пропустила завтрак.
Мой непосредственный начальник так и не успел осветить мне круг обязанностей, поэтому я решительно не знала, что следует делать. Одно было ясно, как день – надо проверить самочувствие дорогого начальства. А то, вон оно как нагрузилось после длительно перерыва. В конце концов, меня прислали дорогому Василию Николаевичу в помощь. Без сомнения, начальство в это утро в помощи сильно нуждается.
Осознав общее направление деятельности, я даже немного взбодрилась и пошла умываться. Ванная комната радовала своими размерами, и особенно, наличием фена на стенке. Но, прическа - потом. Сначала надо бы посмотреть, живо ли начальство, и нет ли для меня срочных поручений. Сама не заметила, как окрестила про себя Василия Николаевича «начальством». А поначалу он мне казался исключительно «господином Минкиным».
Я облачилась в брюки и простую рубашку. Говорят, в приличном обществе с утра надо надевать что-нибудь не слишком нарядное. Слегка пригладив волосы, я взяла ключ от номера Василия Николаевича и вышла в коридор. В дальнем углу стояла тележка, нагруженная стопками полотенец – видимо, сейчас в гостинице время уборки номеров.
Не очень было понятно, стучать в номер Минкина или не стоит? Для приличия я стукнула разок, а потом сунула ключ в прорезь. Дверь сразу открылась, и я тихо вошла. Постояла немного и прислушалась. Вот будет номер, если начальство не спит, а, скажем, принимает ванну? Да нет, вряд ли он так быстро мог придти в себя.
Я прокралась по гостиной и заглянула в полуоткрытую дверь спальни. Василий Николаевич лежал в точно такой же позе, в какой мы оставили его вчера с мистером Безопасность. Дышит ли он? Я прислушалась, но слышала только свое собственное сопение – почему-то дышать стало труднее. Я подошла поближе и вообще перестала дышать, стараясь рассмотреть хоть малейшее колебание простыней в области груди начальства. Ничего. Подошла ещё поближе. Господи, только, пожалуйста, без страшных историй! Пожалуйста, пусть все будет нормально. Я наклонилась над телом Василия Николаевича и опять прислушалась.
- Какого черта вы тут бродите? – прохрипело тело недовольно. – Так и инфаркт схлопотать недолго…
- Ой, Василий Николаевич! – обрадовалась я и, наконец, глубоко вдохнула. Живой, слава Богу. – А я пришла узнать, не будет ли у вас каких-нибудь поручений…
- Сходите в аптеку. Я продиктую, что купить, но сначала позвоните Цайбергу и скажите, что у нас все отлично, а я уехал на встречу в город. А то будет дергать…
- Хорошо, я позвоню.
- Вообще-то, лучше не звонить. Спуститесь в бизнес центр и отправьте им факс. Или даже электронное послание. Вы умеете пользоваться Интернетом?
- Ещё как, - вырвалось у меня. Сразу вспомнились обстоятельства моего вынужденного побега из собственной квартиры.
Потом я подумала, что так начальству не отвечают, и заверила Василия Николаевича деловым тоном, что, если он считает нужным отправить сообщение для Цайберга по электронной почте, то именно так и я сделаю. Никаких проблем.
С большим трудом Минкин продиктовал мне названия препаратов, какие я должна была купить в аптеке, а я записала их на первой попавшейся бумажке, что валялась на столике. Потом шеф прикрыл глаза. Он устал. Хорошо, что я не пила вчера так много, как он, не то была бы сейчас в аналогичном состоянии. Возможно, это даже хорошо, что ему сейчас так плохо. Будет тихо болеть в номере – никаких хлопот. В дальнейшем, будет лучше себя контролировать.
Я вернулась в свой номер и заправила кофеварку. Сейчас я пойду пешком по Нью-Йорку, посмотрю на жизнь американцев, зайду в аптеку и куда-нибудь перекусить, если увижу подходящее место, и если у меня хватит смелости и платежных средств. И вообще, все отлично. Ни забот, ни хлопот. Начальство упаковано и тихо лежит, где его положили. Об имидже можно некоторое время не беспокоиться. Выпью кофе и пойду искать аптеку. Сделав легкий макияж – не ходить же по чужой стране, как пугало – я отправилась на улицу.
На первом этаже я поинтересовалась у дежурного администратора, где тут у них можно выйти в Интернет и сколько это будет стоить. Оказалось, что для гостей отеля выход в виртуальный мир бесплатный, и если не будет других желающих, я могу сидеть за компьютером в бизнес центре сколько захочу. Это меня порадовало. А где же сам бизнес центр? Администратор любезно показал мне. Вот эта крохотная комнатка с парой компьютеров и одним принтером? Более чем скромно… А если надо отправить факс? Это делается через дежурного администратора. Стоимость услуги приплюсовывается к общему счету. Та же система распространяется и на получение ксерокопий.
Странно, что для международной научной конференции выбирают гостиницу, где всего-то два компьютера в дальней комнатке. Ах, разумеется, выход в Интернет можно осуществлять непосредственно из любого номера, был бы «ноутбук» под рукой. Да, наверное, все те, кого интересует повестка дня, прибыли со своими компьютерами и мобильной связью, только мы с Василием Николаевичем привезли на научный форум одни устные инструкции от вышестоящего руководства. Причем, инструкции сводятся к только одному: следить, чтоб все выглядело прилично. Нет, честное слово, я рада, что я только простой ассистент, и мне не надо забивать себе голову истинными целями и задачами нашей странной делегации.
На улице снова, как и вчера, было лето. И сегодня я чувствовала себя вне отеля гораздо лучше. Во-первых, я уже немного освоилась, во-вторых, спешить было абсолютно некуда. Лекарство для Минкина – это не так уж и срочно. Он ещё несколько часов из кровати не вылезет. Пока можно посмотреть на этот хваленый Нью-Йорк и его нью-йоркцев.
Мне всегда интересно смотреть на людей. В Германии я больше смотрела на прохожих, чем на здания и исторические достопримечательности. И, кстати, у меня осталось странное чувство – немцы вежливые, чистые и аккуратные, все у них в порядке. Вот велосипедная дорожка, а вот – пешеходная. Вот остановка, а вот – пешеходный переход. На красный свет никто не переходит дорогу, даже если в пределах видимости нет ни одного автомобиля. Куда вы, мадам? Надо подождать, ведь красный свет. Сразу видно, что мадам – иностранка. Говорят, в Германии много турок, и они, конечно, сильно отличаются своим видом и манерами. Правда, я не видела ни одного турка – в том месте, где жили мы, они не поселились. Мы были все очень заняты в Германии, но я успела заметить, что страна очень красивая. За домами тщательно следят – нигде ничего не обшарпано, нет облупившейся краски, нет неработающих фонарей. Если строится новое здание – его внешний вид тщательно подгоняется под общий стиль застройки данной улицы. Везде обязана присутствовать красота и радовать глаз.
Уж не знаю, радовались ли дородные немецкие матроны чистоте стиля, но они ходили по своим улицам с весьма бесстрастным видом. Не помню на улицах обнявшихся парочек, не помню смеющихся подружек или приветливых пожилых дам с собачками. Все спешат, все заняты своим делом, все остаются вежливыми и не мешают вам осматривать их чудесную страну. Почему-то мне все время хотелось вернуться в гостиницу или, вообще, уехать домой. Выскочить из их вежливого бесстрастного мира. Только служащие гостиниц и продавщицы больших магазинов там умели улыбаться. Их хорошо тренируют, они даже знают несколько фраз по-английски, чтоб иностранцам было приятнее им за что-нибудь заплатить. Но это – уже старые немецкие воспоминания. Несколько лет прошло! Теперь посмотрим, что мы имеем за океаном.
Народу на улице хватало, но со вчерашним днем не было никакого сравнения. Я легко нашла себе место на тротуаре и пошла по уже знакомому маршруту. Я разглядывала прохожих и витрины. Прохожие были интереснее. Я выделила чернокожего парнишку в шапочке наподобие бейсболки без козырька, но с пропеллером на макушке. В первый момент я даже глазам своим не поверила – фанат Карлсона? Может – да, а может, и нет. Шапочка плотно облегает голову, она состоит из красных и синих треугольников, а лопасти пропеллера – всех цветов радуги. Ветерок шевелит листву деревьев и лопасти маленького пропеллера, пропеллер вращается, черный паренек весело идет по улице, размахивая руками. Еще мне понравились офисные служащие – две дамы с красиво уложенными волосами и в деловых костюмах. На ногах - кроссовки. Идут рядом, болтают и едят из бумажных стаканов что-то пластмассовыми ложечками. У людей, кажется, перерыв не только на обед, но и на фитнесс.
На пятой авеню поток людей снова увеличился и стал таким, каким был вчера в конце рабочего дня. Встречались и те, кто предпочитал передвигаться на роликовых коньках. Эти легко объезжали прохожих, потом легко спрыгивали на проезжую часть улицы или запрыгивали обратно, если позволяла ситуация.
В целом, люди выглядели довольными жизнью – ни одного хмурого лица. Кое-кто идет быстрым шагом, но в целом толпа смотрится просто гуляющей. Многие рассматривают витрины, кое-кто сидит прямо на земле и читает газетку. Пройдя какое-то расстояние, я заметила, что на тротуаре располагаются музыканты – гитарист, парень с чем-то вроде кларнета, и ещё один с каким-то ящиком, от которого тянутся провода. Когда я поравнялась с этой группой, зазвучала музыка. Я ожидала грохот и бой ударных, а полилась приятная мелодия, полная романтики и тоски. Возможно, индейские мотивы? Кое-кто из прохожих остановился, кто-то уселся на асфальт. Я пожалела, что со мной нет фотоаппарата, хороший мог бы получиться снимок: музыканты с отрешенными лицами, за их спинами быстрый поток машин, а ещё дальше, как фон для всего этого – фасады домов, уходящие далеко вверх. Небоскребы, как вечные пирамиды, несущиеся машины – поток времени, а среди этого - люди со светлой печалью и музыкой. Да, Ирка, пора тебе что-нибудь съесть.
Хватит разглядывать прохожих, буду смотреть на торговые точки. Чтобы голод не отвлекал, я зашла в первый же попавшийся МакДональдс и купила себе БигМак. С большим бутербродом в руке я и пошла дальше по улицам. Аптеку все же поискать надо, начальник ждет. Я скоро поняла, что несколько переоценила свои силы – мне уже десятки раз попались на пути магазины женского и мужского платья, белья, музыкальных инструментов, предметов интерьера, книг, видеосалоны, пиццерии, кафе, Мак-Дональдс, вот только не было ни одной аптеки. Кстати, продуктового магазина тоже ни одного не было. И как они тут живут?
Не знаю, зачем, но я все же решила свернуть. Уж больно эта пятая авеню казалась шумной, слишком столичной. Здесь органично смотрятся бизнес центры, шикарные многоэтажные магазины, рестораны или ночные клубы, а такое заведение как аптека или прачечная здесь не приживется – затопчут. Аптека должна располагаться где-то в тихом закоулке. Если такие места водятся в этом городе.
Через пару кварталов я поняла, что придется спрашивать у прохожих, где искать аптеку. Сказать правду, такой поворот событий мне очень не нравился. Не то, чтобы я была очень стеснительной… и по-английски я разговариваю довольно свободно, хоть и с сильным акцентом, но… Я ясно почувствовала, что одно дело – разговаривать на чужом языке с преподавателем на курсах, и совсем другое – обратиться к живому иностранцу на улице в другой стране. Как-то это не комфортно, что ли. Во всяком случае, непривычно.
Но мне вдруг повезло. Впереди меня шла девушка примерно моего возраста и разговаривала по мобильному телефону. Вдруг я поняла, что она говорит по-русски.
- Мам, скоро приеду, ты не волнуйся. С Ниной я уже встретилась, так что сейчас на метро – и я дома.
- Девушка! Извините, - дотронулась я до её плеча, как только она захлопнула свой сотовый.
Она оглянулась.
- Вы что-то хотели?
- Простите, ради Бога, но я услышала, что вы говорите по-русски. Помогите, пожалуйста, найти аптеку, я тут первый день, совершенно не ориентируюсь.
- Первый день? Тут совсем рядом есть одна, я вам покажу, - сказала она. – Идемте, нам по пути.
- Спасибо. Начальнику срочно кое-какие лекарства понадобились, - заторопилась я вслед за ней.
- Вы первый день в Америке, и у вас уже есть работа и начальник? – она так изумилась этому простому обстоятельству, что даже остановилась.
- Ну, да… мы вместе приехали, - мне пришлось тоже остановиться.
- А-а, так вы не насовсем, - протянула бывшая соотечественница и возобновила движение. Без былого энтузиазма, как мне показалось.
- Мы в командировке.
- Теперь понятно. У меня дурацкий рефлекс сработал. Ведь главное в Америке, это найти работу. Все, кто приехал, только об этом и думают, и вдруг вы говорите, что с первого дня у вас уже есть начальник. Просто никогда не видела на улице человека, который приехал в страну вчера! Обычно первые несколько дней люди отсыпаются, и без провожатых на улицу выйти боятся.
- А что, долго привыкают? – мне даже стало интересно.
- По-настоящему, около года. Все люди разные, конечно, но в среднем, первый год для всех очень тяжелый, а потом уже все хорошо. И уж, конечно, требуется много времени, чтобы найти себе работу и начальника… Вот и аптека. Вам помочь купить ваши лекарства?
- Спасибо, я надеюсь, что справлюсь. По-английски я немного разговариваю, не буду вас задерживать. Вы мне и так сильно помогли.
- Тогда, удачи вам. Счастливо поработать, - она взмахнула на прощание рукой, как-то очень по-американски, и пошла обратно.
Русская американка ушла, а я сразу пожалела, что отпустила её. Предлагал человек помочь. Могли бы сейчас ещё поболтать, она бы рассказала мне о здешней жизни, а я ей – о Москве.
В аптеке, первое, что я увидела, был высокий прилавок, из-за которого выглядывал молодой человек латиноамериканской наружности. С другой стороны уходили в бесконечность ряды полочек с баночками и коробочками. В этом фармацевтическом море самостоятельно ничего найти нельзя. Придется спрашивать этого испано-язычного красавца, где искать те штучки, названия которых мне продиктовало начальство. Местный Бандерас и так уже с интересом наблюдал за моими копаниями в карманах, а когда я просительно подняла на него глаза, расплылся в улыбке и сказал «хай», что обозначает здесь «привет». Я сразу протянула Бандерасу бумажку с пожеланиями начальства и вздохнула с облегчением. Сейчас он где-нибудь пороется, сложит все нужное в пакетик, я расплачусь, и дело будет сделано. Но расслабилась я зря. Загорелый Бандерас махнул рукой в глубь заведения и посоветовал мне самой поискать вот это первое в списке в ряду А справа, второе – там же, а третье находится в ряду С в самом конце. Потом он мило улыбнулся и вернул мне список. А я-то надеялась на сервис…
Бандерас, кажется, понял причины моего разочарования, потому что успел сказать моей спине, что он не может уйти от кассы, а она именно здесь. Да, пожалуйста. Я прекрасно справлюсь сама. Раз нет другого выхода. Заодно посмотрю на ваши аптеки.
Надо сказать, здесь любили порядок – все четко систематизировано. Пройдя немного вглубь зала, я попала в гораздо большее по объему помещение, чем первый зал, где восседал Бандерас. От меня дальше вглубь уходили ряды, и на них, действительно были таблички с латинскими буквами, чтобы как-то ориентироваться. Непривычно было то, что в аптеке продавались не только лекарства, тут можно было купить любую косметику, банные принадлежности, халаты, тапочки, спортивные костюмы, некоторые виды спортивных тренажеров и школьные принадлежности. Даже игрушки. Но самое радостное открытие поджидало меня в конце пронумерованных рядов – там отыскался отдел изготовления лекарств по рецептам врача. Здесь тоже было подобие прилавка, за которым возились девушки в халатах.
Все-таки мне неохота самой рыться на этих бесконечных полках с коробочками и баночками. Озадачу-ка я вон ту чистенькую барышню своим списком. Барышня охотно согласилась мне помочь. Ещё бы. Народу в этой аптеке – полтора посетителя в час, так и заскучать недолго.
С пакетом медикаментов я вернулась в гостиницу. Удивительно, но начальство встретило меня на ногах. Господину Минкину было значительно лучше – он был одет в джинсы и футболку и смотрелся почти плейбоем с рекламной фотографии. Он весело оглядел меня и расплылся в широченной американской улыбке. Зубы у него были в полном порядке. Я почувствовала себя по дурацки, протягивая ему пакет с лекарствами. Разве может молодой стильный мужик находиться в одной комнате с такой скучной штукой, как лекарства? Этому дяде, если что и понадобится в аптеке, так только презервативы.
Будто прочитав мои мысли, Василий Николаевич снисходительно усмехнулся, взял аптечный пакетик и небрежно кинул его на кресло.
- Как погуляли, Ирочка? – весело поинтересовался он, направляясь к барной стойке. – Хотите кофейку?
- Спасибо, я бы с удовольствием. Может, я сварю? Все-таки, я приехала сюда в качестве вашего помощника…
- Восхитительно, что вы об этом вспоминаете, время от времени… варите, - он сделал приглашающий жест рукой и усмехнулся.
Чем это он так доволен? Я послушно двинулась к бару. Там в шкафчиках нашлось много всякого добра, чтоб соорудить и чаепитие, и кофе, и даже элегантное распитие крепких напитков. Я обратила внимание, что одна бутылка была открытой и неполной. И почему, кстати говоря, она не в холодильнике? В моем номере все бутылки стоят в холодильнике. И там же на дверце есть объявление, что просто так доставать бутылочки из него не стоит, потому что все компьютеризировано, и стоимость удаленного спиртного с полочки в холодильнике автоматически будет включаться системой в счет за проживание. В апартаментах моего шефа никаких таких объявлений не было. И неудивительно, номер рассчитан на клиента другого уровня – здешнему постояльцу должно быть все равно, сколько стоит спиртное и прочий сервис.
Я сварила кофе в изящной турке – здесь возможности позволяли. В моем номере была только кофеварка, а тут – все возможные кухонные удовольствия, включая небольшую встроенную микроволновку, тостер и, кажется, шейкер. Впрочем, последний я видела только по телевизору, да и то давно, так что, не уверена, что это он. Стараясь соответствовать имиджу шефа, я поставила две чудесные чашечки на поднос, разлила кофе, положила на блюдечки сахар и лимон, крекеры, не забыла миниатюрный молочник, и понесла все это к дивану, где вальяжно расположилось начальство, закинув ногу на ногу.
- Ну что ж, вполне, вполне…, - похвалил мою сервировку Василий Николаевич.
- Спасибо, - на всякий случай, сказала я.
- Ну-с, так как мы вчера расстались с Катей? Я как-то упустил этот момент.
- Да, все в порядке. Она попрощалась и уехала домой.
- Вот и прекрасно. У меня сейчас будет в городе одна встреча, на которой вы мне не понадобитесь. Вечерком я планировал навестить кое-кого из старых друзей, так что вернусь поздно. Собственно, Ира, наша с вами работа на этом заканчивается, и начинается свободное время. Можете погулять по магазинам, ведь у вас есть корпоративная кредитная карточка? Тратьте, не стесняйтесь. Поезжайте на экскурсию по городу, кстати, она входит в программу конференции, уточните время у администратора внизу. По музеям походите – про Метрополитен слышали? Это здесь, где-то в районе сороковых улиц, если я ничего не путаю. Оперу любите? Очень рекомендую. Билеты дорогие, вы не пугайтесь, компания за все заплатит. Билеты тут вообще дорогие на все, но! Бывают дни, когда народ пускают бесплатно. Так сказать, культуру - в массы… В конце концов, поезжайте на пляж, на Брайтон, тут уже купальный сезон открывают. Я и сам думаю на Брайтон заглянуть, как освобожусь. Вам тоже рекомендую взглянуть на самый колоритный русский район. Там замечательная еда в русских ресторанах, но публика… какие типажи! На них стоит посмотреть, Ира! Если вы не помните советского прошлого, то вы его увидите в Америке на Брайтоне, очень рекомендую. Полюбите теперешнюю Москву значительно сильнее, вот увидите. Если будете купаться, не простудитесь, смотрите, - он довольно улыбнулся и похлопал меня по коленке.
Вроде, лекция окончена. Я допила свой кофе, поставила чашечку на поднос и посмотрела на шефа. Плейбой в годах. Не лишенный притягательности, между прочим. Шарм, манеры. При деньгах. Весьма довольный собой господин. Держитесь, местные красотки – выражение его лица говорит о том, что он ожидает от судьбы все радости жизни в одном флаконе. Радостей ожидается так много, что он даже готов поделиться со мной – возможно, одному просто столько не скушать, сколько может оплатить корпоративная кредитка. Тем более, что у него должна быть своя персональная. Однако, лекцию о Соединенных Штатах мой шеф решил продолжить. Вторая её часть была ещё интереснее. Господин Минкин встал и, прохаживаясь по своей немаленькой гостиной, стал расписывать мне возможности, открывающиеся передо мной на оставшийся период пребывания в стране. Он настоятельно советовал мне не терять драгоценное время и шанс, дарованный судьбой, и, если я не захочу в музеи и парки Нью-Йорка, то можно поехать посмотреть Вашингтон или Филадельфию с русским турагентством или, наоборот, посетить Ниагарский водопад, что находится в противоположном направлении на границе с Канадой.
По мнению начальства - а уж он-то поездил по миру и повидал кое-что, не сомневайтесь, Ирочка - в Америке надо смотреть именно природу, а в городах здесь особенно делать нечего. Ну что, в самом деле, такого замечательного в этой Филадельфии? Ну да, её строили, в основном, европейские архитекторы, это, в общем, красивый город, но больше там нет ничего выдающегося. Правда, ресторанный бизнес там весьма на высоте, чуть ли не кулинарная столица США. Это место американцы считают «историческим», поскольку из Филадельфии начались, собственно, Соединенные Штаты. Декларацию независимости подписывали именно там, помните Ирочка уроки истории? Ну вот, а ничего более «исторического» здесь нет – что такое для нас, европейцев 200 лет? Смех один. В Европе полно городов, которым более тысячи лет, нас возрастом не удивить. Так что, здешние города… как бы это сказать… В общем, на вкус Василия Николаевича, тут очень уместно выражение, что если ты видел один крупный американский город, можешь считать, что видел их все. Та же картина и с маленькими городками. Но, вот природа, это другое дело.
Шеф посетовал, что сейчас весна, а не осень, потому что к концу сентября и началу октября леса в северной части штата Нью-Йорк приобретают такие цвета, что дух захватывает. В соседней Канаде, а это ещё чуть-чуть на север, это время имеет даже свое название «сезон красного листа». Туристы специально в эти места приезжают посмотреть на эту красоту. Краски просто офигенные – шеф так и сказал «офигенные» - чистый сюрреализм. Вот разве можно представить себе дерево с малиновой листвой? Нет, не с бордовой, а именно малиновой. Это, Ирочка, произвело бы на вас впечатление. Дамы обычно просто визжат от восторга, но сейчас, к сожалению не то время года, так что… остается Ниагарский водопад. Есть ещё несколько отпадных мест – ещё словечко! – Гранд каньон и Скалистые горы, Флорида и ещё полно других, ну, собственно вы столько все равно не успеете.
Далее Василий Николаевич заявил, что ему некогда будет для меня все это организовывать, поэтому он даст мне телефон и адрес одного русского туристического агентства на Брайтоне, я туда сама съезжу, оплачу поездку корпоративной кредиткой и могу счастливо отдыхать. Выбор, разумеется, за мной. Вот только об одном моменте я не должна забывать: нужно регулярно отчитываться перед господином Цайбергом, что у нас все в порядке. Как я буду это делать – по телефону, факсу или электронной почте – не так важно. Главное, чтобы я каждые два дня сообщала, что у нас все хорошо, и идет по плану. Можно даже ежедневно.
И вот эти «офигенные», как выражается шеф, туристические перспективы у нас будут называться ответственной командировкой в Соединенные Штаты. Или боги сошли с ума, и посылают мне подарки, которые предназначались кому-то ещё, или с ума сошел мой непосредственный начальник. Если имеет место второй случай, это может быть небезопасно. Когда в чужой стране находишься в компании неадекватного типа... Будем надеяться, у него был безвредный приступ человеколюбия, вызванный избытком корпоративных средств, которые можно захапать. Одному столько не проглотить, угощайтесь, Ира… Тогда ещё ладно, все естественно.
Я помыла чашки из под кофе, сложила посуду обратно в шкафчик и взяла бумажку, на которой мой шеф уже написал номер телефона и адрес туристической фирмы. Я что, на самом деле собираюсь отправиться в туристическую поездку? М-да. Почему-то захотелось простого рабочего расписания. И, честное слово, в нем есть своя прелесть. Понятная работа, пусть небольшая, но стабильная зарплата, пельмени на плите, сын в детском саду. Это вполне можно назвать устроенной жизнью. Как-то мне неспокойно от избытка радужных перспектив. Я вежливо улыбнулась начальству, поблагодарила за телефон и пошла к себе в номер.
У себя в комнате я уселась на кровать и принялась думать. Итак, что мы имеем? Я могу тратить деньги с корпоративной кредитки. Я могу поехать путешествовать по Америке. Я могу ходить в музеи, обедать в ресторанах, делать все, что захочу. Почему же мне это не нравится? Потому что, так хорошо быть не может. Я всегда вижу подвох там, где предлагают заманчивые вещи совершенно бесплатно. Только попробуй воспользоваться предложением – сразу поймешь, что платить, все-таки, придется. И вообще, я предпочитаю брать только то, что я точно заработала или приобрела за свои кровные средства. Чтобы никто никому не был должен.
Легкий авантюризм, неожиданности, романтика, это все хорошо, когда в основе под всем этим лежит стабильность. Когда ты четко знаешь, что можешь съесть на обед и ужин, где сегодня спать, на что покупать продукты завтра, и во сколько ребенок придет из сада. Пусть этот стабильный мир живет в неприкосновенности, а на этом фоне можно подпустить немного сюрпризов и необычных ощущений. Немного. Чтоб не расшатать, так сказать, основ…
Интересно, что сейчас делается в моей квартире и в квартире моих родителей… Наверное, он не ограничился одними телефонными звонками. А если там уже разбита входная дверь? Плохо дело. И родители на даче, они даже за продуктами приезжать не собирались, в соседней деревне все есть. Попросить, что ли, Ольгу зайти в наш дом и взглянуть, что там происходит?
Тут раздался звонок телефона. Я даже подскочила от неожиданности. Сразу вспомнила Москву, и то, как я пряталась сначала у родителей, а потом у Ольги. Неужели он меня нашел и здесь? Внутри тут же все похолодело, и вспотели руки. А я, оказывается, уже успела забыть, что у меня в Москве неприятности. Непозволительно расслабилась! Решила, что если уеду в командировку на другой конец земли, то меня никто не найдет. Наивно! В наше время есть столько способов получить информацию. Один Интернет чего стоит. Надо послушаться Минкина и уехать из Нью-Йорка путешествовать. Я взяла трубку на пятом звонке.
Оказалось, звонит мистер Безопасность и хочет узнать, как я сегодня поживаю. Я немедленно выразила благодарность за внимание. Ещё его интересовало, как чувствует себя мой начальник и коллега, с которым вчера, если мы все помним, произошла небольшая неприятность. И снова я заверила мистера Безопасность, что нашего Василия Николаевича зеленому змию так просто не победить, хоть он, говорят, и алкаш со стажем.
 Слова я, разумеется, подбирала немного другие, но, по сути, так и сказала. Местный начальник безопасности моему заявлению очень обрадовался и спросил, не захочу ли я перекусить внизу в ресторане, а то сейчас как раз у него небольшой перерыв и он мог бы составить мне компанию. Причем, пока он излагал свое предложение, его голос становился все тише и тише, а когда дело дошло до того, что он будет ждать меня в холле внизу через 15 минут, если я не против, то я уже с трудом разбирала, что это он такое говорит. Может, человек не хочет, чтобы его слышали окружающие? Видимо, такова оперативная обстановка. Ох, чувствую, мне ещё предстоит разговор о проблемах Василия Николаевича! А у меня и своих пока достаточно. Я поблагодарила любезного шефа службы безопасности и сказала, что срочно должна ехать в одно агентство по поручению своего шефа. Мне очень жаль, спасибо за приглашение, но поговорим в другой раз. Теперь можно положить трубку и перевести дух. Нервничать-то пока рано. Может быть, у шефа охраны есть ко мне всего пара безобидных вопросов организационного плана. Надо их с начальством познакомить, пусть сами беседуют. А я, пожалуй, поеду куда-нибудь, как советует Василий Николаевич. Меньше шансов, что мне кто-то позвонит.
Ольга знает, где я нахожусь. И, естественно, знает Ксюха. Секретарша Цайберга знает как мне позвонить и номер моей комнаты в отеле. А ещё ровно пол Москвы в курсе, что я дружу с Ксюхой. Да, надо куда-нибудь поехать.
И пора бы доложить в Москву; что у нас все нормально. Даже не нормально, а просто прекрасно. Сейчас пойду, и отправлю Ксюхе факс для Цайберга. Интересно, что же хотел от меня шеф местной охраны? Думаю, такое зрелище, какое вчера наблюдал этот мистер Безопасность у лифта, запомнится в его американской голове надолго.
Я проверила в зеркале, как выгляжу, и вышла из номера. Телефон и адрес русского турагентства у меня в кармане, деньги и паспорт в сумочке. Поеду изучать американскую жизнь и тратить корпоративные денежки. Надо немного отдохнуть от забот и подумать, как жить дальше. В холле первого этажа царил настоящий бардак: посреди большого помещения толкалась масса народу, и какие-то люди раздавали присутствующим брошюры и значки. Я даже немного растерялась и остановилась. Мне тут же вручили брошюру и значок, спросили из какой я делегации, а я в ответ только молча смотрела в лицо спрашивающего. Прежде чем говорить, надо бы понять, что происходит. Кстати, у моего неожиданного собеседника была ярко выраженная азиатская внешность. Наверняка, китаец, но давно живет в Америке. Может быть, даже тут родился.
В холле происходили ответственные научные мероприятия. Как я могла забыть, что мы являемся здесь участниками конференции! Не хватало ещё, если меня сейчас кто-нибудь схватит под локоток и потащит в зал заседаний. Будто в ответ на эти мысли, я заметила распахнутые высокие двери, ведущие из холла в небольшой зал. В нашем московском здании кабинеты такого размера принято называть «переговорными». В дверной проем было видно, что там уже приготовлен стол с флажками и табличками, с минералкой и фужерами, а кое-кто уже занял места за этим столом. А чуть дальше, оказывается, есть ещё такая же «переговорная», а потом и третья. Видимо, дело идет к тому, что всех, толкающихся в холле, сейчас разведут по этим небольшим переговорным залам и заставят обсуждать проблемы мониторинга ядерных отходов и загрязнения окружающей среды. А мне почему-то уже совершенно не до этого. Я поняла, что хочу одного – сбежать отсюда. Тем более, что уже хочется есть.
Ох, Ирка, совсем ты мух не ловишь. Безделье и нетрудовые доходы разлагают. Уже неохота принимать участие в конференции, на которую ты ехала с такой готовностью. Минкин так вкусно расписал все прелести поездок по стране, отели и музеи, рестораны и… что там ещё можно оплачивать кредитной карточкой? Я посмотрела на китайца, что стоял передо мной, более осмысленно и сообщила, что мне срочно нужно отправить факс. Человек с табличкой на пиджаке вежливо кивнул, поправил очки на носу и стал объяснять мне, что я должна обратиться по поводу факса к дежурному администратору. Я его горячо поблагодарила с самым дружелюбным выражением лица, на которое была способна, и направилась к стойке.
Можно подумать, я не знаю, как отправить факс! Любезный парень. Теперь можно снять с лица дружескую улыбочку. Тут я с удивлением обнаружила, что любезный китаец идет за мной следом – видимо, решил меня осчастливить своей помощью до конца. Как бы не получилось так, что я не смогу от него отделаться…
Факс я написала от руки на листке, любезно предложенном дежурным администратором за стойкой. Китаец дышал мне в спину и заглядывал через плечо. Слава Богу, в этих делах я настолько опытный человек, что все официальные фразы, типа «довожу до Вашего сведения», «согласно полученным ранее инструкциям» и прочая ерунда, которая ничего не значит, сама складывалась в предложения на бумаге. Неужели сейчас этот китайский организатор возьмет меня под белые ручки и потащит в комнатку для заседаний? А была возможность сходить пообедать. Почему я не догадалась воспользоваться пожарной лестницей?
Я уже успела немного расстроиться от прямой угрозы участия в конференции, но тут подоспело спасение. В лице мистера Безопасность, конечно. Он, как и положено человеку его профессии, материализовался у меня за плечом, когда я уже ставила подпись. Мы обменялись вежливыми приветствиями, улыбнулись китайцу и дружно замолчали. Факс благополучно отправился в Москву, и возникла некая заминка. Китаец вопросительно смотрел на мистера Безопасность, а мистер Безопасность на меня. Что бы такое сказать… уместное? Я беспомощно посмотрела на администратора – а тот напустил на себя безразличный вид. Видит же, что женщина не хочет идти на конференцию, а хочет на волю… придумал бы что-нибудь! Тогда мистер Безопасность сообразил, что меня надо выручать (наконец-то!) и заверил китайца, что сам меня проводит, куда надо, а пока у него ко мне пара вопросов. Китаец вежливо кивнул и разочарованно улыбнулся на прощанье.
- Кажется, я вас спас? – усмехнулся мой кавалер, выходя со мной на улицу.
- Да, вы подоспели во время, – облегченно вздохнула я. Не слишком ли я ему рада? – Хотя, там могло бы быть интересно…
- О, ну если вы хотели принять участие в этих сессиях… или, как их там называют, то мы можем вернуться.
- Нет-нет, я совсем не настаиваю.
Нет, все таки, я ему слишком сильно обрадовалась. Надо добавить официальности. Не нужны мне лишние… оттенки во взаимоотношениях. Я постаралась сделать озабоченное лицо, ещё раз поблагодарила своего спасителя и заявила, что ужасно спешу. И спасибо ему ещё раз за предложение перекусить вместе. Как-нибудь в другой раз – обязательно!
Завернув за угол, я почувствовала облегчение. Не хватало ещё здесь – за тридевять земель от дома – прятаться от случайных знакомых. Нет, Ирка, это тебе испытание такое послано – жить в страхе и прятаться. И никуда ты от этого не денешься – меняй страну, не меняй… Если надо через это пройти, то пройдешь. Получается, зря я тащилась через полземли… «Ну, что за фигня!» - сказала я сама себе вслух. Вслух получилось от расстройства.
- Ирка, я тебя все время встречаю! – тут же раздалось у меня над ухом. - А я-то, дурак, думал, что Нью-Йорк это большой город, - радостно улыбнулся Олег.
Я от неожиданности даже вздрогнула. А потом мы оба расхохотались. Опять передо мной стоял Олежка из нашего старого офиса. Было видно, что он очень мне обрадовался. Я сразу же выбросила из головы глупые московские страхи, и все сразу стало хорошо и весело. Я даже заметила цветы вдоль тротуаров – тюльпаны цветут! Весна, черт возьми…
- И я очень рада тебя снова увидеть. Ты не ко мне шел?
- Разумеется, к тебе! По пути, правда, надо по делам кое-куда заскочить… А если серьезно, у меня тут встреча назначена по поводу работы. Работу, видишь ли, ищу, - он развел руками, будто извиняясь, и усмехнулся.
- А как же твой бизнес с недвижимостью?
- Ой, мама дорогая, бизнес… Если б на эти деньги ещё и жить можно было. Знаешь, Ир, ты спешишь?
- Не особенно. Я по магазинам собиралась пройтись.
- Слушай, это классно! Я ж потом домой поеду, буду совершенно свободен. Может, подождешь меня в кафе, а я тебя потом подброшу, куда ты захочешь? Поболтаем по дороге.
- А что, это будет здорово, Олег! – я обрадовалась.
Главное, есть я ужасно хочу. И, разумеется, могу посидеть в кафешке одна. Жаль, что он не предложил, чтобы мы перекусили вместе, но он же занят. А вот подробно поговорить с Олегом, узнать из первых рук о том, как тут живется, это же очень интересно. Ради этого можно и подождать. Да и вообще, я, оказывается, страшно рада его снова видеть.
Мы договорились, что я посижу в ближайшем кафе, съем что-нибудь, а Олег пока сходит на свою важную встречу. Он рассчитывал освободиться примерно через полчаса или минут сорок. И потом он меня довезет на машине, хоть я пока и не знаю, куда.
Предвкушая разговоры о старых временах и поездку по улицам финансовой столицы мира, я с большим удовольствием выпила чашку кофе и съела кусок яблочного пирога и омлет. На цены в меню я даже не взглянула. Зачем? У моего руководства случился приступ слабоумия или альтруизма, что в условиях нашей компании, примерно одно и то же. Корпоративная кредитка с собой. Значит, нет смысла дергаться и переживать, что я много потрачу. Гораздо лучше попробовать получить удовольствие от момента.
Олег пришел через пятьдесят минут. Я уже было начала проявлять беспокойство и обдумывать, а не заказать ли ещё кусок тортика, но он появился. Придется, блюсти фигуру. Он остановился у входа, я махнула ему рукой, и он подошел. От чая Олег отказался, сказал, что должен ехать. Мы поднялись, я допила остатки чая и оставила чашку на блюдце. Олег прихватил со стола пару салфеток и стал вытирать нос, пока мы шли к выходу. Он был сдержан, но показался мне довольным.
- У тебя насморк? Как прошла твоя встреча? – спросила я, выйдя на улицу.
- Насморк, это ерунда. А вот встреча прошла многообещающе. Сразу ответ, правда, не дали, но чувствуется, будем работать, - он жестом пригласил меня к белой машине.
- Это твоя?
- Моя. Нравится? – он распахнул дверцу передо мной.
- Смотрится шикарно.
Мы сели, и он завел двигатель. Автомобиль у Олега был большой и комфортный. Я, конечно, тут же прилипла к окну – до экскурсии по городу ещё далеко, посмотрю пока на настоящую жизнь.
- Куда поедем, Иришка?
- Давай поедем на Брайтон. Я там собиралась в турагентство зайти.
- А куда ж ещё? Конечно на Брайтон, - согласился Олег. - Ну, Ирин, рассказывай.
- Да мне особенно не о чем рассказывать, это ты давай расскажи, как тут живешь? И вообще, как тебя угораздило в Штаты податься?
- А у меня тут родственники отца уже давно живут, я к ним в гости приехал. Они мне приглашение прислали, я визу себе сделал на полгода, а потом выяснилось, что если я тут ещё немного потусуюсь и заплачу одной конторе на Брайтоне, то смогу получить официальный вид на жительство. У меня, понимаешь, перспективы заработка хорошие были, я ж, все таки, по образованию компьютерщик, помнишь?
- Ну да, ты всегда с компьютерами был на ты.
- Ну вот, из нашей конторы я ушел, а на новом месте не сложилось, думал быстро чего другое найду, да не получилось. А здесь тогда спрос был на программистов страшный. Все, кто приезжали, быстро заканчивали курсы и находили работу. И неважно, кем ты до этого был в России, хоть дирижером симфонического оркестра – все шли в программисты.
- Тогда, зачем ты сейчас ищешь работу? Что-то изменилось?
- Ещё как. Поскольку все решили, что они самые умные, и подались в компьютерщики, то случился кризис перепроизводства программистов. Их просто было столько не надо, работы на всех уже не хватало, а к тому же, появилась конкуренция в лице индусов. У них же английский, практически, родной. Им даже легче, и они соглашались на гораздо меньшие деньги. Короче, всех наших стали увольнять. Работу теряли даже люди, по двадцать лет проработавшие на одном месте, это вообще нонсенс. Самые известные компьютерные школы прогорели, столько фирм закрылось.
Я обратила внимание, что мы выехали из жилого квартала и двигаемся теперь по широкому шоссе, отделенному от домов высокой стенкой. Наверное это и есть знаменитые американские скоростные дороги. Я слушала Олега, а он с охотой делился воспоминаниями.
- Ну вот, а я уже к тому времени успел жениться, надо было думать, как семью кормить.
- Подожди-ка, так ты же был в России женат, развелся что ли?
- До этого даже и не дошло. Уехал, думал, посмотрю, как все сложится, может и семью сюда вызову, а потом встретил такую девушку… короче, написал в Москву «прости, не жди» и все такое. А здесь-то я официально женат не был, приехал один, все документы на одного, ну и…
Не могу сказать, что это объяснение мне очень понравилось. Тем более, в свете последних событий в моей собственной личной жизни. Видимо, это отразилось на моем лице, потому что Олег забеспокоился, хоть и смотрел все время на дорогу.
- Ириш, только давай без дискуссий на тему «все мужики сволочи», ладно?
- Новая страна – новая женщина. Вполне логично.
- Да, ты не думай, у нас с Валентиной уже и так все к этому шло. Думаешь, я б один в Штаты поехал бы, если б все было хорошо? Нет, конечно. Детей у нас с Валькой не было, а тут мне жена почти сразу и сына родила. Семья, ответственность. Ну, и увидел я в русской газете объявление, что приглашаются агенты по продаже недвижимости. Опыт работы не обязателен, что для Америки редкость. Ну, я и подался.
- А почему ушел?
- А я пока не ушел. Как всегда бывает у русских, это оказалась очередная лажа. По сути, это подработка просто, вроде «Гербалайфа», типа сетевого маркетинга. Система знакомая: ты у нас купи, нам заплати, а когда приведешь ещё пару таких же лохов, которые нам заплатят, тогда мы тебе отстегнем с этого процент. Продавали участки во Флориде. Курортное место, там земля всегда в цене, но предлагали для начала самому купить участок в кредит, а потом уж ты получаешь право и сам продавать участки от имени этой же фирмы. Какие-то умные шустрики подсуетились, и купили землю под застройку. Все в кредит, заметь! – Олег даже поднял палец, чтоб я обратила внимание на этот значительный факт. – Своих денег практически не вложили. А потом просто перепродают это дело по частям. Прибыли страшные.
- Так что ж тебе не нравится? Радуйся и работай.
- Прибыли, Ириш это у них. А у меня теперь обязательства по кредиту. Я ж тоже должен был участок на себя купить, и разумеется, в кредит, откуда ж у меня столько наличных? Нашел пару человек, уговорил их тоже подписаться на покупку участков, получил комиссионные. Вроде, есть работа и деньги платят. Но, платят только процент от сделки, а когда следующая сделка будет? Неизвестно. Вот я и начал пытаться шустрить, посредничать по недвижимости. Кое-что получалось, особенно, с аукционами. Уже думал свою фирму открыть, заработал пару раз на перепродаже, но мало. И один раз случился со мной крупный облом. В такие долги влез – страшно сказать. Мы тогда с женой сразу сепарейт сделали, это такой промежуточный вариант развода.
- Она не простила тебе неудачи? – поразилась я.
- Да нет, не в этом дело. Просто, в таком случае, у нас считается раздельное ведение хозяйства и все финансы отдельно. Она к моим долгам в этом случае не имеет отношения, да и пособие ей сразу дали, как одинокой матери. А отношения у нас хорошие, если б не эта история, мы бы были образцовой семьей. Нинку я никогда не брошу, просто надо было её от моих долгов отделить.
То, что Олег не захотел вешать свои долги на жену, мне показалось благородным. Оставшаяся в России Валентина, кажется, прогадала, не сообразив, поехать в гости вместе с мужем.
- И как же вы с женой теперь живете? Так же вместе, но деньги раздельные? – спросила я.
- Нет, это недопустимо. Если мы хоть где-то появимся вместе с ней и с ребенком, то нас могут засечь социальные службы и пособие у жены отберут. Будем пока терпеть.
- Сурово что-то.
- А чего делать? Я ведь тоже имею право на пособие, если живу отдельно, а доход имею низкий. У них пособие, у меня свое пособие, вот уже и кое-что.
- Олег, мне даже странно это слушать. Разве это и есть американская мечта? Жить с семьей нельзя, зато можно получать подачки от властей, если вы разделены? Бред какой-то. Тут что, семейные отношения под запретом?
- Совсем наоборот. Ты ничего не поняла. Семейные ценности сейчас очень в моде, между прочим. Только, раз ты муж и отец, значит, иди и зарабатывай на семью. Если не можешь, пособие, конечно, дадут, но только на одну семью, чувствуешь? А так у нас официально теперь две семьи, и пособия, соответственно, тоже два.
- Так у тебя зато семьи нормальной нет.
- Это временно. Так, между прочим, очень многие русские делают. Приезжают, разводятся, оформляют два пособия, возможно, даже две квартиры снимают по льготной программе. Они могут в одной жить, а другую потихоньку сдавать. Опять заработок. Только надо, чтоб никто ничего не знал и никто не настучал, а то все отберут, а могут и под суд отдать. Вот смогу прилично зарабатывать, тогда все будет законно.
- Знаешь, не очень-то тут шикарная жизнь, судя по твоим рассказам.
- Это, если работы нет. Если она есть, а значит, есть постоянный доход, то все – и квартира тебе, машина, страховка, выходные у моря, ужины в ресторане, у детей тренер по теннису и плаванию и, вообще, чего хочешь. Если есть работа, то ты человек.
- У нас сейчас примерно все то же самое, - сказала я.
- Не-ет, Ириш, не то же самое. То же самое получается, когда денег нет. Когда их нет, везде хреново. А вот когда они есть, то тут значительно приятнее. Возможности потратить денежки совсем другие, уж поверь, я знаю, что говорю.
Я предпочла не спорить. Раз знает – пусть говорит. Я смотрела в окно. Мы выехали к морю. Хоть я сто раз была на отдыхе в Крыму и в Прибалтике, но опять эта встреча с бесконечной синевой произвела на меня впечатление. Я ахнула, как ребенок.
- Красиво, - понимающе отозвался Олег. – Только здесь пляжа нет. Вот на Брайтоне хорошо, но русские все изгадили.
- То есть?
- Да вот так, где русские, там сразу «совок» в худшем смысле… и обхамят, и обманут. А уж уровень…, - он даже закатил глаза, - просто «атас».
- Но ты-то сам тоже не кореец, - напомнила я.
- Я не спорю, я тоже не сахар. Но там такие тети и дяди ходят – мне до них, как до Марса. Погуляешь по Брайтону, сама увидишь. Тетя Соня, да дядя Моня… чтоб я так жил. А, кстати, куда тебя подбросить?
Я взглянула на бумажку с адресом, которую дал мне Василий Николаевич, и показала её Олегу. Он хмыкнул и понимающе кивнул. Почему-то наша беседа нравилась мне все меньше и меньше. Олег был каким-то другим, что вполне естественно, время идет, и мы меняемся. Странно, что я ждала, будто мы будем разговаривать о старых добрых временах. Для него это все уже неинтересно.
- Ты мне тоже что-нибудь расскажи, - он словно услышал мои мысли. – Как там в Москве, как наша фирма?
- Москва хорошеет, фирма, как ты знаешь, уже давно не наша, а «Росглобал групп». Компания огромная, известная в мире. Шеф по-прежнему работает, Марина Львовна…
- Маринка работает? – встрепенулся Олег. Почему-то я не ожидала, что он назовет её Маринкой. Это все равно, что к английской королеве обратиться не «ваше величество», а «слышь, ты, подруга».
- Ну да, Марина Львовна, наша краса и гордость. Как всегда, берется за самых несговорчивых клиентов.
- Могла бы и чем другим заняться. И что, все такая же сексапильная?
- Тут не мне судить, я не мужчина.
Конец нашей беседы мне уже совсем перестал нравиться. Я даже почувствовала облегчение, когда Олег притормозил на тесной и странной улице под мостом.
- Ну вот, Ириш, добро пожаловать на Брайтон Бич. Тут все по-русски, точнее даже по-украински. Желаю удачи, звони, пока здесь.
- И тебе счастливо, - сказала я.
Значит, Марина Львовна сексапильная. Олег так встрепенулся, услышав о ней… А я-то тогда ещё думала, что мы с Олегом друзья, рассказывала ему о своих семейных проблемах. Ему, наверное, просто скучно было, вот он со мной и болтал.
Олег уехал, а я осталась на тротуаре центра местной русской жизни. Система расположения улиц и переулков здесь была той же, что и в центральной части города, где стояла моя гостиница, так что я довольно быстро поняла, куда идти, по номерам улиц и домов. Турфирма нашлась за узкой страшненькой дверью, что втиснулась между витриной с сотовыми телефонами и витриной обувного магазина. За дверью сразу начиналась темнота и ступеньки вверх. Лестница навевала мысли о бренности всего материального и страшно скрипела. Добравшись до второго этажа, я увидела робкий свет из открытой двери. Конечно, в неё я и вошла.
В тесной комнате, где я оказалась, стояли, чудом уместившиеся там, три письменных стола и подобие облезлого комода. На комоде, впрочем, красовался новенький мощный ксерокс. Даже без строительного «уровня» было видно, что пол в комнате кривой. На единственном окне пестрые занавески, а за ними просматривалась железная решетка. На ближайшем ко мне столе стоял стеклянный графин с позеленевшей водой, абсолютно такой же, как в бухгалтерии нашего районного ДЭЗа в Москве, а за двумя оставшимися столами пригрелись две расплывшиеся тетеньки – родные сестры тех, что работали в нашем ДЭЗе.
На секунду я даже забыла, что я в Америке, а вспомнила, как в детстве ходила вместе с мамой в бухгалтерию делать перерасчет за горячую воду. Правда, мы с мамой тогда стояли в очереди, где все постоянно кричали на тех, кто приходил «только спросить». Очередь-то была уверена, что «только спросить», это прикрытие, а настоящая цель спрашивающего – опередить их всех и обманным путем получить нужную бумажку без томительного ожидания. Короче говоря, здесь был воздух родины, но не той, откуда я приехала сейчас, а той, что осталась в детских воспоминаниях.
- Здравствуйте, я ищу туристическое агентство, - объявила я дородным дамам, не дождавшись вопросов с их стороны.
- Здравствуйте, - ответили дамы почти хором и ласково заулыбались. – Турфирма в соседней комнате, а у нас восстановление документов, - сообщила одна дама.
- Или оформляем вид на жительство, подаем анкеты на гринкарты. Приглашение родственникам, если нужно, - поддержала коллегу вторая.
- Возьмите нашу визитку, - предложила первая и протянула мне прямоугольную картонку.
- Спасибо, это все мне не нужно, - сказала я.
- Берите-берите, - посоветовала вторая дама, - сейчас не нужно, а потом понадобится. Мы любые документы восстанавливаем и все заверяем.
- Спасибо, возьму, - я предпочла не спорить.
- А вам сейчас направо, - посоветовала первая дама.
- Всего хорошего, - попрощалась я и шагнула обратно в коридор.
Уже в коридоре я услышала, как дородные дамы засобирались поставить себе чайку и принялись выяснять, в чьем столе надо поискать заварку. Если эти двое и уехали с родины, то они явно прихватили её с собой.
То, что я искала, обнаружилось за соседней дверью, которую в темноте я сразу не заметила. За второй дверью тоже было тесное помещение с кривым полом, старыми письменными столами, отрывающимся линолеумом на полу, но с новой и дорогой оргтехникой. Я заметила на столе Пентиум последней модели и дорогущий цветной принтер. В этой комнате меня встретила женщина более скромных габаритов - примерно 56-го размера. За вторым столом, где стоял компьютер попроще, устроился мужчина неопределенного возраста, крепкий, но с совершенно лысой головой. Он был одет в черную футболку и черную же кожаную жилетку. На меня мужчина никак не отреагировал, он был страшно занят игрой на компьютере в «стрелялки».
- Вы к нам? - заулыбалась мне женщина. – Добрый день.
- Здравствуйте. Меня интересует поездка на Ниагарский водопад.
- Вы, наверное, из Москвы? Меня зовут Лиля. Садитесь, я вам сейчас все покажу.
- Спасибо. Как вы догадались, что я из Москвы? – удивилась я.
- О, ну это же сразу видно… и слышно. Москвичи так смешно растягивают слова. А вы сколько в Америке?
- Два дня.
В комнате повисла напряженная тишина. Бритоголовый мужчина бросил свой компьютер, посмотрел на меня и перестал дышать. Лиля, кажется, не знала, что делать со своим лицом, и оно замерло в сложном положении: брови и глаза приготовились принять снисходительное выражение, а рот слегка открылся от удивления.
- Так вы по поводу работы? – подал голос мужчина.
- Нет, я по поводу поездки на Ниагарский водопад. Если я не туда пришла…
- Туда, - спохватилась Лиля. – Просто редко встретишь людей, которые сначала путешествуют, а потом начинают устраиваться. Это надо смелость иметь.
- Или сбережения, - подхватил мужчина.
- Костик, - упитанная Лиля повернулась к коллеге всем туловищем, - вы работайте. Не отвлекайтесь.
Костик посмотрел на начальницу тяжелым взглядом и вернулся к своим стрелялкам.
- Ох, - Лиля доверительно понизила голос и покачала головой, - сотруднички. Везде одинаковые, правда?
Упитанная Лиля уселась поудобнее за своим столом и развернула передо мной красивый альбом. Хорошо поставленным голосом и довольно профессионально она рассказала, что их компания предлагает туры в английскую и французскую Канаду продолжительностью от трех до десяти дней. Я взглянула на фотографии отелей, ресторанов и Ниагарского водопада. Надо признать, снято было здорово, только… не вязались эти красивые фотографии с убогой комнаткой, где Лиля их показывала. Хозяйку тоже, видимо, что-то смущало.
- А как вы собираетесь оплачивать? – так же в полголоса спросила она.
- Кредитной картой.
- Вы два дня в стране и у вас уже есть кредитная карта? – она поджала губы. Костик снова замер за своим компьютером.
- Я здесь в командировке. Все расходы оплачивает компания.
- У вас большая компания?
- Весьма. «Росглобал групп», не слыхали?
- И вы пришли на Брайтон? – Лиля даже отложила свой альбом. Выражение её лица из недоверчивого превратилось во враждебное.
- А что? Мне порекомендовал ваше агентство мой начальник, Минкин Василий Николаевич. Что-то не так? – я уже решила, что сейчас просто уйду отсюда.
- Кто? Минкин? – Лилино лицо стало медленно расплываться в добродушной улыбке.
- А я и не знал, что он «Николаевич», - хохотнул за своим столом Костик.
- Тогда все понятно, - Лиля снова была сама любезность. – Просто, когда приезжают люди с деньгами, они не обращаются в агентство на Брайтоне, здесь все для …, - она немного замялась, - для нормальных. Кто получает пособие, медикейд, это страховка такая бесплатная, словом, кто живет, как все. Но вы не беспокойтесь, сервис у нас на уровне, я могу вам продать любой тур, хоть круиз по Карибскому морю класса люкс. Так вы на сколько дней поедете?
Я согласилась отправиться в Канаду на шесть дней. Три дня я проведу во французской части, а ещё три дня в английской. Лиля очень хвалила Квебек и советовала взять с собой цифровой фотоаппарат. Она быстро распечатала договор, и мне ничего не оставалось делать, как достать кредитную карточку. Деньги были немедленно сняты. По завершении процедуры оплаты, хозяйка офиса заметно повеселела, посоветовала мне бежать собирать чемодан и быть готовой завтра к восьми утра. За мной придет машина. Если к восьми мне рано, то пусть будет к десяти. Хоть к двенадцати. А что тут удивительного? Она же говорила, что сервис у них на уровне.
  Выйдя из турфирмы, я поняла, что в Лилином офисе было ужасно темно. На улице, несмотря на позднее время, было ещё солнечно. Скоро глаза привыкли к свету, и я решила пройтись по этой известной улице – Брайтон Бич. Шла я не очень долго, потому что поняла, что хочу есть. В настоящий ресторан я идти не готова – сидит во мне дурацкий комплекс, что одной девушке заходить в ресторан не прилично, нужен кавалер. Пришлось поискать заведение поскромнее. И оно нашлось. В угловой части здания я заметила большие окна, вроде витрин, а за ними несколько столиков. Это оказалось кафе, где фирменным блюдом были вареники с вишней. Меня это вполне устроило, и я заняла столик у бокового окошка. Официант предложил принести кофе или чай, пока я жду заказ, и я выбрала кофе. Здесь его варили отлично.
А что? Неплохая командировка. Есть некоторые странности, ну и что? Вот, смотрю на жизнь бывших соотечественников, завтра поеду смотреть на жизнь настоящих американцев, то есть канадцев, а если захочу, поеду взглянуть на Белый дом и Пентагон, если успею. Кто же такой Василий Николаевич Минкин? Говорят «скажи мне, кто твой друг…», и мы сразу поймем, кто ты сам таков. Если судить по знакомствам Василия Николаевича в научных кругах, то он – крупный ученый, звезда мировой величины. Если судить по его знакомствам в туристическом бизнесе, то он – ненадежная личность, чуть ли не мелкий жулик. Во всяком случае, Костик его отлично знает и не испытывает никакого почтения. Странный он тип, этот Василий Николаевич. Я вспомнила вальяжные манеры шефа, его дорогие вещи… и убогая комнатенка туристического «офиса» на Брайтоне, где никто не знал, что он «Николаевич». Нет, не вяжется.
Мне принесли тарелку с горячими варениками, и на какое-то время мне стало очень некогда. Я ужинала. Расправившись с варениками, я некоторое время обдумывала идею о том, а не заказать ли ещё порцию, но мысли об экономии победили. Я ведь только что заплатила кредитной картой огромную сумму. Неудобно. Попью ещё кофейку и съем пирожное. В этом случае экономия случится небольшая, но хоть что-то… И ещё я спокойно посмотрю в окно.
Кафе занимало угловую часть здания, и мое окно выходило в боковой переулок. Как раз напротив я увидела окна большого ресторана. Здесь наблюдалась удивительная скученность точек общепита. Наверное, залог их успеха в том, что эти точки - разного уровня. Вот, заведение, где сижу я, маленькое, и цены здесь, видимо, низкие. Заказывать тут особенно нечего, даже меню нет, официанты сами перечисляют все, что могут подать. А напротив – солидный бизнес, в окна виден большой зал, на столах скатерти, официанты в белых пиджаках, да и публика там одета соответственно. Я заметила, как за стол у окна в ресторане напротив садится красивая пара: девушка в длинном платье с открытыми плечами, и мужчина в дорогом костюме. Лишний раз убеждаюсь, что по ресторанам надо ходить с кавалером.
К моему изумлению, это была девушка, которая приходила на фуршет к нам с Минкиным. Сейчас она смотрелась взрослее, но, пожалуй, красивее. В прошлый раз на ней было короткое платье, а волосы собраны заколкой. Сегодня это была стильная дама в длинном вечернем наряде со свободно спадающими волнами светлых волос. Кажется, Марина Львовна говорила, что к вечернему платью распущенные волосы недопустимы, но тут же не прием у английского посла, тут Брайтон. Возможно, здесь так принято.
Я поторопилась расплатиться и уйти – не хватало ещё, чтобы Катя и её спутник меня заметили. Нет настроения улыбаться и здороваться, а потом, возможно, ещё и знакомиться… Мне ещё предстоит долгий путь в гостиницу на американском общественном транспорте, где я пока ещё никогда не бывала.
На улице заметно сгустились сумерки. Раньше я бы занервничала: одна в незнакомом месте вечером – зачем искушать судьбу? А сейчас мне было абсолютно все равно. Видимо, на меня подействовала здешняя атмосфера курортного места. Никто никуда не спешит, не волнуется. По тротуарам все так же идут компании людей, разговаривающих по-русски с южным акцентом, кто-то смеется, кто-то кричит на ребенка. Нормальная жизнь.
Дама из туристической фирмы говорила, что от моей гостиницы до Брайтона можно добраться на метро. Что ж, поищем этот вид транспорта. Думаю, станция где-то рядом с офисом турагентства. Я пошла вдоль по улице и сразу увидела метро. Даже нет, сначала я его услышала. Дело в том, что тут оно проходило не под улицей, а над ней.
Все остальное на этой улице было таким же, как и в сотнях других городов мира: дома, магазины, кафе, прохожие, машины, светофоры. Прямо на тротуаре выставлены ящики с фруктами и овощами. Рядом - магазин цветов. Там тоже все красиво разложено чуть ли не под ногами у прохожих. Потом - стеклянные двери кафе под стильным навесом, дальше опять магазинчик с симпатичной витриной. И над всем этим в воздухе - метро.
Вид любимого мною подземного транспорта, помещенного в такое неестественное для него место, произвел на меня тяжелое впечатление. Надежен ли он при сильном ветре? А если случится ураган? Океан, между прочим, рядом.
Рельсы проходили прямо над проезжей частью улицы, и их поддерживал акведук. Чтобы я больше ни в чем не сомневалась, наверху с жизнерадостным грохотом появился поезд метро. Он остановился на уровне третьего этажа и раскрыл двери вагонов. Наверное, жители этой улицы имели возможность поздороваться с постоянными пассажирами, не выходя из комнаты. А, может, не вставая с постели. Очень удобно.
Наблюдая за прочей публикой, что собиралась воспользоваться услугами местного метрополитена, я поднялась по хлипкой лесенке на шаткое подобие станции. Здесь действительно была касса и турникеты. Ну вот, хоть что-то знакомое. Копируя действия остальных пассажиров, я купила жетон и попросила карту метро, как мне советовала Лиля. Потом, вместе с прочими, я проследовала на платформу. На мой взгляд, это было не совсем метро, это напоминало, скорее пригородные электрички. Очень скоро подошел поезд. На каждом его вагоне была, почему-то, крупно нарисована английская буква B. Я бодро шагнула к двери и тут заметила, что основная масса народу на платформе даже не пытается войти в этот вагон. Что-то тут не так. Я решила не бросать свою полезную тактику: наблюдать за остальными, а потом делать точно так же, как они. И я осталась на платформе. Кое-кто, все же сел в поезд с буквой В, и уехал. Я вместе с другими пассажирами постояла ещё минуты три, а потом к нам подъехал другой поезд с буквой Q на всех вагонах. В этот поезд хотели попасть все присутствующие. Я последовала их примеру. С трудом мне удалось найти свободное местечко и сесть.
Когда едешь сидя, жизнь кажется намного приятнее, и я начала с интересом осматриваться. Кстати, было красиво. Во-первых, метро несло нас над улицами вдоль морского берега, и мне было хорошо видно пляж между домами, чаек и маленький парус вдали. Во-вторых, я могла посмотреть вниз и наблюдать нормальную городскую жизнь сверху. Там внизу уже как раз зажглись фонари. Вон магазин женской одежды, и в витрине очень симпатичный летний костюм. А вон молодые люди заходят в кафе. А рядом овощной магазин, где переставляют ящики с клубникой продавцы китайцы. Едут машины, мигает светофор, народ шагает по тротуарам. Интересно.
Потом, к сожалению, поезд повернул и стал удаляться от моря. Картина за окном несколько изменилась, но все равно, я не могла оторваться. Теперь мне были видны двухэтажные частные дома с балконами. Балконы почти вплотную соприкасались с ржавой решеткой, отделяющей рельсы метро от остального мира. Как же люди спят там ночью?
Потом дома несколько отодвинулись от линии метро, а я обратила, наконец, внимание, что поезд не останавливается ни у одной платформы, которые мы проезжаем. Пассажиров это нисколько не взволновало, а значит, так и должно быть. Я взялась за карту местного метрополитена. При детальном изучении, я сделала вывод, что буквы на вагонах, это то же, что и номера маршрутов на автобусах. Есть поезд В, который следует по той же линии метро, но делает все остановки. А тот поезд, на который села я, едет экспрессом, пересекая почти половину той части города, что называется Бруклин, до своей первой остановки. После того, как я сделала такое открытие, поезд нырнул в тоннель. Все интересное за окном закончилось, и я приступила к изучению пассажиров.
Как мне показалось, все эти люди весьма органично смотрелись бы в любом московском автобусе или пригородной электричке. Крашеные блондинки, склонные к полноте и со славянскими лицами, молоденькие девчонки в блестящих босоножках, парни в наушниках и с плеерами у пояса. Были тут и солидные господа и дамы, читающие журналы или книги. Все белые, преимущественно славянской внешности. Потом я заметила двух необычно одетых мужчин, и сообразила, что это настоящие евреи. Не по паспорту, а по образу жизни. Оба они были в черных длиннополых костюмах, в черных высоких шляпах, а вдоль их лиц свисали длинные локоны.
Поезд, наконец, остановился, и основная часть пассажиров вышла. Я выяснила по карте, что мне выходить ещё не скоро, причем мне предстоит пересадка на другую линию. Кстати, возможность сделать пересадку, у меня будет не одна. В это время в вагон вошла совершенно иная публика. Теперь пассажиры были преимущественно черные. Некоторые мужчины носили на голове странные высокие вязаные шапки. Такое впечатление, что сначала человек кладет себе на голову дыню, прикрепляет её там, а сверху надевает пеструю вязаную шапку. Ясно, что это означает принадлежность к какой-то религии или этнической группе, но вот к какой? Некоторые афроамериканки носили традиционные косички, а у некоторых волосы были выпрямлены и уложены в прическу. Я обратила внимание на двух очень красивых чернокожих девушек. Экзотические лица - глаз не оторвать. Однако, взгляд отвести пришлось. Вдруг все услышали громкую песню в другом конце вагона. Чернокожая молодуха усадила вокруг себя четверых маленьких детей, повесила на поручень какую-то одежду на вешалке и в полиэтилене, надела наушники и стала во весь голос помогать тому исполнителю, запись которого она слушала. Женщина даже притопывала и разводила руками, так она вошла в образ, а её детки спокойно сидели на своих местах рядом с мамой. Может, такие концерты тут в порядке вещей? Кстати, дама подпевала только иногда, и у неё, кажется, трудности с координацией движений. Жаль вставать, а то бы я, пожалуй, согласилась перебраться в другой вагон. Кто знает, чем тут закончится концерт…
Очень скоро я узнала, что мое желание вполне выполнимо. Пожилая пара славянской внешности, зыркнув на чернокожую певицу, встала и направилась в противоположный конец вагона, туда, где находится запасная, всегда закрытая дверь. Мужчина, к моему удивлению, эту дверь благополучно открыл, подал руку своей спутнице, и они оба вышли на площадку между вагонами, а потом перешли в следующий вагон. Я поколебалась пару минут, а потом последовала их примеру. Кстати, между вагонами находиться было страшно: все дрыгается, вокруг темнота, поезд несется со страшной скоростью, а под ногами нечто ненадежное. Однако, все обошлось. В другом вагоне было больше народу, и мне пришлось стоять. Зато здесь не было неадекватных певиц.
По карте метро я определила, что смогу сделать пересадку либо на станции с названием "14-я улица", либо "34-я улица". Публика в вагоне мне не очень нравилась, и я решила выйти пораньше. На станции «14-я улица» я пошла искать переход на другую линию метро. Это оказалось не сложным делом - везде были развешены указатели, прямо как у нас в Москве. Только, все было на английском, конечно. В Манхэттене станции были уже подземными и в ужасном состоянии. Темные облезлые стены, откуда-то капает вода, ржавые разводы, железные конструкции подпирают темный потолок. Это вам не метро "Арбатская". Где-то я читала, что здешнему метро немного более ста лет. Вот у них и стиль соответствующий - это был транспорт для рабочего класса начала двадцатого века. С тех пор, кажется, ничего не изменилось.
В поезде на другой линии подземки этнический состав пассажиров опять сильно изменился. Здесь попадались модно одетые белые дамы, господа с самым разным цветом кожи, но в хороших костюмах, с портфелями и мобильными телефонами в руках, группы студентов, которых видно по их раскрепощенным манерам. Впрочем, были и грязные оборванцы, а в дальнем углу на лавке спал пьяный. Свободных сидячих мест не было. Пришлось стоять. Вдруг я заметила, как эффектная молодая женщина села в уголке прямо на пол, подобрав свою длинную юбку, и принялась читать толстый журнал. Свободы в манерах здесь было через край.
Наконец, я добралась до нужной остановки и с удовольствием вышла из метро. Да, было интересно, но я, пожалуй, впредь воздержусь от этого замечательного вида транспорта. Как говорится, "уж лучше вы к нам". На улице было уже темно. Это совершенно не мешало мне ориентироваться, потому что кругом все было просто перегружено лампочками и всевозможной подсветкой. Ясно светились номера домов и названия магазинов. Наш отель ещё издали заманивал прохожих освещенным фасадом и гирляндами лампочек у подъезда. На тротуаре, как всегда, расстелена ковровая дорожка. Я с облегчением вошла.
Пластиковый ключ от моего номера был в кармане, я поднялась на лифте на свой этаж и прошла к себе. Чемодан оставлю здесь, с собой в Канаду возьму только сумку и самые необходимые вещи. Конечно, в поездке мне понадобятся тапочки, зубная щетка и смена белья. Положу все в обычный пластиковый пакет, а в Канаде куплю себе приличную дорожную сумку. Кстати, будет сувенир. Приеду в Москву, Марина Львовна лениво скажет «симпатичная сумочка, Ириш, в Нью-Йорке покупала?», а я отвечу так безразлично-безразлично «нет, в Канаде…». Когда женщине хорошо, в её голову лезут подобные глупости про сумки, тряпки и всякую ерунду. Ну, и замечательно. Это лучше, чем лихорадочно соображать, где б тебе провести следующую ночь, чтоб тебя никто не нашел. Я легла спать совершенно счастливая и спала крепко и долго.
Разбудил меня звонок телефона. Я сама запрограммировала его вечером, чтобы не проспать – инструкция лежала тут же на столике. На сборы у меня ещё час, впрочем, собирать особенно нечего. Зато, можно как следует позавтракать.
Я оделась, взяла пакет, приготовленный ещё вчера, проверила документы и деньги в сумке и вышла из номера. Счастливо оставаться, Нью-Йорк, я так тебя как следует и не увидела, но когда вернусь, мы ещё с тобой… Не надо ли мне предупредить Василия Николаевича, что я собираюсь отсутствовать несколько дней? Он, конечно, сам предлагал мне развеяться, в агентство направил, но лишний раз доложить не помешает.
Я постучала в дверь напротив. Сейчас быстро поставлю шефа в известность, что решила воспользоваться его предложением и уезжаю в Канаду, а потом пойду завтракать – уже есть так хочется. Начальство не отзывалось, поэтому пришлось постучать ещё разок. Снова тишина. Ну, как понять – «кстати» я или «не кстати»? Не люблю, когда нет ясности. Надо не морочить себе голову, а пойти прямо к лифту и ехать спокойно в Канаду. Можно подумать, он ждет, не дождется, что я буду ставить его в известность о каждом своем шаге. Он, возможно, вообще забыл о моем существовании.
Однако, мой внутренний голос настаивал на том, что начальству лучше лишний раз доложить: в вопросах субординации начальство обычно мнительное… Сегодня «идите, Ирочка, отдыхайте, бросьте эти скучные бумажки», а завтра «да как вы могли так легкомысленно отнестись к своим обязанностям?!» И кулаком по столу для убедительности… И Цайберг просил глаз не спускать с Василия Николаевича. Правильно ли я поступаю, что еду в Канаду? Увлеклись, девушка, собственными проблемами, спрятаться захотели. Не случилось бы неприятностей.
Я постучала в дверь Минкина с удвоенной энергией. Шеф может лежать в глубокой отключке после весело проведенной ночи. Тогда он ничего не услышит, хоть из пушки стреляй. Я сильно пнула начальничью дверь ногой. Дверь немного открылась.
У меня сразу испортилось настроение. В кино за подобной сценой следует обнаружение хладного трупа и длительное нудное расследование. Остается надеяться, что мы не в кино. Я толкнула дверь и вошла.
- Василий Николаевич? – спросила я окружающее пространство.
Пространство молчало. Господи, все это уже было. Я уже проходила такую сцену с дражайшим шефом вчера утром. А его бывшим женам приходилось переживать то же самое несчетное количество раз. Бедные бывшие жены…
Наверное, с этими алкашами всегда так. Жена дергается, волнуется, куда он пропал, да не случилось ли с ним что, обзванивает сначала всех друзей, потом больницы, потом морги, а наутро выясняется, что он пьяный спал в подъезде под лестницей. Буквально под боком, практически в лоне семьи… было бы из-за чего устраивать вселенскую трагедию. Жена пьет валерьянку, объясняет дражайшей половине, что так она с ума скоро сойдет. Дражайшая половина клянется, что больше никогда… А на следующий день все повторяется. Бедные бывшие жены Василия Николаевича! Его дорогие часы и кредитные карточки ничего не меняют, каков бы ни был имидж в трезвом состоянии, алкаш – всегда алкаш.
Проверять, спит ли непосредственный начальник в своей постели или прикорнул где-то ещё, я не буду. Я напишу начальству записку. Просто и ненавязчиво. С одной стороны, я ставлю его в известность, то есть помню о субординации, а с другой стороны – не отвлекаю его от насыщенной личной жизни. Нечего лезть в чужие дела.
Я взяла первый попавшийся листок на столике в углу гостиной и написала такой текст: «Василий Николаевич, я воспользовалась вашим советом. Уезжаю в Канаду на шесть дней. Цайбергу буду докладывать ежедневно. Ирина» Вроде бы ничего предосудительного я не делала, но разнервничалась ужасно. Внутренний голос давно орал, что надо бросить эту авантюру, что раз послали на конференцию, то нечего испытывать судьбу, надо сидеть на этой конференции, а не шастать по Канадам. Мне и так здорово повезло, что я могу гулять по Нью-Йорку и ещё тратить корпоративные деньги на свои мелкие прихоти. Вот мелкими прихотями и надо ограничиться, чтоб потом не получить по полной программе за эту дурацкую самодеятельность. Продолжая себя ругать за неуместный авантюризм, я все таки, положила свое послание на середину стола и ещё раз оглядела апартаменты начальства.
Все тихо и спокойно, в номере приятный полумрак – занавески почти полностью задернуты. Пахнет, правда, чем-то таким… знакомым чем-то. Разумеется, здесь пахнет алкоголем! Вон на сервировочном столике в противоположном углу и стаканы стоят и открытая бутылка. А ещё одна бутылка валяется, между прочим, на полу и из неё натекло на ковер, поэтому и чувствуется запах. Терпеть не могу алкашей. Я рада, что меня здесь не будет целых шесть дней, и я не увижу, как начальство ежедневно напивается до свинского состояния. Я вышла из номера Василия Николаевича и аккуратно прикрыла за собой дверь..
В лифте я спускалась на первый этаж одна. В холле я подошла к администратору и снова отправила факс в Москву в приемную Цайберга, то есть, Ксюхе. Узнав у администратора, что позавтракать можно в кафетерии на втором этаже, я туда и отправилась.
Завтрак был довольно обильным. Организовано все было по принципу шведского стола: подходи и набирай, что хочешь. Особенно мне понравились кружочки омлета, которые официант периодически добавлял в большой шарообразный сосуд со сдвигающейся крышкой. Я раза три ходила за добавкой, а потом решила, что на меня сейчас начнут оглядываться, и приступила к кофе с булочками. Объевшись до полного «отупения», я посидела минут пять, переваривая пищу. Есть у меня такая особенность – когда объемся, то впадаю в состояние некоторого опьянения едой. Шеф, как и полагается, пьянеет от спиртного, а я, его подчиненная, пьянею от еды. Что ж, у нас много общего, но не в ущерб индивидуальности каждого.
Только мне показалось, что я начинаю видеть сон, как вдруг в зал вошел служащий в форме отеля и спросил, кто заказывал тур в Канаду. Оказалось, за мной прислали машину. Пришлось вставать. Сон, конечно, пропал, но приятная истома и пустота в голове остались. Я медленно поплыла к выходу из ресторана, стараясь не нарушить прекрасное чувство эйфории, исходящее из желудка. Как редко мне удается объестся до такого животного состояния… жалко портить ощущение.
В холле отеля на меня свалилась неожиданная радость – меня караулил мистер Безопасность. Почему-то сразу подумалось, что эйфорию мне испортят.
- Привет, вы не меня ждете? – спросила я, удивляясь своей фамильярности. Что-то настроение у меня сегодня специфическое. Наверное, реакция на переедание.
- Привет, - ответил он. – Честно говоря, я действительно жду вас, мисс Ирина. Позвольте, я немного задержу вас, мне надо сказать вам пару слов.
Мистер Безопасность кивком пригласил меня следовать за ним, и мы дружно двинулись к лифту, только я - медленно, а он - быстро. Я вдруг подумала, что совершенно не помню, как его зовут. Вот будет неудобно, если придется обратиться к нему по имени, а что же я тогда скажу? Конечно, прозвище, что я для него придумала – мистер Безопасность – звучит очень даже по-американски. У них вообще, в английском языке употребляют больше прозвища, вроде «мисс совершенство», «мистер глупость», «мисс все растеряю» и т.д. В русском языке больше в ходу выражения «ах, ты, растеряша» или «эй, растяпа». Это на имена не похоже. Так что, если я случайно назову своего американского знакомого «мистер Безопасность», то больших проблем не будет. Будет фамильярно, но не смертельно.
Начальник службы безопасности заговорил со мной, и все хорошее тут же испарилось. Он стал говорить, а я несколько минут ничего не понимала. Потом я сумела мысленно перевести на родной язык те несколько предложений, что он мне повторял уже в третий раз. Ещё некоторое время прошло, пока я начала верить в то, что все происходящее - реальность. В этот момент тихо умерли мои мечты отправиться путешествовать, размахивая корпоративной кредитной картой и изображая из себя даму со средствами. Вообще, все хорошее на этом закончилось, а начался полный бред.
Начальник службы безопасности, только что представлявший из себя симпатичного дядьку в смешной ковбойской шляпе, вдруг бросил свои приятные манеры и превратился в хамоватого солдафона. Он в грубой форме потребовал, чтобы я никуда не ездила. Ещё он велел мне отчитаться обо всех моих действиях, начиная с момента, когда я пересекла порог этого отеля, причем письменно. Выдав эти распоряжения, он приказал мне идти к себе в номер и не высовывать оттуда носа, пока он сам не явится ко мне с инспекцией. Спорить со всем этим мне даже и в голову не пришло. Он разговаривал в таком тоне, что оставалось только медленно поднять вверх обе руки, бросив предварительно на землю пистолет. Можно было ещё начать молить о пощаде, но что-то подсказывало, что на мольбы ему особенно наплевать.
Начальник местной службы безопасности сообщил мне такое, что я сразу лишилась способности разговаривать не только по-английски, но и по-русски. На меня, вообще, напал ступор. Я без звука отправилась в свой номер, стараясь не смотреть на двери напротив, открыла дверь пластиковым ключом и заперлась изнутри.
У себя в комнате я села на кровать и стала смотреть прямо перед собой. Ничего интересного там не было. Просто крашеная стена. Обои здесь не в почете, все предпочитают просто покрасить стены. Что, Ириш, довольна сменой впечатлений? При таком раскладе некогда будет вспоминать ту историю, от которой ты норовила сбежать из Москвы.
Пожалуй, сейчас бы я многое отдала, чтобы оказаться в квартире родителей и ждать, замирая, телефонного звонка или стука в дверь. И я ещё чего-то боялась – странная женщина! Московские неприятности сейчас показались довольно смешным эпизодом. Довольно распространенная житейская история, где лишний раз демонстрируется, что все бабы – дуры. Не зря у меня были предчувствия насчет этой командировки. То, что происходит со мной сейчас, вполне может называться серьезными неприятностями. Ещё вопрос, удастся ли мне теперь вылететь в Москву согласно расписанию и купленным заранее билетам…
Приятное состояние опьянения едой сменилось тяжестью в животе и отвратительным привкусом во рту. Я открыла холодильник, встроенный под подоконником, и взяла себе пакетик сока. А ещё я сварю кофе, чтоб лучше соображать. Придется звонить и обо всем докладывать Цайбергу. Он начнет на меня орать, хоть лично я ни в чем не виновата. Ну да, от неожиданностей никто не застрахован, Антон Григорьевич. Все меняется ежечасно, что ж тут необычного? Была Ирина Олеговна – надежный исполнительный сотрудник, а стала … пусть начальство само подбирает эпитеты. Будет хорошо, если мне дадут тихо уволиться. Я сняла трубку и набрала длинный номер того телефона, что стоял у Ксюхи на рабочем столе.
- Росглобал групп, приемная господина Цайберга, - отозвалась своим официальным
       голосом Ксюха.
- Привет, Ксюш. У меня страшные неприятности, - я немного помолчала. - Минкин умер.
Спасибо Ксюхе, она мне здорово помогла. Сразу, как закончила ужасаться и ахать, Ксюха заявила, что соединять меня с Цайбергом не будет. Тем более, что он ещё не прилетел из Швейцарии. Шеф, конечно, настаивает, чтобы все важные звонки переводились на его сотовый, где бы он ни находился. На счет Минкина и меня ей были оставлены инструкции, что мы – в списке наиважнейших, на ближайшую неделю. Однако, Ксюша считает, что меня от руководящих сфер лучше пока оградить. Она сама все передаст непосредственному начальнику по факсу. Конечно, меня это не спасет, но сбережет немного нервных клеток. Теперь они мне очень пригодятся.
Я положила трубку и опять уставилась в пространство перед собой. Было понятно, что нельзя терять драгоценное время, надо что-то делать, чтобы смягчить ситуацию. Беда только в том, что я не понимаю, куда направить усилия. В нашем московском офисе я привыкла надеяться только на себя, но ведь и задачи у меня были попроще: проследить за отправкой груза, подготовить документы для таможенной очистки, разложить рекламные проспекты в переговорной, короче – я знала, чего от меня ждут, и как это делается. А сейчас я бы с удовольствием позвала кого-нибудь на помощь. Кого-то, кто в состоянии оценить обстановку и посоветовать, куда метнуться…
Ксюха отпадает, она далеко, Василий Николаевич Минкин мертв, а больше мне и обращаться в этом городе не к кому. Есть ещё Олег, но я не знаю, как с ним связаться, да и чем он мог бы мне помочь? Если только я решу отсидеться у него на квартире до дня вылета из США. Впрочем, к себе Олег меня не приглашал. Из знакомых остается только сам мистер Безопасность, но в данном случае, он является, скорее противником, а не союзником. С первой минуты он начал подозревать, что я в чем-то виновата. Хотя, будь я на его месте, за кого я бы взялась в первую очередь? Конечно, за тех, а в данном случае, за ту, с которой покойный прилетел в эту страну. Пока все правильно.
  В номере я просидела несколько часов. Настроение было ужасным, самочувствие посредственным, и вдобавок, к вечеру разболелась голова. Когда мне позвонил мистер Безопасность и попросил разрешения нанести визит, я была крайне разочарована собственной жизнью.
Шеф службы безопасности явился через две минуты и сообщил, что он целый день был вынужден общаться с уродами, что лопаются от сознания собственной важности, и поэтому страшно устал и хочет есть. Он прямо на пороге предложил мне пообедать с ним вместе в одном симпатичном заведении тут неподалеку. Мы будем обедать и одновременно поговорим о случившемся. Ему нужно задать мне массу вопросов. К тому же, он хотел бы задать мне эти вопросы раньше, чем их задаст полиция. Пусть это меня не удивляет, у него с местным полицейским участком сложные отношения, так уж получилось. И он совершенно убежден, что я ни в чем не виновата – это обнадеживает! – и постарается свести мое общение с полицией к минимуму. Совсем его избежать не удастся – все же мы с погибшим Минкиным приехали вместе. Я должна буду рассказать все, что мне известно о его контактах в этой стране, о его предполагаемом расписании, о встречах, которые у него произошли, о встречах, которые были запланированы, но не успели состояться, и так далее. Ещё мистер Безопасность сообщил, что на улице идет дождь, и посоветовал взять зонт или плащ.
Глава местной безопасности даже не поинтересовался, согласна ли я идти с ним обедать, он просто озвучил план действий на сегодняшний вечер и взялся за ручку двери. Оставалось накинуть плащ и следовать за ним. Кажется, у меня появился новый начальник.
Пока мы спускались в лифте, я вспоминала одну телепередачу, где дама психолог рассказывала о том, что все наши проблемы, это мы сами: к примеру, женщина разводится с мужем, потому что он – тиран. Она не понимает, что проблемы её взаимоотношений с супругом берут начало в её же поведении, и не собирается меняться сама. Она хочет, чтобы изменился муж, и упрашивает его это сделать. А чего мужу меняться, если его все устраивает? Женщина так дальше жить не может и разводится. В результате она встречает другого мужчину, выходит за него замуж, и потом неожиданно выясняется, что и этот тоже – тиран. Бедная женщина разводится снова, но следующий спутник жизни – выбранный ею же самой – снова оказывается тираном и деспотом. Если верить даме психологу, то получается, что пока я такова, как есть, у меня должен быть начальник самодур. Даже если убьют одного, то немедленно появляется другой точно такой же. Что-то не то, Ирка, ты делаешь с собственной жизнью…
На улице было мокро и уже темнело. Этот момент оказался очень удачным для того, чтоб посмотреть на Нью-Йорк. Огни реклам и подсветки зданий чуть расплывались в каплях дождя, и получалась сюрреалистическая картина – городской пейзаж сквозь слой воды… Мистер Безопасность зашагал по лужам довольно бодро, и тут же забрызгал мои единственные приличные туфли. Ноги слегка промокли. Народу на улицах было немного, но количество машин на проезжей части ничуть не убавилось, грохот стоял такой же, как днем. Наконец, шеф безопасности толкнул какую-то невзрачную дверь между двумя большими витринами, и мы вошли в помещение.
Внутри заведения оказалось тепло и довольно уютно, первое, что я увидела – огромных размеров камин с креслами перед ним. Аккуратные язычки пламени шевелились на обугленных дровах, но дыма или искр не было – камин был закрыт прозрачным экраном. Чисто и тепло. Мне понравилось. У нас на даче возле печки вечно на полу зола и труха от поленьев…
- Привет, Дэвид, - сказали у меня за спиной.
- Привет, Долорес, как жизнь? – ответил мой спутник. Ах, так мистера Безопасность зовут Дэвид. Постараюсь запомнить.
- Тебе снова нужно поговорить? – я оторвалась, наконец, от камина и увидела красивую даму в годах. Её внешность говорила о латиноамериканском происхождении.
Дама поднялась, вышла из-за небольшого столика, за которым сидела, звякнула длинными серьгами, ласково посмотрела на мистера Безопасность и улыбнулась. Меня она не заметила.
- Идем, - сказала дама, глядя на моего «нового начальника».
- Нам стол для некурящих, - сказал мистер Безопасность и кивнул в мою сторону. Хоть кто-то замечает, что я все ещё тут.
- Конечно, Дэвид, - ласково сказала мексиканка и улыбнулась ещё раз.
Мы проследовали за дамой с серьгами вглубь заведения и уселись за столик, отгороженный от мира колонной и кадкой с каким-то цветущим кустом. Несмотря на то, что мексиканская дама смотрела только на мистера Безопасность, она положила на стол два меню.
- Так вот, мисс, - обратился ко мне мой спутник, - сейчас мы с вами сделаем заказ, а потом вы мне расскажете абсолютно все, что знаете о своем коллеге. Кстати, он оказался американским гражданином, и это особенно интересно. Как вы оказались в деловой поездке в составе российской делегации вместе с американцем? Я советую вам быть со мной предельно откровенной, поскольку, дело складывается так, что я единственный ваш союзник, мисс.
- В данный момент вы больше похожи на противника, - проворчала я и принялась изучать список салатов. Надо постараться получить удовольствие от еды, а то больше нечем компенсировать неприятности. Тем более, что он испортил мне утром все послевкусие от завтрака.
- Нет, я ваш союзник, - он даже прихлопнул ладонью по столу для большей убедительности. – Надутые уроды из полиции уверены, что это ваших рук дело: ваш шеф мог вынуждать вас к сексуальной связи, вы могли поссориться на служебной почве, он мог пригрозить вам увольнением, и вы решили от него избавиться, мало ли вариантов…
- Простите, вот сейчас вы сказали полную чушь. Никто не будет убивать человека, если речь идет об увольнении с работы.
- Смотря в какой ситуации находится тот, кто может потерять работу, - пробормотал мой кавалер, внимательно изучая меню. – Я встречал такие случаи, вы не поверите… Так что вы выбрали?
Я сообщила мистеру Безопасность, что решила отведать салат из морепродуктов, суп из них же и рыбное филе с овощами с соусом из омаров. Пусть у меня будет рыбный день. Он хмыкнул и заявил, что рыба – не еда для мужчины. Я, конечно, могу делать все, что захочу, но он провел весь день в дискуссиях с разными уродами, и умирает от голода. А как можно наестся рыбой, ему никогда не понять. Нет, он будет есть мясо. Много мяса. А всякие глупости, вроде салата, это баловство для женщин. Получилась тирада, достойная кинематографа.
Тут рядом с нашим столиком возникла Долорес. Местная аргентинка – или пуэрториканка? - поставила перед мистером Безопасность высокий стакан с пивом, улыбнулась, а потом заметила меня.
- Что вы будете пить? – поинтересовалась она.
- Апельсиновый сок, пожалуйста.
- Ты будешь мясное ассорти, Дэвид? Я уже заказала, сейчас будет готово, - латиноамериканка повела бровями и плечами и уставилась в глаза мистеру Безопасность. Может, она из Бразилии? Такая пластика…
- Как ты догадалась? – мой кавалер даже пиво ко рту не донес, замер в восхищении.
- Ну, я же тебя давно знаю, Дэвид, - она зачем-то посмотрела на меня. – Очень давно.
Она стояла и ласково смотрела на него, а он держал в руке свое пиво и смотрел так, будто увидел свою Долорес первый раз в жизни. Придется прервать эту семейную сцену.
- Если не возражаете, то я тоже хотела бы сделать заказ, - напомнила я о себе.
- Конечно, слушаю вас, - подружка мистера Безопасность выхватила откуда-то карандаш и блокнотик.
Она старательно все записала, ещё разок улыбнулась «своему» Дэвиду, чтоб никто не посягнул на чужую собственность, и отбыла, наконец, из поля зрения.
- Интересно, знает ли ваша жена, что вас так нежно любят в этом заведении? – зачем-то спросила я.
- Здесь всех встречают дружелюбно, это их стиль.
- Ладно вам, разве каждому посетителю приносят пиво, если он его ещё не заказывал, и угадывают, что бы ему сегодня хотелось съесть? Заметьте, правильно угадывают!
- Просто я постоянно сюда хожу, Долорес знает, что я всегда заказываю пиво. Что здесь особенного? И перестаньте меня допрашивать. Я пригласил вас сюда для того, чтобы задавать вопросы вам, а не наоборот.
- Задавайте ваши вопросы. Я не уверена, что должна на них отвечать, кстати. У вас есть полномочия вести расследование? Вы же говорили, что этим делом будет заниматься полиция.
- Да. Официально расследование ведет полиция. Однако, поверьте мне, мисс Ирина, полиции это все не интересно. Лейтенант Вочелли страшно расстроился, когда у вашего убитого шефа нашелся американский паспорт. Это значит, что придется проводить настоящее полноценное расследование. Если бы убитый не был американским гражданином, вы сейчас были бы арестованы, а дело закрыто. Это всем было бы удобно: приехали двое русских, поссорились, и один человек убил другого. Все! Дело закрыто, полиция на высоте. Если русским интересны подробности, пусть забирают все, что есть по этому делу и едут разбираться к себе домой. Ваше консульство могло бы вмешаться, но никто бы ничего не делал, поверьте, у них есть , чем заниматься и без вас.
- Неужели в Америке так плохо работает полиция? – я постаралась вложить в свой вопрос как можно больше язвительных интонаций.
- Обо всей полиции говорить не будем, но я хорошо знаю лейтенанта Вочелли, мисс. И здесь давайте, поставим точку. Расскажите мне все с самого начала. С того дня, когда вы узнали, что полетите в США. Давайте. Вон несут мое жаркое, я буду есть и слушать. А вам все равно придется дожидаться вашего салата.
Я посмотрела как Долорес расставляет перед мистером Безопасность огромное дымящееся блюдо и какие-то тарелочки с маслом, соусом и чем-то ещё. Сразу стало понятно, что ела я в последний раз уже давно. Просто в другой жизни. Почему я стала постоянно хотеть есть? Я зачем-то сделала глотательное движение и стала наблюдать, как мой спутник с упоением вгрызается в кусок мяса. Манеры у него… В прериях среди хищников он был бы вожаком.
 Когда-то, на уроке английского я читала рассказик о том, что у всех европейских наций есть хорошая еда, а вот у англичан хорошего за столом – только манеры. И правда, Марина Львовна столько раз говорила, что в Англии невозможно нормально поесть. В Америке, видимо, все наоборот. Тут еды навалом, но большие проблемы с манерами за столом. Хотя, что взять с простого охранника? Нельзя судить обо всех по одному человеку.
Я демонстративно отщипнула кусочек хлеба из корзинки с булками и откинулась на спинку стула. Скрывать мне нечего, просто есть кое-что, о чем я предпочитаю не рассказывать. К тому же, к американским событиям это не имеет ни малейшего отношения. И я начала говорить. Мистер Безопасность меня не перебивал, он был очень занят своим мясным ассорти. Минут через пять мне даже показалось, что он вообще ничего не слышит, и я замолчала.
- И вы собирались отправиться в туристическую поездку на средства вашей компании? – отозвался он.
- Да.
- Вы считаете, что имеете на это право?
- Какая для вас разница? Это внутреннее дело нашей компании, мои расходы совершенно не касаются американской полиции, и, тем более, вас, господин начальник охраны отеля.
Он на секунду оторвался от своего мяса и удовлетворенно сверкнул на меня глазами. Рад, что меня выводит из себя эта ситуация: перед ним голодная женщина, а он сидит напротив и уплетает за обе щеки. Его подруга Долорес нарочно никак не несет мой заказ, чтобы показать, что я здесь совершенно лишняя. Можно подумать, я заставляла его приглашать меня в ресторан. Забирай, дорогая Долорес, свое хамоватое сокровище со всеми потрохами, и принеси мне, наконец, поесть. Мистер Безопасность положил вилку и, впервые за вечер, осмысленно посмотрел на меня.
- Если вы считаете, что имеете на это право, значит, вы признаете, что вам положено дополнительное вознаграждение, так? За определенные услуги. Или за молчание, - он снова взялся за вилку и стал ковыряться в своей тарелке. – Полагаю, убийство вашего шефа стоило бы значительно больше.
- Как вы можете судить о таких вещах? В каждой стране своя деловая этика.
- И свои цены на убийства? – он неопределенно хмыкнул. - А я исхожу из здравого смысла. Будьте до конца честной, вы сами можете ответить, за что вам заплатили таким необычным образом?
А, действительно… С какой стати меня вытаскивают из никому не нужного отдела, который просто руки не дошли расформировать, отправляют за границу первым классом, оплачивают отель в самом дорогом городе США, а потом ещё дают денег, чтоб скромная сотрудница могла поездить по стране, расслабиться в магазинах, и, вообще, ни в чем себе не отказывала. Может быть, я внебрачная дочь арабского шейха? Тогда, отель слабоват… ой, слабоват! В Китае, кажется, уток откармливают разными деликатесами, перед тем, как приготовить из них нечто очень вкусное…
Тут к счастью, прибыл мой салат, причем принесла его не Долорес, а какой-то парнишка в не очень чистом фартуке. Пока он выбирал место, куда пристроить мой салат и корзиночку с хлебом для меня, за столом стояла полная тишина. Наевшийся хищник напротив рассматривал меня с интересом. В ответ я принялась рассматривать его. Кажется, результаты осмотра удовлетворили обе стороны.
- Я вынуждена вас разочаровать, - сообщила я своему спутнику, когда парнишка в фартуке удалился. – Это не оплата. Это было просто разрешение потратить немного денег компании. Шеф наверняка и сам тратил, не стесняясь, у него было хорошее настроение, вот он и решил со мной поделиться.
- Поделиться чем? Тем, что никому из вас не принадлежит? Или вы совладельцы?
- Нет, насколько я знаю, мы не совладельцы. Во всяком случае, я.
- Значит, вы вместе решили воспользоваться деньгами компании в личных целях? Точнее, украсть.
- Ну, ладно, пусть будет «украсть»! – я обиделась. Дурак он, что ли? - По-вашему, я должна была бы демонстративно отказаться и дать понять непосредственному начальнику, от которого завишу полностью, что он вор? О последствиях догадываетесь?
- Догадываюсь, - он мотнул головой. – И все равно, это воровство.
- Не я придумала эти правила игры.
- Ладно, оставим это. Давайте подведем итог. Я расскажу всю историю, как я её представляю, а вы поправите, если что не так. Что же вы не едите ваш салат?
Я занялась салатом, а он стал пересказывать все, что узнал сегодня от меня. Иногда хорошо поменяться местами. Итак, он усвоил, что до прибытия в аэропорт я никогда не встречалась с Минкиным Василием Николаевичем. Познакомилась я со своим новым шефом только в самолете. По прибытии в США мы на такси добрались до отеля. По дороге мой шеф никуда не звонил, писем и телеграмм не отправлял. После размещения в номерах, я ходила покупать для себя вечерний туалет, и чем занимался мой начальник, не знаю. Далее, мы встретились на фуршете по случаю открытия конференции. Господин Минкин сообщил, что ожидается встреча с дочерью основателя и владельца нашей компании, которая давно проживает в США. Пока все верно?
- Да, - подтвердила я, прихлебывая супчик, который мне успели доставить, - все так.
- И потом к вам присоединилась красивая девушка, которую я видел за вашим столиком?
- Да, мы поговорили, шеф сходил к себе в номер и принес для неё письмо.
- Она вскрывала конверт при вас?
- Нет. Потом Василий Николаевич стал слишком много пить, ему стало плохо, а дальше вы помните.
- А на следующий день вы ходили по поручению шефа в аптеку, принесли ему то, что он просил, потом вы договорились, что поедете путешествовать по Америке и расстались. Это все?
- Все, - я отставила от себя пустую тарелку из под супа. Кстати, весьма симпатичный был супчик.
- Тогда, как вы объясните наличие в номере вашего шефа записки, написанной вашей рукой на русском языке?
- Хотела сообщить, что уезжаю. Надо же поставить начальство в известность.
- Вы уже обо всем договорились, зачем что-то ещё писать? Когда вы оставили эту записку у него в номере и как вы вообще туда попали?
- Постучала в дверь, а она была не заперта. И я вошла. Это было сегодня утром перед завтраком.
- Точное время?
- Понятия не имею! Я собиралась на завтрак, до начала моей поездки было ещё полно времени, я точнее не помню. Возможно, было между девятью и десятью часами утра.
- И ещё скажите мне честно, вы пили с вашим шефом чай?
- Нет. Мы пили кофе. Это было вчера в середине дня, когда я вернулась из аптеки. Потом я помыла всю посуду.
- Почему вы сказали про посуду? – вдруг встрепенулся мистер Безопасность.
- А что? Он даже не просил, я сама все помыла, я же его подчиненная…
Мой кавалер замолчал и посмотрел на меня тяжелым взглядом. В эту тягостную минуту все тот же парнишка в фартуке принес мое основное рыбное блюдо. Тарелка напоминала размером небольшую площадь, на которой было, впрочем, не очень многолюдно: овощи были красиво разложены на некотором расстоянии друг от друга, чтоб заполнить пространство, а куски рыбки примостились в дальнем углу. Все это было художественно украшено узором из соуса и зеленью. Произведение искусства. Такую красоту - ковырять вилкой?
- Ваш повар просто художник, - поделилась я наблюдением с парнишкой.
- В номере вашего босса полно отпечатков ваших пальцев, мисс, не так ли? - промолвил мистер Безопасность, когда парнишка скрылся за колонной.
- Ну и что? Это нормально, я бывала там по служебным обязанностям, а сейчас дайте поесть спокойно, раз пригласили.
Мой кавалер хмыкнул, но замолчал. Я ела, а он сидел и рассматривал меня. Ждете, что я себя чем-то выдам, уважаемый? Если б ещё знать, что я могу выдать… Нет, Ирка, не надейся, что твои отпечатки в номере Минкина останутся без внимания. Так не бывает. А они там есть, причем в огромном количестве. Если уж неприятности начались, то они не остановятся на полпути, они раскрутятся на полную катушку. Черт, неужели придется со всем этим разбираться, чтобы иметь возможность спокойно улететь обратно в Москву?
Я ела нежнейшую рыбку и надеялась, что очень скоро все разъяснится, все оставят меня в покое, я дождусь своего рейса на Москву и улечу домой. Однако, где-то глубоко внутри зрело отвратительное чувство, что ничего само собой не прояснится, в покое меня не оставят, просто потому, что это никому не нужно. Я очень удобный кандидат для обвинения: это удобно американцам, потому что обвиняемая не американская гражданка, пусть русские сами с ней разбираются. А ещё это, наверное, удобно Антону Григорьевичу Цайбергу…
От того, что пришло мне в голову, я даже вилку положила. Мистер Безопасность сидел напротив и внимательно меня разглядывал. Я же, осознав, что влипла, кажется, серьезно, принялась рассматривать его.
Мы с моим кавалером замолчали надолго. Не знаю, о чем думал он, а я думала о том, что придется самостоятельно выбираться из этой истории. Надеяться на нью-йоркскую полицию? Мистер Безопасность считает, что не стоит. На наше Консульство? Нужна я им… я же не заместитель министра какой-нибудь. Если я хочу вернуться домой, к родителям и сыну, то я должна действовать. Действовать быстро. Собрать всю доступную информацию, сообразить, что делать, и действовать. Если надо, поменять билет и сбежать в Москву первым же рейсом.
- Как вам понравилась рыба? – любезно спросил мой кавалер.
- Восхитительно. У вас есть ещё ко мне вопросы?
- Вы замужем?
Я положила вилку и внимательно посмотрела на мистера Безопасность.
- Да. Конечно. У меня в России сын.
- Вы врете, - глядя мне в лицо, сказал он.
- Почему вы так решили?
- Я уверен, что вы разведены.
- Мы официально пока ещё в браке, - неожиданно для себя ляпнула я. И замолчала.
- Вот видите, - усмехнулся он. – Я чувствую, когда вы врете.
Вот ещё! Обычное мужское самомнение. Вспрыгнул на штакетник, захлопал крыльями, прокукарекал, чтоб все вокруг замерли от восторга – скажите на милость, он чувствует! Впрочем…
- А вы тоже разведены, - сообщила я, в свою очередь.
- Вы правы, - миролюбиво заметил он.
- А ещё вам кажется, что добрые и домашние женщины перевелись. И вы уже отчаялись найти милую и хорошую, которая не обзывает вас неудачником, за то, что в ваши годы вы – охранник в отеле, и ей не важно, сколько вы зарабатываете. Ведь так?
Он нахмурился, прихлопнул ладонью по столу и сказал, что он пойдет попросит счет. Я посмотрела, как мистер Безопасность поднялся из-за стола и ушел за колонну. Ирка, ты испортила мужику настроение. Кажется, он собирался поболтать на свободную тему, а тут ему – раз! – по больному месту… Бывшая жена называла его неудачником? Да, я просто наугад сказала, а он… У меня настроение тоже, почему-то, испортилось.
Моя проницательность меня погубит. Он-то не виноват, что я влипла в историю. Предчувствие говорит о том, что выпутаться из этого будет очень непросто. Я уже заранее расстраиваюсь по этому поводу, но на мистера Безопасность, который любезно подкормил бедную женщину, попавшую в неприятности, я зря наезжаю.
Мистер Безопасность вернулся и с непроницаемым лицом сообщил, что мы можем возвращаться в отель. Я поднялась, прошла за ним через зал, там мы на секунду остановились, чтобы мой спутник мог попрощаться с Долорес, после чего мы оказались на улице. Мы молча пошли по тротуару.
Если б не гнетущее молчание моего кавалера, то по вечерним улицам гулять было бы приятно. Что бы там ни говорили про уровень преступности в Американских городах, но я так и не увидела до сих пор ни одного потенциально опасного человека. Напротив, встречные прохожие казались ужасно довольными собой и жизнью. Кто-то не спеша прогуливался, поглядывая, что там происходит на вечернем небе, кто-то стоял и болтал с приятелями, а группа богемного вида молодых людей разложила на асфальте какие-то технические штуки и распаковывала гитары. Кажется, рядом с нашим отелем скоро состоится бесплатный концерт. Ещё лучше.
- Вы кажетесь таким расстроенным, - обернулась я к мистеру Безопасность. – Я сказала что-то не то? – если он мой единственный потенциальный союзник, то надо мириться.
- Удивительно, но вы все угадали. Бывшая жена успешно делала карьеру, а меня считала неудачником. Говорят, в России женщины не такие?
- Разные есть. Я вот, тоже работаю, хотя карьера для меня не главное.
- А что главное?
- Деньги, которые мне платят, - сообщила я и улыбнулась. – А что вы думаете, у нас жизнь дорогая. Родители мои уже не работают, сын растет. Моя работа – наш главный источник дохода.
- А что ваш муж, с которым вы разводитесь?
- У него своя жизнь.
Мистер Безопасность немного притормозил, и мы успели послушать первую песню уличной группы. Мой спутник не сказал больше ни слова, мы просто молча шли по ночной улице, я смотрела на огни и ни о чем не думала. Только ветер, ночь и пронзительная мелодия. Вокруг уходят в высоту темные стены, а перед ними – поток неуловимых огней от проезжающих машин. Столько огней, но, все равно, стоишь посреди темноты. Ты - и космос. Странное ощущение. Странный город.
Надо брать такси и мчаться в аэропорт, там менять билет – не знаю, как это сделать, но соображу как-нибудь! – и лететь домой. Из Москвы проще доказывать, что я ни в чем не виновата. Пусть приглашают в посольство для беседы. Только спать я буду у себя дома, и никто не будет мне указывать, куда я могу пойти, а куда нет… Минутку. У тебя дома, Ирка, тоже не все гладко. Неприятности везде, значит, это судьба. Был какой-то анекдот, что-то вроде «если у вас впереди неприятности, можно повернуться к ним спиной». Я попробовала – уехала от своих московских неприятностей на другой континент. Так они набросились на меня с новой силой! Не стало бы хуже, если я просто сбегу… Придется разбираться.
Я вздохнула и решила про себя, что придется выяснить, что же случилось с Минкиным Василием Николаевичем. Когда я пойму, что произошло, я объясню это моему новому приятелю – мистеру Безопасность, а он за это отпустит меня домой без скандала.
- У меня к вам предложение, - я повернулась к своему кавалеру.
- Слушаю вас.
- Давайте раскроем это убийство вместе.
Мой кавалер коротко хохотнул и хлопнул себя по бокам. Потом он с удовольствием начал мне объяснять, что я и так буду сотрудничать с ним, как миленькая, потому что, никто не верит в мою непричастность, и только он, старый дурак, хочет дать мне шанс.
Я подождала, когда он насладится своим преимущественным положением, а потом спокойно заговорила.
- Вы без меня ничего не поймете, а у меня нет таких возможностей, которые есть у вас. Поэтому, нам лучше объединить усилия.
- О каком объединении вы говорите? Я найду переводчика, если он мне понадобится, на счет «раз». А для расследования вы представляете интерес только в качестве свидетеля, хотя, больше как обвиняемая.
- Это совсем не так. Я знаю о взаимоотношениях сотрудников в компании, а вы нет. Я знаю, что такое русский бизнес, а вы нет. Да и вообще…, я уверена, что вы сами хотели мне это предложить, и для этого потащили меня в ресторан.
- Сначала убедите меня, что вам нечего скрывать в этой истории. А там посмотрим. Я благодарен вам за беседу, но на сегодня давайте поставим здесь точку.
На этом сегодняшний вечер был окончен. Мистер Безопасность препроводил меня в отель и даже довел до дверей моего номера. Напоследок он заявил, что пока ведется расследование, я не должна менять место жительства, не поставив его и полицию в известность. Что ж, об этом я ещё должна подумать.
Думала я у себя в номере примерно полчаса. Потом вскочила, вышла в коридор и отправилась на лифте на первый этаж. Там я сразу поняла, что мне повезло. За стойкой администратора стоял совершенно незнакомый мне парень – видимо, к работе приступила новая смена. Я сделал вид, что меня интересует журнал, лежащий на столике, и дождалась, когда от стойки отойдет вновь прибывшая пара. Когда парень за стойкой остался один, я подошла, бросив журнал в ближайшее кресло.
- Добрый вечер, - сказала я, копируя светские интонации Марины Львовны.
- Добрый, - отозвался парнишка и принял стойку «готовность исполнять пожелания клиента».
- Проверьте, пожалуйста, не было ли сегодня сообщений на имя господина Минкина из Российской делегации, я его помощник.
- Один момент, - паренек покопался где-то в своем хозяйстве и вытащил листок формата А4.
- Спасибо, - я выхватила листок, не дав парню никак отреагировать. – Большое спасибо. Доброй ночи.
Когда за мной закрылись двери лифта, я посмотрела, наконец, что мне удалось раздобыть.
В верхней части листа, как и положено, стояли отметки о времени передачи документа, и номер московского телефона, с которого отправляли факс. Далее шла стандартная «шапка» нашего фирменного бланка с логотипом компании, где в графе «кому» значилась фамилия Минкин, написанная английскими буквами, а дальше от руки размашистым почерком через всю страницу было написано по-русски: «Исправляй ситуацию, как хочешь, старый козел!» Подписи, разумеется, не было.
У себя в номере я ещё раз внимательно изучила листок. Многие телефонные номера в нашей компании я знаю наизусть, но этот номер мне не знаком. Надо звонить Ксюхе.
Часы у меня в номере показывали уже десять вечера, а это значит, что в Москве сейчас как раз шесть утра. Немного рано для звонка, но что делать? Обстоятельства таковы, что миндальничать не приходится. Я взялась за телефон. Как только в одной моей руке оказалась телефонная трубка, а в другой руке карандаш, ко мне вернулась моя постоянная уверенность. Все как всегда – я созваниваюсь, выясняю, записываю. В такие моменты все становится на свои места. И в голове проясняется.
Подружка, разумеется, была страшно недовольна, что её разбудили на полчаса раньше, чем надо. Возмущалась она минут пять, что по международным телефонным тарифам соответствует значительной сумме. Однако, я её не перебивала, пусть настроится на рабочий процесс.
- Ксюха, соберись, - попросила я, когда в трубке поутихли восклицания про совесть.
- Чего тебе надо, садистка?
- Мне нужна твоя помощь, Ксюх, я тут легко могу в тюрьму загреметь, - поделилась я соображением.
- А чего это вдруг так круто? – наконец, вникла она в ситуацию.
- Моя кандидатура на роль подозреваемой очень уж всех устраивает. Мне придется самой во всем разобраться и доказать, что я ни при чем, представляешь?
- Ужас какой. Ирка, а ты не преувеличиваешь?
- Ни на грамм. Во-первых, Ксюш, с рабочего телефона мне не звони, а только со своего сотового или из автомата по карточке. А во-вторых, узнай, пожалуйста, что это за телефон такой, - я продиктовала ей исходящий телефонный номер факса, полученного от администратора внизу.
- Да это же откуда-то из Швейцарии… Цайберг туда в командировку улетел. Подозреваю, у него там расслабуха намечалась, а никакая не командировка. У него там друганов – море!
- Ясно. Тогда, Ксюша, попробуй узнать, кому принадлежит этот швейцарский номер? Понимаешь, получается, что с этого номера в наш отель пришла бумажка на имя Минкина, которая выглядит, как ответ на что-то. Раз есть ответ, значит, был и вопрос. Вот я хочу узнать, что за вопрос это был?
- А что написано в твоей бумажке? – захотела узнать любопытная Ксюха.
- Исправляй ситуацию как хочешь, старый козел, - процитировала я.
- Не хило. Значит, твой Минкин доложил кому-то по факсу или по телефону, что что-то идет не так, а тот ему прислал ответ «исправляй ситуацию, старый козел»?
- Примерно так.
- Ирка, ты же там, а не я. Тебе видней, что там у вас за ситуация! – в голосе подружки прозвучали укоризненные нотки.
Ну конечно, без небольшой лекции на тему «а куда ж вы, девушка, смотрели?» Ксюха не может обойтись.
- А вот я не знаю! Меня, вообще, Минкин попросил купить себе экскурсионный тур и свалить с глаз долой. И, больше тебе скажу, я его купила и уже шла к выходу, когда меня остановили и сообщили, что Минкин умер.
- А-фи-геть! – заключила Ксюха, делая ударения на каждом слоге. – Иришка, я буду носом землю рыть, не сомневайся. Что-нибудь разведаю, и тебе позвоню. Ладненько?
- Или я тебе. Спасибо, Ксюш. Шеф когда возвращается?
- Послезавтра. Держись, Ирка, удачи.
Мы попрощались, и я отключилась. Потом посмотрела на часы – Ксюха уже, наверное, собирается на работу. Для неё ночь уже позади, а у меня она только начинается. Хорошо бы принять ванну.
Я отправилась в ванную комнату и включила воду. Надо полежать в ванне и подумать. Надо понять, что произошло и подготовиться к предстоящим неизбежным неприятностям. А их будет столько, что даже неохота оценивать объем. Разборки с полицией – самое малое, что предстоит пережить. Даже если здесь окажется все, как в кино про плохих полицейских, то здешние тюрьмы, говорят, вполне комфортабельны. К тому же, я ни в чем не виновата. Когда-то же это должно выясниться. Антошка остался с моими родителями на все лето, так что время оправдаться у меня есть. Муж…, ну, что муж? Этот только рад будет оказаться свободным человеком. Свободным от супружеских обязательств. Хотя, какие там у него обязательства…
Если я просижу несколько месяцев в американской тюрьме, будет даже иметь один положительный момент! Представляю, как будет скрипеть зубами тот неуравновешенный тип, от которого я пряталась в Москве. Через месяц-другой он благополучно все забудет, и решит все свои проблемы без меня.
  А вот настоящая проблема, это корпорация «Росглобал групп», и лично господин Цайберг Антон Григорьевич. Говорят, у него есть ученая степень, но я бы не удивилась, узнав, что у него есть ещё и уголовное прошлое. Я просто не помню, чтобы хоть кто-нибудь когда-нибудь не справился с поручением господина Цайберга. Наверное, могущественный визирь велит сразу же четвертовать нерадивого раба… Да ещё и Швейцария появилась в поле зрения. Насколько мне известно, в Швейцарии у нас нечто вроде корпоративного дома отдыха. Ежемесячные пионерские слеты топ менеджеров, шопинг для их жен и подружек, дружеские встречи с партнерами – это все там. Пожалуй, идея с ванной весьма правильная. От тех мыслей, что возникли в моей голове в связи с господином Цайбергом, меня стало немного знобить. Горячая вода, это сейчас то, что нужно.
Лежа в ванне, я думала о Швейцарии. Насколько мне известно, в Швейцарии у нас нечто вроде корпоративного дома отдыха. Ежемесячные пионерские слеты топ менеджеров, шопинг для их жен, дружеские встречи с партнерами – это все там.
В горячей воде я провела часа полтора, а потом благополучно отправилась спать. Заснуть долго не удавалось, и я все вспоминала и вспоминала подробности моего короткого общения с Минкиным Василием Николаевичем. Общение с господином Цайбергом было ещё короче, но подробности общения с ним, я вспоминала ещё дольше. Зачем мы, все же, сюда приезжали?
Когда я, наконец, крепко заснула, позвонила Ксюха. Я еле разлепила глаза и почти минуту соображала, где это я нахожусь? Телефон все это время настырно звякал. Собрав всю свою волю в кулак, я дотянулась до аппарата.
- Ты мне мстишь за свое раннее пробуждение? – спросила я, когда услышала в трубке Ксюхин голос.
- Не умничай, мозги заболят, - посоветовала подруга. – Я еле отпросилась на минутку в кафетерий, вот тебе звоню.
- Расска-азывай, - невежливо зевнула я.
- У нас тут что-то готовится, Ир. Бухгалтерия закрылась на несколько дней, какую-то внеплановую проверку сами себе придумали, говорят на нас собирается наехать налоговая полиция, но толком никто ничего не знает, Цайберга раньше времени пришлось вызывать из Швейцарии. Тут у нас целый день толчется народ, и шеф на всех орет. Слава Богу, ему не до меня.
- Ну, а факс-то он позавчера не получал?
- Нет, Ир, но ему звонили, я тут распечатку междугородних переговоров с его сотового сделала, так вчера был звонок из Штатов. Не иначе, твой Минкин и звонил.
- Это неизвестно. Кто угодно мог звонить… А как это ты в его сотовый влезла?
- Секрет фирмы… дружить надо с людьми из сотовой связи, ну потом расскажу. Так я тебе номер сейчас продиктую. Пишешь?
- Ага, - я нашарила на столике гостиничный карандаш и записала номер.
Я ещё раз громко зевнула – спать хотелось ужасно – и попросила Ксюшу подсобрать для меня в России кое-какую информацию. Она справится, у неё столько знакомых в каждом нашем подразделении…
Положив трубку, я попробовала снова заснуть. Однако, из этого ничего не получилось. Я укладывалась то на один бок, то на другой – все бесполезно. Сон пропал. Зато вместо него пришло беспокойство. Чего это я лежу? Надо не терять времени, а быстренько соображать, что делать и действовать. Понимаешь, Ирка? Действовать. А то, пока ты лежишь, где-то уже пишутся постановления на твое задержание, а то и арест – не знаю, что здесь в ходу. Надо бежать добывать информацию, сравнивать, проверять, выяснять. И доказать сначала этому местному главному охраннику, что ты ни в чем не виновата, потому что виноват кто-то другой. А уж он, в свою очередь, объяснит это местной полиции. У него это получится лучше.
Я вскочила с кровати и отправилась в душ. И пусть он будет прохладным, это бодрит. Ожесточенно натирая себя куском мыла, я думала о том, что мне необходимо алиби. Это сразу решит все мои проблемы. Пусть полиция и с ней вместе мистер Безопасность считают, что у меня была сотня мотивов убить собственного начальника, но если у меня найдется железное алиби, то все эти мотивы будут никому даром не нужны. А чтобы знать, на какое время мне понадобится алиби, то надо знать, когда и как умер Василий Николаевич. И почему я не расспросила об этом мистера Безопасность? Вчера была прекрасная возможность.
Тем не менее, я уже кое-что знаю. Василия Николаевича я видела в последний раз утром, когда он давал мне телефон туристической компании в русском районе. Он явно с утра «принял на грудь», пока я бегала для него в аптеку, и был бодр и весел. Мы даже выпили по чашечке кофе, а потом я помыла посуду. После этого я совершенно случайно встретилась с Олегом, и он подвез меня на Брайтон Бич, в русский район. Таким образом, один свидетель у меня есть. Хотя, в то время, пока мы с Олегом ехали в его машине, Василий Николаевич мог быть ещё жив и здоров. Потом я провела довольно много времени в туристической компании, это подтвердят служащие. А после этого, я заходила в кафе и видела в окно Катю с мужчиной в соседнем ресторане. Жаль, что неизвестно, видели ли они меня. Я-то их видела, но разве это алиби? Важно, чтобы кто-то видел меня. А после кафе я просто отправилась в свой отель. Дорога заняла у меня массу времени, и никто не может подтвердить, что я просто ехала в вагоне метро! Итак, начало дня, в смысле наличия свидетелей, очень хорошее, а конец дня – совсем никакой. Кажется, где-то зазвонил телефон.
Телефон звонил на моей прикроватной тумбочке. Я выскочила из под душа и побежала к аппарату, даже не вспомнив про халат или полотенце. Невозмутимый мужской голос сообщил, что со мной желают поговорить представители полиции города Нью-Йорка. Называли даже какой-то округ или участок, но я не стала вникать. Я поняла одно – настало время объясняться с представителями охраны правопорядка.
При этом я голая и мокрая, у меня нет адвоката, нет денег и нет никакого желания лично докладывать о случившемся Антону Григорьевичу Цайбергу. Разумеется, ему уже все известно, но новость ему сообщила не я. Для меня разговор с руководством о смерти Минкина ещё впереди.
Мне объяснили, что я могу потребовать присутствия российского консула или его представителя, и не давать без него никаких показаний. Если я на этом не настаиваю, то скоро ко мне приедет лейтенант полиции с официальным переводчиком для предварительного допроса. Я ответила, что с удовольствием отвечу на все, интересующие их вопросы, причем я не только не настаиваю на присутствии российского консула, но и переводчик мне не нужен.
Однако, переводчик оказался нужен им, для соблюдения процедуры. Приятный мужской голос поставил меня в известность, что полиция будет в моем номере через полчаса. Мы поблагодарили друг друга, как принято в Америке, и пожелали друг другу приятного дня.
Стоило мне положить трубку, как раздался стук в дверь. Господа, дайте же женщине одеться! Я быстро натянула на себя халат и пошла открывать. На пороге моей комнаты стоял сам мистер Безопасность.
- Привет! – заявил он и быстро прошел в комнату. Мне ничего не оставалось, как прикрыть за ним дверь.
- Доброе утро.
- Сейчас к вам должны приехать наши из полицейского участка, я зашел предупредить.
- Меня уже предупредили по телефону, - сообщила я. Впрочем, мистер Безопасность оставил мою реплику без внимания.
- Если сюда заявится сам Вочелли, вы будете выкручиваться сами. К сожалению, в этом случае, я вам не помощник. Сегодня. Вообще, я намерен вам помочь. А если приедут детективы Бергес и Доусон, то я буду присутствовать на вашем допросе, у меня хорошие отношения с этими ребятами.
- Спасибо. Раз вы собираетесь мне помогать, то скажите, когда и отчего умер мой шеф? Вдруг, у меня найдется алиби на этот момент?
Мистер Безопасность вдруг как-то задумался и внимательно посмотрел на меня.
- Вы точно непричастны?
- Да мне это совершенно не нужно…, - с жаром начала я, но он жестом прервал меня.
- Стоп! Никаких объяснений. Просто скажите, вы непричастны? И смотрите мне в глаза.
- Нет.
- Ладно, я вам верю. Ваш босс умер около полуночи от сильнодействующего снотворного. Такой препарат можно приобрести в аптеке только по рецепту врача, и не каждый врач имеет право выписывать такой рецепт.
  На этом психолог-любитель повернулся и отправился по своим делам. Хорошо, что оставил мне несколько минут, чтобы привести себя в порядок. Я принялась лихорадочно натягивать на себя белье и думать. Так! Во-первых, в полночь я была, разумеется, здесь. Это плохо. Я была одна, меня никто не видел, а если бы и видел, то это ничего не меняет. Нужно всего несколько секунд, чтобы выйти из моей двери, пересечь коридор и войти в номер начальника. То, что я была вечером дома, ухудшает мое положение, а не наоборот.
В то утро в номере шефа на столике я видела стаканы и бутылку. Ясно, что у Минкина кто-то был в гостях. Этот «кто-то» и подсыпал дорогому Василию Николаевичу хорошую дозу снотворного. Такого, которое просто так не купишь, нужен рецепт. Значит, этот человек живет здесь, в США, раз он знает, у какого врача можно такой рецепт получить. Почему-то я сразу подумала об Олеге.
Глупость, конечно. Во-первых, Олежка хороший парень, хоть и меняет жен. Какой мужчина от этого застрахован, скажите на милость? Во-вторых, он с Минкиным незнаком. Их жизни никак не могли пересекаться. Минкин – из олигархов, а если и нет, то весьма приближен к олигархам. Олег, правда, встречается с Катей, но она же – дочка Барковского, а не Минкина. Просто нет никакого смысла убивать человека только за то, что он передал твоей подруге письмо от отца из России. Мотив начисто отсутствует, господа. Есть ещё сама Катя – кто знает, что у них за отношения с отцом и его приятелями? Да и Катя тут в США не одна, говорят, живет с матерью. Возможно, у них здесь и другие родственники есть…
Я начала, было, подкрашивать ресницы, но в мою дверь тут же постучали. Все. Началось. Я бросила пластмассовую трубочку с тушью на раковину и пошла открывать дверь.

На пороге моего номера я увидела человека в форме, а за его спиной стояли ещё трое: незнакомый мне мужчина средних лет в джинсах и коричневом пиджаке, женщина в форме полиции и мистер Безопасность. Почему-то я сразу поняла, что страшный лейтенант Вочелли не приехал.
Трое служителей закона представились мне, и каждый протянул руку, которую я пожала. Их имена тут же вылетели у меня из головы. Зато я вспомнила настоящее имя мистера Безопасность, потому что эти трое иногда обращались к нему. Моего нового поклонника из службы безопасности звали Дэвидом Хантером. Ну, конечно! Теперь уж я этого не забуду. Женщина в форме полиции оказалась переводчиком. Я сразу сообщила присутствующим, что мы можем разговаривать по-английски, а перевод мне понадобится только в том случае, если будут нужны особенно точные формулировки.
А ещё я поняла, что мистер Безопасность очень хорошо знаком с этими ребятами, что пришли допрашивать меня. Возможно, у них давние производственные связи.
Мне задали несколько дежурных вопросов, кто я, откуда, как давно знакома с Василием Николаевичем? Конечно, моего шефа они называли мистер Минкин. Теперь, уже бывшего шефа. К счастью, врать мне практически не пришлось. Я рассказала, что познакомилась с начальником только перед самым вылетом из Москвы, что в своей компании работаю давно, попыталась даже подробно описать круг своих обязанностей, что произвело на моих собеседников впечатление.
Потом меня спросили, училась ли я в колледже, чтобы получить такую работу? Я рассказала, что в России нет никаких колледжей, если не считать появившиеся недавно, которые по сути своей, как были, профессиональными техническими училищами, так и остались. В России после окончания средней школы, люди могут поступить в институт, где и приобретают серьезную профессию, вроде специалиста по компьютерам, преподавателя, врача или физика. После этого, человек может поискать себе работу или заниматься наукой, поступив в аспирантуру.
Видимо, американскую полицию сильно заинтересовала российская система образования, потому что меня спрашивали ещё и ещё. Они побросали свои блокноты, уселись поудобнее, да и лица приобрели человеческое выражение. Почти как у нас в офисе за чаепитием. Нормальные ребята, живут на зарплату, лишнего себе позволить не могут, где уж им в Европу поехать на мир посмотреть. Вот и пользуются случаем поговорить о такой экзотической для них стране, как Россия.
Потом пошли вопросы о том, как платят у нас на фирме, в каком офисе располагается компания, и у всех ли сотрудников есть личный автомобиль. Я поняла, что они уже напрочь забыли про убийство и свои прямые обязанности, а просто слушают рассказы о стране, про которую они, оказывается, совсем ничего не знают. То есть, в наше время уже практически никто не думает, что по Красной площади ходят живые медведи, а жители постоянно пьют водку, но…
Мистер Безопасность стоял в сторонке, прислонившись к подоконнику, смотрел исподлобья и был необыкновенно задумчив. Он даже подбородок принялся тереть от сильной задумчивости. Я постаралась вернуть присутствующих к обсуждению нашей компании и, в частности, погибшего господина Минкина. Бросив расписывать Кремль и музеи, я сообщила собравшимся, чем занимается в Москве наш отдел. Всем очень понравился факт, что продаем мы оборудование, созданное в Америке и по американской технологии. Ещё им понравилось, что владелец моей компании один из самых богатых людей в современной России и в мире. Выходит, это богатая компания? А сам господин Минкин был обеспеченным человеком?
  Мистер Безопасность вежливо покашлял со своего подоконника, призывая коллег вернуться к исполнению профессионального долга. Коллеги заерзали, покивали головами и спросили, были ли знакомые здесь в отеле у моего бывшего шефа? Я честно сказала, что знакомых оказалось очень много – я даже удивилась такому количеству. Услышав это, парни из полиции несколько озадачились и переглянулись, а мистер Безопасность внимательно на меня посмотрел.
Я принялась подробно рассказывать, как в первый же вечер на фуршете господин Минкин собрал вокруг себя целую компанию старых друзей из разных стран. Они вместе пили шампанское и что-то бурно обсуждали. Я описала господина в белом пиджаке, даму с ожерельями, ещё одного джентльмена в смокинге, с которыми мой бывший шеф пил и смеялся, когда я сидела за столиком и умирала в одиночестве от голода. Тогда меня спас от голодной смерти сначала мистер Безопасность, а потом и Олежка. Про эти подробности я умолчала. Моим слушателям уже вполне хватало информации.. Они сказали, что благодарят меня за сотрудничество, просят не покидать отель без их ведома и сообщать обо всем, что я могу вспомнить по этому делу.
Когда они, наконец, убрались, мистер Безопасность на секунду задержался у двери и велел мне оставаться в номере и ждать его. Вернулся он через пять минут. Не спросив у меня разрешения войти, он по-хозяйски расположился в единственном кресле. Мне пришлось сесть на постель.
- Хочу вас предостеречь, мисс, - начал он. - Несмотря на дружелюбный тон ваших сегодняшних гостей, я бы не советовал вам расслабляться. Эти ребята сами по себе вполне приличные люди, но у них есть начальство, которое и будет решать, нравитесь ли вы американской полиции или нет.
- А сами они, разве, не американская полиция? Они сейчас пойдут и доложат свои соображения начальству, которым вы меня так сильно пугаете, что я начинаю думать, будто вы его сами боитесь. И я очень надеюсь, что сейчас эти ребята сообщат руководству о том, что я активно сотрудничаю со следствием, ничего не утаиваю, и что мне можно верить.
- Знаете, мисс Ирина, вы стали очень свободно говорить по-английски, - прищурился мистер Безопасность. – Просто никакого сравнения с тем, когда я впервые разговаривал с вами.
- Вы правы. Разговорная практика – великая вещь! Надеюсь, теперь у меня не возникнет проблем с местной полицией, ведь я им все, как следует, объясню, - объявила я.
- Не кривляйтесь! Вам напомнить, что вы одна имели постоянный доступ в номер убитого? Кстати, вы не скрываете, что конференция была только поводом для вашего приезда. Если бы не я, вы бы сидели в номере под домашним арестом. Так, на всякий случай, вам это рассказываю. Вочелли это очень любит.
- Большое спасибо, что помогаете мне. Однако, я ни в чем не виновата, позвольте вам напомнить. Какой смысл бросать спасательный круг тому, кто уже и так выходит на берег? – я старательно подняла брови. Пусть знает.
Наш бравый мистер Безопасность, оказывается, ждал слез благодарности за спасение, а я позволяю себе быть слишком самостоятельной. Что ж, защитниками разбрасываться не стоит, тут он прав. Я сделала мирное выражение лица.
- Сказать правду, я вам очень благодарна. Вы меня очень поддержали своим присутствием. Кстати, вы не забыли, что нам с вами ещё только предстоит найти настоящего преступника?
- Кстати, нет. И вы можете, в свою очередь тоже оказаться полезной. Для пользы расследования вам надо будет весело провести время в моей компании.
- Довольно необычный способ вести расследование.
- Нисколько. Просто, я по доброте душевной, собираюсь пригласить вас вечером в одно интересное место. Надеюсь, вы не откажете?
- Если мне не придется за себя платить, как тут у вас в Америке бывает, то я согласна.
- У нас в Америке, кому платить за даму, зависит от самой дамы, - пояснил он с улыбочкой. Мне эта его улыбочка показалась... противной она показалась.
- А у нас в Европе, - чуть пожав плечами, сообщила я, - это даже не обсуждается. Всегда платит мужчина, а ещё он подает даме пальто, пропускает её вперед, и другие старомодные штучки у нас в ходу.
- Приму к сведению. Будьте готовы к десяти вечера.
- А в чем должна выражаться моя готовность?
- Постараться выглядеть сногсшибательно. Дама из Европы должна бы это знать.
Высказав эту ценную мысль, шеф охраны удалился. Я закрыла дверь своего номера и подумала, что было бы неплохо что-нибудь съесть. Значит, дама из Европы, по его мнению, должна сногсшибательно выглядеть. Интересно, какие ещё у него представления о Европе?
Я почему-то вдруг решила ни в чем себе не отказывать. Позвонила в ресторан и заказала в номер завтрак, состоящий из пяти блюд. Сначала я поем, а потом буду волноваться, нервничать и думать, что делать.
После завтрака, больше похожего на обед, надо было начинать бороться с неприятностями. То есть, расхлебывать их одну за одной по мере сил. Для этого надо было бы связаться с Ксюхой.
Номер подружкиного сотового телефона я знала наизусть. Конспиратор из меня никакой – если кто захочет слышать все Ксюхины разговоры, то он не ограничится её рабочим и домашним номером. Однако, делать нечего, позвонить надо. Соединение заняло какое-то время, но потом Ксюха сразу же взяла трубку. Разговор у нас получился конструктивным и полезным: я узнала много нового. Всегда бы так.
Я положила трубку, в которой ещё раздавались Ксюхины восклицания. Теперь надо было решить, что делать. Надежда на то, что местная американская полиция в чем-то разберется, была призрачной. Ну, как, в самом деле, американцы должны разбираться в проблемах иностранцев, о которых они ничего не знают? Некоторые из них страшно удивляются, узнав, что у нас тоже есть Интернет и в магазинах принимают кредитные карточки. И что после этого они могут выяснить о смерти российского подданного, зачем-то приехавшего в Нью-Йорк? Хотя, возможно, что я, в свою очередь, недооцениваю американцев.
В данный момент я и сама не представляю, зачем надо было нас сюда посылать. Мне делали визу в срочном порядке по личным каналам Цайберга. Значит, это не рядовая командировка, и в этой поездке была особая срочность. Тут Ксюха кое-что прояснила. Она только кажется такой беспомощной, а на самом деле может многое.
Ещё есть один непонятный момент. Пока я бродила по Нью-Йорку, Василий Николаевич тоже в номере не сидел. О его передвижениях и контактах мне ничего не известно. И это очень жаль, потому что, исходя из этой информации, я могла бы хоть что-нибудь понять. Тут мне уже никакая Ксюха не поможет, в том, что касается Нью-Йорка, главное действующее лицо – я сама. И мистер Безопасность. Только через него я смогу узнать, где успел побывать Василий Николаевич и с кем встретиться.
Я взяла первые попавшиеся штаны и рубашку и принялась одеваться. Одевшись, я стала смотреть в окно, поскольку других насущных дел у меня не было. Наверное, могла бы получиться картина маслом – «Узница в США». Или нет, лучше «Под подозрением». Я сунула руки в карманы и приготовилась стоять у окна весь остаток дня. Однако, в кармане завалялась какая-то бумажка, и мои планы изменились. В моем кармане лежал список того, что мне надо было купить в аптеке, продиктованный Минкиным ещё в его первое похмельное утро в Америке. И я тогда ещё была не вполне довольна командировкой! Сейчас-то уже знаю, что такое «неудачная командировка» на самом деле…
На обратной стороне бумажки тоже было что-то нацарапано, но уже не моим почерком. Я так и не видела ничего, написанного рукой Василия Николаевича, поэтому не могла судить о том, кто нацарапал здесь адрес по-английски и добавил по-русски имя «Анна Владимировна».
Ну, наконец-то! Хоть какая-то новая информация. Бумажка попала ко мне из номера моего убитого шефа – кстати, почему-то все решили, что он убит, а может, он умер естественной смертью? Надо будет обязательно спросить об этом мистера Безопасность. Должно же быть вскрытие, заключение о причинах смерти. Может, все эти утверждения о том, что я лучший кандидат в обвиняемые – ерунда, разговоры в пользу бедных. И все же, пока не объявлено о естественной смерти моего бывшего шефа, буду исходить из того, что было убийство. Готовься, как говорят, к худшему, не переставая надеться на лучшее.
Я долго рассматривала бумажку, изучала со всех сторон, даже нюхала её. Больше информации не прибавилось. Кто такая эта Анна Владимировна? Минкин говорил, что у него была в Нью-Йорке жена американка. Из его рассказа я сделала вывод, что это была настоящая американка, он даже имя её упоминал, кажется… нет, она не могла быть Анной Владимировной. Значит, это знакомство иного рода. Придется мне поискать бывшую пассию Василия Николаевича. Фамилии на бумажке нет, зато есть адрес, а это уже очень много! Тем не менее, надо ещё раз позвонить Ксюхе.
Я набрала подружкин номер ещё раз. Слышно было в этот раз плохо, потому что рабочий день в Москве уже закончился, и Ксюша ехала в метро. Тем не менее, она с третьей попытки правильно поняла имя женщины, о которой я прошу навести справки.
- Хорошо, Ирка, я поняла, - крикнула мне Ксюха сквозь грохот и треск, - поспрашиваю про твою Анну Владимировну. Если чего узнаю, сразу позвоню!
- Спасибо, Ксюх, ты настоящий друг. Счастливо тебе!
-Пока.
Ксюшка отключилась и поехала дальше в своем московском метро. Я представила, как она там сейчас стоит рядом с дверью с надписью «Не прислоняться» в полном вагоне… поморгала и уставилась в окно. Сейчас я не могу позволить себе никакой лирики, мне надо продержаться на свободе до даты вылета.
Мой друг из службы безопасности явился за мной ровно в десять вечера, как и обещал. Я подготовилась к выходу в свет, как следует. В конце концов, у меня была для этого масса времени. Я предстала перед мистером Безопасность в новом вечернем платье – долой излишнюю скромность! - и в тщательно наложенном макияже, с соблюдением всевозможных полутонов и неуловимых оттенков. Европа, господа.
- Вы чудесно выглядите, мисс Ирина, - признал мой новый друг. – Даже жаль, что нам предстоит вечер в довольно простом заведении. Вас стоило бы повести в элитный клуб.
- А кто говорил, что надо сногсшибательно выглядеть? Мы идем в закусочную за углом? – забеспокоилась я.
- Вы когда-нибудь посещали стриптиз клуб? – спросил мистер Безопасность.
- Нет. Никогда не возникало такого желания.
- И все же, я предлагаю сегодня вечером пойти и посмотреть, что это такое. Вам же интересна ночная жизнь Нью-Йорка?
- Только не ночная! – испугалась я.
- Как? – преувеличенно удивился он и театрально развел руки. – Неужели в Европе дамы ложатся спать в восемь вечера?
- Нет, они ходят в Большой театр смотреть оперу или балет. А ещё их ведут в ресторан ужинать.
- Я слышал, вы уже поужинали, и неплохо.
- Это был завтрак! – возмутилась я.
- Не завидую вашему мужу, ему нелегко вас прокормить. Такого количества еды, что вы заказали себе в номер, хватило бы крепкому парню на весь день, между прочим.
- Вы за мной следите? Так и знала, что американские мужчины обожают феминисток, которые платят за себя сами. Вам просто не хочется на меня тратиться, - заявила я и сразу пожалела о сказанном. Мистер Безопасность напрягся и грозно пошевелил усами.
- Возможно, диета пошла бы вам на пользу, - ласково промурлыкал он. – От неё, говорят, улучшается характер. Прошу, - он подставил мне согнутую в локте руку и пригласил к выходу.
Держа мистера Безопасность под руку, я вышла из своего номера. Внизу я ожидала увидеть темный солидный автомобиль, с уютным салоном, где я комфортно раскинусь и буду чувствовать себя светской дамой. Тем более, что за окном Манхэттен. Однако, мистер Безопасность почему-то повел меня по тротуару дальше от сияющего подъезда нашего отеля. Видимо, он пользуется стоянкой для служащих. Я порадовалась, что накинула на плечи широкий шарф, называемый в последнее время палантином, хоть здешняя весна и ранняя, но вечерами прохладно. Где же его машина?
Мистер Безопасность подвел меня к светофору, и мы остановились. Я забеспокоилась. Потом загорелась надпись «идите», и мы отправились пересекать улицу.
- Слушайте, далеко ещё до машины? А то я уже начинаю думать, что мы с вами пойдем пешком.
- Именно. Здесь совсем рядом, - мой провожатый был невозмутим.
- Но ведь холодно.
- Надели бы пальто.
Какой хам. Мог бы взять такси. Это так он мстит мне за то, что я оказалась свидетелем по делу об убийстве. Будто это я виновата, что все предыдущие симпатии его разочаровывали. Надо было бы проучить его – пойти в ночной клуб в спортивных штанах и кроссовках. Вот сидел бы тогда и дергался, что рядом с ним не нарядная барышня, а бомж-малолетка. Надо будет так и сделать, только дождусь подходящего момента.
Я молча строила планы мести своему приятелю из охранного бизнеса, а он тянул меня за руку в сторону от освещенных улиц с энергией хорошего локомотива. Достигнув абсолютно темного угла, он сбавил скорость. Видимо, здесь мы будем наслаждаться тихим вечером – ни огонька, ни души вокруг. Я поежилась. Не только от холода.
Когда глаза немного привыкли к темноте, я разглядела, что мы стоим на улице, на которой фонари – большая редкость. Зато обычным делом здесь оказались глухие кирпичные стены, как здесь принято, из темного кирпича. С противоположной стороны улицы видна была только кирпичная кладка, уходящая высоко вверх, а с той стороны, где выгуливал меня мистер Безопасность, наоборот, тянулось низкое строение, напоминающее бесконечный кооперативный гараж.
Первые несколько метров, пройденные мною по этой улице, вызывали чувство ужасного несоответствия: мое вечернее платье, каблучки, изысканный макияж. Французские духи, наконец. И этот подозрительный складской район в поздний вечер. Могло ли случиться так, что мистер Безопасность с досады на неприятности, связанные с моей особой, решил меня придушить в темном месте и разом избавиться от негативных эмоций? Шестое чувство подсказывало мне, что это был бы ещё не самый плохой вариант.
- Не дрожите так, мы почти пришли, - сказал он таким тоном, что я сразу решила больно наступить ему на ногу при первом же удобном случае.
- Я дрожу от холода, и вы прекрасно это знаете.
- Сейчас согреемся, - пообещал он.
Тут я увидела одиноко стоящего на тротуаре человека. Что он тут делает один в темноте, было непонятно, но господин явно никуда не торопился. Он спокойно стоял и курил. Мистер Безопасность повел меня прямо к нему.
- Привет, это ваше заведение? – мистер Безопасность сунул человеку под нос какой-то листок.
- Да, вход двадцать пять долларов. Для девушки – двенадцать. Машину можете оставить…
- А у нас нет машины, - с готовностью встряла я. – Пока не заработали, так что, ходим пешком.
Мистер Безопасность крепко сжал мой локоть, наверняка, тоже решил при случае наступить мне на ногу. За это я ему только мило улыбнулась. Кажется, не смотря ни на что, у нас сложились теплые, дружеские отношения. Так бы и надавали друг другу по первое число.
Шагая в ногу, мы направились к низкой кирпичной стене, в которой при нашем приближении обнаружилась входная дверь. Почему-то никто не побеспокоился повесить над входом лампочку.
- Неужели ночные клубы здесь соответствуют своим названиям, и туда приходят, чтобы спать? - спросила я у своего спутника.
- У вас интересные представления о ночных клубах. В Москве они именно такие? Смотрите под ноги, тут ступеньки.
- Спасибо, что сказали, не видно ничего. А в Москве в ночных клубах свет, музыка, выступления артистов, короче говоря, все по-другому. Европа, все же…
Мистер Безопасность распахнул передо мной темную дверь, и я увидела коридор с пушистым ковром на полу, декоративные пальмы в кадках и свет в конце коридора.
Сразу у входной двери в стене располагалось окошечко, возле которого нас остановил крепкий мужчина. Я сообразила, что пришла пора платить за вход в заведение. Мистер Безопасность что-то протянул в окошечко. Все как в милых детских воспоминаниях. Сельский клуб, где вечерами крутят кино: окошечко кассы, барышня в окошке и охранник, проверяющий входные билеты прямо тут. Вопрос с билетами мой спутник успешно решил, и мы проследовали по коридору. Мистер Безопасность отодвинул рукой бамбуковую занавеску, отделявшую темный коридор от освещенного пространства, и я шагнула «в свет».
Свет, кстати говоря, горел далеко не в полную силу. Однако, по сравнению с темным коридором, это был явный успех. Сто раз я видела ночные клубы на экране телевизора, но то, что было сейчас вокруг наяву – сильно уступало киношным стереотипам. Прокуренное помещение с низким потолком, там и сям возвышения, огороженные шестами, а в середине зала – подиум.
- Здесь проводят показы мод в дневное время? – спросила я у своего спутника в полголоса.
- С чего вы взяли? Здесь показывают все, что угодно, но только не одежду. Вы что, правда, никогда не бывали на стриптизе?
- Мне это не нужно, - я сделала надменное лицо.
- Так и знал, что вы провинциалка.
- Что? Просто я приличная женщина, и не хожу по таким заведениям!
- А в Москве такие заведения есть?- заинтересовался он. Переживает за своих двуногих собратьев в другой стране.
- А как же. Знаете, как у нас много красивых женщин? Есть, что показать. Кстати, есть один клуб, где показывают мужской стриптиз.
- Откуда вам это известно, если вы не ходите по таким заведениям? – усмехнулся он. - Присядем?
Мы уселись за свободный стол, во втором ряду от подиума, что выдавался до середины зала.
- Что вам заказать? – поинтересовался мой кавалер.
- Помнится, вы приглашали меня поужинать.
- Здесь, боюсь, только выпивка. А ужин придется отложить.
- Так и знала, что вы жмот.
Я огляделась вокруг, впрочем, не очень уверенно. Я совершенно не вписывалась в этот интерьер. Да и не только в интерьер. Публика вокруг сидела весьма разномастная. Основной контингент составляли мужчины средних лет и совсем пожилые. Попадались и молодые парни, но какие-то странные – не то обкуренные, не то странные от природы. Кое-кто был одет в джинсы, кто-то в спортивный костюм, а некоторые носили жуткие шорты, напоминающие покроем и расцветкой знаменитые семейные трусы советских времен. Кстати, я обнаружила, что я – единственная женщина в этой компании. Только бы мистеру Безопасность не пришла охота выйти покурить! Одна я в этом зале ни за что не останусь.
- Рановато мы с вами пришли, - сознался мистер Безопасность. – Ещё довольно долго ждать начала.
- Откуда вы знаете, когда начало? У вас сюда абонемент?
- А что вы переживаете? – усмехнулся он. Что-то часто он стал усмехаться. И подозрительно доволен собой.
- Я не переживаю. Чего мне переживать? Просто мне неловко в этом гнезде разврата, - гордо сообщила я.
- Вот здесь, - он протянул мне какой-то рекламный листок с полуголыми девицами, - внизу мелко написано, что начало представления в одиннадцать вечера.
- Понятно. И что нам делать до одиннадцати вечера?
- Давайте-ка пить. Согреетесь.
Мистер Безопасность поднял руку вверх, и к нам тут же подошел официант. Я не знаток спиртных напитков, тем более, когда все названия на английском, поэтому предоставила своему кавалеру самому выбирать.
Мы мирно дождались наших бокалов с напитками, а потом дружно принялись их опустошать. Я сама не заметила, как все ближе придвигала свой стул к стулу своего спутника. Спиной я постоянно чувствовала, как меня осматривают и оценивают. Хорошо, что хоть не ощупывают!
Без пятнадцати одиннадцать – я точно заметила это время, потому что постоянно поглядывала на часы – в зале показались первые девушки. Они просто вошли из той же завешенной бамбуковой занавеской двери, что и остальные посетители, и разошлись по всему залу. Все это произошло будто бы случайно, но на самом деле, чувствовалось, что эти подготовительные действия тщательно отрепетированы. Одна девушка, кстати, отнюдь не блиставшая красотой, быстро прошла через весь зал. Надо признать, походка была её изюминкой. На неё оглядывались. Ещё я заметила девицу, что томно расположилась возле стойки бара – там даже было сооружено что-то вроде бокового крылечка. Ещё одна, не спеша, принялась прохаживаться у дальней стены. Она останавливалась и широко улыбалась каждому, кто фиксировал на ней взгляд.
Я подумала, что это совсем не трудная работа. Если в обязанности девицы входят только прогулки по залу и улыбки направо и налево, то каждая могла бы справиться с таким делом. И нечего устраивать ажиотаж вокруг этой профессии. А то эти стриптизерши строят из себя нечто особенное. Будто у них есть что-то такое, чего нет у всех нас. Интересно, мой муж тоже бы стал на это смотреть? Думаю, у него просто никогда не было ни денег, ни времени, на подобные развлечения. Или я просто об этом ничего не знаю?
- Вижу, вам наконец-то стало интересно, - сказал мистер Безопасность.
- Просто пытаюсь понять, что так привлекает вашего брата во всем этом. На улице полно девиц, которые ходят точно так же. Стоит ли платить за вход в это заведение?
- Вы ещё ничего не видели, советую подождать с комментариями.
Я решила, что совет он дает неплохой, и уткнулась в свой бокал. Содержимое бокала было выше всяких похвал. Мне стало тепло.
Наконец, в зале пошло какое-то шевеление, над подиумом зажегся свет. Я поняла, что сейчас начнется, наконец, обещанное представление. Даже мне передалось некоторое нетерпение, хоть я и решила про себя, что уж на меня-то вид снимающей одежду чужой тетки впечатления произвести не может в принципе. Краем глаза я принялась наблюдать за мистером Безопасность. Разумеется, он весь просто дрожал в предвкушении. Мой спутник старательно делал вид, что его совсем не интересует происходящее на подиуме, и поэтому он ежесекундно отворачивался, напускал на себя безразличный вид, вертел в руках свой бокал и изучал поверхность стола. В итоге он так умаялся, что у него на лбу выступил пот. Бедняга.
На дальнем от нас краю подиума появилась первая девушка, которая собиралась порадовать публику выступлением. Мужчины в зале одобрительно загудели. Несколько человек бросили свои столики и напитки, и пересели на стулья, выставленные в ряд прямо возле подиума.
- Зачем они туда пересаживаются? – спросила я у мистера Безопасность.
- Приготовились давать деньги. К тому же, там лучше видно.
- А давать деньги обязательно? Они ведь уже платили за вход.
- Не беспокойтесь об их деньгах, мисс Ирина. Туда пересаживаются только те, кто готов платить этой конкретной девушке. Если она вам не нравится, вы можете оставаться за своим столиком и никому ничего больше не давать.
- Спасибо, я так и сделаю.
Мой юмор остался неоцененным. Мистер Безопасность уже во все глаза следил за девицей, что медленно пошла по подиуму. Ничего особенного она там не делала. Периодически останавливалась, томно поводила плечами и бедрами, потом, будто бы случайно, уронила с плеч тонкий халатик, или что там на ней было надето. Под халатиком, как и положено, обнаружилась другая одежда, но прикрывавшая значительно меньшие площади. Эта одежда крепилась маленькими завязочками, которые девица, напустив на себя томный вид, стала развязывать. Она никуда не спешила, да и попытки избавиться от одежды делала вялые, так что результата пришлось ждать довольно долго. Однако, мужская часть публики, то есть все, кроме меня, основательно увлеклись происходящим. Мистер Безопасность уже отбросил ложную скромность и все попытки изобразить равнодушие и следил за девицей, как и все, затаив дыхание.
Я оглядела зал. Оказывается, жизнь кипела не только возле подиума. В разных углах зала, на площадках, огороженных шестами, другие девицы тоже принимали различные позы, которые, по их мнению, могли заинтересовать окружающих. Одна, так вообще, улеглась на пол, поглаживала себя по бокам и бюсту и вытягивала вверх то одну, то другую ногу. Однако, большая часть мужской публики, не отрываясь, смотрела на подиум. Я подумала, что в такой момент было бы очень легко обчистить у них у всех карманы. И поделом им. Что я вообще, тут делаю, с этими озабоченными? Хочу в Москву…
- Потерпите, помните, что мы здесь по делу, - наклонился ко мне мистер Безопасность.
- Я помню. Просто я здесь чувствую себя странно. Вот они здесь, действительно, по делу. Им есть на что посмотреть. Да и вам. А зачем здесь я?
- А вы тоже посмотрите. Потом будете мужу представление устраивать.
- Моему мужу это не нужно. Он сам себе находит интересные занятия. В Интернете, например.
- А вы?
- А я использую Интернет для переписки с подругами и для работы. Вот такая я глупая.
Странно, но после этих слов, мистер Безопасность довольно долго не смотрел на подиум, а задумчиво поглядывал в мою сторону.
Девица на подиуме благополучно разделась, и даже после многочисленных попыток удержать бюстгальтер на его законном месте, дала ему упасть себе под ноги. Я заметила, что здесь существуют определенные правила игры. Начать с того, что просто сунуть девушке двадцатку за резинку на бедре невозможно – подиум довольно высокий, а мужчины сидят. Но, даже если встать, то надо ещё дождаться, когда девица окажется рядом с тобой, чтоб можно было до неё дотянуться.
В заведении поступали иначе. Сама стриптизерша решала, кто сегодня и сейчас будет ей платить. Возможно, работающие здесь девушки были хорошими психологами, и знали, к кому подходить. Девица на подиуме картинно присела возле солидного вспотевшего господина и стала выгибаться всеми известными ей способами. В кружке гимнастики, наверное, занималась. Дядька тут же сунул ей за резинку деньги. Я заметила, что в руке он держал ещё несколько купюр. Девица это хорошо видела и не уходила. Она вставала на четвереньки, поворачивалась всеми частями тела, и в итоге заслужила свой приз. Все деньги из потного кулака клиента переместились к девице за резинку. Номер возле данного посетителя успешно завершен. Браво! Теперь можно переходить к следующему. Девица останавливалась и отрабатывала все свои позы в нескольких точках подиума и собирала там долларовый урожай. Я обратила внимание на то, что некоторые мужчины, отдавшие ей свои деньги, пересаживались обратно за свои столы с выпивкой и смотрели продолжение действа уже оттуда. Все равно, деньги уже кончились.
Возле одного клиента девица задержалась особенно надолго. Видимо, у дядьки сегодня была получка, и девице это было известно. На мой взгляд, она уже начала показывать свои номера для него по второму разу, а если учесть, что все это она уже проделывала на подиуме раз семь-восемь, то зрелище могло бы собравшимся и поднадоесть. Однако, дядька был вполне доволен развитием событий. Он даже зачем-то показал рукой себе на плечи. Я решила, что это принятый в здешних краях знак одобрения, но оказывается, это было не совсем так. Точнее, совсем не так. Девица, в отличие от меня, прекрасно поняла, что хочет ей сказать посетитель, и тут же взгромоздила свои ноги ему на плечи. Руками она упиралась в пол подиума, изображая нечто, вроде гимнастического упражнения «мостик». После удачного размещения нижних конечностей на плечах клиента, девица принялась делать волнообразные движения всем телом. Клиент, в свою очередь, не переставал закладывать все новые и новые долларовые бумажки за её резинку.
Я заметила, что у меня приоткрыт рот, и поспешно отвела глаза от подиума. Что-то в этих действиях было глубоко неприличное. И ещё, глубоко интимное. И как они могут этим заниматься, на глазах у такого количества изумленной публики?
Впрочем, вряд ли эту публику такими делами удивишь. Я посмотрела на мистера Безопасность, и обнаружила, что он смотрит не на подиум, а на меня. Сразу стало жарко и неловко.
- Вы, и правда, видите такое в первый раз? – спросил он тихо, наклоняясь к самому моему уху.
- Ещё бы.
- Это хорошо, - удовлетворенно кивнул он.
Что хорошего во всей этой затее, мне пока было не ясно. Однако, впечатления я получила сильные. Эта эмоциональная встряска должна пойти мне на пользу, я не буду маяться от тоски в своем номере, а смогу эффективнее поразмыслить над своим положением.
- А долго мы ещё будем здесь сидеть? – просила я у своего кавалера.
- Уже хотите домой? Вы здесь скучаете?
- Вы не можете не разговаривать издевательским тоном. Разве вам непонятно, что мне неловко на все это смотреть!
- Потерпите. Это часть расследования. Как скоро мы отсюда уйдем, будет зависеть от их программы.
Я представила, как мы с мистером Безопасность выходим из этого клуба на улицу, где нет ни одной живой души, я размахиваюсь и отвешиваю ему оплеуху. А потом ещё одну, с другой стороны. У него болтается голова от моих ударов, а я приговариваю: «вот тебе, вот тебе». Это немного помогло.
На подиуме появлялись по очереди другие девицы разной комплекции и цвета кожи. Только троих-четверых из них я бы могла назвать красивыми. Одна, так просто была уродливой, и когда она вышла на подиум, почти все сидящие возле него мужчины, вернулись за свои столики. Парочка патриотов заведения все же сунула её за резинку утешительный приз в виде нескольких мятых бумажек.
- Неужели им не надоедает на все это смотреть? – не выдержала я.
- Видимо, нет. Сюда не ходят те, у кого все в порядке.
- Хотите сказать, что вокруг нас сидят одни психи? – я не упустила случая блеснуть знанием разговорных словечек американского английского. Как раз недавно Марина Львовна сказала мне, как по-английски будет слово «псих».
- Не все. У кого-то депрессия, кто-то только что развелся, кого-то бросила девушка. А у остальных, наверное, отклонения. Ну и не забывайте, что некоторые пришли из любопытства. Вы, например.
- Я это заведение не выбирала.
- Вам ещё будет интересно узнать, что менеджер этого клуба – дама. К тому же ваша бывшая соотечественница.
- Это каким-то образом можно поставить мне в вину?
- Ни в коем случае. Смотрите на сцену.
Я послушно повернула голову в направлении подиума. И, кажется, у меня снова без моего ведома открылся рот. На подиуме красовалась Катя, которую так недавно Василий Николаевич представил мне, как дочь главы богатейшей российской компании «Росглобал групп».
Катя имела успех. Все стулья возле подиума оказались заняты, и нескольким мужчинам пришлось стоять рядом, потому что им не хватило мест. К Кате со всех сторон тянулись руки с зажатыми в них долларами - она только успевала подставлять свою резинку на бедре, да трусики, за которые тоже совали деньги. Она очень долго уходила с подиума, все улыбалась и останавливалась возле каждого, кто протягивал деньги. Уже возле самой занавески, откуда девушки появлялись, и за которой исчезали, к Кате вдруг обратился какой-то мужчина. Мужчина что-то ей сказал и показал рукой в сторону столика, за которым сидела я и мистер Безопасность.
В голове у меня лихорадочно закрутился како-то мыслительный процесс. Надо было срочно сообразить, показывать ли мистеру Безопасность, что мы с Катей знакомы или нет? Если бы можно было встретиться с этой Катей один на один и задать пару вопросов… , но мой кавалер сидел рядом, внимательно наблюдая за моей реакцией, и был страшно доволен собой.
- Что это вас так поразило? – любезно осведомился он.
- Красивая какая. До этого выступали простенькие, а эта просто королева, - на всякий случай сказала я. Я ещё не решила, что говорить про Катю.
- Что, правда, то правда, - согласился мистер Безопасность, наблюдая, как Катя между столиков идет к нам.
Она уже успела вытащить из-за своих резинок добытые деньги. Катя подошла к нам и улыбнулась. Я замерла.
 - Доброй ночи, мисс, - мой кавалер подвинул ей стул, - присядьте с нами. Что вам заказать?
- Водки с апельсиновым соком, - она села. На меня ни разу не взглянула.
- А вы знакомы? – мистер Безопасность посмотрел на нас по очереди.
Я напряглась и уставилась Кате в лицо, пытаясь увидеть там совет, как отвечать на этот вопрос. Катя красиво откинула волосы назад и едва заметно качнула при этом головой. Мне было этого достаточно.
- Разумеется, нет. Я впервые в подобном заведении, - с чувством собственного достоинства сказала я.
- А ты что же, красавчик, с женой развлекаться пришел? – спросила она нашего единственного кавалера.
- Нет, дорогая, мы пока не женаты, - доверительно сообщил мой кавалер Кате. – Но у меня есть вопрос для вас обеих, девочки. Вот он, - мистер Безопасность вытащил из кармана рекламный листок с девицами, который он уже показывал мне.
На листе красовались фотографии девушек, выступавших на подиуме, а среди них и фотография Кати. Смотрелась она лучше всех. Только именно её изображение было обведено шариковой ручкой и сверху написано по-русски «сука!!!»
- Знаете, где я взял эту бумажку? – обратился к нам мистер Безопасность. – В номере убитого мистера Минкина.
- Почему убитого? – спросила я. – Может, у него был сердечный приступ?
- Нет. Эксперты установили, что кто-то подмешал в выпивку вашему боссу большую дозу снотворного. Слишком большую, чтобы у него оставались какие-то шансы проснуться.
- Я ни при чем, - повела плечами Катя. – Эти рекламные листки каждый день раздают у нас перед входом. Кто угодно мог взять его и передать вашему убитому знакомому.
Она демонстративно встала, собираясь уйти, но мистер Безопасность схватил её за руку.
- Сидеть, - тихо скомандовал он. Катя послушно села. – Я ещё никому не показывал эту бумажку. Вероятно, это можно расценить, как должностное преступление, но завтра я это исправлю. Сегодня ребята из полиции ещё не запрашивали у нас отснятые пленки с камер видео наблюдения, но завтра они это обязательно сделают.
- Хорошо. Мы знакомы, - сказала Катя, глядя на меня. – И я была в этой гостинице на фуршете. И больше ничего не знаю. Она может подтвердить.
- Вот как? - мой кавалер выразительно посмотрел в мою сторону. – Образованная дама из Европы, - он подчеркнул голосом эти слова, - знакома, оказывается, со стриптизершей с 42-й улицы. Говорите, по вечерам вы посещаете Большой театр? Видимо, ваша знакомая там раньше выступала.
За тот тон, которым он все это произносил, я поклялась при случае столкнуть его с крыши какого-нибудь небоскреба. Противнее всего было то, что Катя тоже стала ухмыляться. Такое впечатление, что эти двое заодно. Против меня.
- Это знакомая моего шефа, господина Минкина, а вовсе не моя. И Большой театр здесь ни при чем.
- Тогда почему вы мне соврали, что не знаете эту девушку?
- Сложный вопрос, - я решила бросить все эти подколы и полушутливый тон, с которым мы в последнее время общались. Речь, все-таки, шла об убийстве. – Я просто ещё не знала, как себя с вами вести, и на сколько можно вам доверять.
- Вы, кажется, сами предлагали мне сотрудничество. Расскажите, где и когда вы познакомились с этой девушкой.
- Если бы вы были сотрудником российского консульства в Нью-Йорке, я бы вам доверяла полностью. А пока что, мы все же по разные стороны от линии фронта, какими бы приятными людьми не казались друг другу.
- Не путайте ни себя, ни меня. Мы не на дипломатических переговорах, мы оба хотим выяснить, что произошло, ведь так? Это значит, что линия фронта, как вы выражаетесь, проходит не по государственным границам, а по границам законности. Так что, мы должны быть с одной стороны от вашей линии фронта. Рассказывайте, мисс генерал.
- Мой шеф говорил, что в мои обязанности входит появление на фуршете по случаю открытия конференции. Мы там с вами виделись.
- Я помню, - нетерпеливо заметил мистер Безопасность.
- Тогда же он предупредил меня, что с нами должен встретиться один человек, а именно, дочь главы нашей компании. Она с матерью давно уехала из России, и теперь живет в США.
- С какой целью вы должны были встретиться?
- Эй, вы про меня не забыли? – спросила Катя. Она уже допила свой сок с водкой и скучала.
- Потерпите, пожалуйста, - попросил её мистер Безопасность. – Боюсь, что если я буду разговаривать с вами по отдельности, то вы обе будете мне врать, как это принято у русских, а когда вы вместе, у меня есть шанс поймать вас на вранье, и потом выяснить правду. Видите, мисс Ирина была поражена, увидев вас здесь, и в результате легко призналась, что вы раньше встречались.
- Для этого вам пришлось произвести её в генералы, а это немало, - Катя усмехнулась и закинула ногу за ногу. Мистер Безопасность так и прирос глазами к её ногам.
- Если это помогает делу, то я не возражаю. Вы тоже хотите генеральское звание?
- Я и так вам все расскажу, - Катя пожала плечами. – Её можете не спрашивать, она ничего не знает. Только закажите мне ещё сок с водкой.
Как легко она переключила все внимание на себя. Наш кавалер тут же совершенно забыл о моем существовании, хотя минуту назад очень старался убедить меня быть откровенной. Мистер Безопасность махнул рукой официанту и заказал новый бокал для Кати. Она стала рассказывать.
- Я знала, что мне должны передать письмо от отца. Из России должен был приехать кто-то из его старых знакомых. С отцом я давно не виделась и не общалась, - говорила Катя, принимая от официанта новый высокий стакан. – У мамы с отцом были очень сложные отношения. Она все ещё надеется, что в один прекрасный день, отец к ней вернется. Все мечтает, что он сядет в самолет и приедет к ней сюда мириться. А я-то знаю, что у отца в России давно другая семья и другие дети. Он богатый человек, и у него своя жизнь. Объяснять это маме довольно бесполезно, у неё уже был несколько раз нервный срыв, она не совсем здорова психически. Я стараюсь, чтобы мама лишний раз о нем не слышала, и тем более, не встречалась с его знакомыми.
- Значит, вы приходили в отель, чтобы получить письмо от отца? – спросил мистер Безопасность.
- Да.
- А ваш отец знает, где вы работаете?
- Нет, конечно. Даже маме я не говорю. Она считает, что я учусь в колледже. То же самое думает и отец.
- А почему вы не сообщали ему правду о роде своих занятий?
- У них в России другие представления о том, как можно зарабатывать. Если я буду учиться в колледже, мне придется брать ссуду на образование, подрабатывать, чтобы как-то прожить, а мама почти не получает пенсию. Во имя чего столько мучений? А здесь я отлично зарабатываю. Сегодня вы меня отвлекаете, боюсь, не принесу домой даже тысячи, а обычно я зарабатываю за вечер полторы. Полторы штуки баксов за вечер, и так раз в три дня. Здесь хороший график работы. Мы с мамой нормально живем, у меня хорошая машина и счет в банке.
- Так может, уже можно уйти отсюда и заниматься чем-то более достойным? – не удержалась я.
- А что тут недостойного? – Катя красиво подняла брови. – У нас все чисто, клиенты руками никого не трогают, а мы их не трогаем, таковы правила. Заведение аккуратно выполняет все правила, никому не хочется потерять лицензию. Каждую девушку после работы отвозят домой. В конце концов, мы просто артистки.
- Это только слова. А вон как вы мужикам ноги на плечи укладываете, - ляпнула я по-русски.
- Про ноги, детка, в правилах ничего не сказано, только про руки, - снисходительно усмехнулась Катя.
- Эй, говорите по-английски, - встрепенулся мистер Безопасность.
- А если ваш отец узнал бы, чем вы тут занимаетесь? – спросила я уже по-английски. – Если вы очень не хотели, чтобы это случилось, а Василий Николаевич узнал о вашей работе, то у вас даже был мотив его убить.
- Глупости, - Катя снова пожала плечами. Жест этот у неё получался красиво. – Если папа из-за этого перестанет передавать мне письма раз в несколько лет, то я это переживу. А больше я ничего не теряю.
- А деньги?
- Я не получаю от него никаких денег. Никогда не получала, и в будущем не рассчитываю. Я сама отлично зарабатываю. Кстати, я должна идти, мне уже скоро второй раз выходить, а вы мне выручку собирать мешаете.
Она поднялась и одарила меня таким взглядом, что я почувствовала себя уродиной, да ещё и круглой идиоткой в придачу.
Мистер Безопасность не стал её удерживать. А я и подавно была рада, что эта девица уйдет. Я в её обществе чувствовала себя очень неловко. К тому же, остальные посетители заведения просто глаза сломали, изучая, что эта полуголая стриптизерша делает за одним столиком с прилично одетой дамочкой, то есть со мной.
К моему великому облегчению, мистер Безопасность расплатился за напитки и повел меня к выходу. На улице я с удовольствием вдохнула прохладный воздух. Одинокий мужчина все так же стоял и курил перед заведением на тротуаре. Мы пошли по направлению к более освещенным улицам. Я подумала, что неприятности на сегодняшний вечер закончились, и немного расслабилась. Как следствие, меня потянуло поболтать.
- Как же они там работают? Им же замуж ещё выходить, - поделилась я своими мыслями с окружающим миром.
- Да там почти все уже замужем, я навел справки, - сообщил мистер Безопасность.
- Как замужем? И скрывают от мужей свои занятия? – изумилась я. – Представляете, какая почва для шантажа!
- Подозреваю, что они не делают из этого тайны. Многие мужчины охотно пойдут на это, зная, что жена ни с кем не вступает в физический контакт, а зарабатывает так, что он сам может и не работать.
- Ужас какой.
- Кто знает, - философски протянул мой кавалер, - терпеть измены, пожалуй, похуже будет.
Я притихла. Вот уж, что правда, то правда. Со своим кавалером под ручку я дошла до ярко освещенных улиц, а потом и до отеля. Чтобы не молчать, я попробовала расспросить мистера Безопасность о том, что он думает об этом рекламном листке, который показывал Кате в клубе.
Он сказал, что вместе с теми детективами, что приходили ко мне утром, они обнаружили этот листок в ящике стола у моего шефа в номере. Собственно, обнаружил-то он один, просто произошло это в то время, когда номер моего бывшего шефа осматривала полиция. Сначала ребята из полиции, да и сам мистер Безопасность не придали этому факту никакого значения – такие листки постоянно раздают на улицах мужчинам в рекламных целях. Но потом мой новый приятель увидел надпись шариковой ручкой. На всякий случай он решил оставить этот листок у себя. Пока. Позднее он, разумеется, передаст его коллегам по расследованию. Просто сначала ему самому хотелось выяснить, что означает надпись шариковой ручкой, и что могло связывать покойного с этим заведением. Обычные клиенты не стали бы делать пометок на рекламном листке, да ещё с тремя восклицательными знаками.
- А вы что, хотите составить конкуренцию местному полицейскому участку? – спросила я, входя в холл своего отеля.
- Где уж мне, я всего лишь парень из службы безопасности, - он постарался изобразить простецкое выражение на лице.
- Вас что, в свое время уволили оттуда со скандалом? – выдала я интересное предположение.
- Знаете, мисс Ирина, из нас с вами может получиться хорошая команда. Но только необходимо соблюдать одно условие – не задавать лишних вопросов.
- Ясно. Значит, так и было. И лейтенант Вочелли теперь ваш «лучший враг»? Все, все, я не задаю никаких вопросов, - я даже руки вверх подняла. – Расскажите лучше, как вы узнали про Катю. Ведь вы же её не видели на фуршете?
- Издалека, но я её видел. И на фотографии узнал.
Мой друг из службы безопасности рассказал мне кое-что ещё. Пока я сидела у себя в номере, дожидаясь вечера, мой кавалер, оказывается, успел познакомиться с главным менеджером заведения, навести справки обо всех работающих там девушках, водителях, охранниках и официантах, а также и о нашей с Минкиным новой знакомой. Стриптиз клубом управляла бывшая жительница города Петербурга, теперь гражданка США, которая в свое время работала директором по кадрам на крупном российском предприятии. Мистер Безопасность признался, что со всеми бумагами у неё идеальный порядок. Кстати, о Кате ничего предосудительного никто сказать не мог. Обычная девушка, которой нужны деньги. Очень красивая, знает это и умеет этим пользоваться. Вот, собственно, и все. Пожалуй, за сегодняшний вечер мы не сильно продвинулись в расследовании.
На прощание, мистер Безопасность пообещал обеспечивать мне личную охрану, и попросил без его ведома никуда из отеля не выходить. Он лучше сам будет провожать меня на завтраки, обеды и ужины, если я не захочу воспользоваться рестораном отеля. Пожелав мне спокойной ночи, мистер Безопасность пообещал завтра позвонить или явиться с визитом.
Вернувшись в свой номер, я с удовольствием сбросила туфли и пошлепала босиком в ванную. Принимать душ пока не хотелось – жалко было смывать удачный макияж, да и спать я сейчас все равно не смогла бы. Я побродила по номеру, переоделась в спортивный костюм, села в кресло и принялась томиться от бездействия. Жаль, что мистер Безопасность не придумал на сегодня ещё какой-нибудь следственный эксперимент. Я бы с удовольствием сейчас кого-то ещё порасспрашивала.
И тут у меня возникла идея. Я глянула на себя в зеркало, убедилась, что все замечательно, взяла свой пластиковый ключ от номера и вышла в коридор. Свет везде горел, как и положено, но было очень тихо. Я даже услышала, как в дальнем конце коридора, за двумя поворотами, работает холодильник с кока-колой и пепси. Как-то раз видела я этот холодильник – это просто автомат по продаже прохладительных напитков: кидаешь в щель монетку, выбираешь соответствующую кнопку, и внизу в специальное отделение тебе выкатывается бутылочка. И чего эти американцы так помешаны на прохладительных напитках? И везде все у них подают со льдом. Просто насыпают в стакан гору льда, а потом чуть-чуть заливают его холодным чаем или той же пепси. Погода пока жарой не отличается, пили бы, как мы, горячий чай или кофе.
Думая о странностях американцев, я спустилась на лифте в холл первого этажа. Знакомое уже помещение смотрелось странно – яркое освещение и ни единой души вокруг. Ночь, все-таки. Я прошла в бизнес центр. Дверь, как и днем, легко открылась с помощью моего ключа от номера. В это время суток все компьютеры оказались свободны и работали. Видимо, здесь от Интернет-сети не отсоединялись никогда. Ну и отлично.
Я отправилась на сайт, где у меня зарегистрирован мой личный почтовый ящик. Посмотрим, нет ли сообщений от Ксюхи. Мы с ней договаривались созвониться, но, может быть, подруга вспомнит о существовании такой удобной вещи, как Интернет. Открыв свою почту, я увидела, что подружка прислала мне целых три письма. Вот умница! Она не теряла времени даром. Я занялась чтением.
В первом послании Ксюха сначала долго ругалась, что ей пришлось пойти пить чай с самой противной бабой из бухгалтерии, чтобы добыть для меня какие-нибудь сведения. По счастью, баба была одна, и встретились они с Ксюхой в кафетерии на первом этаже, что можно было ещё считать щадящей процедурой. Если бы теток из бухгалтерии было хотя бы двое или – не дай Бог! – трое, то юная секретарша господина Цайберга умерла бы от интоксикации сплетнями. Все остальные люди на планете выдыхают воздух, с большим содержанием углекислого газа, а эти ж… чистый яд! Такие уж там экземпляры подобрались.
В результате Ксюхиного самопожертвования, я узнала, что Барковский, Цайберг и Минкин когда-то жили рядом и учились в одном классе. Эти мальчишки всегда дружили втроем, им не мешало даже то, что Барковский и Цайберг считали себя евреями, а Вася Минкин для всех был русским. Хотя, фамилия у него тоже, знаете… вызывает некоторые сомнения. Тетка из бухгалтерии, Зоя Валерьевна, когда рассказывала это Ксюхе, многозначительно закатывала глаза. Дальше Ксюха писала, что имела глупость ляпнуть, что ей «глубоко до лампочки» кто там еврей, а кто татарин, на что Зоя Валерьевна вскинулась, как тренированная гончая, и принялась долго объяснять невежественной Ксюхе, что и евреи, и татары, кстати, друг дружке всегда очень помогают, не то, что простофили русские.
А в этой связи, то, что все дружки входят в совет директоров «Росглобал групп» - совершенно естественный факт. Вот только по поводу Васи Минкина не очень понятно, потому что фамилия у него тоже не очень понятная – звучит по-русски, да только сомнения у Зои Валерьевны, точно ли он русский? Ещё Ксюха узнала, что три приятеля не только вместе делали бизнес, а ещё дружили семьями. Все они хорошо знают первых жен друг друга, а также и вторых. У главы компании Барковского так и осталась вторая жена, которая его намного младше, а вот Минкин и Цайберг женаты каждый уже по третьему разу. У Цайберга на сегодняшний день четверо детей в общей сложности, а у Минкина только двое. Что касается владельца компании Барковского, то у него от второй жены есть два сына, один уже довольно взрослый парень, говорят, школу заканчивает, а про первую жену известно мало. Зоя Валерьевна слышала что-то краем уха, будто бы с первой женой он даже брак не зарегистрировал, родственники этой первой жены страшно негодовали по этому поводу, а в результате и уговорили девушку с гражданским мужем расстаться. Говорят, она даже куда-то за границу жить переехала. Ну, разумеется, она тоже носила еврейскую фамилию, иначе, как бы она смогла уехать? Гаевич или Паевич, что-то такое. Но звали её как-то очень по-русски. Видать, скрывала свою национальность.
Второе Ксюхино послание было совсем по другому поводу. Подружка рассказывала мне, что сейчас в компании происходят жутко неприятные вещи. В один прекрасный день, который по сути оказался ужасным, а точнее, вчера, приехала налоговая инспекция с огромным количеством проверяющих, и начала изымать документы. Все тут же перестали работать, половину комнат на Ксюхином этаже опечатали, а Цайберга и самого Барковского вызвали в прокуратуру. У подъезда, конечно же, появилось телевидение, но сотрудникам велели на улицу не выходить и ни с кем из журналистов не разговаривать, если, конечно, данные сотрудники не хотят быть уволенными прямо в этот же день.
Ещё Ксюше стало известно от матерых сплетниц из бухгалтерии, что руководство обвиняют в неуплате налогов. Огромная компания «Росглобал групп» существует не первый год, и уж как-нибудь знает, что налоги платить надо. Видимо, раньше проблем с налогами у компании не возникало, и странно, что сейчас они неожиданно появились. Ксюша никогда не любила вдаваться в экономические подробности, если только они не касались её личного бюджета, поэтому, в чем, собственно, дело, понять мне не удалось. Зато эмоций в Ксюхином послании было - через край. Поскольку я сама просила подругу прислушаться к сплетням, то теперь получала по полной программе.
Подружка слышала, что налоговая инспекция должна выставить нам такой громадный долг за прошлые годы, что всю компанию придется распродать по частям, а то и просто отдать и ещё должны останемся. Ещё Ксюша слышала, как мужики в курилке, обсуждая последние события, говорили, что наш Барковский сам виноват, потому что надо было сначала договариваться, а уж потом манипулировать фондами. Что за фонды, и с кем договариваться, Ксюха не поняла, да и не особенно интересовалась. Её больше заботило, а не потеряем ли мы все работу.
Третье письмецо было маленьким. В нем Ксюша изложила мнение Зои Валерьевны, своей новой подруги из бухгалтерии, с которой она теперь договорилась регулярно встречаться в кафетерии, о том, что будто бы наши руководители не такие уж дураки. Будто бы они эту ситуацию с налоговой заранее просчитали, да и попрятали часть активов и денег, а теперь налоговики «землю роют», а найти ничего не могут. Дальше подружка написала, что со своим новым поклонником ездила кататься на речном трамвайчике, сезон только что открыли.
На всякий случай, я решила распечатать все Ксюхины письма. Потом ещё раз внимательно перечитаю у себя в номере. Вернувшись к себе, я благополучно приняла душ и стала устраиваться в кровати с Ксюхиными посланиями. Тут я снова вспомнила тот листочек, на котором я записывала названия препаратов, которые надо было купить в аптеке для Василия Николаевича. Там ещё адрес с обратной стороны… Ну-ка, где этот листочек? Листочек был там, куда я его положила. « Анна Владимировна Палевич, Кони айленд, 2985 вест шестая, ап. В23», - ещё раз прочитала я смесь английского и русского языков. Поскольку в Нью-Йорке я уже новичком не была, как мне самой казалось, то я догадалась, что это не бессмысленный набор цифр и букв, а нормальный адрес. Эта Анна Владимировна проживает в районе, называемом Кони Айленд, далее идет номер дома, потом название улицы, так уж тут принято, а потом и номер квартиры.
Интересно, кто записывал этот адрес? Либо это был сам Василий Николаевич, либо кто-то написал это для него. Что же это за Анна Владимировна такая?
 Было бы интересно услышать мнение моего приятеля из службы безопасности по поводу этой бумажки, но пока я ему её не покажу. Он и сам понимает, что в жизни не всегда надо действовать по правилам, но этот принцип он полагает верным только для себя. А что касается меня, то он, пожалуй, решит, что я скрыла от следствия важную информацию! Сначала надо бы самой посмотреть на эту таинственную даму. А потом я ему все расскажу.
Пока я раздумывала о своем американском покровителе, вспомнилось, что он обещал лично зайти и проверить, все ли со мной в порядке? Можно подумать, что такого ценного свидетеля как я, кто-то захочет похитить. Может, не разочаровывать моего охранника, взять, да исчезнуть? А то я буду выглядеть невостребованной потенциальными похитителями. Я подумала о моих последних днях в Москве. Там я тоже оказалась весьма невостребованной, хоть и пряталась по чужим квартирам. Интересно, меня все ещё кто-то ищет? Смог бы мистер Безопасность помочь мне там, в Москве? Хотя, с какой бы стати… Так уж вышло, что в этот раз я заснула с мыслями о мистере Безопасность.
А утром он был первым, о ком я вспомнила. Честно сказав себе, что меня сегодня с утра тянет на авантюризм, я облачилась в джинсы и рубашку, накинула пиджак и выглянула из номера в коридор. В коридоре, на мое счастье, было пусто. Даже горничные ещё не взялись за уборку номеров на нашем этаже, хотя, по-моему, пора бы и начинать. Я быстрым шагом добралась до лифта и нажала кнопку вызова. Эх, кофейку бы сейчас! И пожевать чего-нибудь. Постараюсь, не привлекая внимания выбраться на улицу, а уж тогда…
Произошло все так, будто кто-то решил меня наказать. Двери лифта разъехались, я сделала попытку войти в лифт, но наткнулась на мистера Безопасность, который как раз делал попытку из него выйти. Мой постоянный защитник взял меня за плечи и переставил чуть назад, то есть обратно в коридор. В результате, его попытка покинуть лифт удалась прекрасно, чего нельзя было сказать о моей попытке в него попасть. Мистер Безопасность подождал, пока лифт закроет двери и отправится восвояси, а потом приступил к дознанию.
- Доброе утро, мисс Ирина. Вы куда-то собирались уходить? – поинтересовался он очень любезно.
- Нет-нет. Я же обещала никуда не уходить, - преданно заглядывая ему в глаза, сообщила я. – Я собиралась в ресторан позавтракать.
- Отлично. Я как раз собирался вам это предложить. Пожалуй, с удовольствием составлю вам компанию.
- Спасибо. Одной мне было бы ужасно скучно.
- Действительно? – он почти обрадовался. Мужчины, все же, смешные создания, готовы поверить во что угодно. А ещё рассказывал, что он бывший полицейский.
- Только вы же сами говорили, что у вас и без меня полно работы, тут полно представителей из развивающихся стран, а там террористы…
- Идемте, - усмехнулся он. – А я уж решил, что вы способны держать слово. И куда же вы направлялись, мисс?
- Никуда, - сказала я, входя в лифт, который вернулся на мой этаж и опять гостеприимно раскрыл двери.
Мы молча спустились вниз. Как это так получается, что я постоянно выгляжу в его глазах обманщицей? И ведь я не планировала делать что-то противозаконное. Я не собиралась никого обманывать, я всегда держу слово, я стараюсь не говорить неправду – всегда можно просто не отвечать на вопрос, чего зря врать-то? И, тем не менее, у этого американского охранника – ну, хорошо, начальника службы безопасности – всегда есть основания мне не доверять. Что за ерунда?
- Вы зря меня подозреваете, - попробовала я расставить все точки над и, когда мы входили в зал ресторана. – Я не собираюсь вас обманывать, не собираюсь никуда сбегать. Даже если я бы и вышла на полчаса в ближайший магазин, ничего страшного не случилось бы.
- Признаете, что собирались сбежать? – опять усмехнулся он. И чего он все усмехается?
- Нет, - буркнула я. Объясняешь ему, объясняешь, и все без толку. – Вы будете наблюдать, как я ем?
- С вашего позволения, я бы тоже перекусил, за компанию.
Он устроился за столиком напротив меня, будто бы «мое позволение» было им получено. К нам подошел черный официант. Он улыбнулся и блеснул золотой изысканной серьгой, потом элегантно разложил перед нами меню и осведомился, не хотим ли мы по чашке кофе. Официант никуда не спешил, и двигался соответственно. Глядя на его довольную физиономию и ленивые движения, я тоже расслабилась. И правильно сделала. Отбросив игры в сыщиков, мы с мистером Безопасность, то есть , с Дэвидом Хантером очень приятно провели время и хорошо позавтракали. Он рассказал мне, что ему пришлось уйти из полиции именно из-за лейтенанта Вочелли, его бывшего непосредственного начальника, и он потерял право получать хорошую пенсию. А я рассказала, что перед отъездом из Москвы сильно поссорилась с мужем, и переехала к родителям. Расстались мы, к сожалению, плохо, был ряд неприятных моментов, мне пришлось перед отъездом пожить немного у подруги… Рассказывая о Сережке, я подумала, что это случилось уже очень давно. Во всяком случае, я уже могу спокойно об этом разговаривать.
После милого завтрака с мистером Безопасность я, как послушная девочка, доехала с ним на лифте до своего этажа, вышла и попрощалась. Мой кавалер не захотел отпускать лифт - дождался, когда я пойду по коридору в сторону своего номера, крикнул, что скоро поведет меня на ланч, и уехал. Непростительная доверчивость. Я пошла по коридору дальше. Спокойно миновав свой номер, я дошла до самого конца коридора, заканчивающегося окном. В углу, как я и предполагала, была дверь на лестницу. Как это принято в Америке, дверь легко открывалась изнутри, но никак не открывалась снаружи. Если я выйду на лестницу, то смогу вернуться к себе в номер, только пройдя через улицу и центральный вход. Ну что ж, не вижу в этом больших проблем.
Я спустилась на первый этаж и обнаружила стеклянную боковую дверь на улицу. Система здесь была такая же – только выход. Я вышла. Я отправилась прямо туда, где по моим представлениям, была ближайшая станция метро. Если я что-то не так запомнила, то спрошу у прохожих. Я почувствовала себя вполне освоившейся в этом городе. Неужели я приехала сюда только несколько дней назад? Здесь все очень похоже на Москву – толпа, переполненный общественный транспорт, все куда-то спешат, метро, магазины, автомобильные пробки, опять магазины, нечем дышать… ну, разве что, надписи на другом языке, а так – родная атмосфера. За способность адаптироваться ставлю себе пятерку.
Метро нашлось не сразу, но зато станция оказалась подходящей. Как мне удалось выяснить у кассира при покупке входного жетона, мне подходила именно эта ветка метро. Пока кассир отвечал на мои вопросы, за мной выстроилась целая очередь. Я начала нервничать, зато темнокожий кассир – нисколько. Он закончил свою лекцию только тогда, когда я подтвердила, что все поняла. В дополнение к своим объяснениям, кассир вручил мне ещё карту нью-йоркского метрополитена. Будет, что изучить по дороге.
Вооруженная новыми знаниями, я спокойно миновала турникет и пошла по лестнице на платформу. Здесь была не просто рядовая станция метро, а большой пересадочный узел, так что я оказалась сначала на просторной площадке, откуда расходились лестницы и коридоры в разные стороны. На этой же площадке разложили свои инструменты любители пения в переходах – в точности, как у нас в Москве. Кстати, технические возможности у них были весьма на уровне - станцию заполнила приятная нежная мелодия.
Чтобы найти нужную платформу, пришлось долго читать все указатели на стенах. Что бы я делала, если б не знала английский хоть немного… До русского района я добралась довольно быстро по здешним меркам, причем, последние несколько остановок я находилась в вагоне одна. Что значит, позднее утро. Я вышла из вагона на предпоследней остановке в гордом одиночестве и оказалась на открытой платформе под южным солнцем. Надо мной носились чайки и что-то громко кричали на своем языке. Здесь пахло цветами, фруктами и отпуском. С платформы было видно море и пляж. Вокруг – ни души. На пляже пара человек расстилала полотенца, а один бежал босиком вдоль линии прибоя. Тут же возникли крамольные мысли о купании и лежании на песочке. Никуда не ходить, никуда не спешить, а лечь тут и остаться навсегда…Нет-нет, я здесь по делу. К тому же, мне надо быстро вернуться. Я поискала глазами выход из метро и, пройдя хлипкий турникет, спустилась по лесенке на тротуар.
Я уже была здесь совсем недавно. Правда, не успела погулять и посмотреть, как следует, на район, который облюбовали бывшие соотечественники. Брайтон – центр русской эмиграции, эти места даже показывали в кино. Надо бы осмотреться получше, отметиться, так сказать.
Брайтон мне понравился, он напоминал крымский курорт и пригород Москвы одновременно, и может быть, даже Грузию. Правда, там я была уже очень давно, сейчас все изменилось.
Между домами мелькало море. Народу на улице было достаточно - не то, что на пляже - но никто никуда не бежал, все шли не спеша, останавливались возле расставленных на тротуаре ящиков с фруктами и овощами. Набирали в пакеты клубнику или черешню, не торопясь, обсуждали достоинства и недостатки конкретного куска дыни или арбуза, запаянного в полиэтилен, и подкидывали, оценивая, в руке спелые ананасы. Разговаривали здесь на некоей смеси русского и украинского языков с добавлением местных американских словечек. Пройдя всего метров десять, я несколько раз услышала выражение «шоб я так жил», «та почем я знаю»…
- Роза… лисай сюды, - крикнули у меня над ухом.
- Да я лисаю, лисаю, шо такое? – отозвалась с противоположного тротуара дама необъятных размеров.
- Ты не шопинг ли идешь делать? – прокричали с моего берега.
- Та, я на ти-парти иду, шопинг вчера делала, - протрубила нам Роза.
Я украдкой оглянулась на ту, что интересовалась расписанием Розы – она ничуть не уступала подруге в объемах. Прав был Василий Николаевич: такого больше нигде не увидишь. Местный колорит. А какие мощные голосовые связки! Возле каждого овощного магазина стоял густой сладкий запах, возле магазина свежей рыбы стояла жуткая вонь, а возле магазина, торгующего европейскими и русскими продуктами пахло свежими булками.
Итак, вот он, дом, указанный на моей бумажке. Я так рвалась сюда попасть, что даже не нашла времени подумать, а что я буду говорить, когда встречусь с этой женщиной – Анной Владимировной Палевич. А если она не захочет меня слушать? Пришла тут какая-то неизвестная… Лично я бы и на порог никого не пустила.
Я села на лавочку среди цветущих клумб. Надо подумать. Если сказать, что я журналистка и собираю материал о бывших соотечественниках? Надо попробовать. Правда, она может не захотеть давать интервью, к тому же у журналистки должен быть хотя бы элементарный диктофон, блокнот. Может, сказать, что я привезла ей привет из России от бывшего супруга? Тоже неизвестно, как она отреагирует. Точнее, известно, что она с бывшим мужем в сложных отношениях. Причем, из разных источников я получила разную информацию на эту тему.
Ксюха выяснила, что эта Анна Владимировна разругалась с бывшим сожителем в пух и прах, за то, что не хотел официально регистрировать брак. Даже за границу уехала, чтоб в одной стране с ним не оставаться, и чтоб оградить дочь от его вредоносного влияния. Вот, как насолил! А, по словам дочки, бывшая гражданская жена, хоть и затаила страшную обиду, но все лелеет мечту, что первая любовь не стареет, чудеса случаются, и тому подобное. Все ждет, что бывший воздыхатель возьмет, да к ней вернется на старости лет, потому что понял, что никому он больше в этой жизни не нужен, а всем бабам нужны только его деньги. А что? В реальной жизни всегда может найтись место и таким чудачествам…
  Все же, лучше господина Барковского не трогать. Иногда, разговоры о бывшем супруге вызывают не ностальгическую грусть, а желание спустить кого-нибудь с лестницы. Мне ли не знать!
И тут я подумала, что уже давно совершенно не вспоминаю о Сережке и его оригинальных поступках. Почему-то я вообще не вспоминаю о нем. С одной стороны, это здорово, что я не реву ночами в подушку, а продолжаю жить на свете и получаю от этого массу впечатлений. А с другой, это странно. Неужели между нами совсем ничего не осталось, что мне и подумать о своем муже нечего…
Я просто вошла в подъезд белого, совершенно московского, многоквартирного дома, и оказалась в ином мире. Этот мир был вполне американским. Во внутреннем пространстве первого этажа почти не было перегородок. Зато были кресла и диванчики, поставленные тут и там группами и отделенные от остального мира сложными фигурами из цветов и листьев. Наверное, это все искусственное, иначе ни один флорист не вынес бы такого объема работ по поливу, пересаживанию, подрезанию и чего там ещё полагается. В центре пространства с диванами и цветами я разглядела водоем с небольшим фонтаном.
А ещё сразу же при входе сидел за столом чернокожий парень спортивного вида и вопросительно рассматривал меня. За его спиной полукругом поднималась целая стена мониторов. Интересно, у мистера Безопасность тоже такое оборудование? Парню надоело меня рассматривать с немым вопросом в глазах, и он решил его озвучить.
- Могу я вам чем-то помочь? – спросил он.
- Спасибо, я иду в квартиру В23, - сообщила я ему.
- Это в левом крыле, - подсказал парень.
Не дожидаясь дальнейших вопросов, я уверенно прошла мимо него в указанном направлении. Давно замечено: когда идешь, не спрашивая разрешения, то тебя никто и не остановит, а когда начинаешь мямлить, робко выяснять «а можно?», то всегда оказывается, что «нельзя». Точно в соответствие с этой теорией, охранник и бровью не повел, когда я гордо прошествовала к лифтам и нажала кнопку вызова. Двери тут же разъехались. Прекрасно. Теперь сообразить бы, на каком этаже мне выходить. Если В – это крыло, то возможно, 2 – этаж, а 3 уже номер квартиры на этаже. Посмотрим. Я вышла на втором и тут же увидела на стене напротив указатель. Квартира с номером 3 – направо. Замечательно. Я бодро добежала до двери с указанным номером и позвонила. Что я буду говорить хозяйке квартиры, я так и не придумала. И не буду придумывать. Экспромт и естественность – лучшая тактика на сегодня. Почему я так решила – ума не приложу, но была уверена, что это правильно. В конце концов, мне нечего скрывать, я ничего плохого не сделала. Разве что, обманула мистера Безопасность, пообещав, что никуда не уйду. Это не смертельно.
На мой звонок из-за двери послышались шаги, и женский голос спросил по-английски «кто там?». Надо было на что-то решаться.
- Анна Владимировна здесь живет? – спросила я на русском языке.
- Да, - ответил голос. Дверь тут же распахнулась.
Я увидела стройную, довольно симпатичную женщину лет пятидесяти в темных брючках и вязаной просторной кофточке. Её волосы были аккуратно уложены в красивую прическу – и это утром! На лице женщины присутствовал аккуратный макияж. Хоть бери и сразу веди на фотосессию.
- Слушаю вас, - сказала женщина и вопросительно на меня посмотрела.
- Я приехала из Москвы вместе с Василием Николаевичем Минкиным. С ним произошло несчастье.
- С Васей? Вы проходите, пожалуйста, - услышав о Минкине, хозяйка сразу заинтересовалась.
- Спасибо.
Я вошла в квартиру. Честно говоря, я сразу стала оглядываться по сторонам – интересно же побывать в настоящей нью-йоркской квартире. Это вам не номер в гостинице, это настоящая американская жизнь. Меня ж потом в Москве вопросами замучают.
Во-первых, здесь не было коридора и прихожей, как она мне представлялась. Здесь человек сразу попадал в жилое пространство – кресла, овальное зеркало, большая картина в красивой раме. Куда же они вешают зимой свои пальто? Вопрос о размещении пальто пришлось оставить на потом – хозяйка пригласила меня в гостиную.
Гостиной здесь считалось пространство, начинающееся сразу после пространства, считавшегося прихожей. Эти два пространства ничто не разделяло, вот только мебель гостиной отличалась стилем. Хозяйка усадила меня на диванчик, а сама уселась на другой, напротив. Диваны и пара кресел у неё в квартире расположились очень удачно, образуя полукруг. Видимо, сильны во мне пристрастия к стереотипам: для меня странно, когда такая вещь, как диван, ставится не вдоль стены, а под углом к ней или вообще, посреди комнаты.
- Так вы приехали вместе с Василием Николаевичем? – спросила хозяйка, проявляя некоторое нетерпение.
- Да. В командировку. Простите, я не представилась, меня зовут Ирина. Ирина Олеговна.
- Очень приятно, Ирина. А я, как вы уже знаете, Анна Владимировна. Так что Вася Минкин просил передать?
- Мне жаль сообщать такое, но Василий Николаевич умер.
- Как умер? Этого не может быть, Ирочка. Мы только что с ним виделись, он приезжал, был бодр и весел. Отпускал свои идиотские шуточки, как всегда. Будто с момента нашей последней встречи не прошло уж лет пятнадцать. Он же пить бросил! Раньше бы я ещё поверила, а сейчас, он здоровее всех, - она говорила очень убежденно, пожимала плечами, поднимала брови и качала отрицательно головой. Я даже сама усомнилась, а правда ли, что Минкин умер?
- Анна Владимировна, он умер у себя в номере позавчера. Этим делом занимается полиция, и подозрения в убийстве падают на меня. Помогите мне, пожалуйста. Расскажите мне, что могло привести к его смерти, кому он мог помешать? И самое главное – зачем он приехал в Нью-Йорк?
- Ирочка, вы же сказали, что приехали вместе с ним. Кому ж знать, как не вам, - растерялась Анна Владимировна.
Вся её убежденность тут же улетучилась. Она хлопала глазами, глядя перед собой, и перебирала руками – то брючки свои потрогает, то диванную обивку. Я забеспокоилась, а не станет ли ей плохо от этих новостей, вот что мне тогда делать? Что-то я дала маху – разве сообщают такую новость без подготовки? Правда, не знаю, в чем подготовка должна заключаться.
- Да, меня прислали сюда в качестве его помощника, и ехали мы для участия в научной конференции по проблемам мониторинга ядерных отходов. Мой отдел в компании «Росглобал групп» занимается как раз таким оборудованием.
- Что вы такое говорите, Ирочка? Васька ни бельмеса не смыслит ни в каком оборудовании, уж я то его знаю. Да он никогда учиться не хотел, ему только и удавалось как-то устроиться, потому что он дружил с Антошкой и с…, - она вдруг замялась, - и с Барковским.
- Это ваш первый муж?
- Никакой он мне не муж. Я так и не побывала замужем, Ирочка. И здесь всего добивалась сама. Вы не думайте, здесь надо работать, просто так здесь деньги не платят. Это в Союзе можно было по институтам исследовательским сидеть, чай пить, да ни черта не делать. Мне пришлось учиться, работать на двух работах, чтоб и самой не пропасть и дочку выучить.
Анна Владимировна заговорила с нажимом, даже палец указательный подняла, будто бы я с ней спорила. Я не спорила, и дискуссия утихла, не успев начаться. Мы помолчали.
- У меня тоже сложилось впечатление, что конференция была только поводом, чтобы сюда приехать. Василий Николаевич сам мне сказал на второй день пребывания, что я могу ездить на экскурсии, ходить по магазинам и отдыхать. Сказал, что мы уже свою работу практически выполнили. Вспомните, пожалуйста, что вам говорил Василий Николаевич, когда приходил, - попросила я её. – Вообще, когда и зачем он приходил?
- Приходил просто увидеться. Сказал, столько лет прошло, а тут оказался снова в Нью-Йорке, вот и зашел. Он, правда, умер?
- Да. Его труп обнаружили в номере отеля, где проходит научная конференция.
- Не знаю я, зачем его черт принес, - махнула рукой Анна Владимировна. – Когда он тут в Манхэттене жил лет десять назад, тогда ни разу не позвонил и не приезжал. Тогда он был птицей другого полета. Важный очень был, строил из себя чуть ли не приятеля супругов Клинтонов. При слове «Брайтон» в обморок падал от отвращения. А в этот раз прибежал, хвостом вилял, лучшего друга изображал. И Брайтоном не побрезговал. Вадька с ним раздружился, что ли? Или они с Цайбергом поцапались?
А кто у нас Вадька? Неужели, сам отец основатель могущественной российской компании «Росглобал групп»? Видимо, да.
- Не знаю. Я с Василием Николаевичем раньше знакома не была. Только слышала, что у него были проблемы с алкоголем, и его даже из компании уволили. Потом он лечился долго. Говорят, за границей, - сказала я.
- Уволили? Значит, рога-то ему малость пообломали, - задумчиво протянула Анна Владимировна. – А не выпить ли нам, Ирочка, чайку?
- Спасибо, с удовольствием.
- Идемте-ка на лоджию, день сегодня чудесный.
Хозяйка проводила меня на широкую лоджию, застеленную зеленым синтетическим «газоном». На искусственной травке стоял круглый пластмассовый стол под пляжным зонтом и кресла. А у них тут курорт. И тут я увидела океан. Конечно, я уже видела и море, и пляж с платформы метро и с прилегающих улиц, но сейчас, честно говоря, у меня даже дух захватило. Что значит, панорама. А, может, это был просто порыв летнего ветра, не знаю. Порадовалась я за эту Анну Владимировну, и, может быть, даже на минутку ей позавидовала, что живет она в таком приятном месте. За окнами – Атлантический океан, под окнами цветущие деревья, да и внутри квартиры неплохо - красота и комфорт. Если это приобретено с помощью Катиных заработков в стриптиз клубе, то я готова признать, что была слишком категорична в высказываниях о её работе.
- Я люблю этот балкон, - сказала Анна Владимировна, вынося из квартиры поднос с чашками, чайником и печеньем. – Хоть и обижена я на Катиного отца, но надо отдать ему должное, квартиру он нам подарил хорошую.
- А эту квартиру вам подарил Барковский? – вырвалось у меня.
- Да, её купил для нас Вадик, когда Катюша перешла учиться в хай-скул. Ну, знаете, наверное, здесь с девятого по двенадцатый класс учатся в «хай-скул», и не все её успешно заканчивают, между прочим. А в некоторые школы большой конкурс, и поступить очень трудно. Катюша всегда хорошо училась, поступила в очень престижную «хай скул» в Манхэттене, и тогда Вадим купил нам с ней эту квартиру. Здесь метро рядом и все русские магазины, очень удобно. Он и сейчас оплачивает все счета и ежемесячные расходы за обслуживание.
- Так вы поддерживаете с ним связь? – изумилась я.
- Нет. Он обещал помогать мне и Кате, вот и все. Мы получаем от него деньги на счет, а лично общаться он желания не изъявлял, - она поджала губы.
Я предпочла сменить тему.
- Так расскажите, пожалуйста, о Василии Николаевиче, - напомнила я ей.
- Да-да, о Ваське, - Анна Владимировна отхлебнула свой чай и стала смотреть на океан. – Одно время он был женат на американке. Как уж это ему удалось, я понятия не имею. Только, Васька сразу сделался очень важной персоной, поселился в Манхэттене в очень дорогом апартменте, это квартиры здесь так называют. Здесь вообще все очень дорого, Нью-Йорк все-таки, а в Манхэттене и подавно, - она снова театрально махнула рукой.
Я отхлебнула чай. Оказалось очень вкусно. Надо попробовать печенья.
- Так вот, - продолжала хозяйка, явно настроившись на долгие посиделки, - тогда он раззвонил всем русским знакомым, что теперь будет американцем, что он теперь богатый человек и даже, возможно, будет заниматься благотворительностью. Я тогда ему звонила пару раз. Думала, раз ты теперь американец, так, может, будем иногда общаться. Знакомы, все же, не один день. На ланч его с женой приглашала. Не он меня, а я – его. Такого богатого и успешного. Так он мне дал понять, что я персона не его круга. Даже сам не позвонил, а попросил секретаршу! Он тогда и секретаршу себе завел из русских. О-очень важный был.
- Давно это было?
- Лет десять назад. Тогда я ему и в знакомые не годилась, уж даже не в друзья. А сейчас вдруг взял и сам пришел!
- Он вам предварительно звонил? – спросила я.
- Позвонил, когда уже к дому подходил. Помнишь, говорит, старых друзей? А сам никогда другом мне и не был, между прочим. Он постоянно меня перед Вадиком старался высмеять, мол, кого ты себе нашел, она у тебя прямо от сохи, деревенщина, и все в таком духе. Я в Москве жила с родителями в коммунальной квартире, и это его ужасно шокировало. Он сразу сделал какие-то выводы и все нашептывал Вадику, что мы не пара. А сам со своей богатой американкой очень скоро развелся, потому что завел шашни с русской секретаршей. Американки-то этого терпеть не будут, не то, что наши бабы…
- Вспомните, пожалуйста, что он вам говорил, когда пришел? Он же как-то объяснил свой визит?
- Да так и объяснил. Хотел повидать старых знакомых, привет от Вадика передал. Спрашивал, как мы тут с Катенькой живем. Я его тоже здесь чаем поила, как вас, вспоминали старое… сказала, что Катюша познакомилась с молодым человеком и уже заводит разговор о свадьбе. Он тоже мне о своих детях говорил. Потом я ещё ему альбом с фотографиями показывала, а он вдруг ужасно расстроился, даже сердце стал тереть, я прямо испугалась. А потом, вроде, ничего, успокоился, но не развеселился, так мрачный и сидел ещё минут двадцать. Я ему и сказала, чем сидеть и молчать, так шел бы тогда домой, раз говорить не о чем. Вот теперь жалею, что так нагрубила ему. Где его похоронят, не знаете?
- Я ещё ничего не знаю. Всем занимается полиция. Мне надо понять, как себя вести и как доложить руководству в Москву о том, что произошло. А Катя где учится?
- Заканчивает колледж. Будет дизайнером интерьеров. Я её отговаривала, в этой области такая конкуренция! Но кто ж в таком возрасте слушает мать?
- И она где-нибудь подрабатывает? – на всякий случай спросила я, уже предугадывая ответ.
- Да нет, зачем? Нам это не нужно. Отец выделил нам с Катей достаточное содержание, когда разбогател. Я уже лет восемь не работаю. Раньше тяжело было, это правда, а сейчас благодаря Вадику у нас все в порядке.
Чего-то подобного можно было ожидать. Катя зарабатывает в своем стриптизе столько, что может убедить мать, будто бывший гражданский муж обеспечивает им хорошее содержание. Вот только, как она оправдывает свои ночные отлучки?
- Анна Владимировна, а могу я взглянуть на фотографии, которые вы показывали Минкину?
- Конечно, Ирочка. Сейчас я принесу альбом.
Хозяйка отправилась за альбомом, а я стала смотреть на пейзаж. Шикарное здесь место для жизни. Дом стоит под углом к пляжу, - а пляж-то, вот он - только улицу перейти. Во дворе столько цветущих кустов, что ботанический сад позавидует, а в сторонке между домами я разглядела железную дорогу на высоких опорах. Поезда оказываются на уровне второго-третьего этажей. Интересно, как живется тем, у кого окна спальни выходят прямо на эти рельсы? В ответ на мои мысли, из-за домов выполз поезд стального цвета. Он замедлял ход, видимо, станция была где-то совсем рядом.
- Вот, смотрите, эти фотографии я показывала Василию в последний раз, - хозяйка вернулась и протянула мне альбом.
- Спасибо. Не помните, в каком месте он расстроился?
- Сейчас, дайте подумать, - она подвинула свое кресло к моему. – Мы тогда говорили о Кате и её молодом человеке. О том, что Катя собирается поехать с ним отдыхать. А то она в последнее время была так занята. Учеба, дипломная работа, да ещё подруга часто просила с её ребенком посидеть. У подружки Катиной сложности, муж бросил, ребенок маленький, зарабатывать надо, вот Катюша и помогает, чем может. Знаете, как раньше у нас говорили? Замуж выйти – не напасть, вот как бы замужем не пропасть! Народ знал, что говорил. Смотрю, сейчас сплошь и рядом – развод, да развод. Это стоит немалых денег, нужен адвокат, а сколько нервов! Многие и не регистрируются, так живут всю жизнь. По мне, это лучше, чем потом разводиться.
Мне показалось, что эта тема особенно волнует хозяйку. Она опять заговорила с нажимом, будто с ней спорили. Зачем так нервничать? Я листала альбом, где на меня смотрела симпатичная маленькая девочка сначала с черно-белой фотографии, сделанной в типичном московском дворе, потом пошли цветные, отснятые за городом, потом начались цветные фото совсем другого качества. Милая девочка на пляже, она же у качелей, она же - на фоне небоскребов Манхэттена.
- А вот Катя со своим новым молодым человеком, - пояснила Анна Владимировна, переворачивая для меня страницу альбома.
- Где? – растерялась я.
- Да вот же! Вот на этом самом месте и Вася расстроился. Какое ему дело с кем Катя встречается?
 Однако, я прекрасно поняла чувства Василия Николаевича. Я, вообще, сразу очень многое поняла, когда увидела эту фотографию. Дочь Анны Владимировны с молодым человеком снимались на пляже на фоне океана. Молодые, красивые... Разговор наш сразу потерял свою плавность. Я во все глаза рассматривала фотографию, похожую на рекламный плакат, и уже не слушала, что говорит хозяйка квартиры.
- Может, вы объясните мне, в чем дело? – Анна Владимировна уже не на шутку забеспокоилась.
- Значит, Василий Николаевич, когда увидел эту фотографию, расстроился? – решила я уточнить, на всякий случай. Хотя, что теперь спрашивать...
- Ну да. Так мы с ним хорошо сидели, вот как с вами, а на этом месте, словно его ударило что-то…
- Наверное, просто вспомнил что-нибудь. Вы не расстраивайтесь.
Ей-то чего расстраиваться. А вот господину Минкину от вида этой милой пары на пляже, наверное, просто дурно стало…
Анна Владимировна, будто читая мои мысли, продолжала комментировать Василия Николаевича.
- Этому идиоту ничего нельзя доверять. Вадька всю жизнь носился с ним, как с писаной торбой, все устраивал дружку возможность денежек срубить. Лучше б так просто давал, честное слово! Для дела ущерба меньше.
- Не забывайте, что он потом умер. Я очень хочу понять, кто мог его убить и за что? Могли его убить из-за того, что он привез вашей дочери какой-то конверт?
- Глупости какие-то, - Анна Владимировна задумалась. – Кому надо его убивать. Если только в конверте были большие ценности… да и то, мы тут при чем?
- Там были только листки бумаги, причем, немного. Я видела этот конверт, он совсем тоненький был.
- Не нравится мне это. Катя отдыхать уехала. Я из дому практически не выхожу. Уж мы к Васькиным делам никакого отношения точно не имеем. От него всегда одни неприятности, я это хорошо знаю, и стараюсь всю жизнь держаться от него подальше.
- А как можно связаться с Катей? – спросила я. Сейчас мне этого очень захотелось.
Анна Владимировна нахмурилась.
- Знаете, мне перестал нравится наш разговор, - сказала она. – И вообще, мне очень не нравится вся эта история. Думаю, нам надо на этом закончить, а вам лучше уйти.
Я растерялась. Мне ещё никогда так просто не говорили, чтобы я ушла. Бывало, конечно, что начинали выпроваживать, мягко намекая, что у хозяев ещё масса дел, а уже поздно… но, чтобы так откровенно? Так хорошо сидели, попивали чаек… Наверное, это американские манеры. Раз хозяину не нравится больше ваше пребывание в его доме – извольте на выход.
Мне ничего не оставалось сделать, как подняться. Я ещё раз взглянула на океан и линию пляжа под окнами, на цветущие кусты внизу, и вздохнула. Я сейчас выйду на солнце в жару, а хозяйка этой чудесной квартиры останется в тенечке на просторном балконе под пляжным зонтиком. Однако, в свете последних событий мне совсем не хотелось меняться с ней местами. Конечно, здорово жить в этом месте, но... как говориться, «уж лучше вы к нам».
- Простите, если расстроила вас, - попробовала я загладить неловкость. - Можно будет вам позвонить, если возникнут вопросы?
- Нет. Если меня будет спрашивать полиция, то им я буду отвечать, а больше – никому. Я не разрешу вмешиваться в нашу с Катей частную жизнь. Прощайте.
- Мне очень жаль, - сказала я зачем-то по-английски.
- Мне тоже, - отозвалась хозяйка, провожая меня до двери.
Я вышла в коридор, дверь за мной захлопнулась. Все, визит окончен.
Пришлось идти к лифту, спускаться вниз, идти через зал с креслами, цветами и фонтаном мимо охранника и выходить на улицу. Ощущения были противные. Взяли, и облили помоями. Ну, не буквально, конечно. Но, откровенно выставили вон. Возле дома я села на лавочку. Что я узнала? Очень многое!
Попробую все разложить по полочкам с самого начала. Во-первых, Минкин приезжал сюда для того, чтобы что-то передать дочке Барковского Кате. Это надо было сделать без особого шума, поэтому для вида нас с ним послали на международную научную конференцию. С этим ясно.
Во-вторых я знаю, что Василий Николаевич получил факс от своего старинного приятеля и начальника Антона Григорьевича Цайберга, где предлагалось исправлять ситуацию, а самого Минкина называли старым козлом. Это значит, что мой начальник совершил какой-то серьезный промах, и об этом узнало руководство в Москве.
 В-третьих, та самая Катя, что приходила к нам с Минкиным в отель на фуршет для участников конференции, работает в стриптиз клубе на 42 улице. Её фотографию Василий Николаевич обвел шариковой ручкой и написал в сердцах ругательство. Значит, мой шеф имел на это причины.
Если Василий Николаевич успел сам сообщить в Москву о своем промахе, то для меня лично это большая удача, потому что Антон Григорьевич Цайберг теперь знает, что провал совершил сам уважаемый господин Минкин, а скромная помощница ни в чем не виновата. Хотя… была бы помощница, а в чем виновата – найдем!
Теперь, когда Василий Николаевич умер, крупная российская компания захочет похоронить его с почестями, организовать торжественные речи, цветы, портрет в большой раме.
Старые друзья-приятели соберутся, будут вспоминать только хорошее, говорить о молодости, о былых заслугах. И тут совсем не к месту будет анализировать, что там не так сделал дорогой друг Вася Минкин в далекой Америке, нас-то там не было. Он, кстати, даже жизнью поплатился! А вот эта помощница его, Ирина Олеговна, эта – там была! С кого же теперь спрос? Да с неё родимой, с кого ж ещё? Больше-то ведь в Америку с Минкиным никого не посылали.
Мог бы, конечно Антон Григорьевич Цайберг, для подстраховочки – дело-то важное – послать ещё пару человек вместе с Василием Николаевичем, но он не послал. Почему? Да, Бог его знает. Суеты лишней не захотел, а может, денег корпоративных пожалел, хоть их и так не меряно, что теперь разбираться? Васю этим не вернешь, а выставлять Антона Григорьевича в невыгодном свете перед главой корпорации – вообще ужасная глупость, они же дружат с самого детства, бизнес вместе начинали, стольким друг другу обязаны. Ну, кто в глазах господина Барковского будет виноват? Старый надежный и проверенный соратник Антон Цайберг или какая-то там секретарша или помощница какая-то, никому не известная, как её звать-то?
Посмотрела я на чистенький дворик, на аккуратные клумбы и дорожки, на синюю линию горизонта вдали, и стало мне очень неприятно. Что меня по приезде сразу уволят без выходного пособия, это ясно, как день. Можно даже за трудовой книжкой не приходить – по почте пришлют. И это будет ещё очень гуманный вариант. Интуиция говорила мне, что простое увольнение в моем положении – красивая мечта, которая на практике, скорее всего не осуществится. Меня ждет страшный скандал, о последствиях которого я пока и представления не имею.
Нет, радоваться, что я ни при чем, несколько рано. Сейчас для меня было бы крайне желательно взять и придумать какой-то ловкий ход, что позволял бы мне все поправить. Для этого необходимо понять, что там было в конверте, и что, собственно, такое мы везли сюда в Америку для дочери нашего олигарха. Сейчас хорошо бы было с самой дочкой встретиться, поговорить без посредников и помощников. Может быть, она сейчас рассказала бы больше о своих взаимоотношениях с богатым папой, чем рассказывает её мать. В этой истории все знают что-то одно, а вслух говорят несколько иное, а то и совсем противоположное…
Надо идти к стриптизерше. Хоть она и смотрит на меня свысока, хамит и врет на каждом шагу, но делать нечего. Объясню ей, что мне не до шуток, меня не только в американскую тюрьму упрятать могут, мне ещё и на Родине дорогое начальство приготовило сюрприз, от которого нельзя отказаться. Скажу, что меня её дела не интересуют, как и подробности её биографии, пусть живет, как знает, только бы помогла мне выпутаться из этой истории и спокойно улететь домой.
Я решила погулять, подумать и дойти до моря, раз уж оказалась в этом красивом районе. Подойдя к дороге, которую я видела с балкона Анны Владимировны, я поняла, что перейти её не так просто. Пришлось долго искать переход. Когда он нашелся, я пересекла проезжую часть и вышла к полоске газона с группами кустов и деревьев. За деревьями просматривался настил из досок, приподнятый над газоном на сваях. На настил можно было подняться по ступенькам, поставленным через равные промежутки.
Выйдя на настил, я сообразила, что это и есть известная дощатая набережная Брайтона, которую я несколько раз видела в кино об эмигрантах. Надо сказать, тут все было устроено для приятного досуга. Набережная снабжена перилами, чтоб кто-нибудь, приняв на грудь по русской традиции, не свалился на пляж с небольшой, но все же, высоты. Лавочки расставлены вдоль перил, чтоб наслаждаться закатом или смотреть на гуляющих. Фонтанчики с пресной водой, чтоб попить или умыться. И народ пользовался благами жизни, как мог, раз уж эти простые блага – море, солнце, пресная водичка – предоставлялись совершенно бесплатно. То есть, народу на набережной уже заметно прибавилось.
Мне повезло, я увидела свободную лавку в тени, развернутую к морю. Я на ней тут же устроилась, пообещав себе, как следует, подумать, что делать дальше. Просидев так полчаса, я поняла, что морской пейзаж мыслительных процессов совсем не активизирует, а наоборот, сильно замедляет. У меня не только не появилось ни одной новой идеи, а я даже позабыла, чем должна была бы сейчас заниматься. Посмотрев на часы, я пришла в ужас.
Мистер Безопасность обещал зайти за мной в номер и повести на ланч! Мне не вернуться в отель ни за двадцать минут, ни за тридцать. И нет никаких гарантий, что он уже не заходил ко мне, и не выяснил, что меня в номере нет. Считается ли это нарушением американских законов? Надо срочно сообразить, как быстро добраться до отеля. Мне нужно такси.
Умиротворение, в котором я пребывала, сидя у океана, тут же улетучилось, и я снова приобрела способность соображать. Придется просить о помощи бывших соотечественников. Я уже заметила, что народ на набережной разговаривал, в основном, по-русски. Я оглядела гуляющих и увидела двух экзотических, по моим представлениям, тетушек. На одной даме, лет шестидесяти, были надеты джинсовые шорты, легкомысленно отделанные белым кружевом, а на старческих ногах с вздувшимися синими венами красовались блестящие босоножки со стеклянными бусинами. Я заметила, что из этих босоножек выглядывают скрюченные пальцы с накрашенными ногтями. Вторая дама была облачена в джинсовую юбочку, обильно украшенную стразами. Босоножки и педикюр также имели место. Стараясь не смотреть на их ноги, я подошла и обратилась к ним с вопросом.
- Простите, вы не подскажете, где здесь можно найти такси?
Дамы переглянулись.
- Здесь можно взять карсервис, - сказала та, что в шортах.
- Такси только на Манхэттене, зачем вам такси? – подхватила вторая. – Такси будет значительно дороже.
- А где найти этот карсервис? – мне хотелось поскорей уехать.
- Где-то на шестом Брайтоне был карсервис, да, Роза? – дама в шортах повернулась к подруге.
- Не-ет, - подруга в джинсовой юбке, наверняка взятой напрокат у внучки, даже рукой повела, будто приглашая всех желающих в свидетели, - на третьем или на четвертом. Он дальше.
Не успела я и глазом моргнуть, а дама в шортах уже обратилась к проходившему мимо пожилому мужчине. Я успела заметить, что мужчина был одет прилично, во всяком случае, одежды со стразами на нем не было. Он, в свою очередь считал, что карсервис вообще находится не здесь, а в черном районе, надо идти дальше по набережной, а там уже живут черные, вот у них есть дешевый карсервис. На этих словах пожилой дядя вытащил из полиэтиленового пакета роликовые коньки и поставил их на набережную, намереваясь надеть на ноги. На обеих дам это произвело приятное впечатление. Они наперебой стали восхищаться дядиной спортивной формой. Я поняла, что теряю время.
Бывшие соотечественники занялись легким флиртом и, кажется, были счастливы, а я пошла пока прямо, соображая, что делать. Попробую действовать иначе. Надо только найти магазин или ресторан. Сообразив, что мистер Безопасность может обнаружить мое отсутствие в любой момент, или уже обнаружил, я пошла очень быстро. С одной стороны от меня были пляж и море, где, к моему искреннему удивлению, мало кто рискнул залезть в воду, а по другую сторону, пейзаж все время менялся. Сначала это была длинная глухая кирпичная стена с нарисованными на ней дельфинами, потом появился просвет и лужайка с теннисными кортами, потом пошли площадки для волейбола, качели, стоянка для автомобилей. А потом вплотную к набережной подступили многоквартирные дома. Тем, кто жил здесь, было, наверное, ещё лучше, чем Анне Владимировне, потому что они могли выходить на пляж прямо из подъезда. Через пару таких домов на набережной появился и ресторан. Назывался он по-русски «Татьяна», и часть столов под белыми скатертями заведение выставило прямо на набережную. Вот это уже было ближе к тому, что мне может пригодиться.
Через минуту я увидела, что ресторан здесь не один, а их целая группа – они шли один за другим без промежутков. Было непонятно, где кончаются столики одного, а где начинаются столики другого. Только цвет скатертей разграничивал собственность, похожих на близнецов, заведений. В поле зрения не было ни одного официанта. Придется кого-то поискать, надо поторапливаться. Что-то я непростительно расслабилась в этих курортных местах.
Я прошла между столиками к входной двери, в надежде встретить живых людей. Видимо, из глубин помещения, за мной наблюдали, потому что мне навстречу ещё в дверях появилась женщина средних лет в облегающей футболке и в старых тренировочных штанах, закатанных до колен. На шее у женщины, тем не менее, висели бусы.
- Вам покушать? – по-домашнему спросила она.
- Нет, я бы чего-нибудь холодного выпила, - нельзя же сразу о деле. Неудобно как-то.
- Спрайт есть, кола, фанточка. Кваску, может, принести?
Выпить русского квасу в Америке мне показалось интересным.
- Давайте квас.
- Вы садитесь, - пригласила меня официантка в тренировочных штанах, - вам бутылку или стаканчик?
Я согласилась на целую бутылку. Ехать ещё до отеля далеко и долго, а день становится все более жарким. И потом, мне интересно посмотреть, кто и где здесь производит русский национальный напиток? На бутылке все должно быть написано, а что узнаешь, когда пьешь из стакана?
Через минуту официантка принесла пластиковую бутылку «Очаковского» кваса. Этикетка родного московского предприятия гласила, что срок годности продукта закончится ещё не скоро, а дата выпуска была совсем недавней.
- Это вы что же, из Москвы квас сюда возите? – изумилась я.
- Конечно. Не мы сами, но магазины же заказывают. А самолет летает каждый день.
- Подскажите мне одну вещь, пожалуйста, - остановила я официантку, которая уже хотела удалиться. – Я тут всего несколько дней, …
- Это я вижу, - заверила она.
 – Так заметно? – удивилась я. - А как мне найти карсервис, не подскажете?
- Если хотите, я вам сейчас его вызову, - с готовностью предложила официантка в бусах и тренировочных штанах. – Если от нас поедете, то скидочка будет.
- Хорошо, вызывайте. И дайте мне ещё какой-нибудь пирожок или бутерброд, чтоб можно было с собой взять.
Ну, что ж. Все не так сложно. Такси сейчас приедет, и возможно, скоро я буду сидеть в своем номере в отеле, а мистер Безопасность ничего не заметит. Знал бы он, сколько я выяснила за сегодняшнее утро!
Я чудесно устроилась на заднем сидении длинного старомодного авто, присланного для меня любезной официанткой, сообщила водителю, в какой отель в Манхэттене я еду, и впилась зубами в пирог с курицей, за который пришлось заплатить пятнадцать долларов. Настроение у меня существенно улучшилось, и кажется, я поняла почему. Просто я перестала думать о том, какой бы хитрый ход мне предпринять. Всегда лучше делать все честно и просто, а не строить заумные схемы. Я поняла, что знаю, как буду действовать. Если спросят – расскажу все, что знаю. И все. Буду жить сегодня и сейчас, есть, пить квас из бутылки, смотреть на морской пейзаж справа, на непривычного вида, многоквартирные дома слева и думать только о том, что происходит здесь. Я ничего плохого не совершала, почему я должна чего-то бояться?
Впрочем, есть пара человек, с которыми я подожду откровенничать. Всему свое время. Главное, чтобы мой единственный союзник, этот престарелый ковбой из службы безопасности, не ругался и не орал на меня. Самоутверждается он так, или тут что-то другое?
О нем, кстати, тоже не буду беспокоиться. Что он напускает на себя грозный вид? Если бы было нужно, меня давно бы задержали, в полиции тоже не идиоты работают. Если есть основания для моего задержания, то что бы он там не рассказывал про то, как он хочет мне помочь, никто его слова не будет брать во внимание. И вообще, что он за мной все время таскается? Это что, любовь по-американски? Если и нет, то что-то весьма похожее. Я сама себе улыбнулась. Жизнь – приятная вещь, не смотря ни на что. Вот что значит, вовремя перекусить.
- Слушайте, вы мне салон крошками запачкаете, - вернул меня к прозе жизни водитель. – В машине, вообще-то не едят.
- Да я и не ем. Так, совсем немножко откусила. Не успеваю, тороплюсь очень.
- А если торопишься, надо было на автобусе ехать. Сегодня все равно; такой трафик, что мало не покажется, - проворчал он. Впрочем, вполне мирно.
- И давно вы тут?
- Давно, - буркнул он. – Так жалею, что приехал, глаза б мои тут ничего не видели.
- А что ж не вернетесь? Вы откуда?
- С Днепропетровска. Там теперь ничего не поймешь. Я сам русский, жена русская, а на Украине сейчас все по-украински, работы нет, черт знает что.
- Ну, про Днепропетровск я ничего сказать не могу, я из Москвы…
- Это каждому ясно, что ты из Москвы. Туда сейчас все рванули. Что, правда, там недвижимость уже дороже, чем у нас?
- Дорого. Правда я не знаю, как у вас, - уточнила я. – А что ж вы тоже в Москву не поедете, раз здесь вам плохо?
- Да куда… Жене нравится, дочь замуж вышла, ребенка уже родили, куда теперь уедешь, внуки уже пошли…
Мы замолчали. Водитель, видимо, думал о своих перспективах, а мне надо было заниматься своими.
В пробках мы простояли не так долго, только на загруженных улицах Манхэттена тяжело пришлось, уже перед самым отелем. Настроение мое было отличным, потому что я поняла, что совершенно не боюсь мистера Безопасность с его смешными подозрениями в мой адрес, не вспоминаю экстравагантные события в Москве. Ну их всех. И у меня есть мой сын и мои родители, к которым я скоро вернусь. А все остальное – фигня, о которой не стоит беспокоиться. Возле отеля я расплатилась с водителем, пожелала ему удачи и семейного благополучия, и вышла из машины.
Мистер Безопасность поджидал меня в холле первого этажа, как охотник дичь. Когда я бодро подходила к лифту и уже радовалась, что объяснение с моим персональным охранником произойдет не сейчас, а немного позже, и значит, у меня есть несколько минут для себя, он вынырнул откуда-то из глубин пространства и похлопал меня по плечу сзади.
- Как погуляли, мисс Ирина? – очень ласково спросил он.
- Спасибо, восхитительно! – так же ласково ответила я, и лучезарно улыбнулась.
- Я же просил вас не покидать вашей комнаты.
- Простите, не смогла. Появились важные дела, - легко ответила я.
Лифт спустился на первый этаж и раскрыл передо мной двери. Я шагнула внутрь.
- Если из-за тебя убьют кого-то ещё, или ты будешь мешать расследованию, и из-за тебя я потеряю работу, я найду тебя даже в твоей Москве, - ласково сообщил мне мистер Безопасность, подталкивая меня внутрь лифта и нажимая кнопку закрывания дверей.
Впрочем, в английском нет четкого разграничения между «ты» и «вы», переводишь всегда, исходя из контекста. В данном случае, мне показалось, что это было «ты». Просто, таков был тон моего американского приятеля в данный момент.
- А что вы так нервничаете? – поинтересовалась я. – Я вам же помогаю, между прочим. Я сегодня узнала, какую ошибку совершил мой шеф, Василий Николаевич. Возможно, из-за этого его и убили. Идемте ко мне в номер, я вам сейчас все расскажу.
Мы молча вышли из лифта, и я быстро пошла к своему номеру. Мистер Безопасность топал за мной следом. Я уже совершенно не беспокоилась о его возможных упреках, что я самовольно ушла из гостиницы, и что это может быть опасно или может быть неадекватно расценено полицией. Было б чем голову забивать, в самом деле. Тут такие дела закрутились… Надо будет в Москву позвонить или по Интернету связаться, узнать, что происходит. Ксюха писала о наездах налоговых органов? Мне кажется, в том, что это произошло именно сейчас, есть особый смысл.
Я по-хозяйски вошла в свой номер и сразу двинулась к кофеварке.
- Чайку вам сделать? – не оборачиваясь, спросила у мистера Безопасность. – У вас все колу пьют, спрайт или кофе. А у нас чуть что – чай. Причем, заметьте, горячий чай, только что заваренный.
- Ну, давайте ваш чай, - согласился он без большого энтузиазма. – По мне, так это просто теплая вода.
- О, нет! Тут вы не правы. Свежезаваренный чай, причем в чайничке, а не из пакета, это совершенно другое дело. Он душистый, вкусный, и только после этого – горячий. Вот, приедете к нам в Москву, я покажу вам, что такое настоящий вкусный чай.
- Вы уже приглашаете меня в Москву? – насторожился он.
- А что? Наверняка вам интересно, как мы там живем. А покупать тур в Европу, да ещё в Москву – безумно дорого. А я вот вас приглашу вполне официально, на гостиницу тратиться не придется, опять же, домашняя русская кухня, для вас - экзотика. Звучит заманчиво?
- Заманчиво. Особенно, если вы не шутите. Вам что-то понадобится взамен за приглашение посетить Москву? Испугались американской тюрьмы?
- Какой вы проницательный! – я преувеличенно громко вздохнула и покачала головой.
Чай уже, как следует, заварился, и я понесла поднос с чашками к дивану, где расположился мистер Безопасность.
- Вы просто должны помочь мне распутать до конца это дело с убийством Василия Николаевича, - доверительно сообщила я своему приятелю из безопасности, передавая ему чашку.
- Что такое? Помочь ВАМ распутать дело? – он даже глаза округлил. А я думала, с его мимикой это в принципе невозможно.
- Ну да. Я уже очень многое поняла. Я почти все выяснила, и готова вам рассказать.
- Вы не представляете, как я вам благодарен, - угрожающе понизил он голос и сжал ручищами блюдце так, что оно того и гляди, треснет. – А вся полиция города Нью-Йорка, во главе с лейтенантом Вочелли просто будет рыдать от счастья. Что вы о себе возомнили, мисс? – тихо зарычал он. – Какого черта вы болтаетесь по городу, подставляясь тому, кто укокошил вашего босса? Думаете, мне не хватает проблем с его убийством, и хотите подкинуть ещё работенку по расследованию вашего?
- Ну, думаю, у преступника другие планы. Ему нужно, чтобы все подозрения падали на меня, и я нужна ему для этого живой и здоровой. Если со мной что случится, кто тогда останется главным подозреваемым?
- Рассказывайте, что вы такого сенсационного узнали? – гавкнул он и отхлебнул, наконец, чай.
- Так вот. Я, кажется, поняла, зачем нас сюда прислали. Участвовать в работе конференции мы с шефом не собирались, но знал об этом только он. Причем, с ним послали именно меня потому, что я уже ездила на подобные конференции, наш отдел в компании как раз и занимается продажей наукоемкого оборудования. На таких вот конференциях и можно найти потенциальных заказчиков или найти международный фонд, который даст деньги на оплату нашего оборудования, а уж заказчики потом найдутся. Были б, как говорится, деньги, а кто будет их тратить – не проблема отыскать.
Я тоже отхлебнула чайку. Хорошо заварился, хоть и пришлось воду в кофеварке кипятить. Я сильно подозреваю, что она там до настоящего кипения не доходит, это ж не электрический чайник.
- Меня послали с Минкиным, чтоб для всех это выглядело естественно. Просто люди едут на конференцию, как всегда. А на самом деле, мы должны были передать конверт дочери основателя и главы нашей компании. Кстати, сейчас в Москве его, говорят, вызвали в прокуратуру. Скорее всего, это не совпадение. Он, наверное, знал, что против него что-то готовится – такие люди обычно знают заранее, когда на них готовится атака – и поторопился передать дочери что-то ценное.
- И что же это такое? – мистеру Безопасность пока было не очень интересно.
- Я видела только конверт. Правда, большой, формата А4.
- Размер письма? – уточнил он.
- Да, у вас это так называется.
Потом я изложила ему все, что мне удалось узнать за последнее время. Я призналась, что без его ведома связалась с Москвой, а точнее со своей подругой Ксюхой, и попросила подругу выяснить, как звать первую жену главы нашей компании, и где её искать. Оказалось, что звать её Анна Владимировна Палевич, и она давно уже переехала на постоянное жительство в США вместе с дочерью. Сегодня я нанесла ей визит. Эта милая женщина рассказала, что мой покойный шеф накануне своей смерти тоже приходил к ней, пил чай, болтал о жизни на родине, смотрел семейные фотографии. А потом занервничал, очень расстроился и поспешно удалился. После этого визита и начались его неприятности.
Возможно, я пока не знаю всех подробностей, но уже понимаю, в чем суть происшедшего, точнее, где дражайший шеф дал маху. Как могла, я объяснила свое понимание последних событий мистеру Безопасность. Сказала и о том, что, по всей видимости, Василий Николаевич обо всем доложил в Москву, откуда получил факс с приказом немедленно исправить ситуацию, а потом был убит. Кстати, факс он прочитать так и не успел, его получила я на следующий день уже вечером.
- У вас есть предположения по поводу того, кто убийца? – мистер Безопасность допил свой чай и со стуком поставил чашку на блюдце. Оно, почему-то не разбилось.
- Пока нет. Но подозреваемые есть. Согласитесь, то, что я выяснила – ключевая информация. Мне надо как можно скорее снова встретиться со стриптизершей, только без вас. Ясно же, что она вам ничего не расскажет, а мне, может, посочувствует. Бывшей соотечественнице грозит тюрьма ни за что, ни про что, и все такое… Я и всплакнуть могу, если понадобится.
- Возможно, понадобится.
- Ну, так теперь надо только найти её и поговорить.
Мистер Безопасность нахмурился. Кажется, он наконец-то, включился.
- Откуда у вас адрес женщины, к которой ездил накануне смерти ваш босс? Подруга сообщила из Москвы?
- Нет. Я случайно обнаружила на бумажке, которую дал мне Василий Николаевич. Сначала внимания не обратила, а потом заметила, что там фамилия Палевич упоминается. Это же фамилия первой жены основателя и владельца «Росглобал груп».
  Мой друг из службы безопасности встал и вытащил свой мобильный телефон. Он уже не выглядел сердитым. Сейчас он смотрелся интересным мужчиной в хорошей спортивной форме. Если мы поедем в Бруклин, то я смогу ещё раз спросить у Анны Владимировны, где её дочь и как с ней связаться, и она, скоре всего, ответит, потому что со мной будет представитель службы безопасности. А это почти полиция. Будем надеяться, что особой разницы она не увидит.
Мистер Безопасность позвонил какому-то Чаку. Разговаривали эти двое в такой манере, что следить за разговором было очень трудно. Они пользовались, в основном, идиомами и всякими жаргонными словечками, и только иногда вставляли в свою речь обыкновенные английские слова.
Мистер Безопасность начал разговор бодро, с напором. На другом конце провода Чак только междометия успевал вставлять. Потом, правда, стиль беседы несколько поменялся – мой друг Хантер стал все больше молчать и слушать. Под конец беседы, он и вовсе, только скупо соглашался с собеседником. Настроение моего приятеля резко пошло на спад. Отключившись, он был уже совсем мрачен.
- Что-то случилось? – спросила я.
- Каждый раз, когда на моем пути возникает женщина, у меня ни черта не получается. Я уже готов передать вас полиции, чтоб духу вашего здесь не было. Будете сидеть в следственной тюрьме и там пить свой правильный чай.
- Что я сделала плохого, кроме того, что съездила на Брайтон и узнала для вас важную информацию?
- Ваши отпечатки пальцев повсюду в номере убитого. Помните стаканы и бутылку спиртного на столике в его гостиной? На одном из стаканов тоже есть ваши отпечатки.
- Я часто заходила к нему, он давал мне разные поручения. В этом нет ничего необычного. Я даже варила ему кофе, мы его потом вместе пили.
- Только поэтому вас ещё не поместили в следственную тюрьму. А как вы объясните отпечатки ваших пальцев на стакане с виски, который найден рядом с телом? Это означает, что вы там с ним пили в день убийства. Точнее, ночью. Я уже жалею, что выгораживаю вас, пусть лучше Вочелли возится с вами.
- Что вы меня своим Вочелли пугаете! Я вообще, могу потребовать приезда сотрудников российского консульства, чтобы продолжать беседовать на эту тему, - я повысила голос.
- Это официальное заявление? – угрожающе зарычал мистер Безопасность.
- Нет, это просто мысли вслух. Мне и вас вполне достаточно. Я точно знаю, что накануне ни из каких стаканов с Минкиным ничего не пила. В его номере я пила только кофе, а его пьют из чашек. Если верите, что я невиновна, обратите внимание на этот момент. Ясно же, что кто-то очень хочет меня подставить. И, смею заметить, это прекрасно укладывается в мою схему. Кто-то сделал так, что мои отпечатки появились на стакане без моего ведома. Подумайте, как ему удалось это сделать, вы же полицейский, хоть и бывший.
Мы с моим американским приятелем перевели дух и посмотрели друг на друга. Я посоветовала себе не заводиться и глубоко вздохнула три раза, стараясь выдыхать очень медленно.
- Лучше расскажите, что ещё вы обсуждали с вашим Чаком?
- Вы же слышали.
- Ничего не поняла.
Все же, мистер Безопасность уселся на диван и поведал мне, что полиция уже проверила стриптиз клуб на 42 улице. Девушка, с которой мы беседовали вчера, позвонила утром в клуб и сообщила, что больше у них работать не будет. Она выходит замуж и уезжает со своим будущим мужем. Имя Катрин было её сценическим псевдонимом, так принято в этом заведении. Раньше, правда, она предпочитала называться Нинон или Розой. Она живет в русском районе Бруклина, называемом Брайтон Бич. Чак согласился поехать по её домашнему адресу, который дали в клубе, и поговорить с девушкой.
Пусть едут. Пусть попробуют поискать. Я ни минуты не сомневаюсь, что никого они не найдут. Ясно же сказали, девушка выходит замуж и уезжает. Один Господь знает, куда именно…ну, возможно, в курсе ещё её суженый. Ох, уж этот суженый. К этой теме мы ещё вернемся.
       Любопытно узнать, а известно ли суженому, что эту самую Катрин-Нинон я видела в компании с другим мужчиной в ресторане? Как он отреагирует, если ему рассказать, что будущая супруга нескучно проводит время и без него? Если б знать, кто этот второй кавалер… Конечно, мир русской эмиграции тесен, но найти неизвестного мужчину, которого видела лишь мельком, практически невозможно. К тому же, кто сказал, что он русский? Конверт, привезенный Минкиным из России, был передан Катюше, а потом у Минкина начались проблемы, и он получил факс от Цайберга с приказом исправлять ситуацию, а после был убит. И убили его именно для того, чтобы он ничего не успел поправить.
Мне самой понравились мои рассуждения, но оставалось слишком много неизвестных. Анна Владимировна ничего не знает или прикидывается? Как говорят у нас в России, «Ваньку валяет»…
- А что показывают ваши камеры видеонаблюдения? Вы говорили, что двери в номер моего шефа были постоянно под контролем. Что произошло в ночь, когда он умер? – спросила я своего друга из службы безопасности.
- Да, к нему кто-то приходил, причем, ваш босс сам открыл дверь посетителю.
- Ну? Кто приходил?
- Разобрать невозможно. Большая шляпа надвинута так, что лица не видно вообще, подбородок замотан шарфом, длинный плащ, темные брюки, ботинки. Эксперты пока не дали ответа, мужчина это был или женщина.
- Мистер Хантер, - обратилась я к нему с нажимом в голосе, - ищите же эту Нинон-Катрин быстрее, не ждите, когда это сделает ваш приятель Вочелли.
- Благодарю за ценный совет, но не лучше бы вам заниматься собственными проблемами? Объяснить ваши отпечатки пальцев, например. Мой приятель Вочелли, как вы его называете, не будет искать никакой конверт, раз у него есть подозреваемый, который имел возможность войти в номер убитого, есть отпечатки пальчиков подозреваемого, осталось найти только орудие убийства. Желательно, в вашем номере, и – дело закрыто. Кому после этого будет интересен какой-то конверт?
- А вдруг это завещание или дарственная бумага на несколько миллионов долларов? Тогда любой клинический идиот поймет, что я в эту компанию никак не попадаю. Представьте, что мы с шефом везли для дочери русского капиталиста документ на владение крупной недвижимостью или яхтой, а этот документ попал к другому лицу? Это другое лицо уже могло получить яхту и уплыть на ней в Латинскую Америку, а вы все интересуетесь моими отпечатками.
- Чтобы получить собственность по договору дарения, милочка, потребуется не одно удостоверение личности. К тому же, вам потребуется адвокат и нотариус. Если речь пойдет о недвижимости, то ещё будет проводиться проверка, не находится ли данная недвижимость в залоге, уплачены ли налоги за все годы, не было ли исков по этому объекту и тому подобное. После этого происходит регистрация передачи недвижимости новому владельцу, который получит свои бумаги только по почте через пару-тройку месяцев. Я не занимаюсь продажей домов, но процедура выглядит примерно так, как я сказал. Так что, если кто-то украл документ, по которому ваш этот…, как вы его там называете, передает дочери крупную недвижимость, то у вора не будет шансов получить эту собственность. Собственность будет оформлена на имя того человека, кто указан в договоре дарения, то есть попадет к тому, кому надо.
- А если в том конверте был просто номер счета, с которого любой может снять миллион долларов?
- Это немного лучше, но какой идиот будет держать большие деньги на счету, с которого каждый их сможет снять? Давайте прекратим эти досужие разговоры. Думайте лучше о себе.
- Если мы будем знать, что было в конверте, то поймем, за что был убит Минкин. Я же, вам все объяснила! Поезжайте и поговорите с Анной Владимировной, убедите ваших друзей детективов допросить её официально. Надо выяснить, где сейчас находится её дочь. Если человек уехал в неизвестном направлении, кто, кроме полиции, может его найти?
- Вы полны желания узнать правду? – даже не спросил, а констатировал мистер Безопасность.
- Ну, конечно.
- Тогда сидите в номере, и ни при каких обстоятельствах не покидайте его. В Бруклин мы съездим без вас. Я пока ещё надеюсь, что вы невиновны, и это единственная причина, почему вы не в следственной тюрьме. Не забудьте, Вочелли интересуют ваши отпечатки на стакане, а мне сейчас некогда думать, откуда они там взялись. Подумайте пока об этом сами.
С этими ласковыми словами мой защитник поднялся, поправил свою дурацкую ковбойскую шляпу и вышел из моего номера. Спасибо, что не хлопнул на прощание дверью. Продолжает пугать меня следственной тюрьмой. Лучше бы удвоил усилия по раскручиванию этого дела. И заодно показал бы своему Вочелли, у кого здесь мозги работают, несмотря на то, что здесь не полицейский участок, а гостиница. Эти мужчины… Его просто приходится заставлять работать. Сам записал себя в неудачники и носится со своими страданиями.
Я решила, что мы почти коллеги с мистером Безопасность, ведь я раздобыла ценную информацию для их никчемного следствия. Что они узнали нового кроме отпечатков моих пальцев в номере? Это только все запутывает. А моя информация кажется решающей. Минкин допустил такую оплошность, за которую поплатился жизнью. В определенных кругах, и не за такое могут убить. Я, практически, раскрыла это дело. Им осталось выяснить детали… В благодарность могли бы сделать меня чем-то, вроде доверенного лица.
Я даже усмехнулась собственным мыслям. Как же сильно в человеке тщеславие… Ладно, надо сосредоточиться. Все было бы ясно, но вот только эти дурацкие отпечатки моих пальцев… Стаканов в этой гостинице я перетрогала немало – в первый же вечер мы с Минкиным много пили, а потом пришла Катя. Она могла взять мой стакан и подбросить в номер к Минкину. Кстати, способ убийства выбран, какой-то, женский. Снотворное. Видимо, это было сделано специально, чтобы подозрения пали на меня. Хотя, нет. Катрин-Нинон в таком случае не должна была бы здесь светиться - при том положении вещей, что есть сейчас, её кандидатура ничем не хуже моей…
Ну, допустим. Василий Николаевич был так очарован стриптизершей Катей, что конечно, впустил бы её к себе без лишних вопросов. Только, зачем ей его убивать? Очевидный ответ: чтобы нельзя было исправить ситуацию, Василия Николаевича пришлось ликвидировать. Убедит ли мистер Безопасность полицию в необходимости её искать? Анна Владимировна всем отвечает, что дочка уехала с женихом в горы. Сознательно спряталась или так случайно получилось?
Ну, нет, здесь ничего случайного быть не может… Я уверена, что мать прекрасно знает, где находится дочка. Вот только мне она этого не скажет. Может и полиции наврать с три короба, чтоб оградить наследницу от неприятностей. А мне совершенно необходимо с ней связаться. Раз надо – буду пробовать. Секретарша я или где…
Я взяла одну из толстых телефонных книг со своего стола и принялась искать по алфавиту фамилию Палевич. Все оказалось просто – Анна Владимировна нашлась в Бруклине, как и следовало ожидать. Что же, милая бывшая соотечественница, не хотите со мной разговаривать – не надо. Мы пойдем другим путем.
Я взяла лист бумаги, проделала в нем пару дырочек карандашом, и завернула в него телефонную трубку. Сверху я накрутила целлофановый пакет. Теперь можно попробовать набрать номер.
- Алло! – я закричала в трубку. Главное чтоб, Анна Владимировна меня все же слышала.
- Да-да, слушаю.
- Теть Ань, это я, - продолжила я орать, - никак до Кати не дозвонюсь, не знаете, как её сейчас найти?
Пакет я прижимала к трубке изо всех сил. В данный момент проколоться нельзя.
- Так плохо слышно, - посетовали на другом конце. – Ниночка, это ты?
- Да! – на всякий случай соврала я. – Как связаться с Катей?
- Господи, да откуда ж ты звонишь, что такая ужасная связь? Она в горы уехала, разве ты не помнишь? Она же говорила, Нина! Отель Мариотт в Пенсильвании, в Поконо, ты же сама ей советовала.
- А когда ж она уехала? Я с ней созвониться не успела, - мне захотелось узнать что-нибудь ещё.
- Нина, это как будто не ты, - опять удивилась Анна Владимировна. – И так слышу тебя плохо. Давай-ка перезвони.
Подозрительная Анна Владимировна положила трубку. А я перезванивать, разумеется, не захотела. Итак, у дочери олигарха Барковского есть подруга, которую зовут Ниной. Что, собственно, и требовалось доказать. Значит, отель Мариотт в Пенсильвании, недалеко от местечка под названием Поконо? Остается выяснить, как туда добираются. Была бы я в Москве, это было бы для меня делом привычным – я все-таки, ассистент руководителя и секретарь со стажем. Выяснять, куда и как добраться, где и что находится и тому подобное – моя непосредственная работа.
В бизнес центре отеля я освоилась совершенно. Клерки за стойкой администратора уже кивали мне, как старой знакомой и расплывались в фирменных американских улыбках. Поскольку больше желающих воспользоваться услугами всемирной паутины не нашлось, я могла долго бродить по виртуальным картам и информационным сайтам. Улов у меня получился неплохой. Я получила распечатку карты городка под названием Поконо и прилегающих окрестностей, я нашла инструкции, как добраться на машине из отеля, где я нахожусь, до этого места и, самое главное, я нашла телефоны нескольких отелей с названием Мариотт в радиусе нескольких миль от вышеупомянутого городка. Остается только обзвонить их все по очереди, и узнать, нет ли среди их гостей девушки с фамилией Палевич или Барковская.
Единственный тонкий момент в моем плане, это фамилия, под которой зарегистрировалась Катя. Что, если они с молодым человеком зарегистрировались под фамилиями «мистер и миссис Смит»? Тогда у меня ничего не выйдет, и придется звать на помощь мистера Безопасность, что испортит весь эффект. Мечтаю посмотреть на его физиономию, когда буду, не торопясь, рассказывать суть происшедшего полиции в его присутствии. Пусть послушает…
Буду небрежно вставлять фразы типа «ну, это очевидно» или «я сразу поняла», а он будет хмуриться и слушать. Он же не захочет теперь остаться в стороне и отдать это дело лейтенанту Вочелли. Теперь уже не сделаешь вид, что основная твоя работа – конференция, и отвлекаться ни на что другое ты не намерен. Уже отвлекся, и бывшие коллеги уже доложили об этом твоему Вочелли! Теперь придется дело распутать и распутать первым. Иначе – позор по самые уши, а Вочелли будет красиво ухмыляться. Поздно, батеньтка. Кстати, хорошо бы приобрести диктофон.
Я постаралась настроиться на предстоящий разговор и взялась за телефонную трубку. Теперь все зависит от того, насколько Катя экзальтированная особа. А то была у меня в Москве одна знакомая, которая, оформляя себе абонемент в читальный зал, назвалась Снежанной Бенедиктовной. Просто так, чтоб интересней было.
- Соедините меня, пожалуйста, с мисс Палевич, Екатериной Палевич, - попросила я служащего отеля, когда мне ответили по первому телефону.
- Простите, у нас не зарегистрирован такой гость.
Этого следовало ожидать. Я попробовала фамилию Барковская – пришлось долго диктовать её по буквам, догадываясь, по своему усмотрению, как её можно написать по-английски. Такой дамы тоже не нашлось. Однако, в третьем по счету отеле мне повезло.
- Момент, - голос служащего был бесстрастным, - соединяю.
Насколько сильно мне повезло, я поняла потом. Разговор получился короткий и ни к чему не обязывающий. То, что надо. Положив трубку, я сидела и соображала, как же мне дальше себя повести.
Думала я довольно долго. Потом я даже написала для себя кое-что на бумажке, чтобы не перепутать последовательность изложения своих доводов. Потом я задумалась о мужчинах… Что-то я, в последнее время, все с женщинами разбиралась. В этой американской истории полно мужчин, в том числе, молодых и интересных. Вон, один Катин жених чего стоит. И в ресторане с ней кто-то встречался. Есть ещё Антон Григорьевич Цайберг, о котором никак нельзя сказать, что он ни при чем…
Я покопалась в своих бумажках – что у меня за манера, записывать все на клочках, потом же ничего не найдешь! – и разыскала номер телефона Олега. Разумеется, я больше не думала, что он встретился мне в этом городе совершенно случайно. Вот, теперь будет знать, как играть в игры с плохими взрослыми дядями. Я набрала его номер.
- Ириш, привет! Как жизнь? – кажется, он немного удивился там, на своем конце телефонного провода.
- Привет, Олежка. Вот, сижу, думаю, чем бы мне заняться полезным.
- Что ж, мысли хорошие, - одобрил он. – И до чего додумалась?
- Грущу. Никто мне город не показывает, никто не развлекает. А жизнь проходит! Мне, видишь ли, уходить-то без разрешения никуда нельзя.
- Это начальство так свирепствует?
- Олег… ты же не знаешь ничего, - я сбавила тон и подпустила тоски в голосе, - у меня же тут неприятности случились. Минкина убили.
- Ириш, я тебя правильно понял? – осторожно спросил он.
- Правильно, к сожалению. Василия Николаевича отравили, можешь себе представить? Тут меня уже и полиция допрашивала, а уж здешний начальник службы безопасности просто ни на шаг не отходит, следит за каждым моим вздохом.
- А ты при чем?
- А меня подозревают! Я очень удобная кандидатура, оказывается.
- Ну и дела, - протянул он, - а я-то все собирался тебя куда-нибудь пригласить. По Нью-Йорку прогуляться, а тебе уже и не до этого.
- Ну, отчего же? Я с удовольствием приглашусь, когда на улице такая погода. Заодно я тебе расскажу о своих проблемах, может, посоветуешь чего?
- Ну, если ты можешь уйти, то давай встретимся через полчасика возле твоего отеля, лады?
- Конечно!
Итак, встреча с Олегом. Просто встреча старых знакомых. Даже, можно сказать, друзей. Эх, мужики… и без вас на свете не интересно, и с вами – полное разочарование. Надеюсь, мой мистер Безопасность не будет приставать со своими запретами выходить из номера? Даже уже не смешно. Ну, куда может деться человек, если он в чужом городе и стране? Вернется в отель, как миленький, когда спать захочет. Куда же я сбегу… Перед тем как идти гулять с Олегом, надо бы позвонить В Москву. Я устроилась на кровати и набрала длинный номер. Подруга была рада меня слышать.
- Ирка, я по тебе соскучилась! – закричала она в трубку.
- Я тоже, Ксюш. Как у вас там?
- Пока работаем. Вроде, все поутихло, даже странно, Ир. Сначала налоговая свирепствовала, Барковского, говорят, в прокуратуру вызывали. Потом, правда, отпустили, и все затихло. Цайберг хоть не орет на меня, показал себя человеком.
- Ну и что? Он тебя всю жизнь любил.
- А сейчас - просто отец родной. Все злющие ходят, никто не знает, что с нами будет, один Антон Григорьевич говорит, что надо переждать, а там все наладится.
- Я так понимаю, что твой Цайберг с Минкиным должны были провести какое-то серьезное дело. Минкин все провалил. Теперь виноватым остается только твой шеф и я. Раз он такой спокойный, может, надеется все свалить на меня?
- Не, Ир, ты раньше времени не дергайся. Цайберг мужик серьезный, сама знаешь. Раз он говорит, что все образуется, значит, так и будет. Знаешь же, что я оптимистка!
- Сто первый раз тебе объясняю: оптимизм, это недосаток информации.
- Да ну тебя, Ирка! А знаешь, я почти подружилась с Зоей Валерьевной из бухгалтерии, помнишь, я говорила? Все не так уж страшно.
Неожиданно для нас обеих в трубке повисла пауза. Медленно я соображаю, не могу сразу сформулировать… а мысль есть. Просто пока неясная.
- Ксюш, а ты у своей новой подруги не сможешь кое-что выяснить? Даже не у неё лично, а через неё. Как-нибудь так, чтобы она ничего не заметила.
- Обижаете, девушка. Я, чего хочешь, выясню, и ни одна живая душа не заметит.
- Тогда узнай, сколько в нашем холдинге держателей акций. Меня даже точная цифра не интересует, а просто хочу знать, их меньше 50 или больше?
- Что это ты, Ириш, на старости лет акциями заинтересовалась? Хочешь там в Нью-Йорке на бирже поиграть? Говорят, это дело хлопотное, и нам, простым людям, непонятное.
- Нет, подружка, мои намерения скромнее. Сама пока не очень ясно понимаю, зачем мне эти сведения. Мелькнуло какое-то соображение, а что с ним делать, пока не знаю. И ещё у меня к тебе дело есть. Сможешь записочку Барковскому переправить? Только чтоб твой не узнал, и вообще, никто не узнал. Справишься?
- Попробую…
- Ну и славно. Записочку я тебе по инету на мыло вечером скину, утром почту проверь.
Мы распрощались и положили трубки. Взяв с собой наличные деньги и корпоративную кредитку, я вышла из номера. Олег сказал, что будет у отеля через полчаса, но это время я не буду тупо сидеть в номере, лучше уж подождать на улице.
Красивый сегодня день, и на солнце тепло. Вполне можно сидеть на газоне, попивать из банки кока-колу и думать – кому же помешал старый плейбой Василий Николаевич? Нравятся мне здешние манеры - вон молодежь сидит на травке и беседует, как ни в чем не бывало. А вон те, вообще, целуются на виду у всех. Весна, господа.
Олега я увидела ещё издали и помахала ему. Я встала с бетонного парапета – побоялась все же сесть на газон и испачкать приличные джинсы – и направилась Олегу навстречу.
- Привет! Как здорово, что ты согласился меня прогулять, на улице просто чудо.
- Да, сейчас самый классный сезон. Летом жара будет, все побегут под крышу, поближе к кондиционерам. Ну что, пошли побродим?
 - По моему, самое вкусное во всех путешествиях, это пойти просто слоняться по незнакомому городу и - смотреть, смотреть… Каждый город надо почувствовать. Пойдем, посмотрим, каков ваш Нью-Йорк.
- Ну, он такой же наш, как и ваш, - усмехнулся Олег. – Я тут живу-то всего ничего.
- Все равно, ты здесь уже все знаешь. Вот покажи мне что-нибудь из местных достопримечательностей.
- А ты что, на экскурсию не ездила?
- Не успела. Тут Минкин умер, теперь не до этого.
- Да, дела… ты меня прямо огорошила этим известием. На статую Свободы уже поздно ехать, там надо до обеда отправляться, ну, куда… в музей? Слушай, это без меня, ладно? В морском порту, вот, классно, но отсюда далековато… О! Тут Эмпайер Стейт билдинг недалеко, это высотка такая известная, пошли я тебе его покажу. А заодно, ты мне расскажешь, что случилось с Минкиным.
Довольно долго Олег вел меня по улице с названием Пятая авеню. Мы шли все время прямо, никуда не сворачивая. На каждом перекрестке хорошо просматривались дома и улицы справа и слева. Везде толпа, витрины, все здания этажей по пятьдесят, наверное, не меньше. Ну, не все… а многие, но все равно. Наконец, мы свернули на перекрестке, где как раз зажегся зеленый свет на переход. С группой случайных товарищей мы пересекли улицу и пошли в перпендикулярном направлении. В смысле пейзажа ничего не изменилось, только солнце стало светить с другой стороны.
Однако, польза от изменения маршрута все же, была. Я увидела здание внушительной высоты, сужающееся где-то в небе, и вспомнила, что я видела его в кино. В первом этаже здания располагались, конечно, магазины, ресторан и банк. Мы вошли внутрь. Из магазина обуви, куда мы попали с улицы, стеклянная дверь вела в вестибюль, а там просматривался лифт, и холл с дежурным за стойкой.
Олег подвел меня к какому-то окошечку и, вздохнув, вытащил кошелек. Я увидела рядом с окошечком плакат с расценками. Видимо, здесь за вход надо платить. Это же Америка.
- Олежка, если тут принимают кредитные карты, давай я оплачу наши билеты, - предложила я.
- Ещё как принимают, - он заметно обрадовался.
Я протянула в окошко корпоративную кредитку. Значит, сегодня Олежка находится в образе бедного эмигранта, у которого дела идут не слишком хорошо. Тем более, что это я потащила его посмотреть на Нью-Йорк, а он это все уже видел. Помню, в прошлую нашу встречу он излучал уверенность в себе и ожидание перемен к лучшему.
На смотровую площадку народ запускали партиями, нам пришлось подождать у лифта, когда соберется группа таких же желающих, посмотреть на город с высоты, а потом мы все загрузились в лифт под руководством служащего. Ехали довольно долго. Честно говоря, я не ожидала, что мы попадем сначала всего лишь в круглую комнату со стеклянным окном, опоясывающим все стены. Только побродив по этому помещению и почитав описания того, что видно в том или ином направлении, я заметила лестницу, ведущую на открытую площадку.
- Олег! А это что, выход наружу? Что ж ты мне сразу не сказал? – я дернула его за рукав.
- Откуда я знал? Я тут тоже в первый раз.
- Как, в первый раз? Ты же тут живешь…
- Ну и что? Вот именно, что я тут живу. Мне надо работать, семьей заниматься, некогда по городу гулять.
- А сегодня как же?
- Это только ради тебя. Не каждый день в Америку приезжают знакомые, да и работы у меня сейчас нет пока, так что… вот так все удачно совпало, - он улыбнулся.
На открытой площадке было очень ветрено, в лицо сразу ударила воздушная волна, я еле устояла на ногах. А потом наступило время ужаса. Не знаю, что чувствовал Олег – я про него забыла на некоторое время – я застыла на месте. Было страшно пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкое равновесие, из-за которого я удерживаюсь здесь, а не лечу вниз в пропасть. Минут через десять, как мне показалось, я скосила глаза и посмотрела на Олега. Он смело вертел головой во все стороны, но, почему-то тоже не сходил с места.
Меня тронули сзади за локоть и попросили разрешения пройти. Оказывается, я стою у всех на дороге, заблокировав своим телом выход на открытую площадку. Пришлось собрать всю волю в кулак и переставить ноги на полшага в сторону. Славно, что при этом ничего не зашаталось. Мне стало чуть-чуть легче.
- Чего, Ириш, испугалась? – усмехнулся Олег.
- Ещё бы. Это не для слабонервных.
- Пошли поближе к перилам. Тут совершенно безопасно.
Над перилами вокруг всей смотровой площадки была натянута железная сетка, возвышающаяся на два полных человеческих роста. Вот это правильно – и выпасть невозможно, и все видно. Я ещё больше успокоилась. И даже подошла вслед за Олегом к перилам, а точнее, к самому краю площадки.
- А что, классно, что мы сюда пришли. Я не жалею, - признался он.
- Да, впечатляет.
- Эх, мог ли я раньше думать, что буду вот так стоять над этим городом и на него поплевывать!
- А поплевывать обязательно?
- Да я символически! Пусть знают, а то ишь, считают себя всех важней…
Нагулявшись по открытой площадке, мы вернулись в первую круглую комнату, где я заметила указатели в центре на столбе. Каждый указатель сообщал направление и расстояние до какого-то известного города. Разумеется, был тут и указатель до Москвы.
- Олежка, а как у тебя с работой? – спросила я его, когда мы спускались на лифте с небес обратно на землю.
- Пока никак. После того интервью, когда я с тобой столкнулся – полная тишина. С женой видимся редко. Короче, мрак, - он снова улыбнулся. Впрочем, совсем не мрачно.
- Может, вам вернуться? В Москве сейчас полно вакансий в самых разных компаниях. К тому же, у тебя сейчас английский, наверное, гораздо лучше, чем раньше.
- Иришка, не смеши, какие там, к черту, вакансии? Программёром в банке? Не, я хочу нормальные деньги получать, по миру ездить и вообще… мне в Москве и жить-то негде толком. Не к родителям же, с молодой женой. Найду чего-нибудь здесь… Ты лучше про себя расскажи. Что там произошло-то с Минкиным?
- Знаешь, я сама очень мало знаю. Во-первых, мне была неизвестна даже цель нашей командировки. Конференция была только поводом, для вида. Потом Минкин пригласил к нам в отель дочку Барковского, и она пришла.
- А у Барковского тут дочка есть? – удивился Олег.
- Представь себе. Она пришла, оказалась красивой девушкой, Минкин сразу «поплыл» от её вида и вручил ей конвертик от папы. А через день его кто-то навещает поздно вечером в гостинице и подсыпает ему хорошую дозу снотворного в алкоголь. Ещё мне повезло, что там начальник службы безопасности хорошо ко мне относится, а то все улики против меня, представляешь?
- А какие улики?
- Ну, например, отпечатки моих пальцев на стакане с виски. Я с Минкиным виски не пила. Только коньяк на фуршете. Не могли же в полиции перепутать коньяк и виски? Подстава явная, только кому это надо?
- Ир, у Минкина столько врагов – ты таких чисел не знаешь, поверь. Я тебе ещё тогда, в первую нашу встречу посочувствовал, помнишь?
- Да.
- Ты просто под руку кому-то подвернулась. Его старые приятели легко могли за что-то ликвидировать, а ты как раз рядом – очень удобно на тебя все свалить.
- Видишь ли, эти все рассуждения плавно подводят меня к мысли, что убийство Минкина готовилось заранее, и человек знал, что Василий Николаевич приедет в Штаты, и приедет не один. Ему, говорят, какое-то довольно редкое лекарство подсыпали, которое просто так не купишь, а значит, его запасли специально. На это время нужно.
- Ну да, готовились заранее, знали, что он приедет не один. Приехал с тобой, значит, подставляют тебя… все логично. Ирка, чем тебе помочь?
- Олежка, если будет крайняя ситуация – придется мне у тебя прятаться. Я хочу улететь в Москву тогда, когда и собиралась, а если меня захотят арестовать, я сбегу. Постараюсь, во всяком случае. Ты уж с женой своей договорись, чтоб она чего лишнего не подумала, а?
- Ладно.
- Спасибо, - с чувством сказала я. – Слушай, как же хорошо, что я тебя встретила. Приятно иметь в Америке своего человека.
Мы с Олегом дружно засмеялись и вышли из вестибюля на улицу. Мы прошлись ещё совсем немного, Олег увидел неподалеку станцию метро, точнее, это была просто лестница, крута уходящая в землю, а над ней два столба с зелеными круглыми фонарями, и сказал, что ему пора ехать домой. Он показал мне направление к моей гостинице, и мы попрощались. Олег поехал домой, а я отправилась пешком по вечернему Нью-Йорку.
Я насмотрелась на толпу, поглазела на витрины, купила себе булку с сосиской и подумала, что сегодняшний вечер очень хорош. Замечательная, все-таки командировка получается. Пришлось, конечно, таскаться по разным сомнительным местам, вроде стриптиз-клуба, но… это тоже жизнь. Где бы я такое ещё увидела? И на Брайтон посмотрела – прав был Олег, будто на 20 лет назад вернулась. Надо будет теперь выбрать время и сходить в музей Метрополитен или Гугенхейм. В оперу бы ещё попасть. В отеле, наверное, можно и билеты заказать. Спрошу у администратора. Темнеет, вроде. Придется поторопиться. У меня сегодня ещё есть важное дело – мне нужно будет сосредоточиться и отправить Ксюхе по Интернету обещанное послание. Надо будет подумать о Барковском, Цайберге и Минкине. Что-то тут есть такое…
Интересно, что там сейчас происходит в Москве? Я подумала, что совершенно спокойно смогу вернуться в свою квартиру и не буду теперь вздрагивать от звонков телефона и стука в дверь. Если мне дадут спокойно вернуться в Россию, то я уж, как-нибудь смогу поставить на место того, кто попытается влезть в мою жизнь и качать там права. Я больше не буду прятаться в квартирах подруг или родителей. Я сумею лично решить свои проблемы, и никаких неприятных разборок больше не побоюсь. Подумаешь, супермен. После общения с мистером Безопасность мне почти никто не страшен. Только лейтенант Вочелли, пожалуй, да и то, потому что я с ним ещё лично не встречалась.
В отель я вернулась через пару часов. На минутку забежала к себе в номер, скинула пиджак и сразу направилась в бизнес центр. Надо сосредоточиться и правильно составить письмо. За компьютером, как всегда, никого не было, я заняла место и принялась сочинять. Поскольку, кириллицы на местной клавиатуре не было, пришлось использовать клавиатуру виртуальную. Хорошо, что я знала, где её искать.
В самый разгар работы меня ласково похлопали по плечу. Я повернула голову – за моей спиной стоял со скорбным выражением лица мистер Безопасность.
- Привет! – сказала я, поворачиваясь обратно к монитору. – Что нового узнали?
- Не так много, как вы обещали. Зато для вас у меня есть новости.
- Ну? – я сохранила вордовский файл и прикрепила его к своему посланию для Ксюхи. – Говорите, что за новости? – теперь я кликнула курсором по кнопке «отправить». Все. Так что он там говорит?
- Я говорю, что пока я ездил в Бруклин беседовать с вашей бывшей соотечественницей, лейтенант Вочелли распорядился провести в вашем номере обыск. Его только что закончили, и, надо сказать, он дал интересные результаты.
- Это какие? – я сразу вдруг расстроилась.
- Во-первых, там не было вас! – он выдержал эффектную паузу.
Тоже мне, любитель театральных сцен. Явно ждет, что я сейчас начну спрашивать «а что во-вторых?», задрожу от ужаса... Ну, продолжай уже, считай, аплодисменты раздаются на полную мощность.
- А я сидела здесь, что тут особенного?
- Чак рассказал, что в кармане вашего жакета нашли записку с адресом и телефоном Анны Владимировны Палевич.
- И все? Да, у меня была бумажка с этим адресом, я на ней записывала, что купить для Минкина в аптеке. А я не делала из этого секрета.
- Хотите, я скажу, чем был отравлен ваш босс?
Я снова не стала подыгрывать ему и спрашивать очевидное «чем?» Тем более, что это он уже рассказывал давным-давно. Я просто промолчала.
- Снотворным, которое принимает ваша знакомая миссис Палевич. Стриптизерша нас не обманула, эта дама уже много лет принимает психотропные средства и антидепрессанты. Снотворное для неё изготавливается в ближайшей аптеке, его просто так не продадут, нужен рецепт от врача. К тому же, далеко не любой врач имеет право дать такой рецепт.
- То есть, кто-то украл у миссис Палевич хорошую порцию её лекарства, приехал с визитом к моему шефу и отравил его, так?
- Да, именно. Осталось только разобраться, кто?
- А не могла это сделать сама Анна Владимировна, как думаете? У неё могли быть старые счеты с моим шефом, они ведь очень давно знакомы. Она рассказывала мне, что Минкин раньше жил в Нью-Йорке и был женат на американке. И вот в те времена она была на него страшно обижена, мой шеф не захотел с ней общаться, посчитал её особой низшего круга.
- Для убийства маловато. А вы могли это проделать, получив её адрес ещё в Москве. Ваше объяснение об аптеке выглядит довольно наивно.
- Опять вы за старое? А дочку-стриптизершу вы нашли? Она, кстати, тоже вполне могла придти к Василию Николаевичу с визитом, он, разумеется, ей обрадовался. Он вообще, был ею совершенно очарован. Конечно, он предложил ей выпить, она воспользовалась ситуацией и подсыпала ему порошок.
- Откуда вы знаете, что это порошок? – нахмурился мой американский приятель.
- Я не знаю. Это предположение. А это порошок?
- Да, в одноразовых пакетиках. Растворяется в жидкостях моментально, вкуса не имеет.
- Очень удобно. И сколько нужно, чтобы человек больше никогда не проснулся?
- Штук пять. У вас был её телефон и адрес, вы сами говорите, что ездили к ней. Вы были в непосредственной близости от запасов снотворного, то есть, орудия убийства, вы легко заходили в номер к вашему начальнику, там полно ваших отпечатков… почему я ещё с вами разговариваю, а не надеваю на вас наручники?
Мы молча посмотрели друг на друга.
- Потому, что вы уже не полицейский. И наручников у вас нет.
- Ваше счастье, что вы посещали эту даму после убийства, а не до. Она это подтвердила. Хотя, кто вас знает…Слушайте, а поехали обедать? Я ужасно проголодался. Денек был…, ну ладно, какой уж был. Да ещё конференция эта никак не кончится… Давайте поедем к вам в русский ресторан, а? Я никогда не был в русском районе. Порекомендуете мне что-нибудь из русской кухни.
- Я только что ела на улице, ещё немного, и я лопну. Но, все равно, поехали. Только мне надо переодеться.
Кажется, сегодня я устраиваю экскурсии по городу Нью-Йорку для его же жителей. Прекрасное занятие для приезжего человека.
Не понравилась мне эта его фраза о том, что я ездила к Анне Владимировне после убийства Минкина, а не до него. А если станет известно, что я ездила на Брайтон и до этого? Меня Олег подвозил. А потом я вернулась на метро. Проверить это невозможно, подтвердить этот факт мог бы только Олег, но он, официально, на моей стороне. И все же…
Надо будет выяснить, правда ли у Олега было интервью по поводу работы в тот вечер. Как говориться, по традициям жанра, подозреваются все. Я быстро вышла из своего номера и у лифта встретилась со своим кавалером на сегодняшний вечер. Однако, о том кавалере, с которым провела день, я думать не перестала. Почему он постоянно оказывается рядом?
Сообщение для Ксюхи я уже отправила, теперь остается ждать утра. Вот утром мне этот господин из охраны будет совершенно некстати, поскольку мне предстоит поездка в горы. Завтра от него надо отделаться. А сегодня – он мой лучший друг.
- Послушайте, Дэвид, - спросила я в лифте мистера Безопасность, - так вы мне не сказали, нашла полиция стриптизершу?
- Пока нет. Думаю, она сейчас далеко. Кстати, в ту ночь, когда умер ваш шеф, она все время была в своем клубе. Она выступала, как всегда, с большим успехом, и никуда не отлучалась до самого закрытия заведения, а это у них случается между четырьмя и пятью утра. К этому времени ваш начальник был уже мертв несколько часов.
- Свидетели надежны? – спросила я, выходя в холл первого этажа.
- Да. И их целая толпа.
- Значит, не она? – уточнила я на всякий случай. Мистер Безопасность только покачал головой. – Жаль. Но, она, конечно, соучастница.
Мы дружно зашагали к выходу под взглядами дежурного администратора, его двух помощниц и буфетчицы, что тут же оказалась в холле. Чувствуется, сотрудникам будет, о чем поговорить. Как ни странно, мистер Безопасность вызвал для нас такси. Я хотела было съязвить, что ожидала, будто мы опять пойдем пешком, но раздумала. Тем более, я вспомнила, что так и не сообщила своему американскому приятелю одну важную деталь.
- Кстати, я не успела вам рассказать кое-что. Когда я покупала на Брайтоне себе тур в Канаду, который из-за вас благополучно пропал, то видела нашу стриптизершу в ресторане с каким-то мужчиной. Я его не знаю и больше не видела, но, наверняка, это мог быть её сообщник.
- Или любовник, который об отравлении приезжего господина из России ничего не слышал. Или случайный знакомый. Или родственник. К чему эта информация?
- Нет в этом деле случайных знакомых, я уверена. Сначала она забирает чужой конверт, а на следующий день встречается с каким-то мужиком. Возможно, конверт теперь у него.
- И что вы предлагаете?
- Давайте пойдем в этот ресторан, и вы расспросите официантов. У вас, случайно нет её фотографии?
- Случайно есть. Я взял одну в стриптиз клубе.
- Разумеется.
- Я взял её для дела.
- Несомненно, для дела. Исключительно, для дела, - я позволила себе понимающе усмехнуться.
- Вы выучили много английских слов, но, все равно, у вас чудовищный русский акцент, - он отвернулся к окну и, кажется, слегка покраснел.
Я только тихо усмехнулась. Бог мой, как все серьезно. Постепенно начинаю думать, что русские женщины – страшная сила.
Прибыв на Брайтон, мы вышли из машины, и мой спутник отпустил такси. Я, вопреки ожиданиям, прекрасно себя чувствовала в вечернем платье на тротуаре рядом с овощным магазином. Как и раньше, на улице орали дети, громко разговаривали взрослые, кто-то тащил пакеты с продуктами к багажнику ближайшей машины. Уже зажглись фонари, пахло морем, и было возмутительно тепло для этого времени года. Я смело взяла мистера Безопасность под руку и повела к тому ресторану, который видела в окно из скромного кафе.
- Чего вы так напряглись? – спросила я своего кавалера.
- Просто подумал, что зря не приехал на своей машине. Найдем ли мы здесь потом такси? Здесь неспокойный район.
- Здесь? Да вы с ума сошли! Смотрите, какие милые вокруг люди. Лично я чувствую себя, как дома.
- В Москве все так же, как здесь?
- Ничего общего! Приезжайте, сами посмотрите.
Мы вошли в зал ресторана. Внутри было красиво, даже роскошно. В интерьере присутствовало гораздо больше позолоты, чем позволил бы хороший вкус. Что-то это мне напоминает…Нас встретила эффектная дама средних лет в полной боевой раскраске. Смотрелась дама покруче, чем подружка моего кавалера Долорес.
- У вас заказано? – пропела нам дама низким грудным голосом по-русски.
- Нет, - сообщила я. – Нам столик на двоих.
- Хорошо, идемте, - сказала она по-английски, обращаясь к мистеру Безопасность.
- Вот отсюда будет хорошо видно, - проговорила дама интимным шепотом, раскладывая меню на одном из столов. Ко мне она обращалась исключительно по-русски.
- Видно, простите, что?
- Вы недавно приехали в страну? У нас варьете. Начинают через час. Вам повезло, что ещё не все хорошие столы заказаны.
Мы расположились за столом и раскрыли меню – там все было на русском и английском языках. Я поймала себя на мысли, что в Москве сейчас точно такие же меню – двуязычные.
- Все хорошо? Вам удобно? – спросила наша гостеприимная дама у мистера Безопасность по-английски.
Ему было удобно. Просто он слегка напрягся – попасть за границу, проехав сорок минут на такси, это, знаете, испытание.
- А как вы догадались, что он по-русски не говорит? – спросила я даму.
- Сразу видно, - она аристократично пожала плечами. – А вы, наверное, москвичка?
- Да.
Она только сочувственно мне улыбнулась и удалилась, пожелав приятного вечера.
Я посоветовала моему кавалеру попробовать что-нибудь чисто русское – борщ и пельмени, например. Но он отказался от моих советов и углубился в изучение меню. Через несколько минут возле нас уже возник официант в косоворотке. Мы сделали заказ и, дождавшись, когда он уйдет, стали смотреть друг на друга.
- Почему вы не показали ему фотографию стриптизерши?
- Покажу обязательно. Не хочется начинать вечер с этого, оставим стриптизершу на сладкое.
- Хорошо. Вы уже не боитесь, что здесь опасный район?
- Надеюсь, вы меня защитите.
- Обязательно, - пообещала я.
Нам принесли заказанные напитки. Мне – клюквенный сок, ему – порцию виски.
- Надо было заказывать водку, вы же в русском ресторане, - проворчала я.
- А вы не соврали, что разведены? – вдруг спросил мой кавалер.
- Нет, - поколебавшись, опять соврала я.
- В таком случае, я могу за вами ухаживать? – обрадовался он.
- Я не против, - я ласково улыбнулась.
Посмотрим, дружок, как ты будешь это делать. Разведена я или нет, никого не касается. Я ещё, кстати, сама не решила. Если собираешься ухаживать – давай, флаг тебе в руки.
Делать он начал это довольно просто. Начал рассказывать о себе. Странные создания, эти мужчины. Он думает, что развлекает даму, рассказывая ей во всех подробностях, как он ездил в космический центр во Флориде, будучи ещё учеником старших классов. Надо было бы сначала выяснить у дамы, что ей интересно, а что – не очень, и уж тогда… Ему просто повезло, что про космический центр мне оказалось интересно. Запуски в космос, все-таки. Удивительно, что у них в такие места пускают всех желающих, да ещё катают на экскурсионном автобусе. Кстати, я понятия не имею, что происходит в нашем Звездном городке.
- Вы за всеми женщинами ухаживаете, рассказывая им про космический центр? – спросила я, когда он выдохся.
- Нет. Только тем, кому это может быть интересно.
- Расскажите теперь о себе, о том, как живется в Нью-Йорке. Если уж мы вместе расследуем дело, то хорошо бы знать друг о друге побольше, - предложила я.
- Я как раз хотел вам предложить то же самое. Давайте так, три минуты рассказываете вы, а потом три минуты говорю я. Потом опять меняемся, согласны?
- А вопросы по ходу дела задавать можно?
- Если в течение тех трех минут, то - да.
А что? Все равно делать нечего. Только ужинать – вон, кажется нам несут большой поднос. Я согласилась.
Игра началась не сразу. Сначала мы с мистером Безопасность дождались, когда меланхоличный щекастый парень медленно расставит тарелки на нашем столе, царственным жестом подвинет на середину стола корзиночку с хлебом и, наконец, не торопясь отчалит. А потом мой кавалер снял с руки часы и положил их на середину стола.
- Итак, мисс Ирина, начинайте. Время пошло!
- Минуточку! А почему я первая?
- Потому, что я уже рассказывал вам про космический центр, а ещё даму следует пропустить вперед.
Ах, вот оно что.
- Ах, про космический центр? Тогда и я буду рассказывать то, что похоже на ваш рассказ, только из своей жизни. И я расскажу вам, как ездила на экскурсию в Питер. То есть в Петербург, конечно.
Это легкая тема. Петербург – красивый город, столько истории. Иностранцу можно рассказывать про него часами, не вставив ни слова о себе. А тут какие-то три минуты. Смешно. С задачей я справилась отлично, то есть я много говорила, но мистер Безопасность не узнал обо мне ничего. Ты умница, Ирка.
- Ну, хорошо…, - протянул мой кавалер, ковыряя вилкой у себя в тарелке. – Тогда, я расскажу о том, как я развелся с женой.
- О,… может, это слишком личное?
- Может быть. Однако, тогда и вам придется рассказать мне о своей личной жизни.
Я поняла, что у меня совершенно пропал аппетит.
Дэвид Хантер женился в довольно зрелом возрасте. К тому же, работа в полиции не слишком способствует семейной жизни. Ты постоянно задерживаешься, ты всегда страшно устал, и вообще, не очень точно известно, придешь ли ты сегодня вечером домой. А нервы? Через пару лет работы в полиции такого города, как Нью-Йорк, ты в каждой мелочи уж видишь улики или скрытый смысл, начинаешь доставать близких людей дурацкими придирками и подозрениями.
Однако, он теперь понимает, что частично сам был виноват в своем разводе. Надо было жениться на тихой домашней женщине. А он почему-то решил, что у него все получится с яркой и веселой сотрудницей одного рекламного агентства. У неё была масса знакомых, она со всеми находила общий язык. Когда-то она собиралась стать журналисткой, но потом решила, что работа в рекламе больше ей подойдет. Она познакомила его с целой толпой своих друзей, он ходил с ней на презентации и в клубы, она водила его в мастерские художников и дизайнеров одежды, а один раз он даже наблюдал за съемками новой коллекции для журнала «Вог». Поначалу это было, как поездка на другую планету – захватывающе и необычно. Потом пейзаж в иллюминаторе стал привычным, а потом просто надоел.
- Когда она поняла, что я прихожу домой, чтобы отдыхать, то есть потягивать пиво и смотреть футбол по телевизору, она была очень разочарована. Таскала меня на какие-то важные вечера, презентации, куда невозможно было придти одной, без кавалера. Я старался не ходить. Она, видимо, нашла себе кого-то другого. Потом ещё другого, а потом ещё.
- Вы почувствовали себя ненужным и решили уйти?
- Нет, я ничего не почувствовал. Я однажды ответил на телефонный звонок, когда она была в ванной, а в трубке изумленный мужской голос спросил «это кто?» Она даже перестала сообщать дружкам, что формально находится замужем, - он помрачнел.
- Я говорила, что это неподходящая тема.
- Ничего, теперь ваша очередь. Вы можете рассказать мне о своем разводе, а я, наконец, поем.
- Боюсь, вам не понравится мой рассказ. С моим мужем у меня были похожие проблемы, и сейчас я больше на стороне вашей бывшей жены…
Мистер Безопасность так зыркнул на меня, что я осеклась.
- Вы что, тоже изменяли своему супругу, прыгая из койки в койку?
- Изменяют, обычно, мужчины, если хотите знать, - я даже немного повысила голос. Что за намеки, в конце концов?
- Я своей жене не изменял.
- А мой муж изменял мне. Да ещё так цинично! Сидел целыми днями за компьютером, я думала, он работает, он компьютерный гений, ему нельзя мешать. Он только и отрывался от экрана, когда я звала его обедать или ужинать. И в офисе эти ненормальные программисты собираются всегда ближе к вечеру, когда все простые люди уже уходят домой. Они же творческие натуры, у них свой график, они не такие, как все.
- И что дальше? – мой собеседник больше не ковырялся в тарелке, он смотрел на меня.
- А дальше, я случайно открыла его электронную почту. Вернее, она сама открылась, видимо, я нажала что-то не то. И я увидела письма других женщин моему мужу. Много. Некоторые писали чаще, другие – реже, но, судя по этим письмам, он встречался с этими женщинами. С одной из них он ходил на концерт модной группы, с другой часто проводил выходные за городом, а с третьей он договаривался поехать отдыхать в Египет. Их всех он нашел через службу знакомств по Интернету. Так удобно. Я думала, что он работает, а он находит новых подруг. Потом он говорил мне, что ему надо уехать по работе и ехал встречаться с кем-то из них.
- И когда же он работал?
- Не знаю. Денег он не зарабатывал. Все обещал, что, когда закончит большой проект, то получит серьезную сумму.
- И вы развелись? Или пока думаете, что делать?
- Пока думаю. Он укатил в Египет с какой-то девицей, а мне сказал, что едет в командировку по делам его компьютерной фирмы. Я прочла последнее письмо от этой женщины, там она уточняла, где, и во сколько они встречаются, спрашивала, все ли в порядке с билетами и визой. А потом мне вдруг позвонил её муж. Стал орать и угрожать. Узнал каким-то образом мой адрес, и приехал ко мне домой. Он не верил, что я ни при чем, считал, что я сводница, что я беру деньги за подобные услуги. Он ничего не хотел слушать, он был просто вне себя. Его крики услышали соседи и стали стучать в мою дверь. Тогда мне удалось его выпроводить. Потом он преследовал меня. Приезжал к моему дому, звонил по телефону. Я переехала к родителям, но он узнал и этот адрес, до сих пор не понимаю, как ему это удалось. Перед самым вылетом в США я пряталась у подруги. Может быть, это было даже к лучшему, потому что у меня не оставалось времени думать об изменах мужа.
Мы замолчали. Нам обоим захотелось тишины.
- Простите, что я начал этот дурацкий разговор, - сказал мой кавалер.
- Да. Лучше его закончить.
- Зато теперь мне больше не полезут в голову дурацкие сомнения на ваш счет. Такой человек, как вы, Ирина, никого никогда не может отравить. И простите меня ради Бога за то, что я иногда чуть-чуть сомневался.
- Только чуть-чуть? – я слегка улыбнулась.
- Самую малость, - он показал на пальцах, какими микроскопическими были его сомнения. – Вы не сердитесь?
- Да, давайте оставим в покое личную жизнь и расспросим официантов, не видели ли они здесь недавно девушку с вашей фотографии, и не запомнили ли её спутника.
Мой кавалер вытащил из внутреннего кармана куртки рекламный листок с изображением стриптизерши Катрин-Нинон и оглянулся в поисках официанта. Однако, тут вдруг что-то грохнуло и загремело. Мистер Безопасность вздрогнул. Вокально-инструментальный ансамбль, в духе далеких 70-х, уже выстроился на сцене недалеко от нашего стола и начал развлекать дорогих гостей. Все разговоры пришлось отложить, поскольку музыка и голос солиста вытеснили все прочие звуки из жизни без шансов пробиться.
Я и мистер Безопасность честно выслушали песню про любовь на русском языке. Когда она отзвучала, тут же началась другая, на этот раз более ритмичная и жизнеутверждающая. Несколько пар вышли на маленький свободный пятачок возле сцены и принялись топтаться в такт. Мой спутник наблюдал за происходящим с интересом. Пусть познакомится с русской спецификой, ему пригодится для работы. А то живет столько лет в Нью-Йорке, и до сих пор не был на Брайтоне… непростительный пробел в кругозоре.
После второй песни про любовь, на сцену выскочил стройный мужчина в блестящей рубашке и заявил собравшимся, что сейчас перед нами выступят артисты варьете из Москвы. Я почему-то стала подозревать, что варьете, на самом деле, будет из Одессы.
На маленький пятачок, где только что народ пытался устроить «танцы», выскочили четыре девушки в шляпках, какие носили в восемнадцатом веке, и в разлетающихся юбках. За ними выбежали три молодых человека в гусарских костюмах. Вся компания стала дружно вскидывать ноги и кружиться на крохотном пространстве между столов.
С удивлением я обнаружила, что зрелище меня захватывает. Артисты могли похвастаться настоящей балетной подготовкой, да и номер был поставлен очень профессионально. Когда танец завершился, ресторанный зал вздрогнул от оваций, и я тоже с удовольствием аплодировала.
Сразу за первым танцем начался следующий – здесь экономили и пространство, и время – причем, в следующем номере участвовали уже не все артисты. Один молодой человек и две девушки изображали что-то медленное и тягучее, каждая девушка тянула парня к себе, а он разрывался между ними, не зная, какую предпочесть. Видимо, эта тема для всех собравшихся была знакомой. В зале наступила такая тишина, что я вдруг услышала, как громко я дышу. Дэвид Хантер тоже следил за актерами, не отрывая взгляд. В конце этого сложного танца молодой человек оказался лежащим на полу без видимых признаков жизни, а каждая из девушек – осталась стоять одинокой. Что-то было в их позах трагическое. Зал не успел разразиться аплодисментами – все замерли с тяжелым чувством.
Однако, танцевальная группа из Москвы не хотела, чтобы публика долго грустила. Тут же на пятачок выскочили две другие девушки и два других парня в русских национальных костюмах. Следующий номер был жизнерадостным и легким. Этим хлопали громко и с удовольствием. А потом начался настоящий стриптиз. Я уже побывала в стриптиз-клубе, так что не очень удивилась. И должна была признать, что этот номер был не хуже, а возможно, и лучше того, что я видела в заведении, где выступала наша знакомая.
Красивая девушка томными движениями снимала с себя части довольно сложного многослойного наряда. В перерывах она делала разные танцевальные движения. Чем меньше на ней оставалось одежды, тем меньше движения напоминали танец, под конец они стали почти неприличными. Кстати, выяснилось, что девушка нанесла на свое тело блестящий спрей или мазь. Я вдруг заметила, что в зале стало довольно темно, и тело артистки эффектно мерцает в полумраке.
Потом были ещё танцевальные номера в разных музыкальных и хореографических стилях. Между ними не было ни секунды перерыва, за столиками никто не ел, не разговаривал, не обращался к официантам. Публика смотрела выступление. Когда все закончилось, народ долго и с удовольствием аплодировал. Я бросила отбивать себе ладони гораздо раньше, чем это прекратил мистер Безопасность.
- Кажется, вам понравилось? – спросила я, когда снова появилась возможность разговаривать.
- О, да. Ничего подобного я ещё не видел. Я рад, что вы привели меня сюда. Очень необычно.
- Теперь попробуем поговорить с официантом?
- Давайте. Вы можете вспомнить, за каким столиком вы видели вашу знакомую?
Я оглядела зал. Подумав минутку, я сообразила, у какого окна сидела эта пара, и показала своему спутнику.
- Отлично. Вон и официант, который обслуживает тот стол.
Мы расплатились за свой ужин, причем мистер Безопасность проявил себя джентльменом и пресек все мои попытки заплатить за себя корпоративной кредитной картой. С нужным официантом мы, тщательно рассчитав траекторию движения, «совершенно случайно» столкнулись у самой двери на выходе. Он вопросительно взглянул на мистера Безопасность, когда тот слегка загородил ему дорогу.
- Можно задать вам пару вопросов?
- По поводу чего? – спросил парень на прекрасном английском.
- Не вспомните ли вы эту девушку? Она ужинала здесь не так давно с молодым человеком.
- Вы не показали мне никакого удостоверения, и я не обязан отвечать на ваши вопросы, - сообщил парень.
- Я из службы безопасности одного большого отеля в Манхэттене, и веду расследование совместно с полицией. Кстати, у вас гражданство США или Грин карта? Лейтенанту Вочелли, моему приятелю, придется заниматься этим рестораном, будет хорошо, если у вас все в порядке, - равнодушным тоном пробормотал мистер Безопасность, глядя в сторону.
Официант, почему-то изменился в лице.
- Дайте посмотреть на фотографию, - попросил он.
- Прошу, - мой спутник протянул ему рекламу стриптиз клуба.
- Как звать не знаю, но она здесь часто бывает, она живет тут неподалеку.
- А с кем она была здесь в последний раз?
- Мужчину видел впервые, ничего сказать не могу. Явно только что приехал.
- А где живет эта девушка?
- Точно не знаю, но это в белых домах, «кондо» на Вест шестой улице. Там все русские.
- Ясно. Спасибо, - сказал мистер Безопасность, убирая рекламный листок. – Надеюсь, ты въехал в страну легально? Я-то о тебе сейчас забуду, но когда-нибудь другие могут поинтересоваться. Ты бы решил вопрос с легализацией.
- Я работаю над этим, - пробормотал парень с таким выражением на лице, будто у него схватило живот, и ему очень плохо.
- А почему вы сказали «мужчина»? – спросила я. – Разве с этой девушкой был тогда не молодой человек?
- Нет, он довольно пожилой и немного странный. Мне показалось, что на нем парик.
- А что ещё странного было?
- Да вот это и странно. Лицо старое, руки тоже, а со спины посмотришь – вроде, молодой. Это из-за парика. Ну, и осанка у него хорошая, как у военного. Это все.
- Ну, удачи, - мистер Безопасность с сомнением посмотрел на нашего нового друга, и повел меня к выходу.
На улице было тихо, темно и не холодно. Прохожих стало совсем мало. Я с удовольствием вдохнула полной грудью.
- Отличный вечер! Весна, - объявила я.
- Пора возвращаться.
- Прямо сейчас? А погулять у моря? Ну, раз уж мы все равно здесь…
- Это небезопасный район. И вы замерзнете, гуляя у моря. Давайте искать такси.
- Здесь где-то есть кар-сервис, мне его вызывали из русского ресторана.
- Предпочитаю такси, - проворчал мой американский друг. Он вытащил из кармана сотовый телефон и принялся тыкать пальцем в кнопки.
- И что мы узнали за сегодняшний вечер? Я, честно сказать, разочарована, - сказала я. – Я так надеялась, что мы сможем выяснить, что за человек был в тот раз со стриптизершей. Я думала, что он и есть настоящий убийца. Во-первых, его никто не знает, во-вторых, он связан с дочкой Барковского. Она взяла конверт, а он разделался с Минкиным, когда возникла опасность, что что-то пойдет не так. В кино говорят, что свидетели долго не живут.
- Это если они не успели дать показания. На мой взгляд, мы узнали многое. Во-первых, этот мужчина изменил свою внешность. Значит, ему есть, что скрывать. Во-вторых, официант упомянул, что было заметно, что он только что приехал. Такие люди, как официанты, сразу замечают подобные вещи. Вы обратили внимание, что дама из русского ресторана разговаривала с вами по-русски, а со мной только по-английски?
- Ещё бы. Она даже определила, что я москвичка.
Мистер Безопасность наконец дозвонился, куда хотел, и сунул свой телефон в карман.
- Такси сейчас будет, - сообщил он мне.
- А у нас остается ещё один живой свидетель, - в свою очередь, сообщила я ему. – И этот свидетель может быть в опасности, в соответствии с теорией, что они долго не живут.
Мы с Хантером посмотрели друг на друга.
- Вы имеете в виду…, - он неопределенно махнул рукой в сторону.
- Да, именно! И может быть, в эту минуту с нашим последним свидетелем хотят покончить…
- Идемте, - он крепко взял меня за руку, - будете показывать дорогу.
Мы быстро пошли по улице, а потом заметно прибавили шаг.
- Славно, что вы уговорили меня прогуляться, - сострил мой кавалер, но мне было не смешно, я уже здорово запыхалась.
К белому, совсем московскому, многоэтажному дому мы добрались почти бегом. Мистер Безопасность, увидев за дверью охранника с кучей мониторов, стал требовать, чтобы тот пошел с нами. Парень от неожиданности так растерялся, что согласился. Поначалу он сделал попытку нас не пустить, мол время позднее, а он не получал о нас никаких инструкций. Однако, Хантер начал орать, что участвует в расследовании убийства, и у парня могут возникнуть проблемы, если он откажется помочь следствию, после чего всякие инструкции показались парню сущей ерундой.
Анну Владимировну мы нашли в её гостиной лежащей на диване. Она не подавала никаких признаков жизни, а рядом с ней на столике стоял пустой стакан. Пока мистер Безопасность звонил в полицию и американскую экстренную медицинскую помощь, я тихо огляделась и увидела на столике записку на русском языке. Всего несколько слов: «Ирина из Москвы, от Василия Николаевича Минкина». Кроме меня, этот листок никто не заметил: мужчины хлопотали вокруг хозяйки квартиры.
Я хотела показать записку Хантеру. Честно, хотела. Даже уже рот открыла, чтобы позвать его. Потом подумала и, оглянувшись на своего спутника, засунула под бретельку бюстгальтера. Скажу потом.
После того, как я спрятала записку, а мистер Безопасность позвонил своим бывшим друзьям в полицию, у нас обоих возникло острое желание поскорее из этой квартиры смотаться. Мы без слов поняли друг друга и двинулись к двери.
Охранник, заметив наши перемещения, снова нахмурился, но мистер Безопасность заявил, что ему обязательно надо встретить коллег снаружи. Поскольку место преступления должно охраняться до прибытия полиции, то самому охраннику придется остаться и ждать. Парень не успел возмутиться, а мы уже быстрым шагом двигались к лифту. Впрочем, в последний момент, мой кавалер свернул к лестнице и потянул меня за собой. Выйдя из подъезда, мы заметили вдалеке полицейские мигалки и дружно повернули в другую сторону. Скрывшись за домом, мы направились к ближайшему переулку и углубились в жилой квартал.
Пройдя метров пятьдесят, мой кавалер сбавил скорость и перевел дух. Я восприняла это как команду «вольно». Наконец-то.
- Ну что, вы тоже не всегда действуете законными средствами? – поинтересовалась я.
- Это я от вас заразился. Зато, я предусмотрительно взял с собой свидетеля, этого парня из их охраны. Нас никто не обвинит в попытке отравить эту женщину.
- Как думаете, с ней все будет в порядке?
- Мы с вами сделали все, что могли, теперь там справятся без нас. Молитесь.
- Я не умею.
- Я тоже. Остается экспромт.
Дэвид Хантер снова вытащил свой сотовый и принялся звонить диспетчеру такси, что машину мы поджидаем несколько в другом месте. Дело уладилось быстро, минут через пять перед нами остановился автомобиль узнаваемой желтой окраски с черно-белыми шашечками. Водитель выскочил из машины и распахнул перед нами дверцу.
- Вы довольны нашим вечером? – спросил меня мой кавалер, когда мы устроились на заднем сидении. Кстати, пассажирский салон в этой машине был отделен от водителя темным стеклом.
- Больше да, чем нет.
- И это после того, как я притащился в такую даль, чтоб накормить вас привычной вам едой, да ещё спасал вашего свидетеля! На вас не угодишь.
- Не ворчите. Вечер в ресторане мне понравился, а наше расследование пока меня не удовлетворяет! Потому что я так и не понимаю, кто убил Минкина! Ясно, что есть кто-то ещё, он здесь рядом, но я не вижу, как он связан с этой историей. И, вообще, я должна вам кое в чем признаться…
- Я так и знал! – он даже хлопнул себя рукой по коленке. – Все же, вы мне врете!
- Нет, это не вранье. Я просто ещё не рассказывала вам об Олеге. Это один мой знакомый, мы раньше работали вместе, а теперь случайно столкнулись в отеле. У него временные трудности с работой.
- Он был знаком с вашим бывшим шефом?
- Лично нет, но в нашей компании о Минкине знают все.
- А с нашей стриптизершей он знаком? – мистер Безопасность пока так и не заинтересовался Олегом, спрашивал равнодушно, для очистки совести.
- Этого я утверждать не могу, но продолжаю считать, что в этой истории нет случайных людей, значит, мы должны проверить и Олега.
- Об этом вашем старом знакомом надо рассказывать не мне, а лейтенанту Вочелли. У него есть все средства для того, чтобы найти человека в большом городе и установить его связи. А у скромного начальника службы безопасности в одном из отелей таких возможностей нет, - он откинулся на сиденье и стал смотреть в окно.
Кажется, сейчас мы начнем хмуриться и угрюмо молчать. А ещё считается, что это женщины склонны воспринимать все слишком эмоционально.
- Зато у вас есть старые связи в полиции. Друзья. Почему-то я думаю, что у лейтенанта Вочелли нет на службе друзей, а у вас есть, - сказала я с нажимом, а потом забеспокоилась, не перестаралась ли я.
- Ну, положим, тут вы правы, - удовлетворенно проворчал он. Ничуть я не перестаралась.
- Вот и попросите их выяснить все об Олеге. Он приехал несколько лет назад, потом оформил себе вид на жительство, как там у вас это называется? Грин карту. Потом он говорит, что женился, и у него даже родился сын. Вот сколько информации. Я даже подскажу вам его фамилию, правда, не знаю, как именно он пишет её по-английски.
- Ладно, я постараюсь проверить этого вашего знакомого. Только неясно, какая ему выгода от участия в этом деле, если он в нем участвует?
- Если бы ему хорошо заплатили за убийство Минкина, то он не стал бы продолжать бегать на собеседования по поводу устройства на работу, - подумала я вслух. – Он бы взял деньги, молодую жену с ребенком, и уехал бы в другой штат, на всякий случай. Тогда, почему же он тут появился?
- Это может быть просто совпадением. Случайностью.
- И все же, надо убедиться, что это случайность.
- Пока я хочу убедиться, что вы больше ничего от меня не скрываете. Кстати, что за бумажку вы спрятали в квартире свидетельницы? – прищурился он.
- Ой, я совершенно забыла, хотела вам сразу показать, как только мы выйдем из квартиры, - я торопливо выдернула записку из под бретельки и развернула перед носом у Хантера.
- О-о, разумеется, вы просто забыли. Переведите, - скомандовал он.
Я перевела.
- И больше ничего?
- Нет.
- Ну, это уже глупости. Мистеру Вочелли уже в десятый раз показывают, что арестовывать надо вас. Вы теперь должны сидеть у себя в номере и не показывать носа на улицу. Вочелли, все же, не полный идиот, теперь он должен заинтересоваться, кто же так отчаянно желает доказать ему, что все следы ведут к вам? А если он не захочет вас арестовывать, то, возможно, вас захотят ликвидировать, чтобы обвинению стало совсем легко. Давайте-ка, дальше мы разберемся без вас. Сидите и ждите, я потом вам все расскажу, договорились?
- Конечно, - сказала я, безропотно передала ему записку и стала смотреть в окно.
До гостиницы мы доехали в молчании. Я смотрела в окно, ночной город был невозможно красив, особенно, если смотреть с противоположного берега реки. Впрочем, это мог быть и залив, я пока не очень разобралась с местной географией. Смотрелось, правда, здорово, особенно мне понравился мост, подсвеченный огнями. Мост через ночь…
С мистером Безопасность мы попрощались довольно сухо. Он был недоволен моей готовностью сидеть в своем номере, подозревая, что ею я маскирую свои тайные планы. Наверное, решил, что после сегодняшнего вечера я могла бы уже безоговорочно ему довериться, и ужасно оскорбился, что этого не произошло. Что поделать, тайные планы у меня, действительно, есть.
Хантер проводил меня в мой номер, лично проверил все закоулки в нем, а также исправность окон, убедился, что мне ничего не угрожает, буркнул «доброй ночи» и удалился. Пока все отлично. Остается один вопрос: как мне уйти отсюда утром? Мистер Безопасность, конечно, будет меня караулить на пороге моего номера, да и о камерах наблюдения в коридорах отеля забывать не стоит…
Однако, до утра ещё далеко. А в Москве скоро начнется новый рабочий день. Я быстро вылезла из вечернего платья и переоделась в джинсы и спортивную куртку. Теперь можно немного заняться делами. И для этого я отправилась в бизнес центр.
Стало уже доброй традицией, что я появляюсь там исключительно в ночное время. Дежурный администратор кивнул мне, как хорошей знакомой, я привычно уселась за компьютер и окунулась в мировую паутину.
Ксюха прислала мне пространное письмо такого содержания, что, если этот текст прочтет её непосредственный начальник, пожалуй, в нашей фирме её больше никто не увидит. Как бы Цайберг её ни любил, всему есть предел… Она поделилась всем, что узнала об акциях, о количестве их держателей, у кого какой процент, и так далее. Поскольку, в нашем случае, держателей акций оказалось меньше 50, причем, гораздо меньше, то их учет ведется прямо у нас же на предприятии. Безумно удобно… Остается надеяться, что подруга сообразила стереть свою писанину в личном почтовом ящике не только из папки «отправленные», но и очистить содержимое «корзины». Ну, не первый же день она у нас работает, в самом деле. Не маленькая.
То, что она сообщала, замечательно дополняло картину происшедшего здесь в Нью-Йорке. А события-то, оказывается, В Москве тоже шли полным ходом. Ох, не зря мне не понравился тогда кавалер этой стриптизерши Кати в ресторане. И официант подтвердил, что это был человек немолодой… А теперь эта Ксюхина информация. Её шефу сильно не понравится, что секретарша узнаёт о нем и его контактах то, что он предпочел бы скрыть ото всех.
Я распечатала Ксюхино послание и немедленно удалила его из своего почтового ящика. Конечно, это моя личная почта в Интернете, но, все же… Зная пароль и логин, можно просмотреть мою почту с любого компьютера, в какой бы стране он ни находился. А в моем домашнем компьютере, кстати сказать, пароль и логин сохранены: стоит только первую букву набрать, как появляется все остальное. И в компьютере на работе - то же самое… Мне всегда было нечего скрывать. Интересно, удалось ли подружке переправить мое письмо высокому руководству? Ой, чувствую, завтра будет непростой день.
Надо бы как следует подготовиться к завтрашнему дню. Я взяла распечатку Ксюхиного письма, попросила администратора разбудить меня в восемь утра, и поднялась на свой этаж. Войдя в свой номер, я взяла листочек с телефоном Олега и набрала номер. Ещё неизвестно, что там сможет проверить мистер Безопасность, я пока попробую разобраться своими силами. Не хочется зависеть от третьих лиц, когда речь идет о моей собственной свободе. Олег отозвался на пятом гудке, когда я уже хотела положить трубку.
- Ир, это ты, что ли? – изумился он. Голос у Олега был приглушенный, будто он не хотел, чтобы его слышал кто-то рядом.
- Я. Не разбудила? Извини, что отвлекаю, но не могла бы я у тебя сегодня пересидеть до утра? Очень надо.
- У тебя, чего, неприятности? – чувствуется, он прикрывал трубку ладонью.
- Да, мне бы только до утра досидеть, а там в аэропорт рвану, попробую поменять билет и улететь.
- Можешь и ночью рвануть, если такая крайность…
- Нет, что ты, болтаться ночью в незнакомом городе я боюсь. Мне бы только до утра, Олежек.
- Я сегодня ночую не дома, так что тебе повезло. Можешь пересидеть в моей комнате. Мы снимаем квартиру пополам с одним мужичком, он тебе откроет. Не побоишься с незнакомым дядей в квартире?
- Он что, озабоченный?
- Есть немного, ты в комнате закройся, там задвижка есть. Пиши адрес.
- Олег, а ты точно не придешь домой? – умоляющим голосом спросила я. Рассказ про мужичка мне не понравился.
- Точно. Я и так с женой редко вижусь, я ж тебе все объяснял, пиши, давай, адрес. Я соседу позвоню, предупрежу.
Ох, Олег… Олег был так заботлив, что не только снабдил меня адресом собственной квартиры и разрешением переночевать у него дома, но и подробно рассказал мне, как до этого дома добраться. Тем не менее, говорил он торопливо, будто хотел поскорее закончить разговор. Видно, я отвлекла его от чего-то важного… или приятного. Я все старательно записала и тут же решила, что ни на каком общественном транспорте я среди ночи не поеду. У меня где-то должна быть визитка карсервиса, то есть местного аналога такси, на котором я добиралась в отель из района Брайтон Бич.
Визитка нашлась, и недовольный голос сообщил мне, что хотя за окном уже глубокая ночь, машину, конечно, могут прислать. И даже в такую даль, как Манхэттен, раз людям не спится у себя дома, и им обязательно надо путешествовать среди ночи. Однако, это будет стоить отдельных очень дополнительных денег. Я нащупала в кармане корпоративную кредитную карточку, и сказала, что этот вопрос я готова решить, если они принимают к оплате кредитные карты. Положив трубку, я быстро покидала в сумку все, что мне может понадобиться в моей ближайшей экспедиции, потом закатала джинсы до колен и накинула поверх теплой кофты махровый халат из ванной и стала ждать. Такси обещали прислать минут через сорок. Просидев тридцать минут в тишине, я встала и направилась к двери. Через левую руку у меня было перекинуто банное полотенце, под которым я держала сумку. Мистер Безопасность, разумеется, профессионал, но это не значит, что не стоит пытаться сделать то, чего я делать ещё не пробовала. В конце концов, Ной, который построил Ковчег, был любителем, а «Титаник» строили, как раз, профессионалы… Сейчас мой друг надеется, что я принимаю душ у себя в номере, а побег у меня запланирован на утро. Хотя, кто его знает… ещё эти камеры везде понатыканы.
Надеясь исключительно на удачу, я вышла из номера в своем халате и направилась к лестнице. Там я некоторое время постояла перед указателем с надписью «Бассейн», как будто я стараюсь сообразить, как туда идти. На самом деле, я уже много раз проходила мимо бассейна и прекрасно ориентировалась в том крыле здания. Потом я, не торопясь, отправилась вниз по лестнице и толкнула дверь на втором этаже. Пройдя по коридору, я оказалась на галерее, окружавшей бассейн. В помещении не было ни одной живой души, бассейн закрывался через пятнадцать минут, если верить большим настенным часам. Сверху было отлично видно дно сквозь голубую подкрашенную воду. Я благополучно спустилась вниз по одной из боковых лестниц и огляделась. По идее, все очень просто. Вот сейчас я вешаю свое полотенце на пляжный стул, который стоит в самом углу. Рядом у нас что? Рядом - стеклянная дверь во внутренний дворик, которая, как здесь принято, открывается только изнутри. Наверное, в целях пожарной безопасности. Я скинула махровый халат и бросила его рядом с полотенцем. Толкнув дверь, я вышла наружу. Все. Как просто.
Только холодно. Ночи, сейчас ещё не летние. Я пересекла внутренний дворик, стараясь идти тихо, и вышла на боковую улицу. Такси должно поджидать меня на соседнем перекрестке у кафе под названием «Старбакс». Кажется, оно уже там.
Я подбежала к машине, раскрашенной всякими надписями и с какой-то длинной коробкой на крыше. На дверцах машины и на длинной коробке было много раз написано по-английски Big S. Возможно это название фирмы?
- Это карсервис с Брайтона? – спросила я, открыв дверцу машины.
- Да, красавица, садись. Заждался тебя уже.
- Машина у вас уж больно разрисованная, я даже засомневалась, с Брайтона ли вы.
- Ты чего, недавно приехала? – хохотнул дядька, выезжая на середину улицы. – Такое название, это ж главный наш прикол! Как у тебя с английским, читаешь?
- Ещё и пишу.
- Ну, а как читается наше название? – дядька обрадовался ещё больше. – Биг эс! – он решил сам ответить на свой вопрос.
- Ну и что? Большая буква S, говоря по-русски.
- А что ещё называется «эсс»? А? – дядька был уже просто счастлив. – «Эсс», это ж задница, по-английски, сечешь? Игра слов! «Биг эсс»! А с виду все прилично.
- Мне нравится другой юмор.
- Ой, ладно, - разочарованно протянул он. – Ты из себя гнилую интеллигенцию не строй, у нас это не любят.
- Почему, если интеллигенция, то сразу «гнилая»? – немного обиделась я. Мне всю жизнь было приятно считать себя интеллигентной девушкой.
- А потому, что нечего выделываться. Сама-то ночью из гостиницы едешь, а строишь из себя профессоршу.
- Да я живу там, я здесь в командировке.
- Все вы в командировке, - буркнул дядька. – Я ж тебя не учу, как тебе зарабатывать. Важные все, блин.
Дальше мы ехали в полном молчании. То, что с водителем русского такси у нас возникла взаимная неприязнь, было, конечно, печально, но не смертельно. Мне надо было бы думать о том, как действовать завтра. Что и в какой последовательности я буду говорить? Ещё неизвестно, с кем мне придется столкнуться. И хотелось бы знать, что произошло с Анной Владимировной, и как она себя чувствует в данный момент. Что там сейчас делает дочка Барковского? Она даже не знает, что её мать в опасности. Кстати, завтра мне тоже понадобится такси.
Мы на хорошей скорости вылетели на мост, соединяющий Манхэттен и Бруклин, почти пустой в это время суток, и я снова загляделась на ночной Нью-Йорк. Блестящие башни небоскребов отражались в черной воде залива, а надо всем этим – черное небо в звездах. Всегда думала, что красивым может быть только город, построенный в старину и сохранившийся до наших дней. Причудливая архитектура, романтика средневековья… Кажется, я была неправа.
Довольно скоро водитель притормозил на тихой улочке с редкими фонарями. Он хмуро глянул в мою сторону и заглушил двигатель.
- Тут, что ли?
- Не знаю, я здесь в первый раз. Номер дома четырнадцать? – я выглянула в окно.
- Да, четырнадцать, не волнуйся. Как заказывала.
- Завтра утром мне снова понадобится машина. Если вас не смущает, что я продолжаю считать себя интеллигенцией, сможете отвезти меня в Поконо?
- Наличными заплатишь?
- Если успею снять с кредитной карты, то нет проблем.
- Банкомат здесь в следующем блоке, то есть за перекрестком. Во сколько выезд? – деловито осведомился он.
- Часов в девять утра. Можно на вас рассчитывать?
- Триста долларов.
- Договорились.
Я поднялась по ступенькам к подъезду, чувствуя спиной взгляд таксиста. Перед тем, как нажать кнопку звонка, я оглянулась. Мой водитель не уехал, а сидел и смотрел на меня исподлобья. Я позвонила в квартиру 2С, как велел Олег, и тут же услышала голос в домофоне: «Але?»
- Это Ира, знакомая Олега.
- Заходи, давно жду! – обрадовался мужской голос с южно российским акцентом.
Запищал домофон, я толкнула дверь и только тогда услышала, как отъехало такси. Наконец-то. Не люблю, когда меня пристально рассматривают. Квартира Олега находилась на втором этаже, на его входной двери, в соответствии со здешней системой, красовалась буква С. Я даже не успела позвонить, как дверь распахнулась, и мне навстречу вышел мужичок лет пятидесяти в тренировочных штанах и тельняшке.
- Заходи! Я уже и стол накрыл, селедочка у меня – высший класс.
- Спасибо. Только сразу скажу, я приехала спать, а не в гости. Пить я не буду.
- Ну, за встречу-то? – искренне изумился мужичок. – По-людски посидеть же надо.
- Посидим, только быстро.
- Ну, а я что? Я ж не говорю, что всю ночь, - обрадовался дядечка.
Он проводил меня на небольшую кухню, где на складном столе у стены стояла бутылка водки, вареная картошка на тарелке и аккуратно разделанная селедочка. Я вдруг ужасно захотела есть. Совсем недавно пировали с Хантером в русском ресторане, и вот, надо же… Хозяин достал откуда-то ещё копченой колбасы и соленых огурцов и уселся, наконец, за стол.
- Ну, Ирочка, со свиданьицем, - он наполнил две объемные рюмки и потянулся ко мне чокаться.
- Ваше здоровье, - отозвалась я.
Дальше все напоминало традиционное застолье у нас дома, когда приезжали дальние мамины родственники. Я поняла, что сейчас мы будем много есть, много пить, а когда отяжелеет голова и желудок, то начнутся бесконечные разговоры обо всем на свете, и ни о чем конкретно. Нет, так нельзя, у меня завтра трудный день.
- Мне очень не хочется вас обижать, спасибо вам за гостеприимство, но мне пора спать. У меня завтра с утра важное дело.
- Ну что это…, - разочарованно протянул дядька. – А познакомиться поближе? Хочешь, я тебе перед сном спинку почешу?
- Нет, спасибо. Давайте не будем придумывать лишнего. Олег сказал, что в его комнате есть задвижка, так что, не будем беспокоить друг друга. Спокойной ночи.
Я оставила хозяина сидеть на кухне, а сама быстро прошла в коридор и заглянула в комнаты. Олег сказал, что его комната без балкона и меньшая по площади. Кстати, как я успела заметить, квартира с балконом в Нью-Йорке - большая редкость. Я закрылась изнутри в маленькой комнате и осмотрелась. Бедненько. Видно, что человек не собирался тут жить постоянно. Здесь есть только кровать, телевизор на древнем комоде и стул. Сочувствовать Олегу у меня уже не было, ни времени, ни желания. Я плюхнулась на кровать прямо в одежде и заснула.
Сколько я проспала – не знаю, но ещё затемно что-то подтолкнуло меня в бок, и я открыла глаза. За окном – бледно-серое нечто, не поймешь, что за время суток. Выезд я сама назначила на девять утра, не так уж и рано, спать бы ещё, да спать… Однако, смутное беспокойство укреплялось внутри и не давало расслабиться.
Я поняла, что ночь для меня закончилась и села на кровати. Я специально напросилась к Олегу домой, теперь надо было делать то, зачем я сюда приехала. Некрасиво, конечно, копаться в чужих вещах, но, как я сама для себя решила, в этом деле не может быть случайных людей. Да и эта фотография в альбоме Анны Владимировны… Придется проверять Олега. Сыщик из меня никудышный, это понятно, но кто, кроме меня смог бы оказаться у Олега дома без ордера на обыск? Мой приятель Хантер? Олег бы его и на порог не пустил, и был бы сто раз прав. Кто такой Хантер? Официально – вообще никто, один из служащих большого отеля в Манхэттене. Олег бы и послал его … в Манхэттен.
А я – совсем другое дело. Я - маленькая, пушистая и очень несчастная - нуждаюсь в сочувствии и помощи, меня подозревают в убийстве, к которому я никакого отношения не имею. В моем положении обратиться к старому приятелю – более, чем естественно. К тому же, мне повезло. Олег сегодня ночует не у себя дома, а у своей полу разведенной жены, что тщательно скрывает от окружающих. Интересно, как бы мы спали тут на одной кровати, если бы Олег ночевал дома? Скорее всего, в таком случае, он бы меня не пригласил, а посоветовал переехать в другой отель. Так что, стечение обстоятельств явно в мою пользу.
Я спрыгнула с кровати, потянулась и направилась к комоду с телевизором. Поколебавшись пару секунд, я потянула на себя верхний ящик. Прости, Олежка, но я хочу поискать какие-нибудь свидетельства того, что ты был причастным к этой истории с убийством Минкина. Извини, старый приятель, я все понимаю, у тебя достаточно сложная жизнь: фиктивный развод, поиски работы, неопределенное будущее… Скажи-ка, с какого перепугу тебе интересоваться бывшей работой и бывшим высоким начальством? Да ещё из другой страны… Причина, видимо, есть.
Деньги Олегу, безусловно, отчаянно нужны. Как и всем нам. Вот только кто и за что мог бы ему заплатить? За убийство Минкина? Не тянет он на убийцу, вот что. Когда я его здесь в Америке увидела впервые, то смотрелся он, конечно, классно. Такой уверенный, успешный. Такой на многое способен. А вот вчера, когда мы гуляли с ним по городу, он был уже помятым неудачником. Такие не нарушают законов, такие ноют и выпрашивают денег у всех, у кого можно. И, уж конечно, не убивают. Мало я его, все-таки, знаю. К тому же, он мог за последние годы сильно измениться. Интересно было бы узнать, о чем думает Олег, прямо сейчас… ох, чувствую, я тогда бы все поняла.
В ящиках Олежкиного комода почти ничего не было: целлофановый пакет с носками, большинство из которых нуждалось в срочной штопке или выбрасывании, несколько футболок, пустые мятые пакеты, старые чеки из продовольственных магазинов и аккуратно сложенные и сколотые скрепкой счета за электричество, газ и воду. Полная ерунда. И что я собиралась тут найти?
Потихоньку открыв дверь в коридор, я вышла из комнаты Олега и отправилась в ванную. Там тоже было небогато. Хотя, чистенько. Сразу было видно, что в квартире находятся два человека – два шкафчика на стене, два полотенца на разных вешалках, два стаканчика с зубными щетками, два куска мыла в разных мыльницах и так далее. Даже два рулона туалетной бумаги. Я сполоснула лицо и руки, не рискнув воспользоваться ничьим полотенцем. Высохну так.
Интересно, во сколько открывается ближайший банк? Будет неприятно, если я не смогу снять наличные деньги с корпоративной кредитной карты. Насколько мне известно, чтобы снять деньги по карточке из банкомата, нужно знать пин-код, а мне он неизвестен. Я даже не уверена, есть ли пин-код в корпоративной кредитке? В своей жизни я сталкивалась только с карточками частных лиц.
И ещё мне нужно позавтракать. Впереди долгая поездка и неизвестно, что будет потом. Хорошо бы быть в форме. Я вернулась в Олежкину комнату, продолжая озираться и искать какие-нибудь свидетельства того, что Олег мог бы знать кого-то из действующих лиц. Хоть бы обрывочек старого письма или открытки… и чего я к парню прицепилась? Если бы он был знаком с Анной Владимировной… Интересно, как она?
Но больше всего мне хотелось бы, чтобы Олег оказался знаком со стриптизершей. Вот тогда мои предположения получили бы мощную поддержку, и господину Вочелли пришлось бы внимательно выслушать мои соображения. И мой друг мистер Безопасность тоже бы признал мой неоценимый вклад в расследование.
То есть, я совершенно не хочу, чтобы Олежка был участником этой истории, мне бы это было неприятно… Просто, тогда все выглядело бы складно. Только, все равно остается открытым вопрос «кто же убил Минкина?» Олег? Нет, на киллера он не тянет даже при избыточной фантазии.
Даже располагая последней информацией от Ксюхи, я ничего не могу утверждать. Я теперь знаю почти наверняка, что из нашей компании сюда кто-то приезжал. Командировка или частная поездка была такой короткой, что в Москве никто ничего не заметил. И ещё мы знаем, что со стриптизершей в русском ресторане встречался какой-то немолодой мужчина. Что у них там происходит в руководстве? А ещё друзья детства…
Я ещё разок прошлась по ящикам древнего Олежкиного комода, для очистки совести заглянула под кровать. С одной стороны, мне приятно, что у Олега в комнате нет ничего подозрительного, а с другой – я разочарована. С какой стати было тащиться сюда на такси среди ночи, если можно было отдохнуть в хорошем отеле в городе? Теперь все мои надежды только на встречу с дочкой Барковского.
И тут я заметила шкаф. Как можно было, переночевав в комнате, не увидеть, что в ней существует встроенный шкаф? Дверцы этого шкафа были выкрашены одной краской со стенами, а сами стены зачем-то «украшены» кое-где потолочными карнизами, разделяющими стену на секции. Я принимала дверцы шкафа за одну из таких декоративных секций… Вот дура!
Шкаф открывался легко. Там меня поджидали старые джинсы на вешалке, грязный спортивный костюм и пара ветровок. На полу шкафа валялись изношенные кроссовки, несколько колпачков от шариковых ручек, фантики, мятая коробка из-под конфет. На полочке для шляп опять кучка мятых бумажек и пара открыток. Я выгребла все бумажное содержимое с верхней полки и стала его изучать. И, конечно, мне повезло. Я сразу поняла, что теперь у меня все получится. Одна открытка была простым поздравлением с новым годом, причем не понятно, от кого – вместо подписи там стояло «целую» и отпечаток губной помады. А вот вторая открытка оказалась фотографией. На ней молодая женщина держала на руках ребенка. На обратной стороне фотографии было написано по-английски «нашему Юджину 1 год». Фотография была довольно качественной, правда, кроме женщины и ребенка на ней ничего не было видно – они снимались на фоне цветущего куста, похожего на шиповник, и этот куст занимал весь второй план картинки. Значит, это и есть теперешняя жена нашего Олега. А это их сын Юджин. По-русски, Женя. Понятно.
Я сунула фотографию к себе в сумку, проверила содержимое своих карманов и вздохнула. Нет, сыщик из меня, не получился. Я-то надеялась найти какую-то связь между Олегом и той стриптизершей, которая теперь и из клуба своего прибыльного уволилась, и по домашнему адресу не появилась. Ну, я готова была поклясться, что они с Олегом знакомы… иначе, просто быть не может, или я ничего не поняла в этой истории. Я подозревала, что стриптизерша – вторая жена Олега. Или, на худой конец, подруга его второй жены. Ну, соседка, в конце концов! Так бы все складно выходило: Олежка держит связь с Цайбергом в Москве, поскольку «Росглобал групп» - его бывшее рабочее место, и он там всех знает. А жена могла бы поработать с Анной Владимировной – подружиться, узнать подробности семейной жизни. И теперь вот эта фотография портит все дело. Ясно же, что на ней и есть американская жена Олега и его маленький сын. Эту женщину я никогда в глаза не видела. Остается только надеяться, что стриптизерша – её подруга или сестра. Мои надежды, это не доказательство. Ни для мистера Безопасность, ни для его приятеля Вочелли, ни даже для меня… Облом, господа. Полный облом, как ни печально.
Стараясь не издавать лишних звуков, я вышла из комнаты Олега, а затем и из квартиры. Дверь тихо щелкнула, и я зашагала по лестнице вниз. Теперь главное – снять наличные деньги.
На улице жизнь шла полным ходом. Народ торопился к станции метро, а на остановках автобусов стояла толпа. Я стала свидетелем того, как открываются овощные магазины, и как их продавцы, преимущественно китайского происхождения, сноровисто выставляют на тротуаре ящики с фруктами. В банке уже работали. Я понимала, что без пин-кода банкоматом воспользоваться не смогу, поэтому пристроилась в очередь к стойке с клерками за чернокожей дамой неопределенного возраста. Все внутреннее пространство банка было разделено цепочками на небольших столбиках. Цепочки образовывали зигзагообразный проход, который заканчивался перед стойкой с окошками. На последнем столбике красовалась надпись «Подождите следующего свободного служащего». Над одним из окошек загорелась лампочка, и чернокожая дама проследовала в том направлении. Сразу за этим что-то звякнуло, и загорелась ещё одна лампочка в другом конце зала. Это уже для меня.
Подойдя к окошку, за которым сидел очкарик, лет двадцати, я честно призналась, что мне нужны наличные. Про себя я решила, что если сейчас от меня начнут требовать какой-нибудь код, пароль или удостоверение личности, то я уйду в глухую несознанку, буду говорить, что ничего по-английски не понимаю, хотя и признаю, что карточка корпоративная. Я ничего не нарушаю и никого не обманываю… просто беру немного денег родной компании для личных нужд.
Видимо, я все-таки сильно нервничала, потому что не поняла сначала, что парнишка в окошке что-то у меня спросил. Только с третьего раза я разобрала, что он хочет знать, нужен ли мне кассовый чек на данную операцию? Я согласилась, что чек не помешает. Потом от меня потребовалось только сказать, какая именно сумма мне нужна сегодня, и я назвала четыреста долларов. Все! Через тридцать секунд я держала в руках наличные и шла к двери. К очкарику в окошке я испытывала прилив нежности. Надо будет позвонить Ксюхе и рассказать, что я сняла наличные с карточки, не зная никаких пин-кодов и паролей. Я люблю этот банк!
Выйдя на улицу, я успокоилась, усмехнулась, вспомнив прилив восторга по поводу успешно снятых наличных, и подумала, что финансовая самостоятельность, пусть и в пределах четырехсот долларов, дает совершенно новые ощущения от жизни. Теперь - завтрак.
Позавтракала я в том кафе, где когда-то пила кофе и увидела через окно стриптизершу с кавалером. Остальные заведения на этой улице были ещё закрыты. Угостившись варениками с вишней, я заказала порцию вареников с творогом, которые после вишни показались вполне прозаическим средством для утоления голода. Выпив чашечку кофе, чтоб не отяжелеть окончательно, я заказала пару ватрушек. Их я возьму с собой.
Вчерашний водитель ждал меня у дома Олега, как мы и договорились. Сегодня он был значительно любезнее. Возможно, потому, что я сразу же сообщила, что деньги с карточки мне удалось снять без всяких проблем. Услышав это, таксист просветлел лицом и спросил, удобно и мне на заднем сиденье? Мне было удобно. Мы отправились. В пути я планировала продумать, что и в какой последовательности буду говорить дочери российского олигарха Барковского.
Однако, почему-то, я все время вспоминала фотографию из шкафа в комнате Олега. Что-то меня беспокоило в связи с этой фотографией. Когда водитель промчался по висячему мосту над какой-то большой рекой, и вырвался на оперативный простор скоростной дороги, я уже ни о чем другом думать не могла, как только об этой фотографии. Я вытащила её из сумки и принялась снова рассматривать. Почему-то мне вспоминались наши корпоративные вечеринки ещё в старом офисе, когда мы работали на американцев. Тогда Олег был одним из главных действующих лиц в нашей компании. Он шутил, сыпал анекдотами, рассказывал о своей студенческой жизни. Впрочем, тогда все шутили и рассказывали всякие небылицы. С Барковским, Минкиным и Цайбергом Олег так и не успел познакомиться. Почему я вспоминаю те времена, когда думаю об этой фотографии из Олежкиного шкафа?
Какая-то ерунда. Тогда все обожали приносить фотографии из поездок за границу или из отпусков. Эти альбомы потом подолгу валялись на рабочих столах. Их могли рассматривать все, кому не лень. Мы их и потенциальным клиентам показывали, когда надо было их занять чем-нибудь, пока распечатывались счета-фактуры… При чем здесь фотка Олежкиного ребенка и его новой жены? В любом случае, тогда этой фотографии ещё не существовало, Олег женился уже здесь, и здесь же родился его сын. Может, цветущий куст несет в себе какую-то информацию, а я не пойму, какую именно?
- А что у вас там за контора в этом доме? – неожиданно спросил меня водитель, не поворачивая головы.
- В каком доме? – я даже вздрогнула от неожиданности.
- В том, куда я тебя привез вечером, и откуда сегодня забрал, в каком же ещё?
- Там нет никакой конторы. Там живет один мой знакомый.
- Да это ясно, что там квартиры. Но уж больно туда москвичи зачастили в последнее время. Бизнес, что ли тут начинаете? А то я бы работу поменял. Я на Брайтоне все знаю, буду полезным сотрудником, между прочим.
- А почему вы решили, что в этот дом зачастили москвичи?
- Да что я, москвича не отличу? Вас сразу видно, особенно недавних, только с самолета, - водитель удовлетворенно усмехнулся.
- И кто приезжал? – заинтересовалась я.
- Сейчас, понимаешь, грипп начался. Весна, блин. Ну, у нас только две машины и работают. Я и ещё один пацан из молодых. Короче, я ему рассказываю, что одного мужика вез на Брайтон из аэропорта. Сразу видно, из новых русских. Такой строгий весь, что непонятно, почему без охраны. Часы у него такие, ботинки… ну, короче, уровень я сразу просек. Хотя, мужик под простого косил. А наш молодой водила и говорит, что прямо из этого дома он мужика под утро в аэропорт забирал, и тоже небедного. Тот ему двадцатку на чай оставил. А мужик тот же самый, это сто процентов. Мне дал пару долларов, прикинь? Ну, за что, как непруха – так мне? А теперь ты ещё снова в этот дом. И деньги у тебя тоже есть, хоть на подружку начальника ты не похожа. Будете персонал набирать, может, свистнешь, я тебе и резюме свое скину на факс или на имейл, а?
Через полчаса пути я уже была в плену пораженческих настроений. Я думала, что не способна ни на какое самостоятельное расследование, и жалела, что сбежала от мистера Безопасность. Да, я мастерица узнавать всякие интересные факты и находить неожиданные фотографии, но что потом со всем этим делать, я не понимаю. Меня утешает только тот факт, что у меня недостаточно информации. Все дело в этом. Не хватает какого-то важного звена. Не может быть, чтобы я оказалась неспособной поразмыслить и догадаться, что произошло. И ведь, вроде уже все придумала так складно… и ничего не подтверждается.
Никакой мистер Безопасность и лейтенант Вочелли представления не имеют о том, что происходит в российском офисе нашей компании, я одна знаю о взаимоотношениях ведущих акционеров, только я могу представить себе, кому, что, и в какой последовательности может быть выгодно. В конце концов, я – единственный человек в этом городе, который хорошо знает современную российскую жизнь. И у меня все время получается идиотский вывод о том, что в убийстве Василия Николаевича не виноват никто из присутствующих на конференции и даже в городе Нью-Йорке.

- Давайте остановимся где-нибудь, мне надо позвонить, - попросила я водителя.
- Телефон дать или свой есть? – спросил водитель, съезжая на обочину и включив аварийную мигалку.
- Своего нет, я ж в командировке здесь. На неделю роуминг в Штаты оплачивать, это совсем расточительно.
- Звони. За звонок двадцать долларов, - таксист протянул мне телефон.
- За воздух оплата не предусмотрена? – на всякий случай поинтересовалась я.
- А ты не язви, я деньги зарабатываю. У тебя одна задача, а у меня – эта. И за каждый звонок я плачу из своего кармана. Почему я должен платить за твои звонки? Мы пока не женаты.
Я промолчала. Таксист был кругом прав, но было неприятно. Где вы, галантные джентльмены, что бескорыстно протягивают даме свой телефон? Я набрала номер своего отеля и попросила соединить меня с Дэвидом Хантером. Первые несколько минут мистер Безопасность громко ругался. Я понимала почти все выражения, и даже подумала, что хорошо бы было записать некоторые для последующего заучивания. Когда крики в трубке поутихли, я перешла к сути дела. Поделилась своими сомнениями и находками. Я даже призналась, куда и зачем я направляюсь.
После этого моего признания вопли в трубке возобновились, но я громко сказала, что сейчас отсоединюсь, если он не будет разговаривать по существу. Потом мы некоторое время конструктивно обменивались мнениями. Мистер Безопасность сообщил мне кое-какую новую информацию, по поводу моих отпечатков пальцев в номере Василия Николаевича. И вот в этот знаменательный момент я вдруг сообразила, почему мне не дает покоя эта фотография у Олега в шкафу. Я все вспомнила. Вспомнила, и даже не стала прощаться с Хантером, просто нажала отбой и вернула водителю телефон.
- Поехали.
- Маршрут прежний? – уточнил он.
- Конечно.
Как только я вышла из машины, то поняла, что я в деревне. Крепко запахло сеном и какими-то цветами. Привет тебе, американская глубинка. Вокруг здания не было ничего, кроме холмов, заросших лесом, да асфальтированной дороги, по которой мы приехали. На много миль – ни души. Только в кустах одиноко грустит пятизвездный отель, рассчитанный на огромное количество гостей, и облака, облака… Бойкое место, ничего не скажешь. Видимо, я ничего не понимаю в американской специфике.
Отель оказался внушительных размеров, но странно, что семиэтажное здание было обшито простой крашеной вагоночкой. Как тут могут разместиться номера люкс, если все вместе напоминает общежитие барачного типа?
Однако, стеклянные двери открывались автоматически, а за ними и вовсе начался тот самый мир, где внутренний интерьер, да и все качество жизни соответствует понятию «люкс».
Где начинается холл, было ясно – от входной двери, а вот, где он заканчивается … Прямо передо мной расположился просторный водоем причудливой формы с живописными камнями по периметру, с мостиками и переходами над водой. Кое где из воды били фонтаны, а в тихих заводях лениво шевелили плавниками красные длинноусые рыбы. Бросайте свои чемоданы, дорогие гости, забудьте о своих заботах, берите удочки и садитесь вот тут у водички…
Честно говоря, я ожидала найти здесь нечто похожее на тот отель, где уже несколько дней живу я сама, там я вполне освоилась. А здесь у них места для рыбалки, замаскированные под гостиницу. Я пометалась по деревянным мостикам с перильцами. Ну, и где тут администратор или хоть кто-то, у кого я могу спросить, в каком номере отдыхает дочка российского предпринимателя Барковского? Катя Палевич, как мы с ней условились, должна поджидать бывшую соотечественницу с известиями от папы. И, к сожалению, от мамы… Катя, скорее всего, ещё ничего не знает о том, что произошло с её матерью. Мы собирались встретиться и поговорить. Я очень рассчитываю, что она пригласит меня к себе в номер. Вот тогда-то я и увижу того загадочного «Катиного молодого человека». И у меня к нему тоже будет масса вопросов. Сколько жен должен поменять средний статистический мужчина, чтоб быть, наконец, довольным?
На мое счастье, впереди по ходу моего беспорядочного движения показался кто-то в форме. Если повезет, это будет служащий отеля. Я метнулась ему наперерез. Красные рыбы в воде ужасно удивились – чего спешить в такой красоте? Надо расслабиться и наслаждаться моментом. В таких заводях, под таким высоким прозрачным потолком и под ветками совершенно замечательных - живых, заметьте - деревьев, что вот прямо тут рассажены в грунт вокруг искусственного пруда.
- Простите, сэр! – я подлетела к человеку в форме. – Я ищу свою подругу, она остановилась здесь с молодым человеком.
- Добрый день, мисс. Вы знаете номер комнаты? – спросил служащий, удивившись, что я не поздоровалась.
- Нет, она говорила мне по телефону, да я не запомнила.
Служащий оказался молодцом – сразу сообразил, что некогда мне соблюдать условности, я аж дрожу от нетерпения, так хочу увидеть подругу... Он проводил меня к стойке администратора – сама бы я долго её искала в этих зарослях и укромных местах для отдыха. Номер мне, разумеется, не сказали, но девушка за стойкой взяла телефон и соединила меня с Катей Палевич.
- Катя, здравствуйте, это я, Ира, - сообщила я в трубку по-русски, - скажите, мне к вам подняться или вы спуститесь в холл?
- Привет. Поднимайся, конечно, комната триста пять.

Уж не знаю, почему, но дверь в номер была не заперта. Катя появилась из глубины помещения, тоненькая и вся светлая – в белых джинсах и какой-то бежевой рубашке. Она улыбалась так же радостно, как на фотографии в альбоме Анны Владимировны.
- Катя, это вы? – я судорожно огляделась. – Я приехала вместе с Минкиным Василием Николаевичем из Москвы по поручению вашего отца. Я – сотрудник его компании.
- Очень приятно. Тебя зовут Ирина? – уточнила хозяйка шикарного номера.
- Да. Это я вам звонила. Мне нужно вам очень многое рассказать, но давайте это сделаем не здесь.
- Почему? Если честно, ты немного не вовремя, я тут, можно сказать, в середине медового месяца. Но, мы можем в ресторане посидеть все вместе, ты здесь остановиться хочешь или просто приехала поговорить? Ничего, что я на «ты»? На «вы» у нас как-то не принято…
- Катя, я считаю, что здесь вы находитесь в опасности. Давайте уйдем из номера и поговорим в холле. Пожалуйста, - я потянула её за руку, но она уперлась, как столб.
- Ну, нет, так не делается, я здесь со своим парнем. Если я просто уйду, он обидится. Кстати, от него у меня нет секретов, так что, я бы хотела, чтобы он присутствовал при нашем разговоре. Он тоже русский, кстати. Если тебе не хочется сидеть в номере, можем все вместе спуститься в холл.
- Нет, не надо с ним вместе никуда ходить, надо сматываться, - горячо зашептала я ей в лицо.
Катя смотрела на меня уже с большим опасением. Вбежала одна ненормальная, требует с ней выйти «поговорить». Все в классических традициях привокзальных забегаловок, когда все, хорошо приняв на грудь, постоянно предлагали друг другу «выйдем, поговорить надо», и многозначительно закатывали рукава.
Мне было некогда ей что-либо объяснять, я просто крепко взяла Катю за локоть и потащила к выходу.
- Зачем же так торопиться, Иришка? – Олег вышел из ванной комнаты как раз тогда, когда мы с ней поравнялись.
Он стоял как раз перед нами, блокируя входную дверь. Олег был в длинном махровом халате, с его волос стекали тонкие струйки по лицу и шее. Теперь-то я вижу, что это совсем не тот Олег, что работал со мной когда-то в одном отделе. И не тот, что изображал тихого неудачника, гуляя со мной по Нью-Йорку. Этот Олег уже явно прошел «курс молодого бойца» в разных переделках. Нас, конечно, двое, но Олег – сильный парень. И ещё мне не понравился его взгляд. Мы с Катей остановились.
- Идите на диван, - велел он нам.
- Олежек, ты сердишься? – удивилась Катя. – Что с тобой?
- Ничего особенного, - сказал Олежек и достал из кармана халата пистолет. – А теперь обе пошли и сели на диван, - он кивнул в сторону комнаты и для убедительности шевельнул пистолетом.
Я ожидала чего-то подобного, но на Катю, кажется, напал ступор. В её нежном возрасте такие резкие переходы от неземной любви к прозе жизни, да ещё и с пистолетом, могут плохо сказаться на психике. Ой, подруга, то ли ещё бывает, привыкай потихоньку. Как говаривают у вас в Америке, «добро пожаловать в клуб»… обманутых жен, например. Я быстро оглядела коридор и то пространство, что отделяло нас от входной двери. Если резко броситься слева… да нет, без шансов.
Оставив Катю разбираться с любимым, я послушно прошла в гостиную и села на диван. Апартаменты здесь были очень даже ничего. Катя, должно быть, сейчас здорово злиться, что я испортила такое романтическое мероприятие. Я плохо понимала, что надо говорить, и в какой последовательности, но было ясно, что в конце концов, она мне ещё и спасибо скажет. И за то, что я ей глаза на мужиков открою, и на разные другие обстоятельства.
Влюбленная пара немного повозилась в коридоре, а потом они показались в арке, ведущей в гостиную. Олег подталкивал вперед свою новоиспеченную Джульетту, крепко держа сзади за волосы и тыча ей в спину своим крутым пистолетом. Иногда в кино я, разумеется, видела пистолеты и револьверы, в некоторых случаях это были внушительные устройства, созданные явно с участием специалиста по баллистическим ракетам. В кино это всегда впечатляло. Ну, а в жизни, тем более. Олег решил не срамиться перед дамами, и для своего эффектного выхода припас стрелялку в духе звездных войн. Короче, я оценила то, что он держал в руке, и сидела смирно, стараясь не раздражать бывшего сослуживца, тем более, что от меня ему уже, скорее всего, никакие разоблачения не страшны.
Катю Олег усадил рядом со мной на диван и, нацелив на нас свой пистолет, стал свободной рукой вытаскивать пояс халата. На Катю я старалась не смотреть, поэтому, пришлось сосредоточить свое внимание на нашем единственном мужчине. Слава Богу, он оказался в трусах. Олег кинул Кате свой пояс и велел ей связать мне руки.
- Ты что, Олежка? Ну, перестань, пожалуйста, - молодая влюбленная все никак не могла перестроиться на прозу жизни. – Ты же не собираешься в нас на самом деле стрелять.
- Я могу прострелить тебе или твоей подружке коленную чашечку, если будете плохо себя вести. Не смертельно, но очень болезненно. И о своих любимых танцах сможешь забыть навсегда, а ходить будешь с палкой.
- Кать, делай, что он говорит, - посоветовала я. – Он вряд ли собирается нас убивать, так что не раздражай его, а то он может сделать это случайно.
- Ты всегда отличалась рассудительностью, Иришка, - похвалил меня старый приятель. – Поэтому ты меня и беспокоишь. Шевелись, Катерина, - он слегка взмахнул дулом пистолета для большей убедительности.
Катя взялась за пояс халата, а я с готовностью подставила свои руки. Не драться же с ним, в самом деле. Бывшая невеста плохо справлялась с работой и хлюпала носом, её слезы уже закапали полдивана. Олег, продолжая нацеливать на нас пистолет, стал натягивать на себя джинсы. Он был спокоен и даже доволен собой.
- Да ты, Кать, не расстраивайся, - сказал он. – Если б ты в России выросла, тоже стала бы интересной бабой. Сейчас-то ты, конечно, размазня полная, но у тебя все впереди. Вон, у Иришки поучись. Она у нас, хоть и не красавица, а что-то в ней есть. Поздно ты, Ирка, приехала. Мне-то все равно, я уже не сегодня, так завтра, сваливать собирался.
Он уже практически оделся, и стал засовывать ногу в спортивный ботинок.
- А как звать твою настоящую подругу? – спросила я. – Она твоя бывшая жена или это будущая?
- И бывшая, и будущая. И настоящая, уж извини, Кать. Её зовут Нина, если тебе интересно.
- Что?! – вдруг вскинулась Катька.
В одну секунду она оказалась на середине гостиной и вцепилась Олегу в волосы. Такой прыти от нежной Кати я не ожидала. Олег, кажется, тоже. Только этим можно объяснить тот факт, что Катька успела выставить колено и с силой опустить на него физиономию суженого. Такой недружественный выпад даже со стороны обиженной женщины Олег простить не мог, а потому, как следует, двинул бывшей невесте в ухо, в результате чего невеста отлетела метра на два, сбив по дороге стул. В этот насыщенный событиями момент я постаралась не растеряться, и бросилась в гущу событий, на ходу сдирая с рук неумело завязанный Катей пояс халата. Это оказалось легко – ну что там, в самом деле, она могла завязать? Так, ерунда одна.
Олегу такое развитие событий сразу перестало нравиться, он рассердился. Отбросив одной рукой от себя Катьку, другой он тут же припечатал меня по голове. И именно в руке, доставшейся мне, он держал свой красивый пистолет. Из глаз у меня полетели искры, потом все потемнело, и на какое-то время окружающее перестало меня интересовать совершенно.



Потом, правда, вернулись кое-какие ощущения. К сожалению, первым вернулось ощущение тошноты и боли в голове. Если бы можно было выбирать, то я бы предпочла пережить что-то другое. Пусть бы лучше живот заболел или зубы, честное слово. Но, раз выбора не было, я постаралась открыть глаза, чтоб зрительными впечатлениями как-то скрасить момент. Впечатления оказались слишком сильными – голова от них резко закружилась, и я снова провалилась в темноту.
Когда я пришла в себя во второй раз, то радость от встречи с реальностью омрачил резкий отвратный запах. Потом оказалось – нашатырь. В комнате народу заметно прибавилось. Надо мной склонился мужчина в голубой форме, скорее всего, медик. Он стал приставать ко мне с какими-то вопросами, но я никак не могла понять ни слова. Было ужасно смешно, что вместо слов он произносит набор каких-то звуков. Я сначала хихикнула, а потом вспомнила, что на свете, кажется, существуют ещё языки, кроме русского. Медик, видимо, пытался разговаривать на каком-то из них. Через некоторое время я поняла, что со мной говорят по-английски. Тут я сразу вспомнила очень многое, голове стало тяжело, но я не провалилась опять в темноту, а попыталась подняться.
Медику я на всякий случай сообщила, что у меня все прекрасно, меня усадили в кресло, сунули в руку стакан с чем-то прозрачным, и я это выпила. По вкусу это было похоже на лекарство. От него стало немного яснее в голове и притупилась тошнота. Я осмотрелась.
В комнате, кроме меня и медика в голубом, были Олег и Катя, а ещё мистер Безопасность собственной персоной и двое каких-то парней в форме полиции. Во всяком случае, мне так показалось. На руках Олежки я заметила наручники, между прочим. У Кати половина лица немного вздулась, и один глаз казался заметно меньше другого. Наш голубой медик бродил от меня к ней и обратно, проверяя, как мы себя чувствуем. Мистер Безопасность тоже принялся допытываться, как я себя чувствую, да можно ли со мной сейчас поговорить, или я предпочла бы сначала отдохнуть? Честно говоря, я предпочла бы сесть сейчас в самолет и отправиться на южный берег Франции или, на худой конец, во Флориду, а не сидеть здесь со всей этой компанией в неустойчивом горном климате, но мистеру Безопасность я сказала, что мы вполне можем побеседовать, чтоб поскорее с этим закончить.
Беседа, правда, почему-то велась, в основном, между всеми остальными, а я просто сидела рядом с мистером Безопасность и с большими усилиями старалась уловить главную тему повестки дня. Через пару минут я поняла, что с Олежкой мистер Безопасность встретился неожиданно в дверях лифта в холле гостиницы. Потом грубо принудил Олежку вернуться с ним обратно в номер, который занимали Олег с Катей уже не первый день, а потом обнаружил здесь эффектно распластанных на полу дам, то есть нас с Катей Палевич. Катька была практически в полном порядке, только в растрепанных чувствах, а для оказания помощи мне пришлось вызывать вот этого медика в голубой форме местного госпиталя.
Олежка сидел свободно, хоть и в наручниках, и нисколько не беспокоился о своем будущем. Своим видом он явно давал понять, что ему нечего бояться, претензий к нему у правосудия нет и быть не может. Мистер Безопасность, в свою очередь, пытался доказать всем присутствующим обратное.
- Я утверждаю, что вы и ваша бывшая супруга вступили в сговор с целью завладеть пакетом акций российской нефтяной компании. Вы разработали целый план, как выдать вашу супругу за дочь владельца крупной российской нефтяной компании.
Ваша супруга, наверное, общительная женщина? И она умеет нравиться мужчинам, недаром, работает стриптизершей в одном из клубов Манхеттена. Кстати, она имела там большой успех. Она в прекрасных дружеских отношениях и с мисс Катериной, и с её матерью. Именно от матери мисс Палевич вы узнали о том, что российский бизнесмен собирается передать крупный подарок своей дочери, и для этого сюда приедет его старинный друг.
- Если бы мама не делала дурацких тайн из всего, что связано с отцом, ничего подобного бы не случилось, - высказалась со своего места Катя.
- Да, вы правы, мисс, - обернулся к ней мистер Безопасность. – Очевидно, ваш отец знал, какой прием ваша матушка собирается оказать ему или его представителю, поэтому он попросил своего сотрудника контактировать непосредственно с дочерью, то есть, с вами.
Теперь Хантер обращался только к Кате.
- Поговорим о вашей близкой подруге, которая работает в стриптиз клубе на 34-й улице. Подруга уже какое-то время живет с вами в вашей квартире, ведь так? Она разводится с мужем, ей приходится зарабатывать деньги для себя и для ребенка, но тратиться на няню ей не хочется, одинокой матери надо экономить. Поэтому, она просит вас вечерами приглядывать за её маленьким сыном, ведь она работает именно по вечерам. Днем вы в колледже, а она – в вашей квартире, что дает возможность контролировать все телефонные звонки и почту. Ведь у вас есть своя собственная квартира, и с матерью вы давно не живете, так? Лучшая подруга подстраивает ваше, будто бы случайное, знакомство с собственным мужем, и контролирует время ваших свиданий. Она и предложила ему увезти вас из города в тот период, когда сюда должен приехать друг вашего отца. Похоже на правду? – ждать ответа Дэвид Хантер не стал.
Закончив с Катей, мистер Безопасность снова повернулся к Олегу.
- Теперь вы. Вы просто профессиональный обманщик. Обманывали невесту, вместе с женой обманывали социальные службы, утверждая, что разводитесь. Планировали обмануть и своего сообщника из России? Вы узнали, что подруга вашей жены – дочка владельца богатой российской компании, сотрудником которой, вы раньше являлись, и решили на этом как-нибудь заработать. Вы познакомились и стали красиво ухаживать, стараясь дать понять, что у вас серьезные намерения. Вы собирались шантажировать отца мисс Палевич? Или увезли бы дочку в путешествие, а потом попросили бы за неё выкуп?
Олега все происходящее нисколько не беспокоило. Он слушал мистера безопасность без большого интереса, как будто ждал, когда закончится эта обязательная скучная часть программы, и можно будет, наконец, пойти по домам.
- Я ж говорила, что мужикам верить нельзя, - объявила я окружающим, неожиданно для себя самой. Все повернулись в мою сторону.
- Вам лучше? – участливо спросил мистер Безопасность.
- Немного.
- Прекрасно. Так я продолжу, - сказал он.
Американскую жену Олега зовут Нина, и она давно дружит с Катей Палевич. Это случайность. Девушки познакомились, когда жили в одном доме в соседних квартирах. Познакомившись поближе, Нина узнала, что отец Кати стал весьма богатым и влиятельным человеком в России. Это обстоятельство весьма укрепило дружбу. Нина имела собственную квартиру в том же доме, где проживает Анна Владимировна Палевич. В данный момент она предпочитает её сдавать, на что имеет полное право. Однако, всем знакомым Нина говорила, что свою квартиру была вынуждена продать, и попросила у подруги разрешения временно пожить с ребенком у неё. Это было очень удобно, ведь Катя днем обычно занята в колледже, и Нину с малышом никто не беспокоит, а вечером на работу уходит сама Нина и оставляет сына с хозяйкой квартиры. В стриптиз клубах девушки работают не каждый вечер, поэтому, сидеть с ребенком подруги Кате приходилось не так часто.
Катю Палевич такое расписание вполне устраивало, потому что она познакомилась с очень приятным молодым человеком, и хотела вечерами ходить к нему на свидания. По какому-то удивительному стечению обстоятельств, новый друг Кати приглашал её куда-нибудь пойти только в те вечера, когда Нина была свободна, и могла сама присматривать за своим малышом. Видимо, Нина заранее знала о дате приезда господина Минкина, потому что тогда, когда он позвонил дочери своего друга и начальника Кате, в квартире находилась Нина. Мисс Палевич к тому времени уже уехала отдыхать в горы со своим молодым человеком, а подруга осталась в квартире караулить телефон.
 Назвавшись Катериной Палевич, Нина договаривается с господином Минкиным о встрече в отеле на фуршете, отправляется на встречу, показывает ему украденные ранее Катины документы и объявляет себя дочерью российского бизнесмена. Самозванка может легко говорить о семейной истории своей подруги, потому что хорошо знакома и с матерью, и с дочерью.
В результате, представитель российского бизнесмена уверен, что перед ним та самая девушка, для которой он и везет пакет акций крупной российской компании. Передача акций осуществляется по всем правилам, в присутствии нотариуса. Полагаю, наша супружеская пара собиралась сразу же после оформления сделки поручить биржевому брокеру продажу акций. Иначе они поступить не могли, поскольку сделка оформлялась все равно на имя мисс Катерины Палевич. А вот деньги, полученные от продажи крупного пакета акций, Нина должна была положить в банк уже на свой счет. В этом плане было только одно узкое место – на регистрацию сделки нужно кое-какое время, и за это время может произойти всякое.
Так и случилось: мистер Минкин решил нанести визит своей старой знакомой – матери мисс Катерины. Видимо, все участники последних событий побывали в её квартире. И каждый мог видеть фотографии дочери хозяйки в семейном альбоме.
- Вот здесь вы просчитались, молодой человек, - мистер Безопасность снова посмотрел на Олега.
- Минкин тогда понял, что передал акции не тому человеку, и бросился докладывать в Москву, - вставила я свое умозаключение. Голова у меня болела уже значительно меньше.
- Вы, как всегда, правы, мисс Ирина. Именно вы помогли мне так быстро и, практически, самостоятельно, - он быстро взглянул на парней в форме полиции, - разобраться в этом деле. Скажу честно, у нас не любят «русские штучки», тут никогда не добьешься правды. И почему ваши соотечественники всегда предпочитают скрывать истинное положение вещей?
Только идиот может не знать ответа на этот вопрос. Или коренной американец, которому не надо начинать с нуля в чужой стране. Ответ - потому что, тогда у них отберут пособие или льготную квартиру. Вслух я, правда, этого не сказала. Здесь не дискуссионный клуб.
- Поняв, какую он совершил страшную ошибку, ваш босс Минкин попытался аннулировать передачу акций, о чем сразу узнали вы, потому что следили за ним. Свои частые визиты в отель, где проходит международная конференция, вы мотивировали своим знакомством с мисс Ириной. Минкина надо было остановить. Так хорошо исполненная афера могла завершиться ничем. Вы занервничали и решили просто избавиться от мистера Минкина. Тем более, что у него, как выяснилось, были застарелые проблемы с алкоголем. С такими людьми часто случаются разные неприятности – то сердце не выдерживает переживаний, то они выпадают с балкона, выпив лишнего, и тому подобное. Вы просто пришли к нему в номер и подсыпали ему в коньяк большую дозу снотворного. Кстати, такой препарат нельзя купить без рецепта врача, поэтому вы или ваша жена просто выкрали его у матери мисс Катерины. Миссис Палевич уже много лет принимает успокоительные препараты, и вы об этом знали. Ликвидировав помеху, в лице мистера Минкина, вы договорились, что ваша бывшая жена дожидается продажи акций, после чего положит деньги на ваш общий счет, а вы пока развлекаете мисс Катерину в горах. Будет очень некстати, если она вдруг захочет навестить свою мать, и узнает, что к ней приезжал друг отца из России, а потом заходили ещё разные люди.
Так что, помимо обвинения в избиении этих двух женщин, вам будет предъявлено обвинение в убийстве российского гражданина и в мошенничестве с ценными бумагами.
- Это все ерунда, - спокойно сказал Олег. – Все изложенное вами абсолютно бездоказательно. С тем же успехом вас можно обвинять в подготовке покушения на президента, я вам сейчас такую историю придумаю… Я утверждаю, что в номере у Минкина никогда не был, ваша камера могла заснять кого угодно, отпечатков моих пальцев нигде нет, никаких акций я в глаза не видел, с женой отношений больше не поддерживаю, а за то, что ударил мою девушку и свою старую знакомую Иришку, готов понести наказание. Сами знаете, с женщинами сплошные проблемы, они иногда способны вывести из равновесия даже святого.
- Экспертиза докажет, что на видеозаписи вы, - ответил на это мистер Безопасность. – Ещё вас видел дежурный администратор в холле отеля.
- Ни хрена она не докажет, а в отель я, вон, к Иришке приходил. Хотел встретиться с бывшей коллегой, поговорить о жизни на родине. Вот только не застал.
- А свидетели? – мистер Безопасность вскинул брови. Он не меньше Олега был уверен в себе. Наверное, знал что-то такое, чего не знали остальные.
- Он никого не убивал, - слабым голосом произнесла я. – У него смелости бы не хватило. Для этого они со стриптизершей вызвали из России главное звено. Помните, мы с вами выясняли, с кем это встречалась в ресторане стриптизерша, выдававшая себя за Катю Палевич? Официант сказал нам, что сразу понял - этот человек только что с самолета. Да ещё парик… скорее всего, это был господин Цайберг Антон Григорьевич. Он старый друг хозяина «Росглобал групп» Барковского и убитого Минкина. Его, конечно же, Василий Николаевич сразу впустил. Мне секретарша Цайберга сообщила, что шеф как раз в это время в командировку летал за границу. По датам все совпадает: Цайберг улетел в Швейцарию, и все в московском офисе знали об этой командировке заранее. А из Швейцарии господин Цайберг вылетел в Нью-Йорк, о чем не знал никто, потому что он вернулся на следующие сутки. Он встречался со стриптизершей в ресторане. И русский таксист его, возможно, опознает. Цайберг за границей не жил, английского не знает, вот он и предпочел воспользоваться услугами русского «кар сервиса», а не обычным американским такси… на родном языке все понятнее и проще.
Я посмотрела на Олега, пытаясь понять по его реакции, правильны ли мои догадки. Олег вообще, не пытался демонстрировать окружающим какие-либо эмоции, он отвернулся и стал смотреть в окно.
Интересно, о каких свидетелях говорил мой приятель Хантер? И что будет с акциями? А, главное – со мной? В контексте последних событий фигура Антона Григорьевича Цайберга вырисовывается что-то уж больно неоднозначной… Он в России, американское правосудие в Москву не дотянется… И ведь, именно он инструктировал меня перед поездкой. Что-то мне снова нехорошо…
- И все же, Олегу есть, за что предъявить обвинение без всяких убийств, - сообщила я присутствующим. – То, что они с женой вступили в сговор и пытались присвоить чужие акции, это мошенничество. Причем, если учесть общую стоимость акций, очень крупное мошенничество.
- Да что ты, Иришка? – Олег только усмехнулся. – Я-то тут причем? Отдыхал себе с девушкой. С женой развожусь, никаких отношений не поддерживаю. Где она в данный момент находится – не знаю. Вот тебя слегка стукнул, за это извини. Могу и штраф заплатить, - он оглянулся на парней в форме полиции.
- Да ты же мне сам вчера вечером по телефону говорил, что ночуешь у жены!
- Пошутил неудачно.
Мистер Безопасность хлопнул себя по колену и поднялся. Было заметно, что Олег его раздражает.
- Забирайте его, ребята. Нанесение побоев у вас есть, а с остальным потом разберемся.
В этот момент раздался телефонный звонок. Все присутствующие переглянулись. Даже Олег вопросительно посмотрел на телефонный аппарат. Однако, звон издавал сам мистер Безопасность. Мой приятель из охранного бизнеса вытащил из-за пазухи сотовый телефон, отозвался в трубку и стал слушать. Выражение его физиономии, за которым напряженно следили все собравшиеся, приняло удовлетворенный вид.
- Итак, сюда едет свидетельница. Точнее, соучастница, - Хантер посмотрел на Олега. – Ваша бывшая супруга. Её задержали в брокерской конторе. Ваша жена имеет Грин карту, то есть вид на жительство, так? Значит, при заполнении анкеты у неё снимали отпечатки пальцев, таков порядок.
- Какая разница? – Олег почему-то напрягся.
- Вы решили, что раз Катя Палевич получила американское гражданство в юном возрасте, то в её случае обошлись без отпечатков пальцев. Это так, насколько мне известно. Если кто-то из родителей уже является гражданином Америки, то дети получают гражданство автоматически. Однако, это не значит, что любая другая женщина со светлыми волосами может выдать себя за мисс Палевич, украв у неё водительские права. Да, отпечатков пальчиков настоящей мисс Палевич нет ни в одном компьютере – ни в эмиграционной службе, ни в базе полиции. Однако, я убедил лейтенанта Вочелли снять отпечатки пальцев у той мисс Палевич, что придет в брокерскую контору за пакетом акций. Получив отпечатки, полиция запросила центральный компьютер, который выдал информацию, что данные отпечатки принадлежат Нине Ковалевой, получившей вид на жительство в США два года назад.
- Вы не имели права без всяких причин проверять у человека отпечатки пальцев, - вскинулся Олег. – Любой нормальный адвокат вам докажет, что это произвол. Ведь вас уже, кажется, выперли из полиции в свое время? – он неприятно ухмыльнулся.
При этих словах Олежки мой приятель Хантер покраснел лицом, сжал кулаки и приготовился к физической расправе с оппонентом. Ну, нет, нельзя же все сводить к примитивной драке! А я ещё слаба, чтобы остановить этот раскрасневшийся паровоз. Как спасение, посланное мне свыше, в комнате опять раздался телефонный звонок. Теперь звонил тот, что стоял на тумбочке у зеркала.
Мистер Безопасность обвел всех взглядом и, решив, что тут главный именно он, взял трубку. Он постоял, послушал, что ему говорили на другом конце провода, потом сказал несколько раз «да» и положил трубку.
- Ирина, вы кого-нибудь ждете? – не очень уверенно спросил он у меня. Все присутствующие дружно повернулись в мою сторону.
- Нет. Как я могу ждать кого-то? Я здесь не живу. Может, кто-то пришел в гости к Кате?
- Сюда поднимается человек, который приехал из России по вашей просьбе, - пояснил мистер Безопасность. – Он говорит, что вы передавали для него сообщение.
Вот тут мне стало, действительно, дурно. Меня повело в сторону, потом в глазах все расплылось, и я только почувствовала, что кто-то подхватил меня на руки. Я же никого не просила приезжать! Я простая ассистентка в отделе продаж научного оборудования, и мне ничего не надо, пусть только мне дадут спокойно улететь в Москву к родителям и сыну. Я не говорила, что надо куда-то ехать, тем более, лететь в Штаты, я просто доложила обстановку! Когда в дверь постучали, я на всякий случай, зажмурила глаза. У меня оправдание есть, я ранена.
Когда в комнате появился наш гость, в сопровождении ещё двоих человек, все сразу поняли, что главным теперь будет он. Мистер Безопасность и парни в форме полиции своего достоинства не потеряли, но тоже, почему-то, посмотрели так, что было ясно – пришел хозяин.
- Приветствую всех, - сказал наш гость на английском и оглядел присутствующих.
- Здравствуйте, Владимир Андреевич, - первая отозвалась я из своего угла. Ещё до того, как открыть глаза, я уже знала, что увижу именно его. – Позвольте представить, господа, Владимир Андреевич Барковский, крупный российский бизнесмен, глава и владелец компании «Росглобал групп», - объявила я.
- Значит, Ирина, это вы, - Барковский посмотрел на меня, - А где же…
- Папа? – неуверенно произнесла Катя. – Ты?
- Здравствуй, Катенька, - Владимир Андреевич потянулся, чтобы обнять дочь, но Катя неловко поежилась, и объятие не состоялось.
- Ты… так изменился, - она во все глаза смотрела на отца, но предпочла сделать пару шагов в сторону.
- Ты тоже. Ты очень взрослая. Мы обязательно с тобой поговорим. Обо всем. Хорошо?
- Да… Потом, - выражение неуверенности на Катином лице сменилось некоторым облегчением. Я посмотрела на Олега и увидела, что тот, в свою очередь, напрягся ещё больше. Хотя, казалось бы, куда уж больше…
- Итак, Ирина Олеговна, расскажите мне вы, что произошло. Если эти господа не возражают, говорите по-русски.
И я начала рассказывать все то, о чем только что говорил Дэвид Хантер. Катя взялась тихо переводить мои слова для мистера Безопасность и двоих парней из местной полиции. Я честно рассказала о том, что Василий Николаевич Минкин не посвятил меня в суть дела, из-за которого мы приехали в США. Шеф разрешил мне ходить по магазинам и получать удовольствие. Однако, быстро выяснилось, что сам шеф совсем не в порядке. В первый же вечер он успел выпить лишнего на фуршете, а потом долго приходил в себя, даже посылал меня в аптеку за лекарствами.
Я уже приготовилась к тому, что придется возиться с пьяницей всю командировку, но тут Василия Николаевича убили. Сначала никто не понял, почему он умер, а потом по результатам вскрытия стало ясно, что кто-то подмешал ему в коньяк сильнодействующее лекарство. Я и сама попала под подозрение, но мистер Безопасность…, то есть, мистер Хантер, конечно, который возглавляет службу безопасности на конференции, попросил меня помочь разобраться в этом деле ещё до того, как за дело возьмется полиция. Я постепенно выяснила, зачем, собственно, мы сюда приехали, нашла адрес Кати и её матери, встретилась с ними и более-менее поняла, что произошло.
А началось, на мой взгляд, с того, что Господин Барковский решил передать своей старшей дочери внушительный пакет акций собственной компании, торгующей нефтью, недвижимостью и прочими вещами, включая наукоемкое американское оборудование. Ну, это, собственно, его дело, что ему делать со своими активами. Тут я посмотрела в сторону отца-основателя… не ляпнуть бы лишнего.
Так вот, это могло не очень понравиться его старинным компаньонам и друзьям детства – Василию Минкину и Антону Цайбергу. Особенно это не понравилось Антону Григорьевичу. Он, возможно, не так давно узнал, что Василий Николаевич Минкин успел продать часть своих акций старому другу Барковскому. Василий Минкин, к сожалению, имел большие проблемы с алкоголем, и своим поведением сильно портил имидж компании. К тому же, со временем, в бизнесе от него не стало никакого толку, он приносил с собой только проблемы. Тогда глава компании приобрел у господина Минкина часть его акций. Тут я подумала, что цена их была символической, но вслух, разумеется, этого не сказала… что я, враг себе?
В обмен на продажу пакета акций, Василий Николаевич получил возможность от забот отдохнуть и подлечиться в Швейцарии. Когда-то общий бизнес становился после этого почти единоличной собственностью господина Барковского.
Господин Цайберг каким-то образом узнал о готовящейся передаче акций и страшно расстроился. Он и раньше был недоволен тем фактом, что у старого друга Барковского акций компании почти в два раза больше, чем у него самого. Это неприятный момент, особенно, если учесть, что всякие ответственные решения принимаются путем голосования акционеров, где голосуют-то акциями…
Короче, говоря, простым человеческим языком, у кого акций больше, тот и прав, тот и хозяин. Конечно, Владимир Андреевич Барковский является основателем компании, но Антон Цайберг тоже хотел иметь вес. Господин Цайберг решил, что нечего миндальничать и вспоминать старую дружбу, а надо вмешаться в процесс передачи документов Кате Палевич. И использовать для этого того молодого паренька, который вышел на него через Интернет и сообщил, что его жена дружит с дочерью Барковского.
Откуда мне это известно? Кое-какую информацию я получила от секретарши господина Цайберга. Во-первых, она сообщила, что господин Цайберг покупал по Интернету авиабилет для себя. Поскольку, Ксюха, то есть, Ксения Петровна просматривает и сортирует почту для своего начальника, в том числе и электронную, она получила на свой компьютер подтверждение о приобретении авиабилета из Женевы в Нью-Йорк. Ксюха обычно сама бронирует и приобретает авиабилеты для дорогого начальника, поэтому она очень удивилась. Про то, что шеф собирался в краткосрочную командировку в Швейцарию, Ксюха знала, секрета тут никакого не было, она сама авиабилет до Женевы и отель заказывала. А тут вдруг Нью-Йорк какой-то… ерунда какая-то.
Ксения Петровна у нас девушка легкомысленная и не очень внимательная. Она бы на эти несуразицы и внимания не обратила, на что и рассчитывал её начальник. Но я позвонила ей и попросила подробно разобраться, куда, с кем и зачем в последнее время ездил её дражайший шеф? И что необычного произошло в компании за последнее время.
Вот, по моей просьбе, Ксюха и полезла на сайт Америкен Экспресс, откуда пришло данное подтверждение о приобретении авиабилета. Компания Америкен Экспресс прислала подтверждение о бронировании и оплате авиабилета из Женевы в Нью-Йорк, и обратного рейса на следующий день. Ксения Петровна посмотрела на даты и увидела, что её непосредственный начальник вместо того, чтобы наслаждаться швейцарскими видами и экологически правильным горным воздухом, бросил в отеле города Цюриха часть вещей и отправился через Атлантический океан самолетом «Свисс Эйр», а на следующие сутки благополучно возвратился в красивую горную страну в центре Европы. Ещё через день швейцарская командировка Антона Григорьевича завершилась, и он благополучно прилетел в Москву.
Что можно было делать в Нью-Йорке такое кроткое время? Думаю, господин Цайберг приезжал не Статую Свободы навестить, он должен был с кем-то лично встретиться. Возможно, кому-то заплатить или кого-то проинструктировать. Мы с мистером Хантером выяснили, что с самозванкой, выдававшей себя за Екатерину Палевич, встречался на Брайтоне какой-то пожилой господин в парике. Официант обратил на него внимание. Это, так сказать, российская составляющая вопроса.
 В Америке тоже была проделана подготовительная работа.
Когда Олежка получил ответ от могущественного господина Цайберга из Москвы, он уже видел себя богатым человеком. Рассчитывал на огромное вознаграждение. И красавица жена ему помогала. Она, собственно, и проделала основную часть работы. От Олега требовалось только «случайно» познакомиться с Катей, и ухаживать за ней какое-то время. Это все он с успехом и проделал. А красавица жена не только деньги зарабатывала в своем стриптиз клубе, она ещё и держала руку на пульсе частной жизни семьи Палевич. Стриптизерша Нина обаятельная женщина, перед её очарованием не в силах устоять ни мужчина, ни женщина… Нина узнавала от Анны Владимировны все новости, в том числе и те, которые мать предпочитала дочери не говорить. А от самой Кати Нина узнавала все, что та могла скрывать от матери. Удобнее не придумать. О готовящемся подарке в виде пакета акций нефтяной российской компании не знала даже сама Катя. Зато, об этом знали Нина и её муж.
Всю операцию придумал Цайберг. Нина и Олег были исполнителями. Все было предельно просто. Олег, чтобы исключить случайную встречу Кати с Василием чтобы исключить случайную встречу Кати с Василием Николаевичем, предложил Кате уехать в горы на десять дней отдыхать. Отпуск в горах с будущим женихом, это так романтично… Удивительно, как Олегу удавалось одновременно развлекать Катю в Пенсильванских горах и морочить голову в Нью-Йорке мне!
- Ты знал заранее, что с Минкиным приеду я? – спросила я его.
- Нет, это был подарок судьбы, - признался Олег. Как ни странно, настроение у него улучшилось.
Я продолжила. Василий Николаевич встретился с Ниной, передал ей конверт с письмом от отца. Потом состоялась и официальная передача пакета акций компании, о которой я ничего не знала. Олег подстраховался – он лично возил меня на Брайтон, чтобы Минкин меня не нашел и не пригласил участвовать в процедуре.
- Знаешь, как я догадалась, что ты меня подставляешь? – я посмотрела на бывшего сослуживца. – Я нашла фотографию в твоем шкафу. Если бы там не было подписи, то я бы не обратила на неё большого внимания. Однако, там было написано «нашему Юджину год» или что-то в этом духе.
- Ну и что? – Олег посмотрел даже с вызовом.
- А то! Что я узнала эту женщину, это твоя первая жена Валентина. Мы тогда собирались на шашлыки всем отделом на даче у шефа, там у него были такие цветущие кусты, а ребенок этот не твой, а Коляныча, он тогда с женой и малышом приехал… Валя мечтала о ребенке и с их сыном нянчилась, вот её так и сфотографировали. А надпись обороте ты сделал специально для меня.
- Да ты же Вальку в глаза не видела! – удивился Олег.
- Видела, представь себе. Я тогда позже пришла, вы уже уходили, но я твою жену запомнила.
Я отвернулась от Олега – только и умеет, что своих женщин обманывать – и продолжила рассказывать.
От меня Олег узнавал подробности нашего с Минкиным расписания. Он в любой момент мог придти в отель и сказать, что хочет встретиться со мной. Таким образом, у него всегда был подходящий предлог для визита. Именно так он мог придти вечером к Василию Николаевичу, напроситься пить с ним виски и подсыпать снотворное, которое Нина украла у Анны Владимировны.
- В тот вечер я там не был! Я был с Катькой здесь, она может подтвердить. Я, возможно, не самый удачный жених, но никого не убивал. Кать, ты же не собираешься врать, чтобы отомстить мне?
- Он приехал поздно ночью, - сказала Катя, не глядя на Олега. – Он часто уезжал в Нью-Йорк, оставляя меня плавать в бассейне. Говорил, что у него важное интервью по поводу будущей работы…
- Все равно, в номер к вашему Минкину я не ходил, Нина может это подтвердить…
Тут все присутствующие дружно посмотрели на Олега. Эх, мужики…
- А как ты организовал отпечатки моих пальцев в номере Василия Николаевича? – спросила я.
- Цайберг велел пойти с тобой в какую-нибудь кафешку и забрать потом твой стакан. Нина взяла твой стакан ещё на фуршете, потом мы передали его Цайбергу…
- Значит, это Антон Григорьевич Цайберг отравил своего друга детства и оставил на месте преступления стакан с моими отпечатками пальцев? – уточнила я.
- Да. Я, конечно, соучастник в деле с акциями, но ни к какому убийству я отношения не имею, - заявил Олег.
- Следствие разберется, - вставил свою лепту мистер Безопасность.
Я заметила нетерпеливое движение в той стороне, где расположился отец-основатель, и поторопилась с изложением моего видения развития событий.
На мой взгляд, наша семейная пара ни о каком убийстве не думала. Они люди другого склада. Им больше подойдет обман. Думаю, они решили, что простого вознаграждения им будет мало. Гораздо прибыльнее было бы просто присвоить пакет акций себе. Тем более, что всю схему уже придумал за них Антон Григорьевич Цайберг. С самого начала задумывалось, что Нина выдаст себя за Катю Палевич, зарегистрирует акции «Росглобал групп» на свое имя, а потом тут же поручит биржевому брокеру их продажу и укажет номер счета, на который надо будет перевести полученные средства. Антон Григорьевич решил, что имеет дело с двумя несчастными неудачниками, которые побоятся обманывать российскую сторону. На западе сейчас каких только ужасов не услышишь про русскую мафию… А наша семейная пара оказалась вполне конкурентоспособной.
Они работали в тесном контакте с господином Цайбергом, пока было нужно, а когда дошло бы до получения денег, думаю, Нина исчезла бы из поля зрения вместе с номером счета и своим маленьким сыном.
- Олег, а ты не боялся, что она кинет и тебя? – повернулась я к бывшему сослуживцу.
- Ты её совсем не знаешь, - последовал ответ.
- Это не так важно. Важно, знаешь ли её ты.
Кажется, мои последние слова Олегу не понравились. А мистер Безопасность посмотрел на меня с удовлетворением.
- Полагаю, мисс Ирина, остался только один вопрос, - произнес он. – Кто же попытался убить нашего основного свидетеля, вашу пожилую соотечественницу… все время забываю, как вы произносите её имя...
- Анна Владимировна.
- Маму пытались убить? – Вскинулась Катя. – Что с ней?
- Она в госпитале, - ответил Хантер. – Состояние стабилизировалось, угрозы для жизни нет. Полагаю, это тоже дело рук вашей супруги? – он посмотрел на Олега.
Олег опустил голову и напрягся. Наверное, лихорадочно соображал, что сказать в данном случае, да и говорить ли вообще… Действительно, он ввязался в эту авантюру ради того, чтобы сделать комфортной жизнь жены и сына. Если теперь сказать, что это она виновата в попытке убийства Анны Владимировны, то о комфорте ей придется забыть очень надолго…
- Пусть разберется следствие, - глухо сказал он. – Я об этом факте ничего не знаю.
Та-ак. Значит, не решил ещё, как поступить. Ну-ну. Подумай, дружок. Время у тебя есть.
- Насколько я понимаю, основной подозреваемый по этому делу, гражданин России, выехал из США, и находится вне пределов нашей юрисдикции, - задумчиво сообщил присутствующим мистер Безопасность. – У нас есть только этот, - Хантер кивнул в сторону Олега.
- Это не так важно, – сухо обронил Барковский. – В России часто правосудие принимает несколько неофициальный характер… Давай, проверь, - он кивнул одному из пришедших с ним молчаливых парней. Парень тут же вытащил сотовый телефон и стал нажимать кнопки.
- Меня задержали американские власти за нанесение побоев Иришке. Я требую, чтобы меня отправили в полицейский участок, - быстро сказал Олег. – Предпочитаю предстать перед американским судом и понести наказание. С некоторых пор я тоже не люблю «русские штучки».
- Весьма благоразумно, - вставил мистер Безопасность.
- Полагаю, большого срока вам не дадут, - заключил Барковский. – Возможно, что дело ограничится штрафом? – он посмотрел на парней в форме полиции.
- Это уже дело суда и присяжных. Теперь сама мисс Палевич может выступить с иском и со своими показаниями. Операции с акциями велись от её имени, это очень серьезное уголовное нарушение. Мисс Ирина, вы вернетесь в ваш отель? Мы с ребятами забираем вашего обидчика, а вы до суда не должны покидать штат, - сказал мистер Безопасность.
Он встал со своего стула и деловито зашагал по комнате. Ему, кажется, захотелось конкретных энергичных действий. Сколько можно, в конце концов, мусолить эту историю! Преступник есть, осталось доставить его в участок, и тогда – день будет прожит не зря.
- У меня билет в Москву через два дня, - сообщила я.
- Мы не торопимся, - заверил его Барковский. - Возможно, Ирина Олеговна захочет отдохнуть в круизе или позагорать во Флориде? Ира, как мне отблагодарить вас?
- Спасибо большое, Владимир Андреевич, отдых это здорово, но у меня в Москве сейчас столько проблем. Вы уж простите мою наглость, но я бы предпочла премию, а то мне квартиру надо покупать, - ляпнула я и замерла в ужасе от собственных слов. Может, простят контуженную женщину?
- Ирина, вас устроит трешка в нашем новом корпоративном доме? Полагаю, да, тихий центр, все же. Я распоряжусь сегодня же.
Я засуетилась, начала сбивчиво благодарить. Потом мне опять стало дурно, вокруг меня засуетились медик в голубом комбинезоне и Катька. Она уже не так сторонилась своего могущественного родителя, а поглядывала на него с любопытством. Мне показалось, что беспокойство по поводу моего здоровья она проявила, в основном, для того, чтобы переместиться из дальнего угла помещения поближе к всесильному папе, который со мной беседовал. Интересно, не позабудут ли в этой семейной идиллии об обещанной мне только что квартире?
Все американцы удалились, прихватив с собой Олега. Я осталась в обществе Кати и Барковского с его охраной. Было решено не суетиться, а остаться в этом отеле, только занять номера побольше. Борис Андреевич предложил провести вечер в ресторане на первом этаже и спокойно поговорить обо всем.
С Катей я встретилась уже перед самым ужином в бутике женской одежды на первом этаже. Она сама меня пригласила спуститься и выбрать какое-нибудь платье, соответствующее случаю. Для себя Катя тоже собиралась приобрести подходящий туалет. Девушка провела почти весь день в обществе отца, с которым не виделась, практически, всю жизнь. Думаю, за это время они уже должны были немного привыкнуть к обществу друг друга, но Катя, кажется, нервничала перед предстоящим вечером. Я догадалась, что ей элементарно хочется с кем-то поговорить.
- Расскажи мне о своей подруге Нине, - предложила я для начала разговора, когда мы углубились в проход между кронштейнами с одеждой.
- Что тут скажешь, я очень ей доверяла. Любила её, как сестру. И мама её любила…, - Катя на минуту примолкла и отвернулась. Ох, эти женские эмоции… куда ж без них?
- Она давно к тебе переехала?
- С месяц назад. Сказала, что квартиру пришлось продать, с Олегом они разводятся, и все такое… У неё такая же квартира была, как у мамы. То есть, она и сейчас у неё есть, как выясняется. Я долго с мамой жила, там у нас место такое хорошее, все рядом. А потом решила переехать. Сколько можно жить с мамой? Здесь так не принято: здесь дети уезжают в колледж, а потом уже живут самостоятельно. Нине квартиру какие-то родственники подарили, насколько я помню. У неё и сестра есть довольно обеспеченная. Не знаю, почему она ни с кем из родни не общается. Она подружилась с нами. С ней так весело было, легко…
- Не жалей. Она тебя хотела ограбить, а твою маму отравить. Ты представляешь, на какую сумму мог быть этот пакет акций, который предназначался тебе?
- Да, отец уже сказал мне, что это около двух миллиардов долларов…
- Серьезно? А для меня, когда больше одного миллиона, уже все числа одинаковые, - усмехнулась я.
- Жаль, что с Нинкой так вышло. И с Олегом. Ты не представляешь, как мне сейчас плохо… , - призналась Катя.
Ну, ясно. Кажется, меня пригласили на роль утешительницы. Нет, красавица, быть тебе жилеткой не смогу. И не хочу, извини. У меня дома сын, родители… муж-изменщик, с которым ещё решать и решать. Да и с квартирой, интересно, получится ли? И Ксюха ждет подробностей – наверняка, девушка слюной изошла.
- Может, останешься на некоторое время? – Катя озвучила свой главный вопрос, но ответ я уже мысленно на него дала.
- Нет, Катюш, не могу. Да, и зачем я тебе сейчас? Ты лучше с отцом общайся, вам надо получше узнать друг друга, а я только мешать буду. Да и к маме тебе в госпиталь ехать надо. Потом: следствие, показания… акции, опять же. С какого я тут боку?
- Ну, ладно, я понимаю, - она вздохнула. – А знаешь, звонил этот начальник службы безопасности, спрашивал, в каком ты номере здесь остаешься. Сказал, что Олег уже заявил, что во всем виноват только он один, Нина ни при чем, он её заставил и все такое. Её уже отпустили под подписку о невыезде. Думаю, она наплюет на эту подписку, и уедет. Оставит Олега одного отвечать. Она всегда говорила, что в мужиках есть только одна безусловная ценность – обманывать их приятно и увлекательно…
- Что ж, Олежке повезло с женой, - усмехнулась я. – Говорят, что имеешь, то и заслуживаешь.
Мы дружно отправились в примерочные кабинки, потом оплатили свои приобретения кредитными картами и в новых вечерних туалетах отправились в зал ресторана. Я шла по деревянному мостику над водоемом с красными рыбами и представляла, как через два дня – обязательно! - приеду в аэропорт имени Кеннеди, сяду в самолет, а через девять часов буду уже в Шереметьево. И все будет замечательно, потому что в ближайшие же выходные я поеду на дачу к родителям, увижу Антошку, перевезу свои вещи в квартиру родителей – надеюсь, временно... Меня же ждет новая трешка в центре! С мужем встречаться больше не буду, кажется, я уже решила. Можно все поручить адвокату и не отравлять себе жизненные перспективы. И ещё мы будем долго болтать с Ксюхой. Я расскажу ей о мистере Безопасность во всех подробностях.
На этом месте я улыбнулась собственным мыслям и подумала, что надо бы не забыть дать Хантеру свой московский телефон…