Я благополучно прошла паспортный контроль и принялась озираться по сторонам. Я не то, что в Шереметьево-2 никогда не бывала, я вообще собиралась лететь на самолете впервые в жизни.
К тому же, полет мне предстоял через океан, а плавать я не умею. Когда я поделилась с подругой, специально приехавшей проводить меня, этим соображением, она только нервно хихикнула. Наташка теперь чувствовала себя немного виноватой. Это она втравила меня в поездку через полземли. Меня, спокойную домашнюю женщину. Самый удаленный пункт моих передвижений за всю жизнь – это Прибалтика. Туда я много раз ездила в отпуск ещё в советские времена. В последние годы я, правда, уже не могла себе такого позволить, но вовсе не из-за того, что Прибалтийские республики стали посторонними государствами. И территориально они от нас дальше не стали. Весь вопрос в деньгах. Не скажу, что в советские времена я могла швыряться купюрами направо и налево, но стабильный доход у меня был.
С Наташкой я уже простилась, она осталась там, за линией регистрации пассажиров. Уже раз пять за то время, что мы ехали сюда на автобусе, я успела пожалеть, что дала себя подбить на такое сомнительное и опасное дело. Уже и сама Наташка раз восемь чувствовала приступы раскаяния и напоминала мне, что ещё не поздно выскочить из автобуса, остановить попутку и вернуться спокойно в Москву. И убытков будет всего – ничего: за билет-то я не платила.
Однако, человек я инерционный. Со мной всегда так: сначала я долго привыкаю к какой-то мысли, настраиваюсь. Когда же идея прочно засядет у меня в голове, пустит корни и заколосится, то уж никакая сила не заставит меня свернуть с принятого курса. А уж тем более теперь, когда я чуть ли не полгода готовилась морально и материально к дальней поездке.
Я дама нервная и в себе неуверенная, поэтому, когда не очень знаю, что мне делать, то чувствую легкую панику. Вот и теперь, оглядевшись вокруг, я не увидела выхода к самолету. Передо мной располагался коридорчик, по обеим сторонам которого зазывно светились всякие там бутики.
Заметив, что в целом публика продвигается вперед, я пошла за остальными. Дальше оказалось проще: меня окликнули, подозвали и попросили предъявить для осмотра сумку и пройти через металлодетектор. Я с людьми в форме, да ещё при исполнении, не спорю никогда, так что, все предъявила и через детектор прошла. Парни в форме ещё раз проверили мой билет и сообщили, куда идти дальше. Следуя их инструкциям, в итоге я оказалась сначала в накопителе, а потом и в салоне самолета.
Не одна я там нервничала. По лицам некоторых дам , и даже, некоторых господ я поняла, что они мандражируют никак не меньше. С одной стороны, это успокаивало. А вот с другой стороны, может, они знают, чего бояться? Я-то лечу в первый раз, а таких в наше время встретишь не часто. Я уселась на свое место и поставила в ногах дорожную сумку с провизией, деньгами и документами. Рядом со мной тяжело упала в кресло полная тетка.
- Ох, - со вкусом выдохнула она, - так удачно все купила! – тетка продемонстрировала мне две плоские бутылочки с ирландским ликером.
- А разве это в Штатах не продается? – удивилась я.
- До Штатов ещё долететь надо. Знаете, - тетка доверительно ко мне наклонилась, - я ужасно боюсь самолетов. А туда ведь иначе не попадешь. У меня там дочка с внуками, я часто летаю. И, что вы думаете? Я нашла отличный способ не бояться и ни о чем не беспокоиться. Выпью как следует, и весь полет мечтаю о прекрасном.
Я ещё раз взглянула на соседку. У тетки было довольно красное лицо и необъятная комплекция. Скорее всего, она не только в полетах предается типично русскому развлечению.
С другой стороны от меня восседал джентльмен явно иностранного происхождения. Он уложил себе на колени пачку журналов и достал из портфеля бутылку минеральной воды. Через некоторое время стюардессы прошли по салону, проверяя, все ли пристегнули ремни, я услышала как взревели моторы и почувствовала ужас. Потом зажегся экран впереди нашего салона и начался показ какого-то киножурнала. Минуты через две я сообразила, что нам рассказывают о мерах безопасности: о спасательных жилетах, о кислородных масках и о том, какую позу надо принять в случае аварийной посадки. Я тут же почувствовала комок в горле и непреодолимое желание выкрикнуть: «Спасите!». Я даже рванулась всем телом, желая выскочить отсюда и никогда больше не приближаться к этим железным ревущим летающим монстрам, пожирающим керосин в диких количествах. Но, тело мое было прочно схвачено ремнем безопасности, и я поняла, что выхода не будет. Оставалось смириться и ждать своей участи. Мы взлетели.
Соседка перекрестилась и взялась за бутылку. Джентльмен с другой стороны равнодушно уставился в окно. Я вцепилась в подлокотники и пожалела, что не умею молиться. Никакая сила не могла заставить меня посмотреть в окно, но боковым зрением я видела, что сосед-иностранец просто прилип к нему. Так понравилась Россия, что насмотреться не может?
Через некоторое время мне немного надоело бояться. Я расслабилась, села поудобнее и огляделась. Народ вокруг в обмороки отнюдь не падал. Кое-кто даже смеялся, многие читали журналы. Общительная соседка слева легонько толкнула меня локтем, протягивая свою ирландскую бутылочку.
- Хочешь? Веселее будет.
- Ну, не знаю. Спасибо.
- Не надо, - вдруг раздалось справа с жутким акцентом, - я не советую.
Джентльмен иноземных кровей, страшно коверкая слова, поведал нам, что трансатлантический перелет лучше совершать попивая минеральную воду, бодрствуя и, желательно, прохаживаясь по салону. Научные данные. Он знает, что говорит. Он без конца летает через океан.
Соседка слева выслушала его, лукаво улыбаясь, а потом подмигнула мне. «Что русскому хорошо, то немцу – смерть», – тихо добавила она и приложилась к бутылочке. Я решила пока воздержаться, а там видно будет. Полет начинал мне нравиться.
Итак, все началось с того, что меня благополучно уволили с работы. Я искала её месяцев восемь, не меньше. Как это было - отдельная история, полная чего угодно, только не удовольствия. Наконец, я заполучила должность ночной уборщицы в ресторане, только привыкнуть, как следует, и насладиться стабильным заработком мне не удалось. Я проявила ненужное рвение и полезла протирать чугунную люстру посреди зала. Я-то думала, что хозяин, который как раз приехал с инспекцией, оценит мой трудовой порыв и прибавит мне к зарплате небольшую сумму, чтобы получалось ровно пятьсот долларов в месяц. А то четыреста семьдесят, как-то несолидно. А люстра, как назло, взяла и упала. Разумеется, вместе со мной, и прямо на один из уже накрытых к банкету столов. Я честно принялась за устранение последствий, хотя сильно ударилась при падении. Все суетились, переживали, а хозяин спросил только одно : "Ничего не сломала?" Это он про меня. Когда убедились, что у меня все цело, он велел передать, что я уволена. Сам сидел в кабинете, а с известием послал официанта. Официант - хороший парень, извинялся очень, но посоветовал сразу идти домой, не извиняться, назад не проситься, а то ещё хуже будет. Хуже могло быть только одно: ещё и за люстру пришлось бы заплатить. Я и ушла. Зарплату за предыдущий - первый и последний - месяц я уже получила два дня назад, так что вопрос о расчете я поднимать не стала. Мне даже запись в трудовой книжке сделать не успели.
Я заперлась дома, отключила телефон и проплакала три дня. Потом позвонила подругам и сестре и пожаловалась на жизнь. К сидению дома я уже привыкла. Когда после перестройки наш НИИ совсем перестал платить, многие ушли сами, кое-кто оставил здесь только трудовую книжку, а сам перебрался на рынок, а таким как я прозрачно намекнули, что если не уйдешь самостоятельно, то как бы потом не пожалеть. Муж сестры начинал в ту пору собственный бизнес. По-родственному он сделал мне запись в трудовой книжке, чтобы шел стаж для будущей пенсии. На деле же я осталась без средств к существованию. Помочь родственнику в его бизнесе я ничем не могла, а просто так зарплату он мне платить не мог, не разбогател ещё. Тогда я зарегистрировалась на бирже труда, ходила по отделам кадров, но на работу устроиться не смогла.
Порядком отчаявшись, я ходила к гадалкам снимать порчу и сглаз, отдавая последние деньги. Работы не было. Все подруги и знакомые клялись, что помнят о моей проблеме денно и нощно и делают все, что могут. Работы все не было. Муки безденежья я испытывала в течение нескольких лет, перебиваясь случайными поступлениями. И это во времена, когда магазины наконец заполнились красивыми вещами и одеждой, книгами и невиданными деликатесами. Мне казалось, что я одна осталась в советском прошлом, а все остальные каким-то неизвестным способом сумели перебраться в будущую жизнь, за некое подобие стеклянной перегородки, через которую я все вижу, но ничем не могу воспользоваться. Потом судьба все же сжалилась и послала мне это место уборщицы в ресторане. Но, ненадолго.
Теперь опять надо было начинать походы по агентствам, звонки по объявлениям. Всем знакомым снова надо дать задания, чтобы поспрашивали, нет ли у кого какой-нибудь вакансии для приличной женщины средних лет. Вот это главная проблема - женщина средних лет! Откроешь газету - везде требуются сотрудники до 30. Ну, иногда до 35. А куда же деваться мне, если мне уже стукнуло 39? И с компьютером я на "вы". Точнее сказать, мы вовсе незнакомы.
Через несколько недель, я уж и не помню, сколько именно, мне позвонила бывшая сослуживица. Вместе с ней мы работали в нашем милом заплесневелом НИИ, где все вместе пили чай, доставали дефицитные билеты и занимались технической документацией. Обо мне, то есть о моих несчастьях с работой, ей стало известно от одной общей знакомой.
- Лен, ты для нас человек нужный, - сразу заявила она. - Тебе надо было сразу ко мне обратиться, у меня теперь агентство по кадрам. Я тебе в два счета найду место в приличной семье.
- Спасибо, Лида, - промямлила я. Неизвестно ещё, что за место она имеет в виду. - А в «семье» что надо будет делать? – почему-то мне подумалось о мафии.
- Либо к ребенку гувернанткой, либо домработницей. Это сейчас называется "помощница по хозяйству". Скажу сразу, тебе лучше идти "по хозяйству". Больше заработаешь. Если гувернантку берут в богатую семью, то ей нужно иметь специальное образование, рекомендации. Без них сможешь устроиться только к какой-нибудь работающей мамаше, а они много не платят. Так что, вспоминай свои коронные блюда и готовься к собеседованию.
Я тогда обрадовалась. Не все ли равно, где убирать? В ресторане гораздо больше объем работ, а в квартире или доме мне не нужно будет торопиться, я смогу делать все тщательно, не спеша. Я уже решила, что моя ситуация, это подтверждение того, что все делается к лучшему.
Потом начались походы по собеседованиям. Вот тут я поняла, что значит быть прислугой. В ресторане я была одной из персонала, это не то, что ты одна поломойка, а все остальные – господа. Было нормально. А на каждом собеседовании с потенциальной хозяйкой я чувствовала себя униженной. Мало того, что перспективные нанимательницы все как одна были намного младше меня, так они ещё и давали мне понять, что до их уровня мне очень далеко. Я имею в виду не социальный уровень, тут мне до них действительно было далеко. Но вот думать, что почти сорокалетняя женщина разбирается в чистящих средствах хуже двадцатилетней вертихвостки - этого я стерпеть не могла. Пару раз я высказала свое мнение таким, с позволения сказать, хозяйкам. Только после этого Лида перестала мне звонить и приглашать на собеседования. Я никому не подходила.
Скоро я почувствовала, что впадаю в очередную депрессию. Никуда не хотелось выходить, и я сидела неделями в квартире, не вылезая из ночной рубашки и халата. Если бы это продолжалось дальше, то, возможно, дело кончилось бы психиатрической больницей. Но, мне повезло. Мне позвонила одна старинная подруга, с которой мы тесно общались в молодости, а теперь только изредка перезванивались. Она тоже сидела дома, только мучалась она не от безденежья и ненужности, а от безделья. Её муж прилично зарабатывал, дети были устроены в частные школы, а Наташка целыми днями сидела у компьютера. Она не была программистом, она неплохо знала английский. Именно поэтому, она от скуки начала переписываться по интернету с целой оравой таких же скучающих дам и джентльменов в самых неожиданных странах. Она тут же предложила мне разместить мое резюме в интернете и вообще, искать работу на международном уровне.
Мне слова "сайт" и "резюме" ничего не говорили, но я с радостью согласилась. Наталья, наверное, знает, что предлагает. Я была благодарна за участие, только результата не ждала. Уж сколько я давала объявлений во всех возможных изданиях, сколько контор обошла! Нигде не нужна пожилая женщина, не умеющая делать ничего экстраординарного. Все места уборщиц и помощниц заняты хорошими знакомыми и родственниками начальников и их заместителей. Все устраивают "своих". У меня "своих" не нашлось. Однако, вопреки моим ожиданиям, Наташка позвонила через пару дней и сообщила, что получила несколько предложений о работе в ответ на мое резюме. Что она там понаписала в этом резюме, я так и не выяснила. Я немедленно примчалась к ней домой, для чего мне пришлось срочно привести себя в порядок. Хорошо, что я к ней поехала, хоть впервые за несколько недель сделала макияж.
Наталья усадила меня в своей новой кухне, напоила и накормила, а потом мы принялись за изучение поступивших предложений. Их было три, и каждый ответ подруга распечатала для меня на принтере.
Все отзывы на мое резюме оказались от агентств по трудоустройству, расположенных в США. Два из них располагались в Нью-Йорке, а одно - в Лос-Анджелесе. Я просто чуть не расплакалась. Туда попасть, как на другую планету слетать.
- Ты не могла мне сразу все объяснить? Я к тебе летела как на крыльях, а тут такой облом!
- Какой облом, Лен? Нормальные предложения, - Наташка искренне удивилась. - Смотри, они предлагают места для помощницы по хозяйству в русскоговорящие семьи. Или по уходу за детьми и престарелыми. Ты сама говорила, что ищешь нечто подобное.
- Но не в Америке же! Наташ, сама подумай, я лишний раз на автобус не сажусь, чтобы сэкономить, а тут лететь через полземли! И я хотела бы заранее посмотреть на возможных нанимателей, обсудить условия. А если мне не подойдет? Я же не смогу повернуться и уехать домой, я же не на электричке туда приеду. Да, и боюсь я, тут надо все мосты сжечь.
- Ну, теперь я вижу, почему ты себе никак работу найти не можешь, - заключила она. - Ты слишком привередливая. Зато подумай, ты будешь жить в семье, и тебе не придется тратиться на аренду жилья. Это раз. Наверняка, перелет оплатит принимающая сторона. Это два. И другую страну сможешь посмотреть. Шмоток купишь, накопишь денег. Кстати говоря, можешь квартиру свою пока сдавать, раз сама будешь в отъезде.
Сама Наташка успела побывать с мужем в таких отдаленных от нас местах как Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Если бы мне пришлось лететь в США, я бы предварительно консультировалась именно с ней. В успех предприятия я не особенно верила, так что, решила просто Наташку не расстраивать и на предложения отозваться. Все равно это только агенты.
Отвечали, разумеется, через интернет. Наталья отправила мои уверения в горячей заинтересованности через океан, и мы снова сели за стол. Моя подруга - человек искушенный в смысле красиво провести время. У неё нашлось и дорогое вино, и закуски под стать, так что к концу вечера, а именно, когда пришел домой муж и дети, я уже прочно забыла о цели своего визита. Домой я приехала чрезмерно объевшаяся, слегка пьяная и в чудесном расположении духа.
Потом были снова походы по агентствам, объявления в газетах и прочие повседневные дела. Я страшно удивилась, когда однажды получила по почте настоящее официальное приглашение посетить Соединенные Штаты в качестве гостя совершенно неизвестных мне людей, для чего нужно было получить визу в Американском посольстве в Москве. Последующие дни я плохо помню. Я металась, не зная, что предпринять. Соглашаться было страшно, но очень заманчиво было попробовать. А вдруг это шанс?
Знающие люди подсказали мне, как вести себя во время беседы в посольстве. Я последовала советам, и получила гостевую визу на шесть месяцев. Что ж, шесть месяцев поработаю, а там и домой. То ли я привыкла к этой мысли, то ли Наташкины уговоры подействовали, но я уже не паниковала при мысли об отъезде. Билет мне оплатило принимающее агентство, и теперь я летела в Нью-Йорк рейсом Аэрофлота. По интернету мы с агентством обо всем договорились: что за свой авиабилет я должна отработать в семье, куда меня привезут бесплатно первые два месяца, а в качестве оплаты их услуг - третий. Если хозяева откажутся от моих услуг, то пока меня не трудоустроят вторично, я живу за свой счет в гостинице. На новом месте снова придется отработать месяц бесплатно, чтобы оплатить услуги агентства по трудоустройству. Это при том, что обычная зарплата домработницы там около восьмисот долларов в месяц. Значит, свои услуги они оценивают в такую же сумму. Ну и аппетиты у них, однако.
Правда, все, что я заработаю потом, достанется мне и только мне. И обратный билет будет уже оплачен, поскольку авиа билет покупается сразу в оба конца. Такой билет гораздо дешевле, чем билет в один конец, что мне, как человеку неискушенному в туристическом бизнесе, было удивительно. Жить мне предстояло в доме хозяев, питаться с ними же, так что, я рассчитывала привезти домой две тысячи четыреста долларов. И это за полгода работы. Если бы я удержалась на том месте уборщицы в ресторане, то за такое же время я получила бы две тысячи восемьсот двадцать. Было бы очень неплохо. Но я там не удержалась. А потом вообще никакую работу не могла найти, какой же смысл подсчитывать заработки, которые могли бы быть, но не случились. А ведь ещё и мир смогу посмотреть! Может, научусь немного говорить по-английски?
Квартиру я сдавать не рискнула. Нет, пусть стоит и меня дожидается. Знакомые уговаривали, сулили найти приличных постояльцев, но было страшновато. Наслушалась я всяких историй, вдруг приеду, а квартира уже и не моя. Нет, я все заперла, перекрыла воду, ключ надежной соседке оставила и отправилась в неизвестность.
Перелет для меня прошел как во сне. Я совсем не устала, только все время нервничала. Не помню, сколько раз нас кормили во время полета, показалось, что очень часто. Ещё я все время бегала в туалет, наверное, на нервной почве. Пассажиры вокруг то спали, то болтали, а я так и провела девять часов в напряжении.
За время полета мы с соседкой слева успели познакомиться поближе. Её звали Соней. Соня оказалась родом из Средней Азии, но в настоящее время проживала в Нью-Йорке. Она рассказала, что приезжала в Россию навестить родственников, а теперь возвращается домой. Там у неё вся семья: и дочь с зятем, и внуки, и муж. Соня сообщила, что работает в ресторане на Брайтон Бич. Это меня ужасно заинтересовало, как никак родственный опыт. Она кое-что поведала мне об американской жизни и даже успела дать мне свой телефон с уверениями, что я могу звонить ей в любое время.
Ближе к посадке я успела сообразить, что в Москве сейчас уже вечер, но солнце в небе продолжало сиять как сумасшедшее. По местным меркам был ещё яркий солнечный день. Чувствовать усталость я начала только после посадки, уже в зале прилета. Пришлось отстоять огромную очередь на паспортный контроль, причем прямо передо мной в этой очереди оказались наши же стюардессы, обслуживавшие рейс, которым я прилетела. Сони нигде не было видно. Пока я стояла в очереди, я все время повторяла про себя те слова на английском языке, которые мне следовало сказать при прохождении паспортного контроля. Мне их переслали по интернету, записанные русскими буквами, и Наташка репетировала со мной их произношение. Что делать, если меня спросят что-то совершенно другое? Об этом я предпочитала не думать. Скажу то, что знаю, и все. В конце концов, если человек прилетел к кому-то в гости, это не означает, что он обязан объясняться по-английски.
Молодой парнишка-негр глянул на меня из-за компьютера и что-то спросил. Я произнесла заготовленный текст, сверяясь с бумажкой. В ответ парень заинтересованно поглядел на меня и опять что-то спросил, разглядывая мои документы. Я обмерла. Наверное, что-то не так. Что мне делать, если сейчас он меня не пустит? Полететь обратно? А на какие деньги? Кстати, у меня оплаченный билет в оба конца. Неужели я проведу почти сутки в самолете и это будет реализацией моего желания мир посмотреть? Я с тоской оглядела коридор, куда меня не пропускали. Надо хоть что-то увидеть из американской жизни. Нет, так не пойдет. Не для того я сюда так долго собиралась, чтобы увидеть этот дурацкий коридор! Я снова прочитала записанные на бумажке слова.
Мой черный парнишка сделал такое лицо, как будто хотел сказать «Ва-аще уже!» и шлепнул печать мне в паспорт. Меня пропустили. Я пошла дальше по коридору за прочими пассажирами, совершенно не представляя, что мне делать дальше. Я вышла в огромный зал.
Вдруг я увидела довольно близко плакатик на русском языке, он гласил: "Лена Ковалева". Было очень приятно, потому что это как раз мои имя и фамилия. Я поняла, что державший плакатик прислан встретить меня, как и было обещано. Я обрадовалась и помахала плакатику рукой.
- Здравствуйте! Это я - Лена Ковалева.
- Здрасьте, - выглянул из-за плаката мужичок с совершенно рязанской внешностью. - Паспорт давайте.
- Да я это, я. Вот, смотрите, - я протянула ему паспорт, раскрытый на фотографии.
Мужичок по-хозяйски протянул руку и взялся за мой паспорт. Тут во мне сработал некий скрытый до сих пор инстинкт, и я вцепилась в паспорт мертвой хваткой. С какой это стати он хочет забрать мой документ? Он мой, и только мой. Наташка предупреждала меня, что паспорт необходимо держать всегда при себе. Без документа, подтверждающего, что ты легально находишься на территории США, ты становишься нарушителем, а то и преступником.
Дядька, однако, твердо рассчитывал паспорт у меня отобрать. Мы тянули документ изо всех сил, каждый в свою сторону. Бумажно-картонная книжечка уже норовила лопнуть, но я громко вскрикнула: "Ах ты, отдай!" На нас начали оглядываться. Мужик отпустил мой измятый документ и проворчал: "Дура, все равно, в агентстве отберут. Давай в машину", - и направился через зал.
Мне пришлось почти бежать за ним и напомнить, что я должна ещё получить свой чемодан. Мужчина всем своим видом демонстрировал, что глубоко оскорблен моим поведением и молчал. Наконец, он вывел меня в здание многоэтажного гаража и усадил в старенькую длинную машину.
- Сейчас поедем в агентство контракт подписывать, - соблаговолил пояснить он.
- Хорошо, - сказала я, чтобы что-то сказать.
- Паспорт все равно придется оставить у них, чтобы была гарантия, что ты не сбежишь, а отработаешь затраченные на тебя деньги.
- Пожалуйста, обращайтесь ко мне на "вы", если вам не трудно, - попросила я.
- С таким характером тут не приживешься, - буркнул он, и мы поехали.
Я во все глаза смотрела по сторонам. Это же моя первая возможность мир посмотреть. Только пока ничего интересного я не увидела. Вовсю светило солнце, а меня стало неудержимо клонить ко сну. Несмотря на это я решила не засыпать, иначе как же я увижу небоскребы и разные другие известные вещи? Небоскребы, правда, так и не показались, мы ехали через какие-то поля или пустыри. Ещё вдоль дороги иногда виднелось море. Я поймала себя на мысли, что здесь все ездят на иномарках, и улыбнулась собственной инерции. Это для нас такие машины - иномарки, а здесь это все отечественное. Никак не могу поверить, что я уже в Америке.
Когда мой хмурый водитель привез меня куда-то и сказал, что пора выходить, я поняла, что уже не могу ходить и разговаривать. Я безумно хочу спать. Мужик, видимо, ожидал чего-то подобного: вытащил меня на тротуар и поставил рядом мой чемодан. Хоть меня и разморило после бессонных суток, но я очень хотела разглядеть, что находится вокруг меня. Это ведь страшно интересно, как живут люди в совершенно чужой стране, что едят, в чем ходят, чем занимаются. Пришлось таращить глаза, чтобы они не закрывались сами собой, и я увидела, что стою на довольно симпатичной улице, застроенной двухэтажными коттеджами очень плотно друг к другу. Перед каждым домом был крохотный палисадничек, буквально метра полтора шириной. Кое-где дома разделялись асфальтированными дорожками, на которых стояли автомобили, деревьев было мало, но в целом впечатление приятное. Мы с дядькой поднялись по ступенькам ближайшего домика, и он позвонил. Дверь нам никто не открыл, а раздался писк домофона. Мы вошли.
Может быть я очень устала в полете и перенервничала, но особенно сильных впечатлений не испытывала. Комнаты показались мне тесноватыми, потолки низкими, а мебель старой и неказистой. Меня встретили две дамы, представились менеджерами агентства по трудоустройству и потребовали мой паспорт. Я чувствовала себя разбитой, но твердо решила паспорт не отдавать и сопротивляться до последнего. Об этом я незамедлительно сообщила дамам. Они переглянулись и принялись меня обрабатывать. Сначала мне объяснили, что у них нет от меня никаких гарантий, потом рассказали, что им тоже надо зарабатывать и детей кормить и много другого. Я ничего не слушала. Не то, чтобы я была невежливой, или заранее имела предубеждение, я просто хотела спать. Об этом я также незамедлительно сообщила дамам.
- Вы же на работу приехали, Лена, - укоризненно заметила одна из дам. – Спать будете в выходной.
- Ну, ладно, пусть она тут посидит, а мы контракт подготовим, - милостиво разрешила вторая.
Они переписывались со мной через интернет месяца три-четыре, а контракт ещё не успели подготовить. Интересно, о чем это говорит? Я хотела сделать какие-то выводы, но не смогла. У меня слипались глаза. Я села на диван, привалилась к спинке и потеряла интерес к происходящему. Если сейчас мне предложат подписать согласие на пожизненное рабство, я это сделаю. Потому, что в Москве сейчас глубокая ночь, переходящая в раннее утро, и я ничего не соображаю.
Разумеется, я подписала все, что подсунули мне под руку. Дамы мне ещё что-то объясняли, но я ничего не поняла. С огромными усилиями они донесли до моего спящего сознания информацию о том, что меня решили отправить в соседний штат. Начальница объявила, что уже созвонилась с хозяевами, и меня сейчас повезут в Коннектикут, где я буду жить в маленьком городке в доме у океана. Мне сообщили все это таким тоном, что я должна была сообразить, что мне крупно повезло.
В соседний штат меня привез тот же самый мужчина, который встречал меня в аэропорту. Пока мы ехали, я все время спала. В городок, где в ближайшие шесть месяцев я должна буду жить и работать, мы въехали, когда было совершенно темно.
- Интересно, сколько сейчас в Москве времени? - вслух спросила я, не надеясь, правда, что мой водитель ответит.
- Восемь часов прибавь, - буркнул он. - Там, небось, утро уже.
Надо же! Действительно, в Москве должно быть семь утра. Это получается, что я не спала уже двое суток. Да и в ночь накануне отъезда я ворочалась, не могла глаз сомкнуть. А сейчас, несмотря ни на что, почувствовала, что просыпаюсь. Вот, что значит биологический ритм. Мой организм привык, что сейчас утро и пора просыпаться. Тут же я поняла, что хочу есть. Только этого мне не хватало.
Мы подъехали к большому красивому дому, стоящему посреди леса. Я не заметила ни забора, ни подстриженного кустарника, символизирующего изгородь. Мой провожатый заметно занервничал. Он суетливо выскочил из машины и заозирался по сторонам. Я злорадно хихикнула. Теперь он не строит из себя бывалого специалиста по американскому образу жизни. Я тоже вышла из машины, поскольку уже совершенно проснулась. Только для того, чтобы не уподобляться моему провожатому я уверенно подошла к входной двери дома и поискала глазами звонок. Я ничего не успела сделать, как запищал домофон, и я толкнула дверь. Не стоять же тут до следующего утра. Мой мужичок тоже приковылял с моим чемоданом и теперь стоял на нижней ступеньке. Я прошла внутрь.
Как только я переступила порог, я поняла, что нахожусь заграницей. В этом доме было все как в кино о красивой жизни. Следом за мной робко прокрался в холл и мой провожатый мужичок. На противоположной стороне холла приоткрылась дверь, и нам навстречу вышла очень молодая девушка. На мой взгляд, просто девчонка. Скорее всего, это дочь хозяев.
- Здравствуйте, с приездом, - сказала девушка. - Вас зовут Лена, так?
- Да. Только я привыкла, чтобы меня называли Елена Васильевна, если вам нетрудно.
- Конечно, как скажете, - улыбнулась девушка. - А меня зовут Настя. Хозяйка сейчас наверху, она меня попросила вас встретить. Вы с ней завтра познакомитесь. Это все ваши вещи?
- Да. Я приехала на полгода, мне много не нужно.
- Мне бы чек для агентства, если можно, и я поеду, а то поздно уже, - вступил в нашу беседу мой водитель.
- Да, конечно, - кивнула ему Настя. - Сейчас я выпишу вам чек.
Мой провожатый взял подписанную Настей бумажку и с видимым облегчением удалился.
- А за что ему чек? - не справилась я с любопытством.
- Это комиссионные за то, что помогли вас найти. Агентство подписало с нами контракт от вашего имени, так что вы уже на работе.
- Значит, они берут комиссионные и с меня, и с вас? Практичные ребята.
- Знаете, Елена Васильевна, вы с ними лучше не спорьте. Строго говоря, все это незаконно, вы ведь приехали в гости и у вас нет права на работу в этой стране. Так что, если условия устраивают вас, то они устраивают и здешних хозяев. Им давно хотелось женщину из России. Местные русские такие наглые.
Настя отвела меня куда-то вниз по лестнице и распахнула дверь в довольно милую квадратную комнату с большой кроватью и непривычной для меня мебелью. В углу комнаты она показала мне дверь в санузел, где была и душевая кабинка. Я очень удивилась, обнаружив окно, мне-то показалось, что мы спустились чуть ли не в подвальное помещение. Настя спросила, не хочу ли я спать, и, услышав, что нет, не хочу, предложила показать мне кухню и попить там чайку. Конечно, эта идея мне очень понравилась.
Мы прошли по коридорчику и снова поднялись по лестнице на основной этаж. Во всем доме царил полумрак. Настя объяснила, что все американские члены семьи уже спят, а она со своими родителями совсем недавно прилетела сюда из Москвы и ещё не привыкла к местному времени. Такое заявление не оставило меня равнодушной.
- А кем же вы хозяевам приходитесь, Настя? - полюбопытствовала я.
- Я внучка хозяина дома. Завтра я вам всех покажу и все расскажу. Только вам придется встать пораньше, вы ведь приехали на работу. Вот сейчас перекусим, а потом примите снотворное, и я поставлю вам будильник. Тетя Евгения будет страшно недовольна, если вы проспите.
- Нет, я не просплю, - пообещала я.
Настя привела меня на большую кухню, которая с успехом могла служить одновременно и столовой для небольшого военного подразделения, и ещё бы осталось место. Однако, было уютно. Девушка показала мне несколько современных кухонных приборов, которые я раньше видела в кино и в витринах дорогих магазинов, но понятия не имела, как ими пользоваться. Настя достала из огромного холодильника разные закуски и вскипятила воду в двух чашках прямо в микроволновой печке. Кстати, электрического чайника я на кухне не увидела.
- Да, здесь почему-то электрические чайники непопулярны. Не то, что в Европе, - пояснила Настя. - Обычно греют на плите, или в микроволновке. Они, вообще-то, предпочитают холодный чай со льдом. Им чайники не особенно и нужны. Не удивляйтесь, летом здесь такая жара, что только о холодном и будете мечтать.
- А сейчас совсем не жарко, хотя уже апрель.
Мы проболтали с девушкой около часа, а потом она настояла, чтобы я шла спать и обязательно приняла снотворное, иначе не усну. Вернувшись в свою новую комнату, я постояла немного осматриваясь. Надо же, встретить москвичку, которая тоже недавно прилетела сюда! И живет Настя в Москве недалеко от меня. Странная штука жизнь, не свела нас вместе, когда мы были в одном городе и ездили по одной линии метро, а заставила встретиться на другом континенте. Только Настя приехала сюда отдыхать, а я работать. Я вздохнула. Она молоденькая, все впереди, а я женщина средних лет, которую в Москве на работу никто не брал. Не надо мне об этом забывать.
Я выпила тридцать капель валокордина и легла. Интересно, какой будет у меня круг обязанностей?
Утром я проснулась сама, но встала с большим трудом. Чтобы не заснуть опять, я приняла прохладный душ. А симпатичная у меня будет комнатка: окно выходит на лес, к тому же есть личный санузел. Что ж, при таких условиях можно и поработать. Поднявшись в кухню, я застала там ухоженную даму моих примерно лет и молоденькую девушку, но не ту, которую видела вчера.
Мое появление вызвало у них легкое замешательство. Они обе вопросительно уставились на меня и замолчали. Ужасно не люблю такие ситуации.
- Здравствуйте, меня зовут Елена Васильевна, я вчера приехала, - быстро произнесла я таким тоном, будто оправдывалась за что-то.
- А-а, - ответила дама. - Это вы из Москвы? Мама сейчас спустится, расскажет вам, что делать. А мы здесь гостим.
Она отвернулась от меня, и они с девушкой зашептались. Я чувствовала себя очень неловко, не знала, можно ли мне здесь сесть, или я должна снова пойти в свою комнату. Мое присутствие этим женщинам явно мешало, но они не сказали мне, чем я должна заняться. Затем они стали разговаривать громко, но перешли при этом на английский. Это было ещё хуже: я чувствовала себя так, будто они обсуждают меня и рады, что я ничего не понимаю.
- Хотите, я что-нибудь приготовлю на завтрак? - спросила я, чтобы что-то сказать.
- Нет, мы уже позавтракали, - ответила дама, и они с девушкой направились к двери.
Из кухни хорошо был виден холл и входная дверь. Девушка накинула курточку, дама чмокнула её в щеку и сказала: "Езди осторожно, счастливо!" После этого девушка ушла, а затем я услышала, как отъехала машина.
- Меня зовут Маргарита Борисовна, - возвращаясь, сообщила дама.
- Очень приятно, а я - Елена Васильевна, - ответила я.
- Хорошо, Лена. Я думаю, вы не будете возражать, если мы будем звать вас Леной. Хозяйка ваша, то есть моя мама, сейчас спустится. Она сама скажет вам, что делать, а когда я буду приезжать сюда со своей семьей, то запомните, что наши комнаты наверху, рядом с маминой спальней. Завтракаем мы рано, потому, что всем надо на работу или в колледж. Кстати, вы водите машину?
- Нет.
- Жаль. Как же вы будете ездить за продуктами? Пешком будет далековато. Можете, кстати, пользоваться велосипедом. Потом вас кто-нибудь проводит и все покажет.
В ответ мне оставалось только вздохнуть и пожать плечами. Откуда я знала, что должна ездить за продуктами на машине? Мне никто ничего не сказал.
Маргарита Борисовна показала мне, что я могу взять из холодильника себе на завтрак, и удалилась, распорядившись, чтобы я ждала хозяйку на кухне.
Я сделала себе омлет и присела с края стола. Ну что ж, первые впечатления довольно приятные: дом находится в тихой лесистой местности, воздух чистый, птички поют, вдали шумит океан. Те члены семьи, которых я уже видела, произвели хорошее впечатление. Вот только дочь Маргариты Борисовны ведет себя несколько высокомерно. Смотрела на меня как на пустое место и слова не сказала.
В гордом одиночестве я провела ещё минут тридцать. Они показались мне вечностью, потому что я все время нервничала. Заняться мне было абсолютно нечем, все кругом чужое. Каких действий от меня ждут местные хозяева, я понятия не имела. Короче говоря, за эти полчаса я порядком истомилась. Наконец, в кухню вплыла пожилая представительная дама в халате.
- Доброе утро, - выпалила я и, зачем-то, встала. Ещё не хватало взять под козырек.
- Здравствуйте, - ответила дама и вытащила из кармана очки. – Так это вы – Лена?
- Да. Здравствуйте.
- А меня зовут Евгения Соломоновна. Я – ваша хозяйка. Моего мужа зовут Борис Наумович. Как видите, мы люди пожилые и нуждаемся в помощи.
Моя новая хозяйка царственно наклонила голову и ласково улыбнулась. Я должна была признать, что ей удавалось вести себя так, будто она – особа королевской крови. Получалось очень органично. Моя венценосная хозяйка села на стул, который в моей московской квартире запросто мог бы считаться креслом, и продолжила беседу.
- Так вот, Лена, давайте я расскажу вам, в какой помощи мы нуждаемся. Во-первых, закупка продуктов. Здесь это очень просто. Сегодня я попрошу внучку моего мужа проводить вас в супермаркет. Вы знаете, что такое супермаркет?
- Конечно. В Москве уже давно…
- Не знаю, Лена, не знаю, что там в Москве. Я уехала оттуда двадцать лет назад. Здесь все по другому, и вам надо будет привыкнуть, так что, слушайте внимательно мои инструкции.
Я отлично поняла, что рассказы о Москве здесь не потребуются, а мое мнение никому не интересно. Что ж, кто платит, тот и заказывает музыку. Евгения Соломоновна сообщила мне когда кому подавать завтрак, во сколько здесь бывает второй завтрак, называемый ланчем, выдала инструкции и насчет обеда. Далее, хозяйка сообщила, что в мои обязанности входит также уборка помещений, стирка белья в машине и сушка его в другой машине, чему я страшно удивилась. Заметив мое удивление, хозяйка просто расцвела. Ясненько, надо побольше приходить в восторг от того, как у них все современно и удивительно, нам темным людям и невдомек.
Под бдительным хозяйкиным руководством я приготовила для неё завтрак и красиво расставила на столе. При этом я не забывала восторгаться тостером и микроволновкой. Евгения Соломоновна осталась довольна. Ну вот, кажется, контакт с хозяйкой налаживается. Потом мне следовало приготовить завтрак для хозяина и подать его на подносе ему наверх.
Говоря о своем муже, Евгения Соломоновна делала такое лицо, будто речь шла о государственной безопасности. Она многозначительно понижала голос и закатывала глаза. С таким вот выражением на лице она повела меня по лестнице наверх, чтобы показать, где спальня хозяев и куда мне следует подавать завтрак по утрам. Меню было также создано хозяйкой, и поднос, который я тащила, ломился от снеди. Честно говоря, одному человеку столько никогда не съесть, тут одних фруктов килограмма три.
Мы поднялись на второй этаж, состоящий из большого холла с креслами и телевизором и коридора, куда выходило несколько дверей. Потом я заметила, что из холла можно также выйти на балкон. Евгения Соломоновна толкнула одну из дверей и поманила меня за собой.
- Боря! Пора завтракать. Смотри, это Лена, она будет у нас работать, - представили меня хозяину дома.
- А-а! Вас зовут Леночка, и вы из Москвы, - радушно приветствовал меня пожилой крупный мужчина в пижаме, поднимаясь с огромной кровати.
Несмотря на то, что кровать не была застелена, и хозяин только что встал, вид у него был опрятный. И вообще, он оказался на редкость обаятельным мужчиной.
- Ну, надо же, Женя, какую красавицу нам прислали, - он широко мне улыбнулся и похлопал меня по плечу. – Поставьте, пожалуйста, Леночка, завтрак на балконе.
- Боря, ещё холодно! – Евгения Соломоновна засуетилась.
- Нет, я хочу на солнышко.
- Боря, надень жакет.
- Хорошо, Женя, не суетись.
Они проследовали на балкон, который оказался огромной лоджией, на которой разместились два кресла, диванчик и стол. Ещё там стояла кадка с каким-то растением.
К моему изумлению, хозяйка уселась завтракать вместе с мужем, хотя только что я подавала ей почти то же самое.
Потом настала очередь остальных членов семьи, а ими оказались родители Насти, той девушки, что встретила меня здесь первой, и муж Маргариты, которая уже позавтракала. Для них я накрыла стол в столовой, соединенной с кухней большим проемом в стене. Вообще, дверей здесь было мало. Только в спальни и кабинеты. А такие помещения, как столовая, гостиная и прихожая просто плавно перетекали друг в друга.
Убрав со стола и помыв всю посуду, я поняла, что просто падаю с ног от усталости. Не зря говорят, что на западе просто так денег не платят, работать придется на полную катушку. Евгения Соломоновна заметила, что мне тяжело.
- Вы не беспокойтесь, Лена, сейчас у нас просто много гостей, а потом все уедут, вам будет намного легче.
- Да, ничего, я привыкну, - пролепетала я, не в силах подняться со стула.
- У нас скоро будет большой семейный праздник, юбилей Бориса Наумовича, поэтому собираются все родственники. Мы, кстати сказать, в этом доме живем только летом, а в этом году переехали пораньше, чтобы отметить юбилей как следует.
- Так уже нужно готовиться? Продукты покупать и все такое? – спросила я.
- Да что вы! – хозяйка даже изволила рассмеяться. – Нет, Лена, я предпочитаю всегда получать профессиональное обслуживание. Никаких дилетантов. В Америке существуют бюро по организации юбилеев и торжеств. Они все привезут и организуют. Вы будете только открывать дверь. Не беспокойтесь, пока вы хорошо справляетесь.
Шестое чувство подсказало мне, что в устах моей хозяйки это чрезвычайно высокая похвала. Я вздохнула с облегчением. Евгения Соломоновна, тем не менее, не предлагала мне отдохнуть, а, напротив, велела выпить чашку крепкого кофе, чтобы я не заснула и отправиться с «внучкой мужа», то есть Настей, по магазинам.
За завтраком я познакомилась с её родителями. Тамара, Настина мать и, соответственно, дочь хозяина дома, была дамой красивой. Только ни общительной, ни веселой её назвать было нельзя. Настин отец Антон Семенович вообще держался тихо, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. У меня сложилось впечатление, что эта семья чувствует себя здесь не в своей тарелке. Одна Настя была немного раскованнее, но тоже вела себя не по-хозяйски.
Когда мы с ней вышли из дома, она заметно оживилась. Настя показала мне тележку, с которой я должна буду ходить за покупками, и сейчас везла её за собой.
- Как вам у дедушки нравится? – начала она разговор, выходя на асфальтовую дорогу.
- Пока нравится. Только народу очень много, я думала обычная семья, а тут объем продуктов как для небольшого кафе.
- Вы не переживайте. Это совпадение. Прежняя домработница уехала уже две недели назад, так что все уже устали от пиццы и обедов из китайского ресторана. Маргарита пыталась однажды приготовить обед, но её позвали к телефону и, все сгорело, так что все просто набросились на ваши яства. К тому же, скоро будет юбилей у деда, а потом все разъедутся. Вот здесь всегда сворачивайте направо. Запоминаете дорогу?
- Что-то места здесь очень глухие, один сплошной лес, - заметила я.
- Да что вы, мы же в городе! – Настя засмеялась.
Ничего себе – город. Мы шли по заасфальтированной дороге, проходящей через лес. Периодически от дороги отходили дорожки поменьше в разные стороны, но больше ничто пейзаж не оживляло.
- Вон, посмотрите, там дом, и там тоже, - показала мне Настя на деревья. – Это соседи.
- Действительно, - разглядела я, наконец.
Мы, оказывается, шли по улице. Просто дома располагались на некотором расстоянии от проезжей части и были не видны сразу за деревьями.
- А как же небоскребы? – поинтересовалась я.
- Это в Нью-Йорке. Соседний штат. И, между прочим, нью-йоркцев тут не особенно любят.
- Да что вы? А в России не везде любят москвичей! – и мы обе расхохотались.
На дорогу до торгового центра у нас ушло минут двадцать. Потом девушка показала мне как делать покупки. Сам процесс ничем не отличался от аналогичного занятия в Москве, просто мне показали, в каком отделе что искать, но вот в кассе я была удивлена тем, что кассирша сама упаковала все наши приобретения в пакеты. Настя показала мне, куда смотреть, чтобы увидеть общую сумму, которую надлежало заплатить. На этом экскурсия по магазинам подошла к концу, и нам оставалось только вернуться домой.
Возвращались мы той же дорогой, поскольку другой здесь не было. Отлично, не запутаюсь. По дороге Настя завела опять беседу о предстоящем юбилее и сказала, что это будет последний день рождения для её деда. Я никак это не прокомментировала, а только сделала вопросительное лицо. Девушка и не ждала вопросов, а сама рассказала, что дед неизлечимо болен и, скорее всего, не переживет это лето. Родные решили напоследок устроить ему хороший юбилей.
Я вспомнила своего крепкого жизнерадостного хозяина и не поверила. Однако, и Насте врать было незачем. Она шла и рассказывала мне о том, что у них с дедом очень доверительные отношения, что они часто путешествовали вместе, и что теперь ей этого всего будет сильно не хватать. Завидев издали дедовский дом, Настя снова стала немного скованной и болтать перестала.
Евгения Соломоновна осталась довольна покупками. Она сделала важное лицо и напомнила мне, что я должна буду следить за тем, чтобы в доме всегда были фрукты в достаточном количестве. «Борис Наумович без них не может, - сообщила она таким тоном, будто говорила о государственных секретах, - он до сих пор очень много работает, и наша обязанность его поддерживать». А я разве против?
За вторым завтраком, называемом ланчем, собралась вся семья. Тут я заметила, что не все здесь любят всех одинаково. Впрочем, где обходится без проблем? Хозяин изо всех сил старался разговорить Тамару и её мужа, однако, как только те начинали рассказывать о чем-то из своей московской жизни, Маргарита, американская дочь деда, немедленно влезала с комментариями. Если Тамара начинала рассказывать о каких-либо интересных впечатлениях, Маргарита и её муж посмеивались и свысока давали советы. В общем, налицо было соревнование американцев и русских на тему: кто лучше живет. Стейси, казалось, тоже была не прочь вызвать на соревнование Настю, однако та не поддалась. На рассказы американской внучки о том, как здорово учиться в колледже, Настя никак не отреагировала.
К явному неудовольствию американской команды родственников, разговор зашел о путешествиях. Тут перевес был явно на стороне москвичей, особенно из-за того, что Настя работала в туристическом бизнесе. По ходу дела выяснилось, что дед только что подарил московской внучке новый автомобиль, чтобы она могла путешествовать по США: она это очень любит. Сами хозяева дома в пикировке участия не принимали и были лояльны по отношению к обеим командам.
Строго говоря, меня их взаимоотношения не касались. Было даже немного неловко быть свидетелем этого соревнования достижений. Я была рада снова оказаться на кухне и спокойно заняться тарелками и ложками.
Вечером неожиданно раздался звонок телефона. Я ждала, что кто-то из членов семьи, как обычно, возьмет трубку, но никто не отозвался. Я здорово растерялась. Если мне самой снять трубку, то как быть, если будут говорить по-английски? А если не отвечать, не попадет ли мне, что я не взяла трубку, когда остальные заняты? Тоже, скажут, помощница приехала, к телефону подойти не может. Я сняла трубку и произнесла: "Алло".
- Мне, пожалуйста, Настю, - отозвался женский голос.
- Минутку, я сейчас её позову, - обрадовалась я и побежала наверх к Настиной комнате.
Как все таки мне повезло, что звонившая женщина говорила на нашем языке. Настя выглянула из душевой. Она громко засмеялась, узнав, что я бежала по лестнице, чтобы подозвать её к телефону. Она тут же показала мне, как переключать звонки на другой аппарат. Я, правда, была совсем не уверена, что запомнила, как это делается. Я только успела спуститься обратно и положить трубку, как Настя сама прибежала вниз.
- Елена Васильевна, - возбужденно заговорила она, - ко мне подруга из Москвы приехала! Сейчас я быстренько оденусь и поеду её встречать в аэропорт! Постелите ей, пожалуйста, в маленькой комнате на первом этаже, рядом с вами. На неё, думаю, никто не претендует.
- Куда же с мокрой головой, Настя? Может, такси вызвать?
- Нет, я сама с удовольствием съезжу. Мне сидеть дома в такой компании не доставляет ни малейшего удовольствия. Мы с ней, возможно, в ресторан заедем, если она не устала. Так что, ложитесь спокойно спать.
Настя уехала на своем новом красивом автомобиле. Поначалу я думала, что только Стейси умеет лихо водить машину, как настоящая американка, но оказалось, что Настя в этом ей не уступает. Я, конечно, видела, что отношения между родственниками в этом доме весьма непростые. Девочку Настю мне было немного жалко. Дед откровенно баловал её, хотя она ничего не просила. А это страшно задевало остальных родственников и разжигало между ними вражду. Стейси же откровенно завидовала своей русской родственнице-сопернице.
Как Настя вернулась домой, я не видела. Утро мое началось как обычно, только одну лишнюю тарелку пришлось на стол поставить.
К завтраку вышли все. Все же мне повезло, что здесь такой большой стол. Настя вывела к общему застолью свою вновь прибывшую подругу и была веселее, чем обычно. Конечно, бедняжечке теперь не так одиноко, раз подружка приехала.
- Знакомьтесь, это Нина, она прилетела вечером из Европы. Нина - моя московская подруга, - объявила всем Настя, усаживая Нину за стол рядом с собой. Та первым делом поздоровалась с Настиными родителями.
- В какой комнате она ночевала? - спросила первым делом Евгения Соломоновна.
- В маленькой на первом этаже, - сказала Настя. - Ею ведь никогда не пользовались.
- Молодой человек Стейси обещал приехать на уикенд. Я планировала разместить его в этой комнате, - вздохнула хозяйка, задумчиво глядя вдаль.
Кончилось тем, что для «молодого человека Стейси» отвели место в комнатке, называемой громким именем библиотека. Комнатка прилегала к кабинету бывшего хозяина и имела две двери - одну сразу в коридор, а другую в кабинет. Потолок там был скошенный, что навело меня на мысль, что когда-то здесь была кладовка. Ничего не случится с молодым человеком, поспит в бывшей кладовке.
Я поймала себя на мысли, что уже свободно справляюсь со своими обязанностями и чувствую себя на хозяйской кухне как на своей собственной. После того, как я все перемыла, надо было отправляться за покупками. Сегодня дорога к торговому центру уже не показалась мне опасно безлюдной. Она показалась слегка пустынной и романтической. Я с удовольствием прогулялась до оживленного центра городка и даже решила зайти в магазинчики женской одежды и обуви перед супермаркетом. Конечно, моя первая зарплата здесь нескоро, но посмотреть-то можно.
Магазин одежды вызвал во мне сложные чувства: размеры какие хочешь, но все слишком экстравагантное. Кто рискнет выйти на люди в клетчатых шортах шестидесятого размера? Я решила пойти взглянуть на белье и тут увидела, как в магазинчик вплывает дама именно в таких шортах. На глазок, объемы дамы соответствовали примерно шестьдесят второму размеру. К тому же, на её ножках красовались яркие чулки в поперечную полоску. Я поперхнулась и решила лучше выйти из магазина: как бы мое выражение лица не показалось даме обидным.
С остальными покупками я справилась без проблем. На обратном пути я просто наслаждалась жизнью: солнышко немного припекало, вдоль дороги наблюдались довольно симпатичные виды, словом, - я правильно сделала, что приехала.
Когда я подходила к дому, то увидела, что Стейси курит на веранде. Заметив меня издали, девчонка отшвырнула сигарету и, пожав плечами, направилась в сад. Может, я её чем обидела?
Эта Стейси оказалась довольно стервозной девицей. Присмотревшись ко всем членам семейства поближе, я очень хорошо поняла пристрастия деда Бориса Наумовича. Его русская внучка Настя была милой и покладистой девушкой. Причем, это вовсе не означало, что у неё не бывало своего мнения по разным вопросам. Просто она держала его при себе, если о нем никто не спрашивал. Очень ценное качество, между прочим. А вот американская внучка всегда была немного раздраженной, от неё так и исходила агрессия. Я даже подумала однажды, как же она не переутомилась до сих пор находиться постоянно в таком нервном напряжении? Говорят, у них на Западе модно ходить к психоаналитикам, так вот ей прямая туда дорога. А, может, просто замуж пора.
По плану у меня дальше намечалась уборка комнат и приготовление ланча. Хозяйка практически все свое время посвящала отдыху, беседам с дочерью или Стейси и просмотром телепрограмм. Хозяин был постоянно чем-то занят в кабинете. Он стучал по клавиатуре компьютера, отправлял и принимал факсы и куда-то звонил. Я уже более или менее знала, кому и когда что-то принести, а кто спустится вниз и сам возьмет что надо на кухне. Короче говоря, жизнь налаживалась. Только одна Стейси меня беспокоила. Ходит злая, по пустякам ко всем цепляется.
Следующим утром, когда три девчонки собрались на веранде после завтрака, я почувствовала, что биополе там неестественно сгустилось. Все же, в том, что ты прислуга, а не член семьи, есть иногда определенные преимущества. Я удалилась на кухню и занялась мытьем посуды. Евгения Соломоновна поднялась к себе полежать после завтрака, оставив список желаемых блюд к обеду и ужину. Это давало мне полную свободу действий до вечера. Я поняла, что окончательно привыкла к здешней жизни: я уже с удовольствием планировала поход по магазинам на сегодня. Зайду по дороге на почту, отправлю Наташке письмо, расскажу, как устроилась. Кстати, поброжу ещё по магазинчикам женской одежды – просто присмотреться, до покупок мне ещё далеко. Погода в то утро была просто замечательная, настоящая весна – птички, солнышко. Я приоткрыла окно на кухне. Два из кухонных окон выходили на веранду, а одно, боковое, в сад. Я не сразу сообразила, что слышу каждое слово, произнесенное на веранде. А потом уже было неудобно демонстративно закрывать окно. Ещё подумают, что я прислушиваюсь! Однако, то, что обсуждалось на веранде, я предпочла бы не слышать.
- Девочки, прекратите! – это сказала Настя.
- А ты бы сначала подумала, кого тащишь в наш дом. Если уж мы вынуждены терпеть здесь твоих друзей, так позаботься, чтобы это были приличные люди. Кажется, есть такая поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты»? Я все ещё прекрасно помню русский язык.
- Я нахожусь здесь совсем не по твоему приглашению, и моя подруга тоже имеет полное право здесь гостить. И мы будем свободно везде ходить и общаться.
- Смотря с кем. Сегодня сюда приезжает погостить мой парень, и я надеюсь, вы не будете на него вешаться? Мы понимаем друг друга? Особенно ты, - почему-то я была уверена, что это тоже относилось к Нине.
Судя по звукам, доносившимся с веранды, Стейси покинула девичье общество. Уходя, она не преминула громко добавить: «Понаехали тут».
Закончив уборку на кухне, я влезла в джинсы и, со складной тележкой, отправилась за покупками. Тележку эту я полюбила с первого взгляда. У нас тоже можно встретить на рынках или в магазине бабушек с сумками на колесах. А все-таки эта железная корзинка на колесах мне понравилась намного больше. В сложенном виде она довольно легкая, а колеса у неё мощные, как у хорошей детской коляски. А уж если её разложить, уместится все содержимое холодильника и кладовки одновременно! Несмотря на внушительный вес покупок такой транспорт катится легко, тележку можно подталкивать одной рукой.
Я зашла на почту и показала даме за стеклянным окошком свой конверт. Евгения Соломоновна научила меня говорить одну очень нужную фразу при хождении по магазинам: «хау мач». Это должно означать вопрос «Сколько?». Я теперь даже не пыталась понять по выражению лица говорившего, чего он от меня хочет, а просто говорила «хау мач», и все проблемы быстро разрешались. В супермаркете на кассовом аппарате я обычно видела сумму, которую должна была заплатить. Цифры у них, слава Богу, такие же. А вот в таких местах, как на почте, я предпочитала дать заведомо большую купюру, чтобы мне ещё дали сдачу. Но, цифры по-английски, видимо, все же придется выучить.
В супермаркете я уже привычно наслаждалась жизнью. Не то, чтобы он чем-то отличался от наших московских супермаркетов. Размером, разве, побольше. Но, главное было то, что в любое время в этом огромном торговом помещении было так мало посетителей, что мне всегда казалось, что я одна. Евгения Соломоновна говорила, что это потому, что здесь городок маленький. По её словам, в Нью-Йорке просто столпотворение. И зачем в таком маленьком городишке такой огромный магазин?
Я почувствовала себя до такой степени освоившейся, что купила себе мороженое, чтобы съесть по дороге. Конечно, я заплачу за него сама, у меня же есть немного своих денег.
Дорога домой была самой приятной частью дня. Я шла по краю проезжей части, тротуаров здесь не было, все ездили на машинах, и никто не ходил пешком. Дорога шла через лес, в котором кое-где возникали домики. И вот эта местность у них называется городом. Хорошо, что мне не надо бродить здесь в вечернее время, я бы от страха умерла. А утром – замечательно.
Я ещё только поднималась по идущей вверх асфальтированной дорожке к хозяйскому дому, как стала свидетелем серьезного выяснения отношений. Стейси, громко хлопнув дверью, выскочила из дома и побежала вглубь леса. За ней тут же помчался молодой парень, который что-то ей говорил по-английски. Ясно было, что он в чем-то провинился, а теперь пытается извиниться. Стеси дала себя догнать и обнять за плечи. Она на секунду оглянулась и смерила меня взглядом. Надо же, такая симпатичная девушка, а такое неприятное выражение лица. А парень, видимо, и есть тот самый «молодой человек Стейси».
Дальше день пошел как обычно. Домочадцы выползли на солнышко, кто-то предложил налить теплой воды в бассейн, и народ расположился на улице. Вообще-то для купания было рановато – начало апреля и ветер довольно свежий. Однако, это не мое дело, они сами не маленькие. С появлением молодого человека Стейси, которого звали Джейсон, разговоры велись преимущественно на английском языке. Только Евгения Соломоновна продолжала говорить по-русски и иногда просила кого-нибудь перевести для Джейсона. Я видела в окно, что Нина тоже скучает в этой компании, несмотря на присутствие подруги. Интуиция говорила мне правильные вещи, я в этом убедилась, когда Нина появилась у меня на кухне.
- Елен Васильна-а, можно у вас посидеть? – пропела она, входя.
- Конечно, садись. Кофейку сделать?
- Ой, с удовольствием.
Я практически закончила приготовление ланча (это просто обед, только без первого) и сама думала выпить кофейку.
- А ты чего от них ушла? – спросила я.
- Да там тоска такая. Если б я знала, что тут не только Настька гостит, а ещё вся кодла, ни за что бы не приехала. Я-то думала, что мы тут с ней вдвоем побудем. А так никакой свободы, надо следить, чтоб ничего лишнего не ляпнуть. Одна эта Стейси чего стоит. Да и Настькины родители здесь… Мы в Москве в соседних дворах жили, сто лет друг друга знаем.
- У тебя с ними плохие отношения?
- Да нет, просто им никогда не нравилось, что мы с Настей дружим. Снобы они, конечно. Особенно, её мать.
Мы уютно уселись в уголке (и чего это человек так любит маленькие пространства?) и принялись за кофе. Нина явно была настроена поболтать. Я ей не мешала, эта девушка мне нравилась больше всех. Хотя я и видела, что Нина грубовата, а иногда немного бесцеремонна, но мне была приятна её непосредственность. Открытый человек, как и положено быть русскому.
Ниночка поведала мне, что Стейси её невзлюбила с первого взгляда. Оказывается, Нина уже довольно долгое время путешествует за границей. Она сбежала из России от преследований своего бывшего жениха, как выяснилось, самого настоящего мафиози. Поначалу, Нина хотела поселиться в Европе, но друзья жениха её там выследили, и девушке пришлось уехать подальше. Она прекрасно освоилась за границей, незнание языка её нисколько не смущает. Между делом, она выучила несколько английских слов и выражений. Молодцы, все-таки наши девчонки: нигде не пропадут! Нина увлеклась и поведала мне одну пикантную подробность. Она, оказывается, давно прилетела в Нью-Йорк, и даже некоторое время снимала квартиру в Манхеттене. Насте она об этом сообщила, но все остальные считают, что Нина только что прилетела в Штаты.
- А зачем такие тайны в связи с таким незначительным обстоятельством? – спросила я.
- Ну, понимаете, Настюхины родственники меня здесь терпят, потому, что думают, что мне больше податься некуда. Знаете, такая бедная неопытная девочка, одна в чужой стране и все такое. А если они узнают, что я уже здесь квартиру снимала, то немедленно возникнет вопрос, почему бы мне и дальше самой её не снимать? А я сейчас не могу.
От своей молодой знакомой я узнала, как здорово она проводила время те несколько месяцев, что жила в Нью-Йорке. Нина призналась, что снять квартиру ей удалось по чистой случайности. В одной из русских газет девушка увидела объявление, что некая молодая особа желает получить соседку по квартире, чтобы разделить пополам арендную плату и оплату коммунальных услуг. Возможно, если бы Нина начала звонить по этому объявлению и договариваться о встрече, то она бы опоздала. Однако, Нина только накануне сошла с самолета и отоспалась в близлежащем отеле, дел у неё никаких не было и идти некуда. Она взяла такси, сунула водителю под нос вырезку из газеты с адресом и приехала. Нина оказалась первой – было раннее утро, и своим появлением она разбудила хозяйку квартиры.
Девушки сразу понравились друг другу, а квартира была вообще выше всяких похвал. Это были апартаменты на третьем этаже с двумя спальнями, одной гостиной и, отделенной от неё небольшой перегородкой, кухней. В коридоре одна из стен состояла сплошь из встроенных шкафов. Окна выходили на не очень шумную улицу, а до Центрального парка было десять минут ходу. В те времена Нина не чувствовала себя стесненной в средствах и сразу внесла свою часть платы за аренду. После в течение трех дней телефон разрывался от звонков с аналогичными предложениями, но дело было уже сделано. Соседка по квартире рассказала, что до этого она жила здесь с молодым человеком, который теперь переехал в другой Штат с намерением на ком-то там жениться, а квартиру оставил в её распоряжении.
Нина была в восторге. Она быстро переняла американские привычки. Утром она вставала, принимала душ и отправлялась в Центральный парк прокатиться на роликах. Потом она завтракала в симпатичном французском кафе. Затем девушка возвращалась домой, снова принимала душ и отправлялась по магазинам и гулять по городу. Далее следовал обед в каком-нибудь ресторане и возвращение домой. Ужин заказывался по телефону из китайского ресторана. Конечно, Нина сама не могла позвонить и сделать заказ по-английски. Это делала соседка. Потом соседка научила Нину нескольким полезным фразам, причем, пришлось их даже записывать на бумажке русскими буквами, а потом учить наизусть.
Одно было плохо: Нина чувствовала себя страшно одинокой. Друзей у неё здесь не было, соседка работала в ночном клубе стриптизершей или танцовщицей и по вечерам её никогда не бывало дома. По утрам с ней тоже нельзя было поболтать, потому что она отсыпалась. Нине скоро надоело болтаться по магазинам и кататься на роликах, и она попросила соседку взять над ней шефство и показать интересные места в Нью-Йорке.
Соседка согласилась пожертвовать на бывшую соотечественницу пару дней. Они съездили на экскурсию по городу в двухэтажном автобусе, побывали на Статуе Свободы. Это было неплохо, но на Нинину жизнь никак не влияло. Зато вечером девчонки отправились в ночной клуб. Больше всего Нину поразило то, что перед входом стояла небольшая толпа. «Здесь что, как в России, бывают очереди?» – поразилась Нина. «Не дергайся, на нас это не распространяется», - был ответ. И действительно, их немедленно пропустили внутрь. Оказалось, что девушки проходят сюда без всяких ограничений и за символическую плату. Очереди – это для парней.
Дальнейшие впечатления были средними: Нина решила, что это обычные «танцы», как в каком-нибудь задрипанном доме культуры, только с отличным баром. Однако, вечер не пропал зря. Девушки завели в этом клубе несколько знакомств. Публика там собиралась интернациональная, в том числе, попадались и русскоговорящие парни. Нина также свела знакомство с одним чехом. Всем новым знакомым девушка дала номер своего нового телефона.
После этого судьбоносного вечера для Нины началась новая жизнь. Она, как и раньше, отправлялась с утра в парк кататься на роликах, день проводила как обычно, но вот по вечерам все было иначе. Нину наперебой приглашали новые знакомые, то в ресторан, то в очередной ночной клуб, а то и в кино. Ей стыдно было признаться, что она ничего не понимает по-английски, и поэтому приходилось идти и честно смотреть на экран.
Понемногу Нина стала привередливой светской дамой, как она сама считала. Она уже тщательно выбирала, с кем стоит пойти куда-то вечером, а кому и отказать. Тот же принцип распространялся и на уикенды. В течение недели Нина принимала предложения, а в пятницу делала выбор. Надо заметить, что круг её знакомых постоянно расширялся. Она узнала дорогу в русские районы, рестораны и магазины. Весь персонал там говорил по-русски, и Нина даже завела несколько русскоговорящих подружек. Теперь она часто ездила на пляж просто погулять у моря, поскольку была поздняя осень, и купаться было невозможно. Прогулки по пляжу казались ей очень романтичными. Именно там, на пляже, Нина познакомилась с очень интересным парнем. Он был самым чистокровным американцем и не говорил ни слова по-русски. Её же словарный запас на английском был только немногим отличен от нуля. Тем не менее, у них завязались отношения.
Нина, когда дошла в своем рассказе до этого места, мечтательно уставилась в окно.
- Вы с ним расстались? – спросила я.
- Ну, не сложилось. Наверное, не судьба. А жаль. Только вы не рассказывайте никому. И Насте тоже, это я только с вами разоткровенничалась.
- Ладно. Вы с ним поссорились?
- Да нет, как-то все постепенно разладилось. А я уже к нему насовсем переехала, от квартиры той отказалась. Когда расстались, надо было от него съехать. Теперь вот приходится набиваться к Насте в гости.
- А как же твои родители? Они спокойно тебя сюда отпустили? - спросила я.
- Не то, чтобы очень спокойно, но мама у меня уже привыкла, что я – человек самостоятельный.
Про отца я уточнять не стала, это может оказаться болезненным вопросом. Раз человек говорит только про маму, значит, отец с ними не живет.
Я все ещё немного нервничала, когда подавала ланч или обед. Завтракали здесь все в разное время, и получалось не так официально. А сегодня все устроились за столом одновременно. Евгения Соломоновна, кажется, наслаждалась своей ролью хозяйки. Единственный, кто мог отвлечь внимание общества от её персоны, был её муж Борис Наумович. Я так часто слышала, как Настя называет его просто «дед», что тоже стала так называть его про себя. Дед не часто присоединялся к остальным, но когда выходил из своей комнаты, то компания оживлялась. Это был крупный мужчина с львиной гривой, легко двигался и был очень приятен в разговоре. Я всегда страшно боялась ему не угодить. Вот тогда Евгения Соломоновна мне задаст!
Однако, мне показалось, что хозяйку все пока устраивало. Она предупредила меня, что через день готовится большой съезд гостей, будут отмечать день рождения хозяина дома. Вот почему здесь сейчас собрались все родственники. Да я это и так знала, все только об этом и говорили.
И в этот раз за столом говорили об организации торжеств. Маргарита с видом знатока разъясняла присутствующим различия между фирмами, которые занимаются этим профессионально. Она стала рассказывать о своих знакомых из Калифорнии, которым пришлось отмечать два юбилея подряд, с таким лицом, что все присутствующие должны были немедленно умереть от зависти. Однако, к её неудовольствию, все остались живы, точнее, на её рассказ никто не отреагировал.
- Все же, я хотел бы, чтобы у вас здесь тоже был дом, - сказал хозяин, обращаясь к Тамаре и её мужу Антону Семеновичу.
- Спасибо, но у нас есть свой, - ответил зять.
- Это я знаю. Только, мне было бы спокойнее знать, что вы всегда можете приехать, и вам будет, где остановиться, - продолжал дед.
- Папа, на тот случай, если мы тебе помешаем, всегда есть отель, - сказала Тамара.
- Я говорю не про отель. Я говорю о своем завещании. Я хочу позаботиться обо всех.
- Ой, Боря, не начинай, - с нажимом заметила хозяйка. – Ты что, хочешь всех расстроить? Сейчас надо думать о празднике, у тебя юбилей, приедут все твои друзья, - она хотела ещё что-то добавить, но дед перебил её.
- А ты как думаешь? – спросил он Настю.
- Мне и здесь очень нравится, ты же знаешь. И вообще, дед, не надо о грустном, - она мило улыбнулась.
Я заметила, как Стейси изменилась в лице при этих словах. О завещании дед говорить перестал, разговор пошел о предстоящем юбилее. Эта тема ни у кого не вызывала отрицательных эмоций, и общество оживилось.
В день праздника суматоха началась прямо с утра. Я только и успевала кормить всех по очереди: хозяйка распорядилась стол не накрывать, чтобы не занимать место в столовой, ведь скоро приедут официанты. Евгения Соломоновна и Маргарита несколько раз с утра ездили куда-то на машине. Во время их отсутствия приехала группа официантов и грузчиков. Встречать эту команду пришлось Насте и мне. Муж Маргариты Михаил тоже принял в хлопотах непосредственное участие, которое выражалось в начальственном стоянии на крыльце и раздаче ценных указаний.
На самом деле, нам с Настей не пришлось много суетиться: менеждер фирмы-организатора только спросил, в какой части сада расставлять столы, и где находятся электрические розетки. Остальная работа происходила без нашего участия. Итогом кипучей деятельности профессионалов стали ряды столов под тентами. На лужайке начали расставлять корзины с цветами, когда заявилась хозяйка с Маргаритой.
- Что здесь происходит? – немедленно закричала Евгения Соломоновна. – Все поставили не так!
- Лена, куда вы смотрели? – тут же подпела её Маргарита.
- Разве что-то не так? – пролепетала я. Сами же говорили, что мне делать ничего не придется.
- Я хотела все поставить в перпендикулярном направлении!
Кстати, я обратила внимание, что Настю отчитывать за неправильные распоряжения никто не осмелился. Значит, все шишки достанутся мне. Кажется, в круг моих обязанностей входит ещё одна: быть виноватой. Я почувствовала, что у меня начинает болеть голова. Евгения Соломоновна с Маргаритой, оставив меня в покое, как отработанный материал, набросились на менеджера. Я предпочла отойти в сторонку, а потом, увидев, что никто во мне не нуждается, ушла в свою комнату.
Через час с небольшим ко мне заглянула Нина.
- Теть Лен, вы про ланч не забудете? – спросила она.
- А что такое? Разве официанты ничего не привезли? – ужаснулась я. Я вдруг решила, что должна буду самостоятельно заполнить все эти длинные столы праздничными яствами.
- Настя просила вам напомнить, что скоро ланч, и все захотят есть. Там все нервные бегают и устали. Вы поторопитесь, а то как бы проблем не было. А мы с Настюхой на пляж пойдем.
И Нина удалилась. Хорошо, что она напомнила мне про ланч. Действительно, хозяйка раздражена хлопотами, и если я сейчас что-нибудь не так сделаю, у меня будут неприятности.
Однако, все обошлось. Я вовремя успела подать ланч. Хозяева, увидев, что столы практически готовы к вечеру, расслабились. Все последующие приготовления уже не требовали неусыпного хозяйского контроля. В этой связи, домочадцы отправились по своим комнатам немного подремать после еды.
Потом, ближе к вечеру, они наряжались. Мне тоже предложили надеть что-нибудь торжественное. У меня была только одна выходная блузка, которую я в свое время купила на рынке в Коньково. Этот рынок дорогой, но там продаются, в основном, качественные вещи из Европы, а не китайский ширпотреб. Я надела свою красивую блузочку и посмотрелась в зеркало: даже с повседневными штанами в ней я выглядела ещё очень ничего. Тут ко мне в дверь стукнули, и снова вошла Нина.
Выглядела она сногсшибательно. Нина была в настоящем вечернем платье до пола. Платье было довольно узким, и девушка могла демонстрировать в нем свою отличную фигуру. Вот только декоративный цветок с блестками на груди показался мне слегка аляповатым.
- Какое у тебя платье красивое, - сказала я.
- Да нет, это простенькое. Что вы хотите за пятьдесят долларов? Мне сейчас будет очень некстати своими нарядами хвалиться. Да тут ещё и Настюхины родители, они меня недолюбливают.
- Неужели такое платье стоит всего пятьдесят долларов? Ты шикарно выглядишь, Нина.
- Спасибо. Это все прическа. Главное, волосы сделать, тогда ты с любым платьем – человек. Вы мне не поможете сзади застегнуть, там что-то молнию заедает, а к Насте мне неохота подниматься, ещё столкнусь лишний раз с кем-нибудь из её родственничков.
Мы застегнули молнию и вышли в свет. Сад произвел не меня сильное впечатление. Над столами были натянуты тенты, все украшено цветами, сильно напоминающими настоящие, все кусты и деревья подсвечены лампочками. Было также приготовлено некое подобие эстрады и площадка для танцев: организаторы просто настелили на траву деревянные щиты. Я очень зауважала этих профессиональных организаторов торжеств: они за несколько часов полностью изменили сад. Когда буду писать об этом Наталье, скажу, что все сделали, как в кино.
Особенно удобно то, что в самом доме не произошло никаких изменений. Хозяева могли в любой момент удалиться в свои комнаты и привести себя в порядок или даже переодеться. Кухня тоже не загромождается лишними предметами, и я всегда могу пойти и сделать чайку для желающих. В данный момент такой желающей была я сама. Официанты быстро накрывали столы, доставая закуски прямо из подъехавших машин. Чувствуется, у меня выходной.
Я большую часть вечера просидела на кухне. Причем, в окно мне было все отлично видно и слышно. Странно было видеть, как с эстрады гости и хозяева говорили речи в микрофон, правда, довольно короткие. Это напоминало мне торжественное собрание. Потом все ели и пили, на эстраде пела какая-то местная группа, и гости танцевали. Я не скучала, я наблюдала за происходящим.
В середине вечера за мной пришла сама хозяйка. Она казалась совершенно счастливой. Кстати, и выглядела она здорово.
- Лена, идемте, я хочу вас кое кому показать, - она протянула руку.
- Евгения Соломоновна, я там совсем не к месту, - попробовала сопротивляться я, но сразу сдалась. Я уже знала, что хозяйка умеет добиваться своего.
- Идем, нечего здесь сидеть одной.
Я безропотно вышла за ней следом. Евгения Соломоновна тут же подвела меня к пожилой паре и начала рассказывать по-русски какая я молодец. Потом меня представили (а правильнее сказать, показали) какому-то американцу, а потом, даже, начальнику местной полиции. Шеф полиции оказался приятным улыбчивым дядькой и, глядя на него, я подумала, что, может, здесь не так уж и страшно ходить по вечерам. Я даже запомнила его имя – Джо. Было бы оно подлиннее, тогда бы я не запомнила.
Дальше я была предоставлена самой себе. А раз так, то я решила получать удовольствия. Я пробралась к столу, нашла себе чистую тарелку и отведала всего понемногу. Гости уже были сытые и пьяные, на меня никто не обращал внимания. Я заметила в толпе Настю и Нину в компании молодежи, потом увидела Стейси в обнимку с Джейсоном. Красивый парень, ничего не скажешь. Я до того обнаглела, что испробовала все, что было на столах, включая напитки. Особо мне запомнилось красное вино, оно было выше всяких похвал.
Вдруг гости зашумели, даже раздались аплодисменты. Я посмотрела в эпицентр веселья и увидела, что хозяин собирается танцевать с хозяйкой на площадке. Больше никто не танцевал, это был торжественный танец юбиляра. Почти как на свадьбе. Смотрелись они очень симпатично, кто-то даже начал бросать им цветы. Евгения Соломоновна отлично справлялась со своей ролью: в меру достоинства, в меру сердечности. Весь её вид говорил: жизнь удалась. У меня даже слезы навернулись.
После этого трогательного эпизода вечер пошел на спад. Музыканты уехали, и вместо них включили магнитофон или что-то в этом роде. Скоро и многие из гостей стали прощаться. Я поняла, что сейчас для меня начнется работа, пора будет убирать со стола. И точно, Евгения Соломоновна поманила меня пальчиком.
- Лена, начинайте относить в холодильник все, что сохранилось нетронутым. И вообще, все хорошее.
- Да, хорошо.
- Только не очень привлекайте к себе внимание, ещё не все гости уехали.
- Поняла, - кивнула я и отправилась выполнять приказ.
Планомерно я обследовала блюда на столах и перекладывала провизию в хозяйскую
посуду. Евгения Соломоновна объяснила мне, что вся посуда, что на столах, предоставлена фирмой, и официанты её заберут вместе с остатками блюд.
Молодежь в это время отправилась на открытую веранду играть в какую-то психологическую игру, это предложила Настя. Родители отправились в гостиную с кем-то из гостей, прихватив бутылки. В саду все ещё громко орала американская музыка, но уже никто не танцевал.
Официанты заметили мои действия, что меня ужасно смутило. Однако, никто из них не возмутился, а напротив, они принялись мне помогать. Здорово было то, что мы поняли друг друга без слов. Я приносила миски и кастрюли, и мы вместе складывали в хозяйскую посуду провизию. Я уже начинала чувствовать себя руководящим работником, – они все меня слушались!
Хозяева распрощались с последними гостями и ушли в дом. На улице оставалось только молодое поколение и я с официантами. Я относила очередную порцию закусок в холодильник, когда в холле зазвонил телефон. При всем желании я не могла взять трубку, у меня руки были заняты. Однако, несмотря на то, что в доме было полно народу, ответить на звонок было некому. Конечно, все ждут прислугу!
Я хлопнула дверцей холодильника и сняла трубку. Милый женский голос по-русски попросил к телефону Антона Семеновича. Я даже не сразу сообразила, кто это. А это же отец Насти!
- Антон Семенович! Вас к телефону, - позвала я, заглядывая в гостиную.
- Сейчас, он идет! – отозвалось сразу несколько человек.
В гостиной было страшно накурено, и они раскрыли окна настежь. Антон Семенович вышел в коридор и сказал, что поговорит из кабинета наверху. Я дождалась, когда он возьмет там трубку, и положила свою. Потом вернулась на кухню, двое официантов тоже принесли тарелки и не знали, куда их ставить. Я с большим трудом впихнула все добро в холодильник, а он у хозяев немаленький, и пошла в сад за новой порцией. Прямо передо мной из дома вышла Нина и направилась в сад. Они сели с Настей на скамейку под деревом и захихикали.
Я обратила внимание на то, что молодежная компания распалась очень быстро. Стейси опять обнимается со своим молодым человеком. И как им не надоест? Ещё бы чем-нибудь занялись, что ли.
Я попыталась было собрать со столов красиво нарезанные фрукты, которые кое-где остались, но увидела, что переложенные в другую посуду, они теряют всю свою привлекательность. Груши дали слишком много сока и размякли, дыни с арбузом при перекладывании превращались в неаппетитную массу. Не собирать же отдельно каждую виноградинку и кусочек киви? Не будем крохоборами, господа. Я дала официантам отбой. Они поняли, и сразу начали разбирать столы. А я вернулась на кухню.
В доме я увидела, что хозяин медленно спускается по лестнице вниз. Он ужасно выглядел и неуверенно хватался за перила. Из гостиной выглянула Маргарита.
- Господи, папа, что с тобой? – испугалась она.
- Зови всех, - сказал хозяин дома. – Надо звонить в полицию, у нас убийство.
Потом произошло что-то неописуемое. Я уже не помню, кто закричал. Может, даже, я. Потом, почему-то, все побежали наверх в кабинет, и я со всеми вместе. Дальше помню только, как я выглянула из-за чьей-то спины и увидела на полу Антона Семеновича забрызганного чем-то красным.
А дальше был вообще кошмар. Все кричали, кто-то падал в обморок, мужчины орали, что надо увести отсюда Тамару и Настю. Другие орали, что надо звонить в полицию. Я чувствовала, что сделала бы правильно, если бы сейчас набрала номер и позвонила в полицию сама, раз они все только орут и ничего не делают. Но ведь я не говорю по-английски. И все же, я нашла выход. Я дернула за рукав Джейсона, так называемого «молодого человека Стейси», и подала ему телефонную трубку. Парень сообразил, что от него требуется, и позвонил. Потом, правда, он передал трубку хозяину.
Скорее всего, сегодня мне ещё раз придется встретиться с начальником местной полиции, лицо которого сразу внушило мне доверие.
Джо Пасторе приехал с несколькими помощниками. Они быстро заполонили собой весь дом, осмотрели место происшествия, а потом шеф полиции объявил, что будет беседовать по очереди со всеми, находившимися в доме. Поскольку часть гостей и постоянно проживающих не говорит по английски, то он пригласит кого-нибудь в качестве переводчика для предварительной беседы. Для настоящего допроса нужен официальный переводчик, которого он потом вызовет из полиции штата. К моему неудовольствию, переводить он попросил Стейси.
Кто знает, что там напереводит эта девчонка? У меня противно заныло внутри. Я не была ни в чем виновата, но почему-то очень забеспокоилась. И зачем я только дала втравить себя в эту авантюру? Если бы я была дома, в окружении родного языка и привычной жизни, я бы смогла за себя постоять. Здесь же я - абсолютно уязвима. Эта Стейси сейчас может заявить, что видела, как я заходила в кабинет с пистолетом в руке, а я даже не пойму, что происходит.
Моя очередь подошла нескоро. Джо Пасторе отправил своих помощников опрашивать официантов, а сам остался в доме. Пока шеф полиции расспрашивал домашних, я уложила Евгению Соломоновну в постель, сделала ей отвар шиповника, принесла таблетку от головной боли и снотворное. Джо Пасторе разрешил ей не давать сегодня никаких показаний. Бедная пожилая дама слишком перенервничала и устала за сегодняшний день. Любой юбилей – это сильные переживания, особенно, когда устраивают настоящий бал. А тут ещё и преступление! Хоть я и не считала свою хозяйку больной и слабой женщиной, но тут никакое здоровье не выдержит.
Полиция расположилась на первом этаже за обеденным столом. Вообще-то, этот дядечка, Джо Пасторе, продолжал казаться мне довольно симпатичным. Если бы ещё не зависеть сейчас от него целиком и полностью, я бы чувствовала себя неплохо в его обществе. Среди родственников хозяина был один человек, который плохо объяснялся на английском, но от услуг переводчицы категорически отказался. Это была мать Насти, она предпочла общаться с полицией без свидетелей, хоть и на корявом языке. Надо заметить, что Тамара Борисовна вызывала мое сильное беспокойство. Она не кричала, не билась в истерике, она сидела с каменным лицом и смотрела прямо перед собой. И зачем только она согласилась давать показания? Как выяснилось, Стейси пока ещё не приходилось переводить. Из тех, кто нуждался в её переводе, оставались только Нина, да я. Из нашей пары меня пригласили первой.
Джо усадил меня напротив, мило пожалел, что вынужден разговаривать по такому печальному поводу, а потом принялся записывать все мои данные. Меня ещё в агентстве предупредили, чтобы я ни под каким видом не признавалась, что приехала на работу. Официально я здесь нахожусь в гостях. Поэтому, надо всегда говорить, что мне просто приятно помочь хорошим друзьям по хозяйству. Именно это я и поведала, а Стейси перевела. Потом она сказала: «Он спрашивает, давно ли вы знаете хозяев. Вам надо ответить, что довольно давно, иначе как бы они вас пригласили?»
Я послушалась её совета. Джо понимающе прикрыл глаза. Потом попросил меня рассказать обо всем, что я видела и слышала в течение вечера. Уж не знаю, что из сказанного мною перевела для него Стейси, но я постаралась поведать все, что знала. Особенно подробно я постаралась изложить последовательность событий после отъезда гостей. Я даже показала им всем, куда я складывала оставшуюся провизию. Сказала, что видела, как молодежь осталась сидеть в саду, тогда как старшее поколение устроилось в гостиной. Сообщила я и о том, что в саду гремела музыка, а в гостиной было сильно накурено, и им пришлось открыть окна. Потом я рассказала, как по лестнице спустился Борис Наумович и сказал, что в доме произошло убийство.
Шеф полиции поинтересовался, не заметила ли я, кто где находился прямо перед тем, как хозяин спустился по лестнице. Я честно поведала, что помню, как прямо передо мной из прихожей на крыльцо вышла Нина, а Настя, Стейси и Джейсон находились в саду, где официанты продолжали разбирать столы и грузить все хозяйство в машину. Остальное же общество, как я уже говорила, находилось в гостиной, хотя я туда не заглядывала и по головам их не пересчитывала. На том наша беседа и закончилась. Мне посоветовали отдохнуть у себя в комнате, пока полиция будет беседовать с Ниной.
Я с удовольствием удалилась к себе. Зайдя в свою комнатку, я почувствовала, что безумно устала. Ничего особенно тяжелого мне делать не пришлось, но нервы! Не знаю уж, как для кого, а для меня нервная нагрузка – самая тяжелая. Вот, помню, как в нашем НИИ начальник отдела рассказывал нам о своей студенческой молодости. Он говорил, что если ты полночи разгружал вагоны, то тебе достаточно выпить бутылку пива, съесть пару хороших бутербродов с колбасой и поспать пару часов, чтобы восстановить силы. А вот если ты целый день работал умственно, то есть тратил нервную энергию, то восстанавливаться тебе надо будет сутки, не меньше. Это, конечно, в том случае, если ты действительно работал мозгами, а не смотрел в окошко с умным видом. Сейчас я решила быстренько принять душ. Все-таки здорово, что у меня есть свой персональный санузел.
Только я, обновленная и помолодевшая, вышла из душа, как услышала шум отъезжающих машин. Значит, полиция отправилась к себе восвояси, а мне можно снова появиться на кухне.
Я заколола волосы и немедленно отправилась к своему основному рабочему месту. Там я встретила Нину. Она выглядела страшно расстроенной. Я изо всех сил сочувствовала девушке. Даже Настю мне, почему-то, было меньше жаль. Хотя убит был именно её отец. Настя очень убивалась и плакала, но я чувствовала, что эта девочка скоро успокоится. Да, она милая и хорошая, но мне все время казалось, что такие долго не страдают.
Остальное общество было занято обсуждением последних трагических событий в гостиной. Мы с Ниной уселись за кухонным столом.
- Ох, теть Лен, что теперь будет! - вздохнула она и нервно закурила.
- Да уж, хорошего ничего ждать не приходится. Ты не поверишь, но я даже жалею сейчас, что не курю.
- Не жалейте. Плохо помогает. Боюсь, что нам с вами больше всех достанется, хоть мы и не виноваты ни в чем. Вот увидите! Русские для них - всегда из русской мафии. К тому же, полицейский этот - итальянец. У него других мыслей и быть не может.
- Откуда ты знаешь, что он итальянец? - спросила я. Просто, чтобы дать ей поговорить.
- Конечно, итальянец. Вы обратили внимание, какая у него фамилия? Пасторе. Это даже звучит, как "паста". А так здесь называют макароны. У итальянца, когда речь заходит о преступлении, все мысли сразу сворачивают на мафию.
- Не обобщай, Нина. Раз мы с тобой ничего преступного не сделали, нам боятся нечего, - попыталась я её успокоить. Но вышло наоборот.
- Да что вы понимаете! – повернулась ко мне Нина. - Вы ведь тоже, с их точки зрения, преступница. Вы нелегально работаете в стране. Вы же в гости приехали, и разрешения на работу здесь у вас нет. По местным понятиям это преступление. А я - вообще идеальная кандидатура на роль преступницы. Если кто-нибудь узнает, что я давно живу здесь, и у меня тут куча знакомых - мне конец! Надеюсь только на то, что вы меня не выдадите. Надо же нам друг другу помогать, а то эти американы сразу на нас все свалят, чтобы самим чистенькими остаться.
- Погоди, Нина, успокойся. То, что ты с кем-то в этой стране знакома, никак с Антоном Семеновичем не связано. Может, у тебя документы не совсем в порядке? Ты сама как в Америке оказалась? - я решила выяснить наконец Нинин официальный статус.
- Это в порядке. Я по туристической визе приехала. Она ещё два месяца действительна. Я очень рассчитывала, что Настя мне её продлит, потому что в Москву мне ещё рано возвращаться. А теперь уж и не знаю, чего ждать.
Нина умолкла и курила, глядя прямо перед собой. Она сильно нервничала, но держала себя в руках. А мне вдруг стало ужасно интересно. Все таки, судьба припасла и на мою долю приключений, а то я думала, что вся жизнь у меня будет состоять из дней, похожих друг на друга. Прямо на моих глазах разворачивается настоящая детективная история. Может, она такая же загадочная, как в романе или кино. Hина зря думает, что этот Джо Пасторе такой идиот, что сразу схватит первую попавшуюся кандидатуру, подходящую по паспортным данным. Или по отсутствию оных. Надо будет мне самой все хорошенько вспомнить. Кто где стоял или сидел, что все делали, когда я услышала звонок телефона и подошла взять трубку.
Немного позже в столовую вышла Маргарита со своей семьей и Джейсон. Все потребовали кофе и бутербродов. Мне пришлось несколько раз заряжать кофеварку и все время подносить новые порции еды. Есть такие люди, которые не могут и крошки проглотить, когда нервничают. А есть и полные этому противоположности. В этой семье последних было большинство. В столовой присутствовала американская часть родни. Настя и её мать горевали в спальне наверху. Хозяин дома тоже лежал у себя в спальне.
Присутствующие родственники, казалось, уже успокоились. Вместо Евгении Соломоновны во главе стола восседала её дочь Маргарита и задавала тон беседе. Говорили, в этот раз, по-русски.
- Ничего, он хоть и итальянец, но, вроде, не дурак. Елена Васильевна, ещё бутербродов с курицей нарежьте, видите, уже кончились, - распорядилась она.
- Слава Богу, что гости успели убраться. Хотя разговоров теперь все равно не оберешься, - высказалась Стейси. - Пока у нас не было таких массовых наплывов русских, все было нормально. А теперь мне перед Джейсоном неудобно.
Джейсон сидел с непроницаемым лицом и налегал на курицу. Странно, как будто не было богатого угощения на вечере.
- Стась, следи за выражениями. Национальность тут ни при чем, - вступилась за соотечественников, хотя и бывших, Маргарита, быстро глянув в сторону Нины.
- Сама по себе, национальность, конечно, ни при чем, - не унималась Стейси. - Но вот есть такие люди, у которых образ жизни просто предполагает совершение чего-то незаконного. Вот, спросите у Нины, чем она занимается? На какие средства живет и, кстати, путешествует в дальние страны, куда билеты стоят не три копейки.
- Моим основным занятием в жизни является принятие подношений от поклонников, как вы, возможно, успели заметить, - ответила Нина и положила ногу на ногу.
За столом повисла тишина. Джейсон, который ничего не понимал, тревожно огляделся. Потом он наклонился к Стейси и, видимо, попросил её перевести, о чем говорят. Они заговорили по-английски и встали из-за стола. "Мы пойдем спать", - сказала девушка, и она удалились.
- Вы не обижайтесь, Нина, - заговорили почти хором родители Стейси. - Мы ничего такого о вас не думаем.
- Спасибо, - произнесла Нина тихо.
Она старалась выглядеть независимо, но вид у неё был не очень боевой. Надо девчонке помогать, а не то она своим поведением спровоцирует ненужные подозрения. Я-то ни секунды не сомневалась, что это не она. Но поговорить мне с ней надо, просто чтобы выяснить, что она в тот момент делала.
- Самое лучшее сейчас для всех, это пойти спать. И снотворного принять, - заявила Маргарита. Это после того, как она накачалась кофе.
- После таких событий никакое снотворное не поможет, - заметила Нина.
- Как хотите. Однако, лечь спать все же лучше, чем всю ночь рефлексировать. От наших сомнений и нервной дрожи ничего не изменится.
Хозяйкина дочь и её муж тоже поднялись из-за стола и направились спать. Для моих расспросов наступил благоприятный момент: мы с Ниной остались одни.
- Скажи, Ниночка, - начала я осторожно, - а вы, правда, в Москве рядом с Настей живете?
- Правда. И дружим с детства. На самом деле, Елена Васильевна, нас ещё куча разных вещей связывает, только вы лучше ни о чем не спрашивайте. Я и так боюсь лишнего сказать. К делу это не относится, а я сразу буду подозрительно выглядеть. Я так не вовремя приехала!
- Нина, так может, тебе лучше уехать? – спросила я.
- Да вы что! Это же будет просто подарок для всех. Я сразу стану главной виноватой. Они даже искать никого не будут. Меня этот итальянец предупредил, чтобы я никуда не уезжала до выяснения всех обстоятельств.
- Меня тоже. А что, любой из нас может взять и уехать, несмотря на то, что все пока под подозрением? Я ведь ничего не подписывала.
- Здесь не подписывают. Здесь слов достаточно. А вот если вы уедете, могут и розыск объявить, лучше не пробуйте.
- Да я и не думала. Знаешь, давай-ка вспомним, кто где был, когда гости уже разъехались. Интересно, кто имеет алиби, а кто – нет.
- Да, нам с вами неплохо было бы запастись алиби. А то, я чувствую, мы главные подозреваемые.
- Подожди, Нина, давай пока не про подозрения. Я помню, что вы все сидели в саду. Причем, Настя, Джейсон и Стейси что-то громко обсуждали. Я это заметила, когда носила оставшуюся еду в холодильник. Ты, вроде, тоже где-то там была, но не рядом, правда?
- Да рядом я была, просто на минутку отошла за сигаретами. Они у меня в сумке в моей комнате.
- А потом что было?
- Потом сразу вернулась. Помню, тон разговора как-то поменялся. До этого мы анекдоты рассказывали, все ржали как сумасшедшие. А когда я с сигаретой вернулась, то разговоры шли вяло, как будто потеряли нить беседы и пора закругляться. Потом, кстати, Стейси с Джейсоном на веранду пересели. Так что, я с Настей была. А потом, вы знаете, Тамара Борисовна закричала, а немного позже и полиция приехала.
- Твоя комната совсем рядом с кухней. А, скажи, она запирается? – поинтересовалась я.
- Ну да, только я же не запиралась. К чему вы это?
- Стейси что-то тебя очень не любит, как бы пакость какую-нибудь не подстроила. Ты бы, Нин, запирала бы лучше комнату.
- Тетя Лена, не пугайте вы меня ещё больше. Я даже не ожидала, что буду так нервничать. Ведь я в разных переделках бывала, но вот такое – никогда. Черт, как я не вовремя приехала! Вы меня, пожалуйста, не выдавайте. Помните, что я вам про себя раньше рассказывала? Никому об этом не говорите. А то, я и так самый лучший кандидат на тюрьму, а если ещё этот Пасторе узнает, что у меня в России был жених из криминала, да мне пришлось от него сбежать, так про меня такого придумают – Агате Кристи и не снилось.
Нина поднялась. Девушка не на шутку разнервничалась, но держалась прекрасно. Меня всегда восхищали такие женщины: она даже боится с достоинством. Нам обеим было ясно, что ни одна из нас не заснет, но Нина отправилась спать. Мне тоже надо было побыть одной и освоиться с новыми обстоятельствами.
Я рассовала оставшиеся продукты в объемистый хозяйский холодильник, прибрала немного на кухне и погасила свет. К своей комнате я могла пройти только через прихожую, куда выходила часть гостиной и часть столовой, а также дверь Нининой комнаты, возле которой начиналась лестница на второй этаж. К этому часу свет нигде не горел, в доме стояла тишина. Я направилась к своей комнате. Для того, чтобы попасть на более нижний уровень, где располагались мои крохотные апартаменты, надо было спуститься по небольшой лестнице вниз. Каждый раз, когда мне предстояло пойти к себе после окончания трудового дня, я ужасно боялась поломать себе ноги в темноте. И почему хозяева не сообразили сделать выключатель возле лестницы?
Когда я осторожно спускалась, держась за перила, мне показалось, что я услышала чьи-то шаги. Я замерла и прислушалась. Моя голова находилась уже довольно близко к уровню пола , и я ясно услышала, как некто прошел по направлению ко входной двери. Это был только намек на звук, но я почувствовала колебания воздуха у своего лица. Значит, совсем рядом со мной прошел человек. Он дошел до прихожей и немного там повозился. После этого человек, также тихо ступая, прошел в обратном направлении. Куда он потом делся, я не поняла. В тот момент, когда я уловила шаги, мои глаза ещё не успели привыкнуть к темноте, а когда я начала различать предметы, то никого не увидела. И ведь ни одна дверь не стукнула!
Решив, что это меня не очень касается – может, человек носовой платок из куртки решил забрать – я пошла к себе. Как и ожидалось, мне долго не удавалось заснуть. Хорошо ещё, что этого Антона Семеновича, Настиного отца, я практически не знала. Гораздо тяжелее было бы переживать смерть хорошо знакомого человека, с которым связывают какие-то отношения. И все равно, было тяжело. С другой стороны, так мне легче представить всю картину происшедшего. Меня не сбивают личные привязанности и антипатии, я могу попробовать сама разобраться, что же тут произошло.
Вдруг, меня осенила одна потрясающая мысль: это убийство совершил кто-то из своих! Только человек, остававшийся в доме после разъезда гостей, мог войти в кабинет хозяина, где Антон Семенович разговаривал по телефону и выстрелить. Кстати, где пистолет? Полиция наверняка его ищет. Теоретически, это мог быть и кто-то извне. Официанты? Вряд ли. Вполне можно подойти к дому со стороны леса, который распространяется на часть владений моих хозяев и переходит на участок их соседей. Причем, никаких изгородей и в помине нет. Можно дождаться, когда все разойдутся по разным углам, расслабятся, а Антон Семенович пойдет в кабинет. Зачем все это человеку постороннему? Мотива нет. А чтобы подкараулить жертву в кабинете, надо быть хорошо знакомым с расположением комнат в доме и знать, что этого конкретного человека позовут к телефону. И тут меня опять осенило! Это же звонил убийца. Специально он позвонил тогда, когда рядом с кабинетом никого не было, чтобы встать там за дверью и дождаться, когда избранная жертва войдет в комнату. Потом преступник стреляет и выходит из дома. В саду все ещё слушают музыку, а пистолет мог быть и с глушителем. Только кому надо было убивать Антона Семеновича? Только близкий друг или родственник мог знать, что он окажется в этой стране и в этом доме в это время. Только тот, кто знал, что в этом году хозяин решит красиво отметить свой юбилей и пригласить всех своих родственников, включая и российских. А ещё должен же быть мотив убийства. Вот это мне будет труднее всего узнать. Для того, чтобы понять, зачем надо было избавиться от Настиного отца, надо хорошо представлять, что это был за человек, и какие у него были отношения с остальными членами семьи.
Ну, что ж, моя должность в этом доме идеально подходит для того, чтобы выведать все семейные тайны. Лучше уж представлять картину событий как следует, а то, кто его знает, этого Джо Пасторе, вдруг ему и правда, проще всего арестовать парочку подозрительных русских и не тратить время на серьезное расследование. Как ни странно, но после того, как я решила для себя разобраться в этом деле, я немедленно и крепко заснула.
Утром я проснулась, как мне и положено, первой. Я быстро сделала кофе и пошла наверх к хозяйке: узнать, что сегодня подать на завтрак. Евгения Соломоновна заказала себе завтрак в постель и сообщила, что, вряд ли, скоро встанет. Я получила указания также насчет всех остальных. За те несколько дней, что я работала в этом доме, я уже успела приноровиться к вкусам и привычкам хозяев, так что, мне уже было нетрудно справляться со своими обязанностями. Я занималась завтраком на кухне, когда к дому подъехала полицейская машина. Поскольку, все домочадцы находились ещё в своих комнатах, то я поняла, что открывать дверь придется мне. А ведь эти парни не понимают русского языка! Я, в свою очередь, научилась бодро говорить только "хау мач", что явно мало для беседы с полицейским начальством. Повторив про себя, что я ни в чем не виновата, а, стало быть, беспокоиться мне не о чем, я открыла входную дверь.
Американский полицейский итальянского происхождения первым делом мне улыбнулся и приложил руку к своей шляпе. Я, разумеется, тоже изобразила приветливую улыбочку на физиономии и жестом пригласила его внутрь. Войдя, он произнес: "Хай, Лина". Это я поняла - он со мной поздоровался. И будет звать меня Линой. Видимо, Лена он произнести не в состоянии. Ничего, это я потерплю. Мы прошли на кухню. Там у меня уже стояло блюдо со свеженажаренными тостами, яйца всмятку я выложила горкой на тарелку. Наш полицейский друг повел носом и чего-то буркнул. Я выразительно посмотрела на кофеварку, потом на него и сделала вопросительное лицо. Он кивнул и расплылся в улыбке. Чувствуется, мы друг друга прекрасно поняли. Я налила ему огромную кружку кофе, пододвинула блюдо с тостами и достала ещё кое-каких закусок из холодильника, что остались от вчерашнего торжества. Интересно, он сюда позавтракать пришел, или выяснять обстоятельства дела?
Джо Пасторе совершенно не смущала перспектива общения с человеком, который по-английски может сказать только "хау мач". Как ни странно, но у нас постепенно завязался диалог. Он что-то приговаривал, жестикулируя и меняя соответственно выражение лица, из чего я могла догадаться, о чем меня спрашивают. Возможно, мои догадки были далеки от настоящего смысла вопросов, но какая, скажите, была разница? Можно подумать, что он понимал мои ответы! Сначала он, вроде бы, спросил меня, как мне здесь нравится. Я ответила, что - нормально, нравится. Потом я поняла, что он интересуется, как чувствуют себя хозяева. Как смогла, я объяснила, что они пока наверху, и хозяйка собирается оставаться в постели некоторое время. С этим Джо было легко общаться, и я, отбросив остатки неуверенности, стала свободно излагать свои мысли на русском, начиная каждую свою фразу примерно так: «Если вы хотите спросить, как я здесь устроилась, то должна сказать, что…» Может, он и понимал что-то по выражению моего лица и жестам. Мне эта игра начала доставлять удовольствие, я даже забыла, что надо накрыть стол в столовой. Хорошо, что я вовремя увидела часы. Джо понял, что отвлек меня от работы, и - невозможно представить! - взялся мне помогать. Вдвоем мы быстренько перетаскали на стол и тосты и закуски и ещё целую кучу всего. Потом он с довольной физиономией поманил меня пальцем обратно на кухню и жестами, с помощью таких международных слов как "паспорт", "виза" и "мани" спросил меня, работаю ли я здесь за деньги.
А все так хорошо начиналось. Я сразу почувствовала себя преступницей и улыбка тут же исчезла с моего лица. Однако, с его лица она и не думала пропадать. Он по-отечески похлопал меня по плечу, приложил палец к губам и подмигнул с заговорщическим видом. Вроде, обещает молчать и не устраивать целое дело из данного факта. Чувствуется, придется мне его систематически поить кофе. И тут взятки!
В это время с верхнего этажа начали спускаться к завтраку домочадцы. Разговоры сразу же пошли на английском, и я уже совершенно не могла догадываться, о чем идет речь. Кое-какую информацию мне удалось получить, когда за столом появились Настя и Нина. Нина подошла чуть позже остальных и выглядела усталой и бледной. Девчонки сообщили, что Джо Пасторе приехал, чтобы ещё раз все как следует осмотреть и побеседовать со свидетелями. Возможно, он будет также проводить обыск с целью обнаружения орудия убийства. Девчонки сами ничего толком не знали, просто слышали обрывки фраз. Настя тоже выглядела не лучшим образом - всю ночь она провела со своей мамой, и ещё неизвестно, кто кого из них утешал. Однако, она смотрелась поживее, чем Нина. Я не удержалась, и тихо спросила: "Ты чего это, Нин, с утра такая замученная? Совсем не спала?"
- Какое там! - вполголоса произнесла она. - Вы хоть помните, о чем мы с вами вчера говорили? Так вот, я чувствую, что сегодня со мной произойдет нечто ужасное. Господи, как не вовремя я сюда приехала!
- Да что ты, Нина! Успокойся. Этот Пасторе - приятный дядька, он во всем разберется. Что им ещё тут делать-то? У них тут живет двадцать человек, а ещё город называется. Здесь никогда ничего не случается, а тут дело появилось. Он будет стараться его раскрыть, вот увидишь. Ему же должно быть интересно, он наверняка по работе соскучился, вот и разберется.
- А если ему не будет интересно? Если ему надо отчитаться и повышение получить? Я боюсь, что он это сделает за наш с вами счет.
Нина вся дрожала. С девчонкой что-то было неладно. А, может, она наркоманка, и это у неё ломка? Я видела такое в кино, хотя имела довольно смутное представление о том, как происходит ломка у наркоманов.
Вскоре к дому подъехала ещё одна полицейская машина, и Джо сообщил присутствующим, что прибыл официальный переводчик для тех, кто не говорит по-английски. С переводчиком, а это оказался мужчина средних лет незаметной наружности, шеф полиции отправился побеседовать сначала с вдовой потерпевшего. Настя попросилась присутствовать и тоже отправилась наверх. Беседа продолжалась около часа, и я уже решила, что мне пора бы сходить в магазин, но тут Джо Пасторе захотел побеседовать со мной.
Он попросил разрешения расположиться на кухне, поскольку для меня это привычное место. Такая забота показалась мне подозрительной. Сейчас я увижу, чего стоят его дружеские похлопывания по плечу.
- Садитесь, Лена, - это для меня перевел незаметный человек, прибывший на второй полицейской машине. - Наконец-то мне представилась возможность поговорить с вами как следует.
- Спасибо, - зачем-то сказала я и присела на край стула.
- Расскажите, пожалуйста, Лена, каким образом вы оказались в этой стране и как давно вы знакомы со здешними хозяевами. Также меня интересует, не встречались ли вы с кем либо из друзей и родственников хозяев этого дома раньше. А ещё, пожалуйста, несколько слов о себе: где живете, кем работаете, о членах вашей семьи.
- Я живу постоянно в Москве, это столица России, - глянув на переводчика, сообщила я на всякий случай. Вдруг не знают? И продолжила, - в молодости я работала в научно-исследовательском институте, а потом всех поувольняли и я работала уборщицей в ресторане. Потом меня пригласили сюда. Я никого из здешних хозяев никогда раньше не видела, познакомилась только здесь.
- Каким образом вы договорились о своем приезде? - перевели для меня очередной вопрос. Я отметила, что он не сказал "о найме на работу", а сформулировал обтекаемо "договорились о приезде".
- По интернету. У моей подруги в Москве есть компьютер, подключенный к интернету. Она очень любит переписываться с людьми из разных стран и хорошо знает английский.
Я хотела рассказать поподробнее, но Джо предупредительно поднял палец. Я замерла с открытым ртом. Ага, значит, наша договоренность молчать в силе. А переводчик, в данном случае, нежелательный свидетель.
- Расскажите, какое время вы планируете провести здесь? Вас ждет кто-нибудь в России? - последовал вопрос.
- Я живу одна. Мои престарелые родители живут в Подмосковье, они переехали туда, когда вышли на пенсию. А тут собираюсь провести ближайшие полгода, если ничего непредвиденного не произойдет.
Мне на минуту показалось, что он интересуется не тем, чем ему следовало бы. У него тут произошло убийство, а он выясняет, какие у меня в России родственники. Может, это он так выясняет, не являюсь ли я членом русской мафии? Даже странно, я всегда думала, что произвожу впечатление простой приятной женщины.
Потом Джо через переводчика попросил меня рассказать, как я провела день, когда произошло преступление. На что я чистосердечно и ответила, что день прошел как обычно, если не считать, что в доме уже собралось довольно много друзей и родственников. Потом он меня ещё немного поспрашивал, но я все время думала о том, должна ли я рассказать ему, что ночью слышала, как кто-то крался мимо кухни по направлению к прихожей. В конце концов, разве правильно будет скрывать от следствия факты? Я же заинтересована в том, чтобы настоящий виновник попал в тюрьму. То, что человек попадает в другую страну, совершенно не меняет его систему ценностей, а я считаю, что зло должно быть наказано. Я даже почувствовала облегчение, когда мне стало ясно, что я должна всеми силами помогать расследованию. Переводчик мне что-то говорил, но я уже его не слушала и заявила:
- Джо, знаете, мне надо вам сообщить нечто важное. В ту ночь, когда был убит Антон Семенович, а полиция уже уехала, я пошла спать очень поздно. Уже все разошлись, а я ещё оставалась на кухне. Не могу точно сказать, который был час, но уже было ближе к утру, чем к вечеру. Так вот, когда я везде погасила свет и шла в свою комнату, я услышала, что кто-то крадется мимо кухни по направлению к прихожей. Этот человек не выходил на улицу, а повозился немного в прихожей и пошел обратно. Я чувствую, что это важно.
- Вы, Лена, уверены в ваших словах?
- Конечно, я уверена!
- А вы не принимаете сильнодействующие препараты?
- С чего вы взяли? Да мне это не привиделось и не послышалось, я точно слышала. Только не могу утверждать, мужчина это был или женщина.
- Вспомните, пожалуйста, Лена, не было ли ещё чего-нибудь странного в последнее время?
- Больше ничего добавить не смогу, наверное. Один раз я видела, как Стейси поругалась со своим молодым человеком, но, возможно, это для них нормально.
- А теперь расскажите, пожалуйста, ещё раз, что произошло на торжественном вечере и после него.
Я честно постаралась припомнить все подробности того вечера и рассказала, что я весь вечер помогала приглашенным официантам, хотя они и без меня прекрасно справлялись. Когда основная масса гостей разъехалась, то молодежь оставалась в саду. Насколько я помню, они слушали музыку, курили и разговаривали. Потом я пошла в дом и услышала звонок телефона. Я довольно часто подходила к телефону, поскольку те, кто сюда звонит, почти всегда говорят по-русски. К телефону попросили Антона Семеновича на чистейшем русском языке без всяких признаков акцента. Он находился в этот момент в доме в гостиной. Я его позвала к телефону, а он сказал, что поговорит из кабинета наверху. В гостиной тогда были распахнуты окна, и музыка из сада мешала разговаривать. Я подождала, когда он наверху ответит по телефону, и положила трубку внизу в холле. Я так и не научилась переводить звонки на другой аппарат. Потом я снова выходила в сад и носила оставшиеся закуски в холодильник. Молодежь все так же сидела в саду, только они разошлись по разным компаниям. После телефонного звонка Настя сидела рядом с Ниной, а Стейси увела своего молодого человека от них подальше. Кажется, так.
Джо посовещался о чем-то с переводчиком и спросил через него, смогу ли я ему позвонить, если вспомню ещё что-нибудь необычное? На что мне пришлось ответить, что я смогу это сделать только в том случае, если рядом с ним всегда будет переводчик.
Мы все дружно заулыбались, и встреча на этом завершилась.
Дальше день пошел как обычно, для меня во всяком случае. Я принялась за уборку и провозилась до самого ланча. Слава Богу, что сегодня не надо было идти в магазин: продуктов осталось столько, что хватило бы на роту голодных солдат. После ланча я только успела перемыть посуду, как Евгения Соломоновна позвала меня к себе.
Хозяйка сообщила, что хочет послать меня в командировку. А точнее, она пообещала «одолжить» меня своей подруге на сегодняшний вечер и на завтрашний день. Подруга, видите ли, из семьи ортодоксальных евреев, которые очень тщательно соблюдают все обычаи. Очень важно для них не работать в субботу. Они даже не отвечают в субботу на телефонные звонки, поскольку это считается работой. Причем, суббота начинается уже в пятницу вечером с наступлением темноты. А эти люди довольно состоятельны и не привыкли себе ни в чем отказывать. Они всегда пользовались услугами русских домработниц или негритянок, которым не надо соблюдать субботний шабат. А тут случилась такая неприятность, их домработница Женечка заболела, и теперь им некому будет даже чаю сделать. Так что, моя сердобольная хозяйка решила помочь добрым знакомым и предоставить им меня для услуг.
Не очень-то приятно чувствовать себя вещью, которую одалживают на время. Только я не долго оскорблялась. Евгения Соломоновна была, в сущности, теткой приятной. Она не приказывала, а просила. Нам обеим, конечно, было ясно, что это приказание, но оно было облечено в такую мягкую форму сердечной просьбы, что я моментально прониклась трудностями неизвестных мне ортодоксов. Мы даже вместе повздыхали, как это тяжело, быть такими глубоко верующими и так строго соблюдать все требования. И даже немного вместе посмеялись над их средневековой косностью. То ли дело, мы – прогрессивная нормальная публика. Короче, Евгения Соломоновна умела разговаривать с людьми. Понятно, почему дед к ней ушел от своей первой жены. К такой милашке кто хочешь уйдет.
Было решено, что Стейси отвезет меня в дом к ортодоксам на своей машине. Она же и заберет в субботу вечером. Семья собиралась сегодня заказать обед из ресторана, а завтра обходиться оставшимися от юбилея закусками. Перед тем, как мы со Стейси забрались в машину, хозяйка проинструктировала меня, что в той семье есть ещё одно строгое правило: нельзя смешивать посуду, в которой готовится мясо, с той посудой, где готовится молочное. Это так же серьезно, как и запрет работать по субботам. Я пообещала запомнить это, как таблицу умножения, и мы отправились.
Всю дорогу до дома хороших знакомых Евгении Соломоновны Стейси болтала. Сегодня днем уехал в Нью-Йорк гостивший у неё молодой человек. Странно, но девчонка как будто даже развеселилась после его отъезда. А ещё жених, называется. Она долго радовалась, что у них не такая уж религиозная семья, а то бы и им пришлось соблюдать шабат в субботу, а это значит, что даже на машине нельзя никуда поехать, нельзя подруге позвонить и телевизор не посмотришь. Пришлось бы нарядиться во что-нибудь традиционное и пешком топать в синагогу, а потом уж и неизвестно, чем день занять. А тут ещё и убийство, полиция везде нос сует. Ужас.
Мне оставалось только удивляться на все эти обычаи. Ничего подобного я раньше никогда не слышала. В нашем НИИ у меня было полно знакомых девчонок из еврейских семей, но что-то я не помню, чтобы они отказывались от работы по субботам за отгул. Наоборот, от желающих отбоя не было. А уж мясо с сыром запечь – сыр ведь молочный продукт – это за милую душу! Меня уже любопытство одолело, что же за семью я увижу?
Стейси привезла меня в небольшой милый поселок, обозвав его соседним городом, высадила у ворот двухэтажного коттеджа и посигналила. Из дома к нам вышла дама лет пятидесяти, с красиво уложенными волосами в платье до пят. Дама представилась Лилей. Я уже немного привыкла, что в Америке люди обходятся без отчества, но мне все ещё было трудно назвать пожилую женщину просто Лилей. Ничего, привыкну. Стейси пожелала мне удачи и уехала. Я осталась одна с Лилей у ворот незнакомого дома.
В этот момент я подумала, что даже не знаю номера телефона моих хозяев, ни их фамилии. Хорошо ещё, что я запомнила название нашего городишки – Спрингфилд. Гости на юбилее обсуждали, кто за сколько добирается от своего дома до этого Спрингфилда. И все мои вещи тоже остались в доме хозяев в Спрингфилде. Если сейчас эта женщина, назвавшаяся Лилей, повернется и уйдет, то что я буду делать?
Но, как потом выяснилось, меня ждали совершенно иные проблемы. Лиля благополучно провела меня в дом, показала, где я буду спать сегодня ночью, и показала кухню с двумя холодильниками, двумя разделочными столами, двумя одинаковыми наборами шкафчиков на противоположных стенах. Обеденный стол был, правда, один. Он стоял строго посередине. Мойка тоже была одна, но совершенно невероятных размеров. Справа и слева от нее простирались подобия кухонных столов метра по два в длину. Наверное, чтобы посуду складывать. Или овощи чистить.
Временная хозяйка объяснила мне ещё раз, что ни в коем случае нельзя смешивать посуду для мясных продуктов с посудой для молочных. Именно с этой целью на кухне имелся свой набор посуды и кухонной мебели для приготовления мясных блюд, и свой набор – для молочных. Чтобы не перепутать, на молочном холодильнике красовался симпатичный магнит в виде коровы, пасущейся на травке, а на мясном – магнит в виде огромного блюда, наполненного окороками и колбасами.
Строго говоря, корова – это говядина, так что, если бы не картина с окороками, я бы обязательно запуталась.
Мне разрешили поесть на кухне все, что я захочу, а потом забрать посуду из столовой и помыть её, когда хозяева закончат свой ужин. За окном темнело, а значит, суббота для них уже началась. Хозяйка успела накрыть стол до наступления темноты, а теперь она не сможет работать до завтрашнего вечера.
Я нормально провела время на чужой кухне, только мне было ужасно скучно. Жаль, что почитать я ничего не взяла. Из хозяйской столовой не доносилось ни звука. Я даже решила было, заглянуть – а правда ли там находятся люди? Или меня кто-то разыгрывает?
Однако, я предпочла удержаться. Какое мое дело? Я могу есть, что хочу и смотреть в окно. Прекрасное занятие. Вот, если бы ещё телевизор можно было посмотреть, то было бы вообще замечательно. Телевизор, кстати, на кухне был. Только что-то подсказывало мне, что если я его включу в такой особенный для моих хозяев день, то может произойти страшный скандал.
Зато у меня есть время спокойно вспомнить все события юбилейного вечера. Этим я и занялась. Я смотрела в окно, за которым не случилось ни малейшего движения за последние полчаса, поедала хозяйскую очень вкусную колбасу и вспоминала, что же произошло в тот вечер. Тогда телефон зазвонил, когда я ставила очередную порцию тарелок в холодильник. Ни одна живая душа не пожелала подойти к телефону. Причем, в гостиной на первом этаже точно был народ. И дверь какая-то рядом хлопнула. Да, точно, я сейчас это вспомнила. Хлопнула какая-то дверь внутри дома. Потом я подошла к телефону, и женский голос попросил Антона Семеновича. Он мог бы и из холла поговорить, но там было шумно. Именно поэтому он решил подняться наверх в кабинет. Вообще-то, если кому надо было от него избавиться, то всего и дел, что включить музыку погромче и позвонить ему, например, по сотовому телефону из того же кабинета наверху. Он обязательно поднимется наверх, а не будет просить сделать звук потише – он же здесь не хозяин и распоряжаться не может. Он явно неловко себя здесь чувствовал. Вот бы мне узнать о нем побольше, а то все, что мне о нем известно, это только то, что его звали Антон Семенович, и он – Настин отец. Надо будет Нину порасспросить. Она эту семью знает давно, и живут они в Москве рядом. Наверняка, Нина сможет рассказать, что это был за человек. А во многих, если не во всех, детективах, разгадка преступления кроется в личности потерпевшего. Или его темных делах. Надо будет узнать, были ли у Настиного отца темные дела.
И вдруг я вспомнила ещё одну деталь. Неприятную, надо сказать, деталь. После того, как Антон Семенович наверху ответил по телефону, а я положила трубку внизу, я снова запихивала закуски в холодильник на кухне, потому, что официанты принесли новую порцию тарелок. А через пару минут я тоже направилась в сад за оставшейся едой. Только перед тем, как выйти с кухни, я бросила взгляд в окно и увидела, как из дома выходит Нина. Значит, она находилась в доме, когда стреляли в Антона Семеновича. А когда я вышла в сад, она уже вовсю болтала с Настей и курила. Вот, черт! Неужели, у Нинки нет алиби? И кто её дернул именно в этот момент заходить в дом! А мне так симпатична эта девчонка. Я никогда не поверю, что она могла быть замешана во что-то криминальное. Если дойдет до полиции, то я расскажу этому Джо Пасторе, что Нина даже от жениха отказалась и от обеспеченной жизни, когда узнала, что парень связан с криминалом. Это же поступок. Это многое говорит о человеке.
И тут я вскрикнула, потому, что чья-то тяжелая рука крепко взяла меня за плечо.
- Что с вами, Лена? – это временная хозяйка Лиля пришла за мной из столовой.
- Ой, простите, - пролепетала я, - это я задумалась просто.
- Можете идти убирать со стола. У нас сегодня было все молочное, не забудьте, куда поставить посуду!
- Хорошо, я все поняла. Не беспокойтесь.
И чего это я так испугалась? Чувствуя себя круглой идиоткой, я прошла в столовую. Там оказалось много народу. Комната была довольно красивой, и везде горели свечи. За столом все ещё сидел пожилой мужчина и тихо разговаривал с тоненьким юношей. Ещё вокруг стола и на диванах я увидела человек пять девушек и молодых людей разного возраста. Видимо, это дети хозяев. Все девушки были красиво причесаны и в длинных платьях, а у мальчиков и у главы семейства я заметила на головах маленькие круглые шапочки.
Я сочла, что рассматривать хозяйскую семью неприлично, и занялась посудой. Хозяйка все время, пока я убирала со стола и мыла посуду, присутствовала на кухне и наблюдала за мной. Она просто расцвела, когда я без колебаний поставила все тарелки и блюда сушится в шкафчик на молочной стороне кухни. Когда я все закончила, она сердечно пожелала мне спокойной ночи и лично проводила в мою временную коморку.
Рядом с моей каморкой был туалет, но ополоснуться было негде, а я так привыкла к утреннему и вечернему душу. Пришлось раздеться и сразу лечь. Заснула я не сразу, все думала о Нине и Насте. Интересно, а не было ли у Нины причин не любить Настю и её семью? Если это так, то девочка легко может попасть под подозрение. Все-таки, снова я прихожу к мысли, что мне необходимо по душам поговорить с Ниной. Даю себе слово, что обязательно сделаю это, как только вернусь к своим хозяевам.
На самом деле, надо бы и с Настиной матерью поговорить. Правда, неизвестно, в каком она состоянии. Если у них с Настиным отцом были плохие отношения, то, пожалуй, она с удовольствием расскажет о нем что-нибудь предосудительное. А что делать, если отношения хорошие? Тогда я только нанесу травму бедной женщине. В таком случае, лучше бы мне поговорить с родителями Стейси. Наверняка они все знают о жизни Настиной семьи, ведь они своего рода конкуренты. Мой хозяин был не промах: две жены, две дочери и две внучки. Причем, обе внучки и обе дочери на равных появляются в его доме. Голову даю на отсечение, тут не обходится без соревновательного эффекта. По крайней мере, одна из сторон должна внимательно следить за тем, чтобы не оказаться хуже другой, хоть по одному пункту. Кстати говоря, Настю, свою русскую внучку, дед просто обожает. Она заметно красивее Стейси, и ростом повыше. Какие у нас, все таки, в России девушки! Есть, чем гордится. Но, надо признать, Стейси - девчушка тоже очаровательная по-своему. И так лихо водит машину. Деду это должно нравится.
Я отлично выспалась и легко поднялась утром. На часах ещё не было и семи утра, однако, на кухне я встретила свою временную хозяйку Лилю. Оказывается, она поднялась так рано, чтобы выдать мне указания по поводу завтрака. Лиля была в халате до пят, но на голове у неё красовалась все так же тщательно уложенная прическа, что и вчера вечером. По-видимому, в этой семье все просто помешаны на укладке волос. Мне сразу стало очень стыдно за свои нечесаные патлы, и я быстренько заплела себе косичку. На завтрак планировалась жареная рыба, а может быть, она была запеченной. Ясно было только, что блюдо приготовили заранее, а мне предстоит его слегка разогреть. Несмотря на странное разделение продуктов, которое можно было поначалу принять за своеобразную диету, блюд к завтраку планировалось довольно много. Я даже разнервничалась. Хозяйка опять внимательно следила за каждым моим движением, и меня это здорово раздражало. Если бы мне предстояло все полгода работать в этой семье, то я обязательно бы попросила, чтобы она не выглядывала у меня из-за плеча каждую минуту. Но, раз уже сегодня вечером меня должны отсюда забрать, то придется потерпеть. Не затевать же скандал, когда до свободы всего часов десять.
Однако, правильность некоторых народных изречений, проявилась и на этот раз. Не зря говорят, что от судьбы не уйдешь. Скандал вскоре состоялся. И, разумеется, я во всем была виновата. Я искренне старалась изо всех сил угодить этой странной хозяйке с её отдельной посудой и мебелью, но все же я не справилась. Я с чистой совестью вымыла после завтрака всю их грязную посуду и уже убирала её в шкафчик на "мясной" половике кухни. В этот момент мне было наконец-то хорошо, потому, что надоедливая Лиля вышла из кухни и перестала сверлить мне взглядом спину. Её не было в кухне, когда я начинала мыть тарелки, а когда я уже поставила часть из них сушиться, она вошла и закричала. Я чуть не умерла от испуга. Хорошо хоть, что тарелки не разбила. Но Лиля не оценила моей удачи, она стояла на пороге кухни и кричала. Лицо у неё стало совершенно больным. От одного вида моей временной хозяйки у меня у самой тут же заболела голова.
- Что-то не так? - пролепетала я, хотя было очевидно, что не так очень многое.
- Чем вы мыли посуду? - она показывала пальцем на хорошенькую синюю мочалочку, которая со вчерашнего вечера лежала на краю раковины.
- Этим, - ответила я, не понимая, в чем мое преступление. Раз сама знает, зачем спрашивает?
- Как же можно! Вот мочалка для мясной и рыбной посуды, - закричала она со слезами в голосе, указывая мне на красную мочалочку, мирно лежащую на кухонном столе "мясной" половины кухни.
Надо признаться, что я даже ничего не подумала в тот момент. Я просто стояла посреди кухни дура дурой, и в голове у меня распространилась полнейшая пустота. Хозяйка Лиля побежала в столовую к семье, и они громко заговорили там на непонятном мне языке. Говорила, впрочем, одна Лиля. Она кричала и громко плакала, а муж только что-то строго ответил ей. Мне стало её жалко. Я тихо появилась на пороге столовой.
Муж Лили сидел за столом, сурово сдвинув брови. Сама Лиля стояла перед ним и, вроде, оправдывалась. Дети сидели тихо с перепуганными лицами. Ну и дела. Чувствуется, надо выручать хозяйку.
- Простите, ради Бога, - сказала я, направляясь к хозяину. "Может надо на колени встать?" - мелькнула шальная мысль.
- Не стоит, не стоит, вы не виноваты, - махнул хозяин рукой. - Вы же не так воспитаны.
Это прозвучало так, будто он хотел сказать "вы же не совсем человек, что с вас взять". Дальше разговор у них опять пошел на непонятном мне языке, но одно слово все время повторялось: "рабай".
- Что это такое, интересно, "рабай"? - вслух сказала я.
- Это по-русски значит священник, - произнесла старшая дочь хозяев, совсем взрослая девушка. - Отец ругает маму за то, что она не следила за вами, а это её обязанность. Теперь они хотят звонить раввину и спросить, что делать с посудой, которую вы испортили.
- Да я могу её ещё пять раз помыть, чтобы она не была испорчена.
- Это не поможет, - обреченно ответила девушка.
Вся семья была в страшном горе. Я ужасно себя почувствовала. Больше всего на свете мне хотелось отсюда уйти и никогда не возвращаться, раз уж я не могу исправить ситуацию. Хозяин дома отправился в свой кабинет звонить своему "рабаю", а я стояла посреди кухни и не знала, куда мне себя деть после такого позора.
Я вспомнила, что Стейси рассказывала мне о том, что в субботу в таких семьях даже звонить никому нельзя. Что же делать моему бедному хозяину, если на том конце телефонного кабеля никто не возьмет трубку?
Так и случилось. На истошные мольбы нашего телефонного аппарата никто не ответил. Тогда хозяин надел черное пальто, шляпу того же цвета и отправился куда-то пешком. Старшая дочь хозяев снова пояснила мне, что теперь отец пошел к рабаю домой попросить совета.
- О чем? Что со мной сделать? - с ужасом воскликнула я. Мне уже мерещились всякие страсти, вроде ритуального жертвоприношения.
- Нет, конечно. Он спросит, обязательно ли выбрасывать всю посуду.
Как же нескоро Стейси меня заберет отсюда! Только бы дожить. Хозяйка Лиля снова появилась на кухне и вид её был страшен. Нет, она не собиралась меня растерзать на куски, он был страшен по-другому. У неё были красные заплаканные глаза, синие губы и на голове нечесаные серые патлы. Свою красивую прическу она держала в этот раз под мышкой. Только теперь до меня дошло, что это был парик.
Лиля накапала себе лекарства в стаканчик с водой и сообщила, что ей надо пойти прилечь, а я не должна чувствовать себя виноватой и могу что-нибудь поесть на кухне.
Нет уж, спасибо. Мне после таких приключений кусок в горло не полезет. Я ушла в каморку, где ночевала и принялась смотреть в одну точку и дожидаться, когда же меня отсюда вызволят. Конечно, я переживала о том, что случилось, и жалела себя и хозяев. Даже поплакала немного в одиночестве. Потом вспоминала свою жизнь и опять плакала. Как это я, интеллигентная приличная женщина, оказалась в чужой стране, в чужом доме среди абсолютно незнакомых людей, да ещё и страшно виновата перед ними и чувствую себя униженной и глубоко несчастной? Мне показалось, что в таких мыслях я провела несколько долгих часов. Я открыла дверь и тихо вышла на кухню и взглянула на часы, висящие на стене. Я отсутствовала сорок минут.
Примерно через такое же время возвратился хозяин дома. Он казался довольным. С таким лицом, с каким объявляют о рождении сына императора, он сообщил семье, что раввин разрешил посуду не выбрасывать, а выбросить надо только мочалочку, которой я её мыла. Он подошел ко мне, счастливо улыбаясь.
- Нам повезло. Раз вы мыли той же мочалкой мясную посуду после молочной, то это не страшно. Вот, если бы было наоборот, тогда, действительно, посуду пришлось бы выбросить.
- Мне очень жаль, что так получилось.
- Вы не виноваты. Нам повезло.
Мы ещё минут пять поговорили в таком же духе, а потом вся семья, включая Лилю, отправилась пешком в синагогу. Перед уходом, Лиля выдала мне инструкции для дальнейшего приготовления пищи. Она водрузила на голову свой красивый парик, но все равно, выглядела несчастной.
Оставшуюся часть дня я провела немного полегче, но все равно, была жутко рада, когда стало смеркаться, и к воротам подъехал автомобиль Стейси. При прощании Лиля протянула мне двадцать долларов. При виде этих денег меня просто передернуло. Она хочет мне заплатить после того, что у нас сегодня произошло? Однако, Стейси велела деньги взять.
- Как поработали? - весело поинтересовалась она, трогаясь с места.
- Ужасно, - с чувством сказала я.
- А что случилось?
И я рассказала ей, что у нас случилось. Все в подробностях. Стейси хохотала до слез. А я наслаждалась свободой. Никто не следил за каждым моим движением, заглядывая через плечо, и мне не надо было бояться сделать что-нибудь не так. Нет, Стейси тоже неплохая девчонка, с ней легко и весело.
- Расскажи, как там полиция, продвинулась в расследовании? - попросила я.
- Да. Уже все раскрыли. Нашли пистолет у нас в прихожей. Нину арестовали, а Настька в полном шоке по этому поводу.
- Как, "Нину арестовали"? - меня словно током ударило. - А основания какие?
- Ну, как же, вы же ничего не знаете. Приезжал Джо Пасторе, у него были данные с телефонной станции, что Антону Семеновичу звонили с сотового телефона. Номер этого телефона оказался Нинкин и лежал у неё в сумке с кучей отпечатков её пальцев. Да она и не отрицала, что это её сотовый. А с пистолета все отпечатки пальцев стерты. Ну, конечно, она их стерла, когда прятала. Она наверное, думала, что телефонный звонок проследить не удастся. Сразу видно, что не американка. Настоящий американец никогда не сделал бы такой ошибки, все знают, что на телефонных станциях автоматически фиксируются все звонки. А при приобретении сотового телефона записываются имя и адрес владельца в договор с компанией.
- Да в России все точно так же, - зачем-то сказала я.
- Ну, не знаю. Теперь все ясно поняли, что это была она. Больше просто некому. Они же там в Москве жили в соседних домах. Наверняка, какие-то дела у них были. Может, старые счеты. К тому же, эта Нина призналась, что она уже давно в Америке живет. А сначала говорила, что только что прилетела из Москвы. Раз человек врет в одном, то нет оснований верить ему и в другом.
Да, тут со Стейси нельзя не согласиться. А она, между тем, продолжала рассказывать.
- Нина призналась мистеру Пасторе, что уже давно снимала квартиру в Манхэттене и встречалась там с разными мужиками. Так что, у неё вполне могут быть нехорошие знакомые.
- Но, это же не доказательство. Разве кто-то точно установил, что у Нины были криминальные знакомства?
- Да вы её зря защищаете. Я такое о ней знаю, что ни минуты не сомневаюсь, что у неё был железный мотив. Просто это наше семейное дело и мне не хочется об этом слишком много говорить.
На том и порешили. Я замолчала, подавленная известиями о Нине, а Стейси включила радио. Всю дальнейшую дорогу до дома я обдумывала услышанное. Значит, Нина попала таки в переделку. Не зря она этого боялась. Она и меня предостерегала, считала, что мы с ней – самые подходящие кандидатки для обвинения. В себе я точно уверена, что никого не убивала, да и с какой стати? А вот могу ли я быть так же уверена в Нине? Я о ней знаю только то, что она сама мне рассказала. А рассказать можно, что угодно. Почему она скрывала от остальных, что давно живет в Америке? Кажется, она что-то говорила на этот счет, но я не помню. Надо будет расспросить Настю. А этот Джо Пасторе тоже хорош! Улыбался, глазки строил, на кухне помогал! Все для того, чтобы усыпить мою бдительность и поймать меня на слове. Наверняка он применял такую же тактику и к Нине. Может, мне ещё повезло, что меня отправили в командировку? Он ещё дядька хоть куда, и молодой девушке может показаться импозантным. Скорее всего, отвесил девчонке парочку комплиментов, она расслабилась, а тут он и обвинение ей предъявил. Нинка, наверное, от неожиданности могла в чем угодно признаться. Интересно, можно ли будет навестить её в тюрьме? Бедная девочка и так страдала здесь от одиночества, а тут ещё и в тюрьму попала. Я не верю, что она виновата. Да, допускаю, что ничего о ней не знаю, но она не похожа на человека, способного на такое. Конечно, я не психолог и не тонкий специалист в области человеческой натуры, но все же могу почувствовать есть ли у человека склонность к преступлению или нет.
Когда Стейси подрулила к нашему дому, я уже твердо решила, что буду помогать соотечественнице изо всех сил. Вот только когда Нина сама мне скажет : «Да, это сделала я», только тогда я поверю, что она виновата.
Дома меня встретили как родную. Все столпились в холле, включая самого хозяина, и принялись расспрашивать о моих впечатлениях. Я чуть было не прослезилась. И тут же поймала себя на мысли, что я уже воспринимаю этот дом, как свой. Не в том смысле, что имею на него право, а в том, что я чувствую себя здесь как дома. Как же человек быстро привыкает! Или это только я такая?
Я повторила домашним историю о молочной мочалочке и мясной посуде. Более молодые родственники слушали с удовольствием и посмеивались, но хозяйка больше сочувствовала Лиле, чем веселилась.
- Бедная Лилька, муж её будет ещё долго за это ругать, - вздохнула она.
- Ладно тебе, мам, - заявила Маргарита, - они сами виноваты: устроили целое дело. Твоя Лиля могла и сама догадаться мочалку выкинуть, а мужа во все это нечего посвящать. А уж, тем более, рабаю звонить в субботу!
Практичная дама, ничего не скажешь. И без излишних комплексов. Я поняла, что мне пора идти приниматься за работу. Если дискуссия затянется, то я – последний человек, чье мнение здесь кого-то заинтересует. На кухне в мойке скопилась огромная гора посуды. Кстати сказать, я только первые пару дней мыла её здесь вручную, а потом научилась пользоваться посудомоечной машиной. Но главной проблемой для моих хозяев было не мытье посуды, а вынос мусора. На столах валялись коробки из-под пиццы, пластиковые коробочки из-под какой-то другой еды, бумажные пакеты с объедками, - словом, завалы мусора. У двери на кухню я ещё заметила два черных мусорных мешка, полных до краев. Видимо, члены семьи считали ниже своего достоинства выйти к проезжей части и сложить мешки там.
Я уже начала привыкать к этим черным мешкам с мусором на тротуарах. Здесь так принято, что все выносят все, что хотят выбросить, на улицу, а по особым дням проезжает специальный грузовик и все это добро собирает. Причем, если вы желаете выкинуть трехстворчатый шкаф – процедура та же самая. Вот будет интересно пойти по магазинам и наткнуться по дороге на чей-то шкаф! В Москве меня очень огорчали помойки возле жилых домов: куда ни пойди, а все равно, идти придется мимо помойки. Однако, и тут до радикального решения проблемы ещё очень далеко.
На кухне я навела порядок очень быстро, а когда в этом помещении стало снова приятно находиться, тут же появилась Евгения Соломоновна. Хозяйка уселась на стул и выдала мне инструкции на счет ужина. А ещё она была не прочь поболтать.
- А знаете, Лена, Джо Пасторе спрашивал о вас. Вот только я не поняла, он хотел задать вам какие-то вопросы или вы ему симпатичны. Он, между прочим, холостяк. У него двое взрослых детей, они живут где-то в другом Штате, а жена умерла года четыре назад.
- Уж простите, Евгения Соломоновна, зачем мне знать о его детях? Наверное, хотел спросить о чем-то. Я ему рассказала, что слышала, как в ночь убийства, когда полиция уже уехала, кто-то тихо прокрался в прихожую, но на улицу не выходил.
- Да что вы! – воскликнула она. – Это правильно, что вы ничего не скрыли от полиции, Лена. Как раз в прихожей и нашли пистолет. И, конечно, его спрятала там Нина. Зачем только Настасья её привезла!
- А почему вы думаете, что это Нина? – спросила я.
- Её же арестовали, Лена! Значит, основания есть. Да здесь только она одна и способна на такое. Вы же сами видите, у нас приличная семья, все интеллигентные люди. У нас никто не способен на обман, а уж на преступление… - она выразительно махнула рукой. – А ведь она уже давно живет в Америке, снимает квартиру в Нью-Йорке. И обманывала, что только что прилетела из Москвы.
Кстати, насчет обмана. Стейси сказала одну правильную вещь: если человек врет в малом, то может соврать и в чем-то большем. А её мамаша Маргарита Борисовна недавно говорила, что Лиле лучше было бы по-тихому мочалку выкинуть, а мужу ничего не говорить. Лиля, видимо, на такое не способна. Для неё это важное происшествие, и она не может скрывать важные вещи от мужа. А Маргарита, значит, может. Хотя бы теоретически.
Я накрыла ужин, и семейство дружно уселось за стол. Они набросились на еду, будто три дня их никто не кормил. А ведь судя по количеству коробок из-под пиццы и еды из китайского ресторана, они успели употребить в пищу месячный запас провианта для небольшого гарнизона.
С кем же мне сначала поговорить, с Настей, Маргаритой или с кем-то из мужчин? Настину мать, Тамару, я решила пока не трогать. Она тоже сидела за столом и была уже немного поживее.
Пока хозяева были заняты за столом, я пошла к себе на кухню с намерением тоже перекусить. И тут в окно я увидела, как к дому подъезжает полицейская машина. Кажется, это вошло у местной полиции в привычку: как только в нашем доме садятся за стол – тут же приезжает Джо Пасторе. Он что, не знает дороги в ресторан? Или у него в квартире кухни нет?
Начальник местной полиции изображал само добродушие. Он, как только я впустила его, поцеловал мне руку! От неожиданности я не возражала. Он немедленно протопал на кухню и без приглашения уселся на стул. Потом он произнес несколько предложений на своем языке, из которых я поняла только «хай» и «Лина». Не знаю, что он хотел сказать, но мне было приятно.
- Я тут собиралась чего-нибудь поесть и чайку выпить. Могу и вам предложить, будете? – спросила я его на своем языке.
Он в ответ что-то залопотал, приложил руку к сердцу и покивал. Вроде, согласен. Однако, он тут же встал, подошел ко мне и протянул какую-то плоскую вещицу в кожаном чехольчике. Что бы это значило?
Джо снял с вещицы чехольчик, и я увидела, что это электронная записная книжка или органайзер. Он откинул крышку и нажал кнопочку ON/OFF. Засветился экран и тут до меня дошло, что это не органайзер, а электронный словарь. Джо показал мне, что машинка может переводить не только с английского на русский, но и наоборот, а значит, я могу сообщить ему то, что захочу. Пусть я не умею правильно строить фразы на английском языке, но зато, я смогу набрать на этой клавиатуре нужные слова, и он, дай Бог, поймет что-нибудь.
Джо первый применил на практике эту мою идею. Он начал набирать на клавиатуре слова, машинка делала перевод, потом он набирал следующее слово и опять показывал мне перевод. Таким образом, у него получилось предложение: «Это быть маленький подарок от меня».
Когда я дочитала, то принялась бурно отказываться. Однако, он меня уговорил. Он все прикладывал руку к сердцу и изображал на лице глубокую признательность. Я решила, что он благодарен мне за то, что я сообщила следствию о ночных шагах в районе прихожей и тем самым помогла найти орудие убийства. Значит, подарок я заслужила. Тем более, такой нужный. Теперь я смогу ему ещё что-нибудь ценное сообщить.
Я выхватила у него из рук словарик и, пользуясь его методом, начала набирать фразу «Нина невиновна». Он прочитал, но только руками развел. Потом он набрал на клавиатуре "улики" и "доказательства" и выразительно пожал плечами. В ответ на такие его слова я занервничала и попыталась ему сообщить через клавиатуру, что я найду ему доказательства Нинкиной невиновности, но обнаружила, что все слова здесь можно изобразить только в настоящем времени. В конце концов, у меня получилось "я находить доказательства".
Он с энтузиазмом закивал головой и напечатал на клавиатуре "Вы мне помогать". Надо сказать, что потихоньку мы приноровились к этой электронной штуковине и уже заменяли такие слова как "я", "мне", "тебе, и тому подобное на жесты. Общение пошло быстрее. Я сообщила ему, как смогла, что Нина - хорошая девушка, и я не верю, что она виновна. А он после этого выдал следующую фразу: " Я приглашать вас в ресторан мы там говорить". Мне ничего не оставалось сделать, как только напомнить ему выразительным жестом, что я должна здешнюю семью обслуживать. Для этого я кивнула в сторону столовой. Странно, что никто не вышел поприветствовать Джо Пасторе. Все-таки, полицейский чин, а здесь произошло преступление. Может, они считают, что я должна исполнять также обязанности камердинера: торжественно войти и объявить "К вам Джо Пасторе"?
Мой потенциальный кавалер сам разрешил данную ситуацию. Он прошел в столовую, где его шумно поприветствовали, потом он что-то сказал по-английски, и все с ним согласились. С заговорщическим видом он вернулся на кухню, приложил палец к губам и поманил меня к двери. Наверное, я начала глупо озираться, потому что ему пришлось взять меня за руку, сунуть мне в карман электронный словарь и повести за собой на выход.
В прихожую за нами вышла Стейси.
- Лена, вы ничего не бойтесь. Главное, всем говорите, что вы у нас в гостях и просто любите возиться по хозяйству.
- Хорошо, - растерялась я.
- Потом расскажете что ему от вас надо, - крикнула она нам вслед.
Джо усадил меня в полицейскую машину и мы куда-то поехали. Темнота вокруг была страшная. Стейси забрала меня от Лили, когда наступили сумерки, а сейчас была уже настоящая ночь. Сегодня у меня просто день приключений.
Шеф полиции вез меня через сплошной лес, только иногда вдоль дороги можно было увидеть освещенные окна сквозь кусты. Потом дело пошло живее: мы въехали в настоящий город, застроенный двухэтажными зданиями. Джо притормозил на просторной стоянке возле какого-то одноэтажного, темного строения, с плоской крышей. По-моему, оно здорово смахивало на склад. На минуту у меня появились сомнения, стоило ли с ним связываться, но потом я подумала, что полицейский вряд ли задумает что-то ужасное.
Между тем, мой полицейский провожатый что-то сказал, вылез из машины и открыл дверцу с моей стороны. Я неуверенно последовала за ним к темному складу. Зачем он меня сюда привез? На пороге заведения я разглядела, что за дверью светло, а через мгновение поняла, что мы - в ресторане. Никогда бы не подумала, что рестораны у них тут выглядят снаружи как черные коробки.
Нас встретила милая девушка, провела в какую-то нишу за стол, и мы уселись. Джо жестами попросил меня приготовить мой новый электронный словарь, что я тут же и сделала. Он немедленно изобразил на клавиатуре для меня фразу: "Я говорил им что я вас допрашивать". Ох и жулик! Молодец, Джо. Значит, чтобы не было лишних объяснений, он просто сказал моей хозяйке, что везет меня на допрос. Между прочим, так он запросто может обманывать мужей, когда захочет пригласить в ресторан чужих жен.
У меня так часто бывает - сначала я что-то подумаю, а потом эта мысль портит мне настроение. И что я за человек? Разве у меня есть право подозревать его в излишне свободном общении с противоположным полом? И права на подозрения у меня тоже, кстати, нет. Чтобы не портить, в свою очередь, настроение ему, я раскрыла меню. Конечно, я не слова не могла здесь понять, но мы прекрасно вышли из положения. Джо набирал на клавиатуре слова "рыба", "птица", говядина", "свинина", "вино" и так далее, и после каждого слова рисовал пальцем на скатерти вопросительный знак. Потом мы определились, буду ли я есть жареное или вареное, и он сделал заказ.
Только тут до меня дошло, что я впервые в Америке посещаю ресторан. И не просто пришла посмотреть, как здесь люди живут, а меня пригласил мужчина. Я, честно говоря, уже и не помню, когда меня в Москве мужчина приглашал в ресторан. В последний раз мы ходили в ресторан с нашей лабораторией: отмечали переход одной сотрудницы в коммерческую фирму.
Я чуть было не расчувствовалась, но вовремя напомнила себе, что этому полицейскому просто надо задать мне какие-нибудь щекотливые вопросы. Просто он хочет сделать это без свидетелей. Может, он старается, чтобы я растаяла от его внимания, а сам неожиданно поймает меня на слове, и я окажусь виноватой. Я пообещала себе не расслабляться. Но и портить хороший вечер тоже нет причин.
Я не заметила как, но между делом выучила несколько простейших слов по-английски. Это существенно облегчило наше общение с помощью электронного словаря. Например, я уже понимала, что обозначают слова "ай, ми, ю, ноу" и "ес". Когда нам принесли наш заказ, Джо объяснил, как говорят "спасибо". Больше всего меня умилило то, что и он старался запомнить некоторые слова по-русски. Наш неожиданный визит в ресторан превращался просто в вечер полиглотов. Правда, от своей прежней манеры общения с ним я тоже не отказывалась. Если ему интересно, что я говорю, то пусть старается понимать мою мимику и жесты. А то они привыкли здесь, что весь мир учит английский и преподносит им все на блюдечке.
Джо тоже иногда что-то бормотал по-своему: видно было, что он нахваливает местную кухню. Нам, в принципе, словарь не очень был нужен. Вот если речь зайдет о Нине и расследовании, то без него не обойтись, понадобится точное изложение мыслей.
- Вы сами уверены, что Нина виновна? - спросила я его, когда он откинулся в кресле в ожидании десерта.
- Нина, - повторил он и значительно поднял указательный палец. И ещё что-то пробормотал по-своему.
- Ну, да, Нина! Она - невиновна. Я уверена.
Я подвинула к себе словарь и набрала несколько слов, поясняющих мою мысль.
Он в ответ опять заговорил, показывая жестами, будто разговаривает по мобильному. Что-то он зациклился на этом мобильном! Ведь, на самом деле, кто хочешь мог взять Нинкин мобильник и позвонить. Эту ценную мысль я постаралась ему объяснить. Он, вроде, понял. Потом, опять же, на клавиатуре он набрал слова "кто", "зачем" и вопросительно на меня уставился.
Ну, что ж, я прекрасно вас поняла, Джо. Вы хотите разобраться, у кого ещё был мотив. А не приходило ли вам в голову, что у Нины его тоже нет? Он дал мне понять, что приходило, конечно, но тут не должно быть никаких допущений, нужно знать наверняка. Оказывается, он очень рассчитывает, что я узнаю ценную информацию в этой семье и помогу ему в расследовании. Вот, оказывается, зачем надо было тащить меня в ресторан - заручиться, что буду шпионить в интересах следствия.
Я постаралась объяснить ему, что за хороший ужин нельзя купить ни одну русскую женщину, но помогать ему я буду, потому что хочу восстановить справедливость. Этот обмен репликами дался нам нелегко: мы много жестикулировали, выхватывали друг у друга электронный словарь и оба немного вспотели. Однако, на мой взгляд, вечер удался. К тому же, под конец я добилась, что Джо пообещал пустить меня на свидание с Ниной в полицейский участок. Я пойду за покупками завтра днем и зайду туда по дороге, чтобы не вызывать дома лишних вопросов.
Джо расплатился пластиковой карточкой, и мы вышли на улицу. Я чувствовала себя чудесно. Во-первых, я восхитительно объелась десертом. Во-вторых, я чувствовала себя свободно и уверенно, сама не знаю, почему. Может быть, потому, что вечер был замечательный, и ужасно хотелось пройтись. Джо на пальцах показал мне, что предлагает прогуляться немного: туда и обратно. Надо же, как совпали наши пожелания! И мы пошли. Я первый раз гуляла по тихому американскому городку ночью. Здесь было заметно присутствие цивилизации: мы шли вдоль витрин по тротуару. В том районе, где живут мои хозяева, никаких тротуаров и в помине нет, там пешком почти не ходят. К моему удивлению, я заметила несколько открытых торговых заведений, из них доносилась музыка. Когда мы поравнялись с одной такой дверью, разукрашенной лампочками как новогодняя елка, я остановилась.
- А это что такое? - спросила я у Джо.
- Бар. Дринк, - он изобразил как наливают и пьют.
- Да я знаю прекрасно, что такое бар, - ответила я.
Приятный он дядька. Я бы могла с ним долго общаться без переводчика, если бы не расследование. Я припомнила, как ходила в последний раз знакомиться с мужчиной. Тогда кто-то из моих многочисленных подруг нашел для меня очень подходящую кандидатуру. Меня долго уговаривали, я страшно стеснялась, а потом решилась. Мы с ним сначала поговорили по телефону и собирались встретиться в кафе на Пушкинской улице. Я одолжила у приятельницы фирменное платье, другая приятельница уложила мне волосы феном, и мы встретились. Помню, я сидела за столиком, будто проглотила осиновый кол особой длины. Я не могла шевелить головой и спиной, сидела очень прямо, а уж о том, чтобы отведать что-нибудь не могло быть и речи. Совершенно не помню, как же его звали. Бедняга тогда решил, наверное, что у меня все тело - один большой протез. От неловкости я чуть не умерла: почему-то потом поднялась температура, и я три дня сидела на больничном. Интересно, почему же с этим американским полицейским я не испытываю ни малейшего стеснения? Может, потому, что когда мы с ним встретились, он попросил у меня поесть? Пусть не словами, а выражением лица, но все же. Когда мужчина просит у вас поесть, вы сразу понимаете, что он в вашей власти. Чего уж тогда стесняться? Я даже рассмеялась от этих мыслей. Джо растолковал мой смех каким-то неожиданным образом, и мы очутились в баре.
Самое удивительное было то, что он умудрялся меня смешить, хотя я ни слова не понимала из того, что он говорил. Мы пробовали несколько разных "дринкс", к нам все подходили и здоровались с Джо. Конечно, он же начальник полиции, его все знают. Мой кавалер повел себя как джентльмен: он всем представлял меня и сообщал, что я - "Лина". А что было потом, я уже плохо помнила. Только в машине я снова стала осознанно наблюдать за происходящим.
Без всяких происшествий мы затормозили возле дома моих хозяев. Свет горел только в одном окне. Интересно, как я попаду внутрь, если все уже легли спать? Эту интересную мысль я высказала вслух. На это шеф полиции высказал встречную мысль, но в этот раз я его не поняла.
Дверь нам открыла Маргарита. Джо немного поговорил с ней, показывая на меня, а потом попрощался и уехал.
- Ну, теперь все в порядке? - спросила Маргарита, заглядывая мне в лицо.
- Конечно.
- Хорошо, идите спать, завтра расскажете, что было в полиции.
Что было в полиции? Почему-то я не стала ей объяснять, что не имею ни малейшего понятия о том, что было в полиции, потому что меня там и рядом не было. Мы просто заперли дверь, и отправились спать.
Утром я встала, как обычно. Все домочадцы ещё спали, поскольку было воскресенье. Я тихо прибралась на кухне: там уже успели накидать мусора за время моего вчерашнего отсутствия. Потом я взялась за полы на первом этаже. Когда я закончила, вниз спустилась Маргарита. Она попросила сделать ей омлет и тосты, а ещё рассказать, о чем же вчера спрашивал меня Джо Пасторе.
- А что это он вам сказал, когда привез меня вчера? - вместо ответа спросила я, вынимая яйца из холодильника.
- Сказал, что вы так нервничали и плакали, что ему пришлось дать вам выпить, чтобы успокоиться. Он очень извинялся. Так, что ему было надо?
- Ну, … расспрашивал, что у меня за семья. Мне показалось, что он подозревает меня в связях с русской мафией. Более непохожего человека на эту роль найти трудно. Я, конечно, обиделась…
- А не спрашивал ли он о ваших впечатлениях о нашей семье? - не отставала Маргарита.
- Да, - сказала я, чтобы звучало правдоподобно. - Только я же ничего не знаю, я только что запомнила как всех зовут.
- А переводчик был тот же самый, что приезжал раньше с полицией?
- Нет. Вообще не было переводчика, - решила я сказать правду. Чем меньше врешь, тем проще не попасться.
- Как же вы разговаривали? – Маргарита уже сильно сомневалась, воспринимать ли мои слова всерьез.
- Он дал мне вчера такой электронный словарь, знаете, похожий внешне на органайзер. Там набираешь слово по-русски, нажимаешь на кнопочку и появляется перевод на английский. И наоборот можно. Вот мы так и общались.
- Да это же глупость какая-то!
- Трудно, конечно. А главное, долго очень. Если предложение по одному слову переводить, то в конце забудешь, что вначале хотела сказать.
- Вот именно!
Я поставила перед Маргаритой завтрак и ушла в дальний угол кухни, чтоб не мешать человеку. Я ждала, что она включит телевизор, но хозяйкина дочь предпочла сидеть в тишине. Это подходящий момент поговорить с ней о московских родственниках, решила я.
- А знаете, у меня сложилось впечатление, что этот Джо Пасторе просто не хотел, чтобы при нашем разговоре присутствовали лишние люди. Поэтому нам и пришлось мучиться со словарем, вместо переводчика, - начала я.
- Да?
- Наверное, не хотел, чтобы сотрудники в полиции поняли, что у вас прислуга нелегально работает, - ой, не пожалеть бы, что я это сказала.
- Вы думаете? Да это никого не волнует, по большому счету.
Я все никак не могла свернуть разговор на нужную тему. Как же её заставить говорить о Тамаре и её семье?
- А вы давно живете в Америке? – ещё раз попыталась я.
- Лет двадцать – двадцать пять. Стейси уже здесь родилась. Мой отец уехал из Союза после того, как женился на маме.
- А… Значит, Тамара постарше вас будет, - интуиция подсказывала мне, что эта тема собеседнице интересна.
- Ну, конечно! – с нажимом подтвердила она. – Тамара старше меня лет, наверное, на пять. У отца развод с первой женой тянулся очень долго. Она была сложная женщина. Отец уже долго жил с мамой, а с разводом все не получалось. Они поженились несколько лет спустя после моего рождения.
- Так вы, наверное, здесь в школу ходили? Интересно…
- Да. Родители не сразу после свадьбы решили уехать из Союза. Когда мы сюда прилетели, мне уже было четырнадцать. Кстати, с Тамарой мы ещё в Москве общались. Мама очень демократичная женщина, она с удовольствием принимала папину дочь от первого брака. Отец её и в России поддерживал материально, и когда сюда переехал.
- А это правда, что Нина в Москве рядом с Настиной семьей живет? – между прочим спросила я.
- Наверное. Я о Насте не так много знаю. Мы раньше тесно общались только с Тамаркой. Знаете, так смешно, она ужасно боялась показать, что мне завидует. Мы когда уезжали, она все твердила, что это предательство. Интересно, по отношению к кому? Вот, представьте, если какой-нибудь француз решит уехать из своей Франции и пожить несколько лет в Италии или, скажем, в Аргентине. Кто-то будет всерьез считать его предателем? Никому даже в голову не придет. Значит, она имела в виду себя. Хотя отец ей всегда помогал. Даже завещание так составил, чтобы не обидеть «Тамарочкину семью».
Маргарита вдруг замолчала, как будто поняла, что сказала что-то лишнее. Она отставила чашку с выпитым кофе, но не уходила. Может, в ней борются желание посплетничать и осторожность? Надо помочь женщине.
- Да сразу видно, что ваш папа им помогает очень много. Вот, Настя здесь уже сколько времени. И сама Тамара, наверное, часто приезжала, - подсказала я.
- Конечно. Вот вы – посторонний человек, а сразу заметили. А Тамарке всю жизнь мерещится, что её обделили. Уж эта её Настя, вообще, пасется тут безвылазно. Отец уже собирался ей квартиру в Манхэттене купить, но она заявила, что не хочет жить так далеко от него, лучше будет останавливаться у нас. Думаю, просто рассчитывает на большее. Я не думаю, что она так проста, эта Настя. Хотя все считают, что она – просто ангел. Даже мама. А вы посмотрите, какие у неё подруги! Эта её Нина. Одно могу сказать - слава Богу, что они мало общаются со Стейси.
Маргарита поднялась. Видимо, ей надоело со мной сплетничать. А, может, вспомнила, что прислуга – не ровня такой даме, как она.
Ну, ничего. Значит, Настина мать считает себя обделенной. Это уже кое-что. И про завещание надо бы поподробнее выяснить. Завещание в богатой или даже просто обеспеченной семье запросто может оказаться мотивом для преступления.
Я сходила наверх к хозяйке, выяснила, кто и где собирается завтракать, и спустилась накрыть стол в столовой. Евгения Соломоновна, впрочем, собиралась завтракать наверху на балконе вместе с мужем. Я отнесла им туда все на подносе. А в столовую спустились по одиночке прочие домочадцы.
Поговорить мне удалось ещё только с Маргаритиным мужем Михаилом. Он обычно не привлекал ничьего внимания, но и не старался уединиться. Просто думает человек о своем, об юношеском.
- Простите, Михаил… так и не знаю вашего отчества, - начала я.
- Да не нужны здесь отчества. Просто Михаил. А можно Майкл.
- Ну да, ну да. Я вот все хотела спросить, может вам тоже завтрак подавать наверх? А то вы все молчите за столом, может вам со всеми не очень нравится? – более дурацкого вопроса я не придумала. Но надо же с чего-то разговор начать.
- Если бы мне было надо завтракать отдельно, я бы так и сказал.
Ну что ж, коротко и ясно. Как же мне спросить про завещание и про Тамарину семью?
- Жалко Антона Семеновича, - зашла я с другой стороны.
- Да, не повезло мужику. Оказался в плохом месте в плохое время.
- Он же не сам там оказался. Его заманили, потому, что хотели ликвидировать. Ему специально кто-то позвонил, - напомнила я.
- Дорогуша, вы детективов начитались. Убивают там, где деньги. Если, конечно, он не застрелился сам. А у этого Антона в России, кажется, ничего нет.
- Как же он мог застрелиться сам, а потом пойти и спрятать пистолет в прихожей?
- Я этого не говорил. Пистолет мог спрятать кто-то другой. Наверняка, метили в старика, а тут к телефону подошел Антон. Думаю, убийца просто совершил ошибку, и деду лучше позаботиться о своей безопасности.
- Но я точно помню, что к телефону позвали именно Антона Семеновича. Это же я взяла трубку, - настаивала я.
- Вы, дорогуша, не понимаете по-английски.
- Но звонивший, точнее, звонившая, говорила по-русски. Без всякого акцента.
- Все равно, рассчитывали, что подойдет дед. Антон никому не нужен. А дед только что составил завещание. Это идеальный мотив. Кого-то обделили, или ещё что-нибудь. В таких делах всегда все просто. Это вы, женщины везде видите знак судьба, роковые страсти и тому подобное. Я убежден, что все замешано на старике и его деньгах. Никогда не поверю, что Антон кого-то обидел, и за это его застрелили. И этот полицейский – не дурак, он, похоже, разделяет мою версию.
- Да? Это он вам сказал? – я изобразила крайнее изумление.
- Мы это обсуждали. А вообще, лучше вам не болтать слишком много. Занимайтесь своим делом, вы – на работе, - с этими словами Михаил встал, давая понять, что беседа окончена.
- Конечно, конечно. Вы совершенно правы, лишние разговоры ни к чему, - заверила я его спину.
Значит, домочадцы припасли для Джо уже несколько версий. Вот, если этот Михаил хотя бы частично прав, и все дело тут в завещании, то Нина не может быть к этому причастна. Она к этому завещанию ни с какого бока отношения не имеет. Это чужая семья, тут конфликт может разгореться только между семьями Тамары и Маргариты. Две дочери – две группы заинтересованных лиц. Надо будет выяснить, кому достанутся все деньги, если не будет завещания.
Хотя, что тут выяснять? Ясно, что все достанется жене, законной жене на текущий момент, и их детям. Правда, Тамара тоже его законная дочь. Все-таки, надо будет у Джо спросить. Странно, что я совершенно его не стесняюсь, хотя он, мало того, что иностранец, так ещё и начальник полиции. Официальное лицо, и все такое.
Хоть было и воскресенье, но я должна была идти делать покупки. Мне можно было пропустить это занятие только иногда, если холодильник и так ломился от продуктов. После юбилея уже прошло какое-то время, так что часть оставшейся провизии подъели, часть выкинули – кто же будет есть "несвежее"? – и настало время пополнять запасы.
Перед «шопингом», так тут называли походы по магазинам, я зашла за инструкциями к хозяйке. Она сообщила мне, что Маргарита с мужем и Стейси отправляются сегодня к себе домой, и, следовательно, продуктов нужно значительно меньше. Как удачно, что с ними я уже поговорила! Правда, узнала не так уж и много, но все же. Я теперь знаю, что, по мнению Маргариты, Тамара всегда ей завидовала. Это раз. По мнению Михаила, преступнику был нужен хозяин дома, а не Антон Семенович. Это - два. Существует ещё и завещание, о котором все говорят, а что там написано, я не знаю. Это - уже три. А ещё остается версия о том, что Антон имел свои темные дела или неразрешенный конфликт, и ему отомстили. Хорошо бы ещё подробно расспросить Стейси, чего она так взъелась на Нину. Нина ни к чему из вышеперечисленного отношения иметь не может. Полиция тоже хороша: нашли кого арестовать. Что этот Джо Пасторе, совсем дурак?
Я взяла свою складную тележку и отправилась в магазины на «шопинг». А по дороге я планировала заглянуть в полицейский участок, где Джо обещал мне свидание с Ниной. Хорошо, что городок здесь маленький, я могу обойти его центр пешком за полчаса. Ближе к окраинам, правда, другая ситуация: там у людей большие участки, от одного дома до другого довольно далеко, пешком не походишь. По окраинам получалось нечто среднее между коттеджным поселком и парком. К своему району я уже привыкла, и он мне очень нравился. Особенно сейчас. На дворе апрель, в России сейчас только снег тает, а тут все уже цветет. К более цивилизованной части города я подходила обычно минут за двадцать. Сегодня я торопилась, думая о Нине. Получилось пятнадцать минут. Ещё пять минут я затратила на дорогу до полицейского участка. У входа за столом сидел какой-то мужик в форме. Его физиономия показалась мне знакомой.
- Джо Пасторе, - произнесла я, не особенно заботясь о правильном произношении.
- Хай, Лина, - сказал мужик. Потом он ещё что-то добавил.
Ну и дела! Действительно, в маленьких городках все друг друга знают. Я его тоже где-то видела. Дядька провел меня в большой кабинет, где за столом восседал Джо собственной персоной. Опять я услышала «Хай, Лина», Джо встал из-за стола и радушно раскинул ручищи. На этом приветственная часть закончилась. Тут я вспомнила, где видела этого мужика, который сидел возле входа. Нас с ним знакомил Джо в баре, где мы пили «дринкс». Наверное, у них там весь город собирается по вечерам.
Как часто бывало, нам с Джо не надо было много говорить, он прекрасно помнил, зачем я пришла. Жестом он велел мне подождать, а сам вышел куда-то. Потом он вернулся и поманил меня за собой. Мы прошли в комнату, где мебели было всего – ничего, за столом сидела Нина, и у окна стоял тот самый переводчик, который помогал Джо нас допрашивать.
- Здравствуйте, присаживайтесь, - начал переводчик. – Я должен буду присутствовать при вашей беседе. К сожалению, таковы правила.
- Здравствуйте, тетя Лена, - поздоровалась Нина негромко.
- Здравствуй, Ниночка. Как ты тут? – я присела напротив.
Меня несколько разочаровало, что тут будет находиться этот переводчик. И Джо уселся в уголке с явным намерением присутствовать. Я-то рассчитывала, что мы одни поговорим.
- Нормально. Но с удовольствием ушла бы отсюда.
- Может, принести чего?
- Собираетесь мне передачи носить? Не стоит. Здесь все есть, даже противно. Все – сама любезность, а готовы засадить за милую душу. Зачем я только приехала!
- Нина, расскажи мне, пожалуйста, как ты ходила в тот вечер за сигаретами в дом, и почему Стейси на тебя так взъелась.
- Знаете, я уже это столько раз рассказывала, что меня от этого уже тошнит. Можете вот его спросить, - она кивнула в направлении Джо, - он уже это должен был наизусть выучить.
- Ладно, детка, ты не злись, - неожиданно для себя я стала вести себя как обеспокоенная мамаша. – Ты подумай сама, и нам дай информацию, чтобы мы подумали. Джо – не дурак, и он хочет разобраться. У тебя ведь нет никаких мотивов. Лично я думаю, что тебе не было никакого резона убивать Настиного отца, если только с тобой вдруг не приключилось помутнение в мозгах. Так что, надо просто дать полиции побольше информации, чтобы они представляли ситуацию лучше. Если ты будешь скрывать какие-нибудь мелочи просто потому, что тебе за них неловко, или ты считаешь, что это к делу не относится, то они это поймут, и у них будут укрепляться против тебя подозрения. А ты вспомни, что ты до сих пор ещё не рассказывала, может, какая-то мелочь все изменит.
- Да мне вообще признаваться не в чем. Знаете, какая-то сволочь сообщила, что я, якобы, ночью прокралась в прихожую и там пистолет спрятала. Они его там нашли. Отпечатки пальцев на нем стерты. Против меня только одна улика: что Антону Семеновичу звонили с моего мобильного. Кто хочешь мог пойти и позвонить. Я же не запираю телефон в сейф! Он просто валялся у меня в сумке, а моя комната на первом этаже, где постоянно кто-нибудь болтается. Особенно в тот вечер. Там ещё целая толпа официантов ходила туда-сюда.
- Ой, Нин, это ведь я им сообщила, что кто-то ночью крался в прихожую…
- Что? – изумилась она. – И вы пытаетесь вызвать меня на откровенность? Это уж слишком, – Нина отвернулась.
- Не злись. Я все равно думаю, что надо рассказать все. Абсолютно все. Вот ты скажи мне, лично мне – это не ты его застрелила?
- Разумеется, нет, - она выразительно смерила меня взглядом.
- И пистолета ты не трогала? – продолжала я.
Нина неожиданно замолчала. Мы все тут же на неё уставились.
- Нина, - позвала я. – Ты пистолет трогала?
- Мне пришлось. Помните, когда мы с вами на кухне поговорили, после отъезда полиции? Вы мне посоветовали комнату запирать, а то, как бы Стейси мне какую-нибудь подлянку не устроила. Я пошла к себе и решила все в комнате проверить. И тут же нашла за батареей пистолет! Не знаю, кто его туда сунул. Если б знала, то было бы ясно, кто стрелял. Только, вряд ли Стейси стреляла. Она же все время сидела в саду и вешалась на своего Джейсона. А я, честно говоря, хотела бы, чтобы это была она! Такая девка противная.
- Это ещё не повод, чтобы в тюрьму сажать. А теперь скажи, Нина, ты в полиции про себя все рассказала? Я имею в виду, что ты мне раньше рассказывала.
- Да они и сами узнали. У меня в паспорте дата въезда в страну стоит. Я им сначала сказала, что недавно приехала к подруге в гости, а они тут же выяснили, что я тут уже давным-давно. Даже адрес моей прежней квартиры узнали. Теперь ни одному слову моему не верят.
- Ну вот, что я тебе говорю! Давай, все рассказывай, не вреди себе.
- А вы-то с какой радости им так верите? Я такое сто раз в кино видела: добрый полицейский наобещает с три короба всего, если признаешься, а потом на суде все наоборот получается.
Я посмотрела на Джо. Так, правда, бывает? Он, видимо, был в курсе происходящего – переводчик сидел уже с ним рядом и, кажется, пересказывал ему содержание нашего разговора. Джо в ответ тоже на меня глянул, и я поняла, что, к сожалению, да, так бывает.
- Нин, я ведь не прошу тебя в преступлении сознаваться, чтобы маленький срок получить или что там ещё обещают. Ты расскажи то, что реально было. Раз ты не стреляла, то и скрывать нечего. Обычно люди скрывают что-то, когда боятся навлечь на себя подозрения. А ты и так под подозрением. Тебе терять нечего.
- Это точно. И чего мне по жизни так не везет? Мне уже терять нечего. Ладно, кое-что ещё я расскажу. Только вам, а они пусть запоминают, как хотят.
И Нина рассказала. Это оказались, и вправду, очень интересные подробности, хотя ещё неизвестно, имели ли они отношение к данному делу. А подробности были таковы.
Когда Ниночка ещё жила в Манхэттене и наслаждалась жизнью, то она познакомилась там с одним хорошим парнем. Это она мне уже рассказывала. Она только не сказала тогда, что этого парня звали Джейсон, и что он оказался также хорошим знакомым Стейси. Они ещё тогда много смеялись из-за того, что Джейсону везет на русских девушек. Он только что расстался с одной, а это была Стейси, как тут же познакомился с другой русской. С Джейсоном у Нины была любовь. Все было так хорошо, что девушка даже переехала к нему. Стейси, правда, звонила ему домой и устраивала истерики по телефону. Однако, это не омрачало красивых отношений Нины и Джейсона. Потом у Нины подошли к концу деньги, привезенные из России. А Джейсон, оказывается, совсем не имел средств, достаточных для такой шикарной барышни. Возникла напряженность. Скорее всего, молодой человек вспомнил, что у бывшей подруги довольно состоятельные родственники, и заскучал. Потом он вдруг стал ходить на какие-то дополнительные занятия по вечерам, где-то пропадать, и скоро Нина поняла, что это все ей совершенно не нужно. Она с ним поговорила, сказала, что лучше им расстаться друзьями и, что она уезжает в гости к подруге в другой штат.
Сложность возникла, когда в тот же дом, где гостила Нина, приехал «молодой человек Стейси». Нина помнила, что теперь они просто друзья и даже хотела сделать вид, что они с Джейсоном незнакомы, но он первый с ней поздоровался. Наверное, от неожиданности. Стейси как раз при этом присутствовала. У неё с Джейсоном тут же произошел скандал. Наверное, это то, что я видела, когда возвращалась из магазина. Больше у Нины не было никаких контактов с «молодым человеком Стейси», но хозяйская внучка постоянно бросала на Нину такие взгляды, что мало не покажется.
Когда Нина закончила, Джо заявил нам через переводчика, что эта информация весьма ценная. Хотя, тут мог бы быть прекрасный мотив для убийства Джейсона, а раз убитый был Антоном Семеновичем, то тут надо ещё хорошенько подумать. Чтобы отомстить Нине Стейси могла запросто подставить соперницу. Но не слишком ли это круто, совершать убийство только для того, чтобы Нине насолить?
Тут я вспомнила про магазины и спросила: «Который час?» Оказалось, что я провела в полиции один час пятнадцать минут! Меня через двадцать минут ждут дома! Я схватила свою складную тележку и помчалась в торговый центр.
К дому я подбегала вся в мыле и на сорок минут позже обычного. Как назло, хозяйка оказалась внизу. Она осмотрела все, что я выложила из тележки. Потом проверила чеки из супермаркета. Тут придраться было не к чему. Однако, если хорошенько поискать, повод всегда найдется. У Евгении Соломоновны желание найти повод сейчас было.
- Лена, почему вы не купили свежих булочек?
- Сегодня не было свежих, только остатки от вчерашних, Евгения Соломоновна, - соврала я. Я просто забыла о булках в спешке.
- Я же вас просила следить, чтобы в доме всегда была свежая выпечка. Борис Наумович очень её любит. Он – больной человек, и о нем надо позаботится. Это для всех нас святая обязанность, а для вас - в первую очередь.
Представьте, что вы бежите, сломя голову куда-то, потому что страшно опаздываете. И вы очень нервничаете, и от спешки вам жарко. На ходу планируете, что вы сделаете в первую очередь, а что – сразу после этого и все такое. А тут вас вдруг резко останавливают и, занудным, неспешным голосом праздного человека, начинают читать лекцию о том, как вы все неправильно делаете. Ох, и тяжела ты, должность домработницы!
- Евгения Соломоновна, давайте, я пирог с яблоками испеку, - сказала я, чтобы закончить с этим вопросом.
- А вы справитесь?
- Ну, а как же? Кто же в России пирогов не печет?
- Ну, не знаю. Мы никогда не пекли. В Москве я всегда так сильно уставала на работе, что мне было не до пирогов.
Все-таки я сумела ляпнуть что-то не то. Это от спешки. Я, когда спешу, всегда нервничаю. Однако, мне совсем не улыбается испортить с хозяйкой отношения ещё в первый месяц работы.
- Я-то давно не работаю. Так что, пироги печь научилась, - попыталась я загладить вину.
- Ну, хорошо, - смягчилась она, - попробуем ваших пирогов.
На этом инцидент был благополучно исчерпан, и я взялась за ланч. Перевести дух мне удалось только тогда, когда семья уже поела, и я относила на кухню грязную посуду. Маргарита со своей семьей, включая Стейси, отбыла ещё в первой половине дня, когда я сидела в полиции и бегала по магазину. В доме стало заметно тише. Но теперь темы для разговоров стали намного печальнее. Тамара обсуждала с отцом предстоящие похороны мужа. И она, и Настя пребывали в соответствующем настроении. Я очень хотела поговорить с кем-нибудь из них, но предпочла оставить их обеих в покое.
Зато я слышала, о чем хозяин разговаривал с женщинами за столом. Он уговаривал их обеих перебраться в Штаты насовсем. Маргарита в Москве не работала, делать ей там было особенно нечего. Настя уже закончила институт и работала в туристической фирме, что дед счел несерьезным для такой умной и интеллигентной девушки. Я слышала, как он убеждал, что поможет им обеим устроиться на новом месте. И, в этой связи, он предлагал похоронить Антона Семеновича здесь, а не везти его в Россию. Антон Семенович не имел в России близких родственников: его родители уже умерли. Оставались какие-то троюродные братья и сестры, с которыми он перезванивался раз в пятилетку, вот и все.
Как же я полезу к людям с расспросами, когда обсуждаются такие темы. Однако, я поняла одну вещь: Этих двух женщин – мать и дочь – с Россией связывал один Антон Семенович. Вот если кто-то хотел эту связь ликвидировать, то он поступил правильно, застрелив именно этого мужчину.
Зададим себе классический вопрос: «А кому это выгодно?» Отвечаем: «Только тому, кому надо всегда иметь под боком Тамару и Настю». Кроме хозяина дома я не видела другой подходящей кандидатуры. Евгения Соломоновна их недолюбливает, это очевидно. Маргарита и её семья будут страшно недовольны постоянным присутствием конкурентов. Значит, они бы этого не сделали. А больше никого нет!
Что-то я додумалась до чего-то бредового: дед застрелили зятя на своем юбилее, чтобы наслаждаться обществом дочки и внучки. Звучит-то это бредово, а в жизни такое вполне может быть. Есть же такие матери, которые всеми силами мечтают извести зятя, но при этом хотят, чтобы дочь была счастлива в браке. А в нашем, значит, случае, это – отец.
И все же, мне самой с трудом верилось в то, что я только что придумала. Я решила заняться пирогом, который обещала Евгении Соломоновне. Часа в четыре, как обычно, они захотят попить чаю или кофе, и она потребует обещанный пирог. Сделаю небольшой перерыв в своем расследовании и займусь хозяйством.
Я была совершенно уверена в своих силах, когда обещала испечь пирог, но неожиданно столкнулась с проблемами. Во-первых, я не нашла в доме дрожжей. Пришлось идти к Евгении Соломоновне и спрашивать, есть ли они и как здесь выглядят. Хозяйка сообщила, что здесь пользуются только сухими дрожжами, и показала пакетик. Она предоставила в мое распоряжение ещё кучу непонятных коробочек и баночек с рассыпчатыми пахучими веществами, предназначения которых я не поняла, однако, предпочла сделать вид, что все это мне очень пригодится.
Путь к отступлению был отрезан. «А не выгонят ли меня с работы, если пирог не получится?» – мелькнула мысль. Нет, об этом лучше не думать. И я взялась за дело. Сухие дрожжи я никогда в Москве не покупала и не знала, чего от них ожидать. В результате мое тесто не желало подходить, хоть умри. Я немного пометалась по кухне в состоянии паники, а потом от отчаяния сунула его в микроволновку и включила режим разморозки продуктов.
Невероятно, но тесто отлично подошло. Дальше дело пошло полегче. Когда по дому распространился запах свежего пирога, хозяйка тут же материализовалась на кухне. При виде её лица, я почему-то подумала, что так, наверное, выглядит наркоман, которому предлагают очередную дозу. Ещё не было четырех часов, а Евгения Соломоновна уже торопила всех на дневное чаепитие.
Как только я разрезала горячий пирог на куски, хозяйка подхватила крайний кусок и стоя съела.
- Очень вкусно, Лена. Вы молодец! – произнесла она с набитым ртом.
- На здоровье, - ответила я.
Теперь понятно, почему "Борис Наумович" ни дня не может прожить без свежей выпечки. Разумеется, мы все должны «позаботиться о больном человеке».
Пока родственники собирались за столом к чаю, хозяйка уничтожила четыре куска, а пирог ещё был горяченный. Ещё надо учесть, что недавно я подавала ланч. Когда подоспел чай, скорость поедания пирога хозяйкой несколько упала. Она уже довольно спокойно ела свой кусочек и могла одновременно поддерживать беседу. Чувствуется, теперь я буду печь пироги каждый день.
Это был мой звездный час. Эти несчастные голодные выходцы из России в течение многих лет не имели возможности отведать нормальной нашей еды и сейчас отводили душу. Кто бы мог подумать, что простой пирог с яблоками может сделать людей такими счастливыми?
Только Тамара и Настя сидели подавленные. Их состояние вполне можно было понять, семья потеряла мужа и отца.
Когда все насытились и напились чаю, народ долго не расходился из-за стола. Хозяева убеждали Тамару похоронить мужа в Америке. В конце концов, вдова согласилась. Дед немедленно заявил, что возьмет все хлопоты на себя и все оплатит. Тамаре останется только плакать и принимать успокоительное.
Последнее пожелание показалось мне довольно циничным, что снова возбудило мой интерес к версии под названием «а что, если это сам дед?». Очень мне хотелось с ним поговорить, но, он самый первый поднялся из-за стола и отправился наверх «сделать несколько звонков».
Все разошлись. Только Тамара отошла к окну и закурила.
- Тамара Борисовна, а я и не знала, что вы курите, - осторожно сказала я.
- Я и не курила. Так, баловалась в молодости. А сейчас вот, начну, может быть.
- Как же вы теперь с Настенькой, здесь насовсем останетесь? – решила я двигаться дальше.
- Не знаю. В Москве у нас близких родственников не осталось. Во всяком случае, если эту Настину подругу вышлют отсюда, то мы останемся.
- Нину, что ли?
- Ну, да.
Какая здесь, простите, связь? И чего это Нина всем не угодила? А, по-моему, такая хорошая девчонка. Живая, веселая и знает себе цену. Пожалуй, она меньше всех подходит на роль убийцы. Не будет она опускаться до таких методов.
- А за что её высылать? – спросила я. – Нина не похожа на преступницу. Документы у неё в порядке. Я не сомневаюсь, что её скоро выпустят из полиции.
- С чего вы взяли? Даже если у неё все в порядке с визой, то она совершила преступление! – вдруг очень резко заявила Тамара. – Я-то знаю прекрасно, что у этой Нины вполне достаточно оснований желать смерти моему мужу. Это вообще – главное несчастье в моей жизни, - последние слова Тамара говорила уже сквозь слезы.
- Ой, простите, - растерялась я, увидев, что она плачет.
Тамара отбросила сигарету и направилась к лестнице наверх. Опять я что-то не то сказала. Как же мне узнать подробности о жизни Нины и Насти в Москве? Явно здесь что-то кроется. Как только разговор заходит о Нине, так все сразу замолкают, а то и реветь начинают.
С какого же конца мне зайти? Надо попробовать ещё поговорить с Настей. Может, она не расплачется сразу, как мать.
Настя мне нравилась меньше Нины. Ну, ничего я не могла с собой поделать. Вот все вроде в ней замечательно: и красивая, и умница, и приветливая. А чего-то все-таки не хватает. Нет Нинкиного задора, склонности к авантюризму. Да и светскости подпустить Нина может, а Настя для этого слишком проста.
Хотя, минуточку. Не слишком ли я увлекаюсь? От авантюризма-то до преступления гораздо ближе, чем от нехватки задора. Разве плохо быть просто хорошей домашней девочкой? С Ниной, безусловно, веселее, она такая непредсказуемая. Вон, оказывается, парня у Стейси увела. И было это совсем недавно.
А Стейси, разумеется, захотела отомстить. Кто бы не захотел? Нина, наверняка стала для неё воплощением всех неприятностей: мало того, что парня отбила, так ещё и оказалась подружкой Насти, московской соперницы.
Стейси с родителями уехала к себе домой, так что поговорить я могла только с Настей. В мои обязанности входило каждый день протирать пыль по всему дому. Уборку полов я чередовала с походами в магазины: один день - «шопинг», другой день – пылесос. А вот пыль протирать надо было всегда. Подозреваю, что такой распорядок существовал потому, что шум пылесоса мешал обитателям дома, а протирание пыли – занятие тихое.
Я увидела, что Настя уселась с журналами в гостиной, и пошла туда протирать пыль. Она даже чуть было не ушла.
- Я, наверное, вам мешаю, - она встала.
- Нет, нет! Я быстро протру.
Ну, это уж перебор. Не получается пока из неё хозяйки. Скорее, бедная родственница.
- Вы, вроде бы, решили с мамой здесь остаться, да? – между делом сказала я.
- Посмотрим. Ничего мы ещё не решили.
- Не мое это дело, конечно, но лучше вам здесь не оставаться. Наоборот, лучше сменить обстановку. Жизнь-то пойдет дальше.
- Тогда нам лучше уехать в Китай, - она посмотрела в окно.
- Почему? – спросила я. Ничего больше мне в голову не пришло.
- А куда же? Москва здесь не поможет. Ну, Париж, может, подойдет. Можно в Сорбонну учиться пойти, - она говорила совершенно серьезно.
- Хорошо вам, такая свобода действий.
- Не в этом счастье.
- Ну, оно у всех разное. Для кого-то отсутствие несчастья – уже счастье, - попыталась я немного разрядить атмосферу.
- Нет. Отсутствие одиночества – уже счастье, - она и не думала улыбаться. – Я теперь жалею, что у меня всегда была только одна подруга. С детства она была мне как сестра. Нас столько связывало. Я ей могла все простить. А сейчас не могу.
- Да она не виновата, Настя! – воскликнула я. – Ей это просто не нужно. Я совершенно уверена, что Нину скоро отпустят из полиции. Джо сказал, что против неё только одна улика – сотовый телефон. Но, ведь кто угодно мог взять её телефон и по нему позвонить.
- Телефон здесь не причем, Елена Васильевна. Я точно знаю, что Нина, с её темпераментом всегда могла совершить это убийство. Я уверена, что это сделала она. Теперь, когда она убила папу…
Настя поднялась и, закрыв лицо рукой, пошла наверх. Я подумала, что, наверное, я очень похожа на слона в посудной лавке.
И что я узнала после беседы с матерью и с дочерью? Обе уверены, что у Нины был мотив. Обе расплакались и ушли. Значит, обе знают чего-то такое, чего я пока не знаю.
Я уточнила у Евгении Соломоновны пожелания насчет обеда и занялась его приготовлением. Что меня поразило в Америке больше всего, по крайней мере, пока, так это обилие разных овощей. Хозяйка тоже знала не про все, что продавалась в супермаркете. Однажды за обедом, хозяин сказал, что хоть он в Америке уже больше двадцати лет, но все ещё встречает овощи, о которых он никогда до этого не слышал.
За то время, что я обслуживала их семью, я полюбила некоторые местные блюда. Вот, например, салат из авокадо. Очень похож на наш советский салат - из огурца, яйца, зеленого лука и листьев салата. В данном случае, авокадо заменяет собой салатные листья. Кстати, из этого сырого плода ещё взбивают пюре и заправляют подсолнечным маслом.
Или, вот, клюквенный сок. Вечно они пьют клюквенный сок. Мне тоже понравился, он продается в обычных бутылках.
Сегодня хозяйка заказала салат из капусты брокколи и грибов. Мне выдали рецепт, записанный на бумажке по-русски. Написано было от руки и с кучей грамматических ошибок. Оказалось, что писала Маргарита. Заметно, что человек перестал посещать русскую школу, так и не доучив русский язык.
После моего фурора с пирогом, Евгения Соломоновна предоставила мне гораздо большую свободу действий. Я получила разрешение экспериментировать с продуктами и подавать на стол свои изобретения. Только я должна была предварительно сама все дегустировать и определять, понравится ли это хозяевам.
Я с воодушевлением занималась изобретением мясного блюда с грибным соусом, когда к дому подъехала машина. Я нисколько не удивилась, когда увидела в окно, что это полицейский автомобиль. Наверняка Джо Пасторе приехал на запах моих кулинарных изысков.
Так и оказалось. Начальник местной полиции сразу же направился ко мне на кухню после своего традиционного «хай, Лина». Там он начал что-то мне говорить по-английски. Из его речи я выделила одно знакомое слово «Нина» и насторожилась.
Джо протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги.
- Это письмо от Нины? – спросила я.
- Ес, фром Нина, - ответил он.
Я быстренько вытерла руки и схватила бумажку. Нина сообщала в записке, что её выпустили из полиции, но велели из города не уезжать. В дом к Настиным родственникам она, разумеется, вернуться не может, и поэтому остановилась пока в дешевом мотеле на выезде из города, куда её любезно отвез Джо Пасторе. Ещё Ниночка писала, что доверять здесь она может теперь только мне, и поэтому просит меня привезти её вещи, которые так и остались в доме Настиных родственников. Дальше в записке был указан адрес мотеля и примерная схема, как его найти.
Я-то, конечно, хочу помочь Нине и пойду в этот её мотель. Только это очень далеко, а сейчас уже темнеет. Интересно, может это подождать до утра? Джо как будто понял, что меня смущает, и жестами показал мне, что готов отвезти меня к Нине. Он показал пальцем сначала на себя, потом на меня и сделал движение руками, как будто крутит руль автомобиля. После этого он указал на план, который я держала в руках.
- Джо, вы можете отвезти меня в мотель к Нине? – на всякий случай спросила я, хотя и так все было ясно.
- Ес, - кивнул он и заговорил по-английски, причем я поняла, что он предлагает мне выйти из дома, когда я освобожусь, и встретиться с ним у ближайшего перекрестка, где он будет меня ждать, и мы поедем к Нине.
Разумеется, он сопровождал свою речь кое-какими жестами, чтобы я его лучше поняла. Удивительно, но мне было нужно все меньше и меньше дополнительных жестов, чтобы его понимать. Жаль, что у меня не осталось больше пирога, а то бы я его угостила. Пришлось предложить ему кофе и бутерброд, который здесь называют сэндвичем. Он не отказался. Быстро проглотив мое угощение, Джо сказал, что будет ждать меня в машине через час: это он показал на циферблате часов. Из его слов я ещё поняла, что он не хочет лишний раз докучать здешним хозяевам своим присутствием без особой необходимости. Ну, что ж, мы довольно сильно продвинулись в общении.
Джо ушел, а я занялась обедом. Домочадцы даже не заметили, что сюда кто-то приходил. А может, захотели сделать вид, что не заметили. За столом они о чем-то говорили, но я не очень прислушивалась. В данный момент мои мысли были заняты Ниной. Мне было жаль и саму эту девчонку, и их отношений с Настей. Чувствуется, что бывшие близкие подруги теперь стали совершенно чужими, если не хуже.
За столом, впрочем, была сказана одна фраза, на которую я поневоле обратила внимание. Тамара довольно резко вдруг заявила: «Я не желаю больше обсуждать эту тему! Никогда!» После этого за столом все замолчали на некоторое время. Я очень пожалела, что прослушала, о чем речь.
Через некоторое время, правда, все успокоились. Мой грибной соус к мясу вызвал бурный восторг. А всего-то и дел было, что взять банку консервированного грибного супа и, вместо того, чтобы разбавить его водой, как сказано в инструкции, добавить его к уже обжаренному мясу и немного потушить все вместе.
Я быстро убрала со стола и вымыла посуду. Самой поесть мне было некогда, я уже опаздывала на встречу с Джо. А ведь ещё Ниночкины вещи нужно собрать. Я помчалась бегом в Нинину бывшую комнату, похватала все, что висело в шкафу и лежало на стульях, быстро запихнула все в чемодан. Потом я поспешила к Евгении Соломоновне, которая умиротворенно посматривала на телевизор.
- Евгения Соломоновна, вы не против, если я сейчас к Нине съезжу, отвезу её вещи, которые здесь остались?
- Что такое? Зачем это? Мы не обязаны её обслуживать. Никуда не ходите, - заявила хозяйка. Именно этого я и боялась.
- А мне Джо Пасторе так велел. Он мне сегодня передал от неё записку, - я протянула листок хозяйке.
- Дайте-ка, - она с трудом читала записку, держа её как можно дальше от лица. – Так её отпустили? Какой ужас.
- Джо Пасторе сказал, что сам меня отвезет, - напомнила я.
- Раз отвезет, езжайте, - устало ответила она. – Возьмите ключ от боковой двери в кухне на холодильнике и постарайтесь не шуметь, когда вернетесь. И впредь старайтесь побольше бывать дома. Если вам так необходим выходной, то мы это обговорим отдельно. Но я должна иметь возможность на вас рассчитывать.
- Хорошо, Евгения Соломоновна.
Я выходила из дома с Нининым чемоданом и вспоминала, как один аспирант из нашего бывшего отдела все время говорил, что если ты подчиненный, то у тебя две основные обязанности – благодарить и кланяться. Ценные знания, очень пригодятся в общении с моей хозяйкой.
Уже было совсем темно, и я чувствовала себя очень неуютно всего в нескольких шагах от дома. Нет, ходить в темноте – это не для меня. Интересно, не забыла ли я чего из Нининых вещей? Лучше буду перебирать в памяти все, что я сложила в её чемодан, чем обращать внимание на то, что там шуршит в кустах.
Я не заметила, как прибавила шаг от страха, а когда увидела впереди машину полиции, так я уже просто бежала.
- Хай, Лина, - Джо распахнул передо мной дверцу. Потом ещё что-то спросил.
- Ой, как я боюсь одна по ночам ходить! - ответила я.
Он убрал Нинин чемодан в багажник и пробормотал нечто успокаивающее. Мы уселись в машину и поехали. Снова, как и в прошлый раз, довольно быстро мы оказались в центре небольшого городка, где била скромным ключиком ночная жизнь, а после поехали к другой окраине.
Нинин мотель находился просто в чистом поле у проезжей части. Странно это видеть: поле, лесок, звезды, ни души вокруг, и вдруг мотель посреди всего этого. Джо вытащил чемодан из багажника, и мы подошли к комнате № 5. Мотель был двухэтажный, но весь просматривался как на ладони. Вместо коридора здесь было подобие общего балкона, на который выходили двери всех номеров. Нина жила на первом этаже.
Она лежала на кровати и смотрела телевизор. Её отлично было видно с улицы через окно. Мы постучали, и она сразу же впустила нас. Джо заменил свое знакомое мне приветствие «хай, Лина» на «хай, Нина». Дальше все пошло по-русски. Мы обнялись, обе расплакались, одновременно утешая друг друга и извиняясь. Джо что-то сказал, и я поняла, что он будет ждать меня в машине. Мы остались одни.
- Ну, как ты, девочка? – спросила я, доставая прихваченные из дома пакетики с ужином.
- Ой, спасибо, тетя Лена! Вы меня ещё и подкармливаете. Я уже лучше. Мне в полиции сказали, что хоть я и единственная подозреваемая, но улик против меня недостаточно. Они осмотрели мою комнату и убедились, что дверь я могла закрыть только изнутри, там замок такой. А когда внутри никого нет, то она вообще не запирается. Короче, кто хочешь мог зайти и взять мой телефон. Наверное, поэтому Стейси хотела Джейсона там поселить. Чтобы ей можно было с ним вдвоем запираться, а ему одному – нельзя. Как увидела бы, что дверь заперта, сразу допрос!
- Да ну его, этого Джейсона. Уж хоть ты-то о нем не печалься, не стоит он тебя. Давай поедим. Я тоже поесть не успела.
Мы взялись за еду. Эх, надо было бы и Джо пригласить. Быстро он ушел. Но, ничего, все же я чувствовала, что в данный момент его присутствие будет некстати.
Пока мы ели, Нина рассказала мне подробности своего пребывания за решеткой. После случившегося в доме она считала, что уже не сможет дружить с Настей, как и раньше. Деньги у неё заканчивались, за мотель надо было платить тридцать пять долларов в сутки, а уехать из города ей не разрешили.
- Что же ты думаешь делать? – забеспокоилась я. – Может, тебе в Москву вернуться к маме?
- Я не могу. Я планировала наоборот, когда-нибудь устроится здесь или в Европе и маму к себе перевезти. Мне надо работу искать.
- И какую работу ты хочешь?
- Примерно такую же как у вас, какую же ещё? И тоже по знакомству. Дайте мне телефон того агентства, которое вас сюда на работу устроило, пожалуйста.
- Ниночка, да я его и сама не знаю. Меня в аэропорту встретили, на машине доставили, а я только с самолета была. Спать ужасно хотела, ничего не соображала. Настя, кажется, их координаты знает, она им и чек выписывала.
- Настя отпадает, - холодно сказала Нина. – Но вы за меня не беспокойтесь, я не пропаду.
- Я могу попробовать у неё узнать.
Нина вдруг замолчала. И я сама на знала, что сказать. Отчего это Настя так уверена, что Нина – преступница?
- Нин, а чего это Настя на тебя так взъелась, не знаешь? – решила я все выяснить.
- Думает, что это я убила. Дура. Как была маленькой, так и осталась, совершенно в людях не разбирается.
- Знаешь, я вот все думаю, что Антона Семеновича убили не просто случайно вместо деда. Тут замешано что-то из его московских дел. Ты ведь их давно знаешь, расскажи, может, есть что-то криминальное в его связях?
Тут я сама замолчала. Мне рассказывали, что у Нины был в Москве жених, который оказался настоящим бандитом. Вот вам и связь с криминальными кругами, между прочим. Здесь больше никого нет, кто был бы связан с темными делами или личностями. Если все связано с Россией, то здесь из России тоже народу не так много. Одна Нина. И я, конечно. Только о себе-то я точно знаю, что Антон Семенович мне дорогу ни в каком смысле не переходил. Полицию можно понять. Но, как же мотив?
- Нин, а твой бывший жених не был ли случайно знаком с Антоном Семеновичем? Вы ведь в Москве рядом жили.
- Нет. А вы захватили мою записную книжку?
- Наверное. В чемодане посмотри. А с твоей мамой Антон Семенович был хорошо знаком? – продолжала я расспросы.
- Это вам Настька рассказала? – она повернулась ко мне.
- Что «это»? А-а… - я на всякий случай сделала понимающее лицо. А вдруг девушка и скажет что-нибудь важное?
- Значит, все разболтала, - Нина взяла сигарету. – Ну, и как вам наша история?
- Да, не очень… - только бы не спугнуть.
- Мне тоже - не очень. Нормальный мужик от своего ребенка не откажется. Так что, поделом ему! Только, разумеется, это не я. Настька совсем с ума сошла, если думает, что я смогла бы родного отца застрелить. Как бы я ни обижалась на него, но до такого бы не дошла. Она считает, что я решила отомстить за ущербное детство! Вот, дура. Что мне от этой мести сейчас? У меня давно уже своя жизнь. Маму, конечно, жалко. Представляете, что она почти каждый день их всех видела – семью отца её ребенка. А сама так и осталась одна. И на работу всегда в обход ходила по самой грязи, чтобы только мимо их дома не идти.
Мне пришлось ещё долго молчать. Я не хотела выдать своим поведением тот факт, что все, сказанное Ниной, для меня большая новость. Пусть думает, что я уже все знаю от Насти. Попрощались мы довольно скованно. Меня ошеломила Нинина информация. И все же, я записала её телефон в мотеле, пообещав узнать телефон и адрес моего агентства по найму на работу.
Забираясь в машину к Джо, я сразу попыталась объяснить ему новые обстоятельства дела. К сожалению, я забыла дома свой электронный словарь, и нам пришлось объясняться жестами и интонацией. Однако, он уже прекрасно знал такие имена как «Настя» и «Нина». К тому же, его внимание привлекло звучание слова «папа», хотя на слово «отец» он никак не отреагировал. Имя же «Антон Семенович» Джо уже тоже хорошо выучил. Словом, когда мы приехали к дому моих хозяев, он вытащил откуда-то листок бумаги, карандаш, и велел мне написать все, что я ему рассказывала. Я так и сделала. В конце концов, у него в полиции переводчик есть. Разберутся.
Тихо войдя в боковую дверь, я проскользнула в дом. Оказывается, не все домочадцы уже спали, я зря старалась идти бесшумно. В холле даже горел свет, и я увидела Стейси, спускающуюся по лестнице со второго этажа.
- Ой, Стейси, - растерялась я. – Вы все приехали?
- Нет, Лена, только я. Вы не забыли, что я умею водить машину?
- Ну, конечно. В какой комнате постелить? – спросила я. Все ещё не могла решить для себя как мне обращаться к этой девчонке: на «ты» или на «вы».
- Для меня? Не беспокойтесь, я уже себе постелила на втором этаже. Хочется чего-нибудь вкусненького. У вас пирогов больше нет?
- Хорошо, что напомнили, сейчас поставлю дрожжи на завтра, - получилось на «вы».
Хотя, все мое воспитание протестовало против того, чтобы я, взрослая женщина, хоть и прислуга на данный момент, называла сопливую девчонку на «вы».
Пожалуй, придется придушить свою гордыню немножко, есть в этой девице какая-то барская спесь, это вам не Настя.
- А сейчас могу предложить печенье из супермаркета или бутерброд, - сообщила я ей.
- Ну, нет, это не то. Хочется чего-нибудь другого…
Наверное, «рожна». Остальное у неё все есть. Однако, я тут же устыдилась своих мысленных комментариев. У всех свои проблемы, и не мне судить других.
- Может, блинчиков быстренько испечь? – предложила я.
- Точно!
Стейси уселась на кухне в ожидании блинчиков. Я была совершенно не против ещё немного повозиться на кухне. После встречи с Ниной и известия о том, что Настя и Нина – сестры, я была в нервном возбуждении. Интуиция говорила мне, что эта информация очень важная, может быть, она натолкнет меня, а может быть и Джо, на правильный след. Лично мне совершенно ясно, что Нина не могла застрелить Антона Семеновича. Идея о мести за неполноценное детство никак не проходит – Нина взрослый человек, такие эмоции ей уже не по возрасту. Вот, если бы ей было лет тринадцать… А в тринадцать лет страшно стрелять в другого человека. Если только в состоянии сильного возбуждения. Нет, здесь все явно было спланировано: ему специально позвонили в подходящий момент.
Я уже поместила все ингридиенды в ковшик и взялась за миксер. Я люблю делать быстрые блины: все смешаешь – и на сковородку. Когда жарился первый блин, Стейси смотрела на него как завороженная. Блинов, что ли, никогда не ела?
- Обожаю блины! – сообщила она.
- Надо было мне раньше сказать, я бы часто пекла.
- Тогда бы я сюда совсем переехала, а то у нас дома их никто больше не любит. Я все время в Макдональдс заезжаю, чтобы блинов поесть.
- А они там бывают? – удивилась я. – Там же гамбургеры.
- Там много чего. На завтрак там всегда есть блины с джемом или с медом. Вы положите мне блинчик на тарелку, а я сейчас мед достану, - и она полезла в шкаф.
Тут я что-то сообразила. Значит, чтобы получить хороший результат, один человек кладет блины на тарелку, а другой в это же время достает мед. И результат – блины с медом - оказывается в тарелке немедленно. Значит, совсем необязательно, что стрелял тот же, кто и звонил. Один позвонил, а другой уже стоял в кабинете и ждал, когда нужный человек подойдет к телефону. Их было двое. Звонил женский голос по-русски. Здесь таких не так много. Я задумалась.
Если тот, вернее, та, что звонила, могла находиться где угодно, то её сообщник должен был прятаться в кабинете. Что это мне дает? Только то, что это может быть кто хочешь. Ничего это мне не дает. А блин подгорел!
- Стейси, а почему ваш дедушка решил составить завещание? – неожиданно ляпнула я.
- А он болен неизлечимо. Уже все знают. Только мы об этом не говорим, чтобы его лишний раз не расстраивать. А завещание ему понадобилось, чтобы оправдаться перед дочкой от первого брака. Хотя, он им и так все время помогал, уже пора жить самостоятельно. Тамара говорила, что Антон Семенович ничего не мог заработать, все жаловалась, что ученому без блата в России не пробиться. Она отсюда шмотки контейнерами возила, дед денег им всегда пачками давал. На одно это можно было в Москве жить припеваючи и не работать. А по закону, наследство после мужа получает жена, значит бабушка.
- Ну да. А после бабушки – Маргарита и вы, - зачем-то добавила я.
- Естественно. Дед и так хотел Настьке квартиру в Манхэттене купить. «Пусть у девочки будет возможность учиться в Нью-Йорке»! Скажите, как мило. А она не собирается здесь учиться. А я, между прочим, учусь. Здесь никаких стипендий нет, здесь надо платить за образование.
- Дорого, наверное?
- Ещё бы! Правда, бывает, что платят не много. Это те, у кого аттестат очень хороший, там своя система.
- Значит, здесь не бывает бедных студентов? Раз учишься, то имеешь возможность платить? – поинтересовалась я.
- Ну, не совсем… бывает, некоторые «лоны» берут. Это кредиты такие. Отдаешь, когда начинаешь работать.
- И вы тоже можете взять?
- Да зачем мне это? И так нормально. И Настька могла бы «лон» взять и учиться себе без всякого наследства. И чего дед с ней носится? А уж про её родственничков я, вообще, молчу!
- А завещание обычно дома хранят?
- Да вы что! Может, только копию. Дед все важное хранит в банке или у адвоката в сейфе, - она наелась блинов и заметно отяжелела. – Пожалуй, пойду спать. Хорошие были блины. Вкусные.
Стейси удалилась. Мне ничего не оставалось делать, как прибрать на кухне и отправляться спать.
Спала я плохо. В голову лезли разные неожиданные мысли. До меня вдруг дошло, что, возможно, все это время я находилась в одном доме с убийцей. А все такие симпатичные. У каждого есть свои минусы, но это ещё ни о чем не говорит.
Лежа без сна, я все время прокручивала в уме разные варианты того юбилейного вечера.
Например, такая картина: Маргарита берет из сумки у Нины телефон, прячется в туалете, звонит Антону, а в этот момент её муж поджидает его в кабинете хозяина. Только я помню, что все эти люди находились внизу в гостиной и, к тому же, очень громко смеялись и разговаривали. Если бы сразу двое из них ушли, стало бы заметно тише.
Или так: Стейси берет Нинин телефон, посылает Джейсона наверх в кабинет с пистолетом. Только я помню, что эта парочка все время была в саду. Правда, я отходила на кухню и к телефону. А потом они сидели уже совершенно в другом месте. Ну, и что? Подумаешь, пересели люди.
Нет, так я ни до чего не додумаюсь. Я не профессионал. Вот, если бы сообщить громко, что я нашла главную улику, и завтра покажу её полиции, то может, кто-то взволнуется.
Может, даже захочет от меня избавиться. Тогда бравый Джо Пасторе сможет меня спасти в последний момент и поймать убийцу.
На этом благополучном моменте я, наконец, заснула.
Следующий день прошел в хозяйственных заботах. У хозяйки случилась мигрень, и она была злая, как мегера. Дед тоже предпочел находиться у себя в комнате наверху. У них там было уютное гнездышко: из спальни и из кабинета можно было выйти на просторную лоджию и наслаждаться пением птичек. Именно там оба и завтракали, только каждый на своей половинке лоджии. На улице все ещё было свежо, тем более, что дом стоял практически в лесу. Евгения Соломоновна вскоре удалилась обратно в спальню, а дед отправился к телефону.
Вскоре я поняла, что в доме что-то происходит. Домочадцы подходили друг к другу, о чем-то переговаривались, все время бегали наверх к деду и хозяйке, а потом я услышала, что завтра собираются похоронить Антона Семеновича. Полиция уже разрешила сделать это. Почему-то мне подумалось, что в таком случае, сегодня нам не избежать очередного визита Джо Пасторе. И я поторопилась с пирогами.
Джо лихо подрулил к дому, как всегда, в районе ланча. Я, как только увидела в окно его машину, сразу включила кофеварку. Пока он вылезал из машины, топал по дорожке, сопел на лесенке у входной двери и заносил свое большое тело к нам в прихожую, кофе сварился.
- Хай, Лина, - как всегда, услышала я. Разумеется, он ещё что-то сказал кроме этого.
- Привет, Джо.
Он опять заговорил и протянул мне нарядный сверточек. Я поняла, что это опять подарок. Жестами он показывал, что я должна сразу это развернуть, что я и сделала. В сверточке оказались русско-английские разговорники разной толщины.
- Спасибо, Джо. У меня ведь уже есть словарь, это лишнее. Может, кофейку? У меня сегодня и пироги есть.
- По-жа-луй-ста, - проговорил он с диким акцентом.
Как мило. Это он специально выучил, чтобы ответить на мое «спасибо». От кофе он, разумеется, тоже не отказался. Пироги, как я и надеялась, и вовсе произвели на шефа полиции неизгладимое впечатление. Пока он их поедал, шумно нахваливая, я пролистала пару разговорников, чтобы понять, чем они отличаются друг от друга. Отличались они тематикой: в одном все диалоги были о работе и учебе и о том, как куда пройти, а в другом все крутилось вокруг магазинов, одежды, продуктов и домашней обстановки. Было полно и сходной информации. Я нашла в одной из книжечек подходящую фразу и показала её Джо. Конец предложения мне не подходил по смыслу, но я прикрыла его пальцем. А то, что надо было бы сказать в конце, я нашла в электронном словаре. Джо меня понял и приготовился слушать. Вернее, читать.
Я искала в разговорниках подходящие фразы, дополняла их кое-чем из словаря и просто взмокла от такой трудной работы. Я уже нервничала, что запаздываю с ланчем, а Джо все не понимал, что я имею в виду. Потом я просто плюнула на все в мире словари и принялась ему излагать свою мысль по-русски, как обычно, сопровождая её жестами. Удивительно, но так мы даже лучше понимали друг друга.
Он что-то спросил у меня по-английски. «Да, я хочу рискнуть», - заявила я. В ответ он набрал на клавиатуре электронного словаря слово «опасно». «Но только так мы сможем найти настоящего преступника. И ты поможешь мне», - был ответ с моей стороны.
Он чувствовал себя виноватым, что задержал меня с ланчем и порывался снова помочь мне накрыть на стол, но я его выпроводила. Вот интересно, если бы он был начальником полиции не здесь в захолустье, а в каком-нибудь приличном городке, вроде нашего райцентра, стал бы он помогать мне носить тарелки?
Я ужасно спешила и в результате разбила блюдце. Ещё неизвестно как отнесется к этому хозяйка. Я постаралась вести себя как обычно, хотя сама лихорадочно соображала, как же воспроизвести на практике свой план. Главное, это оставаться на людях до самого вечера, после того, как я начну.
Я написала несколько слов на листочке и поднялась на второй этаж. Хозяин дома сидел в кресле у себя в кабинете и смотрел через открытую дверь балкона на лес. Я его спросила, не принести ли ему фруктов, он ответил, что это не помешает. По дороге на кухню я заглянула в комнату Стейси и, увидев, что девушки там нет, положила записку ей на кровать. Потом я заглянула к хозяйке и спросила её, не хочет ли она фруктов. Пусть все видят, что я меня был абсолютно безобидный повод сюда подняться.
Она фруктов не хотела. Тогда я спросила, а нельзя ли мне будет сегодня или завтра отлучится в полицию?
- Ваше желание подружиться с начальником нашей полиции, Лена, уже всем бросается в глаза.
- Я хочу поговорить с ним по важному делу. Я нашла улику, как мне кажется, когда убиралась в кабинете. Это хранится у меня, и я должна показать это Джо Пасторе. Пусть он решит, важно это или нет.
- А что вы нашли? Давайте я посмотрю, стоит ли беспокоить полицию по такому вопросу.
- Нет. Вы уж меня простите, но в таких делах требуется конфиденциальность, мне кажется.
Хозяйка поморщилась при слове «конфиденциальность». Она посмотрела на меня долгим взглядом.
- Может, это только повод, чтобы ещё раз встретиться с интересным мужчиной? Уверяю вас, Лена, это не ваш вариант. У него здесь репутация, а вы скоро уедете в свою Россию.
- Да нет же, я по делу хочу поговорить. Все уберу после ужина, все закончу. Тогда можно?
- Как знаете. Только, вы ведь служите у нас, а не у Джо Пасторе. Не забудьте об этом.
Интересно. Значит, я скоро уеду. В агентстве мне обещали работу на полгода, а я ещё и месяца здесь не проработала. Это даже не намек, это мне ясно объясняют, что пироги-то пирогами, а работаете вы, Лена, не у Джо Пасторе, значит должны проявлять лояльность. Так-так. Значит, хозяюшка в курсе дела. Или, по крайней мере, догадывается, кто и в чем виноват. Только, это не доказательство. Ох, вылечу я отсюда без денег и без обратного билета, если у меня ничего не получится. А если получится, такой вариант тоже не исключен. Мой обратный билет ведь остался в агентстве. Ну, ничего, я надеюсь, Джо поможет мне уладить вопрос с билетом и отъездом по старой дружбе.
Я в хорошем темпе отнесла хозяину фрукты наверх. Потом постаралась попасться на глаза Насте и сообщить, что у меня есть интересная информация для полиции, и я собираюсь её передать сегодня вечером, когда у меня закончится рабочий день. Девушка сделала круглые глаза и проводила меня долгим взглядом. Нина считает её ребенком, но дурой Настю точно не назовешь. Может, она себе специально придумала имидж наивной простушки?
Ну что ж, надеюсь, обе девчонки передадут своим матерям то, что я им сообщила. А Евгения Соломоновна передаст наш разговор мужу. Когда я вернусь из магазинов, то буду совершенно одна во враждебном окружении. Хорошо бы, Джо оказался рядом, когда надо. Мне уже сделалось немного не по себе от того, что я затеяла, но отыгрывать назад было уже поздно. К тому же, меня вдруг охватил азарт. От возбуждения я ходила и делала все с жуткой скоростью, будто за мной кто-то гнался. Супермаркет я оббежала за несколько минут, причем ничего не забыла и нагрузила полную тележку покупок. Потом помчалась в магазин женской одежды и приобрела подарок для Наташки. Надо бы сейчас отправить, а то мало ли что. В этой связи я забежала на почту в соседнем здании. Я уже сама себе удивлялась: без тени смущения я сунула тетке за окошком пакет с подарком для Наташки, набрала в электронном словаре «Россия» и «Москва» и показала тетке. Жестами я объяснила, что от неё требуется все это упаковать, дать мне написать адрес по-русски и отправить. Все это мы благополучно проделали и с меня взяли немаленькую сумму за почтовые услуги. Это были почти последние мои деньги. У меня оставалось двадцать пять долларов. Странно я как-то на заработки съездила.
«Нечего говорить обо всем в прошедшем времени!» – одернула я себя и хорошим шагом двинулась в сторону дома.
Когда я подходила к знакомому повороту дороги, всплеск энергии вдруг закончился. Я почувствовала, что возвращаться мне страшно. Как нарочно, в доме стояла гробовая тишина. Я вошла в прихожую, отвезла тележку на кухню, сняла куртку, переобулась в тапочки, а никто не издал ни единого звука. Такое было в этом доме впервые.
А не пристукнут ли они меня прямо сейчас? И с чего это я решила, что преступник действовал в компании с одним помощником? Они могли все вместе сговориться. Даже эта его жена – Тамара. Целыми днями молчит и переживает. На люди выходит мало. А вдруг, она у себя в комнате все оставшееся время сборники анекдотов читает?
Вот беседовала я с ними, информацию собирала, а приходится признать, что чужая душа – потемки, и ничего мне не известно.
Находиться в полной тишине мне было жутко, и я принялась, нарочно, громко греметь сковородками и хлопать дверцей холодильника. Я даже запела. Вдруг у себя за спиной я услышала тихий звук: будто кто-то задел стул. Я вздрогнула и оглянулась. Это была Стейси.
- Для начала разговора я хотела бы знать, что конкретно вы имеете в виду, - тихо сказала она и села.
- Достаточно того, что я кое-что видела. Полиции это будет очень интересно.
- Что именно вы видели?
- Я не буду говорить. Это то же самое, что дублировать опасную информацию. Нас могут подслушать или записать разговор на магнитофон. Просто не забывайте, что я приехала сюда зарабатывать.
- Сколько? – уточнила она бесстрастным голосом.
- Сколько сочтете нужным. Я же не знаю ваших возможностей.
- А вы нахалка.
Мы обе замолчали. Я уже оправилась от испуга при её беззвучном появлении и спокойно повернулась к плите.
- Пять тысяч, - негромко сказала она после паузы.
- Это очень мало. Даже комнатку в Москве не купить.
- Пять тысяч, это большие деньги. Вряд ли вы в Москве столько зарабатываете.
- Но это же один раз. Я потом сразу уеду. Не думаете же вы, что после всего я буду продолжать здесь работать?
- Мне надо подумать.
Я решила, что моя последняя фраза её успокоила. Если она преступница, то ей очень выгодно, чтобы я сейчас же уехала. Хотя, все это странно. Я сама видела, как Стейси все время крутилась в саду. У неё просто не было времени подняться наверх и выстрелить.
Скорее всего, она – просто посыльный. Значит, она знает прекрасно, кто стрелял и сейчас пойдет докладывать о моих условиях. Стейси, и правда, поднялась и направилась к лестнице на второй этаж.
- Меня очень устроили бы пятнадцать тысяч, - вслед ей негромко сказала я.
Она не удостоила меня ответом.
Интересно было бы проследить, куда она сейчас пойдет. Однако, судя по звуку удаляющихся шагов, Стейси направилась к себе в комнату. Что бы это значило? Я же знаю, что это не она! У неё просто не было времени побежать наверх с пистолетом, выстрелить, а потом быстренько оказаться в саду и обниматься с Джейсоном. Все слышали и видели, как Антон Семенович поднимался по лестнице, и все помнят, что потом никто по ней не спускался. По крайней мере, никто этого четко не видел.
Я вдруг подумала, что лучше мне в ближайшее время есть только то, что я лично приобрела сейчас в супермаркете и что не оставалось без моего присмотра ни одной минуты. То же самое касается и напитков. А стоит ли мне заходить в свою комнату? Может, там меня ждет отравленный капкан на медведя?
«Это паранойя, дорогая, не пугайся. Все вполне естественно», – успокоила я себя. Лучше всего поесть то, что я сейчас принесла и заняться приготовлением ланча.
К счастью, есть я не могла. Это была обычная для меня нервная реакция. Я быстро настрогала салат и принялась обжаривать кусочки курицы. Я уже вполне привыкла, что в нормальное обеденное время здешняя публика ест нечто, более похожее на наш ужин, а во время, близкое ко времени ужина, они устраивают обед. Так что, ни о каком супе речи и не было.
Евгения Соломоновна появилась на кухне, как ни в чем не бывало, и распорядилась, чтобы я накрыла стол на улице под тентом. Погода, и правда, была чудесная. Делая свою привычную работу, я успокоилась, и даже забыла, что играю роль жадной шантажистки.
Тамара вышла к столу все такая же молчаливая. Дед старался проявлять к ней заботу: похлопывал по плечу, наклонялся поближе, чтобы сказать что-то вполголоса, и это ужасно раздражало Стейси. Девушка нарочито громко разговаривала и гремела вилкой.
Настя пришла к столу последней. Она держалась немного скованно, и это меня насторожило. Хотя мне больше нравилась Нина, должна признать, что Настя всегда держалась дружелюбно и открыто. Сейчас она была не в своей тарелке. Неужели что-то произошло? Мои пробные заходы насчет шантажа, видимо, дают первые результаты.
Во-первых, Стейси, после получения моей записки, готова обсудить цену вопроса. Она не кричит, что это все абсурд и, что она сейчас же пожалуется в полицию. Она обсуждает цену, а, значит, готова платить. Здесь было бы все хорошо, но я практически уверена, что стреляла не она. Это возможно только в том случае, если бы в доме находился потайной ход, как в рыцарском романе, и она могла бы за секунды оказаться в кабинете, выстрелить, а потом тут же вернуться назад. Этот вариант совершенно не проходит: дом современный, стены тонкие, даже слишком, на мой взгляд. Где уж тут разместиться скрытым ходам! Однако, девчонка каким-то образом участвует.
А не могли ли они вдвоем с Настей сговориться? В конце концов, они обе наследницы. И у каждой есть матери, которые отделяют их от дедушкиного наследства. Впрочем, матери, наверняка, не отделяют. Каждая немедленно все отдаст доченьке. Может, Настин отец очень не хотел делиться с дочерью? А отец Стейси против этого не возражал, и поэтому до сих пор жив?
Наверное, мне пора в тенечке посидеть после таких «выводов». На улице стало уже откровенно жарко, и я ушла в дом. Здесь солнце не припекало, к тому же, я устроила сквозняк. Через некоторое время на кухне появилась Настя.
- Елена Васильевна, мне надо с вами поговорить, - сказала она.
- Конечно, Настя.
- Я все думаю о ваших словах, насчет полиции. Вы, правда, нашли что-то существенное? Для меня это важно.
- Не мне судить, существенно это или нет. Пусть полиция разбирается. Мое дело только помочь следствию, - я постаралась выглядеть попроще.
- Не делайте, пожалуйста, такое лицо. Для меня это очень важно. Понимаете, я ведь думаю, что это была Нина, а я с ней дружила с детства. Совсем недавно я узнала, что у нашей взаимной симпатии есть простое объяснение. Уж не знаю, стоит ли мне это обсуждать с вами, но больше просто не с кем. Я узнала, что мы с Ниной сестры по отцу. Значит, папа встречался с Нининой матерью, когда я ещё не родилась, но когда они с мамой уже были женаты. Это не слишком красиво выглядит, но это не мое дело. Я не собираюсь оценивать ничье поведение. Просто, если вы узнали что-то, что поможет доказать, что Нина ни при чем, я буду вам очень благодарна. Знаете, мне её очень не хватает. Она, конечно, грубовата, иногда беспринципна, но с ней легко. Мы с ней друг друга отлично понимали. Особенно, она меня. Она всегда имела на меня влияние. А после того, что случилось, мы не сможем больше общаться. Я просто посмотреть на неё не смогу, если буду думать, что это она сделала.
- А я уверена, что не она, - заявила я. – Конечно, я могу ошибаться, но не вижу мотива. Зачем бы Нине это делать?
- Отомстить, конечно. Для неё это всю жизнь больной вопрос. Мне папа покупает подарки, а ей нет. Со мной папа идет в театр, а с ней нет. И так все время. Может, в ней столько обиды накопилось, что нам никогда не понять.
Чувствуется, Настя уже готова оправдать сестру-подругу. Да, чем больше мне становится известно, тем больше я склоняюсь к тому, что тут все дело в сложных родственных связях. И я никогда не поверю, что из-за обид можно хладнокровно кого-то застрелить. В пылу выяснения отношений – да, пожалуй. Но только не так - спокойно все спланировав и выждав подходящий момент. К тому же, я считаю, что в таких серьезных вещах, как убийство, должны быть замешаны деньги. Может быть, конечно, ещё власть или ревность. Короче, три вещи, которые правят миром. А всякие там обиды, да «вы меня не так поняли», это все ни при чем.
- Настя, а если все дело не в этом, а в деньгах? Чьи интересы тут могут быть ущемлены, подумай, - предложила я, и только тут заметила, что с Настей у меня никогда не возникало вопроса, как к ней обращаться, на «ты» или на «вы».
- Значительные деньги тут только у деда. Он составил завещание, потому что очень болен. Неизвестно ещё, переживет ли он это лето. Наследников у него много, так что очень большого состояния не получит никто.
- Зато, кто-то может решить, что можно увеличить свою долю, если сократить число родственников.
Тут на кухню пришла хозяйка и сообщила, что я могу убирать со стола, а она пойдет к себе наверх и ляжет отдыхать, так что, пусть все ведут себя потише. Я немедленно взялась за посуду, а Настя все сидела на кухне и смотрела в окно.
- Знаете, Елена Васильевна, а ведь у меня уже были неприятности из-за дедушкиного завещания, - вдруг сказала она.
- Давно?
- Нет. Прошлым летом. Тогда дед только узнал о своем безнадежном диагнозе. Он решил основную часть своего капитала истратить на покупку одного дома в Манхэттене и оставить его мне. Мы с ним очень любим один район и часто там гуляли, когда я была младше. Один дом там мне особенно нравился, но в Манхэттене все безумно дорого, такая покупка съест все состояние.
- И что, родственнички устроили тебе скандал?
- Нет. Меня несколько раз пытались убить. Мы с Ниной как раз путешествовали по Скандинавским странам. Она тогда от своего жениха сбежала, а я просто в отпуск поехала.
- И чем все закончилось?
- Один парень мне помог. Я позвонила в Штаты, узнала о дедушкиных планах и отказалась. Сказала, что не смогу жить в Манхэттене. И сразу все прекратилось.
- А сейчас кому он все оставляет?
- Я не спрашивала, это неудобно. Не знаю. Хотя, его жена должна знать.
Вот с женой, пожалуй, я поговорить по душам не смогу. Та сразу дала мне понять, где мое место, и что я могу себе позволить, а что нет. Евгения Соломоновна находилась высоко на Олимпе, а я только подметала дорожки, ведущие к его подножию. При этом она была всегда мила и вежлива. Придется мне обходится другими источниками информации. Стоп. Я же совсем забыла, Нина ведь просила достать ей телефон агентства по трудоустройству.
- Настя, а где номер телефона того агентства, которое прислало меня сюда на работу?
- Не знаю, где-то был записан. Вы хотите от нас уйти?
- Это просто на всякий случай. А вы не хотите узнать, где сейчас Нина?
- Нет, - ответила она. – Мне будет сложно с ней, даже если я буду уверена, что она не убийца. А пока что я уверена в обратном.
Настя поднялась. Я поняла, что разговор окончен. Конечно, Нина этого не делала! Она же могла догадаться, какая реакция на случившееся будет со стороны Насти. А для Нины Настя в данном случае единственная опора: у нее и деньги, и жилье для бедной подруги найдется. Ясно, что Нину просто подставили. Но, вот кто?
Опять у меня выходило, что виновата Стейси. Она Нину терпеть не могла и не упустила бы случая сделать девчонке гадость. Хотя, обвинение в убийстве это слишком большая гадость. Даже такая испорченная особа, как Стейси, должна бы соблюдать чувство меры. Нет, одной мне ничего не понять. Жаль, что Джо Пасторе не говорит по-русски, а я не понимаю по-английски.
Однако, мне не надо отвлекаться. Я ведь затеяла опасный следственный эксперимент, и Джо обещал не оставлять меня без внимания. Я должна все время следить за часами и быть на чеку.
Ровно в три часа тридцать минут я вышла ненадолго на подъездную дорожку и прошлась до поворота на основную дорогу. Вокруг не было ни души. Кстати, было изумительно красиво: новая зелень, весенний лес, птицы взахлеб делятся друг с другом впечатлениями. Да, ранняя тут весна, у нас такое начинается только в мае.
Я погрелась на солнышке и вернулась в дом. Все же мне жутковато было бы жить здесь постоянно. Я предпочитаю жить в квартире, где на той же лестничной клетке полно народу. По крайней мере, есть кого на помощь позвать, если что. А в этом красивом лесу кричи – не кричи, никого не дозовешься.
В доме стояла гробовая тишина. Я уже знала, что на завтрашний день намечены похороны Антона Семеновича, но никаких приготовлений по этому поводу видно не было. Глава семейство обратился в похоронное бюро, и оно позаботится обо всем. И для меня сегодняшний и завтрашний дни должны идти по обычному расписанию.
Теоретически, сейчас у меня мог быть часок свободного времени, только я не могла спокойно лечь и отдыхать. Я нервничала, и мне необходимо было чем-то занять руки. Я взялась за пироги. Потом надо было уже заниматься обедом. В разгар моих хлопот на кухню пришла Настя и принесла телефон агентства по трудоустройству. Других членов семьи я после ланча не видела. Было такое впечатление, что в доме больше никого нет, только Настя появилась откуда-то ни минутку, и снова пропала.
Ясно, что после сказанного мной они не хотят со мной общаться. Неужели я попала в точку? Они чувствуют во мне опасность и поэтому избегают. Тогда, они ещё больше опасны для меня. Тот, кто уже однажды совершил убийство, гораздо легче пойдет на него во второй раз. А, кстати, искать меня никто не будет. Они могут даже нажаловаться в агентство, что «эта русская женщина», которую они прислали, взяла и сбежала. А деньги они агентству заплатили. Официально я здесь не на работе, а в гостях, так что, если гость в какой-то момент времени покинул хозяев, это вполне естественно. Гости иногда уезжают. Остается надежда только на Джо Пасторе.
Вот будет номер, если им удастся его убедить, будто я взяла вдруг и уехала в Россию. Он один в курсе моих подозрений, и, если он не будет интересоваться моей дальнейшей судьбой, то не будет никто.
Я решила позвонить Нине в мотель. Сходила к себе в комнату за бумажкой с её телефоном. Такое впечатление, что без меня здесь кто-то переложил некоторые вещи. Обыскивали? Если да, то что хотели найти? Вряд ли кто-то рассчитывал найти ту улику, которую я им рекламировала. Не думают же они, что я оставлю нечто важное, о чем я даже собираюсь поведать полиции, у себя в комнате на видном месте? На идиотов хозяева не похожи. Может, они считают идиоткой меня?
Нина сразу взяла трубку.
- Нина, это Елена Васильевна. Я узнала для тебя телефон агентства, записывай.
- Спасибо, теть Лен! Сейчас запишу. Как вы там? – у Нины опять был прежний уверенный голос.
- Пока все как обычно, но с полицией ещё не закончено. Как будут новости, я тебе сообщу, - заверила я её и повесила трубку.
Можно было ещё поболтать с Ниной, но мне показалось, что кто-то ходит рядом. Я оглянулась вокруг и никого не увидела. За мной следят? Очень интересно.
К чаю никто не спустился. Даже запах пирогов никого не привлек. В шесть вечера я не выдержала и поднялась к хозяйке. На стук в дверь она не отозвалась. Мне почему-то стало совсем не по себе. Я подергала ручку: дверь была заперта. У меня в голове уже созрели картины, одна страшней другой: как моя хозяйка лежит на полу посреди комнаты с простреленной головой, или упала с балкона на бетонную дорожку за домом, и так далее. Я уже начинала потихоньку паниковать, как тут из своей комнаты выглянула Стейси.
- Вы что-то хотели? – невозмутимо поинтересовалась она.
- Хотела узнать, где накрывать к обеду. К чаю никто не спустился…
- Бабушка не выйдет. Она просила меня принести им с дедом чего-нибудь легкого. А насчет Насти с её матерью – не знаю.
Стейси закрыла дверь в свою комнату и спустилась по лестнице в кухню впереди меня. Значит, её просили принести чего-нибудь на обед. Меня никто уже не просит, а ведь именно для этого меня и нанимали. Интересно.
Я приготовила поднос для хозяев и положила на него пирогов на тарелке, маленькую супницу и жаркое в красивом блюде с крышкой. Что и говорить, посуда у них была потрясающая. Стейси добавила ещё целую горку пирогов и заявила, что пообедает с дедушкой и бабушкой наверху, и что она решила не наедаться на ночь, потому что хочет немного похудеть. Это интересно. Девушка собирается худеть при помощи моих пирогов.
Затем на кухню заявилась Настя и сообщила, что мама снова очень расстроена и очень плохо себя чувствует, и поэтому, перекусит у себя в комнате. Разумеется, вместе с дочерью. Что ж, все идет как по нотам. Семейство затаилось и ждет, когда я расслаблюсь, чтобы от меня избавиться. Неужели, они вот так же все сговорились и избавились от бедного Антона Семеновича? А я - дура, полезла не в свое дело. И теперь избавиться надо от меня.
В первый раз за все время работы здесь я оказалась на кухне совершенно одна во время вечерней трапезы. Я совершенно не знала, куда себя деть и чем заняться. Ровно в шесть тридцать вечера я снова вышла из дома и прошлась по подъездной дорожке до поворота. Еще было совсем светло. Темно будет примерно часов в девять, так что до настоящего вечера ещё далеко. Я пожалела, что не курю. Говорят, это успокаивает нервы. Хотя, Наташка всегда курила, а была нервной особой. У нас в НИИ она бегала курить каждые полчаса. Часто она брала меня с собой, чтобы было не скучно стоять одной на лестнице, и мне приходилось травиться её дымом. Она всегда говорила, что это ей необходимо, чтобы успокоиться.
Я вернулась в дом. Деваться было совершенно некуда. Пришлось включить на кухне телевизор. Я, как обычно, ни слова не понимала. Сидела и смотрела на сменяющие друг друга картинки. Впрочем, у здешнего телевидения был один существенный плюс. Каналов оказалось необъятное множество. Некоторые, правда, ничего не показывали, но зато я вдруг обнаружила русское телевидение. Это не были трансляции из России, это было какое-то местное телевидение на русском языке! Даже ведущая новостей показалась мне знакомой. Да, точно, это же «тетя Валя», которая вела когда-то детскую передачу «Спокойной ночи, малыши». Только она заметно постарела. Мой Бог! Я здесь уже почти месяц и ничего не знала о такой замечательной вещи как русское телевидение. Теперь-то я знаю, как провести свое свободное время, если, конечно, хозяева разрешат смотреть их телевизор, когда я захочу.
Я увлеклась просмотром новых для меня передач. Я забыла обо всем на свете, я с удовольствием слушала местные новости на родном языке и наслаждалась тем, что я свободно, без словарей и других усилий получаю информацию. Я узнала, что есть в США очень быстро развивающиеся города, в которых идет активное строительство, в которых быстро увеличивается количество рабочих мест из-за того, что компании вкладывают туда деньги. Даже назвали эти города, но я запомнила только Атланту. Об этом городе ещё сказали, что он из всех самый чистый в экологическом смысле. После новостей начался какой-то дурацкий сериал. В Москве я бы никогда не стала смотреть что-либо подобное. Я не утверждаю, что все сериалы дурацкие, просто лично мне мало какие нравятся. А тут я с удовольствием следила за глупой историей про то, как две подруги выясняют, что муж одной из них и молодой человек другой – одно и то же лицо.
Я спохватилась только в девять вечера. Уже стемнело. Мне следовало подготовиться к ночи. Проблема в том, что когда-нибудь я захочу спать. А это очень нежелательно. Именно сегодня мне нужно быть особенно осторожной. Если я все понимаю правильно, то сегодня ночью убийца должен постараться от меня избавиться. Стейси больше не пыталась обсудить со мной цену моего молчания. Значит, сумма слишком велика. Или другую сторону не устраивают условия. А других условий я предложить не смогу. Только немедленно уехать и по дороге помалкивать. Значит, их это в принципе не устраивает, не хотят рисковать.
Единственное, что пришло мне на ум в данной ситуации, так это сделать себе побольше кофе. Я нашла на кухне кофе в зернах, смолола его – при этом грохот от кофемолки сотрясал, казалось, весь земной шар – и заправила кофеварку. Съесть я ничего не решилась. И в муку и в соль можно что-нибудь подсыпать. Боже, что лезет мне в голову.
Я напилась кофе и снова уставилась в телевизор. Немного беспокоило, что хозяева, такие всегда щепетильные в вопросах мытья посуды, никак не изъявляли желания, чтобы я забрала из их комнат грязные тарелки. На русском телевидении, между тем, снова показали выпуск новостей. Спортивный обозреватель, лицо которого снова показалось мне знакомым, рассказал, кто и у кого выиграл в волейбол, баскетбол и бейсбол. Мне эта информация ничего не говорила, поэтому я все тут же благополучно забыла.
Через двадцать минут вниз спустилась Настя. Она была уже в легкой пижаме. Девушка принесла поднос с посудой после вечерней трапезы.
- Спасибо, Елена Васильевна, - она поставила поднос на стол. – А вы телевизор решили посмотреть?
- Я даже не ожидала, что здесь есть канал на русском языке. Надеюсь, хозяева не возражают, если я немного телевизор посмотрю?
- Да смотрите, конечно. Это, хотя и кабельное телевидение, но оплата берется помесячно, независимо от того, сколько времени его смотрят. Я иду спать, а мама уже приняла снотворное и легла. Спокойной ночи.
Я тоже пожелала ей спокойной ночи. Настя не является здесь активным действующим лицом. Вот, уже и пижаму надела, чтобы я видела: в её планы входит только кровать и сладкий сон. Интересно, что мне приготовила Стейси?
Я уже намеревалась сама пойти и попросить у них грязную посуду, как Стейси протопала по лестнице. Она грохнула свой поднос на стол рядом с Настиным.
- О, сегодня все попрятались по своим комнатам! – заключила она. – А вы тут не скучали, как я вижу.
- Надеюсь, хозяева не против, если я немного посмотрю телевизор?
- Я тоже надеюсь, - заявила она и пошла наверх.
Скажите пожалуйста, эта пигалица тоже надеется! У этой девчонки наследственный талант ставить прислугу на место. У неё что папаша, что мамаша, - все это умеют. Однако, надо помыть посуду.
Этим увлекательным делом я и занялась. Через двадцать минут я закончила на кухне абсолютно все дела. К тому же, выяснилось, что русский канал прекращает свое вещание на ночь. Мне ничего не оставалось делать, как только пойти в свою комнату и лечь спать. Но именно этого мне совершенно не хотелось.
Я спустилась по лесенке на свой нижний полу-этаж и, как было условлено, включила и выключила свет три раза. Джо должен убедиться, что со мной все в порядке. Затем, снова включив свет, я заглянула в свой персональный санузел. Слава Богу, там было пусто. Я включила воду и зачем-то почистила зубы. Выйдя из ванной, я выключила свет. После этого я подождала, когда мои глаза привыкнут к темноте, и уселась на кровать, стараясь сопровождать это громкими звуками. А потом я тихонечко сползла на пол с левой стороны и села на полу, привалившись спиной к стене. В одной руке у меня был свисток, а в другой – фонарь, одолженный Джо Пасторе.
Я ждала, что преступник сегодня ночью заявится сюда, чтобы покончить со мной раз и навсегда. Я долго сидела в сильном нервном напряжении. Потом немного успокоилась. Потом даже расслабилась и стала вспоминать свою жизнь. Потом принялась мечтать о том, что может случиться со мной в будущем, раз уж я оказалась в другой стране. Ну, уж помечтать-то можно? В своих мечтах я ориентировалась на голливудские сюжеты.
Проснулась я от того, что у меня затекли ноги. За окном уже светало. Ко мне ночью никто не пришел. Чувствуется, как шантажистку меня всерьез не приняли. Даже обидно. Я взглянула на часы: ещё часик можно поспать. Не раздеваясь, я улеглась как следует на кровать и немедленно заснула.
На утро сработал рефлекс, и я проснулась в положенное время. Несколько секунд я соображала, почему это сегодня я спала одетой, а потом все вспомнила. Не получилась из меня мисс Марпл. Никто не всполошился по поводу моего шантажа, никто не пришел меня убивать и заметать следы. Теперь я буду выглядеть окончательной дурой в глазах Джо Пасторе и всей местной полиции.
Я быстро умылась и помчалась готовить завтрак. Ещё было очень рано, но к дому подъехала большая машина, из которой вылезли Маргарита с мужем. Очень скоро на кухню спустилась хозяйка и Стейси, а за ними и все остальные. Даже дед решил сегодня позавтракать внизу со всей компанией. Я обратила внимание, что сегодня за столом все слушали его, именно хозяин задавал тон разговорам. Евгения Соломоновна тихо кушала свой завтрак и даже от комментариев воздерживалась. Сразу можно было догадаться, что у семьи сегодня важный день. Конечно, сегодня же похороны Антона Семеновича.
После завтрака все засобирались, а я улучила момент и подошла к хозяйке.
- Евгения Соломоновна, - спросила я, - а что же готовить на сегодня? Поминки будут?
- Дорогая моя, не забывайте, что здесь не делают, как в России. Здесь принято обращаться в бюро, и они все организовывают. Сделайте обычный ланч, только достанете бутылку водки. А вечером – тихий обед. Это же не повод для вечеринки. Все друзья придут прощаться на кладбище.
- Хорошо. А вы все сейчас уезжаете?
- Да, мы поедем на трех машинах.
И она удалилась, сочтя инструкции для меня законченными. И, главное, никто не забеспокоился, что я сообщу полиции что-то очень важное. Стейси вообще делала вид, что впервые меня увидела. Настя хлопотала вокруг своей мамы, а Тамара, надо признать, была опасно бледной. Никому не было дела до меня и моих сногсшибательных улик.
Они все переоделись в черное, вышли на улицу и расселись в двух машинах. За рулем огромного «Ниссана» был сам дед, а Стейси везла Настю и её мать. Захлопнулись дверцы, заработали моторы, и я осталась совершенно одна.
Ничего не остается, как заняться своими повседневными делами. Приняв такое мудрое решение, я взялась за посуду. Честно говоря, было немного обидно, что я осталась в стороне от всех событий. Я так увлеклась расследованием, была уверена, что помогу и Нине, и Джо, а теперь вот вынуждена перемывать дурацкие тарелки в полном одиночестве. И никто не испугался моих улик и моих сведений для полиции. Значит ли это, что никто из них ни в чем не виноват? А как же тогда желание Стейси заплатить? Она была готова, просто я запросила слишком большую сумму. К тому же, девчонка никак не могла этого сделать, она практически все время была у всех на глазах. Однако, могу поклясться, что она в курсе всего происходящего. Именно через неё со мной торговался настоящий убийца. Но как это доказать? Она скажет, что все это мои смешные фантазии, а мне будет нечего возразить.
Машинально я делала свою ежедневную работу. К двенадцати часам дня я уже закончила в основном все дела и, даже, накрыла стол к ланчу.
Тут мое внимание привлек звук подъезжающей машины. Уже приехали? Нет, это оказался Джейсон, «молодой человек Стейси» и по совместительству бывший Ниночкин ухажер. Этому-то что здесь нужно? Парень подскочил ко входной двери и принялся мучить дверной звонок. Я, разумеется, ему открыла и со степенным выражением, как дворецкий в кино, спросила : «Е-ес?». Он ответил классической фразой «хай, Лина» и сунул мне в руки бумажку. На бумажке по-русски было написано: «Тетя Лена, пожалуйста, помогите. Я попала в неприятность. Джейсон вас привезет, Нина».
Значит, записка от Нины? Господи, не иначе, этот тупица Джо снова её арестовал! У нас же ничего не вышло, а больше подозреваемых у него нет. Надо снова выручать девчонку. Я закрыла входную дверь, и мы с Джейсоном уселись в его машину. Он газанул и погнал свою машину как псих. Видимо, дело срочное. Расспрашивать его я не пыталась, он хоть и встречался с двумя русскими девушками, а ни слова по-русски не знает. Я ещё раз перечитала записку. Звучит как-то странно «я попала в неприятность». Наверное, Нина здорово нервничала, когда писала. Нормальный человек скажет «у меня неприятности» или «я попала в ужасную ситуацию». А это как-то не по-русски.
Ой! А если это не Нинка писала? С чего это я так сразу поверила этому скользкому типу? Он ведь фрукт ещё тот, интересуется только деньгами. Какая же я дура! Им так намного легче от меня избавиться. И платить не надо. Вообще ничего. Они, чувствуется, такие жадные, что им и пяти тысяч жалко стало. Гораздо проще завезти тетку в лес подальше и там пристукнуть. А можно и просто бросить – зачем брать лишний грех на душу? Разговаривать-то я ни с кем не смогу. Пока кто-нибудь догадается, что мне нужен переводчик, так меня быстрей в лесу волки съедят.
Джейсон, и правда, гнал машину на полном ходу, будто очень торопился. Может, ещё обойдется? Наверное, действительно, Нине срочно нужно мое присутствие, а я зря подозреваю неизвестно что.
Между тем, парнишка свернул с многорядной скоростной трассы на более узкую дорогу. Вокруг свеженько зеленели леса, дорога шла по холмам. Если бы не нарастающее беспокойство, я бы любовалась видами. Через двадцать минут я не выдержала и громко спросила его, далеко ли ещё ехать. Вопрос я сопровождала красноречивыми жестами. Будь на его месте Джо Пасторе, не сомневаюсь, он бы меня понял. Однако, этот тип только буркнул нечто невразумительное в ответ. Ещё через десять минут молчаливой гонки я решила, что это безобразие пора кончать. Или он мне объяснит, куда мы едем, или пусть поворачивает назад. Это все я попыталась ему доходчиво объяснить. Джейсон вообще не обратил на мою тираду никакого внимания. Ну, что за идиот! Сам должен был понять, что женщина нервничает, а значит, ей надо попытаться все объяснить. Мог бы на карте показать куда мы держим путь.
Я решила действовать. Когда он въехал в небольшое подобие провинциального городишки, я резко открыла свою дверь настежь. Другой рукой я отстегнула ремень безопасности. Джейсон так и взвился от негодования. Он попытался дотянуться до моей двери, чтобы закрыть её, а я, естественно, приложила все силы, чтобы ему в этом помешать. Мне ещё никогда не приходилось бороться с молодым сильным парнем. Зато я сразу поняла, что мне с ним тягаться не стоит. Только зря потеряю время и шансы на побег. Мое единственное спасение – это немедленно выпрыгнуть из автомобиля.
Именно это я и сделала. Джейсон пытался мне помешать и, благодаря этому, скорость машины резко упала. Это мне здорово помогло. Я откатилась от автомобиля по асфальту на несколько метров, потом на четвереньках быстро отползла от проезжей части. Тут я увидела, что Джейсон тоже вылез из машины и направляется ко мне.
Раздумывать было некогда. Я помчалась не разбирая дороги к первому попавшемуся дому и, как только я до него добралась, принялась молотить кулаками в дверь. Я слышала, как на проезжей части затормозили несколько машин, кто-то громко что-то спрашивал. Оглянувшись, я увидела, что Джейсон уезжает отсюда на своей машине, а несколько человек смотрят ему вслед, высунувшись из своих автомобилей. Кстати говоря, из домика, в который я так настойчиво ломилась, так никто и не отозвался. А сердобольные дядьки, что остановились на дороге, устремили свои взоры на меня. Сейчас начнут расспрашивать, в чем дело. А потом выяснится, что я по-английски «ни бум-бум». Ещё в полицию отвезут для выяснения обстоятельств. Нет, друзья мои, спасибо вам за участие, но такого повышенного внимания мне не нужно. Я быстренько обежала домик и углубилась в кусты. Там я села на молодую травку и принялась ждать, когда суматоха уляжется. Улеглась она не сразу. Я слышала, как мужики кричали с дороги разные слова, из которых мне показались знакомыми такие как «леди» и «ол райт». Ну, ещё «окей» несколько раз упоминался. Я предпочла беседу не поддерживать и осталась в кустах. Подождав ещё минут тридцать, я вылезла из своего гнездышка.
Теперь хорошо бы было осмотреться и понять, куда это я попала. Оказалось, что домик, куда я так настойчиво обращалась за помощью, был явно технического назначения. Из его глубин доносилось ровное гудение, как из трансформаторной будки, и от него во все стороны отходили провода. Ещё немного обследовав местность, я поняла, что здесь поблизости вообще никто не живет. Ещё одно здание, которое я обнаружила было вообще бетонным кубом, с какой-то цисцерной на крыше. Ещё вокруг всего этого великолепия живописно зеленели кустики, и рядом с проезжей частью красовались несколько дорожных знаков и светофор. Чувствуется, мне повезло, и я попала в самый центр местной цивилизации.
К тому же, я вспомнила, что на мне только домашняя одежда, я без копейки денег, без документов и без своего электронного словаря. Я не знаю, где нахожусь, я ни слова не скажу, я не могу обратиться за помощью. А ещё меня в этой стране никто не ждет и искать не будет. Я поняла, что сейчас начну горько плакать.
Потом я сразу сказала себе, что мне уже не пятнадцать лет, чтобы попусту терять время на слезы. А раз я зрелая женщина, то надо искать выход из сложившейся ситуации.
Кстати! Меня может начать искать один человек. Нина. Она же вызвала меня запиской. А этот гаденыш меня завез черт знает куда. А девчонка, наверное, ждет. Я решила ещё разок взглянуть на записку.
«Тетя Лена, пожалуйста, помогите. Я попала в неприятность. Джейсон вас привезет, Нина».
Снова эта фраза «я попала в неприятность» резала мне глаз. Я бы никогда не сказала так. Ну, в крайнем случае «я попала в неприятности». Это ещё куда ни шло. А это выглядит как перевод. Я замерла. Потом немного постояла, чтобы свыкнуться с идеей, которая меня вдруг осенила. Это мог быть перевод с английского. Или человек, писавший записку, давно не писал ничего по-русски. Значит, это не Нинка! Тогда я правильно сделала, что выскочила из машины, а то бы ещё неизвестно, куда бы этот Джейсон меня завез.
Мне стало значительно легче. Теперь надо только понять, что делать дальше. Надо успокоиться и подумать, кто мог бы мне помочь в данной ситуации. Внутренний голос сообщил, что полностью доверять я могу только Нине и Джо Пасторе. Как связаться с Ниной, а данный момент было неясно, а вот по поводу Джо у меня появилась идея. Эх, не надо было мне от любопытных мужиков на дороге прятаться. Сейчас бы отвезли меня в полицию, а все полицейские наверняка имеют связь друг с другом.
Я решила больше не скрываться, а пойти вдоль дороги. Вдруг проедет полицейская машина, или я набреду на городок, где будет полицейский участок? Я ведь ничего плохого не совершала, и бояться полиции мне нечего. Свое смелое решение я немедленно начала претворять в жизнь. Все таки, странная эта Америка. По телевизору показывают сплошные небоскребы, пробки на дорогах, а тут сельский пейзаж, птички поют, и главное, ни единой души вокруг. Иногда мимо меня проносились огромные грузовые автомобили, но ни один не притормозил. Мне уже сильно напекло голову, когда я, наконец, заметила впереди довольно большое строение и несколько припаркованных автомобилей вокруг него. Вот тут наверняка должны быть люди. Я вызову у них подозрения, и они должны будут отвезти меня в полицию. Я прибавила шагу.
Строение при ближайшем рассмотрении оказалось придорожным рестораном и магазинчиком. Внутри было - чудо, как симпатично. Интерьер был выдержан в стиле кантри: кругом корзиночки, цветочки, стильные тарелки на стенах и скатерти с самодельными аппликациями. На темном куске школьной доски мелом было написано сегодняшнее меню, прямо за прилавком стоял повар в колпаке, а позади него что-то шкворчало и поднимался пар над кастрюлей. Ровно половину помещения занимал магазинчик, там было все, как полагается: ряды полок с повседневными товарами.
Кроме меня и повара в ресторане сидела молодая парочка и за обе щеки уплетала блины с медом. Повар мне что-то сказал, и мне пришлось к нему подойти.
- Мне нужна полиция, - ужасно смущаясь, произнесла я. Потом вспомнила, как американцы произносят слово полиция, и добавила, - полис. Я из другого города, из Спрингфилда.
- Сори, - ответил дядька и добавил что-то ещё.
- Полис, полис! – не унималась я.
Парочка перестала жевать блины и уставилась на меня. Повар, в свою очередь, тоже что-то у меня спрашивал. Я была готова провалиться сквозь землю. Все на тебя уставились, а ты стоишь, дура дурой, и ничего вразумительного сказать не можешь! Не выношу таких ситуаций.
- Простите, вам чем-то помочь? – вдруг подала голос девица за столиком. Свой вопрос она изложила на чистейшем русском языке.
- Ой, а вы русские? – я почувствовала прилив настоящего счастья.
- Да, мы путешествуем. Вам нужна полиция?
- Да, хочу, чтобы он позвонил в свою полицию или показал мне, где она.
- Если хотите, мы его попросим, - вступил в беседу спутник девицы.
- Да, попросите, пожалуйста.
Парень встал из-за стола, подошел к повару и заговорил по-английски. Тем временем девушка пригласила меня присесть за их стол.
- А зачем вам полиция? На вас напали? – поинтересовалась она.
- Нет. Я совершенно случайно попала сюда и не знаю, как добраться домой. Я жила в Спрингфилде.
- А где это? Это в Пенсильвании?
- Понятия не имею. Я приехала сюда работать и ещё нигде не бывала кроме дома своих хозяев. Знаю только, что из Нью-Йорка меня отвозили в соседний штат.
- Сами понимаете, что штат Нью-Йорк окружают несколько соседних. В каком именно вы жили не помните?
- Нет. Одна надежда на полицию. А вы как сюда попали? – решила я сменить тему. Не люблю, когда ко мне проявляют такое пристальное внимание.
- Мы путешествуем по Америке. Взяли машину напрокат и решили проехать от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. Но сначала хотим на Ниагарский водопад заехать.
- Счастливого вам пути, - пожелала я.
Вот люди в чужую страну приехали, чтобы отдыхать, а я – чтобы работать. Чего только на свете не бывает. После беседы с поваром вернулся спутник девушки и сообщил, что один местный полицейский всегда здесь завтракает. Хозяин считает, что он скоро приедет, так что мне стоит подождать. Молодая пара скоро допила свой кофе и доела блины. Они были так милы, что даже заказали то же самое для меня. Они уехали, а я осталась ждать.
Местного представителя полиции я прождала полчаса. За это время хозяин-повар даже угостил меня ещё одной чашкой кофе, чтобы я не сидела без дела. Я ждала, что приедет большой и грузный мужик в ковбойской шляпе и со значком шерифа на куртке, а появился какой-то низкорослый сопляк. Значок, правда, у сопляка имелся. Повар немедленно поведал ему о моей скромной персоне, и парнишка со значком несколько раз испуганно посмотрел в мою сторону. Потом он проглотил омлет и сендвич прямо за прилавком, торопливо выпил кружку кофе и взглянул на меня.
- Спрингфилд, полис, Джо Пасторе, - сказала я ему. А что я ещё могла сказать?
- Джо Пасторе? – переспросил он.
Я радостно закивала. Парнишка жестом пригласил меня в свою машину, и мы отправились в участок. Ещё немного времени у него ушло на телефонные переговоры, а потом меня усадили в патрульную машину и куда-то повезли.
Совсем скоро выяснилось, что я еду обратно. Где-то посреди живописных холмов нас ожидала другая патрульная машина, и я увидела, как из неё выбирается Джо Пасторе собственной персоной. Я выскочила из пенсильванской полицейской машины и радостно подбежала к Джо. Он просто сиял и уже издалека протягивал мне руку со словами "хай, Лина". Я схватила его руку обеими своими руками и принялась радостно трясти. Он правильно понял, что таким образом я выражаю восторг от нашей встречи. Между прочим, если бы не эта его протянутая рука, я бы, возможно, была готова его обнять. Вот как я была рада увидеть знакомое лицо. Разумеется, дело только в этом.
- Антона Семеновича похоронили, - сообщил мне Джо. Разумеется, по-английски.
- Я знаю. Вы тоже там присутствовали? – как приятно вернуться в мир общения.
- Да. А что было с тобой? – спросил он.
Не уверена, как правильно перевести его последний вопрос, но я знала точно, что он спрашивал о том, что со мной случилось. Я красноречиво похлопала себя по карманам, объясняя, что словаря с собой нет, и он дал мне свой. Как обычно, с помощью словаря, я рассказала Джо, что меня утром увез Джейсон в неизвестном направлении, и показала записку. По дороге к дому моих хозяев мы с Джо ещё немного поговорили обо всех последних событиях.
Мы как раз закончили обсуждение, когда он затормозил, не доезжая до нашего дома. Мы с Джо уже обо всем договорились. Я проверила на всякий случай содержимое своих карманов и направилась к дому.
Семейство находилось в гостиной в полном составе. При моем появлении все смолкли. С чего бы это? Может, нашлась слишком быстро? Интересно, кто же послал за мной Джейсона?
По договоренности с Джо я должна была немного потянуть время. Желательно, чтобы они все оставались в гостиной. Значит, мне сразу нужно сказать им нечто сенсационное, чтобы завладеть их вниманием. Я набрала в легкие побольше воздуха и огляделась. Хозяин выглядел усталым и измученным. Сейчас было особенно хорошо видно, что он тяжело болен. Он держал в руке стакан сока, а Стейси каждую минуту спрашивала, не принести ли ему ещё чего-нибудь. Выслуживается. Прямо по Пушкину: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…» Только здесь не дядя, а дедушка.
- Господи, что со мной случилось! Меня похитили! – начала я. Мне никто не ответил. – Я только сейчас вернулась из соседнего штата! Представляете? Пришлось обратиться в полицию, чтобы они связались с Джо Пасторе. Из полицейских только он знает, где я живу.
- Знаете, Лена, вам придется поискать другое место для жизни, - сухо заметила моя хозяйка.
Ничего другого я и не ожидала. А как же пироги? Видимо, этого недостаточно.
- Почему? Я плохо у вас работала? – захлопала я глазами. – Посуду, вроде, не била, все чисто, пироги пекла, - на последних словах я подпустила слезу в голос.
- Вы уволены, - был ответ хозяйки. – Вы покинули рабочее место почти на целый день. Вам было дано указание накрыть стол в соответствии с нашей печальной ситуацией, а вы отнеслись к своим обязанностям наплевательски.
- Но меня же похитили! Я так и заявила полиции, - настаивала я. Не из-за этого же меня увольняют, в самом деле.
- Ваши сомнительные дела с полицией меня не интересуют.
- Меня увез друг вашей внучки, между прочим! – не отступала я. Надо как-то поддержать интенсивность беседы. Если меня выгонят на улицу прямо сейчас, то ничего не получится.
- Это наговор, - вдруг заявила Стейси. – Я только что звонила Джейсону. Он сказал, что его с утра послали по делу к клиенту в другой штат, и он сейчас там. Он даже оставил мне телефон офиса клиента, в котором будет находиться до вечера.
Это говорило о хорошей подготовке мероприятия. На это мне ответить было нечего. Мне было очень нужно заставить их говорить об Антоне Семеновиче и не допустить, чтобы они от разговора уклонились. Думать мне было некогда, и я выпалила: «Мне кажется, я догадываюсь, что один из здесь присутствующих застрелил Антона Семеновича. Это даже можно будет доказать!»
Все присутствующие изменились в лице. Кое-кто удивился, а кто-то и обозлился. А я, воспользовавшись замешательством, приступила к объяснениям. Они были таковы.
Во-первых, надо понять, кому понадобилось избавиться от Антона Семеновича. Если рассмотреть кандидатуры жены и дочери, то видно, что у них нет причин избавляться от него. Жена в России не работает, проводит время как захочет, а также, получает регулярную финансовую помощь от американских родственников. Именно эта помощь сильно способствовала развитию бизнеса Антона Семеновича. Практически, он был от неё в зависимости. Значит, он не мог быть заинтересован в расторжении брака с Тамарой. А нужно ли было Тамаре избавиться от мужа? Нет, её брак тоже вполне устраивал, раз она систематически возила мужа в Америку, снабжала его деньгами и выполняла все его просьбы. Это могло раздражать их дочь. Настя могла решить, что мать достойна чего-то лучшего. Однако, если бы это было так, такая девушка как Настя уговаривала бы мать подать на развод. Тем более, сделала бы это в России. Когда дети уже выросли, с этим вообще нет проблем. Это не причина, чтобы готовить опасное преступление, да ещё и в чужой стране.
Далее, Нина. Как выяснилось, Нина – тоже дочь Антона Семеновича. Вот у этой девушки есть настоящий мотив желать смерти человеку, плохо поступившему с её матерью. Может быть, это зависть к подруге, у которой есть все. Вполне вероятно.
Когда я дошла до этого момента в своих рассуждениях, Тамара отшвырнула носовой платок, который комкала в руках, вскочила со своего места и нервно заявила, что не желает опять все это выслушивать. Она направилась к лестнице на второй этаж. Её дочь глянула на меня укоризненно и последовала за матерью. Ну и пусть себе идут. Не задерживать же их силой. Мне надо продолжать разговор с оставшимися, а не то, меня сейчас окончательно уволят и выставят отсюда. Я с напором принялась развивать свою мысль о Нине.
По моим сведениям, у Нины, в последнее время, были дела поважнее, чем старые обиды. Я поинтересовалась, знают ли они, что некоторое время назад Нина жила у Джейсона, которого в этом доме принято называть «молодой человек Стейси»? И совсем не в качестве домработницы.
Я на минутку замолчала. Потом взглянула на Стейси. Интересно, как девчонка восприняла новость, что её женишок, оказывается, уже успел свести знакомство с Ниной. Да и не только знакомство. Американская внучка хозяина не слишком изменилась в лице при этом известии. Она только слегка скривилась. Чувствуется, парнишка уже успел покаяться и навести мосты.
- Так вот, представьте себе ситуацию, что Нина появляется здесь в качестве гостьи старинной подруги и первый человек, кого она видит, её бывший бойфренд Джейсон. При этом оказывается, что теперь он – «молодой человек Стейси». Думаю, Нина скорее решилась бы застрелить Джейсона, чем вспоминать свои детские комплексы.
- Зачем мы её слушаем? – возмутилась Евгения Соломоновна.
- Пусть расскажет, что она там знает про эту русскую подругу. Она же у нас дружит с полицией, в курсе всех новостей, - сказала Стейси.
Я обрадовалась, что хоть кому-то интересно, и продолжила. Надо сказать, что все присутствующие провожали глазами мои передвижения.
- Думаю, русская подруга здесь ни при чем. Давайте, я лучше расскажу вам, что произошло сегодня утром. Я занималась хозяйством. Ближе к полудню к дому подъехал молодой человек Стейси, то есть, простите, Джейсон. Я его впустила, а он показал мне записку от Нины. Я уже знала, что Нина отлично знакома с Джейсоном, поэтому не удивилась. Вот эта записка, - я помахала бумажкой в воздухе.
- Написать мог кто угодно, - заметил хозяин дома. Я увидела, что он слушает меня с интересом. - Продолжайте, что же было дальше?
- Потом он сказал, что отвезет меня к Нине. Я ему поверила и села в машину.
- У вас не было сомнений? Вы ведь очень плохо знаете этого молодого человека, - у нас с хозяином уже завязался диалог.
- Да, сомнения возникли, но не сразу. Вот, одна фраза в записке «Я попала в неприятность». Ну, кто же так скажет по-русски? Мне это сразу показалось чем-то ненастоящим. Я пыталась его спросить, куда он меня везет. Я-то знала, что Нина живет в мотеле на краю города, а тут ехать минут десять.
- Что было потом?
- Потом я поняла, что меня хотят завезти на край света, а там можно сделать со мной что угодно. На дороге в лесу никого не было. Я открыла дверь на ходу, а он такого не ожидал, сбросил скорость. Я воспользовалась моментом и выскочила из машины.
- Даже если бы это и было правдой, то это ещё не преступление, - вмешалась Стейси.
- Ваш молодой человек ещё спасибо должен мне сказать, что я вовремя от него сбежала и не дала ему совершить серьезной уголовщины, - заявила я. Даже если бы он меня в какой-нибудь глухомани бросил посреди дороги, то считайте, вы от свидетеля избавились! Тот из вас, кому это нужно, отлично понимал, что я не смогу объясниться и сообщить, в каком штате я живу в настоящий момент, и как вообще сюда попала. А когда найдется переводчик, то меня просто вышлют из страны, потому что агентство по найму от меня открестится, а возиться со мной больше некому. Вы не боялись, что я начну делать заявления в полиции, потому что я до сих пор не знаю ваших фамилий, и все сочтут, что я просто выдумываю. Джейсону повезло, что такого свидетеля, как я, не надо ликвидировать в полном смысле слова – меня достаточно бросить посреди страны, а дальше власти уж сами отправят меня в Россию и избавят вас от хлопот!
Я увлеклась своей пламенной речью и не сразу заметила, что хозяин дома как-то неестественно посинел и побелел одновременно. Как только я это увидела, то замолчала, а остальные тоже уставились на деда.
- Рита, отведи его наверх, - велела дочери хозяйка.
- Ой, пойдем, папа, спохватилась та.
Маргарита перекинула руку деда через свое плечо и повела его к лестнице. Я бросилась было ей помогать, но голос Евгении Соломоновны меня остановил:
- Не спешите, Лена. Не забывайте, вы здесь больше не работаете! К тому же, вам надо закончить ваш интересный рассказ. Ведь для чего-то вы его начали, не так ли?
- Да. Я хочу сказать, что только кто-то из своих мог застрелить Антона Семеновича! Больше никому это было не нужно. Тут все дело в родственных связях.
- Это все ваши домыслы. Вы ничего не докажете, - заявила она.
- А я и не буду. Просто сообщу полиции, что Нина – тоже дочь Антона Семеновича и им следует обратить внимание на завещание вашего мужа. Скорее всего, дело в нем. Возможно, там и для Антона Семеновича что-то отписано, чтобы он как следует содержал Тамару и Настю, а вы делиться не захотели?
- Ну, довольно глупостей! Михаил, отвези пожалуйста, Лену в аэропорт. Она здесь больше не работает. Ваши вещи я уже собрала, - сообщила она, обращаясь ко мне.
Я обратила внимание, что они как-то странно сгруппировались – словно обступая меня со всех сторон. Михаил блокировал входную дверь, Стейси отрезала мне дорогу к моей бывшей комнате, а хозяйка наступала со стороны лестницы на второй этаж. И тут мне стало страшно. Как скоро выяснилось, не зря. Евгения Соломоновна вытащила из кармана своего широкого одеяния шприц и шагнула ко мне.
- Сейчас я сделаю вам укол, а дергаться не советую, нас тут трое. Это успокоительное, не волнуйтесь, сказала она тихо.
Я не видела её глаз: свет отражался от стекол её очков. Только такого выражения лица я у неё не видела никогда. Не дай Бог, приснится… Дальше все произошло само собой.
Я изо всех сил закричала «А-а-а! Помогите!», а возможно, и что-то другое, уж и не знаю. Тут в дверях оказались несколько человек в компании Джо Пасторе. Как хорошо, что американская техника не подвела, иначе лежать бы мне тихо в багажнике Мишиной машины и дожидаться, когда меня отвезут в отдаленный лесок.
Я была так рада, что все закончилось, что и не собиралась контролировать свои эмоции. Я просто с радостью бросилась на шею Джо. Хозяйка немного покричала, что будет жаловаться, что здесь частная собственность, и чтобы они все убирались. Джо сказал ей, что шприц уже находится на пути в лабораторию, а наш разговор записывался на магнитофон и у полиции есть переводчик. Она притихла.
Что произошло в доме потом, я знаю только со слов нашего замечательного начальника полиции. Меня сразу же отправили на его машине в мотель, где временно жила Нина. Джо Пасторе объявил, что я являюсь важным свидетелем, и мне полагается охрана. Расходы по моему временному содержанию тоже будут оплачиваться из местного бюджета по программе защиты свидетелей. Я тут же поинтересовалась, а нельзя ли и на Ниночку распространить эту же статью расходов, но он уперся и все твердил, что она – не свидетель по этому делу.
Тем не менее, мы с Ниной ужасно обрадовались встрече. Она, бедняжечка, все сидела в номере без денег и без ясных перспектив на будущее. Я потребовала себе номер с двумя кроватями и пригласила Нину погостить у меня, пока я буду тут находиться. Ну, хоть немного денег помогу девчонке сэкономить! Джо объяснил, что мне полагается трехразовое питание, так что я смогу немного Ниночку подкормить. Вся эта дармовая жизнь продлится недолго – до моего выступления в суде.
Вечером того же дня начальник полиции явился в мотель сам и пригласил нас с Ниной на ужин. Жаль, что в таких захолустных ресторанчиках не принято одеваться в вечерние наряды, а то бы мы устроили настоящее торжество. Нина уже и вовсе обамериканилась – ходила все время в джинсах и майке. Джо отвез нас в какой-то большой ресторан посреди поля у дороги, как здесь принято. Внутри было очень красиво, а официантки носили форму. На нашем совместном ужине главным блюдом, конечно, был подробный рассказ Джо о том, что же произошло в доме, где я работала столь непродолжительное время.
- Все дело оказалось в деньгах хозяина, как и предполагала Лина, - начал он. Он говорил, как всегда, по-английски, и я его прекрасно понимала.
- Говорите помедленнее, я так ничего не пойму! – воскликнула Нина. – А если надо будет ещё и переводить для Елены Васильевны…
- Не волнуйся, Нина, мы друг друга понимаем и так. А если что, так у нас электронный словарь есть, - успокоила я её.
Нина, тем не менее, никак не могла поверить, что мы её не разыгрываем. Она вовсе глаза смотрела попеременно то на меня, то на Джо Пасторе и силилась уличить нас в том, что мы заранее сговорились. Но ей пришлось самой сконцентрировать внимание на рассказе, чтобы понять, как все произошло, - с английским-то у нее было «не очень».
- Так вот, продолжил Джо, - мистер Борис (он сделал ударение на первом слоге), которого я всегда уважал, очень переживал за свою старшую дочь, оставшуюся в России. Он всю жизнь чувствовал себя виноватым и поэтому помогал Тамаре и её мужу постоянно. Его чувство вины привело к тому, что помощь семье старшей дочери приняла несуразные размеры, он фактически их содержал. Оказывается, фирма Антона Семеновича в России совсем не приносила доход, а однажды даже оказалась на грани банкротства. Тамара попросила отца, и он оплатил все задолженности. Очень дорогой офис в Москве, автомобили, поездки в Европу – все это оплачивал мистер Борис из Америки. В Москве все считали Антона Семеновича хорошим бизнесменом, и Тамара не хотела портить это впечатление. В результате им приходилось помогать родственникам Антона Семеновича в России. Это очень злило жену мистера Бориса и его семью.
- А американской родне он совсем не давал денег? – уточнила я по-русски.
- Этим тоже помогал, но гораздо меньше, - ответил Джо по-английски.
Нина не верила своим ушам, что мы так друг друга понимаем, и глаза у неё стали совершенно круглыми. Она хотела что-то сказать, но промолчала.
- Таким образом, - продолжал Джо, - налицо конфликт двух родственных семей. Однако, преступления могло бы и не произойти, не появись в их поле зрения Джейсон. Мы кое-что выяснили об этом парне. В данный момент он рассчитывал жениться на Стейси и получить через неё хорошую часть наследства. Девушке он сказал, что рассчитывает стать партнером в своей юридической фирме. Для этого он собирается выкупить часть акций одного из прежних владельцев. Ему нужна была крупная сумма, здесь не обойтись пятью – десятью тысячами долларов, которые вы могли бы достать для него. Думаю, он скрыл от вас, что нуждается в деньгах гораздо больше, чем вы себе представляете. Я навел справки и выяснил, что Джейсон, работая в юридической фирме, был уличен в подлоге, и однажды уже был вынужден заплатить крупный штраф. После этой истории ему пришлось сменить место работы, однако теперь он подозревается в крупной растрате средств по кредитным картам компании.
- Значит, парнишка очень надеялся на наследство, - заключила я. – Это было ясно, как божий день! Теперь все стало ещё понятнее.
Нина ничего на это не сказала, только вздохнула.
- Однако, глава семейства не оставил мысль компенсировать семье старшей дочери недоданное раньше внимание. Дочь часто жаловалась отцу, что её муж никак не может добиться успеха в бизнесе, иногда впадает в депрессию. Тамара дорожила своим браком и постоянно просила отца о финансовой поддержке. Постепенно отец привык, что от него зависит не только Тамара и её дочь, но и сам Антон Семенович со своей сестрой. Его теперешнее завещание составлено так, что его наследниками явились бы не только жена, дочери внучки, но и все родственники Тамары, которые будут живы на момент оглашения завещания, а также и их близкие родственники! Так, видимо, он хотел поддержать родню своей первой жены, которой уже нет в живых. В этом случае наследником оказывался не только Антон Семенович и его сестра, но и его дочь Нина. И деньги, между прочим, делились бы между всеми наследниками поровну, что очень существенно уменьшило бы суммы, ожидаемые самой Стейси и её родителями. Так что, убив Антона Семеновича, хозяйка дома отсекла от наследования троих лишних кандидатов: самого Антона Семеновича, его сестру и Нину. Только она одна знала обо всех подробностях в завещании мужа.
- Она, что же, переубедить его не могла? – удивилась я.
- Видимо, нет. Он не такой уж и мягкий человек. Евгения Соломоновна решала только мелкие вопросы, а о серьезных вещах она с ним не спорит. Я это заметил давно, и считал мудрой тактикой с её стороны, - он сделал паузу и продолжил, - она смирилась бы с таким завещанием, я думаю. Но ей захотелось помочь Стейси. Внучка же, в свою очередь, просто мечтала выйти замуж за Джейсона. Она даже простила ему длительный роман с Ниной, только бы удержать парня возле себя. А парню-то нужны были значительные деньги, и Стейси знала, что если она не станет богатой наследницей, Джейсон может от неё уйти. Да, они проделали это вместе: бабушка и внучка. Стейси позвонила по телефону, который взяла в сумке у Нины, а бабушка уже стояла в этот момент за дверью в кабинете.
Бабушка же устроила так, что в гостиной оказалось сильно накурено и пришлось открыть настежь окна. Внучка позаботилась о том, чтобы в саду громко звучала музыка и мешала бы разговаривать по телефону. В этот момент все были довольно пьяными, вокруг сновали официанты, никто не следил за взаимными перемещениями. Хозяйка дома, не привлекая ничьего внимания спокойно вошла в кабинет, выстрелила, а когда тело было обнаружено, она просто присоединилась к толпе перепуганных родственников. Пистолет она передала Стейси, а та спрятала его в комнате Нины. Кстати, идея подставить Нину возникла спонтанно, этого они не планировали, просто Стейси решила отомстить сопернице за то, что Джейсон… поздоровался с ней по приезде! Сначала они планировали подставить Настю. Возможно, в этом случае, Евгения Соломоновна смогла бы убедить мужа не оставлять ничего русской преступнице, а доля Стейси возросла бы ещё больше.
- А что, теперь Стейси грозит тюрьма? – с трудом подбирая английские слова, спросила Нина.
Джо с первого раза не понял её вопроса. Мне пришлось узнать у неё, что она хочет сказать, а потом повторить вопрос для Джо по-русски. Меня он прекрасно понял. Нина только глазами хлопала, наблюдая, как мы общаемся.
- Думаю, Стейси не ждет ничего страшного, - ответил Джо. – Бабушка яростно её защищает, берет всю вину на себя. И что странно для меня, мистер Борис нанял для жены очень дорогого адвоката.
- Так они обе ещё могут выкрутиться? – спросила я.
- Убийство есть убийство, - был ответ. - Их ещё можно обвинить в покушении на Лиину, тут есть доказательства, Джейсон испугался и признался, что был предварительный сговор о похищении домработницы. Теперь они в один голос утверждают, что это была шутка – в воспитательных целях. Чтобы Лина…. вела себя скромнее! А вот в шприце оказался сильнодействующий наркотик, доза, которой можно было бы усыпить навсегда слона. Теперь, конечно, все они утверждают, что думали, будто это успокоительное лекарство. На самом деле, они собирались сделать тебе, Лиина, несколько уколов, чтобы дело выглядело так, словно ты стала наркоманкой. Этим они собирались объяснить причину увольнения.
- Надо же! – воскликнула я. – Я стала наркоманкой, меня за это выгнали, а потом я пропала – и дело с концом! Складно. При этом они бы остались белыми и пушистыми, поскольку после увольнения обо мне ничего не слышали.
Мы ещё немного посидели, поговорили, хотя уже и так все было ясно. Скоро Джо расплатился и отвез нас с Ниной в мотель.
Утром Нина принялась звонить в агентство и проситься на работу. Денег у неё почти совсем не осталось. Мне позвонил по телефону русский переводчик из полицейского управления, и мы договорились о встрече. Потом мне прислали завтрак из местного «Макдональдса», которым я поделилась с Ниной. Делать нам было совершенно нечего, и мы затосковали у телевизора. Надо сказать, что русскоязычного канала здесь не было.
День тянулся страшно медленно, мы томились, а болтать настроения не было. Где-то к часу дня мы обе с нетерпением ожидали приезда посыльного из ресторана, как большого праздника, который мог бы украсить нашу серую жизнь. Ровно в час дня в нашу комнатку постучали, и дама неопределенного возраста поманила меня пальчиком в коридор, а Нине жестом предложила остаться в номере. Я, пожав плечами, вышла. Дама повела меня во двор, и я увидела знакомую красную машину. Рядом с машиной стояла Настя.
- Елена Васильевна, здрасьте, - крикнула она издалека и помахала мне рукой.
- Здравствуй, Натся. Я рада, что ты про меня не забыла, - я, и правда, ей обрадовалась.
- Я специально приехала, чтобы пригласить вас обратно, - она улыбалась. – Вы нам очень нужны, кроме вас с нашим ненормальным хозяйством никто не справится.
- Да что ты, Настюш, мне надо в Москву собираться, а вы здесь себе ещё кого-нибудь найдете.
- Зачем? Вы совсем не хотите здесь больше работать?
- Хозяйка под следствием, причем, я в этом деле свидетель. Вряд ли она захочет меня видеть у себя в доме.
- Не беспокойтесь, Елена Васильевна, вчера дедушка пригласил к нам юриста: он подарил мне и маме этот дом. Сказал, что предпочитает разделить свою собственность сейчас, чтобы никто не ждал его смерти. У них с женой есть ещё один дом, рядом с домом родителей Стейси. Они будут жить там, если бабушку выпустят под залог или ещё как-то. Собственно говоря, все уже уехали. А я вас нанимаю! Могу даже предложить небольшую прибавку к жалованью за перенесенный стресс, если вы обязуетесь посетить достопримечательности Нью-Йорка в свои выходные дни.
Надо признаться, что на прибавку к зарплате я с удовольствием согласилась. И ужасно обрадовалась. Меня только беспокоило, что придется Нину оставить одну.
- Знаешь, Настя, нехорошо, если я сейчас Нину опять одну брошу. Ей и так трудно, она без копейки сидит тут на птичьих правах. Как вы с ней, может, помиритесь?
- Ну, приглашать её к нам домой я, пожалуй, не буду. Маме это будет неприятно. А вот вас сейчас к нам отвезу, и сюда вернусь. Нам с Нинкой есть, о чем поговорить, это точно. Все у нас будет в порядке, вы не волнуйтесь, мы с ней всегда отлично понимали друг друга!
И я поехала. Ведь, Джо все равно, куда за мной приезжать, чтобы в суд отвезти или ещё куда… Девчонки, скорее всего, помирятся. Народу в доме заметно убавится, а значит, и работы будет меньше. Не стоит забывать и об обещанной прибавке к зарплате, и о выходных днях. Я откинулась на сиденье Настиной машины и почувствовала, что неопределенная темная полоса в моей жизни сменяется на розовую и душистую.
Дед, действительно, подарил Насте и её матери свой огромный дом в Спрингфилде. Завещание – штука опасная, родственнички будут с нетерпением ждать твоей смерти или между собой передерутся. А так – подарил, уплатил налог, и живи спокойно. Для жены он нашел очень хорошего и дорогого адвоката, Евгению Соломоновну выпустили под залог до суда. Вместе с Евгенией Соломоновной дед переехал жить в другой свой дом, поближе к родителям Стейси. Со своими бывшими хозяевами я больше никогда не встречалась. Даже в суде нас, почему-то, допрашивали отдельно. Настя подарила Нине машину и предложила снимать для неё квартиру в Нью-Йорке, если сводная сестра пойдет учиться. Настя также пообещала часто приезжать к Нине в гости.
Тамара Борисовна решила остаться в Спрингфилде на неопределенное время. А мне предстояло найти способ добираться в город Нью-Йорк самостоятельно по воскресеньям, в мой выходной день. Это, между прочим, довольно далеко – соседний штат, а я пообещала Насте, что осмотрю там все достопримечательности. Это было смелое заявление с моей стороны, поскольку я даже не знаю, есть ли у Джо собственная машина или он пользуется только служебной…