Обыденность. Эпизод Первый.
В то время как Сергей Иванович спускался по лестнице, Мария Николаевна готовилась к закрытию. Без пяти семь Сергей Иванович не спеша подходил к столовой. Ничего не предвещало появления посетителей, и Мария Николаевна тщетно надеялась, что ей больше не придется кого-то обслуживать, она и сама не верила в то, что каждую среду, понедельник и четверг, прямо перед закрытием к ней приходит сорокалетний рослый мужчина, с морщинистым лицом, явно одинокий (хотя в этом он не признавался даже себе) и вечно недовольный, то ли собой, то ли тем, к чему ему приходится прикасаться. Неизвестно, сколько выкуривал в день Сергей Иванович, но всем казалось, что кожа его лица скоро будет скрывать худую шею, и с нее будет стекать пот, смешанный с жиром. Марии Николаевне сложно было не пугаться, но она успокаивала себя тем, что награда за работу – видеть этого человека три раза в неделю, с чем нужно просто смириться. Но и это не могло считаться с желанием употребить продаваемую продукцию по назначению и облагородить лицо этого ужасного человека пирожком или майонезом. Конечно, Мария Николаевна смеялась со своих детских фантазий и старалась держать нейтралитет по отношению к людям, по крайней мере на работе. Но сейчас это стало казаться все более неосуществимым.
Мария Николаевна выключила магнитофон, выдернув его из розетки, и медленно выдохнула.
- Машенька, с недавних пор меня мучает один жизненно важный вопрос. Не хотите ли узнать какой? – приподняв брови, молвил Сергей Иванович.
- Да, конечно!
- Я вот хожу и думаю, каков ваш возраст, однако в то же время понимаю, спрашивать об этом не совсем культурно, даже может и совсем некультурно, но, вы хотя бы намекните, я как человек опытный смогу сам все определить. – Сергей Иванович сложил ладони перед грудью.
- Пятнадцать мне. – Ответила Мария Николаевна, не согласившись с желанием произнести шаблонное «Так, что брать будете?», считаясь при этом с иным желанием.
- Ну что же вы, ну что же… так. Машенька, мы же находимся в таком учреждении, у нас здесь такая ответственная работа, чего, наверное, не скажешь про вашу, а вы – шутите. Может я бы и мог, дабы преподать вам урок, согласится с вами, но вы представляете, насколько бы изменилось мое отношение к вам?
Мария Николаевна не думала сейчас над этим вопросом, её волновали не ровно разложенные крендельки. Заметит ли? Но отчиталась:
- Простите, Сергей Иванович, я пять лет работала дворником, и видимо мне не хватило времени познакомиться с правилами житейской этики.
- То-то же, Машенька, то–то же. Так, о чем бишь я? – Сергей Иванович начал тщательно просматривать прилавок, хотя изо дня в день брал одно и то же. – Но, свой вопрос я оставляю открытым, у вас есть время исправиться. Вы меня правильно поняли?
- Правильно. – Безнадежно сказала Мария Николаевна, в ужасе про себя думая: «Крендельки!».
Сергей Иванович уже было принялся разворачивать всю низменность нравственного превосходства, когда разрушился привычный мир. День ото дня, день ото дня… – так можно было говорить о любом действии, происходящем в жизни этого человека, что прекрасно понимал Колобок, совершенно не подозревая, что его смогут заметить.
Колобок просто хотел поинтересоваться, хотел понять историю высокого в своем самоутверждении человека, ну или хотя бы часть этой жизненной прямолинейности. Вылилось это в том, что Сергей Иванович все-таки заметил, как непонятное существо с восхитительным старанием пытается достать из кармана его поношенного пиджака пачку сигарет. В том, что Сергей Иванович с криком убегал из столовой виноват был только Колобок, не найдя что сказать в ответ на остолбенение и пугающий его самого взгляд рослого мужчины он от безысходности произнес: «Здрасте, я с Альдебарана», - и еще не научившись держать себя в руках начал хохотать.
Позже он заключил: «Вот в таких нелепостях и узнаешь, что на самом деле – человек», - не обращая внимания на бешенство Марии Николаевны, которая сама еще не раз будет смеяться с этого случая.
Постепенно Мария Николаевна успокоилась, под гнетом радости, что она видела это и все время, потраченное на общение с Сергеем Ивановичем, было не напрасно. В ответ Колобок про себя подумал: «А ведь ей и вправду пятнадцать», - и настойчиво попросил хозяйку принести завтра с собой паспорт.
Эпизод номер Два. Мораль.
- Опять с тараканами разговаривал? – сказала Мария Николаевна, сметая маленькие тельца с пола. – Я тебе тапок подарю - будешь традиции изучать.
«Хоть какая-то польза». – Оправдывалась буфетчица. Колобок тем временем сидел на столе и перелистывал учебник по истории за седьмой класс. Мария Николаевна тем временем готовилась к открытию. Она посмотрела в сторону, где сидел Колобок только тогда, когда услышала, что нечто упало на пол с характерным для книги шлепком. До этого Колобок долго сидел, держа на весу закрытую книгу. Отпустив историю, которая тотчас пробудила Марию Николаевну, Колобок уныло покатился в подсобку, произнеся волнительное слово, но уже без характерного ему восхищения: «Жизнь!». Мария Николаевна совладала с мыслями о заботе, вспомнив о своих обязанностях. Скоро откроется столовая.
Депрессия колобка длилась не долго. Он перекатился в коробку под прилавком, и весь день просидел удивленно слушая разговоры детей, преподавателей, улавливая каждое слово и пытаясь угадать движения глаголющих. Но самое интересное происходило тогда, когда от прилавка отходила Мария Николаевна. Разговоры детей, потерявших старшего наблюдателя становились иными. Днем даже кто-то умудрился украсть со стилажа сметанник. С этих пор Колобок приобрел нравственность.
Эпизод Третий. Краткость.
Еще один день Колобок отлеживал появившиеся бока в коробке, осмысляя массу полученных суждений. Выкатившись из коробки и размявшись, чему несомненно была рада Мария Николаевна, он обратился к «хозяйке»:
- Мария, вы – Корова!
Колобок разочаровался в предсказуемости и заключил, в то время как Мария Николаевна яро топтала его ботинками: «Все-таки, словом можно убить!».
Эпизод номер Четыре. Пиноккио.
Мария Николаевна была в гневе, когда скорую к воротам школы пришлось вызывать второй раз за неделю. Мотивы действий Колобка по прежнему оставались неясны. Он разочаровался в том, что никто не понял его шутки. «Сказок они что ли не читают?» - думал Колобок.
Накануне вечером, когда до закрытия столовой оставалось полчаса, пришла перекусить допоздна засиживающаяся на работе Татьяна Тамаровна, преподаватель литературы – о чем знал и Колобок. Естественно, что он не мог не воспользоваться случаем. Знакомые крики ужаса зазвучали в столовой, когда после суровой и предрекающей предыстории, оглашенной серьезнейшим голосом, - «Чебурашка и гильотина», - Колобок покатился вдоль стены с прикрепленными по бокам кондитерскими ушками.
В принципе, Колобок уже знал, что с ним сделает Мария Николаевна, вернувшись в столовую, как и верил в то, что он становится еще более легендарным. Позже Мария Николаевна неслучайно уронила на него металлический поднос, в ответ на что Колобок, вдвое увеличенный в диаметре, ответил: «Блин», – и еще больше стал человеком.
Эпизод Пятый. Заключительный.
С тех пор у Марии Николаевны появилась привязанность к странному созданию, и она не удивилась, когда на следующий день не нашла Колобка в столовой. Он все-таки решил не разрушать рамки привычного. Только через несколько дней, поверив во всю иллюзорность происходящего, Мария Николаевна поняла, что Колобок уже стал не больше чем выдумкой, когда уходя в подсобку, произнес - «Жизнь!».