Александр ГЕРАСИМОВ
ГОСТЬ
Семнадцати лет от роду я покинул отчий дом с самыми радужными надеждами и с тех пор болтался, словно роза в проруби, на просторах нашего государства, пока не остановился в Петербурге-Петрограде-Ленинграде-Петербурге. Город сразу же пленил меня и погубил тем сладчайшим из ядов, который отравил умы и сердца не одного поколения русских интеллектуалов, авантюристов и прожигателей жизни.
Несколько времени прошло, чтобы я мог утвердиться на зыбкой почве лучшего из городов. Не стану рассказывать, чего это мне стоило. Всякий переселенец и пионер поймет, а прочим это и неинтересно. Я обосновался в городе, постепенно оброс знакомыми и приятелями, девушками и долгами, в результате чего приобрел, довольно шаткий, но явный социальный статус. Ведь, если ты должен кому-нибудь даже маленькую сумму денег, то это уже очерчивает тебя меловым кругом. Долги, так сказать, наши.
Долго ли, коротко ли, а я устроился на работу и женился, и даже мои родители стали воспринимать меня, не праздношатающимся придурком без царя в голове, а полезным членом общества, что на время утвердило и меня в этой опасной мысли. И зажили звери своими домами: лиса в ледяном, а заяц... ну, да ладно...
И вот, однажды... В общем, рано утром, когда солнце еще не встало, а только раздумывало, а не послать ли... короче говоря, утром раздался звонок в дверь. На пороге стоял незнакомый мне человек небольшого роста и мужеского полу. В руке у него была граната, впоследствии оказавшаяся бутылкой водки. Держал он ее так, будто собирался броситься под танк. На небритой физиогномии его был нарисован интерес. Я тут же, молча изобразил участие, готовность выслушать раннего посетителя и одновременно вопрос, дескать, чего надо, мол, неприемные часы у нас. Наконец визитер разразился речью. Лучше бы он этого не делал.
- Сашка?
- Так точно, он самый.
- А-а-а!
- Чем, так-скать, обязан?
- Дык, это, Клавдя Федоровна-то...
- В каком смысле? - я уже начинал соображать, что гонец явился от родителей.
- Дык, это... мамка твоя, К-Клавдя-то Фед... это...
- Заходите.
- Во! А то... я уж... дык... вона чего... мать-то...
Через некоторое время, после того как мы расположились в кухне и разрядили «гранату», я, как это не странно понемногу стал понимать своего гостя и даже поддерживать разговор.
- А папка-то твой... Николай Николаич... у-у-у...
- Ясное дело. А мама как, здорова ли?
- Клавдя-то Федоровна? О-о-о...
- Хорошо, а то она последнее время недомогала.
- Не-е-е, на счет этого – не-е-е...
Так и беседовали.
Пассажир, как выяснилось, был родительским соседом, командированным в Питер выбивать от поставщика какие-то там штуки для производства. Батюшка порекомендовал меня, как держателя бесплатного притона для командированных. Как уж этот златоуст общался там, на заводе, не могу сказать, только недостающие детали он добыл и отправился себе восвояси, накупив домочадцам чемодан сувениров в Гостином Дворе. А я, выпроводив гостя, сел у камелька, подпер щеку кулаком и, глядя на живой огонь, призадумался о величии, многообразии и полезности русского языка, как средства человеческого общения.