5.Ворота в никуда
...Собрание-собранием, но нельзя же все время о серьезном!
В один из дней весело галдящая толпа друидов отправилась на экскурсию по окрестностям острова.
Путешествие возглавил Мерлин, который по пути рассказывал о том ,что видели друиды…
Направлялись они на самый юго-запад Ирландии, на полуостров Дингл.
Конечно, экскурсия – не самый лучший способ познакомиться со страной,
и все эти «посмотрите направо, посмотрите налево» дают лишь поверхностное впечатление о том,
на что люди смотрят, но как еще можно было бы за один день осмотреть столько всего?
Замечательные пейзажи . И чем дальше, тем выше холмы.
Всякому, кто хоть немного знаком с ирландскими поверьями, известно, что в некоторых холмах проживают сиды
– нездешний народ. Причем живут они не во всяких холмах, а в тех, которые имеют чуть округлую форму.
И это, неспроста.:днажды в одном таком холме нашли древний додруидский храм.
По обе стороны от дороги росли изумительные – в человеческий рост – кусты фуксии, усыпанные яркими цветочками,
которые друиды сперва приняли за ягоды и хотели сорвать.
Склоны холмов были какого-то странного цвета: не сплошь зеленые, а с какими-то красноватыми крапинками.
Приглядевшись, аббат поняла, что эти крапинки – нечто иное, как выступающие наружу горные породы,
на которых почва простоне может удержаться – ее сдувает ветром и смывает дождем, и поэтому на склонах,
кроме редких пучков травы, ничего расти не может, а местами и трава не растет.
Изредка кое-где на холмах попадались ложбинки, куда ветер и вода сносили и смывали всю почву, какая только была в округе,
и на этих клочках земли росла самая сочная трава.
Хоть тут можно пасти скот или посадить что-нибудь.
Из-за этих вот плодородных участков на каменистых холмах разыгрывались настоящие драмы:
каждый из окрестных крестьян желал заполучить их.
С этой целью заключались свадьбы, а уж какие ухищрения предпринимались для того, чтобы получить желанный участок в наследство! И все эти усилия, в конечном счете, были не сравнимы с тем тяжким трудом, который требовался,
чтобы вырастить хоть что-нибудь на сплошных камнях.
Дальше – больше. Когда они подошли к морю, дорога уже напоминала «серпантин».
По одну сторону – скалы, за которые из последних усилий цепляются худосочные травинки, по другую – обрыв и море внизу.
К тому же дороги очень узкие (в Ирландии они вообще шириной не отличаются) и петляют страшно.
По ходу дела Мерлин рассказывал о легендарной истории мест, которые были то справа, то слева от них.
Так, друиды увидели холм, на котором сидел Кухулин, герой ирландских саг,
а также гору Сливе-Мыш, на которой давным-давно жила женщина-вампир.
Все началось с того, что она пила кровь из ран отца, погибшего в битве.
Отец ее, кстати, был человеком весьма благородного происхождения.
Это не помешало его дочери вести себя довольно-таки безобразно: она убивала и поедала людей и животных.
И продолжалось это до тех пор, пока местный король не схватил ее.
Убивать вампиршу он не стал, а вместо этого женился на ней, (она, оказалось, была самой красивой женщиной Мунстера),
и она стала примерной женой и матерью его четверых детей и просто уважаемой дамой.
Еще взгляду друидов открылась одна долина, увидев которую, Листрхейд подумал: «Безумная красота»!
Оказалось, это и была знаменитая «Долина безумцев»,куда уже несколько столетий приходят окрестные сумасшедшие,
чтобы с помощью целебных источников вернуть утраченный рассудок. Вроде бы помогало.
Вообще человеку, знакомому с ирландскими легендами, здесь открывалось много удивительного.
Путешествие было долгим, и идти порядком надоело...
Но впереди было еще много интересного…
Первой из них была удивительная постройка.
На первый взгляд в ней не было ничего особенного: невысокая стена, сложенная из плоских серых камней, тянулась вдоль обрывистого берега, и в одном месте, куда, собственно, и лежал наш путь, возле стены возвышалось такое же серое и невзрачное строение – приземистое, с низким входом на площадку, опять же огороженную стеной, откуда открывался дивный вид на море.
Как объяснил Мерлин, построено это все былолет сто-двести тому назад..
Листрхейд не был историком и , и, возможно, само это строение меня оставило бы равнодушной, если бы не одна деталь...
Представьте себе отвесный скалистый берег, волны, бьющиеся о камни, и по самой кромке этого берега змейкой бежит стена, отгораживая берег от моря.
Чего ради? Кто мог причалить к скалам, кто мог, даже причалив, забраться по этим отвесным скалам?
По-моему, ни один здравомыслящий человек не мог предположить, что опасность нападения придет с моря.
Если уж чего и опасаться, так это прихода врага из соседней земли, то есть с противоположной стороны!
Так нет же, не поленились люди сложить стену, возвести строение... Зачем?
Никто из ныне живущих не знает, а тех, кто знал, давно уж нет в живых. Живые, мертвые...
Он вспомнил, что согласно ирландским поверьям, иной мир располагается где-то далеко в море на островах или даже на дне морском, то есть там, за этой стеной, у подножия отвесных скал.
Неужели же жители Дингла с помощью стены хотели разграничить наш и не наш миры?
Хотя кто их знает, этих ирландцев. Они всегда были весьма экстравагантными людьми.
Взять, для примера, хотя бы ирландских монахов.
Еще только подъезжая к странным укреплениям, Листрхейд заметил то тут то там посреди сельского пейзажа
какие-то каменные штучки, издали похожие на ульи. Эти постройкибыли примерно в человеческий рост, а может, и чуть меньше, имели форму колокола и у каждой был небольшой вход.
Что это, он сначала не понял и подумал, что каменное нечто, наверное, как-то связано с сельским хозяйством.
Действительно, сейчас их иногда используют как загоны для скота, но изначально они были предназначены для людей.
Оказалось, это старинные кельи.
– Но как же там помещались монахи?! – удивился он.
На его взгляд, поместиться в этом улье можно только хорошенько скрючившись.
– А они в них и не жили, – был ответ, – а только спали.
Ну может, в непогоду прятались.
– А спали как? Как младенцы в утробе?
– Именно так.
– Но это же ужасно неудобно!
– А зачем монахам удобство?
А действительно, зачем?
Но он, честно говоря, все же слабо представлял себе, как можно спать, свернувшись в таком колоколе,
где места не больше, чем в утробе матери перед самым рождением человека. Но это еще цветочки.
Немного попозже друиды отправились посмотреть один из старинных ирландских монастырей.
Аббат по глупости своей ожидал увидеть какое-нибудь мрачное строение, обнесенное высокой стеной,
здание с кельями, куда можно будет войти и посмотреть, как жили монахи, с церковью... Как бы не так!
От монастыря остались одни развалины, но и они давали представление о том, как, собственно, жили эти самые монахи
– без всяких излишеств типа келий и трапезных.
Для тех, у кого нет воображения, на территории монастыря был стенд с картинкой.
Сам монастырь был на редкость маленьким, однако же в нем проживало до трех десятков монахов.
Жили они в домиках, сложенных из плоских камней, похожих на те же кельи-ульи, только побольше.
Ни о каких окнах речи не было, только маленькая дверь, в которую, по-моему, едва можно было пройти.
В эти круглые постройки монахи набивались по нескольку человек и спали вповалку то ли на соломе, то ли на шкурах.
О мебели и посуде, конечно же, никто и не думал ввиду полного отсутствия и того и другого.
– И как же они жили в таких условиях? – удивился он.
– А нормально. Все остальные-то жили еще хуже - ответил Мерлин.
– Куда уж хуже-то?
– Но ведь крестьяне жили в таких же домах, только целыми семьями да вдобавок еще и держали в них скотину.
«Тоже верно. Жить надо проще» - подумал аббат.
От церкви почти ничего не сохранилось, зато посреди монастыря гордо возвышался крест.
То, что это был крест, он не сразу уловил.
Издали он был похож на обыкновенный стоячий камень, высотой примерно с Мерлина , вроде тех, на которых в раннем средневековье ирландцы делали так называемые огамические надписи.
Много таких камней он видел в коридорах университета в Корке.
На этом же камне огамических надписей не было, где-то по боку шла незатейливая латиница,
а на плоской поверхности камня был высечен огромный цветок со стеблем и листиками в виде завитушек.
Так, по крайней мере, он понял этот рисунок.
И только приглядевшись, заметила, что у цветочка четыре лепестка, и что они, собственно, и являют собой крест.
Рядом из земли торчал камешек поменьше, на котором был высечен обыкновенный крест без затей.
«Видимо, для таких непонятливых, как я» - подумал аббат.
Как выглядит старинная ирландская часовня, он узнал позже.
На пути обратно толпа друидов остановилася около какого-то придорожного паба, и Мерлин отвел им полчаса на то, чтобы друиды могли попить чего-нибудь и просто погулять.
Недалеко от этого кафе находилась постройка под названием «Gallarus Oratory».
Надпись на открытке с этой церковью, невесть каким образом оказавшейся потом у меня, гласила: «Эту часовню построили 300 лет назад. Она является прекрасным примером постройки из сухой кладки.
Крышу образуют стены, которые постепенно соединяются наверху.
Длина – 8 метров, ширина – 5 метров, высота – 5 метров.
Часовня была построена первыми христианами (имелось в виду, конечно же, «первыми христианами в Ирландии»),
которые очень любили свое ремесло.
Тогда жизнь была проще, и люди гораздо лучше понимали Бога и Его волю, чем сейчас».
« Это уж точно» - подумал аббат и печально улыбнулся.
Внутри часовни не было ничего.
Ни алтаря, ни тем более каких-то украшений, росписей и архитектурных излишеств.
Ровный земляно йпол. Каменные стены, плавно соединяющиеся вверху.
Только в стене напротив входа высоко, почти под самой крышей, было маленькое окошко.
И сквозь него на пол, на самую середину часовни, падал свет.
Все. И, что самое удивительное, постояв в этой часовне минуту, он понял, вернее, всем нутром почувствовал,
что именно этого и достаточно, чтобы думать о Боге.
6. Да, это Гэлтахт!
На полуострове Дингл аббату Листрхейду довелось увидеть еще много замечательного:
например, остров, который напоминал спящего великана.
Огромный бородатый мужчина чинно дремал посреди океана, сложив руки на большом животе.
Там же он посидел на самом краю света, в том самом месте, где берег круто обрывается в море, за которым нет ничего, кроме горизонта...
И вообще это путешествие было чудесным.
Светило солнце, с моря долетал нежный солоноватый ветерок...
После сытного обеда, когда довольные друиды разбрелись кто куда, аббат стоял, вперившись взглядом в два изумрудных холма, между которыми белели чистенькие домики.
Невдалеке мычали коровки и блеяли овечки, в общем, более идиллического пейзажа и нельзя было себе представить.
Тут к нему подошел один весьма приятный господин Р. О*Мата, один из организаторов праздника.
Листрхейдовское восхищение пейзажем, похоже, тронуло его.
– А ведь я сам из этих мест. Здесь родился и вырос.
– Здорово тут у вас.
– Летом-то здорово. А вот если бы ты приехал сюда в ноябре, тебе бы вряд ли понравилось.
Вообще, сейчас удивительная погода, ветра почти нет.
Обычно он дует чуть ли не круглый год, а зимой он такой сильный, что сбивает с ног, к тому же очень холодный.
Представь себе – море серое, небо почти черное, постоянный ветер, холод, сырость.
Поэтому здесь почти никто и не живет.
«А как же все эти дома?» – хотел было спросить аббат,
но его собеседник ответил раньше, чем аббат открыл рот.
– Почти все дома, которые ты видите, – это типа «домиков на лето».
Очень многие принадлежат людям с материка.
Летом здесь много народу, а зимой почти никого.
Местные уезжают, в основном молодежь, потому что работы здесь никакой нет, кроме сельского хозяйства.
А этим много не заработаешь.
-Грустно все это, – сказал аббат.
А про себя подумал: «Ну, везде, везде одно и то же...»
Еще бы не грустно, особенно если подумаешь, что это ведь один из немногих районов,
где говорят по-гэльски. А молодежь уезжает в города, забывает язык.
– А вы сами с детства говорили по-гэльски?
– Да, конечно, – похоже, вопрос даже удивил собеседника. – В семье только на нем и говорили.
– А с детьми вы на каком общаетесь?
– На гэльском, естественно.
«А вот это чудесно, – отметил я про себя, – обычно все ратуют-ратуют за язык,
а с детьми все равно на языке Альбиона общаются...»
– Я считаю, что от Альбийского они все равно никуда не денутся,
вокруг все по-альбийски говорят, в школе его учат. Так что дома мы учим родной язык.
Да, это редкость!
7.Книга Келлз и кофе по-ирландски
Праздник закончился, а впереди были целые сутки до отплытия на Альбу.
Естественно, их надо было где-то провести.
Аббату повезло, что он повстречался с Яном: который когда-то жил в Городе,
а теперь обитал в сельской местности и готов был приютить Листрхейда.
Как оказалось, аббат не только нашел место для ночлега, но и обрел в лице брата весьма интересного собеседника..
Выяснилось, он замечательно владеет ирландским.
И, как следствие – даже переводит на ирландский Пелле О* Вина.
Для начала он повел его в Тринити Колледж, самый большой университет вИрландии.
-а что мы там будем смотреть?-спросил он у брата.
-Книгу Келлз.
Этого было достаточно, чтобы аббат помчалась в Тринити Колледж со всех ног.
Действительно, побывать в Городе и не увидеть это чудо было бы просто глупо.
Это самое красивое ирландское Евангелие было создано двести лет назад,
когда к книгам вообще относились гораздо трепетнее, нежели сейчас.
Естественно, все знают, каким трудом давалось создание рукописных книг,
и поэтому всякие ухищрения типа красной строки и затейливых миниатюр воспринимаются как образцы ювелирного искусства. Ностоит один раз увидеть репродукцию с Книги Келлз, где каждая страница испещрена мелкими-мелкими узорами,
такими затейливыми, что кажется, создать их человеку не под силу, и все остальные рукописи кажутся блеклыми.
Прежде чем попасть туда, где хранится Книга, они обошли целую выставку, которая рассказывала об Ирландии того времени
и о том, как она создавалась.
Ее создали сами монахи, которые жили в убогих каменных постройках вроде тех, что видел аббат...
Бедняги – или счастливцы? – корпели над пергаментом долгие часы, выводя букву за буквой,
выписывая орнамент за орнаментом. Для наглядности в выставочном зале демонстрировалли то, как рождались буквы и орнаменты.
Рука монаха с пером медленно-медленно выводила буквы на пергаментной странице.
Все это сопровождалось душераздирающим скрипом, от которого у аббата сводило зубы.
Потом в руке появлялась кисточка, кисточку монах обмакивал в краску, разведенную в морской раковине,
и опять же медленно-медленно рука выводила сложные линии, из которых и должны были сложиться великолепные узоры.
Конечно, монахи-переписчики, они же художники, пользовались почетом и уважением.
Их было, наверное, не так много (если учесть, что вообще все население Ирландии составляло тогда полмиллиона человек),
и как же долго и упорно им пришлось трудиться!
Обитали эти люди на острове Иона, в монастыре, который был основан святым Колумом Килле.
Сама Книга была помещена в особом темном зале под стеклом, рядом с другими, менее красочными Евангелиями.
Братья достаточно долго ждали своей очереди – желающих попасть в святая святых и посмотреть на страницу «той самой книги» было предостаточно.
И вот, наконец-то, аббат тоже смог склониться над стеклом в полутемном зале и вглядеться в затейливую вязь,
которой была покрыта пергаментная страница.
Далее братья оказались в главном зале университетской библиотеки, пропахшей старой древесиной и книжной пылью.
От пола до потолка в два этажа – полки с книгами.
Вначале, когда библиотека была только построена, зал был одноэтажным, с плоским потолком.
Потом книг становилось все больше и больше, места на стеллажах стало катастрофически не хватать и пришлось разобрать потолок, надстроить здание и сделать еще один этаж в виде галереи с книжными полками.
Кроме старинных книг, здесь были и иные, не менее интересные вещи, например, древняя ирландская арфа, по легенде, принадлежавшая какому-то королю.
Эта арфа была самой древней в Ирландии.
После они отправились к Яну в его далекую деревню.
–Есть будешь? – спросил Ян.
– А то!
– Есть курица, есть овсян...
– Только не это!
– Ну хорошо, хорошо, есть рис.
Еще одно национальное блюдо называлось «ирландское рагу».
Листрхейду довелось попробовать его только один раз, и об этом он совсем не жалел, потому что, с одной стороны,
попробовать все-таки надо было, а с другой – желания повторить этот опыт у него больше никогда не появлялось…
И выглядит не очень аппетитно, и на вкус напоминает гуляш из еще не забытой студенческой столовой.
И в качестве гарнира все та же овсянка.
Гораздо большего внимания, на его взгляд, заслуживаюли ирландские напитки. Пиво, например.
Тот самый кучер, который вез их в университет, гордо указал на небольшой заводик на окраине Корка.
-А вот здесь, – пояснил он, – производят «Бимиш».
И когда Листрхейд имел глупость спросить:
-А что это такое?
Он объяснил снисходительно, как обычно детишкам объясняют:
-Ну как же, это же местный сорт пива!
Естественно, аббат не долго пребывал в невежестве и при первой же возможности попробовал этот самый «Бимиш».
И с тех пор, украдкой, пробовал его каждый вечер.
После ужина и часового трепа он хотел уже отправиться спать, ведь на следующий день ему предстояло вовремя быть в Порту, чтобы не опоздать на корабль.
Однако Ян торжественно заявил: «Ты мой гость, и я должен тебя развлекать».
После чего не менее торжественно извлек из холодильника восемь бутылок «Гиннесса».
Когда это невинное развлечение окончилось, радушный хозяин предался размышлениям на тему:
«А чего бы такого еще выпить?»
Робкие попытки аббата отказаться от спиртного были встречены бурным негодованием и недоумением.
Только аргумент:
«В Ирландии надо пить ирландские напитки»
— смог подействовать, но Ян воспринял слова брата буквально, хотя и превратно,
и выставил на стол бутылку ирландского виски.
И все же аббату удалось прийти к разумному компромиссу,
и они договорились выпить кофе по-ирландски и на сем завершить возлияния.
Ирландский кофе – весьма приятный напиток, особенно в холодные и промозглые вечера,
когда приходящему с улицы хочется чем-то быстро согреться. Летом, правда, ирландский кофе тоже неплох.
-Мне рассказывали,-сказал аббат, – не знаю, правда ли это, – что этот достойный напиток изобрели женщины.
Ведь издавна ирландские мужчины пили виски, а жены смотрели на них и завидовали.
Женщинам пить крепкое негоже, а хочется...
Вот они и придумали добавлять виски в кофе, чтобы и выглядеть пристойно, и получать запретное наслаждение.
(Ему не раз доводилось следовать их примеру, и он даже сам делал «Айриш кофи» на Альбе,
но сейчас – о, сейчас ему почтинастоящий ирландец приготовит настоящий ирландский кофе!)
– Минутку, – сказал Ян, – только спрошу у соседа, как эту штуку готовить, – и отправился к соседям .
Соседка продиктовала ему рецепт, и таинство началось.
Сначала Ян искал кофе.
Потом ему понадобился еще один ингридиент, который по-английски назывался «cream».
Перерыв весь погреб, Ян достал баночку с такой надписью, но в ней оказалась сметана.
– По-моему, – сказал аббат , – туда все же следует добавлять сливки...
– Точно, сливки! – воскликнул Ян. – Только сливок нет. Молоко пойдет?
Но и без сливок кофе получился весьма и весьма вкусным.
Ведь главное в нем все-таки виски...
8.Барон Листрхейд
Барон был хилым, слабым человеком, и никогда не заботился ни о своей фигуре, не о накачанных мышцах.
Он был ленив и обожал лежать на диване.
Еду ему приносила горничная, образ жизни он вел праздный.
Шатался по Городу, болтал со студентами, предавался развлечениям, откровенно пьянствовал.
Мечтал, созерцал потолок. Боролся с мухами.
Купался в море. Загорал на пляже. Катался верхом.
Делать не любил ничего.
Если только предаваться чувственным удовольствиям, наслаждаясь обществом красоток.
В этом он был постоянен. Уходил от проблем, конфликтов, стрессов , разочарований, погружаясь в мир грез и магии.
Все так бы и продолжалось, если бы в его жизнь не ворвались эти события.
Размеренная, убаюкивающая жизнь кончилась с приездом его брата аббата.
Рассказы брата о дальних странах,его мечты -зажгли его сердце.
И он уже бредил путешествиями, приключениями на свою утомленную "миром" голову, хотелось говорить о прекрасном и возвышенном, и - проповедовать.
Он уехал на Альбион, долго там жил… Думал…
Пока у него не созрел план изменить жизнь эльфов:только так можно было повлиять на судьбу Ирландии.
Талантливые Эльфы, вооруженные свежими откровениями безусловно стали бы решающей силой.
Лень развила в нем привычку мыслить стратегически.
(продолжение следует…)